Возвращение

Золотая рыбка

За стеной рвануло так, что здание заходило ходуном. Корней выругался и схватился за телефон, но интернет не работал: очевидно, взрывной волной оборвало все провода. Свирепея, Корней завёл машину и помчался на полигон, над которым расползалось грязно-серое облако дыма и пыли. Возле укрытия толпилась группа инженеров и лаборантов, а Сидоров сидел на земле и что-то считал на карманном калькуляторе.

– Что ты себе позволяешь? – закричал издалека Удальцов. – Думаешь, что полигон построен для подтверждения твоих бредовых идей? Я запретил тебе даже думать о теории Большого взрыва, а ты опять взялся за старое? Отстраняю всю группу от проведения испытаний, а тебя, Сидоров, с сегодняшнего дня увольняю! Пиши объяснительную, собирай подписи – и чтобы я тебя в институте больше не видел!

– Корней Петрович, – заныл Сидоров, – осталось совсем немного: найти кристалл. Я прикинул: по всем данным, на этот раз у нас всё получилось! И в результате мы скоро будем держать в руках шестьсот граммов вещества неземного происхождения. Представляете?! Как только уляжется пыль, мы найдём нечто, чему нет названия, описания и места в таблице Менделеева. Мы не знаем свойств этого вещества, удельного веса и даже не представляем, как оно будет выглядеть. Это же переворот в науке, а вы стоите на пути прогресса.

– Да, я ретроград! А вам, светилу современной науки, приказом по институту я запретил даже приближаться к полигону после предпоследних испытаний, когда вы оставили без света весь город. Но вы наплевали на приказ директора, а значит, я теперь имею полное право гнать вас отсюда в три шеи! Даю день на увольнение и вывоз личных вещей. А потом аннулирую пропуск и прикажу охране не подпускать вас к институту на пушечный выстрел.

Вернувшись к себе, Удальцов сразу прошёл в кабинет своего заместителя по науке и закричал с порога:

– Ну что, Николай Иванович?! Опять будешь защищать своего протеже? Где была моя голова, когда я оставил этого анархиста в институте? Ты же обещал, что взрыв будет тише хлопка гранаты. А что получилось? Ты слышал, как рвануло? Главный корпус чуть не рассыпался!

– Значит, надо перенести испытания в степь, километров на пятьдесят от города. Но закрывать такое перспективное направление, Корней Петрович, нельзя: это открытие тянет на Нобелевскую премию. Оно прославит не только наш институт, но и всех нас.

– Заморочил ты мне голову своим открытием! Объясни русским языком, в чём его суть? Неужели нельзя делать заряды поменьше, чтобы город не штормило, как при землетрясении?! Мэр звонит после каждого взрыва и обещает наслать на нас не только комиссии, но и всё, что возможно, вплоть до чумы. Зачем вам такой грохот?

– Ну, это надо с азов физики, Корней Петрович. Хорошо, хорошо, давайте попробую. Примерно тринадцать и восемь десятых миллиарда лет назад из сингулярного состояния в результате Большого взрыва образовалась наша Вселенная, которая до сих пор расширяется и охлаждается. Не будем углубляться в теории образования электромагнитного излучения, вещества и антивещества – сосредоточимся только на взрыве. Если взорвать динамитную шашку, она распределит высвободившуюся энергию наружу достаточно равномерно во все стороны. Сидоров изобрёл вещество, которое направляет энергию взрыва не наружу, а внутрь. При этом в бесконечно малой точке создаются огромные температура, давление и плотность вещества, которое ведёт себя как в момент Большого взрыва. Все расчёты подтверждают, что мы должны получить новое, неизвестное науке, можно сказать, реликтовое вещество! Если это так, то Нобелевская премия нам обеспечена. Но, сами понимаете, взрыв должен быть достаточно мощным.

– Игра, может быть, и стоит свеч. Но если мэр нашлёт на нас комиссии, они обязательно что-нибудь да нароют, и мы с вами полетим не в Стокгольм за Нобелевской премией, а куда-нибудь на Колыму – добывать стране золото. Поэтому я с сегодняшнего дня все работы в этом направлении закрываю. И вопрос этот с вами обсуждать больше не буду. До свидания.

На следующий день в кабинете Петрова состоялся последний разговор Сидорова с руководством института. Николай Иванович, шагая по своему кабинету, утешал своего бывшего сотрудника хоть и неумело, но вполне искренне:

– Вася, ну что ты так убиваешься? Плюнь ты на этот институт, разве мало других? В Новосибирском Академгородке заведует лабораторией мой хороший приятель. Сейчас я позвоню ему, и всё образуется. Сначала поработаешь младшим научным сотрудником, потом снова дорастёшь до руководителя группы. А сейчас отдохни недельки две-три, поброди по городу, на рыбалку с нашими охламонами прокатись. Сейчас шиповник зацвёл: окунь должен брать, как сумасшедший…

– Мне бы, Николай Иванович, сейчас золотую рыбку поймать. Чтобы она три моих заветных желания исполнила.

– Интересно, какие же это желания томят твою беспокойную душу?

– Первое и главное: чтобы мне никто не мешал заниматься наукой. Второе: чтобы вы были директором института и постоянно поддерживали таких молодых изобретателей, как я.

– Ну а третье? Чего замолчал?

– Не придумал ещё, Николай Иванович. Стоп! А вот и третье: пусть Корней Удальцов в вашем институте будет работать дворником! Ему нельзя руководить людьми, можно только метлой махать…

Отсмеявшись, Петров задумчиво побарабанил пальцами по столу и сказал:

– Завтра же отправляйся на ловлю своей золотой рыбки, а сегодня можешь в последний раз проехать на полигон. Обойди его вдоль и поперёк, может, и найдёшь там что-нибудь интересное. С ребятами попрощайся, вечером тебе надо сдать пропуск…

Сидоров уныло бродил по развороченному взрывом полю и внимательно смотрел под ноги. Время от времени поднимал с земли кусок скальной породы, стучал по нему молотком и с раздражением отбрасывал в сторону. Внезапно его внимание привлёк камень, похожий на большой теннисный мяч, – идеально круглый, словно отшлифованный руками каменотёса. Василий вытащил из портфеля напильник, поскрёб камень и, крепко зажав его в руке, побежал к стоящей неподалеку машине.

Через двадцать минут он уже стоял в кабинете Удальцова и взволнованно говорил:

– Корней Петрович, это не камень: это реликтовое вещество, о котором я говорил вам раньше. Надо всесторонне исследовать его механические, физические и химические свойства. Дайте мне ещё полгода, и мы совершим переворот в науке.

– Ни одного дня! Немедленно сдай пропуск. Немедленно.

– А где Николай Иванович?

– Николай Иванович тебе не поможет. Сейчас ему мылят шею у мэра за твой вчерашний взрыв. Не удивлюсь, если ему тоже придётся вскоре уволиться из института. Подставил ты своего учителя, ох как подставил, талантливый ученик!

– А куда мне сдать реликтовое вещество?

– Камень? Оставь у себя – на память о работе в моём институте. Сделай ему красивую оправу, поставь на стол и, глядя на него, думай о том, к чему может привести невыполнение приказов директора!

Через год в кабинет нового директора института, Николая Ивановича Петрова, зашёл человек, недавно скупивший все акции этого и ещё нескольких близких по тематике институтов.

– Разрешите присесть, Николай Иванович, – заулыбался с порога вошедший. – Пришёл попросить у вас чашечку кофе. Не поверите, маковой росинки во рту с утра не было.

– Испортишь ты себе желудок, Василий, – заворчал директор, – совсем режим питания не соблюдаешь. И в институте пропадаешь сутками, дорвался до работы. Так тебя надолго не хватит.

– Я же почти год не работал, Николай Иванович, столько вопросов накопилось. А в сутках всего двадцать четыре часа, времени не хватает катастрофически.

– Денег скоро будет не хватать катастрофически. Ты опять накупил приборов на сто миллионов долларов. Нельзя объять необъятное. Не остаться бы нам с голым задом.

– Вы помните, как год назад уговаривали меня поехать с ребятами на рыбалку? Я ещё тогда сказал, что хочу поймать золотую рыбку, чтобы исполнились три моих желания.

– Конечно, помню. Я сам недавно думал об этом. Прямо по сказке получилось: я стал директором института, ты занимаешься наукой, а Удальцов работает дворником.

– Ну, ещё бы ему не работать. Сейчас зарплата дворника вдвое больше его бывшей зарплаты. А о финансировании не беспокойтесь: золотая рыбка нас не оставит без денег.

– Давно хотел об этом поговорить, Василий. В сказочки и золотых рыбок я уже лет сорок не верю. Откуда деньги? Огромные деньги!

– Пойдёмте на третий этаж, ко мне в кабинет.

Когда вошли в кабинет, Сидоров открыл сейф и извлёк оттуда три разноцветных прозрачных шара размером с футбольный мяч. Перенёс шары на большой письменный стол, стоящий возле окна, и хитро посмотрел на Николая Ивановича:

– Вы помните, сколько взрывов мы произвели на удалённом полигоне?

– Три. На днях будет четвёртый.

– Значит, скоро появится четвёртая золотая рыбка! И на этом этапе эксперименты со взрывами мы прекратим. Пора заняться серьёзными делами, изучением дальнего космоса. Я закончил переговоры с Илоном Маском: мы покупаем контрольный пакет компании SpaceX.

– Ты не рассказал мне, откуда берёшь деньги…

– Очевидно, я плохой учёный, Николай Иванович. Я ошибался, когда считал, что при взрывах по моей технологии мы будем получать реликтовое вещество. Вместо него мы получаем гигантских размеров алмазы. Да-да, это не стеклянные футбольные мячи – это чистейшей воды слегка огранённые бриллианты! В природе алмазы рождаются в недрах Земли при сверхвысокой температуре и гигантском давлении. Очевидно, что-то подобное происходит и при наших взрывах. Первый бриллиант я продал за такие деньги, что нам их хватит ещё надолго. А цену этих трёх я даже боюсь назвать. Главное, нельзя продавать эти шары оптом, чтобы не уронить стоимость алмазов на мировом рынке. Продажей займётся Маск, я с ним обо всём договорился. Он мощный пиар-менеджер – здесь я абсолютно спокоен. А нам нужно сосредоточить усилия на освоении Луны и Марса, чтобы стартовать оттуда в путешествия по нашей Галактике!

– Почему космос? На Земле столько дел!

– Николай Иванович! Вы не представляете, каких гигантских размеров бриллиант образовался в результате Большого взрыва! Где-то в центре Вселенной сейчас вращается алмаз размером чуть меньше нашей Земли!

И мне хочется хотя бы немного, на несколько столетий, приблизить время высадки людей на этот удивительный, огранённый самой природой шар, который старше любого объекта в нашей Вселенной. Осенними одинокими вечерами я частенько думаю о том, как через сотни тысяч лет астронавты будущего выйдут из корабля, полюбуются голубой холодной красотой бриллиантовых гор и долин и вспомнят нас всех! Всех нас! К тому времени уже рассыпавшихся на атомы, безымянных, но когда-то реально живших людей, которые стояли у самых истоков освоения дальнего космоса!