Возвращение живых мертвецов

Глава 8

– Значит, так, – проговорил опер Олег Петрович, и слова его качнули пыльный воздух пустого кабинета, – что же у нас получается…

Олег Петрович выудил из пачки «Мальборо» последнюю сигарету и закурил.

– В субботу, – забормотал он себе под нос, – Михаил Саулович Гольдман покинул свое рабочее место и поехал домой. Судя по записи в его еженедельнике, Михаилу Сауловичу предстояла еще одна деловая встреча, но тот человек, с которым он должен был встретиться, сказал, что Гольдман ему позвонил и встречу отменил… Интересно, интересно, почему это сразу после предпоследней своей встречи наш Михаил Саулович отменил последнюю?

Адресовав этот вопрос окаменевшему кактусу на подоконнике, Олег Петрович сам надолго задумался.

– А предпоследняя встреча у Михаила Сауловича была с… – Олег Петрович еще раз сверился со своими записями и медленно проговорил, – Ольга Антоновна Калинова. Рекламный агент. Рекламное агентство «Алькор…» И что самое интересно – с Ольгой Антоновной Калиновой мне также поговорить не удалось. Она исчезла-с… На работу не вышла, дома ее нет, на звонки не отвечает. А мне очень хочется поговорить с Ольгой Антоновной… Уж не она ли это выпивала и закусывала с Михаилом Сауловичем? Она, она! Так и выходит!

Олег Петрович усмехнулся и потушил сигарету в пепельницу. Затем поморщился вдруг и извлек из ящика своего стола наполовину пустую пачку «Примы».

– Такая, значит, ситуация вырисовывается, – снова забормотал он, – гражданин Гольдман Михаил Саулович после встречи с гражданкой Калиновой Ольгой Антоновной отменил встречу с одним из своих деловых партнеров и поехал домой. На следующий день он исчез. Причем обстановка в его квартире доказывает тот факт, что в промежуток времени от ухода с работы и до исчезновения, Михаил Саулович находился на один, а с дамой. Что-то мне подсказывает, что не со своей мифической невестой Светой он находился в квартире, а с этой самой рекламной… агентшей… Охранник, который видел Калинову, говорит, что она… ничего так фифочка… Он даже и не понял сначала, что она по работе пришла. Думал, так – в гости к другу Мише.

– Ну что же! – Олег Петрович поднялся из-за стола. – Значит – искать Ольгу Антоновну? Значит – искать! Хорошо, что я захватил ее фотокарточку с места работы… Все легче будет. Надо будет, кстати, показать карточку ребятам из нашего отдела. Может быть, эта дама уже где-то засветилась и какие-то наводки на ее нынешнее местонахождение могут быть. А если нет… Ладно, посмотрим. Калинова Ольга Антоновна, мать ее так… Интересно, где она сейчас находится?..

– Интересно… – вздохнула Даша, – где сейчас находится наша Ольга?

Васик тоже вздохнул.

– Васик, – позвала Даша, – ты ничего не напутал?

– А что я мог напутать? – удивился Васик.

– Вообще-то, – заметила Даша, – твой рассказ лично у меня вызывает большие сомнения.

– Можно подумать, у меня мой рассказ не вызывает больших сомнений, – проворчал Васик.

– Давай – с самого начала, – потребовала Даша, – то есть, с того момента, как вы вернулись в наш мир.

Васик закатил глаза к потолку и тихонько простонал что-то.

– Десять раз ведь уже я тебе все пересказывал, – произнес он, – зачем в одиннадцатый-то?

– А затем, – наставительно проговорила Даша, – что, может быть, повествуя в одиннадцатый раз, ты вспомнишь что-нибудь, о чем не вспоминал раньше. Давай, давай…

– Какая паршивая квартира, – сказал Васик, приподнявшись с продранного дивана и оглядывая стены, оклеенные вшивенькими обоями.

– Сам же ее и снимал, – отозвалась Даша, – чтобы хачики тебя не могли найти. Конспиратор чертов… Ты давай рассказывай!

– Даю, – покорно произнес Васик и начал, – вылетели мы, значит, на дорогу. Я от резкой перемены событий мало что уже соображал… Едем, едем… Оглянулся – смотрю, джип с хачиками в столб врезался. Ольга с заднего сиденья мне и говорит – сбрось скорость, а то тоже влетишь куда-нибудь. Я сбросил скорость, а потом она еще что-то прокричала… Что-то вроде того – ищи меня там, где оставил. Я обернулся, чтобы уточнить, так сказать, высказывание… А ее уже не было в машине.

– Может быть, она выпрыгнула? – предположила Даша.

– На такой скорости?

– Ты же сбросил скорость?

– Ага, – криво усмехнулся Васик, – со ста шестидесяти до ста двадцати. Да не могла она выпрыгнуть! Я бы заметил! Я бы услышал! Я бы увидел ее, наконец, на дороге… И тем более, она исчезла сразу после того, как произнесла последнее свое слово… Я в ту же секунду оглянулся, а ее уже нет. За одну секунду, согласись, выброситься из машины на полном ходу… вряд ли возможно. Да и зачем ей было прыгать, когда все опасности уже были позади?

– Действительно, – вздохнула Даша, – незачем… Но куда она все-таки подевалась?

Васик пожал плечами.

– Я в тот день чуть с ума не сошел, – пожаловался он, – столько впечатлений, а тут еще и это странное исчезновение Ольги. Мрак. Дурдом.

– Дальше рассказывай, – скомандовала Даша, – и подробнее, пожалуйста.

– Пожалуйста, – эхом отозвался Васик, – я часа с полтора поплутал по городу… Ну, на всякий случай, чтобы следы спутать. А потом вернулся в тот кинотеатр, где оставил Ольгу. Там уже новый сеанс шел. Я дождался конца сеанса – чтобы включили свет – и прошарил весь кинозал. Никого там не было.

– Может быть, ты кинотеатры перепутал? – негромко проговорила Даша.

– Я что – совсем идиот?! – рявкнул Васик. – Один кинотеатр от другого не отличу?

Даша некоторое время молчала потом произнесла задумчиво:

– Помнится, когда ты на первом курсе учился, так один раз нажрался, что вместо автобуса влез в ментовский «газик». И сутки потом сидел в вытрезвителе.

Васик на это ничего не сказал. Он опустил руку, пошарил под диваном и извлек на свет божий бутылку пива. Ловко открыл ее зубами и сделал чудовищный глоток, опорожнив бутылку сразу на половину.

– К билетерам, кассирам, администраторам подходил? – поинтересовалась Даша.

– Кассир ничего не помнит – он спит там, за своей конторкой, – сказал Васик, – тем более, кроме центрального входа, там еще и два других есть… выхода. Чтобы зрители не толпились в дверях. Билетер, то есть этот… контролер пьяный был в уматину. Я от него ничего, кроме двух новых матерных выражений, не узнал. А администратора в тот день вообще на месте не оказалось.

– У зрителей спрашивал? – осведомилась Даша.

– Да там зрителей-то, – воскликнул Васик, – три с половиной человека. И потом… Я же тебе говорил, что другой сеанс уже закончился. Зрители давно сменились. Ну, спросил – только ничего мне никто не ответил…

Он вздохнул и в несколько длинных глотков допил бутылку.

– Потом к ней домой поехал, – снова заговорил он, – ну, там никого тоже нет. Звонил ей с мобильного – никто не отвечает… Куда она могла деться, то есть, просто ума не приложу…

– Да… – Даша вздохнула тоже, – и я ума не приложу. Где нам ее искать?

Васик повертел в руках пустую бутылку и поставил ее на пол.

– Надо в магазин идти, – сказал он, – пиво кончилось. И жрать нечего, кстати…

Он поднялся с дивана и пошарил в карманах. Вытащил бумажник, но там, кроме двух паспортов и двух десятирублевых бумажек, ничего не было.

– Мрак, – высказался по этому поводу Васик, – денег еще нет… Мне за квартиру пришлось выложить до хрена. Хозяйка, стерва такая, запросила предоплату за три месяца… Поняла, что мне срочно надо, так и вцепилась в меня. Несла какую-то чушь про волокиту… оформление документов… А как бабки свои получила, вмиг все оформила…

Даша какое-то время сидела молча, уставившись на Васика.

– Ты чего? – забеспокоился Васик. – Смотришь как-то… Странно.

– Васик, – придушенным голосом заговорила Даша, – ты что – когда договор оформлял, паспорт свой светил?

– Н-нет, – растеряно ответил Васик, – то есть – да… Показывал. И адрес ей дал – хозяйке – ну, там, где я прописан. Она сказала – так нужно. А что?

– Дурак! – воскликнула Даша.

– Почему это? – выпучил глаза Васик. – Чего ты ругаешься-то?

– Да нет! – яростно крикнула Даша. – Это я дура! Потому что доверила тебе съем квартиры! Ты хоть представляешь, что ты наделал?

Васик пожал плечами.

– Хозяйка знает, как меня зовут, – проговорил он, – ну и что тут такого?

– А для чего я тебе свой паспорт давала? – тяжело дыша, поинтересовалась Даша.

Васик вдруг охнул и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Точно… – тоскливо пробормотал он, – козел я… Забыл совсем… Я все про Ольгу думал, да эта стерва – хозяйка – меня загрузила так, что ничего не соображал. Ну… и выпил еще лишнего.

– Я тебе говорила, чтобы ты договор на съемную квартиру на мой паспорт оформлял! – закричала Даша. – Неужели непонятно – твоя фамилия бандитам известна, а моя нет! Если тебя уже ищут – а то почти несомненно – то обзвонить всех лиц и все конторы, занимающиеся сдачей квартир – не так уж и сложно! Конечно, очень долго, но если подключить к этому делу достаточное количество людей, то дня за два-три можно управиться. Ты это понимаешь?!

– Понимаю, – вздохнул Васик, – не кричи… Я забыл просто. Как из головы вылетело… А теперь, что нам делать?

– Немедленно валить отсюда! – сказала Даша. – Чем быстрее, тем лучше!

– Валить… – повторил Васик, – а куда?

Даша снова опустилась в кресло, с которого вскочила, как только начала кричать, и мучительно застонала.

– Некуда нам бежать, – проговорила она, – судя по всему, ты, Васик, серьезных людей разозлил. Если они, узнав, кто у тебя отец, все же продолжали на тебя наезжать. А твой отец – как ты сам, наверное, догадываешься – не последний человек в столице. И наезжать на его сына – то есть, на тебя – могут только люди, которые чувствую за собой реальную поддержку…

– Да понимаю я все! – поморщился Васик. – Маху дал… Прости, Даша. Но ты сама понимаешь – Ольга пропала – у меня голова забита только этим…

– Алкоголем у тебя голова забита, – проворчала Даша, – алкоголем… и все. Думай теперь, куда нам бежать отсюда. Пока не нагрянули гости… Из солнечной страны Кавказии…

Несколько минут Васик напряженно размышлял.

– Можно на отцовскую дачу, – проговорил он наконец, – под Москвой. Далеко – место глухое… Никого там нет.

– Место глухое… – передразнила Даша, – если дача твоего отца – неужели трудно будет тебя там отыскать?

– Трудно, – кивнул Васик, – дача не на отца записана, а на другого человека совсем. Тот ему за долги отдал эту дачу давным-давно. Отец вскоре после этого быстро стал подниматься – и за другими делами забыл про дачу. Так и не оформил на себя. А я частенько туда ездил… Там ведь это… сторож живет. Садовник еще и горничная. Отец все хотел на меня эту дачу переписать, но все с делами никак не может развязаться… Времени у него нет бумажками заниматься. А я почти каждый месяц туда ездил. Бабки отвозил садовнику, сторожу и горничной…

– Каждый месяц? – удивилась Даша. – Но почему я об этом ничего не знаю? Я думала, я твоя лучшая подруга…

Васик замялся.

– Ага, – догадалась Даша, – горничная?

Васик смущенно кивнул.

– Светка ее зовут, – сказал он, – рыженькая такая. Она вообще-то замужем за садовником, но тот… Ну, короче говоря, дурак он редкостный. Кроме своей своих цветочков и своего допотопного «Москвича», ничего знать не хочет. А Светка молодая…

– Ладно, – прервала разговорившегося Васика Даша, – поехали туда. Прямо сейчас. Времени терять нельзя.

Она решительно поднялась с кресла.

– А Ольга? – спросил вдруг Васик.

Даша застонала, схватилась руками за голову и снова опустилась в кресло.

– Ах ты, господи… – сквозь зубы пробормотала она, – как же нам теперь… Но ведь сидя на одном месте и от каждого звонка в дверь дергаясь, мы ей ничем помочь не сможем… Только себя погубим.

– Ольга – не простой человек, – задумчиво проговорил Васик, – мы найти ее не можем. А она нас – если захочет – найдет. Используя свои экстрасенсорные способности.

– Получается, что мы кидаем ее в беде, – явно не слушая Васика, сказала Даша.

В дверь позвонили. Васик и Даша вздрогнули одновременно. Даша даже тихонько вскрикнула.

– Ну вот, – прошептал Васик, – начинается…

Снова звонок – гораздо длиннее предыдущего. Васик поднялся с дивана и на заметно подгибающихся ногах подошел к двери.

– Кто там? – прокашлявшись, спросил он.

– Водопроводчики, – ответил ему хриплый голос с явным кавказским акцентом, – открывай, сука! А то дверь сломаем!..

– Сломают, – прошептала Даша за спиной у Васика, – дверь деревянная. Вылетит после первых двух ударов. Что нам теперь делать?

В двери снова позвонили. Васик отпрыгнул от двери, едва не сбив с ног Дашу.

– На балкон, – обернувшись, шепнул он ей, – в этом доме балконы соединены лестницами. На случай пожара. Выберемся на крышу, оттуда – через другой подъезд на улицу. Поймаем тачку и – на дачу сразу…

Схватив оторопевшую от слишком резкого поворота событий Дашу за руку, он потащил ее к балконной двери.

Прошло не менее десяти минут – и квартира, где только что были Васик и Даша наполнилась криками и топотом множества ног.

– Свалили, падлы… – прорычал огромного роста кавказец с бритой наголо головой, – через балкон. Армен нас убьет теперь… А ну быстро отсюда, пока соседи мусоров не вызвали!..

Проснуться и не знать – где ты и что ты – человек, тумбочка или, допустим, каменная кладка церкви на крови: согласитесь, довольно странное пробуждение.

Некоторое время я лежала, не открывая глаз, пока в памяти не всплыли имя мое и фамилия – Калинова Ольга Антоновна.

Да-да… «Последний день Помпеи», жуткая погоня, прорыв в наш мир… Машина Васика… Кинотеатр! Я должна быть в кинотеатре.

Открыв глаза, я увидела белый потолок. Несколько минут я лежала, не двигаясь – совсем не ощущая в своем теле каких бы то ни было сил. Довольно поганое состояния – чувствовать, что с трудом могу пошевелить рукой – настолько я ослабла.

«Что же это я? – вдруг пришло мне в голову. – Ведь я же использовала всю свою энергию на то, чтобы прорваться из того измерения, куда занесла меня моя галлюцинация в свой мир. Интересно, сколько я буду восстанавливать силы. И еще кое-что мне интересно – где я все-таки нахожусь?»

Мне все-таки удалось приподнять голову и осмотреться. Как выяснилось, я лежала на койке – судя по всему – в больничной палате. Кроме меня в палате находились еще трое – маленькая старушка с лицом похожим на печеное яблоко, толстая женщина средних лет с большой копной грязных обесцвеченных волос на голове и юная девушка – почти девочка, бритая наголо и такая худенькая, что казалось, будто из ее тельца вытащили скелет, оставив лишь тонкую почти прозрачную оболочку.

Старушка и толстуха молча лежали на своих койках, а девочка, что-то бормоча себе под нос, металась из одного угла палаты в другой – словно ее гоняли беспутные струи сквозняка.

«Странная какая-то больница, – подумала я, – от чего здесь лечат? Это случайно не…»

Дверь медленно отворилась, и в палату величаво вплыл очень толстый немолодой мужчина в белом халате с гладко выбритой головой. Когда он подошел поближе, я поняла, что ошиблась – голова его была не выбрита, а просто-напросто лыса – как моя коленка.

Заметив, что я смотрю на него, мужчина направился прямо ко мне. Позади него собачьей побежкой бежали два здоровенных лба в белых халатах.

«Санитары, – догадалась я, – та-ак… кажется, я начинаю уже понимать, куда я попала».

Величавый щелкнул пальцами, и тут же рядом с моей койкой возник стул – я даже не успела заметить откуда он появился.

– Вот и чудненько, – проговорил величавый, усаживаясь на стул, – как вы себя чувствуете?

Неважно я себя чувствовала. Я так и сказала ему:

– Неважно…

– А вы ложитесь, ложитесь… – заботливо уложил мою голову на подушку величавый, – вы еще очень слабы, вам отдыхать нужно… Как ваше имя?

– Калинова Ольга, – чуть было не ответила я, но сдержалась. Кавказцы, конечно, разыскивают Васика. Но они видели и меня, и Дашу вместе с ним, так что… поостерегусь я пока свое имя называть.

Разыграю пока временную амнезию. Осторожность никогда не повредит.

– Не помню… – простонала я, – ничего не помню. Какой сегодня день?

– Понедельник, – ответил величавый и посмотрел на часы, – половина третьего пополудни. А вы, уважаемая, что – совсем ничего не помните или?..

Понедельник! Плакала моя работа… Впрочем, какая мне сейчас работа. С постели подняться не могу.

– Совсем ничего не помню, – подтвердила я, – где я нахожусь? Как я сюда попала.

– Ну, это я вам с удовольствием расскажу, – ласково улыбаясь, проговорил величавый.

Прежде чем начать мне что-либо рассказывать, он достал из внутреннего кармана пиджака, который оказался у него под халатом, курительную трубку, но курить не стал, просто стиснул мундшук зубами, словно так ему было бы удобнее говорить.

– Вас привезли к нам санитары скорой помощи, – произнес величавый.

К нам? Куда это к нам?

– Где я? – снова простонала я. – Кто вы?

– Вы находитесь в районной психиатрической больнице, – с готовностью подсказал мне величавый, – а я – главный врач этой больницы. А зовут меня Никифор Никифорович. Правда, сомневаюсь я, что вы запомните мое имя… учитывая ваше-то состояние…

Запомню, запомню…

– Итак, – продолжал величавый главврач районной психиатрической больницы Никифор Никифорович, – санитары скорой помощи сказали, что вас нашли в зрительном зале кинотеатра… К сожалению, не помню, как назывался кинотеатр. Вы находились без сознания, а граждане, которые скорую помощь вызывали, вас в сознание привести никак не могли. В машине скорой помощи с вами случился какой-то припадок, вы стали буйствовать, в результате чего вас пришлось даже привязывать к койке. Ну, а после проверки вашей крови на содержание в ней наркотических веществ, вас привезли к нам. Так как никаких наркотических веществ в вашей крови не нашли.

– Что со мной? – совсем умирающим голосом прохрипела я. – Чем я больна?

– Пока еще я не определил точно диагноз, – сказал Никифор Никифорович, – но, судя по всему… Налицо все признаки нервного истощения. Да-да! – он взял меня за руку и участливо склонил голову. – Именно нервного истощения. Временная амнезия, невероятная слабость…

Знал бы ты, какие я нервные потрясения последние дни испытываю, говорил бы ты тогда про нервное истощения с таким трагизмом.

– Меня можно вылечить? – задала я самый идиотский вопрос, какой только могла придумать.

– Конечно! – горячо заверил меня Никифор Никифорович. – Конечно, можно! Поверьте мне – через пару недель вы будете совершенно здоровы!

Ну, пара недель, это ты, дядя, хватил. Через несколько часов я буду уже на ногах, а назавтра я отсюда уйду. Проблем с выпиской из больницы у меня не будет – документов у меня при себе никаких не было, а имя свое я им не называла. И правильно, кстати говоря, сделала.

– Вы, наверное, хотите меня спросить, – проговорил вдруг Никифор Никифорович и вынул трубку изо рта, – почему это я – главный врач больницы – а участвую в обходах больных, а?

Он наклонил голову и прищурился, глядя на меня с истинно ленинской лукавинкой. И, хотя мне было абсолютно неинтересно знать, почему главный врач этой больницы участвует в обходах, я все-таки спросила – больше, из соображений элементарной вежливости:

– Почему?

– Практика! – Никифор Никифорович поднял вверх толстый кулачок с зажатой в нем трубкой. – Практика, практика и еще раз практика! Я ведь, милочка, вижу людей практически насквозь. Вы знаете, профессиональный опыт, вкупе с известной долей одаренности и… не побоюсь этого слова… достаточно развитого воображения дают… поразительные, надо сказать, результаты. М-да… А видеть людей насквозь – это моя профессия, милочка…

«Интересный тип, – подумала я, – его бы самого кто посмотрел бы. По-моему, он неплохой кандидат на место пациента этой больницы…»

Величавый Никифор Никифорович снова щелкнул пальцами и один из санитаров помог ему подняться.

– Ну ладно, милочка, – проговорил Никифор Никифорович, – отдыхайте. Не буду вам мешать. Через час вам сделают укол глюкозы, а вечером будет еще один осмотр. Вот тогда мы с вами увидимся… и поговорим.

«Жду не дождусь», – подумала я.

А вслух сказала:

– Спасибо вам большое. Спасибо вам за все…

Никифор Никифорович еще раз ласково кивнул мне и, мельком осмотрев остальных пациентов в палате, вышел. За ним удалились и молчаливые санитары.

«Н-да, – вяло трепыхались в моей голове невеселые мысли, – вот так положеньице. Лежу в сумасшедшем доме, совершенно без сил, да еще и в рабочее время. Конечно, ни мое начальство, ни Васик с Дашей не знают, где я нахожусь… Ну, ничего. Для восстановления сил мне необходимо только несколько часов. Сейчас я сосредоточусь… В палате тихо, так что никто мне не помешает сосредоточиться…»

Я приготовилась уже сделать глубокий вдох и закрыть глаза, как вдруг пронзительный вой взметнулся к высокому потолку палаты.

Повернув голову, я увидела, что кричит девочка со стриженной головой. Она забилась в угол и, стиснув руками виски, самозабвенно орала. Когда я всмотрелась в ее лицо, мне стало немного не по себе – лицо девочки было совершенно спокойно – будто это она не издавала нечеловеческие вопли, а напевала вполголоса спокойную песенку.

– Началось, – донесся до меня хрип откуда-то сбоку.

Это была толстуха.

– Началось, – повторила она, обращаясь, видимо ко мне, но на меня не глядя, – кажные два час орет, как резаная. Но это еще ничего… Когда ее привезли сюда, она кажные пять минут орала. А через полгода – Никифорыч ее вылечил – вон как, гляди… Еще годик полечиться и можно выписывать ее. Когда она два раза в день, например, орать будет… Я ее тогда к себе в село возьму… заместо будильника…

«Здорово, – подумала я, – попробуй сосредоточься, когда барабанные перепонки того и гляди – лопнут…»

– Звали, пришел… – коротко сказал Темный и снова поежился.

Сумерки были в комнате. Человек, к которому обращался Темный, сидел спиной к нему – в глубоком кресле – лицом к жарко пылающему камину.

– Хорошо, что пришел, – обронил Захар и протянул руки к огню, – холодно мне, – сказал он, будто говорил не с Темным, а с самим собой, – а огонь меня не греет…

– Зачем… звали? – выговорил Темный. Он опять поежился. Ему не было холодно, ему было очень неуютно находиться в одной комнате с сидящим в кресле…

– Ты, Темный, владеешь информацией, – заговорил Захар, – а говорят, то, кто владеют информацией, владеют миром… Так ведь?

– Ага… – неловко осклабился Темный.

– Я вот не согласен с этим, – неожиданно сказал Захар, – посмотри на себя. Разве ты похож на человека, который может владеть миром?

Темный ничего не ответил.

– Нет, не похож, – медленно произнес Захар, – ну ладно… Хватит лирики… А звал я тебя затем, чтобы ты помог мне убрать одного человечка…

– Убрать? – удивился Темный. – Я этим не занимаюсь. Я просто… предоставляю людям интересующую их информацию… А убить… Это не ко мне.

– Я не говорил тебе – чтобы ты убил, – холодно поправил его Захар, – я позвал тебя, чтобы ты помог мне убить. Найдешь исполнителя и сделаешь все, как надо. У меня самого нет времени заниматься этим. Помощников, понимаешь, не осталось…

– Ну, если так, тогда – другое дело, – с явным облегчением сказал Темный, – кого нужно завалить?

– Чернобуров Антон Владимирович, – проговорил Захар, – найти его можно, скорее всего… в какой-нибудь психушке. Это совсем не трудно. Поищешь, поспрашиваешь… Ну, не мне тебя учить.

– Чернобуров… – произнес Темный, – ясно. Найдем. Только… Захар. Ты… Вы уже не в первый раз моими услугами пользуетесь и, наверное, помните мое правило… Ну, что за свои услуги я бабки вперед беру.

– Стол рядом с тобой, – не оборачиваясь, сказал Захар, – слева… Да. Достаточно?

Темный поднял со стола пачку денег и молниеносно перелистал ее.

– Ага, – почему-то шепотом сказал он, – достаточно… Вполне.

– Конечно, Чернобурова, я поищу, – продолжал Темный, – и человека, который его это самое… С этим проблем не будет…

– Не будет – значит, очень хорошо, – отреагировал Захар, – как сделаешь, позвонишь мне на мобильный. Все. Можешь быть свободен…

Темный помялся на месте, оглянулся на приоткрытую за своей спиной дверь, но уходить не стал.

– Я… это… – проговорил он, – если тебе… вам, Захар, интересно… Я могу продать одну информацию. Очень важную информацию – для вас очень важную.

Несколько секунд Захар не отвечал.

– Верхний ящик стола, – произнес он наконец, а когда Темный, открыл ящик и заглянул в него, спросил, – столько хватит за очень важную информацию?

– Ага! – уже довольно живо ответил ему Темный, – конечно, хватит… Мне очень нравится на вас работать, Захар. Всегда получаешь то, что должен получать. Вы же меня знаете – я могу продать вам любую информацию… Любую. Могу узнать все, что захотите. Полная конфиденциальность и исключительная достоверность… Тем и живу.

– Ладно, – довольно невежливо оборвал его Захар, – говори, что у тебя и проваливай. У меня еще много дел сегодня…

– Значит, так, – снова почему-то перешел на шепот Темный, – Вы Славика, конечно, знаете?

Захар промолчал, кивнув утвердительно.

– Так вот Славик тоже Чернобуровым интересовался, – сообщил Темный, – вроде бы побеседовать с ним хотел. Все называл Чернобурова – «последней ниточкой…»

– Когда? – коротко спросил Захар.

– Совсем недавно, – ответил Темный, – только то, что люди Славика не успели с Чернобуровым поговорить – это совершенно точно. У меня в том дурдоме корешок работает, так он там все обо всех знает…

– Вот и позаботься о том, чтобы люди Славика успели только к остывающему трупу, – медленно выговорил Захар, – все сделай быстро. И позвони мне. И со Славиком я разберусь сам…

– И еще одно, – добавил совсем тихо Темный и несколько раз боязливо оглянулся на дверь, – у меня такое ощущение, что Славик тебя завалить хочет. Нет, слухов пока никаких нет, но… братва волнуется – что-то непонятное в последнее время происходит. Армен четырнадцать бойцов потерял за один день – назначил кому-то стрелку, а тот приехал один, но что-то такое сделал, что четырнадцать бойцов на месте уложил, а сам Армен со своими пацанами едва уйти успел. Некоторые законники про тебя вспоминают. Говорят, что… ну… вот то, чем ты занимаешься… – Темный смущенно прокашлялся, но все же выговорил так долго не получавшееся у него слово, – колдовство там… – все это беспредел и за это валить надо…

Захар усмехнулся.

– Беспредел… – негромко проговорил он, – валить… Как странно меняется эта планета… Один мой близкий родственник был бы очень удивлен, узнав, что воры, еще несколько лет назад тырившие мелочь из карманов, могут править страной и решать – беспредел или не беспредел – связь человека с потусторонним…

Темный, почтительно склонив голову, выслушал непонятные слова Захара, а когда тот замолчал, спросил тихонько, чтобы продемонстрировать свой интерес к Захаровой речи:

– А как звали-то?

– Что?

– Ну, родственника вашего?..

– Торквемада… – механически ответил Захар и потянулся в кресле. – Если у тебя ничего больше нет, то можешь быть свободен.

Темный вежливо попрощался и, пятясь, отошел к двери.

– Всего доброго, – снова сказал он, – я все сделаю точно так, как нужно…

И исчез в темном прогале между косяком и тихо скрипнувшей дверью.

«Славик… – подумал Захар, – давно я подозревал, что этот бандит на меня смотрит как-то… Нужно было раньше с ним разобраться, а сейчас, когда пошли слухи о том, что от меня избавляться надо – это может быть чревато… Однако, я ничего не слышал о четырнадцати убитых боевиках из группировки Армена. Кто бы это мог сделать? Замочить четырнадцать человек в одиночку… Либо это хитрый фокус, либо… обладание недюжинными экстрасенсорными способностями. И то, и другое может быть мне интересным. Человек, который умеет убивать и не боится убивать, будет мне хорошим помощником… Вместо моего старого слуги Ящера…»

Захар качнул головой, вспомнив о Ящере. Нет, он вовсе не сожалел о том, что несколько месяцев назад – еще до последнего приезда в столицу; поддавшись минутному приступу ярости, уничтожил Ящера, метнув ему в голову бронзовое пресс-папье.

Когда-нибудь он все равно сделал бы это. Ящер был не идеален, а в последнее время допускал непростительное количество промахов. Захар уже через день подумывал о том, чтобы вернуть Ящера, но вовремя от этой идеи отказался – зомби – существа, конечно, преданные, но совершенно лишены возможности аналитического мышления. Да и внешний вид их – оставляет желать лучшего…

– Того парнишку, который четырнадцать бойцов Армена уложил, надо бы разыскать, – вслух проговорил Захар, – хороший бы помощник из этого парнишки получился б… Да. И со Славиком разобраться нужно, не мешкая. Эти высоко поднявшиеся воры – люди вредные. Вовремя не раздавишь – проблем потом не оберешься… Ладно. Посмотрим.

– Не нашли?! – взревел в трубку Армен. – Значит, лучше ищите! Проверьте всех его знакомых, всех его друзей! Всех, у кого он может остановиться! Этот козел в городе – уехать он никуда не успел – мои ребята перекрыли все выходы из города. Наверное, отлеживается где-то недалеко… Да… А к папаше его пока не суйтесь… Папаша у него крутой, как бы нам боком все это дело не вышло. Тем более, что, скорее всего, папаша этого Василия не при делах… Ищите лучше, но не валите сразу, а ко мне его… Нужно потолковать. Понятно? Брать живым и точка!

Армен отключил телефон и устало откинулся на спинку кресла.

«Дела-а… – подумал он, – дела-а… Этого Василия нужно найти. Но валить… с этим обождать пока немного… Если Василий такой крутой, что смог мне устроить такое… Четырнадцать бойцов как не бывало – просто так… Р-раз и нету. Какая же силища нужна! А с виду – лох лохом. Не-ет, реальная сила стоит за этим Василием. Если я узнаю секрет этой силы, тогда мне стать полноправным правителем Москвы – раз плюнуть. Славик ничего мне противопоставить не сможет. Кстати, о Славике…»

Армен закурил сигарету и снова задумался.

«Сдается мне, Славик что-то начал подозревать, – размышлял он, – как-то странно он себя вел при нашей последней встрече. Настороженно смотрел на меня и все такое. Славик не доверяет мне. Знаю я его разговоры о том, что дружить надо и все такое… А спиной к нему повернешься, тут же получишь пулю в затылок. Что-то он задумал. Неспокойно мне теперь с ним. Надо – от греха подальше – убрать Славика. Убрать и все. Если я узнаю секрет силы этого Василия – убрать Славика для меня будет – проще простого. Хм… дурака я свалял, конечно, когда приперся к Славику и просил помощь отыскать Василия. Нервы все… Не надо было так делать. А, хотя нет! Пусть Славик думает, что я ему доверяю! Правда, судя по его поведению, вряд ли он так думает, но лишний раз его успокоить не помешает. Черт, как сложно все…»

Армен вздохнул и, отложив сигарету на краешек большой серебряной пепельницы налил себе стопку дагестанского коньяка.

«Итак, что мы имеем, – держа в руках стопку, продолжал раздумывать он, – Славик догадывается о том, что я играю в темную игру. Славик что-то задумывает. Но, если я найду Василия первым, никакой Славик мне страшен не будет. Значит – искать и искать. Все силы бросить на то, чтобы откопать этого молокососа…»

Армен поставил стопку на столик и, взяв в руки свой сотовый телефон, принялся набирать номер.

– Чернобуров – единственная ниточка, которая может привести меня к Захару, – вслух проговорил Славик и нахмурился, – как много проблем! – невольно вырвалось у него, – Армен мудрит что-то… причем, конкретно мудрит – замышлял явно серьезную вещь. Давно-о я замечал, что Армен гораздо хитрее, чем кажется. Уверяет в дружбе и в том, что войны не хочет, а сам только и думает о том, как бы от меня избавиться и самому всю Москву держать. И Захара он защищал, будто тот ему брат родной. Вот этим-то он себя и выдал. А потом решил реабилитироваться и придумал всю эту историю с огнем с неба и прочей чертовщиной. Надо же – один лох сумел завалить четырнадцать его бойцов! Теперь мне все понятно – Армен хочет уверить меня в том, что он и сам пострадал от колдовства и сам заинтересовал, чтобы ни Захара, ничего такого похожего в городе не было. А сам – наверняка – завязан с Захаром. И они вместе думают о том, как бы от меня избавиться…

Славик яростно сплюнул на паркетный пол и растер плевок босой, причудливо татуированной ногой.

«Только того не понимает Армен, – подумал Славик, – что Захару тоже союзники не нужны. Как только Армен перестанет быть ему полезен, Захар его в порошок разотрет. Как вот плевок этот…»

– Чертовщина, чертовщина… – пробормотал Славик, – вокруг одна чертовщина. С Арменом пока погожу разбираться, а сделаю вот что…

Славик вытащил из кармана халата сотовый телефон и набрал номер.

– Алло, – проговорил он в трубку, – узнал меня? Ага, да… Есть дело. Проберешься ночью в психушку… адрес я сейчас скажу. Потолкуешь там с одним… Да не с врачом, а с психом! Спрашивать будешь у него о Захаре. Погоди, сейчас я все тебе объясню. Нет, весь расклад тебе знать не надо, только то, что скажу я. Потолкуешь, говорю, с психом, если тот ничего тебе не скажет, вали его. Понял? Только тихо и без шума. А когда он тебе расскажет все – тоже вали… В любом случае – живым мне этот Чернобуров не нужен. Сработаешь под мента – вроде ты оперативник и пришел с ним общаться. В смысле допрашивать. Понял? Действуй тогда. Нужно все очень быстро обделать. И очень тихо. Бабки потом… Ага, ага… Ты задавай вопросы, а я тебе отвечать буду…

Славик разговаривал по телефону еще минут десять. Когда он положил трубку и опустился в кресло, настроение у него было уже много лучше, чем до разговора.

– Пр-рорвемся! – бормотал он, выуживая сигарету из пачки. – Этот парень свое дело знает. Не то, что те дуболомы, которых я посылал до этого. Он выудит у психа все, что тот знает, а если не выудит, то…

Славик закурил и, выпустив первую струю дыма в потолок, вдруг злобно рассмеялся.

– Погоди, Армен, – сквозь зубы выговорил он, – думал, обмануть меня? Не на того напал, падла! Я тебя первый раздавлю!

Когда я пробудилась в третий раз за ночь, то спать мне уже не хотелось. То есть – хотелось, конечно, но снова закрывать глаза и пытаться уснуть, прекрасно зная, что часа через два тебя разбудят истошные вопли сумасшедшей – это выше всяких сил… Даже моих.

Крики, несущиеся из дальнего угла палаты, где комочком съежилась несчастная душевнобольная, на секунду прекратились, послышался короткий глубокий вдох и – через секунду все началось заново.

С трудом поднявшись на кровати, я спустила ноги вниз. Посидела немного – и, дождавшись, когда перестала кружиться голова, поднялась с кровати и сделал несколько шагов по направлению к выходу из палаты.

Меня здорово пошатывало от слабости. Да… я так и не смогла как следует сосредоточиться и восстановить свои силы, используя контакты с источниками космической энергии – мешала та же стриженная девочка, примерно, каждые два часа поднимавшая жуткий вой.

Жители палаты и медицинский персонал, по всей видимости, давно уже привыкли к подобным концертам и не обращали на них никакого внимания.

Стрижена девочка снова стихла – исключительно для того, чтобы набрать воздуха в легкие – и снова выдала вопль такой силы, что я – несмотря на свою слабость – заковыляла к двери быстрее.

– Эй! – окликнули меня с койки, мимо которой я проходила. – Ты куда?

Это толстуха. За все время, пока я находилась здесь, она так ни разу и не пошевелилась – лежала на спине, уставив в потолок неподвижные глаза – хотя иногда пыталась со мной разговаривать.

– Куда ты? – повторила толстуха, глядя в одной ей видимую точку на белом потолке.

– В туалет, – сказала я, – очень хочется.

– Судно у тебя под койкой, – сообщила толстуха, – а по ночам покидать палату запрещается. Другие палаты запирают, а на двери нашей замок сломан. А зачем он нужен, если мы и днем-то из палаты не выходим?..

– Я в туалет, – повторила я, – не могу в судно… Мне неудобно. И неловко при всех…

Девочка в углу на мгновение прервалась и я смогла услышать, как толстуха негромко усмехнулась.

– Новенькая, сразу видно, – сказала она, – месяцок поживешь здесь, под себя ходить будешь… не то что в судно. Неловко ей… А за то, что ночью шатаешься могут и в карцер запереть. А то… чего похуже. Ты – молодая, красивая, а санитары у нас – мордовороты отмороженные. Не знаю, откуда их таких понабрали. С психов спроса нет никакого, вот они и творят с ними все, что захотят. Так что – я на твоем месте не выпендривалась бы, в судно посикала… Не хочешь? Ну, ладно, посмотрю я на тебя через месяц…

Я пробормотала что-то о том, что не собираюсь задерживаться здесь надолго, но толстуха явно уже не слушала меня. Присмотревшись, я заметила, что она опустила веки, как бы давая мне понять, что аудиенция закончена.

«Да, – подумала я, подходя к двери, – интересная вырисовывается ситуация. Неизвестно, сколько мне придется еще здесь находиться. Из-за этой ненормальной девчонки я не могу как следует сосредоточиться, следовательно – не могу восстановить силы. Ждать, пока силы восстановятся естественным путем – то есть – ждать неделю или больше – я не могу. Я не могу даже попросить телефон, чтобы позвонить Даше или Васику – врачи сразу поймут, что моя временная амнезия – всего лишь выдумка. Остается одно – найти какое-нибудь укромное место и попытаться войти в транс там – если никто мне не помешает…»

Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Темно. Лампы горят – через одну, да еще и вполнакала. В самом конце коридора стоит стол, за которым дремлет, положив на скрещенные руки большую стриженную голову, громадных размеров санитар.

Выскользнув из палаты, я – стараясь двигаться как можно тише – пошла вдоль стены в противоположную сторону от уснувшего на своем посту санитара.

То ли силы вовсе оставили меня, то ли еще что, но коридор показался просто бесконечным – двери, двери, двери… Некоторые из дверей были заперты снаружи пудовыми чугунными задвижками, некоторые незаперты вовсе.

Когда коридор, наконец, повернул налево, я заметила небольшую дверь в углу; открыв ее, я обнаружила маленький чуланчик, сплошь заваленный вениками и швабрами. Пахло в чуланчике чем-то кислым – с переплетенных под потолком металлических труб капала вода.

«Подсобное помещение, – догадалась я, – до утра точно никто сюда не заглянет. Так что имеет смысл спрятаться здесь и постараться сконцентрироваться. Перспектива провести в этой больнице еще несколько дней – никак мне не нравится…»

Проникнув в подсобное помещение, я аккуратно прикрыла за собой дверь. Здесь было очень темно, но глаза мои скоро привыкли к темноте. Впрочем, и смотреть-то здесь было не на что – тряпки и швабры… Ведра.

Я присела на опрокинутое ведро и перевела дыхание. Путешествие по коридору настолько истощило мои и так неважнецкие силенки, что я едва отдышалась.

А когда дыхание мое немного успокоилось, кровь перестала гулко стучать в ушах, я услышала что к мерному звуку падающих с потолка капель примешивается еще что-то такое…

Я замерла, прислушиваясь – и скоро сомнений в том, что в этом помещении, кроме меня, есть кто-то еще, у меня не оставалось. Да-да… ошибки быть не может – я слышу дыхание человека. И еще… кажется, всхлипы…

– Кто здесь? – спросила я.