Возвращение к истокам (СИ)

Внезапно, этот обязательный рыцарский атрибут пошевелился и, лязгая, направился в нашу сторону, на ходу снимая шлем. Я в ужасе дрогнул и отшатнулся, а рука машинально вывела знак, изгоняющий злых духов. Великая, я сплю? Мне снится кошмар или же я просто сошел с ума?! Какого лешего здесь делает этот сумасшедший рыцарь! Сэр Алинор Гриворд, собственной персоной! Гриворд, словно не видя моего вмиг побледневшего лица, с доброжелательной, я бы даже сказал, ослепительной улыбкой на устах, пошел ко мне. Я даже слегка отшатнулся, до сих пор не веря в реальность происходящего!

— Какого… — со всем рядом со мной пробормотал Риэл, с неким ужасом взирая на приближающееся страшное видение. Вор был тоже не на словах, а на деле знаком с этим сумасшедшим и я явно представлял что будет, если он его узнает. Кошмар, это словно встреча старых врагов на подвесном мосту над пропастью.

— Приветствую вас в этом замечательном месте! — распахнув свои… латные объятья, он сжал в них Риэла, но почти сразу отпустил полузадушенного вора. — Позвольте представиться, сэр Алинор Гриворд!

— Росгард, менестрель, — легонько кивнув, пробубнил Риэл, словно хотел не представиться, а отделаться от надоедливого собеседника. — А это… — он посмотрел в мою сторону.

— Милена, — мрачно буркнул я первое пришедшее на ум имя, совсем не по-девичьи шмыгнув носом и подтерев его ребром ладони. — Его сестра.

Лицо Гриворда просияло, и он так восхищенно глянул в мою сторону, что у меня внутри все похолодело.

— Миледи, — с придыханием проговорил рыцарь, потом внезапно вцепился в мою руку и облабзал ладонь. Меня чуть не стошнило. — Вы восхитительно прекрасны!

Угу, прям первая красавица. В мокрой одежде, извазюканной в грязи, со спутанными волосами, и взглядом полным омерзения.

— Я тоже рад…а, — вырвать свою руку оказалось нелегким делом, но я справился. И для подстраховки от дальнейших покушений на свою конечность, спрятал ее за спиной.

К счастью, Гриворд отвлекся от меня на Риэла.

— А знаете, — рыцарь прищурился, словно что-то высматривая. — А мы с вами раньше не встречались?

— Ну… я ж менестрель… — осторожно проговорил вор.

— Менестрель? А не вы ли играли чудесную балладу на пиру у сэра Арчибальда?! — и, судя по тому, как притих Риэл, он попал прямо в яблочко. А не то ли это было место, которое обчистил вандал, прикинувшись менестрелем? Если то, то дела у нас идут паршиво…

— А как благородный сир очутился в монастыре? — я решил отвлечь внимание Гриворда на себя, а то такими темпами крохотный мозг рыцаря все же соизволит вспомнить о Риэле. А мне этого было не надо. — Сюда же нельзя приходить мужчинам! И таким… — идиотам, — мужественным, как сир.

Алинор приосанился, ему явно понравился комплимент про мужественность, и он передо мной распушил свой павлиний хвост.

— Это, конечно, секрет, но я тут с важной миссией, — голос Гриворд понизил до полушепота, чтобы, эдак, таинственнее звучало.

— И с какой же? — я восхищенно ахнул, усиленно изображая наивную дурочку. Вроде, пока получалось. Хотя главное, чтобы Гриворд купился.

— Я охраняю миледи. Тайный приказ от самого Его Величества!

— Вы такой… важный, — я восторженно на него воззрился, Риэл недоверчиво хмыкнул, ничуть не тронутый моим спектаклем.

— Я верный рыцарь Его Величества!

Угу. Его Величеству только верных рыцарей не хватало, как какой-то даме сердца. Он же платочками не запасется для почитателей.

Значит, он здесь охраняет Ирен? Прелестно. Даже не знаю что сказать — то ли обрадоваться предусмотрительности короля, который приставил охрану своей дочери, или поразиться его глупости, раз он назначит на эту должность этого… человека. И как Его Величество добился, чтобы монахини, преданные догматам своего святого покровителя, нарушили их и добровольно, да еще на такой долгий срок впустили в свою обитель этого ненормального? Он убедил их, что это не мужчина, а деталь интерьера к обстановке в комнате принцессы? Хотя, скорее всего, Алинор получил дозволение Преосвященства, ведь только ему даровано право своими указами делать исключения из общих правил.

Гриворд мне не понравился сразу — слащавый, с глупой улыбкой и наивными идеалами, прознав про которые невольно задумываешься: “А все ли у него дома?” Если в первую встречу с этим чудом над ним можно было потешаться, благо он мог только выкрикивать оскорбления, стоя под моей крепостной стеной, то кто ж знал, что от этого него будут такие проблемы? Правильно говорят, дураки инициативны. Даже слишком. Вторая наша встреча произошла уже у меня дома, когда этот идиот проломил мне стену и, угрожая мечом, требовал умереть у его ног, дабы наконец-таки исполнить только ему ведомую справедливость и завершить его “великую” миссию. Ладно. И тогда я от него отмахнулся как от надоедливой мухи. Все же жалко было губить такой исключительный экземпляр.

Но рыцарь не успокоился и натравил на меня короля, словно обиженное дите, которое пожаловалось взрослым на мальчишку из соседнего дома, не захотевшим играть с ним в рыцаря и злодея, а потом, сломав деревянный меч, сбежал. Ай-ай, негодяй!

Честно, я думал, что после суда наши дороги больше не пересекутся, но как же я был наивен.

И что с ним делать? А если он узнает лицо своего “заклятого врага”?!

Но дальше поразмыслить о столь важных проблемах мне не дали. Алинор, словно почувствовав, что я думаю про него, вновь решил привлечь к себе мое внимание. И совсем нетривиальным образом.

— Вы дрожите! — воскликнул он, схватив в свои латные лапища мои холодные руки. Я и вправду дрожал, и, стуча зубами от холода, тайком мечтал оказаться возле камина. Да вот только проход к нему загородил этот субъект и никак не хотел сдавать свои позиции.

— Не со… — начал я говорить, как этот поборник добра с легкостью подхватил меня на руки. — что вы себе..

— Не волнуйтесь, я вас спасу! — со всей экспрессией произнес он, и, подхватив меня поудобнее, куда-то понес.

Я шокировано замолчал, пытаясь осмыслить произошедшее.

Меня еще никогда в жизни так не унижали. А пока я пытался прийти в себя и осознать тот факт, что меня только что публично поим… хм, оказали честь прокатиться на рыцаре, этот дегенерат еще и заговаривал мне зубы. Говорил, ослепительно улыбаясь, что я сейчас согреюсь в сиянии его пламенного сердца, что меня спасут и отнесут на жертвенный огонь, точнее, поднесут к камину, что я…

Мои уши завяли от его возлияний еще на втором комплименте. Я остро хотел двинуть по его наглой роже пару раз, чтобы стереть эту улыбочку, да только такое поведение совершенно противоречило моему образу. Так что я, стараясь отрешиться от происходящего, терпел “заботу”, чувствуя затылком, как мысленно хохочет Риэл. Ему-то смешно, а вот мне… не очень.

Если он кому-нибудь проговорится — убью.

***

Сидя на кухне и колупая ложкой перловую кашу, которой соизволили накормить нас монахини, я думал, что все идет совершенно не по плану. Вместо того, чтобы рьяно искать Ирен в этой обители умалишенных женщин, я сижу на их кухне, пытаюсь запихнуть в себя постную кашу, и, чуть ли не уткнувшись носом в тарелку, избегаю смотреть по сторонам. Ибо я прекрасно знаю, что меня там ждет. У меня по коже бегут мурашки от одной мысли, что я наткнусь на плотоядный взгляд Алинора Гриворда.

Делать дурочку и “не замечать” интерес к своей персоне становилось все труднее. Как же мне хотелось выколупать из этих железок Алинора и сделать из него наварной гуляш, утопить его в кипящем чане, только чтобы не слышать навязчивые комплименты.

Но отделаться от Гриворда не получалось. Он словно почувствовал, что я хочу пробиться к Ирен и всячески мешал моему плану, буквально следя за каждым моим движением! Терпения у меня с каждой минутой было меньше, а раздражения — больше. Вместо того, чтобы есть перловку, не замечать взгляда Алинора и слушать скабрезные шуточки Риэла, я должен был искать принцессу!

— Вам говорили, что вы прекрасны, — начал по третьему кругу будущий гуляш, совершенно не замечая моего убийственного взгляда.

Вместо ответа я толкнул локтем Риэла, который сидел рядом и в отличие от меня с удовольствием ел эту бурду. Тот слегка подавился и вопросительно мне кивнул, мол, что мне от него надобно.

— Ты когда свой долг отрабатывать будешь? — еле слышно произнес я, не поднимая головы от своей тарелки. — Где песни, пляски, отвлечение внимания этих дур?

— Было бы кого отвлекать, — проглотив, он нахально мне хмыкнул. — Здесь только одна дура…

— Смерти своей хочешь? Отвлеки его.

— Зачем?

Я выразительно на него глянул.

— Не, “сестренка”, это не по моей части.

— Ты с дуба рухн…

— Отвлекать его должен ты, — перебил меня мой “братик”. — Забыл что ль, что этот, — он кивнул на Гриворда, который, упоенно и, закрыв глаза, рассказывал пустоте какие-то байки из жизни рыцаря. И, явно увлекшись, не замечал ничего вокруг, — знает, где твоя девка сидит?

— Не девка, — проворчал я, — а Ирен. Предлагаешь выпытать у него, где ее держат?

— А ты гений, колдун.

— Заткнись, — беззлобно прошипел я.

Мы замолчали на пару секунд — Гриворд взял паузу, чтобы промочить горло и, послав мне ослепительную улыбку, вновь начал говорить сам с собой.

— А ты ему явно понравился, милашка, — гадко улыбаясь, не удержался от комментария Риэл. — Весь вечер глаз с тебя не сводит.

Я предпочел промолчать на такое провокационное высказывание. Я с ним после поговорю, когда окажусь за пределами монастыря. А лучше устрою ему жуткую диарею — один импульс в нужной точке и он не вылезет из кустов неделю. Целители могут не только лечить и выводить из себя нашего брата очень чревато. Надо же научить таким непреложным истинам своего будущего родственника.

Но идеи у него были верные. Чем бестолково бегать по всему монастырю и давать служительницам Великой повод выставить меня вон за неуемную исследовательскую деятельность, т е шпионаж, лучше сразу узнать в какой келье проживает Ирен. Только оставалось самое сложное — заставить раскрыть эту тайну рыцаря. Я предполагал, как можно это сделать — проще всего соблазнить, но сам процесс меня совершенно не устраивал.

Откровенно говоря, мне это претило.

— Ты сейчас баба, — видя мои гримасы боли и безысходности, прошептал фальшивый менестрель. — Так будь бабой. Соблазни его и двигай к своей принцессе. А я этих монашек отвлеку, чтоб под ногами не болтались.

— Легко сказать… — от одной мысли меня воротило. Был бы другой, я бы еще и подумал, но этот… Не-е-ет.

— А чего сложного? Покрутил своим фальшивым задом, потряс титьками, похлопал глазками и он готов!

Да. Готов. Как блюдо дня.

— Тебя же не просят выколупывать его из железок, — продолжил уговаривать Риэл, — только заговорить зубы.

Я вновь посмотрел на Алинора Гриворда, который с аппетитом наворачивал уже пятую порцию этой гадкой пресной перловки, иногда заинтересованно на меня поглядывая. Соблазнить его, чтобы вызнать, где находится Ирен? Я хлебнул кваса, который был в моей кружке и поморщился. Кислятина.

Но делать-то все равно что-то было надо. Я что, зря так страдал? Ради того, чтобы прийти сюда и поесть пресной перловки с кислым квасом, а потом, не солоно хлебавши, уйти на рассвете?

Я залпом допил квас и резко встал с лавки, чуть не снеся в процессе все то, что стояло на столе. Сейчас я покажу этому вандалу мастер-класс по обольщению!

— Благородный сир, — с нажимом произнес я, с вызовом посмотрев на рыцаря, — мы можем поговорить наедине?

Риэл подавился квасом, который к своему несчастью решил хлебнуть, а Алинор Гриворд наконец-то замолк. Он, словно не веря своим ушам, воззрился на меня так, будто к нему снизошла с небес сама Богиня Элисень.

— Наедине? — еле слышно прошептал он и, мне показалось, слегка покраснел. — Конечно, прекрасная леди, я весь ваш!

Несмотря на всю абсурдность ситуации, мне захотелось рассмеяться. “Весь мой”. Обходительный рыцарь. Знал бы он, кого обхаживает.

***

Для столь деликатного разговора мы пошли в один неприметный закуток, около кладовой. Тихий, темный, вдалеке от лишних глаз и наглых ушей одного недоменестреля — идеально, чтобы никто не увидел, а потом не опозорил на всю страну. Укромное место для будущего соблазнения я искал молча, в уме продумывая будущий разговор, да и, заглянул в чан с водой, чтобы посмотреть на свое лицо и удостовериться, что ни одна ресничка не отклеилась, да и выгляжу я пригодным для такой ответственной миссии. За всеми моими манипуляциями Алинор необычайно тихо шел за мной, словно у этого говорливого олуха отнялся язык. Неужели он робел? Какой я нехороший, собираюсь морально уничтожить и использовать наивного рыцаря для своих целей.

Я был готов к тому, что Алинор будет мяться, как подросток пубертатного периода на первом свидании с девчонкой, которую пригласил на сеновал познакомиться поближе, но вот только потерял свою решительность еще на пороге данного любовного гнездышка. Но все мои ожидания пошли прахом, когда мы остались наедине. Где-то на периферии были слышны голоса монахинь, надрывные песни Риэла, который решил развлечь неискушенную публику девиц своим скудным блатным репертуаром и тем самым, дать мне немного форы на поиски Ирен.

Алинор действовал решительно. Не успел я пикнуть, как был прижат к стене, а моя бедная ладонь зажата в могучих латных ручищах сэра Гриворда. Не вырваться, не убежать без использования магии. Да я его даже ударить не могу без последствий — все закрывает доспех!

Мне резко подурнело, а ноги слегка подкосились — когда тебя прижимает в темном уголке субъект в доспехах, который выше на полторы головы и шире раза в два, не до церемоний и неумелого заигрывания. Тут впору задуматься, как сбежать и плюнув на конспирацию, обезвредить этого ловеласа, пока он того… не закинул меня на плечо и не потащил как добычу в кладовку, так сказать, чтобы оприходовать по назначению.

О, моя дорогая Ирен, и почему ради того, чтобы с тобой встретиться, я должен получить такие душевные потрясения?

Но, к сожалению, Гриворд не слышал моих мысленных позывов и со свойственной ему горячностью прошептал:

— Сияние ваших глаз, затмевает собой звезды, ваши тонкие и изящные пальчики нежнее бутонов роз, а взгляд хмелит сильнее сидра. Позвольте мне упиться этим хмелем и пасть к вашим ногам, о, моя прекрасная миледи.

Я сильнее сжался в стену, чувствуя на своей шее его дыхание. Мне было противно, мерзко и, честно, немного страшновато, словно, в любой момент Гриворд мог уличить обман. Хотелось оттолкнуть от себя его мерзкую рожу, но вместо этого я улыбнулся.

— Можете называть меня Миленой, сир, — милостиво позволил я, отчего безмерно обрадовал поклонника, который явно решил, что наши непростые отношения перешли на новый уровень. Эпопея с моей бедной рукой закончилась и теперь страдала талия, на которую он, как бы нечаянно положил свою руку.

Стараясь унять нервный тик и сделав над собой усилие, нежно провел рукой по колючей щеке Гриворда и игриво прошептал:

— Даже лучше чем Ее Высочество?

— Вы ее прекраснее, — с придыханием прошептал рыцарь, расцеловывая мне руку.

Я не обольщался на свой счет. Гриворд прожил несколько месяцев бок о бок со сворой религиозных девиц без права уйти из монастыря в ближайшую деревеньку развеяться, а также косо глянуть на рьяных последовательниц Евлампия Мученика. Естественно, для него любая женщина, которая не дала обет будет красивее и милее Пресветлой… даже если это будет переодетый мужик.

Мне, можно сказать, повезло. Я был первой дамой, которая встретилась на его невольном обете безбрачия и так просто упускать свой шанс, причем, единственный за долгие месяцы, а то и годы, он был не намерен. Оттого и встретил меня во все оружия… и с напором, чтобы очаровать “глупую крестьянку” напыщенными речами, затащить в тихий уголок и дать ей познать “благородную любовь”.

Я торжествующе улыбнулся — рыбка попалась на крючок. Уж ради призрачной надежды залезть мне под юбку, он выложит все.

— Милорд, вы охраняете Ее Высочество, — он кивал, не отрываясь от лобызания мой руки, — это так важно и интересно!

Особенно для меня.

— Его Высочество меня попросил позаботиться о миледи. И как я мог отказать, о, моя луноликая Милена?

— А принцесса… расскажите мне о ней. Какая она?

— Она может осветить даже подземелье своей солнечной улыбкой, согреть холодное сердце теплым взглядом… — Лицо Гриворда на миг просветлело, обретя мечтательное выражение лица. С такими чувствами говорят не о земной женщине, а о чем-то светлом, божественном и недостижимом. Но вдруг на его лик набежала тень, словно он вспомнил о чем-то неприятном. — Но улыбка госпожи померкла, свет погас… И все это из-за одного гнусного колдуна! Не будь он мертв, я бы разрубил его на две половины своим мечом Рахтириусом! — он воинственно стиснул кулак, поджав побелевшие от гнева губы.

— Колдуна? — тихо выдохнул я, по-настоящему робея под этим яростным взглядом. Алинор ненавидел меня так неистово, так сильно, что по спине пробежали мурашки. Вдруг узнает? Прежде чем я смогу произнести заклятье, он успеет меня ударить латной перчаткой и отправить в глубокое забытье. Слишком он был близко — не увернуться, не сбежать.

— Вы не знали?! — изумился мужчина моей неосведомленностью. — Ее недавно похищал злобный и коварный Никериал Ленге! — он выплюнул мое имя как проклятье и с плохо скрывающим бахвальством закончил. — И именно я спас Ее Высочество Ирен от этого исчадья Настерревиля! Я чувствую его везде!

Конечно, чувствует он. Так ко мне липнет, словно хочет залюбить своего врага до смерти.

— Бедняжка… — “посочувствовал” я горю той, что поначалу изводила мое душевное здоровье с упорством фанатичного героя.

— Надеюсь, миледи обретет здесь душевный покой и забудет…. ту неприятную историю. — поделился со мной сокровенный Гриворд, на миг выйдя из образа заядлого ловеласа. Он видно искренне переживал за Ирен, хоть был человеком и недалекого ума. Слишком простодушный, преданным рыцарским идеалам и видящий мир только в двух цветах: добро и зло. Ариан все рассчитал правильно и из Алинора Гриворда получился идеальный цепной пес: преданный, лающий на посторонних и слепо верящий хозяину, только вот одурачить его не составило большого труда.

— Она живет как монахиня?

Благородный рыцарь Его Величества сокрушенно вздохнул:

— О нет, услада моей души, хотя она и живет в монашеской келье, ходит их одеждах и посещает службы, вознося хвалу Великой, все же вольна в своем выборе занятий.

Глубоко внутри я обрадовался — мне не хотелось, чтобы Ирен становилась одной из этих страшных женщин.

— А в какой принцесса проживает келье?

— Не могу сказать, — сразу нахмурился Гриворд, своим серьезным настроем нарушая созданную интимную обстановку. Чтобы ее вернуть — пришлось легонько провести пальцами по его щеке, обещая при правильном ответе предложить что-то более существенное.

Я видел, как в Гриворде боролись долг и чувства. И к моему счастью второе победило.

— В северной части… — порывисто выдохнул он, стараясь не смотреть мне в глаза.

— А где именно? — с жаром прошептал я, обняв его за шею. — Прошу…

Алинор поплыл. Слишком долго у него не было в объятьях дамы, чтобы и дальше противиться ее чарам. Слишком она, то есть я, “была настойчива”. Словом, у рыцаря не было и шансов устоять против моего обаяния и закрыть от меня главное сокровище монастыря — мою реликвию. А также Ирен.

— Третья крайняя… слева от статуи Великой… на втором этаже…

Говорить, пересиливая себя, мужчине было трудно, он, прерывисто дыша, вдыхал, словно пьянящий аромат моего парика, помутневшим от вожделения взглядом, смотрел на мои губы, а его руки уже деловито скользили по моему телу… Он наклонился, опалив меня своим разгоряченным дыханием… Но внезапно закатил глаза и всем весом навалился на меня, придавливая к полу. Меня передернуло от омерзения, я зашипел, пытаясь оттолкнуть от себя эту тушу в железной обертке, и ругая себя за нетерпеливость. Мне так хотелось побыстрее избавиться от этого дамского угодника, что я просто не учел некоторые аспекты… Например, что падая, этот поборник добра и благочестия подомнет меня под себя. Проклятие!

В силу своей профессии целители умели многое: останавливать кровотечение, быстро регенерировать ткани, выжигать энергией нежелательные опухоли, а также пережимать некоторые сосуды в головном мозге, чтобы обеспечить пациенту долгий и глубокий сон. Магической анестезией умел пользоваться любой целитель, нужно было только положить руку на затылок пациента, что я и сделал, пока этот ловелас ко мне наклонился.

Но если от поползновений этого рыцаря я избавился, то сейчас передо мной встала другая проблема. Если выползти из под этой груды доспехов я, кряхтя и пыхтя, смогу, то как мне волочить подальше от людских глаз эту тушу? Я не могучий оборотень, чтобы поднимать вес, который превышает мой собственный в несколько раз, а обычный маг, пренебрегающий физическими упражнениями.

К счастью, рядом от нас была кладовка…

Потирая спину слегка трясущимися руками, я через некоторое время вышел из обители старых метел и другого хозяйственного мусора. Потратил несколько минут, выцарапывая ржавым гвоздем на косяке руны — запирающее заклятье, которое, к сожалению, в монастыре продержится меньше суток. Но на моих губах застыла улыбка.

Я его вырубил, связал, и закрыл, а также вызнал, где держат Ирен.

О, женщины и имя им коварство. Хо-хо-хо.

***

Мне было не спокойно — волнение захлестывало душу, а ноги уже несли меня к кельям. Где-то там Ирен, бедная девчонка, из-за которой у меня болела душа. Разум механически отчитывал комнаты, сердце замирало от каждого постороннего шороха. Я, конечно, мог придумать адекватный ответ на вопросы возмущенных монахинь, если они встретятся мне на пути, но попадаться им на глаза все равно не хотелось.

Ворвавшись в полутемную келью, я бегло осмотрелся: маленькое окошечко даже не застекленное слюдой и похожее больше на бойницу, невзрачная кровать, застеленная обычным шерстяным одеялом, на которой лежала подушка набитая соломой, рядом с кроватью стояли тумбочка и шкаф, в котором расположились пожитки принцессы. Не было даже и намека на роскошь и ничего не выдавало то, что здесь проживала высокородная девица. Я сперва даже подумал, а не ошибся ли я комнатой? Но сомнения тут же развеялись, когда на месте, где стоял тазик с кувшином, нашлась расческа, на деревянных зубьях которой обнаружились золотистые волосы. От них веяло энергетикой Ирен, хоть в монастыре было довольно трудно почувствовать такие тонкие магические материи.

Если честно надеялся, что Ирен окажется здесь и, убедившись, что с ней все в порядке, а также вернув себе опасную реликвию, я смогу уйти с чистой душой, но эта маленькое несчастье как назло где-то ходила, на корню загубив мои планы о предстоящей встрече.

Уняв колотящееся, после стремительного бега, сердце, я уселся на кровать, отметив, что она весьма жестковата даже по сравнению с больничной койкой, отличавшейся далеко не королевскими перинами, и стал ее ждать, на миг почувствовав себя в роли тайного любовника.

Если честно, сидеть спокойно и ждать было невыносимо — адреналин кипел в крови, душа беснилась, словно запертая в клетке птица, а неизвестно откуда взявшаяся злость только подливала масла в огонь. Не это ожидал я увидеть, когда решил отправиться в монастырь. Нет, я понимал, что это место далеко не столица, да и условия здесь будут скромнее, к чему привыкла Ее Высочество, но такая комната принадлежала не принцессе, а… нищенке! Как король, ее брат, да еще этот полудурок Гриворд позволили так обращаться с Ирен! Как они посмели! А ведь еще Ариан уверял меня, что с его сестрой все в порядке…

— Кто вы? Как вы сюда попали?

На пороге замерла Ирен, с явным возмущением смотря на нежданного посетителя, хотя, если честно, я ее узнал лишь по голосу — осунувшееся бледное лицо с темными кругами под глазами и лихорадочным блеском в синих очах не могли никак принадлежать той красивой девушке. На ней было невзрачное платье какого-то невразумительного серого оттенка, а ее гордость — роскошные золотые волосы, были спрятаны под платком. Я вскочил на ноги, неверяще смотря на эту тоненькую фигурку, которую, казалось, унесет первым же порывом ветра, на бледные губы, потерявшие свой здоровый цвет, впалые щеки без задорного румянца…

Что они с тобой сотворили, малышка?

Слишком большой контраст с той веселой и по-детски упрямой девчонкой. Слова о реликвии застряли в горле, я все смотрел и смотрел на нее, не в силах поверить в это ужасное преображение. Душа ныла, хотелось дотронуться до нее, развеять этот страшный морок, лишь бы убедить себя, что мне все привиделось. Хотя что это я, это и вправду была Ирен и от этого было больнее и страшнее.

Наверное, я слишком долго и пристально ее рассматривал, поражаясь столь явным переменам, раз девушка, не дождавшись от меня ответа, показала рукой на дверь и повелительно выдохнула:

— Вон.

Я не двинулся с места, не в силах произнести и слова. Только сейчас я понял, как по ней скучал.

— Я сказала, — с нажимом произнесла Ирен, — Пошла вон из моей комнаты!

Это меня отрезвило. Я усмехнулся, по привычке взлохматив себе волосы на затылке и насмешливо поинтересовался:

— А иначе что? Позовешь на помощь своего верного рыцаря?

Девушка мило улыбнулась:

— За волосы протащу через порог…

Честно сказать, я потерял дар речи. Что? Но быстро справился с эмоциями, поняв, что она со мной просто играет. Ах, милая кошечка решила наконец-то показать свои коготки? Не боится их обломать?

— Я тут погляжу, — нагло улыбнулся я, — принцессы в нашем королевстве просто эталон женственности, доброты, смирения и скромности. Или же лишь я удостоился такой чести?

Вместо того чтобы смутиться, Ирен как-то странно на меня посмотрела, и, внезапно, словно спала с лица. Рука девушки взметнулась наверх, прикрывая рот, глаза неверяще расширились, и она еле слышно проговорила:

— Нн-и…к?

Я даже слегка растерялся, поняв, что меня так быстро раскрыли. Но как? Не от пары же фраз.

Но своим недоумением только подтвердил догадки девушки:

— Это и вправду ты?

— У вас страшные видения, миледи, — невесело усмехнулся я.

— Так, значит, настоящий, — выдохнула она, но, вместо того, чтобы подойти и обрадоваться долгожданной встрече, она нахмурилась.

— Что?! — не выдержал я ее изучающего взгляда. Было такое ощущение, что я пришел аки пьяный в дупель домой после трехнедельного загула, а меня на пороге встречала жена. Очень недовольная жена. Мне как-то стало не по себе, а в душе зародилась обида к эдакой несправедливости — Я тут терплю унижение, пробиваюсь через кордоны монахинь, побеждаю в неравной схватке этого полудурка-Гриворда, лишь бы увидеться с ней и что я получаю взамен? Угрозы, странные взгляды… Где объятья, заверения, что меня рады видеть, где, Настерревиль меня побери, радость, восторг своему спасителю?! Я вас спрашиваю, где!

— Ты в платье, — на меня обвиняющее показали пальцем. — И с грудью!

— Ну извините, — раздраженно проговорил я, уязвленный ее равнодушием. — В Парнаско, когда спасали мне жизнь, случайно напутали и сделали женщиной.

— Правда?! — глаза Ирен расширились от ужаса, и она себя осенила знаком Пресветлой, лишь бы изгнать столь злой морок. Но увы, я не изгонялся, а, все также возмущая ее своей шикарной грудью и платьем, стоял в ее комнате

— Конечно, сперва было неудобно, — видя в какой священный ужас пришла девушка, я не мог сдержать свой язык. О, как же я скучал над невинными подколками над наивной принцессой. — Но я привык. Главное, что я ведь жив, неправда ли?

Ирен, словно завороженная кивнула, не сводя взгляда с моего накладного достоинства третьего размера, которое, между прочим, было больше ее природного, второго.

— Я все равно буду вас любить, — оторвав свой взгляд от моего декольте, на выдохе скороговоркой проговорила принцесса. — И не важно, женщина ли вы, или же мужчина.

— Да ладно, — усмехнулся я. Мне стало смешно. — И как же будете любить?

Девушка вспыхнула аки маков цвет и засмущалась.

— Так, так, так. И это благовоспитанная девица? Ох, я даже больше скажу, девица, пребывающая, — я обвел рукой комнату, — в сиих благопристойных стенах женского монастыря?

— Но…

— Иреночка, — я ей нахально подмигнул, — ты и правду думала, что я стал девушкой? Конечно стал, но лишь для того, чтобы пройти сюда, а не для того, чтобы… — я многозначительно улыбнулся.

— Ни… ни… Никериал! — негодующе зарделась девушка. — Вы надо мной смеетесь?! — я рассмеялся, уж очень смешно и мило выглядела возмущенная девушка. Она гневно сжала свои маленькие кулачки и притопнула ножкой, посмотрев исподлобья. — Не смейтесь!

Я честно пытался сдержаться, но это было выше моих сил. Великая, давно я так не смеялся, я, даже больше скажу, с тех самых пор как сгорел мой замок. Как же мне не хватало Ирен.

— Да не смейтесь же вы! — гневно пылая синими очами, ко мне пошла девушка и ударила своим кулачком мне в грудь.

Я обнял ее одной рукой, прижав к себе — в таком плену она не сможет боле мне мешать и, тем более, пытаться меня побить. Но вместо того чтобы вырваться из подлого захвата, Ирен внезапно добровольно прижалась ко мне и всхлипнула. Мое веселье как рукой сняло… Я нахмурился. Она плачет?

На душе стало как-то неуютно. Я ее так сильно обидел?

— Простите, — приглушенно пропищали где-то в районе моей груди, — я не хотела… Но… я думала, что вы ум-мерли и… — она судорожно вздохнула, прижавшись ко мне сильнее. — Я так счастлива, а…а слезы все б-бегут… не могут…ост-танови…

Я слегка растерялся от такой резкой смены настроения и, немного поколебавшись, обнял ее в ответ, успокаивающе погладив по голове.

— Тише, милая, тише… — прошептал я. — Я здесь и все будет хорошо…

— Только не уходи, — она зацепилась за мою одежду так сильно, словно боялась, что я исчезну, растаю как утренняя дымка, вновь оставив ее в одиночестве. — Прошу…

Ее голос звучал так умоляюще, до дрожи, что я не смог отказать.

Плакала она долго: всхлипывая, вцепившись дрожащими пальцами в мое платье, уткнувшись носом мне в грудь и заливая и так далеко не сухую одежду слезами, словно сбрасывая сейчас все те переживания, которые ей пришлось испытать за все то время, что меня не было рядом. Она думала, что меня не было в живых, наверное, даже смирилась с этим и тут заявился я. Эдакий воскресший герой в женском платье. Естественно, она испытала шок, а уж потом пошли эти слезы, судорожное ощупывание моего тела, чтобы удостовериться, что я не мираж… Нет, не сказал бы что это было не приятно. Я тоже скучал по Ирен и был ее рад видеть, но ее слезы заставляли чувствовать себя неуютно и как-то виновато.

Во всем, что случилось, была моя вина. Если бы я не повел себя так безрассудно, если бы дал этим мародером обокрасть мой дом, а сам ушел вместе с Ирен… Хотя кому я вру. Я бы стал защищать свой дом до конца, я бы не ушел, не сбежал как последний трус, потеряв остатки гордости и чести. Мне просто надоело убегать, надоело прятаться, делать все правильно, все во благо другим. Я тоже хотел побыть эгоистом. И сейчас… я не знал, как лучше мне поступить. Все мои попытки следовать своим желаниям приводили к большим неприятностям. Я хотел забрать девушку из этого места, но умом-то понимал, что это делать никак нельзя.

Но как объяснить это Ирен, которая, наверняка решила, что я уведу ее отсюда?

Когда судорожные всхлипывания затихли, Ирен, подрагивающим голосом, который еще не совсем отошел от слез, прошептала:

— Вы правда? Правда, не уйдете?

Я замялся. Говорить или нет?

— Монахини вряд ли примут в свою закрытую сект… сообщество мужчину в самом расцвете сил, так что…

Ирен отпрянула от моей груди и слегка обиженно на меня посмотрела, на ходу вытирая слезы.

Я поморщился. Не хотел врать, а получилось… то, что получилось.

— Вы только пришли, — дрожащим голосом проговорила она, явно намереваясь вновь заплакать, — а уже уходите? — в ее взгляде так и читалась, мол, вновь хотите меня бросить?

— Я должен, — вздохнул я и с плохо скрытым злорадством сдал Ариана. — Ваш брат очень просил меня не усложнять вам жизнь и…

— Почему опять все хотят за меня решать, что мне делать? — воскликнула Ирен, обвиняющее смотря на меня. — Почему Ари думает, что здесь мне будет лучше?! Почему?! Я… — плечи девушки поникли, словно кто-то разом затушил ее запал. — Я не хочу вновь терять вас… Я…. Если вы уйдете, то мы больше не встретимся. Я не смогу вновь пережить… все это… Мне не хватит сил…

— Ирен, — я приобнял ее за плечи, — вы сильная. Я очень хочу вас отсюда забрать, но и вправду не могу остаться…

— Тогда зачем пришли? — она трогательно на меня посмотрела покрасневшими от слез глазами. — Почему терзаете меня, почему заставили вновь поверить… в надежду…

Я не знал, что ответить. Я не подумал о чувствах девушки, поддавшись своему эгоистичному желанию увидеть ее. Можно было сказать, что мне просто нужна была реликвия, и я пришел ее забрать, но, откровенно говоря, это было жалкое оправдание, особенно, перед лицом Ирен. Да и говорить такое девушке, которая все это время меня ждала?

Но я не успел ответить. Внезапно дверь в келью открылась и на пороге появилась монахиня.

— Ирен, ты… — с порога начала она, но, увидев, что та не одна, резко замолчала. Замолчал и я, быстро отодвинувшись от принцессы и на всякий случай убрав за спину руки.

Брови монахини удивленно взлетели вверх. Я попытался притвориться ветошью. Не вышло. Хотя я ее понимаю — ведь не каждый день в монастыре расхаживают мужчины, даже более того, оказываются в келье подопечной монахинь в таком… непотребном виде. Хотя, что это я. Я же в образе дамы. Да и сама картина, представшая перед глазами монахини могла трактоваться весьма неоднозначно: с одной стороны — незнакомая дама с ошалелым взглядом и в помятом платье, с другой — всхлипывающая принцесса.

Я б на месте этой дамочки возмутился: “Какого… демона здесь происходит!” Что та и сделала, ошеломленным полушепотом спросив:

— Что… что здесь происходит?! Кто это? Ты в порядке?

— Нет, все в хорошо, — мило улыбнулась Ирен, вытирая слезы.

Я слегка расслабился — если эта монахиня сразу не подняла тревогу, то потом и подавно будет молчать. А если нет — отправлю ее к Гриворду. Соседкой. В кладовку.

— Знакомься, это моя подруга Мадлена, — принцесса решила вспомнить правила приличия и познакомить нас с друг другом. — Мадлена, это Ник.

— Оу… тот самый Ник?

Всмысле, “тот самый”? Она про меня рассказывала?

Ирен кивнула, а меня окинули оценивающим взглядом. И судя по выражению лица девушки — признали, скажем, уж точно не идеалом девичьих грез. Я тоже повнимательнее рассмотрел так называемую “подругу” Ирен. Закрытое бесформенное платье не смогло скрыть соблазнительных изгибов тела, ее манера держаться, взгляд и мимика создали несоответствие между тем, за кого она хотела, чтобы ее приняли и тем, кем она являлась на самом деле. Это было похоже на то, если бы Риэла одеть как жреца и заставить читать проповеди. Девушка явно была из благородной семьи и, честно сказать, даже монашеское одеяние на ней сидело, как дорогое платье из шелка и батиста. И как я сразу не заметил, что эта девица совершенно не похожа на монахиню? Видно, из-за страха разоблачения.

Несмотря на хорошенько личико и фигуру, она мне не понравилась. Да и с каких пор Ирен заводит дружбу в таких отвратных местах и тем более, рассказываем обо мне всем подряд? Честно сказать, неприятно.

Налюбовавшись на меня, Мадлена посмотрела на принцессу и осторожно поинтересовалась, совершенно не смущаясь посторонних:

— Так значит, побег отменяется?

Побег? Что?

— А вот и нет! — решительно заявила Ирен и посмотрела на меня. — Я все равно хотела сбежать и кое-кто уже ничего не решает. Правда ведь, Мадлена?

— Я не ослышался? Ты решила сбежать?

Но меня нагло проигнорировали, обратившись к своей подельнице.

— Уже все готово?

— Да… — нахмурилась Мадлена, видно, не совсем понимая свою подругу. — Ирен, ты не хочешь мне кое-что рассказать?

— Что, например? — невинно улыбнулась девушка.

— Например, что здесь делает это чудо?

— Да, — вмешался в их разговор я, — и кто она такая? И вообще, кто тебя надоумил на это безрассудство?!

Ирен нахмурилась, а эта ее, так называемая подруга, на меня напала, аки спущенная с поводка собака.

— А ну не дави на девочку! Сам ее бросил, а потом еще спрашивает, почему она решила сбежать из этого, — Мадлена обвела рукой келью, — восхитительного места. Да она хотела тебя увидеть, дурень! Хотя нет, убедиться, что ты на самом деле мертв и что ей не наврали нагло в лицо. И судя по тому, что ты здесь — я оказалась права. Вы все ей врали!

— Я ей не врал.

— Да? И почему же ты живой?

— Мадлена, хватит! — отдернула свою подругу Ирен, возмущено пылая синими глазищами. — Ник здесь не причем. И точка.

Та сразу замолчала, недовольно на меня осматривая, будто я был во всем виноват.

— А ты, — обратилась ко мне Ирен, грозно нахмурившись, видно для пущей решительности. — Ты тоже не прав! Я не могу находиться больше в этом месте, и я отсюда уйду — с тобой или без тебя.

Ба… Да зубки у нее выросли острые и большие. Жалко, что свое ослиное упрямство, помноженное на решительность, она применяет не тогда, когда нужно.

— А ты подумала о последствиях? — я скрестил на груди руки. — Тебя отправил сюда король. Ты задумывалась для чего? Почему?

— Нет, — надменно фыркнула Ирен и со злостью буркнула. — Он захотел от меня избавиться и избавился. Почему я должна задумываться о том, зачем он так поступил? Я и так знаю, что… что он меня не любит и я ему просто не нужна.

Девушка огорченно замолчала, уставившись на пол. Ей явно не было комфортно, тем более, она была похожа на провинившегося ребенка, которого застали на месте преступления и сейчас отчитывали. Причем, я был в роли грозного воспитателя.

Я вздохнул. Я бы мог объяснить предположенные мной мотивы отца Ирен, побудившие его отправить в заточение свою дочь, рассказать о замысле Ариана, чтобы она не чувствовала себя преданной свой семьей, но… Честно сказать, мне совершенно не хотелось. Сейчас было не время для таких разговоров, да и не место.

И вместо этого, чтобы все объяснить, я закончил свою отповедь:

— Предположим, ты сбежишь, и куда пойдешь? Что будешь делать? Вновь хочешь, чтобы тебя растерзали волки или еще хуже, напала та шваль, что расхаживает по дорогам?

Ирен слегка растерялась. Видно, о таких вещах она задумывалась не так сильно, как о конечной цели.

— Я думала, — осторожно начала она, подбирая слова и судорожно что-то додумывая, — что смогу добраться до столицы прибившись к каравану. Ведь в столицу часто ездят купцы с товаром, да и двум девушкам они бы не смогли бы отказать, — и, видя мое скептическое выражение лица, быстро дополнила. — За плату, конечно.

— Две весьма привлекательные особы решили пройти полстраны с помощью каравана, — я внимательно посмотрел на этих девиц, не понимая, как в их возрасте можно быть столь наивными. Ну если с Ирен это понятно — она всю жизнь просидела во дворце, то как быть с этой Мадленой? — Прелестно. Вы не допускали, что на караван, например, могут напасть разбойники или еще хлеще, вы приглянетесь наемникам, и вас утащат за волосы в первый попавшийся куст?

Ирен покраснела, видно ярко представив себе мои слова и горячо решила их оспорить:

— Я владею мечом! Я смогу отбиться!

— Ну да, — хмыкнул я, — против оравы. И где ты возьмешь меч, Ирен? Под кроватью настоятельницы монастыря? Или же твоя новая подруга носит его в корсете?

— У меня есть кинжал, — решила вставить свое слово Мадлена. Но я на нее так посмотрел, что она вновь недовольно замолчала. А нечего вмешиваться в процесс воспитания и тем более, утаскивать с собой на смерть мою Ирен.

— Я все равно сбегу. Сегодня, — решительно сжала кулаки девушка, видно обдумав мои слова. И я вдруг понял, что сбежит и мои уговоры не подействуют, даже более того, если я попытаюсь ее запереть, не допустить побег, то потеряю кое-что ценное, то, без чего Ирен сразу отдалится и исчезнет из моей жизни. Я потеряю ее доверие.

Какой же она все-таки упрямый ребенок… И как ее оставлять одну, да без присмотра?

— Хорошо, — обреченно вздохнул я. Филгус меня убьет и будет совершенно прав. — Сбегайте. Но у меня есть условия.

— Какие, — настороженно поинтересовалась Мадлена.

— Я вам помогу. Одну не отпущу, даже и не мечтайте.

Ирен просияла и, с каким-то невразумительным писком восторга, повисла у меня на шее. Великая, такое чувство, будто я признался ей в любви и сделал предложение руки и сердца.

— Но сперва, — продолжил я говорить, через некоторое время, оттеснив от своей шеи радостную принцессу, — я хотел бы узнать одну вещь.

— Какую?

Я красноречиво глянул на новую подругу Ирен, которая в это время с каким-то невозмутимым спокойствием рассматривала умывальник. Прежде чем хоть немного доверять этой особе и идти с ней на опасную авантюру, я должен был знать, кто она такая. Заговоры — довольно интимная вещь, поучаствовать в них не приглашают первых посторонних, а мы ведь хотели прослыть великим заговорщиками против самого короля! Обдурить Нагелия и украсть у него любимую дочь! Позор и порицание мне. И мне не очень-то хотелось, чтобы в процессе “кражи” эта Мадлена меня предала. Ну не доверял я ей. Не доверял…

— Кто она такая и за что ее заперли в монастыре?

Ирен замялась и как-то с неохотой проговорила:

— А это так важно?

Я почуял подвох. Большой. Жирный. Сулящий кучей проблем и приключений на мою, уже скоро с такими вывертами судьбы, поседевшую макушку.

Но потребовать прямого ответа я не успел. За Ирен решила ответить сама Мадлена.

— За распутство, сладкий, — невинно протянула та, явно не считая свои грехи значимыми и наслаждаясь этим небольшим представлением.

За распутство. И почему я не удивлен? Достойная компания для благородной девицы.

Ирен смутилась и решила оправдать подругу:

— Она хорошая. Ее просто… не правильно поняли.

Конечно. Меня вот тоже не правильно поняли, когда я ударил короля, прилюдно послал к демонам все королевство и показал пару неприличных жестов, заглядывающим ко мне рыцарям. Может, я просто хотел к себе внимания? Страдал от одиночества? А что они? Обозвали исчадьем и объявили охоту. Бесчувственные сволочи.

А эта жертва людского произвола невозмутимо повела округлыми плечиками и картинно закатила глаза:

— Я просто охотница на магов.

Я скривился.

— Презираешь? — хмыкнула она, увидев мою реакцию на свои слова.

— Не одобряю.

И есть с чего.

Охотницы на магов… Эти дамочки были проклятием рода магов, саранчой, от которых невозможно было ни избавиться, ни истребить. Они были ничем не лучше шлюх, которые брали за свои услуги не звонкими монетами, а молодостью и красотой. А все дело было в том, что жены и возлюбленные магов жили гораздо дольше менее удачно вышедших замуж сверстниц. Энергия, что текла в жилах магов, дарила долгую жизнь, но кто согласится прожить века в одиночестве, смотреть, как твоя молодая жена превращается за пару десятков лет в старуху, а ты ничем не можешь ей помочь? Тогда и были придуманы ритуалы, позволяющие буквально разделить одну судьбу на двоих. Маг делился со своей энергией с возлюбленной, и та получала в подарок пару столетий цветущей молодости. Все было бы хорошо, если бы одни предприимчивые барышни не стремились урвать себе кусочек счастья.

Маги страдали, магнессы рвали на себе волосы, ошарашено наблюдая, как наглые девицы пытаются увести у них из под носа “добычу”, а особо ретивых “охотниц” предавали общественному порицанию и запирали в монастырях для перевоспитания.

Знавал я одну такую девицу. Точнее не я, а мой приятель, который к несчастью стал объектом пристального внимания очень настойчивой женщины, да столь упорной в своем стремлении обрести долголетие и молодость, что та довела бедного мага чуть ли не до нервного срыва и паранойи — ему все казалось, что она его преследует.

Так что к охотницам на магов я относился довольно прохладно. И мне совершенно не нравилось, что одна такая особа сблизилась с Ирен. Еще научит чему-нибудь плохому девочку, а мне потом разгребать последствия.

— Ники, но она хорошая, — дернула меня за рукав принцесса, привлекая мое внимание. Она говорила с такой искренностью и убежденностью, что я решил не заострять особо внимания на этой проблеме. Не думаю, что ей понравится, что я скажу, что принцессе зазорно дружить с такой девицей легкого поведения. Я устало потер переносицу. Чем дальше в лес, тем больше нечисть… Заняться нравоучениями можно после, а сейчас же нужно было думать о деле.

— Хорошо, — махнул рукой я. — Остается лишь один вопрос… Как вы собирались улизнуть из монастыря?

Девушки переглянулись, а Мадлена, хмыкнув, стала говорить.

Бежать эти девицы задумали давно, еще когда я тихо и мирно страдал от скуки в госпитале и мечтал оттуда улизнуть на свободу. Но то ли к счастью, то ли к несчастью инициативных барышень, в монастырь прибыл сэр Алинор Гриворд, и, тряся в руке королевским указом, пафосно изрек, что, дескать, с этого момента он будет охранять Его Высочество. Настоятельница монастыря посмотрела на Алинора, поскребла ногтем печать Его Преосвященства, который также разрешал пребывать в обители непорочных дев мужчине, и согласно кивнула. Побег отменился по техническим причинам на неопределенный срок… до того момента, как они не придумали бы, как избавиться от назойливой няньки.

И до сегодняшнего момента им этого не удавалось. Гриворд хоть и был туп как пробка, но непробиваем, а также честен, предан и благороден. Даже Мадлене, попытавшейся его соблазнить, ничего не удавалось. На ее намеки он не реагировал и вообще, игнорировал распутную барышню, принимая, словно за некий декор интерьера. Нет, он был вежлив, общался с ней как к представительнице высшей аристократии, которой, она, в общем, и являлась, но вот его холодность, равнодушие и безразличие Мадлена чуяла остро. Не могла не чуять, а это был как удар поддых ее профессиональным умениям. Это ее безумно злило, но дело ни на шаг с мертвой точки сдвигаться не стремилось. И тут прибыл я. Я, который нервно дергающимся взглядом сумел очаровать неприступную махину, а своим пренебрежением — разжечь в нем пламя неистовой любви. Хотя думается мне, что во всем виноват некий порошочек, которые инициативные девицы как-то умудрились подсыпать рыцарю в еду, намереваясь наградить его за верную службу короне незабываемой ночью со случайной путницей, а себя — спокойными часами для организации побега.

Их план был не так уж и плох, если бы не дальнейшие задумки. Оказывается, какой-то дальний предок охотницы участвовал в строительстве монастыря и в семье из поколения в поколение передавались байки о несметных сокровищах, которые запасливые хомяки-жрецы попрятали в древних катакомбах под монастырем. Сокровищ заговорщиц не интересовали, они были свято уверены, что эти ходы выведут их наружу.

После этого красочного и эмоционального рассказа мне сильно захотелось ударить себя по лбу, чтобы одним жестом выразить всю степень их “гениальности”.

— Через катакомбы, — страдальчески вздохнул я, смотря на счастливую донельзя Ирен, которая явно гордилась планом. — Без оружия. И даже элементарных умений владения магии.

— Это же святая земля! — всплеснула руками главный мозговой центр этого тандема. И как вы понимаете, это я не об Ирен. — Что может произойти на святой земле?!

— Святая наивность, — с некой обреченностью вздохнул я. — Даже демоны могут появиться в храме, ведь единственное действенное оружие против них — это святые арте…

Я замолчал на полуслове. Меня вмиг осенило. Я обернулся к Ирен, словно пытаясь удостовериться, что слезы Элисень все еще при ней, даже открыл рот, чтоб задать этот вопрос, но резко одернул себя сам. Нет, нельзя.

— Ты что-то хотел сказать? — не дождавшись от меня продолжения, недовольно поинтересовалась Мадлена.

Я покачал головой. Рассказывать о реликвии при посторонней я не горел желанием.

Знала бы Ирен, что у нее в руках ключ к ее спасению. Вещь, которая не только озарит своим сиянием даже самые потаенные уголки катакомб и распугает всю нечисть и нежить, но и благословит все живое вокруг одним своим прикосновением. В ее руках сгусток святой благодати, да такой мощный, что его так легко превратить в орудие. То орудие, которое так стремился заполучить Стефан.

Знала бы она, что в своих нежных и маленьких ладошках, возможно, держит судьбу всего королевства…

А если бы знала, то, как бы поступила?

***

Пока я искал Ирен, а после, разговаривал с девушками, Риэл устроил для провинциальных монахинь настоящих столичный концерт. Его баритон с хрипотцой придавал совсем не мелодичному и прекрасному голосу толику очарования, а репертуар — лишь закреплял результат. Честно сказать, когда вор заявил, что знает пару романтических баллад, от которых даже самая ярая мужененавистница растает, словно первый снег по весне, я сомневался. Не думал, что он может передать особый настрой, который бывает только в проникновенных песнях о любви. Нет, Риэл был совершенно не похож на человека, который был бы готов ночами петь серенады под окнами возлюбленной, дарить милые подарки, говорить комплименты…

Или же тем? А его грубость, невоспитанность и всяческое нежелание соблюдать общепринятые правила, всего лишь маска?

Все эти мысли промелькнули у меня за долю секунд, когда я нашел Риэла с лютней в руках в окружении млеющих монахинь. Эти женщины были похожи на кошек, надышавшихся кошачьей мяты, ибо они так смотрели на вора, что я, честно, забеспокоился за его честь. Разорвут мужика на лоскуты, а мне потом попадет от Петры, за то, что я не уберег ее суженого и оставил на поруганье этим страшным женщинам. Хотя нет, пускай разрывают — меня защитит Филгус, да еще похвалит за гениально продуманный план по устранению женишка дочери.

Со мной на “дело” пошла Мадлена. Ей не терпелось увидеть моего соучастника, а мне — поговорить на счет Ирен. Саму же девушку мы оставили собираться в дорогу, назвав условным местом встречи около статуи какого-то святого, ибо там, как заверила Мадлена, и скрывался потайной ход, который вел в катакомбы. Мне не хотелось оставлять принцессу одну, но еще более, тащить ее в место, где собрался весь монастырь, мало ли что…

Разговора с Мадленой особо не получилось — я погрозил ей пальчиком, она покивала, особо не задумываясь, с чем соглашается, — а вот охотница увидела вора, так сказать, во всей красе.

Вор ее очаровал: ухоженные медные волосы, сияющие особым золотым блеском в свете свечей, одухотворенный лик, который не портили даже шрамы, а даже наоборот, придавали образу особый шарм, приятный баритон, небрежно расстегнутый кафтан, приоткрывающий ключицы. Пальцы, которыми вор в обычное время натягивал тетиву арбалета, с ювелирной точностью вскрывал замки и тащил кошельки, ловко перебирали струны, заставляя литься весьма неплохую мелодию. Я видел, как женщина раскраснелась, полной грудью вздохнув витающее в воздухе вожделение, как томно посмотрела на фальшивого менестреля, прикусив губу, словно оценивая, стоит ли сей экземпляр ее внимания, как забилась жилка на ее лебединой шее, а руки пригладили идеально сидящее платье, будто она хотела удостовериться, что предстанет перед мужчиной во всей красе.

— А ваш друг, вон тот красавчик, — она показала пальцем на Риэла и с весьма не двусмысленным интересом закончила. — Тоже маг?

— Конечно, — нагло соврал я ей в лицо. Извини, Петра, но его я не люблю больше.

— А сильный?

— Великий, — я притворно вздохнул будто бы огорченный своим ничтожеством по сравнению с Риэлом. — Если бы не он, то я бы никогда не попал в этот монастырь. Маэстро все придумал. Я… мне далеко от него. Смотрите, как он мастерски играет недалекого менестреля! Я бы не смог столь восхитительно войти в эту роль.

Заинтересованность Мадлены переросла в уверенность, что ей необходимо познакомится с этим очаровательным и сильным магом. Я мысленно потирал руки в предвкушении представления и составлял отчет брату на тему: “Как быстро и безболезненно лишить племянницу жениха и заставить радоваться ее отца”. Последнее особо грело мою душу, ибо вор за наше короткое сотрудничество уже сидел у меня в печенках.

Протиснуться к импровизированной сцене, коей послужил обеденный стол, было весьма сложно, ибо эти кумушки, аки нарвавшиеся на мешок с зерном, крайне желали заклевать наглую девицу, которая покусилась на святое. Святое между тем, затянуло особенно заунывный и оттого проникновенный куплет о признании благородного Сэра Арчибальда под сенью священного дуба в любви к его даме сердца. Дама сердца еще колебалась, но уже чувствовалось, что еще немного и она благосклонно разрешит своему поклоннику поцеловать ей ручку и… кхм… все остальное. Следующего куплета о страстной ночи любви под мерцание светлячков и стрекот сверчков, монахини ждали с нетерпением.

Вытащить вора мне представлялось задачей просто невыполнимой. Я даже подумал, а не бросить ли его на растерзании этим женщинам? Но как бы я не относился к Риэлу, бросать своих я был не намерен, а вор именно своим — неотесанным болваном, который почти бескорыстно решил мне помочь в моем сумасшедшем плане.

Активно работая локтями, мне все же удалось протиснуться к сцене под возмущенный ропот монахинь и дернуть Риэла за штанину. Риэл отвлекся и глянул на меня, видно поняв, что концерт окончен и пора сматывать удочки. Но удочки сматываться не хотели. Как только вор замолчал, монахини стали недовольно шептаться. Все ждали продолжения той интересной баллады.

— Великодушно прошу прощения, дамы, — галантно поклонился своим зрительницам мужчина. — Но я вынужден откланяться.

Кто-то дернул меня за намертво приклеенный парик и ущипнул за локоть, оттискивая назад. Я зашипел от боли и вцепился мертвой хваткой за стол, чувствуя, что еще немного и меня сметут волной, а то и вдавят, ибо эти девицы, стали наперебой проталкиваться к вожделенному менестрелю, устроив настоящую давку. Они орали, как девки в базарный день, царапались, щипались, таскали друг друга за волосы и явно не походили на достопочтенных монахинь.

Риэл взирал на устроенное им безобразие с цветущей улыбкой на устах, ловко увворачиваясь от загребущих рук этих женщин и бренча на своем инструменте какую-то незатейливую мелодию.

Не знаю как, но, видно, чудом, мне удалось залезть на стол, на ходу отпинываясь от поклонниц Риэла. Я встал во весь рост, одернул платье, поправил волосы и крикнул, что есть мочи:

— А ну тихо!

В меня полетела чья-то туфля, от которой я еле увернулся. Женщины явно жаждали внимать моим речам. Я даже слегка опешил: “Какого Настерревиля они вытворяют?! И где эта паршивка, что кинула в меня свою обувку?!” Но так как сцена предполагала, что стоящий на ней, не должен молчать, я, окинув все присутствующих повелительным взглядом, решил продолжить … да так и замер, не в силах поверить в увиденное.

На пороге обеденного зала, где и происходило все действо, стояла какая-то женщина лет за пятьдесят и Алинор Гриворд, которые с тихим ужасом взирали на стихийное безумие, превратившее некогда смиренных монахинь в базарных девок. Я побледнел и резко захотел стать незаметным, и судя по вытянувшемуся лицу Риэля, не я один.

— С хрена ли здесь Гриворд! — прошипел вор, озвучив мои мысли. — Я думал, ты о нем позаботился!

— Позаботился, — озадаченно прошептал я. — Навесил на дверь магический замок и вырубил его заклятьем. Как он вылез!

— Это я у тебя спросить хочу! — возмутился мой подельник.

А я бы как это хотел узнать…

Я заговорил косяк с дверью и теоретически дверь можно было выбить, но вот практически для этого бы потребовалась недюжинная сила. Еще дверь можно было открыть, если бы кто-то посторонний нарушил снаружи мою накарябанную печать то есть, например, добавив черточку в чертеж, но мало кто знает о таких нюансах…

Пока мы шептались, женщина и Гриворд пришли в себя от представшей перед их взором красочной картины, а монахини, заметив новые действующие лица, что-то разом спали с лица и умолкли. Даже как-то сжались под грозным взором неприветливой дамы и стыдливо склонили головы.

Над залом повисла угнетающая тишина.

— Что здесь происходит! — поскрежетала эта женщина, а ее голос в тишине прозвучал громче и грознее рева дракона. Я вмиг подумал, что стоять на столе не сама хорошая идея и надо поскорее с него слезть пока меня не заметили, а то я скромный, тихий и вообще, меня здесь нет. Это морок.

— Я вас спросила, — продолжила дама, обведя всех суровым взглядом дознавателя. — Что. Здесь. Происходит.

— Нас-стоятельница, — бледнея и заикаясь, проблеяла самая смелая монахиня. — Прос-ст… Тут… М-менес-стрель п-п-приехал… и м-мы…

— Как вы посмели! — просипела от еле сдерживаемого гнева настоятельница монастыря. — В храме божьем! Да гнев Великой на ваши голо… — внезапно она замолчала и другим голосом, грудным и низким, от которого мурашки побежали по спине, прошептала. — Кто это сотворил! Кто!

Я и Риэл как раз в этом момент слезли со столь компрометирующего нас стола и старались как можно незаметнее прошмыгнуть к выходу. Не получилось. Монахини повернули головы в нашу сторону и расступились, образовав между нами и настоятельницей полукруг, чтобы, эдак, ей было точно видно виновников, а нам — чтобы не сбежали от кары.

Прожигающий взор главы монашеской общины обратился на нас. На Алинора я старался не смотреть, но и так было видно, как он поражен до глубины души моим “предательством”.

— Здрасьте, — проявил невиданную вежливость Риэл, кивнув грозной даме и натянув на губы улыбку поприветливее.

Я же в это время попытался придумать план побега, успешно притворяясь ветошью. В голове бродили мысли о высших заклинаниях, которые выпили бы мой магический резерв на этой устойчивой к магии земле почти до дна. Остро хотелось навести на себя невидимость, или применить масштабную иллюзию столь любимого мне дракончика. А как все отвлекутся — сбежать.

— Отвратительно! — изрекла настоятельница, выбрав, видно, самое цензурное из всех слов, что бродили в ее голове.

— А им понравилось, — нахально улыбнулся вор. — Могу и для вас сыграть.

Он извлек из музыкального инструмента незатейливый аккорд.

Доселе бледная старушка покраснела, а ее руки заметно затрясло от гнева.

Я остро ощутил, как кое-кто роет для себя уютную могилку, а меня заколотят в гроб вместе с ним за компанию..

— Он шутит, — мрачно произнес я. — Плохо шутит. Ужасно. Не слушайте его. У него с головой проблемы. С детства.

Рядом обиженно засопел Риэл, а лютня, как-то особо жалобно бренькнув, замолкла.

— А ты кто?! — уперла руки в бока она, обратив свой испепеляющий взор на меня.

— Будущая послушница? — наивно предположил я, чем чуть не довел бедную старушку до инфаркта. Она так резко спала с лица, что я забеспокоился о ее самочувствии — так резко менять цвет лица никому не прибавит здоровья.

— Нет! — резко вскрикнул Алинор Гриворд, чем привлек к себе все внимание. Он с таким негодованием и горечью на меня смотрел, что мне стало не по себе. — Милена не послушница и я ей не позволю так поступить! Она моя невеста!

Над трапезной повисла тишина еще более гнетущая, чем после прихода настоятельницы.

Я оторопело уставился на рыцаря, не веря своим ушам. Рядом мерзко захихикал в кулак Риэл. Мне сейчас завуалировано сделали предложение руки и сердца?

— Что? — шокировано выдохнул я. Проблема разоблачение настоятельницей и почти сорвавшийся побег стали меня волновать намного меньше. Бывают же в жизни потрясения, когда думаешь, что хуже быть не может, а судьба тебе доказывает обратное и тихо глумится в сторонке.

— После того, что между нами было, — проникновенно и, прижав руку к груди, произнес Гриворд, словно стыдясь того, что совершил, — я обязан, как благородный рыцарь на вас жениться! Моим грехам нет прощения и я прошу лишь об одном, чтобы не навлечь на вас позор… стать моей женой!

Он преклонил свое колено перед настоятельницей, словно не у меня, а у нее решил просить руку и сердце. Та, не ожидая на старости таких подарков судьбы, смущенно потупилась, как невинная девица на выданье.

От стыда мои уши загорели почище костров Преисподней.

— Молчи, — тихо прошипел я Риэлу.

— Счастья в браке? — но все же этот гад решил вставить свое слово, а сиял аки новенький золотой.

— Спокойной жизни на погосте, — огрызнулся я, намекая ему его будущее, если он не замолчит.

Не известно, чем бы закончилась эта душещипательная сцена с моим неожиданным сватовством, если бы не Мадлена. Она появилась как привидение за спинами неподозревающей настоятельницы и Гриворда, бледная, растрепанная, и тяжело дышащая, словно только что пробежала несколько миль, спасаясь от недружелюбного дракона.

Обведя мутным взглядом всех присутствующих, она, что есть мочи закричала:

— Скорее! Миледи Ирен на крыше северной колокольни! Она хочет кинуться вниз!

Ее слова прозвучали так правдоподобно, что внутри меня, словно все обмерло, а спина похолодела от ужаса. Я замер соляным столбом, пораженно взирая на запыхавшуюся девушку и не веря своим ушам. Если бы я не чувствовал, что она врет, то тот час кинулся к этой колокольне, даже не подумав о последствиях, а так, пытаясь унять быстро клочащееся сердце, ради интереса стал выискивать в облике охотницы обман. И нашел. Может, она и пробежала для достоверности по коридору, но капли пота не стекали по ее лицу из под жаркого платка, глаза были вызывающе сухи, хоть и расширенны от умело разыгранного страха, ее голос дрожал, но был без хрипотцы, который появляется после долгого бега.

Другие присутствующие же не обладали такой прозорливостью, как я и волнующе зашептались. Гриворд же, например, смертельно побледнел и чуть картинно не хлопнулся в обморок от обуявших его чувств. Хотя, думается мне, что хлопнулся бы, если бы на нем не лежала “великая миссия по спасению принцессы”.

— Лжешь, — припечатала юную лицедейку настоятельница.

Хотя нет. Обладает.

Дело обретало скверный оборот и мне совсем не хотелось дожидаться в стороне развязки.

Я уже планировал сплести одно очень хоть и простое, но зубодробительное и, в этих условиях, затратное заклятье “полог тьмы” и улизнуть под его покровом из этого сумасшедшего дома, но не успел произнести и слова. Вдруг Риэл вскинул руку и комнату заволокла удушающая тьма…

***

Мадлена бежала впереди, показывая дорогу, а я с вором пристроились позади нее. Где-то вдалеке раздавались крики, что-то гремело и выло и честно сказать, я совсем не горел желанием узнавать, что там произошло.

— Дымовая завеса?! — моему удивлению не было предела. — Ты что, ограбил лавку алхимика?!

— Почему сразу ограбил! — возмутился Риэл, на бегу обернувшись на меня. — Я, может, сам сделал!

Я скептически глянул в его спину. Вор не выдержал такого давления и почти мгновенно сознался.

— Ну да. Да! Я ограбил! А что?!

— А как же жизнь “порядочного человека”? — припомнил я его же слова.

— Пути к отступлению — это святое, — огрызнулся тот. — И ты сам виноват! Мог применить свои колдовские штучки?! Например, чтоб все замерли!

— А ты меня понесешь на руках? — ехидно осведомился я.

— С дуба рухнул, колдун!

— Тогда не задавай таких глупых вопросов. Массовый паралич выпьет почти весь мой резерв и я потеряю сознание на пару часов, пока тот хотя бы немножко не заполнится. В местах поклонении Богини трудно извлекать магическую энергию.

— Какой ты бесполезный, — осклабился тот.

— На тебя силы найдутся, — многообещающе улыбнулся я.

Тот лишь надменно фыркнул, но быстро свернул сию занимательную беседу, ускорив бег. А я же, в своем длинном платье, корсете, который сжал мне ребра до позвоночника и неудобных туфлях, бежал последним, задрав юбку чуть ли не до колена, и явив миру свои белые женские панталоны с оборками.

“Великая, — мысленно взмолился я. — И как я оказался в этом дурдоме?!”

Хотя я совершенно и не надеялся, что эта своевольная женщина мне ответит. Да и, честно, у меня не было времени ждать ее “благодати”.За мной гнался любвеобильный рыцарь, злющая, аки мегера, настоятельница и весь монастырь в придачу.

А ведь я так хотел тихо и спокойно пробраться в монастырь, поговорить с Ирен, а после, без лишнего шума скрыться.

И где я допустил ошибку?

Глава 5. Превратности судьбы.

“Встреча старых врагов заканчивается либо грандиозной пьянкой, либо разрушительной дракой. Причем, любой мордобой всегда заканчивается грандиозной пьянкой”

Житейская мудрость завсегдатая трактиров

Вход в катакомбы монастыря был довольно узок и низок: протиснуться можно было только одному, да и то, согнувшись в три погибели. Ступеней не было, только скользкий спуск на глубину, больше похожий на длинную кишку какого-то каменного монстра. Воздух сперва был спертый, тяжелый, но когда узкий проход закончился, явив взору пещерный грот, пахнуло свежестью, да так, что я вздохнул полной грудью воздух, тайком морщась от боли в затекшей шее.

Катакомбы, если честно, меня разочаровали: не было ни роскошных барельефов и лепнины на стенах, изображающих сцены из проповедей Богини, ни захоронений жрецов, ни святилищ. Стены глубокой пещеры украшали лишь сталагмиты, сталактиты, рукотворные углубления для свеч, да и отсыревшие надписи по-типу: “Здесь был жрец такой-то”. Хорошо, что хоть дорога не имела явных ответвлений, была более-менее ровной: с пологими ступеньками, хоть и скользкими, из-за капающей воды, но главное, без ям и неожиданных обрывов.

Видно, когда жрецы продолбили проход в скале, то наткнулись на пещеру и, слегка облагородив ее, гордо нарекли катакомбами. Подземное озеро стало их источником пресной воды, а тишина пещер — местом для размышления о Великой. Хотя сдается мне, им больше пришелся по вкусу пещерный мох, которым были облеплены своды пещеры — он был одним из основных ингредиентов в любом галлюциногенном питье и иногда добавлялся в выпивку для “приятных” ощущений. Мох создавал голубовато-зеленоватый свет, отчего казалось, что сверку сиял подземный небосвод с миллиардами мерцающих зеленоватых звезд.

Мой магический светлячок летел впереди, от света которого на стены пещеры падали продолговатые тени и попутно сканировал округу, настроившись на поиск недружелюбных тварей, любивших селиться в столь уютных пещерках и лакомиться наивными путниками.

И все бы ничего, только на мерную тишину подземелья нарушал очень возмущенный и настойчивый вор.

— Я поверить не могу! — разорялся Риэл, не веря в мое вероломство. — Ты ж клялся, что ее не похитишь!

Мимо него прошла Ирен, всем своим видом показывая, чтоб он не лез не в свое дело. Опуститься до общения с мужчиной ей не позволяла гордость, ибо в прошлый раз, когда мы были в городе жрецов, они постоянно ругались. Она не могла простить ему скабрезные шуточки и его профессию, а он просто не мог пройти мимо такой наивной мордахи. И если красть у нее ничего было нельзя, то оставалось только задевать языком, с неким садистским удовольствием наслаждаясь ее реакцией. Я в их отношения не лез, ибо наблюдать за ними было забавно, да и они были похожи на маленьких детей, которые не поделили игрушку.

— Во-первых, — устало вздохнул я, — я не клялся. А во-вторых, не крал. Она сама ушла.

Ирен обернулась и послала Риэлу торжествующую улыбку, мол, съел, недостойный? Ей богу, если бы не воспитание, она бы ему еще язык показала и я еще не уверен, не получила бы она его в ответ.

— Ты что метелишь? — возмутился он. — Как это сама ушла?!

— Да вот, — усмехнулся я, кивнув на спину Ирен, — идет, как видишь.

— Колдун, — с чувством выдохнул мнимый менестрель, сжимая гриф лютни с такой силой, словно представляя на ее месте мою шею. — Не прикидывайся блаженным. Твой братец знаешь, что на это скажет? — я прекрасно знал и старался об этом не думать. Фил человек трепетный, душевный, да только рука у него тяжелая. — А кто окажется крайним? Я. А мне еще с ним за одним столом сидеть, да еду жрать. Я не хочу вместо супа схлебать порцию яда.

Риэл явно приуныл, представив эту картину и стал доставать меня почище своей будущей свекрови, налегая на совесть, которой у меня и так нет и приказывая вернуть Ирен там, где взял, пока монахини не заметили пропажи.

— Не придумывай, — обреченно вздохнул я, смотря на наших дам, которые бессовестно грели уши, хоть и шли впереди. — Но если тебе так легче, представь, что их нет. Ирен грозилась сбежать, а зная ее характер и везение, я был просто уверен, что она споткнется и сломает себе шею в этой темени. А раз предотвратить неизбежное невозможно, я решил проконтролировать ее побег. Что странного?

Честно сказать, я и сам был от этого не в восторге. Но не признаваться же в этом вору?

— А не легче было запереть эту паршивку?

— Чтобы она, дабы досадить мне, вскрыла себе вены? — поинтересовался я и, понизив голос, прошептал. — Знавал я таких… знатных девиц, которые из-за любого пустяка резали себе руки, патетично восклицая: “Вот умру и будет вам совестно!”.

— И умирали? — ехидно улыбнулся Риэл, вовсю глазея на спину Ирен.

— Нет, — мрачно закончил я. — Они не учитывали в своих планах то, что умирать больно и страшно. А исцелять верещащую и извивающуюся девицу весьма проблематично и опасно для жизни.

Спина принцессы дрогнула и она, пылая от возмущения, обернулась к нам.

— Да будет вам известно, я никогда не опущусь до самоубийства!

— А кто знает твои заморочки? — накинулся на Ирен женишок Петры, видно поняв, что добиться от меня вразумительного ответа он не сможет. Но злость то, сорвать на ком-то хочется. — Чего тебе в монастыре не сиделось? По мне, лучше места для тебя не придумаешь!

— Невоспитанный хам! — воскликнула девушка. По ее мнению это было самое ужасное оскорбление, после которого уязвленные в лучших чувствах кавалеры сбегали с позором. — Попробовал бы денек прожить в этой клоаке, а потом… потом вякал!

— Тю… а словечки-то, словечки! Прям из блатного лексикона!

Благовоспитанная девушка зарделась от стыда и благоразумно решила больше не связываться с этим хамом, стремительно развернувшись и зашагав вперед. Мой светлячок посеменил за ней следом, аки собачка на привязи за своей разобиженной хозяйкой. Мне пришлось сделать еще один.

— Ну и что это тебе дало? — лениво поинтересовался я, смотря как новый светящийся шар слегка кружась, плавно взлетел в воздух. — Зачем ее задеваешь?

— Так она хотя б уши не будет греть, — махнул рукой он.

— Еще как будет, — в способностях девушки я не сомневался. Да и акустика в этом месте была столь хороша, что любой шепот делала в разы громче. Ну и если не она, то ее новая подруга, которая хоть и шла впереди, да только слишком тихо, словно прислушиваясь. Мадлена вела себя на удивление спокойно, что само по себе было до жути странно. У меня ныло под ложечкой от предчувствия беды, да только понять откуда она, я еще не мог.

— Ну так и зачем весь этот маскарад, раз девка все равно с нами? — Риэл резко стал серьезным, отбросив шутливый тон. — Твой братец ведь вставит нам щей за самоуправство, а потом еще и ее папаня сподобится добавить. Нагелий хоть и дурень, но порвет как шавок, а я жить спокойно хочу, а не прятаться как крыса от законников всю жизнь.

— И это говорит мне бывший Теневой король? — показно удивился я. — Скажи, ты записался ко мне на роль зудящей совести? Представь себе, но эти прописные истины я и без тебя знаю.

— Я просто осторожный, — огрызнулся тот.

Спорить с ним мне совершенно не хотелось, а слушать от него упреки — тем более. Я знал, что он прав, да только в жизни все идет не всегда так, как правильно и должно.

— Скажи, если бы Петра попала в подобную ситуацию, чтобы ты сделал? Оставил или попытался спасти?

Риэл задумался. Наши шаги гулко отдавались под сводами рукотворной пещеры, а в тишине стали слышны даже еле заметное гудение магических светлячков, когда они пролетали мимо нас. Я прислушивался к своим ощущениям, чтобы не дай, Великая, к нам подкралась какая-нибудь нечисть и зорко следил за Ирен — она шла впереди всех, иногда оглядываясь назад, словно высматривая кого-то, но ловя на себе мой взгляд, смущенно отворачивалась. Откровенно поговорить нам так и не удалось, ибо вокруг постоянно кто-то крутился, а при всех заводить разговор я не хотел. Да и она не стремилась, видно чувствуя себя неловко.

— Дурацкие ты задаешь вопросы, колдун, — через некоторое время нехотя ответил вор. — Если б оставил, то сам бы себя уважать перестал — какой я мужик, раз свою женщину не смог защитить? И папаня ее… Не боюсь я его, просто, — он вздохнул, — ради Петры я стараюсь быть мирным. Она же хочет, чтобы я с семьей ее подружился. Ты не думай, что я не хочу, я стараюсь, да только этому старому хрыщу один хрен не нравлюсь.

— Не принимай на свой счет, — усмехнулся я. — Но Филгусу не понравится любой мужчина, что будет крутиться вокруг его дочери. Ему нужно время, чтобы свыкнуться. А на счет Ирен… — я тоже задумался, считать ли ее нечто большим, чем просто близким другом. — Я не мог смотреть, как она страдает.

Риэл, кивнув, поморщился. Понимать-то он понимал, да вот только от своего будущего свекра получать люлей совсем не горел желанием. Я тоже. Но, в отличии от него прекрасно знал, что Филгус отходчивый, а если еще и показать ему выгоду от текущей ситуации — сама смиренность и добродушие.

Мои мысли внезапно перешли на принцессу. Вор невольно заставил задуматься: “А и вправду, как я к ней отношусь?” Если моя подруга детства и первая любовь — Амалия, вдохновляла на свершения, Элиза была подобна жаркому ненасытному пламени — сжигала дотла, то с Ирен же я наоборот, чувствовал нечто похожее на умиротворение. На ее проделки невозможно было злиться, она заставляла улыбаться, оберегать ее, как хрупкий и особо ценный артефакт. С Алией никогда не возникало такого же ощущения — бойкая магесса была слишком независима и самоуверенна. Она любила доказывать свое превосходство во всем: обожала доминировать, заставлять подчиняться. Дознавательница была из тех женщин, которых легко можно было увидеть в качестве боевых подруг, но не как хранительниц домашнего очага.

Внезапно, идущая впереди принцесса остановилась, с подозрением смотря в темноту. Подойдя к ней, замерли и мы. Стены отражали странное эхо, будто подавал голос какой-то зверь, но мой светлячок молчал, говоря, что впереди нет никого опасного. Хотя я все равно активировал заклинание, которое заранее сплел против разной гадости, которая любила селиться в таких местах. Не знаю, как на счет нечисти, но гадость и была. В свете магического огня передо мной предстал тот, кого я меньше всего ожидал увидеть — Стефан, собственной персоной. Да еще не один, а с целой компанией!

Встреча в пустынных катакомбах жрецов была столь неожиданна, что мы пару минут озадаченно созерцали друг на друга, не в силах придумать достойное оправдание тому, что мы здесь забыли. Да еще и в такой неурочный час. Было неловкое чувство, что нас застали за преступлением: они тайком направлялись в жаркие объятья к истосковавшимся по мужскому вниманию монахиням, а мы оттуда возвращались.

— Стефан? — изумленно прошептал я, надеясь, что он всего лишь морок. Поверить в то, что он на самом деле здесь было немыслимо.

— Ирен Келионендорская! — “морок” обескуражено взирал на принцессу позади меня, напрочь проигнорировав своего старого врага. — Вы что здесь делаете?

— Сбегаю… — откровенно призналась девушка, ошеломленно взирая на советника короля. — А вы, что здесь делаете?!

Магистр смущенно замолчал.

— Стефан! — с нажимом произнес я, обращая все его внимание на себя. Перед глазами вмиг пролетело все то, что я пережил благодаря этому “душевному” человеку. Честно сказать, всегда считал себя отходчивым и добродушным человеком, да только когда я говорил, что не испытываю к нему ненависти — я, видно, был не в себе.

— Никериал Ленге?! — заметно побледнел он и отступил назад.

— Нет, я его младшая сестра, — ядовито произнес я и махнул рукой, срывая с пальцев обжигающий огненный поток.

К чести Стефана, тот успел поставить щит и огонь, с шипением стекая по стенкам магической преграды, оплавил лишь камень вокруг, попутно озарив пещеру ярким оранжевым светом.

— Никериал! — более радостно и увереннее воскликнул этот гад, наконец-таки признав во мне старого доброго врага.

— О, так ты скучал? — иронично заметил я, сплетая рукой заклинание молний. — Мило.

Щит Стефана выдержал и эту атаку, но я видел, как пошатнулся магистр, как на лбу выступила испарина — ему было тяжело блокировать мощные атаки, и вот-вот щит должен был рухнуть. Его подельники вообще разбежались в стороны, боясь попасть под горячую руку. Хотя я был совсем не против — в разборках магов другим лучше быстро улепетывать за пару километров, чтоб не дай, Великая, задело.

— А я специально из мира мертвых вернулся, дай думаю, проведаю старого знакомого, — с каждой новой фразой сгустки пламени и электрические заряды ударялись о щит Стефана, а я шаг за шагом приближался к своему врагу. Тот под моим напором отступал, даже и не думая контрактовать, что бесило меня еще больше. Все казалось, что он не воспринимает меня всерьез. — Все скучал, ждал встречи, подбирал похоронные венки…

Нет, я был далеко не боевым магом, да и Стефан тоже, да только желание разорвать мага, который напал на мой дом и разрушил все то, что я так кропотливо собирал почти полвека, заставляли забыть о такой незначительной детали.

Защитное заклятье Стефана все же треснуло, не выдержав магического удара, и рассыпалось на маленькие мерцающие осколки. Я опустил руку и пошатнулся назад от вмиг закружившейся головы. Не надо было мне так быстро расходовать энергию, ведь моя аура еще не полностью восстановилась после того случая. Поддался эмоциям, как маг-недоучка. Идиот.

Бывший член Совета тяжело дышал, ожидая от меня дальнейших атак или же готовя заклинания из арсенала высшей магии, хотя это вряд ли — для нее требовалась прорва энергии и время, а сейчас ни того, ни другого в катакомбах под монастырем у него не было. Да и старость сказывалась. Резво творить заклятья и раскидывать врагов как пушинку, магам в почтенном возрасте тяжело, да и только молодые могут отдавать свою энергию, старые же ее кропотливо собирают и хранят, стремясь урвать у смерти еще немного времени.

Тесное пространство поумерило и мою прыть. Что-то разрушающее и оттого безмерно опасное, а также сложное, творить было сверх глупостью, ибо я рисковал погрести всех под завалами, а мелочно тратиться и швыряться молниями и ледяными копьями не хотелось — магистр все равно отразит атаки, а я впустую потрачу драгоценную энергию. Хотелось поговорить, отчего я почувствовал себя в роли злодея, который толкал речь перед поверженными врагами — пафосную и проникновенную. А что, Темные Властелины тоже люди и им хочется живого общения, а также благодатную публику, чтобы покрасоваться и повысить себе самооценку.

Видно, Стефан тоже жаждал поговорить, ибо хоть как-то реабилитироваться в глазах невольных зрителей магического поединка не спешил. Чуял, зараза, что я, выпустив свой гнев, готов на конструктивный диалог, чуял… и гадливо улыбнулся, понимая, что я ему в ближайшее пару минут ничего не сделаю.

— Никериал Ленге, — посмаковал мое имя маг, противно растягивая гласные. — Опальный магистр, убийца и вор, а также похититель, — он перевел взгляд на жавшуюся позади меня Ирен, — королевских особ.

— Стефан, — я знал, что у него была даже не фамилия, а данное Советом почетное звание, но в силу своего характера и бескрайнего уважения к магистру, я его даже мысленно старался не вспоминать. — Первый на дворе лизоблюд Его Величества.

Стефан даже уважительно цокнул, поражаясь моему нахальству и с крайне озадаченным видом спросил, смотря на мой… хм… неоднозначный наряд.

— Ты чего так вырядился?

Я даже слегка устыдился, что предстал перед своим врагом не в лучшем свете.

— Не твое дело.

Изливать перед своим неприятелем душу, жалуясь на идиотский план по спасению принцессы, мне совершенно не хотелось. Пускай думает, что хочет.

— А ведь когда-то я считал тебя зарвавшимся щенком, — пробормотал он, внимательно меня рассматривая, задержав взгляд на фальшивой груди.

— А я тебя — трусом, который сознательно оставил страну в беде и обрек ее на агонию. Скажи, трудно было, наверное, забиться в угол и скулить от страха. Бедняжка.

— Замолкни! — разозлился он, словно я наступил на его больную мозоль. Хотя почему “словно”. Я как раз и намеревался вывести этого ублюдка из себя. — Ты ничего не знаешь!

— Конечно, не знаю, — усмехнулся я. — Я же пытался бороться с заразой, а не свесив лапки, боялся выглянуть из дома. Мне только интересно, сколько тебе тогда заплатили? Король Рафиус не обделил своего главного “радетеля за благоденствие королевства”?

— Никто мне не платил!

— Продешевил же ты, Стефан, — цокнул я, качнув головой. — Работал за бесплатно, а, говорят, некоторые получили целое состояние.

Маг оскорбился. Уж он-то очернял меня не за деньги, а за идею. Уж очень ему не нравился инициативный юноша, который не только поставил под сомнение его авторитет, но еще умудрился его подорвать и сместить с должности. Я, конечно, этим гордился, да только, похоже, Стефан не разделял моей радости и вообще, считал ту историю позорной, даже чтобы вспоминать о ней в кругу старых знакомый и тем более, в катакомбах жрецов в окружении врагов.

— Слушай, Никериал, — процедил он, явно пересиливая себя и пытаясь быть дипломатичным. — Предлагаю разойтись миром: вы отдаете мне то, зачем я пришел, а я же умалчиваю о вашем… хм… походе.

— И зачем же ты пришел?

— Не прикидывайся дурачком, Никериал! — махнул рукой тот. — Ты прекрасно знаешь, о чем я. Реликвия! Где она?!

— Я ведь тебе уже говорил, что у меня его нет.

— У тебя нет, — согласно кивнул Стефан и пронзительно глянул на Ирен. — А вот у нее…

Принцесса дрогнула и прижала ладонь к груди, видно, там, где она прятала артефакт реликвию и проворно спряталась за Риэлом. Я чувствовал ее страх кожей — она прекрасно осознавала, что несмотря на наш довольно мирный диалог со Стефаном, силы не на нашей стороне — нас было всего четверо на шестерых противников. И если я смогу взять на себя магистра, кто-то должен был справиться с его подельниками, а из всех, достойное сопротивление может оказать только Риэл. И то, он был безоружен.

Я решил ее немного подбодрить.

— Иреночка, прелесть моя синеокая, помнишь на заре нашего знакомства, ты меня стращала всеми видами казней? И там был один пунктик про нападение на члена королевской семьи. Вот напомни-ка мне, пожалуйста, что будет человеку, наивно предполагающему, что нападение сойдет ему с рук?

— Смертная казнь через четвертование, — уверенно прошептала она.

— Слышал, Стефан? — я довольно улыбнулся. — Либо казнь. Либо смерть от моей руки. Что выберешь?

Маг скрипнул зубами и показал какой-то знак своим шестеркам. Те как-то резко осмелели и достали из-за поясов мечи. А особо одаренные, не страшась никого, стали сплетать заклятья.

Конструктивного диалога не получилось. И как бы сказал Риэл: “Намечался мордобой”.

— Ну наконец-то! — довольно выдохнул вор, замахнувшись лютней, словно прицеливаясь, кого бить первым. — А то я уж думал, вы будете до конца жизни лясами точить!

— Бей уродов! — задорно выкрикнула Мадлена и с воинственным криком, который никак не вязался с образом воспитанной аристократки, первая ринулась в атаку. Лютня скрестилась с мечом, а бывшая монахиня разбежалась, и подло прыгнула на первого попавшегося спутника Стефана и чуть ли не силой выбила у него для себя меч. Дальше я за ними не следил, но судя по крикам и грохоту, развлекались они всласть.

Я быстро навесил на Ирен магический щит и, пододвинул в сторонку, приглашающе кивнул Стефану. Тот усмехнулся, но кивнул, подтвердив тем самым согласие на поединок.

— Ники, — Я обернулся. Принцесса напряженно смотрела на нас. Она казалась спокойной, уверенной, да только руки, которые она сцепила, словно обхватив себя, дрожали, выдавая свою хозяйку с головой. — Будь осторожен.

Я кивнул девушке, постаравшись как можно беспечней улыбнуться.

Магистр стоял и ждал, пока я закончу разговаривать с принцессой. Кто-кто, а уж он-то не сомневался в своей победе, раз вел себя так беспечно и благородно, не делая и намека на то, чтобы ударить в спину.

Поединки магов были не такой уж и редкостью, особенно на различных магических консилиумах. Очень часто раскричавшись с друг другом до хрипоты, почтенные магистры превращали банальный спор в драку, надеясь правом силы доказать кто из них прав. Заканчивалось это обычно разрушительно, и к вящему разочарованию невольных зрителей, отнюдь не смертельно, ибо драчунов успевали разнимать, когда магическая энергия у того и другого заканчивалась и они, вцепившись друг другу в глотки, кусаясь и рвя у оппонента волосы, просто катались по полу, аки как два ободранных и дымящихся петуха.

Но если такие поединки были весьма банальны, то дуэли между целителями были редкостью, ибо заклятий по боевой магии мы знали мало, да и конфликты предпочитали решать словесно, так как драка хороша лишь для тех, кому не надо лечить побои. Уж лучше позубоскалить всласть, упражняясь в эффектных оборотах речи, чем пересиливать лень и скакать кузнечиком по полигону, уворачиваясь от огненных шаров, а потом лечить себя и своего соперника от ожогов различной степени.

— Зачем тебе артефакт? Власти захотелось?

Стефан скривился, но охотно ответил на мой риторический вопрос, да с такой интонацией, словно пытаясь донести азы грамоты бестолковому деревенщине.

— Ты хоть понимаешь, какая мощь скрыта в этой реликвии? Какой источник энергии да не простой, а первородной, скрывали все эти годы жрецы? Знаешь, что с ней можно сделать?

— Знаю, поэтому ты ее и не получишь.

Со стороны казалось, что мы, несмотря на творящийся вокруг бедлам, довольно мирно разговариваем, да только я видел, как он напряженно следил за моими движениями, как его пальцы едва заметно шевелились, плетя какое-то заклинание, а воздух вокруг нас стал тяжелым: зудящий, от разлитой в воздухе энергии, наполненный магией.

— Подумай хорошенько, Никериал, — проигнорировал мои слова Стефан. Он так сильно жаждал показать мне свою правду, что даже забыл о поединке, — что можно сделать с первородной энергией. Да практически все! Даже повернуть вспять законы мироздания! Вернуться в прошлое, изменить его, спасти тех, кто погиб! Ты это не хочешь? Не хочешь предотвратить ту треклятую эпидемию, сохранить свое доброе имя, спасти близких? — его голос сорвался. — Разве не понимаешь, что мы с тобой на одной стороне?!

Я заколебался.

А вдруг это правда? Вдруг, можно все изменить? Вернуть себе доброе имя, мечту, дом, невесту… Картины были столь соблазнительны и насквозь пропитаны фальшивой надеждой, что у меня чуть опустились руки, принимая поражение. Очень трудно устоять, когда награда так велика, когда держишь в руках спасение тысяч, а душа до сих пор кровоточит о воспоминаниях тех лет, от запаха погребальных костров твоих друзей… И стоит лишь немного дотянуться, поддаться на уговоры и… да вот только умом я понимал, что не может быть все так красиво. Просто не бывает.

— Не мели чушь, Стефан, — поморщился я, выбрасывая из головы неугодные мысли. — Невозможно повернуть время вспять. Его можно замедлить, ускорить, но прошлое уже записано на страницах мироздания и обратить его вспять невозможно.

— И это мне говорит полный целитель? — рассмеялся он. — Да ты из мира мертвых души вытаскиваешь и возвращаешь жизнь усопшему. И покарало ли тебя твое мироздание за то, что ты переписал историю? Нет! Ты дал второй шанс. Перечеркнул строки в этой проклятой книге! Так дай же этому миру шанс!

— Прошлое нельзя изменить, — раздраженно сказал я, больше убеждая себя, чем его. — Это аксиома!

— А кто ее вывел? Люди! Изменить можно все!

— Безумец!

— Слепец!

Я раздраженно махнул рукой. Светлячки раскалились и ослепительно засияв, “зажгли” укутанную энергетическими нитями пещеру. Сверкнуло. Оглушительно жахнуло, заложив уши и на пару мгновений обеспечив пронзительным писком в голове. Остро запахло озоном. Волосы наэлектризовались и встали дыбом, колючее шерстяной платье впилось иголками в кожу, а на мою голову кто-то словно надел раскаленный железный обруч, который с каждым мгновением сжимался все сильнее и сильнее.

Я поднялся с пола, потряс головой, возвращая связность мыслей и чувствуя, что из носа быстрой струйкой побежала кровь. Все-таки отразил, гад. И попытался обратить мое же заклятье против меня.

Сволочь.

Я успел сотворить щит, да только все равно задело. И, судя по остаточной дымке заклятья, которое окутывало пещеру, мерно светясь и позволяя видеть окружение, приложило не только меня. Но также Стефана, его подельников, которые со стонами поднимались с жесткого каменного пола и моих союзников. Риэл ругался, держа в руке обломок грифа лютни, Мадлена ошалело озиралась вокруг, пытаясь понять, где она, хотя я бы на ее месте поинтересовался на ком она сидит, ибо под девушкой стонал один из прислужников мага и отнюдь не от любовной страсти.

Ирен же со вздохом поднималась, держась за стенку, а совсем рядом с ней, кряхтя и держась за поясницу, эту же процедуру выделывал мой враг, которого, похоже, не смотря на все его усилия, откинуло в стене и явно неслабо приложило.

— Ирен! — воскликнул я, пытаясь предупредить о Стефане. Но не успел. Магистр и сам заметил, в каком выгодном положении оказался и с энтузиазмом цепко схватил девушку за локоть. Та воскликнула от неожиданности, но вместо того, чтобы вести себя как порядочная жертва и заложница, ударила этим же локтем мужчину поддых, а потом еще мстительно наступила на ногу и схватила за короткие редкие волосы магистра, намереваясь лишить его остатков шевелюры.

Жертва как-то незаметно поменялась ролями со своим мучителем, и мучитель явно не был этому рад. На лице Ирен застыла такая предвкушающая улыбка, что даже мне стало не по себе, ибо женская месть — это страшно. А она же в исполнении злопамятной принцессы — хуже, чем сошествие на землю Настерревиля. Зря он ее попытался схватить. Очень зря.

Я бы и дальше полюбовался за унижением магистра, который, похоже, от неожиданности, а потом и боли, забыл все пасы рукой, но надо было прекращать это безобразие. Я создал малое парализующее заклятье и без особых помех наложил его на почти неподвижную мишень, прежде, конечно, попросив Ирен прервать экзекуцию и немного отойти.

Я поднял на ноги парализованного противника и, легонько встряхнув, прижал к стене.

— Ну все, — сухо произнес я, мечтая его задушить голыми руками. — Молись.

Магистр расплылся в торжествующей ухмылке — заклятье не действовало на лицевые мышцы, — чем меня крайне озадачил. Услышав вскрик Ирен, я обернулся и увидел, что к ее горлу приставил клинок один из подельников Стефана. Другие же взяли к себе в заложники моих бойцов — Риэл со злостью пытался выпутаться из магических пут, а Мадлена с крайне унылым видом смотрела на его бессмысленные попытки.

— Ну все, — словно издеваясь, повторил мою фразу Стефан. — Молись.

Пришлось отступить и снять наложенное заклятье, а то, боюсь, его нервные сообщники решат, например, демонстративно убить Мадлену или же Риэла, чтобы показать серьезность своих намерений, а я просто не успею им помешать.

Советник короля размял плечи, возвращая былую подвижность мышц и, широко улыбнувшись, махнул рукой. Нутро скрутило болью и я, согнувшись пополам, встал на колени, шипя “добродетелю” проклятья.

“Хочешь лишить мага силы? Не дай ему сосредоточиться” — главное правило любого магического поединка. Трудно собрать мозги в кучу, если в голове лишь попытки отрешиться от боли.

— Ник! — испуганно вскрикнула Ирен

— Еще одно движение, принцесса, — угрожающе произнес Стефан, подойдя к девушке. — И его жалкий мозг вытечет через нос.

— Боишься, что запачкаю тебе платье? — через силу усмехнулся я, морщась и сжимая руки на животе. Боль потихоньку утихала под действием целительской энергии, да только пока в их руках мои друзья, предпринимать что-либо было опасно. — Если так — могу и плюнуть.

— Добавить? — мгновенно повернулся ко мне маг и снисходительно дополнил. — Ты жалок, Никериал. И лучше бы оставался мертвым и не мешался под ногами. Я тебе предлагал сотрудничество и не один раз. Ты отказался. Ну что ж. Я заберу слезы и сам все исправлю. Не волнуйся. Я не мстителен. Тебе в моем мире достанется роль, ну скажем, попрошайки или еще лучше — жалкого слуги, который целыми днями будет чистить нужники.

— Какая щедрость, — держась за стену, я медленно поднялся. Откинул назад длинные волосы, которые лезли в рот и мешали улыбаться. — Плевать тебе в суп каждый день будет для меня в радость.

На лице магистра заиграли желваки, и в его взгляде остро читалось желание меня пнуть, али же ударить, заставив замолчать. Святая наивность. Может, я пока и не смогу наслать проклятье, не поставив под удар своих друзей, но вот дать безнаказанно избивать себя больше не позволю. Тем заклятьем он меня застал врасплох и больше такого не повторится.

— За что вы так с нами! — отчаянно воскликнула Ирен. — Вы же поданный Его Величества! Его Советник! Как вы можете так поступать!

— Могу ли я? — словно не веря в сказанное, повторил Стефан. — К твоему горлу подставили кинжал, а ты спрашиваешь, могу ли я так поступать? О, еще как могу, деточка! Плевал я на этого параноика, твоего отца! Мне от него нужны были только знания, которые получить могут только доверенные люди.

— Какие знания? — ошарашено прошептала она. Видно такого поворота событий она никак не ожидала.

— Твой брат знал, твой отец знал, но глупенькой принцессе ничего не рассказали? — издевательски протянул он. — Какая жалость. Но я очень добрый, моя милая, и могу удовлетворить твое небольшое любопытство. — Он подошел к Ирен и, расстегнув у ее горла пуговицы, поддел пальцем золотую цепочку, на которой, видимо, висел артефакт. — Реликвия хранилась у жрецов, но вот древние свитки, где описано как управлять артефактом, неожиданно оказались у королевской семьи. Они, конечно, была зашифрованы, но не суть важно, — он повернулся ко мне. — Король так яро ненавидел некого Никериала Ленге, что не использовать такой легкий способ получения королевской милости, как заставить тебя страдать, ну или умереть, было бы очень глупо. По-правде сказать, ты мне безразличен, Никериал, а та история с изгнанием из Совета была лишь… — он ненадолго задумался, подбирая подходящее слово, — скажем, неким подобием оправдания моим действиям. Ты ведь и сам считал, что я тебя ненавидел из-за этого?

Я промолчал. Глупо было отрицать очевидное. Ну и прерывать столь задушевный монолог злодея. Пускай он и дальше разглагольствует и раскрывает свои мотивы и планы, а я тем временем тихонечко постою в сторонке и поколдую.

Стефан неожиданно дернул за цепочку. Она легко поддалась, и в руках мага оказался вожделенный им все эти годы артефакт. Пещера наполнилась теплым золотистым светом. Янтарь, размером не больше фаланги мизинца был в золотой оправе, обвивавшей камень подобно виноградной лозе. Я даже слегка удивился — Ирен я отдавал камень без оправы.

— Не могу поверить, Никериал, — благоговейно прошептал магистр, подняв на уровень глаз подвеску и смотря на янтарный просвет камня. Золотые пузырьки под его изучающим взглядом закружились, словно падающие с неба искристые снежинки. — Ты отдал самую великую в мире драгоценность какой-то девке.

— Девке? — тихо произнес я, чувствуя, как во мне волной поднимается гнев, который доселе я мог хоть как-то сдерживать. — Я отдал артефакт человеку, которому доверяю.

— Пошли его к демонам, Никериал, — неожиданно подал голос Риэл. Он был взъерошен, весь красный от натуги, после бесплотных попыток выпутаться из магических веревок и весьма недобро смотрел на Стефана и меня, — и завязывай с этой драмой!

Я невольно дернул щекой. Легко ему говорить. Я целитель, а не боевой маг и мой арсенал атакующих заклятий был не особо широк и большинство из них составляли способы расправы с различной нежитью и нечистью, ну и общепринятые заклинания самозащиты, такие как щиты и стихийные заклятья начальных уровней. Чтобы мгновенно освободить из под удара трех человек и обезвредить шестерых противников включая самого Стефана, требовалось по-крайней мере, чудо. А в ситуации, когда за моим любым движением шла беспрерывная слежка, я был практически беспомощен — попробуйте наложить заклинание, когда враг в любой момент может его прервать, лишь вмешавшись в процесс плетения. Хотя я мог попробовать кое-что иное…

— Стефан, — произнес я, собрав волю в кулак. — Предлагаю сделку: отпусти принцессу, моих друзей и дай им уйти. Реликвия все равно у тебя, зачем они тебе?

— Или что? — напрягся он, сжимая в руке вожделенные слезы.

— Ты знаешь что.

Магистр прекрасно знал, что я могу открыть как в прошлый раз дверь в мир мертвых. И даже если та сила обратится против своего создателя, я вполне успею затянуть за собой его.

— Ник, нет! — страшно побледнев, прошептала принцесса. — У него же реликвия Пресветлой!

А то я не знаю. Вон он как вертит ей перед моим носом. Злорадствует.

Не знаю, чем бы закончились наши переговоры, но в этот самый тот момент на “сцену”, то есть, проход, освещенный затухающими магическими светлячками Стефана, явился Алинор Гриворд. Его появление было столь неожиданно, что все замерли, ошарашено взирая на появившегося из глубин рыцаря как на явление Великой народу. Я даже на миг подумал, что в безлюдных и секретных катакомбах становится слишком людно.

Алинор даже не стал задавать вопросов, увидев нашу разношерстную компанию, а метким глазом оценив ситуацию, попер на Стефана аки таран, выставив вперед свой неизменный клинок Рахтириус.

— Гнусный похититель! — завопил во всю мощь мужчина, угрожая зарубить почтенного магистра мечом.

Стефан ошарашено уставился на могучего двухметрового мужчину и резко попятился назад.

— Не я, а он, болван! — магистр цепка ухватил меня за руку. — Это Никериал Ленге!

Алинор остановился и уставился на советника короля как на умалишенного. Да, трудно было опознать врага в женском платье и в окружении такой милой дружеской компании.

Это только сбесило мага сильнее.

— Я сейчас докажу, — многообещающе произнес он и, неожиданно для меня, рывком дернул за парик. Стоит признать, клей был хорошим. Даже очень хорошим, да только это мало утешало, когда у меня было стойкое ощущение, что мне будто пытались снять скальп.

— Что вы творите! — вступился за меня Гриворд. — Немедленно отпустите даму!

Меня отпустили, но только с явным желанием разоблачения, потянулись к фальшивой груди. Я закрылся руками аки невинная девица от похотливого старика.

— Ты получишь только тело, а не душу, похотливое чудовище! — пафосно изрек я “изменившимся” голосом.

У Стефана вытянулось лицо. Он даже резко убрал руки.

Для Гриворда это стало последней каплей. Защищать честь дамы у него было в крови.

— Я не позволю вам и дальше творить это бесчинство!

— Вы серьезно? — возмутился Стефан, не в силах поверить в такой поворот событий, смотря то на меня, то на Гриворда. — Это фарс? Хотя неважно, — и кивнув своим подельникам, закончил. — Убейте всех. Они больше не нужны.

Но не успело слететь с губ магистра последнее слово, как пол пещеры содрогнулся, заходил ходуном и к последователям Стефана резко потянулись каменные щупальца. Они обвили их подобно лозе, заключили в тиски до хруста костей и обмякли, превратившись в каменную пыль. Люди упали на пол как подкошенные. Ирен с остальными оказались свободны.

У меня перед глазами закружили черные точки, из носа побежала кровь, часто капая на пол, задрожали руки, на которые я, оперевшись, попытался подняться на ноги. Я медленно встал, меня повело в сторону и если бы не Ирен, которая вмиг меня подхватила, то я бы вновь упал.

Чертовы заклинания магии земли. Слишком затратные, имеют кучу условий, одно из которых, чтобы заклинатель прикасался к земле руками, но зато эффективные. Наспех приготовленное заклятье их, конечно, не убило, но хотя б на время вывело из строя. Я успел его сотворить, как только Стефан отвлекся на рыцаря и я смог коснуться земли.

— Ники! — беспокойно молвила девушка, поддерживая меня на ногах. — Ты как?

Я не ответил, а глянул на поединок Стефана и Алинора Гриворда. Хотя поединком это сумасшествие можно было назвать с натяжкой. Советник короля кидался в рыцаря заклятьями, а те отлетали от брони, поражая вместо цели все, что угодно. Видно на Гриворде висел очень дорогой и оттого эффективный амулет-щит против магических атак, который сводил все усилия мага на нет. Они были так поглощены друг другом, что пока не замечали резкой смены расстановки сил.

Я сплел простенький отражающий щит, чтобы в нас не попали летающие заклятья, чувствуя, как стремительно исчезает из резерва магическая энергия. Несмотря на то, что это были всего лишь катакомбы монастыря, колдовать в них было трудно, и большая часть энергии просто рассеивалась в воздухе. Заклинания требовали вдвое, а то и втрое больше энергии. И если раньше я этого особо не замечал, то сейчас ощутил особо остро — на каменные щупальца разом ушло больше половины моего резерва, хотя в обычное время с таким же количеством магии я мог исцелить с десяток пациентов.

— Риэл, — я повернулся к вору, с которого спали магические путы, как только я лишил сознания магов, — забирай Ирен и быстро уходите!

В пещере стоял оглушительный гвалт от летающих над головами заклятий, они отражались от стен, попадали в потолок — свод дрожал, трещал, готовый в любой момент обвалиться. Почти ничего не было слышно и мне приходилось кричать, чтобы, стоящие около меня друзья, меня услышали.

Он кивнул и попытался отцепить от меня девушку. Та наоборот только сильнее сжала мою руку, взирая на меня расширенными от испуга глазами.

— Что?! — возмутилась принцесса. — Я тебя не брошу!

Свой черный монашеский чепец она где-то потеряла, и ее золотые волосы выбились из аккуратного пучка, встав дыбом от наэлектризовавшегося воздуха. На щеке и носе принцессы красовалась грязь, на шее краснел порез от кинжала, а на лбу набухал синяк.

— Бросишь! — резко произнес я, нервно косясь на поединок мага и рыцаря. — Ты мешаешь! Уходи! И забери вот это.

Я разжал кулак и сунул в руки Ирен древнюю реликвию, которую успел ловко украсть у Стефана, когда тот попытался разоблачить меня на глазах Гриворда. События пронеслись так стремительно, что магистр пока не заметил пропажи.

У нее округлились глаза…

— Но как?

— Уходи! — почти с мольбой протянул я. Один из последователей Стефана приподнялся и, увидев нашу дружную компанию, что-то закричал.

Мадлена испугано теребила Ирен за плечо, все время приговаривая: “Пошли, скорее пошли. Быстрее, быстрее, быстрее!”.

Принцесса прикусила губу, явно борясь со своими чувствами, и решительно кивнула. Она стремительно меня обняла, в одно мгновение успев стиснуть почти до хруста костей и поцеловать в щеку, и, нехотя отпустив, побежала за своей подругой к выходу из этих пещер.

Риэл быстро хлопнул меня по плечу, напоследок бросив: “Ждем у выхода”, и побежал догонять девушек.

Когда они крылись из виду, я вздохнул свободнее — теперь я смогу колдовать в полную силу, не боясь задеть своих друзей.

— Ты! — взревел Стефан, который отвлекшись от неуемного натиска Гриворда, наконец-то заметил, что дела у него идут не ахти: приспешники побиты и валяются на земле, не в силах подняться на ноги, заложники сбежали, а реликвия… В глазах мага застыло изумление, которое вмиг сменилось яростью, когда он ощупал мантию и не нашел искомого. Задыхаясь от обуявших его чувств, он процедил сквозь зубы. — Никериал!

Я по достоинству оценил его ненависть, когда он метнул левитируемый булыжник, который предназначался рыцарю, в меня. Да еще с такой силой, что тот влетел в стену возле моей головы, щедро осыпав мой щит острыми камнями, землей, каменной крошкой и оглушив меня на пару мгновений.

Откашлявшись и вытерев слезящиеся глаза, я чудом увернулся от пущенной следом молнии и кинул свою в том направлении, не особо надеясь в кого-либо попасть. Пыль еще не осела на пол, магические светлячки почти затухли, не прибавляя света, а лишь сгущая окружающую нас тьму. Узнать, кто где находился, можно было лишь по вспышкам электрических заклятий. Ну и по проклятиям Стефана, которыми он щедро сыпал в мою честь, пытаясь чуть ли не на коленке воспроизвести что-то из высшей магии, чтобы отправить меня на тот свет уже качественно и надолго.

Хотя его усилий уже совсем не требовалось — за него все сделала природа…

Со свода пещеры посыпались камни, полетели вниз как шпили сталактиты, а земля под ногами заходила ходуном — похоже, тот валун, который разбился об стену и стал началом настоящего обвала. Пещера “ревела” от боли, словно раненное животное, и намеревалась изгнать из своего нутра мелких паразитов, а еще лучше убить их, заживо погребя под завалом. Я метнулся в сторону, успев разминуться с падающими сталактитами, которые с грохотом разбились о землю за моей спиной, каким-то немыслимым пируэтом увернулся от огненного шара и каменной глыбы, упавшей через мгновение у моих ног, споткнулся на подоле платья и еле удержался на ногах.

Думать было некогда. Я бежал к выходу, чуть ли не петляя как заяц, умудряясь одновременно обмениваться со Стефаном проклятьями и откидывать то щитом, то телекинезом, падающие прямо на меня камни.

Мне еще никогда не доводилось так быстро бегать. Я успел помянуть разом всех демонов во главе с Настерревилем и послать к ним на чай этого придурка-Стефана, которому прямо не терпелось расквитаться со мной в столь недружелюбном месте, его криворукость, которая привела к обвалу и еще множество мелочей, приведших меня в это место и в это время.

Остановился я, точнее упал, растянувшись в пыли, когда за моей спиной с жутким грохотом и землетрясением, завалило проход, из которого я пару мгновений назад ошалело выбежал. У меня не осталось ни моральных сил, ни физических: мои руки дрожали от пережитого ужаса, сердце громыхало в ушах, не в силах успокоиться, в легких не хватало воздуха — я тяжело дышал после этого спринтерского забега с препятствиями. Хотелось истерически засмеяться и скинуть напряжение; я ловил ртом воздух, чихал от пыли и земли, которая, похоже, забила весь мой нос и даже залезла в рот… Но хоть я и чувствовал себя измотанным, как-то нашел в себе силы сотворить светящийся шар, который теплым золотистым светом озарил темную пещеру, подарив при этом какое-то чувство умиротворения. Мне вдруг подумалось, что хуже уже быть просто не может и теперь, когда мои злоключения закончились, мне оставалось только подняться на ноги и…

Чтобы будет дальше, я так и не успел додумать. Внезапно, сзади раздался жалобный вой, я бы даже сказал, скуление, с приступами оханий и вздохов. Я медленно обернулся, чуть не задохнувшись от гнева. Совсем рядом с завалом, растянувшись на полу, “тихо” изображал умирающего, как-то умудрившийся выжить Стефан!!! Магистр был покрыт с ног до головы землей и каменной пылью, помят и выжат как лимон, словно он потратил все свои силы на борьбу с камнепадом. Алинор Гривор, который также как-то ухитрился выбраться, устало прислонился к стене возле магистра; его прежде идеально отполированные доспехи потускнели, покрылись пылью и копотью, обрели вмятины и огромные царапины.

Задыхаясь от возмущения — как эта сволочь могла спастись! — я пошел к нему, довершать то, что не смогла сделать природа, хотя точнее будет сказать, пополз на корячках- моих сил не было даже на то, чтобы встать. Про магию я даже не вспоминал — резерв был почти пуст, доставляя мне весьма приятные ощущения в виде опустошенности, головной боли и весьма пьяном вестибулярном аппарате.

— Стефан! — прохрипел я, отплевываясь от земли и целеустремленно ползя к магистру, качаясь из стороны в сторону. — Ты чего не сдох, гад!

— Никериал! — на одной ноте просипел мой враг, приподнимаясь на локтях и показывая мне весьма неприличный знак, говоря, куда мне следует ползти. Судя по его виду, он тоже больше не мог колдовать без явного ущерба здоровью, и был вымотан настолько, что был не в силах даже встать. — Подонок! Щенок!

Я дополз до него, и, отбившись от его пары вялых пинков, от всей души вмазал по его морде. Хотя, это было громко сказано. С моими-то оставшимися силами, я лишь легонько поцеловал Стефана кулаком в скулу, но даже с этой пародией на удар, смог повалить мага на спину. Навалившись на него верхом, я попытался его задушить голыми руками, что крайне плохо получалось, ибо Стефан, вместо того, чтобы с достоинством принять свою участь, схватил изрядно обгоревшие волосы моего парика и потянул их вниз, намереваясь то ли дотянуться до моего горла, то ли содрать с меня скальп. Мы напоминали двух бойких старичков с ревматизмом, у которых сил не было даже на то, чтобы поднять книгу, но удали хоть отбавляй.

Внезапно чьи-то сильные руки схватили меня шкирку и рывком откинули назад. Больно ударившись затылком, я растянулся на спине и, шипя благодарности благодетелю, попытался хотя бы сесть. Лучше бы этого не делал, ибо увидел, что на до мной возвышался Алинор Гриворд с весьма недвусмысленным выражением лица. Он рассматривал меня, словно не в силах поверить в предательство, будто я был его женой, которую он застукал в постели с любовником.

— Никериал? Никериал Ленге?! — в ужасе прокричал он.

— О нет! — искренне обрадовался я такому повороту событий.

Гриворд захрипел и схватился за голову, наверное, вдруг осознав, что приставал и нарек своей невестой своего самого ярого врага. Отшатнулся назад, ошалело взирая на меня, словно не зная, как вынести этот позор.

— Я… я могу все объяснить, — я попытался найти мирный способ решения проблемы, хотя своими словами сделал только хуже — на Алинора невозможно было смотреть без содрогания.

— Молчи, — на грани слышимости вздохнул Гриворд, и, побагровев то ли от смущения, то ли от гнева, показал на меня пальцем. — Лживый, бесчестный… колдун.

Стефан хрипло захохотал и сев, издевательски посмотрел на рыцаря.

— Теперь ты понимаешь, смерд, что этот, — он показал на меня пальцем, — тебя облапошил! Так что, будь добр, избавь меня от его присутствия — убей его. И поживее!

По моей спине пробежал холодок — похоже, не только я понял, что только Гриворд сейчас представлял собой реальную угрозу — под его ногами валялись два обессиленных мага, которые не смогли бы дать отпор и хромоногой старушке, не то что могучему мужчине с амулетом против магических атак. И его с легкостью можно будет использовать ради уничтожения противника. Надо было лишь его правильно мотивировать, чтобы привлечь на свою сторону.