Враждебная территория

*Бонус*

Сидение на одном месте сутками напролет угнетало. Изолятор временного задержания на КСП нельзя было назвать ни комфортным, ни уютным. Не для того он тут был организован. Из пищи в меню оказался предусмотрен только протеиновый коктейль через трубочку экзо-костюма. С туалетом – тоже спасал скафандр. Вот только от отчаяния и бессилия что-то сделать их никто спасти не мог. Бывшие курсанты, а ныне узники станции Патруля на орбите Парпланда медленно сходили с ума. Сухрейн же, будучи командиром, нес двойную нагрузку. И Казнак и Баззи, оба обвиняли его во всем, что с ними произошло.

– Почему ты не приказал нам навалиться на нее!? Нас было 5-ро, а она одна! Мы бы сбили ее с ног и скрутили бы, как казарку!

Сухрейн уже давно с ними не спорил. Это ему неплохо удавалось 3 – 4 цикла тому назад, когда была надежда на то, что Кейтель понял его, а, если нет, то Нагиб все разъяснил, и что они послали сигнал о ЧП, и что помощь вот-вот прибудет. Однако шел уже 5-ый цикл их заточения, а ровным счетом ничего не происходило, будто на «Элеоне» всем было все равно. Надзиратели, 2 болвана у выхода из изолятора, все так же, не шевелясь, смотрели своими матово-серыми лицевыми пластинами прямо на них сквозь прозрачное броне-стекло 3 блоков, где все трое находились раздельно друг от друга. Общая система вентилирования худо-бедно передавала звуки их голосов, но сейчас Сухрейн от этого больше терял, чем выигрывал. Прошло время, когда он держал ребят в тонусе в ожидании помощи. Сейчас уже стало совершенно ясно, что ее не будет, что что-то на «Буревестнике» пошло не так.

– Сухре, зачем ты доверил наше спасение этому уроду Нагибу!? Разве не ясно было сразу, что он сбежит, как только увидит возможность!?

Сухрейн снова смолчал. Когда-то давно еще в младшей группе симбионтов 8-летний мальчик по имени Нагиб совершил поступок, который глубоко отложился в сердце 6-летнего Сухре. С тех пор Сухрейн не раз буквально за уши вытаскивал Нагиба из многочисленных бед и проступков, которые попятам преследовали парня, как некое проклятие. Сухрейн заслужил авторитет своей отличной учебой и примерной подготовкой. Да, он возгордился этим, но все равно через «не хочу», через такую-то мать тащил Нагиба из пропасти, куда тот уверенно катился со своими выходками, невзирая на наказания. Сухрейн знал его тайну, знал, о чем тот мечтал. Знал и видел, что эмоции и отрицания действительности не приближают Нагиба к желанному, но наоборот отдаляют его.

– На каком основании ты вообще позволил «Буревестнику» со странной сигнатурой совершить докинг!?

Вопросы от ребят уже повторялись. Они не могли придумать и предъявить ему ничего нового, а потому возвращались к старому. Сухрейн знал ответ на этот вопрос. Он ответил на него самому себе еще пару циклов тому назад. «Раму», с которой возился Нагиб, мог бы помочь слинковать тот, кто уже отслужил на этой КСП. На «Буревестнике» как раз и находилась та самая «палочка-выручалочка». Сухрейн нарушил протокол, что не сделал бы ни за что при любых других обстоятельствах. Теперь его парни, те кто остались, сходили с ума. Морально давили не условия содержания, хотя и они тоже были стесненные, но потеря надежды. Сам Сухрейн ощущал холодные липкие пальцы отчаяния, которые пробирались к нему под скафандр и связывали остатки воли и желания искать выход. А выхода, как он думал, и не было. 2 ЭМИ-удавки стесняли движения рук и ног, а 3-я, словно ошейник, блокировала работу его нейро-импланта. Он не раз пытался позвать ту, которая повязала их, на разговор, но она так и не вышла на связь. Уже 5-ый цикл на них смотрели бездушные лицевые пластины двух скалтон-дронов, облаченных в экзо-костюмы, которые без единого движения, как примагниченные стояли у выхода из изолятора, словно статуи.

Все случилось внезапно. Сначала станцию слегка тряхнуло, едва заметно. Потом по палубам прошлась легкая почти не ощутимая особенно через броню экзо-костюма дрожь. Однако привыкшие к почти абсолютной тишине парни как один напряглись и затаились. Дверь открылась почти сразу же, и оба болвана-охранника синхронно шагнули на выход. Дверь за ними закрылась, и снова наступила тишина.

– Что это было!? – зашумели голоса заключенных.

Еще через минуту дверь снова открылась, и в отсек изолятора вплыл тул-дрон «Скаут». Он первым делом вскрыл панель в стене и совершил какие-то манипуляции своими флексо-щупами. Все ферро-стеклянные двери разом открылись. По каюте прошелся приглушенный, даже немного стесненный, робкий гул внезапной радости. Парни привстали с пола и попытались сами выйти, совершая прыжки со «связанными» ногами.

Тул-дрон тем временем направился прямо к Сухрейну и легким контактом своих гибких инструментов деактивировал ЭМИ-удавки на руках, ногах и шее. Его экзо-костюм «ожил». Заработали усилители мышц и другие подсистемы, кроме жизнеобеспечения. «Скаут» проделал то же самое с Казнаком и Баззи. Все трое были свободны, и могли действовать. Невероятный прилив сил испытал и сам Сухрейн.

– Ну что, нытики! А вот и помощь! Всего-то нужно было потерпеть! – выдал он через нейро-линк.

То, что его непременно услышат и без обручей, Сухрейн знал. Их броне-скафандры без ЭМИ-помех теперь полностью функционировали, включая и встроенный в шлем нейро-линк. Для полного счастья не хватало лишь оружия. Диверсантка лишила их поясов с бластерами и гранатами, но дроны разведки «Головастики» были на месте, что не могло не радовать.

– Какие приказы, командир!? – услышал он знакомые голоса у себя в уме.

Сухрейн ждал этого 5 долгих циклов. Настал его черед проявить себя.

– Судя по дрожи и встряске, похоже на штурмовку станции. Сбежавшие болваны тому подтверждение… Идем к ангару на встречу нашим!

– Мы ж без оружия – высказался Баззи.

– Значит сначала вооружимся!

– Да! – рявкнули оба в ответ.

Дрон-невидимка «Головастик» вылетел из открывшейся плечевой секции Сухрейна и, используя вентиляцию, направился по шахте к ближайшей решетке за дверью. Там их уже ждал сюрприз. Судя по всему те самые два болвана стояли за дверью спиной и явно ждали кого-то со стороны коридора, но никак не с изолятора. «А вот и наше оружие!». Сухрейн ощутил прилив сил и легкий тремор от волнения. Спешка была никому не нужна, но и медлить заскучавшим от долгого безделия бойцам тоже не хотелось. Молодая кровь взывала к экшену и требовала сатисфакции.

– План такой: отвлекаем болванов нашим головастиком, открываем дверь и сразу же наваливаемся на них со спины! Мы с Баззи первыми! Казнак на подхвате добивает! Не дайте им выхватить оружие!

Бойцы кивнули головой и приготовились. Сухрейн дал знак рукой. Дверь открылась, и они атаковали болванов на максимальной скорости, используя ранцевые ускорители.

Скалтон-дроны действительно отвлеклись на «Головастика», который возник у них прямо перед носом, выскочив из вент-канала над головой. Однако и на открывшуюся не так быстро, как хотелось бы бойцам Сухрейна, дверь болваны так же успели переключить свое внимание. От провала и неминуемой гибели спасла близость обоих роботов к выскочившим на них курсантам. Сухрейн ударил своего обоими ногами со всей силы, метя в область шеи. Там была самая уязвимая зона скелето-подобных дронов, даже пусть и в броне. При достаточной силе и резкости можно было гарантировать перелом их тонкой шеи с последующим выводом из строя. Вот только малая дистанция и тут сыграла свою роль, но уже на стороне болванов. Не имея достаточной скорости и импульса для удара Сухрейн смог лишь сильно толкнуть своего болвана в бок, когда тот уже разворачивался. Зато это сбило его с ног, повалив на пол. Бластер выхватить командир ему не дал, со всей силы ударив силовой перчаткой костюма в лицевую пластину. Расчет в импровизации был на лишения дрона возможности нормальной сенсорики, а значит и прицеливания. Он оправдался. Лицевая пластина с характерным треском и искрами прогнулась внутрь, лишив робота почти всей фронтальной сенсорики.

Баззи повезло меньше. Он изначально задумал удар по правой руке на выбивание ее из игры с последующим перехватом бластера. Его расчет оказался неверным. От удара по дрону правая рука того действительно сильно повредилась. Баззи даже смог ее вывернуть, перехватив запястье своими руками. Только скелето-подобный дрон был не человеком, и суставы его рук и ног не ограничивались определенным углом подвижности, а значит и вывернуть их таким способом оказалось невозможным. Болван в ответ очень удачно выставил свою левую руку и отбросил курсанта в сторону. Он потянулся за бластером, чтобы окончательно решить вопрос с Баззи, но вмешался Казнак. Он сбил с ног дрона подсечкой и нанес удар со спины, навалившись коленями на реактивный ранец. Ему повезло больше, чем напарнику. Там у дрона что-то треснуло и мимолетно полыхнуло. Казнак же просто запустил свою руку к открывшемуся поясу с гранатами и резким нажатием соответствующих пазов жестко детонировал электромагнитную эм-ку. Они оба обмякли. Дрон умер, а экзо-костюм Казнака просто вырубился от воздействия.

С болванами было покончено, но теперь об их бегстве знала вся захваченная станция. Сухрейн с Баззи, не теряя время, затащили обоих болванов и Казанка обратно за дверь, оставив «Головастика» снаружи следить за коридором, загнав его дальше в сторону развилки. Тул-дрон, который внезапно выскочил наружу из изолятора, исчез с поля зрения даже быстрее, чем командир догадался использовать его для взлома крипто-защиты трофейных бластеров. «Скаут» на призывы вернуться никак не среагировал, а просто исчез за поворотом в сторону оружейки. Сухрейну не было времени разбираться, что не так с тул-дроном, который недавно спас их. Хватало проблем и с собственной командой.

– Придурок! Зачем эм-ку трогал!? Надо было как в учебке учили ломать ему шею сзади, раз уж повалил мордой вниз! – возмутился командир, когда Казнак смог реанимировать собственный броне-скафандр и пошевелиться.

– Прости, Сухре, сглупил. Испугался, что он выхватит бластер, и растерялся.

– Ладно – отмахнулся командир и более строго добавил: – У нас уже гости! … Бластеры не использовать, но держать на поясе, пока ИИ не взломает! … Шанс хороший, потому что у болванов базовый крипто-код защиты.

– Гранатами отбиваться что ли!? – возмутился Баззи.

Сухрейн кивнул:

– Ими!

Этим «гостем», попавшим в поле зрения «Головастика», стал левитирующий грибоподобный охранно-штурмовой дрон «Сталкер». Он неспешно плыл по коридору со стороны мед-секции, время от времени совершая маневры по перестроению. Такое поведение усложняло использование гранат против него. Но выбора у Сухрейна и его парней особо не было.

– И чем мы его!? Одной оставшейся ЭМИ-гранаты ему мало будет! Слишком прыткий гад! … Может ослепим!? – нервно поинтересовался Баззи.

Сухрейн отрицательно покачал головой:

– Вот сразу видно, кто теорию не учил! … У «Сталкера» сенсоры по кругу! Ему твоя флэшка, что щекотка!

– Тогда как!? Ударными ударим!? – вмешался окончательно пришедший в себя Казнак.

– Именно! … Используем сразу обе, чтобы наверняка – приказал Сухрейн.

Появление сразу двух термо-ударных гранат прямо из-за поворота «Сталкер» естественно проморгал. Громкие хлопки и рябь сжатой воздушной массы с разных сторон буквально пригвоздили его к потолку вызвав каскады искр. Нижняя часть, шляпка, словно сжатая невидимой рукой неестественно изогнулась, вспыхнула и детонировала. Осколки «ножки гриба» разлетелись в разные стороны. Коридор у поворота затянуло густым дымом. Система откачки не включилась, но никого из 3-х героев схватки с роботом это не смутило.

– Командир, может нам свернуть к оружейке!? На гранатах долго не протянем! – снова обратился Баззи. – Там более тяжелое оружие и проблем со взломом, как у трофейных стволов, нету!

Он был прав. Сухрейн тоже понимал это, но исходил из того, что штурмовая группа по их освобождению уже непременно где-то в районе мостика или жилых модулей, а это не так далеко, всего-навсего миновать мед-секцию. Путь к оружейке требовал повернуть совсем в другую сторону. И, все же, Сухрейн замедлил ход, по сути, остановив продвижение группы у самого поворота. Использованные гранаты требовали время для перезарядки. За спиной все еще виднелась дверь в изолятор, а впереди – развилка с выбором пути: к ангарам или оружейке.

– Никто нам не мешает послать разведку к «армори»! – произнес Казнак.

Сухрейн согласился. Его так же посетила эта мысль. Тем более впереди после уничтожения «Сталкера» образовалась плотная задымленность, осложнявшая дальнейшее продвижение и разведку. Тем временем «Головастик» заметил парочку болванов в экзо-костюмах, которые спешили к ним со стороны той самой оружейки. Бойцы Сухрейна на этот раз оказались совсем не готовыми ко встрече. Болваны, шедшие на перехват, были не простые, но в тяжелых штурмовых экзо-костюмах. Нахождение в открытом коридоре становилась смертельно опасным для бывших курсантов. Скалтон-дроны в доспехах, не сбавляя ход, отстрелили мины из наплечных труб-минометов. Те словно металлические мячики отскочили несколько раз от стен, пола, потолка и нырнули за поворот к изолятору. Сухрейн с парнями был готов, потому что наблюдал за ситуацией через «Головастика». Вдобавок собственный симбионт снабжал его своевременной информацией, чтобы сам командир с бойцами мог сконцентрироваться на бое и не отвлекаться на дрона.

Группа Сухрейна, не дожидаясь прилета мин, очень быстро отступила назад за дверь в изолятор. Командир придумал, как переиграть ИИ болванов. Оставив снаружи «Головастика», они установили одну флэш- и одну ЭМИ-гранату за решеткой вентиляции, переключив их на отложенную детонацию. Дрон-разведки должен был остаться там, быть глазами и ушами из группы, а в случае взрыва отлететь в сторону или погибнуть.

Болваны действовали осторожно. Их мины так и не детонировали, но и шум от отскоков больше не производили. Во всяком случае Сухрейн не слышал и не видел ничего, говорившего об этом. Зато «Головастики» болванов столкнулись с дроном Сухрейна и в миг ликвидировали его электро-разрядами своих флексо-щупов. Парни, потеряв «глаза» и «уши» за дверью, решились на действия вслепую, полагаясь на то, что успели засечь. Сначала детонировала флэшка, затем электромагнитная граната. Побочным эффектом ее детонации стал выход из строя в том числе и мин, которые с характерными шлепками упали на металлический пол. Когда двери открылись, Сухрейн атаковал первым, так как имел, наконец, взломанный бластер. Вот только заволокший от взрыва дым скрыл от него противника. Обе вспышки его выстрелов утонули в дыму, хотя вторая и вызвала некий характерный звук и отблеск от попадания куда-то или в кого-то. Сразу же после открытия дверей вперед на роботов налетели Баззи и Казнак, применив ту же тактику. Потерявшие временно ориентацию в пространстве болваны быстро пришли в себя. Парней Сухрейна от немедленной гибели спасло весьма плачевное состояние ослепшего и оглушенного противника. Рассчитывать на полное поражение электромагнитной гранатой или ослепление флэшкой тяжелого штурмового доспеха, тем более в дыму, было бы верхом наивности. Однако один из роботов, все же, лишился актуатора руки до самого плеча. Второй потерял реактивный ранец, но не от гранаты, а от удачного попадания Сухрейна, который хоть и бил вслепую, но использовал максимальную мощность бластера, ориентируясь на тени в дыму. И, все же, однорукий скалтон-дрон в броне оставшейся правой рукой резко вскинул бластер и выстрелил в грудь Казнака, который из-за дыма не рассчитал точное расстояние до противника. Яркая вспышка ударила по броне-пластине, частично растворив и частично расплавив ее. Мощный коротковолновой пучок искристой энергии прошел внутрь и в одно мгновение сжег ребра и оба легких, приговорив бойца. В горячке драки Сухрейн не сразу заметил этого. Баззи прикрывал командира с другой стороны. Только после того, как Сухрейн смог кулаком размозжить голову своему повреждённому сопернику, то заметил случившееся. Баззи вот-вот повторил бы участь напарника, если бы сам Сухрейн не отвлек его на себя. Теперь жерло бластера заплясало прямо у него под носом.

– Командир, ложись! – услышал он в уме команду Баззи и тут же упал на пол.

Детонация мины не заставила себя ждать, взорвавшись на правом плече болвана. Баззи удачно применил термо-ударную гранату, сорванную с пояса только что поверженного болвана. Сухрейн увидел, как ряб горячего воздуха оторвала оставшуюся правую руку болвана и вмяла в тело трубу пневмо-миномета.

– Командир! Назад! Сейчас болван рванет!

Сухрейн, будто в замедленном кино, лишь успел развернуться спиной, как ощутил невероятной силы толчок, который выбросил его прямо в коридор, ведущий к той самой развилке. В поврежденном миной миномете болвана детонировала кассета с боеукладкой. Собственный реактивный ранец принял на себя основную силу удара и тут же вышел из строя. Сухрейна забросило дальше вперед в самое плотное облако дыма от догорающей шляпы «Сталкера», где он благодаря гравитации, рухнул на пол и про-скользил по металло-покрытию еще с десятка два метров, испуская искры от трения брони о поверхность. В «умной» проекции заплясали многочисленные пиктограммы о выходе из строя внутренних подсистем экзо-костюма. Сухрейн постарался не терять время зря и тут же попытался встать. Усилители мышц экзо-костюма козлили, не давая в точности следовать задуманному. Единственная затерявшаяся в каскаде ошибок хорошая новость была о перезарядке ударной эм-ки на поясе. «Эх! Если бы минутой раньше!».

Внезапно сквозь дым пробилась темная почти черная тень чего-то крупного. В уши через сбоящий сенсор прорвался характерный воющий звук магнитных отражателей. «Сфероид!». Полутораметровая туша тяжелого 3-тонного шарообразного дрона неспешно плыла среди густого дыма от коптящего разбитого «Сталкера». Яркие вспышки бластов вспыхнули над головой Сухрейна и разбились в каскадах искр о толстую шкуру тяжелого дрона. Баззи стрелял по роботу-шару, посылая разряд за разрядом, пытаясь попасть в красный «глазок» тяжелого пехотного излучателя, который постоянно смещался из стороны в сторону, следуя хаотичным поворотам головы самого «Сфероида».

– «Бизон», что ты делаешь!? Назад за дверь! Это ж «Сфероид»! – прокричал Сухрейн бойцу через нейро-линк, используя позывной. – Жить надоело!?

– Командир, ты живой!? Я сейчас! Я что-нибудь придумаю!

– Это я что-нибудь придумаю! Ты исчезни с прохода! – прокричал ему в мыслях Сухрейн.

Однако приказ опоздал. Яркий оранжевый луч «Сфероида», зависшего в метре от лежащего на полу среди останков догорающего «Сталкера» командира, не столько ослепил, сколько обдал характерным сильным теплом, ощутимым даже через броню скафандра. Сдавленный крик в нейро-линке быстро перешел в шум и исчез совсем. «Вот дурак!». Сухрейн не сдержался и заплакал, но лишь на секунду, поддавшись слабости. Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтоб взять себя в руки. «Готовься, урод!». Он, провожая взглядом проплывающую над ним и удаляющуюся тушу дрона-шара, привстал, пригнулся бросил теперь оказавшуюся кстати термо-ударную эм-ку и вскинул бластер. Граната примагнитилась на нижней полусфере и замерла в ожидании сигнала. Мощная ярко-белая вспышка вырвалась из ствола пистолета и ударила в тыльную часть шарообразного серьезно бронированного дрона в месте совсем небольшой выемки для инженерного подключения, где броня была наиболее тонкая. Тускло-красный оплавленный остывающий след не причинил вреда дрону, но размягчил небольшой участок брони в самом тонком месте. Сухрейн знал, что не пробьет ее даже на максимальной мощности, но он и не стремился. По соседству ждала своего часа примагниченная термо-ударная граната. Левитирующий спокойно дрон «Сфероид» определенно детектировал удар по себе сзади, остановился и предпринял резкий кувырок через голову. Однако Сухрейн был готов. Мина детонировала теперь, когда наименее всего угрожала ударной волной навредить и самому Сухрейну.

Он поймал взрывом «Сфероида» на середине кувырка. Дрон резко подбросило и со всей силы ударило о потолок. Сухрейн почувствовал очень сильную встряску от этого контакта. Пространство залило яркими вспышками и треском сгораемых соединительных полимеров внутри робота. Командир, не играя с судьбой, резко толкнулся ногами от пола и спиной скользнул дальше от него по коридору в сторону развилки. Оглушительный грохот он услышал уже в смежном тоннеле. Идти дальше вперед без разведки было глупой затеей. Своего «Головастика» он уже потерял. Как бы морально сложно ему ни было, а пришлось снова возвращаться, чтобы найти хоть какое-то оружие. «Что ж вы так долго со штурмом!? Где передовая группа!?». Сухрейн упорно отрицал возможность того, что штурм мог и провалиться.

Внезапное открытие всех дверей свалило его с ног, потому что большой силы ветер ударил прямо в лицевую пластину. ИИ скафандра подтвердил его опасения о том, что началась разгерметизация станции. В итоге не успел он дойти до дымящегося гриба «Сталкера», как тот был подхвачен силой ветра и внезапно пролетел прямо в полуметре от него, чуть не сбив с ног. Резкие хлопки и звуки взрывов донеслись со стороны ангара. Сам Сухрейн успел активировать магниты на стопах ботинок и закрепиться. Оплавленное тело Баззи он схватил рукой чисто машинально, чтобы не дать ему вылететь вон со станции. Вот-вот должен был точно так же пролететь мимо него закованный в доспех с прожженной грудью труп Казнака, но ветер затих почти одновременно с начавшейся вибрацией. Станцию сильно трясло, будто она попала под огонь фотонных торпед из-вне. «Что за ерунда!? Неужели штурм провалился! Неужели приняли решение на уничтожение! Нет! Не может быть, что все так плохо!». Симбионт «обрадовал» его, что по открытой чистоте никого снаружи нет и не было, и на связь с ними за все это время так никто и не вышел. «Может подавили!?». Сухрейн не понимал происходящего, но уверенно возвращался обратно влача за собой тело Баззи. Казнак лежал на прежнем месте. Оплавленное тело болвана с разбитой головой зацепилось за плоскость неполностью открывшейся двери и не дала разгерметизации унести Казнака по коридору.

По станции гулял вакуум. Сухрейн попытался связаться с тул-дроном, который сбежал в сторону оружейки, но в ответ была тишина. Ему пришла в голову идея добыть второй бластер, чтобы усилить огневую мощь за счет спаривания их в «бластин». Однако первый из трофейных оказался поврежденным, а тот, который использовал Баззи, улетел вон вместе с ветром.

Дрожь и встряска на станции продолжалась еще некоторое время пока совсем не затихла. Сухрейн вздохнул с облегчением. Из себя без ускорителей, лишь только на магнитных стопах, он представлял просто идеальную мишень для тира. Понимание этого заставило его занервничать и подумать о хоть каком-то ремонте, хотя без тул-дрона об этом можно было лишь мечтать. Идти дальше он пока не решился, сохраняя при всем своем сильнейшем расстройстве от потерь, некие признаки самообладания и самосохранения. Каждая новая отдаленная вибрация заставляла его приседать. Искорёженные и обожжённые останки собственных парней угнетали и подавляли смелость и браваду. Осознание брошенности всеми лишь усугубляло грусть. Откуда-то из глубины сознания свои холодные руки в его сердце запустил страх.

Внезапно, как долгожданный лучик надежды, из облака частиц и останков разбитых роботов показался силуэт тул-дрона. Он парил, освещая пространство светом своего фонаря, подобно некоему ангелу-спасителю, пришедшему на помощь так кстати. Сухрейн вздохнул с громадным облегчением. Замаячила вполне осязаемая надежда вернуть к жизни собственный ранец и продолжить путь к спасению. Он вызвал меню и попытался приказать тул-дрону ремонтировать собственный экзо-костюм, но тот не отзывался, словно выпал из управления совсем. «Что за ерунда!?». Сухрейн снова пережил нервные моменты в попытках вернуть тул-дрона под контроль, но, однако, тот и сам, будто читая его, мысли плыл на встречу. «Сбой в системе управления внешними ресурсами скорее всего». Сухрейн, казалось, нашел логичный ответ происходящему в ожидании подплывающего «Скаута». Он, зная продвинутый ИИ этих «машинок», повернулся к нему полу-боком и указал рукой на все еще искрящийся реактивный ранец.

– Не тупой ведь, догадаешься, правда? – посмотрел он на него с улыбкой.

Тул-дрон подплыл совсем близко и внезапно «затормозил» на расстоянии вытянутой руки или, может, чуть меньше. Только теперь Сухрейн заметил небольшую «чужеродную» прямоугольную коробочку размером 15х20х7 сантиметров на его «затылке». Она не была приварена или припаяна, но по краям виднелись лапки-усики, которыми она мертвой хваткой держалась за дрона.

«Клещ!».

Испугаться Сухрейн не успел. Яркая вспышка плазменного взрыва вмиг ослепила его, слизав броне-стекло, как какую-то пастилу. Резкая обжигающая боль ушла так же быстро, как и возникла, сменившись внезапным каким-то отстраненным будто не его, но чужим чувством некоего удовлетворения от проделанной большой работы. Следом пришла смертельная легкость от осознания всего произошедшего пусть даже, и не совсем так, как он того хотел.