Врата Балдура

Глава 24

Когда Абдель начал негромко читать письмо, Джахейра отвела глаза и все время чтения почти не смотрела на него.

«Приветствую тебя, сын мой.

Если ты читаешь это, значит я принял безвременную смерть. Я хотел бы сказать, чтобы ты не горевал обо мне, но мне гораздо легче при мысли, что ты будешь. Ведь это будет значить, что я сделал для тебя все, что сделал бы для своего сына любой хороший отец».

Абдель на мгновение остановился. Если бы Джахейра посмотрела на него в этот момент, то увидела бы как вздулись мускулы на его шее и его сжатые губы. Горион сделал свое дело и сделал его хорошо. Сын бога убийства – хотя и только на мгновение – онемел от горя.

«В этом письме написано то, что я должен был бы сказать тебе раньше и лично, но хотя моя смерть пришла слишком быстро и я не успел ничего сказать, все равно я считаю, что ты должен узнать все и узнать от меня. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще в этом мире. Ты должен верить тому, что я написал здесь, хотя я никогда не говорил тебе ничего подобного. Вспомни, что хотя я тебе ничего не говорил, но и не лгал».

Абдель снова сделал паузу и посмотрел на Джахейру, которая все также смотрела куда-то вдаль.

«Он собирался сказать мне то, что сказала мне ты? тихо произнес он, «не так ли? «

Джахейра кивнула и Абдель, вздохнув, продолжил чтение.

«Всю свою жизнь ты знал, что я не твой родной отец и ты никогда не знал имени твоего отца. Это имя произносят только испуганным шепотом, настолько велик ужас перед тем, кто его носил. Ты являешься сыном…»

Абдель снова вздохнул и его лицо исказилось в неком отдаленном подобии натянутой улыбки. Единственная слеза скатилась вниз по его щеке и Джахейра снова отвела глаза.

«…сущности, известной как Баал, Бог Убийств. Сущность эта была настолько злой и мерзкой, что непонятно, как вообще вселенная могла выдержать его ненавистное присутствие.

Ты не помнишь Времена Бед, когда боги ходили по Фаэруну. Как и остальные боги, Баал был вынужден жить в смертной оболочке. Насколько мне удалось узнать, Баал как-то предугадал свою смерть, которая ждала его в это время. Тогда он стал искать женщин, причем каждой расы и каким-то образом вселялся в них или совратил их. Твоя мать была одной из этих женщин, смертной…»

Тишина, повисшая в воздухе после этих слов, казалось, провисела так несколько часов. Абдель поднял полные слез глаза на Джахейру и увидел, что она сидит, закрыв лицо руками. Она сидела на шаткой железной кровати, на которой спал Абдель, когда был всего лишь малышом. Свиток, который он изготовил на первом году обучения, висел на стене над ее головой как жестокое напоминание о лжи, которой была вся его жизнь. Он продолжил читать, хотя знал, что там написано дальше; и что еще хуже того, он не знал, что делать дальше.

«Твоя мать была одной из этих женщин, смертной, погубленной воплощением убийств».

На сей раз он остановился достаточно надолго, чтобы сжать большой кулак с такой силой, что из под ногтей потекла кровь. Когда он продолжил читать, его голос был столь же напряжен как и его кулак.

«Твоя мать умерла во время родов. Я был ее другом и знал паладина Торма, который принес тебя ко мне. Я почувствовал себя обязанным растить тебя как собственного сына. Годы все шли и я видел в тебе – каждый день – обещание жизни вне какой-то божественной судьбы, я полюбил тебя как только отец может любить своего сына. Теперь я могу только надеяться, что ты в свою очередь будешь всегда думать обо мне как о своем отце».

Так и есть, подумал Абдель, надеясь, что Горион услышал его.

«Кровь бога течет в твоих жилах. Если ты покопаешься в нашей обширной библиотеке, то увидишь, что ее основатель Алондо, многократно предсказывал появление потомков Баала. Возможно, эти пророчества помогут тебе найти свой путь.

В мире слишком много тех, кто хотел бы использовать тебя в своих собственных целях. У тебя есть много братьев и почти так же много сестер. За эти годы паладины Торма – среди которых у меня есть друзья – и Харперы и многие другие приглядывали как за тобой и так за многими из твоих братьев, по мере возможности конечно. Некоторых мы потеряли из вида, некоторые, по нашим сведениям, мертвы и еще одного мы нашли. Этот является твоим братом и ты возможно захочешь поверить, что он – твоя семья, что он может стать твоим братом, но я настоятельно прошу тебя не делать этого. Не жди от него ничего хорошего, он был воспитан отнюдь не в спокойной, прилежной атмосфере Кэндлкипа, но кучкой безликих культистов, все еще цепляющихся за безнадежное рабство в оковах веры мертвому богу».

Он называет себя Саревок.

Услышав резкий вздох Джахейры, Абдель оторвался от письма и посмотрел на нее. Она удивленно смотрела на него покрасневшими и полными слез глазами.

«Не Реилтар?» – хрипло прошептала она.

«Саревок», – повторил Абдель, перечитывая письмо.

«Тебе знакомо это имя?» – спросил он у Джахейры.

Она покачала головой и снова отвела глаза.

«Он представляет из себя наибольшую опасность», – продолжил читать Абдель, – «Он обучался здесь, в Кэндлкипе, и таким образом знает много об истории потомков Баала и о тебе лично. Я оставил тебе камень доступа, который даст тебе доступ к внутренним библиотекам. Секретный вход в них ты сможешь найти в одном из читальных залов на первом этаже. Не говори ни кому из монахов об этом камне, так как они сразу же заберут его у тебя. Во внутренних библиотеках есть секретный подземный ход, который выведет тебя из Кэндлкипа. Используй его только в самом крайнем случае.

Твой любящий отец, Горион».

«Абдель…» – позвала Джахейра, но не успела ничего сказать. Дверь отлетела в сторону и несколько человек ворвались в комнату. Абдель молниеносно отреагировал, как впрочем и всегда в подобных случаях, и быстро поднял руки, прикрывая голову.

Первый же удар был настолько сильным, что чуть не сломал ему левую руку. Абдель вскочил и использовав всю мощь своих мускулов, чтобы оттолкнуть дубину, которой его ударили и сломать ее о низкий потолок. Одновременно с треском сломанной дубины сильная боль вспыхнула в ушибленной руке Абделя. Но он проигнорировал боль и схватив отломанный конец дубины, перешел в нападение, даже не соизволив рассмотреть свою цель. Он прочитал письмо, которое отправило его жизнь по наклонной плоскости вниз в какую-то яму, впрочем снабдив предварительно небольшой надеждой, письмо, которое создало больше вопросов, чем ответов. Хотя смерть Гориона была раной, которая теперь внезапно снова открылась, Абдель не позволил ярости увести себя на прежний путь. Когда он ударил человека в голову отломанным куском его собственной дубины, то приложил достаточное усилие, чтобы оглушить его, но не убить.

Джахейра тоже вскочила на ноги, но у нее не было никакого оружия. Меч Абделя был прислонен к старому деревянному шкафу, выделенному ему Горионом для хранения одежды, когда был мальчиком. Абдель повернулся и, увидев, что кто забрал его, крепко стиснул зубы. Нападавшие, а их было примерно шестеро, были одеты в слишком знакомые кольчуги и камзолы стражников Кэндлкипа.

Человек, которого он ударил, тяжело рухнул на пол, а Абдель воспользовался обломком дубины теперь уже для защиты, отбивая один за другим сильные удары, которые наносили два нападавших стражника, атаковавшие его с помощью крепких дубовых палок.

«Покоритесь!» – проревел начальственный голос откуда-то проревут из-за узкой двери, в которую ворвались охранники, – «Подчинитесь правосудию Кэндлкипа, так будет…»

Абдель быстрым, коротким ударом в висок снял еще одного охранника.

«…лучше для вас обоих!»

Абдель услышал вскрик Джахейры и, повернувшись, увидел, как от сильного удара она сложилась почти пополам. Стражник, который ударил ее дубиной в живот самодовольно улыбнулся, и Абделю почему-то эта улыбка сразу не понравилась. Джахейра тем временем схватилась за кончик дубины и толкнула дубину от себя, направив ее рукоятку прямо в живот засмотревшегося на Абделя стражника. Стражник взвыл и отскочил назад. Абдель в это время получил дубиной по руке, но это не помешало ему перейти в контратаку. Он ударил стражника кулаком, но тот успел отдернуться назад достаточно далеко и тем самым спас себя от близкого знакомства с кулаком Абделя, но не с обломком дубины, которым Абдель ударил одновременно с ударом кулаком, направив удар его колено. Послышался громкий треск и стражник взвыв во всю мощь своих легких покатился по полу.

Джахейра, все еще удерживая дубину своего противника, дернула ее к себе и стражник просто отпустил ее. От неожиданности она отшатнулась на пол шага назад и стражник не теряя времени ударил ее кулаком прямо челюсть. Это был тяжелый, мощный удар, из разряда тех, что мужчины редко, если только вообще наносят женщинам. При виде этого Абдель просто вскипел, а вид ошеломленно моргавшей Джахейры, тяжело сползавшей по стене на пол и явно терявшей сознание, только подогрел его ярость.

Абдель не раздумывая нанес удар. Сжав в руке обломок на подобие ножа, он с рычанием ударил стражника обломанным концом. Стражник, ударивший Джахейру, с усмешкой повернулся и оказался лицом к лицу с Абделем. Не успел он даже убрать ухмылку со своего лица, как Абдель почти насквозь пронзил его обломком. Острый кусок дерева пробил кольчугу стражника как будто она была из шелка и расщепившись, прошло сквозь внутренности стражника и вылез из спины, натянув кольчугу на манер палатки.

Один из уцелевших стражников в ужасе закричал, а Джахейра, вставая, кинула на него грустный взгляд грустный взгляд. Двое стражников подскочили к Абделю сзади и прикосновение их холодных кольчуг заставило его вздрогнуть. Он не оборачиваясь нанес быстрый удар локтем, выбив стражнику зубы и заставив его с воплями и проклятиями перелететь через всю комнату. Другой стражник оказался сильнее и Абдель не смог отделаться от него так просто, как от его товарища.

«А вот это несомненно было убийство», – зарычал стражник в ухо Абделя, как будто оправдываясь перед собой, что придется убить человека, знал всю жизнь.

«Пилтен!» – выдохнул Абдель. «Что?..»

«Спи!» – прокричал голос из коридора и голова Абделя мгновенно налилась тяжестью.

Он пробовал сказать, – «Нет», – когда почувствовал, что падает, но послышалось только невнятное ворчание. Он почувствовал, как что-то похожее на храп заклокотало в его горле, и уже не успел почувствовать, как его голова ударилась о пол.

Он долго пробыл без сознания, достаточно долго, чтобы его надежно сковали кандалами. Он очнулся только тогда, когда стражники уже тащили его вниз по коридору и нанося ему удары палками виде развлечения. Абдель понял, что убил стражника и его голова безвольно повисла. Какая-то часть его хотела принять наказание, которое приготовили ему стражники и эта часть была в новинку для него.

«…и стражники в количестве девять человек», – донесся голос Тесторила с другой стороны запертой двери. Снова Абдель и Джахейра были заперты в клетке подобно животным. Впрочем, на сей раз они были вместе – что было необычно даже для гуманных темниц Кэндлкипа. Синяк на лице Джахейры уже почти исчез. Тесторил использовал мощи Огмы, чтобы исцелить ее, когда их волокли в темницу. Джахейра была в сознании, немного испугана и смущала.

«Мы не убивали тех людей», – гневно возразила она, – «Мы прибыли сюда, чтобы предотвратить…»

«Узнаешь эту вещь?» – прерывал Тесторил. Она задыхалась от удивления, когда увидела браслет, который он достал. Конечно, если бы она немного подумала, то вряд ли бы сказала бы то, что сказала.

«Да, а где ты нашел его?»

Это был браслет, который Ксан потерял в бандитском лагере, в том самом лагере, в котором он нашел тот мерзкий том Баала. Быстрый взгляд на лицо Тесторила заставил сердце Абделя похолодеть. Тот был вне всякого сомнения разочарован в нем. Абдель восхищался Тесторилом, восхищался им всю свою жизнь, и хотя он понятия не имел, кем были те восемь человек, в убийстве которых он был обвинен, все же он действительно убил стражника, который ударил Джахейру. От этого даже Тесторил не станет за него заступаться.

«Стражник», – слабо прохрипел Абдель, впрочем сохраняя некоторую надежду, – «Есть ли хоть какой-нибудь шанс, что он выживет?»

Тесторил прижал руку ко лбу, делая вид, что обдумывает вопрос. Он, очевидно, не хотел, чтобы стражники видели его слезы. Когда он взял себя в руки, он опустил руку в тот же самый кожаный мешок, из которого он извлек браслет Джахейры, и достал широколезвенный кинжал. Лезвие засверкало в искусственном освещении и кровь, засохшая на нем, темными пятнами покрывала его поверхность.

«Пока мне не показывали это», – сказал монах, вперив в Абделя строгий, неодобрительный взгляд, – «я, не подозревал тебя».

«Тесторил», – пораженно произнес Абдель, – «ты же не думаешь…»

Абдель не закончил фразу, осознав, что Тесторил именно думает, что он способен на убийство любого количества людей. Он знал, что Тесторил узнал кинжал – он был в комнате и видел, как Горион подарил ему кинжал. Абдель только теперь узнал голос, который наложил на него заклинание сна. Монах видел, как он выпотрошил стражника, который нанес Джахейре сильный, но все же не смертельный удар. Конечно, Тесторил думал, что он способен на такие вещи. Да он действительно был способен.

«Пилтен», – позвал Тесторил и стражник, которого Абдель знал еще с тех пор, когда они оба были детьми, выступил вперед, «Возьми вот это… и это… и обеспечь сохранность этих вещей».

Пилтен кивнул, разочарованно посмотрел на Абделя, затем взял связку, которая состояла из меча Абделя, письма от Гориона, камень доступа – который Тесторил демонстративно положил в кожаный мешок, многозначительно посмотрев на Абделя – и ушел.

«Идите с ним», – обратился Тесторил к остальным стражникам, – «все вы».

Стражники заколебались, не желая оставлять престарелого монаха.

«Со мной все будет в порядке», – добавил он.

Стражники вышли, прикрыв за собой дверь.

«Я сделаю все, что смогу», – сказал Тесторил Абделю, строго посмотрев на Джахейру, – «но я не много могу сделать «.

«Ну, хотя бы пошли сообщение во Врата Балдура», – предложил Абдель, – «Элтану».

Тесторил кивнул, хотя его лицо выражало лишь небольшую надежду.

«Я тебя разочаровал», – спокойно сказал Абдель.

Тесторил натянуто улыбнулся и снова кивнул.