Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая

Глава четвёртая

Бел-ибни осторожно извлёк из Шерруа-этеррит стрелы, затем решительно разорвал на себе льняную рубаху и перевязал раны супруги, чтобы хоть как-то остановить хлеставшую из неё кровь. Затем он на руках отнёс её до колесницы и что есть мочи помчался в Ур. Он не знал, довезёт ли её живой до города. Во дворец наместника тут же вызвали всех врачей, какие нашлись под рукой. Три дня они предпринимали героические усилия, чтобы спасти от смерти старшую сестру Ашшурбанапала и супругу наместника Ура, и только на четвёртый день, собравшись на консилиум, они сделали заключение, что Шерруа-этеррит выживет, но она уже до конца своих дней будет прикована к постели.

Бел-ибни запретил врачам говорить ей об этом.

Наместник каждый день навещал супругу. Вот и в этот раз он пришёл к ней, принёс сладости, охлаждённый сок и любимые её фрукты, яблоки и эламский виноград, который был без косточек.

– Ну как ты? – спросил Шерруа-этеррит наместник.

– Мне уже получше, дорогой! – ответила ему сестра Ашшурбанапала. И тут же, переведя дух, спросила Бел-ибни: – А сколько дней я была в беспамятстве?

– Больше двух недель.

– Я бредила?

– Да! Было…Ты бредила немного.

– А брат знает, что со мной произошло?

– Он уже оповещён.

– И что? Он как-то отреагировал?

– Он сильно расстроен. И он прислал двух египтян, лучших врачей при Ниневийском дворе, которые будут месяц за тобой ухаживать, и они же тебя попытаются вылечить.

– Может, они меня поднимут на ноги? – произнесла c некоторой надеждой Шерруа-этеррит, вперив мечтательный взгляд в потолок.

– Я на это надеюсь, – слегка дрогнувшим голосом ответил ей великан.

Лицо Шерруа-этеррит расплылось в счастливой улыбке. Нянька принесла к ней малолетнего Шаррукина. Увидев маму, он протянул к ней ручонки. Няня усадила полуторагодовалого первенца Бел-ибни рядом с матерью. Шерруа-этеррит попыталась приласкать сынишку, но у неё не хватило сил даже для этого, и Шаррукин заплакал. Его пришлось тут же унести.

Бел-ибни вышел из покоев супруги и тотчас же вызвал к себе Киккию и начальника стражников Шаразара. Оба мужа уже вскоре предстали перед губернатором.

Бел-ибни их обоих спросил:

– Ну, хоть что-то вы выяснили?

– Это было покушение на тебя, наместник. Тебя попытались убить, – первым ответил градоначальник Ура.

– Ну, это мне и самому понятно! – раздражённо заметил гигант. – Но кто это сделал? А вернее, кто направлял руку этих убийц? Вы можете мне сказать?

Шаразар с виду был похож на туповатого и неуклюжего увальня, но это впечатление было обманчивое. В случае чего он мог одолеть и троих нападавших и мыслил он достаточно разумно. Начальник стражников приблизился к губернатору Ура и протянул ему лоскут окровавленной рубахи и пряжку от ремня.

– Во-от… это мои люди нашли в том месте, откуда в тебя, наместник, стреляли. По всей видимости, убийц было трое, и одного из них твоя супруга успела ранить копьём. Там же мы нашли следы крови и часть разорванной одежды. Раненого убийцы унесли с собой. Мы их сейчас ищем. Впрочем, я уже могу предположить, что, по меньшей мере, один из наёмных убийц был вавилонянином…

– Как вы это определили? – переспросил Бел-ибни.

– Один из загонщиков их тоже видел. Хотя и из далека. Шагов с тридцати. И он утверждает, что один из этих самых убийц приезжал в их деревню. В качестве охранника-телохранителя одного вавилонского купца, – ответил Шаразар.

– А как звали того купца? – взгляд великана впился в Шаразара.

Шаразар развёл беспомощно руками:

– Загонщик так его имя, к сожалению, и не вспомнил. Но он клянётся, что и купец, и его охранник были вавилонянами. И они как-то подозрительно себя вели. Они не хотели привлекать к себе внимание.

***

Когда Набу-ката-цабат узнал, что покушение на великана-халдея, наместника Ура, оказалось неудачным, он тут же помрачнел. Ему очень не нравилось, когда у него что-то начинало идти не по тщательно разработанному плану. Теперь, после сорвавшегося покушения на Бел-ибни, наместник Ура, несомненно, поведёт себя чрезвычайно осторожно. И устранить его теперь будет очень и очень трудно. Если вообще это возможно будет сделать.

В провале покушения визирь прежде всего винил Беларата. Ему подчинялись стражники в столице Мира. Вскоре перед визирем предстал этот самый Беларат. Взгляд визиря не предвещал ничего хорошего. Набу-ката-цабат долго молчал, и Беларат уже совсем струхнул.

Наконец-то визирь негромко, как бы сквозь зубы, заговорил:

– Ты кому поручил устранить великана?

– Это трое моих самых доверенных помощников. Правда, одного из них смертельно ранили.

– Хм-м… А почему тогда эти люди не справились с порученным им заданием? Почему они его провалили?

– Боги оказались на стороне халдея, – попытался оправдаться Беларат.

– Боги, говоришь?

Беларат закивал головой.

Визирь хотел отругать Беларата и наорать на него, но с трудом сдержался.

Он заложил руки за спину, прошёлся неспешно по залу и остановился прямо напротив начальника стражников. Беларат был почти на голову выше визиря.

Набу-ката-цабат заглянул ему в напуганные глаза:

– Одного из наёмных убийц уже нет в живых?

– Он в царстве теней, господин. Его на полпути из Ура закопали, так что никто его не найдёт.

Указательный палец Набу-ката-цабата упёрся в живот Беларата, а левый обычно косящий глаз замер, и начал чуть ли не в упор сверлить опростоволосившегося подчинённого.

– Двое оставшихся в живых пусть немедленно отправляются вслед за своим недотёпой дружком! – заявил визирь.

– Но…

Палец визиря ещё сильнее упёрся в живот начальника стражников. Да так, что тому стало трудно дышать. Он даже стал открытым ртом хватать воздух.

– Никаких «но»! – наконец-то сорвался на крик Набу-ката-цабат, и тут же он резко понизил голос. – Сейчас люди великана начнут их искать, а к ним вскоре подключатся и ищейки Главного глашатая, и рано или поздно, но те или другие обязательно выйдут на этих олухов. И если их схватят, то под пытками твои недотёпы наверняка во всём признаются! Они расскажут, кто им приказал убить Бел-ибни, а это значит, будет названо твоё имя!

– Я всё понял, господин! – Беларат приложил правую руку к груди.

– Ступай! И выполняй, что я тебе приказал! Сделай это не откладывая!

Как только удалился Беларат, визирь велел подготовить ему колесницу и отправился во дворец к зятю.

***

Шамаш уже всё знал. Когда визирь к нему вошёл, то он сразу же обратил внимание на то, что его зять был не просто встревожен, а необычно бледен. Они в зале остались одни. Вавилонский царь выгнал из своих апартаментов даже опахальщика-нубийца.

– Ну и что теперь нам делать? – спросил Набу-ката-цабата Щамаш.

– А ничего страшного не произошло, – ответил встревоженному зятю визирь. – Не стоит паниковать.

– Ты так думаешь?

– Да! Тех, кто не исполнил приказ, уже к вечеру не будет в живых – и тогда все концы в воду! Нас не заподозрят! Я клянусь тебе Мардуком!

Шамаш потянулся к кубку с вином, и на этот раз визирь не стал его останавливать. «Пусть уж заглушит свой страх в винных парах, – подумал про себя Набу-ката-цабат. – А то ишь, от переживаний стал белее стенки! Струхнул родственничек, как пить дать, он струхнул! Ему бы в самый раз сейчас напиться! Главное, чтобы он не ушёл опять в долгий запой! Тогда от него никакого толку не будет…Того и гляди уже окончательно сорвётся…»

Шамашу одного кубка показалось мало, и он налил себе второй. Он старался сейчас не смотреть на тестя. В голову Шамаша лезли всякие мысли. По большей части недобрые и тревожные.

«И что я повёлся на амбиции этого жирного и самодовольного пройдохи? – подумал раздражённо Шамаш. – Жил бы сейчас спокойно и не переживал бы ни о чём! Ну чего мне не хватало? Вот чего? Власти? Да пропади она пропадом уже эта власть, если за неё придётся отдать свою благополучную жизнь! У него же сейчас и так почти всё есть! Тысячи и тысячи рабов, несколько сотен прелестниц-наложниц, готовых в любое время ему во всём угодить, с полтора десятка дворцов, один роскошнее другого, и не только в столице Мира, и весь огромный Вавилон у его ног! Весь! А ещё в его владения входят Опис, Сиппар, Киш и целый ряд других достаточно крупных городов и сотни селений! Ну да, он зависим от младшего брата, но не до такой же степени, чтобы чувствовать себя уж совсем ущербным и ничтожным! Нет, чрезмерные амбиции и тщеславие никогда ни к чему хорошему не приводили! Боги за это всегда наказывают! Тому пример Теуман! Может пока не поздно остановиться? Не переходить черту?»

– Уже поздно, – визирь как будто прочитал мысли зятя. – Отступать нам теперь нельзя! Не с руки нам уже это… Забудь про свои сомнения! Просто будем впредь с тобой действовать намного осмотрительнее.

Появился секретарь вавилонского царя и сообщил, что его аудиенции просит какой-то египтянин, назвавшийся купцом.

– А-а, да не до него мне! – отмахнулся Шамаш.

Однако визирь велел впустить египтянина.

Когда тот вошёл, Набу-ката-цабат сразу определил по его внешнему виду, что это был вовсе и не купец. Прежде всего незнакомца выдавал взгляд. Он у него был цепкий и казалось, что от такого взгляда ничего нельзя было утаить.

Египтянин Шамашу и визирю представился:

– Я Монуэмхет, доверенное лицо фараона Псамметиха. И послан им в Вавилон с особым поручением!

Египтянин преподнёс Шамашу золотую пластину, на которой был выгравирован родовой герб Нехо I, отца Псамметиха. Этот герб был уже широко известен и перешёл ко всем последующим фараонам из египетской XXVI династии.

– Как поживает мой брат, фараон Псамметих? – сразу же смягчил свой тон Шамаш-шум-укин.

– Боги неусыпно проявляют о нём заботу! Всё у него обстоит прекрасно! Правда по-прежнему иногда Египту досаждают правители Нубии, но они уже не так сильны, как раньше, и на юге они теперь не доходят до Фив! Мой господин шлёт тебе привет, царь Вавилонии!

– Благодарю! – откликнулся Шамаш.

– И вот от него подарок, – египтянин вытащил из-за пояса папирус, который был упрятан в кожаный футляр.

– Это письмо? – переспросил Шамаш.

– Это старинный трактат.

– Но я не умею читать по-египетски! – поднял бровь Шамаш. – Да и никто в моём окружении не знает ваше письмо, египтянин! Что в этом трактате? Объясни.

Шамаш-шум-укин этим подарком был удивлён.

– Он написан по-староегипетски! Позволь, государь, я прочту выдержку из него? Мне знакомы староегипетские иероглифы, и я знаю староегипетский язык, – продолжил гость.

Шамаш согласно кивнул головой.

Монуэмхет развернул папирус и начал его читать:

– Фараон Верхнего и Нижнего Египта, а также Нубии, Мероэ и Напаты, а ещё Ливии и Синая, Псамметих, сын Нехо I из Саиского дома, шлёт привет и пожелания процветания своему брату, царю Вавилонии! – Монуэмхет ещё прочитал несколько ничего не значивших предложений и неожиданно перешёл к сути послания. – Мой брат, я могу тебя порадовать! Царь Лидии Гиг заручился поддержкой греческих городов-государств, граничащих с его владениями с юга и запада, и теперь его поддерживают Милет, Смирна, Эфес и семь городов Троады. После того, как Гиг заключил союз со всеми этими государствами, он выдворил послов Ашшурбанапала из своих пределов. Теперь царь Лидии вполне готов к выступлению против Ассирии! Я тоже уже окреп. Я укрепил изрядно свою власть, и теперь мне полностью подчиняется весь Египет! От дельты и до Нубийских порогов! Так что мы, я и Гиг, правители Запада, ждём твоего решения, царь! И если богам будет угодно, то мы выступим совместно, и с Запада, и с Востока, и уже тогда вполне возможно, что, наконец-то, сокрушим мощь Ассирийской империи, и Ниневия падёт к нашим стопам! – Монуэмхет, свернув папирус, вложил его в футляр и передал с поклоном Шамаш-шум-укину.

– Можешь не беспокоиться, государь, то, что я тебе сейчас прочитал, вряд ли сумеют понять кто-либо ещё из египтян. Послание не только написано на староегипетском, но и зашифровано! Прочесть его могу только я. И суть послания я прочёл.

– Мой брат, фараон, просил передать на словах что-то ещё?

– У царя Лидии Гига готова семидесятитысячная армия для выступления! – продолжил египетский посланец. – У моего господина, фараона Псамметиха I, тоже подготовлена к выступлению такая же примерно армия! Сколько готов царь Вавилонии выставить воинов?

За Шамаша поторопился ответить визирь:

– В Вавилонии уже имеется двадцати пяти тысячная армия, но через три месяца она удвоится! Рекруты набираются и ведётся их усиленная подготовка! Оружие для них мы уже тоже приготовили…

Монуэмхет одобрительно кивнул головой и задал ещё один вопрос:

– А есть ли у царя Вавилонии союзники в Месопотамии и её окрестностях?

– Есть! – вновь ответил за зятя визирь.

– И насколько эти союзники надёжны? – переспросил египтянин.

– На них можно положиться! – постарался уверенным тоном ответить Монуэмхету уже Шамаш. – Я их всех не стану называть, но за этих союзников я могу поручиться! Нас поддержат.

– Я подтверждаю слова своего господина! – произнёс визирь. – Союзников у нас предостаточно! И я даже назову некоторых из них.

– Назовите! – повторил свой вопрос Монуэмхет. – Для фараона Египта это тоже важно. Тех, кто преисполнен решимости и готов выступить против Великого царя, должно быть как можно больше. Я надеюсь, вы это понимаете.

– Ты, конечно же, прав, Монуэмхет, – согласился вавилонский визирь. – Я их назову. Это и как всегда выступающие против ассирийцев и ненавидящие их арабы, – визирь взял на себя инициативу в общении с египтянином. – И арамеи, и ещё кое с кем мы договорились. Они все готовы нас прямо сейчас поддержать!

Шамаш всё это выслушивал и постепенно становился мрачнее тучи. Он только сейчас начинал до конца осознавать, во что же его втянули. «Да у-уж, вляпался он так вляпался! По самую макушку! Это теперь была не детская игра! В этой игре, уже не просто рискованной, а смертельно опасной, на кону выставлялась его жизнь, а также жизнь его семьи, и всех его многочисленных детей…Если что, младший брат, заправляющий в Ниневии, никого из них уже не пощадит!»

Шамашу так захотелось сейчас напиться, чтобы хотя бы на какое-то время он мог отринуть от себя угнетавшие его в последние дни тревожные мысли.

И лишь только египтянин покинул царские апартаменты, так тотчас же Шамаш-шум-укин вернулся к кубку с вином и сорвался, то есть он ушёл в очередной свой запой. И на этот раз уже продолжительный.

***

Главная ставка киммерийцев каждый год меняла своё местоположение. На этот раз она располагалась на левом берегу Галиса, примерно в трёх фарсахах от того места, где тот впадал в Северное море (так тогда на Ближнем Востоке предпочитали называть Чёрное море). Их укреплённый лагерь был не очень большой и состоял всего из четырёх сотен хаотично разбросанных палаток, или точнее из совершенно круглых и по большей части белых шатров, которые ничем друг от друга не отличались, и только шатёр Лигдамиса, их верховного вождя, былы внушительный, восьмистенный, и его охраняли отборные воины. Лагерь опоясывали ров и частокол, а у его Южных ворот на колья были насажены около тридцати отрубленных голов. Тут же, в глубоком рву, и около него, валялось около сотни изуродованных и обезглавленных тел. Киммерийцы не предавали земле тела своих врагов. Отрубленные и насаженные на колья головы были с выклеванными глазами и уже потемнели от времени, но над ними по-прежнему вилось вороньё. Оно с шумным карканьем дралось за добычу.

Посольство Великого царя возглавил Ашшурадан, племянник туртана и муж маннейской принцессы Амы. Это была первая его дипломатическая миссия, и к ней он подошёл очень ответственно. В состав посольства входили два переводчика, несколько чиновников из ведомства, занимавшегося сношениями с сопредельными государствами, и две сотни конных гвардейцев. Дары, предназначавшиеся Лигдамису, везли на верблюдах.

Вначале ассирийское посольство, перейдя за излучиной Евфрата северо-западную границу, пересекло Табал, небольшое царство, разделявшее империю и территорию, которую контролировали кочевники, а затем, перевалив через лесистый Тавр, проникло в долину Галиса. По пути следования посольства то и дело попадались сожжённые кочевниками поселения и разрушенные крепости. Когда-то они были заселены, но сейчас их забросили. Прежде эти земли считались восточными областями Фригии, однако несколько десятилетий назад они совершенно обезлюдили и превратились в скифскую пустыню. Фригия, одно время даже бросавшая вызов империи, пала под ударами кочевников, и теперь на этой территории господствовали «чёрноколпачники», как называли киммерийцев за их головные уборы. Редкое, ещё остававшееся здесь население, было сильно запугано и при виде ассирийцев тут же пряталось.

Только на пятый день продвижения по киммерийской территории посольство достигло ставки Лигдамиса. Для ассирийцев внутри лагеря выделили несколько палаток, и лишь на пятый день их пожелал принять вождь кочевников.

Лигдамису было чуть за пятьдесят. Он был высок и широк в кости и мало кто из соплеменников мог сравниться с ним по силе, среди них он слыл выдающимся воином. А ещё он был, как скиф, рыжеволос (поговаривали, что его мать являлась не киммерийкой, а скифкой), и носил по киммерийской моде короткую бородку.

Ашшурадан приветствовал верховного вождя киммерийцев. Тот молча выслушал приветствие и после напряжённой паузы произнёс:

– А с чего это вдруг повелитель Ассирии вспомнил обо мне?!

Лигдамис ещё не забыл того, как ассирийцы по просьбе Гига вмешались в войну, вспыхнувшую между кочевниками и лидийцами, и помогли последним взять в ней верх.

– Великий царь предлагает забыть недоразумения, которые прежде не раз возникали между нами, – ответил Лигдамису Ашшурадан. – И в знак примирения мой государь хочет преподнести тебе, вождь, дары.

По знаку Ашшурадана его подчинённые стали вносить в шатёр Лигдамиса подарки, присланные Великим царём. Вначале ассирийцы внесли несколько сундуков с дорогими одеждами, оружием, чашами и кубками. Затем были принесены шкатулки с драгоценными камнями – дары Ашшурбанапала были поистине щедрыми. Великий царь не поскупился и уважил вождя кочевников. Ну а когда ассирийцы начали вносить золотые слитки, а их оказалось на двадцать пять талантов, то глаза Лигдамиса невольно загорелись.

***

Покушение на преданного Бел-ибни не на шутку встревожило Ашшурбанапала. А когда он узнал, что при этом покушении едва не погибла его сестра, то Ашшурбанапал ещё больше расстроился.

Ашшурбанапал потребовал от Главного глашатая, чтобы наёмные убийцы были немедленно разысканы, допрошены и сурово наказаны. Каждый день Ишмидаган отчитывался перед Великим царём, как идёт следствие и розыск убийц. Однако пока что Главный глашатай ничем не мог порадовать, зато хорошие вести пришли от Ашшурадана.

Вернувшееся от киммерийцев посольство завершилось более чем успешно. Верховный вождь кочевников принял подарки от Великого царя и пообещал начать боевые действия против Лидийского царства в самое ближайшее время.