Врата жизни

Глава 9.

– Послушай, ты долго еще будешь это терпеть? Ведь всему есть предел. Может быть, тебе и безразлично, чем он занимается, но дети… Они растут и уже очень скоро поймут, что к чему. Пострадает престиж педагога, – сказала мне Анна Валента.

Слова удивили меня так же, как сам визит Анны. В «Школе» не принято, чтобы наставницы заходили друг к другу в комнаты. Для разговоров хватает других помещений. У каждой есть свой кабинет. В фойе тоже хватает удобных скамеечек. Есть кафетерий, буфет. Можно выйти вдвоем в округ Радости, где очень много уютных местечек. А личная комната – это запретная зона, куда посторонним нельзя.

Мы, наставницы, можем зайти к нашим девочкам, если сочтем нужным. Им разрешается к нам постучаться и вызвать в любой момент, если случится беда. Но вот так, без звонка и без зова входить, задавая с порога не слишком понятный вопрос? Ладно бы Рианнон, но Валента! Наверное, дело и впрямь было очень серьезным. Еще хорошо, что детей в Башне было немного. Из Волшебниц лишь две не вернулись домой: Эйлин с Нессой. И это было нормально. Зачем возвращаться назад, в округ Тяжести? А остальные, устав от общественной жизни, охотно умчались домой, в свои семьи.

– О чем идет речь? – закрывая за Анною дверь, осторожно спросила я.

– Речь? О тебе. А вернее, твоих отношениях с Марком. Или его отношениях с № 5. Я, конечно, не в праве указывать, что тебе делать, но это уже переходит границы хорошего вкуса. Мужчины – народ полигамный, у них иногда возникают дурные фантазии, я понимаю, но год отношений с уборщицей… Это не пошло, это уже откровенно смешно!

Я смотрела на Анну, не в силах поверить тому, что услышала. Это казалось нелепостью, бредом. Как видно, поняв, что со мной, Анна с легкой насмешкой пожала плечами.

– Да ладно, обычное дело! Они все к ним бегают. Изредка. Для полноты впечатлений и пополнения опыта. Но чтобы так, как Марк… Чтобы всерьез…

Анна не понимала, что я, проработав у них десять лет, в первый раз услыхала о чем-то подобном. То, что для нее и Вилетт было нормой, вернее, давней привычкой, естественной частью их жизни, для меня оказалось открытием. Впрочем, чему удивляться?

Волшебники – группа особая. Среди способностей магов – умение чувствовать тех, кто с ним рядом, и даже читать мысли. Те, у кого «дар», не могут позволить себе обретать ранний опыт, а «слабые» не так глупы, чтобы пойти искать приключений на первый этаж Башни, как представители двух других групп. О «похождении» тут же узнают и так осмеют за «падение», что ни одна из Волшебниц не станет общаться с отверженным. Иное дело – любовь с кем-то равным, с потока, или роман с симпатичной девчонкой из округа Радости… Но эти тетки в перчатках, со шлангами и пылесосами? Нет уж, увольте!

Конечно, уборщицы Башни особые, не чета тем, кто работает в лаборатории. Они стройны, довольно ухожены и аккуратны. Но они – отнюдь не элита! На эту работу идут те, кто слишком ленив, а вернее, достаточно глуп. Родившись в округе Радости и не желая себя утруждать обучением, не блеща красотой, не вникая в чужие дела и проблемы, часть девушек очень охотно идет на такую работу. Главное, чтобы место было солидное, в округе Башни. Ну, на худой конец, в центре округа Радости. Это дает им возможность жить там, где им нравится. (В округе Башни и Радости платят куда лучше, чем в остальных).

Чтобы Марк Рассел, изысканный, тонкий, ранимый, увлекся подобной особой? Всерьез? Невозможно! Но… Но это бы объяснило его поведение. Краткий «заход», о котором со мной рассуждала Валента, для Марка был неприемлем. Мы были с ним вместе почти девять лет. Я могла бы поклясться, что если бы что-то подобное было в те годы, то я бы узнала, чутьем поняла, что здесь что-то не так! Если Анна Валента права, то Марк начал жить с № 5 (мы не знали имен персонала, мы знали лишь номера, что крепились на карточках к ярким халатикам) уже после того, как «исчез» из моей жизни. Но почему? Чем его привлекла № 5? Красотой? Вряд ли. Я не могла даже вспомнить лица той, о ком говорила Валента. А я хорошо разбиралась в таких вещах. Может, умом? Не смешите! Скорее всего… Неужели тем, что рядом с ней он себя ощущал полубогом, с которым не спорят, которому лишь поклоняются? Трудно в такое поверить…

Конечно, в начале прошлых каникул Марк вел себя странно. Мне даже казалось, что он ощущает себя ущемленным моими успехами. Но это был краткий миг! Он не мог зачеркнуть предыдущие девять лет нашей любви и совместной работы. В те годы Марк не боялся, что кто-то его превзойдет.

Оба мы, прежде чем получить место в «Школе», прошли очень жесткий отбор, потому что желающих было достаточно. И если именно мы получили работу и право жить в Башне, то лишь потому, что мы были сильнее, достойней других претендентов. Как можно, пройдя через все испытания, мучиться мыслью о собственной неполноценности и компенсировать это нелепое чувство в объятиях № 5, у которого в Башне нет имени?

И что теперь делать мне? Ждать, пока все закончится? Прямо спросить Марка, долго ли он собирается смешить народ этой связью? Использовать магию, чтобы вернуть его? Нет, до такого позора я никогда не унижусь! А впрочем… Конечно же, приворот – настоящий позор для Волшебницы. Но кто сказал, что мне нужно его привораживать? Я хочу только узнать, чем же так подкупила его эта женщина. Если я прямо спрошу, Марк начнет собирать, что угодно, но правды не скажет, ведь правда не слишком красива! Ему будет стыдно, и он перейдет в нападение, чтобы запутать и сбить меня с толку.

Нет, с Марком нельзя говорить. Говорить нужно с ней! И не просто расспрашивать, а применить одну из наших практик Волшебников, не позволяющих лгать. Сразу сбить с толку и лишить воли, заставив открыть все… И зафиксировать ее рассказ, сделать видеозапись! А потом дать ей ход, чтобы эту девицу убрали из Башни. Личная жизнь педагога никого не касается, пока она не наносит вреда детям. Эта история с № 5 подрывает авторитет Марка! Ученики вряд ли станут считаться с тем, кто им смешон.

А вдруг это любовь? Не такая, как наша, когда, кроме чисто физической тяги, людей сводит общее дело, похожий подход к жизни, общие вкусы и… И когда рассудок вполне контролирует страсть, не давая ей превратиться в безумие, а maladie, болезнь? Что-то я с трудом верю в подобные сказки! Любовь – все равно чувство равных, здесь что-то другое. Будь Марк счастлив, он бы держался иначе!