Врата ведьмы

Глава 21

В свете заходящего солнца Эррил стоял на большом валуне и рассматривал лежащее перед ним ущелье. Далеко внизу, словно река, текли расплавленные породы. Даже на такой высоте кожа на лице Эррила накалялась, когда он обращал взор к югу и северу. Ущелье простиралось на много лье в обоих направлениях. Дварфское королевство лежало совсем близко, но прохода к нему не было.

В обе стороны отправили разведчиков, которым поручили найти обходной путь. Ожидая их возвращения, группа разложила ночной лагерь.

Эррил нахмурился и начал спускаться по склону, подальше от жаркого ущелья. С момента посадки эльфийского скифа в этих краях шесть дней назад переход по суше оказался чрезвычайно трудным, полным всяческих препятствий: отравленные реки; ветры, зараженные смертоносным дымом; бесплодные пустоши без единого пучка травы. И вот теперь — непроходимая расплавленная низина. Эррил огляделся вокруг. По всем направлениям простирались горы с остроконечными вершинами и расколотыми ущельями. Будто они устроили лагерь в клыкастой пасти исполинского зверя.

Приближаясь, Эррил увидел стоящую на коленях Елену, рядом с ней Толчука и Маму Фреду. Старуха меняла перевязку на ноге эльфийского капитана, Толчук держал бьющегося в лихорадке мужчину. Елена нависала над ними, крайне взволнованная. Два дня назад Джерик слишком близко подошел к кусту тигриного зуба. Растение кинулось на него, отбросив длинный побег и проткнув ногу шипами величиной с палец. Веннар разрубил растение топором, освободив эльфа, но раны начали гноиться.

— Как Джерик? — спросил Эррил, ступив в лагерь.

Мама Фреда протерла лоб.

— Настой ивовой коры не в силах остановить яд. — Она тронула пальцами запястье эльфа и покачала головой. — Думаю, он не протянет до утра. — Ее голос задрожал при вынесении этого приговора, пальцы медлили отпустить руку капитана. Мама Фреда и Джерик, оба седовласые и в летах, стали очень близки за время перехода.

Эррил нахмурился. Так много смертей. Если Джерик умрет этой ночью, он будет третьим членом команды, погибшим на шестой день перехода. Они уже потеряли дварфского разведчика, натолкнувшегося на огненного червя, и еще одного дварфа, наступившего на рогатую жабу в красной грязи. Первый умер мгновенно, второй исходил криками полдня, прежде чем поддаться жабьему яду.

— А теперь Джерик…

— Может, моя магия поможет? — в сотый раз спросила Елена, заламывая руки.

— Нет, — твердо ответил Эррил, подходя к ним. — Мы знаем, что этот край настроен на магию. Будет опасно продвигаться дальше, разбудив его.

— Но…

Мама Фреда прервала ее.

— Эррил прав. Все равно твоя магия не спасет его. Лишь продлит мучения. — Закончив с бинтами, она села на корточки, расстроенная и встревоженная.

Джерик уже не так сильно бился в агонии.

Толчук протер эльфу лоб влажной тряпкой.

Старая знахарка тяжело вздохнула. Тикал, сидящий на плече, прижался к ее щеке. Он был едва заметен. Видимо, даже касаться этой отравленной земли опасно.

— Если бы я знала лучше этот край, — тихо проговорила Мама Фреда, — может, отыскала бы местное лекарство. Но я никогда не видела такого разнообразия больных созданий и растений.

Веннар включился в разговор, выходя из сумеречной мглы.

— Ни одного из этих дурных созданий не существовало на наших землях, пока из древнего рудника не явился Тот, у кого нет имени. — Он огляделся. — Эти горы когда-то покрывали сосны и секвойи; в их гуще жили олени, кролики, лисы, барсуки.

Эррил разглядывал ландшафт в сумерках опускающейся ночи. Трудно было поверить Веннару. Когда земля успела так изуродоваться?

Елена уселась на гладкий камень у лагерного костра.

— Если мы не разрушим Врата Плотины, весь мир станет таким.

— Но как мы выберемся отсюда? — Эррил бросил взгляд через плечо: на востоке небо озарялось пламенем расплавленного потока в ущелье.

— Будем надеяться, мои разведчики найдут выход, — сказал Веннар.

В каждом направлении было разослано по двое разведчиков, вооруженных биноклями. Они должны были взобраться на ближайшие пики и найти конец ущелья, какой-нибудь обходной путь.

Эррил оглядел лагерь. Кроме ушедших разведчиков, остались Веннар и еще шесть дварфов — слишком мало, чтобы отразить реальную опасность. Ему не нравились местные странности. Отряд не только сокращался численно, но и сильно истощился. У многих из-за нездорового воздуха и гнилой воды развились всевозможные болезни: кашель, лихорадка, спазмы желудка. Но дварфам приходилось хуже всего: не столько из-за болезней, сколько из-за отчаяния, охватившего их души. Они мало разговаривали, пораженно разглядывая свои опустошенные земли.

Елена прокашлялась и указала рукой наверх:

— Этой ночью полнолуние.

Эррил насторожился. Он увидел огни в ее глазах и мог легко догадаться о намерении, скрывающимся за этим замечанием.

— Хочешь открыть Кровавый Дневник?

— Если мы хотим победить, — спокойно ответила она, — нужно использовать любую доступную возможность.

— Но твоя магия?.. — начал Эррил.

— Мне не нужно тратить магию, чтобы призвать из книги дух Чо. Сила заложена в самой книге, вплетена в древнее заклятие твоего брата. Она не должна вызвать тревогу у здешних наблюдателей.

— Мы не знаем этого наверняка. Лучше подождать возвращения разведчиков.

Будто услышав его, у скал раздались приглушенные шорохи. Все подскочили. Караульный крикнул в темноту и получил ответ на дварфском наречии.

Вскоре в лагерь ступила пара шумно переговаривающихся дварфов. Но они были не одни. Между ними брел скрученный веревками и ремнями странный краснокожий зверь с горящими желтыми глазами. Он выглядел как лягушонок из-за перепончатых пальцев на руках и ногах, на концах которых были присоски.

— Что это? — спросила Елена, наклоняясь.

Эррил слегка оттеснил ее назад.

Один из разведчиков покачал головой.

— Мы взобрались на гребень горы и наблюдали за ущельем. Оно тянется до самого горизонта, переходов нет.

Эррил едва сдержал стон.

— А что есть это создание? — спросил Толчук, выходя к свету. — Мы можем его съесть?

Красное создание взглянуло на огромного огра и задрожало всем телом, округлив желтые глаза. Оно попыталось вырваться.

— Нет, — из его толстых губ внезапно вырвался писк. — Пожалуйста, не есть бедного Григреля.

— Оно разговаривает! — воскликнула Елена.

Один из дварфов тряхнул его.

— Спокойно, ты, куча вонючего лошадиного помета.

Животное сжалось, заскулило и еще сильнее задрожало.

Елена нахмурилась и двинулась вперед, отодвигая Эррила. Она села перед связанным созданием на колени и положила ладонь на его руку.

— Тише, все хорошо. Мы не причиним тебе вреда.

— Мы поймали его, когда он пытался стащить наш бинокль. Я положил его на камень, а когда через мгновение обернулся, этот шельмец удирал, держа бинокль в своих маленьких грязных лапах.

— Красивый вещь… блестящий, — заскулило существо.

— Мы его поймали, метнув камень и точно попав в цель, — закончил разведчик.

Эррил закатил глаза.

— Кто это?

Веннар ответил ему:

— Это ворг. Я слышал о их грязном народце. У них примитивный интеллект, что-то близкое к гоблинам. Эти существа в свое время доставляли много хлопот рудокопам: крали инструменты, гадили в шахтах, даже устраивали обвалы и замуровывали дварфов.

Джерик позади них застонал и заметался.

Мама Фреда направилась к нему.

— Я заварю еще ивовой коры.

Ворг вытянул шею, пытаясь разглядеть что-то поверх Елены. Большие желтые глаза уставились на эльфа. Узкие ноздри подергивались.

— Плохой острый проткнуть, — проговорил он, издав глухой гортанный звук, имитирующий свист поражающего куста тигрового зуба.

Елена встретила удивленный взгляд Эррила.

Эррил опустился перед животным.

— Как ты узнал, что с ним произошло? — строго спросил он, указывая на Джерика.

Ворг испуганно отпрянул от него.

Мама Фреда проговорила:

— Если это существо знает о тигровом зубе, может быть, оно знает и способ лечения.

Елена оттеснила Эррила и посмотрела в лицо существу.

— Григрель, — мягко сказала она, поглаживая руку ворга, — ты знаешь, как помочь этому человеку? — Она кивнула на эльфийского капитана.

Ворг расслабился, слегка наклоняясь к Елене.

— Григрель знает.

— Ты покажешь мне?

Жабообразное существо кивнуло. Елена дала знак разведчикам развязать ворга.

Веннар сделал шаг вперед, удерживая дварфов.

— Моя госпожа, не доверяйте воргу. От этих созданий одни неприятности.

Вздохнув, Елена поднялась.

— Если не будем доверять, то наверняка потеряем Джерика. Если хочешь, держи ворга на привязи, но нужно посмотреть, что он знает.

Веннар кивнул, затягивая петлю на тощей шее ворга и развязывая его ноги.

— Покажи нам. — Он сделал жест, будто намеревался пнуть создание.

Елена поморщилась.

— Позволь мне повести его.

Прежде чем она успела дотянуться до поводка, Эррил взял веревку.

— Ты занимаешься воргом, я занимаюсь привязью.

Она кивнула и тронула Григреля за плечо.

— Иди, малыш. Покажи нам, что может ему помочь.

Ворг завыл и подскочил на задних ногах; передние не касались земли.

— Пошли, пошли, пошли, — бормотал он при каждом прыжке. Он направлялся прочь из лагеря, в прохладную мглу.

Ворг подпрыгивал, втягивая носом воздух, затем двигался дальше. Елена шла рядом с ним, Эррил следовал за ней, сбоку от него шел Веннар, Толчук и Мама Фреда замыкали шествие. Существо вело их вниз по небольшому, поросшему кустарником склону, скользя от выступа к выступу, и остановилось у пруда с гнилой водой, покрытой зеленоватыми водорослями.

Григрель наклонился, опираясь на перепончатую руку.

— Это поможет? — спросила Елена.

Мама Фреда, спотыкаясь, подошла к пруду и всмотрелась в него.

— Водоросли обладают удивительными исцеляющими свойствами.

Елена взглянула на ворга, который все еще склонялся над прудом.

— Это может лечить?

Ворг внезапно извернулся, из его руки вылетел камень и ударил Эррила по суставам пальцев. Веревка выпала из его рук, ворг вырвался. Он прыгнул на Елену, затем в сторону, от уступа к уступу и вверх по отвесной скале. Его перепончатые ноги были необычайно проворны.

Застигнутые врасплох, никто не подумал ухватиться за конец веревки или побежать за воргом. Существо забралось на вершину скалы и обернулось. Его темная фигура четко вырисовывалась на фоне луны.

— Простить. Григрель простить, — крикнул он. — Зеленый хорошо. Зеленый хорошо для плохой укус. — Он махнул рукой, показав что-то блестящее в ладони, после чего исчез.

Елена провела рукой по бокам и громко вскрикнула.

— Что? — спросил Эррил.

— Он украл мой кинжал. — Она обернулась к Эррилу, горя от гнева и замешательства. — Кинжал ведьмы.

— Проклятый маленький воришка, — проворчал Веннар.

— Нет, — выпрямилась у пруда Мама Фреда, вытягивая пучок отвратительных водорослей. — Это сделка. Его секрет в обмен на кинжал Елены.

Елена покачала головой.

— Думаю, если водоросль и правда поможет, это будет небольшая плата.

Мама Фреда признательно улыбнулась.

Они еще немного постояли, чувствуя себя одураченными, — какой-то ворг провел их, затем направились к лагерю. Там они обнаружили вернувшуюся пару разведчиков, переговаривающихся у костра.

— Что вы нашли? — спросил их Веннар.

Результаты были такими же неутешительными, как и первой пары. Ущелье простиралось далеко, мостов и переходов через него не было.

Эррил повернулся к Елене.

— Наверное, лучше спросить совета у Кровавого Дневника.

Елена сидела на скалистом выступе, разложив на коленях Кровавый Дневник. На подернутом дымкой ночном небе всплыла полная луна, вокруг простирались красные скалистые горы центральной Гульготы. Недалеко от нее у лагерного костра сидели все остальные; Елена чувствовала на себе взгляд жителя равнин, который, хоть и держался на почтительном расстоянии, внимательно следил за ней.

Она сильнее укуталась в подбитую кроличьим мехом куртку и нахмурилась, когда перед ней всплыл призрак Тетушки Филы. Они какое-то время беседовали: Елена подробно описала свое путешествие, Фила время от времени задавала ей вопросы. Разговор пошел не так, как надеялась Елена.

— Значит, ты вышла замуж? — со смехом спросила Тетушка Фила. — За Эррила?

Вспыхнув, Елена уставилась в книгу, ставшую открытым окном в звездную Бездну.

— Мы женаты лишь с точки зрения эльфов, — объяснила она. — Это не было обменом клятв по обоюдному согласию.

— Ладно, учитывая королевскую кровь, текущую по твоим венам, ты отчасти эльф. Значит, я так думаю, ты отчасти замужем. — Тетя Фила тепло улыбнулась, поддразнивая ее.

Вопрос был довольно щекотлив. Во время похода Эррил обходился с ней нарочито официально, с несвойственной ему угловатостью. Когда же она вскользь касалась этой темы, чтобы прояснить кое-что, он всегда находил для себя неотложное дело: развести огонь, поохотиться на куропаток, проверить вместе с дварфами дорогу.

— Довольно о моем брачном статусе, — сказала Елена, раздражаясь от чрезмерного внимания к этой теме. — Мне нужен твой совет по гораздо более важным проблемам.

Тетя Фила улыбнулась.

— Прекрасно, моя дорогая. Что за проблемы?

Елена вздохнула.

— Мы добрались до долины дварфов, но не можем перейти через ущелье. По нему протекает расплавленный поток, моста нет.

Переливающееся лицо Тетушки Филы стало более серьезным.

— А что с эльфийским кораблем?

Елена оглянулась на лагерь.

— Мы думали над тем, не вернуться ли за ним. Но он развалится прежде, чем мы доберемся досюда. Кроме того, капитан серьезно болен, отравлен мерзким растением. Нам нужен другой выход.

— Значит, ты хочешь знать, не поможет ли магия Чо перенести вас на другую сторону?

Елена кивнула.

— Я впущу ее в себя, но думаю, помощи от нее будет мало.

— Мы примем любую помощь.

Тетушка Фила улыбнулась, затем закрыла глаза. Когда она открыла их, Елена точно знала, что та исчезла. Хотя лицо осталось прежним, вся теплота вышла из фигуры, в глазах тетушки сияла бездна: холодная, далекая и бесстрастная.

— Чо, нам нужна твоя помощь, — мягко произнесла Елена.

Фигура, казалось, не слышала ее, устремив взгляд сквозь нее.

— Я чувствую Чи. — Голос был таким же ледяным, как и глаза.

Елена проследила за взглядом Чо. Он устремлялся в сторону дварфского королевства за ущельем.

— Мы считаем, в этом направлении находятся одни из Врат Плотины, — черные кандалы, что держат твоего брата в заточении. Они должны быть разрушены, если…

— Боль, — прервала ее Чо. — Я чувствую его мучения. — Фигура повернулась к ней.

Елена разглядела человеческую теплоту в полном скорби выражении липа.

— Мы найдем способ помочь ему, освободить его, — сказала Елена. — В этом я клянусь, но сначала мы должны пересечь горящее ущелье. — Она кратко объяснила, что преградило им дорогу.

— Лед может победить огонь, — промолвила Чо. — Так было всегда. Звезды горят, Пустота замерзает.

Елена нахмурилась. Ей были нужны более четкие ответы.

— Уверена, ты можешь научить меня магии, которая перенесла бы нас через ущелье.

— Подойди ко мне, — проговорила Чо, махнув в ее сторону рукой, высеченной из лунного камня.

Поколебавшись, Елена встала, подхватив книгу.

— Ты узнала меня, прикасалась ко мне, разделила мой дух. Я лед Пустоты, огонь Звезды; и шторм, что бушует между ними. — Чо сурово взглянула на Елену, когда та приблизилась. — Но, кроме того, я невидимый Дух.

Елена знала, что Чо расписывала все возможности ее магии: холодный огонь, огонь ведьмы, штормовой огонь, призрачный огонь.

— Я понимаю.

Чо вытянула руки.

— Пойми еще кое-что.

Руки Елены, испускающие красный магический свет, поднялись навстречу фигуре помимо ее воли, будто какая-то невидимая сила тянула ее за запястья. Кровавый Дневник выпал из рук. Задыхаясь, она попыталась сопротивляться притяжению, но безуспешно.

Ее руки прошли сквозь призрачную Чо. Елена ахнула, когда почувствовала знакомую волну обновления. Но в ней было достаточно мощи. Испытывая страх перед этим странным состоянием, Елена уперлась ногами в выступ и отдалась силе, приливающей от Чо. Что происходило?

Елена упала на спину, когда к ней вернулся контроль над своим телом.

Она больно ударилась, вокруг нее висела дымовая завеса. Она закашлялась и подняла руки. Рукава куртки сгорели, обугленные края все еще дымились. Но не состояние куртки заставило Елену вскрикнуть; по обеим рукам, начиная от плеч, извивалась кровавая магия.

Елена с трудом поднялась на ноги.

— Что ты сделала?

Она услышала позади себя шаги.

— Что случилось? — спросил Эррил.

Елена инстинктивно попыталась спрятать преображенные руки, но в поле зрения Эррила попала дымящаяся куртка. Он обошел вокруг и увидел ее руки, изумленно распахнув глаза.

— Елена?..

— Я не знаю, что случилось, — пробормотала она, бросив обвиняющий взгляд на призрак Чо.

— Мост открыт, — произнесла Чо так, будто это было исчерпывающим объяснением.

Эррил приблизился к Елене.

— Зачем ты это сделала? — спросил он.

— Лед может уничтожить огонь. — Чо вновь взглянула на мерцающее небо на востоке.

Изумление Елены спало, так что она смогла почувствовать магию в руках.

— Это холодный огонь, — пробормотала она. — Холодный огонь. В обеих руках.

Эррил посмотрел на нее, поднимая с пыльной земли Кровавый Дневник.

— Что ты имеешь в виду?

— Мой правый кулак был возрожден солнцем, наполнен огнем ведьмы. Объем магии не просто увеличился втрое — Чо преобразовала солнечную магию моей руки в лунную. — Елена взглянула на Чо. — Я не понимаю.

— Может быть, стоит поговорить с твоей тетей, — сказал Эррил. — Она, возможно, в состоянии объяснить замысел духа.

Елена кивнула.

— Чо, я бы хотела снова поговорить с Тетей Филой.

Фигура обернулась и кивнула.

— Та, что называет себя Филой, ждет.

Преобразование было мгновенным, будто в скульптуру из лунного камня впустили пламя.

— Елена, мне жаль. Я не знала, что Чо проделает это.

Елена подняла руки:

— Что она сделала?

— Мост открыт, — ответила Фила, повторяя слова самой Чо. — В прошлом Сиса Кофа могла связывать лишь небольшую часть своего тела, руки, через скудный поток преломленного света — но теперь существует Кровавый Дневник. Это главный вход к Чо, прямой источник ее почти неограниченной силы. Когда Чо выбрала тебя, потомка Сиса Кофы, она настроила себя на твой дух так же, как сейчас настроилась на мой. Если она объединяется со мной, то может сделать это и с тобой.

Елена потерла ладони, вспомнив полное отсутствие контроля над собой, будто кто-то завладел ей. Эта мысль испугала ее сильнее, чем источник силы, пульсирующей по венам.

Тетушка Фила, должно быть, почувствовала ее тревогу.

— Я знаю, это приводит в замешательство. То же самое чувствовала я, когда впервые слилась с Чо в долине духов, открывая мост в книгу. Но в этом есть свои преимущества. В полнолуние, когда Дневник открыт, тебе доступна любая магия Чо, — во всех вариациях, во всей глубине. В это время твоя магия не имеет ограничений. Ты, в сущности, становишься Чо.

Глаза Елены расширились. Она знала, что тетя пыталась успокоить ее, по само это открытие ужаснуло ее. Ее охватила неудержимая дрожь, будто холодный огонь вызвал озноб.

Эррил внезапно оказался рядом, обхватив ее рукой и крепко прижав к себе. Она оттаяла в его объятиях, прикосновение было необходимо.

— Это огромная сила, — проговорил он. — Есть опасность, она выжжет ее дух.

— Вполне возможно, — произнесла Фила. — Но я надеюсь на сердце Елены и твою силу, житель равнин. — Она смотрела на них, сверкая глазами. — Я не думаю, что эльфийский народ случайно соединил вас в браке. В этом событии заложено больше смысла, чем вы предполагаете или согласны принять.

Эррил замер позади Елены. Он крепко сжал ее напоследок, после чего неловко отстранился, закашлявшись.

— Что касается… что касается этого холодного огня, — проговорил он, меняя тему. — Как это поможет нам пересечь расплавленный скалистый поток?

Тетя Фила нахмурилась.

— Я не совсем уверена. Чо видит вещи в более широком масштабе, чем вы или я. Она парит между мирами. Я думаю, ей трудно разбираться в деталях. Чо решила, раз огонь препятствует вам, одарить Елену льдом.

Елена потерла руки, чувствуя под красноватой плотью холодный огонь.

— Огромная масса льда.

Тетя Фила пожала плечами.

— Есть ли в нем ответ на вопрос, как пересечь ущелье, советую попробовать сегодня же ночью. У вас есть всего лишь два дня, пока продлится полнолуние, чтобы открыть Кровавый Дневник. Не тратьте время попусту.

Елена кивнула.

— Я попробую.

— Тогда я и Чо возвращаемся в книгу. Нужно распределить магию этой луны на все три дня.

Елена прикусила губу. Она не хотела, чтобы Тетя Фила уходила.

Видение приблизилось к ней и прошептало слова, предназначавшиеся лишь для Елены:

— Все будет хорошо, моя дорогая. Но помни, что я сказала: раздели свою ношу. За твоей спиной человек из стендайского железа. Положись на него.

Сказав последнее слово, Тетя Фила закружилась в водовороте, возвращаясь в книгу в руках Эррила. После исчезновения мерцающего видения в закрытой книге ночь показалась еще более пустой и темной. Остались лишь Эррил и Елена.

— Что Тетя Фила сказала тебе на прощание? — спросил Эррил, протягивая дневник.

Елена взяла книгу, коснувшись пальцами его руки.

— Просто согреться.

Стоя в карауле, Толчук свернулся у края ущелья, устремив взгляд через долину расплавленной реки. Снизу поднималось марево, как дыхание огнедышащего зверя, но Толчуку не требовалось прохладное укрытие. За потоком лавы лежало дварфское королевство, и, даже не имея Сердце народа в качестве проводника, Толчук знал, что цель его путешествия находится там. Услышав историю о Мимбливаде Тридле и рудниках Гухальманти, Толчук понял, что должен добраться до древних туннелей. Он должен уважать последнюю волю отца: вернуть Сердце туда, откуда его добыли.

Но зачем? Почему это так важно? Это могло как-то помочь снять заклятие Зла с его народа? И что должно было случиться с его предком, Клятвоотступником, предателем Страны?

Грохот камней оповестил Толчука о чьем-то приближении. Он взглянул на луну. Для смены караула было еще слишком рано. Может быть, Елена закончила беседу с духами книги. Он молился, чтобы она нашла способ пересечь ущелье. От этого зависели все его надежды.

Из темноты, тяжело дыша и спотыкаясь, выбралась маленькая фигура. До него донесся голос:

— Лорд Глыба, я вижу, вы нашли теплый уголок, чтобы скоротать эту ночь. Кому нужен лагерный костер, если есть непроходимое пекло для согрева?

Толчук тяжело вздохнул. Это был Магнам, самый низкорослый из дварфского отряда.

— Что есть не так?

Магнам привалился рядом, сердито поглядывая на ущелье.

— Как ни странно для этой проклятой страны, ничего. Следует признать, маленький ворг с лягушачьим лицом заключил неплохую сделку. Старая знахарка сказала, капитан идет на поправку после вонючих припарок, лихорадка спала. Она высушивает остатки водорослей у огня.

— Есть приятно слышать Джерику лучше.

— Да, по твоему мрачному тону видно, что ты в полном восторге.

Толчук повернулся к дварфу спиной.

— Что ты хочешь?

Магнам снял сумку.

— Кусок теплого мяса и тощие репки.

Толчук хрюкнул.

— Прошу, — сказал Магнам, усаживаясь рядом с ним, не получив приглашения.

Толчук не обратил на еду и гостя никакого внимания, продолжая разглядывать ущелье.

— Ты хочешь поговорить об этом? — спросил Магнам.

— О чем? — проворчат Толчук.

— С тех пор как мы разложили лагерь, ты дергаешься, как свинья в крапиве. Я пришел сюда убедиться, что ты не пытаешься переплыть через реку в одиночку.

Толчук хмуро взглянул на маленького надоедливого дварфа.

Магнам пожал плечами и откинулся назад, опершись на руки.

— Я изучил карты. Это как раз вон там, если хочешь знать.

— Что?

— Гухальманти. Гора старого сумасшедшего Мимбливада.

Толчук выпрямился.

— Где?

— Ты обещаешь не прыгать в ущелье и не перебираться через огненную реку вброд?

— Где? — повторил огр.

Магнам вздохнул и поднял руку.

— Прямо за этим острием. Видишь гору в виде кривого зуба?

Толчук вгляделся сквозь яркий свет, бьющий из ущелья. Ее было трудно не заметить: один из самых высоких пиков, тянущихся к небу. Луна, казалось, цеплялась за ее острую вершину. Там находилась Гухальманти, «Гора Скорбящего Сердца», месторождение каменного сердца и эбонита, колыбель, из которой на эти земли впервые ступил Темный Лорд.

Толчук подошел к краю ущелья.

Магнам нахмурился.

— Помни о своем обещании. Никаких прыжков в пламя смерти.

Прежде чем Толчук успел ответить, позади него раздались голоса, громкие и взволнованные. Он обернулся и увидел, что большая часть их отряда шагает вверх по склону по направлению к ним. Елена и Эррил шли во главе.

— Думаю, ты должна тщательнее это обдумать, — настаивал Эррил.

— Луна почти полностью взошла, — ответила Елена. — Мы достаточно долго спорили. Теперь нужно попробовать.

— Но эта магия не проверена. Ты никогда не пробовала обуздать такую массу энергии. Может быть, лучше начать с малого.

Пара взобралась к наблюдательному посту Толчука, за ними поднялись Веннар и четверо дварфов. Толчук предположил, что Мама Фреда осталась присматривать за Джериком.

Как только Елена показалась целиком. Толчук немедленно заметил в ней перемены.

Магнам тоже заметил. Дварф ахнул:

— Матерь Всеблагая, девочка покраснела аж до подбородка.

— Что случиться? — спросил Толчук, когда группа поравнялась с ним.

— Холодный огонь, — хмуро ответил Эррил. — Елена верит, что сможет заморозить проход к реке.

— Зачем же еще было Чо наделять меня таким источником силы, — заметила Елена, — если не ради того, чтобы использовать ее против расплавленного потока? Ты слышал слова Чо: лед против огня.

Толчук понял, что этот спор длится уже давно.

Магнам пробурчал про себя:

— Вот почему я никогда не женюсь.

Елена подошла к краю обрыва.

— Сила есть сила. Я выпущу немного для первого раза. Заморожу столько, сколько успею, пока магия не схлынет, потом пополню запас.

Эррил покачал головой, соглашаясь с ее решением против своей воли.

Елена удовлетворенно кивнула, затем повернулась к ущелью. Она потянулась к поясу, обнаружив пустые ножны, совсем позабыв о проделке ворга. Вздохнув, она повернулась к Эррилу:

— Порежь мне ладони.

Глаза жителя равнин округлились, он попятился.

Магнам вышел вперед, протягивая свой собственный кинжал рукоятью вперед:

— Моя госпожа.

Елена приняла оружие.

— Спасибо.

Под взглядами всех присутствующих Елена закрыла глаза и затаила дыхание, сосредотачиваясь. Ее руки начали светиться, быстро наливаясь до слепящего оттенка.

— Осторожно, — промолвил Эррил.

Елена вновь затаила дыхание.

Стоя рядом с ней на краю обрыва, Толчук видел, как она, плотно сжав губы, заставляла яркое пламя вновь обратиться в глубокое, насыщенное свечение. Добившись этого, Елена поднесла лезвие сначала к одной ладони, потом к другой, делая надрезы. Содрогнувшись, она простерла руки над зияющим ущельем. Красное свечение на ее руках медленно обретало голубой оттенок. Из ладоней кровь струилась прямо в ущелье.

Острые глаза Толчука следили за каплями, пока те не исчезли в горящей пропасти. Реакция последовала незамедлительно. Расплавленная река взорвалась, подняв купол огня, будто со скал в нее обрушилась огромная глыба. Толчук внезапно вспомнил атаку на Штормхавен, реакцию испорченной земли на присутствие магии.

— Стой! — закричал он, двинувшись к Елене.

Но было уже слишком поздно.

Из расплавленной реки вспорхнула гигантская птица, сложенная из горящих скальных пород и хвостов пламени. Она широко раскинула крылья, задевая ими оба берега, и взлетела вверх. Из ее оперения посыпались куски расплавленного камня, покрывая все вокруг.

Один из дварфов закричал, получив по лицу удар расплавленной лавой. Его волосы воспламенились; он упал на спину, умерев прежде, чем успел коснуться земли. Началась неразбериха, все стремились укрыться. Толчук и Эррил кинулись к Елене, замершей у края пропасти.

Но никто из них не успел добраться до нее. Елена вскинула руки вверх, и обоих сбил с ног сильный порыв ледяного ветра. Толчук быстро поднялся на ноги, его кожа обледенела.

Эррил крикнул где-то недалеко от него:

— Елена!

Огненная птица поднялась над краем ущелья. Толчук видел, как она огненными когтями схватила Елену и взмыла в небо.

Тело Елены налилось силой. Жаркие когти огненной птицы не смогли проникнуть внутрь ледяного кокона. Она была окружена ледяным заклятием, защищающим ее силу. Даже одежда не воспламенилась от прикосновения когтей огненной птицы.

В душу Елены закрался страх, но дикая магия наполняла ее вены, воспевая свою необузданную мощь. Она смотрела на птицу, разрезающую по дуге ночное небо. Это было устрашающее зрелище: расплавленная статуя, несущая на себе огонь земного ядра.

Создание наклонило голову, изучая свою добычу. Горящие глаза уставились вниз в полном недоумении, почему девушка не сгорела дотла в этих огненных лапах. Клюв распахнулся, из него вырвался огневой поток. Елена вскинула руки, устанавливая перед собой ледяной щит, закрываясь от огня.

И вновь она действовала инстинктивно, без раздумий. При таком объеме магии она мало контролировала свои действия, как румпель корабля в бушующем море. Это больше всего пугало ее, она никогда раньше не чувствовала себя такой беззащитной. Елена боролась против неуправляемой дикой силы, этого зова ведьмы. Она теряла себя внутри магии, медленно исчезала.

— Эррил, — застонала Елена, понимая, сколько может потерять, если уступит силе. Ее охватили воспоминания: их единственный танец на вершине башни в полночь, его сильные руки, дарящие ей ощущение безопасности, запах его кожи. От этих мыслей женщина внутри нее осмелела, осознав себя созданием из плоти, крови и человеческих страстей. Она была не просто вместилищем дикой магии и сверхъестественного разума, а женщиной с сердцем и силой воли. Елена сражалась за свою душу, исторгая из себя ведьму.

Одновременно ее осенила догадка. Она внезапно осознала истинное лицо ведьмы внутри себя. С этим источником силы, вливающейся в нее, Елена ясно увидела, с кем делила свое тело. Тетушка Фила говорила о том же самом.

Ты становишься Чо.

Теперь Елена поняла. Ее затопила не только дикая магия и собственные низменные страсти, но и часть духа Чо, создания Пустоты, которое никогда не спускалось на землю, не обрастало плотью, никого не любило.

Когда пришло понимание этого, Елене стало проще вырваться из Пустоты. Она сосредоточилась на своем собственном теле из плоти и крови: на биении сердца, боли в ногах, голодном желудке. Она пошла дальше: вспомнила, как это самое тело, доведенное с помощью магии до состояния зрелости, реагировало на Эррила. Елена использовала всю свою силу, всю магию, вспоминая, как вспыхивало ее лицо при взгляде Эррила, как горячие волны омывали сердце, когда он стоял рядом, как внутри ее охватывала тянущая боль, когда он прикасался к ней.

Она погрузилась в эти ощущения. Так же, как ледяное заклятие защищало ее от когтей огненной птицы, эти чувственные ощущения ограждали ее от ведьмы. Она нашла способ вернуться в свое тело, к своей битве.

Как только она сделала это, мир разразился громким криком.

Елена взглянула наверх. Огненная птица оставила попытки прожечь ее щит и теперь в отчаянии ревела. Расправив крылья, она устремилась к реке. Елена почувствовала, что хватка ослабла, — птица намеревалась сбросить ее в огненную реку.

Елена напряглась и потянулась, действуя инстинктивно. Она сложила обе руки, горящие холодным огнем, и обхватила ими коготь, отказываясь быть сброшенной в реку. Она напитала коготь льдом, и расплавленная скала обратилась в твердый камень.

Огненная птица пронзительно закричала, пытаясь стряхнуть Елену, но та была заточена в камень, который крепко удерживал ее при тряске.

Вновь закричав, гигантское существо зависло на одном крыле и ринулось вниз, к ущелью. Под ними вздувалась река, огненная птица устремилась прямо к ней. Намерение птицы было очевидно: вновь погрузиться в огненную берлогу.

Елена рассматривала простирающийся под ней ландшафт и обдумывала план. Она должна была все четко рассчитать. Елена подняла руки и направила всю свою энергию в стиснутые кулаки, не позволяя потоку растекаться, придавая ему неистовую силу. Ее ладони сверкали, как два холодных солнца. Руки дрожали от запертой энергии, ведьма внутри нее вопила об освобождении, но Елена сдерживала себя, выжидая подходящего момента.

Огненная птица опустилась ниже, почти к краю пропасти. Елена напряглась. Она скорее почувствовала, чем увидела, что птица начала собирать крылья для последнего рывка в бездну реки.

Пора!

Задыхаясь, она раскрыла ладони и освободила двойной поток чистого холодного огня. Ее тело прогнулось назад, все еще зажатое в каменной лапе птицы, магия вырывалась из ее души. Ледяной поток дал обратный ход и ослепил Елену, но она не остановилась. Забирая из своего тела всю энергию, она запускала ее в огненную птицу. Давным-давно, в горах Зуба она заморозила целый лес горстью огненного огня. Сейчас нужно было еще большее чудо.

Когда вырвались последние потоки магии, Елену охватили сомнения. Ее с силой швырнуло вперед, голова ударилась о край каменного когтя огненной птицы, руки обессилено упали, тьма поглотила ее.

Эррил бежал вдоль края обрыва. Мгновение назад огненная птица исчезла в ледяном облаке. Ее пронзительный крик огласил ночь. Затем птица показалась из облака с опущенными крыльями, уже не охваченными огнем. Она выглядела как упавшая статуя из замерзшей скалы. Раскинув крылья, птица под острым углом обрушилась в ущелье. Но она не упала в реку: гигантский размах крыльев остановил ее. Каменная птица застряла над пропастью немного ниже края каньона, врезавшись в стены, став каменным мостом через ущелье.

Эррил резко остановился на краю, разглядывая потерпевшую крушение птицу внизу. Елена! Он упал на колени, приступая к поискам. Под птицей что-то пошевелилось: слабо дернулась бледная рука. Елена безвольно повисла на одном из каменных когтей — но она была жива!

Позади него появились Толчук и Веннар.

Эррил обернулся.

— Несите веревки.

Дварфы незамедлительно спустились вниз по склону на каменное крыло птицы. Эррила, привязанного ремнем к веревке, спустили к когтю. Жар, поднимающийся снизу, душил его, прожигая легкие насквозь. Он раскачался и прыгнул туда, где в каменной лапе висела Елена. Приземлившись на каменный коготь, Эррил поднес к носу Елены щепотку трав, припасенных Мамой Фредой.

Она отдернула голову от запаха и открыла глаза. Вздрогнув, попыталась отшатнуться от него.

Он схватил ее за руку.

Глаза Елены расширились, она полностью пришла в себя:

— Эррил?

Он улыбнулся ей.

— В следующий раз сначала попрактикуйся в этом приеме.

Елена бросила взгляд на каменную птицу, потом обратно на Эррила. Внезапно она подалась вперед и обхватила его руками за шею.

Решив, что она испугана, Эррил попытался утешить ее:

— Не бойся, Елена. Я спасу тебя, вытащу отсюда.

Она еще сильнее прижалась к нему и прошептала в самое ухо:

— Ты меня уже спас.

Глава 22

Неся на плече дварфский молот, Толчук пробирался вверх по высокому склону, сопровождаемый Магнамом. Горы на этой стороне казались еще более заброшенными, были покрыты чахлыми кустарниками и кривыми деревьями, желтыми лишайниками и красными валунами. Вокруг них сотни дымящихся кратеров испускали в полуденное небо отравляющие газы. Солнце бледной тенью висело в зеленоватом тумане.

Но отряду удалось пересечь ущелье.

При ярком утреннем свете разведчики осторожно прошли по каменной птице, благополучно добравшись до противоположного берега. Остальные быстро последовали за ними, не надеясь на устойчивость моста. Пока они проходили по нему, со скал рушились камни, с грохотом падая на каменную поверхность птицы, заставляя отряд сжиматься и покрываться потом. Но они благополучно добрались до края и позволили себе короткий отдых, прежде чем вновь пускаться в горы.

Даже Джерик почувствовал себя лучше. Ночью его лихорадка спала, утром он отказался от самодельных носилок. Джерик плелся перед Толчуком, опираясь на посох из низкорослого дерева. Группа разбрелась по крутому склону, медленно передвигаясь по узкой, зигзагообразной тропе. Толчук и Магнам шли последними.

— Спина Дракона, — пробормотал Магнам.

Толчук вопросительно взглянул на него.

Маленький дварф махнул рукой прямо перед собой:

— Этот горный хребет называется Спиной Дракона. За ним лежит дварфское королевство. Считается, хребет окружает наши земли, как острая каменная корона.

Толчук бросил взгляд вверх. Вершины горной гряды были действительно заострены, но они напоминали огру не корону и не спину дракона, а клыки в пасти зверя.

Склонив голову, Толчук учуял знакомый запах. В темных подземельях родного дома чутье огра стало острее. Он принюхался, покрутился вокруг — что-то быстро промелькнуло перед его глазами за большим валуном.

— Идите сюда! — закричал Толчук, поднимая молот.

Магнам и Джерик остановились. Все поднимающиеся по склону обратили на него внимание.

— Что случилось? — спросил Магнам.

Толчук поднял когтистую лапу, призывая всех к тишине.

Из-за валуна медленно показалось маленькое лицо: выпуклые желтые глаза, приплюснутый нос, жирные губы. Красное существо выбралось из своего укрытия, вытянув руки, предлагая украденный серебряный кинжал.

— Блестящий. Григрель отдавать блестящий назад.

Магнам нахмурился.

— Снова этот ворг. Отлично. Наши древние земли не до конца выродились.

Ворг пополз по склону, опустив голову к земле, согнувшись в позе ожидающего порки.

— Отдавать блестящий назад, — пробормотал он, опускаясь все ниже и ниже.

— Не доверяй этому краснокожему бесенку, — предупредил Магнам.

Джерик скользнул к ним, тяжело опираясь на посох.

— Это существо спасло мне жизнь?

— Да, — ответил Толчук, не сводя глаз с дрожащего ворга.

Джерик поклонился существу.

— Спасибо за помощь. Я у тебя в долгу.

Григрель, казалось, не понимал. Он задрожал сильнее. Положив кинжал на землю, он немного отполз назад.

— Не бойся, — успокоил Джерик, двигаясь к нему и поднимая нож. Он закрепил его на поясе, затем показал воргу открытую ладонь. — Что ты хочешь? Я посмотрю, сможем ли мы тебе помочь.

Желтые глаза ворга перебегали с Джерика на Толчука, затем вверх по склону. Судя по шарканью подошв о камень, отряд спешил вниз. Красный ворг ринулся назад.

— Григрель не хотеть плохого. Я отдать блестящий назад. — Он указал назад. — Вы сделать хороший камень над… над… — Он произвел шипящий, трескающий звук расплавленной реки. — Григрель теперь идти домой.

К этому моменту все собрались за спиной Толчука.

Мама Фреда проговорила:

— Он вернул кинжал за мост, который мы построили.

Елена двинулась вперед.

— Но что значит «идти домой»?

Ворг, должно быть, услышал ее. Он погладил рукой землю.

— Григрель дома.

— Как такое может быть? — спросил Эррил.

Елена медленно подошла к животному и склонилась над ним.

— Григрель, разве это твой дом? Ты был на другой стороне огненной реки.

Ворг забрался в ее тень, все еще пригибаясь.

— Я идти охотиться. Покинуть пещеры. Идти далеко за листьями снипснип. — Ворг показал откидную сумку на своем животе, набитую красноватыми листьями. — Делать хорошо плохой живот. Много больны, больны, больны.

— Он собирал лечебные травы, — изумленно проговорила Мама Фреда. — Видимо, он лекарь их племени.

Елена нахмурилась, затем опустилась на колени.

— Что случилось?

Ворг покачал головой, пригибаясь еще ниже.

— Плохо, плохо, шум, плохо. — Он изобразил свистящие звуки взрывов. — Небо злое. Шум. Деревья падать с неба, гореть, гореть, гореть.

— Атака на Штормхавен, — пробормотал Джерик.

— Григрель прятаться. — Он закрыл руками голову. — Плохой шум остановиться, Григрель идти посмотреть. — Он украдкой выглянул из-под руки. — Григрель бежать долгой, быстро, быстро, быстро. Потом найти… — Он взглянул на Елену. — …Огненная река. Плохо гореть, плохо. Не идти домой.

Елена выпрямилась.

— Значит, ущелье образовалось, когда Земля напала на Штормхавен, оно не позволило ему вернуться домой.

— Второй уровень защиты, — сказал Эррил. — Земля защищает то, что здесь укрывается.

— Врата Плотины, — пробормотала Елена, повернувшись. — Может быть, ворг что-то знает о Мантикоре.

— Спроси его. — Эррил нагнулся ниже.

Елена кивнула.

— Григрель, ты что-нибудь знаешь о большом черном камне? У него тело, как… как… — Она указала на Толчука. — Как у огра, но с хвостом скорпиона.

Ворг непонимающе скривил лицо.

Елена села на корточки и вздохнула.

Веннар позади них проговорил:

— У воргов слабый интеллект, хватает лишь на озорство.

Толчук повернулся к предводителю дварфов.

— Скорпионы… они быть родные для этих краев?

Пришла очередь Веннара прищуриться.

— Нет, я не думаю.

— Тогда как это существо может знать, что спрашивает Елена? — Толчук ступил вперед, забираясь в свою набедренную сумку. Он выудил оттуда каменное сердце, слабо мерцающее в скудном свете.

Глаза ворга расширились при виде драгоценности.

Опираясь на дварфский молот, Толчук наклонился над воргом. Он поднял камень к солнцу и указал на него.

— Григрель, ты видел что-то похожее на черное существо внутри этого камня?

Григрель, казалось, не слышал его. Он вскинул перепончатые руки к сверкающей драгоценности.

— Красивый, блестящий, красивый.

Толчук поднял камень выше, подальше от пальцев ворга с присосками на конце.

— Нет. Смотри внутри кристалла.

Ворг неохотно опустил руки, вытянул длинную шею и запрокинул жабью голову, всматриваясь в каменное сердце.

— Блестящий, красивый, — продолжал он скулить. Потом ворг замер, из него вырвался приглушенный звук.

Глаза перебегали с Толчука на камень. На лице появилось осознанное выражение. Затем он съежился, сорвавшись назад. В глазах застыл ужас. Он сделал отталкивающий жест руками.

— Плохо, плохо, опасно, плохо.

Елена повернулась к Толчуку.

— Он знает.

Тот кивнул и сурово посмотрел на дрожащего ворга.

— Где это, Григрель? Где опасное плохое место?

Ворг накрыл голову руками и прижался лицом к скалистой земле.

— Нет, нет, нет. Плохо не идти. Ужасная черная тьма плохо.

Елена скользнула ближе и нежно тронула дрожащую кожу.

— Пожалуйста, Григрель, расскажи нам.

Ворг махнул красной рукой. Толчук обернулся, чтобы посмотреть направление.

— Это был тот же самый пик, что упоминал Магнам в своей истории. Гухальманти, — пробормотал Толчук.

Ворг дернулся при этом названии и сильнее вжался в землю.

Магнам рядом с Толчуком нахмурился.

— Он узнал древнее название нашего рудника.

Толчук крепче сжал каменное сердце.

— Великое зло живет сквозь века.

Эррил обернулся, разглядывая зловещий пик.

— По меньшей мере, он подтвердил, что Врата Мантикора находятся именно там.

— Ты можешь провести нас туда? — спросила Елена.

— Нет идти. Плохо очень, — пискнул тот.

— Пожалуйста, — прошептала Елена.

Грифель лишь содрогался.

К Толчуку, прихрамывая, пробралась Мама Фреда.

— Может быть, сделка поможет, — предложила она. — Воргу, кажется, нравится товарообмен.

Елена повернулась к Джерику.

— Мой кинжал.

Эльф кивнул и вручил лезвие. Елена поднесла нож к существу. Она поворачивала его в разные стороны, отражая солнечный свет.

— Григрель…

Ворг посмотрел наверх, очарованный сверкающим лезвием он выпрямился.

— Блестящий, хороший. — Его палец потянулся к кинжалу.

— Да. Он может быть твоим, если ты проведешь нас в плохое опасное место. Покажи нам, где находится ночной камень.

Рука Григреля опустилась.

— Не идти.

— Кинжал недостаточно соблазнителен, — сказал Эррил. Он положил ладонь на рукоять своего меча. — У меня есть кусок стали, который подтолкнет его к сотрудничеству.

— Мы не станем принуждать его силой, — проговорила Елена. — Мы не имеем права. — Она вздохнула и приподняла бровь.

У Толчука была идея. Он подошел к Елене и протянул Сердце своего народа. Камень светился ярко-красным огнем, отражая солнечный блеск.

— Григрель. Проводи нас к плохому темному месту. Ты можешь не ходить туда сам. Покажи нам, и я отдам тебе камень.

Ворг поднял голову. Желтые глаза устремились на каменное сердце. Языком он облизал толстые губы.

— Блестящий ярко… Собрать много самок.

— А, — сказал Магнам, — неудивительно, что он хочет наши блестящие вещи.

Григрель смотрел на каменное сердце, затем прищурился на Толчука.

— Показать? Не ходить.

— Ты должен лишь провести нас к месту.

Ворг потянулся к камню, принюхиваясь к нему. Один его глаз сузился. Он, казалось, был не в состоянии принять решение.

Толчук начал засовывать камень обратно в сумку, но Григрель вскинул руку. Присоски на его пальцах вцепились в каменную поверхность.

— Кажется, ворг еще не сторговался, — ядовито заметил Магнам.

Григрель взглянул на Толчука.

— Я проводу вас. Быстро, спешить, спешить, быстро.

Толчук убрал камень подальше от ворга.

— Только когда ты провести нас.

Ворг обмяк, покачал головой.

Решив этот вопрос, отряд вновь двинулся в путь, взбираясь на тот же самый склон Спины Дракона. Григрель прокладывал путь, легко и стремительно карабкаясь по склону, нетерпеливо ожидая остальных. Ворг мастерски вынюхивал притаившиеся на пути опасности. Даже Веннар прекратил выражать свое недовольство Григрелем, когда тот не дал дварфам ступить в нору подземных пауков.

Несмотря на помощь ворга, до вершины холма они добрались на закате солнца. Отряд рассматривал лежащие впереди пустынные земли.

Магнам протер глаза.

До самого горизонта простирались бесплодные выступы и впадины. Две небольшие лощины подавали признаки жизни в виде пучков зелени, оставшийся ландшафт состоял из красных скал и осыпавшихся камней. Отсюда виднелись древние рудники — голые скалы, усыпанные бесчисленными черными дырами, будто оспинами. Словно старые военные шрамы, край пересекали высохшие русла. Сами вершины, лишенные какой-либо растительности, изъеденные штормами и иссушенные ветрами, приняли странные искривленные формы. Будто все королевство было ободрано до костей и отдано на милость стихиям. Толчук никогда не видел более запущенного места.

— Я чувствую здесь болезнь, — проговорила Мама Фреда, тамринк задрожал на ее плече. — Будто всю живую энергию выкачали отсюда.

— Добро пожаловать на нашу родину, — с горечью произнес Веннар, отворачиваясь.

Елена подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Это дело рук Темного Лорда. Страна отравлена от его прикосновения, но ее можно вернуть к жизни. Пока в твоих венах течет кровь, ты можешь излечить свою страну.

Веннар кивнул, но глаза его выражали отчаяние.

Немного отдохнув, отряд двинулся дальше под руководством ворга. Он торопил всех спускаться с крутого каменистого склона. Джерик запнулся на скользком грунте, Эррил подхватил его и помог спуститься. Эльф сильно ослаб за длительный переход, но отказался переместиться на носилки и медленно сползал со склона. Мама Фреда плелась рядом с ним.

К счастью, в долине дорога стала более ровной, продвижение облегчилось. Они шли вдоль высохшего русла мимо крутых скал и каменистой осыпи. Все вокруг было недвижимо. Не доносилось ни единого звука. Их шаги гулко отдавались в ушах Толчука. Он принюхался. Даже воздух казался мертвым.

К этому моменту наступили сумерки.

— Может быть, стоит остановиться на ночлег, — сказала Елена. — Скоро взойдет луна.

Грифель услышал ее.

— Нет, недалеко. — Ворг неистово тыкал рукой вперед.

— Он говорил это, — пожаловался Джерик, — все последние два лье.

Толчук проворчал:

— Может быть, следует слушать ворга. Мы быть здесь не одни. — Он кивнул на дальние рудники, в которых горели огни. — Чем скорее мы сделать это, тем лучше.

Никто не стал спорить, все ускорили шаг.

Ночь медленно наступала, из-за горизонта показалась луна. Это была вторая ночь полнолуния, когда луна сияла особенно ярко. Елена вынула Кровавый Дневник, на обложке которого вспыхнула позолоченная роза.

— Красивый, блестящий, — промямлил Григрель, зачарованно глядя на книгу.

— Как далеко еще? — спросил Эррил, отвлекая внимание ворга.

Григрель махнул вперед, где русло заворачивало за невысокий пик.

Там, на расстоянии лье, в небо уходила гора. Она была выше, чем все соседние горы, черная тень на фоне звезд. Даже ее силуэт внушал Толчуку ужас. В ней добыли Сердце его народа, и из ее же темного зева на землю ступило Черное Сердце.

— Гухальманти, — пробормотал Магнам.

Ворг подгонял их:

— Быстро, спешить, спешить.

Эррил держался рядом с Еленой, Веннар шел с другой стороны.

Отряд продолжал двигаться вперед, следуя руслу реки через сужающийся овраг. Вскоре по обеим сторонам их окружили отвесные скалы. Толчуку стало не по себе. Он высматривал любое движение в уступах, кожа начала предостерегающе зудеть — но ничто не шевелилось.

Отряд сплотился и двигался более осторожно.

Впереди темные очертания Гухальманти перекрывали все небо, как гигантская черная дыра. Луна взошла довольно высоко, но не освещала темные склоны пика. Толчук понял, откуда у горы такая репутация: она казалась целиком сотканной из мглы.

Толчук оторвался от созерцания горы. Она, казалось, отнимала у него волю.

Наконец после напряженной четверти лье скалы отступили. Перед ними лежало подножие огромной горы, будто коленопреклоненная фигура в черном плаще. Толчук почти чувствовал взгляд этого черного незнакомца, устремленный на них сверху вниз. Он боялся поднять глаза, боялся посмотреть на него.

Высохшее русло подходило к боковому отверстию у основания горы. Давным-давно этот водный путь питался от глубокого источника, теперь же превратился в пыльную иссохшую скалу, такую же неживую, как сама гора.

— Врата Мантикора находятся внутри? — в ужасе спросила Елена.

Ворг указал не на отверстие, в которое уходило русло старой реки, а на всю поверхность горы.

— Может быть, он имеет в виду одну из старых шахт, — предположил Магнам. — Древний пик испещрен туннелями и ямами.

— Если так, — ответил Эррил, — мы можем всю зиму провести в поисках Мантикора.

Ворг еще неистовее затряс рукой:

— Плохой очень темный!

— Покажи нам, — попросил Толчук. — Где?

Грифель вздохнул и, широко расставив руки, вытянул их вперед.

Эррил нахмурился.

— Он, должно быть, не знает, или не понима… — Голос жителя равнин внезапно дрогнул. — Матерь Всеблагая!

Луна на небосводе взобралась чуть выше, зависнув над острием пика. Лунный свет струился вниз по поверхности горы серебристым водопадом, смывая мглу и обнажая внешний вид пика — то, чем он стал.

Вся поверхность Гухальманти была изрезана, изломана и выдолблена, образуя гигантскую гранитную статую. Это была работа бесчисленных мастеров, рабски трудившихся на протяжении десятилетий: напряженные черты лица, выражающие одновременно ликование и боль, горящие гневом глаза. Казалось, существо выбралось из толщи горы, одну руку протянув к небу, ногу оперев на скалу. За массивными плечами над спиной дугой извернулся хвост скорпиона, готовясь нанести удар.

— Мантикор, — задыхаясь, произнесла Елена.

Некоторое время все молчали, ошеломленные открывшимся зрелищем.

— Но он вырезан из гранита, — сказал Эррил, — не из эбонита.

— Нет, ты ошибаешься, — возразила Елена, указывая на вытянутую руку фигуры. На его когтистой лапе лежал валун величиной с маленький домик. Лунный свет не попадал на его маслянистые грани. Будто фигура сжимала живую тень, готовясь вылепить из нее нечто жуткое. Кровь холодела в жилах от этой картины. — Там находится истинное сердце статуи — эбонит. Первые из четырех Врат Плотины.

Пока другие, застыв в оцепенении, смотрели на статую, Толчук опустил дварфский молот на землю. Он нащупал сумку и выудил оттуда Сердце своего народа. Пробежал пальцами по граням, пугаясь того, что может узнать, но уже догадываясь о правде. Он нес сердце через все земли Аласии. Изучил каждую грань, каждую щель, будто то было его собственное лицо.

Толчук посмотрел наверх, не в силах отвернуться. Он понял источник ужаса, сковавшего его сердце. Глубоко внутри он всегда это знал.

Магнам заговорил, указывая на статую.

— Изображение Мантикора, выбирающегося из Гухальманти, — как Тот, у кого нет имени, поднимался из сердца горы. Мы, возможно, первыми за последние столетия видим истинное лицо Того, у кого нет имени.

Ноги Толчука подкосились, он упал на одно колено. Поднимая Сердце своего народа к эбонитовому валуну, он молился о том, чтобы они оказались не одним и тем же. Его надежды разбились вдребезги, как только он поднял руку.

Они были точной копией друг друга. Но худшее ждало впереди.

Стоящий рядом с ним ворг первым осознал ужасную правду. Жабообразное существо уставилось на Толчука, затем перевело взгляд на статую Мантикора. Его глаза перебегали с одного на другое, затем округлились. Ворг пискнул и попятился назад, дрожа от ужаса; затем стремительно бросился в сторону узкого ущелья.

Остальные обернулись на убегающего Григреля.

Опустив руку, Толчук в отчаянии припал к земле.

Столько намеков: Триада выбрала его для этой миссии; облик Зла в камне; в глубоких подземельях Шадоубрука дварфский лорд, пытавший Мерика и Крала, в ужасе бежал от Толчука — так же, как сейчас это сделал ворг. Но в их глазах был не только страх, а что-то более страшное: осознание.

Толчук открыл глаза.

Лица всех присутствующих медленно побледнели от настигшего их понимания. Головы обратились к Мантикору, затем вновь к Толчуку.

Елена первой высказала это:

— Скульптура… лицо и тело существа… это Толчук.

Магнам сделал шаг назад и пробормотал:

— Тот, у кого нет имени.

Уронив каменное сердце, Толчук закрыл лицо руками.

— Наш народ называет его другим именем. Не Темный Лорд, не Черное Сердце, не Черный Зверь…

— Как же? — спросил Магнам.

Толчук опустил руки, слезы текли по его лицу.

— Клятвоотступник. — Он повалился на землю, поверженный осознанием своего истинного происхождения. — Он предал Землю и проклял мой народ. Его кровь течет и в моих жилах.

Елена двинулась к нему.

— Но ты не он.

— Это не имеет значения. — Толчук посмотрел на статую. — Камень не лжет. Я последнее порождение Темного Лорда.

Елена избавилась от изумления. Она разглядела ужас, вину и отчаяние на лице Толчука. Ее охватили те же эмоции, когда она столкнулась со своим происхождением. Она подошла к Толчуку и мягко коснулась его макушки.

— Сердце сильнее, чем кровь, ты же испытал свое сердце в бесчисленных боях. Ты не чудовище.

Толчук избегал поднимать глаза, лишь бормотал. Он потянулся и схватил кусок каменного сердца.

— Я предал свой народ. Сердце на моем попечении умерло. Я быть не лучше Клятвоотступника.

Магнам подошел к нему ближе.

— Лучше или хуже, разве это важно? По крайней мере, ты заставил ворга сбежать. — Он упер руки в бока и огляделся. — Итак, мы здесь… Что теперь?

Елена опустилась на колени рядом с Толчуком.

— Мы продолжим. Разрушим Врата, как и планировали.

Эррил встал позади нее.

— Мы все продолжим. Тебя послала Триада, вело Сердце народа. Твои предки и духи решили, что ты лучший и исправишь зло, причиненное твоим предком. Неважно, называете ли вы его Клятвоотступником или Темным Лордом, ты не обязан принимать его имя как свое собственное. Ты можешь выковать свою судьбу сам.

Толчук, наконец, поднял голову.

Елена посмотрела ему в глаз, призывая подняться.

— Мы встанем рядом с тобой.

— Либо, по меньшей мере, за хвоей спиной, — фыркнув, добавил Магнам.

Толчук вскочил, вытирая нос рукой.

Веннар вышел вперед и поднял из пыли Трайсил. Он протянул Толчуку рукоять с вырезанным на ней руническим символом.

Толчук покачал головой.

— Я не быть достоин.

Веннар продолжал протягивать молот.

— Давным-давно молотом воспользовались, чтобы добыть эбонит и обречь наши земли на зло, отдав их в руки Того, у кого нет имени. Используй его теперь, чтобы освободить нас. Разрушь все, что было сделано от его проклятого имени.

Толчук поднял руку и схватил рукоять.

— Я попытаюсь.

Веннар кивнул и отошел.

Джерик, пошатываясь, приблизился к ним. Его вновь охватила лихорадка. Напряжение этого дня сказались на здоровье капитана.

— Если мы собираемся продолжить этой ночью, нужно двигаться.

Решив этот вопрос, Эррил пошел вперед. Елена держалась рядом с Толчуком, чувствуя, что огру нужна поддержка. Казалось, их судьбы переплелись не при случайной встрече в высокогорных лесах Зимнего Эйри. Их истории тянулись на протяжении многих поколений — ее со времен Сиса Кофы, его с появления самого Темного Лорда.

— Мы не то, что есть наше прошлое, — мягко произнесла она в темноте.

Толчук кивнул.

— Я знаю это в голове, но трудно убедить в этом сердце.

— Тогда поверь тем, кто окружает тебя, — сказала она. — Поверь мне.

Огр потянулся к ней.

Она встретила его взгляд.

— Я чувствую сердцем, что ты доброе и честное существо. Я никогда не сомневалась в этом.

Толчук сглотнул и отвернулся, прошептав:

— Спасибо.

Группа двигалась в тишине. Четыре дварфских разведчика разошлись исследовать голые скалы, ведущие к горе. Отряд выглядел очень маленьким, попав в тень Мантикора.

Елена вытянула шею. Статуя нависала над ними.

Джерик у ее плеча заговорил:

— Мы должны пробраться к руке. Я почти жалею, что этот вороватый ворг сбежал.

— В нем нет необходимости, — сказала Мама Фреда. — Тикал так же проворен, у него острое зрение. Он может найти дорогу на вершину.

Но, приблизившись к основанию горы, они обнаружили, что особых способностей Тикала не понадобится. К статуе вела отвесная лестница, врезанная в гранитную поверхность горы.

— Старая рабочая тропа, — угадал Веннар. — Необработанная, узкая, предназначенная для скульпторов, работавших здесь.

Дварфский разведчик остановился в нескольких шагах от них, прижав к глазу бинокль.

— В темноте трудно сказать что-то определенное, но, кажется, лестница идет до самого верха.

— Тогда идем, — проговорила Елена.

Веннар пошел первым. Лестница по ширине подходила дварфу, но люди могли умещаться на ней лишь по двое. Елена шла рядом с Эррилом, за ними Толчук. Джерик пытался подниматься, но вскоре выяснилось, что эльфийский капитан слишком слаб из-за возобновившейся лихорадки и не может продолжать подъем. На его бледном лице блестели капли пота, дыхание стало отрывистым. Уйдя совсем недалеко, они оставили его на ступеньках на попечение Мамы Фреды.

— Мы с Тикалом присмотрим за ним. Вы же идите дальше.

Елена не хотела оставлять двух старых людей одних и приказала трем дварфам охранять их.

— Они могут прикрывать нас сзади, — добавила она, прежде чем Мама Фреда успела выразить свой протест.

Сократившись численно, они продолжили путь. Взглянув на Маму Фреду и Джерика в последний раз, Елена увидела, как старая женщина взяла капитана за руку. Зрелище вдохновило ее. Даже в этой проклятой стране есть место любви.

С такой мыслью, согревающей сердце, она поднималась по длинной лестнице в сопровождении Эррила. Дварфский разведчик доказал, что обладает хорошим зрением. Ступени вели к туннелю у основания статуи, где из горы выступала нога огра.

Елена стянула с правой руки перчатку и сделала надрез на кончике пальца своим кинжалом. У них не было факелов, поэтому стоило рискнуть использовать немного магии, чтобы осветить путь. Она вытянула тончайшую нить огня ведьмы и намотала ее, как пряжу на веретено, придавая форму огненного шара. Он парил над ее пальцами. Подняв его над собой, Елена ступила в туннель. Огненный свет озарил лестничную спираль, уходящую вверх.

— Еще больше ступеней. — Она обернулась через плечо.

Веннар вновь пошел первым. Его длинная тень в свете огня вытягивалась вперед. Все следовали за ним.

Елена заставила огненный шар, прикрепленный тончайшей нитью к ее правой руке, парить над ее головой.

Эррил шагал рядом с ней. Их подъем замедлялся при появлении дополнительных ответвлений туннеля. Каждый раз отряд приближался к ним с осторожностью, опасаясь нападения неизвестных чудовищ. Но каждый такой проход оказывался пустым, лишь ветер завывал в темных коридорах.

— Где же защитники? — наконец спросила Елена.

— Зачем они в этом заброшенном краю? — спросил Эррил. — Кажется, земля сама защищает себя огненными шарами, ядами и дикими существами. Кроме того, учитывая реакцию ворга на это место, вряд ли кто-то отваживается подходить к нему. — Но даже собственное объяснение не удовлетворило жителя равнин. Он крепко сжал рукоять меча и всматривался в каждую тень.

Остальные с каждым шагом также становились все более осторожными. Подъем казался бесконечным. Наконец они добрались до изобилующего пещерами бокового туннеля. Он был так широк, что весь отряд мог выстроиться в нем в одну шеренгу.

Елена внимательно оглядела проход.

— Мы достаточно высоко, чтобы добраться до руки статуи?

— Думаю, да, моя госпожа, — ответил Веннар. — Я посмотрю.

Елена отделила небольшой шар от своей огненной сферы и отправила его в туннель.

— Для освещения.

Веннар кивнул, затем вместе с одним из дварфских разведчиков исчез в темноте. Оставшиеся расположились на ступеньках, над ними парил огненный шар. Елена прижалась к Эррилу. Он обхватил ее рукой.

— Как ты удерживаешь его? — спросил он, кивнув на шар. — Он требует от тебя много усилий?

Та покачала головой.

— Это просто капля. — После событий, произошедших в ущелье, Елена восстановила обе руки: одна была наполнена солнечным, другая лунным светом. Она положила голову на плечо Эррила и закрыла глаза, чувствуя его тепло и дыхание.

Пока они ждали, измученные и изнуренные, Елена задремала на руке Эррила — но это была лишь короткая передышка. Из глубокого туннеля раздался ужасный крик. Все подскочили, крик вновь рассек воздух. Вдалеке послышались удары железа о камень.

— Кажется, мы здесь не одни, — проговорил Магнам.

Елена направилась к туннелю, но Эррил крепко ухватил ее за плечо. Она обернулась к нему.

— У нас нет выбора, нужно идти вперед. Судьба Аласии зависит от Врат Плотины. — Она запустила еще больше энергии в огненный шар, не скрывая свою магию. Шар раздулся, освещая глухой туннель.

Она послала огненный шар вперед и последовала за ним.

— Мы не можем свернуть сейчас.

Свирепый вопль эхом донесся до них из коридора.

— Это Веннар, — сказал Толчук. — Он все еще жив.

— Но надолго ли? — спросила Елена.

Они понеслись вперед, над ними под сводом туннеля катился огненный шар, освещая проход на большое расстояние.

— Там впереди! — закричал Эррил.

Елена тоже это увидела. Из-за поворота впереди струился лунный свет, указывая на конец туннеля.

Приближаясь, они замедлили шаг. Эррил шел впереди, с боков его прикрывали дварфы. Толчук держался возле Елены, держа наготове дварфскнй молот.

Они завернули за угол и увидели зрелище, пришедшее из ночных кошмаров. Туннель впереди действительно заканчивался, но он был перекрыт. Что-то преграждало проход. Сначала Елене показалось, что это гигантский паук, свернувшийся у входа в паутине, но когда ее шар пролетел вперед, открылся настоящий ужас.

Это был не гигантский паук, а что-то гораздо более страшное.

Вжавшись десятью членистыми ногами в проем, в расщелине свернулось существо. Его блестящее тело, зависшее в проеме, напоминало подземного слизняка в красно-черную полоску. Но большую часть этого тела занимал рот: черная пасть с извивающимися ядовитыми щупальцами. Над открытой пастью виднелись черные, как гладкий обсидиан, глаза.

Елена узнала существо. С одним таким она сражалась в родных высокогорных лесах после того, как оно убило дядю Бола. Мульготра, королева скалтумов. Елена наблюдала, как по ее толстому серому телу пробегали резкие судороги, и что-то зеленое, испускающее пар, вываливалось из-под живота, шлепаясь на влажный пол туннеля.

У королевы в самом разгаре были роды.

Тело свернулось на полу, испустив отравляющее зеленоватое облако; затем расправило влажные крылья и выпустило когти, пытаясь подняться. Это был новорожденный скалтум.

Зависшее над детенышем существо зашипело, вытягивая липкие щупальца в сторону стоящего перед ней одинокого воина.

Веннар.

Но дварф не обращал внимания на угрожающего вида существо. Он был недосягаем для его щупалец, но зато имел множество безотлагательных задач, прыгая с топором в одной руке и мечом в другой.

Его окружил выводок новорожденных скалтумов.

Брызгая вонючей слизью, костлявые твари тянулись к нему и шипели, словно сгусток змей. Клинки Веннара не причиняли им вреда, пока темная магия защищала их плоть. Все, что он мог сделать, — это держать их на расстоянии. Новорожденные скалтумы не самые опасные противники, пока не совершат свое первое убийство.

Мульготра позади Веннара продолжала выталкивать своих отвратительных детей, ее живот содрогался от спазмов.

— Освободи его, — сказала Елена, махнув рукой Эррилу и дварфам. — Выведите его из окружения. — Она вынула из ножен свой кинжал.

Эррил мгновение колебался, посмотрел ей в глаза, затем кивнул. Вместе с оставшимися дварфами он побежал на помощь Веннару. Толчук встал рядом с Еленой, защищая ее с тыла.

Елена прорезала огненные линии на каждой ладони концом серебряного лезвия и напитала свои руки магией. Внезапное появление новых противников встревожило недозрелых скалтумов. Большинство поспешило к матери, тех же, кто остался, сбила более мощная сила.

Освободившись, Веннар повалился на землю, но его тут же подхватили соплеменники. Дварфы оттащили его, Эррил и остальные расчищали отступающим путь.

Веннар глубоко вздохнул, приблизившись к Елене:

— Я не видел их, пока не стало слишком поздно.

Потерявшись в собственной магии, Елена едва слышала его. Энергия волнами проходила сквозь нее. Она сделала шаг вперед и подняла руки. Сцепив пальцы, слила воедино лед и пламя, нагнетая бурю между ладонями.

Скалтумы напротив нее перестроились, осмелев от собственной численности. Они шипели и карабкались к ней, расправляя крошечные крылья и цепляясь за воздух, слишком юные, чтобы взлететь.

Елена шагнула навстречу к ним.

— Оставайтесь на месте, — предупредила она товарищей.

Медленно, заставляя бурю неистово трепыхаться в своих ладонях, Елена надвигалась на них. За беременной Мульготрой она увидела залитые лунным светом очертания вытянутой руки статуи Мантикора и мглистый кусок эбонита.

Почти отведя взгляд, ведьма заметила небольшое движение уголком глаза: три новорожденных скалтума, из тех, что прятались возле матери, пробирались от гранитной руки к эбонитовому валуну. Встревоженная и удивленная, она наблюдала за ними.

Первый из новорожденных добрался до камня. Он казался напуганным, пятился назад, но ноги не слушались его. Добравшись до камня, он с визгом провалился в него, словно в черный колодец, и исчез. Елена слышала, как затухает его полный ужаса крик. Остальные последовали за ним.

Внимание Елены вновь обратилось к Мульготре. Она внезапно поняла, что делало здесь это существо и какой процесс они прервали. Беременную Мульготру, наверное, тянуло к этому месту, как мотылька к черному пламени. Высиживая на этом высоком насесте свое уродливое потомство, питая им Плотину, она делала его рабом Темного Лорда. В этом был источник бесконечной крылатой армии Черного Сердца.

Елена еще сильнее убедилась: Врата Мантикора необходимо разрушить во что бы то ни стало.

— Чего ты ждешь? — спросил позади нее Эррил, подступаясь к ней.

— Не двигайся, — повторила она, указывая руками на столпившихся скалтумов. Она раскрыла пальцы в виде цветка и выпустила неистовый поток льда и пламени. Засверкали молнии, бешено завыли ветры. Елена направила штормовой огонь через туннель, пытаясь прорваться сквозь дополнительную защиту новорожденных демонов.

Глубоко внутри она почувствовала, что ее магия проникла в толпу скалтумов, задувая искры жизни, одну за другой, подавляя их свирепствующей силой.

С каждой новой смертью ведьма в ней ликовала, еще громче, чем обычно, не позволяя сопротивляться ей, будто грань между ведьмой и женщиной стала еще тоньше. Елена пыталась сосредоточиться, утвердить свой контроль. Но что-то внутри нее изменилось после слияния с Чо прошлой ночью. Ведьма внутри нее стала сильнее, взывая к необузданным страстям и ломая внутренние запреты.

Отдавшись бешеной магии. Елена вновь ощущала все тончайшие жизненные связи, особенно всех тех, кто находился в комнате. Она чувствовала вспышки энергии своих товарищей и свирепый огонь Мульготры.

Ведьма продолжала пожирать крошечные искры новорожденных скалтумов; но Елена знала, что, если отпустить контроль, ведьма не удовлетворится такой скудной трапезой. Она жаждала сжечь все вокруг, — не только Мульготру, но и своих товарищей. Ведьма не делала различий. Она хотела все, в том числе и саму Елену.

Съежившись от подобных порочных страстей, Елена сдержала свою магию. Огонь в ее руках медленно затухал. Безумная песня ведьмы стихла, сменившись завываниями Мульготры.

Взгляд Елены изменил направление. Она увидела дымящиеся обожженные тела скалтумов. Остался лишь один новорожденный, свернувшийся под животом своей матери. Его свистящий шепот сменился жалобным плачем. Мульготра нависла над своим последним детенышем, продолжая реветь мучительно и скорбно. Она нежно обвила детеныша щупальцами и притянула его к себе, защищая.

Эррил шагнул к Елене.

— Почему ты остановилась? Покончи с этим.

Елена закусила губу, затем проговорила:

— Я… я не могу. — Она видела крошечные языки пламени убитых детенышей. Жизнь есть жизнь, и эта мать лишь хотела защитить свое дитя. Мульготра была таким же рабом, как и все остальные. Она не хотела скармливать своих детенышей Плотине, но не имела выбора. Темная магия подчинила ее инстинкты для противоестественных целей.

Приблизившись к чудовищу, Елена махнула рукой.

— Иди! Возьми ребенка и уходи!

Мульготра зашипела на нее, свернувшись над ребенком. Видя, что Елена не нападает, она вновь испуганно и удивленно завыла.

Елена вновь махнула рукой:

— Убирайся!

Тысячи круглых глаз уставились на нее, изучая. Затем ноги Мульготры резко дернулись, она рванула в туннель и наружу, зажимая в щупальцах детеныша. Огромные крылья разметались, ловя ночной бриз. Она сделала круг, затем метнулась к заостренным пикам гор и исчезла за ними.

— Зачем ты позволила ей уйти? — спросил Эррил.

Елена покачала головой.

— Мне это нужно. — Она двинулась вперед. — Не будем об этом.

Вместе они пробирались через сгоревшие останки скалтумов наружу. Елена глубоко вздохнула, освобождая легкие от тяжелого запаха обуглившейся плоти. Гранитная рука статуи простиралась вперед, словно широкий мост, ведущий к массивному куску эбонита в ее ладони.

Толчук пошел первым, держа в руках Трайсил.

Елена и Эррил следовали за ним.

Елена посмотрела под ноги. Верхняя поверхность руки была гладкой и легкой для преодоления. Она могла лишь представить, сколько пота было вложено в эту работу. Толчук уже добрался до запястья и остановился. Перед ним лежала каменная ладонь. Когтистые пальцы зажимали эбонит, словно гигантские колонны.

Елена подошла к Толчуку.

— Ты можешь это сделать.

Тот кивнул.

— Я могу. — Затем он повернулся и взобрался на каменную ладонь, высоко подняв молот. — Это за дух моего отца! — Толчук обрушил молот вниз со всей силой огра.

Но удара не произошло. Железное топорище провалилось в камень, будто валун был мягким облаком. Толчук, потеряв равновесие, упал вперед и ударился о край камня. Оказавшись на коленях, он извернулся и поднял руку. В ней была рукоять с вырезанными на ней руническими символами. Железный молот пропал.

Веннар повалился на пол позади Елены и зарыдал.

— Трайсил!

Елена уставилась на нетронутый камень. Что случилось? Молот использовали, чтобы высечь эту проклятую скульптуру. Ему было предназначено вернуться сюда и освободить дварфов от ига Темного Лорда. Почему ничего не вышло?

На мгновение Елена заподозрила Толчука. Но она быстро отогнала эти мысли. Это невозможно. Огр неоднократно спасал ей жизнь, честно служил Земле.

Но Веннар не знал Толчука так же хорошо, как она. Дварф бросился к его ногам, тыкая в него рукой.

— Ты! Ты это сделал! Ты обрек наш народ на гибель так же, как это сделал твой проклятый предок!

Толчук закрыл лицо руками.

Елена поставила перед ними руку, как только Веннар сделал выпад в сторону Толчука.

— Нет! Это не его вина!

— Тогда чья? — спросил Веннар, багровея.

Эррил, приблизившись к Толчуку, ответил ему:

— Мы все виноваты.

Веннар взревел, но Магнам положил руку ему на плечо, пытаясь усмирить командира.

— Послушай его.

Эррил обернулся к ним лицом.

— Мы потерпели поражение, потому что стали жертвами пророчества. Мы возомнили, что знаем его смысл, но были ослеплены нашими собственными надеждами. — Он взглянул через плечо на кусок черной скалы. — Я проходил через Врата прежде. Это естественный магнит для магии стихий. Все, что угодно, — люди, предметы — обладающие достаточной силой, втягиваются в их черное сердце.

— Трайсил… — простонал Веннар.

— Он был наполнен ветряной магией эльфов. Нам не следовало подносить его к Вратам, но вера в пророчество ослепила нас. От брата я узнал одно: целиком полагаться на пророчество — обрекать себя на гибель.

Толчук поднялся на ноги.

— Тогда что мы можем делать? Как мы разрушим их?

Елена заговорила полным ужаса голосом. Она взглянула на луну, низко повисшую на небосклоне, готовую опуститься.

— Мне нужно спросить совета у Кровавого Дневника. Чи провалился во Врата Плотины много веков назад и сплавил их в единый источник зловещей магии. Его духовная сестра Чо должна знать ответы.

Эррил кивнул.

— Но отойди от колодца. Не хочу видеть ни тебя, ни книгу, возле этого камня.

Не протестуя, Елена отошла по широкой дуге назад.

Эррил и дварфы стеной отгородили ее от эбонитового валуна. Эррил приблизился, когда она распахнула книгу. Подняв глаза, Елена обнаружила, что он смотрит прямо на нее. Эррил потянулся и положил свои руки поверх ее, книга оказалась между ними.

— Ты дрожишь, — прошептал он.

— От холода. — Елена отвела взгляд и попыталась освободить руки.

Но она не смогла высвободиться. Житель равнин при желании становился неподатливым стендайским железом.

— Я не знаю, что заставляет тебя дрожать, что так напугало тебя в туннеле, но я знаю одно, Елена: я твой вассал и всегда буду рядом с тобой. Моя сила принадлежит тебе, стоит лишь позвать.

Она ощутила эту силу. Тепло его ладоней остановили ее дрожь. Она наклонилась к нему, он заключил ее в объятия.

— Может быть, я не верю в пророчества, — прошептал он, — но я верю в тебя.

Она сдержала слезы, свернувшись в его объятиях. Через мгновение Елена глубоко вздохнула, сосредотачиваясь, и выпрямилась. Он позволил ей уйти, но его тепло все еще обволакивало ее. Этого было достаточно.

Она повернулась, раскрывая Кровавый Дневник.

Эррил видел, как Елена отвернулась, и сжал кулак в беспокойстве за нее. Хотя он не видел, как она открывала дневник, но услышал треск обложки. Наверх вырвалась волна света, Елену отбросило в сторону.

Эррил поддержал ее. Поверх ее плеча он видел вспышку света, вырвавшуюся из пустых страниц книги и взметнувшуюся к небу. Он бросил быстрый взгляд в Пустоту: звезды, ленты мерцающего газа, край слепящего солнца. Затем из клуба света над головой раздался громкий крик. Свет принял облик женщины, парящей высоко в воздухе.

— Чи! — Имя разнеслось, словно удар колокола, пронзая ночь и эхом отражаясь от окружающих скал.

Зажав в руках книгу, Елена шагнула вперед.

— Чо! Успокойся!

— Я слышу его! — Голос превратился в рыдания. — Он зовет меня.

Видение скользнуло вниз, вдоль руки, проходя сквозь шеренгу дварфов. Оно нацелилось на эбонитовый валун. Толчук встал во весь рост перед Чо, раскинув руки и преграждая ей путь. Но она прошла сквозь его тело, так же, как сквозь дварфов, затем погрузилась внутрь камня.

— Нет! — выдохнула Елена.

Но камень воздействовал на Чо не больше, чем тело Толчука. Светящееся видение вышло с другой стороны, скользнуло по дуге назад и вновь погрузилось внутрь, потом еще и еще.

— Он кричит. Я должна идти к нему!

Чо продолжала метаться взад и вперед сквозь камень, как блуждающий огонек.

— Я слышу его! Он так близко.

Елена взглянула на небо. Эррил знал, что привлекло ее внимание. Луна. Она почти села. Ночь отступала.

— Чо! — в очередной раз выкрикнула Елена. — Ты не можешь добраться до Чи. Ты здесь не материальна. Послушай меня!

Парящая фигура засопела и замедлила ход, зависая над черным камнем.

— Я нужна ему.

Елена передала Эррилу Кровавый Дневник.

— Я должна успокоить ее, — прошептала она Эррилу. — Следи за дневником.

Затем она подняла руки.

— Я знаю, Чо. Однажды я потеряла брата. Я понимаю твою боль. Но мне нужно твое руководство. Я твой сосуд в этом мире, твоя плотская связь с ним.

Чо переместилась, опершись на камень. Одной рукой она трогала скалу, погружаясь сквозь породу. Она не хотела отходить от Чи.

— Лишь вместе мы можем освободить моего брата.

Елена расслабилась.

— Точно. Лишь вместе.

Чо обернулась к ней. Глаза, сотканные из Пустоты, уставились на нее, холодные, все понимающие, не похожие на земные. Затем Эррил увидел, как что-то человеческое мелькнуло в этих глазах. Это была Фила. Губы видения шевельнулись.

— Нет! Елена, нет! Ты не должна…

Фила исчезла, захваченная Пустотой. Осталась лишь Чо.

Елена напряглась, отступая в тень Эррила. Она удивленно взглянула на него. «О чем хотела предупредить Фила?» — казалось, вопрошали ее глаза.

— Вместе… — эхом отозвалась Чо.

Эррил увидел, как понимание и ужас настигли Елену. Она отшатнулась, когда Чо скользнула вперед, пролетая сквозь Толчука, сквозь дварфов, стремительно, словно отражение лунного света.

— Сломай мост! — закричала Елена. — Закрой книгу!

Эррил попытался, но не успел. Дух кинулся на Елену, обволакивая ее, просачиваясь сквозь нее. Эррила отбросило назад обжигающей взрывной волной магии. Пролетев некоторое расстояние, он приземлился на спину и прокатился по руке, крепко сжимая пальцами Кровавый Дневник.

Он сел, брови дымились от прикосновения огня ведьмы.

У основания гранитной руки он увидел то, что осталось от Елены. Она все еще стояла на прежнем месте, но одежда сгорела. Даже волосы были выжжены. Она стояла обнаженная, обращенная к ночи. От макушки до пяток по ее коже пульсировала багровая магия, напоминая вырезанную в форме женщины статую.

Она медленно начала двигаться вперед, подступая к эбонитовому камню. Следом за ней тянулась мерцающая дымка, извиваясь в форме духа книги, но образ был неясный, расплывающийся по краям.

— Елена… — В голосе слышалась боль, принадлежащая скорее Филе, чем Чо.

Эррил заспешил вперед. Видение подняло руку.

— Нет, Эррил, отойди. — Оно повысило голос. — Все вы. Не подходите. Не пытайтесь остановить ее! Она может убить одним прикосновением.

Хотя Эррил мог легко пройти сквозь призрачные формы Филы, он отступил.

— Что с ней случилось?

— Чо не остановить. Она услышала мучительные крики своего брата и хочет отправиться за ним.

— А Елена?

— Девочка была права. Чо может что-либо изменить в этой плоскости лишь через Елену. Чо почти целиком слилась с ней.

— Она поглотила тело Елены?

— Нет, Чо в Пустоте. Елена все еще существует где-то в глубине, но прилив колоссальной энергии оторвал ее от корней. Она подчинена воле Чо, не в состоянии высвободиться, но ее тело активно. Вопрос в том, найдет ли Елена силы, чтобы вернуться к самой себе.

Эррил двинулся вперед, намереваясь помочь.

— Нет, Эррил. Любое вмешательство погубит ее.

Эррил наблюдал, как Елена прошла мимо Толчука и приблизилась к эбонитовому валуну. Она остановилась перед ним, кроваво-красная на фоне черного камня. Вытянув голову, ведьма изучала эбонит, словно никогда его раньше не видела.

— Елена, — молил он, — отойди.

Наклонив голову, она шагнула вперед.

— Нет! — вскричал Эррил. — Стой, Елена!

Не оглядываясь, она ступила во Врата Плотины и исчезла.

Глава 23

Все еще обескураженная нападением Чо, Елена обнаружила, что осталась без опоры. Часть ее, похожая на раскаты далекого эхо, чувствовала, как тело проходит сквозь Врата Плотины. Но это было неестественное чувство, словно сон после долгого бодрствования, — трудно осознать и легко забыть. В нее проникала энергия неизмеримом глубины. Ведьма наполнила каждую клеточку ее тела, ликуя, рыдая, вопя. Это была песня, полная необузданной силы и страстей.

Ее собственный дух — пылинка в неистовом шторме.

Елена сопротивлялась свирепствующему потоку. «Я не должна потерять себя». Она принуждала свой разум покончить с попытками панической борьбы против приливов ее внутренней силы. Наоборот, она затянула себя внутрь, используя водовороты чужой энергии, сокращаясь до единственного мелькающего пламени, маяка в темном шторме. С этого безопасного островка Елена начала укреплять свое положение.

Упрочившись, она медленно расширяла свое восприятие, на этот раз поддаваясь течению, а не сопротивляясь ему. Медленно, но верно девушка осознала биение своего сердца. Это подбодрило ее. Она все еще была жива.

Двигаясь дальше, она последовала за потоком собственной крови. К ней вернулось ощущение конечностей: костей, мускул, сухожилий. Будто она восстанавливала себя изнутри, примешивая силу Чо в каждую клеточку своего тела, самоопределяясь в новой среде. Она осторожно напряглась, открывая для себя новые ощущения.

Безумная песня ведьмы притупилась, когда Елена обрела собственный слух. Ее обложила совершенная тишина. Это было не просто отсутствие каких-либо звуков, а гнетущее напряжение, словно погружение в озеро. Просто напряжение и тишина.

Но Елена знала, что это было не горное озеро.

Это была Плотина.

Паря в этом странном потустороннем мире, Елена закрыла глаза, опасаясь того, что может в нем увидеть. «Чо, что ты наделала?»

Для пробы Елена обратилась к другим ощущениям. Она не почуяла никакого запаха, ничто не витало в воздухе. Единственным ощущением явилось покалывающее жжение, которое, казалось, охватило все ее тело. Она попыталась пошевелить руками и с удивлением обнаружила, что контроль над конечностями вернулся к ней. Пока она перебирала руками в поисках чего-то прочного, жжение от рук до плеч возросло, стало почти болезненным.

Сдерживая страх, Елена рискнула открыть глаза, в первый раз всматриваясь в странный пейзаж Плотины.

Ее окружала плотная клубящаяся мгла, похожая на полночное море, но от нее исходило ощущение чего-то живого. Она гладила ее, но под этими прикосновениями багровая кожа вспыхивала. Все ее тело горело, словно крошечное малиновое пламя во тьме.

Елена прислушалась к себе и потянула руки сквозь субстанцию Плотины. Ее кожа засверкала ярче. Елена догадалась: магия Чо защищала ее, облачив в багровые доспехи против прикосновения Плотины.

Осознав это, Елена осмотрелась вокруг. Она обернулась и уловила движение. Перебирая ногами, она начала осторожно приближаться. Тьма, казалось, рассеялась, открыв удивительную живую картину: Эррил вместе с остальными стояли неподалеку, глядя на нее. Будто она смотрела на них сквозь темное стекло. Она подплыла ближе, вытянув руки, но они натолкнулись на твердую преграду. Елена надавила на нее. Отряд, казалось, не замечал ее.

До нее донеслись приглушенные слова:

— Откуда мы можем знать, что она все еще жива? — спрашивал Эррил.

За его плечом стояла призрачная фигура Тети Филы.

— Потому что я все еще здесь. Если Елена погибнет, погибнет и магия книги. Я бы не стояла здесь, если бы мост был разомкнут.

Эррил бросил взгляд на небо.

— Но луна садится. И что потом?

Фила лишь покачала головой.

Елена попыталась стучать по преграде, но это не возымело действия. Она была замурована в эбонитовых Вратах Плотины.

— Эррил!

Никто не слышал ее. Она крикнула громче:

— Эррил!

Толчук дернулся в ее сторону. Он стоял ближе всего к камню.

— Толчук! Ты слышишь меня?

Он наклонился ниже, кладя руку на скалу.

— Елена?

— Да! — Она почти разрыдалась от облегчения.

Огр обернулся через плечо и проревел:

— Это она! Елена!

Эррил рванул вперед и прижал руки к скале, пытаясь проникнуть в нее и помочь Елене. Но в его крови не было магии. Врата не открылись ему.

— Эррил, я в безопасности! Магия Чо защищает меня.

— Тогда выходи оттуда, пока еще возможно!

Она стукнула багровым кулаком по преграде.

— Я не могу!

Эррил посильнее налег плечом, но ничего не изменилось.

Елена потянулась и приставила свою ладонь к его, все еще отделенной магией Врат Плотины.

— Наверняка есть другой путь наружу, — крикнула она. — Или способ разрушить Врата. Я должна разыскать его.

— Елена! Нет! Мы вытащим тебя оттуда.

Елена сняла ладонь и отошла.

— Прости. Я должна попытаться. Слишком много всего зависит от этого. — И она знала, что была права. Либо интуитивно, либо от Чо Елена знала: нужно спешить.

Она оторвалась от стеклянной стены. Темное море Плотины вновь затопило стекло и проглотило изображение. Елена извернулась и устремилась в центр Плотины.

Живая тьма, плоская и бесконечная, вновь окружила ее. Плывя по ней, Елена боялась, что не сможет отыскать дорогу назад. Вдруг она никогда не выберется отсюда? Как долго багровая магия будет защищать ее? Биение сердца участилось. Ее охватила паника. Но, продолжая двигаться вперед, она поняла, что стук в ее ушах был не биением сердца, а чем-то иным, исходящим извне.

Елена помедлила, зависая в темном море, прислушиваясь к источнику. Она не знала, что лежало впереди, но это было лучше, чем бесконечное пустое пространство. Это было что-то.

Она медленно двинулась вперед, направляясь к источнику глубокого, звучного постукивания. После перехода, показавшегося бесконечным, Елена заметила, что темнота впереди рассеялась, будто скрывала еще одно окно в реальный мир. Она резче забила ногами, обжигая кожу, заставляя багровую магию вспыхивать ярче. Превозмогая боль, Елена увеличила скорость.

Мгла продолжала расходиться, впереди появилось белое пламя, парящее в черном эфире. Оно вспыхивало и затухало, издавая оглушительный стук.

Елена остановилась перед ним. Она знала, что было перед ней.

— Чи, — громко проговорила она.

Но реакции не последовало. Свет продолжал приливать и отливать, словно живое сердце белого пламени. С каждым тактом лицо, грудь и ноги Елены жгло сильнее: две противоположные магии воспламеняли друг друга, как хорошо промасленная спичка.

Елена, наконец, все поняла. Она развернулась. Живое море, по которому она плыла и продолжала плыть… все это было единым целым. Все это был Чи.

Завертевшись на месте, Елена ощутила всю его необъятность. Если бы она могла заговорить с ним, как делала это с Чо. Но у нее не было моста к этому духу. Она остановилась, придвигаясь все ближе к центру Плотины, к сердцу Чи. Как она могла надеяться освободить его? Как можно уничтожить связывающие его Врата, если каменные статуи стянуты таким бездонным источником энергии? Эту задачу ведьма не могла решить в одиночку.

— Чо, — мысленно взмолилась она, — если ты знаешь способ связаться с братом, помоги мне.

Елена не ждала ответа. Чо, в действительности, не было внутри нее, лишь энергия духа. В некотором роде Елена сама напоминала Плотину: сосуд, наполненный силой и энергией. Но, в отличие от Плотины, она не держала в себе истинное сердце духа. Он все еще оставался в недосягаемой Пустоте.

Елена осмотрелась, жалея, что плохо понимает Чо и Чи и потоки энергии, разливающиеся здесь. Затем к ней пришла идея. Она не знала, поможет ли это. Заклятие — одно из первых выученных магических уроков, порождение ее собственной крови.

Подняв руку, Елена положила указательный палец между зубами и слегка надкусила тонкую кожу. Она почувствовала кровь на языке; из кончика пальца вспыхнуло багровое сияние. Закинув голову, она сжала порезанную руку и закапала кровью глаза. Боль была невыносимой. Задыхаясь, она закрыла глаза руками. В прошлом никогда так не кололо.

Боль медленно обратилась в жжение, Елена осторожно приоткрыла веки. Она затаила дыхание, боясь, что ослепила себя. Но с ней было все в порядке. Жжением Плотина реагировала на ее магию.

Она огляделась. Перед ней открылся новый пейзаж, вскрытый магическим зрением ее крови. Море в Плотине все еще темнело, но теперь его прорезали светящиеся серебряные нити. Елена потрясло сходство с эбонитом — черной скалой, испещренной серебряными полосами.

Но эти нити были не из серебряного металла. Елена узнала блеск этой силы. Она видела нечто подобное в Мишель, Крале и многих других. Энергия стихий. Елена изумленно разглядывала ее. Энергии накопилось невероятно много; нити окружали ее со всех сторон.

Пока она разглядывала их, серебряные нити становились все крепче. Елена смогла рассмотреть рисунок, простирающийся в темную глубину Плотины: далеко впереди вены сливались в более толстые артерии, будто она стояла глубоко под землей в переплетениях серебряного дерева и смотрела наверх, где корневые отростки обращались в толстые корни, которые, в свою очередь, вливались в сам древесный ствол.

Елена посмотрела по сторонам и увидела четыре дерева, растущих в четырех направлениях. Она поняла, что это значило.

Четверо Врат Плотины, четыре эбонитовые статуи, четыре источника энергии стихий.

Елена подплыла к ближайшему, тянущемуся в том же направлении, из которого она пришла сюда. Она коснулась блестящей серебристой нити. Ничего не произошло: ее рука прошла сквозь нить, не причинив ей вреда.

Елена решила действовать иначе. Кровь дала ей особое зрение. Может ли она сделать больше? Она поднесла надкушенный, все еще горящий кровью палец к той же самой нити.

Как только палец коснулся нити, ее разум унесло прочь. Она обнаружила, что вновь смотрит на Эррила и остальных, будто вернувшись к стеклянному окну.

— Должен быть способ освободить ее, — проговорил Эррил.

Ошеломленная, она прервала связь и вновь оказалась у центрального пламени. Это был прямой канал к Вратам Мантикора.

Елена огляделась, затем переместилась к горящим корневищам соседнего дерева и прикоснулась к его отросткам.

Разум вновь покинул ее. Она смотрела в темную комнату. Перед ней на полу стояла жаровня с тлеющими углями, прикрытая решеткой с вырезанными на ней фантастическими существами. Прутья решетки накалились докрасна. Она почувствовала, как за жаровней по стенам комнаты карабкаются животные, напоминая некий амфитеатр. На нее смотрели глаза зрителей, укрывшихся в тени.

Ее внимание привлекло какое-то движение. К ней приблизилась фигура в рясе, ведя за руку нагого, светловолосого ребенка лет четырех. Темная фигура отбросила капюшон, обнажая изможденное, обветренное лицо. Казалось, будто кто-то расплавил его черты, а потом заморозил их. Елена узнала это лицо: Шоркан, предводитель темных магов Черного Сердца, брат Эррила.

Елена поняла, что смотрит сквозь Врата Виверны, чью статую Шоркан унес при бегстве в Алоа Глен. Шоркан приблизился к жаровне.

— Этой черной ночью осуществится план Мастера перековать Землю по своей воле. С заходом луны кончатся и все надежды мира. Вознесем же хвалу Черному Сердцу!

С темных галерей раздались голоса.

— Хвала Черному Сердцу!

Шоркан взмахнул рукой, обнажая острый, изогнутый кинжал.

— Жертва в его честь! Невинное сердце, брошенное в его пламя!

Взгляд Елены скользнул к съежившемуся маленькому мальчику.

— Нет! — закричала она.

Шоркан перед ней остановился, повернув подозрительно голову. Он, казалось, уставился прямо на нее, сощурив глаза.

Елена замерла. Он заметил ее? Почувствовал?

Через какое-то время Шоркан мотнул головой и выпрямился. Прочистив горло, он вновь вознес кинжал.

— Хвала Черному Сердцу! — Кинжал резко опустился.

Елена отдернула руку, не в силах смотреть.

Она скользнула прочь от отвратительного дерева, потеряв уверенность в себе, боясь, что зря посягала на эти границы. Елена скользила вокруг пылающего сердца Плотины к следующему дереву стихий, размышляя над словами Шоркана: «перековать Землю по своей воле».

Она оглядела потоки стихийной энергии, текущей от Врат, и начала кое-что понимать. Это были не деревья, а реки, разливающиеся через Врата и расходящиеся на тысячи притоков. Врата засасывали в Плотину необъятные потоки энергии.

Ее глаза округлились. Она поняла, почему эбонитовые статуи установлены именно таким образом: существовали определенные точки, в которых стихийная мощь Земли возрастала. Она узнала это от Касса Дар в болотах Затонувших Земель. Давным-давно Темный Лорд пытался уничтожить одну такую артерию, серебряную реку Земной энергии под замком Дракк. Но в мире оставалось много других, подобных ей.

Черное Сердце не оставил попыток навредить Земле. Он поместил Врата Плотины в четырех пульсирующих точках. Но зачем? Заблокировать энергию? Или для еще более злобной цели?

Слова Шоркана все еще звучали у нее в голове: «перековать Землю по своей воле…»

Елена выдохнула, озарение и ужас охватили ее. Темный Лорд разрушал отдельные стихии с помощью кусков эбонита, вычерпывающих энергию и развращающих ее, ломающих и самих носителей этой энергии. Таков был план Черного Сердца и здесь — но разложение было направлено не на отдельную личность или край.

Он намеревался подвергнуть разложению весь мир! Располагая Врата Плотины в ключевых точках мира и внедряясь в энергию всей планеты, он собирался перековать весь мир в одного исполинского иллгарда.

И, если Шоркан говорил правду, это преобразование должно случиться именно этой ночью. Елена поплыла вперед, к соседней цепи стихийной энергии. Можно сломать Врата или нет, но им всем угрожает опасность. Если Темному Лорду удастся его план, они все будут обречены.

Елена поднесла палец к серебристому корневому отростку. Она пришла в себя, глядя на серую гранитную комнату, заваленную мертвыми телами. «Дварфы, — поняла она, — толпы дварфов». Изображение сместилось, как если бы окно, в которое она смотрела, пришло в движение. Это было нелепо. Затем окно вернулось на место, и Елена увидела знакомое лицо с косматой черной бородой.

— Крал! — вскричала она.

Горец в изумлении попятился. Позади него Елена заметила другие лица: Могвид, Мерик, человек с песочными волосами, которого она не знала. Это было невозможно: Нилан.

Мерик с опаской приблизился к Кралу.

— Елена? Ты внутри грифона?

— Я в Плотине! У нас нет времени! Вы должны найти способ разорвать связь Врат с его источником стихийной энергии! Вы можете это сделать?

Мерик покачал головой.

— Мы все испробовали. Врата Грифона защищают себя, атакуя всякого, кто приближается к ним.

Елена быстро сообразила: должно быть, приближается время преобразования.

— Не думайте о разрушении грифона! Найдите способ отделить каменного зверя от каната связи, по которому он питается стихийной энергией! Сейчас! Этой же ночью! Или же все погибнет!

Мерик нахмурился.

— Мы не знаем, как это сделать.

Крал оттеснил Мерика в сторону.

— Я знаю.

Мерик попытался возразить, но Крал взглянул на Елену:

— Я сделаю это. Доверься мне.

Елена облегченно вздохнула.

— Я должна проверить другие Врата.

Он кивнул и поднял руку.

— Прости, Елена.

Ее палец соскользнул с нити, когда были произнесены эти последние слова. Она не поняла их смысла, но времени на возвращение и уточнение уже не оставалось. Елена не знала, сколько Врат Плотины нужно разрушить, чтобы сорвать план Темного Лорда, но была уверена, что следует устранить столько, сколько возможно.

Она гребла, перебирая ногами, к последнему из серебряных потоков, размышляя. Остались лишь Врата Василиска, где-то в Южных Пустошах. Елена скользнула к ближайшему сверкающему ответвлению и приложила к нему палец.

Перед ее мысленным взором открылась новая картина: комната с песочным полом, изобилующая пещерами. Она почти закричала в облегчении, увидев Сайвин, восседающую на Рагнарке. По меньшей мере, кто-то добрался до Врат Василиска. Картина сместилась. Эти Врата тоже вернулись к жизни. Обнаружился третий воин.

— Джоах! — вскричала она.

Крик заставил ее брата вздрогнуть.

— Кесла? — Он запнулся и упал на спину.

— Нет, твоя сестра!

Сайвин направила дракона в поле зрения окна.

— Елена?

— У меня нет времени! — Она повторила все, что рассказала Кралу. — Вы можете найти способ разорвать связь Плотины с Землей?

— Не вижу возможности, — ответила Сайвин. — Даже Рагнарк не может приблизиться к чудовищу.

Елена увидела глубокую кровоточащую рану на груди дракона. Она обернулась к брату:

— Джоах, ты знаешь способ? Пусть даже темное заклятие с тех времен, когда ты владел посохом Грешюма.

Пока Елена объясняла, ее брат стоял молча, свесив голову. Взгляд его оставался потерянным и безнадежным.

— Думаю, я знаю.

— Ты должен попытаться, — поторопила она его. — Или же весь мир погибнет.

Джоах кивнул, отворачиваясь, в голосе его послышалась боль:

— Иди. Я знаю свой долг.

Елене страстно захотелось дотянуться до брата и утешить его, но вместо этого она отдернула руку, заставив картину исчезнуть. Утешение будет позже. Она зависла на одном месте. Она сделала все, что могла. Дело за остальными.

Елена плыла в направлении первой серебряной реки, чтобы последовать но ее руслу. Она не знала, как исполнить то, чего просила от остальных. Врата Мантикора казались неуязвимыми. Обдумав все возможности, но так и не придя к решению, она добралась до преграды из черного стекла. Девушка втайне надеялась, что проход откроется для нее заново. Но, доплыв до него и надавив руками на поверхность, она обнаружила, что он все так же непроницаем.

Магическим зрением она видела, что поток стихийной энергии поднимается из горы и проходит вдоль руки к эбонитовому валуну. Это казалось безнадежным: не было способа ни сдвинуть эбонитовую громадину, ни отломать каменную руку. Их было так мало в отряде, что понадобится несколько лун на раздробление каменной руки. Вот если бы она высвободилась из камня, то могла бы воспользоваться своей магией.

Елена окрикнула товарищей, все еще стоящих у камня, и рассказала им о своих открытиях.

Тетя Фила скользнула ближе:

— Значит, мы должны либо сломать Врата, либо разорвать их канал связи?

Елена кивнула, внезапно осознав, что ее не видят.

— Да. Это нужно сделать сегодня же ночью, либо весь мир будет искажен.

Эррил покачал головой, оглядываясь.

— Понятия не имею, как это можно сделать.

— А что насчет твоей магии, моя милая? — спросила тетушка Фила.

Елена уже пыталась освежить рану на пальце и с помощью магии вырваться наружу, по попытка провалилась. Плотина была слишком велика, она слишком мала.

— Я не могу разрушить камень, — устало ответила она.

— Я спрашивала не об этом, — проговорила Фила. — Я говорю о магии Чо, защищающей тебя. Она не безгранична.

Елена опустила взгляд на свои руки и в первый раз заметила, что сияние ее кожи потускнело. Она подняла руки. Магические доспехи стремительно истощались. Она посмотрела вглубь темной Плотины.

Как только кончится магия, кончится и ее жизнь.

Закутанный лишь в плащ, Крал вглядывался в окружающие его лица. Их число сильно сократилось с тех пор, как отряд вошел в тронный зал. Фердайл исчез, холодное тело Мишель лежало на каменном полу, прикрытое плащом Тайруса с фамильным гербом готового к прыжку снежного леопарда. В их глазах читалось недоверие; Крал не мог ничем ответить на их немые обвинения и не мог просить их довериться ему.

— Откуда мы знаем, что ты не пособник Темного Лорда? — наконец, спросил Мерик. Он указал на грифона у Ледяного Трона, впившегося эбонитовыми когтями в гранитный пол Цитадели. К разбуженному чудовищу невозможно было подобраться. Он угрожал любому своими когтями и клыками. Мерик продолжил: — Ты атаковал грифона, потерпел поражение, и зверь ожил. Откуда мы знаем, что ты не спланировал это заранее?

Крал повесил голову, погрузив пальцы в бороду.

— Вы не можете этого знать.

Нилан подошла к нему, твердо взглянув ему в лицо. Она держала на руках младенца, укачивая его.

— Я не знаю, — сказала она.

Могвид пятился назад.

— Я советую уходить. Двигаем, пока еще в силах.

— Ты свободен, — проговорил Тайрус, кивая на открытую дверь. — Ты получил свои способности к трансформации. Иди. Попытай счастья с дварфами, жаждущими мести за смерть своего короля.

Могвид нахмурился, но не принял предложение принца.

Тайрус поднял свой фамильный меч и указал им на сердце Крала.

— Я не собираюсь уходить отсюда, не сделав того, о чем просила юная ведьма. Мы должны разрушить опору грифона здесь, на севере. — Он взглянул на Мерика. — Меня не волнует, порченый этот человек или нет. Будучи пиратом Порт Рауля и сражаясь по одну сторону с головорезами и убийцами, я выучил один закон: пока цель человека совпадает с твоей собственной, добро пожаловать в команду — неважно, благороден он или испорчен.

Мерик хотел возразить, но Тайрус поднял руку и продолжил:

— Я знаю, Крал хочет избавить север от зла так же, как и я. Мы оба люди камня — две стороны одной монеты. Я гранитная стена, он уходит корнями в гору. Если он говорит, что может освободить нас от проклятого зверя, мы должны поддержать его.

После этой речи наступила тишина.

Затем Нилан кивнула.

— Думаю, Лорд Тайрус говорит мудро.

Мерик вздохнул и пожал плечами.

— Думаю, у нас не такой большой выбор. Восход солнца не за горами, а у него единственного есть план.

Мерик выступил вперед, сбив клинок Тайруса, и протянул горцу руку.

Крал поколебался, после чего пожал ее.

— Я не предам вас. Никогда.

— Что у тебя за план? — спросил Тайрус, все еще держа в руках меч, но уже не направляя его на грудь Крала.

Горец выпрямился и оглядел всех.

— Это было пророчество короля Рая.

— Моего отца? — воскликнул Тайрус.

Крал развернулся к залу, устремив взгляд на Ледяной Трон.

— Он предсказал нашу победу при возвращении моего фамильного трона.

— Да, и что?

— Ты забыл вторую часть пророчества — слова, сказанные мне в доках Порт Рауля?

Тайрус покачал головой.

— Ты сказал: я получу назад мой трон, но буду носить сломанную корону.

— Я все еще не понимаю.

Крал отринул от своего сердца боль. Он освободился от проклятия иллгарда, но не от своей вины и позора. Потеря стихийной силы была небольшой платой, чтобы смыть все убийства, предательства и лживые речи. Хотя клеймо Темного Лорда исчезло, в своих собственных глазах Крал навсегда останется запятнанным. Он все еще помнил неистовые погони, вкус крови на языке и испускающие дух тела. Несмотря на освобождение, небольшая часть его все еще жаждала этого.

Крал закрыл глаза и сглотнул.

— Среди моего народа укоренилось другое пророчество. Я передал его Эррилу, когда мы впервые встретились в Винтерфелле.

— Я помню, — промолвила Нилан. — Ты сказал, что появление Эррила, легендарного Странствующего Рыцаря, принесет гибель вашим кланам.

Крал повернулся к Нилан, из его глаз текли слезы.

— Я тогда струсил, рассказал вам не все. В тот момент я переживал не столько за будущее моего народа, сколько за себя самого. Пророчество гласило, что тот, кто встретит Странствующего Рыцаря, явится причиной этой гибели.

Тайрус нахмурился.

— Я все еще не вижу смысла. Сломанные короны, пророчества о гибели… Что все это значит?

Крал в последний раз взглянул на семейный трон.

— Я должен своей рукой разрушить корону моего народа.

— Какую корону? — спросил Могвид. — Где она спрятана?

Крал обернулся.

— Наши короли никогда не носили короны. У нас есть только Ледяной Трон. Истинная корона народа здесь. Вы находитесь в ней. Это арка, поднимающаяся из вод Тор Амона и отражающаяся в нем, — круглый венец из гранита и миража. Это и есть наша корона.

— И ты можешь ее разрушить? — спросил Тайрус. — Обрушить арку?

Крал кивнул.

— Остается только такой выход.

Нилан вставила свое слово:

— Если тебе удастся, Врата Грифона будут оторваны от источника стихийной энергии.

Крал склонил голову.

— Я молю об этом. Может быть, так я спасу честь моей семьи.

— Тогда сделаем, — заявил Лорд Тайрус. — С чего начнем?

Крал оглядел все лица.

— Сначала нужно вернуться к отражению арки. — Он повернулся спиной к Ледяному Трону и отступил к противоположной стене. — Здесь мы вошли, отсюда должны и выйти.

— Ты все еще можешь открыть проход? — спросила Нилан. — Если твоя стихийная сила утрачена…

— Энергия арки управляет перемещением. Моя королевская кровь лишь ключ. Неважно, с энергией или без, но я все еще Крал а'Дарвун из рода Сента Флейм. — Он вытянул руку, чтобы объединить всех.

Его успокоило, что Нилан без раздумий протянула руку. Остальные тоже связались друг с другом.

— Вы готовы?

— Давай, — просипел Могвид.

Крал кивнул, затем повернулся к стене, закрыл глаза и сделал уверенный шаг. На мгновение ему показалось, что арка отринет его, но, преданная его семье, она открыла дорогу. Крал почувствовал знакомое ощущение головокружения; затем они прошли сквозь нее.

Перед ними вновь возникла та же тронная зала, но мертвые тела исчезли. На месте факелов реального мира излучался слабый неровный свет, погружая комнату в тусклое мерцание. На противоположной стороне возвышался Ледяной Трон, и черный водоворот клубился возле него, обозначая местоположение грифона. Только теперь черный колодец расширился.

— Что теперь? — спросил Тайрус. — Что ты хочешь от нас?

Крал зашагал к Ледяному Трону, осторожно обходя водоворот, хотя уже и не обладающий стихийной энергией.

— Я хочу, чтобы вы ушли.

Он добрался до трона и уселся в него.

Тайрус шагнул к нему.

— Я не понимаю.

Крал указал на звезды.

— Идите вниз, до подножия арки.

— Но мы не можем покинуть отражение, — возразила Нилан, — только с тобой.

— Нет, вы можете. Когда сломается корона, то же будет и с магией. Вы вымокнете, но вырветесь на свободу.

— А ты? — спросила Нилан.

Тайрус ответил за него.

— Он получит трон, но будет носить сломанную корону.

Крал кивнул.

— Идите… пока еще есть возможность. — Когда они двинулись. Крал вспомнил еще об одной вещи. — Мне нужен клинок — что-то с острыми краями.

Нилан сняла с пояса кинжал, но Тайрус отстранил ее, обнажая свой семейный меч. Он осторожно пересек комнату и протянул рукоять Кралу.

— Я не могу взять твой меч. Сойдет любой клинок.

Тайрус продолжал протягивать оружие.

— Это за честь моего народа. Они все погибли. Мишель была последним воином Дро, я остался единственным представителем рода. Возьми мой меч и поверь моему слову. Хотя этот поступок обречет твой народ на вечное странствие, я обещаю разыскать разрозненные кланы и предложить им замок Мрил в качестве нового дома. Один гранитный замок взамен другого. — Он придвинул меч ближе. — Договор, скрепленный кровью.

Крал был не в силах вытереть слезы, струящиеся по его щекам к бороде. Он просто сжал в ладони рукоять мрилианской стали.

— Спасибо, король Тайрус. Я первый представитель рода, дающий тебе клятву верности.

— Я с честью принимаю твою клятву. — Тайрус поклонился, затем повел отряд к лестнице.

Крал не смотрел, как они уходили. Это было слишком мучительно. Но он разглядывал великолепный меч, крепко сжав его в пальцах; боль в его сердце затухала. Он долго просидел в своем холодном кресле в ожидании.

Эхо доносило до него глухие звуки шагов удаляющихся друзей, потом они стихли. Но Крал все еще выжидал. Он хотел дать им как можно больше времени, чтобы выбраться из глубин Тор Амона.

Но он не мог ждать вечно. Края черного водоворота ширились, подступая к трону. Крал знал, что должен действовать прежде, чем тьма доберется до белого гранита. Он не мог упустить этот шанс.

Пока он наблюдал за вторжением мглы, из центра водоворота стала проступать зловещая форма. Грифон начал вырываться из клубящегося омута, будто сливая воедино две плоскости. Крал знал: плохой знак. Разложение разрывало тонкую завесу между миражом и реальностью.

Он как зачарованный смотрел на грифона, обретающего телесную оболочку: крылья, когти, львиную тушу, челюсти, готовые проглотить весь мир. Крал понял, что больше ждать нельзя.

— Успехов, друзья. — Он обхватил голыми пальцами стальной меч и протащил руки вдоль лезвия, разрезая ладони до костей, смачивая клинок своей кровью.

Сделав это, Крал вытянул руки и позволил королевской крови излиться в его ладони. Он заметил, что грифон начал расправлять крылья. Много веков назад предку Крала, поверженному Темным Лордом, не хватило смелости разрушить Цитадель. Но то, на что не решился предок, довершит Крал. Он вцепился окровавленными руками в поручни трона.

Земля под ним тут же задрожала. Его резко подбросило вверх. Крал сильнее сжал поручни, следя за последними мгновениями Цитадели.

Он заметил в грифоне странные перемены, но подобные загадки его уже не интересовали, он погрузился в более великое таинство.

Горец устремил свой взгляд наверх, к миру.

— То бак нори сулл ковтун! — крикнул он со всей силой друзьям и в последний раз закрыл глаза.

Пока извилистые дороги ведут нас к дому, вы всегда останетесь в моем сердце.

Запертый в Южной Стене, Джоах знал, что у него нет выбора. Он должен вернуться в сонную пустыню.

— Но там тебя ждет Грешюм, — возразила Сайвин. Она стояла возле дракона, держа руку на его чешуйчатом боку и удерживая Рагнарка от обращения в Каста. Им нужна была мощь дракона в случае нападения чудовищ из туннелей за залой василиска.

Джоах посмотрел на эбонитовую статую. Она больше не угрожала, успокоившись, развернувшись на песке, удовлетворившись своей единственной добычей. Джоах отвернулся, сдерживая слезы. Кесла…

— На что ты надеешься? — спросила Сайвин. — Ты уже пытался атаковать Врата с помощью высеченных из снов существ, но все они смешались с песком при одном прикосновении василиска. Что еще ты можешь сделать?

Джоах перед этим задействовал все свои скудные навыки и силы на создание того, с чем можно напасть на эбонитовую статую, но эти формы оказались недостаточно сильны. Ему нужно было преобразовать песок в камень, и он знал только одного человека, чья темная магия в состоянии сделать это.

— Я должен отправиться к Грешюму. У него ключ к разрушению Врат Плотины.

— Но он создание Темного Лорда. Как ты можешь доверять ему?

— Потому что у меня есть то, что ему нужно.

— Что?

Джоах покачал головой. Это было большой загадкой для него самого. Чего пытался добиться от него темный маг в пустыне?

— Я не знаю, — пробормотал он. — Но он наша единственная надежда.

— Очень сомнительная надежда, — вздохнула Сайвин. По ее глазам он видел, что она почти примирилась с его планом. Какой у них был выбор? Ночь близилась к концу, до рассвета осталось совсем немного времени. Если они хотели спасти пустыню, нужно рискнуть.

Джоах шагнул в песок.

— Следи за василиском.

— Будь осторожен, — проговорила Сайвин. — И не доверяй ему!

Джоах кивнул и снял с пояса кинжал. Он сделал надрез на большом пальце и задержал руку над песком. Ярко-красные капли стекали в песок. Джоах закрыл глаза, устанавливая связь с сонной магией своей крови, затем перенесся в сонную пустыню.

— Будь осторожен… и не верь ему!

Так он и сделает. Джоах слегка выбрался за кран мерцающей сонной долины. Он парил в тени между сном и реальностью, там, где могут бродить лишь истинные ваятели. Он увидел ожидающего его Грешюма, опершегося на свой посох.

— Я вижу тебя, мальчик. Ты пришел, чтобы сдержать слово?

— Нет, сделка еще не закончена.

Грешюм развел руки.

— Какая сделка? Ты клялся мне.

— Я клялся, что вернусь в пустыню, но не сказал, когда.

Грешюм прищурил один глаз.

— Кажется, я научил тебя лгать. — Темный маг потянулся вперед. — О чем ты торгуешься на этот раз? Я видел твою маленькую битву с василиском. Ты ищешь ответы? Я должен сделать за тебя всю работу?

Джоах сжал единственный кулак.

— Я прошу тебя лишь одолжить посох. Дай мне допуск к его темной магии, чтобы я мог вылепить стрелу, способную поразить василиска.

— Ты хочешь это? — Грешюм поднял палку из окаменевшей древесины.

Джоах уставился на нее, чувствуя переливы темной энергии. Настроенный на искушающее пение, Джоах знал, что посох реален. Грешюму как-то удалось перетащить его за собой в сонную пустыню.

— Если ты хочешь мой посох, — сказал Грешюм, отступая, — ты должен взять его.

Джоах не ждал ничего другого от темного мага.

— И если я сделаю это, ты позволишь мне забрать его и уйти?

— Я не смогу воспрепятствовать этому. Посох твой.

Вздохнув, Джоах закрыл глаза. Он знал, что это ловушка, но должен был пойти на риск. Окаменевшее дерево сверкало перед его мысленным взором, как маяк. Он обязан заполучить его. С тех пор как увидел палку в первый раз, Джоах силился перебороть свое стремление ухватиться за нее. Теперь же он использовал эту тягу, чтобы набраться смелости и переступить через порог в сонную долину.

Джоах сдвинулся и почувствовал под ногами песок. Он открыл глаза и уставился на Грешюма.

— Я здесь. Исполнил свою часть сделки.

— Я слышу столько злобы в твоем голосе, мальчик. Ты не доверяешь мне?

— Ты клялся передать мне посох.

— Он твой, — Грешюм поднял палку. В вытекших глазах темного мага отражалось веселье и что-то зловещее, роковое: черный голод.

Джоах знал, что это ловушка, но не мог не потянуться за посохом. Рука его поднялась, пальцы потянулись к нему. Про себя он решил, что делает это по необходимости, но в его сердце порок и злость слились воедино в пламени вожделения. Он видел, как погибла Кесла, проглоченная бездонным колодцем Плотины. Он увидит разрушение василиска — неважно, чем за это придется заплатить!

Его пальцы обвили окаменевшую древесину, в памяти промелькнули образы: шаман Партус хватает этот же посох; фигура Грешюма расплывается, принимая облик старца.

Джоах почувствовал толчок. Перед глазами все помутилось. Его поглотили песчаные вихри, разум притупился. Джоах сопротивлялся странному натяжению и пытался вернуться в сознание. Его и Грешюма, держащегося за другой конец посоха, закружило в яростном водовороте. По магической древесине извивались языки темного пламени.

Когда кружение ускорилось, раздался оглушительный хохот темного мага. Проглоченный песчаным циклоном, Джоах чувствовал, как из него исторгалось что-то жизненно важное. Он задыхался. Фигура Грешюма напротив него расплылась. Они кружились с такой скоростью, что, казалось, будто облик Джоаха накладывался на Грешюма. Пока юноша в ужасе следил за этим, его тело пронзила дикая боль.

Он закричал, и все закончилось.

Джоах вновь стоял в песках, держа в руке посох, ослабленный и оглушенный.

Грешюм стоял напротив него. Но он сильно переменился: кожа его разгладилась; карие глаза засияли; по плечам струились локоны густых рыжих волос. Темный маг выпрямился, избавившись от горба. Его смех был полон сил и энергии.

— Спасибо, Джоах! — Он снял руку с окаменевшего дерева. — Как и обещано, посох и вся магия в нем принадлежат тебе.

— Что? — Джоах поднял свой трофей. Рука, что держала посох, была ему незнакома: иссушенная, костлявая лапа с красными прожилками. Он оглядел себя. Его тонкие, как тростинки, ноги дрожали. Он воткнул посох в песок, чтобы не упасть.

— Что ты наделал? — хрипло спросил он.

— Небольшая цена за спасение твоего мира, — ответил Грешюм. — Я не убил и не извратил тебя, просто украл твою молодость! — Темный маг махнул рукой, заставляя явиться зеркальный мираж. Джоах увидел сгорбленного старца, бессильно опирающегося на посох; белые волосы спускались до плеч, лицо было морщинами и покрыто пятнами. Джоах знал этого человека. Из зеркала на него глядели знакомые зеленые глаза.

— Иллюзия, — проговорил он недоверчиво. — Такая же, как шаман Партус.

— Нет. Боюсь, шаман был заурядным сновидцем, имеющим дело лишь с иллюзиями. Но ты ваятель. Изменения с твоей магией реальны. Молодость, что я украл у тебя, необратима.

Джоах почувствовал, что Грешюм прав. Он ткнул посохом в темного мага:

— Отмени это!

Грешюм отступил. Он поднял руку, не для защиты от Джоаха, а просто, чтобы насладиться красотой своего юного тела.

— Это прекрасно. Молодость дороже, чем золото и власть.

Джоах обратился к темной энергии посоха. Несмотря на старость, он владел магией. Он поднял оружие, но с ужасом обнаружил, что древесина пуста.

Грешюм печально улыбнулся ему.

— Я сказал, что дам тебе посох, Джоах, вместе с магией, но, боюсь, она вся пошла на мое маленькое заклятие. Мне была нужна вся магия для трансформации.

— Ты надул меня.

Грешюм легкомысленно махнул рукой.

— Я сыграл на твоих низменных страстях. Ты пришел сюда не спасать мир, это всего лишь отговорка. Ты пришел потому, что вожделел посох и его темную магию.

Ноги Джоаха задрожали. Он хотел возразить Грешюму, но не смог натянуть лживую маску. Глубоко в сердце он знал, что темный маг прав. Он повесил голову.

Грешюм вздохнул.

— Я чувствую себя так, будто использовал тебя. Так что позволь мне преподнести тебе дар — просто так, от доброты моего юного сердца.

Джоах взглянул на него.

Грешюм махнул рукой.

— Решение твоей проблемы лежит здесь. Оно не требует черной магии, Джоах, лишь твоей собственной. Ты всегда носил этот ответ в себе — ты и этот обрывок сна в облике девушки.

Джоах закрыл глаза.

— Кесла погибла, Плотина поглотила ее.

— О, оставь, с каких это пор сон можно уничтожить? Разве Широн умер после битвы с Ашмарой? Пока жива пустыня, живы и ее сны.

Джоах оперся на посох, в нем вновь ожила надежда.

— Ты ваятель. А это сонная пустыня. Верни девушку обратно в пески.

Джоах моргнул.

— Я могу это сделать?

Грешюм закатил глаза.

— О, мне так нравится поучать тебя. Ты такой неискушенный. — После чего вздохнул и проговорил более спокойно: — Конечно, ты можешь воскресить ее… если сильно сосредоточишься.

Джоах вспомнил слова шамана Партуса о видениях пустыни: «Если ты будешь слишком долго всматриваться, видения станут реальностью». Он повернулся к Грешюму.

— Но чем может помочь возвращение Кеслы? У нее ничего не вышло.

Грешюм долго смотрел на него.

— Думаю, я достаточно сказал тебе. Если ты хочешь насладиться победой, додумайся до остального сам. — Темный маг отошел, поднимая руку, готовясь исчезнуть.

— Стой!

— Оглядись, Джоах, оглядись. — После чего Грешюм испарился.

Джоах почувствовал, что надежда покинула его. Что даст им воскрешение Кеслы? Она была сном. Если пустыня погибнет, погибнет и она. Джоах не смог бы вынести ее смерти во второй раз.

Он оперся на посох, изучая пустыню. Пески под его ногами чернели от прикосновения василиска. Он посмотрел вдаль и увидел разливающуюся по мерцающей пустыне мглу. Она почти поглотила всю долину. Джоах отвернулся и уставился на свои подошвы, признав поражение.

Внезапно к нему пришло осознание, уничтожив все эмоции, опустошив его и оставив после себя лишь холодный ужас. Он упал на колени. Где-то далеко за собой он услышал резкий смех.

— Будь ты проклят, Грешюм.

Джоах, наконец, понял, какая роль была уготована ему и Кесле. Он уронил посох на колени и прикрыл лицо рукой. Не за эту цену.

Затрясшись, Джоах понял, что у него не было выбора, но не мог заставить себя действовать. Он отринул от себя все мысли и представил фиолетовые глаза Кеслы, цвета полуночного оазиса пустыни; ее кожу, гладкую, как самый тонкий песок, с медным оттенком. Он вспомнил ее мягкие губы, теплое нежное прикосновение, изгибы ее тела, в которых хотелось раствориться. Джоах ощутил в своем сердце любовь, свежую, не остывшую после недавней потери. Он знал, что его любовь взаимна.

— Господин? — раздался перед ним голос.

Джоах отпрянул, увидев создание, перевернувшее его жизнь. Перед ним, склонившись и протянув руку, стояла Кесла.

— Вы можете сказать, где я? — Кесла оглядела чернеющий ландшафт. — Я потеряла друзей. — Она погладила лоб. — Мы были в Южной Стене.

Джоах поднялся на ноги с помощью посоха.

— Кесла.

Ее удивило, что незнакомец назвал ее по имени.

— Господин, мы знакомы?

Джоах печально улыбнулся, заметив недоверие в ее глазах. Несмотря на обстоятельства, было чудесно вновь ее увидеть. Он пристально смотрел на нее, вкладывая в этот взгляд всю, свою любовь.

«Возьми мою любовь, — молил он, — иначе я не смогу сделать то, что должен».

Напрягая все чувства, он ощутил, как часть его души отделилась от него, вдыхая жизнь в его бесплотные образы. Все, что в нем было, он вложил в фигуру любимой. Она, казалось, стала более плотной, убедительной. Он разглядел капельку пота, зависшую над бровью, испуг и напряжение в ее позе. Затем она вспыхнула, узнав его, приблизилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Джоах?

Он закрыл глаза, сдерживая слезы.

— Нет, — ответил он, задыхаясь.

Он не хотел, чтобы она узнала его.

— Это ты! — Кесла подошла вплотную.

Джоах чувствовал исходящее от нее тепло.

Он открыл глаза, по щекам текли горячие, обжигающие слезы.

— Кесла…

Девушка нагнулась к нему, обвивая руками, прижимаясь к щеке.

— О, Джоах, я думала, что потеряла тебя!

Джоах посмотрел поверх ее плеча на растекающееся черное пятно разрушения. Кесла любила пустыню.

Джоах все еще колебался. Он отстранился и в последний раз взглянул ей в глаза.

— Я люблю тебя, Кесс. И всегда буду любить.

Та улыбнулась и крепко прижала его к себе.

— Я тоже тебя люблю.

Джоах закрыл глаза, в его руке появился клинок: длинный кинжал с такими острыми краями, что его удар не причиняет боли. В этой сонной долине было возможно все. Джоах крепко обхватил Кеслу, вкладывая в нее любовь целой жизни, затем вогнал ей в сердце кинжал.

Он чувствовал, как она всхлипнула, еще крепче обхватив его. Он удержал ее. По рукояти кинжала, по его руке изливалась кровь, просачиваясь в черный песок под ногами.

— Джоах?..

— Тсс, любимая. Это всего лишь сон.

Джоах закрыл глаза, удерживая Кеслу, пока та медленно не осела. По его щекам текли слезы, после последнего вздоха он все еще не выпускал ее. Он простоял так бессчетное количество времени, потом, наконец, открыл глаза.

Кровавый бассейн у его ног смыл с песков темное пятно. Подобно черному бассейну, на котором стоял Ашмара, тьма была изгнана чистой кровью Кеслы. Пески под ним заблестели с повой силой, сияние ширилось, расчищая пустыню во всех направлениях, смывая прикосновение василиска.

Джоах, еле стоящий на ногах, обрушился на землю, уложив бездыханное тело Кеслы к себе на колени. Он отбросил прядь волос с ее лица и зарыдал.

— Ты сделала это, Кесла. Ты спасла свою пустыню.

Глава 24

Свернувшись на каменной руке Мантикора, Толчук смотрел в небо. Луна почти опустилась; лишь ее края слабо светил над изрезанным горизонтом. Призрачное видение из книги становилось все более неясным, слабея при опускающейся луне.

— Мы должны спешить! — сказала Фила.

Эррил стоял перед эбонитовой глыбой. Его лицо покраснело от напряжения, со лба стекал пот. Он в очередной раз взметнул топор и обрушил его на валун. Железо со звоном ударилось о камень, не причинив ему никакого вреда. Эррил вновь ухватился за топор, притупившийся и оббитый от предыдущих штурмов.

— Не поможет, — сказал Веннар. — Лишь Трайсил мог раздробить его. — Дварф укоризненно взглянул на Толчука.

Тот опустил голову.

— Елена! — крикнул Эррил.

— Я все еще здесь, — ответила она; голос глухо струился из камня. — Но я не знаю, надолго ли. Магическая защита истончается. Я уже чувствую давление Плотины. Когда магия Чо иссякнет, я не смогу противостоять ей.

Толчук закрыл глаза. Должно быть какое-то решение. Эррил использовал грубую силу, Фила искала ответы в призрачной плоскости, Веннар же просто признал поражение. Какую роль исполнял он? Сердце народа направило его к ведьме. Тень отца указала ему на Гульготу, а Зло привело к Вратам Мантикора.

Теперь же Толчук сидел на корточках, совершенно бесполезный. Что от него требовалось? У него были все разрозненные части замысла, и ответ лежал где-то между ними — если бы он смог собрать все воедино.

Он в отчаянии сжал когтистый кулак. У него было лицо Темного Лорда, подтверждающее его проклятую родословную. Это не позволяло ему здраво рассуждать, подавляло его, как роковой приговор. Теперь он отринул эту мысль. Он не смирится со своей участью.

Дотянувшись до набедренной сумки, Толчук раскрыл ее и вытащил каменное сердце. Он поднес его к лунному свету, разглядывая черное Зло, притаившееся внутри ярко красного камня. «Что есть значение этого? Почему Земля прокляла мой народ? Почему привела меня сюда?»

Из камня вновь донесся голос Елены.

— Эррил, я не могу держаться… — Ее голос замер.

— Елена! — вскричал Эррил.

Толчук повернулся, понимая, что все почти потеряно. Он стиснул каменное сердце и уставился на глыбу. Его осенила догадка. Сердце его народа было красным камнем с червоточиной внутри; Врата Плотины, с запертой в них Еленой, были черным камнем с красным вкраплением. Эта симметрия должна что-то значить. Но что? Зачем Земля поместила Зло в камень? Зачем оно питалось душами его народа, умерщвляя камень, оставляя его без магии?

Толчук закрыл глаза, затем быстро вскочил на ноги.

— Без магии! — закричал он.

Эррил взглянул на него через плечо.

Толчук поднял Сердце народа.

— Оно есть без магии! Зло убило ее!

Эррил нахмурился и протер лоб.

Толчук устремился вперед.

— Земля не проклинала наш народ! Она дала нам орудие, чтобы отомстить за вероломство предка! — Он вспомнил историю о безумном Мимбли — рудокопе, открывшем каменное сердце. Из его несвязных речей следовало, что лишь каменное сердце способно противостоять надвигающейся тьме.

Эррил попытался остановить его, но внезапная уверенность полностью охватила Толчука. Он отодвинул Эррила в сторону.

— Помоги мне! — глухо прошептала Елена.

Толчук поднял каменное сердце над головой.

— Без магии Плотина не имеет власти над Сердцем! — Со всего размаху огр ударил каменное сердце о черную глыбу.

Последующий за этим взрыв отбросил его назад, на Эррила, и швырнул обоих в сторону. Ночь прорезал громкий крик, эхом разносясь над горами.

Толчук приподнялся и сел. На каменной ладони лежала гора обломков. Но это был не эбонит. На ладони, сваленные в кучу, лежали осколки чистейшего каменного сердца.

Эррил вскочил на ноги и бросился к груде, расчищая себе путь сквозь красные камни.

— Елена!

Толчук поднял руку. В его когтях все еще было зажато Сердце, совершенно невредимое. Он поднял драгоценность; камень ярко запылал. Изумившись, Толчук чуть не выпустил его из пальцев. Он возродился! Он поднял камень еще выше. Даже Зло исчезло!

— Елена! — мучительный крик Эррила отвлек его от камня.

Житель равнин свернулся среди красных валунов. Он согнулся, вытаскивая бледное тело из-под обломков. Это была Елена. Эррил повернулся и оглядел всех. Девушка безвольно лежала на его руках.

— Она мертва!

Мерик стоял на берегу Тор Амона. Он дежурил всю ночь, разыскивая в темном озере следы Крала. Снежная буря прекратилась, лишь случайные порывы ветра приносили сгустки хлопьев. Но Мерик отказался покидать озеро до рассвета. Он хотел удостовериться.

Озеро вернулось к прежней гладкой, стеклянной поверхности; по его берегам возвышались снежные сугробы. Единственным доказательством существования огромной арки являлось несколько торчащих из воды гранитных обломков.

Цитадель обрушилась внезапно и очень быстро.

Покинув Крала, Мерик вместе с остальными двинулся вниз по лестнице. Как только они добрались до основания, вся конструкция затряслась. Крал был прав: после разрушения арки отряд выбросило в реальный мир. Оказавшись на свободе, друзья помчались по узкому мосту к лесу, спасаясь от гигантских воли, набрасывающихся на берег после падения гранитных сводов.

Остальные — Могвид, Нилан и Тайрус — укрылись в ближайшей пещере, греясь у большого костра. Мерик оглянулся через плечо, высматривая крошечный отблеск их очага. Он также заметил, что небо на востоке побледнело, звезды исчезли, предвосхищая рассвет.

Они планировали отправиться с восходом солнца, пересечь перевал до наступления новой бури, которая перекроет выход на вершины гор. Еще раньше Тайрус воспользовался монетой и установил контакт с Ксином на борту «Штормового крыла», попросив встретить их за Северной Стеной. На корабле были какие-то проблемы, которые Ксин не смог толком объяснить. Это явилось еще одной причиной того, что здесь решили не задерживаться.

Оставалось совсем немного времени на скорбь по ушедшим друзьям.

Вздохнув, Мерик в последний раз оглядел озеро и направился к лагерю. Он с трудом пробирался сквозь снежные заносы. По меньшей мере, дварфы исчезли. Должно быть, они все в панике сбежали, когда обрушилась Цитадель.

Мерик взобрался по ледяному склону, устремляясь к теплой и светлой пещере.

Тайрус охранял вход. Он даже не спросил Мерика, не нашел ли тот следы Крала.

— Это глупая затея, — заметил он раньше. — Горец погиб.

Мерик не оспаривал мнения Тайруса, но принц не делил одну камеру с горцем под Шадоубруком, Их обоих, Крала и Мерика, пытал дварфский лорд Торврен. Крал пришел спасти Мерика, но слишком дорого за это поплатился. Мерик же отделался ожогами и ночными кошмарами. Мерик был в долгу у Крала. Чувство вины заставило его отправиться на поиски горца.

Но Тайрус, конечно, был прав. Глупая затея.

Нилан сочувственно посмотрела на него.

— Я напишу про него песню, — мягко сказала она. — О его самопожертвовании. Он будет жить в моей музыке.

Мерик слабо улыбнулся.

— Когда-нибудь ты споешь ее в замке Мрил перед народом Крала, вернувшимся после вековых странствий.

Та кивнула. Ребенок в ее руках крепко спал после долгой, громкой ночи.

Мерик уселся рядом с Могвидом.

— Думаю, ты вернешься в леса Западных Территорий.

Могвид пожал плечами, угрюмо глядя на огонь.

Устроившись с чашкой некрепкого чая, Мерик согрел свое продрогшее тело. Небо медленно продолжало проясняться, и через какое-то время Тайрус дал указание готовиться к дневному переходу.

Мерик вытянул ноги и взвалил на плечи мешок. Он смотрел, как первые лучи солнца прорезают горизонт. Сидящий рядом с ним Могвид внезапно завалился, прижав к груди руку. Мерик поспешил к нему на помощь.

Могвид сидел на коленях, опираясь руками в землю.

Мерик дотянулся до него.

— Могвид?

Из человека вырвался дикий рев. Он откинулся назад и поднялся на ноги.

— Я не Могвид.

— Тогда кто?

Человек повернулся к восходящему солнцу.

— Фердайл. — Хотя лицо человека осталось прежним, в нем, без сомнения, произошли какие-то изменения. Этот человек вел себя несколько иначе. Его взгляд был остр и стремителен.

Нилан и Тайрус приблизились к ним.

— Фердайл? Как?

Мужчина нахмурился.

— Это все проделки моего брата. Змея Мишель. Она нас как-то странно объединила.

— А Могвид?

Фердайл с отвращением вытер руки о рубашку.

— Хотя я его не ощущаю, он все еще внутри, — там, где был я мгновение назад: запертый в темнице без решетки, беспомощно наблюдающий за событиями.

— Но что привело к замене? — спросила Нилан.

— Я не контролирую это; и Могвид тоже.

Мерик проговорил:

— Пакагола Мишель была настроена на луну. Ты же появился с первым проблеском солнца. Хм… Интересно…

Фердайл уставился на него, все еще не понимая.

Мерик взглянул на восходящее солнце.

— Подозреваю, что ты контролируешь это тело днем, а ночью Могвид вновь завладеет им.

У Фердайла на лице появилось болезненное выражение.

— По правде говоря, я хочу найти способ разорвать это заклятие.

— Уверен, что Могвид чувствует то же самое, — усмехнулся Мерик. — Думаю, вы оба останетесь с нами еще на некоторое время.

Тайрус покачал головой и зашагал прочь.

— Тогда отправляемся. У нас впереди долгий путь.

Джоах держал тело Кеслы до тех пор, пока в реальном мире не взошло солнце и сонная пустыня вокруг него не рассеялась, забирая с собой и девушку. Джоах вновь оказался в одной комнате с василиском.

Рядом с ним сидели Каст и Сайвин. Его превращение, должно быть, так напугало их, что Рагнарка пришлось отпустить.

— С тобой все в порядке, Джоах? — спросила Сайвин.

— Ты постарел на сотню зим прямо на наших глазах. — Каст сделал шаг в сторону.

Джоах взглянул на василиска и нахмурился. Форма зверя не изменилась: чешуйчатая змея с головой птицы-падальщика. Но он уже не был изваян из черного эбонита, а испускал мягкий красноватый свет, отраженный от факелов.

— Каменное сердце, — пробормотал Джоах.

Каст выпрямился и взглянул на статую.

— Это произошло почти сразу после твоего старения. — Он обернулся к Джоаху. — Что случилось?

Джоах покачал головой. Он протянул руку Кровавому Всаднику, чтобы тот помог ему подняться на ноги. Кости заскрипели, суставы пронзила резкая боль. Превозмогая боль, он поднялся и, шагнув вперед, наткнулся на что-то в песке.

Он посмотрел вниз.

— Что это? — спросила Сайвин, потянувшись.

— Не тронь! — рявкнул Джоах, заставив ее отпрянуть. С помощью Каста он наклонился и поднял длинную палку. — Это мое.

Джоах слишком дорого заплатил за свой трофей. Он не собирался отступать. Подняв посох, он со вздохом облегчения оперся на него и осторожно побрел к статуе.

— Будь осторожен, — предупредила Сайвин.

Развернувшись к ним спиной, Джоах приоткрыл рот и бесшумно заворчал. Пальцами он ощущал небольшой поток темной энергии, курсирующий по древесине. Прежде совершенно пустое, окаменелое дерево, должно быть, впитало силу черных песков после того, как он отшвырнул его. Джоах приподнял посох и направил его на статую.

— Джоах! — предостерегающе крикнула Сайвин.

Он не обратил на нее внимания. Он воззвал к магии посоха и произнес заклятие черного огня, знакомое ему так же хорошо, как собственное имя. Его губы похолодели, кончик посоха почернел. Когда он проговорил последние слова, из посоха вырвался столб тьмы и врезался в яркий камень, разбивая василиска на тысячи красных осколков, осыпавшихся на противоположную стену. Джоах опустил посох и облокотился на него, поворачиваясь.

— Что с тобой случилось? — вновь спросил Каст.

Джоах вместо ответа кивнул на туннель, ведущий из комнаты.

— С пустынями покончено.

На ладони статуи Мантикора Эррил выбрался из обломков, неся на руках Елену. Ослабев от потрясения, он упал на колени перед видением Тети Филы, не выпуская Елену из рук.

— Она не дышит, — вырвалось у него из перехваченного горла. — Сердце не бьется.

Фила опустилась на колени перед ним, Она вытянула руки и пропустила их сквозь тело Елены.

— Нет, Эррил, она все еще жива, только очень ослабла. Плотина коснулась ее и затянула очень глубоко.

Эррил обмяк, несколько успокоившись.

— Она будет жить. Она придет в себя. Исцеляющие силы Кровавого Дневника…

Фила нахмурилась и взглянула на открытую книгу, лежащую на гранитной руке.

— Я не уверена в этом. Это не кровоточащая рана и не больной желудок. Ее травмы гораздо глубже. Вытесненная Чо, Елена была очень уязвима, не принадлежала самой себе. Плотина, наверное, окончательно оторвала ее от корней.

— Елена сильная, — проговорил Эррил. — Она вернется.

— Я не знаю, сможет ли она это сделать в одиночку. — Фила взглянула на него. — Вы связаны невидимыми узами.

Эррил закрыл глаза, пытаясь скрыть стыд.

— Оторвавшись от своих основ, она нуждается теперь в этих узах. В ваших узах. Это то, что поможет ей найти дорогу к себе.

— Я не понимаю. — Эррил поднял глаза.

Фила покачала головой.

— Мужчина, — вздохнула она. — Ты должен…

Вспыхнув, Фила исчезла. Эррил повернулся к книге. Она была все еще открыта, но Пустота исчезла, сменившись гладкими, пустыми страницами. Он посмотрел на небо. Луна села, перекрыв магию книги.

Эррил остался наедине с Еленой. Он махнул Магнаму:

— Приведи сюда Маму Фреду.

Дварф кивнул и убежал прочь.

У плеча Эррила появился Толчук.

— Целительница никогда не прибудет вовремя. — Огр опустился на колени рядом с Эррилом. — И это не излечить травами.

Эррил не ответил Толчуку. Он знал, что тот совершенно нрав. Кивнув, он сделал огру знак удалиться.

Эррил склонился над телом Елены. «Вы связаны невидимыми узами». Он прикоснулся к ее лицу, не беспокоясь о том, что на него смотрят. Глубоко внутри у него что-то надорвалось. Стендайское железо в его сердце расплавилось, горячей струей ударив в кровь. Не в силах прятать свои чувства, он уступил горечи. Слезы струились по его щекам и капали на щеки Елены. Задыхаясь, он наклонился ниже.

— Если ты слышишь меня, Елена, вернись ко мне.

Он согнулся и позволил своим губам коснуться ее губ.

— Услышь меня, вернись ко мне. — Нависая над ней, он почувствовал лёгкое дыхание, вырвавшееся из ее губ, едва заметное трепетание.

«Она нуждается в этих узах. В ваших узах».

Он приподнял Елену и крепко прижал к себе. Поколебавшись, он сомкнул их губы. Она была холодна, но Эррил не отстранился. Он согрел ее своим дыханием, своим прикосновением, своими слезами.

— Вернись ко мне, — прошептал он, слегка приоткрыв губы.

Она безвольно парила в темноте, утратив имя и ощущение реальности. Она не имела представления о прошлом и будущем, осознавая лишь бесконечное мгновение настоящего, зависнув в холодной бездне небытия.

Затем до нее донеслось единственное слово:

— Елена.

Оно ничего не значило.

Она проигнорировала его.

Но вскоре тьму пробила теплая волна. Вместе с ней еще более бессмысленные слова:

— Вернись ко мне.

Елена отринула их, все еще не понимая смысла, и поплыла по теплой реке. Основной инстинкт: согреться. Она парила вдоль нее, чувствуя, как холод отступает. Это было приятно.

Пока она плыла навстречу этому удовольствию, вспыхнули другие ощущения, материализуя тьму. Она позволила этим ощущениям окутать ее, стать частью ее. Елена поняла, что имеет внешнюю оболочку, некую протяженность, — и была вознаграждена. Тепло обратилось в жар, который затопил ее.

В этот момент выделилось одно слово, которое она силилась понять.

Железо.

Она хотела знать об этом больше. Слово обволакивало ее, двигаясь сквозь нее. С каждым новым прикосновением она все больше осознавала себя: губы, кожу, дыхание, тепло, а также знакомый мускусный запах.

— Елена, — вновь донеслось до нее.

Вновь возникшие губы зашевелились.

— Эррил…

Ее накрыло горячей волной. Воодушевившись, она повторила имя. Это было имя! Эррил… Она хотела сказать больше, но не смогла найти слов. Ей требовались слова! Паника позволила вновь просочиться тьме; но он был рядом, разговаривая с ней, касаясь, согревая ее.

— Елена, вернись ко мне.

— Да — Она заметила свечение в темном хаосе и поплыла к нему. Голос исходил оттуда. Эррил.

Она погрузилась в свет и прошла сквозь него. Вспылили слова и воспоминания — слишком много и слишком быстро. Тьма угрожающе зависла по углам.

— Елена, вернись ко мне.

Содрогаясь от света, звуков и обрушившихся воспоминаний, она сделала это.

Елена открыла глаза, уже зная, кто она. Ее обхватили сильные руки. Она в изумлении отстранилась.

Взглянув наверх, она увидела Эррила, его полные слез глаза.

— Я люблю тебя, Елена, — тихо и мучительно проговорил он.

Елена посмотрела ему в глаза, протягивая дрожащую руку к своим губам.

Глаза Эррила потускнели.

— Извини.

Он сдвинулся, отпуская ее, но она положила руку ему на плечо и прильнула к нему. Она поцеловала губы, которые спасли ее, ощущая их соленый от слез привкус.

— Нет, — прошептала она, сливаясь с ним.

Он обнял ее.

Вот что связывало ее.

Глава 25

Елена стремительно бежала по залу; ее зеленое платье струилось по каменному полу замка. Она опаздывала. Остальные, должно быть, уже собрались в Большом внутреннем дворе.

Она прошла мимо зеркала, поправив волосы. Ее рыжие локоны выросли на длину четырех пальцев после того, как были полностью выжжены вторжением Чо. Они все еще были по-мальчишески коротки. Елена вздохнула. Мама Фреда сделала все возможное: два серебряных гребня, украшенных жемчугом, высокая линия воротника у платья, — все это отвлекало внимание от мальчишеской прически. По меньшей мере, она выглядела подобающе для церемонии.

Наконец, она добралась до реконструированных позолоченных дверей во внутренний двор. В карауле стояли два дварфа, вооруженные пиками. Завидев Елену, они сдвинулись с мест, чтобы распахнуть перед ней высокие двойные двери. Елена смотрела, как сквозь оконные стекла дверей с изображением двух переплетенных роз, лепестки которых были вырезаны из каменного сердца, а листья из изумруда, пробивался утренний свет.

Когда двери распахнулись, перед ней во всей своей весенней красе открылся Большой внутренний двор. Пока она отсутствовала, в замке Алоа Глен продолжались восстановительные работы. Во дворе не осталось почти ничего, напоминающего о прошедшей войне.

Кругом были разложены грядки с розами и снежно-белыми маками; ряды стриженых кустов остролиста обрамляли дорожки, посыпанные белым измельченным камнем. По стенам тянулся цветущий дерн, бутоны которого трепетали под легким морским бризом. Даже стены были восстановлены: по их поверхности зелеными венами вился плющ. О Войне Островов напоминала лишь восточная башня, названная Сломанной Стрелой. Ее окружали леса и груды кирпичей — строительные работы продолжались.

Елена прошла сквозь двери к ступеням. В центре двора собралась небольшая группа. Эррил заметил ее и поднял приветственно руку, но Елена заметила раздражение в уголках его губ: она опоздала на церемонию.

Пряча улыбку и приподнимая подол платья, ведьма спустилась по ступеням на щебневую трону. Впервые они собрались все вместе после того, как с севера вернулась группа Мерика. Отряд, отыскавший Врата Грифона, последним прибыл в Алоа Глен, почти через две луны после прибытия Елены и через одну луну после Джоаха.

Теперь все были здесь… наконец.

Проходя мимо них, Елена вспоминала собственное путешествие назад. Она покинула Алоа Глен ранней зимой и вернулась с первыми весенними бутонами. Путь назад был труден. Разрушив Врата Мантикора, по суше они отправились к скифу Джерика. Раны и груз в виде обломков каменного сердца замедлял их переход. Толчук настоял, чтобы они взяли камни с собой. «Безумный Мимбли утверждал: камень уничтожит тьму», — объяснил он. Елена не протестовала. Огр и его камень спасли ее.

Но груз уже не имел значения, когда открылось новое препятствие на пути к Алоа Глен. Добравшись до скифа Джерика, они выяснили, что эльф не мог долго управлять маленьким кораблем. Отряду пришлось двигаться короткими перелетами и делать регулярные остановки, что сильно замедляло путь. В таком режиме они не смогли бы пересечь Великий Океан, поэтому по суше отправились к прибрежному городу Баналу и наняли там обычный корабль, расплатившись парой обломков каменного сердца.

Сначала Елена связывала слабость Джерика с его недавним заражением, но по прибытии в Алоа Глен узнала, что это был общий недуг. Большая часть оставшейся флотилии эльфов обосновалась на поверхности моря. Недомогание охватило не только эльфов. Все, обладающие дарами стихий, с трудом задействовали свою внутреннюю магию и очень быстро истощались. Видимо, несмотря на разрушение трех Врат Плотины и срыв замысла Темного Лорда, необратимый вред был причинен. Земля ослабла от губительного вторжения, подавив магические силы всех ее обладателей.

Но, несмотря на это, завоевания были значительны.

Добравшись до центра двора, Елена заметила Веннара в блестящем обмундировании и Магнама, стоящего рядом с ним. Разрушение Врат Мантикора освободило их народ от ига Темного Лорда. Мерик привел за собой нескольких дварфов. Он встретил их на обратном пути и уточнил, что целые легионы направляются на помощь Алоа Глен.

В целом, это была горько-сладкая и очень дорогая победа. Замыслы Темного Лорда сорвались, но Чи остался в заключении, скованный оставшимися Вратами Плотины. Кроме того, много друзей отдали свои жизни ради спасения Земли: Мишель, Крал, Ричальд, королева Тратал. Плюс потери среди дварфов, эльфов и пустынного народа.

Казалось, никто из отважившихся на это путешествие не остался невредимым.

Елена оглядела собравшихся друзей.

Мерик стоял напротив нее. Его мрачные глаза наполнились скорбью по матери и брату. Каждый день он посылал птиц на поиски беженцев из разгромленного дома. Но птицы не возвращались. Судьба жителей Штормхавена оставалась неизвестной.

Рядом с эльфом стоял Лорд Тайрус, одетый в черный наряд, принц и пират в одном лице. Он предложил Елене свое верноподданство и уже преуспел в объединении довольно неприятной группы лиц из Порт Рауля. Принц отказался возвращаться в свой пустой замок у Северной Стены, пока Темный Лорд не будет окончательно повержен. «Ужас покинул Лес, но Мрил не будет в безопасности до тех пор, пока Черный Зверь не будет согнан с наших берегов», — сказал он Елене.

У плеча принца стоял Фердайл с лицом Могвида. Елена уже знала о их странной трансформации: оба делили одно тело на двоих. «Парочка» причиняла ей беспокойство. Из-под янтарного блеска глаз ей всегда чудился другой взгляд. Но они оба доказали свою преданность. Они были ранены, как и многие другие; Елена сделает все возможное, чтобы исцелить их. Взамен она получит в свое распоряжение их способности к трансформации.

Пройдя по тропе, Елена остановилась рядом с Эррилом. Она погладила его тыльной стороной ладони, их пальцы инстинктивно встретились и сплелись. Эррил сжал ее руку. Во время долгого пути они решили не форсировать свои отношения, развивая их шаг за шагом. Они не делили постель, лишь изредка встречаясь наедине. Пока этого было достаточно.

— Ты опоздала, жена, — тихо поддразнил он.

— У тебя нет нижних юбок и затейливых платьев, которым приходится уделять время, муж. — Елена спрятала улыбку, отбрасывая с лица воображаемую прядь волос.

Эррил кивнул на темный угол двора. Фигура, сидящая на скамейке, смотрела прямо на них.

— Приятно видеть, что Джоах оставил свои книги и свитки хоть ненадолго.

Улыбка Елены потухла. Среди всех вернувшихся из разрозненных земель Аласии Джоах больше других подвергся изменениям — не просто состарился внешне, но как-то незаметно испортился. Елена слышала историю о смерти Кеслы от Сайвин. Сердце ее брата несло глубокую рану. По возвращении Джоах обрадовался, увидев свою сестру живой и невредимой, но потом ушел в себя, заперся в библиотеке замка, изучая древние тексты заклятий, которые могли бы излечить его. Иногда по ночам он практиковался в тайной магии на учебном дворе.

Эррил нахмурился.

— Лучше бы он оставил этот проклятый посох в своей комнате. Он не должен быть здесь.

Елена согласилась. От одного вида палки у нее сводило живот: ее окаменелая поверхность имела серый, трупный цвет, а крошечные зеленые кристаллы напоминали ей гноящиеся раны. Это было грязное орудие, лучше бы Джоах уничтожил его. Но она понимала одержимость своего брата: посох украл у него молодость, он же являлся ключом к ее возвращению.

Эррил вздохнул и посмотрел перед собой.

— Посох, состарившийся юноша, даже обрубок руки, — будто он сам становится темным магом, которого так презирает.

Несмотря на теплый день, Елена задрожала.

Эррил посмотрел на нее.

— Прости. Это радостный момент, не будем омрачать его грустными мыслями. — Он притянул ее к себе. — Такие дела могут и подождать.

Елена прильнула к нему.

— Где же Нилан? Я думала, что приду самая последняя.

Эррил выпрямился.

— Мы ждали тебя. — Он поднял руку, подавая знак Касту, стоящему вместе с Сайвин в нескольких шагах от него.

Кровавый Всадник поднял рог и сделан длинный гудок. Это был ясный, ликующий звук, эхом отозвавшийся на море и прогнавший всю грусть из сердца Елены.

Поднявшись на цыпочках, она вытянула шею, чтобы лучше видеть.

Небольшие западные ворота двора внезапно распахнулись. В них возник Толчук, ведя миниатюрную Нилан под руку.

Огр широко улыбался. Это было его последним делом перед возвращением в родные горы. Он должен вернуть Сердце своего народа и получить наставления Триады. Оставалось решить еще одну загадку: странную связь между каменным сердцем и эбонитом. Оба кристалла — один светлый, другой темный — были добыты из одного рудника. Между ними была какая-то темная связь, которую осознавали даже духи Кровавого Дневника. Толчук надеялся, что старейшины его народа помогут разгадать древнюю загадку.

Но даже эта тайна могла подождать. Сегодня Толчук удостоился чести вести Нилан — великан, ведущий ребенка.

Нилан ступила на щебневую тропу; ее шелковое платье развевалось под бризом при каждом шаге, будто лепестки, подхваченные ветром.

Толчук вел Нилан, а она — другую фигуру: рядом с ней шел ребенок. Мальчику на вид было не больше трех лет, но Елена знала, что возраст нимфаи не соответствует человеческому. Пока его семя в ожидании крепилось к животу, он выглядел как младенец. Но луну назад, когда Нилан ступила на берег Алоа Глен, ребенок отбросил семя. С этого момента он начал стремительно расти, превратившись из младенца в топающего малыша за одну луну.

Нилан приняла отбрасывание семени за знак надежды и решилась на соответствующий поступок.

Нилан провела ребенка в круг зрителей. Она заняла свое место в кругу и дала знак мальчику пройди вперед.

— Давай, Родрико, ты знаешь, что нужно делать.

Тот взглянул в лицо нимфаи. У него были те же фиолетовые глаза, как у Нилан, и волосы того же медового оттенка.

— Да, мама. — Он отцепился от ее руки и осторожно прошел в центр круга.

Мальчик оглядел всех собравшихся и прикусил нижнюю губу, робея перед множеством лиц, смотрящих на него. Не дрогнув, он прошел каменную дорожку до конца и остановился перед свежевскопанной землей. Одновременно с восстановительными работами во внутреннем дворе были вырыты поврежденные корни старой коаконы, а само место завалено чистой землей. Садовники ничего не посадили здесь, будто догадываясь, что в этом особенном месте должно расти лишь одно дерево.

Другая коакона.

Маленький Родрико, названный в честь опекуна дерева Нилан, сошел с дорожки на мягкую почву, сжимая в руке большое семя. Это было семя, из которого он родился и которое собирался вернуть в землю.

Он опустился на колени, отложив в сторону семя, и начал копать яму. Когда ее глубина достала до локтей, ребенок выпрямился и поднял семя. Он взглянул через плечо на Нилан, которая гордо улыбалась, следя за его стараниями. Она слегка кивнула ему.

Ребенок бросил семя в яму и медленно забросал его пригоршнями земли. Елена слышала, как он сопел: мальчик долго был связан со своим семенем и не хотел расставаться с ним.

Закончив работу, ребенок поднялся на ноги и посмотрел на свои труды.

Нилан мягко подтолкнула его:

— Давай, Родрико. Попробуй.

Ребенок повернулся к матери, из его глаз текли слезы.

— Давай, любимый.

Тот кивнул и, развернувшись, поднял руку над свежевыкопанной ямой.

Елена затаила дыхание, как и все остальные. Нилан молитвенно сцепила руки. Первая коакона погибла, когда ее корни погрузились в соленую воду при затоплении острова. Эррил предупреждал, что земля не подходила для высаживания новой коаконы. Но Нилан была уверена, что отбрасывание семени на этом берегу являлось знаком.

— У моего народа никогда не рождались мальчики, — объяснила нимфаи. — Мальчик — это что-то особенное, поэтому и дерево должно быть уникальным. Может быть, оно прорастет там, где не проросло бы ни одно другое.

Мальчик все еще стоял, держа руку над посаженным семенем. Над ним медленно возникло зеленоватое сияние, будто солнечный свет просачивался сквозь невидимые листья.

Нилан издала неясный звук: наполовину всхлип, наполовину вздох радости.

Из почвы у ног мальчика пробивался зеленый отросток и карабкался вверх, к солнечному свету. Он был яркий, чистый и совершенно здоровый.

— Укоренился, — проговорил Эррил, поворачиваясь к Елене, раскрывая глаза от изумления.

Елена обхватила его за талию и крепко прижалась к нему.

У остальных вырвался радостный крик. Маленький мальчик вернулся в круг, расплываясь в улыбке. Нилан рванулась вперед и подхватила его на руки, целуя щеки.

Елена смотрела на Нилан с ребенком на руках, теснее прижимаясь к Эррилу. Она взглянула на маленький зеленый отросток, торчащий из темной почвы. Он так много значил: жизнь и смерть, новый цикл жизни. На глаза навернулись слезы.

— Что случилось? — спросил Эррил.

Она не могла ответить. Ее сердце было переполнено. Она взглянула на остальных, раненых, но все же выживших, празднующих. Для нее и для них всех зеленый росток означал одно.

Надежду.