Вредина для мажора

Глава 38

Рома

Откровенно говоря, я не переживал насчет званого вечера. Ну, подумаешь, мама с Катей в контрах. Когда это было. Да и бабуля здесь, она в Рине души не чает. А это, на минуточку, большая редкость.

– Девушка? – переспросила мама, сверля меня взглядом. Ух, сколько в нем огня, пулемет не нужен.

– Правда? – бабуля подскочила. Вот кто рад за меня по-настоящему. Давай обнимать Катерину снова, даже в щечку чмокнула. Рина, конечно, засмущалась, плечи опустила, но стойко выстояла, молодец. Папа тоже поднялся с коронного места. Подошел к нам, протянул руку и официально представился.

– Виктор Дмитриевич, будем знакомы, Катерина. А это моя жена, Анастасия Александровна.

– Взаимно, – Катя кивнула, но жест приняла стойко. Губки ее растянулись в обаятельной улыбке, и мне вдруг стало жаль, что я еще не успел попробовать их на вкус.

– Ром, ты бы хоть нас с матерью предупредил. И бабушка в шоке сидит.

– А что бабушка? Бабушка в приятном шоке. Катюша же солнышко, я все одобряю, – засмеялась ба.

– Присаживайтесь за стол, – скомандовал отец. Мама, правда, так и не поднялась. Зубки показывала. Ну, ничего, это дело поправимое. Сейчас слово за слово разговорится, потом не оторвать будет.

Бабуля настояла, чтобы мы с Риной уселись рядом, вроде как ей так разговаривать удобней. Мы сопротивляться не стали, да и Катя, судя по всему, с бабушкой чувствовала себя уверенней.

Минут через пять на стол подали горячее: мясо, пару салатов, и блюдо с рисом. Я положил себе, потом дамам, которые сидели по оба локтя от меня. Что ж, роль джентльмена сегодня достается Роману Филатову.

– Сынок, как учеба? – подала голос мать, разрезая на тарелке и без того маленький кусочек картошки на две части. Манеры – лицо высшего общества.

– Пойдет. Кать, я ж хорошо на парах себя веду?

– А, – Рина смущенно положила вилку на стол, глянула на меня, хлопая ресницами. Затем выдохнула и ответила: – Конечно. Конспекты хорошо записываешь.

– Вот, видите! Если отличницы меня хвалят, то какие могут быть разговоры?

– Вы вместе учитесь? – спросил папа, делая глоток красного сухого.

– Да, – ответили мы в один голос с Катей.

– А где познакомились? – продолжал отец.

– На улице, – втиснулась бабушка. – При мне. Твой сынок облил меня и Катеньку с ног до головы грязью.

Папа аж подавился. Закашлял, взял салфетку, начал рот протирать. Это первый знак будущих нотаций. Нет, может не сейчас, но потом он обязательно припомнит.

– Прошу прощения, – произнес старик. Посмотрел на меня так, словно припечатал тяжелой гирей. По скулам забегали желваки.

– Па, – улыбнулся я, включая милого сыночка. – Это случайно получилось. Да и вообще…

– Случайно? – усмехнулась бабушка. Умеет же подливать масло в огонь.

– Ба, ну что ты… я тебя даже не задел.

– Катеньку задел! – напирала она.

– В-все нормально, Надежда Петровна, – вступилась Рина. Голос ее тоненький звучал тихо, видимо смущалась.

– Как нормально? Витя, ты ему права купил?

– Да вот не знаю уже, – хмуро отозвался отец.

– Сам сдавал! – воскликнул я, повышая шутливо интонацию. – И вообще я торжественно приношу всем извинения. Кать, ты простишь меня? – глянул на свою солнечную девочку, а она чуть стакан из рук не выронила.

– Хватит, – буркнула мама, охлаждая атмосферу. – Может, о Марине поговорим? У них ребенок родился.

– Маринке? Вот этой недалёкой дурочке? – ба возвела глаза к потолку. Она в принципе не особо любила маминых подруг.

– Надежда Петровна, она не дурочка. Очень умная и образованная женщина.

– И как назвали ребенка? – спросил, замечая, как накаляется градус.

– Себастьян, – ответила мама, прикладывая салфетку к губам.

– В честь рака что ли? – на полном серьезе выдала бабушка.

– В смысле? Какого рака? – не поняла мать, вылупив большие глазища. Зато папа усмехнулся. Что уж там, я тоже еле сдержался.

– Ой, что у вас у молодого поколения только в голове. Был мультик такой, про русалку. Там рака так звали.

– Ариэль? – подала вдруг голоса Катя.

– Да кто его знает, – пожала плечами ба. – Я ж говорю, что Маринка недалёкая. Могли бы посоветоваться, уж если все так плохо с фантазией.

– Надежда Петровна, вы серьезно? – мать подобралась вся, а мы с отцом переглянулись. Первый звоночек.

– А что? Вот, Рома, ты хочешь, чтобы тебя раком звали?

– Я? – смешок сорвался с моих губ, что явно разозлило маман.

– Господи, да что вы к этому раку привязались? Это обычное имя. Очень популярное нынче. Вот соседи наши сына назвали Гвидоном. Тоже, между прочим, в обиходе.

– В морском? – не унималась бабушка.

– А откуда вообще повелся этот Гвидон? – спросил я, больше для поддержания диалога, ну и чтобы как-то опустить накал.

– Из сказки Пушкина, – ответила Катя. – Он сын царя. Пока тот был в походе, его сына и жену посадили в бочку и скинули в море. Однако Гвидон совершает благородные поступки, наверное, поэтому мальчику дали такое имя.

– Вот именно! – поддакнула внезапно мать. Я сперва обрадовался: наконец-то чудо: сошлись на ровной ноте. Но маман спустила мой порыв на нет. Поднялась из-за стола, фыркнула, а затем, не говоря ни слова, покинула кухню.

– И так каждый день, – сообщила ба, устало выдыхая. Я думал, мама вернется. Однако время шло, мы разговаривали, ели, а мать не возвращалась. В итоге папа тоже ушел, извинился перед Катей, пообещал в другой раз уделить больше внимания.

Остаток вечера мы провели втроем. Бабуля окончательно развеселилась, вошла в раж, начала давать Рине наставления и вот это типичное: «когда дети?». Я, конечно, старался отшучиваться. Ну, потому что какие дети, когда мы еще ни разу не целовались. Зато Катерина моя смутилась, едва не под стол скатилась.

После посиделок не сразу двинули домой. Погода стояла отличная, хотелось немного свежего воздуха. Катя поддержала идею, и мы поехали на набережную. Вот где наступила особенная блаж. Людей почти не было, зато луна какая, шум ветра и вода, в которой отражаются блики города.

Мы шли медленно, держась за руки, болтая о всяком разном. Забавно. Никогда не думал, что просто гулять с девчонкой так круто. И клубы никакие не нужны.

– Все чаще думаю о море, – произнесла Катя, поглядывая на озеро. Мне хотелось сказать, «А я о тебе думаю». Однако сдержался. И так болтаю достаточно.

– Давай поедем, я серьезно.

– На море? Далеко же, и дорого, – искренне удивилась Рина. В ее невинном восприятии мира было что-то поистине особенное.

– Вообще недорого, мы же туда и обратно. На машине. Ты только выходных два возьми. А я насчет остального позабочусь.

– Нет, Ром, я так не могу. Это… – мы остановились. Вернее, я остановил нас. Встал перед Катей, взял за вторую руку. Чуть наклонился, старательно разглядывая ее янтарные глаза.

– Поехали со мной? Ну что мне сделать, чтобы ты сказала «да»?

– Ты включил харизму? – она смущенно улыбнулась.

– Эта функция включается автоматически, когда я смотрю на тебя. Вообще это моя заветная мечта – поехать на море осенью.

– Мечта? Твоя мечта Эверест покорить, я помню, – выдала Катя. Теперь был мой черед удивляться. Запомнила ж, забавно. Обычно девчонки не заостряли внимание на подобных мелочах.

– Ладно, ты меня спалила. Это не та мечта, есть другая. Вот прям сейчас родилась. Давай ее исполним.

– Какая же? – спросила Рина, а я скользнул к ее губам и залип на них. Да, пожалуй, это была заветная мечта – попробовать их на вкус.

– Соглашайся, иначе не получится.

– Ну не знаю… – слегка игриво протянула она, отводя взгляд в сторону. Мы держались за руки, а осенний ветер задувал под одежду, напоминая о предстоящих холодах. Но мне было не холодно. Казалось, кто-то надел теплый шарф, окутал солнцем. Казалось, моим шарфом была девушка с янтарными глазами. И от этого осознания еще больше захотелось прильнуть к Кате. Обнять и не отпускать.

– Тогда я буду немного наглым.

– В смысле?

– Иди ко мне, – прошептал, не в силах больше смотреть на нее. Подошел вплотную, словно под гипнозом. Подался вперед, ожидая отказа. Черт, я не волновался так при первом опыте. Однако Рина не оттолкнула, закрыла глаза, заставляя пульс в груди ускоряться на полную мощь.

Я нежно коснулся ее губ, сладких, холодных, но таких мягких. Ох, у меня аж дыхание перехватило. Наш первый поцелуй был необычным: медленным, нежным и безумно чувственным. Я водил языком по ее языку, испытывая дикое возбуждение. Раньше был уверен: девушку можно хотеть только телом. Но сейчас я хотел головой, сердцем. Я хотел Катю всю без остатка.