Время любить

Глава 3

После двух недель необычно теплой погоды внезапно пришла зима. Опустевшие поля поливал дождь, а ветер выл и свистел. Уже нельзя было обойтись без печки в углу класса. Джиллиан затопила ее, в первые несколько дней та нещадно дымила, но потом перестала. Тим рассказал об этом отцу, и мистер Дэвенпорт пришел объяснять, как работает печь. Он уставился на Джиллиан, одетую в темно-зеленый жакет и узкую клетчатую юбку. Его жадный взгляд медленно ощупал ее фигуру.

— Эта работа не для вас. Вы сломаете ваши хорошенькие ноготки. Я буду приходить каждый день и затапливать печь.

Словно чтобы подчеркнуть ее неспособность к грубому труду, он сжал ее руку своей большой мозолистой рукой.

Ничего не выйдет, подумала Джиллиан, и убрала руку.

— Вы очень добры, но я справлюсь сама.

— Мне нетрудно.

— Спасибо, не надо.

— Тогда я мог бы выгребать угли вечером. Такая девушка, как вы, не привычна к грязной работе.

Нет, но я знаю твою грязную работу, подумала Джиллиан. Лучше я буду сама сражаться с этой отвратительной печью! Джиллиан решительно отказалась. От раздражения Дэвенпорт обвинил ее в том, что Тим слабо успевает по арифметике.

— Другая учительница давала мальчику много заданий на дом. Каждый вечер он решал целые столбики примеров.

Джиллиан пришла в негодование.

— Мисс Стэншоу учила его по-своему, а я по-своему, — объяснила она.

— Множество новомодных штучек!

Джиллиан вышла из себя.

— Вы хотите обвинить меня в непрофессионализме?

Он решил, что она податлива и уломать ее несложно. В гневе она выглядела прекрасной, ее щеки пылали. Теперь он возненавидел ее за эту недоступность. Дэвенпорт уже хотел начать кампанию по выдворению ее из деревни, но сомневался, что это поможет. В самом начале викарий пресек все критические замечания. Он верил в нее так же, как Роско и другие родители.

Он сердито вышел из класса, надеясь, что она задохнется в дыму.

Плохая погода сделала свое дело, началась эпидемия простуды, и наконец в классе осталось шесть учеников. Джиллиан перевела детей в гостиную. Здесь пылал огонь в уродливом маленьком камине, и они работали за складным столом в домашней и уютной обстановке. После случая с сигаретами Стивен некоторое время дулся. Объяснение с отцом оказалось не слишком страшным, но его достоинство пострадало. Ничего не вышло, и в этом была виновата Джиллиан. Она притворилась, что не замечает его дурного настроения, и пыталась вновь расположить его к себе. Он стал более восприимчивым, менее замкнутым и со временем убедился, что она желает ему добра. Она заметила, что он хорошо пишет, и заинтересовалась. Формальные упражнения по английскому были на время забыты, и Стивен начал писать рассказ, который оказался длинным, полным приключений и очень необычным.

Как-то Стивен спросил:

— Вам нравится?

— Да, очень.

— Я буду писать и писать до конца тетрадки.

— Она закончится, когда придет время, и тебе понадобятся еще две или три.

— Вы будете читать?

— Только когда ты рядом со мной, чтобы расшифровать твой ужасный почерк!

Внезапно Стивен широко улыбнулся.

— Я рад, что вы приехали и что Стэнни ушла.

— Я тоже рада. — Джиллиан произнесла эти слова не думая и вдруг поняла, что говорит искренне.

В хорошую погоду Стивен без всяких происшествий приезжал в школу на своем пони. В дождь его привозил отец. Потом установились серые ненастные дни, и Стивен опять приезжал на пони. Как-то раз, когда он приближался к школе, пони испугался и встал на дыбы. Стивен упал на землю и, хотя не пострадал, заболел пневмонией.

Иан Роско приехал в школу, чтобы сообщить об этом Джиллиан.

— Ничего серьезного, но его не будет пару недель. Этой зимой он больше не станет ездить верхом. У меня тоже немного работы, так что я смогу привозить и забирать его.

Джиллиан беспокоилась за Стивена и считала, что отец чего-то недоговаривает.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Ничем. Он принимает обычные лекарства и должен лежать в постели.

Джиллиан хотелось бы увидеть его, но она не решилась попросить.

— Надеюсь, ему скоро будет лучше.

— Наша экономка миссис Пирсон — отличная сиделка.

Другими словами, подумала Джиллиан, ты нам не нужна.

Всю вторую неделю дома Стивен скучал. Он мог сидеть в кровати и читать. Он вспомнил про свой рассказ и захотел продолжить. Иан Роско понятия не имел, о чем он говорит, и позвонил Джиллиан.

— Он пишет про астронавта, — объяснила она. — Героя зовут Пит.

Роско удивился.

— Не могли бы вы отыскать рассказ, а я за ним заеду?

— Да, но стоит ли ему писать? Ему стало лучше?

— Похоже, да. Возможно, он напишет всего пару строк, но все равно будет доволен.

Вечером он зашел за тетрадкой. По просьбе Стивена он попросил Джиллиан прийти к ним в дом.

— Он хочет, чтобы вы вернулись со мной, принесли ему рассказ. Не возражаете?

Джиллиан, встретив его холодный взгляд, подумала с раздражением: «Только не настаивай».

Она колебалась, но потом решила на миг забыть про Иана Роско и думать только о Стивене. Он хотел, чтобы она пришла. Он будет разочарован, если она не согласится.

— Да, я приду, — ответила она.

Зимними вечерами Джиллиан носила в доме клетчатые брюки и толстые свитера. Несмотря на толстый белый свитер, который был на ней в тот день, Иан остро чувствовал исходящую от нее женственность. Она хорошо бы смотрелась на обложке модного журнала, подумал он. А вот школьное здание в роли фона совсем не подходит. Интересно, зачем все-таки она приехала? Ей был так интересен рассказ Стивена. Она сама пишет? Догадка его заинтересовала. Джиллиан заметила его задумчивый взгляд. Этот внезапный интерес смутил ее, и она отвернулась, застегивая «молнию» на куртке и надевая капюшон. Куртка была алого цвета, капюшон оторочен белым мехом. Иан вспомнил толстые чулки и тяжелые твидовые костюмы мисс Стэншоу. Она словно была частью мрачной школьной архитектуры. А эта девушка одним своим присутствием украшает школу. Он будет рад, когда школа закроется и она уедет. Отношения между нею и Стивеном стали слишком близкими, и Иан не хотел, чтобы мальчик сильно скучал.

Когда Джиллиан снова посмотрела на Иана, его лицо было бесстрастным.

— Готовы? — холодно спросил он.

Джиллиан сухо ответила:

— Я могу взять свою машину. Тогда вам не придется отвозить меня обратно.

— Чушь!

Хотя обычно он ездил в микроавтобусе, сегодня он приехал в сером «вулзли» с закрытым салоном. Ночь была холодной, и Иан включил обогреватель.

— Удобно? — спросил он.

— Да.

Разговор не клеился. Джиллиан никогда не умела вести светскую беседу, да и он тоже. В доме Джиллиан немного расслабилась. Стивен в старом синем халате радостно приветствовал ее:

— Я рад, что вы приехали.

Джиллиан взъерошила ему волосы:

— Привет!

Они оба похожи на детей, подумал Иан, где ее авторитет? Но именно ее мальчик уважал. Она присела на край кровати и отдала Стивену тетрадку. Он искоса взглянул на отца. Иан заметил:

— Я с удовольствием прочитаю, но только с твоего согласия.

У него богатое воображение, и он чуткий, подумала Джиллиан, но почему он не может забыть о прошлом? У него есть все качества, которыми может обладать отец, кроме одного, которое больше всего нужно Стивену. Интересно, что ответит Стивен? Мальчик посмотрел на тетрадь.

— Возможно, в другой раз, но не сегодня. — Это был вежливый отказ.

Иан остался спокоен:

— Как хочешь. Это твоя тетрадь. Можешь поговорить с мисс Уорд, я оставлю вас вдвоем.

— Обычно я не обсуждаю рассказ заранее, только если у меня не получается.

— Я пойду вниз. Перед уходом мисс Уорд может выпить со мной. Ты ее не задержишь? — Иан шепнул Джиллиан: — Он быстро устает.

— Десять минут. — Она догадалась, что по каким-то непонятным причинам Иану было неприятно, что она так легко нашла общий язык с его сыном.

Когда они остались одни, Джиллиан весело пересказала Стивену происшествия последних двух недель. Он лежал на подушке и улыбался ей.

— Мне так не терпится снова пойти в школу, — сказал он.

— Мы тоже будем тебе рады. Мы скучали.

Рука Джиллиан лежала на пуховом одеяле. Стивен прислонил свой большой палец к ее.

— Спорим, я мог бы победить вас в силе?

— Спорим, что нет! Но нам придется поставить локти на стол.

— Мы попробуем, когда я поправлюсь?

— Да, если хочешь.

— Вы придете еще?

— Не знаю. Ты все равно скоро вернешься в школу.

— А если нет?

— Я бы хотела, но не могу обещать.

— Хотите сказать, что мой отец вас не пригласит?

— Это маловероятно. — Джиллиан не стала лгать.

— А вы не можете так прийти?

— Без его приглашения? Нет.

Стивен откинулся на подушку. У него был усталый вид.

— Я все равно рад, что вы пришли.

— Я тоже очень рада. — Джиллиан встала и улыбнулась ему. — Теперь я должна идти. Я бы хотела тебе что-нибудь принести, но у меня дома нет конфет.

— Ничего. Я просто хотел увидеть вас и взять рассказ.

— Я выключу свет?

— Нет, миссис Пирсон еще не принесла молоко.

Джиллиан встретила экономку в коридоре. Это была энергичная, деловая особа лет пятидесяти с пушистыми рыжеватыми волосами, говорившая с легким шотландским акцентом. Она хорошо заботилась о Стивене, но без особой теплоты. Перед тем как выйти из спальни, Джиллиан с любопытством огляделась в поисках фотографий матери Стивена, но не обнаружила их.

Дом был большой, с дорогой мебелью. Трудно и представить, что раньше здесь размещалась ферма. Мягкие оливково-зеленые и коричневые тона мебели выделялись на фоне бледно-желтоватых стен. Дом создавал впечатление заготовки, ждущей, когда ей придадут завершенный вид. Может, жена Иана погибла сразу после переезда в этот дом, не успев обжить его?

Иан ждал Джиллиан в кабинете и поднялся навстречу ей.

— Я держу напитки здесь для удобства. Скажите, что будете пить, и мы перейдем в гостиную.

Комната оказалась неприбранной. Среди разбросанных бумаг стояла пишущая машинка, намного тяжелее машинки Джиллиан. Иан с сожалением извинился:

— Собирать сведения интересно, но систематизация требует дисциплины, которой мне не хватает.

— Кейт вам помогает?

— Только с рисунками. Она рисует довольно хорошо, но у нее мало знаний. Она пару лет училась в художественной школе. — Иан поднял пару набросков. — Это ее работа — аккуратная, точная. Погребальные урны. Обратите внимание на детали на горлышках сосудов.

Наброски были хороши — четкие и детальные. Чувствовалось, что на них ушло немало часов кропотливой работы.

— Она талантлива, — заметила Джиллиан.

Иан сложил наброски в папку.

— У нее мало воображения, но в такой работе этого и не нужно. Зато она может по серии фрагментов составить представление обо всей вещи. Мы вместе их собираем, намечаем шкалу и тому подобное. Это требует математической точности. Для этого у нее достаточно терпения.

— Никогда бы не подумала, что здесь можно найти столько археологических ценностей.

Внезапно Иан улыбнулся, поняв, что, возможно, Джиллиан об этом вовсе не думала. Вряд ли точные науки ей хорошо давались. Он вспомнил ее реакцию на раскопках могильника. Она жила скорее чувствами, нежели рассудком.

Джиллиан заметила его улыбку и удивилась. Иан быстро продолжил:

— В земле много интересных находок. В Рейвнклифф-Кейв мы нашли кремень, а в Харборо-Рокс — кварцевые орудия. Занимаясь раскопками, ожидаешь результатов.

— А погребальный холм?

— В этом тоже нет ничего случайного. Там были следы древних земляных работ. Конечно, присутствует элемент удачи, но не до такой степени, как многие думают. Мы нашли достаточно вещей, чтобы написать целую главу. Конечно, я пишу не только о захоронениях. Я пытаюсь дать общую характеристику этого района.

Испугавшись, что говорит как профессор и тем самым может наскучить девушке, Иан подошел к шкафчику с напитками.

— Не могу предложить вам очень богатый выбор. Я не пью вино. Есть виски, джин, водка и кое-что полегче.

Джиллиан выбрала джин с лимоном.

Иан приготовил напиток для нее и виски для себя. Ее присутствие в доме беспокоило его. Ему было трудно общаться с ней бесстрастно, и он надеялся, что она скоро уйдет. Ее лицо раскраснелось от пламени камина, и она расстегнула куртку, но Иан не предложил ей снять ее.

— Что вы думаете о Стивене?

— Он выглядит лучше, чем я ожидала.

— Болезнь была несерьезной.

Иан указал на стул. Джиллиан села и отпила из стакана.

— Он начал раскрываться. Ему есть, что мне сказать. Думаю, он счастливее.

Иан заметил, что она сказала не «счастлив», а «счастливее».

— Как вы думаете, как он отнесется к школе-интернату?

Джиллиан удивленно взглянула на него. Взгляд Иана ничего не выражал. Он вежливо спрашивал ее мнения, но не собирался принимать его всерьез. Она учила его сына в начальной школе. Это был всего лишь знак вежливости.

Джиллиан горячо ответила:

— Думаю, ему будет там плохо, по крайней мере теперь.

— Что вы хотите сказать?

— Если ребенка хотят отправить в интернат, надо быть на сто процентов уверенным, что это делается только ради его блага, а не по другим причинам.

— Я вас не понимаю.

— Думаю, вы прекрасно все понимаете.

Возражения Джиллиан рассердили его, но еще больше разозлил ее намек на то, что он ищет легкий выход, однако Иан не был уверен в себе настолько, чтобы все отрицать. Вчера вечером он говорил об этом с Кейт.

— Конечно, это ради мальчика, — сказала она. — Твои собственные заботы плохо сказываются на нем. После смерти Рейчел его надо было сразу же отправить в школу. Ему нужна безличная атмосфера, общество других детей. Черт возьми, Иан, ему там понравится. Ты используешь его в качестве экрана твоей собственной совести. Пусть он уедет и побудет без тебя.

В этих словах был смысл. Иан взглянул на Джиллиан. Она этого не поймет. Сначала показать ему свою любовь, а потом отправить в школу. Не надо отсылать его сейчас. Джиллиан поднялась и поставила почти нетронутый стакан.

— Я буду рада, если вы меня отвезете. У меня много работы.

Негодование Иана на то, что она посмела усомниться в искренности его мотивов, заставило его вступить на опасную тропу.

— Вернуться к вашей книге? Ведь именно этим вы занимаетесь в школе? Поэтому вы приехали сюда.

Джиллиан вспыхнула.

— Как вы узнали… Услышали стук пишущей машинки?

Иан понял, что попал в точку.

— Да.

— Это не мешает моей основной работе.

— Я не хотел этого сказать.

— Ради всего святого, не лезьте в мои дела!

Иан ответил с не меньшей злобой:

— Тогда сделайте мне одолжение и не лезьте в мои!

Несколько секунд они молчали. Джиллиан первая отвернулась, вышла в коридор, и Иан последовал за ней. На обратном пути говорить было не о чем. На фоне звездного неба выделялась мрачная громада школы.

— Мне пойти с вами? — На мгновение голос Иана смягчился. Здание выглядело мрачным.

— Нет, — сказала она.

— Вы уверены?

— Вполне.

Иан смотрел, как Джиллиан прошла по тропинке и вставила в дверь ключ. Инстинкт подсказывал ему проводить ее, но он был слишком сердит. Они мало говорили, но каждое слово резало словно нож. В машине стоял запах ее духов. Даже когда она ушла, он ощущал ее присутствие. Иан опять посмотрел на школу. Джиллиан открыла дверь и вошла внутрь. «Черт ее возьми, зачем она вмешивается? — подумал он. — Неужели она представляет меня таким чудовищем? Я делаю для мальчика все, что могу. Смерть Рейчел была несчастным случаем. Его нельзя винить». Но скептический голос, от которого Иан так и не смог избавиться, звучал внутри, напоминая ему, что надувной матрас специально взяли в море и что, если бы Стивен послушал мать, она была бы жива. Из верности Рейчел он отказывался думать, что все было бы по-другому, будь она повнимательнее. Она отвлеклась, и этого было достаточно.

В доме залаяла собака, и Иан несколько минут прислушивался, потом завел машину. Джиллиан была полностью на стороне Стивена. Она никогда никого не любила настолько сильно, чтобы понимать, что когда-то нерушимые ценности могут покачнуться. Иан знал, что должен полностью простить Стивена. Он понимал, что несправедлив и что его поведение лишает мальчика уверенности в себе. Он все понимал, но ничего не мог изменить. Джиллиан сорвала повязки с ран, которые еще кровоточили. Он считал, что исцеление близко, или пытался убедить себя в этом, но теперь знал, что ошибся. Он продолжал видеть Рейчел в Стивене, в его светлых волосах, голубых глазах. Рейчел с глубокой нежностью относилась к сыну, и его поведение ужаснуло бы ее. Иан пытался относиться к ребенку как она, с нежностью и гордостью. Он пытался забыть то, что никак не могло забыться.

Иан в последний раз посмотрел на школу. Джиллиан была на стороне его сына и против него. Она была права, а он нет. Но она не знала, как Иан пытается измениться. Они не могли понять друг друга. Пока он не будет на ее стороне, она станет обвинять его. Если бы она посмела, то сказала бы: «Ваша жена умерла, и эта часть вашей жизни кончена. Перестаньте винить Стивена и вновь полюбите его».

Про себя Иан спрашивал: неужели это может кончиться? Прошлое — это часть настоящего, будущего. Это случилось. Ничего нельзя изменить. Я пытаюсь обо всем забыть. Хватит осуждать того, кого никогда не поймешь.

Иан знал, что Кейт никогда бы не посмела судить его. Возможно, она была надменной, но, к счастью, не требовала многого и не понимала глубину его страдания. Она считала, что он слишком опекает сына, но не пыталась понять причину. Для Кейт все было легко и просто. Она считала, что исцеление и независимость — синонимы. «Мы все личности, — часто говорила она ему. — Я, ты, Стивен. Ты не можешь встать на его место и прожить за него его жизнь. У тебя есть своя». Иан понимал, что она считает его частью своей жизни, но был не в силах долго думать об этом. Кейт делала все возможное, чтобы не вмешиваться. Она была рядом, говорила нужные слова, ждала с каким-то необычным терпением. Его собственные чувства были все еще очень глубоко связаны с Рейчел. Он был благодарен Кейт, возможно, когда-нибудь… Эта мысль была слишком неясной, чтобы оформить ее в слова.

Вернувшись домой, Иан прошел в комнату Стивена. Свет был выключен, и мальчик лежал на боку. Казалось, он спит.

Иан спросил:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Стивен сел, его голос был слабым от усталости.

— Я рад, что ты привез ее.

Иан опять его уложил.

— Постарайся уснуть, — мягко сказал он.

Стивен повторил:

— Я рад, что ты привез ее.

Не отвечая, Иан направился к двери.

— Если тебе ночью что-нибудь понадобится, позови меня.

Стивен пытался разглядеть в темноте лицо отца. Он упрямо повторил, понимая, что Иану это не нравится:

— Я рад, что она пришла.

Ночи в школе казались враждебными, но вечера были вполне сносными. Книга совершенно отвлекала Джиллиан, стоило ей только сесть за машинку, но, как только она отодвигала рукопись, вокруг сгущалась ночь. Казалось, ночь прислушивается, и даже Брэнди чувствовал это. Он лежал у ног Джиллиан в гостиной с открытыми глазами, положив голову на передние лапы. Стены дома надвигались на них, словно страшась окружающих вересковых пустошей, похожих на черное море.

Когда мать прислала письмо с предложением провести каникулы в середине учебного года дома, Джиллиан почти готова была согласиться. Отказалась она только потому, что первый черновик романа близился к завершению. Еще неделя работы в дневное время, и книга будет готова. Можно не торопиться с тем, чтобы перепечатывать ее начисто. Книга готова. Она существует. Шлифовка, отделка принесут только удовольствие, но процесс создания уже позади.

Марион, узнав, что ее дочь не приедет, решила сама погостить у нее несколько дней. Джиллиан не хотелось, чтобы кто-то нарушал ее уединение: придется готовить, убираться в доме, ухаживать. Мать, привыкшая к современной кухне, возможно, взвалит всю готовку на нее. Джиллиан не хотела готовить. Она собиралась сосредоточиться на работе.

Она позвонила матери.

— Ты знаешь, какие тут первобытные условия? — спросила она.

Но Марион не собиралась отказываться от своей идеи.

— Если ты в состоянии их перенести, то я смогу тоже.

— Возможно, придется спать в одной кровати.

— Разве нам привыкать?..

Поняв, что мать переубедить не удастся, Джиллиан смирилась с неизбежным и отправилась за покупками. На стенах кухни снова проступили пятна сырости, и весь день она наносила на них свежую краску.

В разгар работы появился Дэвид.

— Хватит изображать из себя короля Кнута! — поддразнил он ее. — Тут ничего не поможет, кроме полной перестройки.

— Так кухня выглядит получше, — заметила Джиллиан.

— Твоя мать уже давно высказала о ней верное мнение.

Дэвид пытался ее уговорить куда-нибудь пойти, но Джиллиан отказалась:

— Я потратила весь день, сегодня вечером мне нужно поработать.

Он понял, что она имеет в виду книгу.

— Она готова?

— Почти.

— Слава богу!

Дэвид произнес это с таким чувством, что они оба рассмеялись. Он обнял ее, и Джиллиан уткнулась лицом в его пальто. Дэвид заметил, что она на грани истерики, и понял, что она слишком переутомилась. Но он ничего не мог поделать. Надо было ждать. Он не мог силой вытащить ее отсюда. Она уедет, когда сама будет готова.

Марион появилась в субботу днем. Она приехала на пятилетнем «бентли». Джиллиан вышла встретить ее к воротам и удивилась:

— Здорово! Как отец отнесся к этой покупке?

Кевин почти ничего не сказал. Деньги его не беспокоили. Марион выбрала машину, которую выбрал бы молодой человек со средствами — быструю, мощную. Кевин решил, что это своего рода бунт, ведь Марион никогда быстро не ездила. Если таким образом она решила сопротивляться надвигающемуся возрасту, то он ничего не может поделать.

Марион ответила:

— Никак. Она ведь влезает в гараж. Конечно, требуется больше бензина, но зато она ездит быстрее.

Она вышла из машины и посмотрела на школу.

— Выглядит еще страшнее, чем в прошлый раз.

Джиллиан жестко ответила:

— Не говори, что я тебя не предупреждала. Тебе будет противно здесь жить.

Марион поцеловала дочь с неожиданной теплотой.

— Милая, я так рада увидеть тебя.

Она намеренно собиралась подчеркнуть различие между школой и домом Джиллиан, показать ей, что у нее нет нужды мириться с этим убогим местом. Ее реакция на обустройство кухни оказалась именно такой, как и ожидала Джиллиан, и, хотя она отказалась иметь дело с печкой, она не позволила этим заниматься и Джиллиан.

— Ты, конечно, можешь рискнуть и приготовить на ней завтрак, после чего мы взлетим на воздух, но лучше все-таки, если мы будем есть в кафе.

— Последние месяцы она работала нормально.

— Чушь, ты слишком похудела. Ты вообще ею пользуешься?

— Думаешь, я ем все сырое?

— Ты выглядишь так, словно выбираешь только то, что можно есть сырым.

— Я совершенно здорова, — упрямо повторила Джиллиан.

Марион раздраженно спросила:

— Как можно быть здоровой в таком месте?

Джиллиан поняла, что у этого разговора нет конца. Она попыталась прекратить его:

— У меня нет времени выходить. Мне надо закончить книгу.

— Ты закончишь ее быстрее, если хорошенько поешь.

В таком настроении с Марион спорить было бесполезно. Джиллиан это знала и замолчала.

Марион считала, что Анна со своим желанием хорошо проводить время гораздо благоразумнее. Дэвид, которого Марион впервые встретила перед отъездом, произвел на нее благоприятное впечатление. Он мог бы стать хорошим мужем — разумным, надежным, добрым.

Она попыталась убедить в этом Джиллиан:

— Чувства Дэвида к тебе очевидны. Ты часто с ним видишься?

— Он приезжает довольно часто, — небрежно отозвалась Джиллиан.

Они сидели у огня в маленькой гостиной. Голова Брэнди лежала у Марион на коленях. Марион поняла ответ Джиллиан по-своему и попыталась переменить тему.

— Говоришь, кто-то из родителей подарил тебе этого прекрасного пса?

— Да, Иан Роско, отец Стивена.

— Как думаешь, я встречусь с ним?

— Нет, — злорадно ответила Джиллиан, а потом добавила более спокойно: — Зачем?

Марион, слишком проницательная, чтобы задать вопрос, пожала плечами:

— Похоже, ты беспокоишься о его сыне.

— Я беспокоюсь обо всех детях.

Марион сдержала смех. Джиллиан сидела на коврике и отблески пламени играли на ее лице. Ей можно было дать не больше семнадцати, и Марион не могла отнестись серьезно к тому, что она управляет школой. Она говорила о своих учениках так, словно была им всем матерью, но этот мальчик Роско… Тут было что-то другое. Она слишком тревожилась за него.

Марион подумала, что, возможно, именно из-за работы над книгой Джиллиан стала склонна к преувеличениям. Она явно беспокоилась о Стивене Роско, возможно, и безо всякой причины. Марион видела книгу в комнате смежной со спальней. Черновик выглядел громоздким и неопрятным. Она не читала его, хотя такая возможность у нее и была. Она продолжала надеяться, что Джиллиан сама предложит, но та не предлагала. Марион, конечно, было любопытно, но в то же время она не воспринимала это увлечение своей дочери, всерьез. Вряд ли у Джиллиан есть талант к написанию книг, ведь этим не занимался никто в семье. Наверное, она потратила на книгу много часов и ей это нравилось, иначе бы она писать не стала. Но Марион не могла поверить, что Джиллиан в состоянии написать что-нибудь стоящее. Она считала это временным капризом, чем-то вроде детской болезни, которую надо пережить один раз, чтобы никогда больше не подхватить. Она знала, что Джиллиан приехала в школу из-за книги. Как и Дэвид, она была рада, что книга почти готова.

Джиллиан поднялась.

— Я должна проверить, что на ночь все заперто.

Марион поежилась.

— Ради бога! Ты должна была сделать это раньше.

— Я и сделала. Это уже инстинкт, но я все равно никогда не уверена, что я проверила, если ты меня понимаешь.

Марион понимала. Она знала, как Джиллиан ненавидит эти одинокие ночи. Она твердо сказала:

— В конце года ты должна уехать. Напиши заявление.

Джиллиан тоже об этом думала. Заявление надо было написать за шесть недель. У нее не очень много времени. Книгу можно перепечатать начисто. Больше ее здесь ничто не держит после того, как она приведет в порядок последние главы. Ее мысли вернулись к Стивену. Он будет скучать. Ему будет нелегко привыкать к новой учительнице. Эта мысль беспокоила Джиллиан, и она не могла от нее избавиться.

Во время каникул Кейт решила попытаться наладить отношения со Стивеном. Иан так ничего и не решил насчет интерната, и у нее было достаточно здравого смысла, чтобы не настаивать. Для Кейт дети принадлежали совсем к другому миру и должны были жить среди себе подобных. То, что Стивен был сыном Иана, не упрощало ее задачу. Она не видела в нем Иана. Рейчел она знала мало. Он был сыном Рейчел и говорил так же неуверенно. С Кейт, как и Рейчел, он вел себя изысканно вежливо. С открытой неприязнью она могла бы смириться, но эта холодная настороженность напоминала ей поведение взрослого и сильно раздражала.

Она слишком поздно поняла, что зря предложила ему сделать рисунки к его рассказу. Иан упомянул ей об этом, довольный, что Стивен наконец-то разрешил ему прочесть тетрадку. Ему не приходило в голову, что Кейт использует ее, чтобы наладить контакт со Стивеном, которого тот не хотел.

Кейт сделала несколько рисунков для Иана, когда Стивен вошел в кабинет за карандашом. Она небрежно спросила:

— Тебе нравится?

Он надеялся быстро уйти, не разговаривая с ней, и понял, что ничего не выйдет. На его лице появилась обычная вежливая маска, и он подошел поближе. По мнению Стивена, в рисунках не было ничего особенного. Он был удивлен, что отец сам не может так нарисовать. Если бы его отец брал уроки рисования, то эта женщина не приходила бы сюда. Она напоминала ему барменшу, которую он видел в отеле Бакстона. Он ужинал там с отцом и видел бар за открытой дверью в дальнем углу зала. У нее были светлые волосы и большая грудь, и она напомнила ему про сказку о кормилице. Стивен мысленно представил барменшу в большой детской, полной голодных младенцев, и задумчиво посмотрел на Кейт. Он не мог представить ее даже с одним младенцем, но она все равно походила на барменшу.

К счастью, Кейт не могла прочесть его мысли и весело спросила:

— Тебе нечего сказать?

— Очень хорошие.

Она немного смутилась.

— Какая утонченная похвала!

Стивен ее не понял.

— Значит, тебе нравятся такие рисунки?

— Я предпочитаю людей и разные места.

И тогда у Кейт появилась блестящая мысль.

— Хочешь, я сделаю рисунки к твоему рассказу?

Стивен в ужасе замер. Он потерял дар речи от гнева, от мысли, что отец мог обмануть его доверие и показать тетрадку Кейт.

Он осторожно спросил:

— Какой рассказ?

Кейт увидела, что он побледнел, и поняла, что расстроила его и он тянет время. У нее почти иссякало терпение. Она не собиралась его подкалывать, просто сделала ему дружеское предложение.

— Не знаю. Кажется, твой отец сказал, это что-то про космонавта.

Стивен медленно выдохнул.

— Ты прочитала?

— Нет.

— Значит, папа тебе не показывал?

— Нет.

Он медленно расслабился и испытал чувство благодарности.

— Я сам сделаю рисунки, но спасибо за предложение.

Очень вежливо, подумала Кейт. Если бы она не видела, как он носится с ребятами Локсли, то решила бы, что эта холодность у него врожденная. Осознание того, что этот тон только для нее, помогло мало. Кейт попробовала еще раз:

— Я не буду читать, если ты не хочешь. Просто расскажи мне, о чем твой рассказ, и я нарисую, что хочешь.

Стивен взял нужный карандаш, мечтая, чтобы она оставила его в покое. Кейт наклонилась к нему, и он почувствовал запах ее духов. Наверное, он исходил от волос. Они выглядели так, словно она только что их уложила, но эта прическа была у нее каждый день.

Стивен вспомнил привычный жест мисс Уорд, когда она проводила рукой по челке. Ему стало смешно, что надо называть мисс Уорд по фамилии, а эта женщина, появившись в их доме, настаивает, чтобы он звал ее Кейт. Стивен никак ее не называл. Это было нелегко, если он хотел сказать о ней отцу, — «ее» и «она» не всегда было понятно. Однажды его отец взорвался: «Ради бога, хватит путаться! Если ты имеешь в виду Кейт, то так и скажи».

Кейт ждала ответа. Стивен направился к двери.

— Я предпочитаю рисовать сам. Я знаю, как они должны выглядеть.

Кейт понимала, что вот-вот вспылит, и ухватилась за край стола. Стивен почувствовал ее настроение и подумал, удастся ли ему уйти, прежде чем она взорвется. Он направился к двери, но она остановила его:

— Стивен! — Голос у нее опять был спокойный.

— Да?

— В пятницу у твоего отца день рождения. Хочешь, завтра поедем в Шеффилд или Бакстон и купим ему подарок? В четверг ты опять пойдешь в школу. Больше у тебя не будет возможности.

Стивен осторожно отнесся к этому предложению, недоумевая, что за ним кроется. Он уже сделал для отца маленький скворечник, но относился к нему достаточно критически и знал, что в нем полно острых гвоздей. Поход в магазин казался хорошей идеей, но что-то подсказывало ему не верить. Кейт напоминала ему собаку, которая, опасаясь змей, делает три-четыре круга, прежде чем найти безопасное место и лечь. Они смотрели друг на друга. Стивен спросил:

— Ты не хочешь поехать сама?

Кейт решила, что лучше быть честной. Он слишком умен, чтобы его обманывать.

— Да, но ты не можешь ехать один. Отец не разрешит тебе отправляться в поездку на автобусе после болезни.

Стивен немного успокоился, радуясь, что Кейт сказала правду.

— Но зачем ты берешь меня?

— Мне нужно кое-что себе купить. Мы не будем мешать друг другу. Мы можем пойти в разные магазины, а потом встретиться, если хочешь.

Стивен подумал и не нашел подвохов.

— Ладно, спасибо.

— Куда ты хочешь поехать? В Бакстон или Шеффилд?

Стивен был в Бакстоне несколько раз. Мисс Уорд жила в Шеффилде. Он решил поехать туда и посмотреть на город.

— В Шеффилд.

Кейт ожидала, что ему будет все равно, и предпочла бы Бакстон, но решила предоставить выбор ему.

— Отлично. Значит, завтра днем?

— Да, если тебе удобно.

Скорее бы это закончилось, подумала Кейт. Она встретила взгляд Стивена и поняла, что может произнести это вслух. Она почувствовала укол совести. Это всего лишь ребенок.

— У тебя есть деньги, Стивен? — спросила она.

Он быстро подсчитал в уме.

— Около двадцати двух шиллингов.

У Кейт хватило ума не предлагать ему денег.

Иан отнесся к поездке не только как к жесту доброй воли. Мотивы Кейт были ему ясны. Уже неоднократно она пыталась наладить отношения со Стивеном. Он сомневался в том, что успех ждет ее на этот раз. Стивен есть Стивен, а Кейт есть Кейт. Даже с самыми лучшими намерениями они плохо подходят друг другу. Он знал, что причиной послужил его день рождения, и мечтал, чтобы Кейт придумала что-то другое. Интересно, как она об этом узнала, думал Иан, но потом решил, что, наверное, выведала у Стивена. Рейчел почти по-детски радовалась праздникам. Даты дней рождения прочно укоренились в голове Стивена, когда он начал понимать, что это такое. Иан подозревал, что он все еще помнит о дне рождения матери, хотя они оба старались не упоминать об этом. Кейт заехала за Стивеном в два часа и, посадив его в машину, вернулась в дом.

— Что ты хочешь получить от него в подарок, Иан? У него полно денег — целый фунт и два шиллинга.

— Я ничего не хочу, да и ты мне ничего не дари.

Кейт уже купила серебряный портсигар и сделала на нем монограмму. Она решила, что неплохо бы положить в него несколько сигарет.

Иан с сожалением улыбнулся.

— Ради бога, не упоминай сигареты! Он не хочет, чтобы ему напоминали.

— О чем?

— Что курение может иметь неприятные последствия, когда тебе только восемь лет.

— Тогда что ты хочешь?

— Не знаю. Ничего. Предоставь это ему.

Кейт вернулась в машину. Она не собиралась предоставлять выбор Стивену. Она считала, что у детей плохой вкус. Когда они ехали в Шеффилд, она сделала несколько предложений:

— Может, галстук?

Стивен сидел с каменным лицом. Она обещала, что они пойдут за покупками отдельно и не будут мешать друг другу. Он уже думал о галстуке, но сейчас отбросил эту мысль.

— Нет, у него их много.

— Тогда носовой платок?

Губы Стивена презрительно скривились. Только Кейт могла подумать о носовых платках.

— Нет.

— Носки?

Еще хуже.

Кейт вспылила:

— Если ты хочешь что-то кожаное, то на эти деньги ничего не купишь.

Стивен не думал ни о чем кожаном. Он вообще ни о чем не думал, после того как сел в машину. С Кейт думать было просто немыслимо. Она вроде бы не была крупной женщиной, но все равно ее казалось как-то слишком много. Ее личность превращала его в карлика, и он казался себе мальчиком-с-пальчиком в ее хищных когтях. Стивен попытался сконцентрироваться на пейзаже за окном, чтобы не думать о Кейт. Вересковые пустоши на подъездах к Шеффилду были красивы неброской зимней красотой. Сам город оказался похожим на все другие. Он не мог представить мисс Уорд, идущей по тротуару. Для него она была прочно связана со школой. Кейт мастерски припарковала машину.

— Ну вот и приехали, — сообщила она, хотя в этом не было нужды.

— Да. — Стивен вылез из машины и ждал ее распоряжений.

— Если хочешь идти в магазин один, тогда возьми свои вещи.

Стивен почти улыбнулся. Значит, ему не придется таскаться за ней.

Кейт сказала:

— Если ты будешь ходить в районе фонтана, то не забудешь, где стоит машина.

Стивен с достоинством ответил:

— Я и так не забуду.

— Такое может случиться. Сколько времени? — Она заметила, что у него часы. — Тогда встретимся у машины в четыре. Понял, Стивен? В четыре.

Кейт почувствовала, что он радуется ее уходу, и сама была рада. Интересно, что бы сказал Иан на то, что она оставляет его одного, но ей было все равно. Иан неправильно воспитывает сына, мальчик явно хочет больше самостоятельности. За это время она успеет купить чулки и белье и подкрасить волосы.

На прощание Кейт сказала:

— Не опоздай и смотри не попади под автобус.

Стивен ничего не ответил.

В первые полчаса оживленные улицы восхитили его. Он медленно шел, заглядывая в витрины. Потом вдруг ощутил тревогу. Он не знал, что купить. Все вещи, которые могли понадобиться отцу, были слишком дороги, а его денег хватало только на то, что предлагала Кейт. Внезапно он увидел картину.

Она стояла на полу за дверью антикварного магазина. Это была викторианская картина, написанная маслом и изображавшая боксера, так похожего на Брэнди, что это вполне мог быть один из его предков. Собака сидела на цепи у будки, в которой мог поместиться только миниатюрный пудель.

Стивен принялся изучать картину. Она была написана в желтых и коричневых тонах. Мазки были свободными, и между лапами собаки торчали маленькие стебельки коричнево-желтой травы. Морда животного была похожа на морду Брэнди в печальном настроении. Веки грустно обвисли и были обведены красным.

Подошел продавец и без особого оптимизма произнес:

— Тридцать шиллингов, сынок. Хорошая рамка.

Рамка была позолоченной, вся в завитках и орнаменте. Стивен сказал:

— У меня нет тридцати шиллингов, и конура слишком маленькая для него.

Продавец удивился, но решил торговаться:

— Двадцать пять. Художник — викторианская дама, которая ничего не знала о пропорциях. Она была не такой умной, как ты, сынок.

Стивен серьезно возразил:

— Но она любила собаку, возможно, она представляла ее больше. Двадцать два шиллинга.

— По рукам!

Картина была около трех футов в ширину, и нести ее было трудно. Стивен прислонил ее к дверце машины. Он пришел на полчаса раньше, но не возражал и подождать. Он отошел в сторону и с довольным видом принялся рассматривать картину. Он не сомневался, что она понравится его отцу.

Несмотря на то, что Кейт велела ему не опаздывать, она опоздала сама. У нее хватило такта извиниться, и она ощутила укол совести, потому что заставила ребенка ждать на холоде. Она посмотрела на картину и с трудом сдержала смех.

— Что это такое?

Стивен почувствовал ее настроение и не мог понять, что в картине такого смешного.

— Это картина для моего отца.

Кейт смешалась:

— А, понятно. Ты думаешь, она ему понравится?

— Он любит Брэнди. Собака на него похожа. Почему ему не понравится?

Кейт ничего не поняла. Она не знала, что Стивен говорит о собаке. Для нее бренди было алкогольным напитком, и сама картина напоминала бред алкоголика. Она слабо произнесла:

— Я запру ее в машине, а мы с тобой выпьем чаю.

— Не стоит, спасибо. — Стивен являл собой образец ледяной вежливости, поняв, что она думает о картине, и презирая ее художественный вкус.

— Да прекрати! Я сама хочу есть, а потом мы пойдем на фильм. Я сказала твоему отцу, что мы вернемся поздно.

Иан сидел за пишущей машинкой, когда они вернулись чуть позже десяти. Он сразу же понял, что день выдался неудачным, как он и предполагал. Они оба выглядели усталыми и едва говорили друг с другом. Им не удалось продвинуться ни вперед, ни назад. Но все равно Иан был благодарен Кейт. Он притворился, что не видит, как Стивен что-то клал в буфет под лестницей.

И только когда миссис Пирсон покормила Стивена, а Иан пожелал ему спокойной ночи, Кейт заговорила:

— Это какой-то ужас, Иан! Отвратительный портрет отвратительной собаки. Картина даже хуже рамки. Лучше посмотри сейчас, чтобы потом не испугаться. Думаю, ты должен будешь притвориться, что тебе она нравится.

Иан посмотрел и с удивлением понял, что Кейт имела в виду. Он точно знал, почему Стивен купил именно эту картину. На месте Стивена он бы тоже выбрал ее.

Направляясь наверх с бутылкой горячей воды, миссис Пирсон услышала разговор, не зная, что речь идет о Стивене. Когда Стивен спросил, ушла ли она, миссис Пирсон, ничего не подозревая, ответила, что она в прихожей с его отцом смеется над какой-то картиной. Внезапная горечь на лице мальчика удивила и обеспокоила ее.

— Что случилось, Стивен? — Она положила руку ему на лоб. — У тебя опять температура?

Стивен оттолкнул ее руку.

— Нет, — пробормотал он.

— Она слишком долго тебя возила, ты ведь еще не оправился. Ей стоило бы быть повнимательнее.

Миссис Пирсон тоже называла Кейт «она». Уверенность Кейт в том, что она хорошо выдрессировала экономку Иана, уже была развеяна.

— Эти художники, — едко заметила миссис Пирсон, — ничего не понимают. — Она выключила свет. — Тебе тепло?

Стивен заставил себя ответить:

— Да.

— Попытайся поскорее заснуть. Ты и так лег позднее обычного.

Стивен подождал, пока она ушла и закрыла дверь, потом тихо встал и подошел к окну. Его отец и Кейт: стояли у ее машины. Боковое освещение было включено, и он смутно видел их. Он не понял, кто сделал первый шаг, но внезапно Кейт оказалась в объятиях его отца. Его короткий поцелуй полоснул Стивена по сердцу, так что он зажмурился, словно от боли. Он вернулся в комнату, пылая от гнева, и бросился на кровать. В уме возник образ матери, ее нежные губы, прохладная кожа. Стивен заставил себя не думать об этом, боясь, что будет очень больно.

На следующее утро опять начались занятия в школе. Иан удивился, что Стивен завернул картину в коричневую бумагу и положил на заднее сиденье машины. Он не должен был ничего знать о подарке, поэтому не мог спросить, зачем Стивен везет его в школу. Он пытался найти разумные объяснения — починить рамку или для уголка зверей. Конечно, он в этот же день привезет ее и завтра подарит ему на день рождения.

У ворот Иан простился со Стивеном и сделал вид, что не замечает большого свертка у него в руках. Ему показалось, что мальчик бледен и напряжен. Вчерашняя поездка не принесла ему пользы.

Джиллиан, почти всю неделю не видевшая Стивена, удивилась его уставшему виду. Он дал ей картину:

— Я привез вам это.

Джиллиан развернула бумагу. Она могла считать картину плохой, но отнюдь не смешной. Она видела ее глазами Стивена и, не пытаясь сделать ему приятное, воскликнула:

— Портрет Брэнди!

Холодный клубок в душе Стивена растаял. Он боялся, что она рассмеется, выразит презрение, скажет, что картина плохая. А вместо этого она сказала то, чего он так ждал от отца. Теперь Стивен мог говорить более спокойно:

— Эта собака похожа на Брэнди. Но это не Брэнди, а викторианский пес.

Это словосочетание показалось им смешным. Стивен заметил веселые искорки в ее глазах и улыбнулся.

— Я купил ее вчера в Шеффилде. — Он рассказал ей про день с Кейт, но не упомянул, что картина — подарок для его отца.

— Я не понимаю: ты принес показать эту картину детям? — спросила Джиллиан.

— Можете показать им, если хотите, но я хочу, чтобы она была у вас.

— Спасибо, — серьезно ответила Джиллиан. — Где ты хочешь, чтобы я ее повесила, — в классе или в гостиной?

— В гостиной, если она вам правда нравится.

«Ты мне очень нравишься, — подумала Джиллиан, — и только это важно».

— В гостиной она и будет висеть, — радостно произнесла она.

Когда Стивен вышел из школы без картины, Иан встревожился. Может, он что-то сказал или сделал, что расстроило мальчика, но ничего вспомнить не мог. Его прошлая встреча с Джиллиан прошла достаточно неровно, чтобы ему захотелось обсуждать с ней этот вопрос, но беспокойство за Стивена пересилило. Он решил подождать, пока Стивен уснет, и поехал к ней. Он приехал в школу вскоре после девяти и запоздало понял, что надо было сначала позвонить. Ночь была туманной и очень темной. Она может испугаться открыть дверь или быть слишком занятой своими делами.

Брэнди промчался вниз по лестнице, ворвался в гостиную и заспешил к двери. Он узнал Иана и закрутил хвостом от восторга. Джиллиан, накинув поверх одежды халат в попытке согреться, отодвинула печатную машинку и отправилась вниз открывать дверь. Она остановилась в коридоре, недоумевая, кто это может быть.

Иан, не зная, слышит она или нет, заговорил с Брэнди, который визжал от радости у закрытой двери. Джиллиан узнала голос Иана и удивилась. Их последний разговор, короткий, резкий и напряженный, пришел ей на память, и она размышляла, что ему может быть нужно. Иан, почувствовав, что она у двери, сказал:

— Это Роско. Простите, что беспокою вас, но мне нужно с вами поговорить.

Она открыла дверь и, вздрогнув от ночного ветра, запахнула халат поплотнее. Иан пришел с мыслью о Стивене. Теперь, глядя на нее, Иан думал только о ней, и все причины его приезда вылетели у него из головы. Она вернула его к реальности:

— Стивен не заболел?

Иан прошел за ней в гостиную.

— Нет.

— Мне показалось, утром он выглядел не очень здоровым.

Иан не ответил. Она заметила, что он смотрит на картину, которую подарил ей Стивен. Она повесила ее на единственную стену, которая была в состоянии выдержать гвоздь. Иан почувствовал укол ревности и резко спросил:

— Думаю, должен поздравить вас с героическим поступком.

Джиллиан решила, что он собирается продолжить спор. Она была выбита из колеи его присутствием, чувствовала усталость и поэтому не стала защищаться.

— Что я натворила на этот раз?

Ее слова насмешили Иана, и он успокоился.

— Похитили мой подарок на день рождения.

Джиллиан молчала.

Он подошел ближе к картине.

— Вы поступили мужественно, повесив ее. Она отвратительна!

Джиллиан поняла и смутилась:

— Хотите сказать, что Стивен купил ее для вас?

— Да, завтра у меня день рождения.

— Тогда почему?

Иан пожал плечами:

— Именно за этим я и пришёл. Я думал, вы мне объясните.

Они уселись друг напротив друга у каминной решетки. Джиллиан пыталась вспомнить слова Стивена. Она была уверена, что про отца он не упоминал. Иан признался:

— Я сделал Кейт несколько презрительных замечаний насчет картины, но не в его присутствии.

— Она не могла передать?

— Естественно, нет.

— Тогда я не понимаю, почему он отдал ее мне.

Иан пристально посмотрел на нее. Привязанность к ней мальчика росла. Возможно, он просто предпочитал ее.

— Может, это был каприз. Он купил картину для меня, потом передумал и отдал вам. Он с вами ладит.

Джиллиан заметила недовольство в его голосе и быстро сказала:

— Он бы так не передумал.

Иан поднялся.

— Но это произошло, и вы не можете объяснить почему.

— Я, как и вы, ничего не понимаю.

Иан опять посмотрел на картину. Несмотря на то, что она была ужасна, он хотел ее.

— Похоже, она вам по вкусу!

— Я не могу отдать ее, ведь Стивен подарил ее мне.

— Да, как я уже сказал, она вам по душе.

— Простите, — ответила Джиллиан.

Иан понял, что она хотела сказать, и ее сожаление рассердило его. Он притворился, что не понял.

— Вам придется ее терпеть до конца года. Если бы он дал ее мне, пришлось бы мне терпеть, пока бы он сам не решил от нее избавиться.

— Вы бы повесили ее? — с любопытством спросила она.

— Да, — решительно ответил Иан.

— Завтра ему будет неловко, если он ничего вам не подарит.

Иан заметил, что Джиллиан сочувствует мальчику.

— В гараже спрятан скворечник. Думаю, он сначала хотел подарить его.

Джиллиан с сожалением заметила:

— Я пыталась ему помочь, но я не лучше его разбираюсь в такой работе. Птица, которая влетит туда, напорется на гвозди. Я посоветовала ему подрезать их.

— Хороший совет, но, к счастью, он им не воспользовался.

Иан посмотрел на халат.

— Простите, что так поздно.

— Нет. Я надела его для тепла. Парафиновая печь наверху плохо греет.

Иан не стал говорить, что она сама решилась на эти спартанские условия, и заметил:

— Для деревни уже поздно. — Брэнди тыкался мордой в его ладонь. — Надеюсь, он не всех так радостно встречает? — улыбнулся Иан. — Вы должны научить его выглядеть свирепо.

— Он выглядит свирепо, если рядом кошки или птицы.

Иан озабоченно произнес:

— Я дал его вам для защиты, а не для того, чтобы он лаял.

— Я рада, что он со мной.

Это была правда. Брэнди мог лаять при крике ночной птицы и вздрагивать, когда в углах скреблись мыши, но Джиллиан была довольна. Она не стала говорить Иану про нелепые разговоры, которые вела с ним. «Брэнди, не будь ты таким нервным! Ты здесь, чтобы защищать меня», «Нет, там никого нет, может, если только кошка или заяц», «Ради бога, песик, проснись и перестань скулить, это всего лишь сон!».

— Дома у меня еще четыре боксера. Я могу дать вам более смелого.

— Брэнди достаточно смел для меня.

— Вы его любите не меньше Стивена.

— Да.

Гнев Иана прошел. Он снова обратил внимание на картину.

— Потрясающее сходство. Возможно, это был не такой уж мужественный поступок.

Он попытался представить картину в гостиной Кейт. Там контраст был бы слишком резким. Он вспомнил, как ответила Джиллиан, когда он предложил, что Кейт может ей помочь с обустройством школы. Теперь он понял, каким нелепым было это предложение, и Джиллиан тут же рассердилась. Несмотря на трогательно серьезное выражение ее лица, с ней было нелегко. Их отношения напоминали бури с редкими периодами затишья. Иан был рад, что преодолел неловкость и зашел. По крайней мере, сейчас был период затишья. Он сказал:

— Я должен извиниться за прошлый разговор.

Джиллиан удивленно вспыхнула.

— Это была и моя вина.

Он подошел к двери. Стояла мрачная ночь, и доски в старом здании скрипели. Иан беспокоился за нее. Как глупо она поступила, поселившись в этом одиноком месте. Потом он вспомнил про ее дружбу с Брендой Ротон.

— Почему бы вам не спросить у Бренды, не знает ли она какую-нибудь сельскую девушку, которая могла бы спать в доме? У вас ведь две спальни?

— Одна служит кабинетом. Я в ней печатаю. В любом случае не могу представить, чтобы какая-нибудь девушка согласилась приходить.

Это верно, подумал Иан. Он не хотел пугать ее, но должен был это сказать ради нее.

— Не открывайте дверь, пока не будете уверены, кто стучит. И не выпускайте собаку на ночь. Он может казаться глупым, но в чрезвычайной ситуации может проявить сообразительность. Он вам нужен в доме.

— Все будет в порядке. — Джиллиан произнесла эти слова почти автоматически.

Ты, Дэвид, моя мать — все так беспокоитесь за меня, подумала она. Ты должен беспокоиться меньше всех.

Но только его тревога больше всего трогала Джиллиан. В ту ночь она не могла заснуть, потому что приход Иана смутил ее. Она продолжала мысленно пересказывать их разговор, слышала его голос, вспоминала, как он выглядел. Причина его прихода беспокоила ее. Она почувствовала его негодование и могла его понять. Несмотря на его осторожность, он отталкивал Стивена, и мальчик страдал. Сможет ли она аккуратно узнать, почему Стивен отдал ей картину, но Джиллиан знала, что это будет трудно. Стивен слишком умен, чтобы с ним притворяться. Джиллиан не знала, что эта картина — подарок его отцу. Но она принадлежит Иану, надо найти способ, чтобы мальчик мог подарить ее.

Утром она позвонила Иану посоветоваться. Он ждал звонка от Кейт и удивился, услышав голос Джиллиан. Джиллиан заметила удивление и была готова избить себя за то, что позвонила. Она грубовато сказала:

— Я хотела узнать, может, мне стоит спросить у Стивена, почему он передумал.

Иан смирился с мыслью, что это звонит Джиллиан, и его голос немного смягчился.

— Нет, не стоит. Пусть это вас не беспокоит.

— Я чувствую себя виноватой, — возразила она.

— Не надо. Это была не ваша вина.

— Он подарил вам скворечник?

— Да, со всеми гвоздями. — Иан улыбнулся.

Наступило неловкое молчание, которое первой нарушила Джиллиан:

— Значит, я ничем не могу помочь?

— Вы могли бы поздравить меня с днем рождения.

Джиллиан рассмеялась.

— Конечно, я вас поздравляю. Желаю вам хорошего дня.

— Обычный рабочий день.

Иан не сказал ей, что вечером они с Кейт идут в сельский клуб. Ему не хотелось идти. Портсигар, который подарила Кейт, был слишком дорогим, слишком обязывающим. Он смутил, а не порадовал его. Подарок Кейт ставил его в положение, когда он должен был принять решение о будущем. Если он не хочет на ней жениться, значит, пора ей об этом сказать. Он собирался все прояснить сегодня вечером.

Иан опять обратился мыслями к Джиллиан. Он чувствовал ее врожденную сдержанность, граничащую с застенчивостью, несмотря на взрывы гнева там, где дело касалось Стивена. Хорошо, что она позвонила. Иан подумал, что пригласил бы ее куда-нибудь, если бы вечер не был уже занят. Это желание быть с ней, которое, как всегда, вызывало раздражение, теперь встревожило его. Он не мог разобраться в своих чувствах к ней. Когда она была в его доме, он понимал, что не может быстро ее выпроводить. Вчера вечером ему не хотелось уходить. Ее участие к Стивену трогало его, но в то же время раздражало. То, что она критикует его отношение к Стивену, вызывало у него бешенство. Иногда Иан думал, что будет счастлив, когда она уедет, и иногда ему казалось, что он станет жалеть. Он знал, что ведет себя нелогично, и проклинал себя за это.

Иан прошел в кабинет, стремясь выбросить Джиллиан из головы, но даже составление указателей не помогло ему в этом. Джиллиан по-прежнему была рядом. Кейт почувствовала его настроение, когда Иан зашел к ней. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что ее подарок был неверным шагом. Она играла на неуверенности Иана и была готова к его осторожному отказу. Она старалась не думать о том, что может потерять его. Если ее подарок пришелся не вовремя и ставил ее в прежнюю позицию, не стоило сдаваться. Злясь на свою ошибку и опасаясь сделать неверный шаг, Кейт ждала, когда Иан облечет свои чувства в слова.

Ему было сложно говорить.

— Кейт, это очень красивый подарок, но я не могу его принять. — Это прозвучало грубо, и Иан попытался смягчить свои слова: — Я очень ценю его, но не могу позволить, чтобы ты так тратилась на меня. — Он вытащил портсигар из кармана и подал ей.

Пальто Кейт было наброшено на стул в гостиной. Она взяла его и прислонилась щекой к мягкому меху. Она не ожидала, что Иан будет столь прямолинеен и вернет портсигар. Не обращая на него внимания, она протянула Иану пальто:

— Помоги, пожалуйста. Оно цепляется за воротник платья.

Положив портсигар на стол, Иан помог ей надеть пальто. Кейт улыбнулась и не показала своей досады.

— Иан, честно, это всего лишь безделушка. — Она взглянула на стол. Поступок Иана был понятен. Остается только сгладить эту нелепую ошибку. Чем меньше будет сказано, тем лучше. Голос Кейт был беспечен. — Но если ты так чувствуешь…

Хотя Иан почувствовал ее досаду, он боялся ранить ее.

— Прости, Кейт.

Она отмахнулась.

— Выпьем перед уходом?

— Как хочешь.

Иан был благодарен, что она восприняла это так легко. Только к концу вечера он понял, что они говорили ни о чем. Они не притворялись. Кейт была очаровательна, проста, проницательна. Ему не приходилось что-то выдумывать. Казалось, она смирилась с тем, что между ними возможна только дружба, которая, как по волшебству, все еще существовала. Иан так привык полагаться на нее и был рад, что Кейт отличается здравым смыслом. Он положил конец их отношениям, а она не возражала.

Только оказавшись одна, Кейт дала волю чувствам. Портсигар все еще лежал на столе. Она взяла его и швырнула в ящик стола. Ладно, подумала она, значит, еще слишком рано.

Она отказывалась принять поражение. Иан привлекал ее, и она хотела заполучить его. Она всегда получала то, что хотела. Подарок пришелся не вовремя. Иан не хотел, чтобы она получила на него права. Рейчел по-прежнему была здесь, но сила прошлого ограниченна. Он не может вечно жить воспоминаниями. В один прекрасный день его доверие к ней приведет к тому, что он сделает ей предложение. Брак между ними станет неизбежен, но ей придется подождать. Игра будет идти по правилам Иана.

Кейт принялась перебирать события вечера. Они немного танцевали, поужинали, говорили о его работе. Она уходила от серьезных разговоров, чувствуя, что он хочет сказать. Она ничего не добилась своим подарком, но ничего и не потеряла. Чтобы предотвратить разрыв, потребовалось все ее мастерство. Это был один из самых трудных вечеров в жизни Кейт.