Время перемен

XVII

Негодяй выражал свое искреннее неудовольствие отсутствием внимания со стороны хозяина. Рем, чтобы умилостивить строптивую скотину, уже скормил коняге пару огромных морковок, но этого, кажется, было недостаточно. Жеребец косился налитым кровью глазом и время от времени говорил:

— Бр-р-р-р! — намекая на то, что его великолепная спина не создана для того, чтобы носить на себе таких бессовестных личностей как младший потомок славного рода Арканов.

Морозец щипал щеки и нос, копыта коня выбивали шипастыми подковами ледяное крошево из гладкой как стекло дороги. Рем привстал в стременах, осматриваясь. Никаких признаков присутствия вражьей силы в окрестностях Байарада не было. И это пугало! Невозможно переместить несколько сотен, а тем более — тысяч воинов не оставив после себя следов! Вытоптанный снег, грязь, испражнения, кострища — вот что сопровождает войско на марше! Аркан не верил и не собирался верить в то, что все его приготовления напрасны — синелицые и демонический Туони совершенно точно нападут! Но как? Он упускал что-то важное…

Дуроватый скакун вдруг взбрыкнул, и принялся приплясывать на месте.

— Ну чего ты, чего? Уймись, скотина! — похлопал по шее Негодяя Рем.

Пляски жеребца, оказывается, имели смысл: он прянул в сторону от скользкой дороги, и передним копытом ударил по снежному насту, который вдруг пошел трещинами и провалился.

— Дела-а! — Аркан таращился на глубокую ямину.

Спешившись, парень подошел к самому ее краю: по всему выходило, глубиной провал достигал локтей двадцати, при ширине в десять локтей. Его стенки были слишком гладкими и при этом — явно не вулканического происхождения.

— Ну, Негодяй, придется тебе поработать в качестве причального кнехта… И только попробуй что-нибудь учудить! Стой смирно.

Привязав к луке седла крепкую веревку, Рем погрозил коню пальцем, и принялся спускаться. Перебирая руками в утепленных кожаных перчатках, Аркан подошвами сапог упирался в стену провала — и в какой-то момент ноги соскользнули, зависнув в пустоте! До дна оставалось немного, и потому парень отпустил руки и спрыгнул вниз.

Его глазам предстал довольно широкий и высокий туннель: четверо воинов плечом к плечу вполне могли бы идти здесь, особенно не стесняя друг друга. И они здесь точно ходили! Следы ног еще не исчезли под воздействием сил природы! Щелкнув огнивом, Рем запалил небольшой факел и осмотрелся: подземный ход явно шел в направлении столицы Севера! Сейчас же туннель оказался завален с обеих сторон. По косвенным признаком можно было понять — здесь враги останавливались на привал, перед рывком на город, до которого отсюда напрямик, птичьего полета — не больше дюжины верст.

Где же можно спрятать небольшую армию в условиях Байарада так, чтобы не вызвать подозрений? Ответ был один — каверны! Ухватившись рукой за веревку, конец которой болтался перед самым его лицом, Аркан крикнул:

— Негодяй! Тяни! Твою ма-а-а-а-а-а-ать!!! — вздорный жеребец рванул с места в карьер и парень со скоростью выпущенной из эльфийского лука стрелы вознесся наверх, а рука его едва не была вырвана из плечевого сустава. — Ты что творишь, скотина такая?

— Пф! — сказал жеребец и повернулся к хозяину задницей, взмахнув хвостом. — Гы-ы-ы-ы!

— Я тебе дам — гы! Ты у меня шенкелей получишь в следующий раз, а не морковку! — ругался Аркан, сматывая веревку.

До Байарада Рем добирался в раздумьях. С одной стороны — нашествие из-под земли остановить было практически невозможно. С другой — если отринуть привычные условия войны и постараться максимально применить все имеющиеся ресурсы — победа казалась всё-таки возможной. Такая типично аркановская победа: некрасивая, жестокая и безусловная.

— В каком смысле — гибкие трубы? — удивился Корхонен. — Как ты это себе представляешь? Из кожи что ли?

— Ладно — не гибкие. Сборно-разборные. И бригаду рабочих — человек пятьдесят, чтобы по моему приказу они мигом протянули трубопровод от озера к тому месту, куда я укажу.

— Аркан! — угрожающе нахмурился старый северянин. — У меня начинают появляться сомнения в твоем рассудке! Ты собираешься пустить воды озера в город? Знаешь, сколько сил понадобилось на строительство прибрежных дамб и системы дренажа, чтобы во время дождей и таяния снегов город не превратился в долбаное болото?!

— Думаю, лучше болото, чем пепелище с пирамидами из голов… Маэстру Корхонен, я ведь здесь. Полностью в вашей власти. Если вы только заподозрите меня в том, что я собираюсь навредить Северу, северянам и вашему клану — у вас под рукой сотни воинов, прикажете им убить меня — вот и всё.

— Вот и всё? — Вилле внезапно расхохотался. — Все вы Арканы — с придурью… Ладно, дам тебе полсотни трэлей, а что касается труб — можешь сходить к Поолам. У них есть склад с медными трубами — не знаю на кой черт они их изготавливали. Вроде как хотели делать общественные бани. Вот тебе расписка — скажешь: или вернем в целости, или расплатимся за то, что повредим. Медь, в конце концов — не сталь! Новых наплавит из лома…

Всё это было хорошо, но Рем намотал на ус и еще одно словечко — «трэли». Рабы! У северян было рабство? Вот эти люди в однотонной одежде без вышивки — рабы? Если сюда придет ортодоксальная церковь — порядки придется менять. «Не будет между вами ни эллина, ни иудея, ни раба, ни господина — ибо все равны перед Господом!» — так было написано в Слове Сына Человеческого. Кто такие эллины и иудеи — Аркан не знал, но думал, что какие-то прежние народы, или названия сословий в обществе, которое существовало там, откуда пришли на землю Раваарды первые люди.

В любом случае — в картине мира, свойственной ортодоксам не было места торговле людьми и обращению с человеком, как с домашним животным или вещью. «Чадо Божие» — это не какая-то абстракция или иносказание. Раз так начертано в Писании — значит так и есть, какие могут быть сомнения? А как можно торговать Божьим ребенком? Любым ребенком? Благостное впечатление от простых и правильных северных порядков давало одну трещину за другой.

В город прибывали воины — и только они. Каждый клан стремился обеспечить себе как можно больше сторонников в стенах столицы, при этом не оголив окончательно обширные земли и многочисленные поселения. Их охрану поручали младшему поколению, которое до совершеннолетия не имело права голоса, и тем из взрослых мужчин, на кого пал жребий.

Рем заметил закономерность — чем южнее располагались земли, откуда прибывали на Эдускунту люди, тем более богатым и сложным выглядело их оружие и снаряжение. Так, охотники на носоруких чудищ и морских зверей из ледяных пустошей вокруг Лахти носили вместо доспехов меховые безрукавки и унты, и держали на плечах огромные копья с наконечниками из бивней, и составные луки на основе китового уса — ужасной пробивающей силы. А представители областей, близких к популярскому северо-востоку почти ничем не отличались от тамошних рыцарей и ландскнехтов — латы, клинки и щиты у них были сплошь стальными, плащи — разноцветными, головные уборы — причудливыми и яркими. Объединяла всех саами характерная льняная одежда с непременной вышивкой, богатырские стати, белизна волос да синий северный морозец во взглядах.

Знамена с гербами кланов реяли на ветру, сверкал на холодном солнце металл, народ здоровался и обнимался с близкими, хмурился и плевался при виде недругов — но оскорблений или угроз не допускали, ведая о последствиях.

Стража дежурила на стенах, остальные — собирались на площади у Золотого Дома. Позицию рядом с огромным набатным колоколом заняли люди Корхоненов и их глава. Черные волосы и борода, высокий рост и выдающийся нос старого Вилле вкупе с черным же развевающимся плащом выделяли его из толпы — как ворон выделялся бы в стае белых чаек.

Он взял в руки веревку, привязанную к бронзовому языку колокола и резко дернул:

— БОМ-М-М-М!!! — голос набата пролетел над городом, отразился от базальтовых стен и вернулся обратно, заставляя дребезжать оконные стекла и шевелиться флюгеры на крышах.

— Саами! — выкрикнул Вилле Корхонен. — Päätämme kohtalostamme itse! Kansan ääni on Jumalan ääni!

— АЙЕ!!! — заорали саами.

И ломанулись в Золотой Дом. Аркан видел, что вооруженный народ соблюдает определенный порядок: сначала шли главы кланов с избранной дружиной, потом — свободные роды и семьи, потом — кровные, после них — все остальные. Заходили через девять дверей — по числу первых Великих Кланов.

С широкого карниза под самой крышей из позолоченной черепицы Рему помахал гном-кузнец Стуре — мол, всё в порядке, мы бдим. В одном из проулков квартала Корхоненов замерли в ожидании подводы, груженые медными трубами. Рем не мог предотвратить того, что случиться в зале Эдускунты, но зато предпринял практически всё возможное, чтобы подготовиться как следует. Оставалось только исполнить свой долг до конца.

Пока северяне решали организационные моменты, и орали как оглашенные, одобряя или наоборот — выражая протест тому или иному мнению, высказанному на помосте, аскеронские ортодоксы готовились к диспуту. Флавиан — коленопреклоненно молился, едва шевеля губами, Эдгар дю Валье точил клинки, Рем — ел. Даже жрал.

Есть перед боем — неблагоразумно? При ранении в живот есть риск заражения крови? При ранении в живот без хорошего хирурга и оборудованной операционной, желательно — при храмовой ортодоксальной лечебнице, вообще особенно надеяться не на что. А пожрать в следующий раз скорее всего придется очень и очень нескоро — и поэтому молодой Аркан ожесточенно орудовал ножом и вилкой, и шевелил челюстями, уничтожая тушеные овощи с мясом. Время от времени он прикладывался к кубку с разбавленным вином. Напиваться перед заварушкой? Вот это точно было бы глупостью.

— Значит, у меня есть большая просьба, маэстру… — сказал он. — Я почти уверен что диспут пойдет в задницу. Синелицые не дадут Северу принять Господа, и тем более — одобрить ортодоксальное вероучение. Это будет для них крахом, маэстру. А потому — я предпринял некоторые приготовления сомнительного свойства. Знать наверняка, что именно случиться — невозможно, и придется много импровизировать. В любом случае, я ожидаю от вас поддержки и доверия.

— Так в чем же просьба? — оторвался от молитвенника Флавиан.

— Если я скажу падать — падайте. Скажу бежать — бегите.

— Какие-то разъяснения? — Эдгар с мерзким звуком провел точильным камнем по лезвию.

— Увы — нет. Просто знайте — нападение может произойти в любой момент, самым неожиданным способом. И столкнуться, возможно, нам придется не только с людьми…

В дверь постучали.

— Фра Тиберий? Богословов зовут на диспут! — торжественно проговорил Уве Корхонен, вошедший в комнату.

— Ну что ж, раз зовут — пойдем! Поучаствуем, с Божьей помощью и по своему собственному разумению, — мягко улыбнулся Флавиан.

Эдгар вогнал мечи в ножны на спине, Рем с сожалением оставил недоеденное мясо. А потом оглянулся — и украдкой набил полный рот едой. Вкусно же! Так и шел по улице, жуя и пытаясь при этом сохранять серьезное выражение лица. И едва не подавился насмерть, когда увидел шествующего в роскошной пурпурной мантии преподобного толкователя Надода Пилтника — того самого фанатичного демагога с Низац Роск!

Матерый популяр вел себя весьма надменно, сквозь зубы беседуя с Матиасом Линдстрёмом — закованным с ног до головы в стальную латную броню седым воином. Глава клана Линдстрёмов вполне мог сойти за владетеля с Северо-Востока, и трое его телохранителей — тоже. «Интересно, почему он — здесь, а не на помосте в Золотом Доме?» — подумал Рем. — «Или у них там какой-то перерыв?»

В этот момент Надод Пилтник принялся вертеть головой по сторонам, разглядывая резьбу на ставнях, вывешенные по случаю праздника за окна дорогие ткани и клановые знамена. И довертелся: рассмотрел ортодоксов, шагающих по другой стороне улицы. Сначала толкователь поморщился, как будто съел гнилое яблоко — такой эффект произвела серая сутана Флавиана. А потом лицо его превратилось в мертвенно-бледную маску: он узнал Рема!

— Ы-ы-ы-ы-ы… Этот… Вот этот! — запричитал он, привлекая внимание своих провожатых.

Линдстрёмы взялись за рукоятки мечей, набычились, осматриваясь. Аркан приветливо помахал рукой и по-волчьи оскалился.

— Твои знакомые? — спросил Флавиан.

— Помнишь Эадора Нилэндэйла? Ну, который посол из Доль Наяда?

— Да. Такой приятный человек, хоть и эльф…

— Этого популяра зовут Надод Пилтник. Он гёз с Низац Роск. И Эадора пытал именно он, при этом с абсолютной уверенностью заявляя: поскольку в Писании нет упоминания про эльфов, то заповедь «не убий» на них не распространяется.

Флавиан оценивающе смерил будущего оппонента.

— Дилетант! — сказал он. — А вон тот, в белой хламиде — тот опасный противник.

Дружинники Сорса с изображениями уток на круглых щитах держали в плотной коробочке некоего оптимата с бритой головой. Его глаза были полуприкрыты, руки он держал на веревочном поясе, спина была ровная, походка напоминала движения лютого хищника.

— Кардинал Амальрик собственной персоной, — пояснил Флавиан. — Идейный вдохновитель и основоположник движения Белых Братьев. Формально — такой же простой проповедник как и они, но имеет право голоса и постоянное место в Синедрионе. А Синедрион — это вотчина кардиналов, так что…

Рем даже замер на секунду: каково это будет, если столкнуться два зла схожей природы, но черпающие силу из разных источников?

— Мне не терпится взглянуть ему в глаза, — сказал вслух он.

Кардинал, как будто услышав слова молодого Аркана, отнял руки от пояса и надел на голову капюшон, спрятав лицо практически полностью. Все три процессии с представителями основных конфессий Раваарды вошли в Золотой Дом одновременно. При этом дружинники Сорса попытались оттеснить людей Линдстрёмов и ортодоксов и пройти первыми, но огромный Матиас был подобен скале, о который разбивались все поползновения.

Саами в Золотом Доме замерли.

— Приветствуйте его высокопреосвященство кардинала Амальрика! — выкрикнул герольд. — Из Кесарии! От оптиматов!

— АЙЕ! — грянули северяне и ударили в щиты.

— Приветствуйте преподобного толкователя Надода Пилтника! Из Низ… Из Тимьяна! От популяров!

— АЙЕ! — то, что герольд едва не проговорился, не ускользнуло от внимательных ушей саами, и многие из них косились на популяра со злобой, особенно — прибрежные жители, исстари рубившиеся с гёзами.

— Приветствуйте брата Тиберия-Флавиана, — запутался герольд. — Из Аскерона! От ортодоксов!

— АЙЕ!!! — тут всё было искренне.

Может быть потому, что слух об отношении аскеронцев к главной реликвии Севера разлетелся, а может — из-за того, что Флавиан всё это время, пока ожидал диспута, совершенно бесплатно вел врачебную практику — консультировал и лечил местных? В любом случае, три священнослужителя поднялись на помост и встали рядом с главами кланов. Слово взял Вилле Корхонен.

— Порядок будет такой: вы тянете жребий, и определяете очередность речей. Каждый оратор выступает, покуда капает вода в клепсидре, — хронометр был продемонстрирован, его должно было хватит не более чем на четверть часа. — Потом — еще в течение такого же времени мы, — Вилле обвел жестом стоящих на помосте. — Мы задаем вопросы. После — очередь переходит к следующему оратору. Когда закончатся выступления и мы спросим всё, что захотим — саами разойдуться по домам, до завтрашнего дня. И завтра мы продолжим. Всё понятно?

Дождавшись согласия от каждого из участников диспута, вилле показал всем присутствующим три шара из кости носорукого чудища. На каждом из них виднелась цифра: 1,2,3. Шары тут же с грохотом отправились в глиняный кувшин, и Вилле повернул его горлышком к богословам:

— Тяните!

Вперед кинулся Надод Пилтник, на ходу засучивая широкий рукав атласной пурпурной мантии, но не успел он сунуть руку в кувшин, как земля вдруг задрожала и стены Эдускунты заходили ходуном.

«Началось!» — подумал Аркан и потянул меч из ножен.