Время перемен

XXIV

— Ты что, собираешься возглавить армию из рабов? — спросила Сибилла. — Большая часть из них — пропащие люди. Эти твои гребцы — настоящая чернь, за редким исключением. Посмотри, как они ведут себя! Клейма ставить негде…

Аркан только усмехнулся и рефлекторно потрогал левую сторону груди, там, где у него самого стояло клеймо.

— Ну я и сам был гребцом, а? Там много случайных людей. Много матросов, пленников, заплутавших путников и загулявших посетителей трактиров. Конечно, есть и дошедшие до ручки мужички, и откровенные душегубы… Но, знаешь, не побоюсь показаться циничным — бунт и сражения отсеивают шлак, оставляя настоящих людей. Ты видела Доэрти? Это же просто самородок! Лучшего помощника и представить себе нельзя!

— Да, да, он это ловко провернул — стал твоим первым вассалом, — волшебница покрутила пальцем локон, выбившийся из прически. А потом непонятно добавила: — Тоже мне — сэр Ланселот Озерный! Вон, сейчас по палубе носится, рвение проявляет… Эти орра — сумасшедший народ! Представляешь, лет двадцать назад у них чуть не началась гражданская война между любителями пить отвар зерен Ко, и сторонниками настоя листьев Ча!

— С ума сойти, — покачал головой Рем. — Там что — других проблем нет? Странные люди… С удовольствием как-нибудь побываю на Юге, столько всего про этих орра рассказывают, что я просто обязан всё увидеть и пощупать сам! А что касается армии рабов, то мой ответ — нет. Пока нет. Когда-нибудь я вернусь на Низац Роск и это гнездо пиратства и работорговли будет выжжено дотла, и мы освободим невольников и поставим здесь форт, и заведем торговлю и пустим рыболовные суда и лодки сборщиков раковин и жемчуга. Но сейчас — сейчас я должен защитить своих близких от злобы дю Массакра и коварства Закана. Если для этого нужно перевоспитать полторы сотни людей с самого дна — что ж! У меня нет другого выхода, теперь каждый из них — мой вассал. Полторы, может быть, две или три сотни людей сейчас — это мой предел. Какой из Рема Тиберия Аркана командующий армией? Я не идиот, свои возможности представляю. С дружиной бы научиться управляться… Два дня боевых действий и столько погибших! И «Каракатица» наша превратилась в плавучий лазарет…

— Ой, ладно, помогу я тебе с этим делом. Нашел проблему! — Сибилла снова полезла в ридикюль и принялась там копошиться, грохоча и лязгая так, будто разгребала не дамскую сумочку, а арсенал феодального замка средних размеров. — Это не то, и вот это не это… А на кой черт мне кровь девственницы? А! Ладно, но куда я подевала… И жупел тут еще валяется, сколько лет уже… А! Вот! Хочешь — за сутки все твои злодеи на ноги встанут?

Аркан с недоверием глянул на волшебницу:

— В чем подвох? Не бывает магии без обратки. Понятия не имею, кто и как будет рассчитываться за твою дудку, но подставлять своих людей…

Сибилла повела плечами, в выгодном свете при этом явив свое декольте:

— Я накормлю их этими пилюлями, и срок, необходимый для восстановления организма, пройдет у каждого из них за сутки. Правда, есть и испражняться они будут тоже в очень быстром темпе, так что подготовиться лучше заранее…

— То есть, если у кого перелом, который должен срастаться месяц — у того месяц жизни долой? — нахмурился Рем.

— Ма-а-ать моя магия, какой у нас заботливый баннерет! А вдруг его проткнут в следующем бою сразу насмерть? Ты ведь их не на пирушку ведешь, а на войну! Просто представь — сколько из них выживет, если завтра «Каракатицу» перехватит эскадра дю Массакра? Ты этого хочешь? — волшебница вздернула хорошенький носик.

Аргументы были действительно сильными. Но вся ортодоксальная натура молодого аристократа противилась столь бесцеремонному вмешательству магии в человеческий организм. Он потрогал ссадину под волосами, глянул на тугую повязку, наложенную на икру — туда его ранил шустрый раненый гёз во время свалки у молельного дома, и проговорил:

— Не знаю, зачем это тебе нужно на самом деле… Можешь подойти к Доэрти и сказать, что я не против. Но, Сибилла! Ты должна каждому раненому объяснить последствия, и давать лекарство только после того, как он четко и ясно выразит свое согласие, понятно?

— Вот и умница, вот и хороший мальчик, — захлопала в ладоши магичка. — Не то, что этот бука Змий! Он разрешил испытать снадобье только на лошадях!

— Как — на лошадях? А ну-ка стой! — но волшебница уже выбежала на палубу, взмахнув подолом платья. — Прав был мой отец — маги хороши только в жареном виде…

На самом деле, высказываясь таким образом, Рем кривил душой — все чаще в его голову закрадывались мысли о том, что ортодоксы и вправду лишали себя огромного количества преимуществ, не пользуясь волшебством себе во благо. Но — Устав Надлежащий говорил об этом прямо: осквернивший свое тело магией лишится Божественного Света. А не верить Уставу Аркан не мог — слишком много подтверждений правоты Священного Писания он видел в своей жизни. Так, например, ритуал пропускания воды через огонь (попросту — кипячение), как оказалось, уничтожает множество мелких букашек, не видных человеческому глазу, и способных вызывать многие заболевания. Капеллан замка Аркан продемонстрировал это еще юному Рему, когда положил стеклышко с каплей болотной воды под нечто вроде подзорной трубы, которая увеличивала предметы не дальние, а напротив — ближние. А потом ту же самую воду прокипятили — и оказалось, что все мелкие чудища исчезли! Это уже потом Рем узнал про микроскопы и бактерии…

Были и другие примеры, и другие доказательства… Потому, прекратив мечтать о волшебном мече, который протыкал бы всё на свете, или о том, чтобы отрубленные конечности быстро отрастали обратно, Аркан убрал остатки позднего завтрака и вышел на палубу следом за Сибиллой.

— И что, многие согласились подлечиться? — спросил он у Доэрти, который руководил процессом переноса раненых на свежий воздух из душного трюма.

Южанин и вправду стал незаменим. Даже Оливьер, который вроде как являлся судовладельцем и вторым человеком после Аркана, отступил в сторону, давая молодому дарованию возможность проявить себя.

— Практически все тяжелые — по необходимости, и многие легкораненые — из чистого любопытства. Ортодоксы, понятное дело, против…

— А сам-то ты? — Рем кивнул на повязку на его левой руке.

— Пустяк. Если начну такие проблемы решать с помощью волшебства — что будет потом? Буду просить мага наколдовать мне подтирки в нужник? — Патрик вымученно хохотнул. Он вообще хорошо держался после пережитого, лучше чем Рем в свое время. — Вы, маэстру, тоже не горите желанием воспользоваться услугами этой дамочки…

Вот и пойми, что этот орра имел в виду? То или это? В любом случае ответ был бы одним и тем же:

— Я ортодокс, — пожал плечами Аркан.

Ирвинг, наконец, оставил дудку в покое: каракка поймала свежий ветер, и на всех парусах мчалась к Аскеронскому герцогству. А точнее — к одному острову у его южной границе, так похожему по своим очертаниям на скобу.

Чудодейственные пилюли Сибиллы действительно сработали — раны у дружинников зажили, кости — срослись меньше чем за одни сутки. Правда, выздоравливающие загадили своими испражнениями всю верхнюю палубу, и сожрали и выпили двухнедельный запас провизии и пресной воды, а потом — уснули еще на сутки, и проснулись худыми и изможденными, будто их морили голодом дней десять. Но волшебница была в восторге.

— Это всё жувинка тонколистная и гасков пустоцвет! — хлопала в ладоши она. — Нужно будет только скорректировать дозировку, и тогда… Тиберий, мой мальчик, а ты не планируешь еще одну или две хорошие драки? Я готова лечить твоих людей совершенно бесплатно…

Правда, люди эти теперь от магички шарахались как от прокаженной — ее лечение произвело слишком двойственное впечатление. Сухарь, который во время битвы за гавань Кон Ките находился на «Каракатице» и руководил стрелками, получил в плечо популярскую стрелу, пущенную навесом, и тоже испытал на себе все прелести волшебного снадобья.

— Шоб я еще раз на такую бормотуху подписался — так ну его в сраку! — сказал он. — Я лучше по старинке, отлежусь, самогонкою кишочки пополощу да ранку промою… А вот это вот… Я такое скажу — это считай тебя сначала развернули, потом свернули, а потом обратно развернули. И так и оставили.

А Ирвинг онемел ровно в тот момент, когда в очередной раз промеряв лотом глубину и поглядев в сторону скрытого туманной дымкой берега Раваарды, провозгласил:

— Только что мы вошли в территориальные воды герцогства Аске… Х-х-х-х…

Он недоуменно раскрывал рот, но ничего кроме сипения из его горла не извлекалось. Сибилла на это среагировала весьма своеобразно:

— Ах, герцогство? Ну, тогда — пока, мальчики, всего хорошего!

Начертить в воздухе кончиком волшебной палочки затейливую фигуру, которая замерцала колдовским фиолетовым светом, было делом секунды. Воздушный поцелуй, шаг в сторону — и Сибилла растаяла в воздухе.

— Ма-а-ать моя магия, — вдруг снова появилась магичка. — Я забыла ридикюль! Шарль, солнышко, будь другом, принеси его из каюты…

Когда она, наконец, окончательно пропала, Патрик Доэрти тряхнул головой и заявил:

— Кажется, я понимаю, почему их раньше сжигали на кострах.

— Кх-х-х-х! — энергично закивал Ирвинг.

Дудка, кстати, пропала неведомо куда — на шее у морехода болтался только шнурок с оборванными концами.

Окрестности островного владения Флоя изобиловали подводными камнями, небольшими скалистыми островками и рифами. Ирвинг и другие матросы пребывали в постоянном напряжении — провести тут парусный корабль, да еще такой массивный, как «Каракатица» было делом непростым. Еще и чертова дудка не лучшим образом сказалась на моральном состоянии экипажа — мореходы откровенно расслабились, и теперь, втягиваясь в обычный ритм работы, нередко ворчали и пеняли аркановским дружинникам, что они-де бездельники и тунеядцы.

Корабль шел, спустив практически все паруса, едва-едва пробираясь в сложном фарватере. Всё-таки Последнее море было вотчиной маневренных и плоскодонных галер…

И целых три скампавеи — небольшие, со стремительными обводами узких корпусов, движимые не более чем двенадцатью парами весел и косым парусом, это доказывали. Они явились внезапно, эти юркие кораблики: выскочили из-за череды скал, сияя на солнце золочеными фигурами на форштевнях, поражая воображение пурпурными парусами, роскошью убранства и обилием флажков, инкрустации и финтифлюшек везде, где только можно себе это представить. Матросы на этих чудо-галерах были разнаряжены в пух и прах, офицеры щеголяли невообразимых размеров плюмажами на головных уборах… Но за внешним лоском эскадры скампавей скрывалась и серьезная боевая мощь — на носу и корме располагались скорпионы на вертлюгах, готовые к стрельбе, а франтоватые солдаты были отлично защищены кирасами, шлемами, наручами и поножами единого образца. Да и изукрашенные протазаны в из руках не выглядели игрушками — это были серьезные орудия для убийства!

И Рем уже имел честь наблюдать, как эти ребята ими пользуются. Мальчики Флоя — вот кто это были! Один из офицеров поднес ко рту медный рупор и выкрикнул:

— Эй, на каракке! Назовите себя и цель прибытия к острову Любви! Или будете атакованы!

Аркан перегнулся через борт:

— Баннерет Тиберий Аркан с дружиной в гости к доброму другу виконту Флою!

На головном скампавее на секунду замешкались, а потом раздались короткие команды — и тетивы скорпионов были ослаблены, а экипажи и солдаты — занялись обычными делами, уже не готовясь к бою.

— Ложитесь в дрейф, мы возьмем вас на буксир. На парусах по шхерам не пройти, угробите корабль! — расстояние между судами уже позволяло слышать друг друга. — Господин предупреждал, что может появиться кто-то из Арканов… Ваша помощь будет не лишней — ублюдки Массакра периодически наведываются в эти воды, мы практически на осадном положении.

Аркан на это ничего не ответил, но глубоко задумался: он ведь предполагал сам просить помощи у Флоя, но получалось все несколько иначе… Однако от предложения буксировки отказываться было в любом случае глупо, и он махнул рукой Ирвингу:

— Командуйте.

— Спустить паруса, кх-х-х-х… — просипел тот.

Его голос едва-едва начал восстанавливаться, и потому все команды дублировал кто-то из сержантов.

— СПУСТИТЬ ПАРУСА!!! — рявкнул Шарль так, что и мертвый бы услышал.

Матросы засуетились, принимаясь за работу. Нужно было успеть войти в гавань до наступления темноты.

Он просто взял — и воплотил самые пошлые, самые банальные мечты о рае, этот Флой! Самое похабное понятие, которое представляют себе пьяницы в кабаках и торговцы подсолнечными семечками и орехами на рынке.

Всё было как на бесталанных росписях деревенских оптиматских церквушек. Фруктовые деревья — частью в цвету, частью с гнущимися от спелых плодов ветвями. Прекрасные девы в белых одеяниях, музицирующие в их тени, и подносящие изысканные яства и напитки. Ручные птицы и звери, изящные беседки и роскошные павильоны, кристально чистые фонтаны, изумрудная трава…

Конечно, зимой всё это выглядело немного тускло, да и одеяния ангелочков были потеплее, и цветов — поменьше, но всё-таки, всё-таки… Рем Тиберий Аркан и его верная дружина стояли на белоснежной пристани, украшенной мраморными скульптурами и арками и не могли понять — это сон или явь?

Всё началось с той самой золотой цепи, которая преграждала путь кораблям во внутреннюю часть острова. Конечно — она была лишь покрыта сусальным золотом, а изготовлена из стали. Но всё равно — производила неизгладимое впечатление, как и колоссальная, пятидесяти локтей в высоту, статуя прекрасной полуобнаженной девушки с фонарём в руках у входа в гавань. Из фонаря лился поток магического света — это был маяк! А теперь еще и райские сады с гуриями… Для битых жизнью, прошедших огонь и воду мужиков подобное зрелище было сродни крепкому удару под дых.

— Проняло? — усмехнулся тот самый морской офицер — идеально выбритый, с роскошным плюмажем на шлеме. — Вот такой у нас хозяин. Кого угодно пробирает. Ульрих! Проводи людей баннерета в пансионат, а мы — к виконту.

Вместе с Ремом к главному гедонисту и сибариту Аскерона на прием отправились Оливьер и Патрик Доэрти. Сухарь и сержанты клятвенно обещали, что постараются всеми силами удерживать бойцов от глупостей, а местные расфуфыренные стражи с глазами убийц только усмехались, и уверяли — не надо никого удерживать: в свободное от службы время глупости на острове Любви только поощряются.

Вот этого Аркан понять не мог: все эти молодчики с протазанами в шелковых мундирах и вызолоченных панцирях — как они тут оказались? Совершенно очевидным было то, что многие из воинов Флоя видали огонь и воду, и руки у них были по локоть в крови, а остальные обучались владению оружием и прочим смертоубийственным премудростям со всей серьезностью. Как можно было сочетать все эти кружева и финтифлюшки с непоколебимым боевым духом и отличными воинскими навыками и дисциплиной?

Рем и спросил это у местного владыки — Флоя, когда он появился на горизонте — как всегда великолепный, в щегольском наряде и отличных сапожках, и с хорошим настроением:

— Как-как ты сказал? Финтифлюшки и боевой дух? Тиберий, дорогой, ты всё такой же чудесный парень, ха-ха-ха, — запрокинув голову назад рассмеялся вельможа. — Каждый сходит с ума по своему, понимаешь? Разница между мной и дю Массакром только в том, что я схожу с ума исключительно в рамках своего острова и своего поместья, и с теми людьми, кому нравится мой вариант безумства Знаешь, один из прежних сказал: «быть можно дельным человеком…

— … и думать о красе ногтей», — закончил за него Рем.

— Хо-хо! Мальчик мой, я рад что выбрал твою сторону в этой войне! Этот дю Массакр совершенно не разбирается в поэзии — ни в имперской, ни в прежней! Он грубиян и варвар, а срифмовать может разве что «сиськи» и «письки»! — Флой даже в ладоши захлопал. — Вина, ангелочки, подлейте нам вина! Не стесняйтесь, эти красавчики соскучились по теплу, ласке и красоте, так что, девочки, у вас сегодня праздник!

Девочки оценивающе осматривали Аркана и его спутников, и понимающе переглядывались между собой.

— Кстати о войне, — попытался привести мысли в порядок Рем. — Ваш офицер говорил, что мы прибыли вовремя — требуется помощь…

— Ах, это… Да, да… — сразу же поскучнел Флой. — Девочки, вино в сторону — сначала принесите мне ту большую карту со стены кабинета и позовите Люция и Светония. Мы вместе с нашими союзниками будем планировать войну!