Время платить по счетам

Глава 24

На въезде в Спитак нас встретила местная милиция. Десять машин — четыре «жульки», пять «УАЗов» и одна «волга» с патрульными, гаишниками и операми ждали нашу процессию, чтобы вместе патрулировать город и организовывать эвакуацию жителей. После обмена приветствиями и коротких переговоров с представителями закона колонна разделилась на три. Наша процессия, во главе с грузовиком-трибуной и серым фургоном «Нисса» двинулись в центр города.

Два остальных потока растеклись, огибая Спитак по окружной справа и слева. Первый возглавил Ашот, на белой «Ниве», второй на черной «волге» — Левон Суренович. С Баграмяном-младшим поехали Денис, Вова и Каринэ на бежевой «девятке». Они должны были взять на себя северо-восточную часть города. Вова и Денис получили отдельный приказ — дополнительно присматривать за темпераментным армянином, охранять и удерживать от рискованных поступков.

Группа патриарха должна была действовать в юго-западной части города. Левона Суреновича сопровождали Баграм, Гурам, целая свита близких и дальних родственников, а также друзья и хорошие знакомые, проживающие в городе. Авторитет Барсамяна-старшего был беспрекословным, почти все знали друг друга, многие успели вместе поработать — в эффективности его группы я не сомневался.

Со мной в «Ниссе» ехали Олег, Саня и Сергей, на правах начальника СБ, заявивший, что будет лично приглядывать за генеральным директором. Сзади на грузовике, усевшись в пассажирское сиденье возле водителя, трясся Никол Манукян, а за ним двигалась белая «шестерка» Вазгена.

Во всех трех процессиях, с согласия властей, осознавших размах грядущей катастрофы, многие повязали на рукава курток, полушубков, дубленок и пальто красные повязки дружинников. Каждую группу сопровождали две-три машины милиции. С нами поехали УАЗ и «волга», трое патрульных, парочка молодых оперов и старший группы — капитан Степан Гулоян, невысокий коренастый дядька с широкой улыбкой.

Остановились мы на центральной площади. В среду утром народу на ней было немного. Редкие прохожие бросали на нас любопытные взгляды.

Из грузовика выпрыгнул Никол Манукян. «Жигули» с медиками и лекарствами, стали рядом. Десяток добровольцев начали разворачивать палатки. Ко мне подбежал обеспокоенный Гулоян.

— Это что такое? — нервно уточнил он. — Кто разрешил? Мы так не договаривались!

— Сегодня ночью пришло сообщение, что утром между одиннадцатью и двенадцатью часов, большая вероятность сильного землетрясения. Степан Вардкесович Бадалян — директор Института геофизики и инженерной сейсмологии лично изучил магнитометрические данные и отправил срочную телеграмму в Москву, — честно смотря в прищуренные глаза офицера милиции, сообщил я. — Ты, что об этом не слышал, капитан?

Я ничем не рисковал. Связаться с Бадаляном было невозможно. Он находился не на рабочем месте. Официально уехал со срочной инспекцией по сейсмостанциям. С директором ИГИС, спасибо Левону Суреновичу и влиятельным посредникам, существовала договоренность, подкрепленная очередным денежным подарком: в случае землетрясения в указанное время, он подтвердит наши слова, и станет одним из тех, кто помог избежать катастрофы. Если же мой прогноз не подтвердится, то отвечать придется мне и всей нашей компании. У победы, как известно, много отцов, а поражение всегда сирота…

— Что-то такое слышал, — неуверенно произнес Гулоян. — Начальство сказало: подземные толчки могут начаться в любой момент. Шурин звонил, в Ереване вчера военные борта с техникой и лекарствами разгружаются, готовятся.

— Это они ещё не знают об обновленных данных, полученных сегодня ночью, — авторитетно заявил я. — Короче, капитан. Пусть палатки постоят до часу дня — людям в любой момент может понадобиться помощь. Если землетрясения не будем, свернемся.

— Я не принимаю такие решения, — угрюмо буркнул помрачневший капитан. — Мне нужно созвониться с начальством. Это всё-таки центральная площадь — неприятности могут быть.

— Созванивайся, — великодушно разрешил я. — Если они не в курсе, пусть свяжутся с горкомом. Думаю, Левон Суренович Барсамян уже донес информацию до руководства города. Сейчас он должен созвониться с секретарем горкома.

— Палатки не разворачивайте, пока с начальством не переговорю, — попросил капитан. — Я быстро, за несколько минут управлюсь.

— Ладно, — охотно согласился я. — Несколько минут подождем.

Гулоян отправился к «волге».

— Пойду, скажу ребятам, чтобы притормозили пока? — предложил здоровенный борцуха.

Вазген больше не придуривался и не изображал из себя тупого спортсмена, не умеющего разговаривать на русском.

— Действуй, — кивнул я.

Вазген отправился к добровольцам, устанавливающим палатки, перекинулся с ними несколькими словами. Работа остановилась. Капитан, тем временем, уже уселся на переднее сиденье и общался по рации со своим начальством. По выразительному лицу милиционера пробегала целая гамма эмоций, изумление и испуг сменились сосредоточенностью и напряженностью. Обратно шел совершенно другой человек: серьезный и полностью собранный. Даже шагал не медленно в развалку как раньше, а пружинисто и быстро.

— Начальство подтвердило, — коротко сообщил он. — Из горкома уже звонили. Разрешили установить палатки и приказали оказать всю возможную помощь. Они могут простоять до часу-двух дня. Если ничего не будет, убираем.

— Как скажете, гражданин начальник, — весело откликнулся я.

Капитан пристально, с подозрением глянул, но ничего не ответил.

— Парни, — крикнул я, высунувшись из машины, — Всё нормально, начальство дало добро. Продолжаем ставить палатки.

Сорокалетний, уже слегка седоватый Мигран, старший в группе добровольцев, неторопливо кивнул, выбросил и затоптал сапогом бычок, затем повернулся к своим людям. Что-то коротко сказал по-армянски и работа снова закипела.

— Олег, позови Манукяна, — попросил я.

Десантник молча вылез из «нисы» и двинулся к грузовику.

— Никол, тебя Михаил зовет, — громко сказал он.

— Иду, — сразу откликнулся ученый.

Я дождался, когда Никол появится в проеме открытой двери, указал взглядом на кресло за раскинувшимся на спинке Вазгеном, дождался, когда он уселся и бросил быстрый взгляд на часы.

— Сверим часы. На моих девять двадцать семь по местному времени. Специально перевел, по приезду из Москвы. Перед выездом проверял, всё точно.

— На моих тоже, — откликнулся Манукян, близоруко прищурившись и подняв к глазам циферблат «Луча».

— У меня девять двадцать девять, — озабоченно откликнулся Вазген, демонстрируя экран электронного «Кассио».

— Разница в пару минут не критична, — успокоил я, — Но все-таки исправь на всякий случай.

— Сейчас, — борец, защелкал кнопками на корпусе и доложил:

— Всё, у меня семь двадцать восемь.

— Отлично, — кивнул я. — Мигран с парой медиков и десятком добровольцев остается на площади. Они уже расставляют печки, ставят чайники, распаковывают продукты и медикаменты. Ездим по городу, говорим о новых данных ИГИС, сообщаем, что находиться с одиннадцати до двенадцати в зданиях опасно, большая вероятность сильного землетрясения, просим за пару минут взять документы, всё самое необходимое выйти из квартир и частных домов, находиться на улицах на безопасном удалении от зданий. Семьи с маленькими детьми пусть идут на стадион или центральную площадь к палаткам. Там их напоят горячим чаем, позволят согреться, дадут перекусить, окажут медицинскую помощь тем, кто в ней нуждается. Задача — вывести как можно больше народа на улицы. Желательно всех до кого дотянетесь-докричитесь. Понимаю, что есть упрямые козлы, и Фомы Неверующие. Их просите, убеждайте, но долго времени на дискуссии не тратьте. Главное, дети, женщины и пожилые люди, которым тяжело передвигаться. Оказывайте больным и инвалидам всю необходимую помощь и поддержку, просите людей подключаться. У каждого из вас группа в десять-одиннадцать человек, думаю, справитесь. Свои сектора запомнили?

— Да, — кивнул Манукян.

— Запомнили, — подтвердил Вазген.

— Тогда с богом, ребята.

Предварительно мы отработали свои действия с секундомером в руках, поэтому я был уверен — всё получится, большую часть людей спасем.

Наша машина двинулась, набирая ход. За ней тронулись ещё три: «копейка», «шестерка» и старенький горбатый «москвич» местных добровольцев.

Наша машина двинулась, за ней поехала ещё три и «волга» капитана, решившего сопровождать нас, и оставившего на площади лейтенанта и двух патрульных.

Я взял, лежавший на соседнем сиденье мегафон, положил к себе на колени, открыл окно и высунул рупор наружу.

Вдохнул воздуха полной грудью и выдал:

— Уважаемые жители Спитака, сегодня ночью учёными Института геофизики и инженерной сейсмологии были зафиксированы аномальные данные, свидетельствующие о возможном землетрясении по линии разлома Ленинакан-Спитак-Кировакан. Большая вероятность мощных подземных толков прогнозируется сегодня в период с одиннадцати утра по час дня. Существует опасность, что здания могут обрушиться, завалить или задавить обломками находящихся внутри людей. Прошу всех, кто меня слышит, взять с собой самое необходимое, выйти на улицы. Не подвергайте опасности своих родных и близких, особенно маленьких детей! Подземные толчки могут начаться внезапно и здания начнут рушиться за считанные секунды. Держитесь от домов и любых строений на достаточно безопасном расстоянии. Помните, ваша жизнь зависит только от вас. Женщины с детьми, пожилые люди, больные, которым трудно находиться зимой на холоде, могут выйти на центральную площадь или подойти к стадиону. Там можно попить горячего чая, обогреться в палатке, получить лекарство или первую медицинскую помощь. Пожалуйста, не пренебрегайте предупреждением! Речь идет о вашей жизни и здоровье!

Ехали мы медленно, и я мог наблюдать реакцию людей. Они останавливались, вслушивались в слова, мрачнели лицами. Молодая женщина в белой меховой пушистой шапке и сером пальто, ведущая за руку карапуза в зимнем комбинезоне, растеряно замерла, у ребенка выпала из руки машинка. Молодой парень резко развернулся и со всех ног рванул к проему между домами. Пожилой дядька, озадаченно огладил седую бороду, бессознательно поправил вязаную шапку и быстрым шагом целеустремленно зашагал вперед.

Разговаривающие и смеющиеся девушки, замолкли, напряженно вслушались в льющиеся из мегафона слова, быстро попрощались и разбежались в разные стороны.

Седобородый старик призывно махнул рукой.

— Молодой человек, — крикнул он. — Остановитесь, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.

— Притормози, — попросил я Олега, и десантник послушно сбавил ход.

«Ниса» затормозила рядом со стариком. Одет он был представительно, в духе советских руководителей начала восьмидесятых: серое длиннополое суконное пальто, из-под воротов комком вылез сине-красный мохеровый шарф, на голове пыжиковая шапка «пирожок».

Я вылез из машины и остановился перед дедом. Вокруг нас уже начали собираться люди.

— Тигран Ованесович Мирзоян, — представился дед — Геофизик, кандидат наук, последнее место работы — опытно-методическая сейсмологическая экспедиция, сокращенно ОМСЭ. Сейчас на пенсии. С кем имею честь?

— Михаил Дмитриевич Елизаров, кооператор из Москвы, — спокойно отрекомендовался я.

— И что кооператор из Москвы делает в нашей глуши? — подозрительно прищурился дед. — Да ещё на машине ездит и в рупор кричит о грядущем землетрясении.

Собравшиеся сзади люди загомонили.

— Тихо, — крикнул я, перекрывая поднявшийся шум. — Сейчас всё объясню.

Затем повернулся к Мирзояну и хладнокровно пояснил:

— Предупреждаю об опасности. Сегодня ночью Степан Вардкесович Бадалян, директор Института геофизики и инженерной сейсмологии изучил магнитометрические данные и другую информацию, указывающую на грядущее землетрясение. В Москву уже телеграфировали. Сейчас на границе разворачиваются палаточные городки, и подъезжает эвакуационная техника. В Ереван летят борта с военными, лекарствами и продуктами. Но власть не успевает. Я случайно узнал об угрозе. За прошедшие годы, часто бывал в Армении по делам, и сейчас не могу оставаться в стороне. Мой долг, вместе с другими добровольцами, организовавшимися сегодня ночью, предупредить людей о надвигающейся угрозе и спасти как можно больше жизней.

— Похвально, похвально, — покивал старичок с тем же подозрительным прищуром. — А позвольте узнать молодой человек: откуда такие сведения о времени землетрясения? На основании каких данных сделали столь точный прогноз?

— Вам надо обратиться в ИГИС. Там подробно все расскажут, — усмехнулся я. — Вы думаете, что директор этого института решил разгонять панику без оснований? Я же предпочитаю доверять советским ученым. Лучше перестраховаться и остаться живым и здоровым, чем наплевать на предупреждения и погибнуть.

— Я знаю Бадаляна, — отмахнулся старик. — Ученый он так себе. И всё же у меня возникают два больших вопроса. Первый, на основании чего решили, что землетрясение настолько сильное, что дома могут разрушиться? Второй, как смогли высчитать точное время? Насколько я знаю, таких методик и исследований, позволяющих определить время подземных толчков, в пределах не двух-трех часов, а даже дней, не существует.

Толпа снова заволновалась, загомонила. Из неё, растолкав плечами людей, выбрался здоровенный парень в синей куртке.

— Надо ещё проверить, что это за типы, — буркнул он. — Может аферисты, какие. В милицию надо сдать.

Он прихватил меня за рукав.

— Отпусти, — прозвучало сзади.

Выбравшийся из микроавтобуса Сергей встал между мной и парнем, заграждая меня своим телом. — У нас нет времени на херню, ситуация не та.

Из толпы выдвинулись еще трое крепких молодых людей и парочка мужиков среднего возраста.

Вышедший следом за Серегой Олег закрыл меня плечами с другой стороны. Саня вышел из машины последним и злобно ощерился. «Мол, только дернитесь».

Армяне насупились. Обстановка накалялась на глазах, в воздухе запахло дракой.

Захлопали дверцы стоящих сзади машин. На улицу начали вылезать сопровождающие нас местные добровольцы. Я успокаивающе помахал ладонью, призывая оставаться людей на месте.

— Спокойно, ребята, — попросил я, отодвинул хмурого Олега и обратился к местным:

— Вы нас в милицию хотели сдать? Можете это сделать сейчас.

Взглядом указал, на остановившуюся в конце процессии «волгу» и приближающегося капитана Гулояна. — Сейчас вам всё разъяснят.

— В чем дело, граждане? — осведомился подошедший милиционер. — Предупреждение слышали? Тогда почему стоим, разговариваем? Бегом по домам, собирайте необходимые вещи, хватайте детей в охапку и выходите на улицу.

— Тут меня как подозрительную личность предлагают в милицию сдать, — злорадно улыбаясь, проинформировал я, кивая на потупившегося здоровяка. — Думают, я — мошенник и обманываю людей.

— Кто это тут такой умный? — капитан глянул на парня и расплылся в улыбке. — О, знакомые все лица. Шираз, тебе опять шило в заднице покоя не дает?

— Нету у меня никакого шила в заднице, — буркнул опустивший глаза и покрасневший обладатель синей куртки. — Тогда я просто за девушку заступился. А сейчас думал, действительно, мошенник. Вон, Тигран Ованесович говорит, лажа это всё. Точное время землетрясения определить нельзя.

— Действительно, — в разговор вмешался старик. — Таких методик не существует.

— Я не знаю, что там уважаемый Тигран Ованесович говорит, — иронично усмехнулся капитан. — Руководство ГУВД однозначный приказ дало, помогать всеми силами, информировать и эвакуировать людей. А им из горкома позвонили. Наверно, начальство лучше знает, чем какой-то Тигран Ованесович.

— Такого не может быть, — пенсионер повысил голос. — Это попахивает какой-то аферой. Повторюсь, методик прогнозирования землетрясений с такой точностью не существует.

— Я сейчас тебя, дед, в отделение отвезу, поразмыслишь обезьяннике на досуге, что существует, а что нет, — грубо начал милиционер, но я предупредительно коснулся рукава зимней форменной куртки.

— Товарищ капитан, позвольте мне. Я сейчас все доступно товарищу кандидату наук объясню.

— Ладно, объясняй, — недовольно буркнул Голоян.

— Тигран Ованесович, вы в каком году на пенсию вышли? — осведомился я.

— А какое это имеет значение? — старик недовольно поджал губы.

— И всё-таки, — настоял я.

— В восемьдесят первом, — неохотно ответил пенсионер.

— Значит, прекратили работать восемь лет назад, — констатировал я. — А вы в курсе, что сейсмология не стоит на месте? За такой срок были проведено множество исследований, сделаны новые открытия.

— Я-то в курсе, — надменно ответил дед. — Регулярно читаю научные статьи, публикации и могу гарантированно заявить, пока таких возможностей нет.

Затихшая толпа прислушивалась к нашему спору.

«Вот сука!», — я всеми силами старался не поддаваться растущему раздражению и не нахамить настырному старику при людях. — «Придется действовать методом шоковой терапии. По-другому не поймет».

— Видите ли, уважаемый Тигран Ованесович, вы далеко не всё знаете, — вкрадчиво пояснил я. — Сами должны понимать, далеко не все исследования и научные открытия публикуются в открытом доступе, некоторые могут проводиться военными и иметь стратегическое значение для обороноспособности нашей страны. Давайте отойдем на минутку в сторону, я скажу вам пару слов. Надеюсь, они вас убедят.

— Ладно, — недовольно поморщился старик. — Я вас выслушаю. Но учтите, меня ваши псевдонаучные бредни не убедят.

Я взял под ручку деда и отвел его в сторонке. Чуть пригнулся и злобно прошептал в проросшее седым волосом ухо.

— Что же ты старая сволочь, народ будоражишь? Включи мозги, ты думаешь, простому кооператору городские власти позволят организовать палаточный городок и выделят милицейскую машину сопровождения? Да ты совсем идиот, дед. Это моя легенда. И я из другой конторы, куда тебе, поверь на слово, лучше не попадать.

Глаза Тиграна Ованесовича изумленно расширились, рот чуть приоткрылся. Он посерел, судорожно сглотнул, и дрожащей рукой схватился за сердце.

— К…КГБ, — изумленно выдохнул дед.

— Догадливый, — я насмешливо ухмыльнулся. — Если мы говорим, что землетрясение возможно, значит на это есть веские основания. Не ко всем данным, такие как ты, доступ имеют. Тем более, к зарубежным. Если из-за твоего выступления, под обломками погибнут люди, я тебя лично своими руками придушу. Понял меня, мухомор старый?

— П-понял, — торопливо закивал головой пенсионер.

Я, вежливо поддерживая бледного старика под локоть, подошел к изрядно поредевшей толпе.

— Мы с Тиграном Ованесовичем все решили. Он, действительно, немного отстал от жизни и признал свою неправоту. Так, Тигран Ованесович?

Мои пальцы требовательно нажали на локоть Мирзояна.

— Да, мне всё объяснили, — слегка дрогнувшим голосом подтвердил старик. — Я был не прав.

— Слышали? — самодовольно осведомился капитан, — Всё, представление окончено, расходитесь. Идите по домам, собирайте вещи и выходите на улицу.

На секунду мне стало жалко поникшего и испуганного деда. Но другого выхода не было. Не вступать же с ним в дискуссии, когда каждая минута промедления может забрать человеческие жизни. Тем более, по сути, он прав, предсказать время землетрясения вплоть до дня и часа никто из современных сейсмологов не мог. Не существовало таких методик.

Разумом я понимал, что поступил верно, но все равно в душе остался неприятный осадок.

«Увижу после землетрясения, извинюсь за хамство», — решил я и успокоился.

Дальше всё пошло как по маслу, вплоть до самого последнего момента. Мы ездили по улицам Спитака, предупреждали граждан о надвигающемся бедствии. Когда я охрип, сел за руль, а мегафон передал Олегу, а он в свою очередь Сане. С добровольцами выносили из квартир, укладывали в машины и отвозили в палаточный городок и на стадион инвалидов, помогали людям вынести необходимый минимум вещей, указывали места, где их не должны достать обломки при обрушении зданий, пару раз подвезли молодых девчонок и женщин с маленькими детьми на площадь…

Тротуары и скверы заполнились людьми. На центральной площади возле палаточного городка собралась толпа. Старики, люди среднего возраста и совсем молодые пили горячий чай, кучковались у компактных железных печек и костров, переговаривались. Женщины с маленькими детьми периодически заходили в палатки погреться. Лежащих больных и инвалидов разместили на стадионе под присмотром медиков.

Мы продолжали ездить по улицам до хрипоты, выкрикивая просьбы покинуть жилье. Пока Саня выдавал очередную речь в мегафон, а Олег управлял машиной, я глянул на циферблат «Полета».

Одиннадцать двадцать семь. До первых подземных толчков оставалось четырнадцать минут. Поднял взгляд, и похолодел. Подсознание отреагировало быстрее, чем в голове оформилась четкая картинка.

В промелькнувшем доме на третьем этаже горел свет. В окне смазанной тенью на секунду появилось и пропало лицо ребенка лет пяти.

«Млять!!!»

— Олег, тормози! — выкрикнул я. — Быстро!