Время вышло

Глава 2

Том прибыл в гостиничный бар на пять минут раньше, но его отец был уже там, одолев полстакана скотча и поглядывая на часы. Он не поднял головы, когда Том приблизился к нему сзади, а только сказал:

– Думал, у тебя какая-то романтическая встреча. Зря я в это поверил.

Том отметил про себя тонкую полоску зеркального стекла над баром, которая давала отцу прекрасный обзор. Том уселся на барный стул рядом с ним.

– Как ты долетел? – спросил он, протягивая правую руку. – Дай пять, папа.

Рукопожатие было твердым и коротким, не интимным жестом вежливости, а данью мужскому протоколу – чем-то вроде воинского приветствия.

– А как ты, черт возьми, думаешь? Толстая дама, сидящая рядом со мной, весила, наверное, килограмм сто пятьдесят.

– Ну, толстякам тоже нужно летать.

С сомнением хмыкнув, отец отхлебнул большой глоток скотча.

– Как там мама?

– Передает тебе привет.

– Чем она занимается?

– Ходит в читательский кружок.

– И что они там сейчас читают?

– Забыл спросить. – Том махнул рукой бармену. – Если тебе попадется что-нибудь интересное, вам будет о чем поговорить.

Отец поставил на стол свой стакан, посмотрев ему прямо в лицо, и Том сразу увидел, как тот постарел. Некогда густые, иссиня-черные волосы почти полностью исчезли, а немногие сохранившиеся пучки были редкими и совершенно седыми. Кожа на щеках отца обвисла, и у него появилась новая нервная привычка щипать и оттягивать эти складки. Это было кислое лицо несчастного старика, недовольного своей жизнью и страшащегося смерти.

– Пытаешься острить?

Подошел бармен, и Том заказал крафтовое пиво.

– По крайней мере, выпей со мной, – сказал отец.

– Я уже пью с тобой. Я только что заказал пиво. Ради бога, папа!

– Все это пустая затея.

Том заставил себя успокоиться.

– Послушай, я вовсе не хочу ссориться. Я рад тебя видеть. И рад, что ты приехал со мной повидаться. Мне жаль, что я не смог вырваться во Флориду на твой день рождения. Ты прекрасно выглядишь.

– Я приехал не для того, чтобы с тобой повидаться.

– Ну, хорошо. Я рад, что мы случайно встретились в этом баре. Как ты себя чувствуешь? Как тебе живется с кардиостимулятором?

– Тебе позволяют носить такую прическу?

Бармен принес пиво, и Том, улыбнувшись, кивком поблагодарил его и сделал глоток.

– Я же не в морской пехоте, отец.

– Твое счастье, – ответил бывший капитан морской пехоты.

Оба замолчали. Висевший над баром телевизор транслировал матч по смешанным единоборствам, где один из бойцов, заняв доминирующее положение, молотил другого.

– Я скучаю по боксу, – в конце концов тихо произнес отец. – Это дерьмо убило бокс.

– Они хорошо подготовлены. Удары локтями – это приемы тайского бокса.

– Я бы предпочел Джо Фрейзера или Роберто Дурана[5]. – Отец Тома допил скотч и жестом попросил бармена снова наполнить стакан. – Ну, и как тебе это нравится?

– Ты имеешь в виду работу?

– Никогда бы не подумал, что ты будешь заниматься этим.

– Спасибо. Я только приступил, но пока мне нравится.

– Твоя мать говорит, что тебя включили в большую оперативную группу.

– Всего неделю назад. По тому парню, который все взрывает. По Зеленому Человеку.

Отец скривился, словно попробовал что-то отвратительное.

– Его так называют либеральные СМИ.

– Папа, его все так называют.

– Это чтобы сделать его героем.

– Даже Бреннан так его называет.

– Для тебя он мистер Бреннан.

– Нет, для меня он помощник директора, специальный агент, ответственный за оперативно-тактическую группу, воплощение Бога – Бреннан. Он называет этого парня Зеленым Человеком.

– Джим Бреннан молодец. Ты с ним знаком?

– В оперативной группе больше трехсот агентов. Он проводит большие брифинги, а я сижу сзади и стараюсь пукать не слишком громко.

– Стало быть, он не знает, кто ты такой?

– Зачем ты об этом спрашиваешь?

Бармен налил отцу щедрую порцию скотча, и тот, достав из бумажника двадцатку, положил ее на полированную дубовую стойку.

– Я мог бы позвонить.

– Нет, сэр.

– В мире полно людей по фамилии Смит. Он захотел бы узнать…

– Ты уже сделал свою карьеру. Позволь мне сделать свою.

Его отец кивнул и посмотрел на часы.

– Ну что ж, давай. А мне скоро ложиться. Рано утром я уезжаю.

– Мама говорила, что ты хочешь повидаться со старым другом.

– С Биллом Монро, если ты его помнишь. Из Митчелл-Виллидж.

– Конечно, помню. Он организовывал дурацкие рождественские вечеринки, где одевался Санта-Клаусом, а вы с мамой напивались пуншем из бурбона.

– Вечеринка окончена. У него прогрессирующий рак простаты. Я хочу попрощаться.

– Мне жаль это слышать.

– Итак, у тебя есть мотив?

Том взглянул на часы. Ему казалось, что он сдерживает себя уже с полчаса, но на самом деле прошло только пять минут.

– Ты о чем?

– О долбаном Зеленом.

Крафтовое пиво оказалось слишком сладким и пришлось Тому не по вкусу, но он все равно сделал большой глоток.

– Либеральные СМИ говорят, что он активист-эколог, который хочет привлечь внимание к тому, как мы разрушаем собственную планету, – начал он.

– И ты купился на это?

– Послушай, я знаю, что ты с этим не согласен, но я не работаю с мотивом, – осторожно сказал Том. – То, что я делаю, в основном связано с обработкой данных, чтобы найти систему. И если ты позволишь этим данным заговорить, один предвзятый мотив может ввести в заблуждение. Я не собираюсь навязывать свое мнение и объяснять свой подход. Просто я знаю, что по этому вопросу у нас есть расхождения.

– Значит, тебе не нужно беспокоиться о мотиве? – Отец допил скотч и поставил стакан на стойку. – Или, может, на самом деле ты просто боишься думать об этом? – Том понял, что разговор почти закончен и старик готовится нанести самый гнусный удар. – Ты ведь им восхищаешься, правда?

– Зеленым Человеком?

– Зеленым Фонарем. Суперменом. Бэтменом. Зеленым Человеком. Для тебя он супергерой.

– Это чрезвычайно оскорбительно и к тому же неправда.

– Вы с сестрой всегда любили обниматься с деревьями. Разве ты не хочешь спасти мир?

– Он убил тридцать одного человека. В том числе пятерых детей.

– Спасти мир куда важнее. Цель оправдывает средства, не так ли? Если тебе придется убить пятерых детей для спасения планеты, разве оно того не стоит? Да ладно, мы оба знаем, что ты с ним согласен. Ведь ты выходил на улицы, чтобы маршировать за зеленое то и зеленое это. Так что Зеленый воюет на твоей стороне, и хорошо это делает.

– Хочу пожелать тебе спокойной ночи, папа. Завтра тебе нужно рано выезжать в Митчелл-Виллидж…

Том хотел было встать, но на его плечо легла тяжелая рука отца, и старик заговорил приглушенным, доверительным тоном, чего Том ни разу не слышал раньше:

– Я этого никогда никому не говорил, но в глубине души мы всегда восхищаемся ими. Мы за ними охотимся, мы их ненавидим, но они делают некие запретные вещи, которые на каком-то уровне мы сами мечтаем сделать и выйти сухими из воды. Они умнее нас до того дня, пока мы их не арестуем, и живут веселее нас, и если бы у нас не было чуточку их темной стороны, мы не смогли бы их понять и даже, может, не смогли бы их поймать. Верно?

Несколько секунд Том молчал. Он был удивлен глубиной и искренностью признания отца.

– Хорошо, хорошо, – наконец согласился он. – Думаю, что в каком-то смысле я восхищаюсь его целями, даже если…

– Я тебя разыграл, – сказал старик, очень довольный собой. – Ты думаешь, я восхищался серийными убийцами и подонками-насильниками, за которыми охотился? Этот конский навоз произносят агенты ФБР в плохих фильмах. Я ни в малейшей степени не хотел быть похожим на них. Никогда. Ни на секунду. Но теперь мы выяснили, что ты восхищаешься человеком, за которым охотишься, и только по этой причине тебе никогда его не поймать.

Рука Тома сжала стакан с пивом.

– Я поймаю его, – тихо проговорил он.

– Почему ты не пошел в Кремниевую долину, Том? Ты ведь проходил собеседования. Ты учился в лучших заведениях. Ты мог бы иметь большие деньги.

– У меня все в порядке. Пап, мне пора.

– Допей свое пиво. Ты сделал это для того, чтобы уважить меня? Потому что мне недолго осталось?

– Нет, это просто нелепо.

– Ты чертовски прав, это нелепо. Потому что – если быть предельно откровенным – тебя никогда не интересовало то, чем я занимаюсь. А теперь уже слишком поздно. Живи своей жизнью.

Том сбросил руку отца со своего плеча и встал с ним лицом к лицу.

– Все это не ради уважения к тебе. Но, может быть, я работаю там по той же причине, что и ты. Чтобы ловить плохих парней. Это ведь семейный бизнес, не так ли? Дедушка Вик. Дядя Уилл. Ты. А теперь и я. И он определенно из плохих парней. Невозможно оправдать убийство невинных, какой бы ни была конечная цель.

Его отец тоже встал. Они были почти одного роста, но старик все еще оставался чуть выше.

– Да, я полагаю, это семейный бизнес. Спокойной ночи, Том. Время от времени ходи на свидания, старайся потрахаться и сделай свою мать счастливой.

Но Том уже смотрел мимо него в экран телевизора, где третий раунд схватки ММА был прерван экстренным сообщением. Он увидел кадры с залитой лунным светом рекой, петляющей по темному горному ущелью, с разрушенной плотиной и эвакуацией людей в машинах скорой помощи и на вертолетах. Том взглянул на часы, а затем снова на экран.

– Это он.

Старик повернулся к телевизору.

– Зеленый Человек? Откуда ты знаешь?

– Плотины на реке Снейк – идеальная мишень для экологического терроризма. Они мешают нересту лосося, и к ним много лет предъявляют судебные иски. Это важные элементы инфраструктуры, но они еще и глубоко символичны – что-то подобное он и ищет.

– Ты посмотрел на часы, – сказал отец. – Он всегда наносит удар в одно и то же время?

– Нет, не в одно и то же.

– Но время имеет какое-то значение? Нет ли в этом его особенности?

– Я не могу об этом говорить, – сказал Том.

– Ты не можешь говорить об этом со мной? – повторил отец, и в его голосе послышалась ярость. – Что, черт возьми, это значит? Что я не могу держать рот на замке? Послушай, ты, маленький засранец…

Но Том уже не замечал его. Взобравшись на барную стойку, он вручную прибавил громкость, слушая, как диктор сообщает о взрыве и первых жертвах и о том, что семья из шестерых человек утонула, отдыхая в плавучем доме, находившемся на водохранилище ниже по течению, включая четырех маленьких детей.