Время задавать вопросы

Такое странное мгновенье:

Пришло-ушло в который раз

Великое недоуменье

От слышанных когда-то фраз.

А сам рассвет, всегда спокойный,

Уверенный в своих правах,

Свергает ночь, безмолвный воин,

Усердный проявляя нрав.

И в изумленьи не найдётся

Достойных пару слов сказать,

Как день объявленный займётся —

Помощник наш себя познать.

Песню когда-то сложили,

Но вот послышалось: «Брось!»

Прошлое вместе прожили,

В будущем кажемся врозь.

Скверна свободы бездонна —

Топится в ней правота.

Прошлое было законно,

В будущем лишь маята.

Будут на пользу уроки,

Если душой мы чисты.

В прошлом находим истоки,

В будущем — только мечты.

Тесными станут одежды

Жить, день за днём торопя.

Прошлое дарит надежды,

В будущем ищем себя.

Наш дух томится в бренном теле,

И нас волнующе стремит

Себя проверить в правом деле.

Душа без правды так болит,

Что мы в безделии теряем

Необходимый нам покой.

Себя, однако, уверяем:

Вот стоит шевельнуть рукой,

И будет всё гораздо хуже.

Но это лишь обман себя.

Нам труд во имя правды нужен —

В нём рядом небо и земля.

Мысли в слова не всегда превращаются —

Трудно от разума к сердцу идти.

Прошлое с будущим где-то встречаются,

Место их встречи должны мы найти.

Сколько ни думай, никак не избавиться

От ощущенья, что разны они:

В прошлом всегда всё известным останется,

В будущем лишь недомолвки одни.

Но, если так, то какая же сила

Время умеет делить пополам?

Это не разум, а сердце спросило,

Мыслей отвергнув бесчувственный хлам.

И откровение, вспышка прозренья:

Вечность на части нельзя разделить,

Прошлого с будущим цепкие звенья

Нам не порвать, как прогнившую нить.

Вечность едина, а мы краткосрочны,

Вот и не можем представить её.

Все наши знания будут неточны,

Разум пока не начнётся с неё.

Всё себе присвоить сразу.

Оттолкнуть всех остальных.

Взять девизом жизни фразу:

«Бей своих — пугай чужих!».

Наживаться, что есть мочи,

На любой чужой беде.

Строить планы дни и ночи

В беззаконнейшей среде.

Превращать людей свободных

В глупых слуг, в тупых рабов.

Ненавидеть сердцем вольных —

Видеть в них своих врагов.

Чувства извращать и мысли,

Восхищаясь силой зла.

Слов простых из горних высей

Громко высмеять посла.

Отвергать, что было раньше,

Устремляясь лишь вперёд.

Убеждать, что будет слаще

Жизнь тому, кто больше врёт.

Всё искать: где та тропинка,

Чтобы свой не тратить труд.

И признать, что хаос рынка

Экономикой зовут.

Хранил я недолго

Сюжетом для повести

Услышанный слоган

«Таблетка от совести».

Но повесть не пишется —

Времени мало.

Да только мне слышится:

Время настало.

Стихи ведь не хуже,

Лишь чуть покороче,

Но это и лучше —

Не надо столь мочи

Читателю бдить

До последнейшей точки,

Чтоб суть уловить:

Где плоды — где цветочки…

Последние новости:

Счастья примета —

Таблетку от совести

Сделали где-то.

И больше не будет

Её угрызений,

Она не осудит

Греховных стремлений.

Прими — и не бойся

Болеть состраданьем,

И с ролью освойся:

Гордиться призваньем

Себя лишь любить,

И себе только верить,

Препоны крушить,

Все пределы измерить.

Когда же таблетки

Иссякнет эффект,

Очутишься в клетке,

Взъярённым на свет.

И тупо захочешь

В химический рай,

И вновь забормочешь:

«Таблетку давай!»

Путь жизни — продираться через ложь и сквозь грехи,

Непрестанно и мучительно взыскуя правды.

А когда найдёшь её — рождаются стихи,

И уже не надо никакой иной награды.

Когда начальником внезапно стал

Профессор кислых щей,

Наш коллектив в молчанье впал

И в полный ступор от того,

Что властью командирскою его

Был тут же извращён нормальный ход вещей.

Кто был никем, тот занялся ничем,

И преуспел в своих глазах немало.

А тот, кто знал природу дельных тем,

Кто был профессора умней,

Того убрали поскорей,

И вкруг профессора мгновенно пусто стало.

Но он нисколько этим не смущён

(Профессоров ведь не бывает без ума),

Он окружением таким польщён:

«Иначе и не может быть.

Что было до меня — прошу забыть!»

И предоставил нам на выбор: сумма иль сума.

И выбор сделал коллектив:

Без прений выбранный актив

Принёс присягу свежим знаньям,

Хоть с небольшим и опозданьем.

А здравый смысл работы превратился в миф.

Его спросил я: «Почему ты так считаешь?»

А он сказал, что потому что так и есть.

Я удивился: «Ты откуда знаешь?»

И вот тогда-то стал он лапти плесть.

Мол, так и так — ведь это всем давно известно,

И он, как все, давно всё знает обо всём.

Моё ж сомненье крайне неуместно,

И мой вопрос — он просто ни о чём.

Уже не удивлённо, но ещё серьёзно

Я попросил опять конкретный дать ответ.

Взглянул он на меня надменно-грозно

И снова за своё: ни да — ни нет.

Сказал, что лишь такие же, как я, пустышки,

Всегда готовы много умничать и ныть,

А знают всё, как все — лишь понаслышке,

И по-другому и не может быть.

Он не на шутку сам в себе разгорячился

И завершил финал: «Глупец ты — так и знай!»

Я понял всё. И этим знаньем огорчился:

Мой собеседник — говорящий попугай.

Зима, конечно, середина года —

Ведь осень позади, а впереди весна,

И нас безмерно радует погода…

Когда вдруг оторвёмся ото сна.

То снег охапками на крыши ляжет,

А то мороз себе своё возьмёт,

А то ещё метель кадриль запляшет…

Картинка зимняя и получилась вот.

Но главное в зиме — тепла сохранность,

Способность холод от себя прогнать.

Опасны в это время злоба, жадность,

Презренье, зависть и желанье лгать.

Словами свой ум тренируя,

Ты душу в служанки прогнал,

И всем, чем попало, торгуя,

Её как-то проторговал.

И стало ещё веселее

И проще в разы торговать,

Ведь стали способности злее

На раз-два соврать и урвать.

Душа же, в безлюдьи скитаясь,

Гонимая молча взашей,

Надеждой безмерной питаясь,

Забыта среди барышей.

Каяться — подвиг духовный.

Дай, Бог, его совершить!

Будет заслуженным новый

Праздник прощёной души.

Когда поймёшь, что был неправ,

И всё уже непоправимо,

Ведь жаждал сам любых отрав,

От истины влекущих мимо —

Тогда живой познаешь страх.

Он жутью заползёт бездонной,

На всё живое обозлённый:

«Ты был, и есть, и будешь прах».

Мы помним нас покинувших умерших

И просим: «Господи, их души упокой!»

Мы вспоминаем их, живых и грешных,

И в окруженьи суеты мирской.

Они за нас там тоже молятся, мы знаем,

И просят Бога милость нам явить.

Чем только могут, помогают сами —

Нас фактами чудес не удивить!

Мы с душами людей, ушедших раньше,

Ведём незримый постоянно диалог.

Они сегодня ближе, а не дальше —

Нам это даровал Спаситель-Бог.

И снова осень — завершенье года:

Дожди, опять дожди, и дальше всё дожди.

Такая-никакая вот погода,

Не переждёшь — хоть жди, а хоть ни жди.

Зато есть время обсудить спокойно

С самим собой всё то, что ты прожил —

Оно всегда настолько многослойно,

Что разберёт его не каждый старожил.

И осенью важнее не бывает —

В самом себе добраться до себя.

Кто, наконец, себя в себе познает —

Тот жил весь этот год совсем не зря.

Жизни цель — ближайшему помочь,

Даже самому когда невмочь,

Прогоняя лень, усталость прочь,

И не замечая: день иль ночь.

Какой такой свободы нам как будто не хватает?

Безбожно лгать, браниться, нескончаемо блудить?

По жизни каждый только то и получает,

Что сам в душе своей готов плодить.

Кто хочет непременно славы, тот и будет

Смотреть на тех, кто рядом, свысока.

Самовлюблёнными зовутся люди,

Удел которых — вечная тоска.

Кто хочет много денег, тот никак не видит

Себя без них на жизненном пути,

И тот упрямо ищет к бездне денег нити,

Мечтая в деньгах и себя найти.

Кто весь живёт лишь сладострастьем плоти,

Тот создаёт вокруг себя бездушный мир,

Сосредоточенный в одной заботе —

Чтоб в мире царствовал страстей кумир.

Примеров можно привести поболе,

Но надо знать, что есть всего одна свобода — воли.

И каждый жизни миг свободою хорош.

Она подвигнет нас решать: где правда, а где — ложь.

В паспортах, как у людей —

Фото, штампы, визы,

А вот в душах тьма чертей —

Сбоку, сверху, снизу.

В их умах простой расклад

Жизненных позиций:

Сеть подстав, шантаж, откат,

Жажда инвестиций.

Инвестиционный бум

Служит им фасадом

Для прокачки круглых сумм —

Им лишь денег надо.

В их словах одни смешки

Над людскою долей,

Под смешки они мешки

Денег тратят вволю.

Все они себя зовут

Некою элитой —

Дружно нелюди живут

В стиле «шито-крыто».

Родина нам от рожденья даётся.

Родина — это не меньше, чем мать.

Нам без неё ночи страх остаётся —

Сердцу без Родины дома не знать!

Родину любят за радость причастья

К душам, вершившим на нашей земле

Правду святую для общего счастья —

Истина вытряхнет вымыслов тлен.

С Родиной каждый когда-то изведал

Час откровенья на ранней заре.

Если ты Родину походя предал,

Ты — шут гороховый в грязной игре.

Когда сам хвост торчком стоит,

От нетерпения дрожит,

Иль вдруг прилюдно подожмётся,

Тогда же прихвостень возьмётся

Ещё грозней торчком стоять,

До неприличия дрожать,

Иль затеряться между лап.

Ведь он — закоренелый раб.

Нас хотят извести,

Пальца вкруг обвести,

Объявляя народом незрячим.

Будет всё нипочём,

Коль плечом мы в плечо,

Да и кукиш в кармане припрячем.

Нам терпеть не впервой,

Взор открой, рот закрой.

От лишений и страха не плачем.

Сопли-слёзы утрём,

Об Отчизне споём,

Будет кукиш решимостью значим.

Знаем: совестью жить —

Значит, правде служить.

Привилегий у власти не клянчим.

Мы — великий народ,

Нечисть нас не возьмёт.

Мы пред нею наш кукиш не спрячем.

Вот скажи по уму: может быть ли такое —

Чтобы янки пришли, свой найдя интерес,

А потом чтоб ушли, всех оставив в покое?

И чтоб их интерес вдруг куда-то исчез?

Вот ведь знаешь: такого никак не бывает,

Да вот веришь: топтались они на Луне.

Но истории ход нам глаза открывает —

Разных фактов сравнений хватает вполне.

CША задарма наш молчок получили —

За посулы того, что забыли отдать,

За улыбки, которыми нас разлучили.

Для Америки счастье — чужое забрать.

И не надо нам лить крокодиловы слёзы —

Мы, пособники лжи, получили сполна:

Нам привитые ложью бездушные грёзы

Наш союз нерушимый спалили дотла.

Продавали Луну, а продали Победу.

С Запада пришла к нам ржа,

Вездесущая маржа.

Нам как будто бы служа,

Стала наша госпожа.

Когда добро со злом перемешают,

Духовность превратится в шарж.

Друзья-враги нам счастье обещают,

Нас в безымянный измельчая фарш.

Уменье врать, но ложь свою скрывать

В прообразах живущих в нас сомнений

Злодеи приучают называть

Искусством словопрений.

Обида нас уводит в глухомань

Жестоких и презрительных вопросов

И громко нам командует: «Восстань!

Обидчик твой — из человеческих отбросов».

Ты говоришь «любовь», но это — просто похоть.

Её объятья тяжелей свинца.

Ты в ней погряз, от вздоха и до оха,

В предчувствьи вожделенного конца.

Она подвигнет на безумье страсти

В угаре многочисленных утех.

И ты, в своей душе её предавшись власти,

Ей обеспечишь над самим собой успех.

Взята над сознаньем опека —

Его погружают в туман:

Борьба за права человека

Людей посводила с ума.

Отброшена в самое пекло

Нормальная жизнь большинства.

Борьбу за права человека

Венчает диктат меньшинства.

В Питере в любое время года

Грязно, ветрено, промозгло.

Но бывает и хорошая погода:

Грязь подсохла.

Или грязь подмёрзла.

Когда вокруг порядка нет,

Невольно будешь дознаватель:

Тот, кто несёт за всё ответ —

Дурак, подлец или предатель?

Порой нам кажется — нет мочи всё терпеть,

Так безнадёжно горестны напасти,

Но в разумении должны иметь:

Хвалился чёрт всем миром овладеть,

Да Бог ему и над свиньёю не дал власти.