Все будет хорошо...

Глава 7

Расторгуев пел в колонках, машина мягко покачивалась на выбоинах, рядом сидел друг… Все отлично, вроде бы, но все не так. И я сам, и друг в масках, с торчащими на скулах фильтрами. В руках у него «винтарь», бережно, словно запеленатый ребенок, обернутый в рваные полоски камуфляжа. Даже сквозь стекло маски просматривается напряженное лицо. Глаза так и шарят по обожженным ветвям деревьев. А музыка звучит…. Я хотел бы открыть окна, нестись по трассе, слушая крики весенних птиц. Но нет больше криков птиц, больше не услышать веселый стрекот стрекозы, трескание кузнечика… Ничего нет — мы подъезжаем к Киришам. Даже на десятикилометровом отрезке от города все замолкает и, чтобы заглушить эту тишину, приходиться включать музыку. Даже окон не открыть — прибор сразу начинает орать как ненормальный.

Вдобавок ко всему пошел дождь. Сразу стало вязко, тошно, как будто окунули головой в какую-то муть. Иногда на дороге попадаются люди. Или полулюди… Страшно смотреть на обгоревших, без волос, со свисающими лоскутами кожи, существ, которые совсем недавно ели, пили, танцевали, влюблялись и радовались…. Теперь им осталось только одно — умирать. Я аккуратно, стараясь не задеть, объезжаю их. Иногда в голову закрадывается шальная мысль — блин, нельзя же по «встречке»! И тут же — понимание того, что сейчас все можно, все разрешено…

Вдалеке вырастают разрушенные здания: снесенные крыши, наполовину обвалившиеся дома. Везде гарь и дым. Вдалеке виден пожар — горит нефтезавод. Я так полагаю, что именно там и есть эпицентр взрыва.

Проспект Победы.… Где-то здесь и наш отдел был. Победы нет и не будет, как не стало тех, кто эту победу завоевывал в тяжелых боях с фашистами, с кровью, со стиснутыми зубами. Победы не будет…

На повороте на центральную улицу, под колеса бросилась женщина. Выскочила так внезапно, что я не успел нажать тормоз. Только блеснули в блеклом свете, нависших над нами темных облаков, безумные глаза. Мягкий удар, тряска, и все… Рефлексы сработали — я остановился и положил руку на ручку двери. И только, почувствовав тяжесть на своем плече, опомнился. Повернулся к Сереге и посмотрел на него. Он ответил полным тоски взглядом, наверняка и у меня не радостнее.

— Не надо, брат… — приглушенный голос из фильтров. Он повернулся и посмотрел в свое окно. Там возвышались остатки высоток. С моей стороны такая же, причем разрушены примерно до второго этажа. Во двор обвалилась — на трассе почти ничего нет. С Серегиной стороны, наоборот обвалилась как раз на дорогу, поэтому приходиться жаться к своей стороне.

— Леха! Дом! — окрик вернул меня к действительности. — Движение!

— Где? — я, мгновенно вытащив «грозу», припал к окуляру оптического прицела, пытаясь унять бешено бьющееся, сердце.

— Правый сектор, второй этаж. — Серега рассматривал в свою оптику темные провалы окон.

Я присмотрелся и увидел силуэт за одним из пролетов. Человек был в балахоне, похожем на плащ-палатку. Лицо замотано черными тряпками, только глаза сверкают под капюшоном. В руках у него было ружье, из которого он держал под прицелом улицу. И нас на ней.

— Снять? — Серега начал глубоко дышать, чтобы в какой-то момент задержать дыхание и, сместив перекрестие прицела с головой человека, плавно отпустить курок.

— Погоди… Может он и не хочет нам зла. — я оторвался от окуляра и бросил взгляд на улицу. Твою мать! Там было человек по двадцать с обеих сторон машины, и они проворно, стараясь не уронить, по двое носили тяжелые камни на дорогу, пытаясь перекрыть нам путь. — Снимай этого козла!

Воле уха тихонько прошипело и Серега злобно выматерился.

— Не попал! Он собака сутулая упал до того, как я стрельнул. А это кто такие? — он удивленно вытаращил глаза.

— Бегом из машины! Твои те что спереди. — Я рывком открыл дверь и выкатился на дорогу, стараясь не попасть под обстрел того, кто так грамотно нас заманил в ловушку. Надо же — повелись, засмотрелись дятлы…

Сзади раздались крики, и я понял, что Серега выпустил свою бесшумную смерть. Сам постарался сразу настроиться на бой. Передвинулся ближе к бордюру с высокой чугунной оградой, некогда отделявшей проезжую часть от тротуара. Все, какая-никакая защита.

Так, что тут у нас. «Мои» клиенты продолжали таскать обломки стен на дорогу. Ладно…. Задержал дыхание, свел крест на груди одного и потянул за курок. В последний момент все же опустил дуло на ноги и сразу перевел на следующего, каким-то звериным чувством почувствовав — попал. Еще один, еще. Люди падали как на стрельбище движущиеся мишени. Стрелять почему-то было не страшно, как в тире. Или компьютерной игре. Осталось человек десять на ногах.

— А-Ааа_Аааа! — протяжный крик со стороны здания, совсем близко над спиной. Я резко перевернулся и встретил уже на лету того самого, в «балахоне». Только уже с внушающего вида тесаком направленным мне в грудь. Принял его на согнутые ноги и сразу выпрямил их. «Балахон» оказался довольно проворным парнем, даже отлетая пытался полоснуть ножом меня по ноге. Хорошо, что одел толстые десантные бердцы, иначе он бы мне рассек ногу до кости. А так только скользнул по твердой коже и соскользнул по голени. Я тут же вскочил на ноги и вытащил из чехла десантный нож. С автоматом сейчас не разобраться.

— Давай урод! — держа руку с ножом чуть позади корпуса в правой руке, и, вытянув вперед левую, я согнул ноги. Тот не заставил себя долго просить и бросился на меня. Уход, обманный удар, тут же ногой под колено… Он действительно оказался ловким, успел убрать ногу и попытался контратаковать меня с боку. Я присел, пропустив над собой страшно просвистевшее оружие, и все-таки достал его с разворота ногой в челюсть. Тот отлетел на пару шагов, но не упал. Крепкий, гад! Но движения несколько замедлились и он уже не так рьяно махал своим тесаком. Ну, погнали — нырок под лезвие, удар в солнечное сплетение рукояткой ножа, тут же кувырок в сторону и подсечка. Упал, сука… Вот так-то, не надо лезть на папу. Но даже от таких ударов он не потерял сознание и, спустя несколько мгновений, завозился на спине, пытаясь встать.

Позади послышался топот, и я едва успел увернуться от летевшего на меня куска камня. Их было человек пять — все с камнями. Расстояние метра три. Остальные остались возле завала, утаскивая куда-то в сторону своих пострадавших от «грозы» товарищей.

Не долго думая я метнул в ближайшего нож, уже не разбираясь куда попаду. Или разбираясь…. Целил все же я уже в шею, в видневшийся участок грязной, но все же незащищенной кожи. Сразу после броска кинулся вслед за летящим ножом, пока не опомнились. Нож так и вошел в ложбинку над ключицей, силой инерции опрокинув человека. А я уже летел в прыжке «двойными ножницами» попав в головы еще двоих противников ногами. Они слегли как подкошенные, но уворачиваясь от удара камнем, я не смог правильно приземлиться и больно ударился об мокрый асфальт плечом и головой. Сразу поплыли мушки перед глазами. Краем глаза видел, как заносят камни на моей головой двое оставшихся на ногах. Знал, что нужно вставать, или, хотя бы, попробовать откатится, но не мог, не успевал…

Их словно раскидало могучими ударами по сторонам.

— Леха! Жив? — Серегин голос выплыл откуда-то со стороны. Я сел, пытаясь унять нервную дрожь. В голове гудело. Через фильтры было трудно дышать. Маска треснула, сбоку побежала змеиться трещина.

— Жив.… Много их еще? — я попытался сфокусировать зрение на дорогу. Там никого не было, только пятна крови и почти достроенная баррикада.

— Нет никого. Человек десять осталось всего, да и те разбежались по дворам. — он кивнул на свою сторону, там лежало трупов пятнадцать — Серега никого не щадил. Война так война.

Я оглянулся посмотреть на моего «балахонщика» — там никого не было.

— Видел этого? В тряпках? — я кряхтя поднялся и подошел к трупу с торчащим из шеи ножом. Вытащил и, преодолевая некоторое отвращение, стянул тряпки с лица убитого. Отшатнулся — кожи не было — одно гноящееся мясо. Только белки глаз, уже помутневшие. Радиация…

— Ого! Не ошибся — уроды… — присвистнул Серега. Он тронул меня за больное плечо, заставив стиснуть зубы от боли. Рука двигалась плохо, каждое движение отдавалось во всем теле.

— Леха, давай в машину иди, маску поменяй. И прикрой меня, я раскидаю камни и оттащу этих уродов, — он двинулся к баррикаде, постоянно оглядываясь.

Я сел в машину, закрыл дверь и, превозмогая боль скинул разбитую маску и нацепил новую. Глубоко вздохнул, жадно втянув хоть и пахнущий химикатами, но чистый воздух. Подобрал валяющуюся на асфальте «грозу» и занял позицию. Серега методично растаскивал трупы. Минут через пять начал раскидывать камни.

Было тихо. Никто не кидался, не стрелял. Наконец, растащив завал, Серега подбежал к машине и забрался внутрь. Я залез сверху и завел двигатель.

— Двинулись — я медленно вырулил между камней. Тут и там были бурые пятна. Проехал по городу, машинально отмечая детали. Вот площадь с танком, знаменитой тридцатьчетверкой. Оплавилась, бедняга…. Не рассчитывали тогда на ядерные взрывы.

Метров через пятьсот показался мост через Волхов, и тут же ветром принесло густой дым со стороны нефтезавода. Видимость резко ухудшилась.

Мост, как ни странно, оказался целым — строили раньше хорошо. Устоял, хоть и обрушена половина ограды и стоек. Медленно проехал по середине, стараясь не проморгать возможных провалов. На другой стороне остановился. Тут была развилка — одна дорога уходила на город Волхов, другая на Чудово, к Питеру. Тут же стоял чудом уцелевший дорожный указатель. Значит нам налево.

Оглянулся на Кириши. По дороге за мостом случайно приметил черную точку.

— Дай-ка, — я протянул руку к Сереге и взял у него снайперку. Так и есть — машина, несущаяся за нами. Даже на таком расстоянии я увидел «УАЗ» с открытым верхом. И установленным вместо тента крупнокалиберным пулеметом. Сверху стоял тот самый «балахонщик». Что ж тебе надо-то? Обидели, что ли… Нужно было валить его тогда, на улице. Времени на раздумье не было.

— В машину! Или у нас будет много новых технологический отверстий. — я резко тронул с места и скрылся за поворотом. Серега нервно оглядывался назад, да и сам я постоянно бросал взгляды в зеркало заднего вида.

Дорога была разбита хуже некуда, одни ямы. Думаю, нас очень быстро догонят…