Все будет хорошо...

6. Часть шестая

Более-менее пришла в себя уже в своей ванной.

— Вот я идиот, — продолжал сокрушаться Аграф, — В космос выбросить меня без скафандра!

— у-у… — выразила я своё несогласие со словами карианца.

— О, уже отвечаешь! — обрадовался мой нянька, — Не поверишь — я впервые в жизни испугался! За тебя! Ты как, мышонок? Пошли-ка в кроватку…

Кроватка-матриарх-мерзость… ассоциативный ряд заставил меня снова вывернуться в приступе сухой рвоты.

— Чччч… тише… не в кроватку — на диванчик?… хорошо? — гулькал надо мной посеревший от переживаний мужчина.

— …угу… — согласилась я.

— Удобно? — обкладывая меня подушками и протягивая стакан с ледяным мятным напитком, осведомился Аграф.

— Да. — Отпив напиток, и с облегчением прислушиваясь, как утихает бунт органов пищеварительного тракта, ответила я, — Можно просьбу?

— Всё что захочешь… — виновато откликнулся нянька.

— Не подпускай ко мне… ЕЁ… пожжалуйста!

— Не подпущу. Только через мой труп. — клятвенно заверил Аграф.

На этой оптимистичной ноте я и уснула.

Уууууутро добрым не бывает!

На момент пробуждения, я была солидарна с тем, кто высказал столь мудрую мысль!

Голова раскалывалась от боли, ноги и спину сводили судороги… и рядом не было моего няня-от-всех-болезней!

Он насмерть стоял в дверях гостиной, где на диване лежала я, не пропуская ко мне взбешенную Лейвеллин.

— … тогда вы, зная что она такая ранимая, выбрали её себе в Пару и не рассказали подробно и честно и об укладе жизни в вашей стране и о… необычной физиологической особенности матриархов?!

— Просто уйди с дороги! — шипела не вменяемая матриарх, — Нора расстроится, если я тебя сейчас убью!

— Она расстроится ещё сильнее, если я вас к ней сейчас подпущу! На данный момент — я единственный, кому мышонок доверяет! И я не посрамлю этого доверия! — упирался карианец, пытаясь вразумить неадекватную Лейвеллин.

На полдороге, между мной и спорящими, сидела сыто-печальная Дорри, свернув хвостик калачиком и слабо шевеля немного поникшими щупальцами. Судя по всему — "гидрочка" решала для себя непростую задачу — нападать на матриарха, если та всё же прорвётся ко мне, или этого неззя делать. Философское настроение гасси поддерживало серьёзное утолщение в середине тельца. Вот у кого гармония между физическим и астральным телом!

"Мда… сытый голодного не разумеет. Да и голодный сытого не поймёт!"

А самым голодным существом в комнате, на данный момент, являлась Лейвеллин. И это был не тот голод, который можно утолить едой…

— Ну хочешь, я прямо сейчас отпущу тебя на волю?! Вывезу на орбиту и челнок-разведчик отвезёт тебя к месту частого появления карианских патрулей? — применила самый убойный аргумент матриарх.

Я моментально напряглась, покрывшись ледяной испариной. Ни хрена се… припекло её!

Дорри, всё тщательно обдумав, решила не ввязываться в проблемы гуманоидов и прикинулась брошенной частью интерьера.

А вот Аграф пролил бальзам на мои душевные раны! Порядочностью, неподкупностью и ответственностью.

— Я не предам доверие мышки! Во-первых, она и её дочь умрут от истощения. Во-вторых, некому будет поддерживать её психологическое состояние и она станет безумной. В-третьих, должен же кто-то говорить вам, что надо делать, чтобы не увечить морально малышку и как надо охранять её от покушений! Вы помните, сколько раз её пытались убить?!

— Помню! Одиннадцать… Пусти! Я просто дотронусь и уйду! Клянусь! Прошу тебя! Пожалуйста… сжалься.. — Лейвеллин начала уже опускаться перед карианцем на колени, когда мой нянь вздёрнул её вверх, крепко держа за плечи.

— Это что такое вы задумали?! Вы же мне потом не простите свое унижение! Матриарх стоит на коленях перед рабом-мужчиной! — негодовал Аграф, — А наша Эля..? Вы хотите от меня избавиться… но так и не ответили — где найдёте ещё одного карианца? Ради своей сиюминутной прихоти собираетесь подвергнуть смертельной опасности Пару и её дитя?!

— Пусти… — женщина, (ой, а женщина ли она?), упорно рвалась ко мне.

— Включите мозг!

— Уже включила… — матриарх резко оттолкнула Аграфа и устало помассировала виски, — Я погорячилась… но у меня действительно есть ещё один карианец на примете… и его мне отдадут в любое время.

— Тогда немедленно забирайте!

— Ты решил принять моё предложение..? — в голосе Лейвеллин появилась надежда.

— Нет! Ваше предложение я не принял! Но ещё один карианец нужен срочно! Я не справляюсь! Её Мрак — невероятно силён! И ребёнок требует всё больше энергии!

— Звёзды! Почему ты мне этого раньше не сказал!? — взбеленилась матриарх, хватая Аграфа "за грудки".

— Я — не сказал?! — тут уже карианец сгреб Лейвеллин за одежду, — Да я уже декаду твержу, что срочно нужен ещё один карианец!

— Я думала — это ты делаешь для того, чтобы собрать рядом как можно больше соотечественников и заставить меня потом их освободить, — ого, Лейвеллин сейчас стыдно?

— Простите, но тогда вы — недалёкая дура! — по-настоящему разозлился Аграф.

Ой! Что сейчас будеееет! Она же казнит моего няня!

— Прости… я действительно — дура! Дура! Тварь! И мерзкий монстр! И правильно Нора от меня шарахается! — мдя… матриарха куда-то не в ту сторону понесло!

Вон, её даже Аграф жалеет! Обнял и поглаживая по плечу, пытается успокоить.

— Прекратите! Вы — лидер! Правитель! Вы — такая, какой вас создало Мироздание! Ну влюбились по-уши! Так это прекрасно! От нашей девушки не только у вас контроль сносит! Вы просто не с того начали ваши отношения с Элей. Но вспять время не повернуть… Возьмите себя в руки. И начните с вызова ещё одного моего соотечественника.

— Всё… всё, отпустите… я уже в порядке… Да сейчас прикажу привезти его… — Лейвеллин понемногу брала свои эмоции под контроль, — Но ты сейчас пропустишь меня к Норе!

— Хорошо… но не разбудите её… ей нужен покой…

Предатель!

Я расслабилась и закрыла глаза, привычно уходя в медитацию.

Ощутила лишь трепетное касание сухих, горячечных губ к моей руке, словно у матриарха была лихорадка:

— Отдыхай, милая… я скоро вернусь и буду снова и снова молить тебя о прощении и близости…

МАМА! Мне этого не надо!

А "лихорадка" Лейвеллин носит банальное название — спермотоксикоз!

— Не притворяйся, — тяжелая рука погладила меня по голове, — Это Лейвеллин на нервах и из-за наркотиков не замечает ПОКА того, что в другое время не замеченным не пройдет.

Открываю глаза, наталкиваясь на серьёзный взгляд "няня".

— Я просто струсила, — багровея и отворачиваясь от карианца, оправдываюсь я.

— Всё слышала?

— Завершение… про ещё одного карианца…

— Значит не всё… — Аграф присел в стоящее рядом с диваном кресло, — А что насчет особенности строение матриархов думаешь?

К жгучему стыду прибавился жар.

— Ничего, — буркнула я, отворачиваясь от мужчины, — Я не буду с ней!

— Ох-хо-хо… вот не думал я, что когда-нибудь скажу подобное… а ты не хочешь просто один раз позволить ей… в общем… зайти немного дальше объятий и поцелуев? — "няню" этот разговор доставлял не меньший дискомфорт, чем мне.

— Нет! — визгливо-испуганно отказалась я.

— Плохо…

— А вы… вы… уже за неё? — от обидного предательства у меня на глаза навернулись слёзы.

— Нет. Я — за тебя! — карианец снова погладил меня по голове, как котёнка, — Но… ты знаешь… я никогда не видел такого! У неудовлетворённой матриарха, находящейся под наркотиками, прервали акт… а она нашла в себе силы и волю не только не казнить всех окружающих, но и не потревожить тебя.

— Но… она же пыталась пройти… — заикнулась я.

— Эля, после инцидента прошли сутки! Ты была в забытьи. Лейвеллин и психанула! Она банально беспокоилась о тебе! Зато могу тебя порадовать. Все убедились, что у вас с матриархом пламенная, а главное, взаимная страсть.

— Простите… но я всё равно не смогу… с ней… — почему-то мне было стыдно-жалко Лейвеллин.

— Ох, это ты меня прости! Будь матриарх нормальной… женщиной… или мужчиной… я… искренне ей бы сочувствовал и даже помог бы. Если тебе будет легче — я тоже не знаю, как к ней относиться. Ненавидеть или жалеть…

— Так она… она или он?

— Она — полноценная женщина и полноценный мужчина, в одном теле… Может рожать и может зачинать детей.

Да… исчерпывающее объяснение!

— А теперь, вставай и в душ! Потом — еда. Скоро знакомиться с ещё одним рабом будешь.

Проходя мимо гасси, ощутила волну вины и едва заметное касание к ноге. Словно в лесу кожи коснулась паутинка.

"Извиняется… " — улыбнулась я про себя, — "Стыдно, что не слопала матриарха!"

— Ты чего? — чуткий мужчина тут же уловил перемену моего настроения.

— Дорри стыдно… извиняется… — Аграф усмехнулся, а я погладила грасси по колючей спинке, от чего она с грацией опытной наложницы изогнулась, подставляя толстенькое брюшко. — Ладно… прощаю… ты же всё равно не смогла бы нарушить запрет…

"Гидрочка" томно шепнула:

— Сааафф… — и, героически встав, поползла за мной в ванную.

После помывки, расслабленные и довольные, (оказывается Дорри фанатеет от ванны), оделись и пошли в гостиную. Я — поесть, а гасси — подремать на ковре.

Я уже доедала кашу, как в дверь постучались.

— Госпожа позволит войти? — старшая моей охраны, стояла на пороге, не решаясь войти сама и пустить группу, толпившуюся позади неё, — Матриарх приказала допустить к вам ещё одного карианца…

— Войдите, — благосклонно кивнула я.

— Мы его постарались отмыть… как могли, тщательно… но не решились снять ограничители. Вот. Управление ограничителями, — залепетала незнакомая, крупная дама, опускаясь вместе со всеми на колени и протягивая мне пульт. Судя по форме — старшая надсмотрщица за рабами. Я уже начала невольно запоминать — кто как выглядит и как себя ведёт.

За спинами коленопреклонённых стоял на ногах настолько измождённый мужчина, что в нём с трудом угадывались карианские черты. Кожа, вернее то, что от неё осталось была кипельно-белого цвета…

Сожри вас все гасси! Да этому мальчишке нет и двадцати земных лет! Я — для него — бабушка!

Светло-серый от бешенства Аграф с трудом сдерживал оборот в ипостась.

— Все — вон! — гаркнула я, Дорри солидарно-демонстративно растопырила смертоносный веер щупалец.

Народ испарился в мгновение ока.

А я попала под ненавидящий взгляд "адских" глаз. Точне — одного… второй, заплывший от гематомы, не мог ничего видеть.

"Боже! Он же даже для меня — мальчишка!"

Я беспомощно огланулась на Аграфа. А тот — почти сравнявшийся цветом кожи с пареньком, мог только простонать, сжимая в руках крошащуюся на щепки спинку стула:

— Сын… ты живой! Мне солгали! Твоя мать — солгала! Это она продала тебя сюда?!

Парень кивнул головой и отключился, повиснув на "ограничителе".

Упс… От такого поворота я шлёпнуласть на попу, рядом со встревоженной гасси.

Дальше… а дальше, мы в обнимку с Дорри, смирно сидели на полу, и не отсвечивали.

А Аграф осторожно освобождал сына из передвижного пыточного станка.

Уложив страшно-безвольное тело на пол, рядом с нами, в отчаянии простонал:

— Ему врач нужен! Срочно! И ренегар!

— Сейчас будет! — я судорожно связывалась с Лейвеллин.

— Милая, ты уже согласна со мной поговорить? — мда, а видок-то у матриарха хреновый.

Но, увидев меня, она вся словно осветилась изнутри…

— Мне доставили раба, а он — дохлый! — изо всех сил стараясь изобразить из себя дрянь, выкрикнула я, — Пусть его немедленно вылечат! Немедленно! — взвизгнула и отключилась.

Потом, ожидая эскулапа, а точнее — эскулапшу, тихо поскуливала, раскачиваясь, как китайский болванчик от невыносимого чувства гадливости к себе.

Символический стук…

И в комнату врывается смутно знакомая дама, её сопровождающие благоразумно остались в коридоре:

— Матриарх приказала вылечить вашу новую игрушку.

— Почему так долго?! — о… у меня, похоже, начинается истерика, — Почему я должна сидеть тут с трупом и психом?! Аграф, — рявкнула я, вырвав карианца из ступора, — Немедленно тащи эту падаль за врачихой, пока он совсем не сдох!

Дорри солидарно ощетинилась.

Мой нянь подхватил тело парнишки и помчался вслед за шустро смывшейся докторицей.

Двери закрылись, отрезая нас от жуткого мира.

— Вот и остались мы с тобой, Дорренька… — обняв печально поникшую гассси, я отчаянно разрыдалась.

Поплакав и всласть пожалев себя, натащила в угол огромного, увитого похожим на виноград растением, балкона одеяла, покрывала и подушки. Свила огромное, мягкое и тёплое гнездо. Зарылась в его недра, бедром чувствуя скользнувшую за мной "гидрочку" и… отрубилась в целительном сне.

Из сна вынырнула от… шепота! Вы не поверите! Но это так!

Стряхивая с себя остатки дрёмы, поняла — в чем суть.

Лейвеллин изволила прийти мириться и не нашла меня. А только залитый кровью ковёр, передвижной пыточный станок-ограничитель и развороченную спальню.

Выпутавшись из своего "гнезда", осторожно, одним глазком, заглянула в щелочку, образованную тяжелыми, бархатными шторами:

— Посссследний раз спрашшшиваю — где моя Пара?! — ух, ты! Лейвеллин так шипит — наагаты нервно вздрогнут!

Аграф спокойно стоял у неё за спиной. А охрана и, видимо, врачи, лежали носами в пол!

Две гасси свирепо нависли над условно-провинившимися.

— Вы последние, кто её видел!

Мда… надо выходить из "подполья"! Хоть и ненавижу я жителей этой планеты… но грех на душу брать не хочу!

— В чём дело? — капризно уточнила я, выползая из-за шторы, потягиваясь и зевая по-кошачьи — во весь рот (Мамочки, как же мне противно такое поведение!), — Вы мне спать мешаете! Мне ТАКОЙ сон снился!

Взъерошенная со сна, и ещё не переварившая до конца дознавателя Дорри, уселась на шаг впереди меня… тоже не выспалась… и посинела от злости…

Её товарки завистливо принюхались. Да… не всем гасси дают наесться до упора!

От обвиняемых донёсся выдох облегчения.

А матриарх лишь качнулась ко мне, до белизны сжимая в руках энергетический кнут. В её красивых глазах безумная жажда Смерти сменилась на умопомрачительную нежность:

— Нора…! Жива..!

— ПОКА — жива! — склочно буркнула я, — Что это за представление устроили?! Мне вполне хватило позавчерашнего!

— Солнышко! — Лейвеллин скользнула ко мне, бухаясь на колени и обвивая руками, — Я так виновата! Мне нет прощения!

По привычке глянула на своего "няня", который сделав "страшные" глаза, кивнул на постороних.

— Что уши греете! Все вон! Лей, избавь меня от них! — снова задурила я.

— Как скажешь, любимая, — погладила меня по руке матриарх, и повернувшись, приказала, — Вон! Иначе все пойдете на корм гасси!

Надо ли говорить, что гостиная очистилась моментально?

— Отпустите… И встаньте с колен… пожалуйста! — я отшатнулась от покорной Лейвеллин, и отскочила к Аграфу. — Как сын?

— Выживет, — в глазах карианца плескалась благодарность. — Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя и мати Лейвеллин.

— Нору благодари. Я и не знала, что привезённый контрабандой раб — твой сын! Хотя… он такой же несгибаемо-упёртый… — женщина устало поднялась с колен, поворачиваясь ко мне, и сразу забывая об Аграфе, — Милая, пожалуйста, ну поговори со мной! Наедине… Если боишься, брезгуешь или не веришь… Хочешь, Аграф меня прикует? Вон… ограничитель уже есть… — горько усмехнулась матриарх.

Карианец обалдело хлопал глазами.

— Я не буду этого делать! — выдал он.

— Мне это тоже претит! — поддержала я "няня".

— Тогда — уйди! — Лейвеллин с трудом держала себя в руках.

— Мелкая, — Аграф повернулся ко мне, — Если что… ори громче… Я не дам тебя обесчестить! А вы, мати, — держите себя в руках… может быть у вас ещё не всё потеряно. Не давите на мышонка… не принуждайте…

Нет, ну вот гад какой, а?! Это сейчас он меня поддержал, или сдал?

Но спрашивать было уже не у кого. Карианец исчез за дверью. А самое обидное — Дорри смылась вместе с ним!

Нет! Это ж надо! Даже гасси не захотела присутствовать при нашем разговоре с Лейвеллин!

Липкая, неуютная тишина била по вздёрнутым нервам. Я смотрела на входную дверь так, словно она вела в добрую, счастливую сказку. Сейчас я бы многое отдала за то, чтобы оказаться с другой стороны двери.

"А… может… я бочком-бочком… и — в коридор?" — заискивающе предложила мне моя подлая и трусливая половина.

Я даже сделала шажок к призрачной свободе…

— Ну, не убегай! Не замыкайся… поговори со мной, любимая… прости за измену! Прости, если я унизила и оскорбила тебя моим поступком. Я очень виновата перед тобой! Но если бы я не сделала этого, я просто изнасиловала тебя! — Лейвеллин, как и обещала, не пыталась меня коснуться. Она только опустилась передо мной на колени, отрезая путь в коридор, — Одна только мысль удерживает меня от отчаяния и безумия — если ты так поступила, если пришла… значит я тебе не совсем безразлична! Может у тебя сработал инстинкт собственницы, может быть тебе стало меня жалко… даже это уже очень много для меня! Да, я полноценная женщина и мужчина в одном теле. Правда, у матриархов больше проявляются мужские черты. Они и помогают найти и удержать нам свою Пару. Да. Я, как и любой мужчина, схожу с ума от желания обладать тобой! И буду добиваться близости с тобой любыми методами. Милая… пожалуйста… посмотри мне в глаза! Позволь просто коснуться… позволь снова вернуться в нашу постель!

Ого! А Лейвеллин, оказывается, решила, что я её не хочу рядом терпеть? Нет, я конечно же — не хочу! И никогда не хотела! Но… в общем я совсем запуталась!

Матриарх ждала моего решения, и столько боли и отчаянного одиночества было в её глазах…

А я… а что я? Сказать ей — "я тебя принимаю!" и зажить милой и дружной семьёй? Не могу!

Оттолкнуть? Тоже не могу!

Аааа! Что делать?! Можно я в обморок упаду?

— Я не знаю, что делать… — от отчаяния меня морозило, как от лихорадки, — Не знаю…

— Позволь просто приходить и дышать тобой? — взмолилась гордая женщина.

Я не успела ничего ответить, как она спеленала меня и с не женской силой, подхватив на руки, уложила на диван:

— Что с тобой? Где плохо? Сильно знобит? — Укутывая меня в плед, жадно целуя, куда получится, мати вызвала врача.

Через несколько секунд в гостиной было не протолкнуться…

— Что с ней?! — рычала Лейвеллин, нависая над белой, как мел докторицей.

— Она израсходовала весь запас энергетики нужного для ребёнка спектра, когда…. когда… — женщина вжала голову в плечи, и зажмурилась, не решаясь продолжать.

— Я поняла! Когда я решила её наказать моим сексом с дознавателем! — рявкнула мати. — Что дальше?!

— Нужна подпитка, или…

— ИЛИ..? — угрожающе прищурилась Лейвеллин.

— Или беременность прервётся… — на грани слышимости выговорила докторица, видимо, мысленно прощаясь с жизнью.

— Я подпитаю её, мати… сколько смогу… — в дверях на колени опускался Аграф.

— Я помогу… — из-за спины отца вышел исхудавший парень и тоже опустился на колени.

— Нннет… — трясясь как осиновый лист в осенний день, я замотала головой, — Аггграф… ещщё не восстановилссся… а мальчик… он совсссем… запытаннннный…

— Нет, это немного не так, — карианец мотнул головой, — У меня ещё есть резерв… а Ксатр хоть и измучен телом, но не нужной ему энергии у него много. Позвольте нам подойти к вашей Паре?

— Да! Скорее! Ей всё хуже… — Лейвеллин уже не скрывала паники.

Карианцы присели на пол, рядом с диваном, на которм я лежала. Аграф распорядился:

— Ксатр, руки на низ живота…

Матриарх, стиснув зубы, выпутала часть меня из пледа и задрала платье.

Поток свежего воздуха, добравшегося до влажной кожи, вызвал усиление озноба. Но, как только тёплые руки парня легли на живот, от которого исходили волны боли и холода, как мерзкие ощущения пропали.

— Как ты? — неуверенно поинтересовалась Лейвеллин у меня, не решаясь прикоснуться, — У тебя дрожь пропала и губы порозовели…

— Хватит, Ксатр. Отдохни, — Аграф отровал сына от меня и тут же положил на животик свои ладони, — Спите, госпожа. Сегодня уже ничего плохого с вами не случится…

А снился мне Берт… впервые за всё время. Миг, когда я впервые его увидела. когда он забрал меня с собой… как мы были счастливы! Почему же Мироздание так жестоко со мной?!

Проснулась уже не в радужном настроении, а в слезах.

— Мелкая, так не пойдёт! — несмотря на то, что глаза я ещё не открыла, Аграф уже знал о том, что я проснулась, — Ты себя изводишь! Себя не жалко — дочь и нас с сыном пожалей! Своими нервами ты нас всех выпиваешь!

— Ппростите… я не нарочно! Мне Берт снился… — пожаловалась, скривясь от боли, резанувшей сердце. Но передёрнулась не только я, но и карианцы, — Он же умирать будет в муках! — истерика набирала обороты…

— А то я этого не знаю! — "нянь" был мрачен, как средневековый замок, — А ты думаешь твоему Мраку сейчас легко?!

— ЗНАЮ, что тоже хреново! — призналась я.

— А Лейвеллин? Она ж тоже сдохнет в муках, утащив за Грань тьму рабов и врагов! Если ты сбежишь! продолжал напирать карианец.

— И что?! — я взбеленилась, — Что мне делать?! Если я умру без Берта, а Мрак и Лейвеллин — без меня?! Никто из нас не виноват в том, что мы оказались связаны друг с другом!

— Для начала — успокоиться. Родишь — дальше посмотрим по обстановке. — вдруг мягко улыбнулся Аграф.

— Ой! А я твоего сына так и не успела поблагодарить за то, что он нам с дочерью жизнь спас! — спохватилась я, — И, кстати, — где он? Как он себя чувствует?

— Уже хорошо. Скоро, возможно, и о пытках и изнасиловании начнёт забывать. Детская психика — гибкая…

— Вот даже как! Уродки! — я снова начала приходить в бешенство, — А что за история с его продажей?

— Мерзкая история, — присел рядом с диваном на пол "нянь", — Я был не лучшим мужем… но жена, как и большинство богатых карианок, не хотела сама рожать. Страсть и увлечение со временем сошли на нет, и им на смену пришло презрение… Я улетел по делам её фирмы, во главе которой находился — как супруг наследницы. И в командировке встретил смеска… девчонку… она точно не была моей илаи… но с ней было так прекрасно! Как и можно было ожидать, девочка забеременела. И тут прилетает жена. разговор был грязный и циничный. Жена гарантировала то, что родные девчонки, работающие в корпорации — не будут уволены и не пострадают. Взамен — она должна родить жене наследника. Поначалу Юсси согласилась. Но… чем ближе к родам, тем сильнее она переживала. Перед родами вообще сказала мне, что не отдаст ребенка. Роды прошли тяжело. Несмотря на то, что я всю реременность и роды был рядом. Я не спал пять дней, — Аграф словно оправдывался передо мной, — И, как только убедился в том, что с Юсси и Ксатром всё хорошо — ушёл к себе и отрубился. А, когда проснулся — мне сообщили, что Юсси мертва. Ураганная горячка. От неё сгорают за считанные часы… Сначала моя жена с удовольствием играла в мать. А потом ей это надоело. Прошло уже двадцать лет после смерти Юсси… я снова был в отлучке, когда жена сообщила, что Ксатр пропал. Вместе с шаттлом и охраной, которую я приставил. Я подозревал нечто возможное… ведь к тому времени жена забеременела от фаворита… а Ксатр, как ни крути, был признанным ей самой Старшим Наследником. Вот и вся дерьмовая история моей жизни… я искал сына… и попался работорговцам… и вот мы с ним и встретились… и благодарить мне надо тебя и Лейвеллин!

Некоторе время мы сидели в молчании.

— Я сделаю всё что могу, для того, чтобы тебя с сыном отпустили… — я наконец-то решилась на принятие решения.

— Стоп! Не смей! Если я увижу, что ты вопреки себе пошла на близость с матриархом… ради нас… я сумею вмешаться… и меня просто казнят! Ты поняла, мышонок?!

— Поняла. Никаких необдуманных действий не будет. Даю слово!

— Вот и молодец! — карианец взлохматил мои волосы, — Умывайся и — за стол! Пока Ксатр там всё не слопал!

— Аграф… — карианец вопросительно посмотрел на меня, — А Ксатр… он очень меня презирает… за то, что я не убила себя? За то, что не сумела сбежать?..

— Нет, — "нянь" тепло улыбнулся, — Я ему всё рассказал. Он тебе искренне сочувствует! Говорит, что рад такой сестрёнке… ты не против…?

— Я только — "ЗА"! — ура! у меня снова будет семья!

Словно на крыльях, полетела в столовую.

Не успела войти, как белокожий Ангел с "адскими" глазами, сорвался с с места за столом, и закружил меня по комнате:

— Звёзды! У меня есть сестрёнка! Ой! Гасси! — парень побелел до синевы.

Дорри, которая поползла следом за мной, заинтересованно-кокетливо полураспустила "венчик" смертоносных щупалец.

— Не бойся, — я на всякий случай закрыла мальчику собой, — Она тебя не тронет. Дорри, ты его не тронешь! Никогда!

Гасси, послав мне волну огорчения, уползла к дверям. С её точки зрения — дверь — идеальное место для засады… Ведь именно оттуда был приток вкусной ЕДЫ!

— Ты уже встала, — обволакивающе-нежный голос Лейвеллин заставил меня и Ксатра нервно вздрогнуть. — Аграф, надеюсь ТВОЙ сын не глуп и не будет претендовать на мою Пару?! — в голосе матриарха и её взгляде мелькнула одержимость.

— На меня никто, кроме вас не претендует! — выплеснула я негатив Лейвеллин, со стыдом замечая, как красивые глаза матриарха становятся безжизненными.

— Прости… я снова тебя оскорбила и расстроила, — опустила глаза матриарх. — Нора… ты позволишь разделить с тобой трапезу? Одной — кусок в горло не лезет…

— Ддда… конечно… это же ваши владения… — совсем смутилась я.

— Нет, солнышко, это всё твоё… Так позволишь?

Аграф сделал "страшные" глаза.

— Мати, позволите мне с сыном уйти? — спросил карианец.

— Да… идите… — рассеянно ответила Лейвеллин, не сводя с меня больных глаз.

Карианцы исчезли.

— Идёмте за стол? — неуверенно предложила я. — За вами поухаживать?

— Позволь — я поухаживаю за тобой? — взмолилась матриарх.

Я молча кивнула. Лейвеллин, едва касаясь меня, проводила к моему любимому креслу и усадила в него, касаясь губами волос.

— Я всё делаю не так? — пододвигая ко мне мисочку с молочной кашей, отметила женщина… (или не женщина?), — Пытаюсь исправить — и снова всё комком… А знаешь, какое у меня самое заветное желание?! — вдруг что-то для себя решив, спросила Лейвеллин, впиваясь в меня взглядом.

Вот что на такой вопрос должна ответить воспитанная женщина?

— Нет… даже не догадываюсь.

— А узнать хочешь?!

И снова — вопрос этики…

"Хорошо! Ну хочет она, чтобы я спросила… ну спрошу! Она, наверное, счастлива будет!" — наконец-то определилась я.

— Хочу…

"НЕ! Эль, так не пойдёт! С такими интонациями спрашивают о времени и способе казни!"

— Тебе всё равно… — отметила Лейвеллин.

— Нет! Мне интересно — что может мечтать самая влиятельная и богатая женщина планеты? — добавила я живости в вопрос.

И даже, поймав матриарха за руку, усадила рядом с собой, и прямо взглянула ей в глаза.

Мне стало действительно интересно — ЧТО она хочет!

— Я… понимаю. После моего признания, ты меня и близко к себе не подпустишь, — Лейвеллин гладила мои руки, в отчаянии глядя мне в лицо, — Но не сказать — не могу! — Она помолчала, решаясь, и выдохнула, — Я хочу, чтобы ты родила от меня ребёнка!

— А..? — мой мозг малодушно отказывался воспринимать озвученную информацию.

— Не думай, я не буду тебя принуждать. Просто не смогу! Я озвучила тебе мою мечту. Повторяю — никакого принуждения с моей стороны тебе бояться не стоит. Но я не оставлю тебя в покое! Я буду ухаживать, добиваться твоей благосклонности.

— Дда… я вас поняла… спасибо за откровенность и доверие. Но ваша мечта не сбудется со мной. Может быть с кем-то другим у вас получится…

— НЕТ! — в этот момент передо мной встала Правительница планеты, — У меня не может быть и не будет другой Пары! Моя Пара — ты! Можешь сопротивляться этому, но это — так! А теперь, давай поедим?

Я вытащила свои ладошки из рук Лейвеллин и молча принялась за еду.

— Не сердись и не обижайся, — рука матриарха погладила моё бедро, от чего я, дёрнувшись, облилась травяным напитком, — Покорись… и всем будет лучше…

— НЕТ! — отрезала я, нервно отпивая мелкими глоточками отвар.

— Как скажешь. Твоё право, — устало кивнула мати, принимаясь за завтрак. Скорее всего — по необходимости — что-то иногда надо кушать. Потому, что она просто жевала и глотала с отстранённым выражением лица.

Я тоже ела только потому, что — надо!

На такой вот оптимистичной ноте мы завершили утренний приём пищи.

Доев и аккуратно промокнув губы, Лейвеллин поцеловала мою руку и пошла к дверям. Где остановилась, и не поворачиваясь, произнесла:

— Я люблю тебя… начинай привыкать к этой мысли. Потому, что я могу и разозлиться… и отправить наёмных убийц к Берту и Мраку.

И ушла. Но явно отметила разлетевшуюся на осклки, от удара об дверь, кружку из бесценного фалинорского фарфора.

— Ух, как бурно проходит у вас общение с Мати! — начал было Аграф, но тут же скользнул ко мне, присаживаясь на корточки и вытирая слёзы, ручьем текущие из глаз, — Что она сморозила?

— Она приказала мне смириться и готовиться к тому, что я рожу от неё детей… а, если я откажусь… она наймёт убийц и они убьют Берта и Мрака… — утыкаясь в плечо "няня", уже вовсю рыдала я.

Про себя, отстраненно замечая, что последнее время стала слишком впечатлительной и слезливой размазней.

— Плохо! У Лейвеллин слова с делом не расходятся… — карианец аж осунулся, за эти несколько минут, — Надо же… как её от тебя корёжит!

— Что мне делать, Аграф?! Если я не выполню её желание — она снова и снова будет отсылать к Берту и Мраку убийц! А если… если… то я не смогу жить с этим!

— Я не знаю, мышка… постараюсь придумать хоть что-нибудь. Чтобы хотя бы отсрочить вашу с ней близость. Одно могу сказать точно — до родов она тебя не тронет! И после родов даст месяц на восстановление…

— Хоть так… а куда определят мою дочь?

— Твоя дочь, хоть и не родная матриарху, но она — Старшая дочь Пары! А это значит — она выше всех, кроме тебя, Лейвеллин и вашей совместной дочери.

— Весело…

— И не говори!

— Как сын?

— Рвётся к тебе. Пришлось ему рассказать о ревности матриарха и о том, что у вас сейчас разговор, который решает судьбу очень многих разумных. Ксатр успокоился и засел за твои обучающие кристаллы… он многое пропустил…

— Ксатр — отличный парень! Я бы гордилась таким сыном или братом, — искренне улыбнулась я.

— Он знает! — карианец тоже улыбнулся, — И относится как к любимой старшей сестре.

— Ты и Ксатр постоянно спасаете нас с дочерью…

— Прости! По другому никак не можем, — уже веселее усмехнулся Аграф, — Но это мужская обязанность — спасать сестёр, дочерей, матерей… и вообще — слабых женщин из сложных жизненных ситуаций.

— Надо всё же поесть… — озаботилась я, чувствуя сосущую боль в желудке.

— Да… с вашими взаимоотношениями… тебе надо кушать без Лейвеллин. — не зло усмехнулся Аграф, усаживая меня за стол и собирая осколки у двери. — И посуда целая, и нервы, и членовредительства нет…

***

Калерия

"Беда не приходит одна…" — глубокомысленно заметила я себе, читая в кабинете у мужа отчёт о нападении пиратов на прогулочное судно ВИП-класса.

"…убитых — нет, раненых — двести пятнадцать, похищен — один человек… ЭЛЯ!"

ЧТО ДЕЛАТЬ!?

На этот вопрос у меня не было ответа. Эля была нужна сейчас — как воздух!

А всё потому, что я — поглупев от беременности, не иначе — распихала, как и до этого, её грязные вещи в системе забора и распределения воздуха! Не отсортировав! А, как оказалось, весь комбинезон был залит её кровью!

Представьете — ЧТО потом было! Не понимаете? Я объясню!

Весь наш клан уже привык к запаху Эли. Он стал родным и… привычным. Но я не учла того, что наагаты инстинктивно защищают ВСЕХ, кто входит в доверительный круг.

А теперь представьте — всем в мозг шибанула новость — один из Клана — тяжело ранен и истекает кровью! И это не просто воин — это самочка!

Даже Эльтасса повело!

А что творилось с отцом…!

И твориться, хоть и в более спокойной форме — до сих пор!

Мы были уже готовы лететь за Элей и выкрасть её… но пришло уведомление о том, что она стала илаи одного из самых опасных и неуправляемых карианских штурмовиков — Мрака! Он банально изнасиловал нашу Элю и она — беременна!

Но это ещё не самое плохое…

В Элю влюбилась матриарх Лейвеллин и, по её приказу пираты похитили нашу многострадальную полузмейку!

— Эль, и что теперь делать? — беспомощно прошептала я, поднимая глаза на мужа.

— Понятия не имею! — вспыхнул Эльтасс и тут же осёкся, потянувшись ко мне и целуя в нос, — Прости, милая!

— Это только моя вина…

— Прекрати! Я тоже хорош! Мог бы пораскинуть мозгами и понять, что не только у наагатов может быть Пара!

— Это ты сейчас о Мраке? — уточнила я.

— Не только… похоже на то, что матриарх — тоже её Пара! А это значит — Элеонору ждет ещё одно добровольно-принудительное оплодотворение! Матриархам всегда нужны Наследницы! — скрипнул зубами муж.

— А… э… но… я всё понимаю… но матриарх — ведь она женщина..? — неуверенно предположила я, а от ироничного взгляда мужа стало неловко.

Я не против однополых отношений. Иногда Мироздание так жестоко шутит над нами… Но…

— Уфф… — Супруг старался не смотреть мне в лицо, — Понимаешь… матриархи… они… одновременно — и мужчины и женщины… Полноценные… И сейчас в матриархе взяла верх мужская часть.

— Ого… — только и смогла выдохнуть я.

— Угу… наши проблемы разрастаются, как лавина! — удручённо подтвердил муж. — Берт — в вынужденной изоляции! Весь клан встревожен! Карианская Служба охранения в ультиматвной форме требует наказания Матриарха, покусившуюся на святое — беременную илаи! Ночные охотники тоже что-то затевают! "Спасительница" Берта требует твоей встречи с Главой её клана… По не проверенным данным, Матриарх ищет лучших наёмных убийц… И знаешь — кто хочет с ней на эту тему побеседовать…? — Эльтасс выдержал паузу.

— Уверена — Мнемон! — ну а что… у моего почти-зятя такая работа — киллер! — И он согласится? Наверное, матриарх хочет убить Мрака?

— И Мрака… и… Берта… — муж сжал дёрнувшуюся меня в объятиях, — Успокойся! Мы это сделать не позволим!

— Да, Эль… Покой нам с тобой — только снится…

— Главное — ТЫ рядом!

***

Элеонора

Вот уже лекаду Лейвеллин меня не беспокоит. От слова — "совсем".

Аграф предположил, что она уехала с обязательной ежегодной инспекцией. А моё отсутствие рядом с собой, могла объянить беременностью и связанным с ней плохим самочувствием.

Как бы то ни было — мне это только на руку.

За это время я успела успокоиться и привести свой отупевший мозг почти в рабочее состояние.

Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Всё по устоявшемуся расписанию.

Мы обедали, когда Аграф вдруг сказал:

— Мышка, тебе же вредно сидеть в комнате. Давай заменим обязательную гимнастику прогулкой в саду?

Я удивлённо уставилась на карианского "няня". Странно! Он предлагает мне идти в сад, хотя сам же категорически запрещал лишний раз покидать апартаменты.

— Это ВАЖНО для тебя! Свежий воздух, положительные эмоции…

— Ты прав, — кивнула я, — Вот поедим — и идём!

— Я уже поел. Пойду, загляну к экипажу шаттла. Что-то у них там не ладилось! А вы идите с Ксатром. Я нагоню.

— Да папа, — ничуть не удивлённый парень, превратившийся за это время из полумумии в красивого молодого человека, кивнул головой, — Если нэра не будет против.

— Нэра не против, — попыталась улыбнуться я.

Но ничего не получилось. От ожидания чего-то… хорошего, у меня дрожжали руки и губы. Дыхание прерывалось. Вообще — такое состояние — словно я сбегаю на свидание, запрещённое строгими родителями!

Тем не менее, взяв себя в руки, доела обед и неторопливо встала, поддерживаемая под руку заботливым Ксатром.

Обленившаяся, толстая, сытая и от этого благодушная Дорри, мужественно заставила себя прекратить дремать и поползла сопровождать меня на прогулку. Всем видом показывая — как она наступает на горло своей песне ради любимой хозяйки.

Расслабившиеся телохранители тоже были удивлены. Хотя… какие только причуды не придут в голову беременной!

Вот и сад! Как же тут красиво и уютно! Мы не торопливо шли вперёд. Охрана затерялась где-то позади нас.

— Госпожа! — нам на встречу спешил Аграф, — Идёмте к вооон той беседке. Там сейчас зацвели цветы, о которых я вам говорил. Те, что похожи на ваши земные…паоны.

— Пионы! — улыбнулась я, понимая, что не на цветочки любоваться зовёт меня "нянь".

А в беседке нас уже ждали… Сухощавый мужчина с совершенно не запоминающимся лицом.

Где-то я уже видела похожего… где-то… Где?

Вот! Вспомнила! Он стоял рядом с Лерой!

— Вы из клана Леры? Я помню вас по балу. Как вы сюда попали? Что делаете?! — тут же пошла я в атаку.

— Да. Я зять нэры Калерии. Мнемон. Позвольте представиться. Самый высокооплачиваемый киллер Талеана. — мужчина театрально-иронично поклонился.

Упс…

— Не пугайтесь. Я всё поясню. Матриарх Лейвеллин ищет самого лучшего киллера. Вот потому я здесь. А заодно хочу вам рассказать о том, что делается в мире с момента вашего похищения.