Все, что мне нужно

Глава 1

Софи казалось, что в ее ушах все еще продолжает звенеть издевательский смех. Лицо девушки пылало, но отнюдь не жара вызвала румянец на щеках, а раздавшийся в ушах смех заставил покраснеть. Стоило только подумать о нем, и Софи тут же бросало в жар. Смех был хриплым, и в нем звучали такая искренность, сила и страстность, что все, кто его слышал, не могли оставаться равнодушными. Громкий и непосредственный смех почти всегда вызывает желание улыбнуться в ответ. Но только не в том случае, когда смеются над тобой. А именно так и случилось с Софи.

Девушка закрыла тетрадь, даже не потрудившись заложить страницу. Ей никак не удавалось отвлечься от своих мыслей и сосредоточиться на дневнике. Наконец она поняла, что не сможет больше написать ни строчки, и решила оставить пустое занятие. Софи отложила дневник, закупорила чернильницу и вернула на место перо, затем разгладила складки небрежно разложенного на траве шерстяного пледа. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви яблони за спиной Софи, отбрасывали яркие блики, отливавшие изумрудом на темно-зеленом кожаном переплете дневника. Софи откинулась назад и приняла свою излюбленную позу, прислонившись к стволу дерева и закрыв глаза. Жалко, что глупые правила не позволяют спать здесь, в саду, на свежем воздухе. Да и где еще могла бы она найти уединение, как не в таком отгороженном от всех уголке. Укрыться хотя бы на несколько минут в своем убежище. Даже у себя комнате Софи не испытывала такого глубокого чувства покоя, как здесь, под яблоней. Правда, сюда в любую минуту могли нагрянуть дети. Им наверняка уже подсказали, где можно найти Софи, чтобы поделиться с ней своими бедами, прежде чем выкладывать их маме. Девушка первой узнавала об их расцарапанных коленках, о разлитом молоке, о пауке, который выполз прямо из-под подушки Эсми (и все благодаря негоднику Роберту). В обязанность Софи входило выслушивать все жалобы детей и отсортировывать те из них, которые признавались достойными внимания родителей.

Сегодня дети оставались в своих комнатах до полудня из-за злополучного происшествия, связанного с падением экономки. Споткнувшись об оловянных солдатиков, расквартированных на лестнице, бедняжка грохнулась с верхней ступеньки, проехала весь лестничный марш и приземлилась в самом низу. Конечно, обвинили во всем Софи. И не важно, что в момент происшествия ее не было дома на Боуден-стрит. Девушка отправилась к аптекарю за порошками от мигрени для ее сиятельства, хотя у леди Дансмор никакой мигрени не наблюдалось, когда она посылала Софи за лекарством. Просто ей казалось, что мигрень может вот-вот начаться.

После несчастного случая с кухаркой в кладовой Софи отобрала у детей оловянных солдатиков, но никто даже не задумался, как Роберту и Эсми снова удалось ими завладеть. Леди Дансмор проявила полнейшее нежелание вникать в суть проблемы. Она отправила детей по комнатам, отрядила посыльного за доктором и возложила ответственность за все дальнейшее на Софи. Миледи выполнила свой долг и теперь могла удалиться в спальню, чтобы остаться наедине с мигренью.

Софи глубоко вдохнула пьянящий аромат сада. Конечно, в какой-то степени она тоже ответственна за произошедшее дома. Она вполне могла бы взять Роберта и Эсми с собой к аптекарю. Теперь придется всю неделю с них глаз не спускать. Кто знает, какие еще фокусы они могут выкинуть. Они наверняка замышляют новую каверзу, правда, их последнее увлечение - тщательно подготовленные ловушки на слуг - нельзя ставить детям в вину.

К ним их никто не подталкивал и не поощрял. Просто так действовала сама атмосфера, царившая в доме номер 14 по Боуден-стрит, и детям чрезвычайно трудно ей сопротивляться. Роберт и Эсми всего лишь чутко улавливают всеобщую напряженность и остро реагируют на происходящее вокруг. Дети все подмечают. От них не может укрыться, что взрослые только соблюдают видимость вежливости. Софи знала, что ее воспитанники вовсе не стремятся от нее избавиться, совсем наоборот, они пытаются доказать, как она им необходима. Однако у кузена Софи Гарольда и его жены не оставалось никаких сомнений, что Софи показала себя никуда не годной воспитательницей. Она должна покинуть их дом для своей же пользы, заявил ей Гарольд. Если уж она не задумывается о благе его дорогих детей, то пусть подумает хотя бы о себе.

Но и здесь возникали известные трудности. Благородный виконт Дансмор не может лишить свою бездомную кузину всякого покровительства. Естественным выходом могло бы стать замужество, о чем девушке не уставали повторять. Но до последнего времени Софи не могла похвастать избытком мужского внимания к своей персоне. То есть желающих просить ее руки попросту не находилось.

Все изменилось неделю назад. По слухам, его сиятельство маркиз Истлин сделал совершенно удивительное заявление. Из всех молодых женщин, достойных составить ему партию, маркиз выбрал леди Софию Колли.

Мысль о решении маркиза Истлина заставила Софи вспомнить его издевательский смех, который тут же зазвучал в ее воображении. Не нужно обладать особым талантом, чтобы услышать его вновь. Звук его отдавался громким эхом, заполняя несчастную голову Софи и заставляя пылать ее щеки. И причиной ужасного смеха была она сама, Софи, смеялись над ней.

Вероятно, там присутствовала вся четверка, подумала Софи. Да и могло ли быть иначе? Эти четверо очень редко появлялись в обществе друг без друга, предпочитая держаться вместе. И не то чтобы Софи никогда не видела их в хорошем настроении, улыбающимися или радостными, просто обычно на людях они вели себя сдержанно, а если и улыбались, то скорее насмешливо, иронически, а их смех звучал вынужденно и как-то неестественно. Софи всегда подозревала, что они предпочитают проявлять подлинные чувства лишь в узком кругу.

«Да, - подумала Софи, - если мое существование и нельзя отнести к недостаткам высшего света, то уж точно можно считать его нелепостью». Должно быть, маркиз изрядно повеселился, представляя себе Софи в роли будущей супруги. А может, друзья подсказали ему такой остроумный ход. Если бы Софи не испытывала к себе жалость, она, возможно, почувствовала бы симпатию к маркизу Истлину. В обстоятельствах ее так называемой помолвки заключалось много подозрительного, но едва ли источником слухов можно назвать маркиза. Он не стал бы связывать себя с ней какими-либо узами, пусть даже весьма эфемерными, только для того, чтобы доставить удовольствие своим друзьям. Истлин вовсе не производил впечатления человека низкого, склонного к жестоким шуткам. И Софи не могла не признать, что несправедливо обвинять несчастного маркиза в насмешке над ней, потому что сам смех был лишь плодом ее воображения.

Что- то легонько коснулось кончика носа девушки, и та, не раскрывая глаз, лениво провела рукой по лицу, пытаясь смахнуть назойливое насекомое. Софи чувствовала себя слишком усталой. Если один из пауков Роберта нарушал ее покой, то лучше всего будет вести себя хладнокровно, никак не обнаруживать своего испуга и тем самым разрушить его коварный план. Мгновение спустя Софи вновь почувствовала что-то щекочущее на своем лице, теперь между бровями. Она слегка нахмурилась, но скоро странное ощущение возобновилось уже на щеке. Когда, наконец, таинственное насекомое проделало путь от уха к подбородку, девушка решила, что настала пора действовать.

Она шлепнула себя ладонью по щеке, но вместо того чтобы поймать противного паучка, услышала тот самый знакомый смех. Он подействовал на Софи гораздо сильнее, чем шлепок по щеке. Она узнала глубокий низкий тембр голоса того, кто смеялся.

Леди София Колли широко раскрыла глаза и посмотрела на Гейбриела Уитни, восьмого маркиза Истлина, весьма довольного собой.

– Можно? - спросил он, касаясь рукой пледа, на котором сидела Софи и где оставалось еще довольно много свободного пространства. - Сегодня на редкость подходящий день, чтобы побыть на свежем воздухе и насладиться щедростью природы в самом ее сердце.

Сад вокруг дома номер 14 по Боуден-стрит едва ли можно назвать самым сердцем природы, и Софи подумала: «Он что, действительно считает меня дурочкой?» Она встала на колени и поспешно одернула край пышной юбки, нескромно приоткрывавший лодыжки.

– Вам, наверное, больше подойдет скамейка там, у самой стены.

Ист бросил взгляд через плечо на тяжелую каменную плиту.

– Не думаю. Мне она кажется довольно неудобной. - Бровь медленно опустилась, и лицо Иста утратило ироническое выражение. - Но если вы не хотите поделиться со мной пледом, я могу расположиться просто на траве.

И не успела Софи ответить, как маркиз сел на землю, подогнув под себя ноги, как это делают портные, уперев локти в колени.

– Прошу вас, милорд, - поспешно предупредила Софи. - Вы испачкаете брюки.

– Спасибо, что предупредили, но пусть вас не волнуют такие пустяки.

– Боюсь, ваш камердинер не согласился бы с вами.

Ист улыбнулся в ответ:

– Конечно, вы правы. - Маркиз мгновенно переместился на плед, приняв ту же позу, в которой сидел на траве. - Что вы читаете? - спросил он, указывая на книгу рядом с Софи.

Девушка с трудом переключилась на другую тему. Она растерянно поморгала.

– Это мой дневник.

Софи немного отодвинулась, и Ист смог заметить бутылочку с чернилами и перо.

– Достойное времяпрепровождение.

– Да, так говорят.

– Хотя ведение дневника требует гораздо больших умственных усилий, чем когда просто сидишь, бездельничаешь и мечтаешь о чем-нибудь несбыточном. Особенно эффективны глубокие раздумья под яблоней. По крайней мере так утверждает Норт. - Звучный баритон Иста внезапно приобрел особую мягкость и доверительность. - Мне кажется, его вдохновил пример сэра Исаака Ньютона.

Софи быстро оглядела ветви яблони, прикидывая, не может ли так случиться, что яблоко упадет прямо на голову маркизу. Или на голову ей самой.

Проследив за направлением взгляда Софи и угадав ход ее мыслей. Ист заметил как бы ненароком:

– Сейчас они слишком зеленые. Но если вы пригласите меня прийти сюда осенью, одному из нас обязательно свалится на голову великолепное спелое яблоко и тем самым положит конец чувству неловкости, которое возникло между нами.

Софи не понравилось, что непрошеный гость так легко читает ее мысли. Ее, однако, утешило, что он тоже испытывает смущение, встретив ее здесь, в саду. Девушка села поудобнее, прислонившись спиной к стволу яблони и согнув ноги в коленях, подняла голову, взметнув вьющимися прядями волос цвета дикого меда. Большие глаза Софи смотрели прямо на маркиза, и он отметил классически правильную форму ее лица. Внимательный и серьезный взгляд девушки встретился с его насмешливым взглядом.

– Я ожидала вашего визита, милорд.

Ист кивнул. Теперь его лицо сделалось полностью серьезным, едва ли не мрачным. Леди София предпочла открыть перед ним все свои карты. Она не любила притворяться, разыгрывать из себя скромницу, как принято в их кругу и как вели бы себя большинство молодых женщин в подобных обстоятельствах. Иста чрезвычайно привлекало в Софи отсутствие всякого притворства. В свои двадцать два года леди София уже не могла считаться юной девушкой и принадлежала скорее к среднему возрасту. Сказать по правде, Иста такое обстоятельство искренне радовало. Если бы она была моложе, то наверняка имела бы глупость серьезно увлечься им, и тогда ему пришлось бы вести себя с ней гораздо более осторожно, обдумывая каждое свое слово, чтобы невзначай не ранить ее чувств.

Впервые увидев леди Софию, Ист не сразу обратил внимание на необычную серьезность ее взгляда. Прежде всего его поразило, что цвет ее глаз в точности повторяет оттенок волос. Пожалуй, такой цвет принято называть ореховым. Ее волосы напоминали мед, отливающий золотом солнечного света. И точно такой же цвет имели глаза, излучавшие необыкновенное сияние. Софи была само очарование, но именно это и создавало вокруг леди Колли полосу отчуждения. Софи казалась слишком совершенной, слишком похожей на идеал. Классический овал лица, полные чувственные губы, маленький аккуратный подбородок, удивительный, необычный цвет глаз и, наконец, густые вьющиеся волосы, обрамлявшие голову наподобие нимба, усиливали ее сходство с мадонной или ангелом… Вдобавок ко всему абсолютная скромность, простота и невинность. Обычно подобные добродетели ставили Иста в тупик. Собственно, маркиз не имел ничего против невинности в женщине, но на практике такое качество представлялось ему довольно утомительным.

Он подождал, пока София соберется с мыслями, не желая ее прерывать.

– До меня дошли слухи, - начала Софи, - и я хочу, чтобы вы знали, что я полностью отдаю себе отчет в их несостоятельности. Мой кузен готов признать, что вы не вступали в переписку с его отцом, а также не встречались с ним лично, ведь только такие действия позволили бы вам просить моей руки. Гарольд и Тремонт счастливы убедиться в обратном, но одно их горячее желание не способно изменить положения вещей. Боюсь, оба моих родственника не сделали ровно ничего, чтобы разубедить людей в том, о чем они говорят и о чем я искренне сожалею. Граф почел бы за счастье устроить для меня подобный брак. Я надеюсь, что вы отнесетесь к его желанию с пониманием и проявите снисхождение к его слабостям. Если мой дядя и кузен поставили вас в неловкое положение, не отрицая существования связи между вашим именем и моим, я приношу вам свои извинения.

Продолжая сидеть рядом с девушкой, Истлин опустил голову и нахмурился. Небольшая морщинка залегла у него между бровями.

– Вам не в чем оправдываться, леди София. И вам не следует извиняться.

Софи отлично понимала, что ни Гарольд, ни граф не намерены приносить свои извинения - значит, должна она.

– Я вовсе не безупречна, милорд. Я ведь тоже не опровергала слухи.

Ист поднял голову и задумался.

– А что, вам представлялось много возможностей это сделать?

– Я… то есть… - Обычно Софи не страдала косноязычием, и ей неприятно, что присутствие маркиза так странно на нее действует. Правда, в последнее время ей приходилось разговаривать в основном с Робертом и Эсми (одному пять лет, другому - четыре года), так что, выбирая темы для разговора, приходилось учитывать возраст собеседников. И тем не менее Софи не утратила способности изъясняться вполне разумно.

– Кажется, вы не слишком часто покидаете дом, не так ли? Я не ошибаюсь?

Маркиз выражался подчеркнуто вежливо, и Софи оценила его поведение. Он в довольно деликатной форме указал на то, что Софи редко приглашали в гости.

– Обычно я не выхожу из дома без необходимости.

– Понятно. - Подобие улыбки тронуло его губы. - Вы бываете в «Олмаксе»?

– От случая к случаю.

– Ходите в театр?

– Когда появляется что-нибудь, что стоит посмотреть.

– Гуляете в Сент-Джеймсском парке?

– Когда появляется кто-нибудь, на кого стоит посмотреть.

Маркиз рассмеялся:

– Значит, вы не часто прогуливаетесь по парку.

Девушка неуверенно кивнула. Смех Иста окончательно смутил ее. Стараясь не встречаться взглядом с маркизом, продолжавшим внимательно изучать ее, Софи уставилась на каменную скамью у него за спиной, куда опустилась ласточка в поисках крошек. Днем раньше Софи позволила детям попить чаю в саду, и теперь птичка лакомилась остатками пиршества.

– Наверное, я бываю в городе чаще, чем может показаться, просто я не всегда попадаюсь вам на глаза.

Истлин попытался возразить, но осекся, когда Софи предупреждающим жестом подняла руку.

– Вам нет нужды проявлять галантность, милорд, - улыбнулась Софи совершенно искренне. - Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что я не та женщина, которая способна привлечь ваше внимание. И ради вашего спокойствия скажу, что и вы не тот мужчина, с которым я бы отправилась гулять в парк.

Однако слова Софи, судя по всему, отнюдь не успокоили маркиза. Нельзя сказать, что он почувствовал себя оскорбленным, но укол оказался неожиданно чувствительным. Пока он раздумывал над тем, как бы уклониться от объяснения с Софи, она фактически лишила его такой возможности. Покидая Баттенберн сегодня утром, Истлин представлял себе встречу с леди Колли совсем иначе. Конечно, особого восторга он не испытывал и внутренне готовился пережить неприятную сцену со слезами и жалобами и решил держаться твердо, хотя и проявляя уместное в подобном случае сострадание. Но все его приготовления оказались пустой игрой ума. В глазах леди Софии не было слез, и девушка казалась спокойной, здравомыслящей и вполне откровенной.

– Вы не пошли бы в парк ради встречи со мной? - переспросил Ист. - Даже если бы я разъезжал там в своем новом ландо?

– Не нужно делать вид, что вы разочарованы, милорд. У вас плохо получается. Сейчас естественным для вас было бы испытать облегчение от того, что я не питаю к вам никаких чувств.

Действительно, Истлин чувствовал облегчение или по крайней мере думал, что чувствует, пока Софи не сказала о нем так резко и прямолинейно. Теперь он задумался, так ли уж права леди София, утверждая, что его разочарование притворно.

– Да, ваши чувства ко мне не вызывают сомнений, - медленно произнес Ист, продолжая разглядывать Софи с удвоенным интересом. - И все же позвольте мне проявить любопытство: почему все-таки я не заслуживаю вашего внимания? Неужели я настолько плох?

– Ну что вы. - Софи отрицательно покачала головой, и нежный ореол ее волос вспыхнул золотом в лучах солнца. - Вы неправильно меня поняли. Я просто хотела сказать, что вы находитесь вне сферы моего внимания, и тут нет ничего обидного для вас.

– Да, теперь я вижу, разница существенная, - сухо заметил маркиз.

– Ну конечно. Я всего лишь имела в виду, что не обращала на вас особого внимания. Однако мои слова не значат, что вы его недостойны.

– Вы напрасно пытаетесь смягчить удар и подобрать нужные слова. У вас неважно получается. Откровенно говоря, вам действительно удалось меня задеть. Я даже не могу припомнить, когда в последний раз со мной случалось такое. - На самом деле маркиз прекрасно помнил когда. В Хэмбрик-Холле. И мальчишке, который обидел Иста, тогда здорово досталось. Однако вряд ли подобная тактика сработала бы сейчас. К тому же, если бы леди София столь же мастерски владела кулаками, как словами, маркиз так легко бы не отделался.

Софи вгляделась в лицо Истлина, пытаясь понять, действительно ли он обижен. Но маркиз сохранял полнейшее хладнокровие, и изящные черты его лица, как будто высеченные из камня умелым ваятелем, не выражали ни радости, ни неудовольствия.

«Он просто дразнит меня, какие бы чувства за его бесстрастным видом ни скрывались, - подумала Софи. - Другого объяснения просто не может быть. Вряд ли мои слова способны так уж сильно его задеть. Маркиз Истлин безумно красив и знает себе цену».

Хотя Софи не слишком часто выезжала в свет, ей довелось самой наблюдать, как все головы поворачиваются в его сторону, стоит лишь ему войти в зал. Что же касается маркиза, то он сохранял абсолютное равнодушие к тому вниманию, которое ему уделяли все. На балу у Столлвортов, открывавшем минувший сезон, Софи заметила маркиза, который беседовал со своим другом виконтом Саутертоном. Они стояли в холле напротив зеркала, огромного до неприличия. Только такой человек, как маркиз, абсолютно уверенный в своей неотразимости, мог удержаться от соблазна взглянуть на себя в зеркало, хотя бы мельком и вполглаза. Даже Саутертон, который тоже довольно хорош собой, бросил взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что жилет сидит на нем безупречно, а тщательно накрахмаленный воротник рубашки не смялся.

Маркиз Истлин не нуждался в зеркале. Его зеркалом стали восхищенные взгляды и приветливые улыбки повсюду, где бы он ни появлялся. Всеобщий любимец, он мог позволить себе многое, будучи уверен, что, какое бы сумасбродство ни задумали они с друзьями, общество все примет благосклонно. В этом он не слишком отличался от отца Софи. Стоило девушке подумать об отце, как у нее возникло ощущение, будто ее ударили. Она почувствовала физическую боль, сдавившую ей ребра и заставившую оцепенеть. Хватая воздух ртом, Софи почувствовала, что задыхается.

– Что с вами? - спросил Истлин. С лица леди Софии неожиданно исчезли все краски, даже губы побелели. Взгляд, обращенный куда-то через плечо Иста, выражал испуг. Маркиз резко оглянулся, ожидая увидеть то, что могло так испугать девушку. Но там не оказалось ничего, кроме стены, окружавшей сад, и каменной скамьи.

– Может быть, мне принести вам воды или флакон с нюхательными солями?

Реакция маркиза заставила Софи взять себя в руки.

– Все в порядке, со мной все хорошо, - заявила она спокойным тоном.

Маркиз недоверчиво приподнял бровь и внимательно вгляделся в лицо леди Софии.

– Вы уверены?

– Да.

Софи продолжала наблюдать за маркизом, который явно не поверил ей. Запустив пальцы в свои густые блестящие волосы, Истлин на мгновение пригладил их, но уже в следующий миг непослушные пряди вновь приняли привычное положение. Софи нашла в себе силы принять невозмутимый вид в ответ на вопросительный взгляд маркиза.

Софи задумалась о тех чертах, в которых проявлялось очевидное несходство между маркизом Истлином и ее отцом. Например, в их внешности мало общего. В первую очередь в красках. Отец Софи, покойный граф Тремонт, был белокурым и светлокожим. Маркиз значительно темнее. Его волосы можно назвать каштановыми, а глаза сверкают темным огнем. Отец Софи, равнодушный к красотам природы, предпочитал проводить время за игорным столом. Внешность Истлина, его великолепный загар, напротив, выдавали в нем человека, чьи интересы отнюдь не ограничиваются клубом для джентльменов, хотя и его он посещал довольно часто. Ростом Истлин примерно с отца Софи, но сложен гораздо лучше. Его фигуру можно назвать атлетической, хотя, конечно, допускала Софи, сравнение не вполне справедливое. Отца она помнила ближе к концу его дней, когда склонность к спиртному и беспутный образ жизни оставили след на внешности графа. Некогда стройная талия расплылась, а подбородок и щеки обвисли. Портрет Фредерика Томаса Колли все еще висел в галерее Тремонта. Молодому человеку на портрете явно нелегко сохранять серьезность, принимая торжественный вид. Его выдавала улыбка, дрожащая в уголках губ.

Стоило Софи мысленно представить себе портрет отца, как его несходство с маркизом стало менее явным.

Леди София не слишком хорошо знала маркиза Истлина. Последние три года ей пришлось провести за границей, тем не менее в общих чертах она могла бы, наверное, определить, что он за человек. Ей известно, что маркиз любит играть в карты и часто заключает пари со своими друзьями. Он состоит в нескольких клубах и держит ложу в театре. Ему всегда рады в «Олмаксе», хотя он не слишком часто там появляется. Он желанный гость на любом важном приеме, хозяйки салонов приглашают его, чтобы привлечь интерес к своему дому. Его образ жизни не отмечен ничем примечательным. Как и многие другие представители его круга, маркиз содержит любовницу.

Едва ли кто-нибудь подозревал, что последнее обстоятельство известно Софи. Такие вещи стараются не обсуждать с предполагаемой невестой. Но если бы даже их с маркизом помолвка не оказалась вымыслом, Софи предпочла бы знать правду.

Если супруг намерен постоянно хранить неверность, с ней следует смириться и принимать как данность, как бы ни было больно. С другой стороны, если бы и она сама не чувствовала любви к супругу, наличие любовницы могло бы сослужить неплохую службу жене. Неверный муж всегда занят и не будет мешать ей заниматься в свое удовольствие какими-нибудь приятными вещами.

Истлин смотрел на леди Софию. Ее черты настолько поражали своим совершенством, что внушали какой-то суеверный страх. Теперь лицо девушки казалось безмятежным, и Ист внезапно почувствовал, что она, возможно, уже забыла о нем, целиком предаваясь своим мыслям. Он не смог удержать ее внимание.

И, черт возьми, такое поведение его задело. Ее признание не доставило маркизу особого удовольствия, но он не мог не думать о нем. Почему, во имя всего святого, тот факт, что леди София Колли столь же мало интересуется им, как и он ею, приводит его в раздражение? Разве не о таком исходе ему следовало бы мечтать?

Значит, все улажено. Помолвка, действительная или фальшивая, не состоится, как и следовало ожидать. И счастье, что удалось избежать соблюдения нудных и утомительных условностей, которым неизбежно приходится подчиняться в подобных случаях. Более удачного разрешения проблемы, по мнению Иста, просто невозможно себе представить. Поэтому слова маркиза прозвучали неожиданно для него самого:

– Знаете ли, леди София, в определенных кругах найдется немало желающих составить мне партию.

– Вы имеете в виду карточный стол? - поспешила уточнить Софи.

– Я имею в виду брак.

– Но ведь вы играете в карты.

– Да… играю. - Истлин не вполне понимал, к чему она клонит.

– И любите держать пари.

– Да.

– И проявляете невоздержанность в спиртном.

– Возможно, скоро начну.

Софи молча поджала губы.

– Ну хорошо. - Разговор все больше забавлял Иста, хотя его и смущало явное неодобрение, написанное на лице леди Софии. - Я признаю, что время от времени бываю пьян.

– Вы дуэлянт.

Маркиз неожиданно посерьезнел.

– Дуэль случилась только один раз.

Софи ничем не показала, что смутилась.

– Вы стрелялись.

– Да.

– И вы убили человека.

– Для этого я и стрелял в него.

Софи не сразу продолжила разговор, как будто сомневалась, стоит ли говорить дальше. Леди Колли никогда не думала, что у нее будет повод сказать нечто подобное маркизу Истлину.

– Итак, - произнесла она спокойным, лишенным всяких эмоций тоном. - По вашему собственному признанию, вы игрок, пьяница и убийца. Обладая таким набором достоинств, вы, без сомнения, являетесь желанной добычей для любой матери, которая ищет мужа для своей дочери. В высшем свете такие качества ценятся высоко. Им придают особый скрытый смысл, не так ли? Страсть к игре означает способность идти на риск. Увлечение спиртным, избыток самоуверенного безрассудства и…

– И убийство? - добавил Ист.

Хотя Софи подозревала, что маркиз уже теряет терпение, она продолжала, как будто ее не прерывали:

– Убийство предполагает смелость и решительность. А в вашем конкретном случае - приверженность принципам и готовность их защищать.

Истлин сделал вид, что тщательно взвешивает слова Софи.

– Итак, вы полагаете, что я окружен матерями и их дочерьми; более того, обласкан светом не потому, что считаюсь образцом нравственности и хорошего тона, а как раз оттого, что чрезвычайно далек от такого образа?

– Именно поэтому, и еще из-за того, что вы богаты как Крез.

– Еще богаче.

– Пусть будет так.

Исту пришлось проделать немалый путь из Баттенберна, и его сапоги были покрыты толстым слоем грязи. Куртке и штанам тоже досталось. Маркиз не стал задерживаться в своем лондонском доме, чтобы принять ванну и переменить одежду. Ему хотелось как можно скорее уладить возникшее между леди Софией и им недоразумение. Теперь Истлин мог признаться самому себе, что думал скорее о том, как освободиться от непонятных обязательств, чем о чувствах леди Софии.

Было совершенно ясно, что он каким-то образом серьезно оскорбил леди Колли, хотя и не знал как. Возможно, она придавала больше значения условностям, чем он думал.

– Боюсь, мне следует извиниться за внешний вид, моя одежда в плачевном состоянии, - проговорил маркиз. - Я прибыл сюда прямо из Баттенберна.

Софи изумленно взглянула на Истлина, поражаясь непонятному ходу его мысли.

– Милорд, - отчеканила она, как будто разговаривала с тупицей. - Я только что назвала вас картежником, пьяницей и убийцей. Вряд ли мои слова укрылись от вашего внимания. И что за фантазия пришла вам на ум, что мне есть хоть какое-нибудь дело до вашей манеры одеваться?

– Вас не назовешь скучным собеседником, леди София.

– Надеюсь.

– А я думал совсем обратное, даже говорил о вас Сауту и Нортхему.

– Вы беседовали обо мне со своими друзьями?

Ист ступил на зыбкую почву, но, поскольку отступать уже поздно, он предпочел увязнуть обеими ногами:

– Конечно. Я привык обсуждать со своими друзьями многие вещи, и вряд ли что-нибудь изменилось бы, сделай я исключение для вас. К тому же мои друзья сгорали от любопытства по поводу помолвки. Я ничего им не сказал о ней, поскольку, как вам известно, до последнего времени и сам не знал, что помолвлен, и впервые услышал подобную новость от гостей в имении барона. Надо сказать, испытываешь довольно странное чувство, когда тебя поздравляют с чем-то, о чем тебе совершенно ничего не известно.

– Я и не предполагала, что слухи разошлись так далеко, - вздохнула София.

Маркиз равнодушно пожал плечами:

– От города к окраине. Так обычно и происходит. Когда устраивается множество приемов по случаю трехлетней годовщины разгрома Наполеона при Ватерлоо, стоит ли удивляться, что такие новости разносятся быстрее чумы.

– Не слишком красивая метафора.

– Зато точная.

Софи не отрицала. С отсутствующим видом она собрала в горсть складки юбки чуть повыше колена, а затем вновь разгладила материю. Такая привычка сохранилась у нее с тех времен, когда Софи еще не была такой невозмутимой и нелюбопытной.

– Конечно, вы сказали им, что не обручены?

– Разумеется.

– И они поверили вам?

– Надеюсь.

– Так это не ваши друзья раздули слухи о нашей помолвке?

Истлин окинул Софи пронзительным взглядом.

– Вы так подумали?

– Мне приходила такая мысль в голову. - Леди Колли сделала паузу, чтобы позволить маркизу высказаться, но Истлин молчал.

Наконец Софи не выдержала:

– Я не права?

– Нет, вы не правы. - Теперь Ист выжидал, видя, что Софи готова задать следующий вопрос, но никак не может решиться.

Истлин вдруг поймал себя на том, что не может оторвать глаз от линии ее рта. Когда молчит, София ангельски хороша, подумал Ист. Или, правильнее сказать, дьявольски хороша.

«Какие еще сюрпризы способны преподнести эти губы, форма которых столь совершенна?» - спросил он себя.

Заметив, что Истлин изучает ее лицо, Софи еще больше смутилась.

– Вы обиделись на меня? - спросила она. Ист не сердился, но его вполне устраивало, чтобы Софи так думала. Возможно, она действительно ни в чем не замешана, как он и предполагал с самого начала. А вот чего он никак не мог знать, так это того, что она его заинтересует. Истлина действительно влекло к леди Софии. Он начинал понимать, что в ее обществе ему довольно трудно будет сохранять равновесие. Слишком легко ей удается выбить у него опору из-под ног. Маркиз перестал хмуриться и посмотрел в глаза Софи.

– Я прошу у вас прощения, - склонился он в вежливом поклоне.

– А ваши друзья? - осторожно вернулась к обсуждению проблемы леди Колли. - Вы верите в их непричастность?

– Вы имеете в виду, спросил ли я их, не они ли распускают слухи о нашей помолвке? Нет, я их не спрашивал. Полагаю, что знаю своих друзей достаточно хорошо. Шутка не в их стиле. Вы можете верить мне или нет.

– Я верю вам.

Истлин поднял брови в изумлении.

– Как? Неужели вы изменили свое мнение обо мне? Игрок, пьяница, убийца! Неужели вы отпустили мне все грехи?

– Вовсе нет, - ответила Софи с обезоруживающей откровенностью, - но я никогда не считала вас лжецом. Если я и имела какие-то сомнения, то вы довольно быстро их развеяли, откровенно и прямо ответив на мои вопросы.

Маркиз тихонько хмыкнул, вновь подумав о своем пистолете. В рассуждениях леди Софии присутствовала какая-то странная логика, которую ему не удавалось ухватить, а возможно, и не слишком хотелось.

– Значит, по-вашему, тот факт, что я признаю за собой недостатки, делает меня честным человеком?

– Да.

Истлин лег на спину и закрыл глаза.

– Милорд!

Голос Софи служил доказательством ее присутствия. Маркиз осторожно открыл один глаз, затем - второй.

– Вы совершенно непредсказуемы, леди София. Я упоминал об этом?

– Помнится, вы говорили, что меня нельзя назвать скучной. О непредсказуемости пока речь не шла.

Истлин скорчил гримасу. Теперь Софи легко и весело рядом с ним, и маркизу такое положение дел нравилось. Однако ему предстояло еще умерить шумиху вокруг фальшивой помолвки и оградить леди Софию от возможного скандала. Маркиз выпрямился и сел, а затем поднялся и предложил руку Софи, которая смотрела на него с некоторым удивлением.

– Не хотите ли прогуляться? - поинтересовался он. - После такого длинного путешествия верхом прогулка должна помочь мне собраться с мыслями.

– Но сад очень маленький, милорд, - предупредила Софи.

– А у меня не так уж и много мыслей.

Последнее замечание не вызвало улыбки Софи. Опираясь на руку маркиза, она поднялась. Истлин взял ее под руку, хотя и подозревал, что за ними наверняка наблюдает кто-нибудь из обитателей дома. И дело не в том, что нравственность леди Колли строго охранялась. Причина состояла в другом. Для родственников Софи ее «грехопадение» представлялось весьма желательным исходом, ибо могло заставить ее передумать и согласиться на замужество.

Ступая по узкой, покрытой щебнем тропинке, Истлин и леди София подошли к плетеной беседке, увитой розами. На какое-то мгновение их лица оказались в тени, недоступные солнечному свету. Пальцы девушки легко коснулись бархатных розовых лепестков.

– Вы собираетесь мне что-то сказать, не так ли? - осведомилась Софи, видя, что Истлин замедлил шаг.

– Я должен.

– В этом нет необходимости.

– А я думаю, есть. - Ист достаточно размышлял по дороге в Лондон, но так и не пришел ни к какому выводу. Сейчас он решил действовать вопреки принятому в дороге заключению. Леди София категорически не согласна. Но маркиз не желал выслушивать ее доводы, которые лишь причинили бы ему новую головную боль.

Софи глубоко вздохнула и мягко произнесла:

– Тогда говорите поскорее, милорд, чтобы можно было выпить чего-нибудь освежающего и избавиться от неприятного привкуса.

Истлин остановился и притянул девушку к себе.

– Вы должны смотреть мне в глаза, София, иначе как вы сможете узнать, говорю ли я правду?

Леди Колли взглянула в глаза маркизу. Он оказался на целую голову выше ее и так широк в плечах, что по сравнению с ним она выглядела совсем хрупкой. Стоя в кольце его сильных рук, Софи почувствовала себя защищенной.

– Начинайте, - подбодрила она его. - Ради нас обоих давайте поскорее покончим со всем.

Истлин кашлянул, прочищая горло и как бы добавляя торжественности последующим словам:

– Леди София, я смиренно прошу вас простить мне мою самонадеянность. Наше знакомство было недолгим, а наши редкие встречи в основном случайными, и я не решился бы заключить, что мы подходим друг другу. Но сегодня я имею все основания изменить свое мнение. Я абсолютно искренен, говоря, что вы сделаете меня самым счастливым мужчиной, если окажете мне честь и станете моей женой.

Софи молча смотрела на него. Истлин ждал ответа. На его верхней губе проступили капельки пота. Софи дугой изогнула бровь и продолжала молчать. Никто не посмел бы назвать маркиза трусом, но сейчас он почувствовал, как у него подгибаются колени. Наконец, сжалившись над ним, Софи произнесла:

– Простите, милорд, мне надо позаботиться об освежающих напитках.

Она высвободилась из его объятий и повернулась к нему спиной. София уже приближалась к боковому входу в дом, когда услышала, как Истлин крикнул ей вслед:

– Я хотел бы услышать ваш ответ.

Она остановилась, но не обернулась, и Истлин не смог заметить, как на лице девушки мелькнула печальная и неуверенная улыбка, словно гримаса боли.

Гарольд Колли, виконт Дансмор, вошел в холл, лишь только услышал, как в доме появилась Софи. Не считая нужным извиняться за подобную бесцеремонность, виконт сразу перешел к делу:

– Ну что? Он уже здесь? Пришел вынюхивать? Вы ворковали, прямо как два голубка.

– Вы следили за нами. - Софи не спрашивала, а утверждала. В ее голосе звучало легкое разочарование. Она ожидала, что Гарольд станет наблюдать за ее встречей с маркизом, но не думала, что он поведет себя столь бесцеремонно. Поистине, бесстыдства ему не занимать.

– Конечно, следил. Вы живете под моей крышей, и я несу за вас ответственность. Как еще я могу убедиться, что Истлин намерен соблюдать приличия?

– В таком случае вам известно, что он вел себя как джентльмен. - Софи повернулась, чтобы отправиться вниз, на кухню, но кузен крепко схватил ее за руку повыше локтя.

София не сделала попытки освободиться и намеренно не обращала внимания на пятерню виконта, грубо впивавшуюся в ее руку, так что костяшки пальцев побелели. Теперь еще несколько дней у нее останутся синяки на память о короткой встрече с кузеном. Она выдержала его пристальный неодобрительный взгляд.

– Я обещала нашему гостю чего-нибудь прохладительного, - известила Софи.

– Хорошо, сейчас. - Гарольд отпустил Софи, его рука безвольно упала вдоль тела. Он сжал челюсти и выпятил вперед подбородок. Теперь он говорил медленно, взвешивая каждое слово: - Я не люблю, когда меня вынуждают терять терпение. И вам, София, лучше не провоцировать меня.

Леди Колли промолчала. Гарольду невозможно объяснить, что Софи вовсе не собиралась выводить его из себя. Вспышки необузданного гнева раздражали виконта, потому что ему нравилось выглядеть в собственных глазах, да и в глазах окружающих, сдержанным и солидным. Если он принимал решения, то прежде их хорошо обдумывал и взвешивал, поэтому его суждения отличались разумностью и здравомыслием. Виконт считал, что все должны следовать его воле, подчиняясь его рассудительности и трезвости ума.

– Пожалуйста, простите меня, - опустила глаза София. Прошло три года с тех пор, как умер ее отец и она переехала жить в дом Гарольда и его семьи. За прожитые годы Софи успела усвоить, что помириться с Гарольдом очень легко - достаточно показать некоторую степень раскаяния. Она согласна принести извинения, чтобы успокоить кузена, даже если требовалось признать свою вину. - Просто вы меня испугали.

Гарольд только хмыкнул в ответ, принимая оправдания Софи. Он любил показать свою твердость и непреклонность. Вынужденное подглядывание из окна очень его унизило.

– Я хотел бы получить ответ! - злобно сверкнул он глазами.

– Милорд Истлин также хотел бы.

Гарольду показалось, что в тоне Софи прозвучали дерзкие нотки, но на сей раз он предпочел их не заметить. Примерно месяц назад, когда отец виконта небрежно осведомился о Софи, Гарольд ответил ему, что леди Колли - весьма разумная женщина, возможно, самая здравомыслящая среди представительниц своего пола. Софи послушна, ее можно считать подходящей компанией для баронессы, и она хорошо влияет на детей. Софи ничем его не обременяет, заявил графу Гарольд, и сама она, несомненно, предпочтет жизнь в Лондоне пребыванию в Тремонт-Парке вместе с графом. А поскольку граф Тремонт все равно не собирался держать при себе Софи больше двух недель, он легко согласился, чтобы она оставалась в городе. Вблизи лондонского света для нее все-таки еще сохранялась возможность найти себе подходящую партию.

Вот почему виконта Дансмора вывело из себя неожиданное неповиновение Софи в вопросе, связанном с маркизом Истлином. Она не просто отказалась поступить так, как ей сказали, не посчитавшись с чувствами своего кузена, но, по сути, доказала, что виконт не слишком хорошо разбирается в людских характерах. И с последним обстоятельством виконту особенно трудно смириться.

– Пожалуйста, кузен, - попросила Софи. - Его светлость будет в недоумении, что могло случиться со мной. Наверное, он уже сомневается, что я вообще вернусь в сад.

Гарольд проводил Софи в боковую гостиную, откуда сам недавно наблюдал за приездом Истлина. Затем позвонил дворецкому и позволил Софи заказать лимонад для себя и своего гостя. Как только они оказались одни, Гарольд внезапно вновь атаковал Софи.

– Что именно сказал маркиз?

– Он сказал, что вполне искренен в своих чувствах и что я могла бы составить его счастье, согласившись стать его женой. Вполне расхожая фраза, не так ли? То же самое говорил мне и лорд Эдимон, когда настойчиво делал предложение. И Хамфри Белл. Похоже, этому их учат в Итоне и Харроу, как вы считаете?

Гарольд счел последнюю реплику неуместной шуткой и недовольно поморщился:

– Я не знал, что раньше вам уже делали предложение, Софи. Вы никогда не упоминали о таких фактах.

Возможно, если бы она поделилась с ним, он оказался бы готов к маленькому мятежу с Истлином, подумала девушка.

Софи с опозданием поняла, что, возможно, Гарольд, будучи лишен воображения, и сам использовал похожую формулу, когда просил руки Абигайл. Кажется, она опять невольно оскорбила его. В последние, дни подобное стало происходить слишком часто.

– Эдимон обращался ко мне до того, как умер мой отец, хотя, я полагаю, его сиятельство знал, что ждать осталось недолго. Мистер Белл приходил потом, когда было еще не вполне ясно, куда мне предстоит отправиться.

Софи собиралась сказать виконту, что ничуть не жалеет об отказе обоим поклонникам, но тут появилась служанка с подносом, на котором стояли стаканы и кувшин с лимонадом.

– Отнесите все в сад, - попросила Софи. - И передайте его светлости, что я сейчас же к нему присоединюсь.

Однако, к удивлению Софи, служанка не тронулась с места, а лишь посмотрела на Гарольда, ожидая его указаний. Виконт помедлил мгновение, глядя на поднос, как будто сомневался, стоит ли оказывать маркизу даже малую толику гостеприимства. Беспокойство виконта стало таким явным, что, когда он наконец движением руки отослал служанку, его жест казался нетерпеливым и даже грубым. Софи снова попыталась извиниться и уйти.

– Вы ведь не хотите, чтобы наш гость счел меня невежливой?

– Нет, конечно. Не смею причинять вам беспокойства.

Но виконт по-прежнему преграждал ей путь. Софи воспользовалась моментом, когда Гарольд отвернулся, и проскользнула к двери, удачно миновав выставленный вбок локоть кузена. Она находилась уже в холле и собиралась выходить, когда виконт осознал, что добыча ускользнула, и разразился проклятиями. Софи широко распахнула дверь и решительно направилась в сад.

Несмотря на то что Софи изо всех сил старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, когда она поравнялась с Истлином, щеки ее пылали. Она с трудом поборола в себе желание прижать ладони к лицу. Если повезет, Истлин решит, что она так раскраснелась, потому что спешила как можно быстрее вернуться к нему.

– Милорд, - обратилась Софи к Истлину, который мгновенно поднялся со скамьи при виде ее. - Пожалуйста, не беспокойтесь. Прошу вас, садитесь. - Маркиз держал в руке стакан с лимонадом. Кувшин и второй стакан стояли на скамейке. - Надеюсь, лимонад вам по вкусу?

– Если вы имеете в виду, удалось ли напитку отбить вкус моего предложения, то, боюсь, здесь потребуется что-нибудь покрепче.

Софи отметила, что голос Истлина звучал очень хрипло. «Почему бы ему не отставить свой стакан и не выпить лимонад прямо из кувшина?» - подумала она.

– Мои слова прозвучали язвительно. - Софи старалась говорить как можно мягче. Легкая улыбка коснулась кончиков ее губ. - Глупо извиняться. Я ведь сделала так намеренно.

– Вы нисколько не задели меня.

Софи медленно опустилась на скамью. Стараясь вести себя как можно более непринужденно, она взяла стакан и налила себе лимонаду.

– Я ведь не хотела, чтобы вы делали мне предложение.

– Вы достаточно ясно дали мне это понять.

– И вы все-таки сделали его.

– Предложение было вопросом чести.

Софи не была уверена, что понимает ход его мыслей, но не стала допытываться. Обхватив стакан обеими ладонями, она глубоко вздохнула.

– А вы хорошо взвесили все последствия своего шага, милорд? Что, если я отвечу согласием?