Все хорошие девочки попадают в рай

Эпилог

Прошло почти полгода с того времени, как завершилась вся эта история. Роксана Большова лечится от наркотической зависимости. Не дождавшись суда, Инна покончила с собой в следственном изоляторе. Оказывается, за определенную мзду туда можно пронести не только мобильный телефон, но и яд. Павел Шилко тут же попытался изменить свои показания и полностью свалить всю вину за преступления на Инну. К несчастью для себя, Шилко не мог утверждать, будто ничего не знал о моем похищении и похищении Артема, поэтому он все-таки проведет значительную часть своей жизни в тюрьме строгого режима.

Бронислава Ивановна получила срок условно. Ее адвокату удалось доказать, что в намерения старушки не входило убийство, она действовала в состоянии аффекта. Конечно, судьи учли и возраст подсудимой. Сразу после ареста матери Алена выпустила на улицу всех ее кошек и собак. Животные тут же разбежались куда глаза глядят. Вернувшись в пустую квартиру, Бронислава Ивановна почувствовала себя плохо и упала прямо на пороге. К счастью, ее увидела соседка и вызвала «скорую помощь». Пенсионерку увезли в больницу с диагнозом «инфаркт миокарда». Насколько я знаю, сейчас она чувствует себя лучше и уже может передвигаться по квартире. Больше Бронислава Ивановна не приютила у себя ни одного бездомного животного.

Что касается Артема Нечаева, го он довольно быстро оправился от вынужденной голодовки и женился на Катерине. Я была свидетельницей у них на свадьбе, но букет невесты достался, к сожалению, не мне, а какой-то проворной старой деве со стороны жениха. Настя Грушина работает главным бухгалтером в туристической фирме «Модус вивенди». Она получает достойную зарплату и теперь может обеспечить своей маме и сыну комфортную жизнь. Майор Хренов по-прежнему служит на Петровке. Несмотря на то что он не внес никакого вклада в раскрытие убийства Исмаилова-Краснянского, за это дело он получил благодарность от начальства и вроде бы даже премию. Руслан Супроткин продолжает работать у него в подчинении. Мы с ним теперь хорошие друзья, но, увы, не более того. Впрочем, я не теряю надежды.

Вечером 30 декабря я возвращалась с работы домой. Погода была отвратительная и совсем не зимняя: под ногами хлюпала грязная жижа, снег мокрыми хлопьями хлестал по лицу. Однако в Москве вовсю царило праздничное настроение: в витринах магазинов красовались наряженные елки, в воздухе пахло хвоей, мандаринами и подарками. Прохожие, которые попадались мне навстречу, все как один улыбались и чуть ли не приплясывали от радости. Даже старушки, обычно хмуро размышляющие на тему «раньше все было хорошо, а теперь все плохо», растягивали в улыбке беззубые рты. Все предвкушали выходные дни, в которые можно с чувством, с толком, с расстановкой отметить Новый год.

Я ощущала себя отщепенцем. Честно говоря, не люблю Новый год. И будь моя воля, вообще бы его не отмечала. По-моему, это какой-то бред: радоваться, что прошел еще один год твоей жизни и ты стал на шаг ближе к могиле. И ладно бы этот год принес стране вообще и мне лично какие-то кардинальные изменения к лучшему. А то ведь страна как находилась в большой мадам Сижу, так там и процветает. И моя жизнь, протекающая примерно в том же самом месте, ну просто ни на йоту не изменилась: та же каморка, та же нищета, то же одиночество, та же бесперспективность. Да и от моей работы нет никакого толку: сколько бы я ни предупреждала читателей об обмане, все равно мошенники ежедневно облапошивают сотни людей. Все как-то в моей жизни бесцельно и бессмысленно...

От унылых мыслей меня отвлек какой-то смутно знакомый голос. Я вгляделась в стену из дождя и снега и с удивлением узнала... слепую Леночку. Правда, что-то в ее внешнем облике мне показалось странным. Через мгновение я поняла, что именно: она была без очков и без палки! И медленно вела под руки двух слепых девушек в черных очках. Неужели?..

— Да, это произошло на этом самом месте, около метро, — продолжала говорить Лена своим подругам. — Если бы мне кто рассказал, я бы не поверила. Да и моя мама сначала не поверила, думала, что эти деньги — это какая-то ловушка. Но потом она отвела меня к окулисту. Оказалось, что за это время придумали одну хитрую операцию, которая может спасти не один мой глаз, а оба. Ну и я легла в больницу...

Я увязалась за троицей, вся превратившись в слух.

— Страшно было? — спросила Лену одна из девушек, в шапке-ушанке из натуральной «чебурашки».

— Конечно! Но я бы все вытерпела, лишь бы зрение вернуть!

Слепые девушки понимающе вздохнули. Та, что была в павловопосадском платке, недоверчиво протянула:

— Так ты что же, прямо совсем ее не знала? Ну ни капельки?

— Клянусь! — с жаром воскликнула Леночка. — Она до этого только один раз меня до библиотеки довела — и все. Знаю только, что зовут Люся, наверное, она где-то поблизости живет или работает. И самое обидное — я ведь даже представления не имею, как она выглядит. Только голос на всю жизнь запомнила. Вот я хожу здесь, вглядываюсь в лица — а что толку? Надеюсь, что, может быть, Люся сама меня заметит и подойдет.

— А что ты ей скажешь-то? — поинтересовалась «чебурашка».

— Что скажу... Да в ноги ей кинусь, вот и все! Она же, словно ангел, изменила нашу жизнь. После того как мне операцию сделали, нам неожиданно гражданство дали. Представляете? После стольких лет отказов. Это же настоящее чудо! Затем маме работу предложили, да не уборщицы, а по специальности. Она ведь классный инженер-строитель, но ее никто не хотел брать из-за того, что у нее нет гражданства и регистрации. А уж совсем недавно нам встретилась очень хорошая женщина, которая сдала нам квартиру практически за бесплатно, лишь бы мы за цветами ухаживали. Скажете, этого мало? Да мама каждый день в церковь ходит и за здоровье Люси свечку ставит! Что я скажу... Уж я найду что сказать!

Девушки скрылись в дверях метро, а я полетела домой как на крыльях. На лице у меня сияла улыбка до ушей. Елки в витринах уже не казались мне такими уж идиотскими. И празднование Нового года тоже. И почему это я вдруг решила, что в моей жизни нет места радости и празднику? Разве то, что я сейчас узнала, — не самый лучший подарок на свете? Конечно, свечки в церкви — это лишнее. Но вообще-то приятно, когда тебя считают ангелом...