Все изменит поцелуй

Глава 4

Она не успела задать этот вопрос в третий раз, потому что услышала знакомый голос.

— Оливия! Оливия! Черт возьми, да где же вы? Джемми? Но что он делает здесь в столь ранний час?

— Похоже, сейчас вы совершите очередной побег, мисс Саттон, — проговорил стоявший перед ней незнакомец.

Она внимательно посмотрела на него. Теперь разница между этим человеком и маркизом Брэдстоуном бросалась в глаза. Незнакомец казался каким-то… загадочным и немного беспечным, а Роберт — каким она его помнила — был заносчивым, высокомерным и расчетливым.

Оливия столько лет мечтала о своем благородном рыцаре, о Хоббе — и сейчас вдруг с удивлением поймала себя на мысли о том, что этот неожиданно явившийся самозванец чем-то очень напоминает героя ее мечтаний. Он пробудил в ней томление и жгучее желание, а ведь она давно уже не мечтала ни о чем подобном…

Но этот незнакомец и Роберт — они хотели одного и того же. Оба искали сокровища и просили у нее помощи…

Словно прочитав ее мысли, он проговорил:

— У меня нет времени все объяснять. Вы должны мне помочь, причем немедленно. Пока не прибежал этот ваш юнец, скажите: что вы знаете о «Королевском выкупе»? Я должен узнать, что именно стало известно лорду Брэдстоуну на балу у лорда Чамбли.

— Нет!

Если она не собиралась открывать этот секрет таким людям, как Брэдстоун, то уж тем более не следовало открывать его совершенно незнакомому человеку, каким бы настойчивым он ни был.

— О, черт, Оливия, вот вы где! — закричал Джемми, раздвигая руками густые ветви рододендронов. — Черт возьми, что вы там делаете, в этих дебрях, в такой…

Заметив майора, юноша умолк и остановился. И вдруг заявил:

— Отойдите от нее, сэр! Немедленно!

Оливия в испуге покосилась на стоявшего рядом с ней незнакомца. Но тот, похоже, не собирался ничего предпринимать — просто смотрел на Джемми с некоторым удивлением.

Снова взглянув на молодого человека, Оливия увидела у него в руке новенький пистолет — оружие с весьма ненадежным спусковым крючком, как выяснилось накануне.

— Я сказал — отойдите от нее, — повторил Джемми. — Я не позволю вам ее обидеть. По крайней мере пока я жив.

Но угрозы Джемми не производили на майора ни малейшего впечатления.

Вспомнив, как хладнокровно реагировал незнакомец на ее угрозы, Оливия поняла: этот человек уже не раз смотрел смерти в лицо. И всегда выходил победителем.

— Джемми, убери пистолет, — сказала она юноше. — Убери сейчас же. Это не лорд…

— Сейчас не время улаживать наши разногласия, — перебил Роберт. — У меня нет никаких причин ссориться с вами, сэр. И с леди тоже.

— Это не вам решать, — ответил Джемми. — Оливия, он обидел вас? Угрожал вам? Скажите только слово, и я…

— Успокойся, Джемми. И убери пистолет. — Она пристально посмотрела на молодого человека, и тот опустил оружие. Однако по-прежнему стоял с весьма воинственным видом. — Мы с его светлостью просто не сошлись во мнениях, — продолжала Оливия. — Не правда ли, милорд? — Она взглянула на Роберта.

Оливия прекрасно понимала, что одержала верх над двойником Брэдстоуна. Во всяком случае, пока.

— Прошу прощения, что задержал вас, — сквозь зубы проговорил Роберт. Однако взгляд его свидетельствовал о том, что он считал разговор неоконченным.

Джемми проворчал что-то о «заносчивых негодяях», но и Оливия, и майор предпочли пропустить его слова мимо ушей.

— Пойдемте, Оливия, — сказал молодой человек, выходя на тропинку. — Матушка с утра в прекрасном настроении. Она велела мне отыскать вас, пока с вами ничего не случилось. — При этих словах Джемми выразительно взглянул на майора.

— До новой встречи, мисс Саттон, — проговорил лжемаркиз с вежливым поклоном. И тут же шепотом добавил: — Не думайте, что на этом все закончилось. Так или иначе, но я все равно получу то, ради чего прибыл в Лондон.

— Вы слишком в себе уверены, — ответила Оливия. Тут он склонился к ее уху и прошептал:

— Меня зовут Данверз. Роберт Данверз. Она пожала плечами.

— Меня не интересует, кто вы. Я не стану вам помогать. Незнакомец вдруг пристально посмотрел на нее, и она невольно поежилась под взглядом его зеленых глаз. Уже на ходу, обернувшись, он бросил:

— Поверьте, я добьюсь своего.

Ее не покидала странная мысль: настойчивость незнакомца объяснялась вовсе не алчностью, не желанием заполучить сокровища; нет, в его настойчивости было что-то глубоко личное. И еще казалось, что это каким-то образом связано с ней, с Оливией. «Но какое отношение я имею ко всему этому?» — спрашивала она себя.

Что ж, в конце концов, этот незнакомец ничем не лучше Роберта. Действительно, почему он должен быть лучше? Ведь он добивался того же.

И все-таки он… совсем другой, не такой, как маркиз. Оливия вспомнила о его поцелуе, и рука ее вновь приблизилась к губам. Этот поцелуй стал для нее настоящим откровением; прежде она даже не догадывалась о том, что подобное возможно.

Ускорив шаг, Оливия подошла к Джемми. Тот, дожидаясь ее, стоял на тропинке с таким решительным видом, что ему могла бы позавидовать даже его мать.

— Черт возьми, как вам могло прийти такое в голову? — проворчал молодой человек. — Почему вы вышли на улицу? Ведь этот мерзавец мог вас убить. И не только убить…

Юноша выразительно взглянул на Оливию, как бы давая понять, что она даже вообразить не может, какие ужасные опасности подстерегают на улице одинокую женщину.

Но Оливия давно уже не была наивной девушкой; она прекрасно знала, что происходит за пределами имения Финчей и за пределами их городского особняка.

— Подумать только, я дал ему уйти! — воскликнул Джем-ми. — Я мог бы оказать миру услугу… — Он вскинул пистолет и прицелился в белку, пробегавшую по ветвям. — Да я бы просто…

— Ты не сделал бы ничего подобного, Джемми. Оливия отобрала у него пистолет, и они направились к дому.

«Конечно, Роберт Данверз мог оказаться таким же убийцей, как и маркиз, и тогда Джемми погиб бы, защищая меня, — размышляла Оливия. — Но неужели Данверз действительно мог бы убить юношу?»

Тут она снова вспомнила о его поцелуе и снова прикоснулась к губам.

А потом ее ошеломила еще более ужасная мысль — настолько ужасная, что она даже почувствовала дрожь в ногах.

А если бы она убила его накануне вечером?

Ведь она могла застрелить ни в чем не повинного человека.

Впрочем, не такой уж он неповинный. Ведь этот человек — самозванец, он выдает себя за пэра Англии. К тому же, судя по всему, намерен завладеть «Королевским выкупом».

Роберт Данверз вернулся в особняк Брэдстоунов в глубокой задумчивости. Всю дорогу он задавал себе вопросы, на которые не мог ответить.

К тому же ему казалось, что он, вероятно, допустил ошибку, поцеловав мисс Саттон. И вовсе не потому, что выдал себя — она сразу же поняла, что он не маркиз, — а потому, что весь его тщательно продуманный план провалился. Вместо того чтобы выудить из нее нужную информацию, он увлекся и сам оказался на крючке.

Конечно, ему уже приходилось целовать женщин по долгу службы — например, одну очаровательную графиню, муж которой сотрудничал с французами. Или соблазнительную и к тому же весьма опытную итальянку, которую бросил в Португалии один из приближенных Бонапарта. Однако ни одной из женщин ни разу не удавалось вскружить ему голову настолько, чтобы он забыл о своих истинных целях.

А вот поцелуй Оливии Саттон затуманил его разум, разжег в нем огонь желания — так что от, его обычного хладнокровия не осталось и следа. И вовсе не ее волосы и не сверкающие глаза зажгли этот огонь. Нет, причина совсем другая. Оливия словно одурманила его, отравила ядом страсти.

И яд этот оказался удивительно приятным на вкус.

Но как же ей это удалось? Всего лишь один поцелуй — и он забыл обо всем на свете.

К тому же эта маленькая бестия прекрасно знала, что делала! Во всяком случае, она ответила на его поцелуй. И не очень-то торопилась высвободиться из его объятий.

И все же было что-то невинное в ее поцелуе — какая-то нерешительность, робость, почти испуг. А ее глаза… В них вдруг появилось любопытство; было очевидно, что ей очень захотелось узнать, кто же он такой.

Конечно, именно этого любопытства он и должен опасаться в первую очередь. Ведь всякая любопытная девушка, а уж тем более такая, как мисс Саттон, может оказаться весьма опасной.

Впрочем, не стоит и преувеличивать опасность. Разумеется, он найдет способ добиться своего, сумеет выведать тайну клада — ведь в его арсенале множество всевозможных уловок.

Но все-таки: что предпринять?

Пимм посоветовал бы ему затащить ее в постель. Но Роберт эту мысль отверг сразу же. Одно дело — целоваться с Оливией, совсем другое — спать с ней. А впрочем…

— Черт бы ее побрал… — пробормотал майор.

Если бы они сейчас находились в Испании или в Португалии, все было бы гораздо проще. Ему не пришлось бы прибегать к уловкам и хитростям. Он просто притащил бы эту девицу в трибунал и вытряс бы из нее все, что ему нужно.

Но нынешняя ситуация требовала совсем иной тактики. Что ж, если им с мисс Саттон предстоит играть на равных, то следует разузнать о ней побольше.

И Роберт прекрасно знал, кто может сообщить ему весьма ценные сведения.

Взбежав по ступеням парадной лестницы, он кивнул Карлайлу и спросил:

— Скажите, где сейчас находится ее светлость? Дворецкий посмотрел на часы, тикавшие на полке в глубине холла, и ответил:

— Ваша матушка, милорд, должно быть, завтракает у себя.

Взглянув на старый плащ Роберта и на его шарф, Карлайл в недоумении покачал головой — ему не верилось, что маркиз Брэдстоун рискнул выйти из дома в таком убогом одеянии.

Роберт, словно прочитав его мысли, проговорил: — Я совершал утреннюю прогулку. Не волнуйтесь, Карлайл. Вряд ли кто-нибудь меня видел.

— Хотелось бы надеяться, милорд, — в смущении пробормотал дворецкий.

Роберт впервые отважился посетить комнаты своей тетки. Поэтому, стучась в приоткрытую дверь, он чувствовал некоторую неуверенность.

— Роберт, дорогой! — воскликнула тетушка. — Ты как раз вовремя, присоединяйся.

Маркиза сидела на удобном диванчике и была в домашнем платье с оборками. Перед ней на низеньком изящном столике стоял серебряный поднос, а на нем — чайник и ваза с булочками.

Роберт с улыбкой ступил на эту незнакомую ему территорию.

Гостиная леди Брэдстоун в отличие от всего остального дома, строгого и степенного, была заполнена всякого рода безделушками. Кружевные занавески и изящные изгибы кресел подчеркивали претензию на утонченность. Повсюду стояли корзинки с шитьем, а на изящном столике в дальнем углу лежали книги, письма, пригласительные билеты и визитные карточки.

Усевшись на диванчик рядом с маркизой, Роберт проговорил:

— Доброе утро, миледи.

— Роберт, не надо так официально. Меня это ужасно раздражает. Раньше ты был другой!

Она налила в чашку чаю, положила кусочек сахара и, перемешав ложечкой, подала Роберту.

— Что ты делал в городе в такую рань? Да еще в такой ужасной одежде… Надеюсь, это не мистер Бэббит предложил тебе такой… такой костюм?

— Ну что вы, — ответил Роберт, — я сам его выбрал.

— Хм… — Тетушка налила себе еще одну чашку чая. — Ты, наверное, одолжил его у этого своего разбойника-католика, которого упорно держишь при себе.

Роберт с трудом удержался от улыбки. Очень уж тетушка невзлюбила старину Акилеса.

— Я выходил на утреннюю прогулку, — пояснил он. — Право, я не думал, что услуги Бэббита так уж необходимы для столь незначительного выхода.

Тетушка вскинула брови — вероятно, она полагала, что услуги камердинера совершенно необходимы при каждом выходе из дома.

Роберт промолчал. Он прекрасно помнил правило, которое усвоил еще в самом начале своей карьеры: в трудной ситуации молчание позволяет узнать больше, чем бездумная болтовня.

Попивая чай, майор рассматривал комнату тетушки. Его взгляд скользил по убранству, по всевозможным безделушкам — и вдруг остановился на небольшом портрете, висевшем рядом с бюро.

— Мама… — прошептал он безотчетно.

— Да, дорогой, — откликнулась леди Брэдстоун. — Что, мой дорогой?

Он повернулся к маркизе.

— А?.. Нет-нет, ничего.

Однако взгляд Роберта снова и снова возвращался к портрету; он не видел это лицо уже много-много лет — с самого детства.

Маркиза вдруг поднялась с диванчика, подошла к картине и сняла ее со стены.

— Это моя сестра Сюзанна, — пояснила она.

Снова усевшись, леди Брэдстоун передала портрет Роберту.

— Красивая… — пробормотал он, глядя на свою мать.

— Да, Сюзанна была настоящей красавицей, самой красивой в нашей семье. У меня, правда, тоже было множество поклонников, но Сюзанна покорила сердца всех мужчин. — Тетушка грустно вздохнула. — Я так по ней скучаю… И с каждым годом все больше и больше. Постой, с тех пор как она ушла, прошло уже… Ах, так много лет, что и не сосчитать.

«Двадцать два года», — подумал Роберт. Он-то хорошо помнил все. Однажды утром, когда ему было четыре года, в их с братом Колином комнату вошел отец и сказал, что мамы больше нет. Лихорадка, мучившая ее почти целую неделю, в конце концов унесла ее жизнь.

— Ах, что это мы с тобой такие грустные?! — Тетушка снова оживилась. — Этого Сюзанна никогда бы не одобрила. И вряд ли она хотела, чтобы кто-нибудь плакал над ее портретом. Она была чрезвычайно жизнелюбива, жизнелюбива до безумия.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Роберт. Ему вдруг захотелось узнать побольше о женщине, о которой у него осталось лишь несколько трогательных, но весьма расплывчатых воспоминаний.

— У нее был богатейший выбор женихов, — продолжала тетушка. — Отец ей в этом очень потакал. По-моему, он никак не мог предположить, что она сделает весьма неудачный выбор. Да-да, она сделала на редкость неудачный выбор, и тогда разразилась катастрофа.

— Какая катастрофа? Почему?

Роберту была известна только счастливая сторона семейной жизни его родителей. Он помнил, как мама сидела за столом и улыбалась отцу, сидевшему напротив. И помнил, как вспыхивали глаза отца, когда он входил в комнату и смотрел на свою жену. Этот брак просуществовал недолго, но он казался Роберту идеальным — в нем гармонично сочетались любовь и дружба.

А вот тетушка, очевидно, считала иначе.

— Она вышла замуж по любви. — Маркиза взяла у Роберта портрет и положила на столик лицом вниз. — Обещай мне, дорогой, что ты никогда не женишься по любви. Это самое ужасное из всего, что только может быть. — Немного помолчав, она взяла Роберта за руку и продолжала: — Обещай мне, что ты возьмешь благоразумную, подобающую тебе жену, а не какую-нибудь ветреницу — из тех, что теперь вдруг сделались столь популярны.

— Видите ли, миледи, — проговорил Роберт, — хочу вам откровенно сказать, что в настоящий момент я меньше всего думаю о браке.

Такого ответа ее светлость совсем не ожидала. С равным успехом он мог бы сказать, что намерен вернуться во французскую тюрьму.

— Ах, Роберт, не говори так. Ты должен позаботиться о наследнике. — Леди Брэдстоун глубоко вздохнула. — Я не собираюсь снова судиться с этим мерзким принцем. Он хочет заполучить твой титул для одного из своих гнусных фаворитов, однако я этого не допущу. А тебе уже пора серьезно задуматься о браке. Может быть, мисс Колир? Хотя я должна признать, лицо у нее совсем не такое привлекательное, как мне раньше казалось.

— Не думаю, что мы с мисс Колир подойдем друг другу, — заявил Роберт. Он тут же представил мисс Колир, отправляющуюся с тайным поручением в Испанию, — вряд ли она выдержала бы даже первую милю пути.

И тотчас же перед майором возник образ другой женщины — эта, по его мнению, выдержала бы не только первую милю, но и каждую последующую. Он представил, как она сидит верхом на португальском ослике — юбки подоткнуты, волосы развеваются на ветру, а глаза горят огнем…

Что за черт? И о чем он только думает?

— Мисс Саттон… — вырвалось у него.

— Мисс Саттон?! — воскликнула тетушка. — О нет, Роберт, только не говори мне, что ты все еще испытываешь к этой убийце нежные чувства! Скажи, ты ведь не встречался с ней?

Маркиза пристально посмотрела на него, и вдруг глаза ее расширились, а лицо стало мертвенно-бледным.

— О Боже, ты с ней встречался! — Она вскочила с диванчика и прижала к груди руки. — Да, встречался! Я вижу! Вот ведь негодная девка! Она не успокоится, пока окончательно не погубит и тебя, и всех нас! О нет, ты не можешь жениться на ней!

— Так вам, стало быть, известно, что она жива? — спросил Роберт.

— Разумеется, известно! Я никогда не верила, что ты мог взять ее с собой. Это просто… бессмыслица!

Ее светлость уселась на диванчик и, взяв свою чашку, сделала глоток чая, чтобы успокоиться.

— Я все время подозревала, что она притаилась где-то неподалеку и ждет удобного случая, чтобы снова погубить всех нас!

Роберт с улыбкой проговорил:

— Не беспокойтесь, миледи. Я не собираюсь жениться на мисс Саттон. Можете мне поверить.

Тетушка покачала головой и сказала:

— Что ж, по крайней мере сообщи лорду Чамбли, что ты ее видел. Он когда-то пообещал мне: если вдруг удастся ее отыскать, он позаботится о том, чтобы она предстала перед судом за убийство несчастного юноши.

— Лорд Чамбли? — спросил Роберт.

— Да, — кивнула леди Брэдстоун. — Он больше всех беспокоился за меня все эти годы. Более того, он был моим защитником. Когда все решили, что ты пропал на этом проклятом суденышке, он взял у меня все твои бумаги и, по моей просьбе, просмотрел их, чтобы найти возможные указания на то, куда ты направился. В общем, он пытался тебя отыскать, пытался помочь мне.

Роберт некоторое время обдумывал эту неожиданную новость.

В свое время Чамбли сообщил, что среди вещей лорда Брэдстоуна не найдено никаких бумаг.

Итак, сначала его дезинформация о смерти мисс Саттон на «Бонвентуре», а теперь еще один обман.

Орландо должен был встретиться с лордом Чамбли именно в ту самую ночь, когда его убили. Случайность ли это? Может быть, Чамбли знал, какая судьба уготована молодому испанцу?

— А что еще он сделал для вас? — спросил Роберт. — Видите ли, мне хотелось бы поблагодарить его, когда мы встретимся.

Леди Брэдстоун отодвинула свою чашку.

— Забавно, что ты об этом спросил. Он как раз должен нанести мне визит сегодня утром. — Она посмотрела на часы, стоявшие на камине у противоположной стены. — Странно, что лорд Чамбли до сих пор не приехал.

— Лорд Чамбли приедет сюда? С какой целью?

— О, после твоего возвращения он все время ходит за мной по пятам и просит разрешения встретиться с тобой. Чамбли хочет выяснить кое-что для своего отчета — или как это у них там в департаменте называется… Он уверяет, что это простая формальность, которая не отнимет у тебя слишком много времени. — Маркиза вздохнула и снова посмотрела на часы. — С тех пор как ты вернулся, он почти ежедневно присылает записки с просьбой об аудиенции. Но я приказала Карлайлу не принимать его и не беспокоить тебя, пока ты не будешь в состоянии принимать гостей.

Леди Брэдстоун умолкла и вопросительно посмотрела на Роберта.

«Теперь понятно, — подумал майор, — почему накануне вечером Чамбли обратился ко мне с такими странными словами».

— Ой, вижу, я тебя встревожила! — воскликнула тетушка. — Мне не надо было говорить тебе этого, да? Дорогой, пожалуйста, не сердись на меня! Я знаю, что вы с лордом Чамбли были когда-то большими друзьями…

— Мы были друзьями? С лордом Чамбли?

— Ну да. Разве ты не помнишь? — Леди Брэдстоун внимательно посмотрела на Роберта. — Не помнишь, я вижу. Вы с ним закрывались в твоем кабинете и часами там пропадали, пока с тобой не случилось это несчастье.

— Кажется, я все забыл, — пробормотал Роберт. — А вы не помните, чем мы там с ним занимались?

— Ах, да все какими-то коммерческими предприятиями. Я в таких делах не очень-то разбираюсь.

Наконец-то все стало на свои места!

— Чамбли… — пробормотал Роберт себе под нос. — Он во всем был замешан с самого начала.

Но тетушка расслышала его слова и проговорила:

— Конечно, он все знал. Поэтому-то я и не видела ничего страшного в том, что он взял твои бумаги. И именно поэтому я не обещала ему ничего определенного. Я не хотела пускать к тебе твоих старых друзей, не убедившись, что твой рассудок в полном порядке. Не хмурься и не сердись на меня. Я ведь сделала это в твоих интересах — для того, чтобы рядом с тобой, если вдруг на тебя что-нибудь… найдет, не было никого из посторонних, а были только мы с Карлайлом.

— Возможно, оно и к лучшему, — в задумчивости пробормотал Роберт. — Пожалуй, я сам нанесу лорду Чамбли визит и улажу все дела сразу, чтобы это вас больше не тревожило.

Маркиза улыбнулась и налила ему еще одну чашку чая.

Самого же Роберта беспокоило отнюдь не то, что Чамбли был замешан в истории с «Королевским выкупом». Его встревожили слова тетки о том, что Чамбли решил во что бы то ни стало добиться привлечения мисс Саттон к суду. То есть будущее Оливии было весьма неопределенным, и ему, Роберту, надо было добыть нужные сведения раньше, чем Чамбли удастся напасть на ее след.

К тому же майор очень сомневался в том, что обещанный суд будет иметь хоть какое-то отношение к справедливости.

— Дорогая мисс Саттон, как я рад видеть вас живой и здоровой. Я уже почти потерял надежду снова увидеть вас когда-нибудь.

Лорд Чамбли сидел в небольшой гостиной леди Финч, уютно устроившись в самом лучшем кресле. Руки он сложил на своем полненьком брюшке и был похож скорее на озабоченного дедушку, беседующего с заблудшим чадом, чем на строгого правительственного чиновника, каким он сохранился в памяти Оливии.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она.

Оливия не была уверена, что переговоры с лордом Чамбли, на которых настаивала леди Финч, — лучший выход из ситуации, но теперь, увидев его искренность и явное участие, она уже почти жалела о том, что так долго не решалась чистосердечно рассказать обо всех известных ей фактах.

Правда, ее постоянно тревожили воспоминания о последних словах умирающего: «Передай… Хоббе». Поэтому она сейчас говорила себе: «Нет никакого Хоббе. Нет и никогда не было. Он — только в твоем воображении».

Но почему же тогда перед ней неожиданно возникало лицо Роберта Данверза? Его уверенность, его холодная сдержанность, его объятия — ведь именно таким она всегда представляла себе Хоббе.

Черт, да она сходит с ума, если уже начала считать героями людей, подобных Данверзу. Ведь он просто-напросто самозванец!

— Это чудо, что вы целы и невредимы, и лучшее свидетельство вашей невиновности и вашего ума, — продолжал лорд Чамбли. — Но что более всего говорит о вашей проницательности — так это то, что вы наконец-то все хорошо взвесили и обратились ко мне.

Оливия попыталась отделаться от смутных сомнений, внезапно закравшихся в ее сердце при таких излияниях собеседника. «Что-то ты стала чересчур подозрительной», — сказала она себе.

Лорд Чамбли занимал высокий пост в министерстве иностранных дел. К тому же он был пэром Англии и весьма уважаемым членом палаты лордов.

Но тут опять заговорил надоедливый внутренний голос: «Ты справедливо подозреваешь, что с этим лжеБрэдстоуном не все так просто».

Оливия попыталась улыбнуться и проговорила:

— Я очень сожалею, милорд, если доставила какие-либо неприятности вам или вашему ведомству.

Он кивнул, принимая извинения, и обратился к леди Финн:

— На самом деле во всем виноват я. Я слишком строго отнесся к ней в тот вечер. Наверное, напугал бедную девочку до беспамятства. И по-видимому, у нее сложилось обо мне неверное впечатление. Браво, леди Финч! Вы наконец-то разъяснили ей ее заблуждения и вернули в лоно общества.

— Лорд Чамбли, все это, конечно, замечательно, — сказала леди Финч. — Но как быть с обвинением в убийстве?

Оливия втайне ухмыльнулась. Леди Финч была не из тех, кто утруждает себя разного рода политическими тонкостями и ходит окольными путями, подобно лорду Чамбли. Уж она-то — будьте покойны! — всегда с ходу приступает прямо к делу.

Столь прямой вопрос несколько озадачил лорда Чамбли. Немного помедлив, он проговорил:

— Если леди Саттон сообщит мне интересующие меня сведения — то есть я хотел сказать, которые весьма желательно было бы получить министерству иностранных дел, — девушка будет свободна. Я лично прослежу, чтобы все обвинения были с нее сняты.

Леди Финч кивнула в знак согласия. А лорд Чамбли обратился к Оливии:

— Вы, конечно же, понимаете, что я подразумеваю под словом «сведения», не так ли?

Но тут что-тo удержало Оливию, и она не кивнула и не сказала «да».

«Не рассказывай ему ничего, — уговаривала она себя. — Не подавай виду, что тебе хоть что-нибудь известно. Сбереги все для него, для Хоббе».

Для него? Для Хоббе? Но где же он, ее благородный рыцарь? Уж конечно, он не тот, кто сидит сейчас рядом с ней и предлагает помощь. Но ведь и лжемаркиз Брэдстоун — тоже не рыцарь. К тому же в отличие от Чамбли Данверз ничего ей не обещал.

О Господи, кому она доверяет свою судьбу? Неужели каким-то воображаемым рыцарям? Действительно, она сошла с ума!

Оливия вздохнула и сказала:

— Думаю, я смогу сообщить вам все, что вас интересует, милорд. Более того, мне удалось произвести кое-какие дополнительные исследования по этому вопросу и выяснить, что «Королевский…….

— Ах, я вижу, что вы ужасно настойчивая, — перебил ее Чамбли. — Прямо как ваш отец.

Ее отец? Оливия сразу же забыла, о чем они говорили. Ведь о ее отце никто никогда не упоминал. С тех пор как…

— А вы знали моего отца?

— Да, и очень хорошо. Он много сделал для Англии… Пока не…

Оливия прекрасно знала, что хотел сказать лорд Чамбли.

« Пока ваш отец не продал свой талант голландцам. После чего повесился, чтобы избежать публичного осуждения «.

Некоторое время все молчали. Наконец лорд Чамбли, взявшись за лацканы своего сюртука, проговорил:

— Что ж, продолжим обсуждение нашего дела? К чему нам вспоминать печальные события прошлого?

Оливия кивнула, и лорд сказал:

— Почему бы вам не отправиться вместе со мной в министерство иностранных дел и не рассказать все моему секретарю? Он затем оформит ваш рассказ в виде документа, а я передам его соответствующим властям.

— В министерство иностранных дел? — проговорил Джемми с некоторым сомнением в голосе (он все же не смог выполнить наказ своей матери и сидеть молча). — Прошу вас, Оливия, позвольте мне сопровождать вас.

— Это совершенно ни к чему, молодой человек, — сказал лорд Чамбли. — Речь идет о весьма важных государственных секретах. Кроме того, со мной мисс Саттон будет в полной безопасности. Я позабочусь о ней, как о своей дочери.

Ворвавшись в парадную дверь особняка, Акилес отстранил возмущенного Карлайла — тот требовал, чтобы слуга майора пользовался черным ходом.

Роберт, возвращавшийся от тетушки, — оказался свидетелем столкновения: Карлайл настаивал, чтобы Ахилес вышел и вошел в дом как полагается, а Акилес в самых резких испанских выражениях посылал чопорного английского дворецкого куда только мог.

— Этого больше не повторится! — бросил Роберт Карлайлу, оттаскивая негодующего Акилеса в сторону.

— Почему ты оставил наблюдение за домом Финчей? — спросил майор своего слугу.

Акилес плюнул в сторону Карлайла и вновь заговорил по-испански, проклиная дворецкого. Наконец, немного успокоившись, пробормотал:

— Чамбли схватил ее. Роберт сжал кулаки.

Этот негодяй все-таки нашел ее. И вот она уже у него в руках.

Значит, вскоре этот беспринципный человек выудит из девушки все, что ей известно, — теперь это лишь вопрос времени. Роберт понимал, что вряд ли лорд Чамбли станет колебаться в выборе средств для достижения своей цели.

Если мисс Саттон удастся дожить до следующего дня, можно будет считать, что она родилась в рубашке.

С другой стороны, речь идет о той самой женщине, которая, вполне возможно, убила агента дипломатической службы. Это та женщина, которая вступила в сговор с его кузеном-предателем и пыталась завладеть испанским золотом. Та самая женщина, которая вчера целилась в него из пистолета и клялась убить, если он не выполнит ее приказание.

В какой-то момент у Роберта даже промелькнула мысль о том, что надо скорее бежать к Чамбли и сказать ему, во что он впутывается.

Выходя из дома, Роберт еще точно не знал, что он собирается делать — то ли спасать эту неугомонную дерзкую девчонку от Бог знает каких опасностей, то ли спасать ее от себя самой.

Из окна верхнего этажа леди Брэдстоун видела, как Роберт и его слуга выбежали из дома с такой поспешностью, словно от их действий зависела судьба всего мира. Легкий вздох слетел с ее уст, когда высокая фигура Роберта в конце концов скрылась из виду. Еще с минуту она стояла у окна, поджав губы. Наконец, усевшись на диванчик, пробормотала:

— С Робертом все будет в порядке.

« Да, с ним все будет в порядке, — думала маркиза. — Ведь Роберт — человек умный, точь-в-точь как его дед. И герцог Сечфилд был бы горд за такого внука, за своего так долго пропадавшего тезку «.

Леди Брэдстоун загрустила, вспомнив об отце. Мало кто помнил ее отца так хорошо, как она, — непреклонного, сухого, придирчивого. Люди предпочитали не обращать внимания на эти черты характера — считали его эксцентричное поведение своего рода привилегией аристократа, — и точно так же они относились к явным переменам в поведении Роберта.

Впрочем, изменения в характере Роберта для других, возможно, не были так заметны, как для маркизы.

Тут ее взгляд упал на перевернутый портрет Сюзанны, и она взяла его в руки. Сестра смотрела на нее с улыбкой. Леди Брэдстоун поднялась с диванчика и повесила портрет на почетное место рядом со своим столиком. Какое-то время она внимательно смотрела на улыбающееся лицо сестры. Затем проговорила:

— Как это похоже на тебя, моя маленькая сестричка, — послать его мне именно тогда, когда он мне нужен.

Леди Брэдстоун протянула руку и провела кончиками пальцев по щеке Сюзанны. Увы, это было всего лишь масляное изображение на холсте.

— Я буду заботиться о нем, Сюзанна. Буду заботиться так, как если бы он был моим собственным дорогим сыном. Ты дала мне то, о чем я мечтала всю жизнь, — сына, которым можно гордиться. И это — твой сын.