Все красное

Алиция не выносила Белой Глисты, терпеть не могла Бобуся, зато чрезвычайно симпатизировала ее мужу и его жене.

Зося прекрасно знала и Бобуся, и мужа Белой Глисты. Знала, как относится к Бобусю Алиция, не подозревала только о старательно скрываемом романе.

– При чем тут любовь? – поразилась она. – Ничего не понимаю. Что за Белая Глиста?

– Жена Славека, – буркнула Алиция. – Двуличная, лицемерная гнида, которая всегда одевалась в белое. Любовь Бобуся.

– Как же так, они со Славеком приятели! Она же говорила, что улаживала с Бобусем их общие дела.

– Общие, точно. Бобуся и Белой Глисты.

Зося была потрясена.

– Не может быть! Ну и сволочь этот Бобусь! А Славек идиот! Ты уверена? Откуда ты знаешь? И они хотят встретиться здесь? Ты их, может, и благословить должна? Но ты же не согласишься?!

– Поздно, – угрюмо сказала Алиция. – Они уже выезжают. Будут здесь завтра, самое позднее – послезавтра.

– Может, с ними еще что-нибудь случится? – с надеждой сказала Зося. – Предупреждаю, что я из-за Бобуся не уеду! Пусть Агнешка уезжает. Кстати, она еще долго намерена тут торчать?

– Пока не придут деньги, – ответила Алиция со вздохом. – А где Павел?

– В Копенгагене. Дежурит в «Англетере». Зося его услала подальше от колдовских чар. Где все-таки Агнешка?

– Не знаю, – пожала плечами Алиция. – Я ее сегодня не видела. А мой старый халат в красный цветочек тоже никто не видел? Агнешка его надевала после ванны…

Павел вернулся поздно и безо всяких результатов. Он принимал во внимание, что я могла ошибиться и спутать нашего героя с кем-нибудь другим, но в «Англетере» вообще не было никого похожего.

– Где Агнешка? – спросил за завтраком Павел.

– Почему тебя это интересует? – сразу ощетинилась Зося. – Наверное, спит еще.

Я почувствовала беспокойство.

– Не нравится мне это. Не хочу преувеличивать, но Владек и Марианн тоже спали, тетя спала, теперь спит Агнешка.

Некоторое время Зося и Павел молча смотрели на меня, потом вскочили и помчались в последнюю комнату. Я догнала их у закрытых дверей.

– Боюсь, – дрожащим голосом сказала Зося. – Может, сначала заглянуть в окно? О боже, боюсь…

После короткого размышления я постучала и решительно распахнула двери: комната была пуста, постель – не смята.

– Можешь открыть глаза, – сказала я Зосе. – Нет ее здесь. Похоже, что и не было.

– Слава богу! – выдохнула она с невыразимым облегчением. – Не люблю ее, но не настолько. Куда же она подевалась?

– Не знаю. Пошла вчера мыть голову и пропала.

– Не утопилась же в ванне? Я ее не видела… Может, позвоним Алиции?

– Она мотается где-то по делам. Оставь ее в покое. Узнает, когда вернется, а до тех пор Агнешка, может, и найдется.

Мы с Павлом собирались ехать в «Англетер», но Зося категорически воспротивилась. Заявила, что не останется одна в этом кошмарном доме, в котором люди не только падают жертвами от руки коварного убийцы, но и дематериализуются непонятным образом. На всякий случай мы заглянули в сундук, под кровать и шкаф, но нигде не было никаких следов Агнешки.

Позвонила Алиция, сообщила, что Бобусь с Белой Глистой появится сегодня, вероятно, около восьми, и велела нам любыми средствами приготовить приличный ужин, чтобы не скомпрометировать ее в глазах этой – очень даже ясно сказала… Мы ей рассказали про Агнешку, и она поручила мне связаться с г-ном Мульгором.

Я честно пыталась это сделать, но безрезультатно.

Потом позвонили еще несколько человек, оставляя для Алиции разные сообщения на разных языках. Я все добросовестно записала. Зося бешено утюжила выстиранное вчера белье, непрерывно бормоча что-то себе под нос.

Алиция вернулась около шести, и сразу нашелся г-н Мульгор. Он позвонил по телефону и вежливо, но твердо попросил кого-нибудь пойти осмотреть погреб. Довольно долго доказывали ему, что в доме нет погреба, наконец сошлись на нижней части ателье. Г-н Мульгор настаивал, чтобы мы пошли туда немедленно и сообщили ему о результате.

В ателье, конечно, помчались все, бросив начатый обед. Алиция еще не зажгла свет, а Павел уже спускался по ступенькам. Вдруг он как-будто врос в землю. Я шла за ним и не предвидела его намерений. В тот момент, когда загорелась лампа, мы летели вниз, прямо в ящик с искусственным удобрением.

Агнешка лежала в углу, прямо возле стола, на котором были разложены репродукции шедевров архитектуры. Стол, стена и все, что находилось рядом, носили следы энергичной деятельности убийцы. Повсюду виднелись брызги крови.

– Цветы красные, – как в бреду бормотал Павел, выкарабкиваясь из ящика с удобрением, – лампа красная, все красное…

– Перестань! – крикнула Зося сверху.

– Пощупай ее, может, она тоже жива? – достаточно безнадежно предложила я.

Алиция поглядела на Агнешку с сомнением.

– Тут и думать нечего. Живые так не выглядят. Но если это опять сотрясение мозга, то ее лучше не трогать. Хорошо же я о ней позаботилась…

– Да, – сказала наконец в трубку Алиция. – Есть погреб. То есть Агнешка в погребе. Похоже, что мертвая, но точно не знаю…

– Ради бога, не пускай сюда Бобуся с Белой Глистой! – взмолилась Зося. – Вышвырни их! Я этого больше не вынесу!

– А мне казалось, что начинаешь привыкать, – съязвила я.

Алиция положила трубку.

– Почему? Если уж пускать кого-нибудь, так именно Бобуся и Белую Глисту.

Через десять минут «Скорая» была уже у нас. Мы во все глаза следили за манипуляциями врача.

– Жива, – сказал он. – Осторожно: сотрясение мозга и большая потеря крови.

Мы дружно признали это чудом. Убийца был так упорен, что в конце концов ему должно было повезти. Со вчерашнего вечера Агнешка могла умереть сто раз и умерла бы, если бы г-н Мульгор вдруг не заинтересовался погребом.

– Я же говорила, что он придурок! – никак не могла успокоиться Алиция. – Что он, раньше не мог позвонить? Идиот!

– Оставь его в покое. Успел же! Ничего с ней не случится.

– Откуда он вообще знал, что ее надо искать здесь?

– Ради бога, спроси у врача, куда они ее везут! Пусть положат в ту же больницу, что и тетю, а то скоро придется ездить по всей Дании!…

Долгожданный г-н Мульгор тут же все объяснил. Его человек, сидевший в кустах, видел вечером, как Агнешка вошла в ателье. Внутри зажегся приглушенный свет, некто вошел вслед за Агнешкой. Свет сразу погас. Некто вышел и пропал в темноте. Агнешку полицейский узнал по светлому халату. Ее долгое отсутствие наблюдателя не обеспокоило – существовал второй вход, через дом, – на всякий случай он сообщил об увиденной сменщику. Весь следующий день сменщик Агнешки не видел, спросить у нас не мог, оставалось только доложить шефу. Узнав, что на Агнешке был халат Алиции, г-н Мульгор кивнул.

– Да, – сказал он. – Особа полагает, что это та дама, идет за. Дама обозревает картины, очень занята, не оглядывается назад. Особа хватает молот и ударяет. Который час был?

Мы поспешно ответили, что, наверное, около восьми, но оказалось, что г-н Мульгор спрашивал себя. Он посмотрел запись.

– Да, семь минут восьмого.

– А были вчера какие-то гости?

– Нет. Но сегодня будут, – рассеянно ответила Алиция…

Бобусь и Белая Глиста подъехали на такси как раз в тот момент, когда полицейские уезжали.

Первый порыв восторга, который мы испытали, глядя на ужасающе толстую Белую Глисту, схлынул, уступив место сожалению, что они не попали на Владека и Марианн или хотя бы на Казика! Я немедленно повернулась к Павлу:

– Отдай лупу! Где она у тебя?

В глазах Алиции и Зоси читалось одобрение: никаких предосторожностей для Бобуся и Белой Глисты!…

– А… – с интересом протянул г-н Мульгор. – Я вижу, новые гости?

– Да, – радостно кивнула Алиция. – Очень люблю гостей. Заходите, заходите, извините, ради бога, что не смогла вас встретить, сами видите, что тут делается. Шестое покушение в этом месяце. Я так рада, что вы приехали!

Суматоха улеглась уже поздним вечером. Г-н Мульгор уехал, а возмущенные до глубины души Бобусь и Белая Глиста пошли спать. Мы убрали со стола после ужина, бывшего одновременно обедом, и облегченно вздохнули.

– Зачем ты им сказала, что это уже шестое покушение? – ворчливо спросила Зося. – Свихнулась? Еще перепугаются!

– Потому что я хорошо воспитана. Если хотят, пусть рискуют. Не маленькие, должны понимать, что делают. Им, видите ли, не понравилось, что вы здесь, – они хотели одиночества! А про то, что я поселила их в одной комнате, вся Европа узнает…

– Значит, быстро удерут, и никто им ничего не успеет сделать, – огорчилась Зося.

– Бобусь, по-моему, не поверил, – утешила я ее. – Решил, что мы делаем себе рекламу.

– Вся надежда на то, что всегда был идиотом…

Алиция никак не могла успокоиться:

– На что она похожа? Чудовище! Куча сала! Выглядит на десять лет старше, чем должна.

– Зря радуешься, – охладила я ее. – Зато ее трудно будет спутать с тобой.

– Тетя тоже на меня не очень похожа, – спокойно ответила Алиция. – Не говоря уж о Владеке и Казике. Не положить ли их на мою кровать? Хотя бы одного?

– Я бы завтра вышла из дома, – размечталась Зося. – Павел с Иоанной пусть едут в отель, ты пойдешь на службу, а им неплохо было бы прогуляться. Нужно же иногда ему развязывать руки. Печально только, что завтра приходит уборщица.

– Фру Хансен будет здесь только в три часа, а мы уйдем в десять. В конце концов убийца не маленький, найдет время.

– Лишь бы ему не стукнуло в голову напустить в постель ядовитых змей, – с опаской сказала я. – Очень этого не люблю. Даже если будет метить в Алицию, это свинство расползется по всему дому. Чертовски трудно будет поймать…

– Все-таки интересно, кто это, – задумчиво сказала Алиция. – По-моему, полиция делает ставку на постороннего. На кого-то, кто был поблизости или, к примеру, сидел в кустах…

– В кустах сидел Казик.

– Вот именно. И мог что-то увидеть.

– Кстати, когда он наконец придет в себя?

– Ну, конечно! – вдруг оживилась Алиция. – Из-за всего этого я забыла вам сказать, что он уже очухался. И даже разговаривает!

От возмущения мы просто не нашлись что сказать. Все так ждали, когда Казик очнется: видел убийцу, был нашей главной надеждой!

– Ну знаешь! – воскликнула Зося. – Как ты могла?! Что он говорит?!

– Ну, – поторопил Павел. – Быстрее! Что он видел?

– Не скажу – не хочу выражаться, – ответила Алиция, скривившись. – Видел столько же, сколько и мы. Следил исключительно за Эльжбетой и узнавал ее по ногам. Единственное, в чем он уверен, это не она. Ее ноги не останавливались возле Эдека и не всаживали в него стилет, насчет других ног ничего сказать не может.

– Что за кретин! – разочарованно сказал Павел.

– Я бы вообще исключила всякие там ноги, всаживающие стилет, – недовольно заметила я. – Что он, не мог посмотреть на руки?

– Смотрел, смотрел и ничего не видел… – проворчала Зося. – Куриная слепота! Какой от него толк?

– Никакого, – признала Алиция. – Я сама огорчилась. Думала, что теперь смогу наконец послать к черту эти дурацкие поиски. А теперь? Что теперь делать?

– Ну, что-то делать надо…

– Проще всего было бы всех по очереди вывести из игры, – поделилась я. – Думала, вчерашний день что-нибудь решит, но все как сговорились – ни у кого нет алиби. Даже у нас…

Узнав о пропаже Агнешки, г-н Мульгор действительно тщательно проверил, где находился в это время каждый из подозреваемых. Это ему ничего не дало. Эва рано ушла со службы и пропала. Она утверждала, что осматривала разнообразные выставки. Рой нырял где-то на побережье, изучая дно. Скафандр его на самом деле был мокрый, но он мог с таким же успехом намочить его под краном. Аниту в четыре часа дня встретила Алиция. Та спешила на аэродром встречать каких-то иностранных гостей. После этого Аниту уже никто не видел.

У самой Алиции алиби тоже не было – моталась туда-сюда между Копенгагеном и Аллеред.

– По-моему, случай с Агнешкой снимает с тебя всякое подозрение, – заявила я. – Я могла бы понять, что ты убила Эдека, который отравлял тебе жизнь. Отравила Казика, который это видел. В конце концов можно понять даже, что пыталась прикончить Владека с Марианн, а тетку укокошила, чтоб не мучиться, на «вы» с ней или на «ты». Но на кой черт тебе убивать Агнешку?

– Действительно, – согласилась Алиция.

– Так что, уходим завтра из дома?

– Уходим, – решительно заявила Зося.

– А я завтра должна быть в больничной кассе, – вздохнула Алиция. – Потом у Иенса. Сменить масло в автомобиле. Съездить насчет раздела имущества. Может, меня все-таки уволят?…

Мы с Павлом целый день зря проторчали в «Англетере». Под вечер вернулись в Аллеред, так и не дождавшись черного типа.

Все уже были дома. Бобусь и Белая Глиста выглядели прекрасно, но Зося с Алицией не сводили с них полных надежды глаз. И, надо сказать, было на что посмотреть. На Белой Глисте – плотно облегающие брюки и такой же обтягивающий свитерок. Все, вместе взятое, производило впечатление одежды из хорошо надутых автомобильных камер. Павел так на нее насмотрелся, что никак не мог выйти из комнаты. Нам этот вид доставил подлинное наслаждение.

Одновременно с нами пришел Торстен.

– Проклятье, и он ведь останется, – шепнула мне Зося. – Салат, сыр и паштет можно есть наверняка – их мы привезли из Копенгагена. Салями тоже. И кофе из этой банки. Но с остальным что делать?

– Подсовывать ему только паштет и салат, – решительно заявила я. – Нельзя подставлять его под удар. Датчане тактичны и берут то, что им дают. Убрать подальше банку с солеными огурцами – я их первыми отравила бы для Алиции…

В эту секунду Бобусь как по заказу сказал:

– Алиция, что я вижу? У тебя есть соленые огурцы? Ну ты же не будешь скрягой – угостишь своих приятелей?

Алиция просто захлебнулась от бешенства. Я вполне могла ее понять. От таких шуток возмутился бы даже трухлявый пень!

– Дай ему огурцы, – мрачно шепнула я Зосе. Она посмотрела на меня, на Бобуся и заколебалась.

– Ну, Бобусь, перестань, – проворковала Белая Глиста. – Может, Алиция бережет эти огурцы для себя! Тут так трудно с огурцами!

Глаза Зоси сверкнули. Она начала яростно вынимать огурцы из банки. Выбирала верхние, старательно окуная их в рассол.

Алиция несколько странно проявляла чувство юмора, время от времени разражаясь сатанинским смехом. Торстен внимательно на всех посматривал и иногда что-то записывал. Павел подпирал стенку, периодически меня место так, чтобы не терять из виду Белую Глисту, и был, по-моему, невменяем. Бобусь гулял по комнате, щедро одаривая нас блеском своего интеллекта.

– Боже мой, что творится на письменном столе! Как можно так хранить бумаги! Я бы тебе быстро навел порядок. Рассортировать, сложить, выкинуть, полчаса – и готово! Завтра займусь этим.

Я подумала, что на этот раз убийца может стать нашим союзником.

– Датские тебе будет особенно легко сортировать! – сказала Алиция, задыхаясь от ехидства.

– Нужно уметь пользоваться словарем. Для этого достаточно и капли ума.

– Нужно еще иметь эту каплю, – шепнула Зося.

– У вас есть польско-датский словарь? – удивилась я, как могла, невинно.

– У меня есть все словари, – снизошел Бобусь. – Культурный человек должен уметь справляться с любым языком.

– Еще нужно быть культурным человеком, – свирепо пробормотала Зося себе под нос.

– Но ведь тут, пожалуй, нет кулинарных рецептов, – с доброжелательной печалью сказала я. – Здесь в основном документы совсем другого содержания.

Бобусь казался несколько озадаченным. Накрывающая на стол Алиция замерла, в экстазе ожидая продолжения: она знала, к чему я клоню.

– То есть? – высокомерно спросил Бобусь.

– Ведь польско-датского словаря не существует. Есть только идиотские разговорники для туристов, в которых в основном речь идет о еде. Вам будет довольно трудно ими пользоваться…

Из Алиции вырвалось нечто среднее между кашлем и блаженным воркованием. Бобусь фыркнул и махнул рукой.

– Можно пользоваться английско-датским или немецко-датским словарем, – обиженно изрек он.

– Ага, – радостно подтвердила Алиция. – Нужно только знать английский или немецкий. Ужин готов, прошу к столу…

Вечер обещал быть прелестным. Дело в том, что Бобусь так и не сумел овладеть ни одним чужим языком. Несмотря на многолетнюю жизнь в Англии, какой-то скрытый дефект ума не позволил ему толком выучить даже английский. Он это старательно скрывал и упорно пытался производить впечатление полиглота.

Перед нами стояла важная задача – охрана Торстена. Алиция, Зося, Павел и я напряженно смотрели ему в рот, а также на его тарелку. Готовая на все Алиция решительно выдернула у него из рук банку апельсинового джема. Торстен несколько обалдел, бросил на Павла странный взгляд и попытался было открыть рот, но джемом завладела Белая Глиста. Время от времени мы поглядывали на Бобуся и Белую Глисту, ожидая увидеть первые симптомы отравления, но они чувствовали себя превосходно. Бобусь о чем-то болтал, а Белая Глиста кокетничала с Алицией. После ужина они вышли в сад все в том же замечательном состоянии. Мы были возмущены!

– Может быть, он не воспользовался случаем? Что же нам, каждый день уходить из дома?

– Таких даже змеиный яд не возьмет, – с горечью сказала Зося.

Алиция вдруг вспомнила про масло в автомобиле.

– Завтра утром поменяешь, – предложила я.

– Утром я должна ехать в Виборг. Придется очень рано вставать. Попробую сегодня – станции техобслуживания ночью не работают.

В дверях коридорчика появился Павел. (После ухода Белой Глисты он стряхнул наваждение и ушел в свою комнату.) Вид у него был перепуганный.

– Только без паники, – шепотом сказал он. – В моей комнате вроде бы кто-то лежит.

– Кто лежит? – удивленно спросила Алиция.

– Не знаю. Видны только ноги.

– Ты свихнулся?

– Павел, если это шутка… – дрожащим голосом начала Зося, но закончить не успела. Отпихивая Павла и налетая друг на друга, мы бросились в его комнату. Какие еще ноги могли лежать в этом доме?!

На небольшом участке свободного от мебели пола, между фисгармонией и кроватью Павла действительно лежали ноги в рабочих брюках. Остальное терялось под столиком для швейной машинки, накрытым тканью в желтый цветочек. Из-под ткани выглядывало что-то красное. Вид был достаточно устрашающий.

– Боже мой! – шепнула Зося.

– Это просто невыносимо! – возмутилась Алиция. – Я по горло сыта ногами. Где остальное?!

– Под столом, – объяснил Павел. – Я вот думаю: может, это не настоящее?…

– Настоящее или не настоящее, нужно его вытащить! Не лежать же ему там вечно!

– Не трогай! – остановила я наклонившуюся к ногам Алицию. – Может, оно живое? Вдруг позвоночник? Потянешь – и все!

– А что делать?

– Вызывай «Скорую», врача, полицию, какого черта ты ждешь? – крикнула Зося. – Иоанна права, убийца идиот, может, у него опять не вышло?!

– А если это не настоящее?…

Минут пять мы нервно и бестолково обсуждали, искусственные эти ноги или настоящие, и надо ли к искусственным ногам вызывать врача. Наконец Алиция решилась, присела на корточки и потрогала.

– Ноги, – сообщила она. – То есть похожи на настоящие.

«Скорая» приехала через четверть часа. Врач залез под стол с лампой в руке, с минуту там оставался, а когда вылез, попросил помочь осторожно вытащить тело из-под стола.

– Жива, – сказал он удовлетворенно.

– Фру Хансен! – застонала Алиция при виде верхней части.

– Ну, это уж слишком! – возмутилась Зося. – Рехнуться можно! Вместо Бобуся и Белой Глисты эта невинная женщина! Что это за свинья такая! Выродок! И как он мог ее с тобой спутать?!

Врач сделал перевязку и поручил нам точно запомнить положение тела и место, куда попали пули: в фру Хансен стреляли. Видимо, врач уже сдружился с г-ном Мульгором и пытался облегчить ему работу. Алиция металась между кухней и коридором, терзаясь беспокойством о фру Хансен и сомнениями, ехать ли менять масло до приезда полиции или после.

Торстен разрешил эту проблему, предложив свои услуги. Алиция с облегчением отдала ему ключи.

Врач решил дождаться полиции, уверяя, что фру Хансен это не повредит, а г-ну Мульгору наверняка поможет. Мы не протестовали.

Через пару минут приехал г-н Мульгор. Он выслушал нас, осмотрел место происшествия и переговорил с врачом.

– Убийца стоял тут, а непредвиденная особа – вот тут.

Он вышел в коридорчик и заглянул в комнату, как бы выступая в роли фру Хансен.

– Убийца нервный. Стрелял два раза.

– Он все делает два раза, – заметил Павел. – Два раза разбивал голову, два раза травил…

Г-н Мульгор с интересом посмотрел на Павла и продолжил:

– Особа падала тут, а убийца валял останки в комнату.

– А какого рожна запихнул ее под стол? – полюбопытствовал Павел.

– А куда он должен был ее запихнуть? Под кровать? Нет тут свободного места для целого человека…

– Видимо, она действительно застукала его во время поисков, – сказала Алиция.

– Интересно, она его узнала?… Ну ладно, а что ваш человек? Опять ничего не видел?

Г-н Мульгор таинственно усмехнулся и пригласил нас в комнату. Там он объяснил, что его человек делал снимки. Сидя в зарослях довольно далеко от дома, он фотографировал все, что оказывалось в поле его зрения. Снимки проявят, увеличат и завтра покажут.

– Наконец-то разумная мысль, – похвалила Алиция.

Бобусь и Белая Глиста, видимо, обратили внимание на необычное движение в доме… Они зашли из сада как раз в ту минуту, когда выносили фру Хансен. За носилками несли материю, служившую ей подстилкой. Зрелище было захватывающее: пропитанные кровью лоскуты походили на клочья изуродованного в катастрофе человека.

Бобусь не сумел, как подобает настоящему мужчине, овладеть собой и дико взвизгнул. Звук этот пришелся на момент полной тишины и был так пронзителен, что все подскочили. Белая Глиста с душераздирающим стоном вцепилась в руку Бобуся. Г-н Мульгор посмотрел на них с интересом.

– Гости хорошо себя чувствуют? – любезно осведомился он.

– Очень хорошо, – с некоторой горечью ответила Зося.

– Чт-то это?… – произнесла, заикаясь, Белая Глиста и пальцем показала на полицейского в дверях прачечной. – Что это значит?

– Полицейский, – вежливо объяснила я. – А значит это, что в доме новое убийство. На этот раз из огнестрельного оружия.

Я решила не уточнять, что жертва снова вышла из этого переплета живой.

– Ну знаешь, – фальцетом пропищал Бобусь. – Это ни на что не похоже! Мы приезжаем, а тут на каждом шагу какие-то трупы! У тебя в доме такие запасы или ты их время от времени пополняешь? Могла бы сделать перерыв!

– Думала, это вас позабавит, – ответила Алиция.

Белая Глиста начала вдруг выгибаться в талии и виснуть на Бобусе. Он был на голову ниже ее и оказался совершенно придавленным: его возмущение Алицией скоро перешло в придушенное посапывание.

Алиция хладнокровно предложила ему пива. Бобусь разволновался еще сильней, весь уйдя в заботы о пошатнувшейся нервной системе Белой Глисты. Я с любопытством ждала, что будет дальше.

– Стилетом он пользовался только один раз, – сказал вдруг Павел г-ну Мульгору. – Надо это учесть.

– Травил два раза, – вспомнил г-н Мульгор.

– Коньячку, Кикочке надо коньячку!… – упорствовал Бобусь.

Алиция вышла на кухню, ожесточенно бормоча:

– Ничего не получат! Закрытая бутылка «Наполеона» стоит в шкафчике. Я ее лучше в унитаз вылью, чем открою для этой…

– Если бы предвидеть его действия, можно было бы поставить ловушку, – увлеченно продолжал Павел. – И кого себе выберет… Ну да, ясно, что Алицию. Если бы еще можно было предвидеть, что сделает Алиция…

– Пойду спать, – решительно сказала Алиция.

Взбешенный Бобусь решил действовать энергично. Он оторвался от Белой Глисты и трусцой побежал к угловому шкафчику.

– Хватит, Алиция! – решительно заявил он на бегу. – Сами справимся!

В треугольном, встроенном в угол комнаты шкафчике, кроме алкоголя, находилось ценнейшее серебро Алиции. Шкаф был заперт на ключ, ключ висел на гвозде сзади, все об этом знали, но никто не осмелился бы открыть его сам, без явного согласия владелицы.

Бобусь снял ключ с гвоздя и воткнул его в замочную скважину. Мы замерли на полуслове, с ужасом глядя на его невероятную наглость. Алиция окаменела. Г-н Мульгор что-то почувствовал и тоже замолчал, внимательно глядя на Бобуся.

Бобусь повернул ключ и открыл шкаф. Ослепляющий блеск, стук, жужжание, крики Белой Глисты и Бобуся – все слилось воедино. Раздался звон разбитого стекла. С минуту мне казалось, что Бобусю взрывом оторвало голову, и она, как снаряд, перелетев через комнату, разбила окно. Но голова по-прежнему торчала на плечах – Бобусь обхватил ее руками и застонал. Между пальцами текла кровь. Белая Глиста, увидев это, вскрикнула еще пронзительней и бросилась на г-на Мульгора, видимо, чтобы укрыться в его объятиях. Но полицейский не предвидел атаки. Сбитый внезапным толчком с ног, он рухнул на стеллаж, где стоял большой магнитофон. От грохота задрожали стены.

Все смешалось. Куда бежать и кого спасать? Бобусь потерял сознание. Опутанный шнурами и проводами г-н Мульгор тщетно пытался освободиться от Белой Глисты. Зося и Алиция кинулись к Бобусю. Павел набросился на разгромленный шкафчик. Я же кинулась за разбившим окно снарядом, видимо, не желая расставаться с мыслью, что это голова Бобуся…

Это был парик! Бобусь отделался содранной на темени кожей и несколькими ожогами. Значительно больше пострадал магнитофон – он разлетелся вдребезги. Г-н Мульгор получил лишь шишку на затылке.

– Ну вот, – философски заметил он, – стреляли два раза.

– Теперь остается только стилет, – утешился Павел.

Восторга Алиции не уменьшил даже разбитый магнитофон.

– Ну теперь он не будет рыться в моих вещах, – пробормотала она вполголоса, собирая обломки. – Может, по этому случаю открыть бутылку «Наполеона»?

– Нет, – отрезала Зося. – Только когда они уедут!

Израненный и оскорбленный Бобусь уезжать не собирался, в отличие от смертельно перепуганной Белой Глисты, готовой убраться из этого кошмарного дома хоть сейчас.

– Ты могла бы ему кое-что простить, – сказала я Алиции, помогая свертывать магнитофонную пленку. – Все-таки потерял парик и взял на себя очередное покушение. Ты бы так легко не отделалась.

– Разбил окно, сломал магнитофон… У меня уже порядочный список убытков, которые они мне причинили. И разве это его заслуга, что он ростом с сидящего пса? Мне бы куда попало?

– В самую середину лица. Ты вообще была бы уже без головы.

– Надо же, а я и не знала, что он носит парик!…

Наконец приехал специалист, вызванный сразу же после происшествия, и вместе с г-ном Мульгором и дрожащим от любопытства Павлом стал осматривать взорванный шкафчик. Специалист с первого взгляда все понял.

Мы глядели на его руки, колдующие над останками шкафчика, и обдумывали новые факты. Убийца должен был знать, что никто, кроме Алиции, шкафчика не открывает. Это знали только близкие, значит, пора отбросить мысль, что в наши дела вклинился кто-то посторонний. Тут уж убийца действовал наверняка: можно было спать в кровати Алиции и ходить в ее тряпках, но открыть заветную дверцу могла только она. Наконец-то он нашел что-то верное – мы ведь оставили целый день в его распоряжении. Убийца, видимо, не знал Бобуся…

– Алиция, тебе пора спать, – вдруг забеспокоилась Зося. – Уже первый час, утром ехать в Виборг…

– Как же я могу спать, когда в этом доме каждую минуту что-нибудь случается! Может, тут часовая бомба лежит или еще какое-нибудь свинство?

– Посмотри под своей кроватью и в машине…

– Кстати, где Торстен? – вспомнила Алиция. – Когда он поехал? В девять? Где он столько времени пропадает?

– Дорога в Копенгаген – полчаса, найти станцию обслуживания, подождать, поменять масло…

Специалист по шкафчикам наклонился и шепнул что-то г-ну Мульгору. Тот забеспокоился.

– Автомобиль номер пани какой есть? – обратился он к Алиции.

Алиция поглядела на него, потом на карточку, прицепленную к стеллажу.

– ВМ 18-235. А зачем?… Что случилось?

Г-н Мульгор поставил номер по-датски и посмотрел на специалиста. Тот взглянул на него. Оба выглядели довольно ошарашенными.

– Нехорошо, – задумчиво сказал г-н Мульгор. – Очень плохо. Великий огонь на автостраде, автомобиль «вольво» ударил в цистерну с бензином, номер есть очень похожий…

– Торстен!… – вскричала побледневшая Алиция.

Мы мигом сорвались с мест. Третье покушение за один день, это, пожалуй, чересчур! Специалист сказал что-то по-датски, и Алиция окаменела.

– Что он сказал, – заорала Зося, тряся ее за плечо. – Что он там говорит?!

– Обугленное тело внутри автомобиля, – перевел, полный сочувствия, г-н Мульгор.

Через несколько минут мы уже мчались к месту катастрофы в машине г-на Мульгора. На протесты покидаемых Бобуся и Белой Глисты никто не обратил внимания. Бобусь в роли незадачливой жертвы стал для нас неиссякаемым источником радости, уборщица была человеком чужим, но Торстен – близкий, знакомый, милый!… Его смерть, такая ужасная, – это был уже предел безобразия.

Авария произошла на развилке шоссе. Случайные свидетели дружно подтвердили, что цистерна с бензином, выезжавшая с дороги в Хельсингер, притормозила при виде мчавшегося из Копенгагена «вольво». «Вольво» же, вместо того чтобы обогнуть ее, понесся вперед и врезался прямо в цистерну. Пожар вспыхнул сразу.

Народ на шоссе еще толпился, хотя огонь уже погасили – что ж, подобные зрелища бывают не каждый день! На машину Алиции страшно было смотреть. Труп уже погрузили в одну из санитарных машин, к другой было не протолкнуться.

Алиция всю дорогу лязгала зубами, а теперь перестала владеть собой окончательно. Она ревела, вырывалась из объятий Зоси и, совсем одурев, кидалась грудью на толпу у «Скорой», заметно увеличивая и без того немалую суматоху. Зеваки, привлеченные ее воплями, отхлынули от второй машины. За их спинами я увидела Торстена, живого, здорового, разве что слегка помятого.

Я локтями растолкала полицейских и настигла скандалившую Алицию.

– Успокойся! Пойдем отсюда! – орала я, пытаясь вывести ее из толпы. – Перестань оплакивать чужих, у тебя своих навалом! Торстен жив!!!

Алиция послушалась, бросила с трудом завоеванное место и… увидела Торстена. Торстен кротко позволял себя ощупывать, обцеловывать и тискать, только что-то взволнованно выкрикивал по-датски. Недовольный врач и полиция всеми силами пытались вырвать его у Алиции и запихнуть обратно в санитарную машину. Настоящее чудо, что они не разорвали его надвое! Сцена эта эффектно освещалась понатыканными всюду прожекторами.

– Он говорит, что кондрашка хватила рулевое управление, – уже на обратном пути объяснила нам Алиция. – Водитель – свое, а колеса – свое. Он уже ничего не успел сделать, это было перед самой цистерной, только снял ногу с газа. Очнулся через какие-нибудь полчаса, сейчас совсем хорошо себя чувствует. Но в больницу его все-таки забрали – боятся сотрясения мозга.

– Чей же в таком случае труп?

– Совершенно чужой мужчина. Они встретились на станции техобслуживания, у того сломался автомобиль, и Торстен взялся подвезти его в Аллеред.

– Ужасно! Невинный человек!… Наверное, ему было предназначено…

– А шофер цистерны? Он жив?

– Жив, только обожжен, он тоже вылетел на другую сторону. Торстен говорит, что это было сделано специально.

– Возможно. Убийца, пока на тебя охотится, прикончит половину человечества. В конце концов на свете останетесь только ты, он и тараканы.

– Почему тараканы?

– А тараканы останутся даже после термоядерного взрыва. Впрочем, не знаю, может быть, не тараканы, а клопы. Во всяком случае, какие-нибудь несимпатичные твари.

– Интересно, когда он это успел сделать…

– Он такой работящий, что мог бы весь мир перевернуть, если бы очень постарался. Кто из них самый старательный? Не Анита же.

– Не хочу сгущать краски, но, пожалуй, самый работоспособный из них Рой…

До самого дома мы размышляли, когда было проще всего испортить машину Алиции и мог ли это сделать Рой. Алиция оставляла автомобиль где попало, предпочтительно в местах малолюдных и слабоосвещенных. Возможностей было множество, и прийти к какому-нибудь выводу нам так и не удалось.

– Какое счастье, что он застрахован, – вздохнула Алиция. – Кажется, теперь куплю себе наконец новый…

Разбуженный и страшно разобиженный Бобусь не преминул высказать свое мнение о катастрофе.

– Конечно, – процедил он, – если так обходиться с автомобилем, что-нибудь подобное непременно произойдет! Я это предвидел. Ведь машина в страшном состоянии!

– Ага, – охотно подтвердила я, – совсем сгорела.

Бобусь пожал плечами:

– Сгорела, не сгорела, все равно она уже давно была ни на что не похожа. Алиция ею вообще не умеет пользоваться. Кто-то там что-то поломал!… Наверняка сама ковырялась и сломала.

– Ага. Регулярно ковыряюсь, – заверила его Алиция, которую чудесное исцеление Торстена и воспоминание о страховке привели в великолепное настроение. – Особенно усердно вывожу из строя руль и тормоза.

– Чтобы с тобой ездить, нужно быть самоубийцей…

– Нужно быть самоубийцей, чтобы жить в этом доме, – с трудом сдерживаясь, пробурчала Зося. – Интересно, когда это наконец до него дойдет?

– Но ты столько потеряла, дорогая, – пропела Белая Глиста тоном, в котором явственно сквозило удовлетворение, – столько потеряла!…

– Есть еще большая потеря, – тотчас парировала Алиция и показала на пустое место на стеллаже. – Автомобиль был застрахован, а магнитофон нет.

– Старый хлам, а не магнитофон, – фыркнул Бобусь.

– Некоторые любят старый хлам, – меланхолично сказала я, пытаясь одним глазом смотреть на Бобуся, а другим на Белую Глисту, которая была старше меня на целых два года. Толще же – на двадцать.

– Слушай, я все-таки пойду спать, – сказала Алиция решительно, когда мы наконец остались одни. – Утром надо ехать в Виборг, а сегодня, надеюсь, уже больше ничего не случится…

Уходя, г-н Мульгор дал понять, что кое-что его удивляет и он хотел бы внести в эти вопросы ясность. Обещал прийти вечером, когда Алиция вернется из Виборга. Оставшейся без машины Алиции пришлось ехать на автомобиле Оле, так что существовала надежда, что она вернется вовремя.

Общество Бобуся и Белой Глисты чуть не свело меня с ума. Я решила удрать на целый день в Копенгаген, но жаль было оставлять Зосю с ними наедине.

Зося, чтобы не терять времени даром, стала искать письмо от Эдека.

– Она его не найдет до судного дня. Оставим ей эти паршивые бумажки и перероем все остальное. Во всяком случае, будем точно знать, где его нет.

Начали с погреба. Под вечер мы были совершенно измотаны и могли выбросить из головы ателье. Кусок за куском и сантиметр за сантиметром пересмотрели весь шкаф Торкилля с рисунками за тридцать пять лет, полки с садовым инвентарем и коробки с тысячью разных вещей. Просеяли искусственные удобрения и чуть не на куски разобрали катафалк. С ужасающей тщательностью проверили каждую штуку постельного белья. Теперь мы могли с чистой совестью присягнуть, что в ателье письма от Эдека нет.

– Если только она не спрятала его под паркетом, – сказала осатаневшая Зося.

Мы приготовили себе вполне заслуженное подкрепление. Бобуся и Белую Глисту на всякий случай решили не кормить.

– Если сожрут что-нибудь неподходящее, пусть сами отвечают. Я не желаю принимать в этом никакого участия. Не знаю, как ты…

– Можешь быть спокойна, я тоже, – ожесточенно закивала Зося.

В тот момент, когда я азартно доказывала, что убийца непременно должен поинтересоваться результатами своих трудов и что первый, кто позвонит, окажется самым подозрительным, явилась Эва. Паштет с салатом тут же застряли у нас в горле.

– Я просто зашла узнать, что слышно, – как-то нервно сказала она. – Случайно оказалась рядом и решила этим воспользоваться. Где Алиция?

В голове у меня промелькнули миллионы разных подозрений.

– Ты на машине? – поинтересовалась я.

– Ах, нет, – ответила Эва. – То есть да. Меня подбросили на машине, но возвращаться буду поездом. Вы не могли бы мне дать капельку кофе?

– Алиции нет, не помню, куда поехала, и не знаю, когда будет, – мрачно сказала Зося. – Кофе я тебе, конечно, дам. Слушай, Иоанна, для них тоже?

Эва вяло реагировала на наши рассказы и каждую минуту смотрела на часы. Белая Глиста при виде ее спала с лица, совершенно утратила чувство юмора, быстро забрала кофе и с необычной тщательностью закрыла за собой дверь. Зося почти все время молчала и с неприязнью посматривала на нашу подозрительную гостью.

– Мне пора, – сказала вдруг Эва. – Слушай, Иоанна, ты меня не проводишь?

Я немедленно согласилась.

– Это ужасно, у меня уже нет никаких сил, – говорила Эва. – Не могу от него избавиться! Пришлось зайти к вам, ни за что не хотела ехать на его машине. Таскается за мной всюду! Хоть бы Рой не узнал! Он не поверит, что мне на него плевать, видела же, какой он раскрасавец!…

– Мне такие не нравятся, – осторожно вставила я.

Эва махнула рукой.

– Джузеппе черный, а у Роя бзик на этой почве! Он свято верит, что меня волнуют только черные! Как я ему объясню, как мы поймем друг друга, этот чертов язык?!

Ситуация действительно осложнялась тем, что она объяснялась с Роем исключительно на английском. Язык этот ни для нее, ни для него не был родным, и это вызывало различные недоразумения даже в будничных делах. А что уж говорить о таком, из ряда вон выходящем!

– Слушай, ну что мне делать?!

– Категорически отлучить его от груди, – ответила я без колебаний. – Не слишком ли ты с ним мягка?

– Ох, не знаю! Может быть, но я не умею отказывать! Боже, как он меня мучает!

Она была так подавлена, что у меня никак не поворачивался язык спросить, не она ли убила Эдека и покалечила еще семерых. Я начинала в этом сомневаться: ей без труда можно было приписать убийство в состоянии аффекта, но поверить в ее долговременную хладнокровную деятельность я, хоть убей, не могла. Разве что начала, а продолжил ее ошалевший от любви милый. Кстати, подумала я, он, наверное, уже вернулся в отель, где дежурит Павел. Наконец-то они встретятся!

– Слушай, а чем он, собственно, занимается, этот твой Джузеппе? – осторожно спросила я. – Кто он?

– Не мой!!! – горестно завопила Эва. – Не мой!!!

– Ладно, не твой? Что он делает?

– Ох, не знаю, мне все равно! Он делец. Какие-то там аферы… Ужасно богат. Но на кой черт мне его деньги!

У меня мелькнула соблазнительная мысль напустить на него Белую Глисту, но я тут же подумала, что после Эвы он на нее, конечно, не клюнет. Надо быть слепым или ненормальным. А жаль.

– Он был в Польше? – коварно продолжала я.

– Не знаю. Может, и был. Ездит по всему свету. Какое мне до этого дело! Не знаю, что мне с ним делать в Дании! Сейчас!

– Пожалуй, тебе в конце концов придется объяснить все Рою. В крайнем случае Рой даст ему по морде.

– Рой пихнет меня в его объятия, – прервала Эва. – Чтобы я была с ним счастлива. Он меня любит и из любви ко мне пожертвует собой.

Я задумчиво смотрела на Эву.

– Слушай, я, может быть, еще к вам заеду, – нервно продолжала она. – Предупреди Алицию как-нибудь подипломатичнее. Он считает, что мне надо чаще приезжать из-за этого убийства. Кстати, еще кого-нибудь убивали?

Я почувствовала себя слегка шокированной. До чего, однако, оглушает и ослепляет любовь!…

– Не знаю, на ком ты остановилась, кто у тебя там последний?

– По-моему, тетка Торкилля, – неуверенно предположила Эва. – Что-то я об этом слышала…

– Отстаешь в развитии. Во-первых, тетка тоже выжила…

– Что ты говоришь? В таком возрасте?

– Датские старушки крепкие. Следующие за тетей были Агнешка и фру Хансен, уборщица Алиции. Все больницы напиханы ошибками нашего убийцы. Торстена тоже держат, подозревают сотрясение мозга. Один человек был оскальпирован, и к тому же погиб совершенно чужой, не предусмотренный программой мужчина. Очень активный преступник!

– Ужасно, – рассеянно произнесла Эва. – Ужасно. Кровопролитие в Аллеред. Пора с этим кончать…

Затолкнув ее в поезд, я почувствовала себя не в своей тарелке. Она была права: пора с этим кончать! Надо быть полными идиотками, чтобы и дальше допускать убийства!

– Как ты можешь так вежливо разговаривать с преступницей?! – заявила возмущенная Зося, когда я вернулась домой.

У меня не было времени ей ответить: вернулся Павел.

Я жадно набросилась на него:

– Ну что?! Ты его видел?!

– Куда там! Его опять не было.

– Как это не было! Он полтора часа назад поехал! Целый час уже должен быть в отеле! Как ты мог его не видеть?!

– Не было его, честное слово! – защищался перепуганный Павел. – Я с самого утра сидел, голодный, как волк, эти сосиски у меня уже носом выходят! Не видел я никакого черного! В конце концов пришлось уйти – портье начал на меня поглядывать.

– Как ты мог! Какое тебе дело до портье?! Нужно было выдержать еще полчаса! Он должен вернуться!

– И совсем даже не должен! Мог уехать обедать куда-нибудь в город! Мог уехать куда угодно и вернуться в час ночи! Я уже сыт им по горло, непоседа какой-то! Нет ли места, где он бывает почаще?

– Подожди, – сказала я. – Мы идиоты, это факт. Я тебе завтра скажу, где и когда он должен оказаться, но это абсолютная тайна, если не он, с моей стороны будет ужасное свинство.

– Должен быть он, раз я столько времени за ним гоняюсь, – решительно заявил Павел.

Алиция и г-н Мульгор приехали почти одновременно. Алиция пообедала, г-н Мульгор от кофе категорически отказался.

Он любезно сообщил нам последние новости. Рулевое управление машины Алиции было испорчено весьма хитрым способом, который гарантировал, что рано или поздно владелицу машины постигнет удар. Может, убийца и не надеялся, что Алиция умрет на месте, но попасть в больницу она была обязана. Видимо, он хотел, пока ее не будет, разыскать проклятый документ.

– Пани его знает, – сказал г-н Мульгор, обвиняюще ткнув в Алицию указательным пальцем, – пани держит тайну!

– Какую тайну? – заинтересовалась Алиция.

– Этот убийца ищет, он разыскивает. Пани знает, что? Пани знает!

Сбитая с толку, Алиция молча смотрела на г-на Мульгора.

– Пани знает его, кто он есть! Что он желает узнать?! Что он ищет? Я желаю ответа!

– Ничего подобного, совершенно не знаю, что он ищет. В лучшем случае могу догадываться, а мои догадки никого не касаются.

Г-н Мульгор посмотрел на нее неодобрительно.

– Почему пани не давала алкоголь пану поцарапанному? Я понимаю по-польски все. Я слышал. Он желал, пани не давала. Пани ждала, пока он шкаф откроет. Пани знала о взрыве?

Алиция возмущенно отрицала участие в покушении на Бобуся.

– Зачем тогда пани не давала алкоголь пану поцарапанному?

Г-н Мульгор все больше мрачнел.

– Пани собственной особой сделала взрыв? Я желаю ответа!

– Чушь! – раздраженно ответила Алиция. – Делать мне нечего, только портить из-за этого кретина мебель, не говоря уже о стекле и магнитофоне!

– А! – сказал г-н Мульгор, и в глазах его что-то блеснуло. Некоторое время он задумчиво смотрел на взбешенную Алицию, и наконец лицо его прояснилось.

– Я думаю, что понимаю. Ну да… Ладно. Но он разыскивал. Пани знает, что?

Добрые десять минут их беседа звучала очень монотонно.

Отчаявшись что-нибудь выжать из нее, г-н Мульгор достал обещанные снимки. Они уже были показаны многим. Все замеченные на улице возле дома Алиции оказались членами семей соседей, их знакомыми или служащими разнообразных учреждений. На карточках были двое рассыльных из близлежащих магазинов, два почтальона, несколько работников магистрата, приводящих в порядок газоны и живую изгородь.

Только одного человека не узнал никто. Это был какой-то лохматый и бородатый тип среднего роста и средней упитанности, который, по словам постового, без цели крутился возле дома. Немножко походил по одной улице, немножко – по другой, остановился посмотреть, как служащие магистрата обрезают ветки, затем куда-то пропал. Если на карточках и был убийца, то это был он.

– Сними парик, отцепи бороду – и пес хромой его не узнает, – заволновалась Зося.

– Таких подозрительных нужно сразу задерживать, – наставительно сказал Павел.

– Павел, не вмешивайся!

– Я не вмешиваюсь. Но если бы его сразу задержали, проверили документы и обыскали, теперь и хлопот бы не было. А так снова гоняйся черт знает за кем…

Мы с Алицией молниеносно отреагировали, опасаясь, что он раньше времени выдаст Эву. Павел обиделся и ушел в сад. Г-н Мульгор вернулся к интересующей его теме.

– Убийца желает пани лишить жизни. Он хаживает вокруг. Он имеет повод. Он разыскивает. Странно. Он убивает множество особ, также разыскивая. Для какого повода он желает пани смерти?

Несмотря на форму, заявление г-на Мульгора звучало вполне разумно. Мы знали, что убийца панически боится письма от Эдека и пытается его найти. Одновременно пытается убить Алицию. Или это письмо написано шифром, понятным только ей, или она действительно что-то знает. Может, даже не отдавая себе в том отчета…

Я посмотрела на Алицию не менее подозрительно, чем г-н Мульгор.

– Может, тебе попробовать подробно рассказать нам обо всех событиях, которые ты наблюдала последние пять лет, – задумчиво предложила я.

– Прямо сейчас? – ядовито поинтересовалась Алиция. – С подробностями?

– А почему бы нет? Сегодня у нас исключительно спокойный вечер. Никого не убивали, гостей нет. Бобусь и Белая Глиста сидят тихо.

Зося и г-н Мульгор одновременно забеспокоились.

– Простите, – удивился г-н Мульгор. – Белая… что?

– Вообще-то, – оживленно сказала Зося, – что-то они слишком тихо сидят…

Мы мигом вскочили, старательно скрывая надежду и изображая беспокойство и заботу, и стремительно бросились к дверям, с силой пихнули тяжелую створку двери, протиснулись…

– О, извините, ради бога!… – сказала в замешательстве Алиция и поспешно стала отступать.

Бобусь и Белая Глиста ничего не сказали, наверное, потому, что у них перехватило дыхание. Если бы ко мне в такую минуту ввалились четыре особы разного пола, я бы тоже задохнулась…

– О, черт! – смутилась Алиция.

– Похоже, с ними ничего не случилось, – неуверенно произнесла Зося.

– Пожалуй, ничего, – подтвердила я, – разве что сейчас…

– Простите, – вмешался перепуганный г-н Мульгор. – Пани говорила, что? Белая что?

– Белая Глиста, – вежливо объяснила Алиция. – Эту даму так зовут.

– А!… – г-н Мульгор помолчал и продолжил: – Итак…

Тут из сада донесся какой-то треск и пронзительный крик. Нас словно ветром сдуло.

– Павел!!! – истошно вопила на бегу Зося.

Двери на террасу, к счастью, были открыты. Возле частично раскопанной большой гробницы что-то металось.

– Свет! – крикнула Алиция.

Г-н Мульгор выхватил из кармана электрический фонарик. В его луче мы увидели Павла без ноги, копошившегося где-то у самой земли. Зося со стоном бросилась к нему.

– Не наступай сюда! – крикнул Павел. – О, господи, брюки порвались!

Мы в последнюю минуту притормозили, чтоб не упасть на него и на то, что под ним проломилось. Павел одной ногой застрял в глубокой, прикрытой досками дыре, поломанные доски валялись рядом. С громадным трудом мы помогли ему выбраться из ловушки без особого ущерба для гардероба.

– Какого дьявола ты туда влез? – недовольно спросила Алиция. – Вокруг столько места, а тебе обязательно надо именно сюда?…

– Убийца ли изготовил яму? – полюбопытствовал г-н Мульгор.

– Нет, – ответил Павел. – Убийца был там.

– Где?

– Подкрадывался к окну… Сбежал!!!

– Туда, через дыру!!!

Не вдаваясь в подробности, мы, спотыкаясь, понеслись к дыре в живой изгороди. Ветки сливы поймали за волосы сначала меня, а потом Зосю. Согнувшись пополам, мы друг за другом пролезли под толстой веткой и оказались на улице. Во время нашего галопа фонарь г-на Мульгора бросал во все стороны дикие блики.

В нескольких метрах перед нами, на ступеньках рядом с живой изгородью, стояла Анита и что-то держала в руках. Луч фонарика высветил ее удивленное лицо.

– Ради бога, что вы тут делаете? Играете в казаки-разбойники или занимаетесь бегом с препятствиями? Что происходит?

– А что ты тут де… лаешь… – голос Алиции постепенно замер. Предмет, который Анита держала в руке, оказался большим черным пистолетом.

Некоторое время мы все молчали, глазели друг на друга и пытались что-нибудь понять. Анита взмахнула пистолетом.

– Так что случилось? – с любопытством спросила она. – Скажите же что-нибудь. Я слышала крики и ужасный грохот, как будто стадо слонов продиралось через сад.

– Откуда у тебя это? – наконец обрела дар речи Алиция.

Анита удивленно посмотрела на пистолет.

– Да, в общем, не знаю. Выпал из кустов, когда я шла мимо. Я, конечно, подняла. Вы этим бросались в убийцу? Мне кажется, из него скорее стреляют.

Г-н Мульгор наконец шевельнулся, подошел к Аните и осторожно вынул у нее из руки пистолет. Мы сразу почувствовали себя гораздо увереннее.

– Откуда ты тут взялась? – облегченно вздохнув, поинтересовалась я.

– Иду от станции…

Как утверждала Анита, прямо перед нами кто-то с шумом и треском продирался сквозь кусты и перескочил через живую изгородь к соседям. Одновременно из кустов выпал на траву пистолет, который она машинально подняла. Еще ей послышался крик, и сразу вслед за этим из дыры вылезла вереница черных фигур.

– Это мы, – проинформировала Алиция.

– Я уже заметила…

– Господи, так чего мы ждем?! – разволновался Павел. – Нужно его догонять!

– С ума сошел! – запротестовала Зося. – Темно, ничего не видно. Он наверняка уже далеко. И, конечно, снова на машине!

– А если он сегодня пешком?

– Чушь! – решительно сказала Алиция. – Мог удрать в любую сторону. Оставим его в покое. О, слышите?…

Издали донесся рокот запускаемого мотора. Если это был убийца, погоня за ним не имела смысла.

В дверях террасы показался разъяренный Бобусь в пижаме.

– В конце концов это черт знает что такое! – раздраженно прошипел он. – Сумасшедший дом! Знаешь, Алиция, я не ожидал от тебя шуток на подобном уровне. Если так дальше пойдет, мы просто вынуждены будем уехать!

– О, боже! – шепнула из-за моего плеча Зося. – Не верю в такое счастье!

– Это просто хулиганство! – продолжал, пылая возмущением, Бобусь. – Кика ужасно расстроена.

Алиция громадным усилием воли пыталась скрыть восторг.

– Ничем не могу помочь, тут всегда что-нибудь происходит, – участливо объяснила она. – Сейчас еще довольно тихо. Скажи Кике, что бывает хуже.

Бобусь моргнул полным возмущения глазом, открыл рот, фыркнул и с достоинством удалился.

Г-н Мульгор справился наконец со столбняком, обрел энергию и взял в круговой огонь вопросов сначала Павла, а потом Аниту.

Павел, как оказалось, сидел на откосе рядом с ателье и смотрел на крайнюю гробницу. Вдруг его внимание привлекло какое-то движение в глубине сада. Черная фигура, прячась за деревьями, проскользнула к окнам средней комнаты, где мы сидели, и остановилась, скрытая от него гробницей. Он хотел тихо подкрасться и атаковать таинственный силуэт, но вместо этого попал в дыру, прикрытую досками…

– Остальное вы знаете, – мрачно закончил Павел.

– Откуда эта дыра взялась?!

– Не имею понятия, я ее не копал. Шел себе, и вдруг…

– Господи, я совсем забыла вас предупредить, – сокрушенно призналась Алиция. – Это я ее выкопала давным-давно. И прикрыла досками, чтоб никто не провалился…

– Тебе это удалось, – мрачно сказала я. – Просто чудо, что я ни разу туда не свалилась. Ведь каждую ночь слоняюсь вокруг.

Г-н Мульгор заметно помрачнел и задумчиво посмотрел на Алицию.

– Нехорошо, – сказал он. – Свет был на пани особа. Он выполняет злые намерения через окно. Пани не должна сидеть на освещении.

– Вообще-то я сижу на заднице, – буркнула Алиция. – И что мне теперь делать? Запереться в сортире?

– Закамуфлировать амбразуры, – ответил г-н Мульгор вежливо, делая жест, имитирующий закрывание штор.

Штор не было вообще. Алиция неуверенно посмотрела на окна.

– Ты должна это сделать, – решительно сказала Зося. – У тебя столько тряпок – можно найти, чем занавесить! По-моему, ты уж слишком пренебрегаешь осторожностью.

– Повесить-то есть что, но на чем?

– У тебя же был для этого прут?

– Пропал… Я его уже пару месяцев не могу найти. Ума не приложу, куда он подевался.

Я посмотрела на нее слегка ошалело. Прут для штор был трехметровой длины. Количество мест, где он мог поместиться, было весьма ограничено. Чтобы потерять такую вещь, нужно и вправду большое искусство!

– Кстати, не знаю, какой толк от штор, если стекло выбито, – заметила Анита. – Когда ты собираешься его вставлять?

– Завтра, я уже договорилась. Утром придет человек.

Г-н Мульгор с антипатией глядел на выбитое стекло и качал головой.

– Прятать амбразуры, – сказал он. – Ночной отдых перенести на другое место. Не разъяснять собственную особу…

– Ладно. Перенесусь на диван, – согласилась Алиция и сняла трубку зазвонившего телефона.

Пока она говорила, г-н Мульгор еще раз подчеркнул, что опасность грозит отовсюду, и без особого труда уговорил Аниту ехать в Копенгаген вместе. Они попрощались и ушли.

– Хотелось бы знать, когда я наконец пораньше лягу, – раздраженно сказала Алиция, закрывая за ними дверь.

– Может, сегодня пойдешь спать пораньше?

– Подождите, – осторожно вмешался Павел, – а вам это не кажется подозрительным?

– Что именно? – неуверенно поинтересовалась Алиция, застыв у раковины с кофейной чашкой в руке.

– Ну… Анита. Она как-то вдруг оказалась на улице…

Зося, поднявшаяся с кресла, чтобы убрать со стола, уселась обратно.

– Вот именно. Откуда она там взялась?

– Со станции. Ты же слышала, что она говорила.

– Ну что с того, что говорила? Могла и солгать.

По правде говоря, и мне присутствие Аниты показалось странным. Узнать о новостях она могла и по телефону. Откуда эта внезапная страсть проведывать Алицию?

– Мыслите логично, – вмешалась Алиция. – Если это она была в саду, зачем ей стоять с пистолетом в руках! Она бы его спрятала или выбросила!

– Не успела.

– Глупости! Уж пару минут наверняка прошло, пока мы вылезали из дыры.

– Ну… – неуверенно начал Павел.

Кто-то неожиданно замолотил в дверь.

– Господи, кого еще черти несут? – забеспокоилась Алиция.

– Зря ты, пожалуй, сказала, что сегодня спокойный вечер, – пробормотала Зося.

В переднюю вошел совершенно не похожий на себя Рой. Угрюм, серьезен и явно взволнован, что в переводе на датские чувства означало бушевавший внутри него смерч.

– Простите, не заходила ли сюда моя жена? – спросил Рой без вступления, не знаю, на каком языке, но поняли все.

– Эва? – удивилась Алиция. – А что, собиралась зайти?

– Не знаю, – сказал Рой. – Я так думал.

Я решила вмешаться: скрывать визит Эвы не имело смысла.

– Она приезжала. Хотела видеть Алицию, но было еще слишком рано и Эва поехала домой.

– А, понимаю. Спасибо. Извините, – Рой повернулся обратно к выходу. Алиция вдруг опомнилась и предложила ему кофе. Рой отказался, твердя, что слишком поздно. В дверях он на секунду задержался:

– Когда это было? Во сколько Эва ушла?

– Пару минут восьмого. Я проводила ее до станции.

– Ага. Большое спасибо. Доброй ночи.

Мы обалдело уставились друг на друга. Причем мое обалдение было самым меньшим.

– Что, скажи на милость, случилось? Зачем они ко мне все повадились?

– Наверное, лелеют мечту о самоубийстве, – пробормотала я.

– При чем здесь самоубийство? – удивилась Зося.

– Надеются, что им повезет и они падут следующей жертвой нашего вечно ошибающегося убийцы…

– Рой был какой-то странный, тебе не кажется? Что еще Эва выдумала? Она была тут одна?

– Тут – одна, – я сделала ударение на «тут».

– А где – нет?

– Не знаю. Видимо, где-нибудь в другом месте. Не имею понятия, что она выдумала, не знаю, почему ее нет дома и почему Рой ее ищет, но все это, вместе взятое, мне не нравится.

Алиция угрюмо смотрела в выбитое окно.

– Мне тоже. Откуда он взялся? Правда ли ее ищет? И почему тут? Сначала Анита, потом Рой…

Из-за странного поведения Роя и Эвы я вынуждены была раскрыть тайну. Павел и Зося наконец узнали, что существует какая-то связь между Эвой и типом в красной рубашке, и, пожалуй, только Эва могла иметь повод убрать скандалящего Эдека. Единственное, что не давало нам выстроить стройную и логическую версию, – это полная некомпетентность Алиции.

– Какого черта Эве нужно было за мной охотиться! Даю вам честное слово, что я ничего о ней не знаю. Если надо сохранить секрет, пусть убивает Иоанну!

– Теперь ей вообще придется всех переубивать, – заметила я. – И Белую Глисту за компанию – она ее видела!

– Проще всего было бы взять пулемет, – вмешался Павел.

– Павел, тебе надо умыться, – рассеянно сказала Зося. – Слушай, Алиция, я тебя прошу, не спи сегодня в своей кровати. Не хочу сгущать краски, но полицейский прав.

– Интересно, а где мне спать? В отеле?

– Да хоть тут, на диване. Нет, тут я буду спать, а ты – у меня!

– И речи быть не может!…

Перед домом остановился автомобиль. Кто-то звякнул калиткой и постучал в дверь.

– Нет! – завопила Зося. – Я открою!

– Да уж, спокойный вечер, – поглядев на меня, желчно сказала Алиция. – Интересно, какой еще идиотизм тебе придет в голову…

В передней стояла Эва. В таком состоянии я ее никогда не видела. Растрепанная, заплаканная, с размазанным макияжем, в плаще, накинутом прямо на халат, и тапочках. Зубы ее стучали.

– Алиция, – надломленным голосом начала она, опершись на дверь прачечной. – Ты не можешь мне одолжить немножко денег? Мне нечем заплатить за такси…

– Войди и успокойся, – мягко сказала Алиция. – Сейчас я заплачу.

– Нет! – бешено закричала Зося. – Заплачу я!!!

Алиция открыла рот, чтобы запротестовать, посмотрела на нее и послушно отдала кошелек. Эва оторвалась от двери, неуверенным шагом прошла в комнату и упала в кресло. Мы терпеливо ждали, пока она отдышится и что-нибудь скажет.

– Я убежала из дома, – проговорила она еле слышно.

– Навсегда? – сочувственно поинтересовалась Алиция.

Эва не очень уверенно покрутила головой и вытерла нос вытащенной из кармана тряпочкой для посуды.

– Не знаю. Алиция, нельзя ли тут у тебя… Иоанна, Алиция знает?…

– В общих чертах. Ты же запретила рассказывать.

– Скажи ей. Я уже не могу! Они встретились у нас дома!… Рой ушел, Джузеппе его обманул… Я не могу ему объяснить!…

– Все совпадает, – вздохнула я. – Рой устранился, а она его не хочет, того, черного.

Алиция тут же все поняла.

– Оставайся, до завтра успокоишься, и все выяснится. Если хочешь, я поговорю с Роем. По-датски он поймет? И перестань реветь, а то тебя никто не захочет. Подожди, я сейчас сварю кофе…

Эва выпила рюмку коньяка, чашку кофе, и сумбурно, со всхлипами, начала рассказывать о встрече Роя с Джузеппе.

Мы слушали, стараясь поспеть за ее мыслью и сориентироваться, кто есть кто, кто кому кого уступает, кто кого любит и кто кого бросает.

– Оставим все это до завтра, – решила Алиция. – Если хочешь, я поговорю с Роем…

– Ох, да! Прошу тебя! Объясни ему все на этом ужасном языке!

– Ладно, а теперь пошли спать. Ты еле на ногах стоишь, надо отдохнуть. Подожди, я дам тебе какую-нибудь пижаму, о, вот замечательная, я ее еще ни разу не надевала…

– Мне бы еще умыться…

– Где тебя положить?… Как ты насчет этого дивана?

– Конечно! Где-нибудь! Ради бога, не беспокойся из-за меня!

– Какое там беспокойство!… – пробурчала Алиция и повернулась ко мне: – Ты как думаешь, это уже конец спокойного вечера или еще что-нибудь будет?

– Выматывайся отсюда, – ответила я нелюбезно. – Еще могут приехать Рой и Джузеппе и драться на дуэли, но это будет уже не вечер, а глубокая ночь…

Измученная Эва сразу заснула и тяжело вздыхала во сне. Зося решительными жестами вызвала нас в комнату Алиции и закрыла за нами двери.

– Если ты все-таки ляжешь спать тут, – сказала она Алиции, – клянусь тебе, что до утра буду сидеть под окном. Очень просто можно соврать в случае чего, потому что опять вокруг нервные расстройства и преступления из головы, и где это видано, подозревать человека в таком состоянии, а трупы лежат. Или речь идет о больной жене, а трупы лежат…

– Знаешь что, скажи это еще раз в каком-нибудь другом порядке, – попросила Алиция, – а то я не совсем поняла, что ты имеешь в виду.

– Она хочет сказать, что Эва симулирует нервное расстройство, чтобы остаться тут и тебя укокошить, – объяснила я. – Или Рой приедет якобы искать пропавшую жену и тоже тебя укокошит, и вообще, может, они все вместе сговорились, чтобы тебя укокошить. Эва не похожа на симулянтку, я этого Джузеппе видела, и, пожалуй, ей верю, но на твоем месте я все-таки спала бы не здесь. На всякий случай.

Алиция бросила на меня странный взгляд:

– Ты и вправду считаешь вполне естественным с моей стороны подкладывать вместо себя кого-то другого? Кого мне теперь выбрать в жертвы?

– Никого, не придуривайся. Спи в ателье на матрасе. Места достаточно.

– В лучшем случае ты мне влезешь на голову…

– Можешь спать внизу. Чтобы влезть тебе на голову, мне нужно по крайней мере свалиться с лестницы.

– Она права, – вмешалась злая, как дьявол, Зося. – Хватит уже, перестань выдумывать идиотские отговорки! В ателье полк солдат поместится. Постель там готова, я сама постелила. Убирайся отсюда!

После недолгого сопротивления Алиция наконец улеглась. Чтобы не будить Эву и тем более не вторгаться к Бобусю и Белой Глисте, мы несколько раз резво обежали вокруг дома, посещая по очереди ателье, кухню и ванную…

Я проснулась на рассвете. Откуда-то издалека до меня донесся настойчивый, резкий звонок. Я подумала, что подойдет Алиция, и стала мечтать, как когда-нибудь идиотку-Кенгурицу хватит удар – больше в это время звонить некому. Потом я вспомнила, что Алиция спит рядом и, может быть, не услышит, и тоже решила не реагировать. Потом всплыло, что на диване спит Эва, и я подумала, что надо подняться и сказать ей, чтобы Алицию не звала, мол, уехала – на неделю.

Телефон звонил и звонил, и никто к нему не подходил. Я уперлась и решила не вставать ни в какую. Алиция, на счастье, похрапывала, так что ясно было, что жива. Сон у нее всегда был каменный, меня только удивило, как это выдерживает Эва.

Телефон звонил с ужасной настойчивостью и невыносимой размеренностью. Рядом, в комнате Бобуся и Белой Глисты, раздались какие-то приглушенные звуки. От радости, что им пришлось проснуться, я сама чуть не проснулась окончательно. Лежала и ждала, что они сделают дальше.

Тихий скрежет дверей дал знать, что кто-то из них встал и пошел к этому треклятому телефону. Минутой позже, гораздо пронзительней, чем телефон, зазвенел ужасный, полный паники крик Белой Глисты.

В мгновение ока дом наполнился шумом. Мы с Алицией столкнулись лбами в первых дверях, через вторые пропихнулись, одолев нерасторопного Бобуся. Зося и Павел вылетели со стороны кухни. Белая Глиста, съежившись в кресле, закрывала лицо руками и кричала. Телефон звонил.

Эва лежала на диване лицом в подушку, так, как обычно спала Алиция. Если бы Алиция не стояла рядом со мной, я решила бы, что это она. Между лопатками торчала рукоятка тонкого стилета…

– Черт бы тебя побрал с этим спокойным вечером!!! – с горечью крикнула Зося.

– Уже утро, – возмущенно запротестовала я. – О спокойном утре я ничего не говорила!

– Успокой ее, к дьяволу, делай с ней, что хочешь, пусть она заткнется! – рявкнула Алиция, пихая Бобуся к Белой Глисте.

– Что же с этим телефоном, господи, боже ты мой, нужно же куда-то звонить! – разволновался Павел.

– Бога ради, пусть кто-нибудь наконец подойдет!!!

– Скажите этой старой холере, чтобы отцепилась, ко всем чертям! Это Кенгурица! Эва!…

– Пусть пани отцепится, – гневно заорал Павел в трубку. – Все заняты!

Я щупала Эве пульс. Или это была иллюзия, или пульс действительно бился…

– Эва жива!!! Слушайте, она жива! Скорую!!!

– Павел!…

Павел с трубкой в руке, казалось, остолбенел.

– Что? – сказал он. – Ага. Да, снова жертва. Еще жива, нужна «Скорая»! Мы думали, что это Кенгурица… Все равно! Быстрей!…

Он положил трубку, прежде чем Алиция успела ее перехватить.

– Это не Кенгурица, – сказал он. – Это господин Мульгор. Они видели, как убийца приехал. Сейчас будут здесь…

Расстроенная и одновременно взбешенная Зося принесла из кухни громадный котел с водой и вылила его на голову Белой Глисте. Белая Глиста захлебнулась, и крик наконец затих. Алиция осторожно осматривала Эву.

– Посмотри, – с надеждой сказала она, – посмотри, куда он ее пырнул.

Стилет торчал с правой стороны.

– Метил в тебя…

– Идиотка, нет у меня сердца с правой стороны. Ты сама это выдумала! У меня оно слева, как у всех нормальных людей, только немного сдвинуто! Сделала из меня урода на всю Европу!

– Слава тебе господи! Может, она благодаря этому и выживет!…

Белая Глиста обрела наконец дар речи и заявила, что она отсюда немедленно уезжает. Мы все по очереди влезли в лужу воды, которую Зося на нее вылила. Бобусь вообще перестал с нами разговаривать. «Скорая» появилась через пять минут. Г-н Мульгор на пятнадцать минут позже.

– Пустяки, – снисходительно сказал врач. – Порезаны мышцы, и ничего больше. Очень легко лечится. Сейчас заберем.

В половине шестого утра мы уже пили кофе и облегченно вздыхали. Хотя бы раз путаница оказалась чем-то полезной. Моя болтливость спасла жизнь Эве, у которой, слава богу, сердце было на месте. Врач считал, что удар был нанесен не раньше, чем без десяти пять. Мы полагали, что телефон зазвонил как раз в ту секунду, когда убийца занес руку. Это его спугнуло, и он не стал целиться точно, а просто всадил стилет с правой стороны и удрал, уверенный, что на звонок сейчас выйдут.

– На этот раз мы его здорово облапошили, – удовлетворенно заметил Павел.

А меня мучили страшные угрызения совести. Если бы я сразу вскочила к телефону, может быть, сумела бы ему помешать, и Эва не была бы даже поцарапана!

– Главное, что жива, – утешила меня Алиция. – Зато теперь мы знаем, что это не она. Подозреваемых остается гораздо меньше.

– Честно говоря, только Рой и Анита. А также все остальное человечество.

Тут к нам присоединился г-н Мульгор и даже выразил желание выпить кофе, который он предусмотрительно привез с собой. Мы готовы были исполнить любое его желание, только бы он поскорей рассказал, как они узнали, что убийца снова вышел на охоту. Но прежде чем он успел открыть рот, снова зазвонил телефон. Алиция посмотрела на часы.

– Без десяти шесть, – зло сказала она. – Если это Кенгурица…

Это был Рой. Без всяких вступлений Алиция сообщила ему, что на этот раз жертвой оказалась его жена. Рой на том конце провода обезумел совсем не по-датски.

– Или упал на время в обморок, или его вообще хватил удар, – мстительно сказала Алиция, положив трубку.

– Если он убийца, то так ему и надо. Может, теперь, наконец, успокоится.

– А если не убийца, то будешь на коленях умолять его о прощении за нетактичность, – дополнила я. – Я, впрочем, тоже за лень. Много у него будет работы с прощением.

– Заткнись в конце концов и дай пану вставить слово! – сердито сказала Алиция. – И вообще успокойтесь!

– Помощник мой видел черную фигуру, – начал г-н Мульгор. – Фигура прибыла в автомобиле «мерседес». Он владеет радио. Он вести давал до меня. Я телефонировал сюда долгий период, очень долгий период в полноте опасения, что все особы неживы. Потом одна особа мне говорит: пусть пани отцепится. Почему пани? Кенгурица, что это? Почему? Ожидание долгое было?

Мы ему охотно объяснили, кто такая Кенгурица и почему мы так реагировали на звонок. Удовлетворенный, г-н Мульгор продолжил рассказ. Его человек обращал внимание на каждый автомобиль, слоняющийся ночью по территории Аллеред. На счастье, дорог здесь немного. Черная фигура, видимо, пробралась в сад Алиции через владения соседей, а потом, бросив машину, у которой дежурил полицейский, удрала в противоположную сторону. Судя по звукам, там находился второй автомобиль. Видимо, у убийцы был помощник. «Мерседес», естественно, оказался краденым. Его владелец спал блаженным сном и ничего не подозревал – это было установлено сразу.

– Я очень прошу, – с нажимом сказал г-н Мульгор. – Никаких больше гостей!

Алиция с воодушевлением поклялась, что никого больше на порог не пустит.

– Пока поцарапанную голову и пани Белую Глисту я также прошу вон!

Как раз в эту минуту Белая Глиста вышла из комнаты и услышала последние слова.

– Что такое? – спросила она, обращая на г-на Мульгора взгляд удивленной гарпии.

Г-н Мульгор, чтобы не было сомнений, решительным жестом показал на нее пальцем.

– Пани Белая Глиста и тот пан, прошу прочь! Отъезд!

У Белой Глисты занялся дух. У нас тоже. Никому и в голову не приходило, что г-н Мульгор отнесется к услышанному прозвищу всерьез. Мы совершенно не собирались таким образом обнаруживать перед Бобусем и его любимой наши чувства. Много лет употребляемое втайне прозвище было нашей маленькой радостью. Тем более сейчас, когда Белая Глиста отъелась и перестала одеваться в белое.

За Белой Глистой хлопнули двери.

– Ну вот теперь, кажется, уедут, – мстительно сказала Зося.

Сконфуженная Алиция махнула рукой.

– А, пес с ними! Если Бобусь захочет, могу ему в глаза повторить, что я о них думаю. Пожалуй, это и к лучшему, пусть себе не воображают, что я их одобряю.

Г-н Мульгор, не подозревая, что натворил, вернулся к прерванному разговору. Его интересовало, почему Эва в пижаме Алиции оказалась на диване.

Будучи слегка не в себе, мы рассказали ему больше, чем собирались. И о бестактном Джузеппе тоже. Видя, что другого выхода нет, мы рассказали и о встрече Эдека с черным типом в Польше. Г-н Мульгор не выказал удивления, сделал какие-то записи, осудил нашу скрытность, похвалил осторожность и удалился.

Бобусь вспылил настолько, что оставил чек на сумму, равную стоимости магнитофона. Белая Глиста покинула дом, не сказав ни единого слова и ни с кем не попрощавшись. Алиция вложила чек в конверт и выслала на адрес жены Бобуся. В одиннадцать все затихло.

– Я пошла, – сказала Алиция. – Из конторы обзвоню больницы и обо всех узнаю. Смотрите за домом: кто знает, что он еще выкинет?

Часом позже она сообщила нам по телефону, что все чувствуют себя превосходно.

Во второй половине дня г-н Мульгор прислал автомобиль за Павлом. Джузеппе был к его услугам, следовало только удостовериться, что именно он пытался ездить в угольном фургоне по улице Гагарина в Варшаве. Судя по паспорту, когда-то в Польше бывал. Павел разволновался и поехал.

Зося вынула почту из ведерка, служившего почтовым ящиком.

– Тебе, – сказала она. – Похоже, ты этого ждала?

Она критически смотрела на меня, пока я вскрывала конверт, затем добавила:

– Ты случайно не поглупела? Он действительно выглядит весьма импозантно, но в таком состоянии я тебя еще не видела. Кажется, ты наконец выйдешь замуж!

– Поглупеть, конечно, поглупела, – вежливо признала я. – Но в замужестве очень сомневаюсь: жена – это не самое выгодное для меня амплуа, а так не хотелось бы его разочаровывать! Если уж тебе обязательно надо знать правду… то в этом письме должно найтись кое-что о здешних событиях. Не знаю, что именно, но что-то быть должно.

Зося так разволновалась, что выбросила в мусорный ящик тряпку для посуды, которую держала в руке.

– Господи, опять во что-то впуталась!… Что у него с этим общего?! Так прилично выглядит!… Читай быстрей!

Я прочитала письмо три раза и с трудом заставила себя переключиться с фрагментов сугубо личных на общественные. Зося стояла надо мной, как палач над приговоренным.

Смерть Эдека наделала много хлопот. Так и не удалось узнать, под какой фамилией выступал при знакомстве с ним тип в красной рубашке. Но было ясно, что личность чрезвычайно подозрительная, связанная с какой-то малосимпатичной организацией. Предполагали, что он сотрудничал с кем-то из нашего окружения в Аллеред, возможно, Алицией, но это не подтвердилось. Нам советовали быть крайне осторожными – дело серьезное, и убийца способен на все. Главное действующее лицо в этой истории – человек, который много путешествует и не возбуждает никаких подозрений.

– Если бы ты побольше путешествовала, то прекрасно бы подошла. Подозрений не возбуждаешь, с типом могла встречаться, Эдека знала…

– Отцепись! Если бы Анита не возбуждала подозрений… Но все-таки лучше всех подходит Эва. Все время мотается по свету, подозрений не возбуждает, черного типа знает, а ее помощник мог пырнуть ее для маскировки. Обрати внимание: при таких благоприятных условиях ей не ли ничего плохого.

– Рой тоже совершенно не возбуждает подозрений, – задумчиво пробормотала я. – И это горе теперь: по ошибке пырнул свою любимую жену… Что за холера!… Таких дурацких преступлений не станет совершать ни одна уважающая себя организация.

– Видимо, она себя не уважает, – рассудила Зося. – Оставим ее в покое, главное, узнает ли Павел типа.

Павел вернулся почти одновременно с Алицией. Он был крайне разочарован.

– Ну, поставили передо мной двадцать каких-то черных в красных рубашках. Откуда они их только взяли? Ни один не подходил, и, что хуже всего, я увидел Джузеппе. Это не он.

– Какого дьявола мы столько сидели в «Англетере»? – расстроилась я. – На кой черт нам вообще этот Эвин роман?

– Для расширения кругозора, – наставительно сказала Зося.

– Ты лучше думай о том, что надо быть крайне осторожными. Бобуся и Белую Глисту черт унес, теперь ему совсем не из чего выбирать. Самое печальное, что стилет уже отработан…

Зная, что педантичный убийца ни за что не воспользуется третьей попыткой, мы спокойно поели. Яд, стилет, огнестрельное оружие можно было выкинуть из головы. Молоток тоже. Мы очень старались, но никак не могли угадать, что еще взбредет ему в голову. Несмотря на протесты Алиции, мы решили, что она каждую ночь будет спать на другой кровати, а в ее постель будем класть куклу.

Около семи неожиданно приехал Иенс с бумагами, которые Алиция должна была у него подписывать. Пока они беседовали, мы тоже даром времени не теряли: взяли старый плед, всевозможные лоскуты, несколько рулонов туалетной бумаги, ночную рубашку, парик Алиции и занялись делом. Кукла вышла замечательная!

Показать Алиции ее двойника мы не успели. Зося в своей комнате еще дошивала наш шедевр, когда Алиция закрыла за Иенсом двери и вынула из сумки новую пачку сигарет.

– О, дьявол, ну и развлечение меня ждет!

Это прозвучало так зловеще, что я прекратила искать в косметичке английские булавки и с беспокойством посмотрела на нее.

– Ну? Что еще?

– Мне придется, – сказала Алиция и закурила сигарету, – мне придется устроить…

И тут кто-то застучал в дверь. Она положила сигарету на стол и пошла в переднюю.

– Что тебе, черт возьми, придется устроить? – потеряв терпение, заорала я вслед. В этом доме стук раздавался в самый неподходящий момент.

Я сидела за столом, вокруг меня на диване было рассыпано содержимое косметички. Хотела по случаю гостя быстро собрать весь этот мусор и выдвориться, но, увидев входящую, уже не смогла сдвинуться с места.

Это было чудовище. Несомненно, женского пола. Оно щебетало, на голову возвышаясь над Алицией. Я пыталась прикинуть на глаз его периметр, одинаковый от шеи до колен, и решила, что метр девяносто следует принять за минимум. На нем было ситцевое платьице, сверху болталась куцая черная шерстяная кофточка (в таких у нас в деревне перед войной пасли коров), но из-под платьица торчали огромные, бесформенные, собранные в складку шерстяные брюки. Они слегка напоминали слоновьи ноги, хотя слон вместе с ногами выглядит куда изящнее. Несмотря на полученное в детстве строгое воспитание, я не могла оторвать от нее глаз. Сидела и с увлечением подсчитывала, сколько бы из нее вышло Алиций. Если не преувеличивать, то две с половиной, а может, и три.

Алиция нашла на письменном столе фонарик и секатор и вместе с гостьей вышла в сад. Сногсшибательная мадам светила, а Алиция обезглавливала растущие рядом с террасой георгины. Она составила красивый букет и отдала его гостье. Некоторое время они еще посидели за столом, не обращая на меня внимания, посмотрели какие-то проспекты, потом мадам извлекала из сумки пакетик с семенами, посовещалась о чем-то с Алицией, попрощалась и ушла.

Я пришла в себя и обрела дар речи. Помня дикий скандал насчет кузинки Греты, я уже собралась осторожно спросить, кто эта прекрасная и такая элегантная незнакомка, но Алиция меня опередила.

– Ну, и как тебе Лилиан? – ехидно спросила она.

– Действительно, женщина редкой красоты! – с облегчением сказала я. – Как, интересно, можно сделать из себя такого монстра? Что на ней было?

– Что-то, – ответила задумчиво Алиция, глядя в пространство. – По-моему, это не имеет значения. Но что он в ней нашел?

– Как это что? Наверняка надеялся, что количество перейдет в качество.

– Разом.

– Разом.

– Может, она в молодости была худющая?

– Вряд ли. Ее всегда должно было быть очень много. Так что же все-таки случилось?

– Ничего не случилось. Она просто купила семена и хотела проверить, те ли сеяла я…

– Ради бога! – застонала я. – Алиция, лечи склероз! Перед тем, как вошло это чудовище, ты сказала, что тебе что-то придется сделать! Что?!

– Что? – удивилась Алиция. – А, действительно. О, черт… Должна буду устроить ужин.

– Для кого? – мрачно спросила я, понимая, что это что-нибудь официальное.

– Для Херберта с женой. Они уже давно напрашивались на ужин по-польски. Я надеялась это оттянуть, но, оказывается, Херберт будет участвовать в деле о наследстве, а позвонить по делу, не пригласив, нельзя.

Я собрала английские булавки и решила, что Алиция преувеличивает. Херберта, сына нашего давнего приятеля, мы знали чуть ли не с пеленок, он окончил юридический, сделал блестящую партию, но это еще не повод, чтобы так с ним церемониться!

– Ну и что ж такого, ужин на двоих?

– Но это должен быть ужин по-польски!

– Что это значит? Все должны напиться и петь «Красный пояс»?

– Дура. Должен быть бигос или рубцы…

– Рубцы только если из тебя сделать. Но бигос я же тебе привезла!

– Мало! – с сожалением вздохнула Алиция. – Осталась только одна банка, остальное я уже сожрала.

По-польски или не по-польски, я все-таки не могла понять, в чем проблема. Озверевшая от моей тупости Алиция объяснила, что все дело в жене Херберта. Эта дама из высшей аристократии, родственница королевы, и вся сложность состоит в том, чтобы принимать ее как обычного человека, ни на секунду не забывая при этом, что перед нами родственница королевы.

– Жаль, что ни ты, ни Зося не воспитывались при дворе, – было бы проще. Разве что Зося поможет сделать бигос.

– За то, что не воспитывалась при дворе? И когда это должно состояться?

– Как можно скорей. Дело срочное. Лучше всего завтра или послезавтра.

Готовить бигос Зося согласилась, но предупредила, что придется начать немедленно. Я обычно ложилась последней, поэтому мне поручили погасить горелку. Алиция слегка поколебалась, решила, что половина десятого – вполне приличное время, и позвонила Херберту. Он с радостью принял приглашение.

Я сидела за столом и выбирала себе лошадей на ближайший четверг, то есть на завтра. Зося и Павел вслепую подсказывали, кто придет. Павел при этом открывал банку с кислой капустой, а Зося промывала грибки. Алиция заглянула в свою комнату, на секунду застыла в дверях, попятилась и внимательно нас оглядела, как бы удостоверяя наши личности.

– По-моему, все на месте? Кто в таком случае, черт побери, спит в моей комнате?

В первое мгновение у меня мелькнула мысль, что в доме опять чужой покойник. Но тут я вспомнила про куклу. Зося, оказывается, уже успела коварно подложить ее в кровать Алиции.

– Осторожность так осторожность, – спокойно, но решительно сказала я. – Ты там спать не будешь. Спи в погребе, в ванной, где хочешь, но не у себя. Там будем спать имитация. Можешь ее пощупать, – добавила я любезно. – Неплохо получилось, а?

Алиция молча вернулась в комнату и критически оглядела свою заместительницу.

– Морда немного страшновата. Ты и вправду думаешь, что можно ошибиться?

– Ты же ошиблась. Не придирайся. Физиономия из туалетной бумаги не может быть чудом красоты. Если он и заметит подмену, вряд ли будет искать тебя по всему дому!

– Кроме того, ты с ней будешь меняться местами. Раз она там, а ты на диване, а другой раз – она на диване, а ты там.

– Но сегодня я там!

– Нет, сегодня она там, а ты тут. А завтра, может, наоборот.

Алиция не устояла перед коллективным нажимом и приготовила себе постель на диване. Зося и Павел пошли спать. Капуста воняла по всему дому. Чтобы проветрить, я приоткрыла дверь на террасу и увидела, что идет дождь. Приятно было сознавать, что Бобуся и Белой Глисты уже нет и не надо бегать в ванную через сад.

– Слушай, ты не видела, куда я положила сигареты? – беспокойно спросила Алиция. – Мне показалось, что у меня еще целая пачка.

– Была. Ты ее открыла на моих глазах.

– А где я ее взяла?

– В сумке. Сразу после этого пришла Лилиан.

Алиция вытрясла на стол содержимое сумки. Сигарет не было. Охваченная предчувствием, я взяла свою сумку и достала свои сигареты. Там были две последние.

– Когда закрывается киоск на вокзале? – забеспокоилась я.

– В девять. Слушай, ты не видела, что я с ними сделала? У тебя сигареты есть?

– Две. Мне кажется, что твои лежали на столе, когда эта слониха собирала свои пожитки. Я ничего не имею в виду, но потом их уже не было.

Алиция взяла у меня сигарету.

– Фу, с фильтром, – буркнула она с отвращением. – Это вполне возможно. Лилиан очень рассеянна, могла запихнуть в сумку все, что было на столе, в том числе мои сигареты. Это уже не первый раз. Потом она спохватывается, извиняется и отдает.

– А у нее нельзя забрать сразу?

– Не хотелось бы. Она живет на другом конце Аллеред.

Я пожертвовала собой, взяла зонтик, надела старые резиновые сапоги и пошла к ближайшему автомату. В автомате не было ни моих «Лооков», ни ее «Викингов», поэтому я купила только десять штук тех единственных, которые без фильтра.

– Ты же куришь с фильтром? – удивилась Алиция.

– Зато ты предпочитаешь без фильтра. Я хорошо воспитана и решила сделать тебе приятное. Дождь не такой уж сильный, чуть капает. Ты не хочешь кофе?

– Знаешь, это мысль. Может, запах кофе забьет эту чертову капусту?…

За кофе мы наконец смогли спокойно поговорить. Алиция внимательно выслушала мои подозрения насчет таинственной организации.

– Теперь меня еще больше интересует, кто твой… – пробормотала она. – Что это, к дьяволу, за организация? Эва, по-моему, отпадает, Рой – нуль, в Аниту не верю… Разве кто-то чужой? Прятался в кустах…

– И знает все твои привычки и особенности строения организма? Ты что, давала об этом объявление в прессе?

– Подожди, – прервала Алиция. – Забыла тебе сказать, что разговаривала с г-ном Мульгором. Убийца – большой талант, не оставляет никаких следов. И благодаря тому, что все делает только два раза, до сих пор не попался. У него, видимо, есть помощник с автомобилем. Сейчас увеличивают снимки, чтобы опознать кудлатого. Покажут всем нашим знакомым, но ни о какой организации разговора не было, ничего такого им в голову не приходит.

– Так пусть придет. Кто-то много ездит и не возбуждает подозрений… Алиция, ты должна что-то знать, ради бога, вспомни, что делала в последние пять лет! Где была, кого встречала, что подозрительного видела? Где ты вообще была?

– В Швейцарии, – ответила Алиция, – в Вене, в Париже, Флоренции, Монте-Карло, Амстердаме, Стокгольме. На севере Норвегии. В Варшаве.

Я недовольно посмотрела на нее:

– Много ездишь и не возбуждаешь подозрений… Алиция, признайся, может, это все-таки ты?

– Сама задумываюсь. Самой большой глупость было загубить собственный автомобиль. Хорошо еще, что дом не пустила по ветру.

Все было без толку. Капуста воняла как сатана. Мы только начали входить в азарт, как кончились сигареты. Обыскали все, чтобы собрать следующие четыре кроны. На этот раз пожертвовать собой решила Алиция.

– А ты меня все интригуешь, – переобуваясь, сказала она. – Кто этот твой?

– Мой жизненный рекорд. Блондин, которого мне предсказали три гадалки. Я его придумала.

– Что сделала?

– Выдумала его. Эта странная история началась с того, что я поехала в лес за цветами.

Сгоравшая от любопытства Алиция задержалась в передней с зонтиком в руке.

– И там его встретила?

– Наоборот. Намертво забуксовала в таком болоте, что корову можно утопить…

– На кой черт заезжала в болото?!

– Не нарочно же! Болота совсем видно не было, все выглядело очень сухо и заманчиво. – Я замолчала и задумалась. – Нет, началось не с этого. Началось значительно раньше и совсем в другом месте. Давай, неси сигареты, и я расскажу.

Алиция вышла в мокрую темень совершенно заинтригованная и очень странно одетая. На ней были старые боты, какая-то замызганная, ни на что не похожая куртка, в руке – старый зонтик, из которого во все стороны торчали спицы. Я осталась, полная лирических воспоминаний, на фоне которых всплыли некоторые ассоциации, приведшие к тому, что я, как ошпаренная, вскочила и понеслась на улицу.

Осторожность!… Крайняя осторожность!… Предвидеть все!… Что за кретинская мысль выпустить ее одну в эту тьму!!!

Теряя на ходу тапочки, я бросилась через калитку на улицу. Далекие фонари слабо рассеивали мрак. На краю сада Алиции у самой лестницы стоял какой-то автомобиль. Возле него двигались черные силуэты. Один из них держал над головой что-то, похожее на старую метлу… Я открыла рот, чтобы крикнуть, но раздумала и в полной тишине с открытым ртом двинулась в сторону автомобиля. Вдруг заревел мотор, и машина отчалила от кустарника. На перекрестке осталась одинокая фигура со старой метлой в руке.

– Откуда ты взялась? – удивленно спросила Алиция, когда мы уже вошли в дом. – Выскочила, как чертик из табакерки!

– Внутренний голос позвал, – ответила я, вытирая мокрые тапочки туалетной бумагой. – Это же надо додуматься, чтобы в такой ситуации одной шляться ночью по улице! Он упрямый, как дикий осел в капусте. Что это было?

Алиция в передней пыталась стряхнуть воду с зонтика.

– Сейчас мне кажется, что они хотели меня похитить или убить на месте, не знаю точно. Подъехали на машине… Смотри, опять оторвалось…

От возмущения я чуть не лопнула.

– Ради бога, оставь в покое зонтик, говори ясней. Откуда они взялись?

– Не знаю. Когда я возвращалась из автомата, машина уже стояла на перекрестке. Вышел какой-то тип, второй сидел за рулем. Тот, который вышел, хотел на меня наброситься, а потом ему как-будто расхотелось.

– Интересно, почему? Ты ему не понравилась? Оказалась не в его вкусе?

Алиция, видимо, решила отложить починку зонтика, вынула из кармана сигареты и вдруг глупо расхохоталась.

– По-моему, произошла ошибка. По дороге я обдумывала покушение и как раз дошла до фру Хансен – мне пришло в голову, что раз он в нее стрелял, значит, она его видела…

– Ради бога, оставь в покое фру Хансен. Что было дальше?!

– Я тебе и рассказываю. Он выскочил и спрашивает: «Фру Хансен?» А я ему в ответ: «Что вы! Фру Хансен в больнице!» Он как-будто обалдел: «В больнице? Фру Хансен?» «Да, в нее стреляли». Тут появилась ты и он уехал. Уже тогда мне пришло в голову, что речь шла обо мне.

Я ошалело уставилась на нее.

– Ты бьешь все рекорды! Забыла, как тебя зовут?

– Вроде того, – смущенно признала Алиция. – Как-то не подумала, что это обо мне.

– Да уж, выглядишь так, что ошибиться не мудрено. Ну и не везет этому бандиту! Других принимает за тебя, а тебя не узнает. Думаешь, он поверил, что опоздал и тебя успели прихлопнуть?

– Похоже на то. А потом ты пошла в атаку…

– Откуда он мог знать, что ты выйдешь? Дело к двенадцати, в это время обычно не выходят из дому! Догадался, что нам не хватит сигарет? Условился с Лилиан?

– С ума сошла! Я же должна была идти к Иенсу. Возможно, он ждал, когда я вернусь.

– Ага, и его смутило то, что ты выходишь из дома, а не входишь в него. Возможно. И если учесть, что вышла не ты, а какое-то замызганное неизвестно что… Откуда он знал, что тебе надо к Иенсу?

– Я же об этом говорила…

– Кому?!

Мы молча посмотрели друг на друга.

– Мы с ним договаривались по телефону, – неуверенно сказала Алиция.

– И кто это слышал? Говорили по-датски!

– Тут сидели мы, наш любимый г-н Мульгор и Анита. Анита понимает по-датски точно так же, как по-польски… А кто был у Иенса?

– Не знаю. Надо спросить…

– Кому ты еще об этом говорила?

– Господи, да все родственники знали! Подожди… Рой пришел сразу после этого… а если во время разговора сидел под окном и все слышал?…

– Опять Рой и Анита… Слушай, а если мы зря к ним цепляемся? Если это кто-то из твоей здешней родни? Например, Иенс?… Он много ездит и не возбуждает подозрений…

Алиция в ответ подняла руку, чтобы постучать пальцем по лбу, остановилась, посмотрела на меня и осуществила задуманное.

– Эдек кричал, что принимаю таких людей. Иенса при этом не было.

– Был накануне. Эдек спьяну мог перепутать. Кричал же «ему тоже скажу»…

Алиция задумчиво покачала головой:

– У меня такое впечатление, что мы где-то близко и никак не можем попасть. Теплее, еще теплее, горячо. Что-то меня грызет внутри, но не знаю что.

– Звони г-ну Мульгору. Пусть думает, он за это деньги получает. Может, найдут автомобиль. Может, они до сих пор делают снимки?…

Назавтра я собралась в Шарлоттенлунн и предупредила, что, возможно, не вернусь. Там я должна была встретиться с одной приятельницей и могла после бегов заночевать. Не люблю ночевать по чужим домам, но по опыту знаю: если мы разговоримся после трехлетнего перерыва, наверняка пропущу последний поезд. Но подруга на скачки не поехала.

В лошадей словно вселился какой-то бес: делали фальстарт за фальстартом, и каждый следующий заезд начинался все с большим опозданием. Последний был в половине одиннадцатого. Я выиграла в нем какую-то мелочь, и пришлось ждать выплаты. Потом медленно, чтобы не оступиться в темноте, пошла через черный лес и, конечно, упустила ближайший поезд на Копенгаген… В результате перед домом Алиции я оказалась ровно в полночь.

Тогда я и обнаружила, что забыла ключ в кармане плаща. Дом был темен и производил жутковатое впечатление.

Я постучала в дверь, сперва слегка, потом сильней – без результата. Чтобы всех не перебудить, решила постучать в какое-нибудь окно. К окнам Зоси и Павла надо было пробираться через кусты и не стриженную с весны траву. Меня это мало прельщало. У Алиции окно было приоткрыто. Я сочла это за недопустимое легкомыслие и решила им воспользоваться, действуя по возможности тихо. Окно, на счастье, находилось очень низко.

Я отцепила крюк и подняла тяжелую раму. Перелезла через подоконник, одновременно думая, что среди всех потрясающих событий сама я не успела еще сделать ничего особенно глупого. Если убогое пропихивание в дом через окно будет моим единственным оригинальным поступком, значит, я уже совершенно опустилась.

Узкая юбка и высокие каблуки отнюдь не способствовали гимнастическим упражнениям. Я попыталась в темноте нащупать какую-нибудь опору внутри и наткнулась на стул, на который, видимо, было навалено немало барахла. Тяжелая, ничем не подпертая рама толкала меня сзади. Придерживая ее локтем, заторопилась, зацепилась за что-то каблуком, успела подумать, что нужно было снять туфли, и отпустила раму. Рама дала мне сильного пинка, и я рухнула в в комнату головой вперед.

Приземлилась во что-то мокрое, скользкое и липкое, что-то перевернулось рядом со мной, что-то свалилось мне на голову. Лежала и думала, что же это такое омерзительное, и каким чудом грохот не разбудил Алицию. Глаза уже немного привыкли к темноте, из окна падал слабый свет, и, приглядевшись, я увидела у себя на юбке, на коленях и на руках темные пятна. Посмотрела на кровать Алиции. Там, на фоне тех же темных пятен, лежало что-то скрюченное.

Я почувствовала, что задыхаюсь, что меня душит этот молчащий, вымерший дом…

Совершенно ополоумев, я попыталась трясущимися руками нащупать выключатель. Все выключатели как корова языком слизнула! Выскочила в переднюю, нажала на первую подвернувшуюся под руку кнопку. Зажегся свет. Пятна на моей юбке были цвета крови, руки – по локоть красные…

Сомнений не оставалось: в доме нет никого живого, была какая-то страшная бойня, в каждой комнате, наверное, трупы… Картина эта совершенно меня парализовала. Ничего не соображая, я ринулась в комнату Павла, которая была ближе всего, и зажгла свет. Павел дышал ровно и как будто был совершенно живой…

Наверное, я дернула его за плечо, возможно, за голову, очень может быть, что мой голос мало напоминал человеческий…

– Алиция!!! – хрипела я, охваченная безумием. – Ради бога!… Павел!!! Помогите!!! Зося!!! Проснитесь, черт побери!! Алиция!…

Павел подскочил, ничего со сна не соображая, и начал что-то бормотать. Бросила его и ринулась в комнату Зоси. Та уже стояла в дверях.

– Помогите!! Алиция!!!

Зося посмотрела на меня, и ее крик в мгновение ока перерос мои жалкие потуги.

– Все красное!… – всхлипывая, вопила она. – Все красное!!! Все красное!…

– Алиция!… – Я отчаянно пыталась увлечь ее за собой. Зося вырывалась всеми силами.

И тут в соседних дверях появилась совершенно живая Алиция. Я отпустила Зосю и, чувствуя, странную слабость в коленях, медленно опустилась по стене.

Удивление на лице Алиции сменилось ужасом. Со сдавленным криком она бросилась ко мне.

– Матка Боска, что случилось?! Зося!!! Павел!!!

– Все красное!!! – дико завыла Зося.

– Павел, воды!…

Весь дом словно обезумел. Зося вдруг пришла в себя и обрела силы, чтобы направить их против меня. Я ничего не понимала: все трое, как сумасшедшие, силой пытались уложить меня на диван, а я, в свою очередь, изо всех сил пыталась от них вырваться и выяснить, наконец, что за труп лежит в комнате Алиции. Моя бешеная энергия убедила их, что я пока не собираюсь умирать.

– Что вы от меня хотите?! Отцепитесь!!! Что вам надо?!

– Жива! – облегченно выкрикивали обе. – Жива!…

Я поняла, что они рехнулись.

– Вы что, сдурели?! Почему мне не быть живой? Это не я, это Алиция! Это вообще какой-то чужой человек!…

– Жива!…

Через некоторое время мы начали чуть-чуть понимать друг друга.

– Что на вас напало? – уже тише спросила я. – Почему, сто чертей и одна ведьма, именно я должна умереть?!

– О боже! Она еще спрашивает! – возмутилась Зося.

– Посмотри на себя в зеркало, – посоветовала Алиция.

Я посмотрела и все поняла. Сама бы не узнала этого пугала, с ног до головы вымазанного чем-то красным. Лицо выглядело совершенно асимметрично, ко лбу что-то прилепилось и казалось, что череп расколот надвое. На первый взгляд мне срочно требовалась врачебная помощь.

– И вдобавок еще кричала «спасите», – недовольно продолжала Алиция. – Я вообще не понимала, каким чудом ты еще жива. Думала, что, может, умерла и ходишь по инерции…

– Зато я не понимаю, почему ты жива, – обиделась я. – Что там в твоей комнате? Кто там лежит?

– А, ты была в моей комнате?… Как я не догадалась? Никто там не лежит. Это ловушка свалилась.

– Что?

– Ловушка… Свалилась… – Теперь приступ истерического хохота начался у Павла.

– Ловушка!… Сделали ловушку для преступника!… Свалилась с полки!…

– Павел, сейчас же успокойся! – приказала Зося.

– Не могу… Чертовски хорошая ловушка!…

Мы зажгли в комнате Алиции свет, и я наконец смогла рассмотреть весь этот кошмар подробно. На постели и на полу было разлито море густой краски. По морю плавали черепки какой-то посуды, куски картона, останки упаковки от яиц и другой мусор. Именно в него я и влетела головой, а к моему лбу прилип остаток яичной тары.

– Да уж, – заметила я, – все красное. А это смывается?

– Надеюсь, – не слишком уверенно ответила Алиция. – Я еще не пробовала. Это свалилось, когда они уже легли, и мне не хотелось шуметь. Я тоже вляпалась. И ночная рубашка в этом, и халат… Никуда не положишь – все мажется. Засунула в кровать куклу, а сама ушла в последнюю комнату. Когда я увидела тебя окровавленную, с разбитой головой, у меня совсем память отшибло.

– Ты совсем спятила, – расстроилась Зося. – Это же нужно отмывать сразу. Когда высохнет, ее уже ничто не возьмет. Павел, собирай с пола! Возьми старые газеты и перестань смяться, как дурак!

– Может, сначала попробуем отчистить Иоанну?…

Костюм и блузка на мне были старые, с их утратой я, пожалуй, могла бы смириться. Но с удовольствием убрала бы все красное с туфель, с рук и особенно с лица.

Уже через четверть часа мы поняли, что ни мыло, ни стиральный порошок, ни кипяток этой упорной краски не возьмут. От бензина же она просто размазывалась. Надежда оставалась только на растворитель для клея или чего-то в этом роде, который, по слухам, смывает все.

– Он стоит в шкафчике под потолком. Павел, влезь на что-нибудь! – скомандовала Алиция.

Павел взгромоздился на высокий кухонный столик. Зося пока ставила на мне опыты с помощью молока, спирта, лимонного сока и ацетона.

– По-моему, ты раньше сдерешь с меня кожу, а уж потом сойдет краска, – с сомнением сказала я. – Попробуй-ка лучше на туфлях!

– Что-то же должно на нее действовать, – пробормотала Зося с раздражением, стаскивая с меня вторую туфлю – первую уже держала в руках Алиция. Я тут же влезла чулком в близлежащее кровавое пятно.

– Ну вот, пожалуйста, – с удовлетворением заметил Павел. – Все красное!

– Перестань упражняться в колористике, открывай! – раздраженно сказала Алиция.

– Интересно, как? Тут не за что ухватиться.

Шкафчик находился под самым потолком, на его дверцах, очень плотно закрытых, не было никакой ручки, зато в узкой щели меж ними виднелся крохотный кусочек какого-то неопознанного предмета.

– С ним всегда что-нибудь не так, – пожаловалась Алиция. – Имел привычку открываться самостоятельно, и мне пришлось прихлопнуть его посильней. Попробуй ухватить этот ошметок.

– Маловат.

– Возьми клещи, – посоветовала я. – Зося, дай ему клещи.

– Поддень ножом или вилкой, – предложила Зося.

Стоя с задранными кверху головами, мы увлеченно давали ему советы. Зося, не выпуская из рук моей туфли, подавала инструменты. Орудуя клещами и вилкой, Павел открыл шкафчик, захватив закопченный кусок бумаги.

Растворитель надежды оправдал. Краску он смывал запросто, правда, при этом адски вонял. Я тоже пропиталась насквозь этим ароматом.

– Алиция, ты не знаешь, это когда-нибудь выветрится?

– О, туфля очистилась! – радостно сказала Алиция. – Нет, это смердит месяцами. Поэтому я и держу его наверху. А ты что предпочитаешь: пахнуть или быть красной?

– Если в темноте, то, пожалуй, быть красной.

– Не расстраивайся, всегда успеешь покраситься заново… Зося, с одежды сходит?

– Да. Но на постель этого не хватит. Ну и вонь! Что там за гадость намешана? Аж в носу свербит!

Павел до сих пор торчал под потолком, разглядывая огрызок, который вытащил клещами.

– Слишком толсто сложено, – заметил он, кашлянул и чуть не свалился со столика. – Ну и запашок наверху!

– Закрывай скорей и слезай оттуда! – рассердилась Зося. – Нужно хотя бы пол отмыть, чтоб к нему не приклеиться. Еще Херберт завтра придет… Хватит отлынивать!

– Боже мой, Херберт! – перепугалась Алиция. – Черт с ними, с моей комнатой и постелью! Тут надо убирать!

Павел попробовал закрыть шкафчик, ничего не подкладывая, но через минуту дверцы уже широко распахнулись и вызывающе заскрипели.

– Воткни то, что там было, и не морочь голову, – сказала Алиция. – Если толсто, возьми половину.

Павел послушно развернул прокладку, но теперь оказалось слишком тонко. Попробовал сложить иначе.

– Не получается. Дайте другое… – Замолчал, вглядываясь в предмет, который держал в руках. – Алиция, – сказал он удивленно, – ты вообще знаешь, что это?

– Не знаю. Какая-то бумага. Возможно, кусок газеты.

– Это письмо. Слушай, это какое-то письмо. Тебе, заклеенное.

Алиция была занята наведением блеска на мою туфлю.

– Возможно. Оторви половину или сложи втрое… Делай, что хочешь, только закрой эти чертовы дверцы, чтоб они не скрипели над головой! Иоанна, тебе будет очень мешать, если возле подметки останется красное?

– Лишь бы не везде, – буркнула я и отобрала у Зоси кусок ваты. – Если позволишь, кожу с лица я уж сама себе сдеру…

– Алиция! – крикнул Павел. – Но это письмо тебе! Заклеенное!

До Алиции, наконец, дошло.

– Письмо мне? – удивилась она. – А что оно там делает? От кого?

– Не знаю. Здесь не написано.

– Ради бога, закрывай наконец и берись за дело! – раздраженно воскликнула Зося.

– А если нечем?

– О боже, влипла, – сказала Алиция. – Закрой письмом, какая разница, черт побери?… Слушай, юбка тебе уже вряд ли пригодится, разве что перекрасить ее в красную.

– Ага. И жакет. Надо было за компанию и туфли оставить. Все красное так уж все красное! Как вам вообще это удалось?

– Это клей… – начала Алиция.

– Я разлил перед порогом клей, – оживленно продолжал Павел, машинально воткнул письмо в дверцы, захлопнул их и слез со столика. – Чтобы оставались следы.

– Все время морочил голову с ловушкой, – перехватила инициативу Алиция, – и я вспомнила про краску. Попробуй раздеться и надеть халат… Нет, не выйдет, у тебя еще руки…

– И ноги, – заботливо добавила Зося.

– Конечно, если б их не было, было бы гораздо удобней, – желчно заметила я.

– Нужно было что-то яркое, чтобы убийца оставил четкие следы, – продолжал Павел. – И чтоб не смывалось…

– Это вам вполне удалось.

– Алиция смешала краску с клеем…

– Павел, бери и вытирай пол, – вмешалась Зося, всовывая ему в руку кусок ваты. – Не хватало еще, чтобы Хербертова аристократка тут приклеилась. Да не там! Здесь, в кухне! И в передней. И около входа. Везде, где ходила Иоанна.

– Черти ее по всему дому носили, – пробурчал Павел.

– Понимаешь, – продолжала Алиция, – отставила банку на полку, хотела добавить еще клея, но тут банка грохнулась… На кой черт ты лезла через окно?

– Чтоб не будить. Забыла ключи.

– Да, это у тебя неплохо получилось…

После часа каторжных усилий по дому можно было ходить. Свою загубленную одежду я бросила на постель Алиции.

– Какое счастье, что сумка мне мешала, и я ее бросила в кусты! Хоть что-то уцелело! В недобрый час придумала я все красное!…

Хлопоты, связанные с изысканным и одновременно свойским ужином, множились, как кролики по весне. Херберт с Анной-Лизой ожидались в семь. Перед этим надо было закончить с бигосом и выветрить из дому запах капусты, с которым смешивался пронизывающий аромат растворителя. Он смердел по всему дому. Алиция купила еще бутылку, чтобы дочистить диван, на который эти безумцы меня вчера завлекли, и двери, на которые я неосторожно оперлась. Спасти благоухающий растворителем диван Зося пыталась с помощь спирта, духов и кофе.

– Ничего не помогает, – принюхиваясь, сказала она. – Перебивает все.

– Как жаль, что нет клопов, – посетовал Павел. – Вымерли бы все, как один.

– Нужно что-то придумать. А то и впрямь похоже, что мы здесь морили тараканов. Нельзя так оставлять!

Подумав, я предложила воспользоваться луком. Или чесноком.

– Спятила, от лука вообще можно будет рехнуться! – запротестовала Зося.

– От чеснока – да. Но лук пахнет очень даже аппетитно. Сделаем салат из помидоров с луком. Пусть думают, что это от него.

– На диване будем пить кофе, – заметила Алиция. – Кофе с луком – превосходное сочетание!

В итоге наших совместных усилий диван мог смело конкурировать с наигрязнейшим восточным базаром, причем недавно пережившем дезинфекцию. Раскрыли все окна и двери, пытаясь устроить сквозняк. Ко всем блюдам для убедительности в изобилии добавили лук. Если бы он не кончился, Алиция, пожалуй, приправила бы им и мороженое.

Готовку завершили буквально в последнюю минуту. И тут выяснилось, что нам страшно повезло: у Херберта и Анны-Луизы был насморк! Сначала они, правда, слегка удивленно потягивали носами, но чуть позже вполне акклиматизировались.

Вечер протекал в приятной атмосфере. Гости впервые пробовали бигос и искренне его хвалили. Трудности возникли лишь под конец ужина. Из-за борьбы со зловонием мы не успели подготовиться к следующему номеру программы. Кофе, пирожные, сливки, электрокофеварка, чашки и другие необходимые принадлежности все еще находились на кухне. Следовало как-то незаметно перенести их в комнату, но раздвинутый стол перекрыл прямое сообщение.

– Зося, кружным путем! – шепнула Алиция, одновременно поддакивая Херберту. – Через ванную!…

Зося свободным движением слегка задвинула занавеску, прикрыв от посторонних взоров глубину кухни, и пропала в дверях ванной с кофеваркой в руках. Я вступила в оживленную беседу по-французски с Анной-Лизой и попутно под столом лягнула Павла. Павел незаметно смылся.

Алиция плела сети насчет наследства и, наконец, добилась своего: Херберт сам предложил свои услуги. Теперь можно было встать из-за стола и перейти в салон пить кофе.

– Пирог, шоколадки и все прочее каким путем? – нервно шепнула Зося, убирая посуду.

– Обычной изысканной дорогой. Через сортир, – ответила Алиция. – Стол сложим после.

Запах кофе пикантно смешался с ужасающим зловонием, исходящим от дивана. Я уступила аристократку Зосе и прислушалась к разговору Херберта и Алиции.

– Родители разбирали мансарду, – сказал Херберт, – и нашли сверток с твоими вещами. Может, хочешь забрать? Такая небольшая пачка…

– Мои вещи? – удивилась Алиция. – Интересно, что это может быть? Возьму при случае.

Херберт покачал головой.

– Сейчас они в отъезде. Но я могу забрать ее. Мы же все равно с тобой встретимся в ближайшие дни…

Поздним вечером гости покинули дом, искренне поблагодарив за прием и кашляя при каждом втором слове.

Вонь в передней стояла невыносимая – Зося оставила за дверями бутылку с растворителем.

– Стоит ли это наследство таких хлопот? – с сомнением спросила я.

– Интересно, как это подействует на их насморк? – задумчиво сказал Павел. – Вылечит или наоборот?

– Возьми бутылку и поставь ее наверх, – потребовала Зося. – Пусть наконец перестанет тут вонять! Не будем сегодня ничего мыть.

Зазвонил телефон. Павел поднял трубку.

– Минуточку, Алиция, тебя господин Мульгор.

Г-н Мульгор, уведомленный о вчерашнем происшествии, рассказывал о своих изысканиях на эту тему.

– Толку – чуть, – сказала Алиция, положив трубку. – По-прежнему ничего не известно. Хотя иногда мне кажется, что он от нас что-то скрывает.

– Было бы странно, если бы не скрывал, – заметила я. – Полиция для того и существует, чтобы наводить тень на плетень. А что говорил, кроме того, что скрывал?

– У Аниты на вчерашний день нет алиби. У Роя тоже. Иенс звонил не из дома, а от приятеля, у которого как раз в гостях сидел какой-то подозрительный иностранец. Полиция на него уже давно глаз положила. Почему – не сказал. Снимки сделали. Автомобиль – «мерседес», за рулем которого сидел некто в больших очках и шляпе, надвинутой на глаза. Спрашивал, не приходил ли счет за живую изгородь. Не было ничего такого?

Все согласились, что не было.

– Наверняка еще будет. Вроде бы придумали какие-то новые способы борьбы, и при следующей попытке убийца непременно будет пойман.

– Что, требуются добровольцы на роль жертвы? – язвительно поинтересовалась Зося.

Алиция вздохнула.

– Не знаю. Может, все-таки лучше найти письмо от Эдека?

– Кстати, – напомнила Зося. – Павел, поставь бутылку на место!

Павел послушно взял бутылку и начал восхождение, но вдруг застыл на кухонном столике с поднятой ногой и с интересом посмотрел на Зосю.

– Проассоциировалось с письмом наверху?

– С каким письмом?

– Шкафчик закрыт письмом. Я же говорил вам вчера!…

Мы тупо уставились на него.

– Боже! – с ужасом простонала я. – Кто-то тебе помешал, держала письмо в руке и не знаешь, что с ним сделала! А шкафчик открывался самостоятельно!… Павел!…

Павел был уже наверху. Мы наперебой совали ему разнообразные инструменты. Он выхватил прокладку клещами, чуть не сорвав дверцы с петель: Алиция выхватила у него из рук конверт.

– Да, – сказала она. – Господи ты боже мой!

То, что мы не задохнулись от нетерпения, пока она вскрывала конверт, было просто чудом. Эдек писал:

«… Есть одно такое дурацкое дело, о котором хочу тебе сообщить. Скоро приеду и расскажу подробности лично. Не раскрывай объятий каждому – не все люди порядочные. Случайно узнал, что одна особа, которая есть у тебя на фотографии с ее дня рождения, дурная для тебя компания. Ты показывала оттиски, когда была в Польше в последний раз. На двух снимках ты, она и большой зверь, на третьем – только ты и она. Она тут встречается с одним типом, который не может показаться в Дании. Если раскроются их махинации, у тебя будут холерные неприятности. За ним уже следят, за ней еще нет, но никогда не известно… Вообще-то она свинья: надувает всех, в том числе своего мужа, а мне это не нравится. Сообрази, кто это, и больше с ней не встречайся…»

– Далее идут поцелуи и всякое такое, – закончила чтение Алиция.

На минуту воцарилось молчание.

– Прочитай-ка еще раз, – мрачно потребовала Зося.