Все минувшие дни

Предисловие переводчика

Бывают такие книги, взглянув на которые, сразу понимаешь, что они необычны. Так случилось и с этой книгой. Уже одного взгляда на фамилии авторского коллектива достаточно, чтобы понять: за дело взялись профессионалы, и от плодов их труда стоит ждать многого. Сама по себе эта книга интересна уже тем, что затрагивает тему палеонтологической реконструкции — область, где сочетаются наука, искусство и человеческая интуиция. Всем, должно быть, знакомы прекрасные живописные и графические работы чешских авторов Йозефа Аугусты и Зденека Буриана. Альбом «История жизни на Земле», выпущенный ими, издавался в Советском Союзе в начале 80-х годов прошлого века, а многие из работ, вошедших в него, часто попадаются в различных книгах об ископаемых животных, изданных позже. Менее известны несколько других альбомов этих авторов — «Книга о мамонте», «Летающие ящеры и древние птицы» — также изданные в СССР и ставшие букинистической редкостью. Пожалуй, книг, специально посвящённых проблемам научной реконструкции, а тем более, популярных книг на эту тему не издавалось совершенно. Среди популярных книг советского времени проблемы реконструкции затронуты лишь в книге М. Ф. Ивахненко и В. А. Корабельникова «Живое прошлое Земли», но и там им посвящена лишь небольшая часть одной главы. В России постсоветского времени такие книги вряд ли издавались, хотя атласов и альбомов, посвящённых доисторической жизни, было выпущено немало, качеством от прекрасного до откровенно плохого. Эта книга необычна тем, что показывает нам динозавров и других животных в облике и в ситуациях, далёких от устоявшихся. Здесь хищники изображены мирно спящими или равнодушно взирающими на вкусных соседей, а травоядные не охвачены ужасом и не бегут в панике. Здесь микрораптор не растопыривает все четыре крыла, как лягушка под катком, а знакомый всем трицератопс ощетинивается колючками на спине. Авторы постарались по мере возможностей сломать некоторые стереотипы в сознании неспециалистов. Вторая часть книги тоже необычна. Чтобы нагляднее показать, что мы не знаем и никогда не узнаем об ископаемых животных, авторы провели своеобразный эксперимент: они взяли хорошо известных современных животных и попробовали представить себе, как будут выглядеть их реконструкции, если их останки попадут в руки палеонтологов далёкого будущего в том же виде, в каком к нам попадают бренные останки динозавров, и при том же багаже приблизительных и неполных знаний, которыми располагает исследователь. Некоторые результаты этой работы получились забавными, а другие — откровенно жутковатыми. Но прежде, чем посмеяться, любезному читателю стоит подумать над тем, сколько раз меняли свой облик динозавры в свете новых открытий, и какими странными были первые описания и реконструкции этих животных. Ведь фактически, все уродцы, показанные на рисунках в этой части книги — это что-то вроде реконструкций динозавров, сделанных с тем багажом знаний, что был на момент первого знакомства с ними. Сравнив рисунки этих странных существ с ныне живущими оригиналами, мы лучше поймём, с какими проблемами приходится сталкиваться палеонтологам при создании научной реконструкции изучаемых животных. К сожалению, в книге не упомянуты имена отечественных специалистов и палеохудожников — например, знатока древних млекопитающих Константина Константиновича Флёрова (1904–1980) и антрополога Михаила Михайловича Герасимова (1907–1970). К. К. Флёров создал большое количество живописных работ, посвящённых доисторическим млекопитающим, а вклад М. М. Герасимова — научный метод восстановления мягких тканей лица человека и ископаемых приматов. Что ж, возможно, это не результат действя «железного занавеса», а следствие того недостатка внимания (на грани презрения), что испытывает сейчас отечественная наука со стороны государства. Потому и не звучат наши имена на фоне иностранных. И остаётся только надеяться на то, что ситуацию ещё можно исправить, хотя многое уже придётся делать с нуля. Одно радует — среди современных российских палеохудожников встречаются мастера, чьи работы, выполненные как красками, так и методом фотоманипуляции, не уступают иностранным. Личные сайты с галереями работ этих людей достаточно легко можно найти в Интернете. Всем читателям хочется пожелать приятного и полезного чтения.

Вступительное слово Даррена Нэйша

Желание представить давно вымерших существ из прошлого как живых и движущихся животных долгое время вдохновляло художников и учёных на то, чтобы одеть кости и другие окаменелые ткани мышцами, кожей, шерстью и перьями. Иными словами, чтобы вновь «оживить» ископаемых животных в искусстве. С самого начала нам должно быть ясно, что, хотя и существует много вещей, в которых мы наверняка будем правы, есть также многие другие вещи, которые следует расценивать как «известные неизвестности», и даже как «неизвестные неизвестности». Это как раз те самые области сомнений и предположений, которые находятся в центре внимания этой книги, первой из когда-либо написанных, которая полностью посвящена более предположительным аспектам палеоискусства.^{1} Хорошо известно, что процесс реконструкции ископаемого животного представляет собой сплав как более «строгих» данных, так и некоторой части обоснованных предположений. «Строгие» данные включают такие вещи, как длина и ширина костей и других твёрдых частей, а также положение определённых групп мускулов, имеющихся у ныне живущих животных. Хотя создание скелетно-мышечной реконструкции должно рассматриваться как первый шаг при изображении ископаемого животного (и даже, возможно, как неизбежная часть создания его реконструкции!), читатели могут удивиться, если узнают, что многие люди, которые реконструировали вымерших животных, часто делали это, не останавливаясь на данном ключевом этапе. Фактически, мы знаем, что это было справедливо в отношении некоторых из самых известных и наиболее влиятельных палеохудожников всех времён. Например, чешский живописец, автор рисунков древних животных и пейзажей Зденек Буриан (1905–1981) наилучшим образом угадывал прижизненный облик динозавров и других позвоночных, одевая плотью на бумаге смонтированные музейные скелеты, не используя измерения. Животные Рудольфа Ф. Заллингера (1919–1995), наилучшим образом изображённые на фреске Заллингера в Музее Естественной истории Пибоди в Йеле, были со всей очевидностью нарисованы лишь при поверхностном знакомстве со скелетами соответствующих видов. Произведения искусства, созданные этими людьми, остаются великолепными, красивыми и замечательными, но методы, которыми они пользовались, не оставляли камня на камне от утверждения, что реконструкция ископаемых животных включает в себя столько же науки, сколько искусства. Действительно, эта концепция отражена в перефразированном выражении «Есть больше, чем один способ реконструировать динозавра»[1], и в целом мысль о том, что динозавров и других ископаемых животных можно реконструировать лишь приблизительно или с большими сомнениями в отношении самых основных деталей, по-прежнему сохраняется.

Так что для начала мы должны обратить внимание на то, что реконструкция ископаемого животного — это процесс не умозрительный, который может привести к множеству возможных результатов, а строгий и основанный на материальных свидетельствах, когда знающие предмет художники создают технически точную скелетно-мышечную реконструкцию для данного животного. Проблема возникает с наружными покровами — оболочкой, которая включает кожу и всё, что прикреплено к ней (чешуя, перья, волосы и так далее) — как мы увидим далее. Многие люди, интересующиеся палеоискусством, знакомы и являются сторонниками очень точных скелетно-мускульных реконструкций, созданных исследователем и художником Грэгом Полом. Многие из гипотез и тезисов Пола, касающиеся биологии и эволюции архозавров^{2}, являются предметом споров и разногласий, но его трактовки и иллюстрации анатомии архозавров, а также способ, которым он восстанавливает скелетно-мускульную систему животного, по-прежнему важны. Опубликованная в 1987 году статья Пола «Наука и искусство восстановления прижизненного облика динозавров и их родственников: практическое руководство»^{3} остаётся классической и (вплоть до сегодняшнего дня) она — вероятно, самый лучший и наиболее полезный вводный курс по той информации, которая потребовалась бы художнику (из книг).

Первые шаги Пола к точной реконструкции мускулатуры архозавров были результатом сотрудничества с Робертом Бэккером; в свою очередь, и Пол, и Бэккер были вдохновлены обсуждением и описаниями анатомии животных Чарльза Р. Найта (1874–1953). Найт больше всего известен множеством своих живописных работ, изображающих ископаемых динозавров и млекопитающих, но он также делал рисунки современных животных. Его книгу «Рисование животных: анатомия и движение для художников» должен приобрести каждый, кто серьёзно интересуется этой темой^{4}. В ней мы замечаем пристальное внимание Найта к анатомическим особенностям (особенно в отношении млекопитающих), его знание мускулатуры, и впервые встречаем использование им силуэтных очертаний для показа степени развития мягких тканей вокруг скелета. Это и есть зарождение «анатомически строгого» движения в палеоискусстве. Однако Найт был парадоксален. Он хорошо понимал связь между остеологией и мускулатурой, но всё же он наделял динозавров небольшими, стройными мускулами, которые не соответствовали их костям (фактически, динозавры, похоже, обладали очень большими мускулами, больше похожими на птичьи), и часто рисовал динозавров весьма свободно, опять-таки уделяя недостаточно внимания пропорциям и деталям имеющихся скелетов.

Аллозавр (сверху) и диплодок (снизу), изображённые Чарльзом Найтом. Обратите внимание на стройные, как у ящериц, бёдра.

Этот парадокс — это неотъемлемое противоречие — сохраняется повсюду в истории палеоискусства. Да, прикладываются усилия, чтобы быть настолько точными, насколько это возможно, и подводить под огромное количество невидимых деталей фундамент из детального исследования анатомии реконструируемых ископаемых животных, но также имеют место более быстрые и «грязные» способы выполнения этой работы, когда доля исследований минимальна. Большое количество популярных книг о доисторических животных использует работы людей, которые вообще не производят никаких исследований, создавая своих реконструированных «на пальцах» животных, просто копируя то, что ранее нарисовали другие художники.

Значительное влияние работ Пола проявляется в том, что мезозойские архозавры — динозавры, а особенно птерозавры — в настоящее время часто изображаются в форме скелета с высокой точностью детализации до того, как появляется их прижизненная реконструкция во плоти, или одновременно с ней. Если же исключить архозавров, то окажется, что мало кто работает в этом же ключе и столь же тщательно, за исключением нескольких анатомов-художников (среди которых Джей Мэттернес и Адри и Альфонс Кеннисы), которые потратили столько труда, чтобы реконструировать лица и тела ископаемых гоминид[2]. Маурисио Антон в настоящее время известен как прекрасный и анатомически строгий специалист по реконструкции ископаемых млекопитающих и других позвоночных: его книги и статьи в равной степени посвящены как детальному научному подходу к анатомической реконструкции, так и эволюции и палеобиологии.^{5}, ^{6}, ^{7}, ^{8}

Что следует особенно чётко понимать в связи с этим, так это то, что палеоискусство того плана, что обсуждается и представлено в этой книге, всецело основано на скептической, строгой и опирающейся на свидетельства попытке изучить и воплотить в рисунке анатомию: это подход, поддерживаемый Полом, Антоном и другими. Некоторые другие палеохудожники настоящего времени — вспоминаются Джейсон Броугам, Марк Халлетт, Скотт Хартман, Боб Николлс, Эмили Виллоуби и Марк Виттон — также являются последователями «анатомически точного» подхода. Другие — не являются, и это видно. Следует отметить, что на этапе реконструкции скелетов и мускулатуры существуют некоторые разногласия, и потому часто появляются поправки и изменения. Мы в целом соглашаемся, например, с положением мускулов, но размеры некоторых из рассматриваемых мускулов у ныне живущих животных очень изменчивы, и иногда не существует никакого точного способа определить их размер у ископаемых животных. Это хорошо продемонстрировано в дискуссии Хатчинсона и др. относительно массы мускулатуры и размеров тела у Tyrannosaurus rex^{9}, когда конкурирующие точки зрения заставляли одни и те же образцы T. rex выглядеть стройными, мускулистыми или же чудовищно мясистыми. Положение передних конечностей у двуногих динозавров в последние годы массово пересматривалось, поскольку специалисты показали, что их ладони были обращены внутрь, а не вниз^{10},^{11},^{12}, а пересмотр взглядов на хвосты динозавров ясно дал понять, что динозавры Пола обычно были недостаточно мясистыми в области хвоста^{13}.

Недавнее свидетельство указывает на то, что динозавры были гораздо более мускулистыми в области хвоста, чем считалось ранее. Эта реконструкция Tyrannosaurus rex, созданная Скоттом Хартманом, демонстрирует хвост с соответствующим образом развитой мускулатурой.

Проблема с покровами тела

Настоящим затруднением при реконструкции ископаемых животных — и причиной того, что мы собрались здесь и издали книгу по этому вопросу — является то, что снаружи, поверх скелетно-мышечной системы находится только мягкий материал. Для многих ископаемых животных наружные покровы — неизведанная область; их сохранение — редкий и исключительный случай, и даже когда они сохранились, они могут быть в значительной степени искажены или смещены относительно их прижизненного положения. Это важно помнить, поскольку форма и размеры наружных покровов могут радикально изменить облик современного животного по отношению к лежащим под ними мускулатуре и скелету. Скелеты современных птиц, например, сов и попугаев, обладают длинным и стройным скелетом шеи, но лежащие поверх него кожа и толстый перьевой покров полностью скрывают его. Экстравагантное оперение на голове, крыльях и хвосте, имеющееся у некоторых птиц, также не оставляет следов на лежащих под ним костях, равно как гривы, «воротники», толстый шёрстный покров и обширные складки кожи, натянутые между телом и конечностями у многих современных млекопитающих, точно так же не угадываются по особенностям их остеологии.

Если эти наблюдения охватывают огромное многообразие ныне живущих животных, применимы ли они в той же степени к ископаемым видам? У нас мало что есть в распоряжении, но то, что мы знаем, даёт основание полагать, что, да, наружные покровы могли в значительной степени скрывать многое из анатомических деталей, тех, над реконструкцией которых мы так упорно работали. Особенно ярким примером были динозавры, найденные с мягкими тканями (а именно, с отпечатками кожи и перьев). Крылатые динозавры не просто покрыты перьями (их оперение тянется от середины морды до самого кончика хвоста и даже до лодыжек или пальцев ног), но у них также есть особо удлинённые демонстрационные перья, отрастающие на их передних лапах, в задней части их хвостов, и даже (в отдельных случаях) на их бёдрах, голенях и ступнях. Ископаемые остатки млекопитающих с очертаниями тела и шерстью демонстрируют широкий ореол тканей, окружающих скелет, и это означает, что скелет у живого животного был глубоко погружён в ткани и не проявлялся внешне, что как раз типично для современных видов.

Поэтому нашему вниманию представлено огромное разнообразие «известных неизвестностей» и «неизвестных неизвестностей» — ворота открыты для любого рода причудливых вариантов прижизненного облика ископаемых животных.

Эти гипотетические возможности исследовали в данной книге Джон Конвей и С. М. Коземен. Палеонтологи и палеохудожники всё время говорят об идеях такого рода — о возможности того, что ископаемые животные были потрясающе яркими, что у них были половые органы огромного размера, или что в прохладных и даже в холодных местообитаниях, которые они иной раз населяли, они были защищены жиром, толстой шкурой или пушистой шерстью — но это первый раз, когда идеи такого рода широко обсуждаются в печати.

Джон Конвей и С. М. Коземен — двое из числа самых интересных современных художников, которые рисуют ископаемых животных. Оба они сочетают замечательное внимание к деталям и техническую точность с пониманием искусства и истории искусства, а также с желанием двигаться вперёд, чтобы создавать что-то новое, что-то инновационное. Что особенно примечательно, они оба работают в цифровом пространстве, и Интернет — настоящий дом для многих из их работ. Подборка выдающихся работ Джона недавно была представлена в потрясающей книге «Dinosaur Art»^{14}, и он быстро стал известным как художник нового поколения. Его динозавры и птерозавры — не броские, ярко расцвеченные существа, и они не показаны в стереотипном пейзаже из пальм и вулканов, а реалистично исполнены в приглушённых тонах, тонко расцвечены и вписаны в фоны, которые некоторые сравнивают с картинами импрессионистов или с китайскими акварелями. С. М. Коземен лучше всего известен по его замечательным вымышленным и «альтернативным» животным, которые созданы как представители эволюционных сценариев предполагаемого будущего (см. его проект «Все грядущие дни», свободно доступный в Интернете, об эволюции человека) или как жители других планет (см. его проект «Снайад»). Его гипотетический «разумный динозавр», позже получивший название Avisapiens saurotheos и созданный как противоядие от зелёных чешуйчатых гуманоидов, которых вообразили некоторые палеонтологи, стал сенсацией в Интернете.

Сверху: два инопланетных существа, хищный Kahydron и бронированный травоядный Allotaur, из проекта «Снайад» С. М. Коземена. Внизу: разумный Avisapiens, также работа С. М. Коземена.

В будущее!

Эта книга затрагивает некоторые предположительные моменты, касающиеся жизни в прошлом; её авторы также не отказывают себе в удовольствии провести мысленный эксперимент, связанный с гипотетическим будущим. Мы, люди, против интерпретации зачастую фрагментарных остатков ископаемых рептилий и других животных — нам требуются десятилетия, много удачи и огромный объём кропотливой детективной работы, чтобы осознать истинные особенности жизни мелких хищных динозавров, гигантских морских рептилий вроде плезиозавров и мозазавров, и других таких существ. Подумайте о многих ошибках, которые мы сделали на этом пути: плезиозавры с потрясающе длинной шеей, ошибочно принятой за хвост, игуанодон, которого представляли как похожее на носорога рептильное «толстокожее», птицеподобные хищные динозавры, изображённые скорее как огромные ящерицы, или даже как гигантские черепахи (так случились с терезинозавром), и многое другое.

А теперь предположите, что могло бы случиться, если бы гипотетические не-человеческие учёные столкнулись с остатками современных животных. Если мы представим себе, что эти любопытные и продвинутые в плане науки существа пробовали реконструировать современных птиц, млекопитающих и других животных, получатся ли у них в итоге реконструкции, которые близки к реальности? Это интересный мысленный эксперимент. Действительно, как-то несколько лет назад я сам попробовал сделать это, задавшись вопросом о том, как могли бы быть реконструированы современные китообразные, если бы их рассматривали гипотетические учёные будущего, не зная о мягких тканях млекопитающих. У многих китообразных необычно высокие остистые отростки, поднимающиеся вверх от их позвонков; такие отличительные структуры, как жировая подушка в верхней части головы и лопасти хвоста, совершенно отсутствуют у ископаемых остатков, и нет никаких чётких следов наличия толстого слоя ворвани. И вот здесь представлены результаты моих трудов 1997 года, когда я представил себе дельфина-афалину и белокрылую морскую свинью, всё время делая вид, что я — палеонтолог будущего, не человек, и не представитель млекопитающих…

Однако, некоторые черты, известные как остеологические корреляции^{15}, могут с некоторой степенью надёжности использоваться для того, чтобы судить о мягких тканях или о наружных покровах по особенностям скелета. Обладающие хоботом млекопитающие вроде слонов имеют необычные углубления в костях и другие образования вокруг увеличенных носовых отверстий в их черепе, которые помогают прикрепляться мускулатуре, связанной с хоботом, а также обладают особенно сильно расширенным отверстием в черепе для одного из нервов, который контролирует хобот. Жировые подушки и спермацетовые органы зубатых китов размещены в вогнутых областях на верхней части черепа, а форма позвонков на конце хвоста указывает на наличие у китообразных горизонтальных хвостовых лопастей. Однако это те вещи, которые мы обнаружили, пользуясь преимуществами ретроспективы, или же исследовали специально, потому что изначально мы знали о строении мягких тканей. Если мы справедливо предположим, что современные животные представлены в летописи окаменелостей будущего фрагментарными остатками, точно так же, как древние окаменелости в настоящем, современном мире, то результаты работы наверняка будут очень сильно отличаться от исходного положения вещей.

Наука и предположение остаются счастливыми союзниками до тех пор, пока мы не уносимся в облака, в своих предположениях, и пока мы утверждаем, что на первом месте для нас стоят твёрдые свидетельства. Когда речь идёт о реконструкции ископаемых животных, будет всегда существовать огромное количество аспектов анатомии, поведения и образа жизни, которые останутся неизвестными, и для которых будет допустима, и даже необходима капелька разумного предположения. Наслаждайтесь путешествием.