Все только начинается

ГЛАВА 8

Решив, что такой серьезный человек, как Иван Петрович, по пустякам тревожить не будет, Саша написал ответ: «Следующая пятница, Москва, 11.00, станция метро „Волоколамская“, левый выход. Я перешлю вам номер телефона, по которому со мной можно связаться».

Тон письма (если можно к фразе из двух слов применить такое определение) говорил о какой-то проблеме, но не из разряда берущих за жабры. Иначе там бы как минимум появилось слово «срочно». В следующую пятницу все равно нужно было в Москву. Как предполагал Александр, к тому времени люди Марата уже доберутся до родителей Светланы, тот получит сообщение, и нужно будет пообщаться с его руководством.

Жена уже при следующем телефонном разговоре торжественно объявила, что с понедельника ее отпустили в отпуск и дали еще целый месяц за свой счет, так что она к нему приедет к концу следующей недели. Александр договорился, что она возьмет билеты на четверг, так чтобы в пятницу с утра быть в Москве.

Неделя пролетела незаметно в трудах и заботах. Приехала Татьяна отрабатывать свой долг, в сопровождении отца и верного молодого рыцаря с горящими глазами. Отец был сперва настроен весьма агрессивно, но, услыхав, что у дочки способности к целительству и ее будут бесплатно обучать в свободное от работы время, сразу поменял тон. Видно, гонорары экстрасенса, еще пять минут назад вызывающие приступы благородного негодования, после того, как спроецировались на собственную дочь, заставили его задуматься и поменять отношение к тому, что он недавно называл рабским трудом. А когда он услышал, что его дочери начнут платить деньги, как только она чему-то научится и от ее помощи появится толк, то уже дочь испытала всю мощь его напора. Экстрасенсу было приказано немедленно ставить отца в известность, если дочь не будет отличаться прилежанием.

Никаких особых способностей к Искусству Хор у девушки не заметил, но поскольку, кроме Александра, об этом никто не знал, то никого это и не огорчило. Зато юношу, которого тоже звали Александр (уже одним этим он завоевал Сашино расположение), учитель определил как будущего пилота, способного управлять сопряженными телами.

«Хор, а подружку свою он обучить сможет?»

«Вряд ли, но если долго мучиться… дальше ты сам знаешь. Теоретически обучить этому можно любого, но практика от теории всегда сильно отличается».

Сашу эта мысль учителя не напугала. Чего пугаться, если мучиться придется не ему? Всю молодежь он заселил в купленный для них домик и озадачил внутренним ремонтом. Крыша, к счастью, была целой.

На примере Светланы и Александра ящер показал ему, как копировать и встраивать в чужую ауру конструкт управления сопряженными телами. На этом же примере он объяснил, какими основными параметрами должна обладать тонкая сущность клиента для того, чтоб вышеозначенный процесс закончился успешно.

При помощи учителя Саша изготовил будущим пилотам по парочке сопряженных стограммовых шариков и показал, что они должны уметь. После того как шарики полетали у них перед носом, он вручил каждому его пару «склеенных» шаров, объяснив, что они должны чувствовать и ощущать. Оставив их проникать сознанием в неподатливую материю, Саша предупредил, что заниматься с шарами нужно часа по два каждый день в свободное от других обязанностей время и не надеяться на быстрый успех. Себе тоже соорудил парочку в качестве средства защиты и нападения. Засветить таким шариком в висок или сверху по темени — и не нужен никакой огнестрел. Руку с зажатым в ней близнецом при резких разгонах ощутимо выворачивало и уносило в противоположном направлении, но при определенной тренировке это обещало стать страшным оружием.

На вопрос, почему сопряженные тела не используются на его планете в качестве оружия, Хор объяснил:

«Против искусника такое применять бесполезно, он мгновенно разрушит сопряжение, и останется только ими бросаться, как камнями, а простого разумного можно умертвить значительно проще, и таскать для этого сопряженные шарики… над этим бы вся гильдия смеялась, а потом бы про тебя, Сеш, еще сотни сезонов после твоей смерти рассказывали бы анекдоты».

Но Саше нравилось управлять шарами, и тогда Хор придумал для него новую пытку. В радиусе полкилометра нужно было найти ауру мыши, вылезшей на поверхность. О том, чтобы такая имелась в наличии, учитель заботился заблаговременно. Затем нужно было попасть по ней шариком.

«Я думал, ты защитник животных, а ты просто живодер — такое мне предлагать».

«Кто я, ты поймешь еще нескоро».

И действительно, ни одной добытой мыши на его счету не было. Некоторых удалось загнать обратно в нору, но большинство даже не замечали Сашиных попыток. Но он продолжал бомбардировать окрестности, решив призвать на помощь математику. По теории вероятности он обязан был рано или поздно попасть.

Адвокат привел на обследование жену мэра, совершенно здоровую сорокапятилетнюю женщину, страстно желающую скинуть избыточный вес. Ящер сразу выдал несколько рекомендаций, какие упражнения, с его точки зрения, ей бы кардинально помогли, но Саша не рискнул повторять рекомендации учителя.

Пощупав пациентку в разных местах и сделав ей общеукрепляющий массаж, экстрасенс попытался донести до нее мысль, что небольшой избыточный вес — это признак здоровья, а здоровое не лечится. Но боярыня попалась настырная. Сообщив, что после его массажа чувствует себя намного лучше, она пообещала приходить к нему каждый день. Услышав эту радостную новость, Саша задумался над тяжелой долей простого экстрасенса. Набравшись наглости, он заявил, что это, мол, мало ей поможет. А вот если бы пациентка присоединилась к его утренним занятиям с учениками, то эффект был бы потрясающий. Правда, начинаются они в семь утра, нерадивых учеников он наказывает, а длится все это измывательство часа два с половиной — три. Адвокат отчаянно размахивал руками, пытаясь мимикой передать все, что он думает о своем руководстве. Но дамочка смело заявила, что давно чувствовала в себе экстрасенсорные силы и готова практически на все, чтобы их разбудить, не говоря о каких-то занятиях.

«Ну ты, братан, попал так попал, кге, кге, кге», — радостно процитировал ящер веселого хулигана Толика Бороду, что послужило Саше еще одним доказательством существенных различий в понимании смешных и грустных ситуаций ящерами и людьми. С его точки зрения, нужно было не смеяться, а плакать.

«Это ты виноват! Трудно тебе было ей аппетит слегка испортить? Что теперь говорить… но ничего страшного, денек побегает с нами и забудет».

«Сеш, у нас коррекция внешности у физически здорового разумного законодательно запрещена. А насчет своей новой ученицы ты неправ. Очень волевая, энергичная и целеустремленная натура».

Адвокат прыгал от радости, обзывал начальство гением и другими словами, утверждая, что им теперь не страшен серый волк. Где он видел волков в своем тридцатитысячном городке, Саша так и не узнал, но на его фразу, что, мол, заместитель перестраховывается, в провинции люди добрее, ответил приступом удушающего смеха, чуть не сведшим его в могилу.

Новая ученица, подтверждая прогноз ящера, пока что не сдавалась, четвертый день подряд приезжала на своем джипе в семь утра и стоически терпела наравне со всеми измывательства Александра.

Светлана прогрессировала очень быстро, не прикладывая к этому видимых усилий, чем сильно задевала Сашину честолюбивую мужскую натуру, пашущую, как папа Карло, с утра до позднего вечера над развитием своей толстокожей тонкой сущности. Впрочем, был в этом и положительный момент. Дав ей в руку скалку, которой он подгонял отстающих от учебной программы, Александр в пятницу с утра укатил в Москву, а ее оставил проводить занятие с учениками.

Встретив жену, он долго и совершенно искренне восхищался ее красотой, обнимал, целовал и не выпускал из рук. Руки отказывались выполнять приказы головного мозга.

— А ты тут похорошел без меня, — ревниво разглядывая своего мужа, заметила Надя, — вон какой стройный стал.

— Ты все перепутала. Это я изможденный от постоянного недоедания. Но теперь я быстро пойду на поправку.

— А зачем тебе аж три мобилки? — Обнимая мужа после долгой разлуки, Надя профессионально обыскала его и теперь проводила допрос по горячим следам.

— Одну тебе, одну мне, а одна рабочая. Ее номер никому давать нельзя. Только шеф и коллеги по работе могут туда звонить. Немецкая дисциплина.

— И куда мы теперь?

— Я ж тебе еще тогда по телефону говорил. У меня до обеда дела разные. Можешь со мной ходить, но тебя не везде пропускать будут, придется на улице ждать. А можешь до двенадцати Москву посмотреть, магазины проинспектировать. Держи деньги, тут двадцать тысяч. Вещи свои давай мне, я их в машину по дороге закину.

— У тебя уже и машина есть?

— Фирма выдала. Я ж в Подмосковье живу. В Москве жилье очень дорогое. Вот тебе карта метрополитена. Остановку метро «Волоколамская», где мы с тобой встретимся, скажем, в полпервого, я отметил и написал — «левый выход». Это значит, выйдешь из вагона и пойдешь налево.

— Я к нему больше суток добиралась, а он меня сразу бросает…

— Поехали со мной. Подождешь в кафе, я постараюсь по-быстрому со всеми разобраться.

— Вот еще чего. Меня Ленка Песцова встречать должна, видно, задерживается, сейчас я ей позвоню.

— А кто это?

— Ты ее не знаешь. Моя подружка по Интернету. А вот и она. Ленка! Мы здесь.

— Здравствуй, Наденька! А кто этот такой интересный мужчина? Познакомь нас, пожалуйста.

— Это Александр, мой муж.

— Лена. Очень приятно. А вы будете нас сопровождать?

— Нет, вынужден отказать себе в таком редком удовольствии. До обеда занят. Я вам позвоню, как только освобожусь. Надя, мой номер у тебя в телефоне забит, если что, звони. Может, тебе еще денег дать?

— Нет, лучше не давай. Я сегодня только присматриваться буду, нельзя все удовольствия получать в один день.

Уже удаляясь, нагруженный двумя чемоданами и большой спортивной сумкой через плечо, он услышал:

— Какой интересный мужчина. А почему он налысо пострижен? Он у тебя бывший военный?

Было понятно, жена скучать не будет и до обеда не освободится. Вернувшись к стоянке, где оставил машину, сложив вещи в багажник, Саша включил «рабочую» мобилку, номер которой утром отправил Сережиному отцу. Сев за столик под зонтиком, с которого хорошо наблюдался выход из метро, заказав стакан сока, он просканировал окружающих его людей. Насколько он мог судить, никого из присутствующих в окрестностях данной точки его особа не интересовала. Без пяти одиннадцать появился Иван Петрович, встал возле выхода, взглянул на часы и достал мобильник.

— Прямо по курсу и справа, столики под зонтиками.

Поздоровавшись с прибывшим и подождав, пока он закажет себе кофе, Саша сразу задал интересующий его вопрос:

— Поскольку с Сергеем и остальными все в порядке, расскажите, что вас тревожит, Иван Петрович. Несколько недель назад я не думал, что увижу вас столь скоро.

— Видите ли, Александр Владимирович, в этом году исполнилось тридцать лет, как я окончил МГУ…

— Поздравляю! Надеюсь, это не единственная причина нашей встречи? Тем более что я не ваш однокурсник.

— Если вы меня не будете перебивать, то узнаете причину значительно быстрее. В конце мая у нас была встреча с однокурсниками. Выпили мы хорошо с моим другом юности Семеном Барацом, он после университета уехал в Екатеринбург, там и живет до сих пор. Большим человеком стал… миллиард еще не заработал, но у него еще есть время… — Сережин отец замолчал, собираясь с мыслями.

— У меня тоже друг еврей есть.

— Это вы к чему?

— Просто так… чтобы вы не задавались, Иван Петрович, — с широкой улыбкой на лице ответил экстрасенс, глядя на удивленную физиономию собеседника.

— Александр Владимирович! Я вам уже намекал, что у вас совершенно дурацкие и несмешные шутки!

— У каждого свои недостатки, Иван Петрович, — философски отреагировал Саша на критику в свой адрес. — Вас, например, просто преследуют проблемы. Не успели с сыном разобраться, как тут же друг свалился на вашу голову со своими заботами. Расскажите без длинных предисловий, что случилось у вашего друга. Будьте проще, и к вам потянутся люди.

— Тут так просто и не расскажешь. Есть у него компаньон, его дальний родственник. Вместе они начинали бизнес двадцать лет назад и владеют им в равных долях…

— А теперь поссорились и компаньона нужно убить?

— Не говорите глупостей. Ситуация такая. Семен продолжает активно участвовать в работе фирмы, являясь ее генеральным директором, а компаньон отошел от дел, живет в Лондоне на дивиденды. При этом, естественно, продолжает активно влиять на кадровую политику и продвигает своих менеджеров на самые высокие должности. Например, заместитель Семена — его кандидатура. Поскольку он Семену не доверяет и думает, что тот его обманывает, то пытается контролировать каждый его шаг. Как вы понимаете, Семену такое положение дел не нравится.

— Не совсем понимаю. Что ему не так? Живет компаньон себе в Лондоне… может, ему нравится смотреть, как негры толпами ходят по улицам, воюют с полицией, жгут автомобили и грабят магазины? Ищет человек острых ощущений на старости лет. Я бы ему вместо Лондона порекомендовал Йоханнесбург, Найроби, там, с моей точки зрения, жизнь интересней. Но это к делу не относится. Вы не могли бы более выпукло объяснить проблемы Семена, и чем мы можем ему помочь?

— Если бы вы не ловили кайф от того, какой вы остроумный, я бы вам уже все рассказал. Семен хочет выкупить долю своего партнера и нашел банки, которые готовы дать ему кредит на эту операцию. Тот как бы не против ее продать, но хочет значительно больше оценочной стоимости. Естественно, такую сумму банки давать не согласны, и получается замкнутый круг.

— При чем здесь я? Тысячи подобных ситуаций решались без внешней помощи. Если действительно все хотят, то договорятся и без нас с вами.

— В том-то и дело. Очень на то похоже, что он просто морочит Семену голову, а продавать не собирается. Ведь такие деньги нужно куда-то вложить, а если у тебя нет идей, то лучше их не трогать.

— И в чем состоит мое задание?

— Убедить его продать свою долю Семену.

Теперь пришло время задуматься Александру. Сама по себе работа была не очень интересной и с точки зрения глобального равновесия совершенно бесполезной. Зная, как щепетильно относится учитель к этим вопросам, можно было с высокой степенью вероятности предположить, куда он пошлет ученика, услыхав такое предложение. Но был один нюанс, который заставлял Сашу изобретать комбинацию, которая устроила бы всех ее участников.

— Теоретически это возможно, но практически возникает целый ряд сложностей, которые необходимо преодолеть. Во-первых, с нашей стороны все должно быть предельно честно. Сделка будет выглядеть следующим образом. Семен предложит своему партнеру максимально возможную цену за его долю на сегодняшний день, а в виде дополнительного бонуса — курс укрепления здоровья и омоложения у шамана, обладателя древних знаний, которого нашли в Уральских горах. Как, кто и где его нашел, статьи в газетах и решение Семена Бараца спонсировать школу уральского шаманизма для сохранения бесценных знаний — вся эта небольшая рекламная кампания за вами. Это нужно делать срочно, так, чтобы до следующего раунда переговоров информация по независимым источникам просочилась до его партнера. Все остальное за мной, а именно: согласие упрямого партнера на предложенные условия, реальный курс омоложения организма и окончательное подписание соглашения обеими сторонами. Естественно, при озвучивании этих предложений меня должны показать живьем будущему пациенту. Во-вторых, гонорар. Моя часть — двадцать миллионов долларов. Выплачивается сразу после подписания соглашения о продаже. В-третьих, в качестве аванса до начала всей этой эпопеи вы мне организовываете десятиминутную аудиенцию у премьер-министра. Обоснование следующее: экстрасенс, являясь его глубоким почитателем, хочет лично выразить премьеру свою благодарность за то, что тот сделал для страны, и провести диагностику его здоровья. Почему премьер должен тратить десять минут своего драгоценного времени на такого придурка, это уже ваша забота. Как один из возможных вариантов — найдите в его аппарате кого-то с тяжелобольным в семье. Предложите мои услуги, но оплата не деньгами, а кратким визитом к шефу. Причем после выздоровления, но заручиться согласием шефа он должен до того. Насколько мне известно, премьер свое слово держит. Да и потерпеть десять минут ради здоровья близких хорошего сотрудника тоже не откажет.

— Ваше третье условие практически невыполнимо…

— Ну что ж, на нет и суда нет. — Александр решительно поднялся, показывая, что разговор закончен.

— Не торопитесь. Скажите, зачем вам эта встреча?

— Понимаете, Иван Петрович… хочется мне что-то полезное для страны сделать. Я знаю, многие, услышав такую фразу, искренне порекомендуют мне обратиться к психиатру, но я надеюсь, вы поймете. Хочу рассказать премьеру о некоторых своих талантах, возможно, им найдется применение.

— Неужели вы серьезно думаете, что кто-то по достоинству это оценит? Вы представляете, чем вам это может грозить? Вы неглупый человек и не производите впечатления идеалиста.

— Плевать мне на чужие оценки. Я это делаю для себя. Долги нужно отдавать… надеюсь, вы получили ответы на свои вопросы. Если вам понятны мои условия, то посоветуйтесь со своим другом и дайте мне ответ по почте. Заранее. Рад был нашей случайной встрече.

— С вами очень трудно иметь дело… заберите свой мобильный.

— Вы мне тоже симпатичны. Мобилки вместо чаевых оставляю.

Купив по дороге новую мобилку, Саша расстроился. Его экономной натуре такое разбрасывание ресурсами было как серпом по пальцам. Посчитав, сколько мобильных аппаратов он бы сэкономил, грохнув Марата прямо на балконе, он расстроился еще больше. И даже то, что он принципиально покупал мобилки ценой дешевле тысячи рублей, не могло исправить его мрачного настроения.

Сев в такси, он без трех минут двенадцать отправил сообщение Марату: «Жду звонка». Затем перезвонил отцу Светланы. Узнал, что незнакомые люди еще в среду начали интересоваться, где пропадают его дочери, а все друзья и знакомые вдруг вспомнили про Светлану, ходят косяками и расспрашивают, где она, что с ней и с какими родственниками поддерживала отношения. Поблагодарив, он ровно в двенадцать прекратил разговор и стал ждать.

Телефон зазвонил практически сразу.

— Здравствуйте. Не знаю, как к вам обращаться…

— Тебе Марат не сказал? Саня меня зовут. Саня Лысый из-под Хабаровска. Впрочем, для того чтобы сказать, какой вариант из моего письма ты решил выбрать, первый или второй, имени знать не надо.

— Ты нас очень обидел, Саня из-под Хабаровска.

— Значит, второй. Тогда до встречи, уважаемый, до скорой встречи.

— Постой, не торопись. Ты меня неправильно понял…

— Ты конкретно сказать можешь, первый вариант или второй?

— Первый. Мы не хотим войны, но…

— Никаких «но». Еще раз спрашиваю: первый или второй?

— Первый, — скрипнув зубами, произнес собеседник.

— Хорошо. Я забываю про вашу компанию. Очень надеюсь, что вы не будете о себе напоминать разными глупыми расспросами. Дай трубку Марату.

— Слушаю.

— Из этого телефона был сделан один звонок. Отцу Светланы три минуты назад. Это чтоб ты лишних денег телефонистам не платил. Спрашивай все, что тебя интересует. Но если после этого разговора я замечу твой интерес к моей персоне… могут случиться очень неприятные вещи.

— Зачем ты туда приезжал?

— Грохнуть тебя хотел. Гамлет мне о вас много рассказал. Без тебя и без того, кто сейчас рядом с тобой, ваша команда рассыпалась бы как карточный домик.

— И что же тебе помешало?

— Начальство. Велело тебя пока не трогать. Все мы люди подневольные, Марат. Время вопросов вышло.

— Да никто тебя не отслеживает. Ты ведь из машины звонишь?

— Прощай, Марат. Дай бог нам не свидеться больше.

Марат задумчиво отдал трубку своему шефу.

— И что же ему помешало?

— Говорит, начальство… помнит меня еще кто-то в родной Конторе…

Ярко светило июньское солнце, они возвращались из Москвы, а Саша рассказывал свою невыдуманную историю, отвлекая внимание жены от необычного автомобиля.

— В ту субботу, перед отъездом, помнишь, когда мы домой вернулись, гроза прошла. Я открыл окно, и веселый ветер разметал все на столе… мысль у меня тогда мелькнула: что-то напоминает мне эта ситуация. Знаешь, до сих пор иногда думаю… порой целых две минуты… и никак не могу понять. Не бей шофера, это я так с мыслями собираюсь… Я, конечно, пошел закрывать окно и увидел ее… она была не больше грецкого ореха, ярко светящаяся голубым и зеленоватым светом. Летела прямо на меня, а я не мог сойти с места, не мог пошевелить рукой, только смотрел, как она приближается, такая чужая, холодная и прекрасная. Успел подумать, что никто не может воспроизвести ее в лабораторных условиях, а некоторые ученые считают, что существует два вида шаровых молний. Один из них — это живые существа, а те, что громко взрываются, — это их оружие. Последнее, что я почувствовал, прикосновение точно посредине лба, холодное и жалящее… дай сигарету…

Надя практически не курила, раз в месяц в компании после нескольких рюмок коньяка разрешала себе выкурить сигарету. При этом постоянно таскала в сумочке пачку. Александр всегда поражался этому умению контролировать себя. Сам он бросил курить больше двадцати лет назад, но до сих пор ему иногда снились сны, в которых он дымит сигаретой… вот и сейчас он так глубоко вошел в образ, что не смог из него выйти.

— Нет, лучше не давай… очнулся я на полу, не знаю, сколько я пролежал… кружилась голова, а тело было легким, невесомым, казалось, я сейчас взлечу и буду летать по комнате. Голова была кристально чистой, ни одной мысли… тишина и покой овладели мною, мне не хотелось вставать. Я погрузился в этот покой, в это молчание и плавал в нем, как в море. Затем внезапно меня наполнила радость, она затопила потоком, наполнив звенящей энергией каждую клетку моего тела. Вскочив на ноги, я подбежал к столу и начал петь «Интернационал»…

— Это я помню. Но вместо того чтобы рассказать мне всю правду, ты сразу придумал какую-то небылицу. Потому что ты врун, Саня. Всю жизнь ты меня обманываешь и правду не говоришь.

— Ты, жена, не путай. Я не врун, я фантазер. Фантазер — ты меня называла… Щас домой приедем, залезешь в Сеть, в словари, и почитаешь, в чем разница.

— Ты не подлизывайся! Рассказывай, почему из дома убежал? Почему меня бросил? Одну. Больную…

Наде стало себя жалко, и она заплакала. Не обращая внимания, Саша продолжил рассказ, зная, что любопытство — лучшее средство от слез.

— На следующее утро я понял, что начал видеть ранее скрытое от моих глаз. Я увидел светящиеся оболочки, окружающие тела всех живых существ, темное свечение всей остальной материи… я тоже светился, но как-то по-другому… из моих ладоней выходили лучи, они были жалящими, как шаровая молния. Когда я увидел твою болезнь, это страшное черное пятно, я интуитивно понял, что нужно сделать. Лучи из моих ладоней впивались в это пятно, и оно светлело. Когда оно стало совсем светлым, мне вдруг пришла мысль, что в больших количествах это мое новое излучение может стать для тебя опасным. Что оно, как радиация, в малых дозах — лечит, в больших — убивает. Было такое ощущение — эта мысль не моя, ее мне кто-то послал… вместе с тем я четко знал, что делать дальше. Смешав капли, я держал их в руках, пока они не начали светиться. Не спрашивай меня, откуда я знал дозу и как их принимать… я это просто знал. Точно так же я знал, мне нельзя долго находиться рядом с одним человеком. Те лучи, которые исходили из меня, которыми я еще не умел управлять, могут быть смертельно опасными. И еще одна мысль запертой птицей в клетке металась в моей голове — мне нужен учитель.

Саша перевел дух и обнял одной рукой жену, у которой уже высохли слезы и недоверие в ее глазах сменилось изумлением от услышанного.

— За дорогой смотри, — не делая попыток освободиться, тем не менее сразу поставила запятую Надя. — Тут все гоняют, как с цепи сорвались. Успеешь еще наобниматься. Дальше-то что было?

— В Киеве никого не нашел, одни аферисты и балаболы. Поехал в Белокаменную… сперва попадалась та же публика, что и дома, но потом учитель сам меня нашел…

— Как нашел?

— Приснился однажды и рассказал во сне, где мы с ним назавтра должны встретиться. С тех пор так и повелось. Приезжаю один-два раза в неделю, он дает новые задания и рассказывает, как их сделать. Даже не знаю, как зовут его. Учитель о себе не распространяется. Но я не сомневаюсь, что он работает в Конторе.

— В какой конторе?

— Не в конторе, а в Конторе.

— Что, в той самой Конторе? Так ее ж нет уже…

— Свято место пусто не бывает. Государство и Контора — близнецы-братья! Мы говорим — государство, подразумеваем — Контора! Мы говорим — Контора, подразумеваем — государство!

— Не паясничай. Нет с тобой покоя, Саня… как зажгли тебе пионерский костер в одном месте, так он у тебя там и горит. Вот скажи, на хрена тебе все это на старости лет? Плохо тебе жилось?

— Неправильный вопрос. Раз тебя бьет молния в голову, значит, это кому-нибудь надо. Понимаешь, долги не отданы… а если ты спросишь какие, я тебе скажу. Знаешь песню такую «И живу я на земле гордой — за себя и за того парня…», так вот, не живу я уже на земле гордой, и долги тем парням, которые Родину защитили, я тоже не отдал…

— Им было проще, Саня. Они видели врага в прицеле своей винтовки… воевали только с Европой, а не со всем миром…

— Умная ты у меня и правильно говоришь, но это не повод опускать руки. Война продолжается, пока не погибнет или не сдастся в плен последний боец. Залезем мы с тобой на печку — минус два бойца, и воевать за нас с тобой придется другим… а это уже свинство.

— Много ты навоюешь, когда не знаешь, кто за кого… и кто тебе завтра в спину ударит, а спину, Саня, не прикроешь. На меня не надейся, не поспеть мне за тобой.

— Я уже старый, спешить не буду… лучше меньше, да лучше. Только плакать не надо, солнышко. Неужели тебе не скучно и ничего не хочется? Хочешь в космос?

— Может, ты меня еще на Луну отправишь, чтоб я тебе не мешала?

— А что, на Луну полетишь? Будешь, кстати, первой женщиной на Луне. В историю войдешь. Как Валентина Терешкова. Украинок тоже еще в космосе не было. Будешь первой космонавткой-хохлушкой. Два раза войдешь в историю.

— Балабол. А с детьми что? Мы тут, а они там?

— Мать, мы же с тобой не на Луне. Пока что. Все будет хорошо.

— Ты это мне всю жизнь повторяешь!

— Ну и что? Главное, что я тебя никогда не обманул.

— Ты? Да ты правду говоришь, только стоя на голове!

— Не стою я на голове, зачем выдумывать?

— Вот и я о том.

Через неделю пришло новое сообщение от Ивана Петровича: «Нужно срочно встретиться».

— Задолбал своими встречами. Наверняка привез своего уральского друга, чтоб вдвоем мне на мозги капать. Интересно, сколько они готовы денег добавить, лишь бы от аванса отвертеться?

Решив, что ему лично ни с кем встречаться не надо, Саша написал вежливый ответ: «Встреча возможна только после согласия заказчика с поставленными условиями». Не прошло и часа, как прилетело следующее сообщение: «Условия в основном одобрены, нужно срочно согласовать детали».

— Дипломаты хреновы… и не пошлешь ведь.

«Завтра на том же месте в тот же час», — написал он ответ, обрадовал жену субботней поездкой в столицу и попросил решить, как она будет возвращаться домой. У него на завтра уже были назначены пациенты, поэтому Саша собирался сразу после разговора обратно. Надя уже втянулась в новую жизнь, помогала с бухгалтерией, устраивала скандалы, что он обирает пациентов, и требовала снизить плату. Саша вяло отбивался и обещал снизить, если она научится управлять сопряженными телами. Он надеялся воспитать из нее еще одного пилота.

Без трех минут одиннадцать он, посадив жену в метро и договорившись, где и когда они встретятся, сел за тот же столик и заказал себе мороженое с фруктами. День обещали жаркий, и солнышко уже припекало. В одиннадцать приехал джип с Иваном Петровичем и увез его в какой-то отель.

В ресторане большой рыжий мужчина, больше похожий на немца, чем на представителя еврейского народа, серебряными щипцами колол устрицы.

— Знакомьтесь, Семен Ефимович. Это Александр Владимирович, о котором я рассказывал.

— Присаживайтесь, Александр Владимирович. Что будете заказывать?

Подбежавший официант уже стоял наготове с блокнотом в руке.

— Стакан минералки.

— Какой изволите? — Официант начал сыпать названиями французских и немецких минеральных вод. Саша подумал, что буриданов осел в этом ресторане умер бы от жажды.

— Байкальской.

— Байкальской, к сожалению, нет.

— Тогда ничего не неси. Навезли всякой дряни, а выпить нечего. Семен Ефимович, какие детали вы бы хотели обсудить?

— Понимаете, Александр Владимирович, ваше третье условие весьма сложно выполнимое… это не мой уровень. Я мелкая провинциальная сошка, а мои московские друзья могли бы организовать встречу мне, но никогда не составят протекцию незнакомому человеку. Вы должны это понимать. Ваша идея с сотрудником аппарата теоретически хороша, но практически такую информацию получить очень трудно… если бы вы согласились на аванс в денежной форме, это значительно упростило бы начало нашего сотрудничества. Что касается вашей идеи с шаманизмом… насколько я знаю Михаила, а знаю я его неплохо, он на такую дешевку не клюнет.

— Что касается третьего условия, то могу добавить лишь следующее. Пусть ваши друзья организуют вам встречу с премьером, а я вас буду сопровождать. Мне вы не помешаете, тем более что некоторые мои таланты вам уже известны. Либо, несмотря на трудности, работайте с сотрудниками аппарата. Думать и размышлять о том, на что клюнет ваш партнер, вам нет смысла. Достаточно просто, не думая, выполнять мои рекомендации. Надеюсь, в ближайшем будущем найти в Сети сообщения об уральском шамане, способном творить чудеса. Если мы все обсудили, то разрешите откланяться.

— Вы меня извините, Александр Владимирович, но если мы хотим быть партнерами, то нужно более внимательно относиться к форме, в которой вы подаете свои мысли. То, что вы сказали, прозвучало слишком жестко и недружелюбно.

— Я бы вам предложил несколько иную картинку для понимания ситуации. Ваша фирма, не в силах самостоятельно решить некую проблему, обратилась за содействием в другую фирму, у которой портфель заказов сформирован и график работы расписан наперед. Та, рассмотрев вашу просьбу, предложила вам единственно возможный вариант выполнения вашего заказа, в котором часть оплаты вы производите, выполняя встречный заказ, а часть деньгами. То, что условия обсуждению не подлежат, было сказано предельно ясно, как и то, что вы можете их не принимать и спокойно жить дальше. К сожалению, вы продолжаете обсуждать условия, и я вынужден еще раз предельно ясно объяснить, что обсуждать их не намерен. Надеюсь, наша следующая встреча, если она состоится, будет более содержательна и пройдет за столом, на котором будет стоять заказанная мной минеральная вода.

— Еще одна просьба, перед тем как вы уйдете. Мне Иван Петрович, конечно, рассказал о ваших талантах, но лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Не будете ли вы столь любезны продемонстрировать мне ваши способности?

— С удовольствием, Семен Ефимович, — весело сказал хамоватый экстрасенс, пристально глядя ему в глаза. — Пока я настроюсь, спойте нам, пожалуйста, свою любимую песню.

Семен Ефимович на секунду задумался, а потом запел, жутко фальшивя:

— Да, такую песню без водки не вытянуть. — Александр поднялся со стула. — Но то, что у нас совпадают музыкальные вкусы, вселяет надежду. До свидания.

Проводив его взглядом, Семен негромко произнес:

— Интересного ты человека нашел, Иван. Напомнил он мне одну историю из нашей юности. Я тебе ее никогда не рассказывал… стеснялся. Ты знаешь, у меня родня в Одессе, я там практически каждое лето отдыхал, когда мы студентами были. Это было после четвертого курса, я уже домой возвращался. Меня проводили до аэропорта, но вылет задерживали. Я прогнал родственников домой, бродил по аэропорту, пил теплое пиво, скучал и ждал вылета.

Семен подозвал официанта и заказал двести граммов коньяка.

— Ты чего, Семен, утро на дворе, какой коньяк, я на машине приехал.

— Тебе для запаха, а мне можно. Пить коньяк — это не работа. Слушай дальше. Подошла ко мне цыганка. Немолодая уже, лет пятьдесят ей было. Глянула мне в глаза и говорит: «Давай погадаю я тебе, красивый, всю правду расскажу, что было, что будет, чем сердце твое успокоится». Обычно, Иван, я посылал всех, кто ко мне подходил с таким предложением, по пешеходно-сексуальному маршруту, а тут гляжу на нее, глаз отвести не могу. Короче, остался я в результате без пятидесяти рублей, сам знаешь, какая это сумма по тем временам, как нынешнему студенту сто долларов.

— Больше. Тот рубль за сто сегодняшних идет. Считай, как пять тысяч сегодня.

— И умом понимаю, обманула меня ведьма, как последнего поца вокруг пальца обвела, а на душе радость такая… вот когда батя покойный меня на плечах на парад носил, тогда такая была, а больше не было. Нет, вру. Когда жена будущая первый раз поцеловала, тоже что-то похожее было. Как с Одессы приехал, неделю еще после этого не ходил, а летал. А как цыганку вспомню, радостный становлюсь, всех счастливыми сделать хочу. Потом прошло понемногу… до сих пор не знаю, что она со мной сотворила. Знаешь, к чему я это тебе говорю?

— Догадываюсь…

— Когда колдун этот спеть попросил, что-то похожее в душе поднялось… и до сих пор не прошло… опасный он человек, очень опасный… Давай, Ваня, еще по чуть-чуть.

Выпив, Семен ненадолго замолчал, думая над чем-то.

— Не пойду я с ним к премьеру, это как по минному полю ходить… придется искать человека, который это на себя возьмет. Тут ведь главное, чтоб у него родственник больной нашелся, а воспылать к нему горячей любовью мы поможем, дорого это не будет.

— Сомневаюсь я, Сеня, что мы такого найдем, кто за деньги рискнет премьеру голову морочить. Нужно искать того, кого действительно жизнь кое за что взяла и не отпускает. Я Сережку своего вспоминаю… знал бы я, что этот Александр его вылечит, в лепешку бы разбился, но к премьеру его бы провел. Если такого найдем, дальше он все сам сделает. С другой стороны, вокруг этого Александра уже шум в Сети стоит. Его бывшие пациенты, те, кого он вылечил, портал создали, там истории болезни, заключение врачей, фотографии… больше ста человек зарегистрировались. Так что мы этим никого не подставим, Семен, если премьер наведет справки, думаю, ему самому будет интересно.

— Ты меня не лечи, Ванюша, ты работай. Москвич ты или кто? Или, по-твоему, простой уральский парень должен бегать по Москве и приставать с расспросами к прохожим? Ты ищи, а за мной не заржавеет, сам знаешь.

— Иди ты, простой уральский парень, со своими деньгами. Лучше еще коньяку закажи. Заказал двести граммов… ни уму ни сердцу…

— Вот это по-нашему. Официант! Бутылку неси такого, как ты принес.