Все в его поцелуе

Глава 7

Уже пробило два часа ночи, когда Уэст вновь увидел Амбермед. Дорога делала поворот, и перед Уэстом, ехавшим верхом, открылась широкая панорама поместья. Лунный свет заливал покрытый снегом холм, долину и открытое поле. Усадебный дом представал драгоценным камнем в шкатулке, выложенной белым ворсистым бархатом; он светился как бриллиант, залитый лунным светом, и отражал серебристо-голубоватое сияние от своих каменных стен.

Уэст натянул поводья, придержав коня. Чуть позже он совсем остановился. Оглядевшись вокруг, Уэст понял, что именно в представшем перед ним пейзаже заставило затрепетать сердце и разбудило воспоминания. По левую руку от него лежало озеро. Сейчас оно затянуто льдом, но все равно угадывалось по береговой линии. Там, на берегу, все еще росли деревья – березы, ели, дубы, и все там же стоял тот статный раскидистый каштан, на который он любил забираться в детстве.

Стоило только чуть сдавить коленями круп коня, как Драко двинулся с места, свернув с дороги в сторону леса. Когда они подъехали к каштану, Уэст вновь остановил коня и посмотрел вверх. Ветви дерева заливал роскошный лунный свет, достаточно яркий, чтобы проследить длину ветвей до самой верхушки. За последние двадцать лет с деревом произошли не слишком заметные изменения, и Уэст решил, что совсем не преувеличивал в своем воображении его размеры. Он без труда нашел тот самый сук, где размещался у него наблюдательный пост. Удивительно, как он не боялся туда забираться и как он умудрился не свернуть себе шею, добираясь до своего убежища и спускаясь с него.

Уэст медленно перевел взгляд на озеро. Даже не вполне осознав, что дал Драко команду, он поехал в том направлении. Драко осторожно шел вдоль края обрыва. Уэст остановил его тогда, когда счел нужным. Если судить по расстоянию от леса и тому, где располагались заросли, он находился на том самом месте, откуда прыгнул в воду, чтобы вытащить маленькую Рию.

Двадцать лет, что прошли с того времени, он не переставал задавать себе один и тот же вопрос: могло ли произойти так, что он столкнул ее в воду? Если бы он остался на дереве, она бы тоже угодила в озеро? Он помнил эпизод во всех подробностях, но память может и подвести. Почему никто из присутствующих не увидел того, что увидел он? Если он невиновен, то почему отец так жестоко с ним обошелся?

Дрожь, не имевшая отношения к ночному морозу и ледяному безмолвию пейзажа, заставила Уэста резко развернуть коня и направить его к дороге, ведущей к усадебному дому Амбермед.

Рия не могла спать. Она сумела скрыть свою озабоченность, связанную с долгим отсутствием Уэста, от лорда Тенли и Маргарет, но днем это сделать проще, потому что всегда найдутся дела. Рия в течение всего дня избегала всеми возможными способами встреч с лордом Тенли наедине. Дети, радовавшиеся ее обществу, с удовольствием делали все, что она предлагала. С помощью садовника и его подручного они построили снежную крепость по всем правилам боевого искусства. Каролина изъявила желание поселиться в ней в качестве принцессы, Уильям захотел устроить осаду замка. Уильям начал военные действия, и Каролине ничего не оставалось, как обороняться. В итоге оба оказались под градом снежков.

Но строительство снежного замка и игра в снежки не могли продлиться весь день, и когда игра грозила перейти в настоящую драку, Рия увела детей обратно в дом, усадив их за уроки. Пока старшие дети оставались на попечении гувернантки, Рия навестила малютку Джеймса, после чего некоторое время провела в компании Маргарет. На вопросы Маргарет о загадочной записке Уэста и причинах его отъезда Рия отвечала, как могла уклончиво. Рии приходилось нелегко, ибо Маргарет уверяла ее в том, что в основе странного поведения Уэста лежит тот самый поцелуй и чувство дискомфорта, которое доставляло ему сознание влюбленности в него Рии.

– Ты проиграла, – говорила Маргарет с мягкой укоризной, – потому что действовала слишком прямо.

Рия полностью с ней соглашалась и поэтому, не перебивая, слушала длинные рассуждения Маргарет о трусости мужчин, сталкивающихся с нежными чувствами женщин. Вовремя беседы к ним заглянул лорд Тенли, появление которого не помешало Маргарет продолжить экскурс в трусливую природу мужчин. Рия заметила, что лорд Тенли ничего не предложил в защиту своего пола. Он просто как можно скорее покинул комнату, прихватив книгу, ради которой он якобы сюда заглянул.

Когда дверь за ним закрылась, Маргарет послала Рии многозначительный взгляд, после чего обе импульсивно и искренне рассмеялись. Впервые за все время знакомства Рия и Маргарет чувствовали себя просто и хорошо друг с другом. Не просто хорошо, а весело. И то, что лорд Тенли невольно послужил тому причиной, казалось скорее закономерным, чем неожиданным.

С того времени прошло много часов, Один час сменял другой с томительной медлительностью. Время, казалось, почти остановилось. Ужин помог убить час, игра Маргарет на пианино после ужина унесла еще один. Но день подошел к концу, и Рии ничего не оставалось, как только уйти к себе и остаться наедине с вопросами, на которые она не могла ответить.

Рия приняла горячую ванну с лавандовым маслом. Когда она решила, что может уснуть прямо в воде, она встала, надела ночную рубашку и халат и пошла спать, уверенная в том, что уснет немедленно, и, уже засыпая, услышала, как вошла горничная и потушила лампу.

Прошло двадцать минут, но она все еще не спала. Она не открывала глаз, но уснуть не могла.

– Черт возьми, – прошептала Рия, неосознанно подражая интонациям Уэста. Выругавшись, она почувствовала значительное облегчение. – Черт, черт возьми, – с чувством повторила она.

Рия села, включила лампу и взяла с тумбочки книгу, позаимствованную в библиотеке после завтрака. Роман Вальтера Скотта сослужил ей добрую службу утром. Она, не отрываясь, прочла три главы. Увы, сейчас она не могла сосредоточиться на сюжете. Прочитав страниц десять, она со вздохом отложила книгу.

Встав с постели, Рия накинула фланелевый халат и засунула ноги в тапочки. Первым делом она разожгла камин, поворошив уголья кочергой, чтобы выровнять пламя, которое после ее манипуляций стало давать больше тепла.

Посчитав, что уже не замерзнет, Рия подошла к окну. Тяжелые бархатные портьеры мешали насладиться захватывающим дух зимним пейзажем. Сквозь просвет между шторами она могла видеть, что луна светила необыкновенно ярко. Лунный свет упал на кружево, которым оторочен ворот ночной рубашки, и кружево сразу стало каким-то сказочным, похожим на морозные узоры на стекле. Рия забралась на подоконник, раздвинула шторы и присела на скамью у окна, опираясь локтями на подоконник. Дыхание ее сделало стекло мутным, но она протерла его рукавом халата, и теперь ничто не мешало ей любоваться луной и пейзажем.

Ей никогда не надоедал виденный много раз пейзаж, но сейчас он казался одновременно знакомым и чужим. Она знала в нем каждый уголок, но всякий раз он выглядел по-новому.

Свежевыпавший снег укрыл холмистые поля искристым покрывалом. Ели стояли, словно одетые в соболиные меха. Среди деревьев бродили олени. Еще дальше, за лесом, виднелось озеро. Покрытое льдом, оно сейчас было почти неразличимо, но Рия знала, где искать его взглядом. Она долго смотрела туда, пытаясь мысленно очертить его берега, и тут какое-то движение на южном берегу привлекло ее внимание.

Вначале она решила, что, наверное, олень пришел попить воды. Однако для оленя увиденный ею объект показался слишком крупным. Она еще раз потерла стекло рукавом халата и, не добившись желаемой ясности, распахнула окно.

От ледяного воздуха у нее перехватило дыхание, ветер ударил ей в грудь, но через мгновение его порыв стих, и она смогла перевести дух. Рия выглянула из окна: Ее льняная коса, перекинутая через плечо, свесилась наружу как сосулька.

Прищурив глаза, Рия угадала в том странном животном, что стояло на берегу, лошадь и всадника. Она не могла разглядеть в коне Драко, а во всаднике Уэста, но интуиция подсказала ей, что это он. Зачем кому-то другому сворачивать с дороги к озеру? Тем более останавливаться там, в том самом месте? Она отдала дань его мужеству. Наверное, это место связано у него с такими воспоминаниями, которые хочется забыть. Сама Рия редко возвращалась к нему, и ее воспоминания о том, что однажды там произошло, остались смутными.

Рия непроизвольно подняла правую руку и потерла затылок. Осознав, что делает, она усмехнулась невесело. Старая привычка, таким способом она отгоняла неприятные воспоминания, которые грозили прорваться наружу.

Она стояла у окна, пока совсем не замерзла, и видела, как Уэст отъехал от озера. Вскоре Рия потеряла его из виду за поворотом дороги. Через какое-то время он снова показался, но к тому времени она вся дрожала. Руки ее заледенели, она еле сумела закрыть окно на задвижку. Обнимая себя обеими руками, Рия подошла к камину. Согрев руки у огня, она заметила капли воды на полу. Кончик ее косы действительно замерз и теперь оттаял. Рия расплела волосы и разделила их на пряди руками, чтобы просохли быстрее.

Итак, он возвращался. Она почувствовала облегчение, и осознание того, что ей стало легче, потому что он вернулся, встревожило ее не на шутку. Она помнила его слова, то холодное высокомерие, которое прозвучало в них, и она помнила свое обещание больше никогда его не беспокоить. Он сказал ей, что она себя недооценивает. Он добавил, что она придумает причину его навестить.

Видит Бог, он опять оказался прав, как бы сильно ее ни раздражало такое желание.

Уэст вошел к себе, застав Флинча в состоянии ожидания или близком к тому. Его слуга сопел в кресле-качалке у камина. Пухлые руки Флинч уютно сложил на круглом брюшке, а ноги положил на табурет. Уэст разбудил его тем, что довольно демонстративно стряхнул снег с сапог. Но не разбудить его стало бы еще большим оскорблением для старика.

– Как они восприняли мое отсутствие? Много говорили о моем отъезде? – спросил Уэст, развязывая галстук.

– Достаточно, чтобы я начал принимать ставки.

Уэст сделал вид, что не услышал ответа.

– Мисс Эшби обо мне спрашивала?

– Нет.

– Одно из двух: либо она все же научилась сдержанности, либо поняла, куда я поехал.

– Я бы предположил последнее. – Флинч помогал Уэсту снять сюртук. – У меня сложилось впечатление, что она смогла расшифровать вашу криптограмму.

– Я тоже склоняюсь в пользу последнего, потому что не могу представить ее способной научиться сдержанности.

– Она еще не разбила вам нос в кровь. Если нет, знак уже хороший.

Уэст нахмурился:

– Тебе придется объясниться. Я к ней отношусь во всех отношениях уважительно. У нее нет… – Он замолчал, поскольку круглая физиономия Флинча имела выражение явно скептическое. – Что ты там слышал под лестницей? Все сплетни!

– Кажется, вас застигли в довольно неудобном положении.

– Неудобном? Что ты хочешь сказать? Я всего лишь ее поцеловал.

Флинч пожал плечами:

– Я просто повторил то, что говорили на кухне. Мистер Хастингс, дворецкий, таких разговоров не одобряет, но у него за спиной люди все равно говорят. Кое-кто предположил, что вы отправились в Лондон за получением специального разрешения на брак.

– Поклянись, что ты шутишь.

– Если вы настаиваете.

Уэст пробурчал что-то себе под нос.

– Надеюсь, ты таких разговоров не поощрял? – спросил он.

– Я в них не участвовал.

– Всего лишь предложил держать пари.

Флинч улыбнулся по-детски простодушно. Откинув одеяло, он положил горячую грелку Уэсту в ноги.

– Прикажете что-нибудь еще, ваша светлость?

– Нет. Иди отдыхай, Флинч. Завтракать я буду поздно и прямо здесь.

– Тогда я прослежу, чтобы вас не беспокоили. – Флинч забрал одежду Уэста для стирки и глаженья, сложил каждый предмет туалета и, перекинув через руку, пожелал хозяину доброго вечера. Ему показалось, что хозяин успел уснуть еще до того, как он закрыл за собой дверь.

Рия ждала, пока Флинч поднимался по лестнице на половину слуг. Потом она вышла в коридор. Опасаясь столкнуться с Флинчем, Рия шмыгнула в соседнюю со спальней Уэста комнату – кабинет Маргарет, благо дверь в него оказалась открытой. Она решила переждать там на всякий случай.

Проскользнув в спальню Уэста так же неслышно, как и прошлой ночью, она подошла к кровати. Уэст спал на боку, лицом к камину. Золотистые отблески падали ему на лицо, освещая точеный профиль. Под глазами его лежали тени. Нижнюю часть лица покрывала отросшая за день щетина. Во сне сейчас он казался старше своих лет и не столько усталым, сколько потрепанным жизнью.

Рия простояла над ним пару минут, не решаясь его разбудить. Едва ли он одобрит ее действия. Он, вероятно, ожидал от нее поступков, более адекватных обстоятельствам, или, что еще более вероятно, не хотел, чтобы она вообще что-то предпринимала. Они все-таки очень разные. Волнение толкало ее на поступки, в то время как Уэста ощущение душевного дискомфорта побуждало занять позицию стороннего наблюдателя и лишь обостряло его мрачноватый юмор.

Что он мог ей сообщить? Могла бы она спать так же спокойно, как спал сейчас он, если бы знала то, что стало известно ему? Она уже хотела уйти, но взгляд ее упал на тонкую книжку, лежащую на столе. Рии стало любопытно, почему он положил ее так далеко от кровати, если собирался прочесть, и она подошла посмотреть, что за книга. Она попыталась прочесть название книги, вытисненное золотыми буквами на корешке, подставив книгу под свет, падавший от углей в камине. Вскоре она поняла: то, что она приняла за буквы, на самом деле просто орнамент. Чтобы узнать, о чем книга, надо ее открыть и прочесть.

Рия думала, что в книге стихи, но она ошиблась. Кровь прилила к ее щекам, когда она открыла ее и увидела первую же иллюстрацию. Странно, но картинка на другой половине листа перевернута. На правой странице разворота красивая молодая женщина лежала в совершенно развязной позе. Ее одежда находилась в таком беспорядке, что женщина представала как будто обнаженной. Руками, закинутыми за голову, она ухватилась за металлическое изголовье кровати. Лиф платья, корсет и рубашка приспущены так, что полная красивая грудь оказалась полностью обнаженной, соски выпирали, подол платья и рубашки задран едва не до талии. Под бедра подложены две большие подушки, наверное, чтобы приподнять их и выставить вперед. Ноги женщины разведены, и темные волосы лона блестели от влаги.

Рия посмотрела на лицо женщины с тщательно выписанными чертами. Художник представал мастером своего дела. Глаза женщины полностью закрывали полуопущенные веки, от длинных ресниц на лицо падала тень. Рот она полуоткрыла, губы увлажнены, и кончик языка чуть высунут. Длинная стройная шея изогнута, подбородок выставлен вперед. Черные волосы женщины разметались по простыне вокруг головы, рождая ощущение необузданности. Про такую говорят – роковая женщина. Главным ощущением от увиденного Рией стала агония то ли восторга, то ли боли, и разобрать, что именно, не представлялось возможным.

Между раздвинутыми бедрами женщины лежал мужчина с настолько правильной и хорошей фигурой, будто греческий бог, в отличие от женщины совершенно обнаженный.

Мускулы его рук напряглись, скульптурно выделялись мышцы бедер и ягодиц. Одна рука его лежала на колене женщины, другой он сжимал свой весьма возбужденный член.

Рия прижала кулаки к губам, чтобы унять невольно вырвавшийся нервозный смешок. В испуге она бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы убедиться, не проснулся ли Уэст. И вздохнула с облегчением, увидев, что не разбудила его.

Рия пребывала в явном замешательстве. С одной стороны, ее разбирало любопытство, с другой – она знала, что навлекает на себя адские муки, продолжая пристально изучать случайно оказавшуюся у нее в руках книгу. Осознание недопустимости собственных действий тем не менее не помешало ей перевернуть страницу и увидеть другую иллюстрацию, на которой была изображена еще одна пара. Мужчина, одетый так, как одевались лет двадцать назад: в сюртуке с атласной подкладкой, с вышитыми отворотами и большими пуговицами, в расшитом шелком и золотом жилете и черных обтягивающих бриджах с белыми чулками, заправленными в туфли с пряжками, – стоял, прислонившись спиной к мраморной колонне. Перед ним художник воспроизвел женщину на коленях, с поднятым вверх лицом, с припудренными волосами, тщательно уложенными кольцами, в платье, затянутом в талии, с кружевным лифом и ниспадающими, расширяющимися книзу рукавами. Детородный орган мужчины торчал из расстегнутой ширинки. Он сжимал запрокинутую голову женщины своими широкими ладонями. Если смотреть в профиль, его намерения становились абсолютно ясны. Он хотел, чтобы женщина взяла его раздувшийся, торчащий член в рот.

Еще один отчасти заглушенный звук вырвался из горла Рии, и она почувствовала легкое жжение меж бедер, скорее нежелательное, чем неприятное. Она не знала, что и думать по поводу своего разочарования, когда, перевернув страницу, увидела в книге изображения, почти идентичные предыдущим. Перевернула еще одну страницу, затем еще и еще – одно и то же. Тогда она начала листать с конца и снова принялась рассматривать женщину с греческим богом на постели, Каждая страница повторяла предыдущую.

– Не можете ничего понять?

Книга упала из предательски задрожавших рук Рии на пол. Она резко повернулась и встретилась глазами с Уэстом. Он лежал на боку, подперев голову. Медно-рыжие волосы растрепались со сна и выглядели по-своему привлекательно. В нем не ощущалось никакой скованности и никакого груза прожитых лет. Он производил впечатление весьма довольного жизнью человека в прекрасном настроении. Едва ли Рия ошибалась, решив, что легкая улыбка, игравшая на его губах, свидетельствовала о его приятном удивлении. Одним словом, ситуация его забавляла.

– Принесите ее сюда, – попросил он.

– Я… я сегодня в тапочках.

Улыбка Уэста стала шире и откровеннее, когда он опустил взгляд на ее ноги. Он не помнил, чтобы видел ее такой растерянной и смущенной.

– Да, я вижу. Хорошо, что не забыли их надеть. – Он указал пальцем на книгу: – Давайте берите ее и несите сюда.

Рия онемела. Она не могла пошевелиться, продолжая тревожно смотреть на Уэста. Совладав с собой и подняв книгу с пола, она все смотрела на него, поглаживая дрожащими пальцами кожаный переплет.

Уэст кивнул в сторону тумбочки:

– Положите сюда. – Она нехотя повиновалась, напоминая идущего на эшафот смертника. – Я не стану вам ничего показывать, если вы не хотите. В любом случае я ничего не стану предпринимать без вашего желания.

Рия наконец приблизилась к кровати и протянула ему книгу.

– Вы ее здесь нашли? Она принадлежит Уильяму?

– Если бы я нашел ее здесь, она могла бы принадлежать герцогу, – сообщил Уэст. – Хотя вам не о чем переживать. Я не утащил ее из отцовской библиотеки. – Он взял книгу из ее рук и открыл наугад. Слегка приподняв бровь, он сначала посмотрел на картинки, потом на Рию. – Довольно редкая вещь. Судя по вашему выражению, вы таких книг раньше не видели.

Рия покачала головой:

– Я не знала, что такие вещи вообще существуют.

– Потому что вас воспитывали гувернантки и репетиторы, а я учился в школе для мальчиков, где такие штуки считаются священными реликвиями.

– Значит, она ваша.

Уэст коротко рассмеялся.

– Нет, не моя. Я ее, можно сказать, одолжил. Так что на некоторое время она стала моей. – По лицу Рии прошла тень. – Я вас разочаровал? Заинтриговал?

– Смутил.

– Тогда все в порядке, потому что я тоже смущен. Кстати, что вы тут делаете? Я смею предположить, что вы пришли по другой причине. – Он видел, как она посмотрела в сторону книги, но поспешила отвести взгляд. Он мог физически ощущать ее любопытство, но делал вид, что его не замечает, небрежно захлопнув книгу и оставив свой указательный палец на открытой странице. – Я приехал совсем недавно и подумал, что вы спите. Вы меня ждали, возможно?

– Если вы хотите спросить, не ложилась ли я спать в ожидании вашего приезда, то могу ответить – нет, я вас не ждала.

– Вы совсем не умеете лгать. Если бы вы съели лимон, и то так бы не скривились.

– Я проснулась, услышав шум в коридоре, и решила посмотреть, что там происходит.

– Я восхищен вашей непоколебимостью. Если уж врать, то до конца. Никаких обратных ходов. Хорошая стратегия при условии хорошего начала. Но, увы, я должен вас проинформировать, что вы плохо начали. Хотя продолжайте в том же духе. Я остаюсь восхищенным зрителем.

Рия нетерпеливо вздохнула.

– Вы мне покажете, как обращаться с книгой?

Уэст усмехнулся:

– Конечно. – Он кивнул в сторону книги на тумбочке: – Но для того чтобы сполна насладиться, нужно больше света.

Рия не поняла, говорит ли он о наслаждении книгой или о ее реакции. Она спрашивала себя, когда именно она стала его так забавлять.

– Может, не стоит?

– Хорошо. Как я уже сказал, без вашего согласия я ничего не буду делать. – Он убрал свой палец из книги и положил ее рядом с подсвечником. – Тогда нам ничего не остается, как вернуться к теме вашего визита. Кажется, меньше суток назад вы покинули мою спальню в большом возмущении, поклявшись никогда ко мне больше не являться.

– Вы преувеличиваете. Я не вела себя так театрально ни на словах, ни на деле.

Уэст подвинулся к середине кровати, освобождая ей место с краю.

– Идите сюда, а то я рискую свернуть себе шею.

Рия присела чуть боком, чтобы оставаться к нему лицом. Пока все шло почти так же, как накануне ночью. Потом она решила поджать под себя ногу.

– Я хочу знать, что произошло, и где вы находились. Уильям думает, что вы поехали к мистеру Риджуэю решать вопросы, связанные с поместьем. Маргарет – что вы догадались о моем сильном чувстве к вам и запаниковали. А я думаю, что вы посетили мистера Беквита в Санбери.

– Предположения весьма интригующие. Если леди Тенли полагает, что я сбежал из трусости, то кто же предположил, будто я отправился за специальной лицензией на брак?

– Я не слышала о такой версии. Но вы ведь не за ней уехали, не так ли?

– Как вы догадались, я встречался с Беквитом.

Она кивнула. Чувство облегчения; оттого что он не поехал за специальной лицензией, омрачилось подозрением, что визит прошел не слишком удачно.

– Я все еще работаю в школе?

– Да. Я не стал препятствовать тому, чтобы вы остались, хотя он сказал, что понял бы меня, если бы я стал. Если он говорит от имени всех попечителей, то они не так прогрессивны в своем мышлении, как вы пытались меня убедить. Очевидно, им приятно, что вы у них работаете, но они не могут уразуметь, как герцог разрешил вам работать.

– Я хорошо знаю об их отношении к моей должности. С момента возникновения школы я лишь вторая женщина, которой предложили возглавлять школу. За исключением моей предшественницы, во главе школы стояли мужчины.

– А как насчет мисс Уивер?

Рия пожала плечами:

– Не знаю. Я уже говорила вам, что основала школу группа джентльменов. Если мисс Уивер и существовала когда-то, то начальницей она числилась лишь номинально. За всю историю школы начальниц насчитывалось всего две – моя непосредственная предшественница и я. И, пожалуйста, не переиначивайте мои слова. Попечители школы идут вперед мелкими шагами, но движутся они в сторону прогресса.

– Таково ваше мнение, Кое-кто считает, что разрешить женщине занимать посты где-то, помимо гостиной и спальни, означает вовлекать общество в сумятицу и сумбур. Едва ли такое движение можно считать движением вперед.

– Кто-то, возможно, так и считает, но не вы. И потом, сейчас слишком поздно, чтобы оспаривать чьи-либо убеждения. Скажите мне, что получилось из вашей просьбы войти в совет учредителей?

– Никакого формального приглашения я не получил, но думаю, что Беквит сообщит другим членам правления устно или письменно о моей заинтересованности. У меня есть надежда. – Полусумрак не помешал Уэсту разглядеть неуверенность в выражении лица Рии. – Вы не считаете мой визит полезным?

– На самом деле я не считаю, что чего-то можно добиться тем, что вы войдете в совет. Я беспокоюсь о Джейн Петти, а не об учредителях.

– Мисс Петти и моя забота тоже. Я не пытаюсь найти средство, чтобы держать вас на коротком поводке.

– Очень рада слышать.

Уэст усмехнулся. Совершенно очевидно, что ее обидела его ремарка.

– Я передал лишь слова Беквита, а не мои. Я хочу сказать, что меня не волнует то, каким образом он выразил свою мысль. Но думаю, он подспудно обрисовал тот способ, которым он бы хотел вас обуздать.

Рия нахмурилась. Она понимала, что в его словах есть какой-то смысл, который ей неясен.

– Не могу понять, почему мистер Беквит считает, что меня надо обуздывать. В чем, по его мнению, проявляется мое своеволие?

Уэст понял, что выдвинул предположение, смысл которого Рия все равно не поймет. Она не готова ни к чему из того, что сама же инициировала своим вторым появлением в его спальне. Обе ее попытки войти в контакт строились на убежденности, что предпринимаемое ею необходимо и не терпит отлагательств ради мисс Петти, а совсем не из-за своекорыстного интереса, связанного с отношениями полов. Он решил, что ему необходимо учитывать ее натуру, хотя очень хотелось притвориться, что дело обстоит по-другому. Мисс Рия Эшби обладала чертовски вкусными губами, словно созданными для поцелуев.

Уэст понимал, что отвечать на ее вопрос следует лишь в той мере, в которой она способна понять ответ.

– По мнению Беквита, вам не следовало говорить мне об исчезновении мисс Петти, поскольку ваши волнения преувеличены.

– Преувеличены? Но… – Она замолчала, потому что Уэст поднял палец.

– Он придерживается стойкого убеждения, что она объявится, скорее всего, беременная и не замужем, полная раскаяния и с протянутой рукой. Вы должны признать, что отдаленная возможность такого варианта существует, особенно исходя из рассказанного нам Эмми.

– Если такое и произойдет, то лишь потому, что бедняжку Джейн использовали. И того, кто так сделал, необходимо призвать к ответу. Мистер Беквит разве не согласен действовать соответствующим образом в подобном случае?

– Он уверен, что все необходимое уже предпринимается. Вы получили одобрение на то, чтобы нанять мистера Литтона.

– Но никакого продвижения вперед нет.

– Не думаю, что такого рода обстоятельства беспокоят Беквита. Он считает, что учредители выполнили свой долг по отношению к мисс Петти.

– Не может быть, – покачала головой Рия. Голос ее чуть сорвался, и в глазах появилась боль. – Вы, наверное, его недопоняли.

Уэст ничего не сказал, лишь продолжал пристально на нее смотреть.

– Он так меня поддерживал, – отозвалась она· – У меня в школе хранится его письмо. Он тут же ответил, когда я написала ему о мисс Петти, и разделил все мои опасения.

– Тогда вы, наверное, правы. Я, вероятно, не так его понял.

Злые слезы сделали голубые глаза Рии стальными.

– Почему вы так поступаете? Почему вы сначала предлагаете свое мнение, а потом не хотите его отстаивать?

Он пожал плечами:

– Потому что для меня не так важно убедить вас в своей правоте.

– Но я не хочу, чтобы вы отказывались от своего мнения, если я не права.

Уэст усмехнулся одной половиной рта, но глаза его оставались абсолютно серьезными.

– Я не отказываюсь от своего мнения, Рия. Я лишь позволяю вам придерживаться своего.

Слеза скатилась с уголка ее глаза. Она раздраженно смахнула ее.

– Вы просто невыносимы! Может, я хочу, чтобы вы меня убедили.

Он улыбнулся уже не только губами:

– Я так не думаю.

Дыхание Рии участилось, но она взяла себя в руки и не разрыдалась перед ним.

– Что же теперь будет? – еле слышно спросила она.

– Беквит поговорит с другими учредителями. Если нам повезет, они решат, что им же лучше принять меня в члены.

– Когда вы рассказали мне, что хотите войти в совет, я подумала, что вы предложите внести определенную сумму, чтобы вам гарантировали место. Но ваш план состоял совсем в другом, ведь так?

– Да. Деньгами их не возьмешь.

– Тогда что же вы им предлагаете?

– Власть. – Уэст сел и подоткнул под спину подушку. Он провел ладонью по волосам, взъерошив их еще больше. – Я говорил вам, что Беквиту не понравилось мое намерение самому выяснить, что случилось с мисс Петти. Естественно, ему захочется находиться в курсе моих действий и даже получить известный контроль над ними. Он не сможет получить желаемое, если не пригласит меня присоединиться к ним, и он не может пригласить меня, не поговорив с остальными. Вот, Рия, что я им предлагаю: возможность избавиться от той угрозы, которую я для них представляю, и защитить свое положение.

Слушая его, Рия, сама не замечая своих действий, переплела пальцы и положила подбородок на сомкнутые кисти.

– Вы все еще видите в Беквите одного из них, – вынесла она свой вердикт. – Видите в нем члена «Ордена епископов».

– Он и есть епископ. Я не могу считать его кем-то другим. Или притворяться, что он не епископ.

Рия кивнула, решив не высказывать возражений, родившихся у нее в голове. Она, кажется, переняла у него его же тактику: не пытаться изменить мнения оппонента, если позиции расходятся. Уэст, похоже, догадался о той битве, что она вела с собой, потому что в уголках его губ заиграла улыбка. Она ответила ему той же монетой.

– Я никогда не говорила, что ничему не могу у вас научиться.

– В самом деле, – ответил он с той самой улыбкой, значения которой даже Рия при всей своей неискушенности не могла не понять.

Она вспыхнула до корней волос.

– Вы придали моим словам тот смысл, который я в них не вкладывала.

– В самом деле?

– Вы невыносимы.

Он усмехнулся:

– Ваше презрение оказалось бы более действенным, если бы вы постоянно не косились на ту книжку.

– Я смотрела на вас.

– Вы думали о той книге. – Он воспринял легкий вздох Рии как признание. – Что вы хотите знать о книге?

– Где вы ее раздобыли?

– В кабинете Беквита.

Рия не знала, что ответить.

– Как странно.

– Полагаю, вам покажется странным, но не все мужчины считают поэзию Байрона или Шелли подобной афродизиакам. – Он вопросительно на нее посмотрел: – Вы ведь знаете, что означает названное мною слово?

– Конечно, знаю, – холодно сообщила она. – Оно производное от слова «Афродита»; богиня любви и красоты в Древней Греции, и означает нечто, что дает новый толчок мыслям о любви и красоте.

Уэст медленно кивнул, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Верно, вы сказали одно из определений.

– Если есть другое, то я хотела бы его услышать. Я не люблю, когда меня держат в неведении.

– А я не ваш чертов учитель.

Она не отреагировала ни на само его заявление; ни на тон, каким он его сделал. Она просто пристально смотрела на него.

– Ладно. Афродизиак – это нечто, обычно еда или снадобье, возбуждающее кровь. – Он вздохнул, когда она в ответ лишь приподняла бровь. – Они усиливают сексуальное желание. Я не могу сказать проще.

– И не надо. Я и так вас поняла, – Она помолчала, после чего церемонно добавила: – Спасибо вам.

И сказанное ею «спасибо» обезоружило Уэста. Его ледяные нотки настолько шли вразрез с тем, как пылали ее щеки, что представление выглядело крайне комично. Но ему захотелось не смеяться, а поцеловать ее.

Он подался вперед и положил ладонь Рии на затылок. Когда она поняла его намерение, он уже прижал свои губы к ее губам, сначала несильно, но, не встретив сопротивления, осмелел. Ее губы, нежные, сладкие и теплые, раскрылись, и она еле слышно вздохнула.

Он прижал ее теснее, бедра их соприкоснулись. Она повернулась в его объятиях, подальше от края кровати. Руки ее вспорхнули к его плечам, затем еще выше, она зарылась пальцами в его волосы. И тогда он застонал, хрипло, низко, и кровь его заиграла. Он чувствовал, как она прижимается к нему изо всех сил, как набухла ее грудь.

Она чуть-чуть потянула его за волосы, чтобы он опустил ее на кровать. Не отрывая рта от ее губ, он последовал за ней. Глаза у обоих оставались закрыты. Поцелуй стал глубже, он проник языком в ее рот, пробовал ее на вкус, всасывал сладость ее рта.

Ногой оттолкнув одеяло и нашарив руками пояс ее халата, Уэст развязал его. Фланелевые полы распались по обе стороны, и она осталась лишь в тонкой ночной сорочке – единственном барьере для его ласкающих рук. Он положил руку на ее живот и почувствовал, как сократились мускулы. Ладонь его скользнула выше, и дыхание ее стало сбивчивым и частым. Когда он накрыл ладонью ее грудь и провел ногтем по набухшему соску, бедра ее приподнялись.

Уэст оторвался от ее губ и заставил себя успокоиться. Они лежали на кровати посреди вороха одеял и простынь ногами к изголовью. Грелка грозила свалиться, и он поспешил ее убрать. Одна из подушек упала на пол, там же валялись тапочки Рии. Только сейчас он понял, как холодно в комнате без одеяла, но дрожь, что его пробирала, к холоду отношения не имела.

Рия смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, и глаза ее затуманились. Желание, ясно читавшееся в ее глазах, представлялось вполне осознанным, может, даже отчасти вызывающим, разогретым любопытством, потребностью, оживленной умом существа мыслящего.

Что бы он теперь ни сделал с ней, она бы не сопротивлялась. Уэст прикоснулся лбом ко лбу Рии. Он закрыл глаза, но на губах его порхала улыбка.

– Может, я все-таки буду твоим чертовым учителем, – прошептал он.

– Я никогда не говорила, что ничему не смогу у тебя научиться, – чуть улыбаясь, повторила она слова, сказанные ранее совсем в ином контексте.

Он ничего не ответил. Просто поцеловал ее еще раз и откатился, перевернувшись на спину. Краем глаза он видел, что Рия повернулась на бок и вытянулась на кровати лицом к нему, приподнялась на локте, почти повторив ту позу, в которой застала его проснувшимся.

– Я внушаю вам отвращение, – тихо предположила она.

– Нет.

– Тогда почему вы меня не целуете?

– Я не уверен, что хочу брать на себя ответственность.

Она потерла босые ступни одну о другую, спасаясь от холода. Уэст потянулся за одеялом, чтобы укрыть ее, но она остановила его рукой.

– Вам не придется брать на себя ответственность, – проговорила она, – ни за что. – Она перевернулась, нашла край одеяла, потянула за него и укрыла их обоих. – Я бы не стала требовать от вас так много. Я даже и не хотела бы. Если вам мешает положение моего опекуна, то…

– Опекунство не имеет никакого отношения к такой чепухе.

– Тогда в чем дело?

– У вас нет опыта.

– Но ведь и я о том же. Мне двадцать четыре, и я убеждена, что пора его приобрести.

– Вы оказываете доверие не тому человеку. Вы недостаточно знаете о мужских склонностях, чтобы говорить такое.

Рия села в кровати и, повернувшись к Уэсту спиной, зажгла свечу на тумбочке. Затем она взяла в руки книгу Уэста и снова легла, теперь на спину. Открыв книгу, она вытянула руку, в которой ее держала так, чтобы они оба могли видеть рисунки. На сей раз в нужном положении предстали картинки с женщиной на коленях перед мужчиной.

– Тогда расскажите мне об этом, – попросила она. Вопреки желанию казаться дерзкой голос ее чуть сорвался и потерял твердость. Ее застенчивая просьба свидетельствовала о недюжинной силе характера. – Она действительно намерена взять его в рот? – спросила она.

Уэст не помнил, чтобы он когда-либо вел подобные беседы с женщиной. Однако Рия общалась с ним с той же пропорцией неуверенности и благоговейного ужаса, которую он помнил в себе в бытность учеником Хэмбрик-Холла, когда он и прочие члены Компас-клуба впервые увидели подобные картинки.

– Полагаю, то, что вы сказали, действительно входит в ее намерения, – осторожно ответил он.

– Она так может и подавиться. Он ведь необычайно велик, не так ли?

Уэст сделал над собой некоторое усилие, чтобы сконцентрироваться на изображении, а не на реальной части его самого, которую она могла бы охарактеризовать как «необычайно большую».

– Он той длины и толщины, которую можно ожидать от возбужденной особи мужского пола. – Он радовался, что сумел ответить на ее вопрос в такой отстраненно-научной манере. – А что касается того, подавится она или нет, зависит от сноровки. Есть ли она у нее.

– Сноровка? Я думала, что достаточно только определенного таланта и практики. – Она помолчала, после чего задумчиво добавила: – Я видела одного цыгана, так он мог заглотнуть раскаленный меч до самой рукояти. Должно быть, здесь примерно то же самое.

Уэст понял, что может подавиться и собственной слюной, если не удержит Рию в рамках.

– Да, полагаю, так и есть.

Она взглянула на него, слегка нахмурившись:

– Но вы не уверены?

– Вы, вероятно; понимаете, что мне никогда не представлялось случая ни меч глотать, ни сосать… – Он вовремя остановился, понимая, что наговорил слишком много, чтобы удержать Рию в рамках. Осторожность надо сохранять, прежде всего, в отношении себя самого, а уж после того, как она уйдет, он применит к себе все необходимые меры в самом буквальном смысле. – Я думаю, я сказал уже достаточно, – сообщил он ей. – Нет смысла выхолащивать тему.

Но когда он попытался забрать у Рии книгу, она ему ее не отдала.

– Если книга – единственный способ получать знания, вы не должны лишать меня единственной возможности. А теперь скажите мне, приятно ли подобное действие им обоим.

Он тихо застонал и закрыл рукой лоб.

– Мужчине – конечно. Женщине – иногда.

– Почему только иногда?

– Зависит от ее вкусов.

– Понятно, – протянула она, стыдясь признаться в том, что не вполне его понимает. – Вы знаете по опыту?

Он убрал руку с глаз лишь для того, чтобы бросить на Рию уничтожающий взгляд, Когда она немедленно покраснела и погрузилась в изучение иллюстраций, он почувствовал глубокое удовлетворение. Он не мог говорить ей всего, ведь должна же она была понимать, какие вопросы задавать не следует.

Пальцы Рии слегка дрожали, когда она перевернула страницу.

– Рисунок точно такой же, как предыдущий. Я не понимаю, какой смысл его повторять.

– Не совсем как предыдущий. – Он снова потянулся за книгой и, когда она не захотела ему ее отдавать, попросил у нее книгу. – Я обещаю вернуть. – Он повернул книгу так, чтобы она видела, взялся за страницы большим и указательным пальцем и, скользя большим пальцем по кромке, сделал так, что страницы одна за другой стали быстро переворачиваться.

Рия заморгала. Восхищенная и немного испуганная, она смотрела, как мужчина и женщина ожили. Женщина подалась вперед, повинуясь рукам мужчины, удерживающим ее голову, и заглотнула член партнера примерно так, как цыган заглотнул меч.

– По самую рукоять, – выдохнула она, едва понимая, что говорит вслух.

– Точное описание.

Рия взяла книгу у него из рук и повторила движения Уэста. Фигуры дергались почти комично, но цель их стала совершенно ясна.

– Как же все происходит?

Уэст усмехнулся. Ее больше интересовал прием, использованный художником, чем содержание.

– Как я уже говорил, картины не идентичны. Между ними есть тонкое различие, объясняющее движение фигур, когда страницы быстро переворачиваются. – Он открыл книгу на середине. – Видите разницу между данной картинкой и картинкой вначале? А теперь посмотрите на картинку в конце. Женщина снова его отпустила.

– Вы должны признать, что штука весьма хитроумная.

– Те же слова произнес Саут, когда впервые увидел такую книжку.

– Сколько вам было лет?

– Одиннадцать. Может, двенадцать.

Она кивнула, вздохнув:

– А я вдвое старше. Мальчикам везет больше, я думаю, потому, что они узнают подобные вещи рано.

– Не помню, чтобы я разделял ваше мнение, когда нас поймали.

Рия улыбнулась:

– Ну, может, двенадцать и рановато. И все же девочки росли бы более приспособленными к жизни в обществе, если бы знали заранее, что им предстоит выдержать.

– Выдержать, – тихо повторил Уэст. Будучи совершенно неопытной, она ухватила самую суть женской проблемы. Наверное, та же дилемма стояла и перед его матерью. Он смотрел на лицо Рии, когда она перелистывала книгу в третий раз. Краска больше не заливала ее лицо, на нем застыла сосредоточенность. Между прекрасно очерченными бровями ее легла тоненькая складка, глаза ее чуть прищурились. Она поджала губы и слегка скривила их. Он не сомневался, что она с той же внимательностью постигала азы премудрости в классной комнате, будучи способной ученицей – гордостью и отрадой своих учителей.

Рия перевернула книгу. Теперь она понимала, зачем художник разместил картинки таким образом. Взявшись за страницы, она скользнула пальцем по кромке, и они разлетелись. Хотя примерно она знала, чего ожидать, но она вздрогнула. Мужчина вонзился в женщину и стал работать как насос, рывками. То голова женщины оказывалась откинутой, то голова ее любовника.

Уэст успел перехватить книгу до того, как Рия уронила бы ее себе на голову. Он закрыл ее и отложил в сторону, чтобы она не могла до нее дотянуться. Повернувшись на бок, он смотрел на нее.

– Достаточно увидели?

Рия чувствовала странное учащение сердцебиения и какое-то беспокойство внутри. Как следствие ей слегка не хватало дыхания.

– Вполне достаточно, я думаю. Выглядит все довольно грубо.

– Так и есть. – Уэст радовался, что может поощрить в ней такой ход мыслей.

– И похоже на то, что может быть больно.

– Настоящая агония.

Взгляд, что она на него бросила, стал подозрительным.

– Неужели все так ужасно? Не может быть! Иначе никто не стал бы этим заниматься даже ради продолжения рода.

– Можно многое вытерпеть ради производства себе подобных.

– Я вам не верю. Уэст пожал плечами:

– Мне очень даже понравилось, когда вы меня целовали.

– Поцелуи служат для того, чтобы смягчить дальнейшие ощущения.

В Рии теперь чувствовалось меньше уверенности.

– А как насчет того, чтобы давать и получать наслаждение? Вы говорили так раньше.

– Может, я преувеличивал. На самом деле удовольствия в подобных отношениях совсем чуть-чуть.

– Поэты говорят иначе.

– Поэты говорят о любви. Вы же говорите о… – Он все не мог подыскать подходящее слово. – Может, вам следует продолжить дискуссию с леди Тенли?

– Трус. – Рия повернулась к нему. – Не можете сказать – блуд? Ведь этим занимаются парочки, не так ли? Блуд. Так и говорите.

– Конечно, – подтвердил он, чуть приподняв бровь. – Я задел ваши чувства, когда меньше всего этого хотел.

Выражение ее лица оставалось очень серьезным.

– Я знаю, что вы меня уважаете, – тихо промолвила она. – Ни к чему так тщательно подбирать слова.

– Рия, вы вздрогнули, когда я сказал «черт возьми».

Тут он прав, и ей нечего возразить.

– Просто вы иногда думаете, будто я сама не знаю, что говорю. Такое отношение меня действительно обижает. Хотела бы я, чтобы вы не пытались защитить меня от себя самой, чтобы ваше ко мне уважение не основывалось на биологическом факте. Я женщина, да, мной можно восхищаться, но со мной надо считаться.

– А я скажу, что дистанция между нами необходима не потому, что вы женщина, а потому, что вы леди.

– Черт возьми!

Уэст засмеялся низким, горловым смехом.

– Потребуется куда больше, чем грубый язык, чтобы заставить меня обращаться с вами как с продажной женщиной.

Рия села и откинула одеяло. Ночная рубашка его поднялась как шатер под воздействием мощной эрекции. Не дав ему опомниться, еще до того, как он понял, что она затевает, Рия раздвинула его ноги и задрала его рубаху.

– Может, мои действия вас поощрят.