Всегда иди вперед!

О своей старой жизни я не люблю много рассказывать. Да и не было в ней ничего особо интересного… Жил я в детдоме, особых друзей не имел, но и врагов как-то тоже не было — все были с раннего детства свои, детдом у нас был на удивление мирный. И с литературным уклоном — начальница была просто фанаткой русской классики. Кстати, это именно ей я благодарен такими именем и фамилией — Петр Безухов, хорошо еще — не Пьер, она очень любила давать тем воспитанникам, которые пришли к нам прямо из роддома, безымянными, имена из русской литературы. Мое еще ничего, у нас там даже и Евгений Онегин был. Весело ему будет учить эту поэму в школе… Итак, был я один, без друзей… Хотя нет, вру, тем более, что те, кто всегда без друзей, на Дорогу попадают куда реже, чем те, которые друзей внезапно потеряли, и это логично-когда ты всегда один, ты привыкаешь и это не кажется тебе чем-то страшным. Друг у меня был — его звали Сережка. Дружили мы давно, крепко, всегда вместе, в горе и в радости, как говорится… Но детдом есть детдом — каждый из нас, живущих тут, мечтал вырваться отсюда — и однажды для него это желание исполнилось. Причем его новые родители жили далеко отсюда, на другом конце страны, а сюда усыновлять ребенка приехали лишь потому, что один из них здесь жил в детстве. Сережка долго прощался со мной, подарил мне все свои книжки и фотоаппарат, обещал писать, конечно, и даже пару раз написал… Потом была долгая, в пять месяцев, пауза. Без писем, без весточки. Потом я попал на Дорогу, и что было дальше, не знаю. Возможно, Сережка писал мне, но даже если и нет — я его не виню. Для него началась новая жизнь, новые знакомства, новые друзья… Где уж тут помнить про бывшего товарища по играм из скучного детдома жаркого провинциального городка? Но вот я был совсем в другом положении. Когда Сережка уехал, на меня навалилась невероятная тоска… И осознание того, что я остался один. Многие люди думают, что одинокий — это тот, вокруг кого нет людей. Те, кто так думает, в школе были двоечниками, да и сейчас ими остались. Настоящий одинокий — это тот, у кого нет друга, единомышленника, вокруг кого много людей — но никто из них не понимает его… Я был таким. Те два письма от Сережки как-то скрашивали мое одиночество, но с другой стороны — они как раз напоминали, что вот был еще недавно Сережка — мой Сережка, мой друг, единственный и лучший друг — и вот уже нету его, а есть он где-то там, по направлению к тайге, и есть вот этот мятый прямоугольник бумаги, единственное напоминание о нем. Почти единственное — фотоаппарат и книжки я берег как зеницу ока. Берег, но неуберег… Собственно, все и началось с того, что я разбил фотоаппарат. Глупо и очень обидно — бежал, не заметил камня, споткнулся — и висящая на шее красивая "мыльница" разлетлась на множество осколков. Помимо фотоаппарата, я разбил еще нос и колени, а так же порвал воротник рубашки, но это было мне сейчас безразлично. Не волновали меня не бегущая по ногам кровь, ни предстоящий нагоняй от начальницы за испорченную одежду… Фотоаппарат, память о Сережке. Остались только книги (оба письма зачем-то выбросила уборщица, оправдывющаяся потом, что "думала, они никому не нужны", я тогда закатил целый скандал, за что был наказан), но книги это не то. Когда берешь в руки книги, обязательно начинаешь читать, и думаешь не о том, откуда у тебя эта книга, а о том, что в ней написано. А это была такая вещь, которую можно просто подержать в руках, вспомнить все, что с ней связано. Вещь, которая дорога исключительно как память(снимать-то я особо и не любил, в этот раз взял с собой так, на всякий случай, так как собирался пойти в лес, красивые зеленые виды снимать — это еще ничего…). И вот этой вещи больше не было. И глядя на черные блестящие осколки, лежащие на земле, я заплакал. Считается, что 12 лет для мальчишки — не тот возраст, что бы плакать, но что можно сделать, когда слезы текут сами по себе? В конце концов, не из-за пустяка же… Я встал и, аккуратно переступив через дорогие осколки, медленно, не разбирая дороги, пошел вперед. Один осколок, самый большой, я все же взял с собой. Это была небольшая круглая линза в черном пластмассовом ободке. Такую можно класть в карман, не боясь, что сломается, что я и сделал. Шел я долго, даже не понимая, куда и зачем я иду. Я думал. Думал о Сережке, о нашей дружбе, о том, что вот бы и меня взял кто-нибудь из этого ненавистного детдома… Сначала я даже не понял, куда я попал. На вид — дорога как дорога, окруженная хвойными лесами. Откуда-то взялись облака на все небо, закрыли солнце. Воздух был влажный от легкого тумана, стелившегося по земле, но дождя не было, дул легкий, приятный ветерок, окончательно высушивший слезы на глазах. Тогда я поднял голову и огляделся. Места были мне незнакомы, да и разглядеть позади себя городские строения я не смог. Неужели я так далеко ушел? Честно говоря, я не был до конца уверен, что город находится именно позади, так как шел, не разбирая пути, и не мог сказать, в какой момент и с какой стороны вышел на Дорогу. И все же самым умным… Нет, самым логичным с моей стороны было бы повернуть назад. В конце концов, не так долго я шел. Но какое-то непонятное чувство тянуло меня вперед. А что, решил я, времени у меня еще много, я так и так собирался в лес, почему бы не посмотреть, куда ведет эта дорога? И я пошел вперед. Собственно, определенной цели для похода в лес у меня не было. Просто пройтись, побыть одному, подальше от всякой суеты… На дороге никого не было, так почему бы мне не пойти по ней? Я решительно зашагал вперед. Шел я довольно долго, дорога особо не менялась, и я уже начал скучать, подумывая, а не повернуть ли назад. Может, я и повернул бы, если бы не услышал сзади, что меня догоняют. А может, и не догоняют, а просто бегут в мою сторону. Обернувшись, я увидел довольно странно одетого мужчину: на нем был развевающийся от бега длинный балахон темно-синего цвета с вырезами, под которым были видны такого же оттенка шаровары и рубашка. На голове у мужчины была остроконечная шляпа, какую рисуют у волшебников, а в руках он держал какую-то торбу. На поясе же у странного прохожего висел самый настоящий кинжал! Было ясно с первого же взгляда, что это не декоративный муляж, какие продаются в магазинах в качестве украшений, а грозное боевое оружие, наверняка повидавшее на своем веку немало схваток. Догнав меня, незнакомец остановился, и задыхающимся голосом спросил:

— Мальчик!… Тут… Тут всадник не проезжал?

— Какой еще всадник? — этим вопросом он окончательно ввел меня в ступор.

— Какой, самый обычный, на лошади. В доспехах, с султаном на шлеме… Не проезжал, нет? Ну извини тогда… — он сначала хотел побежать дальше, но потом махнул рукой, пробормотав:

— Ай, ну его, к ночи догоню.

Я же не трогался с места. Просто стоял столбом. От изумления — помимо этого "волшебника" здесь еще какие-то всадники в доспехах разъезжают… Он обернулся и, увидев, что я так и стою, понимающе кивнул:

— Ты, видимо, сюда только-только попал?

Я нашел в себе силы кивнуть.

— Тогда понятно, мне тоже вначале не по себе было, хотя я и там, — это слово он выделил, — навидался всякого. Ты же, видимо, вообще ничего не понимаешь?

— Не понимаю. — помотал головой я. — Что это за место?

— Дорога. — кивнул незнакомец. — Это Дорога. Пространство между мирами. Отсюда ты можешь прийти куда хочешь. Только не все могут сюда попасть.

— А я что, какой-то особенный? — почему-то я обиделся, не на незнакомца, а на эту непонятную Дорогу.

— Нет, что ты… Сюда много кто попадает… Сюда попадают одинокие. Ты ведь одинок, не так ли?

— Да… — это напомнило о Сережке, и на мои глаза снова стали наворачиваться слезы.

— Ну вот видишь… Иначе ты бы сюда не попал. Причем ты не был одинок всегда, ты потерял кого-то… Какого-то друга…

Не надо было ему напоминать об этом. Воспоминания о Сережке стали настолько живыми, что я расплакался, второй раз за этот день. Глупо, бессмыслено, и главное — на глазах у этого странного человека. Но тот не стал меня стыдить, а, скорее, сам смутился того, что заставил меня испытать такие ощущения.

— Ну что ты, что ты… — он опустился на одно колено и полуобнял меня, как маленького. — Что ты… Я совсем не хотел тебя чем-то обидеть. Тебе больно об этом вспоминать, да? Не вспоминай… Забудь навсегда. Все худшее позади… Вообще все позади, все, что ты знал до сих пор… Вставай… — вот так я сидел на дороге и плакал, а он гладил меня по голове. — На Дороге вредно испытывать плохие чувства, можно стать Охотником Дороги…

— Расскажите поподробнее. — не то что б мне было так интересно, но я взял себя в руки и решил чем-то отвлечься от печальных мыслей.

— Успокоился? Вот и хорошо. — мы оба встали, и он, мягко взяв меня за руку, повел меня вперед.

— Дорога — место странное. Это мост, путь из одного мира в другой. Миров бесконечное множество, только мало кто об этом знает… На Дорогу попадают одинокие, здесь они находят себе друзей, и вместе с ними идут вперед. Идти можно хоть целую вечность — на Дороге нет времени, и редко пути бывают короткими. Но в конце они все должны прийти к цели. Это может быть мир одного из них, может какой-то еще, посторонний мир… Но там им всем будет хорошо, там они найдут то, что всегда искали, из-за чего страдали и были изгоями и непонятыми.

— А… А вы куда идете?

— К мудрости. — вздохнул мой спутник. — Я ищу одну древнюю библиотеку, мне нужны знания о некоторых вещах. Моим спутником тоже.

Не то, что бы я так стремился в какую-то там библиотеку, но идти мне было некуда, и я робко спросил:

— А мне… Можно идти с вами?

Мой спутник серьезно покачал головой:

— Нет, малыш, не обижайся, но нельзя. На Дороге можно идти только с тем, кто идеально к тебе подходит…

— Но вы же со мной сейчас идете?!

— Но это же ненадолго… Дружить можно со всеми, общаться можно, а вот постоянным спутником может быть только тот, кто способен стать тебе другом на всю жизнь. Хотя бы потому, что на Дороге нельзя ссориться.

— Где же вы видели друзей, которые ни разу бы не ссорились?

— Ну, хотя бы я с моим спутником. Сложно порой… Но нужно уметь приходить к взаимному согласию. — улыбнулся он. — К тому же я имею ввиду настоящие ссоры. Когда ты ссоришься с другом, обычно ты делаешь это не всерьез, зная, что это как бы игра, что ты потом обязательно помиришься, и ваша дружба станет только крепче. Но бывают ссоры… Как на всю жизнь. Конечно, и после таких ссор мирятся, но не всегда, а самое главное — твои собственые ощущения. Вот за такие ссоры Дорога наказывает.

Мы некоторое время шли молча.

— И где же мне взять такого друга… Или таких друзей? — спросил я.

— Если ты сюда только попал, то ты обязательно выйдешь на перекресток Конца Одиночества. Чаще всего друзей находят там, потому его так и прозвали. Ну или просто… Встретишь где-нибудь, и сам поймешь, что это — он. Сердце подскажет. И он это тоже поймет… А, вот сюда он поскакал! — таинственный "волшебник" оторвался от размышлений и указал на начерченный на дороге знак. — Это же наш символ. Ну что ж, теперь наши пути расходятся. Мне налево, а тебе, пожалуй, прямо.

Тут я обратил внимание, что от Дороги на этом месте отходят две развилки — направо и налево.

— Так это же и есть перекресток! — напомнил я. — А я никого не вижу.

— Это не тот, — махнул рукой незанакомец, — На перекрестке Конца Одиночества стоит указатель. — он быстро зашагал по левой тропинке, а потом вдруг развернулся и помахал мне рукой, крикнув:

— Всегда иди только вперед!

Я так и не понял, что это-местная присказка или прямое указание, но, постояв, и правда пошел вперед. Идя, я размышлял. Надо же, даже не удосужился спросить, как его зовут… Неудобно получилось. Ну да ладно… Где-то через полчаса бесконечная линия леса начала редеть, открывая перекресток. Столб был, но еле угадывался сквозь густой туман вокруг этого участка земли. Проходя сквозь него, я зажмурился, было такое ощущение, что туман окажется на ощупь как мокрая вата, или как белый йогурт, но он оказался вполне воздушным. Войдя в круг, я все четко увидел — туман кольцом окутывал перекресток, но внутри его не было. Столб-указатель, вполне стандартный деревянный столб, на нем — три деревянные таблички, вот только надписи неразборчивые. А у столба… Собственно, я уже знал, кто ждет меня у столба. Мальчик примерно моего возраста, стоял, оперевшись о столб одной рукой. С симпатичным лицом, со спадающими на лоб слегка вьющимися каштановыми волосами, в аккуратной, будто прорезиненой, черной облегающей курточке и таких жа штанах, на ногах — самые обыкновенные кроссовки, черного цвета и с белой подошвой… Увидев меня, он смущенно переступил с ноги на ногу и спросил:

— Привет. Ты не знаешь, куда тут надо идти?

— Привет. — только в этот момент я понял, что имел ввиду тот незнакомец, говоря, что я почувствую друга сердцем. Это ощущение сложно описать — смесь восторга, какой-то неопределимой грусти и безграничной радости и доверия по отношению к тому, кто стоял передо мной. А он… Видимо, он испытывал примерно те же чувства, потому что он необычно улыбался… Очень необычно, вобщем.

— Куда хочешь. — наконец, ответил я. — Куда душа лежит. Только назад нельзя. — откуда я это знал, я не понял сам, но эти слова как бы сами собой выскочили у меня. — А ты кто, как тебя зовут?

Он как-то странно глянул на меня и отточено и отрешенно произнес:

— БЭМР-ВК-12-1221367. Ой… — по нему видно было, что он сам смутился. — Извини. Это так, автоматика сработала. А так — Валька, Валентин.

По моему вытянутому лицу он сообразил, что я вообще ничего не понял, и спросил:

— Ну… Я тут уже много кого видел. Это параллельный мир, да?

— Что-то вроде. Как мне объяснили, мост между мирами. А ты что, киборг, что ли?

— Биоробот. — он смущенно переступил с ноги на ногу. — Ты, я вижу, нет, раз ничего не понял…

— Биоробот? — я только еще больше запутался. — Извини, а это как? Там… Откуда я сюда попал, не было еще искуственного разума.

— Робот на биологической основе. — он кивнул. — Ну да, не везде же. В каждом мире — своя жизнь. Но у меня вполне человеческий характер, ты не бойся.

— С чего мне бояться? — не понял я. На самом деле такие мысли вполне могли бы возникнуть у меня, если бы не то чувство, которое я испытал при встрече с ним. Но, конечно, я не стал бы ему об этом говорить, ведь так можно и обидеть…

— Ну, у нас в мире первые годы после того, как такие, как я, появились только, много было толков и недовольств… — моему новому другу тоже было, видимо, немного не по себе от необходимости давать подобные объяснения. — Понимаешь…

История Вальки оказалась очень проста и весьма поучительна. Нет, я не хочу сказать ничего плохого про самого Вальку или каких-то других биороботов, но я бы не хотел, что бы мой мир постигло такое будущее… А начиналось все так. Некий профессор по фамилии Крайнер изобрел уникальное лекарство, делавшее людей бессмертными. Сначала все были потрясены. Не поверили. Не могли осознать, что вот так просто, за временной отрезок менее месяца, преподаватель из института мелкого городка в Германии смог воплотить в жизнь многовековую мечту всего человечества. Разумеется, способа проверить лекарство кроме как дать его кому-нибудь и подождать, не было, химические формулы для простого народа ничего не значили, но было видно, что этот чудо-препарат за корткий срок излечивает практически от всех болезней, поэтому принимать его стали все. Сначала, конечно, доступ к нему был далеко не у всех, но потом правительства крупнейших стран почему-то пробило на благотворительность, и лекарство, получившее название "Бальзам Крайнера", стало достоянием общественности. Но вот прошли пара десятков лет… Те, кто регулярно, в течение месяца, принимал лекарство, не старились. Вообще. Их организм как бы замер. Правда, был один побочный эффект — они стали полностью бесплодными. И уже через сто лет на Земле жило практически одно и то же поколение. Те, кто не принимал "Бальзама", старились и умирали, а их дети рано или поздно принимали лекарство — кому ж не хочется стать бессмертным? Смена поколений ушла в прошлое, никто не умирал и никто не рождался. Но… Человечеству стало скучно без детей. Грустно и тихо на улицах. Веселье пропало, все были пресыщены жизнью, некому было передавать жизненный опыт… И тогда группа энтузиастов создала искуственный разум. Не буду врать, что это произошло за один день, исследования длились порядка пятнадцать лет. А потом роботы на биологической основе класса БЭМР — биологическо-электронная модель ребенка — были запущены в оборот. Что это принесло людям, добро или зло, сказать трудно, так как люди были разные. В какой-то книжке я прочитал очень умную фразу, что когда человек живет несколько веков, его чувства притупляются и остается одно, доминирующее над всеми. Видимо, так оно и было. Кто-то таких электронных детишек баловал до невозможности, а кому-то доставляло удовольствие держать их в необычайной строгости и жестоко наказывать за каждый лишний шаг. Были даже такие мерзавцы, которые использовали детей-роботов для секса, а то, что это не живые люди, а механизмы на биологической основе, только подогревало их интерес. Дважды извращенцы. Люди много лет мечтали создать искуственный разум, а создав, забыли великий завет Антуана де Сент-Экзюпери и стали использовать его как игрушку. Механизмы не были вечными, разумеется, и когда дети умирали, а бессмертные "родители" оставались жить, никто особо не плакал, часть шла и покупала новых БЭМР, новой модели, а кому-то за эти годы дети надоедали. Люди, относившиеся к БЭМР как к людям, были редкостью. Вальке повезло. Его приемная мать была именно такой. Немолодая женщина (говоря немолодая, я имею в виду, что она была такой на момент принятия "Бальзама Крайнера"), всегда немного грустная, с красивыми каштановыми волосами, очень похожими на шевелюру самого Вальки (он не знал, делали ли их, БЭМР, на заказ или подбирали из уже готовых), говорила они всегда тихим, спокойным голосом, и относилась к нему даже не как к ребенку, а как к другу, равному, товарищу. Вроде бы ничего не могло помешать им так и жить, но… От аварий на дорогах не страховал даже профессор Крайнер со своим чудодейственным бальзамом. Куда было деваться Вальке? Никаких приютов для осиротевших роботов, разумеется, не существовало, даже более — если находились какие-то дефектные БЭМР, их разбирали, выбрасывая биологические части их организма, а металлические отправляя на переплавку — такое вот безотходное производство! Такая перспектива, разумеется, не радовала Вальку, и он решился… Бродяжничать. А что? Его никто не заподозрил бы в том, что он бесхозный, такое было необычайной редкостью, и хотя полиция знала о том, что его приемная мать умерла, а он остался, никто особо его не искал. Если честно, это не очень-то заботило кого бы то ни было. Впрочем, побродяжничал он недолго — всего две недели. Когда он рассказывал мне все это, на этом месте я подумал, что, может, характер у него и человеческий, но ему там "привинтили" чрезмерную аккуратность — за две недели блуждания он даже не испачкал свой черный костюмчик! Через эти две недели он и попал на Дорогу. Был ли у него такой толчок, как у меня с фотоаппаратом, или нет, я так и не вызнал, я боялся задавать такие вопросы, помня, какую реакцию это вызвало у меня самого. Здесь, на дороге, он был целый день, с самого утра, встретил много народу. Встретил — в том смысле, что видел много костюмов всех народов и времен и много вообще негуманоидных форм жизни. Он быстро сделал выводы, сообразил, куда попал, это не казалось ему, созданному с детским разумом, таким уж невероятным. Шел он один, полагаясь только на интуицию, и вот вышел к этому столбу, где что-то внутри подсказало ему постоять и подождать… Ждать ему пришлось недолго, через совсем короткое время к столбу-указателю подошел и я. Вот, собственно, и все… Когда я спросил, что же означает его полное имя, он ответил:

— БЭМР — это, как я уже говорил, Биологическая Электронная модель ребенка, ВК-12 — это Возрастная категория-двенадцать лет…

— А цифры в конце?

— Серийный номер. — пожал плечами Валька. — Он у каждого должен был быть. У нас у всех еще вот… — он закатал рукав своей курточки на правой руке и показал небольшой прямоугольничек чуть повыше запястья. Серебристый. То ли голографическая наклейка, то ли впаянный в тело экран…

— Опознавательный код. — пояснил Валька, опуская рукав. — По нему любого БЭМР можно найти при помощи центрального комьпютера.

— А почему же тебя тогда не нашли, когда ты бродил? — удивился я.

— Да будут они ради меня одного центральный компьютер трогать… — усмехнулся Валька. — Он у них мировые проблемы решает, типа метода сохранения природных ресурсов, что им я — мешаю, что ли? Если бы мешал, они б меня и без компьютера нашли, в конце концов…

— А зачем ты сказал вначале свое такое имя? — спросил я. — Ты что, всегда его говоришь, когда тебя спрашивают, как зовут?

— Нет, только если в первый раз человека вижу. — опять махнул рукой Валька. — Хотя такой вопрос редко задают дважды…

— Да, действительно. — улыбнулся я.

Если вы думаете, что все это время мы так и стояли у деревянного указателя, вы ошибаетесь. Все это он рассказывал мне уже по пути, а сперва мы разобрались с надписями на столбе. Дорога назад так и вела "Назад, туда, откуда ты пришел", мы ее сразу отмели. Ту же надпись имела дорога, по которой пришел Валька. Оставшиеся две больше походили на советы гадалки, чем на дорожные указатели: "К новым встречам" и "К материальному благополучию". Долго выбирать не приходилось — мы переглянулись и пошли прямо. К новым, значит, встречам. Там он и стал рассказывать… Шли долго, Валька вроде все мне поведал, поэтому оставшуюся часть пути рассказывал я. Валька слушал внимательно, не перебивая, видно было, что все это он если и знает, то только из учебников истории. Но он удивлялся тихо, про себя, как культурный человек. Тем временем все темнело и темнело.

— Слушай, давай свернем с Дороги и поищем, где поудобнее переночевать! — предложил я.

— А мы найдем путь обратно? — засомневался он, но тут же согласился, — Пошли.

Мы завернули в лес, идя по мокрому моху. В лесу было меньше тумана, все было необычайно зеленым, а на стволах деревьев то тут, то там сидели зеленовато-желтые светлячки.

— Смотри! — Валька указал рукой куда-то вперед. Там едва виднелось что-то темное…

— Что это? — видимо, он мог видеть лучше меня, так как я не мог в быстро наступающей темноте разобрать, что же там такое.

— Пещера… Вроде. Пошли туда!

Мы побежали. Зачем — не знаю, просто хотелось побыстрее добежать до пещеры. Она оказалась довольно просторной, теплой, а пол в ней был выстелен сухими листьями.

— Волшебство? — улыбнулся я.

— Может, здесть просто кто-то уже ночевал? — немного охладил мой пыл Валька.

Устроившись, мы еще поговорили. Я спросил у Вальки:

— А то, что ты… Ну, робот, это дает тебе какие-то преимущества? Ну, чего у обычных людей нету?

— Нет, ничего особенного… БЭМР же задумывались не как какие-то особые… Ну, глазами могу посветить как фонариками, в указательных пальцах на руках — электрошок… Совсем легкий, на всякий совсем уж пожарный. Ну и вот тот вот код-определитель. — он поднял руку. — И все.

— Тоже ничего. — кивнул я. Глаза сами собой закрывались…

Проснулся я довольно поздно, солнце светило вовсю. Что интересно, есть мне совершенно не хотелось. Возможно, особенность Дороги? Вывел меня из состояния полусонных размышлений голос Вальки:

— Пошли, что ли?

— Погоди… Дай еще посидеть тут. — идти куда-то совершенно не хотелось. — В лесу красиво, а на Дороге пыльно. — я сказал и испугался: если Дорога — живая, не обидится ли она? Но ничего не произошло. Однако утро было утром: надо было вставать. Я еще раз потянулся и поднялся на ноги. Натянул на плечи рюкзак, который вчера взял с собой в лес. Совершенно не помнил после вчерашних ощущений, что в нем, но не оставлять же его тут? Вот же интересно: хотел в лес, и попал в лес…

— Глянь-ка! — Валька второй раз за утро вывел меня из ступора. — Похоже, мы не одни здесь ночевали! — он указал рукой (той самой, на которой у него опознавательный код, неизвестно к чему подумалось со сна) на солому в углу пещеры. Она была примята…

— Ну, сейчас тут вроде бы никого нет… — мельком оглядел пещеру я. — Я, во всяком случае, никого не вижу. А ты?

— Я тоже никого. — покачал головой Валька.

— Ну а раз так — чего заморачиваться? Пошли. — я махнул рукой и бодро зашагал по тропинке. Мы с Валькой вышли на Дорогу и пошли вперед…

Все-таки странное место — Дорога. То почти сутки никакого голода, а то он наступает за пару минут. Хотя, впрочем, возможно, это у меня от нервного потрясения, и Дорога тут совсем не при чем. Так или иначе, я отчаянно захотел есть, о чем и сказал Вальке.

— А что здесь можно есть? — удивился он. — Я вообще не представляю…

— Ну в лесу что-нибудь съедобное давай поищем… — заныл я. — Я же так далеко не уйду… Тебе самому вообще еда нужна?

— Нужна. — кивнул Валька. — Но не очень много и не очень часто. А если съем сразу много, то это как бы откладывается про запас.

О как. А говорил, преимуществ нет. Мне бы так…

— Что там? — все равно не понимал Валька. — Ягоды? Много ими не наешься…

Я тоже трезво взглянул на ситуацию и понял, что он прав. Но с другой стороны…

— А у тебя есть другие предложения? — ведь в самом деле, лучше что-то, чем вообще ничего.

И мы снова сошли с Дороги и вошли в лес. Немного побродив по нему, мы нашли свежий куст черники и оба начали его обдирать.

— Слушай… — сказал я, когда куст почти опустел и мы ворошили мелкие листики в поисках ягод. — А давай идти не по самой Дороге, а по лесу. Красивее, солнце не палит и ягоды кругом…

— А ты уверен, что так можно? — засомневался Валька. — Все-таки лес — это не Дорога, может, так мы вообще никуда не придем!

— Да брось, он ведь тоже часть Дороги! — сказал я.

— Ну… Давай. Тут и правда красиво. — наконец, он тоже согласился.

Идти в лесу было и правда лучше, чем по Дороге. Мы не раз останавливались у очередных черничников, а что до Валькиного предположения, то тогда откуда здесь такие удобные тропинки? Либо созданы самой предусмотрительной Дорогой для таких вот любителей природы, как мы, либо их протоптали наши предшественники, что, опять же, говорит, что здесь идем не только мы. И…

Что я там собирался подумать, я так и не узнаю до конца своих дней, потому как в этот миг меня окликнул Валька (что ему, понравилось меня с мыслей сбивать, что ли?):

— Гляди! Волчонок!

Я машинально посмотрел в ту сторону, в которую показывал Валька и увидел его. Смешной, с еще висячими ушами, он тихо крался вдоль стволов деревьев, неясно, прячась от кого-то или наоборот — преследуя кого-то. Внезапно волчонок нервно оглянулся, увидел обращенные на него наши с Валькой взгляды — и бросился бежать.

— Догоним? — предложил Валька. Вопрос был немного неуместным, поскольку мы оба в этот момент уже бежали за волчонком. Он жутко испугался и несся со всех ног, но, учитывая некоторую разницу в наших размерах, убежать от нас ему было сложно. У меня возникла интересная мысль — а что же мы будем делать, если он вдруг остановится? Посмотрим на него и пойдем дальше? Наконец, мы его нагнали. Он споткнулся на всех своих четырех лапах, перекувыркнулся, отчаянно рванулся за большой куст… Когда мы заглянули за него, никакого волчонка там не было. На земле лежал, телом размазывая грязь, чумазый, лохматый и абсолютно голый мальчишка чуть помладше нас с Валькой, с испуганным лицом.

— Чего вам надо? Отстаньте! Я вам ничего не сделал!

Говорил он хрипловатым голосом, обрывисто, таким говорят, когда сильно пересохло горло. Слова он подбирал с трудом, возможно, говорил впервые за долгое время?

Мы оба синхронно потянулись к своим курткам, первым стянул свою черную куртку Валька, оставшись в плотной битловке серого цвета (как он ходит во всем этом? Не сварился еще?):

— Слушай, оденься… Не так жарко здесь!

Именно прохлада была причиной этого поступка, стеснения никто не испытывал — всем было не до того. Что-то странное я почувствовал, но не обратил внимания. Возможно, если б я не был так разгорячен и удивлен необычной встречей, я бы узнал это чувство, так похожее на то, что я испытывал, только увидев Вальку на перекрестке Конца Одиночества, уже тогда?

— Отстаньте… Чего вы прицепились?! — мальчишка вообще ничего не понял, но жутко боялся. Да! Прав был тот незнакомец на Дороге, сюда просто так не попадают. У всех какая-то трагедия, и мой разбившийся фотоаппарат, и даже потеря Сережки уже казались мне ерундой. Я подошел ближе, обнял его за плечи, как никогда не сделал бы на людях:

— Ты зря боишься… Мы ничего плохого не хотели.

Он не сопротивлялся, безвольно повиснув у меня на руках, как кукла. По его лицу уже бежали ручейки слез, он не мог успокоится. Что ж, вчера я тоже плакал и понимаю, что ему значительно хуже, чем мне. Я сидел и успокаивающе гладил его по голове. Со стороны это была картинка! Однако никому из нас троих смешно не было.

— Правда… Что не хотели? Вы… Вы не обманываете? — сквозь всхлипывания произнес мальчишка.

— Нет, конечно, зачем нам хотеть чего-то плохое. — утешал я.

— Ну… Я же не человек… Я оборотень… Меня все гоняли… Убить хотели… Вся деревня за мной охотилась…

Так, вот и стало все понятно. Попал он сюда из какого-нибудь полусказочного средневековья, где безгранично властвует Святая Инквизиция… Возможно, потому и не дожили до наших дней всякие мифические существа, что была у нас эта хорошая организация.

Валька поступил очень смело и очень правильно, он просто тоже присел рядом и мягко сказал:

— Ну и что, я тоже не человек.

Сначала мальчишка взглянул на него круглыми глазами, но через секунду опомнился, сообразив, что не ему этого бояться. Слезы потихоньку прекратились, но он все еще дрожал мелкой дрожью. Валька пододвинул к нему курточку:

— Одень!

Мальчишка кивнул и медленно стал натягивать куртку на себя.

— Погоди! — я вскочил. — Сейчас тебе штаны дам!

— Не надо. — теперь он говорил тихо и спокойно. — Как же ты сам?

— В трусах останусь! — мне было все равно, как буду выглядеть и чувствовать себя я, мной двигал чистый альтруизм, вещь в наши дни, увы, редкая, но на Дороге — обычное явление.

Не знаю, были ли трусы в ходу там, откуда пришел этот мальчишка-оборотень, но мысль он уловил:

— Лучше наоборот, я уже привык без одежды… Ты не думай, что я совсем дикарь, просто я долго в лесу жил, старая износилась, а где я новую возьму? — поспешно прибавил он. Видно было, что он очень боялся потерять даже самую хрупкую надежду обрести друзей.

Я быстро, забежав за дерево, снял трусы, и надел штаны на голое тело. Вот теперь мальчишка выглядел более-менее прилично… Хотя что есть приличия? Вот в Древнем Египте мальчишки ходили голыми до 10–12 лет, а на голове им заплетали косичку, вокруг которой волосы выбривали. А в Греции в то же время не стеснялись ходить без одежды и взрослые мужчины… Ну ладно, хватит думать про всякую чушь. Болтали мы, видимо, долго, начинало смеркаться. А может, на Дороге сутки короче земных? Я не знал, но ненавязчиво предложил Вальке и нашему новому… Да, уже, пожалуй, другу, поискать место для ночлега. Тем более что идти куда-то сегодня желания не было ни у кого из нас.

— Зовут-то тебя как? — спросил я у мальчишки.

— Поль. — он уже успокоился окончательно. — А тебя?

— Петька.

— Валька. — представились мы.

Уже минут через десять мы нашли… Что бы вы думали? Правильно, пещеру.

— Дорога их что, штампует по образцу, что ли? — проворчал Валька.

— Я вчера вместе с вами в той пещере ночевал… — признался Поль.

Мы немного посидели молча. Я спросил у Вальки:

— Становится холодно, ты сможешь своим электрошоком поджечь сухие ветки?

— Ну только если очень сухие. — неуверенно сказал тот. Я быстренько расчистил пространство на полу пещеры от сухой травы — не хватало еще поджечь всю пещеру — и, выйдя наружу, начал собирать хворост, Валька и Поль подумали-подумали и пошли мне помогать. Мы сложили ветки в центре пещеры, и минут через пять загорелся уютный костер…

— Расскажи, откуда ты, что с тобой раньше было, до того, как ты сюда попал… — попросил Поля Валька.

…Видимо, у него давно не было возможности выговориться. Заговорил он жадно, сразу же после Валькиной просьбы, сбивчиво стал рассказывать свою историю. Жил он во Франции, в небольшой деревушке, как я предполагал, временной отрезок напоминал что-то из средних веков. Мальчишки есть мальчишки во все времена. Чего только не вытворяла их компания за те 10 лет, что он жил в деревне! И разумеется, не могло обойтись без воистину вечных проверок на храбрость — Полю поручили провести ночь на кладбище. Он пошел без колебаний, трусом его назвать нельзя было. Привидений он никогда не видел, да и не боялся, ведь привидения — всего лишь души умерших, что же боятся тех, кто еще недавно жил с тобой на одной земле? Поэтому сложностей вроде бы не должно было быть. Прийдя на кладбище, он удобно расположился на земле. Было скучно, и он уже начал дремать, но вдруг его внимание привлек странный звук. Оказывается, можно встретить на кладбище опасность побольше привидений — огромный волк с горящими глазами забежал сюда и готовился напасть на Поля. В последний момент тот вскочил и запрыгнул на большой каменный крест, а с него-на ветку дерева, но волк успел располосовать ему зубами руку. С дерева Поль не слезал не только потому, что боялся волка, но и потому, что не хотел выглядеть трусом и покидать территорию кладбища. Волк побесился внизу, основательно поцарапал дерево, так, что Поль даже стал опасаться, не сломается ли сухой ствол, но внезапно ушел. Остаток ночи Поль предпочел провести там же, на дереве, где утром и нашли его пришедшие за ним приятели. Прошло время. Он уже почти и забыл про этот случай, когда — ровно через месяц, а это было полнолуние — он и его приятели собрались в поход. В лес. Разумеется, тот волк был оборотнем, и, укусив Поля, сделал его таким же. Поль превратился в волка… Нет, в волчонка на глазах у шокированых товарищей. Но и тот слабый, хилый волчонок, напуганный куда сильнее, чем они, смог заставить их с воплями броситься наутек. Честно говоря, после этого я сразу почувствовал к Полю, не ушедшему с кладбища, на котором бушевал бешенный волчище, большое уважение. Интересно, те его так называемые друзья так бы смогли? Очень сомневаюсь. А сам Поль немного оправился от шока и через пару часов смог превратиться снова в человека — то ли так и должно было быть, то ли он так быстро научился управлять своими новыми возможностями… Он подобрал одежду, которая почти не порвалась, так как от превращения тело его не увеличилось, а наоборот, уменьшилось, и тихо пошел домой. Он надеялся, что те, кого он считал своими друзьями, ничего не расскажут. У меня в душе зашевелилась странная мысль — а как бы ты сам поступил в такой ситуации, если б твой друг оказался оборотнем? Скажем, Сережка? Если бы он на глазах у меня превратился в волчонка, что бы я сделал? Да… Я понял, что не уверен, что был бы благороднее товарищей Поля. В любом случае, когда он тихо вошел в двери дома (было полпятого утра, причем никаких срочных полевых работ на тот момент не было), руки ему тут же заломил его сосед, поджидавший его там. Из-за стены слышались рыдания матери. В дверь потянулись жители деревни, раздавались голоса:

— Держи паршивца!

— Вот он…

— С виду человек, а на деле-нечистая сила…

В отчаянии, Поль понял, что выхода у него нет и, вывернувшись из объятий соседа, из последних сил рванул, пробежав сквозь редкий строй ошарашенных односельчан. Он уже знал, что делать. Добежав до леса, он очень-очень захотел стать снова волчонком и побежал. Маленького волчонка в сумерках наступающего дня было заметить куда сложнее, чем десятилетнего мальчишку. Он оторвался, просидел весь день в старой норе, а следующей ночью, часа в четыре, прокрался туда, где вчера сбросил одежду — ему повезло, она была еще на том же месте, он специально постарался снять ее в местечке поукромнее — взял ее и пошел. Он уходил как можно дальше в лес, понимая, что в деревне ему жить не дадут. Что делать? Убежать в другую деревню? Но как там взглянут на неизвестно откуда взявшегося мальчишку? Слухами ведь земля полнится… Да и неизвестно, сможет ли он сдерживать свою новую форму или снова превратиться сам по себе? И кто знает, сможет ли он убежать еще раз… И он остался жить в лесу. В лесу он жил целый год. Но есть и там отзывчивые люди — живущий в чаще старый лесник, заметив однажды маленького волчонка, предложил ему плошку молока с хлебом, а когда тот внезапно превратился в человека — такое с ним случалось иногда от слабости, вот и сегодня — ничуть не удивился, он видел всякое и совершенно не боялся ни животных, ни тех, кто в них превращается. Этот человек заменил Полю родных, отвернувшихся от него. Но — средневековье жестоко, добрый лесник буквально через месяц после встречи с Полем слег от какой-то сильной болезни. Сам Поль тоже заболел, неделю лежал, не двигаясь, но иммунитет оборотня позволил ему выжить. В опустевшей избушке оставаться больше было нельзя, лесник должен был время от времени ездить в город, "отмечаться", и после того, как он не приехал бы в назначенный срок, к нему заглянули бы — посмотреть, в чем дело. И обнаружили бы Поля, в планы которого это вовсе не входило. Снова пошла жизнь в лесу… Ненадолго. Смерть лесника стала для него слишком большим потрясением — вскоре после этого он попал на Дорогу. Вот и вся его история, которую он рассказал нам тогда, в пещере, при неярко горящем костре.

Мы немного помолчали, обдумывая рассказ Поля.

— И давно ты уже здесь? — спросил Валька.

— Не знаю… — как-то виновато пожал плечами Поль. — Я сам не понял, когда попал сюда… Здесь другое место, да? Не мои леса?

— Ага. — Валька кивнул. — Другой мир вообще…

— Мост между мирами. — с видом самого знающего поправил я.

— А… — не знаю, понял ли что-нибудь Поль — из средневековья все же — но он не стал приставать. Зато полчаса понадобились нам с Валькой, что бы объяснить Полю все о роботах и прочих ньюансах будущего. Больше всего меня порадовал вопрос абсолютно непонимающего Поля, с умным видом выслушавшего все наши объяснения:

— А зачем все это?

Самое смешное то, что я и сам не знал на это ответа, да и самый технический среди нас — Валька — не смог объяснить полного смысла собственного существования, неопределенно высказавшись:

— Ну… Людям так удобнее…

В конце концов разговоры становились все ленивее и тише, пока Поль не заснул.

— Устал… — сочувственно глядя на него, произнес Валька.

— Да, я бы столько не выдержал. — на меня напало какое-то задумчивое настроение. — Это ж сколько сил надо… А он даже младше нас.

— Тебя. — поправил Валька. — Я…Хронологически — мне всего шесть лет, просто… Я же вечно двенадцатилетний. ВК-12…

Меня уже не очень интересовали такие подробности. Мне тоже хотелось спать…

Сон этой ночи я запомнил очень четко, до мельчайших подробностей, такое бывает очень-очень редко. В этом сне отобразилось все, что я пережил — как за два дня, проведенные на Дороге, так и за предшествующие им 12 лет жизни на Земле. Валька и Поль в этом сне ходили рядом с моими товарищами из приюта, причем один наш мальчишка помладше все время пытался отковырять у Вальки табличку с кодом на руке, а тот неумело отбивался. Поль же все время прятался за наши с ним спины, утверждая, что боится всех этих ребят — а мало ли что у них на уме? Тут же был и Сережка. Он тряс меня за руку и что-то кричал, но я не разобрал, что именно — единственное, чего я не унес из этого сна. Был тут и встреченный мной на Дороге "волшебник", потрясающий своим кинжалом и уверяющий, что вот-вот найдет свою древнюю библиотеку, но для этого ему нужен мой осколок от фотоаппарата. Сбоку постоянно выскакивал мой учитель физкультуры Геннадий Сергеевич, который размахивал руками, свистел в свисток и кричал:

— Безухов, ну как ты стоишь? А ну-ка подтянись!

А под конец… Под конец солнце померкло, из всех щелей полетели вороньи перья, и какая-то черная птица страшно и зловеще закричала высоко в небе. Не ворона, нет… Ворон. Откуда я это узнал, я не понял и сам, птицами я никогда не увлекался. Мне показалось, что я знал это с самого начала. От этого страшного крика я и проснулся…

Проснулся и обнаружил, что еще очень рано. "Вот ведь вредный ворон — поспать не дал!" — проскользнула у меня дурацкая мысль. Конечно, обижаться на несуществующего (так я тогда думал) ворона было глупо, и я просто сидел, глядя на остатки погасшего ночью костра. Поль мирно сопел на листьях, Валька спал сидя, прислонясь спиной к стене пещеры. Ага, значит спит все-таки… Я нашарил глазами свой рюкзачок и понял, что совершено не помню, что я ношу уже 2 дня. Пришлось открыть и провести ревизию… Обнаружились три бутерброда с колбасой (совершенно не зачерствевшие, видимо, опять фокусы Дороги) и небольшая бутылочка минералки, все это очень кстати, жаль только — мало. Помимо сухого пайка я, как оказалось, положил в рюкзак… "Путешествия Гулливера"!!! Я чуть не взвыл от восторга. Нет, не то, что бы я так любил Свифта — полностью я эту книгу так и не осилил — но эта книжка — "Путешествия Гулливера" в детском издании, с кучей картинок — была одной из тех, что оставил мне на память Сережка. Я и не помнил, что зачем-то взял ее с собой в лес! Я аж обнял ее от избытка чувств… Открыл и стал перечитывать страницы, еще в раннем дестве, во время совместного с Сережкой чтения вслух, выученные чуть ли не наизусть. За этим занятием меня и застал Валька.

— Откуда это у тебя? — весело спросил он.

— Да так… — я с трудом оторвался от "Гулливера". -Стал проверять, что я взял с собой. — я кивнул в сторону рюкзака.

— А… — он не стал задавать лишних вопросов и, посмотрев на спящего Поля, хотел разбудить его.

— Зачем? — остановил я его, тихо закрыв книгу. — Он устал, разволновался, пускай выспется. Что тебе, жалко, что ли?

— Ну… Я хотел уже идти. — засомневался Валька.

— Да ты что, торопишься куда-то, что ли? — удивился я такой поспешности и пунктуальности. — У нас в запасе целая вечность, времени-то тут нет.

— Не устанешь вечность идти? — усмехнулся Валька.

— Я - нет. — я убежденно помотал головой. — Да, думаю, и ты тоже. Иначе мы бы не встретились… И Поль… Здесь Дорога, здесь все неспроста…

— Да. Я бы не устал. — широко улыбнулся Валька.

Остаток утра мы просидели молча, вдвоем рассматривая "Гулливера". Наконец, проснулся Поль. С секунду он ошарашенно осматривался, потом вспомнил, что было вчера.

— А, привет… — зевнул он.

— Привет. — чуть ли не хором откликнулись мы.

Он встал, подошел сзади к нам, с любопытством глядя на картинки в книжке.

— Ух ты… А это что? — судя по его интонации, книги он считает вещами куда более полезными, чем всякая техника, не при Вальке будет сказано.

— Книга… — пожал плечами я. — Ну, у вас таких, наверно, не было.

— Таких, — Валька выделил это слово, — и у нас не было. Все было компьютеризовано…

На это умное слово Поль вытаращил глаза, а потом признался:

— Были. Я видел у нашего священника, Библия была… Еще красивее, чем эта… А здесь про что?

Так и провозились над этой книжкой чуть ни до полудня. Да, прав Валька — так мы еще нескоро доберемся куда-нибудь!

А надо ли?

К полудню я щедро предложил всем по бутерброду, но Валька твердо спихнул свой Полю, уверяя меня, что ему вчерашней черники хватит еще на неделю, а Полю надо отъедаться… Что ж, если так, я согласен. Минералка Полю тоже понравилась, хотя он долго (дольше, чем мы ему про технику объясняли) не мог понять секрет ее шипучести.

Наконец, мы тронулись. На этот раз мы решили идти по самой Дороге — погода была куда лучше, чем всегда, солнце нас, видимо, жалело. Постепенно оно стало уходить за тучи, и вскоре Дорогу опять затянул туман, подул прохладный ветер… Внезапно прямо над ухом раздался какой-то пронзительный звук. Я вздрогнул. Ворон из моего сна… Он сидел на раскачивающейся верхушке ели и смотрел на меня — я видел это даже отсюда — своим черным глазом. Смотрел осмысленно, так не смотрят простые птицы. Я помотал головой. Взгляд птицы был самым обычным.

— Петь, ты чего? — окликнул меня Валька. Оказыватся, я остановился и смотрел на этого дурацкого ворона, а они шли.

— Да так, ничего. — я бегом догнал их. — Показалось…

Так бы я и подумал, что показалось, если бы ворон не сорвался тут же с места и не перелетел поближе ко мне. Теперь его заметили и мои спутники.

— Чего он так смотрит? — испуганно спросил Поль. — Петь, я боюсь!

А я… Теперь я убедился, что не я один вижу этот "нептичий" взгляд ворона.

— Ну его. — я не хотел пугать Поля. — Пошли, просто птица, ничего больше. Пошли, Полька.

Валька хихикнул — смешной вариант имени получился… Сам Поль на это внимания не обратил. Мы пошли вперед. Пейзаж особо не менялся, но солнце — уже вечернее, заходящее — снова выглянуло из-за туч, и Дорога раскрасилась в багровые цвета. Было тихо, спокойно, потихоньку наступала ночь… Внезапно сзади раздался крик:

— Эгей, поберегись!

Мы еле успели отскочить в сторону. Мимо нас на полном ходу пронеслись три всадника в старинной одежде. Не то, что бы меня это сильно удивило — понятно было, что мы не одни на Дороге. Удивили меня два других факта. Во-первых, от топота копыт с криком взлетел вверх и скрылся в неизвестном направлении давишний ворон. А во-вторых, пропал Поль. Впрочем, когда я увидел на обочине валяющиеся мои трусы и куртку Вальки, я все понял.

— Эй, не дури! — я взял одежду и шагнул под сень деревьев.

— Поль! Ты где? Да они уже ушли!

Он вышел из-за ствола дерева, угрюмо взял одежду у меня из рук:

— Это были инквизиторы. Я узнал, такие плащи только они носят.

— Успокойся, это были таие же путники, как и мы…

— Инквизиторы это были. — у него в глазах снова появились слезы — видимо, оттого, что ему не верят. — Инквизиторы. Я знаю.

— Ну пускай, пускай инквизиторы. — я решил согласиться с ним. — Но ты им не нужен был. Они просто мимо ехали, они попали сюда так же, как и мы…

— Может, просто ехали, а вдруг нет? — чуть ли не крикнул Поль.

— Да зачем им ты, — пытался я успокоить его, — Что им, заняться больше нечем, кроме как тебя искать?

— Да не понимаешь ты, — всхлипывал Поль, — я же оборотень, а для инквизиторов это значит, что Бог от меня отвернулся, что меня убить надо… Я… Я вчера тебе не сказал, я не хотел… Один раз меня такие чуть не поймали. Стреляли, ты не заметил? — он снова скинул куртку. На его плече я увидел рану — страшную, потихоньку загнивающую, с обгорелыми краями…

— Что это? — спросил я. Я, видимо, сильно побледнел, потому что Поль сказал:

— Да ну, уже почти не болит. Но тогда сильно болело… Стрелой серебряной. Она жгла меня, сильно… Сейчас прошло.

— Ничего себе прошло?! — я вышел из оцепенения, схватил Поля за руку и крикнул Вальке, тактично ждавшему нас на Дороге:

— Валька, иди сюда!

Тот ломанулся через кусты, увидел рану на плече у оборотненка и в сердцах воскликнул:

— Ого! Давно это у тебя?

— С весны. — всхлипнул опять ничего не понимающий Поль.

— Лечить надо срочно, она же гниет, разовьется в гангрену или еще чего… У тебя же будет… Да что будет, уже есть заражение крови!

— Да где тут вылечишь, — махнул я рукой, — Будем надеятся, дальше не пойдет, здесь ведь Дорога, времени нету…

— Трава же растет. — огорошил меня Валька.

— А люди нет… — как-то попытался поспорить я.

— Проверял? — Валька быстро осмотрел рану. — Дааа… Запустил. Похоже, Петя прав и вылечить в полевых условиях это невозможно. Пока. Пойдем, может, встретим на Дороге какого-нибудь врача…

— Сейчас? — жалобно спросил Поль. — Давайте уже новую пещеру искать.

Все были уверены, что пещеру мы найдем. Нашли, конечно. Куда ж без этого… Костер разводить не стали, сейчас было тепло, да и от стен, весь день накапливавших солнце, исходило мерное приятное тепло. На разговоры после всего не тянуло, да и голода тоже особого не было. Валька только качал головой, глядя на уже прикрытое курткой плечо Поля. Да, рана там еще та — заражение крови есть наверняка… Будем надеятся на лучшее. Все равно пока других вариантов нету…

Опять сон. Опять запомненный до мельчайших подробностей. Опять… Да, все было — и старый мир (о как… Он для меня уже старый! Все-таки быстро человек может приспосабливаться к самым фантастическим условиям…), и фрагменты Дороги. А под конец были они. Инквизиторы… Тьфу, да какие они тут инквизиторы — обычные путники… Но во сне они были настоящими инквизиторами. Днем я плохо сумел рассмотреть их (попробуйте рассматривать кого-то, когда он несется на вас во весь опор на лошади!), и теперь они предстали передо мной черными рыцарями — в плащах, с колпаками вроде ку-клукс-клановских, только черного цвета, у одного был горящий факел, а у других двух — обнаженные мечи со следами крови. На плече у того, что с факелом, сидел… Тот самый ворон. Что за наваждение?! Откуда?! Старший гордой походкой подошел к нам.

— Мальчики, — обратился он к нам с Валькой. Голос его был властный и сильный, — вы не представляете, какую ошибку вы чуть не совершили, приняв ЭТО, — он показал на притихшего и побледневшего Поля, даже не повернув в его сторону голову, — в свою компанию. Это исчадие ада может долго обманывать вас и морочить ваши юные, неискушеные головы, но он только и ждет, что бы выбрать час поудобнее и убить вас. Это не человек, это оборотень. Отдайте его нам — так вы спасетесь сами и избавите мир от этого чудовища.

Ну, не знаю, господа инквизиторы, если вы можете назвать кровожадным чудовищем мальчишку, превращающегося в маленького волчонка, то что бы вы сказали о том волке, который сделал его оборотнем?! От такой мысли я хмыкнул. Инквизитор, видимо, расценил это, как знак недоверия.

— Ты не веришь мне? — спросил он деланно ласковым голосом, воткнув факел в землю. — Не веришь, что тот, кого ты считал другом, может быть оборотнем? Увы, мальчик мой, зло порой принимает самые невинные обличия…

Он еще много чего собирался сказать, но его твердо прервал Валька:

— Мы не не верим. Мы знаем, что он оборотень. Но отдавать его вам не собираемся, на нашу дружбу это не влияет.

— Вот как? — усмехнулся Старший. — И что же, вы собираетесь отбирать его у нас, если мы возьмем его? Даже не обсуждая моральную сторону вашего поступка, — он смиренно возвел глаза к небу, сложив руки в молитвенном жесте, — у вас это просто не получится!

Резко выпрямившись, он направил прямо на меня небольшой, но вполне смертоносный арбалет. Откуда он его достал, я не понял, но теперь было совершенно ясно, каким оружием Полю была нанесена та страшная рана на плече.

— Итак… — щелкнул курок, зазвенела тетива и маленькая, но смертоносная стрела полетела в Поля…

Думать времени не было. Я быстро прыгнул и закрыл Польку собой. Запоздалую мысль "Да это ж сон, что кому сделаться может…" прервала резкая боль в груди. Валька, бледнея отступил, прошептав:

— Почему он первый, почему я не успел…

Что до Поля, то он железной хваткой вцепился в Вальку и с совершенно безумным лицом шептал без остановки:

— Только не отдавай меня им, только не отдавай им!

На мои глаза постепенно наваливалась жуткая, пугающая темнота. Но я — сам не знаю как, видимо, подстегнуло осознание того, что сейчас они убьют и Поля, и Вальку — последним усилием встал и рукой остановил арбалет Старшего. Темнота в глазах мигом прошла, слабость тоже, а вот из груди полилась кровь. Но инквизитор опешил. Отступил на два шага.

— Ах ты… — произнес он. Мои глаза наткнулись на его. Пару минут мы сверлили друг друга взглядом, а потом он резко повернулся, вытащил факел и пошел назад, махнув рукой своим спутникам, до того стоявшим безмолвными статуями. Те последовали за ним, а ворон взвился в воздух и скрылся со все таким же зловещим карканьем. Да что бы ты провалился! Хорош уже пугать… Это были последние мысли, которые пролетели у меня в голове, когда я снова падал, проваливался в небытие…

Тут я проснулся. Грудь жутко саднила. Я быстро расстегнул куртку — и с облегчением вздохнул. Дыры не было. Мне самому тут же стало смешно даже от такого предположения. Но этот сон был таким настоящим… И тот ворон вчера… А боль? Возможно, фантомная боль. Я не знал, может ли быть фантомная боль от очень-очень реального сна. Спрошу завтра у Вальки, решил я. А тут они и проснулись. Внезапно. Резко. Как будто от испуга. Тоже кошмары мучают?

— Петька! Ты живой? — на выдохе сказал Поль. По его лицу стекал пот. — Он же тебя застрелил!

— Не знаю… — у Вальки тоже было какое-то странное выражение лица.

— Ребят, вы чего? Это же сон был! — успокаивающе сказал я, и только тут сообразил, что они ТОЖЕ видели ТОТ ЖЕ САМЫЙ сон!

— Это как? — с изменившимся лицом спросил я неизвестно кого.

— Вот я тоже хотел бы это знать… — проворчал Валька.

— Что, правда? Это был не сон? — побледнел Поль. — И нас всех правда могли убить?

— Сон. — кивнул я. — Только почему-то мы видели его втроем. Дорога! Тут ее власть, ее фокусы…

— А по-моему, это нечто большее, чем просто сон… — Валька все думал. — Может, если бы Петя не защитил тебя, Поль, это все оказалось бы и не сном… В конце концов, инквизиторы — это твой страх, и стрела должна была поразить тебя…

— Ты думаешь? — я похолодел при мысли о том, ч то было бы, если б я не успел.

— Ладно, хватит об этом. — мысленно я согласился с Валькой, сказавшим это, сам знаю, к чему такие разговоры могут привести, когда рядом такой впечатлительный и ранимый человек, как Поль. Хотя лично мне было очень интересно. Да и надо же хотя бы приблизительно знать, чего опасаться на этой Дороге, раз уж не так все безобидно, как казалось на первый взгляд…

Быстро встав, мы вышли на Дорогу, но не успели отойти далеко, как на небо опять заползли тучи и хлынул дождь. Да что там дождь — ливень! Тропический муссон! Быстро все же здесь меняется погода… Мы с Валькой мигом бросились под деревья.

— А я дождь люблю! — весело крикнул нам Поль.

— А простужаться тоже? — завопил я в ответ, пытаясь перекричать шум и плеск ледяных струй. Поль махнул рукой и заскакал к нам. Выглядел он жутко, учитывая, что был весь в грязи. Теперь все это стекало по его голым ногам, но он не обращал внимания.

— Дождь! Чего бояться, просто вода!

— Не холодно? — поинтересовался Валька. Он выкручивал свою мокрую кофту, было видно, какие у него сильные мускулы. Ненормально для двенадцатилетнего паренька. А на груди был длинный шрам.

— С лестницы однажды упал. — пояснил Валька, проследив мой взгляд. — Угол там был. Распорол… Хорошо, у меня все заживает быстро, а так-ныло…

— А у вас там… Лестницы были? Я думал, в таком технически развитом мире только лифты. — спросил я просто для поддержания разговора.

— Были и лифты, только не всем они нравились. — сказал Валька, обеспокоенно глядя на ревущее небо. — Кто-то считал, что нужно больше двигаться… Может пойдем вперед, а? Мне кажется, этот дождь зарядил надолго, что ж мы, ждать будем все время?

— Да! Точно! Не надо прятаться из-за какого-то дождя! — поддержал его Поль.

— Только в лесу, под деревьями! — мне же мокнуть совсем не хотелось. А капли так и норовили залезть за шиворот легкой летней курточки, тоже промокшей насквозь… И мы трое быстро зашагали по тропинке под не очень-то надежной защитой деревьев. На ходу в голову пришла смешная мысль: как сейчас выглядит тот ворон? Мокрая курица он сейчас, а не ворон… Я даже хихикнул. Внезапно… Совершенно внезапно лес оборвался. Просто исчез. На том месте, где только что были деревья, образовалась Дорога, как только Поль, шедший резвее нас с Валькой, поставил туда ногу. Перекресток. И опять указатель. Полька стоял и недоуменно смотрел на него. Я натянул куртку на голову и подбежал к нему. Вот что было там написано красивыми витыми буквами:

"Приют усталого путника — 50 м."

Было это написано на тысяче разных языков, но русский был одним из самых верхних.

— Ну что, свернем в этот "Приют"? — спросил Валька, тоже прочитавший надпись. Я вздрогнул. Слово "приют" без контекста вызвало у меня неприятные ассоциации…

— Давай. — махнул рукой я. — Торопиться тут все равно некуда.

Этот "Приют"… Нет, не могу так писать, сразу неприятно становится. Буду полностью. Этот "Приют усталого путника" возник перед нами, как только мы прошли вышеозначенные пятьдесят метров, так же, как возник сам перекресток — просто появился перед нами. А может, мы просто не увидели его, пока не подошли, из-за тумана и дождя. В любом случае, мне показалось, что и заросший травой тупик, и это трехэтажное крепкое здание возникло из ничего. Перед нами был… Отель! Классический такой отель. На веранде стояло кресло-качалка, окна были завешены тяжелыми занавесями, на дубовой двери висел молоток… Я нерешительно постучал. Ждать долго не пришлось — дверь распахнулась практически мгновенно. На пороге стоял небольшого роста, но крепкий и увесистый старичок в твидовых брюках, жилетке и рубашке.

— Мальчики! — просиял он. — Вы же промокли и замерзли! Заходите быстрее!

Все это он сказал тоном, не терпящим возражений, и мы вошли — скорее машинально, не сопротивляясь от удивления. Ну не ожидал я здесь, на Дороге, встретить отель как из старых английских романов! Не ожидал! Поль вертел головой, все рассматривая, всему удивляясь, не веря тому, что это его пригласили в такой, по его понятиям, дворец. Валька был, как всегда, сдержан, но доволен, что можно переждать дождь.

— Этого вот молодого человека попрошу в ванную комнату! — твердо сказал старичок, взяв Поля за руку. — Пользоватся умеете?

Поль нерешительно помотал головой (брызги полетели во все стороны). Старичок вздохнул:

— Тогда ждите тут. А я пока покажу вашим не столь чумазым товарищам, где вы можете остановиться.

Он чуть ли не силой усадил Поля на стоящий тут же стул, а нас повел на третий этаж, где завел в просторную комнату с тремя кроватями, столиком, на котором лежали игральные карты, лампой-бра, которую он тут же включил, и даже камином.

— Ждите здесь, отправлю вашего товарища мыться и пойду за обедом!

— Нет-нет, не надо, — запротестовали уже немного отошедшие от шока мы с Валькой, — Что вы…

Но старичок не терпел возражений.

— Никаких нет! Вы здесь желанные гости, я уже давно не видел человеческого лица, кроме как в зеркале и у своего компаньона.

Боже, да он здесь не один?!

— Но у нас нет денег… — попытался возразить я.

— Какие деньги, вы о чем?!! — даже подпрыгнул от возмущения наш гостеприимный хозяин. — Мы на Дороге, а не на рынке! В нашем "Приюте усталого путника" все бесплатно!

Против такого довода мы сдались, и, как только старичок вышел за дверь, мы оба сбросили мокрую одежду и, бросившись на кровати и завернулись в необычайно теплые одеяла.

— Хорошее все-таки место — Дорога… — задумчиво сказал Валька, когда мы обсохли.

— Ну не скажи. — я огляделся в поисках спичек и начал разжигать камин, в котором уже лежали дрова. — У меня грудь все еще болит после сегодняшней ночи.

— Это не Дорога. — уверенно сказал Валька. — Это кто-то плохой, на нее попавший.

— И что ему надо? — дрова, наконец, разгорелись, и я подложил к камину нашу одежду.

— А я откуда знаю? Аккуратно, смотри, что бы искра не попала. — предостерег меня мой друг.

— Не попадет, — отмахнулся я, — Не в этом дело. Мне все же интересно… Можно обсудить, пока Поля нет. При нем лучше не обсуждать, боится он…

— Да, потрепала жизнь парня… — согласился Валька. — А про это явление я даже не знаю, что сказать. Но, думаю, мы с ним еще столкнемся.

— Обрадовал! — фыркнул я. — Надо будет этого… Хозяина отеля распросить.

Тут вошел Поль. Весь чистый, он выглядел совершенно иначе.

— Ну вот… — удовлетворенно сказал Валька. — Так ты куда симпатичнее. Клади куртку к камину.

Поль, неуверенно несший ее в руке, положил ее у огня и запыргнул на свободную кровать. Пару раз недоверчиво пощупал ее рукой, не веря, что она может быть такой мягкой (а кровати здесь тоже были по высшему классу), и блаженно растянулся на одеяле.

— Дааа… Вот это уже куда лучше всяких там инквизиторов во снах и воронов…

— Он еще и обед обещал, кстати. Было бы неплохо. — это сказал Валька. Ага, а уверял, что не хочет есть…

Ну как по заказу. Дверь тут же отворилась и вошел тот же давишний старичок.

— Прошу на обед! — сказал он с таким же сияющим лицом. Даа, видно, сюда и правда редко кто заходит…

Мы кинулись натягивать еще сырую одежду.

— Да… Редко идет в последнее время дождь…

— А почему у вас нету гостей в сухое время?

— Дорога в нашу гостиницу видна только во время дождя. — понизил голос старичок. — Да, кстати, меня зовут мистер Кон.

— Очень приятно, Пе…Петр Безухов. — представился я.

Столовая располагалась на первом этаже и была обставлена так же роскошно, а на столе стоял хороший, горячий обед из трех блюд. Я даже не удержался от восклицания:

— Где же вы все это берете- на Дороге?!

— О, молодой человек! — хитро прищурился мистер Кон. — На Дороге все хитро! Что бы что-то заполучить здесь, нужно только очень сильно захотеть это, очень четко представить. Здесь мысли материальны так же, как и мы с вами.

— То есть про все это нужно просто подумать? — поразился я. — А мы там подножным кормом питались!

— А стоило только подумать. — подмигнул мистер Кон. — Садитесь за стол, еда стынет.

Обед… После трех дней на чернике и черствых бутербродах мне показалось, что я попал в самый лучший из всех французских ресторанов. Но и вообще все было приготовлено очень хорошо. Обед по-английски предполагал и суп, и картошку с бивштексом, и апельсиновый сок с булочками на закуску. Сев за стол, мы как-то сразу забыли про стеснение и уже очень скоро на нем не осталось ничего. Когда насущные потребности были удовлетворены, я вспомнил, что хотел расспросить мистера Кона о явлениях сегодняшней ночи.

— Эээ… Мистер Кон, а можно задать вам вопрос! — обратился я к старичку.

— Да, мальчик мой? — повернулся он со своей обычной улыбкой.

— Дело в том, что… — я покасился на Поля. Они с Валькой весело побежали в нашу комнату. — Сегодня ночью мы с товарищами видели один и тот же сон, где были… Люди, угрожающие одному из нас, и потом… Они выстрелили из арбалета и попали в меня… И у меня потом грудь болела уже не во сне…

— Ого… — мистер Кон достал из кармана небольшие очки, потер о жилетку и нацепил на нос. — Вам еще повезло, что вы вообще остались живы. Стрела ведь предназначалась не вам, правда? Иначе бы… — он поцокал языком. — Снова появились, значит… Давно про них ничего слышно не было, а теперь, значит, снова…

— Да кто же это такие?! — уже начал терять терпение я.

— Охотники Дороги! — наставительно поднял вверх палец мистер Кон.

— Второй раз о них слышу, кто это? — я все еще ничего не понимал.

Тогда мистер Кон вздохнул и начал свой рассказ.

— Дорога — странное место. Она любит только положительные эмоции. Тех, кто слишком много злится, или грустит, или — что самое страшное — ссорится со своими друзьями, спутниками — она меняет раз и навсегда…

Мистер Кон перевел дыхание и продолжал.

— Дорога — место, где каждый твой шаг, слово, мысль имеет очень большое значение. Пока ты находишься на Дороге, ты в ее власти. Она очень не любит ссор. Именно поэтому спутники и должны быть тебе не просто приятелями, а идеально подходящими по характеру друзьями. Ведь одна ссора — и…

— Но ведь вообще не ссорится невозможно! — не поверил я. — Значит, это неизбежно?!

— Нет, что ты… — замахал руками мистер Кон. — Это очень редко. Ты говоришь не о ссорах. Споры, дружеские стычки между друзьями есть и должны быть как залог их дружбы. Когда ты споришь с другам, ты же прекрасно знаешь, что это закончится, что это все-не всерьез. Но бывают, к сожалению, такие ссоры, которые навсегда…Или как навсегда.

Примерно то же самое говорил мне и встреченный мной вначале "волшебник"…

— Только здесь, на Дороге, помириться друзья уже не успевают. Они превращаются в Охотников Дороги. Эти существа навсегда сохраняют в себе ту злость, обиду, скорбь, что испытывали при превращении, только теперь она распространяется на всех, кого они встречают. Охотники не имеют постоянного облика, они могут принимать те обличия, которые представляют ваши самые большие страхи, но в их внешности всегда преобладает черный цвет. Когда они не маскируются, они выглядят как бесформенные кляксы объемного черного цвета, склизкие на ощупь. Они питаются твоими страхами, поэтому лучший способ борьбы с ними — дать достойный отпор, не бояться.

— Так вот почему они убежали вчера… — протянул я. — Моего взгляда испугались…

— Да, они очень не любят, когда им смотрят прямо в глаза. — поттвердил мистер Кон. — Ты выдержал? Молодец, это очень непросто. У Охотников на редкость едкий и неприятный взгляд… Как я слышал. Видеть-то мне это, по счастью, не доводилось…

— Обычный взгляд, только злой. — пожал плечами я.

— Молодец. — еще раз похвалил меня старичок. — Значит, ты духовно сильный, раз они тебе нипочем. Охотники часто собираются в группы по 3-4-5 существ и выискивают себе жертв послабее, а победив их, превращают в таких же, как они сами, или убивают. Просто так, безо всякого смысла. Исключительно от жестокости, развившейся после той самой ссоры со своими друзьями…

— А… Что его спутники? — спросил я. — Вот, скажем, кто-то поссорился, превратился, остальные что? Как им идти дальше?

— Обычно превращаются все. — покачал головой мистер Кон. — Очень редко получается так, что кто-то остается. Во-первых, если один ссорится, а второй не пытается эту ссору прекратить, это ведь тоже плохо, верно?

— Но если, скажем, не мог… — начал я.

— Если не мог… Бывает и такое. Но когда кто-либо становится Охотником, он обычно убивает всех, кто находится рядом… А у его бывших спутников уже нет сил ему противостоять…

— Грустно… — вздохнул я. — Ну нет, у нас такого не будет.

— Никогда не говори наперед! — поднял палец мистер Кон. — Ты думаешь, кому-то хочется ссориться с друзьям? Нет… Иногда "помогают" те же Охотники, иногда просто… Обстоятельства, невовремя нахлынувшие воспоминания, пустячная ссора, различия в видах…

Я вздрогнул. Да, мы разные. Да, я человек, да, Валька робот, да, Поль оборотень. Но я постараюсь, что бы ссор между нами не было. А то если что-то такое случится… Это действительно страшно. Я представил, как я превращаюсь в что-то такое непонятное, угрожающе надвигаюсь на Вальку с Полем… И зажмурился. Да уж… Нет, я сделаю все возможное, что бы этого не допустить.

— Да… Это неприятное являение, но, если быть смелым и не ссориться — это не страшно. — вывел меня из такого состояния мистер Кон. — Сам я их не видел ни разу, мне повезло, я считаю. Не знаю, хватило ли бы мне смелости не испугаться Охотников… Я и свего лучшего друга-то испугался, увидев первый раз…

— Ясно. Спасибо за объяснения и обед, мистер Кон. — я поднялся и вышел, он кивнул мне вслед, думая о чем-то своем.

Когда я вошел в комнату на третьем этаже, бра там уже не горело, остался только камин, что создавало эффект таинственности. За окном уже темнело, да и занавески на окнах были плотными. Валька и Поль лежали на своих кроватях и о чем-то тихо говорили. Увидев меня, они оба повернули головы в мою сторону.

— Петь! — в полголоса позвал Поль. — Иди сюда.

Когда я подошел ближе, он заговорщицким шепотом сообщил мне:

— Тут привидение ходит.

— Какое еще привидение? — после всего, что я услышал от мистера Кона, мне не улыбалось встречаться еще с каким-то привидением.

— Белое, худое, прозрачное, в плаще. — оттарабанил Поль.

— С цепями на руках. — прибавил Валька. — Цветочки тут поливало. — махнул он рукой на какие-то герани, стоявшие на окне. — А мы лежали тихо, тут совсем притихли, оно нас не заметило, через стену вышло…

Я молча стоял и обдумывал эту новость. Потом выглянул в коридор — там было пусто. Когда я спустился вниз, мистер Кон так и сидет в кресле в столовой.

— Мистер Кон! — обратился я к нему.

— Да? — встрепенулся он.

— Там ребята… Мои спутники говорят, что у них там по комнате какое-то привидение ходило… Это что или кто?

В ответ мистер Кон расхохотался.

— Это… Он что, не заметил, что я вас туда поселил? Это мой спутник, Бэзил. Бэзил! Эй, Бэз! — позвал он громко. Ну, собственно, призрак и появился на зов. Вышел из стены:

— Чего тебе, Кон? — тут он заметил меня. — А у нас что, постояльцы?

— Ага… — мистер Кон снова захохотал. — Ты там наверху его спутников до смерти напугал своим появлением.

— Ну так предупреждать надо было. — проворчал Бэзил. Он был точно таким, каким его описывали мои друзья: худым, бледным, с цепями на руках, в рваном плаще и таком же балахоне. На лице у него была небольшая седая бородка. — Ты же знаешь, я немного рассеян…

— Ничего себе немного! — хмыкнул мистер Кон. — Не заметить двух мальчишек в комнате!

— Ну и не заметил. Сидели, значит, тихо. — махнул рукой Бэзил. — В какой они хоть комнате были?

— В седьмой. — отсмеялся, наконец, его компаньон.

— Учту. — и призрак скрылся тем же своеобразным способом.

— Да… Бэзил немногословен. — сказал, улыбаясь, мистер Кон. — Он такой и есть… Иди, успокой своих друзей, они там невесть чего подумали.

— Ага, спасибо. — я обалдело кивнул и побежал наверх. В принципе, я чего-то такого подсознательно ожидал, но все же… Как только я зашел, Поль крикнул:

— Ну что, видел, нет? Кто это такой?

Валька вежливо молчал, но всем видом показывал, что ему тоже интересно. Но я не такой, я подошел к своей кровати, не торопясь, разделся, нырнул под одеяло, не обращая внимания на возгласы сгорающего от любопытства Поля:

— Ну, что это, кто это, кто же это, ну, ну?!

Только после этого я с улыбкой объяснил друзьям, в чем тут дело. С минуту они переваривали это, потом Валька сказал:

— А что? Ну собрались же вместе мы трое?

— Ну, вобщем-то, да. — согласился я.

Только Поль проворчал:

— Неивестно еще, чего от него можно ожидать… Сквозь стены ходит, внимания ни на кого не обращает… Да еще и привидение. А это значит, умирал как минимум один раз.

— Ну и что? — пожал я плечами. — Все смертны. Он с мистером Коном укрыл нас от дождя, дал такие хорошие комнаты, обед…

— Мистер Кон дал, а он даже внимания не обратил… — упрямо спорил Поль. — Нет, привидения — это не хорошо…Душа неупокоенная, мало ли там что…

— Напомню, что кровожадный оборотень, за которым все инквизиторы Дороги охотятся, здесь не я и не Петя. — включился в спор Валька. Поль сразу как-то сжался:

— Зачем ты так? Ну ладно, ну может он и ничего…

Я быстренько вспомнил, что сказал мне мистер Кон и мурашки побежали у меня по спине при мысли о том, что может случиться, если… Я поспешил успокоить Поля:

— Не дуйся, Полька, он же не имел в виду ничего плохого…

Уффф… Повезло. Немного надо, что бы расстроить Поля, немного надо, что бы его утешить. К нему вернулось хорошее настроение, и он задумчиво спросил:

— Интересно, а как они встретились?

— Не стоит расспрашивать его об этом… — я поморщился. — Я его и так почти час отвлекал сегодня.

— Да, кстати, о чем это вы там беседовали? — приподнялся Валька. — У нас тут привидения бегали, а ты там все разговаривал!

Я посмотрел на него, на Поля, вспомнил его реакцию на все такое… И сказал:

— Да так… О Дороге говорили, о ее особенностях.

Мог, конечно, дать какой-нибудь знак конкретно Вальке, что бы не приставал с вопросами, но почему-то не сделал этого. Как оказалось впоследствии, зря… Наконец, мы решили ложиться. На такой мягкой кровати я заснул почти мгновенно. Этой ночью я спал без снов…

Проснувшись, я резво огляделся вокруг. Было светло, несмотря на закрытые шторы, я себя чувстовал как никогда бодрым, часы на каминной полке показывали половину восьмого… Глянув на кровать Поля, я чуть не всплакнул от умиления: Поль расслабился до такой степени, что во сне превратился в волчонка и теперь спал сверху на одеяле, запутавшись в одежде, которую он не снял вчера. Пускай спит, кто знает, когда еще у нас будет такая мягкая постель, подумал я, и поймал себя на мысли, что уже которое утро просыпаюсь раньше всех, чего за мной раньше, ТАМ-не замечалось. Ну ладно, мысленно пожал плечами я, будем считать, это Дорога так благотворно действует на меня и мое здоровье… Скоро проснулся и Валька и захихикам при виде Поля. Я прижал палец к губам. В том, что Поль всегда долго спит, нет ничего странного — парень столько натерпелся в своем мире, что здесь просто компенсирует потери. Мы сидели и шепотом перебрасывались фразами о чем-то там, и вот Полька наконец проснулся. Сначала он непонимающе помотал головой, потом выпутался из одежды и превратился в себя. Первый раз я видел сам этот процесс — сначала тело его вытянулось, увеличилось, потом конечности животного прератились в человеческие руки и ноги, а потом, наконец, стало человеческим лицо и пропала шерсть, и вот уже перед нами сидел смущенный Поль, натягивая перемятую куртку.

— Ничего, что я ночью обернулся? — спросил он виноватым голосом. — Бывает иногда, расслабился сильно, контроль потерял…

— Да ничего, конечно, — улыбнулся я, — Разве тебя кто-то в чем-то обвиняет?

— Вот и хорошо. — облегченно вздохнул Поль. Валька незаметно для него снова хихикнул.

Снизу запахло чем-то вкусным. Уже через пять минут в комнату постучал мистер Кон и пригласил нас завтракать. Мы с радостью последовали этому совету. Занавески на первом этоже были открыты, и мы увидели, что дождь уже закончился, лужи высохли, и вовсю сияет солнце. Поэтому после завтрака мы не стали долго ждать и распрощались с гостеприимным хозяином.

— Может, останетесь еще на денек-другой? — спросил нас мистер Кон, но Валька веско сказал:

— Дорога ждет!

— Дорога никуда не денется, как стояла миллионы лет назад, так и еще миллионы простоит… — это Бэзил, ворча, вышел из стены. Видно, тоже хотел попрощаться, постояльцы все же были редкостью в "Приюте уставшего путника"… Хотя я, учитывая, что является путь в отель только во время дождя, переименовал бы его в "Приют промокшего путника". Вслед за этой забавной мыслью всплыла другая, потревожнее: если путь является только во время дождя, куда же мы выйдем, идя по нему в солнечную погоду? В никуда? Во вселенскую пустоту, в вакуум? Но мистер Кон успокоил меня, заверив, что вернуться с боковой тропинки на Дорогу можно в любую погоду. И мы вышли из гостеприимного "Приюта уставшего путника"…

Пройдя пятьдесят метров, я оглянулся. Никакой развилки не было, прямо за нашими спинами был лес… Дорога снова приняла нас к себе. Из праздничной нирваны в суровую реальность меня быстро вернул крик ворона. Ждал он нас, что ли? Еще не отступились? Не знаю, слышали ли его Валька и Поль, а я просто сделал вид, что не заметил. Пускай он там хоть охрипнет, а я не буду обращать на него внимания. Не стоит он того… В конце концов, солнце светит, свежая после вчерашнего дождя зелень благоухает, мы вместе, мы идем вперед по Дороге… Значит, жизнь прекрасна и какое нам дело до каких-то воронов и Охотников? Пусть подавятся… Нашего хорошего настроения они не испортят. Судя по виду Вальки и Поля, их сейчас тоже мало чем можно огорчить. Да, все-таки Дорога — необычное место…И с такими мыслями я зашагал вперед еще быстрее.

Если кто-то думает, что Дорога пуста и однообразна, он сильно ошибается. Таких видов, таких живых лесов, какие шли по бокам Дороги, на Земле не найти никогда. Еще она развлекала нас облаками сверху. Формы… Просто поразительные. Хоть стой и отгадывай, что она там имела в виду. Нет, если имеешь хорошее зрение и интерес к жизни, скучать на Дороге не будешь. А ни на то, ни на другое мы не жаловались. Поль — странный все же человек, во время дождя по Дороге бегал, а тут вдруг предложил:

— А давайте опять по лесу? Может, встретим чего…

Удивившись такому энтузиазму Поля, который от всего прятался, Валька пожал плечами:

— Ну, я не против. Если Петя согласиться…

— Да какой вопрос, идем конечно! — я тоже считал, что в лесу куда красивее, чем по Дороге. Но оказавшись на лесной тропинке, Поль все равно не успокоился:

— А глубже давайте? Ну давайте, а? Посмотрим, что там!

— Да ничего там нет, пещеры, лес… Там же как и на самой Дороге, бесконечно идти можно… — не понял его рвения Валька.

— А вдруг нет? А вдруг? — прямо прыгал вокруг него Поль. — Ну давай глянем, а?

— Правда, Валь, тебе что, жалко, что ли? — я поддержал Поля, не столько желая бегать туда-сюда по лесу, сколько что бы он не расстроился.

— Ну… Идем, в принципе, какая разница? — пришел к тому же мнению Валька. Взяв немного влево, мы стали идти как-то по диагонали. Валька на ходу комментировал:

— Ну вот видишь… Ничего… Нигде… Ниоткуда… Может, повернем обратно?

— Неа, давай еще! — тянул вперед Поль. Лично я не спорил ни с тем, ни с другим — я любовался природой. А что? Солнышко светит, птички поют, пахнет смолой и хвоей, чего же еще надо? А спешить я никуда не спешил и такие мелочи, как прямо, вправо или влево мы идем, меня не сильно беспокоили.

— Оппа… И впрямь что-то есть, это что за тропочка? — мотнул головой Валька.

— Вот видишь, видишь, я же говорил! — радостно воскликнул Поль. — Пошли быстрее!

— Полька, не суетись! — я придержал его за воротник. — Лично я никуда не спешу.

— Все равно пошли… — он вырвался, хихикнув, и побежал вперед. Мы с Валькой переглянулись и быстрым шагом пошли за ним. Внезапно деревья кончились, как обычно, просто исчезнув. Нам открылось озеро. Небольшое такое озерцо, с мягким желтым песочком на берегу. Туч здесь почему-то небыло, и солнце мягко обогревало этот участок земли (и воды).

— Дааа… — выдохнул я. — У тебя, Поль, интуиция на максимуме…

— А то… — он уже снял куртку и вбегал в воду. — Давай сюда, вода вообще волшебная…

— Ага! — долго упрашивать нас с Валькой не надо было, мы разделись и готовы были присоединиться к нашему товарищу, как вдруг Валька зацепился ногой за какой-то корень и с размаху упал на землю, причем очень "удачно" — именно туда, где на практически чистом по всему побережью песке валялись острые камни.

— Ай!.. — вскрикнул он. Впрочем, он быстро вскочил.

— Вот ведь! — воскликнул он, поднимая руку с магнитной табличкой. Через всю руку шел длинный и глубокий порез, из которого вытекала какая-то желтая жидкость.

— Больно? — сочувственно спросил я, глазами инстинктивно ища, чем бы перевязать рану.

— Да что больно, заживет, не это обидно. — махнул рукой Валька. — Мне теперь в воду нельзя, тут электроника открылась, закоротить может. Придется на песке сидеть и загорать… — вздохнул он. — Да ты иди, не стой!

— А как быстро заживет-то? — и правда обидно сидеть на песке, когда другие купаются.

— Не знаю… — Валька потрогал пальцем края раны, поморщился. — Глубокая, может, день, может, два, а может, и дольше…

— Тогда мы тоже посидим. — Поль понял все правильно и вылез на берег, и сейчас стоял сбоку от Вальки, разглядывая его порез.

— Нет-нет, ты что, иди! — замахал здоровой рукой тот, больную держа на весу. — Кто знает, когда еще мы такое озеро встретим!

— Думаю, скоро. — смущенно улыбнулся Поль. — Я вообще-то немножко схитрил. Помните, что мистер Кон говорил в "Приюте"? Здесь все мыслями делается. Я просто очень-очень сильно захотел, что бы мы набрели на такое вот озеро… И мы набрели. Можем и еще раз так сделать, потом, когда у тебя рука заживет!

Да… В любых мирах, во все времена мальчишки одинаковы. Откуда он узнал о моих скрытых мечтах встретить такое озеро? Валька хмыкнул, вероятно, подумал то же самое… Дорога все-таки…

К ярким и почти реальным снам я уже стал привыкать. Однако все же немного растерялся, оказавшись в непонятном техническо-футуристическом городе. Потом сообразил, что это опять сон и немного успокоился. Какое отношение это место имеет к нашей компании, долго гадать не приходилось — это явно был родной город Вальки. Нет, понятно, среди бесконечности миров наверняка есть тысячи таких технически развитых городов, но если это не Валькин город, с чего бы меня в него выкинуло? с этими мыслями я стал заинтересованно оглядываться по сторонам. Любопытно побывать в таком месте, хотя жить бы я тут, не в обиду Вальке будет сказано, не согласился бы никогда. Небоскребы по сто этажей, летающие машины, пяти метровая неоновая реклама — типичный город будущего из фантастических книг и фильмов. При всей этой архитектуре указателей — никаких. Я поежился, заблудиться в таком мегаполисе я не хотел. Впрочем, это же только сон, ничего более, успокоил я себя.

— А, вот и ты, привет…

Я резко обернулся. За спиной у меня стоял Поль.

— Куда нас опять занесло? Это что, опять Дорога дурью мается, что ли?

— Вряд ли Дорога, скорее это опять сон какой-то… — слова Поля, между прочим, натолкнули меня на мысль, что у меня нету никаких доказательств, что это сон, а Дорога у нас и не такое выкидывала.

— А… Точно, сон. — судя по всему, у Польки таких мыслей не возникало, он безоговорочно принял на веру мой вариант — и все.

— Пошли Вальку искать, что ли? — предложил я, еще раз окинув взглядом улицы.

— А… Мы же совсем ничего тут не знаем, не знаем, куда идти, не знает, где он может быть… Мы не заблудимся?

— Не знаю… — я крепко задумался. Местности мы не знаем, против этого не поспоришь. Заблудиться легко. Но с другой стороны — указатели здесь, как я уже убедился, на русском, если что — запомнить улицу, дом… Да и зачем нам приходить на это место еще раз? На всякий случай я огляделся еще раз, стараясь поподробнее запомнить это место, и решительно сказал Полю:

— Пошли.

Город был ярким, броским, отдающим металлическим блеском, но при этом каким-то… Скучным, что ли, из-за однообразия. Всюду металл, всюду пластик, ничего оригинального. Поль тоже, судя по уныло-скучающему виду, разделял мое мнение.

— Жарко! — пожаловался он. На Дороге солнца больше, и то так не печет.

— Из-за металлических стен, наверное. — пожал плечами я. Я был с ним согласен, от блеска стен и зеркальных окон можно было ослепнуть. Народа на улицах не было — может, тоже из-за жары, может, потому, что это сон был, а может, просто все по домам сидели. Действительно, что тут делать-то — на таких скучных улицах? Рекламу рассматривать? Рекламировались, кстати, какие-то совершенно непонятные вещи. Не стал бы я такое покупать… Впрочем, кроме ощущения, что это что-то чуждое и необычное, я ничего не запомнил (и хорошо, а то запомни такое — одни кошмары сниться будут… Хотя они мне и так приснились.). Через пару кварталов мы вышли в тихий тенистый тупичок. Сам не знаю зачем, я повернул голову вбок и увидел здание с большой пестрой надписью "Утилизация БЭМР". Садисты. Писать такие вещи большими пестрыми буквами… Мне захотелось побыстрее уйти отсюда, от этого места прямо веяло злом. Аура плохая, как часто говорят всякие экстрасенсы.

— Пошли, в другом месте поищем… — позвал я Поля.

— А вдруг он тут? — спросил он с беспокойством в голосе.

Не знаю, сумел ли Поль прочитать вывески и понял ли он, что располагается внутри, но мне стало даже страшно от такого предположения. В самом деле! Валька ведь официально вне закона, если его кто-то обнаружил, его могли поместить только сюда…

— Почему тут? — я все же не хотел признавать это. — Что ему тут делать?

— Не знаю… Но почему-то кажется… Тут он. — Поль решительно зашагал к зданию.

— Постой, меня подожди! — я кинулся за ним. В этом мире живых детей не было, следовательно, если внутри кто-то есть, он примет его за робота, а одинокий робот, гуляющий по зданию утилизации таких, как он — это крайне подозрительно. Что могло бы случиться дальше, я даже представлять себе не хотел, я только понял — мы не должны терять друг друга из вида. Ни на секунду. Не то, что бы работники утилизирующего завода, если они там есть, не справились бы со мной, но… Вдвоем же легче. Морально… И придумать всегда что-нибудь можно, одна голова хорошо — а две лучше. Поэтому я даже раньше Поля взбежал по лестнице и встал, загородив ему путь:

— Только очень тихо и незаметно. Что бы если что, нас тут нет. и на неприятности не нарываться.

Поль кивнул:

— Да знаю я… Мы тут лишние, просто мимо проходили и зашли посмотреть.

— Примерно так. — кивнул я, про себя подумав, что только чокнутый может прийти на экскурсию в такое место. Надо все же предупредить его…

— А вообще, ты еще не догадался, что это за место? — спросил я, не зная как начать.

— Ну… Конкретно — нет, но в общих чертах да, по твоему лицу все видно. Не место для прогулок, да?

Вместо ответа я остророжно открыл дверь:

— Пошли. Если Валька тут, нужно вытащить его как можно быстрее.

Внутри было довольно душно и свело, хотя никаких ламп я не увидел. До меня не сразу дошло, что потолок здания прозрачных, сделанный из стекла, потому и жарило неимоверно. А ведь если все жители этого места ходят в таких же плотных костюмчиках, как у Вальки, да еще черных… Может, в этом мире людям для поддержания жизни нужны более высокие температуры? Ну, мы не отсюда, поэтому разом скинули свои куртки. Поль при этом остался в одних трусах. Еще повод идти потише, что бы не заметили… Я представил себе, что будет, если здешние жители, привыкшие к такой жаре, увидят Поля в одном исподнем. Тут же начнется паника, будут думать, как спасать его от обморожения! Я даже фыркнул, на секунду отгородившись от мрачных мыслей. Ненадолго. Потому как мы дошли, до массивных дверей, я приоткрыл их, и…

— Ничего себе! — ахнул Поль. Вдоль большой круглой стены, кольцом огибающей помещение, на специальных креплениях, висели… Дети, подростки. Не сразу дошло, что это местные роботы. напротив, хотелось от этого абстрагироваться. Конечно, я ждал чего-то подобного, но все же такое зрелище… Меня передернуло. Часть БЭМР действительно нуждалась в утилизации, были разбитые на части, обгорелые корпуса, которые уже нельзя было спутать с живыми людьми. Но не слишком много. Большинство были в полном физическом порядке и сознании. Кто-то безвольно висел, покачиваясь в такт дыханию, кто-то смотрел прямо перед собой, кто-то беседовал с товарищами по несчастью… По-моему, кто-то даже плакал, но я не смог разглядеть, кто. Когда мы вошли в зал, часть пленников вытаращилась на нас, а часть не обратила внимания вообще.

— Так… Ищем, где тут Валька, и быстро-быстро уходим отсюда… — выдохнул Поль. — И… Бежим вообще отсюда, из города этого… На Дорогу обратно. Да.

— Как? Это же все во сне, ты забыл?

— Ну, от обычных снов это все немного отличается. Попытаемся проснуться. Как-нибудь. — пожал плечами Поль. — Ищи, где он…

Оглядев зал, я понял, что найти будет не просто, тут было больше сотни пленников. Но он сам, почему он не подаст нам знак?!

— Вот он! — видимо, нас он просто не замечал, пока Поль не выкрикнул это.

— Тише, мало ли что… — я кинулся к Вальке, который уже поднял голову, увидев нас.

— А вы тут как оказались? — он выглядел не слишком радостным. Ну еще бы… — Уходите давайте, сейчас охрана нагрянет, тут же видео наблюдение!

— Что, без тебя? — кстати, про видео я раньше не подумал, в самом деле…

— А как вы меня вытащите? У вас ключ есть? Уходите давайте! — твердо сказал Валька.

— А нам… и ключа… не надо… Ойй! — Поль попытался разломать замок, но тут же отдернул руку и сунул пальцы в рот.

— Под током, разумеется. — отметил Валька. — Слушайте, я понимаю вас, я сам поступил бы так же, но у нас просто нет шансов! Без ключа замок не открыть, замка у вас нет, так что сделайте мне приятное напоследок, не навлекайте на себя неприятности!

Этим "напоследок" он меня добил.

— Нет уж! — я решительно стал заворачивать ладонь в куртку. — Без тебя мы отсюда не уйдем!

Защищенную руку не так сильно било током, хотя и ощутимо, но терпеть можно было. Я поморщился. Толку никакого, это невозможно. На нас уже смотрели почти все находящиеся в комнате, а находящиеся поближе даже давали советы. Например, кто-то заметил, что замок можно открыть, обесточив здание, а оно обесточится, если сильно нагреть механизм в центре зала. Замечание, конечно, ценное, но где я возьму высокую температуру? Наконец, моя рука не выдержала, я нервно встряхнул ей… Из кармана куртки что-то выпало и покатилось по полу. Я машинально кинулся поднимать предмет и внезапно замер, поняв, что надо делать. На ладони у меня лежала стеклянная линза от разбившегося фотоаппарата, в здании была стеклянная крыша, механизм никто не охранял… Итак, начнем диверсию, сдержанно улыбнулся я.

Поль, взволнованно наблюдавший за моими попытками сломать замок, не понял, что я собираюсь делать, и, когда я направился к центру зала, испугался:

— Ты что, уходишь?

— Нет, Поль, понимаешь… Нужно солнечный луч поймать, направить… — я понял, что если буду сейчас читать Польке лекцию по физике, мы можем и не успеть обесточить здание утилиации, за нами следит неусыпное око охраны, странно, почему они еще не тут.

— Охранники, наверно, дрыхнут как всегда… — сказал кто-то со стены. — Можете особо не торопиться.

— Что значит "как всегда"? — я удивился. — Не думал, что здесь кто-то находится долго.

— Трое суток вишу, трое суток как должен быть мертв. — ответил тот же самый парень. — По правилам — да, особо не должны задерживаться, а так — когда не лень, зайдут, на часик машину запустят, сами стоят рядом с чашкой кофе, следят за процессом.

— Понял… — я кивнул. Но особо затягивать все равно не нужно было. Я сфокусировал лучи на центре механизма. Ничего не происходило. Пока.

— Да крышку же сними! — крикнул кто-то. — Она же отражает лучи! Откуда ты такой взялся, ничего не знающий!

— Тише, не мешайте, он не отсюда. — поддержал меня Валька.

— А что, в других городах утилизация по другому происходит?

— Да нет, вы не поняли, он совсем не отсюда! ну, сложно объяснять. Они оба…

— Так, вы там не могли бы не шуметь? — я судорожно передернулся, от чего луч снова сместился. — У меня руки дрожат.

Все сразу стихло. Но было поздно по коридору кто-то шел, громко топая.

— Охрана… — прошептал кто-то. — Вот и все, ерунда, получиться просто не могло.

Я крепче сжал линзу. Над тонкий слоем железа начал подниматься дым…

— Всем замереть на месте! — в зал ввалились два охранника в форме. Боже, опять в черных плотных костюмах! — Убрать руки от аппарата!

Они не торопясь, видимо, просто от полной уверенности в том. что порядок будет наведен уже к концу минуты, направили на меня пистолет.

— Я их уведу, заканчивай… — шепнул мне Поль, внезапно бросаясь прямо на них. Проскользнув между ними, он бросился в открытую дверь. Те двое замерли от такой наглости, а потом побежали за ним. Правда через секунду они опомнились и один из них рзвернулся что бы схватить и меня, но… Все произошло по чистой случайности. Когда Поль внезапно рванул навстречу охране, руки у меня дернулись и луч попал в каую-то щель на поверхности аппарата. Что-то щелкнуло и… Никакие лампы в здании и так не горели, в вентиляторах и кондиционерах здешние жители, как видно, не нуждались, но то, что здание обесточилось, стало ясно сразу. То ли что-то вдалеке жужжать перестало, то ли вытянутое лицо охранника подсказало.

— Ребята, свобода! — дошло до роботов. Все замки пооткрывались, все пленники попрыгали на пол и побежали к двери. Мне даже жаль стало бедолагу охранника, его смели в считанные секунды. Валька подошел ко мне.

— Пошли Поля искать. — он подобрал его куртку.

Мы не стали задерживаться в зале, здесь стало слишком жарко (в переносном смысле, в буквальном здесь было слишком жарко всегда).

— Как бы его тут не затоптали… — передернул мой друг плечами. — Побежали как слоны…

— Ну тут понятно. Правда, ты знаешь, я подозреваю, что можно было обесточнить конкретно мой замок, а они это сказали, что бы ты их тоже освободил.

— Ну и хорошо! — я меня это, разумеется, ничуть не огорчило. — Во-первых, доброе дело сделано, а во-вторых, если б не это, мы бы и не выбрались оттуда.

Мы заглянули в боковой коридор. Второй охранник уже лежал там, чем-то связанный. Но где же Поль? Я посмотрел на Вальку.

— Ты… Ты думаешь то же, что думаю я?

— То, что он мог превратиться? Наверно, не знаю. Так же ему удобнее бегать, и прятаться удобнее. Посмотрим…

Мы прошли вглубь коридора, но Поля там не увидели. Ни в каком виде.

Я начинал нервничать…

— Куда его занесло-то… — пробормотал Валька, поднимаясь по леснице на второй этаж.

— Мы не набредем ни на кого из персонала? Второй раз мне тебя так легко не вытащить…

— А ведь и правда… Сейчас сюда куча народу приедет, такое ты тут устроил. А я не знаю, что здесь и как расположено, я здеь первый раз… К счастью…

Мне в голову пришла очень любопытная мысль.

— Послушй, — спросил я Вальку, — А если ты здесь никогда не бывал, откуда мы знаем, как все это выглядит?

— В каком смысле? — не понял тот.

— Ну, я думал, что бы что-то приснилось, нужно знать, как оно выглядит, кто-то один из нас должен был это знать. Не мы же с Полм!

— Погоди, — помотал головой Валька, — Так это еще один сон? Так чего мы волнуемся?

— Ну… Не такой, как обычно, а этот, ну как и тогда, который Охотники делают… — попытался я объяснить.

— Какие еще Охотники? — вытаращился Валька. — Про это ты мне ничего не говорил!

— Это тогда, в отеле… — я в двух словах пересказал Вальке то, что узнал от мистера Кона.

— Прекрасно… Так чего мы тащимся черепашьим шагом, бегом искать Поля! Мало ли что и где!

К этому моменту мы уже обыскали почти весь второй этаж, успешно никого не встретив, и собирались подниматься на третий. Мы бы еще долго так проблуждали по зданию (а может, и не очень), если бы я — чисто машинально — не выглянул бы в окно на лестничной площадке. Поль стоял внизу, в узкой щели между двумя зданиями и, судя по его виду, очень волновался за нас. Но в здание не шел. И правильно: помимо него внизу стояло много народу. Часть заводило внутрь кого-то из сбежавших, часть просто охраняла вход. Валька тоже взглянул вниз и ахнул:

— Допрыгались! Как же нам теперь выйдем отсюда?

— Элементарно, через окно. На первом этаже должно быть точно такое же окно, располагаться оно будет где-то чуть повыше нашего роста от земли. Спрыгнем прямо к Полю, а его они не видят, значит, и мы спрячемся. Переждем…

— А если на первый этаж нам уже не спуститься? — Валька оглянулся. Сзади что-то подозрительно шумело. Если охрана уже в здании… Можно, конечно, по лестнице вниз, но слишком большая вероятность, что нас увидят. Однако возможность разбиться меня тоже не радовала… Поднапрягшись, вдвоем мы открыли тугое окно и громким шепотом позвали:

— Поль!

Он встрепенулся, завертел головой, не понимая, откуда мы его зовем.

— Мы здесь, сверху! — посказал Валька.

Поль резко поднял голову и прошептал:

— Дверь охраняют!

— Ну, во-первых, держи куртку… — Валька скинул Полю курточку, оставленную тем на полу в зале. — А во-вторых, давай думать, как нам спустится отсюда в целости и сохранности.

— Погодите! — Поль протиснулся куда-то дальше. Мы с Валькой переглянулись — сейчас здесь будут люди, надо торопиться! Но Поль вернулся довольно быстро, неся за собой какой-то матрас.

— Тут валялся поблизости! — объяснил он. — Я как тут кружил, пока эти не появились, заметил.

— Тут вроде свалка рядом… — тихо пояснил Валька.

— Гм… Вроде развитой город, а свалки прямо на улицах? — не понял я.

— Всем лень. это наша реальность. Всем все лень. — Валька вздохнул. — Ладно, прыгаем. Ты первый.

— Почему я? — хотел возразить я, но потом махнул рукой. В самом деле, зачем Гоголя пародировать, легче и быстрее не спорить. Я набрал полную грудь воздуха и прыгнул. Приземлился. Ничего особо страшного. Ноги отбил, конечно, но жив и ничего не сломал. Махнул рукой Вальке, отойдя в сторону, тот тоже спрыгнул. Я осмотрел товарищей:

— Все живы и все в порядке?

Валька с Полем бегло изучили друг друга и кивнули.

— Тогда уходим отсюда подальше.

Когда мы отошли немного и могли уже вздохнуть спокойно, Поль грустно сказал:

— А ведь там не все убежали, многих обратно завели.

— Думаю, со временем поймают почти всех. — Валька пожал плечами. — Код у всех есть… Да и что ты хотел, что бы одним маленьким солнечным лучиком уничтожить все зло на свете? Не выйдет, тут еще работать и работать…

— А линзу я потерял… — отметил я. — Ну да ладно, главное, делу послужила.

Тут краски померкли и я… Проснулся.

Мы все проснулись. Бодро вскочили, оглядев пространство вокруг себя и сообразив, что мы в пещере рядом с озером, в которой заночевали вчера.

— Ну вот и все? — весело подытожил Поль.

— Да, кажется. — Валька весело потянулся и с радостным удивлением отметил:

— Рука уже зажила! Надо же… Это не может быть связано с этим сном?

— Может быть… — я сунул руку в карман — окуляра не было. Остался там, значит… — А как ты попал-то туда, в Утилизацию?

— А я уже там очнулся. Проморгался, ничего не понял, но стал ждать, что будет дальше. Сначала решил, что вся Дорога — это вообще сон был. Потом вижу, вы идете, совсем запутался, но не время для размышлений было. А потом… Ты все объяснил. Вовремя, а то я уже вообще ничего не понимал.

— А если у тебя рука зажила… — широко улыбнулся Поль, — То теперь ты можешь окунуться в озеро?

— В самом деле… — со смешком ответил Валька, снимая кофту. — Догоняйте!

Мы не заставили долго ждать.

Когда мы все трое вдоволь накупались и сидели на берегу, мделенно сохнув, я решил, что Полю тоже нужно узнать об Охотниках.

— Полька… — неловко начал я. — Я, конечно, виноват, что не рассказал вам обоим этого сразу… Я думал, тебе не надо знать такого, ты пугаешься всегда… Сегодня ночью я понял, что далеко не всего.

— Да нет, я иногда если пугаюсь, то только того, что с моей старой жизнью связано… — попытался оправдаться тот.

— Да нет, ты не понял! — замахал я руками, — Я же ни в чем тебя не обвиняю, наоборот… Тут, я наконец понял, можно ждать чего угодно, поэтому знать всем. Вальке я уже рассказал, теперь тебе. — я начал пересказывать Полю рассказ мистера Кона об Охотниках Дороги. Валька тоже слушал с интересом, так как ночью я успел рассказать ему только самое основное. Сейчас же я сталрался описать все наиболее развернуто, не пропуская ничего. Поль не перебивал, но было видно, что рассказ затронул его до глубины души — так же, как это было и со мной. Когда я закончил, он тоже ничего не сказал. Минуты через две-три он, наконец, встал с камня, одел куртку и сказал:

— Понятно… Что ж, хотя бы будем знать, чего опасаться… Пошли, что ли?

Мы не возражали.

Выйдя на Дорогу, я не удержался и, вспомнив про жару в футуристическом городе, спроил у Вальки:

— Слушай, а почему там у вас было так жарко, а все ходили тепло одетые?

— А как ты думал? — Валька усмехнулся. — Озоновый слой все разрушается и разрушается… Вот там все и приспособились. Ну, у нас-то преимущество, мы-то можем по любой температуре гулять… В пределах разумного, конечно. Но например, такая температура, какая была там, и такая как сейчас, для меня одинакого комфортны.

— Да… — вздохнул я. — Не пойму я вас… Чего у вас там больше, плохого или хорошего?

— А на этот вопрос никто точно ответить не может. — точно так же вздохнул Валька.

Следующий отрезок пути мы прошли молча, только Поль беспечно насвистывал что-то себе под нос. Видно, страшные рассказы об Охотниках и ночная беготня полностью испарились из его головы и не беспокоили его больше. Что же… Собственно, волноваться и впрямь не о чем. С двумя испытаниями уже справились, и дальше не пропадем.

— Куда же мы дальше выйдем… — задумчиво нарушил всеобщее молчание Валька. — И что нас там ждет…

— Помните рецепт вызывания озер? — подмигнул Поль. — Хором думать давайте. Куда вы хотите?

Мы с Валькой произнесли практически хором:

— А какая разница?

Посмотрели друг на друга и засмеялись. И на душе стало легко-легко. Сознание окончательно освободилось от всяческих тревог и угроз. А действительно, какая разница? Главное, что бы мы были вместе, а дальнейшее не так уж и важно.

Мы шли до самого вечера, молча и упрямо. Полька, как всегда, скакал чуть впереди, мы с Валькой — позади. Если не считать медленно плывущего на запад солнца, вокруг ничего не менялось. Когда солнце прикоснулось к горизонту, мы, не сговариваясь, свернули в лес.

— Неплохо разямлись. — зевнул Поль. — Отдохнуть уже хочется.

— Скоро отдохнешь… Как пещеру найдем, так и…

— Что-то я пещеры не вижу пока, кстати… — я вглядывался в лесную чащу. — А вы как?

Где-то в вышине громко и противно закричал ворон. Мне понадобилось пара секунд, что бы сообразить, что это тот самый ворон. Я бросил вверх сердитый взгляд. Ворон крикнул еще раз, чуть погромче.

— Нет… Ты знаешь, не вижу… — Валька закусил губу.

Я пожал плечами и продолжил заходить вглубь леса. Что-то… Что-то было не так. Что-то жутко настораживало, но я никак не мог понять, что именно. Тихо как-то. Птицы не поют. Так поздно уже, вот и не поют… И темно так по той же причине… Впрочем, слово "темно" не совсем подходило здесь. Скорее — сумрачно. Веет какой-то безнадегой… Я встряхнул головой — откуда такие мысли?

— Не нравится мне это… Идем, идем, а впереди ничего нету. — заметил Валька.

— Вон! — первым заметил необычное Поль. — Там! — он показал куда-то пальцем.

— Пальцем показывать нехорошо. — зачем-то бросил Валька, — Что там, пещера?

— Нет, шевелится кто-то. Или что-то. — хихикнул на Валькино замечание Поль.

Я тоже попытался вглядеться в мрак, но я не был ни роботом с подсветкой в глазах, ни оборотнем с обостреными чувствами, и поэтому ничего не разглядел и пошел за товарищами. Те переговаривались.

— О, я тоже увидел! Точно, двигается кто-то. — это, понятно, Валька.

— Ага! Я же говорил! — поддакнул Поль.

Теперь и я уже начал понемногу различать что-то черное, двигающееся вдалеке. Почему-то тревогда, сверлящая меня изнутри, усилилась. Я постарался отвлечься на что-нибудь хорошее, веселое, но у меня не получалось — наоборот, в моей голове постоянно всплывали то образы "инквизиторов" Поля, то стена с висящими кольцом детьми-роботами, то разбившийся Сережкин фотоаппарат… Дошло до меня слишком поздно. Мы уже подходили к НИМ, когда я сообразил, что в таком мраке черное не должно быть так ясно видно. Но ОНИ были настолько черные, что сильно выделялись на фоне темно-серого тумана.

— Назад, это Охотники, точно! — крикнукл я и дернул Поля с Валькой за руки. Но было поздно. Выходящая на Дорогу тропинка за нашими спинами исчезла, сомкнулся стройный ряд черных елок. Таких же черных, как и сами Охотники. Как они выглядели, я даже вспоминать не хочу — невероятно черные, бесформенные и отвратительные, только злобно сверкали красные точки-глаза. Один из них встал и внезапно превратился в давишнего "инквизитора".

— Ну что, давно не встречались? — сказал он. Мы обомлели от ужаса. Вот так попались! Теперь это не сон, теперь все абсолютно реально… Или нет? Может, это все опять сон? Я отчаянно ущипнул себя за руку. Ничего не произошло. "Инквизитор" только хмыкнул, проследив мои движения. Я отчаянно попытался вспомнить, что же говорил мне про Охотников Дороги мистер Кон, чего же они боятся… Ну он же говорил что-то такое! Не может быть, что бы… Но вспомнить я не мог, как будто мою голову кто-то схватил и крепко сдавил, не давая мыслям течь в нужном направлении. Я отчаянно, почти распрощавшись со всякой надеждой кинул испуганный взгляд на "инквизитора". Тот отшатнулся. Всего на миг он потерял контроль над нами, но для того, что бы я все вспомнил, этого оказалось достаточно.

— Ребята! Глаза! Они не любят, когда им смотрят в глаза! — крикнул я.

Взгляд "инквизитора" заметался. Было видно, что он пытается избежать встречи с моим взглядом. Но я твердо посмотрел вглубь тех красных огней, что светились в прорезях его маски. Он отчаянно зашипел, видно было, что ему это не понравилось. Но и мне было нелегко. Ощущение крайне неприятное. Видно, в снах они все же слабее, там и глаза у него были обычные, человеческие, и ощущения такого не вызывали. А тут… Прямо как будто тебя с размаху окунули в эту противную черную слизь, из которой они состоят. Было дейтсвительно непросто выдержать такой взгляд, но и отводить глаза было нельзя. Это был единственный шанс, было ясно, что еще раз взглянуть им в глаза они не дадут. Да и не получится, скорей всего — со второго раза. И я продолжал вглядываться в злые красные огни… Он тоже замер. Мы оба не могли пошевелиться — я старался не выпустить его взгляд, он не мог отвлекаться на что-то другое.

Это подействовало. Не сразу, конечно, но через минут десять непрерывного сверления глазами "Инквизитор" начал слабеть прямо на глазах, терять форму, ткань его костюма стала таять, стекать на землю, сливаться с его черным телом. Он зашипел громче и попытался выдернуть висящий на поясе меч, но тот, тоже став слизью, наполовину растаял у него в руках. Он, видимо, из последних сил, подтянул к себе черные отростки, которые текли и расползались во все стороны, и с угрожающим рычанием надвинулся на меня. Я отступил назад, но взгляда не отвел, хотя в глазах сильно закололо. Смотреть было все труднее. Он поднял обломок меча, вновь засверкавший сталью, и швырнул в меня. Я, изо всех сил сосредоточившись на его глазах, метнулся в сторону и… Почувствовал, что падаю. Потеряв из вида глаза "инквизитора", я запнулся о какой-то камень и, коротко вскрикнув, полетел на землю, упал под небольшой откос. Что-то противно хрустнуло в правой ноге. Он издал какой-то непонятный полувздох-полусвист, видимо, означавший облегчение, и шагнул ко мне. Я поднял голову и уперся взглядом прямо в его глаза. Случайно наткнулся, уже не надеясь на такое. И он не выдержал повторной атаки. Взмахнул щупальцами и упал, разлился черной лужицей, а через пару секунд испарился, зашипев, как масло на сковородке. Я шумно выдохнул, вытер пот со лба и опустил усталые веки. Встал и начал выбираться из-под откоса. Только тут меня пронзила мысль — какой же я эгоист! Я ведь совершенно забыл про Вальку и Поля, сосредоточившись только на своем противнике! Как там они? Этот гад ведь был не единственным! Я мгновенно вскочил наверх, не обращая внимания на саднящую ногу, и взволнованно обвел взглядом поляну. О нет! Валька стоял, обмотанный черной слизью. Живой слизью!

— Глаза! В глаза ему смотри! — закричал я. Сам я уже вряд ли справился бы со вторым Охотником — глаза очень сильно устали, веки сами падали, перед моим лицом кружила серая муть. — Не отводя!

— Не получается! — он неудачно пытался вырываться и отводить лицо, что бы слизь не попала ему в рот. — Не могу, не действует!

Не было времени думать, почему у меня получилось, а у Вальки нет. Я бешено заозирался по сторонам, заметив, что ни Поля, ни третьего Охотника здесь нет вообще. А может, их два было? Я поежился. Наконец, я увидел то, что вселило надежду. Обломок меча, который метнув в меня "инквизитор". Я не знал, что будет, если я, живой человек, возьму в руки почему-то не испарившуюся часть Охотника Дороги. Но я об этом и не задумывался. Ладонь неприятно защипали остатки слизи, но на это я не обратил внимания — я подбежал к Вальке и воткнул меч в сгусток, прицепившийся к нему. Тот знакомо зашипел, зашевелился и задвигал своим склизким телом, но отпускать моего друга не собирался — напротив, он только сильнее скрутил его, так что тот совсем скривился от боли. Мое сердце колотилось с удвоенной энергией, я бешенно думал, что же предпринять. Это же надо так вляпаться, а?! Так… Меч он обтек, он же полужидкий и изворотливый. А что, если попробовать в этот самый глаз воткнуть, если он у него такой уязвимый… Я поднатужлся, вытягивая меч из черного желе тела Охотника и попытался воткнуть обломок в красный огонек. Но единственный глаз Охотника метнулся и внезапно оказался совершенно в другой части его бесформенного тела. Мне повезло. Второй раз за этот странный вечер чудовище само наткнулось на мой взгляд. Я по инерции всадил клинок в вязкое тело, и именно в этот момент поймал его пронзительный взгляд. Пошатнувшись. Я чуть не упал — уж слишком много сил это у меня отняло. Я из последних сил старался не отводить от него глаз, чувствуя, что могу потерять сознание в любой момент. Этот красный глаз тянул из меня силы, которых осталось уже немного… А между тем меч, который я вонзил в Охотника, свободно отделил солидную часть его тела. Видимо, он не мог срастаться, потому что изо всех сил боролся со мной и отвлекаться на восстановление не успевал. Отрезанный кусок упал на землю и растекся по траве безжизненной массой, которая тут же испарилась. Увидев это, Валька стал еще яростнее рваться из черных пут, которые заметно ослабели. Я приготовился, крепясь из последних сил, и, когда черные щупальца отдалились от Вальки на безопасное для него расстояние, ударил еще раз. Охотник взметнулся и упал на землю. И — испарился издав страшный свист.

— Вот видишь… Не так уже все и страшно… — Пробормотал я и тоже рухнул. Обломок черного меча я отбросил — ладони были обожжены, как будто бы кислотой. Но это было ничто по сравнению с той болью, которая навалилась на глаза. Они просто горели, как будто в них воткнули тысячи раскаленных булавок. Я закрыл веки. Боже, какое блаженство! Открывать их не хотелось ни за что на свете. Но нужно было, потому что неизвестно куда делся Поль. Впрочем, вот он — с потным лицом выбежал из-за кустов.

— Мой готов! — выдохнул он. — Петя, что с тобой? Что он сделал?

— Ничего… — я, пошатываясь, встал и оперся о его плечо. Улыбнулся. — Теперь уже ничего. Все закончилось. Хорошо закончилось. Мы победили их, молодцы, ребята.

— А вон и пещера! — показал рукой Валька. И правда, пещера находилась буквально в пяти шагах. Неприятный туман рассеялся, лишь мутная пленка все еще кружила перед сильно болящими глазами, а в лес, ставший снова живым и красивым, вернулись привичные ночные звуки. Мы трое еле доковыляли до пещеры, казавшейся такой родной и доброй. Я сел, прислонившись к стене, и закрыл глаза. Сон наступил сразу же, мгновенно. Крепкий. Безо всяких сновидений.

Проснулся я, как ни странно, раньше всех. Даже сам удивился. Вчера так вымотался, а тут проснулся с рассветом. А может, это вошло у меня в привычку? Валька лежал у противоположной стены, а Поль опять перевернулся во сне в волчонка и лежал прямо у меня под боком. Может, мерз? Было достаточно тепло… Вроде. Я не удержался и легко, что бы не спугнуть сон, погладил его по спине. И попытался встать. Тут же острая боль пронзила мою праву ногу, и я со стоном рухнул обратно. Что такое? Я посмотрел на затекшую за ночь ногу. Она опухла и покраснела. Я вспомнил, как она трещала и саднила вчера. Неужели я ее сломал? Было очень больно, но я еще раз попытался встать. Может быть, не сломал, может, просто очень сильно затекла, повторял я как молитву. Просто очень хотелось, что бы это было так. Но… Болеть нога не перестала. Встать как-то получилось. Но только я случайно оперся на больную ногу, боль усилилось до такой степени, что захотелось крикнуть со всей силы. До сих пор не понимаю, какими силами я удержался от отчаянного крика. Перекинув вес на здоровую ногу, я отдышался и стал шепотом повторять: