Вселенная Шай-ти

По улице идут мама с дочкой. У девочки на руках сидит котенок и радостно щурится. А через все небо раскинулась мостом семицветная радуга – отражение фонарика Серой Леди, за которой по пятам всегда ходит дождь. И надежда, что в этой серой пелене кто-то кого-то ждет. И для кого-то горит яркий огонек...

А Соня спала, и во сне ее вел яркий огонек фонарика с узорчатыми стеклами...

Глава V

Шай-ти

Дни бежали весенними ручейками с гор, складываясь в недели и месяцы. Соня прожила в доме госпожи Нассаги почти год. А потом за ней пришли Шай-ти. Просто однажды открыли дверь в бордель, где работала за еду и кров Соня, которой шел уже семнадцатый год по человеческим меркам, но все еще пятнадцатый – по галактическим. Они пришли вчетвером. Трое Шай-ти и маленькая девочка-бабочка, которую Соня когда-то встретила в зверинце и про себя называла Феей. Еще тогда, до побега, в одной из прошлых жизней. И впрямь, что-то людское проскальзывает, неуловимое, как утренняя дымка над склонами гор, но это только кажется в первое мгновение. Проходит оно – и понимаешь – нет между ними и Соней ничего общего во внешности...Соня небольшая, кругленькая пышка, мягкая и нежная, как сдобная булочка, а Шай-ти... Высокие, под два с половиной метра, обладающие двумя парами рук, сетчатыми крыльями. Черты лица острые, на которых выделяются черные, огромные глаза без белков, но горящие живым блеском, знающих себе цену созданий, уши большие, со странными наростами в районе кончика и мочки, похожие наросты есть и на лбу, там, где начинается линия роста волос, мягких даже на вид и очень-очень длинных. Почти до пола. Одеты очень просто, по сравнению с остальными жителями галактики, в просторные шаровары-юбки и широкие пояса, по-видимому, сплетенные вручную, у Сони когда-то был похожий, только тоненький и длинный. С джинсами носила. Фея-бабочка же была увешана браслетами, цепочками, бубенчиками так, что ткани длинного платья почти не увидать. Слишком... ярко. Соня смотрела на них и думала, что принесут ей эти гости? То, что пришли к ней – было ясно без слов. А вот зачем? – Здравствуй, старый друг... Соня уже успела подзабыть какой у этой Феи голос переливчатый, нежный, шелком текущий сквозь руки. Не со злом пришли, не с мечом. А как друзья к другу, как родичи к родичу. Пусть и дальнему. Очень-очень-очень-очень дальнему. А может, и вообще – не родичу. Хотя... иначе бы они не были генетически совместимы, так что, скорее всего общие предки были. Когда-то. – Мы искали тебя, но так трудно услышать... Почему ты ушла тогда... Мы искали... Мы пришли... А тебя нет... Почему? Почему? Хорошее слово. Хороший вопрос. Только безответный. Просто потому, что так вышло. – Не знаю, – пожала плечами Соня. – Разве это имеет значение? Гости и Нассаги смотрят. Но молчат. Еще бы, прерывать такое замечательное представление, за которое не надо платить ни звездочки! Таинственный Шай-ти пришли за земным зверенышем и разговаривают с ним на равных, как с одним из своего народа. Когда еще такое увидишь?! Нассаги запоздало пожалела, что не догадалась взять плату с Шай-ти за возможность увидеться с этой малявкой! Столько бы могла заработать! А теперь... приходится довольствоваться всего лишь бесплатным представлением. А можно было бы пересчитывать лишние пятьсот звездочек. В том, что Шай-ти если нужно было бы заплатили и больше, Нассаги не сомневалась. Фея обескуражено примолкла. Такого ответа она не ожидала. Слез, криков, обвинений, радости – да, но не такого ледяного равнодушия. Неужели... ошиблась? Нет, быть этого не может, она же почувствовала, услышала тогда, так почему же сейчас все так?! Соня смотрела на мучения Феи с доброй долей разочарования. И это – Шай-ти? Но тут вперед вышел один из стоящих позади нежданной гостьи...мальчик, мужчина? Нет, все-таки второе. Слишком гордый вид, слишком спокойный взгляд и слишком... сильный ореол силы, окружающий этого Шай-ти. Взгляд Сони на секунду задержался на сложенных за спиной крыльях. Интересно, мелькнула у девушки шальная мысль, на что они похожи в раскрытом состоянии? Сейчас – словно обыкновенный плащ, которые в свое время носили на планете Сони, чтобы защитится от непогоды или показать свой статус... – Я прошу у тебя прощения, дитя. Мы услышали твой зов слишком поздно, но все-таки, я надеюсь, что ты окажешь нам честь, посетить наш... мой дом. И тут Соню прорвало. Как бывает соломинка ломает хребет верблюду, так и эти слова стали последней каплей, прорвавшей плотину, скрывающей за собой всю боль, одиночество и отчаянье, которое копила в своей душе девочка на протяжении почти двух лет. Она заплакала. Просто взяла и заплакала. Тихо, беззвучно шмыгая носом и вытирая со щек соленые дорожки. Шай-ти сделал шаг вперед и без слов поднял Соню на руки. На все четыре. Так, чтобы две держали хрупкое человеческое тело, а другие – защищали. – Шшшшш.... Все хорошо, все будет хорошшшшо... Не так уж сильно отличалась эта землянка от их пар, одновременно подумали все трое Шай-ти. Такая же эмоциональная, хрупкая и пытающаяся делать вид, что ей никто не нужен, что она сама по себе... Фея обиженно повела плечами. Все-таки это она привела старших родичей к этой землянке, и вот она... благодарность. Среди Шай-ти и ее народа такое никогда не случилось бы! – Не обижайся на нее, маленькая Файли. Это дитя слишком устало за это время, чтобы трезво осмысливать только что случившееся. Не обижайся. Тем более, что она не “слышит”. Фея-бабочка подняла голову и долго вглядывалась в лицо самого старшего из пришедших Шай-ти, после чего словно приняв какое-то важное решение, кивнула. Правильно, глупо обижаться на маленькую человечку. Ей и так тяжело, нечего набрасывать ей на плечи еще и груз своих обид. Тем более, если она действительно “не слышит” живых существ. Сердце Файли острой иглой кольнула жалость к человеческой девочке. Земляне, по ее мнению, действительно оказались очень слабыми. Даже в чем-то ущербными. Так зачем же обижаться на них?! Это все равно же, что попрекать калеку тем, что судьба была не милостива к нему! – Хорошо. Не буду. * * * В этот раз ее не запирали, в капсулу не укладывали и никак не ограничивали. Хочешь – в каюте сиди, занимайся, чем душе угодно, хочешь – по кораблю ходи-броди, куда хочешь – заходи, хоть на капитанский мостик, хоть в зал отдыха, хоть в медицинский отсек. Правда, как назывались эти места на более-менее известном Соне галактическом она не знала, про язык Шай-ти вообще молчать нужно, так что приходилось давать названия самой. По функциям мест и кают. Корабль Шай-ти Соне понравился даже. Вытянутый, без острых углов, с “крыльями” полупрозрачными по бокам... И стекла – во всю стену, если рукой прикоснуться, а убрал – стена стеной! Как во сне, в сказке... Только не сказка это, а самая настоящая жизнь. Выделенные апартаменты, иначе язык просто не поворачивался назвать иным словом эти хоромы на сто квадратных метров, правда почти четверть от этого пространства занимала кровать. Верх, где стена, срезан, а остальная часть – полуовал, и застелена кучей разных тканей – тонких, похожих на газ или шелк, плотных, даже немного грубых, как парча дома, была даже парочка пушистых! А подушек совсем не было. Ни одной. Впрочем, парочка сложенных покрывал легко решали эту проблему. Шкафы оказались встроенными и высокими, до потолка, которые оказались под три метра высотой. У противоположной от кровати стены стоял стол, несколько стульев-кресел и вазы с цветами. Розово-фиолетовыми, чем-то похожими на мохнатые орхидеи. Очень лохматые. И листья у них были не зеленые, как дома, на Земле, а ярко-оранжевые. Как гелевая ручка у Кати из параллельного класса. Соне этот цвет не нравился – слишком яркий. А вот центр комнаты ей нравился, ибо все свободное пространство занимал ковер или его подобие, Соня так еще и не разобралась. Потому что стоит сойти с этой космической прелести и он становится гладким и плоским, а наступишь – мягким и пушистым. Сами же Шай-ти вызывали у девушки, хотя сколько там разницы между “девочкой” и “девушкой”, противоречивые чувства. С одной стороны, вроде помогли, что однако все еще вызывало сомнения, с другой – инопланетяне же, чужой мир, чужая логика, может на опыты забрали?! Но делать что-то было уже поздно, сама согласилась с ними пойти, теперь мучайся неизвестностью, страдай... – А вот это зря-я, мурр... На кровати разлегся Граф с расслабленной ленцой властелина вселенной. Впрочем, он был себе самому хозяином, а это дорогого стоит. – Шай-ти, мяу, не такие плохие, как ты думаешь... Не идеал, конечно, очень уж на вас, людей похожи, но это ведь не плохо, не так ли, мяуу? А сам смотрит хитро, с прищуром... Соне вспомнились высоченные фигуры, закутанные в ткани и свои собственные сложенные крылья, черные, лишенные белков глаза и четырехпалые руки с длинными и тонкими пальцами. Два комплекта рук, между прочим! – Не туда смотришь... У вас души похожи, и внешность тоже, если сравнивать тебя и Шей-ти, их женщин. – Шай-ти, – незаметно для себя поправила Графа Соня. – Шай-ти – мужчины, Шей-ти – женщины, – объяснил, усмехаясь в усы, рыжий гость. – А почему тогда их все называют Шай-ти? – Потому что, говоря человеческим языком, слабая половина этого народа почти никогда не покидает свои планеты. Их у Шай-ти три, между прочим, но это я имею в виду те, с которых началась их жизнь, а не открытые и завоеванные миры, – углубился в галактическую историю Граф. – Сами же Шей-ти не выше тебя и лишь немного сильнее. Поэтому Шай-ти так берегут свои половины. Ну, еще потому, что пару они составляют один раз в жизни... – И умирают? – язвительность что-то в голосе прорезалась. Нервы пора лечить, пора лечить нервы, однозначно. – Почему? Просто так есть. Однолюбы они все, поголовно. Но об их истории тебе больше всего рассказала бы Серая, но она в последние дни занята... Серая пелена дождя, маленький расписной фонарик с теплым огоньком внутри, полупрозрачная фигура в плаще до земли и грустная-грустная улыбка... – С ней что-то случилось? – Пфффф! Конечно... Разве такие как ты и она могут жить спокойно и мирно под крышей родного дома? Нет конечно! Вот и ее... занесло в далекие дали, мяу-мур. Еще более дальние, чем тебя. Ты-то за пределы родного мира никуда не уходила, просто в космосе затерялась, а ее притянул соседний мир. На наш Древний Египет чем-то похожий. Во всяком случае, фараоны, пирамиды и сфинксы там присутствовали, когда я там был. Еще одна несчастная, заблудившаяся душа... Господи, за что же это?! – И как она... там? – с дрожью в голосе спросила Соня. – Как-как... Развлекается, как только может, – Граф поморщился, поймав недоуменный взгляд девушки. – Она врач. Точнее – лекарь, причем один из лучших мне известных. А у них, в том мире, серьезно болен фараон, и вот Серая его как раз лечит. Я пару раз слышал как сквозь зубы на древнеегипетском высказывался фараон в ее адрес, чуть на хвост не сел! От хохота. А Серая, ничего так, улыбается, еще и комментирует сложившуюся ситуацию. На русском, конечно. Под видом заклятий. Соня рыдала. От хохота. Очень уж живо перед ее глазами предстал фараон, весь в золоте и драгоценных камнях, лежащий на кровати пластом, и Серая, делающая уколы в королевскую филейную часть. – Вот о чем я и мурчу, – ответил баюн, глядя, как Соня катается по полу от хохота. – Правда, фараон это еще не самое страшное в ее жизни... – А что, страшное-то? – Первосвященник, конечно! Ты знаешь какие у них там “высокие” отношения?! Не знаешь! А я – знаю, и честно могу тебе сказать, нет даже поклясться собственными усами, лапами и хвостом, быть свадьбе. С тортом, криками “Горько!” и ехидно скалящимся фараоном, ибо такие отношения доводят либо до смерти, либо до брака. Соня улыбнулась. Воображение рисовало ей золотые песочные холмы, высокие пирамиды, таинственных сфинксов, голубую ленту Нила в окружении каменных дворцов и великого фараона в окружении своих подданных, а в тени колонн древнего храма препирающихся “Серую” и Первосвященника, которые никак не могли договориться о чем-то совсем не важном, даже бессмысленном, например, какие кувшинки стоит ставить в храме Изиды – белые или желтые... – Счастливая... – Кто? – вопросительно промурлыкал Граф, устраиваясь на одном из кресел-стульев. – Твоя подруга... – Думаешь ей легче, чем тебе, там, в чужом ей мире? Она ведь, как и ты не только не знает чужого языка, традиций, иерархии и прочих очень нужных вещей, но и попала туда против своей воли. И в отличие от тебя, дорогу домой она уже никогда не найдет. Жалко добрую подругу-сказочницу, но что поделать, с Богами не спорят. Даже если это Боги чужих миров. Хорошо хоть, навещать он ее может каждый день или ночь, для него-то границ междумирных не существует, ведь сны – те же миры. И Соня, когда-нибудь сможет спокойно путешествовать, ведь она так быстро учится! Пока что только находить дороги, которые здесь и сейчас для нее важнее всего, а совсем скоро эта девочка научится свободно по ним гулять и ловить любые поезда в любые сны... А Сказочнице это не дано. Гулять-то она может, даже истории переписывать, миры создавать, но там она всего лишь иллюзия, Серая Леди Дождя и Тумана. Не настоящая. А истинное ее воплощение никогда не покинет пределов того чужого мира, который отныне станет ей домом. Соне повезло больше. Ее удача оказалась сильнее. – Ладно, пойду я, итак у тебя засиделся-мяу, до скорой встречи, Путешественница. Соня уже даже начала привыкать к тому, что ее пушистый рыжий друг неожиданно исчезает и появляется. Никак, перенял манеру своего товарища и родича, Чеширского кота из сказки про девочку Алису. Но ее это не волновало. Кота она считала своим другом, а друзей принимаешь такими, какие они есть, потому что иначе какая это дружба? Переделывательная? Заменятельная? В общем, абсолютно бессмысленная и глупая, иллюзорная. – До встречи... Интересно, какие же на самом деле эти Шей-ти? И так ли они похожи на нее, как сказал Граф? Что-то с трудом Соне в это верилось, но посмотреть хотелось. Может, Шай-ти и позволят с ними увидится, во всяком случае до сих пор они ничего ей не запрещали. Даже, когда она по неосторожности грохнула какую-то технику. Дорогую, наверное. А может, и нет. Не ругали же ее, даже взглядом недовольным не наградили, просто улыбнулись, осторожно погладили по голове и отправили в комнату отдыха сидеть на диванчике и рассматривать голографические картинки неизвестных девочке растений. Как-то странно они с ней обращались, думала Соня по вечерам. Особенно тот, который забрал ее у госпожи Нассаги. Вроде как защищал и опекал, но как-то на расстоянии, словно обжечься боялся. Но из-за чего ее можно боятся? У Сони ведь нет ни когтей, ни клыков, ни яда. Только сны да железная дорога. В комнате раздался перезвон колокольчиков. Вообще-то Соня думала, что это колокольчики, а на самом деле могло оказаться все что угодно, ведь кто этих инопланетян знает? Уж точно не она! – Да, входите! По-русски. Опять забыла, что здесь надо говорить на межгалактическом. Это как минимум. Про язык Шай-ти и говорить нечего! – Шххе? Удивление, пропитавшее всю тонкую, но отнюдь не хрупкую фигуру инопланетного жителя, заполнило каюту от пола до потолка. Впрочем, для них Соня тоже инопланетянка, так что нечего жаловаться. – Входите. Вам что-то нужно? – переходя на плохо выученный, корявый и такой чуждый межгалактический. – Не изволите ли вы следовать за мной, Сонья, – небрежный, плавный взмах четырехпалой рукой. Верхней. Нижняя пара сцеплена в замок в районе живота. Девочка заметила, что нижними руками Шай-ти почти не пользуются, предпочитая именно эту позу. Ну, как не пользуются, пользуются, конечно. Просто Соне эти примеры встречались довольно редко, всего пару-тройку раз, дважды в... столовой, наверное, двое Шай-ти держали в этой, нижней паре рук, шарообразные чаши без ручек, а верхними жестикулировали, поддерживая какой-то свой разговор. При появлении девочки они сразу же замолчали и, улыбнувшись, с поклонами удалились. Третий раз принадлежал корабельному механику. А вот этой братии, как казалось Соне, и десяти рук будет мало! И почему так получается, сказать сложно. Родственность сознания, быть может? – Да, конечно! Рядом с Шай-ти Соня казалась себе маленькой и незаметной, даже не смотря на балахон, в который ее здесь обрядили, легкий, красивыми складками спадающий на пол, расшитый по вороту, рукавам и подолу блестящими гладкими камушками, чем-то напоминающими земной бисер. Сами инопланетяне носили нечто похожее на халат, только без рукавов и пояса, длинные настолько, что подол за спиной волочится. Тоже расшитые “бисером”, но в отличие от Сониного наряда – густо и ярко, словно в банки с краской окунали. Однако сами Шай-ти так не считали. Они следили за своей пассажиркой днем и ночью, хотя девочке и казалось, что рядом никого нет. Есть, причем всегда. Шай-ти они же “слышащие”! Соня назвала бы их эмпатами. И они “слушали” Соню, ее чувства, ее сны. И улыбались. Хорошая оказалась девочка, не ошиблись. Да глупая, да наивная, да чересчур доверчивая, не смотря на то, что прошла столько. Впрочем, что еще можно ожидать от ребенка? А то, что Соня ребенок, Шай-ти даже не сомневались. Слишком яркое восприятие жизни, слишком сильная память и слишком сильное напряжение, скручивающиеся змеей вокруг сердца. Рано или поздно укусит. И что тогда будет сказать трудно. Поэтому надо не допустить этого, снять это вечное нервное напряжение. Для блага девочки. – Куда мы идем? Не любопытство, просто вопрос. Для поддержания беседы. – В Зал Сфер. Ответ поставил Соню в тупик. Какой зал? Какие сферы? Ох, ты ж Господи, она когда-нибудь перестанет постоянно удивляться в этом месте? – Вы увидите, просто это довольно трудно объяснить тому, кто никогда не слушал сферы... Соня решила, что это похоже на музыку. Или какое-то ее подобие. – Хорошо. Соня смотрела на гладкие стены коридоров, лишенные всяческих резких изломов и углов, на встречающиеся то тут, то там огромные окна, через которые виден космос, на узоры на дверях кают, на каждой – разные, не только по цвету и форме, но и наполненности. Некоторые двери вообще оказывались пустые. – Эти узоры на дверях... Они ведь что-то означают? – высказала давно мучавшую ее мысль девочка. – Уровень и статус хозяина. Нечто само собой разумеющееся. Мол, а у вас разве не так? – У нас все... иначе. А может, так же. Ведь, если вспомнить уроки истории, то самую яркую одежду и драгоценности носила аристократия, а простым людям доставались грубые, серо-коричневые ткани, маленькие дома да кусок земли, если повезет. – Вы занимаете у нас статус гостьи, Соня, поэтому ваша одежда белая и расшита белым, – пошел на объяснения Шай-ти. – Чем ярче и гуще узор, чем больше цветов использовано в вышивке, тем более высокий статус занимает хозяин. Соне сразу вспомнился Шай-ти, который ее забрал. От вышивки у него на поясе аж в глазах рябило. – А тот, который забрал меня... он... кто? – Ашай Ли? Он – военачальник. Один из Триады. С военачальником все понятно, было бы странно, если бы у этой расы его не было, но Триада? Это еще кто? В голове почему-то крутились мысли о китайской мафии... – Триада? – А, вы же не знаете! Простите мне мою грубость, Соня. Триада это вершина власти Шай-ти, ее закон и порядок, последняя грань нашей справедливости. Она состоит из Тай-до-но, правителя, Тай-до-ко, жрицы, и Тай-до-рю, военачальника, размеренным голосом начал рассказывать сопровождающий. – Это три самых древних семьи нашего народа. Предупреждая ваш вопрос, нет, они никогда не пересекались кровно, это запрещено. Но мы уже пришли... Прошу. Шай-ти пропустил девочку вперед сквозь бесшумно раскрывшиеся двери и улыбнулся ее радости и удивлению. Зал Сфер, в отличие от всех других помещений корабля, окутывал входящих в него бархатной темнотой, в которой на разной высоте стояли и висели, переливаясь и утопая в искрах, шары, издающие странный звук, похожий на дуновение ветра. Сами хозяева полусидели-полулежали на огромных подушках, держа в нижних руках уже виденные ранее Соней круглые чаши. Сейчас в них переливалось нечто сине-зеленое, с желтыми цветами внутри, на самом дне этих импровизированных бокалов. – Присаживайтесь сюда... Шай-ти подвел ее к одной из подушек, осторожно подал такую же чашу и улыбнулся соседу девочки. Соня обернулась посмотреть на того, с кем ей придется делить этот вечер и озадаченно нахмурилась. Ашай... Ли? Кажется, так его назвал этот Шай-ти, приведший ее сюда? – Не стоит так переживать, дитя. Сегодня мы собрались сюда слушать музыку Сфер. Здесь нет места непониманию, обидам, злости и прочим темным чувствам, разъедающим душу. Успокойтесь. Все хорошо. Соня понимала не все, больше вслушиваясь в интонацию голоса, мягкую, словно бы убаюкивающую... – Я не переживаю. Трудно подбирать слова чужого языка, когда так и тянет говорить на родном, ставшим вдруг таким любимом языке, хотя когда-то со скрипом, сквозь зубы, чертыхаясь и скуля, делала упражнения по русскому из учебника. Как много бы она отдала сейчас хоть за пару таких упражнений! Да что говорить, она бы “Войну и мир” сейчас проглотила бы не заметив! – Пусть так. И снова улыбка. Успокаивающая, ободряющая... Они что все тут решили лечить ее нервы своими улыбками, возмущался в голове у Сони злой голосок, но... Обжег язык настой из... трав? Похожих на мяту и корицу. И совсем немного – шоколад. Только не сладкий, а горький-горький, как будто в него совсем не добавляли сахара. Замерцали шары, подул ветер, и зазвучала музыка... Если бы кто-то когда-нибудь попросил Соню описать то, что она слышала, то девочка бы замялась на первое мгновение, а потом начала бы сбивчиво объяснять, что сделать она этого не может, потому что... потому... что... эта музыка похожа одновременно на ветер, который то дует еле слышно, почти незаметно, то вдруг вбирает в себя всю мощь урагана, на перезвон колокольчиков, развешанных по дому, на флейту, что она слушала в зале театра, где выступал симфонический оркестр, на звук, который производил странный инструмент, похожий на лестницу, сужающуюся кверху, на... на... Сияние звезд за окном и величие бескрайнего космоса. Сколько прошло времени с начала звучания этого чуда, Соня не знала. Она вся замерла, став похожа на туго натянутую струну, боясь пропустить, потерять хотя бы одно мгновение этого волшебства доселе ей неведомого. А ведь как она шипела когда-то там, дома, на Земле, когда ее заставляли мучить пианино, стоящее в гостиной комнате! Как она ненавидела эти занятие, казавшиеся бесполезными. Тогда, там, а здесь... Как бы она хотела вновь прикоснуться к этим ранее ненавистным клавишам и сыграть хоть что-то, прекрасно понимая, что музыку Сфер ей не сыграть никогда. Музыка оборвалась неожиданно, пропитав комнату удушающей тишиной и темнотой. Соне даже на несколько минут показалось, что она оглохла и ослепла. Но потом включился свет и страх прошел, осталась только горечь от того, что это чудо закончилось так быстро. – Вы просидели, не двигаясь почти четыре галактических часа, Соня. Вам надо пройтись и размяться. – А? Ашай Ли улыбнулся и протянул девочке одну из рук. Верхнюю левую. – Вставайте. Все уже ушли. Соня непонимающе оглядела каюту. И впрямь, здесь осталась только она и этот военачальник. А она даже не заметила! Совсем расслабилась здесь! А ведь в зверинце Богомола такого никогда бы не случилось, как и у госпожи Нассаги! Почему же здесь Соне так спокойно и уютно, хотя, казалось бы, ничего не изменилось? Шай-ти те же инопланетяне, она не пойми где на непонятно каком корабле, а дом все также далеко? Единственное отличие – свободы не в пример больше, ходи, где хочешь и сколько хочешь! При попытке встать ноги свело судорогой, быстрой и резкой, а потом закололо иголками ступни. Больно. Шай-ти недовольно покачал головой. Вот уж он не думал, что землянка настолько нежная и хрупкая, хотя его и предупреждали. Всего четыре часа неподвижности и такой удручающий результат! А ведь сегодня Сферы не отыграли и половины своего обычного времени, подстраиваясь под хрупкую гостью. – Осторожнее... Вот так, обопритесь об меня, Соня. Я понимаю, что сейчас вам больно и неприятно, но вскоре станет легче, поверьте, – уверил девочку Ашай Ли, впрочем, делая себе зарубку на память – “Надо показать девочку корабельному медику”. Может, он хоть скажет, что можно делать этому ребенку, а что нет. Ведь так недолго и кости Соне все переломать, если, например, повести ее на занятия боевым искусствам для поддержания хорошей физической формы. Впрочем, сейчас надо решить более насущные вопросы. – Соня, я понимаю, что вы еще не пришли в себе после пережитого, но, надеюсь, вы простите мне мою дерзость, потому что я вынужден потревожить ваш покой... Не переживайте, я не имею ввиду ничего возможного причинить вам хоть какой-то вред. Просто довольно скоро мы прибудем на Дилейши, планету подарившую жизнь Шай-ти. Соня подняла глаза на своего сопровождающего. Уже? А, кажется, что прошло всего лишь несколько дней... Если не учитывать, что начало путешествия Соня благородно проспала. Хорошо так проспала. Несколько дней кряду. -И? Чего от нее хотят? Неужели и эти будут дрессировать?!! А ведь она только-только начала им хоть немного доверять! – Не переживайте, пожалуйста. Оно не стоит таких... эмоций, – поморщился Ашай Ли, уловив Сонин ужас. – Я просто предлагаю вам выучить язык Шай-ти. Просто на планете почти не говорят на межгалактическом, и вам будет легче освоиться у нас, зная хотя бы основные фразы и словосочетания. Но если вы против... – Нет-нет, что вы! Я... не против... Облегчение затопило Соню приливной волной. Просто уроки. Всего-навсего обычные занятия иностранного языка, хотя лучше сказать инопланетного. И ничего более. А уж она-то себе надумала за эти несколько секунд воз, телегу и маленькую тачку! – Хорошо. Тогда я навещу вас завтра, – еще раз улыбнулся Шай-ти, открывая дверь в Сонину каюту. – Приятного отдыха. – А... Да... Спасибо! Я... Черт, и почему в присутствии этих инопланетян она все время начинает заикаться?! И чувствует себя такой маленькой и слабой? Сами же Шай-ти не слишком-то на шкафы купейные похожи! На обычные, правда, тоже. Если только ростом. -До встречи. Легкий поклон, идеально ровная спина, сцепленные в замок руки. Аристократия. Космическая. От нее и здесь никуда не денешься. Приятная, правда, аристократия-то. – До завтра... Соня покачала головой, удивляясь собственным мыслям и проснувшемуся внутреннему голосу. Язвительному и немного озлобленному. Эти изменения казались девочке странными и довольно неприятными. Пресловутый переходный возраст? Или реакция на прошедшие испытания? Но тогда почему за Шай-ти Соня пошла сама, никто же ее не заставлял! Пришли, позвали, а она и побежала, как потерянный щенок за куском колбасы и обещанием теплого дома. Дура! Махровая... Так доверять абсолютно чужим, таким же, как и все, таким же! Инопланетянам! А все говорили: “Шай-ти! Таинственные! На землянку похожие!” А ей хотелось посмотреть на эту космическую легенду, как маленькой! Посмотрела? Удовлетворила свое любопытство? Довольна?! – Совсем нервы ни к черту стали... – зашмыгала носом Соня, вытирая соленые дорожки со щек. * * * – Тебе тяжело с ней будет Ашай, – заметил совсем седой Шай-ти военачальнику, с которым он вместе прислушивался к буре чувств, бушующих в душе Сони. – С Шей-ти никогда не бывает легко, отец, не так ли? Старик покачал головой, обратив свой взор на расстилающийся за окном космос. Да, с Шей-ти никогда не бывает легко. Их женщины гордые, с чувством собственного достоинства, и горе тому, кто посмеет назвать их слабыми! Даже если ты тоже – Шей-ти. – Но она не Шей-ти. Военачальник улыбнулся, прикрыв глаза, вспоминая хрупкую фигурку, которую он принес на руках на этот корабль. – Верно, не Шей-ти. Она – лучше. Отец удивленно хмыкнул. С этим заявлением он готов был поспорить, но... о вкусах не спорят, и если его сыну нравится этот ребенок, пусть будет так. Не хватало еще, чтобы он своего ребенка потерял из-за споров о красоте и выборе! Хотя ему, надо признать, больше бы пришлась по душе кто-то своего народа. – Вот как? – Да. Ашай Ли никогда бы не смог сказать, что именно его привлекло в этой инопланетной девочке, чем-то неуловимо похожей на их половин. И настолько отличающейся от них, что это даже глаза резало, подобно всем трем солнцам его родины! Силой эмоций? Возможно. Умением ходить по снам? Но это умеют делать все представители его народа. Душой, которую не удалось сломить, не смотря на все, что Соне пришлось пережить до встречи с ним? Но ведь ее потенциал не раскрылся еще даже наполовину. Или тем, что она такая... – Нежная. Она такая... нежная, отец. Разве могу я поступить иначе?

Глава VI

Язык Шай-ти оказался потрясающе певучим и мягким, немного шипящим с перекатывающимися на самом кончике языка звуками. Во всяком случае, именно таким он казался Соне, когда она пыталась произносить чужие слова, перекладывая их значения на свой родной русский. Эти ее попытки только доставляли проблем в изучении, но отделаться от этой дурной привычке девочка не могла, хотя и понимала, что намного проще было бы учить этот шипяще-мягкий язык, как ребенок, просто запоминая и пытаясь говорить со всеми, кого встретил. Пусть и с ошибками. Но Соня все еще опасалась Шай-ти, а Ашай Ли, неожиданно взявшийся обучать ее, не настаивал на чем-то другом. Он повторял, объяснял, показывал и никогда не ругался. Даже если Соня ошибалась по двадцать раз кряду в одном слове. Девочка иногда думала, что у этого Шай-ти в роду были ангелы, потому, что обладать таким терпением могли обладать разве что только они! Убивало Соню, правда, не столько произношение, сколько письменность этих инопланетян. – В нашем алфавите сто тридцать шесть букв и знаков, Соня, – сказал как-то на одном из занятий Соне Ашай Ли. Девочка тогда впала в ступор на целый день. Больше ста букв! Это же уму непостижимо! Да так язык не извернется! А на самом деле все оказалось и проще и сложнее одновременно. Букв-то много, но читаются многие из них одинаково, так что произносить слова легче, чем писать, так как здесь начинала работать страшная грамматика! И в слове, которое произносится более чем легко, на письме можно допустить штук пять ошибок, просто перепутав одинаково произносимые буквы. Сложно... – Миршшх – “трава”, сайд – “дерево”, чешр – “халат”... Слова, слова, слова! Тонны слов, которые надо выучить, запомнить, и научится ими пользоваться. Причем, пользоваться правильно, а не так, как этим межгалактическим, от которого многих Шай-ти коробило, хотя они старались этого и не показывать. А ведь есть еще времена! Двенадцать времен! По три на прошедшее, настоящее и будущее! Какое-то там “условное”, “постоянное” и “возможное”... Как они сочетались между собой Соня в упор не понимала, хотя старалась, а Ашаю было трудно объяснить правильно это на межгалактическом, который мало того девочка знала довольно скверно, но и в котором существовало всего три времени! А еще следовало учитывать падежи, окончания и род. Вот вам и “языковой барьер” во всей красе! Соня честно думала, что даже китайский был бы более легким для изучения, чем шайтиан, язык Шай-ти. Но мало-помалу дела шли, пусть и не так скоро, как хотелось бы хозяевам корабля. И не так, как хотелось самой девочке, которая начала потихоньку исследовать корабль, заходить в зал для отдыха, вместо того, чтобы отсиживаться в выделенной ей каюте, и наблюдать за жизнью тех, кого называют Шай-ти. Девочка заметила, что Ашай Ли часто, с безмерным уважением разговаривает беловолосым представителем своего народа. На его лице было столько морщин, а глаза сияли такой вековой мудростью, что было сразу видно, что этот Шай-ти видел очень и очень много. И что он обладает огромным авторитетом в глазах команды. Старше него никого на корабле не было или Соня просто таких еще не видела. Позже она узнала, что этого старика зовут Риаль Ли и что он отец Ашая Ли. И что “Ли” не часть имени, а что-то вроде фамилии, хотя это было и не совсем точное определение. Нижней парой рук Шай-ти почти не пользовались, если им ничего не нужно было держать во время разговора – чаши с очередным странным на вкус напитком, какие-то футляры, похожие на шкатулки с гладкими краями, длинные цепочки с блестящими черными камнями... Верхней же парой Шай-ти пользовались постоянно, особенно во время разговора, часто объясняя жестами то, что они не могли выразить словами. Жесты были еще одной загадкой для Сони. Например, просто так можно было касаться плеча или руки любого из инопланетян, но не кистей или лица. Девочка один раз задумалась так глубоко, что не заметила тихо подошедшего сзади и поздоровавшегося Шай-ти, и как итог вцепилась в ладонь Ашая Ли, так тот весь одеревенел, словно его пыльным мешком по голове огрели! А сам, между тем, а Зале Сфер руку сам подал, и подняться помог. В коридоре, правда, Соня держалась за запястье, а не кисть руки... А еще все Шай-ти подчинялись твердой иерархии, которая выражалась в узорах на одежде и цвете кожи. Например, у Ашая Ли и его отца кожа была белая-белая, немного блестящая и серебрившаяся в свете ламп. Но не сильно, а, словно бы создавая мистический ореол. У большинства команды превалировал бледно-голубой, без блеска и сияния, а еще у нескольких членов экипажа кожа отливала фиолетовым. Соня относилась к этим цветовым изыскам более чем спокойно. Еще бы, после “Зверинца” ее уже трудно удивить цветом и формой инопланетян! Видали и более колоритные персонажи. И вообще, эти голубо-сине-фиолетовые Шай-ти навевали мысли об утопленниках, а не о живых существах. – Наверное, я им тоже кажусь страшной... – задумчиво заметила в пустоту девочка, выводя в одной из еще живых тетрадок особенности корабельной жизни и общения с внеземными цивилизациями. – Что еще необычного я заметила? Ммм? Узоры на одежде преимущественно растительные, реже встречаются дымчатые, а еще реже – странные ящерицы, похожие на драконов из сказок. У Риаля Ли такой по вороту халата был вышит. Сапфировый. И еще у нескольких членов команды – тоже, но только другого цвета, зеленые и коричневые... Соне взгрустнулось. Она так и не купила дома, на Земле, рюкзак в виде дракона. Ей хотелось красный, но в магазине продавались только черные и розовые. Был еще один бежевый, но того быстро купили, всего два дня на полке пылился. Нет, конечно, черный дракончик тоже неплохо, но девочке он казался злым и чем-то очень недовольным... На одной из четырех рук все Шай-ти всегда носили тяжелый широкий браслет. У кого-то он был грубым и острым, а кого-то почти нежным, чересчур изящным на Сонин вкус. Когда девочка задерживал взгляд на этих украшениях, у нее по спине пробегал неприятный холодок. Опасность. Но что могут сделать эти “браслеты”? Хотя здесь в космосе нельзя недооценивать ничего и преждевременно судить о безобидности того или иного предмета. Хватит, насмотрелась она уже на этих “безобидных” созданий! Вроде маленький, пушистый, с огромными невинными глазами, а на деле – тварь и ужас космических просторов! Странная Триада, считай, была верхушкой власти у Шай-ти, но вместе с тем военачальник занимал низшую ступень, а жрица – высшую. Так, голос Тай-до-ко суммарно равнялся голосам и Тай-до-но и Тай-до-рю, включая Совет, который состоит из двенадцати Старейшин, избираемых на двенадцати принадлежащих Шай-ти планетах. Жрица здесь – голос богов, создавших мир, и судья. Правитель – хранитель традиций и знаний всего народа. Военачальник – щит и меч, призванный защищать всех Шай-ти и вместе с тем ведающий всем, что относилось к контактам с другими инопланетными расами. Внешняя политика, да. Богов же, создавших Шай-ти и Шей-ти, было двое, и что совсем не удивительно, мужчина и женщина, если говорить русским языком. Ничего примечательного в этом не было, на Земле это встречалось сплошь и рядом. И имена они носили те же, которыми назвали своих детей. Шай-ти, “тьма”, мужчина. Шей-ти, “свет”, женщина. Причем здесь оказались “свет” с “темнотою” Соня не знала, но считала это важным. Почему-то. Межсемейные, кровные, конфликты решались с помощью поединков между двумя представителями “тьмы”. “Свету” в этом случае отводилась роль какого-то там Хранителя, но в чем состояли его обязанности девочке, как всегда, не сказали. Мол, “свет” сам понимает то, что должен хранить. Вообще эти отношения “света” и “тьмы” Соне казались не просто странными, а откровенно говоря, дурацкими. Кто-то кого-то должен защищать, кто-то кого-то хранить, при этом связь у этих двоих должны быть какой-то двухсторонней и лучше всего золотого цвета, хотя красный тоже был неплохим вариантом. Еще здесь каким-то образом были замешаны древние законы, жрицы и Суд Богов. Все это Соня узнавала постепенно, из разговоров и наблюдений во время перерывов “на покушать” между занятиями с Ашай Ли. Инопланетянин охотно рассказывал девочке о своем мире, не забывая, однако расспрашивать и о ее родине. – Наша родная планета сине-зеленая, состоящая из трех континентов, расположенных в зоне тропиков и субтропиков. У нас очень много лесов, Соня. И воды. Дилейши на три четверти состоит из воды, Соня... – Соленой? – задала вопрос девочка, вспоминая поездку в Сочи с родителями. Море там было голубое-голубое, прямо синее, как говорила Соня в детстве. А вода – холодная. А еще там было много персиков с бархатными шкурками и крупными коричневыми косточками и зеленой смоквы. – Почему? – удивленно поднял брови Ашай Ли. – Пресной. У нас только одно озеро соленое. А у вас все иначе? – Угу... Совсем. В некоторых странах пресная вода – дефицит. А в пустыне – чудо. Кстати... – А пустыни у вас есть там? – Что такое пустыни? Соне интересно было наблюдать за тем, как ее учитель называет незнакомое слово, пробуя перевести его на свой родной язык. И понять то, что спрашивала его девочка. – Ну... Это такое место, где... ну... песка много... Очень-очень много. – Фаркхи! Да, есть. Только не на Дилейши, а на Мирхе и Шерхи, – “уловив” Сонино непонимание, Ашай Ли поспешил уточнить, – это третья и четвертая планеты, принадлежащие нам. Планеты-близнецы. Они похожи, как две капли воды. Только похожесть эта зеркальная. – Понятно... Общение с девочкой доставляло военачальнику ни с чем несравнимое удовольствие. Соня оказалась любознательной, как новорожденный тхарх. Ей все было интересно – обычаи, традиции, география, политика, иерархия, язык... Многого она, конечно, не понимала, но это было не страшно. У женщин все равно другие обязанности и таланты. Зачем им разбираться в географии и междупланетных отношениях, если они не покидают своих планет? И боевые искусства им тоже были ни к чему, для этого у них были мужья, братья, отцы, которые всегда могли защитить их честь в случае чего. Но мало кто среди Шай-ти мог позволить себе обидеть или оскорбить “свет”. Так что Шей-ти следили за домом, воспитывали детей, занимались садоводством или вышиванием. А так же разбирались во всех конфликтах, которые возникали на вверенных им территориях, ибо только “свет” может судить беспристрастно. Соня напоминала ему один из цветков, растущих в саду его матери. Колючий-колючий, с темным, почти черным стеблем, полным отсутствием любых, даже самых маленьких листочков, но с дивными цветами, которые невозможно сорвать, если только ты сам не вырастил его. Тогда шипы не тронут и позволят дотронуться до хрупких лепестков нежного персикового оттенка. – А какая она, ваша Земля, Соня? Ему хотелось знать об этом цветке все... Но всего знать невозможно, постоянно напоминал себе военачальник, задавая очередной вопрос своей подопечной. – Голубая. И очень нежная. И хрупкая. Как новогодний шарик на рождественской елке... – На этих словах Соня запнулась, поняв, что Ашай Ли мог не знать, что такое Рождество, новогодние шарики и елка. – Рождество это такой... праздник. В честь рождения Христа. Христос это сын нашего бога. Христианского, в смысле. Христианство – религия. Ну, то, во что верят разные люди. И таких верований у нас много. Христианство одно из самых распространенных. – Про протестантство, католицизм и православие девочка решила промолчать. А также про синтоизм, буддизм, язычество и прочие религии. – Он принес людям надежду на вечную жизнь после смерти. А еще сказал, что Бог есть любовь. На Рождество мы собираемся семьей и празднуем вот это самое рождение Сына Божьего. Украшаем дом, готовим много вкусной еды. Ставим елку, вечнозеленое дерево моей родины. Оно колючее, все в иголках, таких маленьких острых листочках... На него мы вешаем цветные шары, сферы. А за окном идет снег, потому что праздник празднуется зимой. Вот как-то так... Соня выдохнула, переводя дыхание. Как же тяжело просто и понятно объяснить многие знакомые и родные ей и землянам вещи! Но тут уж ничего не поделать, потому что в праздниках Шай-ти она понимала не больше, чем военачальник – в ее. У них, кстати, было всего три главных, всеобщих праздника. И один личный для семьи. А дней рождений Шай-ти вообще не праздновали. Самым интересным праздником девочка считала как раз таки личный, а не государственный. Государственные праздники есть везде, а личные – нет. Тем более, что названия Архей, Пиршей и Нарей ничего не говорили Соне, хотя переводились красиво – Лунный, Звездный и Солнечный. В чем тут был смысл, оставалось непонятным для нее, а Ашай Ли рассказывать отказался, мотивировав это тем, что эти праздники надо видеть самому, потому что если все рассказать – будет не интересно. Про личный же, семейный праздник рассказано было немного больше, хотя и не столько, сколько хотелось Соне. На самом деле о нем она знала только то, что он был посвящен основателю рода, что в этот день вся семья собиралась в арх-даше, своеобразной часовне, и проводила много ритуалов, призванных просить основателя о защите и поддержке. В чем заключались эти ритуалы, Соне не сказали. Просто улыбнулись и покачали головой, объяснив, что у каждой семьи они свои. И что это – тайна. – Понятно. Соню иногда начинали раздражать чрезмерная вежливость, даже уважение всех Шай-ти без разбору. И это их “Как пожелаете, Соня”! Девочке хотелось более простого общения, чтобы и посмеяться до боли в животе, и посплетничать всласть о чем-то глупом и неважном, и помечтать о несбыточном, и поприператься так, чтобы через минуту помирится. Девочка прекрасно понимала, что эти желания выполнить невозможно, но... Хотелось ведь! Очень-очень. А еще нещадно давило то, что на всем корабле она была единственной представительницей слабого пола. Это, как раз, и вызывало такое вежливое отношение со стороны немного тормознутых на эмоции инопланетян. К своим женщинам эти Шай-ти относились не просто с уважением, а даже определенным благоговением. А заодно и к ней, потому что похожа. И максимальная эмоция, на которую Соня сумела раскрутить Ашая Ли – улыбка, смешанная с изрядной долей покровительства. Это раздражало. Очень раздражало! Так, что Соня частенько бурчала себе под нос дивное пожелание всем Шай-ти вместе взятым: – Да чтоб у вас было по сто домов, а в тех домах да по сто комнат, а в тех комнатах да по сто кроватей... и чтоб вас всю жизнь кидало да перекидывало с одной на другую, инопланетяне проклятые! Достали, одним словом. * * * – Твоя гостья опять злится, Ашай Ли. Что случилось с ней на этот раз? Вся команда корабля с огромным интересом следила за развитием отношений своего Тай-до-рю и маленькой гостьи. Очень уж необычные реакции были у Сони на казалось бы обычные вещи! Чего только стоит вспомнить ее ужас при виде безобидных архти, маленьких пушистых зверьков размером с ладонь, двумя длинными тонкими хвостами с кисточкой на конце, черными глазами-бусинками и рядом очень острых зубов. Но абсолютно безобидных, так как архти питались ягодами дерева Зааль. Кожура у этих ягод, правда, была прочнее некоторых металлов, отсюда и зубы. Но бояться их? Увольте! Соня боялась. До дрожи в коленях. И отказывалась слезть со стола, пока они не уберут “эту клыкастую мерзость”. – Ей не пришелся по нраву медицинский кабинет, мой друг. Но это было необходимо. Фенх Ди понимающе улыбнулся. Его “свет” тоже не любил посещать Дома Здоровья. А иногда – приходилось, потому что его Диэль постоянно попадала в неприятные истории, приводящие к травмам. Фенха это безумно расстраивало, ведь это значило, что он плохо выполняет свои обязанности как “тьма”. Это... напрягало. – Надеюсь, теперь все в порядке? – Более или менее. Фенх выжидающе замолчал. Зачем торопить друга? Итак все расскажет. Вообще их дружбу все считали странной, почти невозможной. Ну что может быть общего у военачальника и немного сумасшедшего ученого? У которого постоянно все валилось из рук, терялось в самый неподходящий момент или взрывалось? В то время, как сам Ашай никогда ничего не терял, замечал много больше остальных и обладал просто невозможными терпением и выдержкой? У Фенха эти качества отсутствовали напрочь. Соня бы на это сказала, что противоположности притягиваются. – Она еще более слабая, чем мы думали, Фенх. Ее может убить что угодно. Любой вирус может стать для нее смертельным. Любая травма – оставить калекой. Для нее даже архти опасны, представляешь?! Конечно, добавленные в ее геном наши гены немного подправили ситуацию, но все равно недостаточно... Ашай удрученно покачал головой. С Сони, по большому счету, глаз нельзя спускать. Она ведь такая хрупкая! Настолько, что он даже к ней прикасаться боится! Кажется, чуть сильнее сожми руку и расплывется на тонкой коже уродливое сине-фиолетовое пятно, а то и еще хуже – раздастся хруст костей. Хрупкая... Нежная... Его “свет”... – А я-то считал, что это с моей Диэль много проблем... – Вряд ли у кого-то на нашей планете проблем может быть больше, чем у меня, Фенх... – Ашай грустно окинул взглядом Зал Сфер, ныне молчащих. – Все так... сложно... – Со “светом” всегда сложно, Ашай. Всегда. Нет ни дня, когда с ним легко, и это тебе подтвердит любой, кто носит имя “тьмы”. Ну, слабая твоя Соня, хрупкая, беззащитная, но ведь это не повод впадать в такую черную депрессию?! – возмущенно повел плечами ученый. – Ты сильный. В чем-то даже сильнее Тай-до-но. И твоей силы хватит на двоих. Должно хватить, понимаешь? “Тьма” всегда защищает “свет”. Она убивает, калечит, стирает в пыль ради него. Чтобы ему ничего не угрожало, чтобы ничто не заставило померкнуть его сияние. Потому что без “света” “тьма” просто сойдет с ума, провалится в бездну, из которой нет выхода. “Свет” может прожить без “темноты”, “темнота” без “света” – нет. – Не считай свой “свет” таким уж никчемным, друг. В чем-то он может и должен быть сильнее тебя. Ты просто еще не понял – в чем. Фенх улыбаясь, погладил оранжевого дракончика, вышитого у него по вороту. Его Диэль мудрее него. Он может сколько угодно исследовать миры, растения, животных, создавать новые химические соединения и лекарства, но она всегда была мудрее него. В обычной жизни. Радуйся каждому прожитому дню, не думай о прошлом и о том, что могло бы быть сделано. Ты живешь здесь и сейчас. В то мгновение, когда не существует “если бы”. И только это имеет значение. Не прошлое, не будущее, а настоящее. То что существует здесь и сейчас, то мгновение жизни, которое ты держишь в ладонях. Так говорил его “свет”. – Не думай и не заморачивайся на эту тему, Ашай. Учи свою Соню нашему языку, традициям, показывай ей красоту своего мира и надейся, что когда-нибудь она сможет принять из твоих рук цветок. У вас есть время. Но только если ты будешь хорошей “тьмою”. Тай-до-рю задумчиво покрутил в своих руках чашу с “Радугой снов”. Возможно, его друг прав. Ему просто надо набраться терпения и ждать. Может, все не так и плохо. – Кстати, ты так и не рассказал про эти... как их... оригами. Это вообще что такое? Ашай ухмыльнулся, вспоминая прошедшее занятие, которое по-идее должно было быть посвящено изучению шайтиана, а в итоге вышло, что они все занятие складывали из бумаги фигурки животных, которые жили на планете Сони. – Это... что-то вроде игры. И определенного верования, я бы сказал. Опыт оказался интересным. И знания – тоже. Но особенно Ашаю Ли понравилась легенда про тысячу бумажных журавлей... – На Земле верят, что если сложить из бумаги тысячу журавлей, то у того, кто это сделал, исполнится самое сокровенное желание, – если бы в жизни все было так просто, мелькнула шальная мысль. – Журавль это птица с длинными ногами и клювом. Соня сказала, что они очень красивые. – Интересные у них обычаи... Жаль, что мы не знаем, где находится эта Земля... – Жаль... Потому что девочка тоже не знает. Вернее знает очень и очень приблизительно. – Это как? – не понял Фенх. – А вот так. По словам Сони, Земля это третья планета от их солнца, расположенная чуть выше Венеры и ниже Марса. Вот и попробуй, найди эту голубую планету, похожую на елочную игрушку. Фенх потрясенно хлопал глазами, глядя в абсолютно серьезное лицо своего друга. Тот не шутил, их гостья действительно считала только что сказанное адресом своей планеты. – Вот ведь... – Именно так, мой друг, именно так. По рассказам девочки Ашай Ли понял, что люди или же земляне очень молодая цивилизация, которая не выходила еще даже за пределы солнечной системы. Она даже в космос вышла совсем недавно! А на других планетах не была. Только с помощью спутников. А до этого люди считали Землю плоской и покоившейся на трех китах. Кто такие киты, военачальник не знал, но догадывался, что это представление о мире было более чем ошибочным. Что Соня жила в стране, которая называлась Россией в городе Москве, и что стран у них было очень много. Как и языков. Что люди часто воевали друг с другом, что они верили в разных богов, что совершеннолетие у них наступало не в шестнадцать лет, как у Шай-ти, а в восемнадцать, что вечерами гулять по городу – опасно, что учатся земляне в специальных домах, которые называются школой и университетом... – Их цивилизация такая странная... – Я уверен, что мы кажемся Соне не менее странными, чем она – нам, – заметил Фенх. – Кстати, как к твоему выбору отнесся твой отец? Что сказал почтенный Риаль Ли? – А ты будто не знаешь реакцию моего отца? Весь корабль слышал его недовольство, разочарование и... – Смирение, да. Но что он сказал-то?! – Что это мой выбор, мой “свет” и если мне охота всю жизнь мучиться, то он не смеет меня отговаривать. Хотя одна из наших Шей-ти была бы намного лучшим выбором, с его точки зрения. И что он ожидал от своего старшего сына и наследника более мудрых поступков и выборов. И что он разочарован. Но этого Ашай Ли не скажет никому. – Ну, знаешь, могло быть и хуже... Да, могло. И будет. Когда эти новости узнает его мать. Великие Боги, будьте милостивы, пусть все обойдется! Не хватало ему еще войны внутри семьи! Итак проблем – по самые кончики ушей, а сколько их еще будет! – Кстати о наших проблемах... У тебя кажется скоро очередное занятие или я ошибаюсь? – Это ты меня так выставляешь за дверь? – Да! Тем более, что твой “свет” по-имени Соня, уже отправился бродить по дорогам сновидений, чего и тебе советую сделать. * * * Сегодняшний поезд оказался кораблем на колесах. Маленьким таким, размером с один вагон, с белыми легкими парусами, тремя мачтами и гамаками вместо сидений, которые цеплялись за огромные железные крюки. Железная же дорога проходила по берегу моря, омывающим огромный остров, где жили эльфы. Сейчас он был зеленым и полным жизни, но в тот, прошлый раз, когда Соня видела его он был серым и мертвым. Покрытым пеплом. Девочка свесилась с борта корабля-поезда и помахала рукой маленькой точке, замершей у самой кромки воды... Принц эльфов стал королем, и жизнь вернулась на остров. Хорошо! – Эге-гей! Маленькая фигурка помахала в ответ, солнечный луч отразился от золотой короны, венчающей светлую голову... Но дорога вела все вперед и вперед, мимо города морских жителей – русалок и тритонов, старой мельницы, где бородатый мельник молол муку и людские грехи, розового сада в котором жили живые цветы... Легко кораблю было бежать по рельсам! Весело! Потому что нес он своих пассажиров не в обычные сны, а детские. На кисельные берега, молочные реки, к золотым яблоням с молодильными яблоками. Туда, где жили радужные пони, разносящие маленьким детям солнечных зайчиков... Соня любила маленьких лошадок нежной, хрупкой, детской любовью. Той, что верит в чудеса и всегда надеется на лучшее. Которая живет одним днем, не думая о том, что будет завтра и что было вчера. Она кормила их сочными яблоками и грушами, расчесывала узорным гребнем шелковые гривы, вплетала в густые хвосты цветные ленты... Этот детский сон был ее радостью, отголоском тех дней, когда под кроватью жили кошмарики, а в шкафу прятался мохнатый Бука в зеленой шапочке с колокольчиком. Кто-то может назвать это все выдумкой, детской фантазией, но Соня искренне верила в эти плоды своего воображения. Потому что так жить было веселей и проще. Потому что даже взрослым надо верить в детские иллюзии, ведь без них так скучно! Своей пони Соня считала Ромашку, нежную белую пони с желтой гривой и ромашками на шкурке. Та всегда первой встречала девочку, ластилась, заглядывая в карманы куртки, выпрашивая свой кусочек сахара. Когда-то она катала Соню на своей спине по радуге, но эти дни давно минули. Маленькой пони стало просто не под силу поднять выросшую девочку... Обеих это немного расстраивало, но в детских снах грусть не задерживается надолго! – Ромашка, ты такая теплая... И пахнешь домашними пирожками... Пони весело заржала, переступая с ноги на ногу. Гарцуя. Все радужные лошадки разные. Неповторимые. И у каждой свой узор и запах. Розочка похожа на сладкую вату. И пахнет также. Конфетка – яркая и взбалмошная, вечно влипает в неприятности, а остальные пони ее спасают, Звездочка светлая и искрящаяся, Солнышко теплая и уютная, Василек балагур, каких еще поискать стоит! Конкуренцию ему может составить только Ветерок, который никогда не сидит на месте... Всех пони знает Соня. Каждый в детстве навещал ее и приносил на своей спине для нее сказки. А теперь она навещает их. Потому что ко взрослым девочкам радужные лошадки не приходят. Потому что взрослые не верят в них. Но Соня верит, и поэтому знает дорогу сюда, в сахарное детство. И когда ей надо отдохнуть, набраться сил или успокоится, она приходит сюда. Сама. И играет с пони. И помогает упаковывать сны для детей в пестрые коробочки. И от этой работы у нее на душе стразу становится легче, и проблемы уже не кажутся такими серьезными, страшными и огромными. Иногда Соня встречает здесь Чудовищ, живущих под кроватью. На самом деле они совсем не страшные, даже смешные! С пушистыми хвостами, огромными ушами с кисточками, яркой расцветкой в ромбики или кружочки они вызывают лишь улыбку. Но дети их боятся. Потому что так надо. Традиция. И Чудовища радостно урчат, хватая малышей за пятки, если те не спят по ночам. Потому что дети ночью должны спать, а не гулять по квартире и искать приключений на мягкое место. Но разве можно спать, когда вокруг происходит столько интересного? Когда из шкафа выходят Буки и водят на цветочном ковре хороводы, когда в ванной плещутся русалки, а в маминой герани прячутся феи? Правильно, нельзя. И Соня радостно смеялась, упаковывая детские сны и слушая сказки радужных пони, танцующих Бук и урчащих Чудовищ, которые живут под кроватью. Глава

VII

Я хочу к маме! Родная планета Шай-ти оказалась сине-зеленой, опоясанной золотыми кольцами и белыми облаками. На вкус Сони это смотрелось более чем красиво. Волшебно. Картину не портили даже спутники, маленькими игрушками висящие на орбите и подмигивающие цветными огоньками. Но наибольшее впечатление на девушку произвела не планета, а солнце, нежно обнимающие ее своими лучами. Вернее, три. Три ярких космических огня – один большой, раза в два больше земного солнца, но здесь Соня могла и ошибиться, астрология-то начинается только в одиннадцатом классе, а она только-только окончила девятый, и два поменьше – спутника, они кружились вокруг большого, как Луна вокруг Земли. – У нас верят, что эти два маленьких солнца души Шай-ти и Шей-ти, которые когда-то спасли нашу планету от уничтожения, поставив вокруг нашей системы щит от потока астероидов, который внезапно обрушился на наш дом. Все случилось так неожиданно, что наши ученые не успевали ничего предпринять, а эти двое – смогли, хотя их имен уже никто и не помнит, называя их именами наших богов, – рассказал Соне Ашай Ли, видя, как она зачарованно смотрит на это космическое чудо. – Это было очень давно, когда у нас было всего одно солнце... – Красиво... Если у девочки и была страсть, безудержная, бесконтрольная, страстная и сметающая все на своем пути, так это была страсть к мифам, историям о чудесах, навевающим мысли о снах и железной дороге. Последние несколько дней Сонин поезд не приезжал за ней. Девочка спала крепко, будто в яму проваливалась, да и Граф давно не показывался на глаза. Но с ним-то все было понятно, он же – кот! Баюн! Им не пристало сидеть на одном месте, ведь у них столько дел, столько дел! И друзей-знакомых, наверное, тоже очень-очень много. И всех навещать надо. А вот город Шай-ти вызвал на лице девочки улыбку. Он был... круглый. С поправкой на кучу спиралей и башней. Да, скорее всего именно так его можно было охарактеризовать! Круглые дома, круглые улицы, круглые двери и окна, круглые крыши... Все-все круглое или овальное! А вокруг этого круглого всего обвиваются самых разных цветов и размеров спирали. – Круглый, очень круглый мир в окаемке из спиралей для странных инопланетян... Мама, куда я попала?! Планета Богомола и Нассаги казалась теперь девочке почти нормальной. Ну, корабли летающие, ну, дома парящие или же почти выходящие в космос, ну спутники, электричество, иллюзии и голограммы! Подумаешь! Просто вариация одного из фильмов про будущее Земли с небольшими купюрами и поправкой на другой конец вселенной! Но.. Это! Девочка, конечно, утрировала, но отсутствие острых углов ее немного напрягало. Ведь там, на Земле все дома были с углами! Квадратные, прямоугольные, с покатыми или прямыми крышами... Даже улицы в городе зачастую располагались под разными углами друг к другу! А здесь все гладкое, обтекаемое... Кошмар, одним словом. Насколько девочка могла судить, приземлились они в городе, который здесь назывался столицей. В пользу этого играли: огромное куполообразное здание с арочными застекленными дугами, выполняющими роль окон и сотней мигающих огоньков над шпилем, который дивным цветком поднимался из центра этого “собора”, как окрестила увиденное из стены-иллюминатора Соня, вокруг которого спиралями завивалось нечто, подозрительно похожее на молнии; площадь из желтовато-песочного цвета камня с фонтаном, похожим на чашечку кувшинки и вроде как магазинами, точнее сказать было нельзя – слишком далеко, и космопорт, в сторону которого и держал путь корабль Шай-ти, на котором прилетела девочка. Посадку корабля Соня почти не заметила. Так, легких толчок и все. Ничем не отличалось это происшествие от самой поездки. Совсем. Потом девочку куда-то повезли на одном из четырехместных кораблей, похожих на больших пчел, таких же желто-черных, с прозрачными крыльями, которые у Шай-ти исполняли роль двигателей и рулевого механизма. Окна в этой машине располагались спереди, перетекали на верх крыши и немного задевали бока, что позволяло спокойно любоваться чужим миром, который хоть и был немного похож на свой, родной, но в, то же время, отличался настолько сильно, что даже страшно становилось! Во-первых, оказалось, что Шай-ти любят пешие прогулки, иначе на улицах не было бы столько народу! И мощеных дорожек из гладкого, отполированного камня, стульчиков-лавочек-скамеечек сделанных в форме очень больших листьев и лиан, позже присмотревшись, Соня поняла, что эти лавочки на самом деле растения, а не их подобия, круглых фонариков, спрятанных в ажурных плетениях из железа и висящих на высоте от двух до трех метров в зависимости от размера. Во-вторых, сколько Соня не вглядывалась, ни одну Шей-ти она так и не увидела. Вернее, на самом-то деле увидела, но не смогла соотнести закутанные с ног до головы в шали и плащи небольшие фигурки, которые девочка приняла за детей с тем образом, который она сама себе нарисовала. Ей-то рассказывали, что Шей-ти прекрасные и удивительные, а не прячущиеся в ткани существа, как восточные женщины в паранджу. В-третьих, ее проводник сиял неподдельной радостью и счастьем, из чего можно было заключить, что да, Ашай Ли действительно вернулся домой. Как и его отец, Риаль ЛИ, сидящий на первом сидении. Сердце девочки кольнула зависть... В-четвертых, хотелось кушать. Чего-нибудь. Даже те дурацкие кислые ягоды, которые вечно жевали Шай-ти на корабле, показались бы Соне сейчас ужасно вкусными, хотя попробовав их в первый раз, девочка целый день ходила и отплевывалась. Всего одна ягодка, а как будто целый мешок лимонов проглотила. Вместе с еще одним мешком недозрелых горьких грейпфрутов. Соня вообще заметила, что вся еда Шай-ти отличалась намного более насыщенным вкусом, чем Земная. Если сладко, то так, что зубы вязнут, если горько, то как самое нелюбимое лекарство, если кисло, то потом ходишь и кривишься... Ничего хорошего в этом не было. Всю еду приходилось пробовать понемножку, а потом спешно запивать заранее приготовленной водой, а потом еще и объяснять недоуменно смотрящим Шай-ти, что именно ей не понравилось в приготовленном блюде. Соня между тем решила, что все ее гастрономические беды от того, что вкусовые ре-цеп-то-ры у этих инопланетян слишком слабые, или у нее – сильные. В-пятых, она жутко устала, проведя всю прошлую ночь на нервах не в силах уснуть. А как там будет? А как ее встретят? Нет, ее не могут посадить в клетку... Не могут ведь?! И Шай-ти вроде не плохие, они же не причинят ей вреда? Такие мысли сплошным потоком крутились в голове, не давая расслабиться и провалиться в благословенное забытье-сон. Это раздражало. Поэтому не было ничего удивительного в том, что сейчас Соня была вся на нервах, и ее раздражало буквально все – начиная с мягкого сидения, похожего на водяной матрас, в который проваливаешься с головой, и заканчивая всеми тремя солнцами сразу, сегодня наполовину скрытыми облаками. Оттого приземление рядом с аккуратным трехэтажным домиком со спиральными лестницами и маленькими круглыми балкончиками она восприняла не радостно, а скорее – неизбежно. С мыслями о том, что ее там съедят. Вместо десерта. Потому что для первого и второго одной Сони было явно маловато. Хотя сам дом был довольно симпатичным. С витражными окнами, кучей цветов и лиан, цепляющихся за выпуклые стены. Перед самым входом в здание висел зажженный фонарик, разливающий вокруг себя нежное красно-белое сияние. В самом низу фонарика, на крючке висела ящерка, обнимающая нечто похожее на виноград. Соня решила, что это декоративное украшение. Немного странное и бесполезное, но красивое. А спустя пару минут Соня стала свидетелем потрясающей картины – высоченные Шай-ти почтительно встали на одно колено перед вышедшей из дома... Шей-ти? Маленькой, немного выше Сониной мамы, чей рост считался на Земле средним, с огромными черными глазами в пол-лица, короткими, чуть выше покатых плеч волосами, аккуратными миниатюрными ручками и слегка полноватой фигуркой, и с полным отсутствием крыльев. Но если Ашай Ли довольно быстро встал и отошел в сторону к ней, то Риаль Ли стоял так не меньше пяти минут, просто глядя на эту Шей-ти. Как человек, которые находился во тьме, а потом вдруг увидел солнце, да не одно, а все три разом. – С возвращением, “тьма”. Голос у незнакомки оказался на диво мелодичным, певучим... – Благодарю тебя, “свет”. Ашай Ли смотрел на тех, кто подарил ему жизнь и мир и чувствовал, как у него в груди разливается теплое, как пуховая шаль, чувство. Как бы ему хотелось, чтобы и его кто-нибудь когда-нибудь так встречал! И не кто-нибудь, а вполне определенное существо... Но – пустое! Не стоит думать о том, чего никогда не случится. Ему не повезло. Бывает. Но зато он, хоть встретил свой “свет”, а не которым не дано даже этого... Между тем Шей-ти подошла к фонарику и, легко дотронувшись до гладкой светящейся поверхности шара, выключила его. Ее “тьма” вернулась домой, а значит зажигать фонарик больше не надо. Риаль нашел дорогу к дому. – С возвращением, дитя! Шей-ти потянула руки к Ашаю, чтобы заключить того в объятья. Ее сын тоже вернулся к ней. Да не один, а со своим “светом”! И это так прекрасно! – Спасибо, махара, спасибо... – Добро пожаловать и тебе, маленькая... К Соне инопланетянка обратилась на межгалактическом. Просто потому, что так показалось правильным. Эта девочка еще чужая, для того, чтобы ее приветствовать на родном для всех Шай-ти языке. Но это изменится. Скоро эта инопланетянка станет своей, “светом” ее сына... Частью их семьи! И, конечно, прибавит им могущества и силы! Потому что она должна быть необычной, уникальной, как и ее сын – один из сильнейших! Наверняка, эта девочка обладает неизвестным никому даром, да и инопланетное, чужое, неизвестное мышление могут при должных тренировках стать просто бесценным подспорьем. Нет, она – удивительна... Козырь, который привез ее сын из-за звезд. Милая, славная девочка... Обнять себя Соня не дала. Спряталась за Ашая, чем вызвала недоумение со стороны его матери. Разве так ведут себя те, кто только стал “светом”? Разве она не “слышит” ее радость от встречи? – Махара, я потом все тебе объясню, – ответил на недоуменный взгляд своей матери Ашай Ли, приобнимая одной рукой, спрятавшуюся за ним девочку. – Не бойся. Здесь никто не причинит тебе вреда. Я же обещал, помнишь? Обещал, как же! А вдруг это все только для отвода глаз? – Идем, Соня. Бояться не надо. Моя махара не причинит тебе вреда... Риаль пытался спрятать улыбку, понимая, что если сейчас рассмеется, то только все испортит, а его жена и мать его детей настойчиво буравила его взглядом, требуя ответов. Чего она не понимает? Что упускает? – Кто такая “махара”? – вместо ответа. – Та, кто подарила жизнь. А как их зовут у вас? Глаза предательски защипало. Нет, она не будет плакать! Она же сильная! Умная! Она не будет плакать!!! – Мамой. У нас их зовут мамой... И Соня сделала первый шаг к порогу чужого дома... * * * Соня сидела, сжавшись на стуле, прислушиваясь к быстрому разговору Шай-ти, из которого понимала, дай бог, одно слово на десять, а то и двадцать других, только сейчас постигая, что с ней на корабле разговаривали очень медленно, подстраиваясь под слабосильную гостью-неумеху. Утешало лишь то, что хоть что-то она уже знала, благодаря Ашаю Ли и команде, которые не чурались переводить ей незнакомые слова, или если перевода не находилось – объяснить. Так, как умеют и могут. Но здесь... Девочку сильно нервировал оценивающий взгляд Шей-ти, которую все называли махарой, то есть мамой, а на деле, отзывающуюся на имя Ашехра, что, как объяснил Ашай, означало “долгожданная”. Оценивающий и недовольный. И причиной, а заодно и объектом этого недовольного внимания была сама девочка. А ведь сначала он был радостным, ожидающим... Теплым. Пытаясь отвлечься, Соня начала рассматривать комнату, в которую их всех провели. Огромные, вроде витражные, окна, мозаика на полу, изображающая каких-то крылатых рыб с сапфировыми глазами и серебряной чешуей, плавающих среди цветов, похожих на земные лотосы, шкафы со странными фигурками и шариками, внутри которых переливаются различными цветами... бабочки? Да, бабочки. Огромный стол и мягкие диванчики с кучей подушек и думочек. Яркие цвета на фоне белых, больничных стен... Брр! Нет, если она и будет когда-нибудь оформлять свой дом, то уж точно не так... безлико. Дом – крепость, в нем должно быть уютно, даже если кругом царит бардак, сравнимый разве что с нашествием Мамая! И стены у нее ни за что не будут белого цвета! Скорее всего, рыжие, с золотыми разводами, на кухне, чтобы тепло было даже в дождик, а в спальне золотисто-бежевые, как песочное печенье. И шторы! Легкие и тяжелые... – Она совсем не понимает нас, о дитя мое? Или я ошибаюсь? – решила уточнить Ашехра, перед тем, как сесть за стол. – Соня лучше знает межгалактический, чем шайтиан. Но кое-что она уже понимает. На разговорном уровне, конечно, но... понимает. Если говорить медленно и членораздельно. Ей еще трудно слышать нас... Шей-ти окинула девочку еще одним недовольным взглядом. Рано она радовалась тому, что ее сын нашел свой “свет”, ох, рано! Лучше бы он его вообще не находил, чем такой... слабый. “Свет” должен соответствовать “тьме”! А ее дитя было сильным, очень. Так за что же Боги подарили ему эту... слабость?! – Ясно. Девочка пила поданный в круглых чашах горячий напиток аккуратно, маленькими глотками, боясь обжечь язык. – И что ты собираешься делать? Риаль Ли наблюдал за этим разговором, не вмешиваясь. Зачем? Он всегда подержит свой “свет”, свою Ашехру, а его мнение сын уже знает. – Что ты имеешь в виду, махара? Ашай ожидал, что его мать не примет Соню. В этом не было ничего удивительного, так как девочка действительно была слабенькой, как “свет”, ничего не знала, и вела себя словно дикий зверек. Но ее можно было научить! И разве он плохая “тьма”? Его силы хватит на двоих. Должно хватить. – Что я имею ввиду? А сам, не понимаешь, сын мой? Ты – Тай-до-рю, военачальник, один из Триады. Неужели ты думаешь... Тут Риаль поставил на стол перед каждым тарелку с загнутыми кверху концами, на которой покоились, утопая в бело-зеленом травяном соусе, листья какого-то фиолетового растения, нарезанные кубиками желтые фрукты с большими мягкими семечками и кусочки слегка поджаренного чего-то там из разряда рыба-мясо. Про себя Соня окрестила это блюдо салатом, потому что – похоже. А вот вкушать этот шедевр кулинарного искусства предлагалось тремя палочками, первые две держа в правой руке на манер китайских, а третью – в левой, как ручку. И если с первыми двумя проблем почти не было, все-таки суши она дома ела довольно часто, то с третьей... Начать с того, что у Сони левая рука была нерабочей. Совсем. Некоторые вот могут хоть немного писать или рисовать левой, а она – нет. Только ножик держать за столом, но эту палочку предполагалось держать совсем иначе, чем нож. И правильно уложить ее в руку никак не получалось! – Соня, если не можешь, ешь правой рукой. А держать левую палочку я тебя потом научу, хорошо? От Шай-ти не укрылась проблема, вызвавшая недовольство Шей-ти и разочарование инопланетной гостьи. – Угу... А аппетит пропал. Испарился. Только в горле встал вязкий комок, перекрыв дыхание... – Я имею в виду вот это, – ответила Ашехра, небрежно склонив олову в сторону Сони. – Она же мало того, что ничего не умеет... – Соня быстро учится, махара... – Так она же еще и не “слышит”, не так ли? – повысила голос Шей-ти, заставляя маленькую земную девочку втянуть голову в плечи. Последнюю фразу она поняла прекрасно. Как и общий тон разговора. Не дура же она, право слово! – Да. Мой “свет” лишен этого дара. Но... – Значит она калека, – заключила Шей-ти, неприязненно смотря на то существо, что оказалось предназначено ее сыну, ее ребенку, ее драгоценному мальчику. – Махара... – Урод. Ошибка природы, потому что “свет” не может быть... ущербным, сын мой. Не удивлюсь, если окажется, что она ничего не знает и о своих обязанностях, как “света”... Соня почувствовала, как вокруг нее вырастает ледяная стена, а она сама смотрит на это все как бы со стороны, сохраняя просто немыслимое спокойствие. Но рано или поздно стены осыпятся. По ним и так уже поползла трещина. Шххера. Урод. Уж это-то слово на любой манер Соня поймет всегда. Свежа память о зверинце. И не вытравить ее уже ничем. Даже если очень хочется. – Соня не... – Ты сам понимаешь, что я права, Ашай, – перебила военачальника Ашехра. Ее голос вдруг сделался мягким и вкрадчивым, как мурлыканье кошки. – Еще не поздно. Вы же не провели обряд признания, не так ли? Ты еще можешь отказаться от этой сомнительной... – Нет! Ашай сам не заметил, как вскочил, подался вперед, опираясь на стол, прожигая ту, что подарила ему жизнь, злым, обиженным взглядом. Как она не понимает?! – Нет. Я никогда не откажусь от нее. Ни-ког-да. Соня мой “свет”. Я ее не отдам. Никому. Слишком долго он ждал, надеялся, представлял, каким он будет, его “свет”. Его солнце. И отказаться от него сейчас?! Когда он, наконец, встретил его?!! Его Соню?!!! Его маленькую нежную девочку... – Ашай, да послушай же! Неужели ты не понимаешь, что она, – резкий взмах рукой в сторону сжавшейся в комок девочки, – тебя погубит?! А вместе с тобой и нас, наш род?!! Ты... – Я все понимаю! Но я не могу, просто не могу! Я обещал!! – Подумаешь! Не на крови же клялся! – Махара!! – Ашай!! – Прекратите!!! Резкий, злой крик, слезы, огнем жгущие глаза, поджатые губы, судорожно сжатые кулачки, румянец, заливающий щеки и... обида. Горькая, детская, всепоглощающая! И совершенно бешеный взгляд загнанного в ловушку зверя. И звенящее в ушах, подобно набату: “Такие же! Все они! Игрушка! Зверек диковинный! А чего ты хотела, дурра малолетняя?! Думала в сказку попала?!!” Убежать. Не важно – куда, главное убежать, а потом будь что будет! Лучше бы она умерла тогда! Все – легче, чем так... Стул разлетается в щепу, осыпаются осколками цветные витражи, исчезает в небытие ажурная дверь... Куда? Куда?! Лестница... Вверх! Чтобы только не слышать этого потрясенного и отчаянного “Соня!”... Дурацкая привычка взбегать по лестнице вверх, на чердак, когда обижен. Только здесь она не дома и чердака у Шай-ти нет. Только еще один холл с кучей дверей. Осознание накрыло приливной волной, заставив остановиться, замереть в испуге и обернуться, поймав больной взгляд выбежавшего за ней Тай-до-рю. Ему тоже больно... Ну и что! Это все они виноваты! Инопланетяне проклятые! Если бы не они, не они, то она была бы... Дома. – Зачем вы вообще меня сюда привезли?! – крик отразился от стен и полетел вниз по лестнице, путаясь в узорах и знаках, не понятных ему, обогнул Ашая Ли и выскользнул на улицу сквозь щель в приоткрытом окне. – Зачем я вам вообще сдалась?! Игрушка, да?! Диковинный зверек, который даже не может защититься?!! Ашай смотрел на нее снизу вверх, замерев на самой нижней ступеньке, до боли сцепив в замок нижние руки, и вцепившись в декоративные перила, кроша камень в пыль. Но что значила его боль, когда здесь и сейчас разрывалась на части душа его “света”? И это было во сто крат мучительнее... Тут Соня вдруг начала оседать на полированные ступеньки, из глаз полились злые, обиженные слезы, прорвав таки вставший у горла комок... – Я... Я хочу к маме... Подбежать, подхватить, прижать, обнимая сразу четырьмя руками хрупкое тельце, не замечая слабых ударов, которые конечно не могли причинить ему вреда, и всхлипов, пытаясь защитить от внутренних демонов и... не суметь... – Я хочу к маме! Слышишь?! Обратно, на Землю! И чтобы все было как всегда, обычно! – Соня понимала, что это все – обычная, банальная истерика, но ее уже понесло, как телегу с горки, да по всем колдобинам и ямам. Не остановишь. – Чтобы будильник звенел в семь утра, чтобы к полдевятому нужно было идти в школу, чтобы двойка стояла за контрольную по математике и пятерка – за диктант! Чтобы мама меня будила, а я куталась в колючий, ненавистный плед и просила “Еще пять минуточек и встаю... Еще пять минуточек!”. Чтобы на завтрак была манная каша с комками, которую я терпеть не могу, а по телевизору, ровно в семь двадцать мультфильмы по третьему каналу! Чтобы дорога в школу была снова через дорогу, на который уже третий год, как сломан светофор, который все обещают починить, да не чинят. Чтобы Катя с Ниной все время спорили из-за какой-то ерунды, вроде цвета колготок или кружева на блузке! Чтобы Марья Петровна как обычно заходила ровно в двенадцать в столовую, в которой готовят по пятницам пиццу и в углу за мусоркой живет мышь Собака, и окидывала бы творящийся там сумасшедший дом строгим взглядом из-под круглых очков в роговой оправе! Чтобы мороженое в киоске на углу снова стоило пятнадцать рублей, а лавочка в парке так и была постоянно покрашена! Чтобы мама варила на обед борщ, щи или куриный бульон и постоянно читала нотации о том, какие они полезные! Чтобы папа приходил домой поздно вечером вместе с мамой, а я сидела бы сытая, потому, что налопалась бутербродов с сыром и колбасой! Докторской! Чтобы бабки у подъезда снова судачили о том, какая нынче распущенная молодежь пошла, а мы называли бы их динозаврами, которые ничего не понимают в современной жизни! Чтобы праздники с застольями и передравшим как всегда дядей Колей! И подарками под елкой! И верой в чудеса и глупыми письмами Деду Морозу, который вовсе не Дед Мороз, а родители! Чтобы игры компьютерные с девяти до двенадцати, пока мама не закричи “Соня! Немедленно спать! Тебе завтра опять в школу!” Чтобы каждое девятое мая – поездка на дачу, чтобы сажать картошку, которая нам совсем не нужна, а нужна бабушке, потому, что она живет этой землей и деревней! И морковку, и свеклу, и лук, от которого щиплет глаза и хочется плакать! Чтобы... чтобы... чтобы я снова была дома, и не знала ни о каких инопланетянах... Чтобы это все оказалось ном... Глупым детским кошмаром... Ашай Ли укачивал в своих руках Соню, которая все говорила, говорила и говорила, напевая ей какую-то глупую песенку, пытаясь успокоить, подарить немного уверенности и чувства защищенности, прекрасно понимая, что это бесполезно. А сердце у него обливалось кровью и каждое слово его “света” вонзалось в него подобно стальному шипу. Пусть он понимал не так много, но даже того “немного” хватало с головой. Он был виноват в том, что только что случилось, в этом срыве. Если бы он не привел сюда Соню, если бы его махара не сказала тех слов, если бы он был умнее, то... А чтобы изменилось? Рано или поздно срыв произошел бы! Потому что невозможно постоянно терпеть и оставаться сильным. Тем более такой маленькой девочке... – Чтобы домашние задания на целую страницу... И стихотворение выучить до вторника...Чтобы пирожки с малиной стояли в шкафу, а мама не велела их таскать, потому что их должно хватить хоть на пару дней, а ты все равно таскаешь, потому что вкусно... Чтобы Сережка из параллельного класса за косички дергал, а я бы за ним по всему коридору гонялась... Ну и что что выпускница девятого класса?! Чтобы... чтобы.. бал... первый... выпускной... Я и платье с родителями на него уже купила, а меня там не буде-е-ет! Больно... Как же больно... – Тшшш.... Спи, моя хорошая, спи... Мы найдем твою планету... Обязательно найдем, а вместе с ней и дорогу к дому... И твоя махара напечет тебе пирожков, и положит подарки под елку, и сказку расскажет... А пока спи, спи... Шшшш... Все хорошшшо, не надо плакать... Спи... Шай-ти держал в своих руках Соню, сидя на неудобной лестнице, пока та не провалилась в вязкое забытье, которое и сном-то назвать трудно. И все шептал, шептал, шептал... Какие-то глупые, успокаивающие слова... Чтобы только его “свет” перестал плакать. Потому что “тьме” смотреть на слезы “света” невозможно. Потому что ему сразу хочется уничтожить причину этого состояния! Убить, разорвать, стереть с лица земли... Но что делать, когда одна из причин мертва, другая вообще не имеет облика, а третья – ты сам? Глава

VIII

Депрессия Соня проснулась и первым, что она увидела – было небо. Высокое-высокое, все покрытое кучерявыми облаками, похожими на размазанные картинки. Вон то, например, корабль, бегущий по волнам на полных парусах, а вот это – бегемот, смешно разевающий пасть, вот – утка, идущая в обнимку с пушистой кошкой... Хотя, зачем ей смотреть на облака и гадать на что же они похожи? Зачем-зачем-зачем? – Глупости все какие... Немного приподняв голову, она оглядела окружающую ее местность и зону базировки. Картина была удручающе грустной – все тот же город, хотя тут надо сказать – его окраина, все те же Шай-ти, спешащие куда-то по своим делам, которых на самом деле было не так много, а скорее даже мало, а она сидит, вернее, лежит, в неком подобии гамака, в высокой башне со спиральными лестницами. И ладно – в комнате, так ей выделили место на балконе! Видимо места в доме для нее не нашлось. А на столике рядом устроились разные кулинарные чудеса и две чашки – первая с чем-то густым-густым, как крем, а вторая с вариаций инопланетного чая. – Гадость... Даже если не гадость, все равно – гадость. Потому что она так сказала! – Домой хочу... Девочка еще глубже зарылась в окружавшие ее плотным коконом подушки, из-за чего высказывание оказалось немного невнятным, впрочем, кто мог ее здесь услышать? А если и могли, то русского здесь все равно не знают, так то! Урод... Да, по мнению этих инопланетян, она может быть уродом, чье единственное достоинство – умение видеть сны. Ну, так и они для нее не писаные красавцы! На этих Шай-ти без слез не взглянешь! Высоченные, как каланча, тощие, с четырьмя руками, многорукие Шивы, что б их кинуло да подбросило да с семнадцатого этажа, а уж уши-то, уши! Как у слона, вот. Индийского. Соня понимала, что сейчас в ней говорит злость, ярость и обида, но ничего не могла сделать. Она как ежик выпустила все колючки, которые у нее только были, чтобы защититься от атак, которые слишком больно жалили маленькое человеческое сердечко. – И готовить они совсем не умеют, – уминая за обе щеки кремообразную массу. – Абсолютно с тобой согласен, Рапунцель, абсолютно согласен, – прокомментировал последнюю реплику Граф, растянувшись на перилах и нежась в лучах двух солнц, третье уже скрылось за горизонтом. – Ты представляешь, у них не существует сырокопченой рыбки! – Трагедия! – язвительно ответила Соня, начиная, злится на пропадавшего незнамо, где вот уже две недели кота, но вдруг резко успокоилась, как рукой вдруг все сняло, словно и не было ни истерики, ни ее последствий. В том, что это дело мохнатых, рыжих лап одного кота она даже не сомневалась! – Это правильно, мяу, что не злишься, прра-авильно... Потому что ты не права, обвиняя своего Шай-ти, он тебе только добра желает, мяу. Соня поняла, что за этими мурлыкающими нотками скрывается целая лекция на тему, какой она была глупой, наивной и недальновидной, какие хорошие, золотые, пригожие Шай-ти, и как она должна быть благодарна, что сейчас живет у них на планете, а не где-то еще... Но вместо злости накатила грусть-тоска, сразу заставив вспомнить, как она злилась на маму, когда та ругала ее за что-то или отчитывала... Что сейчас Соня только не отдала за то, чтобы услышать хоть на минутку ее голос! – Верно, мыслишь, Путешественница, но во многом и ошибаешься-яу. Я не читаю лекций, я расставляю все точки над “ё”, чтобы тебе была немного понятнее ситуация, в которую ты попала... – щуря глаза и распушая хвост, ответил баюн. – А попала ты, надо сказать, в очень интересную историю, очень! Даже приятно посмотреть, мяу! Понимаешь ли ты, что махара этого Ашая говорила не о твоей внешности, с точки зрения тех же Шай-ти ты достаточно симпатична, даже интересна, а о твоей внутренней силе, твоих чувствах. Они эмпаты, котенок, и для них лишенный этого дара всегда будет калекой, почему – спроси своего военачальника, ответит на все вопросы и по полочкам разложит все как надо. – Граф на минутку прервался, пытаясь поймать лапами светлячка, а потом продолжил, словно бы ничего не случилось. Соня давила в себе улыбку, но уголки рта предательски поддергивались. – Хороший он, добрый, хотя и глупый, впрочем, все вы такие... Сколько ни живете, а главного не замечаете, но надежда есть, мур, есть, иначе давно бы вы все вымерли, как динозавры. – А ты получается у нас самый умный? – Не самый... Зачем? Но уж, всяко, умнее некоторых, – тонкий намек на обиженную на весь мир девочку. – Так что прекращай дуться и начинай обдумывать вопросы, которые тебе надо бы задать Тай-до-рю, потому что чужую территорию надо знать, как и правила игры, по которым здесь играют. И держись поближе к своему Шай-ти, просто чтобы мне было немного спокойнее... Вот так всегда, поговоришь с этим невозможным рыжим чудом из снов, как сразу на душе становится спокойнее, и обиды уже не так жгут душу, и злость на всех и вся улетучивается, остается только жгучее любопытство, разожженное умелым мастером недомолвок, который, вроде сказал очень-очень много, а на деле информации полезной с него на щепоть! – Почему сразу мой-то? – А чей же еще? Ты же – “свет”! – Граф ухмыльнулся в усы и растаял в надвигающимся на город вечере. Вот и понимай его, как хочешь и как знаешь! А то, что вопросов стало больше раза в два, чем ответов, так это как будто, так и надо! И все же, почему все называют ее “светом”? * * * Святая святых – лаборатория и кабинет Фенха напоминала хорошо организованный хаос, здесь, среди всяческих колб, бумаг, реактивов, дисков и различных технических приспособлений никто ничего не мог найти, кроме непосредственного хозяина, который среди этого, мягко говоря, бардака, чувствовал себя как рыба в воде! И да помогут боги тому сумасшедшему, который рискнет навести здесь порядок – ученый его со свету сживет за нарушение тонкой творческой организации. – Вот уж не думал, что твоя махара такая... – Фенх покрутил в воздухе рукой, пытаясь подобрать слово поточнее. – О, традиционная! Шаг вправо, шаг влево – казнь, шаг назад приравнивается к побегу, прыжок на месте – попытка улететь. Пить “Полуночную звезду”, сидя на полу в окружении этого хаоса, однако оказалось на удивление приятно и... правильно. Соне бы здесь наверняка понравилось, подумал Ашай, скользя взглядом по заваленным, одни боги знают чем, полкам. – Цитата немного не к месту, ты так не считаешь? Он устал бороться с собственной семьей, которая все для него распланировала заранее. Еще с детства. Первый сын, наследник, военачальник, один из лучших воинов, тактик и стратег, каких еще поискать стоит, пилот новейшей модели истребителей... Конечно, и пара у него должна была быть самая-самая! Такая же, как и он... – Почему же? Очень в тему! Ты же у нас теперь диверсант, гордись! В кои-то веки ты сделал что-то правильно, а не так, как нужно и необходимо! – Прости? Ученый оторвал взгляд от какого-то чертежа... Очередная сумасшедшая идея? – А? Извини, отвлекся... О чем это я? Мда... Я говорю, мой глупый и недальновидный друг, что ты всю жизнь думаешь о семье, родителях, братьях-сестрах-племянниках-племянницах, совершенно забывая о себе. Ты делаешь так, как надо всем, кроме тебя, учитываешь все пожелания, кроме своих собственных. Ну, разве так можно?! Иногда я даже думаю что ты не “тьма”, а ее пародия, – зло упрекнул Ашая друг. – А сейчас ты поступил ТАК, как хочется ТЕБЕ. Не твоей семье, а именно тебе. Естественно, что это вызвало негативную реакцию! – Более чем... Махара даже запретила ему появляться на пороге ее дома до тех пор, пока он не бросит “эту слабую, ни на что не годную земную девчонку, которая ему и в качестве поясной ленты не годится!”. Отец... Он всегда был на стороне Ашехры, он же ее “Тьма”. Так что в ближайшее время никаких контактов с семьей не предвидится и вряд ли будет... Но ему уже все равно. Он свой выбор сделал. Может глупый, поспешный, но – свой. – Девчонку твою тоже понять можно. Я даже удивлен, что она так долго держалась, прежде чем закатить эту истерику! Моя-то Диэль сразу вспыхивает, как сверхновая, зато и проблем меньше. Наоралась, высказала все претензии, помирилась... Красота! – Мечтательно закрыть глаза, вспоминая свое сокровище, которое вот уже два дня гостит у родителей, по причине прибавления в семействе какой-то там тетушки. А у него работа, работа и еще раз работа! И уйти он не может, ни-ни, нельзя! И слава обоим богам! – А твоя все в себе переживает, копит, осмысливает и накручивает на собственные нервы. В этом ничего хорошего нет, но переделывать ее уже поздно, только предугадывать подобные вспышки или не допускать их. – Хорошо говоришь, прямо как Жрица... – А то! Язык у меня подвешен славно, да и мозги имеются в запасе, а у тебя они периодически отказывают и берут отпуск... Куда ты, кстати, дел свое “солнышко”? – К себе домой, в башню. – Угу, угу... Куда же еще? – Себе поднос забубнил Фенх, после чего уже вслух продолжил, – послушай совета своего старого и самого лучшего друга, которому ты можешь следовать или нет, дело твое, но – выслушай, договорились? – Хорошо. Говори уж... Фенх ведь плохого еще ни разу не советовал военачальнику. Только хорошее, нужное, правильное, хотя зачастую это на первый взгляд и казалось полной мутью. Впрочем, все ученые немного не в себе, но иначе они не создавали бы ничего нового, потому как в этой профессии важна, прежде всего, нестандартность мышления, а потом уже все остальное. – Попробуй найти с ней точки соприкосновения, Ашай. Разговаривай с Соней и слушай ее ответы на вопросы, у тебя же это так хорошо получается! Рассказывай ей о нас, наших традициях, законах и прочем, она же не глупая девочка, все понимает, чтобы там не говорила твоя махара. И сны видит, что является несомненным плюсом, согласись! – Но... – Ашай, я еще не закончил, а ты обещал выслушать, помнишь...? – эффектная пауза, долгий взгляд, на сидящего на неудобном кабинетном стуле военачальника. – Прекрати столько думать и считать различные “если бы”. Что случилось, то случилось. Этого не изменить. А вы оба, это, кстати, одна из ваших общих черт, кроме постоянного забивания головы глупыми мыслями, только и занимаетесь тем, что ворошите прошлое. Оно уже случилось, Ашай, его не переделаешь и не перепишешь, а вот будущее вы творите сами, и только от вас зависит, каким оно будет... В чем-то Фенх был прав, это даже сомнениям не подлежало. Рассказать! До чего же легко это советовать, а попробуй-ка сделать это сам! Тем более, тогда, когда у “света” был нервный срыв, а ты сам чуть в щепу не превратил родной дом, потому что тоже – сорвался... – Ты, кстати, спокойнее стал, после встречи со своей инопланетянкой. Выдержанее, довольнее. Это очень хорошо, потому что означает, что твоя внутренняя “тьма” приняла ее и не противится цепям, которые Соня, сама не зная, на тебя надевает. Сейчас его “тьма” походила на сытого зверя, греющегося в лучах солнца, а раньше, еще пару-тройку недель назад она была все время готова к атаке, к уничтожению тех, кто посмеет напасть на нее. Естественно, что Фенх это заметил. Его-то “тьма” уже давным-давно под контролем сидит! Диэль ни в чем не ограничивает своего партнера, но и не дает слишком сильно разгуляться, так, держит на цепи достаточно длинной, чтобы чувствовать себя более или менее свободным. Но даже эта относительная свобода лучше того кошмара, когда цепи нет. – Хорошо, я поговорю с ней. Как только она очнется. И все объясню. Рано или поздно это, так или иначе, придется сделать, и уж лучше Соня узнает все от него, чем кого-то другого... * * * Открывшаяся его глазам картина, заставила улыбнуться, не смотря на колючие шипы, бередящие душу. Соня сидела на балконе, подобрав под себя ноги, и строила из фруктов и ягод башню, которая постоянно кренилась на один бок. Это было так мило, что Ашай Ли непроизвольно затаил дыхание, любуясь такой домашней сценой и расслабленным состоянием своей гостьи, чьи эмоции отражали лишь радость и азарт, а не боль и обиду, смешанные с предательством как вчера... – Соня? Фрукты посыпались на пол и подушки, девочка вжала голову в плечи и осторожно обернулась, зажмурив глаза, боясь, что ей устроят нагоняй за порчу чужого имущества и игры с едой. Но ожидаемой бури не последовало... Соня приоткрыла один глаз. Потом второй. А затем ее челюсть медленно, но верно поползла вниз, потому что Тай-до-рю весело рассмеялся, смотря на обиженно-невинно-извиняющееся лицо Сони. – Ничего страшного не случилось, Соня. Я не сержусь, честно. Девочка не поверила, да и с чего бы ей верить, если дома ей бы за такое мало того, что по ушам бы надавали, так еще и воспитательную беседу провели на тему “как можно и как нельзя вести себя приличным девочкам, а если у них и есть какие-либо претензии к присутствующим, то их надо высказывать спокойно, без истерик, и обязательно после этого выслушивать оппонента”. А тут “Не сержусь! Ничего страшного

Тоже, нашли дурочку! Соня глубже зарылась в подушки, кося глазами на балконные перила – какой там этаж? Пятый? Ну, это же не очень высоко, ведь, правда? Ашай покачал головой, “слушая” недоверие, сомнение и опасение, коконом укутывающие девочку. Какая быстрая смена эмоций! А ведь только что на месте них бушевали радость и предвкушение! – Я не сержусь. Мне не на что сердиться, – подходя к месту базировки Сони и становясь на колени так, чтобы поймать чужой взгляд. – В твоем срыве есть добрая доля моей вины, потому что я должен был предвидеть реакцию своей махары, а ты сама имела право упрекать меня. Поэтому, я не злюсь на тебя. – Злишься. Я знаю. – Злюсь... На себя. Потому что оказался слишком наивным. Соня поморщилась, смешно сведя брови на переносице и поджав губы. В голове бились друг о дружку разные мысли, создавая самый настоящий хаос. А еще ей было обидно, что этот глупый Шай-ти всю вину приписал себе, когда девочка прекрасно понимала, хотя и артачилась, как та лошадь, что ее вины в случившемся не меньше. Но всегда проще обвинить другого, чем самого себя, но что делать, если обвиняемый сам на себя вешает все ярлыки. – Ты это прекрати! Я тоже виновата и не меньше тебя! Когда только на “ты” перейти успела, а ведь до этого все было “вы” да “вы”! А тут, нате вам, получите и распишитесь – на “ты”, так еще и за уши хочется оттаскать так, чтобы неповадно было всю вину на себя одного брать! Рыцарь печального образа из замка тамплиеров нашелся на самом краю вселенной, и ведь сто процентов, с кучей принципов и закидонов! – Но Соня... Ашай Ли совсем не понимал, сидящую перед ним девочку. Как она может говорить, что это ее вина, что это она не права, а не он? Ведь “свет” всегда прав, он просто не может ошибаться... Это противоречит всем законам, которые только существуют в его народе! – Прекрати! Замолчи, говорю я! Хватит мне тут строить из себя всего такого несчастного, послушного и виноватого! Ты же Шай-ти... – Именно потому, что я Шай-ти, я не могу не быть не виноватым, Соня. Потому что ты – “свет”. Соня запнулась на полуслове, подавившись собственными мыслями, и вспомнив разговор с Графом. Она забыла, что стоит сейчас не перед Мишкой из одиннадцатого класса, который всегда строил из себя самого умного, из-за чего с ним было ужасно интересно спорить и ругаться, а перед инопланетным, внеземным разумом, как сказали бы ученые. А значит, у них все могло быть иначе, не так, как думала или воспринимала Соня. А если учитывать систему ценностей, мировоззрение, то... Мысль оказалась неожиданной, и от этого ошеломляющей, потому что до этого дня пятнадцатилетняя землянка мерила все с точки зрения своей, земной логики, не пытаясь понять тех же Шай-ти, которые отнеслись к ней намного добрее всех прочих встреченных инопланетян. Махару Ашая Ли можно было не считать, она все-таки не Шай-ти, а Шей-ти. – Стоп. Давай еще раз и сначала, а то я тебя совсем-совсем не понимаю... – Соня попыталась привести мысли в порядок, глубоко вздохнула и снова уселась на подушки. Спрашивается, а когда она успела с них встать? – Ты говоришь, что я всегда права, потому что я – “свет”, так? Дождавшись утвердительного кивка со стороны Тай-до-рю, девочка продолжила: – Но тогда твоя махара, то есть мама, тоже “свет”, а это значит, что права и она, я верно понимаю? – Да? – И она была права, когда назвала меня уродом и слабой? – И да, и нет. – Объясни. – Ты действительно слаба, как “свет”, Соня, потому что ты не “слышишь” эмоций других существ, так как слышат Шай-ти и Шей-ти, а также почти все иные цивилизации и расы. Именно так говорил Граф, значит – не врет, можно верить, не сомневаться в сказанном, а то, так не долго, все принять за сон или сказку. Очень реальный сон, больше смахивающий на кошмар. Фенх сказал – объяснять все, чтобы не спросила Соня, рассказывать обо всем, что он знает, потому что иначе, у них ничего не получится, и девочка не сумеет удержать его внутреннюю тьму, что приведет не только к его и ее гибели, но и всей его семьи. Потому что сорваться он может в любой момент, и это будет не просто страшно, но кошмарно, ведь он один из лучших воинов, и в том, темном состоянии, он может убить многих и многих, пока рука более сильного или удачливого Шай-ти не положит конец его безумию. – Ты не “слышишь” эмоции, а, судя потому, что даже не знаешь, что это такое, то я могу сделать вывод, что этого дара лишена вся твоя цивилизация? – У нас этот дар называется эмпатией, но это – сказки... Соня неприятно поежилась, вспоминая и зверинец, и публичный дом, где, оказывается, все не только читали ее как открытую книгу в плане снов, но и эмоций. Кошмар! – Для Шай-ти этот дар очень важен потому, что так мы знаем, где находится наш партнер... Он для нас щит, защита, без которой мы просто не выживем... Некстати вспомнился японский мультфильм про бойцов, ягнят, имена, приказы и каких-то толи девочек, толи мальчиков, которые то куда-то бегали, то с кем-то дрались, то почему-то депрессировали и пытались докопаться до каких-то тайн. Там еще один мальчик был ушастенький, черненький, с розоволосой девочкой, у которой вечно было наивно-детское выражение лица... – Соня? Пришлось объяснять причину недоумения и почти панического ужаса – а вдруг это правда?! И ей придется сражаться?!! Да у нее от одного вида крови, что своей, что чужой, плохо становится, и сознание так и норовит оставить бренное тело, с целью путешествия в какие-нибудь дальние дали, чтобы только не видеть этого красного ужаса! – Нет, – такого Ашай Ли не ожидал даже от Фенха, а уж тот мастер был рассказывать разные сказки! – Что за чушь? Конечно, у нас такого нет! Общие имена и связь, кто только придумал такую дикость?! – А... тогда как? Слава богу, обошлось! А уж Соня-то себе надумала, надумала... Воз и маленькую тележку ужасов, завернутых в красивую обертку. Вот и хорошо, что ошиблась, просто замечательно, а то не хватало ей еще личного недоразумения, за которым надо следить и следить, а еще – воспитывать! – “Свет” это... якорь тьмы. Неизменная константа в уравнении его жизни. Понимаешь, вся “тьма” немного... психически неустойчива... Соня поняла, что больно рано она обрадовалась, потому, как правда может казаться более страшной, особенно если учесть это самое “психически неустойчивы”... – Немного – понятие растяжимое... – Хорошо, не немного, – зачем врать собственному “свету”? Так и так все узнает. – Мы, Шай-ти, “слышим” слишком хорошо, наслаждаемся любыми сильными эмоциями, а в бою теряем над собой контроль, потому, что чужое мгновение смерти подобно взрыву сверхновой. Оно пьянит, сводит с ума... “Свет” позволяет нам контролировать себя, он может остановить нас, потому что только его мы чувствуем всегда, везде и на любом расстоянии. Он наш... стоп-кран, так ты вроде говоришь иногда? – И что... у вас у всех такие проблемы с крышей и черепицей? – Что, прости? – Новые слова никак не хотели укладываться в нужную картинку, хотя понятно было, что это относилось к их своеобразному сумасшествию... Ему оставалось только надеяться, что они не несли в себе негатива, спокойствия добавляло еще и то, что в эмоциональном плане Соня сохраняла просто поразительное спокойствие! Что для нее, обычно до безумия эмоциональной и яркой это было более чем необычно. – Вы все такие... с прибабахом? – Соня не могла объяснить свое впечатление лучше, чем покрутить пальцем у виска. – А, да. Все Шай-ти, да. И чем больше мы живем без “света”, чем дольше мы его не встречаем, тем быстрее сходим с ума. Мы все безумцы, Соня. – Простая констатация факта, нечто, с чем уже давно смирились все Шай-ти, то к чему они давно привыкли и приняли, как часть себя. – В той или иной степени, конечно, и только “свет” может держать это безумие на привязи, сделать его организованным, если можно так сказать. Мы, Шай-ти, хорошие воины только из-за этой нашей психологической особенности, потому что у нас почти невозможно просчитать наше поведение или реакцию во время боя. Именно из-за этого нас боятся и держатся подальше все остальные расы и цивилизации. Наше сумасшествие, Соня, это наша защита. Вынужденная мера, вписанная в наш геном без права на удаление. – Пытались лечиться? Надежда о психиатрических больницах рассыпалась, словно карточный домик, а ведь когда-то Соня считала себя ненормальной! Да по сравнению с этим “организованным безумием” большинство землян белые и пушистые зайчики, пусть и с изрядной долей тараканов в голове, но тех хотя бы лечить или травить можно... – Мы умираем, если у нас удалить этот ген. Так что, мы имеем то, что имеем. Ашай Ли замолчал, ожидая своего приговора. Он даже не сомневался, что как только Соня осмыслит всю полученную информацию, то сбежит от него на край вселенной, а может еще и дальше. Его махара, с радостью предоставит инопланетной гостье и корабль, и “звезды”, и проводника, ежели таковой потребуется только для того чтобы избавиться от Сони во имя блага семьи и рода! – И это все? – Да. А разве мало? Неужели она... не испугалась? – Охренеть. Просто охренеть и ничего иного. Как же вы живете, такие... сумасшедшие? – Соня задумчиво крутила в руках палочки для еды. Девочка решила, что настало время изобретать велосипед, т. е. вилку, а то у нее никак не получается есть тремя палочками сразу, все время – путается. А заодно и ложку... – Можешь, не отвечать, Ашай, это был риторический вопрос... – поймав очередной непонимающий взгляд, она поспешила объяснить. – Это значит, что он не требует ответа. Небо из фиолетового с вкраплениями лаванды и золота медленно наливалось чернильной глубиной, заставляя кольца, опоясывающие планету и почти не видимые днем, сиять все ярче и ярче. Вот пушистые облака разрезал заходящий на посадку корабль, а вон там, вдалеке, начали зажигаться огни города... Башня Ашая Ли была расположена на самой окраине, почти в заповеднике, что позволяло наслаждаться тихими вечерами и спокойствием, так необходимым воинам Шай-ти для медитаций и тренировок. Совсем вглубь страны Тай-до-рю залезть не мог, потому, что его присутствие часто требовалось в Доме Триады. – Значит я – твой “свет”? – сложила два и два Соня. – Да. Но тебя это ни к чему не обязывает, ты вольна жить, как хочешь, и идти куда хочешь. Просто я подумал, что на время, пока ты привыкаешь к этой планете, тебе будет проще жить с кем-то, чем одной. Но если тебя что-то не устраивает... Соня внезапно поняла, что ее все время так раздражало в своем провожатом. Эта его всегдашняя готовность услужить, поступиться своими планами и принципами, чтобы только ей было удобно и комфортно. “Свет”! Лампочка электрическая на 150 Вт, энергосберегающая... Вот и думай теперь, как быть в этой ситуации, потому что картина получалась очень и очень грустная. С одной стороны стояло желание вернуться домой к семье, в родной двор, в любимую комнату с обоями в меленький розовый цветочек, а с другой этот Шай-ти, который учит ее своему языку, старается все объяснить, дает пищу и кров, ничего не требуя взамен... Совесть неприятно заворочалась в районе живота. Девочка внимательно осмотрела свою... “тьму”, получается? Мда, везет как утопленнику с камнем на шее на самом дне Мариинской впадины. – Отлично, просто замечательно! Вот что, дорогой ты мой сумасшедший, предлагаю договор... Совестливость очень не нужное качество для человеческой натуры, очень. Соня поняла это еще в третьем классе, когда Юрка Борцов порвал ей портфель, а она подбила ему совершенно случайно глаз, и они, уже вдвоем, стоя перед грозным ликом классной руководительницы, распекающей их на все лады, упрямо молчали, отказываясь говорить, кто же первым начал ссору. Юра потом ее от мальчишек из пятого класса защищал, и портфель носил, и шоколадками угощал, а она давала ему списывать математику, хотя сама ее знала не больше чем на два, мазала зеленкой разбитые коленки и безжалостно обыгрывала в компьютерные игры по сети... Неприятное чувство, порожденное стыдом за наливающийся под глазом мальчишки синяк, так и не дало сказать, что первым задираться начал Юра. И Ашай Ли сейчас так напоминал ей Юрку, который своими синющими омутами заглядывал ей в глаза, требуя выдать имя того, кто довел его подружку до слез, или упрашивал съесть хоть во-о-о-от такой ма-а-а-алюсенький кусочек пирога, который специально для неблагодарной нее он стащил у бабушки, или, прося списать домашку по русскому языку, которую, вот те крест, он обязательно сделает в следующий раз! Такого обидеть – все равно, что щенка ногой пнуть. А на выпускной они вместе собирались прийти... Парой! – Ты прекращаешь эти все “световые” реверансы, прости-пожалуйста-изволь, и ведешь себя как нормальный цивилизованный представитель инопланетной цивилизации, то есть, если тебе что-то не нравится в моем поведении, то ты говоришь об этом мне, то же самое, если у тебя появляются ко мне какие-то вопросы, претензии или просьбы. Я всегда тебя выслушаю и скорректирую свое поведение. Это раз. Во-вторых, все проблемы или неприятности, связанные с тем, что я твой “свет”, а ты – моя “тьма”, мы тоже решаем вместе. Я же очень постараюсь стать хорошим “светом” и если что удержать тебя от... чего нужно. В-третьих, ты обязуешься хотя бы попытаться найти мой дом, мою Землю, потому что как я поняла, то, что тот... нехороший инопланетянин, который меня украл, оказался на орбите моей планеты совершенно случайно, а я лишь жертва обстоятельств... Соню затопила гордость по самые уши, как она поднаторела-то в межгалактическом! Любо-дорого посмотреть! Еще бы и шайтиан также выучить... – Хорошо. Я согласен, – облегченно улыбнулся Ашай Ли. Ему действительно повезло, ведь на такое понимание и отзывчивость он даже не рассчитывал! Скорее на то, что его пошлют далеко и надолго с его проблемами и сумасшествием... – И еще, маленькая такая просьба, а? – Да, что ты хочешь? – Давай сделаем вилку с ложкой, а то я этими палочками уже второй день нормально поесть не могу! Глава IX Сны и фонарики Следующие несколько недель Соня изучала предоставленный ей почти в личное пользование дом-башню, в котором ей позволялось ходить везде, где ее душенька желает. То же самое относилось и к саду, в котором росли дивные фиолетовые деревья с тонкими, листьями, которые состояли из соцветий по пять штук, в итоге получался своеобразный цветочек. Хотя, судя по картинке, которую показал девочке Ашай Ли, цвело это дерево ярко-оранжевыми фонариками, похожими на купола у церквей. А вот на улицу, в большой мир, ей Шай-ти посоветовал не ходить, так как она ничего там не знала и могла легко заблудиться, но он пообещал Соне, что как только у него выдастся выходной, то он свозит ее посмотреть на город. Успокаивало то, что выходной этот будет уже через пару дней, потому что к концу подходила четвертая неделя месяца, которых у Шай-ти было пятнадцать. Причем, состояли они из сорока трех дней, которые делились на четыре недели по десять дней и три выходных в самом конце. Плюс было еще пятнадцать дней праздничных, которые не входили ни в какой из месяцев, но отмечали конец и начало года. Времен же года у Шай-ти было не четыре, как на земле, а шесть, соответствующих их шести возрастам – рождение, детство, юность, зрелость, мудрость и уход. Понятия старости, как на Земле, у Шай-ти не было, замененное временем мудрости, когда тело уже начало слабеть, но ум обретал потрясающую остроту и ясность, позволяя обучать будущее поколения. Так вот время детства, Дрххи, соответствовало ранней земной весне, когда расцветали подснежники, звенела тонкоголосая звонкая капель, возвращались с юга перелетные птицы, и длилось два месяца. Время юности, Шрххиш – время цветения, красоты, пьяной, шальной радости, когда все – не важно, а значение имеет только сегодняшнее мгновение, тоже два месяца ему отвели боги. Шрахх, время зрелости – земное лето, полное соков и сил, когда поспевает на полях пшеница, а в огородах наливаются соком ягоды и фрукты, когда тело окутывает жаркая нега, когда кровь бурно бежит по венам, наполненная силой и жаром, это время занимало на календаре четыре с половиной месяцев. Время мудрости, Кархи – время собирать урожай, пожинать плоды собственной жизни, осмысливать прошедшее и возделывать землю под будущее – два месяца. Урах и Цурах – время ухода и рождения, начала и конца, лютой зимней стужи, когда бескрайняя, бесконечная ночь забирает и воздает, карает и одаривает тех, кто остался жив, оба длятся по два месяца. И еще полмесяца длилось время, которое нигде не записывалось и никем не считалось, которое отмечали на календаре пустыми клетками, когда сидели дома и не выходили на улицу, когда ослабевал “свет” и сходила с ума “тьма”, лишенная сдерживающих ее цепей. Двадцать дней между временем ухода и рождения, после которого начинали отсчитывать время нового года, который начинался с праздничных дней. Соня разбиралась в этих временах-месяцах-значениях почти две недели, пытаясь сделать так, чтобы воцарившейся в голове хаос хоть стал хоть чуть-чуть упорядоченней. А то даже голова болит от обилия информации, которую не выучишь с помощью ассоциативного ряда – только запомнишь. А еще неожиданно выяснилось, что дней рождений здесь не празднуют, что девочка провела в космосе почти год, что на Земле скоро снова будет осень, а здесь стоит позднее лето, что лестницы здесь такие крутые и скользкие, что того гляди голову расшибешь... И что до звания “взрослой” ей здесь еще жить и жить, потому что совершеннолетие у Шай-ти наступает не в восемнадцать лет, а в сто пятьдесят, из чего следовало, что до совершеннолетия Соне не дожить. Но тут стоит сделать поправку еще на то, что о том, как повлиял на нее ген Шай-ти, она не знает, как и то, что он у нее вообще есть. Итогом стал очередной разговор между Тай-до-рю и его “светом”: – Сто пятьдесят?! Да я столько не проживу! – Почему? Это довольно маленький интервал времени, за который редко может что-то случится. Тем более что большую его часть ты уже прожила, так что ждать тебе осталось совсем не много до совершеннолетия, каких-то сорок лет... Ашай Ли судил обо всех этих нюансах с биологической точки зрения, забывая, что Соня – землянка, и что у ее вида все может быть совсем иначе. Ему хватило знания о вписанных в ее генетику хромосомах его народа. – Эм... Ашай, как бы тебе сказать... У нас, на Земле, люди столько не живут... – У вас так плохо развита медицина, что, вы умираете от болезней в таком раннем возрасте? – Медицина у нас хорошая, и войн нет, – предупреждая вопрос своей “тьмы” ответила Соня. – У нас просто маленькая продолжительность жизни. Очень маленькая, по сравнению с вами. Человек, доживший до восьмидесяти, считается долгожителем. Вот. – Восемьдесят лет? Вы, правда, живете так мало...? – Угу. Двадцать лет это юность, тридцать-пятьдесят уже зрелость, а все что выше – старость... Я не проживу долго, Ашай. Просто не смогу... – Глупости это все, Соня. Наши медики сказали, что ты будешь жить чуть меньше нормального Шай-ти из-за измененного генома... Тебе не о чем волноваться. И ему – тоже. Но восемьдесят лет! Это же так мало... Мгновение для всех Шай-ти, миг, который и не замечают даже, пока он не прошел! Слабый “свет”, ставший немного сильнее... – Сколько? Вот так новости, как обухом по голове огрели! Нет, в этом точно виноват тот сумасшедший ученый, который был вместе с Богомолом! Нет, она не жалуется, ни в коем случае, ведь к такой продолжительности жизни стремятся все люди, но жить столько – дико. В голове не укладывается просто. – Это как же я буду расти тогда? – Я думаю, что сначала как обычный представитель своей расы, а потом твой рост просто остановится в определенной точке, после чего ты будешь расти уже как Шей-ти. Но об этом надо спрашивать Фенха, он во всем этом лучше меня разбирается... – Мда... Неожиданный новости надолго выбили из колеи, но потом Соня решила, что дареному коню в зубы смотреть – себя не уважать, тем более что такими подарками просто так не разбрасываются, и решила просто жить дальше, плыть по течению, взяв себе небольшую передышку. Потому что вечно бороться нельзя ни с чем, даже самой собой, сломаешься... Этажей в башне насчитывалось семь плюс чердак и подвал, на которых располагались своеобразная комната отдыха с арками на все четыре стороны света и нечто вроде спортивного зала с кучей даже на вид странного и необычного оружия на стенах соответственно. К этому оружию Соня даже приближаться боялась, хотя и было до безумия любопытно, что да как работает и для чего предназначено. Хотя хозяин дома ничего и не запрещал, но девочка получила бы свою долю неодобрения и разочарования, если бы сунулась к этим оружейным необычностям ближе, чем на два метра. Расстраивать Ашая Ли не хотелось. За столько недель Соня к нему привыкла и уже считала своим инопланетянином. Да, они были разными, да, у них разные ценности, культуры и тараканы в голове, но проведенное вместе время, даже такое небольшое, сближает, заставляет притираться к недостаткам, закидонам и привычкам другого. Так, Соня быстро поняла, что у военачальника есть несколько комнат, которые он считает своими, и настоящий доступ в них надо еще заслужить. Землянка даже носа не казала на второй и третий этажи, где располагалась комната Тай-до-рю и его рабочий кабинет вместе с залом для медитаций, как окрестила про себя девочка, комнату с мягки полом, плавающими цветами в хрустальных вазах и водными зеркалами на стенах. Не потому что – нельзя, а потому что – личное, свое. Остальные комнаты она могла менять по любому своему желанию. Но не стала этого делать. Зачем? Это же не ее дом, хотя свою комнату Соня постаралась превратить в максимальное подобие той, что осталась на Земле, благо технические достижения позволяли очень и очень многое. Получившийся результат заставил Ашая Ли улыбнуться как-то по особенному тепло, словно он заглянул куда-то, куда ему до сих пор хода не было, а теперь, совершенно неожиданно дверь сама взялась и открылась. Стены в мелкий розовый цветочек, который когда-то не любили, а теперь обожаем, высокие шкафы с пока еще почти пустыми полками, на которых сиротливо лежат учебники, пара тетрадок, несколько ручек и книга “Мифы и легенды народов мира”, стол у самого окна на витых изящных ножках, на котором стоит ваза с ветками того самого фиолетового дерева из сада, и, такой же, в комплект, стул, два ковра яркой расцветки с какими-то завитушками, ромбиками, волнами и зверями – один на полу, другой на стене висит, – кровать под балдахином, здешние родичи комаров оказались еще более жестокими и кровожадными, чем свои земные собраться, и тоже розовым, в цвет обоям, покрывалом. Не совсем то, что хотелось, но за неимением лучшего... Зверинец отучил привередничать. На всю жизнь. Есть что-то – цени, потому что его может и не быть. Уж этот-то урок Соня выучила превосходно. – У тебя получилась очень... милая комната. Ашай Ли не мог не улыбаться, глядя на получившейся результат, который рассказал ему о Соне много больше нее самой. Розовые цветочки и одеяло такого же цвета не больше и не меньше, чем дань дому, который остался где-то там, на краю галактики. Соня может не любить этот цвет до дрожи, но все равно добавит его в интерьер. Потому что мама вечно одевала ее в розовые платья и вплетала в косы такие же ленточки... Это – чувствуется. Потому что его махара одевала его в золото, когда он был маленьким. Он до сих пор не любит его, но носит. Чтобы сделать приятное той, кто подарила ему жизнь. Стол у окна не поставит ни один Шай-ти, потому что это означает признаться, что мир грез и иллюзий важнее для тебя реальности, потому что окно – грань, соединяющая миры, а стол – ступенька к нему. Книги, рюкзак, тетрадки – привет из прошлого, единственные вещи, которые удалось сохранить в череде не очень приятных приключений. И это правильно, что они лежат на самом видно месте, они помогают помнить и не забывать ничего из того, что случилось. И надеяться. Выбор ковров оказался вообще полной неожиданностью, хотя, Соня, конечно, не знала значений того, что она вешала на стену и стелила на пол, но объяснять это сейчас значило бы вогнать девочку в краску и смущение... Нет, пусть она лучше не знает, что на стене у нее висит желание счастливой семейной жизни и дома, наполненного смехом детей, а на полу раскинуло ветви Дерево Мира по чьему стволу вьется хрупкий цветок, которые тоже означает семью, род, но также еще и защиту, поддержку и опору. Странная маленькая девочка... Но как же он благодарен богам, что они дали ему встретиться с ней! Его “тьма” уснула, свернулась пушистым клубком, греясь и наслаждаясь чужим теплом и светом. Пусть Соня и не эмпат, пусть она не “слышит”, но он-то может! И этого пока более чем достаточно. – Ашай, а зачем у вас на каждом пороге висят фонарики, но не на твоем? – задала давно мучивший ее вопрос Соня, стоя на пороге и смотря на то, как Шай-ти идет по направлению к выходу из сада. Сегодня собирается Совет Триады, поэтому военачальника она не увидит на протяжении нескольких дней, но это не страшно, еды у нее предостаточно, а занятие она себе найдет. – Фонарики? – удивленно моргнул Тай-до-рю, услышав еще одно незнакомое слово, но, проследив за взглядом девочки, сообразил, что она имеет в виду. – А, ты говоришь о лишши! Они просто символ, Соня. Зажженный означает, что в этом доме есть “свет”, что “тьма” больше не одинока... Соня кивнула, принимая объяснения. Они имели смысл, но... почему тогда у ее Шай-ти нет фонаря? Она же его “свет”! У него есть “свет”, он сам так сказал! – Кажется, на пятом этаже была мастерская... Ну, если это можно так назвать... * * * – Я слышала, что ты нашел свой “свет”, Тай-до-рю. Я могу тебя поздравить? – задала вопрос закутанная в шали Тай-до-ко, жрица. – Благодарю тебя. Легкий поклон, наполненный уважением и почтением. Ашай Ли хоть и не всегда понимал мотивов и дел жрицы, но относился к ней с подобающим трепетом, потому что она – “Высший свет”, а он лишь простая “тьма”. – Не стоит, потому что это большая радость знать, что ты больше не одинок. Она зажгла лишше? – Нет. – Почему?! Входящий в дом “тьмы” “свет” всегда первым делом зажигает фонарь у входной двери. Это закон, знак всем, что “тьма” сидит на привязи и ее можно не опасаться. Что сумасшествие не утянет в свои объятья своего носителя. – Мой “свет”... не отсюда. Соня плохо знает наши законы и традиции, а я... не хочу ее ни к чему обязывать... – Молчание не лучший путь в этих отношениях, Ашай. Ты сам это прекрасно знаешь, – Тай-до-ко покачала головой, вспоминая, как она училась жить со своей “тьмой”. И как потом привыкала существовать – без нее. Это больно. Невыносимо больно терять половину своей души, которая никогда не заживет. Если бы она могла что-то изменить, то... сделала это, но она не боги, ей не дано то, что под силу им, и остается только смириться и учить тех, кто еще может беречь друг друга и смыкать ладони. – Я знаю, знаю... Но Соня – другая, не такая как мы... – А, та девочка с Земли, я не ошибаюсь? Наслышана, – губы жрицы тронула легкая улыбка, так вот почему! – Твоя махара просила выслать ее отсюда. Ашай Ли дернулся как от удара. Выслать его “свет”?! – Не стоит так переживать. Я ей отказала. И, как погляжу, правильно сделала, не так ли? Он уже привязался к своему “свету”, поняла Тай-до-ко, привязался настолько сильно, что уже не сможет без нее, что если с ней что-то случится, то он скатится в настоящее безумие. Но держится на расстоянии, понимая, но не признавая собственных чувств и эмоций. Ради нее? Скорее всего, военачальник же такой... А лучше бы рассказал, может быть, все и обошлось бы, и девочка осталась бы здесь, с ним. А может, и нет, если вспомнить то, что рассказала Ашехра. Слабая-слабая-слабая девочка для такой сильной “тьмы”. Разве это правильно? А может, в этом есть смысл? Равновесие настолько хрупкое, что будь эта девочка сильнее, то оно бы рассыпалось яркими брызгами? – Твоя мудрость пройдет сквозь века, Тай-до-ко. – Не стоит преувеличивать, Тай-до-рю. Как быстро здесь разносятся новости! И так же быстро соберутся на поживу его враги, надеясь разорвать его и Соню, узнав, насколько они слабы. Страшно... не суметь защитить то, что дорого настолько, что весь мир не имеет значения. – Она хоть красивая? – чисто женское любопытство. – На мой вкус – очень. А еще милая, когда смешно морщит нос, вдыхая аромат цветов в саду, отчего на самом кончике остается яркая красная пыльца; нежная, когда сидит на балконе и бездумно смотрит на звезды, водя пальцами по губам и держа на коленях книжку в толстой обложке, которую принесла с собой; глупая, когда отчитывает его за какую-то, по ее мнению, глупость или излишнюю заботу, но ведь он не может не заботится о ней, не оберегать; добрая, когда делает так, чтобы было удобно и комфортно ему, а не ей, и от этого знания странное тепло разливается в груди; немного эгоистичная, особенно по утрам, когда кутается в одеяло и отказывается видеть этот мир еще пару часов подряд; гордая, когда рассказывает о своей Земле, доме и семье или о том, что сделала за день, когда его не было рядом; упрямая, когда пытается что-то выучить или объяснить что-то, что считается правильным с ее точки зрения, но не его; агрессивная, когда кто-то нападает на него, хоть словесно, хоть физически, претенденты уже были, Фенх ушел с подбитым глазом, как только допрыгнуть сумела, а кажется маленькой, хрупкой, тронь – рассыплется! И самая прекрасная, когда сидит рядом по вечерам с чашкой чая и просто молчит. – Она самая лучшая, Тай-до-ко. И другого “света” ему не нужно, потому что он уже будет чужым, странным и ненужным, а Соня это Соня, смешная маленькая девочка с кучей недостатков и достоинств без которых она бы уже не была его “светом”. – Верю. Теперь – верю, – поднимая руку в жесте благословения и защиты. – Да сопутствует вам обоим удача, да отступит тьма, да сбережете вы свет в своих ладонях, вдвоем, ибо с половиной души жить невозможно. – Благодарю. Половина души, неровно поделенная богами... Соня рассказывала, что у них на Земле есть похожая легенда. Она говорила, что когда-то все люди были с цельной душой, но потом они прогневили своих богов и те разбили их, как кувшин. И теперь все люди пытаются собрать свою душу воедино, снова сделать ее цельной, но это удается очень и очень немногим, потому что они не могут, как Шай-ти сразу узнать свою потерянную половину души, они – “не слышат”. И поэтому часто ошибаются, сходятся и расходятся, ссорятся... Ашаю Ли это казалось странным, даже диким, Но то был мир Сони, не его. У них все проще, есть “свет” и есть “тьма”, а остальное – не важно, потому что “свет” всегда узнает свою “тьму”, и наоборот. – Интересно, чем ты сейчас занимаешься, Соня? Вопрос в никуда, адресованный той, что живет у него дома, но не ждет его прихода, как Диэль – Фенха. Но они ведь Шай-ти и Шей-ти, а он и Соня... Слишком разные, чтобы быть вместе. Его махара права, но сейчас уже поздно что-то делать. – Ашай Ли, Тай-до-рю, наконец, нашедший свой “свет”! Тебя можно поздравить? У входа в зал Совета, скрестив руки в нарочито спокойной манере, однако это спокойствие, что гладь озере под которой прячется чудовище, стоит Ширх Фанши, кровник семьи Ли, вернее один из них. Не стоит думать, что народ Шай-ти и Шей-ти живет в гармонии и мире, потому что это не так, но другие цивилизации об этом даже не догадываются, потому что в бескрайнем космосе вражды не существует. Также она забывается на время военных действий против любых агрессоров, которые захотят захватить их планеты. Соня сказала бы, что Шай-ти не выносят из своей избы сору, а сами инопланетяне говорят, что даже если им представится шанс убить своего соперника или врага среди бескрайнего космоса, когда против них – вся вселенная, они этого не сделают. Потому что защита родных планет дороже, а свои разборки подождут. – Возможно. Каждое слово, как шаг по тонкому люду. Сколько еще известно ему о Соне?! – Видел я ее... Милая девочка, только слабая больно. Как же ты, наверное, сожалеешь, что встретил ее! Воистину, насмешка судьбы – военачальник и чужеземка, которая не “слышит”! – Некоторые и “слыша” остаются глухими, – тонкий намек на то, что сам Ширх своей “свет” еще не нашел, не “услышал” его душу. – Да еще и лишши зажечь не может... – продолжил Шай-ти, прожигая своего врага взглядом. Прав Ашай Ли, прав, но его “свет” не будет таким слабым, он будет ярким и сильным, великолепным, неповторимым! Под стать ему, Ширху Фанши, тому, кто должен был десять лет назад стать Тай-до-рю, военачальником, но проиграл. Ашай Ли оказался сильнее, но это было тогда, а сейчас, да тем более с таким “светом”! Он его уничтожит. – А тебе и зажигать нечего... – Тварь! – От твари слышу. Уйди с дороги, младший. Начинается Совет. Посторонился, уступил дорогу, скрежеща зубами от злобы, которая полыхала алым маревом вокруг его души. Надо быть осторожнее и предупредить Соню, подумал, глядя на все это Ашй Ли, неприязненно поводя плечами. * * * Методом научного тыка среди разного ненужного хлама в мастерской была выявлена белая масса, которая очень быстро затвердевала на солнце и подозрительно походила на то вещество, из которого были сделаны все фонари соседей. Соня по себя обозвала это “нечто” глиной, потому что та также рвалась на куски и крошилась, липла к рукам, когда не надо, но стоило смочить их водой, как она становилась мягкой и податливой, как пластилин. А вот гончарного круга здесь не оказалось, и дело не в том, что Соня умела им пользоваться, нет! Просто интересно посмотреть и попробовать его в деле, а то рассказывают дома, рассказывают, а показать никто не может. Там же нашлись запасные шары-лампы, которые, оказывается, работали не от электричества или другого вида энергии, а светились сами по себе, стоило до них дотронуться. Технология, решила девочка, таща к своему рабочему месту средний пример инопланетной лампочки, хотелось большой, но поднять его, а тем более донести до места не представлялось возможным. Вариант катить по полу тоже пришлось забраковать, потому что карты спутала лестница, с которой этот шар пришлось бы скатывать... А вот над чем-то, что могло бы служить украшением голову пришлось ломать долго, а вместе с тем и обыскивать весь дом от пола до потолка, пока Соня не наткнулась на ящик с цветными камнями в комнате Ашая. Нет, она, конечно, говорила себе не заходить, но ведь не для себя старается, так что – можно. – Ну-с, приступим, как говорил мой дядя хирург, готовясь, что-то вырезать у очередного пациента... Соня решила украсить верх лампы драконообразной ящерицей, которые в огромном количестве водились на рукавах и воротах всех Шай-ти. Если их там вышивают, значит зачем-то это надо, говорила логика, а если надо, то, скорее всего это своеобразный оберег, следовательно, только им одним и можно украшать лампу! – Та-а-ак, замечательно... Просто замечательно! Здесь прижать, здесь сейчас вот так сдавить, а потом вот сюда “колбаску” в форме непонятной загогулины прицепить... О как! Да я талант, настоящий талант! А вот здесь сейчас так, и лампочку поставить, а то засохнет – не впихнешь ее потом в форму... И ручки, за которые вешать не забыть... И камушки, надо камушки... Девочка вся перемазалась в этой глине, став похожа не на маленького негритенка, а на маленького альбиноса, которого еще и вымочили в отбеливателе, чтобы совсем уж лишить его всяких оттенков! Но результат... Соня долго стояла и смотрела на получившейся у нее фонарик, сохнувший на солнце почти три часа. Немного кривой, немного косой, со странным зверем на крышке, толи ящерица, толи кошка – не поймешь, с камушками цветными по низу и огромным шаром в центре, который по-идее должен светится ровным желтым светом с небольшим, почти незаметным зеленоватым отблеском, расположенные на разной высоте крепления для толстой цепи – более тонкой девочка найти в этом подобии гаража, склада и кладовки не смогла... Эх, видела бы ее сейчас Валентина Валерьевна, учительница по труду! Сколько бы слез она пролила, глядя на этот плод кривых Сониных рук! Крокодильих слез, надо поправить, потому что за это “творчество” ей бы максимум, что поставили, так это тройку. Из жалости. Зачем над больным человеком издеваться?! – Ну, только пусть попробует сказать, что ему что-то не нравится! Вешать “Чудовищную лампу”, как ее нежно окрестила маленькая землянка, оказалось трудно, неудобно и травмоопасно, потому что крюк, за который надо цеплять цепь был прибит высоко, стул оказался на редкость неустойчивым, так и, норовя, упасть в какую-нибудь из сторон света, а сам фонарик настолько громоздким, что его даже обхватить было трудно. – Ну... Еще чуть-чуть... Пару сантиметров осталось... Ну! Есть! Оглядывая дело рук своих, Соня гордилась, как первоклассник, принесший из школы маме первую в своей жизни пятерку! Он выучил, он молодец, герой! Вот и она – герой! И умница, каких только поискать стоит! “Чудовищная лампа” висела на цепи, ехидно блестя незажженным глазом и скалясь разноцветными камнями, как зубами. – Зато больше ни у кого такой лампы нет, верно? – подмигнула Соня своему творению и дотронулась кончиками пальцев до круглого шара, включая свет. А на улицу вечер опускал свое темное покрывало, заставляя фонарик сиять еще ярче... * * * Ашай Ли пораженно застыл, еще у ворот заметив горящий ярким светом необычный фонарик, которого здесь утром еще точно не было! – Соня... Неказистый, кривой, абсолютно чудовищный фонарик заставлял улыбаться и довольно щурится, и даже было как-то все равно, что сделан он из очень дорогого, гибкого и пластичного, пока он не затвердеет на солнце, материала, который использовали здесь для создания оружия, а украшением ему служили камни из детских ожерелий самого военачальника, которые должны передаваться от отца к сыну. Ну что ж, теперь будет передаваться эта страшная лампа. – Спасибо тебе... Соня не слышала его, она спала и видела очередной сон о случайной встречи, которой уже никогда не будет. Со старой подругой, которую Соня не видела с третьего класса! Аня уехала в другой город, и след ее потерялся, потому что маленькая Соня даже не подумала тогда спросить ее адрес или телефон. Вот так и теряются люди. И так же находятся. Но почему-то только во сне, при встрече, которая одновременно была и не была. Во сне, где Аня телефон своей детской подруги сохранила, только убрала подальше, вместе с тетрадкой по русскому языку. А тут – нашла. И позвонила. И приехала. Только вот сами девочки уже изменились в этом сне. Стали другими, взрослыми, серьезными, почти студентками, выпускницами своих школ! Это было странно, потому что Соня не знала сколько ей лет сейчас и сколько времени прошло дома, может год, а может и десять. Ашай Ли рассказал, что ее изменили. Слишком сильно, чтобы она осталась собой прежней. Вот так и вышло, что от маленьких веселых, непослушных девочек ничего не осталось в этом сне, Аня ведь тоже выросла и изменилась. Кроме Сониной наивности и ее способности слепо доверять людям. И инопланетянам тоже. – Сонь, но ведь так нельзя! А если маньяк какой пристанет? Ты же его до своего подъезда проводишь! А у тебя в нем, ручаюсь, лампочка до сих пор не работает, хотя с тех пор, как ты рассказывала мне об этой достопримечательности своего дома, прошло лет десять! Аня злится. Помешивает остывающий горячий шоколад серебряной ложечкой, недовольно кривит губы и вообще, являет сбой образ строгой матери, отчитывающей нерадивое чадо. Так было и в детстве, когда маленькую Соню отправляли с журналом к Завучу школы, а она по пять минут стояла у двери, боясь постучать и оторвать Елену Васильевну от какого-то важного дела. Аня все время говорила, что учителя не звери, не кусаются, и бояться их не стоит, но Соня ничего не могла с собой поделать. Тогда, в том третьем классе. А потом пришлось самой себя защищать, Аня – уехала. А сейчас... Подруга детства оказалась права, но не совсем. Соня так и верит тем, кто относится к ней с добром и заботой, просто потому, что иначе не научилась. А Ашай не плохой. – Эх, наивная ты душа... Что с тебя взять? Ведь когда-нибудь твоя наивность боком тебе выйдет. Обожжешься так, что долго помнить будешь... Соня подумала, что было бы здорово, если бы Аня оказалась не права. Но все случилось так, как случилось. Хорошо хоть кошмаров нет! Но о них лучше не вспоминать и не говорить, могут придти и лишить таких чудесных снов, и даже Граф не поможет ей. – Ладно, рассказывай, как ты тут без меня жила! Рыцаря своего в сияющих доспехах и на белом коне встретила? Это у них такая шутка была, про рыцарей сердца. Начитались когда-то книжек про турниры, средневековье, прекрасных принцесс и драконов! Вот и решили найти себе благородных юношей без страха и упрека... Темно-русая, курносая, высокая и спортивная Аня мечтала о великолепном платиновом блондине с гордым взором и семейным древом аж в двадцать два колена. Минимум. Замок, земли, богатства и слуги – прилагаются. Соня про себя думала, что хоть Аня и называет ее наивной, но сама она прочитала слишком много дамских романов. Про пиратов, лордов, принцев и их любовь к несчастным, одиноким, и остро нуждающихся в помощи девушках. Без слез – не взглянешь. И не прочитаешь. Сама Соня считала это мутью, чушью и прочей дребеденью, но все-таки не отказала себе в маленьком удовольствии поиздеваться над этой макулатурой. Не большим уважением у нее пользовались и некоторые книги в стиле фэнтези. Особенно это касалось тематики – “Наши там!” Почему-то Соне в этой серии попадались истории исключительно про не очень умных, но наглых, не очень красивых, но с характером, довольно обыкновенных, но обязанных спасти какой-нибудь мир от конца света девушек, которые обязательно в конце повествования выходили замуж за Главного Мужского Героя. Красавца, умницу, чаще еще принца или короля. Кошмар, одним словом. Особенно если учесть, что она оказалась сейчас на месте этих героинь. Она где-то, где – не знает, а жить как-то надо. И языки изучать, и традиции, и нести ответственность за своего Шай-ти, который не принц, а военачальник. Но об этом Соня Ане никогда не расскажет, даже на яву. – Чур, меня, чур! Я еще слишком молода, чтобы хоронить себя в семейной жизни! Аня смеется, щуря карие глаза и прикрывая рот ладошкой. – Ню-ню! Поглядим – увидим... Соня улыбнулась, она была таким человеком, который в любовь с первого взгляда – не верил. То есть вообще! В симпатию – да, но не в любовь. Но и пословица “стерпится, слюбится” тоже не нашла к ней дороги. Она всегда говорила – “не стерпится, не слюбится, только еще больше возненавидится!” Так что зачем жизнь портить и себе и другому человеку? – Кстати, Лель, ты же у нас дока по части сновидений, так? Дока? Вряд ли. Просто путешественница. Но откуда здесь такой вопрос? Во сне?! – Предположим. Осторожно, словно ступаешь по тонкому льду... Своими снами Соня почти ни с кем не делилась. Той же Ане рассказала лишь несколько, а она гляди-ка, запомнила... – Тогда может, объяснишь мне, что за чертовщина мне уже пятый год снится? Пять лет, раз в месяц, один и тот же сон, представляешь?! А вот это уже интересно! Чтобы сон повторялся постоянно? Нет, Соня с таким еще не сталкивалась... У нее сны обычно – продолжались. Ну, как в сериалах бывает строчка “to be continued”, так и у нее. Соня подозвала официанта и заказала большой чайник цветочного чая. Печенью чувствовала – не просто сон, и терпение тут пригодится не маленькое... – Значит, начинается все с того, что сижу я в избушке и пряду пряжу... не смейся, сама знаю – дурь редкостная, но что тут поделаешь? Так вот, сижу, пряду, песенку пою. Вдруг в дверь входит мужчина в алом плаще, княжеском венце и с прочей атрибутикой, которая полагается князьям. Во дворе – свита, конь, на поясе меч... А глаза у него Сонька! Глаза! Ну, чисто омуты бездонные... Кого-то Соне это описание напоминает... Только вот, кого? – И говорит он мне чудным голосом, на колокольный звон похожим... Ты не думай, я не вру! Говорит: “Собирайся, краса ненаглядная, в мой терем высокий, во светлицу-горницу. Женой назвать тебя хочу, подругой верной...” Я сижу – ни жива, ни мертва. Он подходит, за руки берет, из избушки выводит да на коня сажает... Я когда мимо какого-то пруда проезжали – на нас взглянула... Лучше бы не глядела... Представляешь, я в платье – это раз... Аня платья ненавидела. Лютой ненавистью. Любые – хоть длинные, хоть короткие. – Коса у меня до пояса толстенная – это два... Соня скептически посмотрела на короткий ежик подруги. Та кос не носила класса со второго, предпочитая стрижку под мальчика. – Так я еще и с грудью третьего размера! Это при том, что у Аньки сейчас еле-еле наскребется второй! С натягом. Если ваты подложить. – Ну, там дальше пир горой, свадьба и т. д. Я живу с этим князем, счастливая до безумия. И тут, он на войну собирается, я его провожаю, в белый платочек рыдаю, он дает слово вернуться, просит не грустить-печалиться... А потом мне приносят весть, что князь мой умер. И я просыпаюсь. Как тебе? Не хило, хочется сказать Соне. Но она молчит. И вспоминает одинокого князя, который подарил ей кинжал на прощание. Бедный-бедный... Так вот кому ты обещал вернуться... – Значит так, милая! Долг платежом красен. За подарок в ответ одарить нужно. – Слушай и запоминай, повторять не буду! В следующий раз, когда тебе приснится этот сон, ты не жди пока дверь откроется, а сразу выходи на улицу. Там пройдешь до леса, свернешь на запад и пойдешь прямо, до огромного дуба, который и десять человек обхватить не смогут. За ним окажется железнодорожное полотно. Рельсы, шпалы, поезда... И не удивляйся откуда они там. По ним иди хоть вправо, хоть влево, безразлично! Так дойдешь до платформы. На ней сядешь на любой поезд, который подойдет. И доедешь до станции, которая называется “Осень”. Не “Весна”, не “Лето”! “Осень”. Сойдешь с поезда. И когда он уедет, пойдешь за ним. А дальше – узнаешь сама. Аня хлопает огромными глазами. Не думала, не гадала получить такой совет-пожелание. Повеселить хотела, посмеяться! А тут, на тебе! Пойди туда, неведомо куда... – Сонь, ты с ума сошла, да? Смотрит сердито подруга, куда наивность подевалась? Не отвертишься... А ведь все так прекрасно начиналось... – Ладно, золотая рыбка, бог с тобой, допивай чай и пойдем гулять... Я как раз хотела на ВДНХ съездить... Но Соню уже ждет ее поезд, на этот раз ярко-малиновый с желтыми звездами на боках. Он стоит возле этого кафе и подмигивает зелеными фарами. Сон кончается, пора просыпаться...