РОССИЯ ВРЕМЕН ПРЕОБРАЗОВАНИЙ ПЕТРА I


Европа XVII века заканчивалась на восточной границе Польши. Это было очевидно всем — как европейцам, гак и россиянам — и не вызывало споров, подобных сегодняшним. Де ла Фротье, автор популярного в свое время «Путешествия в Санкт-Петербург или Новых воспоминаний

о России», назвал «Московию» краем света.

По его свидетельству, для путешественника, которому приходилось по пути в Персию вступать на территорию Московского государства возле Смоленска, «Московия» представала как «великая и обширная» страна, «дикая, пустынная, болотистая, покрытая зарослями кустарника» и лесами, «пересеченная болотами, кои переезжают по гатям» (между Москвой и Смоленском насчитывалось более 600 переходов такого рода, «зачастую в весьма скверном состоянии»), страна, где все выглядит не таким, как в иных странах, пустынная («можно проехать 20 или 30 миль, не унидев ни одного города или деревни»), с отвратительными дорогами, мучительными для путника даже в хорошее премя года...

Наконец, это страна, «столь наглухо закрытая для въезда, что невозможно в нее проникнуть или покинуть ее тайком, без дозволения или охранной грамоты великого князя».

Себастьян Куберо, подданный испанской короны, предаваясь воспоминаниям о путешествии из Вильно в Москву около 1680 г., утверждал, будто «вся Московия — сплошной лес», где нет иных деревень, кроме тех, что поставлены на вырубках.

Даже в середине XVIII века путешественник, проехавший дальше Митавы (ныне Елгава), столицы Курляндии, не мог более нигде найти приюта, кроме как на «убогих постоялых дворах», содержавшихся евреями, где «приходилось укладываться спать вперемежку с коровами, свиньями, курами, утками, коих источаемые запахи еще усиливала всегда чересчур раскаленная печка».

Очевидно, что петровские преобразования, занимающие центральное место в истории России XVIII века, не смогли одним махом изменить страну, ее социально-экономический «акцент» и, тем паче, строй.

Крепостная неволя усилилась, соответственно положение дворянства упрочилось... Но вместе с этим стало более заметной силой и российское купечество.

Реформы Петра оказали глубокое влияние на последующее развитие России. Между Российской империей XVII века и Российской империей XVIII века лежит пропасть.

И дело, конечно, не в том, что россиянин 1700-х годов был обязан брить бороду, а в том, что петровская Россия располагала первоклассной армией и флотом, упорядоченными (сравнительно, конечно) административными учреждениями, более развитой промышленностью, и, наконец, учеными-просветителями, обеспечившими общий подъем науки и культуры.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ РОССИИ КОНЦА XVII В.

МОЛОДЫЕ ГОДЫ ПЕТРА I

Конец века в России отличался небывало ожесточенной борьбой политических группировок. Рядовые дворяне постепенно оттирали родовитую боярскую знать. Новая служилая знать получала чины и крупные земельные пожалования.

Был ограничен рост церковного землевладения — Уложение 1649 года категорически запретило монастырям приобретение новых вотчин.

Л.Керсновский («История русской армии», М., «Голос», 1992), назвал XVII век веком упадка русской государственности. Правление царя Алексея нельзя было назвать удачным даже несмотря на присоединение Хмельницким Украины. Царская власть ослабла. Самодержавие по сути осуществлялось лишь на бумаге.

Налицо было государственное банкротство, выразившееся в конце концов в чеканке медных рублей. Простая полицейская мера Годунова теперь была превращена в крепостное право.

Умирая, царь Алексей Михайлович оставил страну в состоянии несравненно худшем, чем принял.

В военном отношении Россия была практически бессильной. Москва платила ежегодную дань крымскому хану, опустошавшему Украину и низовые области. Только в 1688 году турки увели в рабство свыше 700 ООО человек.

Русскими невольниками были переполнены восточные и западные рынки. Как свидетельствует известный славист профессор В.И. Ла-манский, с XV века в продолжение 4 столетий Русь и Украина, а также часть Польши лишились от 3 до 5 миллионов жителей обоего пола, насильно уведенных в турецкую неволю и проданных в рабство.

Вот что он пишет по исследовании архивов Венецианской республики: «Венецианские посланники XVI века говорят, что вся прислуга Константинополя у турок и христиан состояла из этих русских рабов и рабынь. Не было нянек и кормилиц, если крымцы долго не чинили набегов на Восточную и Западную Русь. Русские рабыни встречаются еще в XV веке в разных городах Италии. Немало было русских рабов и у мамелюков в Египте. С конца XVI века, в XVII и даже в XVIII столетии Венеция и Франция употребляли русских рабов на военных галерах как гребцов-колодоч-ников, вечно закованных в цепи. Кольбер особенно не жалел денег на покупку этих рабов на рынках Леванта, а Благочестивый Людовик XIV только иногда прибавлял, чтобы эти Russians не были «схизматик». В таких размерах совершалась в XV —XVIII веках торговля русскими невольниками и невольницами в Европе. Лишь покорением Крыма положен был конец этой позорной для Европы торговле христианскими рабами»...

Москве приходилось ограничиваться лишь пассивной обороной: от Брянска на Тулу и Каширу — и дальше на Рязань — была проведена укрепленная сторожевая линия, оставлявшая, однако, беззащитными не только новопри-соединенную Украину, но и коренные области Московской Руси — нынешние Курскую, Орловскую и большую часть Тульской губернии.

СТРЕЛЕЦКОЕ ВОССТАНИЕ 1682 Г.

ПРАВЛЕНИЕ ЦАРЕВНЫ СОФЬИ

Катализатором печальных событий 1682 года явилось регулярное стрелецкое войско.

Стрельцы появились при Иване Грозном. Остальная и большая часть армии в то время состояла из земского ополчения. «Солдаты, более способные на грабеж, чем на битву», — так отозвался о московских ратниках немец Пуф-фендорф, наблюдавший Московскую Россию в XVII веке. Стрелецкое войско разделяло судьбу родовитой знати и духовных феодалов.

Стрельцы рассматривались консервативным боярством и духовенством, как вооруженная опора и орудие осуществления своих целей. Неудачные походы, повлекшие за собой отрыв от занятий торгами и промыслами, увеличение тягот военной службы, а также появление регулярных полков вызывали недовольство среди стрельцов.

Этими обстоятельствами умело воспользовалась сводная сестра Петра, царевна Софья.

Оценивая события того времени, С.Г. Пушкарев («Обзор русской истории», М., Наука, 1991), пришел к выводу, что не будь обстановка в стране столь напряженной, не доведись юному Петру увидеть страшную смерть братьев своей матери, убитых по приказу Софьи, и - период его царствования мог быть несколько иным.

Петр был сыном второй жены царя Алексея, Наталии Кирилловны Нарышкиной. Он родился 30 мая 1672 г. Его сводный брат Федор, сын первой жены царя, Марии Ильиничны Милославской, вступил на престол сразу после смерти отца. Петру тогда было три с половиной года.

В 1682 году, после смерти Федора, власть в государстве захватила царевна Софья, дочь Марии Милославской.

I ирица Наталия с сыном были удалены от двора и проживали в подмосковных дворцовых селах Преображенском и Коломенском.

История знаменитых элитных царских полков началась именно здесь, где маленький Петр набрал из местных ребятишек, детей дворцовых служителей — конюхов, псарей и т.д. — «потешные» полки для военных игр.

Со временем, когда эти игры стали приобретать все более широкие размеры и серьезное значение, «потешные» Петра послужили ядром, из которого образовались два первых полка регулярной Петровской армии — Преображенский и Семеновский (названный по имени соседнего села Семеновского).

С.Г. Пушкарев отмечает, что Петр проходил военную службу наравне со своими солдатами, ходил с ними в походы и стоял в карауле.

Долгое время он маршировал впереди своего Преображенского полка не в качестве командира, а лишь в качестве барабанщика. Петр был «бомбардиром», затем капитаном и лишь после Полтавской победы по лучи л генеральский чин.

В Немецкой слободе, которую Петр называл «уголком Европы», он нашел инструкторов для обучения солдат.

Именно здесь, в слободе, будущий царь почувствовал вкус к европейской технике, заинтересовался жизнью Европы. И, наконец, нашел себе друзей.

Петр стал усиленно заниматься математическими науками, желая постичь артиллерийское и инженерное искусство. Ему также удалось в совершенстве овладеть несколькими ремеслами, тягу к которым царь обнаружил еще в ранней молодости.

Однако это образование никак нельзя было назвать систематическим. Домашний учитель Петра, дьяк Никита Зотов, мог научить его лишь чтению и письму.

Все остальные знания будущий царь по крупицам собирал сам, не всегда при этом умея отделить зерна от плевел.

Однако природный ум, необычайная духовная и физическая сила делали свое дело. Петр жадно впитывал в себя новые знания, развивал свою силу и выносливость как военными упражнениями, так и постоянным обращением с топором и молотком. Петр был очень религиозным человеком, любил петь в церковном хоре и читать Апостола. И в то же время был очень несдержан и жесток в гневе.

После смерти царя Федора Алексеевича в 1682 году остались два его брата, болезненный 15-летний Иван и 10-летний Петр. Патриарх Иоаким и бояре решили провозгласить царем Петра, однако старшая сестра Ивана, энергичная, честолюбивая царевна Софья и партия Ми-лославских воспользовались недовольством московских стрельцов против их начальников и распустили слух, будто Нарышкины хотят «извести» царевича Ивана.

15 мая 1682 года вспыхнул стрелецкий бунт.

Вооруженные стрельцы ворвались в Кремль и убили нескольких бояр Нарышкинской партии, в том числе воспитателя царицы Натальи, боярина Матвеева и двух родных дядьев молодого Петра.

Оба брата, Иван и Петр, были провозглашены царями, л царевна Софья была назначена по требованию стрельцов

11 ра виге льни цей государства.

Летом этого года новое правительство подавило смуту, поднятую «раскольниками» в Москве, а в сентябре избавилось от начальника стрелецкого приказа князя Хоил некого.

Дисциплина в стрелецких полках была восстановлена. С помощью своего любимца, князя Голицына, Софья начала править государством.

В 1686 году она заключила «вечный мир» с Польшей па условиях Андрусовского перемирия 1667 г. Польский король обещал, что он своим православным подданным «никакого утеснения и к вере Римской и к Унии принуждения чинить не велит и быти того не имеет». Также была достигнута договоренность о совместной обороне против турок и татар.

Отношения между Петром и Софьей со временем становились все более натянутыми.

Однажды ночыо в августе 1689 г. Петру донесли, что Софья со стрельцами собирается «извести» его, и перепуганный Петр ускакал из Преображенского в Троицкий монастырь, куда вслед за ним по его призыву отправились царица Наталия, бояре, «потешные» полки, служилые иноземцы и часть стрельцов.

Софья в конце концов отказалась от борьбы и власти. Она была послана на житье в Новодевичий монастырь, князь Голицын сослан, а начальник Стрелецкого приказа Шак-ловитый казнен.

АЗОВСКИЕ ПОХОДЫ

Вплоть до 1694 года государством управляли царица Наталия и бояре. Петр же в это время пуще прежнего предавался «Марсовым потехам», военным играм и маневрам, к которым скоро присоединились и «Нептуновы потехи».

На реке Яузе с помощью иностранных учителей Петр строил первые свои корабли. Позже он перебрался на Переяславское озеро, а в 1693 году устроил корабельную верфь м Архангельске.

В январе 1689 года Наталия женила Петра на Евдокии Лопухиной, однако это не очень привязало его к дому. Долгое время после смерти матери Петр пропадал па верфях в Архангельске или в Немецкой слободе у своих друзей -иностранцев Лефорта и Гордона.

В 1694 году молодой царь провел так называемый «Кожуховский поход» — первые большие маневры русской армии, которые явили собой точное подобие войны (вплоть до того, что около 70 человек было убито и ранено стрельбой пыжами в упор).

А уже в следующем 1695 году Петру пришлось проверить себя в настоящем военном предприятии.

Он предпринял поход на Азов, турецко-татарскую крепость в устье Дона. Именно здесь началась военная «карьера» бомбардира Петра Алексеевича, который принимал участие в бомбардировке крепости и впоследствии писал: «Зачал служить с первого Азовского похода бомбардиром».

Летом русские войска осадили Азов. Однако отсутствие у русских флота позволяло туркам беспрепятственно получать подкрепление и продовольствие морем. Предприняв два неудачных штурма, русское войско вынуждено было отступить.

Однако зимой этого же года началась подготовка второго Азовского похода, который оказался куда более счастливым для Петра.

Имея в распоряжении собственный флот, царь смог блокировать Азов с моря. Успешными действиями бомбардиров была разрушена часть крепости, и турки без боя сдали крепость 18 июля 1696 года.

Теперь Россия получила доступ к Азовскому морю, однако выход на Черноморье был закрыт Керченским проливом, где продолжали хозяйничать турки.

СТРЕЛЕЦКИЙ «РОЗЫСК» 1698 ГОДА

Как отметил С.Г. Пушкарев в своем «Обзоре руской истории», путешествие московского государя за границу в допетровские времена было делом небывалым.

И все-таки весной 1697 года молодой царь выехал из Москвы с «великим посольством», чтобы провести переговоры с европейскими дворами о заключении союза христианских государств против турок.

Официально посольство возглавляли Ф. Лефорт, Ф. Головин и П. Возницын. Петр же участвовал в этом предпри-iitiiii инкогнито, иод именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова.

11арь предпринял это путешествие несмотря на тревожную обстановку в Москве. Незадолго до отбытия «великого посольства» был раскрыт еще один стрелецкий заговор, возглавляемый Циклером, Соковниным и Пушкиным. Заговорщики были жестоко наказаны.

Шведские власти в Ригс довольно сухо приняли «великое посольство». Петру не было дозволено осматривать тамошние военные укрепления, что, разумеется, вызвало гнев и недовольство молодого царя.

Встреча в Кенигсберге с курфюрстом Бранденбургским Фридрихом III была куда более удачной. Здесь Петр смог восполнить свои пробелы в артиллерийском искусстве.

Спустя немного времени царь был уже в Голландии.

Он специально опередил посольство, чтобы иметь возможность выполнить одну из основных задач, которую ставил перед собой, покидая Москву в составе посольства, — основательно поучиться корабельному мастерству.

Сначала он работал корабельным плотником на верфи в Саардаме, затем более 4 месяцев работал на верфях Ост-Индской компании в Амстердаме.

В январе 1698 года Петр переехал в Британию, желая основательно подучиться теории кораблевождения. Некоторое время он жил в Лондоне, а затем работал несколько месяцев на королевской верфи в Депфорде.

Во время этого путешествия Петру удалось нанять на службу в Россию немало мастеров из западных стран.

Он учился морскому делу, попутно наблюдая и осмысливая все, что видел: верфи, корабли, фабрики и мастерские, типографии, лаборатории, военные сооружения... Разумеется, не забывал царь и о переговорах с государственными людьми.

В Вене, куда Петр прибыл в июне 1698 года, он получил из Москвы известие о новом стрелецом бунте.

В конце августа разгневанный царь был у себя на родине. Как свидетельствует С.Г. Пушкарев, дело было в том, что несколько стрелецких полков на Азове отказались от повиновения, протестуя против тяжестей тамошней службы и долгой изолированности от родных и близких.

Некоторые другие авторы считают, что неприятности были куда большими: стрелецкое войско, дислоцировавшееся в районе Великих Лук, двинулось на Москву и было разбито правительственными войсками неподалеку от столицы.

Несмотря на то, что бунт был подавлен еще до приезда Петра, царь расформировал все московские стрелецкие полки и повел жестокий стрелецкий «розыск», в результате которого более тысячи стрельцов после долгих и мучительных пыток были казнены. Расследование, проведенное при участии Петра, показало, что во главе этого заговора стоит царевна Софья, содержащаяся в монастыре. Царевна была насильно пострижена в монахини. Стрелецое войско фактически прекратило свое существование.

РОССИЙСКАЯ ЭКОНОМИКА: ДОПЕТРОВСКИЙ ПЕРИОД И РЕФОРМЫ ПЕТРА


ТОРГОВЛЯ

Трудно не согласиться с известным историком Иммануэлем Валлерстайном, утверждавшим, что Московское государство (по крайней мере до 1689 года) вне всяких сомнений следует помещать за рамки «европейской Европы». Фернан Бродель, автор блестящей монографии «Время мира» (Librairie Armand Colin, Paris, 1979; русское издание М., Прогресс, 1992), вполне соглашаясь с Валлерстайном, утверждает тем не менее, что Москва никогда не была абсолютно закрыта для европейской экономики, даже до завоевания Нарвы или до первых поселений англичан в Архангельске (1553—1555 гг.)

Европа сильно воздействовала на Восток превосходством своей денежной сиситемы, привлекательностью и соблазнами техники и товаров, всей своей мощью.

Но если Турецкая империя, к примеру, старательно удерживалась в стороне от этого влияния, то Москва мало-помалу подтягивалась навстречу Западу.

Открыть окно на Балтику, позволить новой английской Московской компании обосноваться в Архангельске — это означало недвусмысленный шаг навстречу Европе.

Однако перемирие со шведами, подписанное 5 августа 1583 года, закрыло для России единственный выход на Балтику и сохранило лишь неудобный Архангельский порт на Белом море. Тем самым выход в Европу был затруднителен.

Шведы тем не менее не запретили пропуск товаров, вводимых или вывозимых русскими через Нарву.

Обмены с Европой продолжались также через Ревель и Ригу. Их положительное сальдо для России оплачивалось золотом и серебром.

Голландцы, импортеры русского зерна и конопли, при-иозили мешки с монетой, содержавшие каждый от 400 до 1000 риксдалеров (официальная монета Нидерландов после Генеральных штатов 1579г.). В 1650 году в Ригу было доставлено 2755 мешков, в 1651г. — 2145, в 1652 г. — 2012 мешков. В 1683 году торговля через Ригу дала для России положительное сальдо в 832 928 риксдалеров.

Россия оставалась наполовину замкнутой в себе не потому, что она будто бы была отрезана от Европы или противилась обменам. Причины скорее были в умеренном интересе русских к Западу, в зыбком политическом равновесии России.

В какой-то мере опыт Москвы сродни опыту Японии, по с той большой разницей, что последняя после 1638 года закрылась для мировой экономики сама, посредством политического решения.

Главным внешним рынком для России в XVI — начале XVII столетия была Турция. Черное море принадлежало туркам и хорошо охранялось ими, и потому в конце торговых путей, проходивших по долине Дона и Азовскому морю, перегрузка товаров производилась исключительно на турецкие корабли. Между Крымом и Москвой регулярно курсировали конные гонцы.

Овладение нижним течением Волги (взятие Казани и Астрахани в середине XVI века) открыло путь на юг, хотя водный путь проходил через слабо замиренные области и оставался опасным.

Однако русские купцы создавали речные караваны, объединяясь в значительные по численности отряды.

Контрольными пунктами русской торговли, направлявшейся к Нижней Волге, в Среднюю Азию, Китай и Иран, стали Казань и, в еще большей степени — Астрахань. Торговые поездки захватывали Казвин, Шираз, остров Ормуз (до которого из Москвы добирались три месяца).

Русский флот, созданный в Астрахани на протяжении второй половины XVI века, активно действовал на Каспии. Другие торговые пути вели в Ташкент, Самарканд и Бухару, до самого Тобольска, бывшего тогда пограничьем сибирского Востока.

Хотя мы и не располагаем точными цифрами, выражающими объем российского торгового обмена между юго-восточным и западным направлениями, однако превалирующая роль рынков Юга и Востока представляется очевидной.

Россия экспортировала кожевенное сырье, пушнину, скобяной товар, грубые холсты, железные изделия, оружие, воск, мед, продовольственные товары плюс реэкспортируемые европейские изделия: фламандские и английские сукна, бумагу, стекло, металлы.

В Россию из восточных государств шли пряности, китайские и индийские шелка — транзитом через Иран; персидские бархаты и парча; Турция поставляла сахар, сушеные фрукты, золотые изделия и жемчуг; Средняя Азия давала недорогие хлопчатые изделия.

Похоже, что восточная торговля была положительной для России. Во всяком случае это относится к государственным монополиям (т.е. к какой-то части обменов). Значит, торговые отношения с Востоком стимулировали русскую экономику. Запад же требовал от России лишь сырье, а снабжал предметами роскоши и чеканной монетой.

А Восток не гнушался готовыми изделиями, и, если предметы роскоши и составляли какую-то часть товарного потока, идущего в Россию, то вместе с ними были и красящие вещества, и многие дешевые товары для народного потребления.

РОЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ МАШИНЫ

Итак, Россия на какое-то время сознательно или бессознательно повернулась к Востоку, а не к Западу.

Это ли было причиной ее экономического отставания? Или, наоборот, Москва уберегла себя от незавидной судьбы государства, все структуры которого безжалостно перестроены европейским спросом, и в то время, как отдельные города переживали успех, развитие других городов тормозилось, а авторитет государства уменьшался?

Фернан Бродель считает, что представить себе подобный сценарий развития России очень непросто. Французский историк в этой связи сравнивает российскую государственную машину с утесом среди моря.

Самовластие государства было поистине безграничным — это касалось как его отношения к городам, так к потчинникам и помещикам, к боярам и к церкви, не го-поря уже о крестьянах.

Государство присвоило себе контроль над важнейшими видами обмена: оно монополизировало соляную торговлю, торговлю поташем, водкой, пивом, медами, пушниной, табаком, а позднее и кофе. На экспорт зерна требовалось разрешение царя.

Именно царь, начиная с 1653 года, организовывал официальные караваны, которые каждые три года отправлялись в Пекин, доставляя туда ценные меха и нозвращаясь обратно с золотом, шелком, фарфором и, позднее — с чаем.

Государство открывало заведения, «кои на русском языке именуются кабаками и кои царь оставил исключительно за собой... кроме как в части Украины, населенной казаками».

Ежегодный доход, извлекаемый из кабаков, достигал не менее миллиона рублей, а «поелику русская нация привычна к крепким напиткам и поелику солдаты и работники получают половину своей платы хлебом и мукой, а другую половину — в звонкой монете, они сию последнюю часть просаживают в кабаках, так что все наличные деньги, что обращаются в России, возвращаются в сундуки его Царского величества».

Однако вместе с тем каждый старался нажиться за счет государственной машины в свое удовольствие, и контрабанда в России процветала необычайно.

Самой бурной контрабандой была незаконная торговля сибирскими мехами и шкурами с близлежащим Китаем. Оца приобрела настолько широкий размах, что вскоре государственным караванам в Пекине просто нечего стало делать.

Но какими бы изощренными ни были воровство и контрабанда, ограничить решающим образом царский произвол они не могли.

Государство произвело на свет тонкую, но весьма зажиточную социальную прослойку: так называемых «гостей» — крупных негоциантов, которые посредством торговли на дальние расстояния имели возможность получить баснословные богатства, но вместе с тем были поставлены в прямую зависимость от государства.

«Гости» были облечены одновременно громадными привилегиями и громадной ответственностью. На «гостей» поочередно возлагались сбор налогов, управление астраханской или архангельской таможнями, продажа пушнины и прочих товаров казны, внешняя торговля государства, особенно продажа товаров, относящихся к государственным монополиям. За выполнение всех этих задач они отвечали собственной головой и собственным имуществом.

Зато состояния «гостей» бывали порой просто колоссальными.

В начале XVII века годовая заработная плата работника не превышала, как правило, 5 рублей. А Строгановы, «короли» русских купцов, обогатившиеся за счет ростовщичества, соляной торговли, горных предприятий, промышленных заведений и др. — безвозвратно предоставили царю 412 056 рублей во время русско-польских войн середины XVI века. Строгановы же предоставляли Михаилу Романову в начале его царствования крупные суммы — пшеницей, драгоценными камнями, деньгами — в виде займов и чрезвычайных налогов.

Становится ясно, что ревнивая и предусмотрительная царская власть сумела сохранить самостоятельную, не зависящую от Запада торговую жизнь, которая охватывала всю территорию и участвовала в ее экономическом развитии.

Характерно, что ни один из крупных русских купцов не был узко специализирован. Один из самых богатых «гостей», Григорий Никитников, занимался сразу продажей рыбы, соли, сукон, шелков; он вел обширные дела в Москве, на Волге, в Нижнем Новгороде и Архангельске.

Никитников вел переговоры со Строгановым о покупке наследственного имения за баснословную цену в 90 тысяч рублей. Некий Воронин владел более чем тридцатью лавками в московских рядах; другой купец, по фамилии Шорин, перевозил товары из Архангельска в Москву, оттуда — в Нижний Новгород, а затем на Нижнюю Волгу. По уговорам с компаньоном он одним махом закупил 100 тысяч пудов соли... Однако с воцарением Петра I функции «гостей» постепенно сойдут на нет.

«ГОРОДСКАЯ» ЭКОНОМИКА.

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО РЫНКА

Фернан Бродель в своей монографии немалое место уделяет роли российских городов в процессе обмена.

Их незначительная величина, по мнению французского историка, является следствием «сверхизобилия сельской активности». Внутринациональный обмен в абсолютном большинстве случаев проводился на уровне барских и церковных имений, а также за счет излишков крестьянской продукции. Бродель называет российские города конца XVII — начала XV11I вв. «скорее местечками, чем городами», причем не столько из-за их величины, сколько из-за невысокого уровня развития в них собственно городских функций.

Европейские путешественники называли Россию «огромной деревней». Рыночная экономика русских городов находилась на начальной стадии развития, однако была чрезвычайно активной.

Ремесленная деятельность в основном была сосредоточена в предместьях, где хозяйничали вчерашние крестьяне, отличие которых от остальных заключалось лишь в том, что они зарабатывали на пропитание не патриархальным способом, а ремеслом. Число таких ремесленных лавочек было велико.

«В Москве больше торговых лавочек, чем в Амстердаме», — заявил один из немецких купцов, увидевший стольный град России на исходе XVII века.

Однако лавочки эти были крохотными. По сравнению с теми же амстердамскими лавками они оказывались раз в десять меньше, причем даже в таких крайне тесных условиях торговцы умудрялись снимать одну лавку вдвоем, втроем и даже вчетвером.

Торговый ряд образовывался из множества таких лавчонок, вытянувшихся вдоль улицы, что делало русские города крайне похожими на города мусульман.

По мнению А.Олеариуса, опубликовавшего во второй половине XVII века свои воспоминания {«Voyage еп Moskovie, Tartaric et Perse»), «у всякого ремесла была своя улица и свой квартал, так что торговцы шелком никак не смешиваются с торгующими сукнами и холстом, золотых дел мастера — с шорниками, сапожниками, портными, скорняками и прочими ремесленниками... Есть также улица, на коей продают лишь образы святых...»

Самыми большими лавками были амбары, так как они предназначались не только для храпения товара, но также для оптовой и даже розничной торговли.

В Москве было несколько специализированных рынков, например, даже такие, как рынки старья, мясные и рыбные рынки, по поводу которых Йохан Кулишер, немецкий купец, утверждал, что «прежде чем их увидишь, их учуешь... Зловоние их таково, что всем иноземцам приходится затыкать себе нос!»

Однако без большого товарообмена России было не обойтись. Необходимость обменов с большим радиусом диктовалась хотя бы уже тем, что в одной из областей России недоставало хлеба или дров, а в другой — соли. Импортные изделия или пушнина также пересекали всю страну от края до края.

Увы, не города все же были двигателями этой крупной ^торговли, а скорее ярмарки. В XVIII веке их имелось от трех до четырех тысяч (это в 10-12 раз больше, чем российских городов того времени).

Некоторые из них напоминали знаменитые ярмарки Шампани и выполняли функцию соединения отдаленных друг от друга областей. В числе таких крупных ярмарок была Архангельская, которую южнее сменяла весьма оживленная Сольвычегодская; Ирбитская, контролировавшая дорогу в сибирский Тобольск; Макарьевская, явившаяся первыми наметками колоссального Нижегородского торжища; Брянская — между Москвой и Киевом; Тихвинская — на подступах к Ладоге.

Ярмарки эти нельзя было назвать чем-то архаичным, поскольку даже на Западе XVIII век был еще «веком ярмарок». Основной проблемой оставался лишь незначительный масштаб российских городов.

Еще одним признаком незрелости городов России было отсутствие современного кредита.

Ростовщичество на Руси было поистине безжалостным. В ходу были неправдоподобно высокие процентные ставки: для займа одного русского купца другому русскому купцу в Стокгольме в 1690 году ставка на девять месяцев была 120 процентов (т.е. более тринадцати процентов в месяц). На Леванте, где ростовщичество между еврейскими и мусульманскими кредиторами и христианами-заемщиками чувствовало себя вольготно, в это время процентные ставки не превышали 5 процентов месячных.

В Московском государстве выгода, предусматриваемая уговором, имела меньшее значение, чем захват залога. Это

f)i.i lo дополнительной причиной того, что ставка процен-i.'i была столь высокой, а сроки выплаты столь жесткими: кредитору было выгодно, чтобы заемщик не смог соблюсти уговор и добыча в конце концов оказалась бы захвачена безвозвратно.

С течением времени, когда петровские мануфактуры получали все большее развитие, когда все глубже внедрялось разделение труда, коснувшееся как мелкого товарного производства, так и сельского хозяйства, расширялась внутренняя торговля. Для увеличения товарооборота было предпринято строительство нескольких каналов.

Вышневолоцкий канал соединил бассейн Волги с Балтийским морем и открыл широкие возможности для доставки товаров в Петербург, а оттуда — за границу.

Во второй четверти XVIII века было закончено строительство обводного канала вокруг Ладожского озера.

Значение Архангельского порта и торгового пути через 1>елое море резко упало после присоединения Балтийского побережья. В 1701 году в Архангельск прибыло 103 иностранных корабля, а в 1725 — только 12, в то время, как в русские порты Балтийского моря (Петербург, Нарву, Ригу, Ревель, Выборг) — 914 кораблей.

В 1726 году только через Петебург вывезли уже половину всех русских товаров, предназначавшихся для продажи на рынках Западной Европы. Пенька, лен и кожа составляли главную статью русского экспорта.

Однако тогда уже вывозилась и продукция российских мануфактур. В том же 1726 году за границу было вывезено свыше 55 тысяч пудов железа и более 10 миллионов аршин полотна.

ПОЛИТИКА ПРОТЕКЦИОНИЗМА

Протекционистский таможенный тариф, изданный в 1724 году, способствовал увеличению активного торгового баланса России. Товары, производимые на внутреннем рынке, облагались огромными пошлинами, причем курс иностранной валюты, в которой взималась пошлина, был искусственно занижен почти в два раза, что позволяло русским обдирать иностранных торговцев еще больше.

Наивысшая пошлина в 75 процентов взималась с привозимого железа, парусины, шелковых тканей, скипидара, воска и пр. Высокой оградительной пошлиной в 50 процентов облагался ввоз голландского полотна, бархата, серебра и ка]гг. Шерстяные ткани, писчая бумага и другие товары, производившиеся в России в незначительных количествах, облагались более умеренной пошлиной. Пошлина с товаров, не производившихся в России, составляла

10 процентов.

Экспортная пошлина на русские товары, вывозимые за границу, была, как правило, 3 процента, однако промышленное сырье и полуфабрикаты, необходимые для российских фабрик, облагались сверхвысокой запретительной пошлиной. Это касалось, в частности, шерстяной и льняной пряжи.

СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Около трехсот волостей было роздано дворянам из царского фонда на протяжении 28 лет (с 1682 по 1710 гг.).

Так что крепостническое землевладение, как мы можем убедиться, в петровское время развивалось по старинке. Петр пожаловал крупные имения своему ближайшему окружению — А.Д. Меншикову, Ф.А. Головину и другим. Юхотскую волость «за многие верные службы» получил фельдмаршал Б.П. Шереметев.

Крепостнические порядки проникали постепенно на Юг и Юго-Восток. Дворяне получали земли в Белгородской и Воронежской провинциях, границы которых в последнее время сильно раздвинулись.

Русские помещики, поддерживаемые правительством, захватывали земли татарской феодальной знати.

На Украине крепостничество также завоевывало все новые позиции. Гетман И.С. Мазепа захватил около 20 тысяч дворов, причем выдал казацкой старщине более тысячи грамот на владение имениями.

К тридцатым годам столетия две трети крестьянских дворов на Украине оказались в феодальной зависимости от светских и духовных землевладельцев.

При том, что сельскохозяйственная техника и, соответственно, урожаи остались на таком же низком уровне, что и в допетровское время, кое-какой прорыв наметился в области технических культур и овцеводства. Причиной тому послужило повышение спроса на сырье для новых промышленых предприятий.

Связи помещичьего и крестьянского хозяйства с рынком постепенно развивались; крепостному хозяйству бы-»ю необходимо как-то приспосабливаться к этим изменениям. Вследствие этого в малоплодородных нечерноземных районах уиеличивался натуральный и денежный оброк, а на Юге мозрастало значение барщины.

В имении князя М.П. Гагарина, находившемся в Коломенском уезде, крестьяне были обязаны ежегодно поставлять с каждого двора по барану, поросенку, полпуда снинины, гуся, утку, четыре курицы и пятьдесят яиц. Помимо этого крестьяне были обязаны отрабатывать на помещичьих полях.

Многочисленные прямые и косвенные налоги, рост различных государственных (в особенности — рекрутской) повинностей усугубляли и без того незавидное положение крестьян.

Десятки тысяч крепостных были согнаны на строительство флота в Воронеж, Таганрог, Петербург, Азов и Казань. Крестьяне строили крепости и города.

Выросли многие повинности, в особенности «постойная» и «подводная», обязывавшие крестьян обеспечивать во время постоев войска продовольствием, а лошадей — фуражом.

Правительство, изыскивая все новые и новые источники доходов, вводило дополнительные виды сборов. Налогами облагались мельницы, домашние бани, также был введен налог на гербовую бумагу.

Денежная реформа, заключавшаяся в уменьшении доли серебра в монете, принесла государственной казне огромный доход. Лишь за три года — с 1701 по 1703 — он составил около трех миллионов рублей. Однако вместе с тем курс рубля упал и резко повысились цены на товары.

Крестьяне бежали из центральных земель на окраины. Это выяснилось в результате подворной переписи 1710 года. Данные предыдущей переписи 1678 года оказались куда более высокими.

Правительсво решает перейти от подворного обложения к подушному.

В 1718 году с этой целью была проведена подушная перепись населения, также по принесшая утешительных результатов (вследствие заниженных данных о количестве крепостных, подаваемых помещиками). Перепись была проведена заново. Судя по цифрам, выявленным в ходе повторной «ревизии», в России тогда проживало около 14 млн. человек.

Основной прямой налог, взимавшийся с каждого лица мужского пола, составлял 70 копеек.

В результате переписи 1718 года правительству удалось увеличить количество крепостных. Дело в том, что раньше кабальные холопы получали свободу после смерти своего господина, а во время «ревизии» их приравняли к крепостным и обязали платить подушную подать.

Были увеличены сборы с так называемых государственных крестьян. К ним по ревизии относились черносошные северные крестьяне, пашенные сибирские крестьяне, народы Среднего Поволжья и однодворцы. Это в сумме составило более миллиона человек мужского пола. Государственные крестьяне платили дополнительный сорокакопеечный оброк.

РАССЛОЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА

Все же, несмотря на то, что во времена Петра I крепостной стал рабом, «вещью» (как выразится позднее Александр I), в этом унизительном положении крестьян оставались кое-какие лазейки.

По мнению историка Ле Плэ, уровень жизни русского крестьянина, был все-таки сопоставим с уровнем жизни многих крестьян Запада. Естественно, это касалось не всей массы русских крепостных, потому что даже в пределах одного имения встречались люди, можно сказать, зажиточные, и бедняки.

Русский крепостной иногда получал разрешение заниматься личным ремесленным промыслом и самому продавать продукты своего труда. Причем иногда крепостному даровалось право заниматься ремеслом «с отрывом» от основного, сельскохозяйственного производства.

Фернан БроделЬ также подчеркивает, что нередко кре-( м.яппп получал от хозяина паспорт для занятии отхожим промыслом или торговлей вдали от своего дома.

По, оставаясь при всем при этом крепостным, крестьян и и, даже сколотив состояние, не прекращал уплачивать иошшность, правда, уже пропорционально своим сбережениям.

В какие только предприятия не пускались русские крестьяне!.. Они были разносчиками, странствующими торговцами, лавочниками или извозчиками. Миллионы крестьян каждую зиму отправлялись в города, чтобы с выгодой продать излишки продуктов.

Если же снега бывало недостаточно для того, чтобы крестьянские сани смогли преодолеть расстояние, отделяющее доревлю от «рынка сбыта», в городах наступал голод.

Летом реки бороздили бесчисленные лодочники. Натуралист и антрополог Петр Симон Паллас во время своих исследований, которые он вел по всей России, остановился п Вышнем Волочке, неподалеку от Твери, «большом селе, | каковое] похоже на городок. Своим ростом, — отмечает Паллас, — он обязан каналу, связывающему Тверцу со Метой. Сия связь Волги с Ладожским озером есть причина того, что почти все землепашцы сей округи предались коммерции; в такой мере, что земледелие там словно бы заброшено», а село сделалось городом, «центром названного по нему уезда».

Начиная с XVI века прослойка деревенских кустарей могла позволить себе забрасывать работу в поле. Кустарное деревенское производство даже превосходило по своим объемам надомное производство, организованное впоследствии владельцами мануфактур.

Крепостные сумели внести свой вклад в быстрое и широкое развитие петровских мануфактур: если в 1725 году их в России насчитывалось 233, то в конце XVIII века — уже 3360! Правда, здесь учитываются и самые крохотные производства, что, впрочем, не сильно портит картину общего подъема.

Главная часть этого промышленного наступления сосредотачивалась вокруг Москвы. Именно таким образом крестьяне принадлежавшего Шереметьевым села Иваново, которые издавна славились, как хорошие ткачи, в конечном счете откроют настоящие мануфактуры, выпускающие набивные, льняные и хлопчатые ткани.

Прибыли постепенно приобретут фантастические размеры и Иваново превратится в русский текстильный центр.

Отличительная особенность русского рынка начала XVIII века (как и более позднего времени) заключалась в том, что крупная торговля насчитывала сравнительно мало горожан. Крестьяне отчаянно стремились сделать торговую карьеру и добиться процветания, порой даже противозаконными способами.

Однако без покровительства своих господ они, естественно, ничего не могли добиться. В середине века граф Миних, говоря от имени русского правительства, констатировал, что на протяжении столетия крестьяне «вопреки любым запретам постоянно занимались торговлей, вложили в нее весьма значительные суммы», так что рост и «нынешнее процветание» крупной торговли «обязаны своим существованием умению, труду и капиталовложениям этих крестьян».

Парадоксально, что подобные нувориши фактически продолжали оставаться крепостными. До той поры, естественно, пока они не выкупали у хозяина вольную.

В интересах хозяина было получать и в дальнейшем значительную ренту от доходов своего подневольного, однако он мог и запросить огромную выкупную цену за крестьянина. Потому зажиточный крепостной всеми силами старался скрыть истинный размер своих доходов.

Разумеется, сколько-нибудь значительные состояния удавалось нажить очень немногим. Но все-таки класс крепостных не был изолирован от экономики страны, он искал и находил возможности заниматься предпринимательской деятельностью. К тому же с течением времени росла доля государственных крестьян в общей массе крепостных. Государственные крестьяне были более свободными, над ними тяготела зачастую лишь теоретическая власть.

Постепенно развивался рынок наемного труда — не только в городах, на транспорте, но и в деревне, во время «горячей поры» — на сенокосе или на жатве. Этот рынок пополняли разорившиеся крестьяне или обанкротившиеся ремесленники, которые продолжали работать в предместье, но уже на своего более удачливого в делах соседа.

УСПЕХИ В ПРОМЫШЛЕННОМ РАЗВИТИИ

Более всего Петру удалось продвинуть дела в металлургической промышленности.

По сравнению с началом столетия, когда общая продукция металлургических заводов составляла около 150 тысяч пудов чугуна, прогресс был колоссальным: к 1726 году объем продукции увеличился в пять с половиной раз. Если еще подавно России приходилось закупать высокопрочное железо для производства оружия у шведов, то к исходу первой четверти XVIII века она сама стала экспортером металла.

Именно в это время Урал становится металлургическим районом. Два завода были пущены уже в 1701 году, а спустя двадцать пят лет их стало тринадцать. Объем продукции, выпускаемой уральцами, в два раза превышал объем всех остальных российских металлургических предприятий, вместе взятых.

Подъем промышленности являлся следствием увеличивающихся потребностей армии и флота.

Потому мощный толчок вместе с металлургической промышленностью получила также легкая промышленность, которая должна была снабжать страну парусиной и обмундированием. Однако на рынок российские полотна впервые поступили лишь спустя несколько лет после Полтавской битвы — до этой поры вся продукция шла на удовлетворение запросов армии.

Казна несколько ослабила спрос на изделия мануфактур, и изделия суконных мануфактур стали искать своих потребителей среди гражданского населения.К этому же времени относится и возникновение мануфактур, рассчитанных на производство бытовых товаров, чьими потребителями могли бы стать российские дворяне и зажиточная часть горожан.

Удельный вес частного капитала в производстве неуклонно рос. Если в первое десятилетие XVIII века соотношение между вновь построенными металлургическими предприятиями равнялось 14:2 (четырнадцать государственных и два частных), то в последующие пятнадцать лет оно изменилось до 5:10 (пять предприятий, построенных на казенный счет, против десяти частных).

До 1715 года суконная промышленность в России не знала пи одного предприятия, принадлежащего частнику, а к конце первой четверти века их (предприятий то есть) насчитывалось уже около десятка.

В окраинных районах империи также возникала крупная промышленность.

В начале столетия в Карелии была построена группа олонецких заводов, в Казани — крупная верфь, а также суконная и кожевенная мануфактуры. Селитроварение и пороховое производство развивались на Украине. Тогда же были основаны первая в России табачная Ахтырская и суконная Путивльская мануфактуры.

Как мы уже отмечали, кустари и ремесленники продолжали сохранять свои позиции, потому как основной части населения не по карману были дорогие мануфактурные изделия. Сельские жители в основной своей массе довольствовались несложными предметами обихода, изготовленными местными кустарями, по невысокой цене.

Однако товарное производство медленно, но верно, набирало обороты — уже в начале XVIII столетия посредники доставляют крестьянские полотна не только на отечественные, но и на зарубежные рынки.

Усиление товарного производства привлекало в города и сельских ремесленников. Особенно велико было участие бывших крестьян в таких отраслях, как сапожная, хлебная, квасная, — для вчерашних сельских тружеников работа эта была привычной и хорошо знакомой.

Правительство Петра стремилось не только защитить интересы отечественной торговли, но и поощрять частную инициативу, потенциальных подрядчиков по выполнению государственных заказов. Было организовано строительство мануфактур на казенные средства с последующей их передачей на льготных условиях частным владельцам.

Наиболее инициативным промышленникам государство предоставляло крупные денежные ссуды.

Однако оно не забывало и регулировать частное производство. В интересах зарубежных потребителей, например, запрещалась выработка узкого полотна, не соответствующего по западным потребительским «стандартам». Для увеличения объема кожевенного экспорта было нанято несколько зарубежных мастеров по выделке кож, с

Iсм, чтобы они обучали русских кожевенников улучшенным приемам обработки продукции.

Но сравнению с западным цеховым законодательством русское было более лояльным: оно не так жестко регламентировало производственный процесс, дозволяло использование большего числа подмастерий и учеников.

ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД НА РУССКИХ МАНУФАКТУРАХ

Специфической чертой российских мануфактур стало широкое использование принудительного труда. Уже в XVII веке правительство, вследствие недостатка наемных работников, стало на путь приписки дворцовых крестьян к заводам.

В первой четверти XVIII столетия владельцам мануфактур была предоставлена возможность покупать для работы на производстве крепостных крестьян. Ряды работников мануфактур также пополняли осужденные, бездомные и военнопленные. Их труд, равно как и труд приписных крестьян, оплачивался но более заниженным ставкам.

Техническое оборудование российских мануфактур, тип разделения труда pi связи с внутренним и внешним рынком мало чем отличались от предприятий капиталистической Англии. Однако резкое отличие в составе рабочей силы, которая была менее производительной, чем даже в феодально-абсо-лютистской Франции, где крепостничество давно изжило себя, тормозило развитие производственных отношений в России.

Часть русских мануфактур, особенно в металлургии, полностью обслуживалась принудительным трудом. На других предприятиях наряду с наемными работали и крепостные рабочие. На третьей группе мануфактур (главным образом — в легкой промышленности) работали преимущественно наемные рабочие.

ВОССТАНИЯ НА ДОНУ И НИЖНЕМ ПОВОЛЖЬЕ


Постоянные наборы рекрутов и рабочих, тяжесть податей, повинностей и косвенных налогов обременяли народ и вызывали, но выражению одного из сотрудников Петра, «превеликий всенародный вопль, а паче в поселянах».

АСТРАХАНСКОЕ ВОССТАНИЕ

Недовольство это вылилось в бунты на юге государства. Первый из них вспыхнул в Астрахани, которая являлась одним из крупнейших торговых центров России. Сюда стекалось множество купцов из восточных стран: Индии, Ирана, Закавказья и стран Средней Азии.

Астрахань была также крупным промышленным и транзитным пунктом. Множество людей приходило сюда, чтобы подработать на соляных и рыбных промыслах, устраиваясь гребцами, бурлаками, работными людьми.

Воевода Т.И.Ржевский, его жестокие методы администрирования, пожалуй, явились главной причиной вспыхнувшего здесь в 1705 году восстания.

Также на обстановку в городе и окрестностях немало повлияли другие члены астраханской администрации, практиковавшие варварские способы взимания налогов, жестокими мерами принуждавшие население к бритыо бороды и ношению западноевропейского платья. Воевода нередко использовал стрельцов из расположенного в Астрахани 3,5-тысячного войска для своих личных услуг, чем немало поспособствовал негативному к себе отношению со стороны гарнизона.

В ночь на 30 июля 1705 года были перебиты члены астраханской администрации, включая самого Ржевского. Восставшие выбрали свою администрацию, во главе которой поставили ярославского купца Якова Носова и астраханца Гаврилу Ганчикова.

Вновь введенные многочисленные налоги были отменены. Денежная казна была конфискована, солдатам и стрельцам из казенных денег было роздано жалованье. Астраханцы направили отряды в Красный Яр и Гурьев, которые поддержали восстание.

Однако донские казаки, к которым также обратилась с просьбой о поддержке новая астраханская администрация, отказали в помощи. Более того, войсковой круг в Чер-касске отправил в помощь правительственным войскам две тысячи казаков.

Восставшие попытались присоединить к себе города Поволжья, куда в августе 1705 года был отправлен большой

отряд. Бунтари приглашали гарнизон и жителей Царицына перейти на их сторону, но те отказались.

13 марта 1706 года военные части иод начальством фельдмаршала Шереметева с боем взяли Астрахань.

ДОНСКОЕ ВОССТАНИЕ

Однако вскоре начались волнения и на Дону.

Множество народа бежало на вольный Дон от тягот службы, работ и платежей. Бежали крестьяне, бежали солдаты и работники с казенных работ.

Кроме старых «низовых» казачьих городков, на Дону возникло множество новых поселений, населенных недавними беглецами. Петр не мог допустить такой «утечки» своих военных и рабочих сил, и в 1705 году велел «с.весть» новые («верховые») городки, возвратить на старые места всех пришлых после 1695 года и впредь не принимать беглых на Дон.

Требование царя осталось неисполненным, и в 1707 году Петр послал на Дон отряд солдат под начальством князя Ю.В. Долгорукого для отыскания и возвращения беглых. Отряд действовал с невероятной жестокостью, чем вызвал недовольство «голутвенных» казаков.

Под начальством Кондратия Булавина те напали на солдат и перебили их. Атаман Лукьян Максимов, возглавивший старых донских казаков, выступил против Булавина и разбил его отряд, однако сам Кондратий бежал в Запорожье.

Оттуда он рассылал «прелестные» письма (т.е. прокламации) с призывом «побить» бояр и воевод. Воззвания Кондратия Булавина находили понимание у казаков верховья Дона, запорожцев и крестьян соседних уездов — Тамбовского, Козловского и Воронежского.

Когда весной 1708 года Булавин вновь появился на Хопре, число восставших достигло нескольких тысяч человек. С помощью запорожских казаков Булавин овладел Доном, убил атамана и нескольких старшин, после чего сам был провозглашен атаманом.

Однако в Черкасске армия повстанцев разделилась на несколько отрядов, из которых один отправился навстречу наступавшим царским войскам, два другие были посланы в Поволжье, а основные силы отправились на Азов.

Раздробление сил сильно ослабило восставших. После неудачной попытки захвата Азова низовое казачество организовало в Черкасске заговор против Кондратия Булавина. Тот был убит, или, по другим сведениям, застрелился.

Правительственные войска, без особого труда разгромив разрозненные силы повстанцев, в конце июля подошли к Черкасску. Низовые казаки повинились перед царем pi выдали войскам самых активных бунтарей.

В октябре остатки сил булавинцев дали последнее сражение, однако были наголову разбиты войсками царя.

ВОЛНЕНИЯ В БАШКИРИИ

В 1705 году, почти одновременно с восстанием в Астрахани, вспыхнуло башкирское восстание, толчком к которому послужило распоряжение о новых чрезвычайных налогах.

В 1704 году в Башкирию явились прибыльщики, объявившие о дополнительном (помимо налогов) требовании выставить для царской армии пополнение в тысячу человек и пять тысяч лошадей.

Башкирия была включена в состав русской империи еще в XVI веке. Колониальная политика России в отношении башкир заключалась главным образом в беспощадном взыскании налогов и повинностей.

Потому башкирское восстание явилось главным образом выражением протеста против насильственного альянса с Москвой. Однако гнев выплескивался не только на царских чиновников, но и на простых русских крестьян.

В ходе восстания были разорены сотни русских деревень, множество крестьян было взято в плен и продано в рабство. Башкиры отправляли посольства в Турцию и Крым, где велись переговоры о переходе Башкирии под власть крымского хана.

Справиться с Башкирским бунтом правительств сумело только в 1711 году.

АБСОЛЮТИЗМ В РОССИИ


ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО И МЕСТНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Окончательное утверждение и оформление российского абсолютизма относится к первой четверти XVIII века, когда абсолютная монархия поддерживала господство аристократии мри наличии складывающегося (причем при государственной поддержке) класса буржуазии. Потому абсолютизм пользовался симпатиями купечества и мануфактурщиков.

Предпринятые Петром преобразования гражданского управления как правило находились в связи с военными нуждами. Потому многие преобразования проводились наспех, без плана и подготовки. Лишь в последние 7-8 лет царствования Петра новые административные учреждения были приведены в систему и получили «регламенты».

В то же время Петр усиленно стремится создать контрольные органы для обеспечения правильной работы административной машины и для борьбы со злоупотреблениями должностных лиц.

Петровские реформы государственного управления можно условно разделить на два этапа.

Первый из них (1699-1711 гг.) начался учреждением 1>урмистерской палаты и закончился учреждением Сената. По именно второму периоду преобразований, который выпал на те годы, когда самый тяжелый период Северной войны остался позади, суждено было стать решающим и наиболее плодотворным.

«Правительствующий Сенат», сменивший прежнюю боярскую думу, был высшим учреждением петровской администрации. 22 февраля 1711 года, перед выступлением в Нрутскин поход, Петр издал указ: «Определили быть для отлучек наших Правительствующий Сенат для управления». В состав Сената было назначено 9 членов и обер-секретарь.

Второго марта царь издал указ о власти и ответственности Сената, «которому всяк и их указам да будет послушен так, как нам самому».

Он оставил Сенату «указ, что по отбытии нашем делать», в котором Сенату предписывалось «суд иметь нелицемерный и неправедных судей наказывать отнятием чести и всего имения»; «дворян собрать молодых» для военной службы и позаботиться об исправном сборе государственных дохо-

33

2 Зак. 976

дов («понеже деньги суть артериею войны») и о развитии заграничной торговли.

В 1715 году Петр I учредил при Сенате должность генерального ревизора и надзирателя указов, а в 1722 году была учреждена должность генерал-прокурора, который был «должен накрепко смотреть, дабы Сенат в своем звании праведно и нелицемерно поступал».

По распоряжению Петра в том же 1722 году была учреждена особая должность рекитмейстера, в обязанности которого входило принимать и рассматривать жалобы на волокиту и несправедливые решения коллегий.

По свидетельству С.Г.Пушкарева, главной причиной коренной перестройки органов центрального управления была многозвенная, сложная и запутанная система Московских приказов, которая никак не могла удовлетворить потребности нового правления.

В 1717 — 1718 гг. были учреждены 9 коллегий: воинская, адмиралтейская, иностранных дел, юстиц-коллегия, камер-коллегия, ревизион-коллегия, штатс-контора, коммерц-кол-легия, берг-коллегия и мануфактур-коллегия.

По решению Петра, ревизион-коллегия впоследствии слилась с Сенатом. Управлением городами с 1721 года заведовал главный магистрат.

Для регулярного управления «малороссийским народом» в 1722 году в Глухове была учреждена малороссийская коллегия.

На основании шведского устава в 1718 году были утверждены регламенты для всех коллегий. В 1722 году президенты большинства коллегий были выведены из состава Сената, так как их членство в Сенате лишало возможности контролировать работу коллегий и противоречило принципу подчиненности низших учреждений высшему.

В том же году Петром была учреждена высшая в госу-i.tprme должность генерал-прокурора. В учредительном указе i гперал-прокурор назван «яко око наше и стряпчий о делах I ос у дарственных».

В конце 1708 года, согласно указу Петра, Россия бы-ма разделена на 8 обширных административных округов, названных губерниями.

Это были Московская, Ингерманландская (или Санкт-I Ьтербургская), Киевская, Смоленская, Архангелогородская, Казанская, Азовская и Сибирская губернии. Губернии, в твою очередь, разделялись на провинции, возглавляемые воеводами. Самой мелкой единицей государственного деления были дистрикты.

Впоследствии число губерний увеличилось до 11. В 1713 году при губернаторах велено было учредить коллегии, избираемые местным дворянством. Еще в 1699 году Петр, желая видеть в России столь же успешное и широкое развитие торговли и промышенности, какое он видел на Западе, решил предоставить городскому сословию полное самоуправление.

В Москве была учреждена бурмистерская палата, в столице и остальных городах было велено учредить бурмистров. К сожалению, Петр не учел того, что, в отличие от евро-нейских стран, в России не было богатого влиятельного и самостоятельного класса буржуазии, а потому и городское управление не могло успешно развиваться.

Новая попытка организации городского самоуправления была предпринята в 1720 году, когда в Санкт-Петербурге был учрежден главный магистрат, ведающий всем городским сословием в России.

В 1721 году был издан регламент главного магистрата, а в 1724 году дана инструкция городовым магистрата.

Среди высших и средних слоев городского населения проводились выборы членов магистрата, который должен был состоять из одного президента, двух бургомистров и четырех ратманов. Низшие слои городского населения выбирали своих старост и десятских, в обязанности которых входило доносить магистрату о своих нуждах.

Казенные сборы и повинности, городское управление и хозяйство -- вот круг деятельности, очерченный Петром для учрежденных им магистратов.

По утверждению А.Керсновского («История русской армии», Москва, 1992), в первые годы правления Петра единственными полноценными полками могли считаться лишь Преображенский и Семеновский, учрежденные в 1683 году, а также Первый московский полк Лефорта и Бутырский полк Гордона.

А.Керсновский сравнивает службу регулярных войск Московского Государства в последние десятилетия XVII века с нынешним отбыванием лагерных сборов.

Солдаты, поселенные в слободках, мало-помалу омещанивались, утрачивали воинский дух и даже воинский вид. Большинство из них обзаводились семьями и занимались ремеслами и промыслами. Всего лишь месяц или два в году они находились под ружьем.

После Азовских походов Петр окончательно убедился в малой пригодности войск старой организации. Солдатские полки во время осады проявили мало боеспособности и дисциплины, стрелецкие войска в этом плане выглядели еще более плачевно. Наоборот, полки, составленные из призванных на время войны в порядке повинности земских людей, дворян и даточных крестьян, обнаружили большое рвение при всех неизбежных недостатках войск милиционного типа.

Все это подало Петру мысль целиком обновить состав армии, распустив солдат, рейтар и стрельцов, вновь набрать «профессионалов», на этот раз подневольных, из среды дворян и датрчных.

Начало реформы датируется А.Керсновс.ким 1698 годом. Все старые полки были расформированы, за исключением четырех, упомянутых выше.

В эти четыре полка были сведены все, кого Петр считал надежными и пригодными для дальнейшей службы, всего 28 тыс. человек (стрельцов после бунта этого года на службу не брали).

В основу новой армии Петр положил принцип отбора. В следующем году был объявлен призыв 32 тыс. даточных, первый в России рекрутский набор. Посулив хорошие оклады иностранным специалистам, Петр привлек их в свою армию. Большинство командных должностей в новой армии было отдано иностранцам.

Петр также позаботился об обучении солдат. Он учредил несколько специальных военно-учебных заведений, а свое-

■ ><>ра:шой школой подготовки офицерского состава явились I иардопские полки, Семеновский и Преображенский, в конных дворяне проходили службу рядовыми, после чего нанимались офицерами в полевые полки.

Итак, весной и в начале лета 1700 года из сверхком-текта четрех старых полков и вновь призванных даточных крестьярр было сформировано 29 пехотных полков, с.о-

< I.-живших 3 сильные дивизии, а также 3 драгунских полка.

При Петре I было проведено 53 рекрутских набора. К 1725 году полевая армия насчитывала около 130 тыс. че-ювсчс. В 1703 году началась усиленная подготовка к соз-ч.hi mo русского военноморского флота, рра реке Свири начала работать судостроительная верфь.

В августе 1703 года был спущен на воду первый рос-( пиский корабль Балтийского флота, фрегат «Штандарт».

ЦЕРКОВНАЯ РЕФОРМА

Главным памятником реформы Петра в церковной сфере Л.Карташев («Очерки ио истории русской церкви», Мо-

< ква, 1991) Р1азывает уничтожение патриаршества и замену п о неправославной антиканонической формой коллегии.

Антон Карташев объясняет это ярким наследственно-семсйным воспоминанием Петра о пережитом при его отце Алексее Мррхайловиче трагическом конфликте царя с патриархом Никорюм. Заостренная идеология Никона глубоко напугала тогда всех русских государственников.

Для рюколения, пережившего трагедию конфликта царя н патриарха, в самом звании патриарха виделась опасная возможность новой вспышки.

Пикто, однако, в XVII веке не решался отменять цер-ковнуро монархию, являвшуюся основным каноническим принципом. Дерзнуть на это смог лршрь Петр и то не сразу, подходя к нему задолго и издалека.

Монархическое начало епископата было сломано западной реформацией. Только в протестантизме можно было найти образец для церковных реформ. Отрицательный момент оттолкновения от старорусского, московского благочестия, по мнеррию Антона Карташева, был заложен в психике Метра ужасными впечатлергиями детства.

Стрелецкий бунт 1682 года, облеченный в форму на-

< I у нательного, дерзкого крестового похода на Кремль старообрядческих вождей, в то время как на глазах у Петра были зверски растерзаны Алексей и Иван Нарышкины, оставил в ребенке Петре не только болезненный конвульсивный тип лица, но и глубокое духовное отвращение к звериному лику дикого, темного, невежественного и ничуть не христианского старомосковского фанатизма.

Автор «Очерков по истории русской церкви» подчеркивает, что Петр оправдывал одной крайностью другую. Раздражавший Петра темный лик доморощенного московского благочестия преследовал его неотвязно в самом интимном семейном кругу.

Первая жена Петра Евдокия Федоровна Лопухина, на которой женили молодого царя помимо его воли была центром вьющегося клубка темного, суеверного святошества в виде странников, юродивых и к лику ш. Это было прямым вызовом Петру бежать из дома, но куда?

Путь был ясен — в немецкую слободу.

Именно там, в чарующей атмосфере западного просвещения зародились его дружеские и деловые привязанности к Лефорту и Гордону. Именно в слободе Петр впервые встретил коллегиальную форму церковно-приходского самоуправления протестантских общин и узнал от протестантов об их общих конституциях церкви в разных странах западной Европы.

В 1697 — 1698 гг. Петр гостил у короля Георга в Англии, где ему довелось беседовать с наследной принцессой Анной. Судя по тому, что Петр впоследствии характеризовал Анну как «сущую дочерь нашей церкви», царю довелось побеседовать с английской наследницей и на церковные темы.

Позднее Петр беседовал о церковных делах и с англиканскими епископами. Архиепископы Кентерберийский и Йоркский назначили для Петра специальных богосло-вов-консультантов. К ним присоединился и Оксфордский университет, который назначил консультанта со своей стороны.

Вильгельм Оранский, получивший английскую корону, но воспитанный в левопротестантском духе, ссылаясь на пример родной ему Голландии и самой Англии, советовал Петру сделаться самому «главой религии», чтобы располагать полнотой монархической власти.

Мысль о применении примата государственной власти у себя дома, по мнению Антона Карташева, зародилась именно в это время, однако, лишь спустя десятилетия Петру удаюсь найти компетентного единомышленника в лице киев-'Ivi и пна Феофана Прокоповича.

Во время посещения иностранных государств с 1709 по 1717 год Петр неоднократно демонстрировал свои симпатии к протестантской системе верховенства светской власти над цгрковыо.

Очутившись в 1712 году в Виттенберге перед статуей Мютера, Петр заявил: «Сей муж подлинно заслужил это. Ом для величайшей пользы своего государя и многих князей, кои были поумнее прочих, на папу и на все его воинство с голь мужественно наступал».

Однако никаких специфически религиозных реформ Метр, по утверждению Антона Карташева, не предпринимал. ( тарый теократический идеал подразумевал своей последней целыо приведение христианского народа в вечное царство Христово.

Монарх же с его утилитарными попечениями был слугой .лого церковного идеала и направлял исход земных попечений и ;>том духе. Теперь же произошла переоценка ценностей, на место последней и высшей цели стала утилитарная задача государственной власти, и монарх, ее носитель и исполнитель, потребовал себе тоталитарного подчинения решительно всех публичных функций, в том числе и религиозной.

Теория Петра подразумевает подчинение монархом всех религий, всех вер.

Такое государство в науке получило название «полицейского». Если одна из церквей в нем и занимает господствующее или первенствующее среди других культов положение, то не в силу своей истинности, а только по естественному физическому признаку как вера большинства народа, как организация национально-историческая.

Духовенство всех вер с этой точки зрения исполняет функции, входящие в сферу надзора и государственного попечения, другими словами, является служивым классом.

Аскетическая и небесная устремленность в религиях, в юм числе и в византийском православии, оцениваются Петром отрицательно.

В своем манифесте, изданном по окончании Северной войны, Петр противопоставляет новое государственное вдохновение старому: «Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам пред очами кладет как внутрь, так и вне, отчего облегчен будет народ».

А все это для того, «дабы с нами не так сталось, как v монархией греческою».

Петр неоднократно выражал свое отрицание духа византийских императоров. Например, отсутствие интереса к военному делу, которое служило причиной многих ссор царя с его сыном Алексеем Петровичем, было, по мнению Петра, одной из причин гибели Византии.

Итак, в 1716 году в Петербург, по указанию самого Петра, был вызван Феофан Прокопович.

Прокопович родился в 1681 году в семье киевского торговца, его дядя занимал высокий пост ректора Киево-Моги лянской Академии.

В юности Прокопович бывал за границей, он учился в Римской Униатской Коллегии св. Афанасия. Для прохождения этой учебы ему пришлось вступить в Базилианский орден и стать униатским монахом. Иезуиты не могли не оценить выдающихся способностей Прокоповича и предлагали ему войти в орден и остаться ученым работником при Ватиканской библиотеке.

Однако в 1702 году Прокопович вернулся в Киев и, но обычаю тех времен, снова принял православие.

Он был профессором этики в академии, вел курс риторики, затем философии, а с 1714 по 1716 год преподавал в духовной академии высший курс богословия.

Первая встреча Феофана Прокоповича и Петра произошла в 1706 году в Киеве, когда Феофану было поручено говорить Петру приветственное слово. Затем они встретились сразу после Полтавской победы в 1709 году при богослужении на поле сражения.

Тогда Феофану Прокоповичу удалось потрясти Петра своим блестящим искусством красноречия. Он связал воедино разные случайности, такие как, например, календарное совпадение дня победы 27 июня с памятью преподобного Самсо-ния, который, по легенде, избил 10 тысяч филистимлян ослиной челюстью и победил льва.

Под львом, конечно, подразумевался Карл XII. Герб Швеции слагается из фигур трех львов, а солнце с конца июня и в июле вступает в зодиакальный знак Льва.

Как свидетельствует Антон Карташев, все это было лишь эффектной игрой слов, однако, в исключительную минуту это прозвучало для Петра мистической символикой. В речи Феофана Прокоповича также не была забыта и треуголка Петра, простреленная пулей.

Очарованный Петр, разумеется, не мог после этого забьггь Феофана.

В 1711 году, отправляясь в Прутский поход, Петр распорядился о назначении Феофана главой войскового духовенства. Затем Феофан был назначен главой Академии и игуменом Киево-братского монастыря. В 1718 году Петр предложил Священному Собору поставить Феофана архиепископом Псковским с тем, чтобы резиденцией его был Петербург.

Па средства Новгородской кафедры для Феофана была ныстроена хорошая архиерейская усадьба, где Прокопович повел, радуя Петра, светский и открытый образ жизни. В доме у Феофана нередко пировали иностранные и русские «птенцы гнезда Петрова». Петр также частенько бывал в гостях у архиепископа.

Библиотека Феофана, состоявшая из более чем трех тысяч томов, большей частью включает в себя протестантских авторов. Примерно с 1717- 1718 гг. Петр и Феофан Прокопович приступают к обсуждению будущих церковных реформ. Уже в декабре 1718 года Феофан, по приказу Петра I, приступил к составлению мотивированного проекта учреждения духовной коллегии. Позже духовная коллегия была переименована в святейший Синод.

Привилегия назначения членов Синода, так же как и прочих коллегий, принадлежала только царю. Таким образом Петру удалось подчинить церковь светской власти.

ВОПРОС О ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИИ

По возвращении из-за границы в 1698 году Петр отослал свою нелюбимую жену Евдокию (Лопухину) в монастырь.

Уже в 1703 или 1704 году он оказывал знаки внимания молодой пленнице из Лифляндии, которой суждено было стать впоследствии императрицей Екатериной Алексеевной.

Петр обвенчался с ней в 1712 году, а в 1724 году торжественно короновал ее в Москве императорской короной.

От первой жены у Петра родился (в 1690 году) сын Алексей. Вторая жена дала ему дочерей Анну и Елизавету и сыновей Петра и Павла, но оба мальчика умерли в раннем детстве.

Царевич Алексей, по своему характеру, по своим взглядам, вкусам и интересам был полной противоположностью огцу. Он любил московскую старину, любил чтение церковных книг, любил тихую, спокойную жизнь. Он вовсе не любил военного дела и лишь нехотя, по принуждению, помогал отцу в его трудах и заботах.

В 1711 году отец женил его на принцессе Софии Шарлотте Вольфенбюттельской.

Однако женитьба не изменила вкусов и настроения царевича, и отчуждение между отцом и сыном все больше возрастало. Пушкарев отмечает, что все противники петровых реформ смотрели на Алексея, как на свою надежду, как на будущего избавителя от несносного ига, наложенного на весь народ войнами и другими предприятиями Петра.

В 1715 году жена Алексея умерла вскоре после рождения сына (названного Петром). Петр Первый прислал суровое «объявление сыну моему» с угрозой лишить его наследства, если он не переменит «свой нрав». Алексей ответил отказом от престола.

На второе письмо, в котором отец требовал от сына «отменить свой нрав» или стать монахом, Алексей ответил: «желаю монашеского чина». Петр отложил решение вопроса, а Алексей в конце 1716 года бежал за границу и, приехав в Вену, просил защиты и покровительства у императора Карла VI. Он скрывался некоторое время сначала в Тироле, потом в Неаполе, но посланные Петра нашли его и убедили вернуться домой, обещая прощение.

В феврале 1718 года Петр издал манифест об отрешении («для пользы государственной») «непотребного» сына от наследия престола. «Понеже мы лучше чужаго достойного учиним наследником, нежели своего непотребного; ибо не могу такого наследника оставить, который бы растерял то, что чрез помощь Божью отец получил, н испроверг бы славу и честь народа российского, для которого я здоровье свое истратил, не жалея в некоторых случаях и живота своего».

Наследником был объявлен малолетний сын Петра — царевич Петр. Следствие по делу о бегстве царевича и его пребывании за границей открыло его «злые умыслы» против отца и Петр предал сына суду, который приговорил его к смертной казни.

Подвергнутый жестокой пытке, Алексей умер в Петропавловской крепости, не дождавшись казни.

Вот что пишет Антон Карташев в своих «Очерках по истории русской церкви»(русское издание — М., 1991 г.): «...Заговорщики мечтали об освобождении насильственно постриженной жены Петра, Евдокии Лопухиной, в момент воцарения Алексея Петровича. Когда Алексей каялся своему духовному отцу протопопу Якову Игнатову, о том, что он желает смерти своему отцу, духовник сочувственно ему говорил: «Мы все желаем ему смерти».

В заговоре было много лиц: и ростовский митрополит Досифей и духовник царицы Евдокии, Федор Пустынный, п их полутайный «публицист» и агитатор, юродивый Ми-хайло Босой. Все ждали близкой смерти Петра.

Сам царевич Алексей пока под благовидным предлогом

убежал за границу, но оттуда с еще большей хитростью был выманен Петром обратно и затем осужден и казнен. Переписка Алексея с русскими архиереями безжалостно выдала последних тоже на беспощадный суд разъяренному царю.

Алексей переписывался с Досифеем, митрополитом Ростовским, с Игнатием Смолой, митрополитом Крутицким и с Иоасафом Краковским, митрополитом Киевским, и так формулировал свой план использования церковного авторитета: «Когда будет мне время без батюшки (а Петр в тот момент собирался за границу), тогда я шепну архиереям, архиереи приходским священникам, а священники прихожанам, тогда они и нехотя меня владетелем учинят».

Петр, конечно, подозревал широкое сочувствие епископата замыслам царевича Алексея... Досифей Ростовский говорил прямо на соборном суде: «Только я один попался... Посмотрите и у всех что на уме; извольте пустить уши и в народ, что в народе говорят?». Митрополит Киевский Ио-асаф умер от волнения по дороге в Москву.

Лишенные собором сана и отданные на суд гражданской власти митрополит Досифей и протопоп Яков Игнатьев и Федор Пустынный были казнены. Игнатий Смола, ввиду своей старости, был пощажен и изгнан на покой...»

В 1722 году Петр издал «устав о наследии престола», предоставлявший царствовавшему императору право произвольного назначения наследника.

Решение вопроса о престолонаследии представлялось, однако, в конце жизни Петра, исключительно трудным. У него были жена и две взрослые дочери, из них одна, Анна, была обручена с герцогом Голштинским; малолетний внук (сын несчастного царевича Алексея) и две племянницы (дочери царя Ивана) Анна и Екатерина, выданные замуж за немецких герцогов Курляндского и Мекленбургского.

Кто же из них был способен стать достойным наследником Петра Великого?

Осенью 1724 года Петр жестоко простудился, помогая спасать солдат с потерпевшего крушение бота на взморье близ Петербурга и в январе 1725 года положение его стало безнадежным. 27 января он потребовал бумаги и начал, по-видимому, писать завещание, но из написанного смогли разобрать только слова: «отдайте все...», — и перо выпало из его рук. Скоро он впал в агонию и 28 января умер, оставив нерешенным вопрос о судьбе своего престола.

ПОЛОЖЕНИЕ СОСЛОВИЙ ПРИ ПЕТРЕ

Дворянство при Петре I, как отмечает С.Пушкарев в своем «Обзоре русской истории», далеко не всегда было тем привилегированным сословием, в которое оно превратилось при его преемниках.

Высший чин московской дворовой знати — боярство — вовсе исчез. Боярская дума прекратила свое существование, а высших должностных лиц центрального и областного управления Петр назначал, совершенно не считаясь с их происхождением.

Служебная повинность всего дворянского сословия при Петре не только не облегчилась, но наоборот, стала гораздо

более тяжелой, чем она была в Московском государстве.

Там дворяне, отбыв военный поход или сторожевую службу, разъезжались по домам, а при Петре они обя-.iaiiы были с 15 лет поступать в регулярные солдатские полки и, только пройдя продолжительный искус солдатской муштры и страды или показав особые боевые отличия, могли быть произведены в офицеры. И затем они должны были служить в армии до старости или до потери трудоспособности.

С другой стороны, всякий солдат, дослужившийся до офицерского чина, получал потомственное дворянство.

В 1721 году Петр подписал указ, который гласил: «Все обер-офицеры, которые произошли не из дворянства, оные п их дети, и их потомки, суть — дворяне, и надлежит им дать патенты на дворянство».

Таким образом доступ в дворянское сословие через военную службу был открыт всем классам населения.

Учрежденный при Сенате герольдмейстер, курирующий дворянство и его службу, должен был вести дворянам строгий учет и следить, чтобы никто из них по достижении пятнадцати лет не уклонялся от службы. Ему было предписано также следить чтобы в гражданской службе было не более трети мужчин каждой дворянской фамилии.

Прежние московские служебные чины, зависевшие в значительной степени от происхождения служилых людей, были отменены Петром. Изданная им в 1722 году «Табель о рангах» разделяла всю массу государственных служащих военных и гражданских на четырнадцать чинов и рангов, по которым должен был продвигаться офицер и гражданский чиновник.

На место прежней аристократической иерархии «породы» и «отечества» Петр поставил военно-бюрократическую иерархию заслуги и выслуги.

Кроме служебной повинности, Петр возложил на дворян совершенно новую учебную повинность. Он посылал сотню молодых дворян за границу учиться главным образом во-енному и морскому делу.

Всех дворянских детей мужского пола велено было (в 1714 году) учить грамоте, арифметике и геометрии.

В то же время Петр ограничил права дворян в распоряжении их имениями. Указом о единонаследии, изданном в 1714 году, Петр запретил землевладельцам делить имения между сыновьями и приказал завещать недвижимое имение лишь одному сыну «по выбору владельца», ибо «разделением имений недвижимых великий есть вред в государстве нашем как интересам государственным, так и самим фамилиям падение».

Отношение между крестьянами и помещиками прямо и непосредственно не регулировалось законодательствами Петра. Однако предпринятая им крупная финансовая реформа введения «подушной» подати способствовала ухудшению юридического положения крепостного крестьянства вслед-ствии смешения его с холопами в один класс помещичьих подданных.

Когда Петр приказал произвести перепись населения для обложения его подушной податью, то переписчики вносили в списки только крестьян, ибо холопы по прежнему положению не подлежали обложению.

Однако Петр хотел всех привлечь к государственному «тяглу» и в 1720 году он указал Сенату: «Понеже я слышу что в нынешних переписях пишут только одних крестьян, а людей дворовых и прочих не пишут... того ради ныне подтвердите указом, чтоб всех писали помещики своих поданных, какого они звания ни есть».

Подушная подать была положена одинаково на крестьян и холопов. Ключевский писал: «Холопство, как особое юридическое состояние, свободное от государственных повинностей, исчезло, слившись с крепостным крестьянством в один класс крепостных людей, которых господам было предоставлено устроять и эксплуатировать экономически по своему усмотрению».

В то же время С.Пушкарев утверждает, что Петр сам не сочувствовал крайнему развитию крепостного права, дошедшего до продажи отдельных людей «как скотов», но не принял действенных мер для его ограничения.

В 1721 году он издал указ, который констатировал, что «крестьян и деловых и дворовых людей мелкое шляхетство продает врознь — кто похочет купить — как скотов, чего во всем свете не водится и отчего немалый вопль бывает», — «И его царское величество приказал оную продажу людям пресечь»; но затем уже следовала оговорка: «А ежели невозможно того будет пресечь, то хотя б по нужде и продавали целыми фамилиями или семьями — а не порознь».

Сознавая важное значение коммерции и промышленности в жизни государства, Петр всячески старался поднять активность и социальный уровень русского торгово-промыш-ленного класса. Учредив выборные городские магистраты для управления городами, Петр хотел также, чтобы русс к не ремесленники по образцу западноевропейских организовались в цехи (необходимо отметить, что в Европе в но время уже шла борьба с цеховой системой).

Согласно регламенту главного магистрата «каждое художество и ремесло свои особливые цунфты (то есть цехи) и над оными альдерманов (старших) имеет».

Впрочем, цеховая организация не должна была носить принудительный характер. Согласно указу о цехах 1722 года, в цехи надлежало «писать ремеслеников, которые похотят, а неволею не принуждать».

Однако попытка Петра насадить в России самоуправление и цеховой строй не увенчалась успехом.

И одной из причин, замедлявших подъем и развитие городского класса, было именно государственное «тягло» — тяжесть податей, а также обязательное несение служб и no

li инностей, лежавших на городском населении.

Петр, как отмечает С.Пушкарев, понимал это, и указом 1722 года попытался освободить посадских людей от казенной службы: «...впредь к пошлинным, кабацким, соляным и другим сборам, и к счету и отдаче денежной казны из посадских людей не выбирать, и которые ныне у таких дел — по окончании года уволить. А быть у таких сборов у больших главными командирами из отставных офицеров, а у меньших унтер-офицеров и рядовым солдатам... а к ним команду выбирать из магистрата из раскольников и бородачей в целовальники».

Однако очень скоро обнаружилось, что набрать для таких служб нужное количество отставных офицеров и солдат, раскольников и «бородачей» оказалось невозможным, и посадские люди снова были привлечены к службам, от которых их освободило только Городовское положение 1785 года.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ФИНАНСЫ.

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Постоянная и настоятельная нужда в деньгах на военные расходы побудила Петра изыскивать все новые и новые источники государственных доходов.

К его услугам явились так называемые «прибыльщики», которые подавали царю предложения относительно возможности новых налогов. И вот, начиная с 1704 года, являются один за другим бесконечный ряд новых налогов: мельничный, банный, погребной, пчелиный, с бороды, с раскольников, с извозчиков, с постоялых дворов, с найма домов, померной, весчий, хомутейный, подуж-ный, шапочный, сапожный, ледокольный, водопойный, трубный с печей, с продажи съестного и другие «мелочные всякие сборы».

Современник Петра Посошков справедливо замечает,

что от этих мелочных сборов — «токмо людям трубация великая».

Критикуя финансовую политику правительства вообще, Посошков пишет: «Айв сборе царского интереса (доходов) не весьма право дается: ибо покушаются с одного вола и по две и по три кожи сдирать, а по истинной правде не могут и единой кожи целою содрать и елико ни нудятся, токмо лоскутья сдирают».

К новым налогам присоединялись казенные монополии. К прежним монополиям (смоле, поташу, ревеню, клею) прибавились новые: соль, табак, мел, деготь, рыбий жир, сало и дубовые гробы.

Рыбные ловли отдавались из казны на откуп, вино продавалось в казенных кабаках. Соляная монополия, как отмечает С.Пушкарев, была особенно тяжела для населения, ибо соль продавалась вдвое дороже подрядной цены.

Посошков писал о соляной казенной операции: «Ив тех соляных сборах в бурмистрах, и в целовальниках, и в упра-вптелях, и в работниках, и в надзирателях тысяч пять или больше есть, а все они будто черви точат тое-ж соль и пищу себе приобретают от тоя-ж соли».

В конце царствования Петра большинство из мелочных сборов были отменены, а для увеличения государственных доходов была предпринята новая серьезная финансовая мера — введение подушной подати. Помещичьи крестьяне должны были платить «по восемь гривен с персоны» (то есть по 80 копеек) в год. Государственные крестьяне и посадские люди должны были платить (взамен помещичьих доходов) дополнительно по 40 копеек с души.

Действительный размер подати с души был значительно выше, ибо она взималась со всех мужчин, от грудных младенцев до столетних старцев.

По смете 1724 года было предположено около восьми с половиной миллионов рублей государственных доходов, из них 53 процента должна была давать подушная подать. Военные расходы составляли в конце царствования Петра от двух третей до трех четвертей всего расходного бюджета.

В годы царствования Петра была создана русская монетная система. Мелкая разменная монета (копейки, денежки н полушки) чеканилась из меди; из серебра чеканились гривенники, полтинники, полуполтинники и рубли (оставшиеся основной денежной единицей до конца Империи); из золота чеканились червонцы.

Петр ясно сознавал, что для увеличения казенных доходов, в которых так сильно нуждалось государство, необходимо повысить экономический уровень всего населения, а для этого необходимо увеличить и поднять качество народного труда, усилить его производительность, а также внести в народнохозяйственный оборот новые промыслы, обратив народный труд на разработку незатронутых еще богатств страны.

Наиболее инертной и наименее доступной правительственному вмешательству была область сельского хозяйства. Но и в эту область Петр стремился внести (к счастью, с успехом) целый ряд улучшений.

Прежде всего он принял меры против традиционного в России расхищения лесных богатств. Для охраны лесов, особенно годных для судостроения, Петр учредил новое ведомство «вальдмейстеров».

Он с успехом заботился о разведении виноградников на Дону и ему обязано своим возникновением донское виноделие. Петр заботился о заведении конских заводов (для нужд кавалерии) и об улучшении породы овец (для чего выписывались из Силезии специалисты по овцеводству) и крупного рогатого скота (прекрасные холмогорские коровы произошли от «предков», выписанных Петром из Голландии).

В 1721 году он приказал обучить мужиков снимать хлеб с поля косами и граблями (вместо серпов). При этом царский указ с грустью замечает: «хотя что добро и надобно, а новое дело-то наши люди без принуждения не сделают».

Но особенно заботился Петр о развитии в России горнозаводского дела и о насаждении крупной фабрично-заводской промышленности.

И в этой области он достиг наибольших успехов. Из-за границы вызывались во множестве «рудознадцы» и «рудоплавные мастера» для приискания и разработки горных богатств и для обучения русских горному делу. Для руководства горным делом была учреждена особая берг-коллегия.

Настойчивые и. энергичные действия Петра по развитию горного дела и металлургической промышленности увенчались полным успехом.

Тульский оружейный завод с обширным арсеналом и окружавшими его слободами оружейных мастеров и кузнецов, снабжал оружием многочисленную петровскую армию. В Олонецком краю на берегу Онежского озера в 1703 году был построен чугунолитейный и железоделательный завод, ставший основанием города Петрозаводска.

Но особенно широко и успешно развернулось горное дело на Урале. В 1699 году Петр построил железоделательные заводы на реке Невъе в Верхотурском уезде, а в 1702 году сдал их бывшему тульскому кузнецу Никите Демидову.

В конце царствования Петра в Екатеринбургском округе было 9 казенных и 12 частных заводов. Начальником образовавшегося здесь горнозаводского округа был знаток горного и артиллерийского дела генерал Геннинг, построивший город Екатеринбург на реке Исети, где было сосредоточено управление уральскими заводами.

В XVIII веке правительство не только смогло вооружить армию и флот оружием из русского материала и русской выделки, но железо и медь даже вывозились за границу. Для развития горного дела Петр властно вмешивался в права землевладельцев, дозволяя всем и каждому отыскивать, добывать и обрабатывать металлы и минералы «во многих местах, как на собственных, так и на чужих землях».

Если землевладелец сам «ие похочет или не возможет» наняться горнозаводским делом или принять в нем участие, «то принужден будет терпеть, что другие в его землях руду и минералы искать и копать и переделывать будут, дабы Ьожие благословение под землею втуне не оставалось».

Предприниматели лишь должны будут платить землевладельцу 32-ю долю от прибыли.

Пушкарев акцентирует внимание на том, что, кроме металлургических заводов, при Петре возникло много разных фабрик, особенно полотняных, парусных и суконных для нужд армии («дабы не покупать мундиру заморского») и флота.

Однако было уже немало фабрик и заводов, производивших разные товары для потребления гражданским населением.

«Петр оставил после себя 233 фабрики и завода по самым разнообразным отраслям промышленности», — писал Ключевский. Средства и способы, которыми Петр хотел обеспечить создание в России крупной фабрично-заводской промышленности, были изложены в регламенте мануфактур-кол-легии, которая должна была «иметь верхнюю дирекцию над мсеми мануфактурами и фабриками».

Это были: призыв иностранных фабрикантов, инженеров н мастеров для обучения русских, а также посылка русских за границу, для обучения мастерству; освобождение фабрикантов, мастеров, работников и учеников от иных служб и повинностей; для обеспечения нужного количества рабочих рук, фабрикантам и заводчикам позволялось покупать к заводам деревни. Но «токмо под такую кондицию, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно»; постройка фабрик средствами казны и сдача их частным промышленным компаниям на льготных условиях; казенные ссуды и субсидии, нуждающимся в них; беспошлинная продажа изделия «на несколько лет».

Сюда же входил привоз из-за границы необходимых материалов и инструментов и защита от иностранной конкуренции таможенными пошлинами, которые повышались по мере роста собственного производства.

Наконец — систематический надзор правительства над торгово-промышленной деятельностью, контроль и регламентация производства с целью обеспечить надлежащее количество производимых товаров...

Петр заботился также о развитии внешней торговли с Европой, стараясь при этом перевести морскую торговлю из Архангельска в Петербург, а также со странами Востока. При Петре был построен Вышневолоцский канал и начато сооружение Ладожского канала.

СВЕТСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ

Петра по праву называют основоположником светского просвещения в России.

Царь всеми силами стремился не только ввести в русском обществе европейские нравы, но и поднять русскую технику и просвещение на уровень европейских. Для этого он прежде всего вызывал в Россию множество европейских учителей всех специальностей и посылал русских молодых людей учиться за границу.

Он сделал светское элементарное образование (то есть обучение грамоте, арифметике и геометрии) обязательным для сыновей дворян и приказных людей.

Он создал русскую светскую школу в двух видах: в виде начальных «цифирных» школ, которых к концу царствования Петра было около 50, и ввел специальные учебные заведения, какими были навигационная школа в Москве и морская академия в Петербурге. Также сюда относятся инженерное училище в Москве и артиллерийское в Петербурге, несколько «математических школ», медицинская школа при московском военном госпитале.

В 1703 году пастор Глюк основал в Москве общеобразовательную школу языков и разных наук.

Наконец, в конце царствования Петра был составлен проект учреждения Академии наук в Петербурге.

При Петре началось печатание в широком масштабе книг светского содержания, начиная от азбук, учебников и календарей и кончая историческими сочинениями и политическими трактатами. Петр сам принимал деятельное участие в подготовке книг к печати, исправлял переводы, правил корректуру, давал технические указания.

С 1708 года, по указанию Петра, книги светского содержания стали печатать упрощенным, так называемым «гражданским» шрифтом. Первой такой книгой стала «Геометрия, славенски землемерие».

Петр положил начало и периодической печати. С 1703 года начали издаваться в Москве «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся

и Московском государстве и в иных окрестных странах»...

Для того, чтобы приучить русское общество к европейским обычаям и развлечениям, Петр приказал устраивать м столицах вечерние публичные собрания («ассамблеи»), куда гости должны были приходить со своими женами и нзрослыми дочерьми, и где все развлекались по желанию разговорами, играми, танцами, выпивкой и закуской. Этим путем Петр освободил русскую женщину высших слоев общества от постоянного заключения в тереме и ввел ее в сферу общественной жизни и общих интересов.

СЕВЕРНАЯ ВОЙНА. ВОЕННЫЕ КАМПАНИИ ПЕТРА


ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА

Для Петра было совершенно ясно, что стать великой державой Россия сможет лишь выйдя к морю. Архангельск и Азов, расположенные на далеких окраинах государства, не могли иметь решающего значения для развития сношений с зарубежнами странами.

В своей «Истории русской армии» Керсновский отмечает, ч го завоевание Черноморского побережья для Петра I было не столь срочно и первостепенно, как приобретение «окна в Европу» на Балтийском море.

Прежде всего борьба с Турцией была немыслима без союзников. Союзники же по этой борьбе — Австрия и Польша отказывались от продолжения Азовской войны. Австрия была озабочена вопросом о только что открывшемся испанском наследстве, Польша не видела для себя никаких выгод в походах на Молдавию.

Но даже в случае победы над Турцией пользование Черным морем представляло, по мнению Петра, множество неудобств.

Выходы из него были в турецких руках, да и вели они и конце концов в Средиземное море, то есть в страны ла-

I инской культуры, к которой, равно как и к иезуитам, Петр питал устойчивое отвращение.

Он решил «искать света» на севере, у голландцев и англичан, а для этого надо было овладеть Балтийским побережьем, то есть выдержать борьбу со Швецией.

Петр наметил для себя союзников в этой борьбе — Данию и Польшу, которые имели свои счеты со шведским королем. Внешнеполитический курс России формировался нелегко, так как Россия не имела практически никакого опыта в дипломатии. Взаимоотношения иностранных государств были россиянам совершенно неизвестны.

Например, отправляя в 1701 году первого посла в Турцию, Петр наказывал ему узнать, «какое европейское государство турки больше уважают, какой народ больше любят».

О количестве войск и кораблей у иностранцев сведений также почти не имелось.

Лишь Великое посольство Петра, предпринятое им в 1697 - 1698 годах, позволило значительно расширить его кругозор.

Еще до того Петру удалось почерпнуть некоторые полезные сведения от иностранцев живших в России.

По свидетельству Керсновского, дружба с голландцами Брандтом и Тиммерманом пробудила симпатии Петра к Голландии и привела к предвзятой неприязни к врагу голландцев, Людовику XIV.

Победа англо-голландского флота над французским при Хуге, в 1692 году, была отпразднована в России иллюминацией и пушечной пальбой в Преображенском городке. Таким образом франко-русские отношения испортились раньше, чем успели завязаться.

Самой характерной чертой европейской политики того времени было соперничество Франции и Австрии, начавшееся еще с конца пятнадцатого и начала шестнадцатого века. Турция и Швеция в этой борьбе выступали на стороне Франции.

По стечению обстоятельств именно эти два союзника Людовика XIV являлись естественными противниками России. Столкновение России с ними при возобновлении процесса ее государственного развития было неизбежным, и это обстоятельство предопределило характер франко-русских отношений на весь XVIII век.

Причина русофобской политики Бурбонов кроется именно в этом. Внезапное появление России на международной арене, возобновление Петром традиционно великодержавной политики явилось для Франции событием в высшей степени нежелательным, которое могло ослабить ее союзников и лишить ее поддержки. Ведь если бы Карл XII не был поглощен борьбой с Россией, он обязательно принял f>I>i участие в борьбе за испанское наследство, тем самым иыручив Францию.

Потому, по утверждению Керсновского, на протяжении hcim'o XVIII века версальский кабинет являлся душой интриг мротив России.

В той же «Истории русской армии» утверждается, что 11етр I не сходился слишком близко ни с одной из иностранных держав, благодаря чему при нем русская кровь не прочиталась за чужие интересы. 18 августа 1700 года был подписан мир с Турцией. Уже на следующий день 19 августа Метр объявил войну Швеции.

НАЧАЛО СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ

Прежде чем начать военные действия против Швеции, Метр позаботился о создании союзнического блока России, Дании и Польско-Саксонского королевства.

Дания чаяла возвращения областей, отторгнутых от нее Швецией по Копенгагенскому мирному договору. Польский король Август II, курфюрст саксонский, надеялся упрочить смою власть в Речи Посполитой, присоединив Лифляндию.

Начало военной кампании было положено в 1699 году, когда польско-саксонские войска вошли в Лифляндию. В :>то время Петр занимался мирными переговорами с Турцией и устройством своей армии.

Русская армия в это время насчитывала шестьсот тысяч человек. В результате военной реформы Петру I удалось поправить дисциплину и боеспособность своих солдат. Однако вновь сформированные полки, за исключением четырех, имели характер импровизированных войск.

Призванные на службу даточные люди были необучены, и (^дисциплинированны, плохо одеты и снаряжены. Большую часть высших и значительную часть средних командных должностей занимали иностранцы, которые были незнакомы не только с русскими обычаями и традициями, но даже нередко и с языком.

Таким образом в армии царило взаимное недоверие между «иерхами» и «низами». Помня о том, что шведская армия тогда по справедливости считалась лучшей в мире, можно уверенно сказать, что Петр рисковал.

Антон Керсновский предлагает различать в Северной войне три периода: первый — это период коалиционной войны и триумфа шведского оружия (1700 —1706 года), Нарва и Фрау-штадт знаменуют собой апогей славы суровых протестанских полков; второй и решительный период — единоборство России со Швецией, закончившийся достославною Полтавскою победой (1707—1709 года); третий период (1710—1721 года) от Полтавы до Ништадта — через Фридрихштадт, Гангут и Гренгамн — это добивание Швеции совместно с союзниками, немедленно поспешившими на помощь победителю.

В марте 1700 года датский король вторгся в шведскую Голштинию, оставив в то же время свои владения незащищенными. Карл XII немедленно воспользовался ситуацией и нанес Дании молниеносный сокрушительный удар.

Он неожиданно высадил пятнадцатитысячный десант под Копенгагеном и вынудил Данию выйти из войны. Мир с Данией был заключен 18 августа в Травендале.

Не теряя времени, Карл XII посадил свою армию на корабли и отбыл в Лифляндию, где поляки и саксонцы осадили Ригу. Король Август, встретивший сильный отпор со стороны рижан и узнав о прибытии шведской армии, сиял осаду и ретировался на свою территорию.

В это время сорок две тысячи русских солдат вторглись в шведские пределы.

План Петра заключался в овладении Ингерманландии, для разъединения шведских владений Финляндии с Эстонией и Лифляндией. Для этого русским следовало осадить и взять Нарву.

Петр был уверен, что это ему удастся, так как шведский гарнизон, расположенный в Нарве, был немногочисленным. Русской армией командовал герцог де Сент Кру а, французский протестант, недавно принятый на службу и занявший место покойного Гордона.

Однако осада Нарвы затянулась. Вскоре выяснилось, что осаждающие испытывают большие лишения, нежели осажденные. Причиной был недостаток продовольствия. Петру I пришлось ехать в Москву, чтобы наладить продовольственную часть.

А тем временем к Нарве подошел Карл XII. Сильная метель скрыла приближение шведов к русской позиции, однако силы Карла XII насчитывали всего 8 тысяч человек, при 37 орудиях, в то время, как русские располагали 42000 человек, при 145 орудиях.

Армия Петра сумела отразить только самую первую атаку шведов. Внезапно конница Шереметева оказалась охвачена паникой и обратилась в бегство.

По всему русскому лагерю пронесся крик: «Немцы изменили!». Солдаты принялись избивать иноземных офицеров, которым оставалось лишь одно спасение — сдаться шведам.

Тем временем шведы предприняли вылазку... И тут дезорганизованная русская армия бежала. Дивизии Трубецкого и Вейде положили оружие сразу, третья дивизия Головина — лишь после упорного сопротивления, сумев сохранить полковые знамена.

Шведам досталась вся русская артиллерия, обоз. Генералы Петра оставались у Карла XII в качестве военнопленных. Все остальные были отпущены на волю.

Однако Керсновский отмечает, что Карл XII, не считавший «этих мужиков» для себя опасными, совершил роковую ошибку. Он отпустил своих будущих победителей.

Потери русской армии под Нарвой составили 6 тысяч убитыми и ранеными, однако и шведы заплатили за победу четвертой частью своего маленького войска. В память Нарвы, где Преображенский и Семеновский полки, входившие в дивизию Головина, спасли честь русского оружия, офицерам этих полков был пожалован нагрудный знак.

После Нарвской битвы война стала вестись на польском и прибалтийском направлениях, однако все свои усилия Карл XII обратил против Августа II. Россия, по мнению шведского короля, окончательно выбыла из войны.

Известие о разгроме русских войск под Нарвой привело Россию в ужас и смятение. Русские лишились не только своих военачальников, но и всей артиллерии.

Однако Петр не стал предаваться унынию. Именно по его приказу развернулось лихорадочное строительство новых промышленных предприятий. В 1701 — 1704 годах на Урале четыре крупнейших металлургических завода начали выпуск железа, чугуна, пушек и ядер. В районе Олонецких и Белозерских рудных месторождений было построено пять металлургических и оружейных заводов.

Одновременно началось строительство мануфактур, которые должны были обеспечить армию обмундированием и снаряжением, кожевенного и портупейного заводов, суконной мануфактуры и т.д. Это позволило в короткий срок ликвидировать последствия сражения под Нарвой и ускорить формирование регулярной армии.

По приказу Петра из церковных и монастырских колоколов было отлито 270 орудий, вдвое больше, чем потеряно под Нарвой.

Зимой 1700—1701 годов царь добился реорганизации всей армии. Под его руководством было сформировано десять драгунских полков.

Вскоре Петру удалось завершить оформление рекрутской системы с помощью февральского указа 1705 года. Начиная с этого времени, предусматриволась ежегодное пополнение в количестве 30 тысяч человек.

Каждые 20-30 крестьянских и посадских домов были обязаны поставлять одного рекрута. Рядовой состав войск пополнялся крестьянами и посадскими людьми, офицерские должности занимали дворяне, проходившие специальную подготовку в организованных в эти годы учебных заведениях или в гвардейских полках.

Комплектование армии и флота на основании рекрутской повинности быстро увеличивало численность вооруженных сил, достигших в 1708 году ИЗ тысяч человек вместо 40 тысяч имевшихся к началу войны.

Однако все это было еще впереди, весной же 1701 года главная сила русской армии составлявляла 35 тысяч человек, что сосредоточились у Пскова. Командовать этой группировкой Петр назначил Шереметева.

Еще 20 тысяч русских солдат под началом Репнина были направлены в Саксонию, однако вскоре после поражения Августа II под Люцаухсгольмом они вернулись назад.

Тактика русских заключалась в том, чтобы не углуб-лятся слишком на шведскую территорию, в бой вступать только при наличии подавляющего численного превосходства. И, действуя осторожно и осмотрительно, постепенно приучать войска к полевой войне, закаливая их переходом от более легких к более трудным задачам.

Двадцать девятого декабря 1701 года Шереметеву удалось одержать первую крупную победу при Эрестфере и взять в плен около двух тысяч шведов. Шестнадцать боевых шведских знамен и восемь пушек были первыми русскими трофеями в этой войне.

Антон Керсновский приводит в этой связи следующие цифры: три тысячи шведов в битве при Эрестфере были убиты, урон же русских составил около тысячи человек.

1702 год ознаменовался первой морской победой русских в устье Северной Двины, после чего русская армия тронулась в обратный путь с Белого моря на Ладогу. Солдаты несли на руках два небольших корабля. По выражению Антона Керсновского — это был зародыш будущего Балтийского флота.

Затем последовала трехнедельная осада Петром крепости Нотербурга, которая закончилась для русской армии успехом. Нотербург был переименован позднее в Шлиссельбург.

Однако, как замечает автор «Истории русской армии», Нотербург защищали всего 450 шведов под командой полковника Шлигшенбаха.

Петр подступил к крепости с армией в 28 тысяч человек и с 43 осадными орудиями. 26 сентября ему удалось обложить крепость, а 14 октября Нотербург был взят штурмом. Отряд князя Голицына в две тысячи пятьсот человек был сперва отброшен. Несмотря на приказ Петра отступать, Голицын воскликнул, обращаясь к Меньшикову: «Скажи государю, что мы здесь уже не в царской, а в Божьей воле. Ребята, за мной!»

При штурме погибло полторы тысячи русских солдат. Сто пятьдесят шведов, оставшихся в живых после осады крепости, были выпущены на волю с воинскими почестями.

В июле этого же года Шереметеву удалось разбить один шведский корпус. Численный перевес русских снова был подавляющим: тридцать тысяч против семи тысяч шведов.

В 1703 году по приказу Петра на месте крепости Ни-епшанц, котороя была захвачена вслед за Нотербургом, был заложен Санкт-Петербург.

В этом году русским удалось окончательно завоевать Ингрию, взять Копорье и Ям. Оставив в захваченных пунктах крепкие гарнизоны, Петр весною 1704 года двинулся в Эстляндию.

Здесь были взяты Дерпт и Нарва. Соотношение сил русских и шведов иод Дерптом: двадцать три тысячи против пяти тысяч, однако у шведов был значительный перевес в артиллерии, они располагали 133 орудиями против 46 осадных пушек русских.

В ночь на 12 июля под руководством Петра был произведен успешный штурм.

Петр также присутствовал лично при штурме Нарвы, который состоялся 9 августа. Из гарнизона шведского генерала Горна, насчитывающего 4800 человек, в живых осталось лишь 1848 человек.

Период с 1702 по 1704 год был в общем неблагоприятен для русских войск. Еще в 1702 году Карлу XII удалось овладеть Варшавой и разбить польско-саксонские войска.

Августу II после этого несколько раз удавалось войти в Варшаву, но только в то время, когда Карл XII выступал в поход и покидал польскую столицу.

Причину неизменного военного счастья шведов Антон Керсновский видит в превосходной организации их армии. Блестящие победы над сильным врагом создали Карлу XII ореол непобедимости как в глазах собственных войск, так и в глазах врагов, дух которых начал заметно падать.

Саксонцы оказались не слишком искусными в военном деле, а у поляков не существовало даже постоянной армии. В войне участвовали с польской стороны в основном ограниченные контингенты войск, которые, кстати говоря, выступали как на стороне Августа, так и на стороне Карла.

В 1704 году польский сейм провозгласил королем Станислава Лещинского, сторонника шведского короля.

По просьбе Августа Петр решил перенести военные действия в Польшу. Весной 1705 года русская армия двинулась в Курляндию и к лету вытеснила оттуда шведские войска под начальством Левенгаупта.

Основной ошибкой Карла XII было недостаточное упрочение своих завоеваний и слабая организация завоеванных областей. Петр же всюду оставлял за собой укрепленные гарнизоны.

Не стала исключением и Курляндия.

В сентябре 1705 года Петр со своей армией был под Гродно. Здесь командование над русскими войсками принял Август II, а сам Петр уехал в Москву.

В декабре этого года Карл XII предпринял неожиданный маневр и, покинув зимние квартиры, быстрыми маршами двинулся на Неман. С ним было 20 тысяч ртборного войска и он надеялся принудить русских выйти из гродненского лагеря и принять бой в открытом поле. Блокада Гродно была установлена 14 января 1706 года.

Вскоре Август покинул город вместе с кавалерией, саксонскими войсками и четырьмя русскими драгунскими полками. В Гродно осталось 45 русских пехотных батальонов и два драгунских полка.

У русских очень скоро начались проблемы с продовольствием, в лагере быстро развились цинга, тиф и всевозможные болезни, от которых к концу страшной зимы 1706 года погибла третья часть русского войска — около восьми тысяч человек. Принявший начальство над армией после ухода Августа фельдмаршал Огильви, следуя инструкции Петра, не ввязывался в бой, так как в этом бою участь русской армии была бы предрешена.

Петр понял, что спасти армию можно только решительными действиями.

Русский царь сосредоточил в Минске 12 тысяч солдат и приказал Мазепе с 25 тысячами казаков соединится с ними для проведения совместных действий по снятию осады Гродно.

Гродненскому гарнизону было приказано держатся до вскрытия рек, а затем, пользуясь прочно устроенным мостом через Неман и довольно значительным удалением шведских линий, перейти скрытно на левый берег Немана и отступить па Брест, с тем чтобы как можно быстрее прикрыт-ся болотами Полесья, а затем отступить к Киеву.

30 марта Огильви и Репнину удалось вывести русскую армию из Гродно. Уничтожив за собой мост, они быстрыми переходами достигли Бреста, а после — Днепра. Карлу XII удалось перебраться через Неман лишь 3 апреля.

В июне Огильви и Петр I сосредоточили свои полки у Киева. По данным, приводимым Антоном Керсновс.ким в «Истории русской армии», русские войска насчитывали 35 тысяч пехоты и 21 тысячу драгун. Кроме того, под Полоцком имелось 5 тысяч штыков и 3 тысячи сабель, прикрывавших Псков и Смоленск.

В балтийских провинциях, в оставленных Петром гарнизонах было двадцать две тысячи пехоты и четыре тысячи Драгун.

На этот момент в распоряжении Петра имелось свыше 90 тысяч солдат. Под киевскими стенами было сосредоточено около двух третей этой армии.

Однако, вопреки планам Петра, Карл XII двинулся не в Россию, а в Саксонию, чтобы окончательно подчинить себе эту страну. На это шведскому королю понадобился всего месяц. Легкое завоевание Саксонии было подготовлено так называемым Фрауштадтским погромом, когда 12-тысячный корпус шведского генерала Рейншильда разбил полки командовавшего русско-саксонской армией генерала Шу-ленберга.

Сражение произошло 13 ноября 1706 года, против двенадцати тысяч шведов вышло двадцать тысяч союзников. Потери Шуленберга составили шесть тысяч убитыми и ранеными и восемь тысяч пленными, в числе которых был начальник русской дивизии генерал Востромирский.

Потери Рейншильда были в десять раз меньше.

Август II бежал в Краков, а впоследствии он вел тайные переговоры с Карлом XII в результате которых принял все в Варшаву, но только в то время, когда Карл XII выступал в поход и покидал польскую столицу.

Причину неизменного военного счастья шведов Антон Керсновский видит в превосходной организации их армии. Блестящие победы над сильным врагом создали Карлу XII ореол непобедимости как в глазах собственных войск, так и в глазах врагов, дух которых начал заметно падать.

Саксонцы оказались не слишком искусными в военном деле, а у поляков не существовало даже постоянной армии. В войне участвовали с польской стороны в основном ограниченные контингенты войск, которые, кстати говоря, выступали как на стороне Августа, так и на стороне Карла.

В 1704 году польский сейм провозгласил королем Станислава Лещинского, сторонника шведского короля.

По просьбе Августа Петр решил перенести военные действия в Польшу. Весной 1705 года русская армия двинулась в Курляндию и к лету вытеснила оттуда шведские войска под начальством Левенгаупта.

Основной ошибкой Карла XII было недостаточное упрочение своих завоеваний и слабая организация завоеванных областей. Петр же всюду оставлял за собой укрепленные гарнизоны.

Не стала исключением и Курляндия.

В сентябре 1705 года Петр со своей армией был под Гродно. Здесь командование над русскими войсками принял Август II, а сам Петр уехал в Москву.

В декабре этого года Карл XII предпринял неожиданный маневр и, покинув зимние квартиры, быстрыми маршами двинулся на Неман. С ним было 20 тысяч ртборного войска и он надеялся принудить русских выйти' из гродненского лагеря и принять бой в открытом поле. Блокада Гродно была установлена 14 января 1706 года.

Вскоре Август покинул город вместе с кавалерией, саксонскими войсками и четырьмя русскими драгунскими полками. В Гродно осталось 45 русских пехотных батальонов и два драгунских полка.

У русских очень скоро начались проблемы с продовольствием, в лагере быстро развились цинга, тиф и всевозможные болезни, от которых к концу страшной зимы 1706 года погибла третья часть русского войска — около восьми тысяч человек. Принявший начальство над армией после ухода Августа фельдмаршал Огильви, следуя инструкции Пет-рне ввязывался в бой, так как в этом бою участь русской армии была бы предрешена.

Петр понял, что спасти армию можно только решительными действиями.

Русский царь сосредоточил в Минске 12 тысяч солдат и приказал Мазепе с 25 тысячами казаков соединится с ними для проведения совместных действий по снятию осады Гродно.

Гродненскому гарнизону было приказано держатся до вскрытия рек, а затем, пользуясь прочно устроенным мостом через Неман и довольно значительным удалением шведских линий, перейти скрытно на левый берег Немана и отступить на Брест, с тем чтобы как можно быстрее прикрыт-ся болотами Полесья, а затем отступить к Киеву.

30 марта Огильви и Репнину удалось вывести русскую армию из Гродно. Уничтожив за собой мост, они быстрыми переходами достигли Бреста, а после — Днепра. Карлу XII удалось перебраться через Неман лишь 3 апреля.

В июне Огильви и Петр I сосредоточили свои полки у Киева. По данным, приводимым Антоном Керсновским в «Истории русской армии», русские войска насчитывали 35 тысяч пехоты и 21 тысячу драгун. Кроме того, под Полоцком имелось 5 тысяч штыков и 3 тысячи сабель, прикрывавших Псков и Смоленск.

В балтийских провинциях, в оставленных Петром гарнизонах было двадцать две тысячи пехоты и четыре тысячи драгун.

На этот момент в распоряжении Петра имелось свыше 90 тысяч солдат. Под киевскими стенами было сосредоточено около двух третей этой армии.

Однако, вопреки планам Петра, Карл XII двинулся не в Россию, а в Саксонию, чтобы окончательно подчинить себе эту страну. На это шведскому королю понадобился всего месяц. Легкое завоевание Саксонии было подготовлено так называемым Фрауштадтским погромом, когда 12-тысячный корпус шведского генерала Рейншильда разбил полки командовавшего русско-саксонской армией генерала Шу-ленберга.

Сражение произошло 13 ноября 1706 года, против двенадцати тысяч шведов вышло двадцать тысяч союзников. Потери Шуленберга составили шесть тысяч убитыми и ранеными и восемь тысяч пленными, в числе которых был начальник русской дивизии генерал Востромирский.

Потери Рейншильда были в десять раз меньше.

Август II бежал в Краков, а впоследствии он вел тайные переговоры с Карлом XII в результате которых принял все условия шведского короля: отказался от союза с Россией и отдал польскую корону Станиславу Лещинскому.

24 сентября в Альтранштадте, втайне от Петра, был подписан мирный договор между Августом и Карлом XII.

Правда, Августу II 18 сентября 1706 года волей-неволей пришлось присоединиться к конной армии Менши-кова в битве у Калиша. Меншиков преследовал шведскую армию на всем ее пути через Волынь и Польшу. Участие в сражении Августа было совершенно пассивным, так что русские добились этой победы исключительно своими силами. Марденфельд сдался, его польские союзники были рассеяны.

Корпус Марденфельда был единственным военным формированием нового короля Станислава Лещинского, и теперь король остался без армии. Польша снова оказалась в руках союзников.

Однако Август II боялся воспользоваться предоставившейся ему удаче. Отослав Меншикова на зимние квартиры в глубь Галиции, Август направился в Саксонию, надеясь уговорить Карла XII не расторгать мирный договор.

1 ноября 1706 года был подписан мир между Саксонией и Швецией.

Итак, Петр I остался без союзников.

Он понимал, что риск его заходит слишком далеко и дальнейшие военные действия могут иметь катастрофические последствия.

В таких условиях Петр попытался предложить Карлу XII мир, оговаривая для себя лишь сохранение Петербурга и соглашаясь оставить за Карлом все остальные свои завоевания.

Шведский король не пошел на предложенные ему условия. Петру ничего не оставалось, как только усилить оборону Киева, Пскова, Новгорода, Смоленска. В это же время на случай самых тяжких поворотов судьбы укреплялись Кремль и Китай-город.

Однако российская армия получила небольшую передышку.

В 1705 году прибыли рекруты первого набора. Под Киевом солдатам удалось отдохнуть от Гродненской осады. Начиная с лета 1706 года, основные силы русских насчитывали 60 тысяч человек.

Армия «состояла из здоровых, статных, хорошо обученных молодцев и очень изменилась со времен кампании в Польше», — говорил англичанин Витворт, видевший русскую армию в 1706 году. Однако по его же словам с оружием и конским составом у русских далеко не все было в порядке.

Антон Керсновский отмечает, что все иностранцы, ви-дснптие русскую армию в первой половине восемнадцатого века, весьма критически относились к ее коннице. Малорослая порода русских лошадей, конечно, не выигрывала в сравнении с рослым конским составом европейских армий.

Австриец Парадиз, наблюдавший русскую армию 30 лет спустя после Видворта, писал, что «кавалерию за драгунов и почитать нельзя», лошади до того плохи, что «часто случалось видеть, как драгуны, сходя с коней, валили их на землю».

Императрица Анна Иоанновна в одном из своих указов констатирует, что «до сего времени при нашей кавалерии употребляемые лошади по природе своей к стрельбе и порядочному строю неспособны».

Но как бы то ни было, при всех своих недостатках русская конница имела победы, каких не имела и не будет иметь конница других стран.

ВТОРОЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ

После военного совета в Жолкиеве весной 1707 года главные силы русской армии перешли из Киевского района в район Вильно-Минск. Гетман Мазепа был оставлен в Киеве для обеспечения ёго обороны.

Осенью 1707 года Карл XII двинулся в Литву. При себе он имел 35 тысяч человек (в то время как общее число его армии составляло 116 тысяч человек).

В конце декабря шведский король двинулся в Мазо-вию, и в феврале 1708 года был у Сморгони. Карл намечал для себя путь завоевания от Минска на Смоленск и Москву, однако к этому времени к нему поступили сведения от Мазепы, который обязался дать шведам зимние квартиры в Черниговщине, довольствовать их в течении всего похода и присоединится к шведскому войску со своими казаками.

Потому первоначальный план был изменен и Карл XII решил начать завоевание России с Украины.

Военная тактика русских, намечавшаяся на 1709 год, должна была состоять из организованного отступления в

глубь страны, причем жителям было приказано отходить в леса и болота, зарыв все, что не могли взять с собой.

В Псковской и Новгородской областях всему мужскому населению было роздано оружие.

Петр полагал, что шведы двинутся в Лифляндию на соединение с войсками Левенгаупта. В июне войска Карла XII сосредоточились в районе Минска, затем Карл переправился через Березину и двинулся к Днепру, отдав распоряжение лифлянскому корпусу Левенгаупта идти к нему на воссоединение в район Могилева..

В начале июля 30-тысячное русское войско встретило шведов у местечка Головчино, где потерпело жестокое поражение и отступило на Оршу и Мстиславль.

Позиция русских при сражении под Головчино была выбрана так неудачно, что артилерия за дальностью расстояния не могла помочь пехоте, бой происходил в густых зарослях, стеснявших маневрирование и делавших невозможным управление войсками, пришедшими после боя в совершенное расстройство.

Русские потери в битве под Головчино составили 1100 человек убитыми и ранеными, 600 — пленными, а шведы потеряли 1500 человек убитыми и ранеными.

Царь Петр, узнав об исходе сражения, пришел в бешенство: «Многие полки в том деле в конфузию пришли, не исправили должности, покинули пушки, непорядочно отступили, иные и не бившись... А которые и бились , то не солдатским и казацким боем».

Если бы шведы решили преследовать русское войско после сражения под Головчином, последствия этого могли бы быть более чем скверными. Однако Карл повернул к Могилеву, захватил его и, расквартировав солдат, оставался там на протяжении всего июля, ожидая Левенгаупта, чтобы соединить обе армии.

Левенгаупт же тем временем подходил к Днепру.

Если бы Карл подождал еще немного, если бы он знал, что его генерал совсем близко — дальнейший ход Северной войны был бы фатальным для России.

Однако русским удалось перехватить всех гонцов Левенгаупта к Карлу, и шведский король не выдержал. Отчаявшись в скором прибытии генерала, не имея от него вестей, король повернул на Украину.

Восемьдесят верст шведской армии пришлось идти через болота и непроходимую лесную чащу. После этого перехода Карлу пришлось основательно приводить в порядок войска.

БИТВА У ЛЕСНОЙ.

ПОЛТАВА

Узнав об этом, Петр приказал уничтожить все запасы, которые Мазепа собрал на Черниговщине. В конце августа Петр разбил шеститысячный отряд генерала Рооса у местечка Доброе. Затем, возглавив небольшой отряд в 12 тысяч человек, Петр вышел навстречу Левенгаупту и 28 сентября наголову разбил его нятнадцатитысячный корпус в битве мри Лесной.

Шведы дрались упорно и потеряли 8 тысяч человек убитыми и ранеными,около тысячи пленными. Русским солдатам удалось захватить сорок четыре знамени и семнадцать орудий и весь обоз с припасами армии Карла XII.

Князь Репнин, который после битвы при Головчино был разжалован в рядовые с обязательством возмещения из личных средств стоимости потерянных в битве пушек и обоза, однако после битвы при Лесной был прощен Петром.

Превосходство шведских сил над русскими в этой битве составляло три тысячи человек. По сути это было первое сражение, выигранное русскими войсками в Северной войне над превосходящими силами противника, и хотя моральное значение победы было трудно переоценить, материальные се последствия были тоже важны — ведь теперь шведы лишились столь нетерпеливо ими ожидавшихся пищевых и боевых припасов.

Антон Керсновский в своей книге подчеркивал, что в обозе Левенгаупта был порох, которого шведы, естественно, лишились. Потому шведская артиллерия под Полтавой будет практически молчать.

К разочарованию Карла XII Мазепа, из-за которого собственно и был предпринят этот поход, привел с собой не более четырех тысяч человек, причем это были не обещанные Карлу казаки,а разный сброд. Припасы,которые Мазепа сули л Карлу, были уничтожены русскими драгунами.

Переправившись через Десну, Карл XII соединился с остатками войск Левенгаупта и расположил свою армию на севере Полтавской губернии.

Тогда же, в ноябре, русские войска расположились на зимние квартиры неподалеку от шведов у местечка Лебе-дино. Несколько русских отрядов расположились у Веприка, Миргорода, Полтавы и Нежина.

Ближайшей целью Карла было овладение Белгородом, который в то время являлся важным дорожным узлом южной России. Однако когда он в декабре ринулся к Белгороду, то встретил отчаянное сопротивление Веприка. Крепость была в конце концов взята, однако все расчеты шведов были уже нарушены и армия вернулась на зимние квартиры.

В конце января Карл предпринял вторую попытку овладения Белгородом, но тому воспрепятствовала внезап-

ная оттепель (при всем при этом зима 1709 года была на редкость морозной). Часть шведской армии из-за недостатка квартир расположилась биваком в степи.

В конце зимы русским удалось вытеснить изнуренных лютой зимой шведов с места квартировки. Антон Керсновский называет положение шведов весной 1709 года критическим: армия их уменьшилась, боевые запасы иссякли, надежды на восстание на Украине не оправдались.

Карл решил осадить Полтаву, следуя совету Мазепы, утверждавшего, что в Полтаве они найдут продовольствие и большие запасы снаряжения. План Карла заключался в том, чтобы заставить Петра поспешить на выручку полтавскому гарнизону и принять битву.

Как справедливо полагал шведский король, спасти его теперь могла только крупная победа.

Осада Полтавы началась в конце апреля. Полтавский гарнизон состоял из семи тысяч человек, три из которых составляли вооруженные мещане. Против них Карл выставил тысячи человек, не считая людей Мазепы.

Оборона Полтавы длилась два месяца. В результате осады Карл XII лишился примерно пятой части своей армии, ему пришлось израсходовать все боевые запасы.

Утомленное жестокой зимой шведское войско было истощено окопными работами. Шведы предприняли три штурма, последний из них стоил Карлу XII тысячи шестисот семидесяти шести человек.

В мае конница Меншикова несколько раз прошлась по тылам шведов. Она сумела отбить больше тысячи русских пленных и взять в качестве трофеев несколько знамен и орудий. Тогда же, в мае, Петр послал в гарнизон подкрепление в девятьсот человек и наладил обмен информацией с Полтавой посредством записок, вкладывавшихся в незаряженные бомбы.

Однако, несмотря ни на что, силы полтавского гарнизона слабели. 20 июня стало ясно, что сражение между шведами и русскими неизбежно.

Армия Петра расположилась в восьми верстах от Полтавы. Она в это время насчитывала 42 тысячи человек. Карл, казалось, делал все, чтобы еще больше ослабить свою армию.

21 июня, уже зная, что на днях предстоит решительное сражение, он предпринял последний штурм Полтавы, понеся сильные потери и расстреляв последние артиллерийские снаряды. Шведский король располагал теперь 28 тысячами бойцов, оставшийся боезапас мог обслуживать только четыре орудия.

Ранним утром 27 июня шведы ринулись в атаку.

После упорного боя им удалось захватить два редута, однако шведская конница Рейншильда спустя некоторое время была опрокинута русскими драгунами.

Карл XII приказал пехоте Левенгаупта не задерживаться у редутов и помочь своей коннице. Пройдя сквозь линию редутов, шведский строй рассеялся. Когда шведы подошли к укрепленному русскому лагерю, то были обстреляны картечью и в беспорядке отступили.

На короткое время сражение прекратилось и Петр, ожидая вторичной атаки шведов, вывел часть войск из лагеря, намереваясь охватить противника с обоих флангов.

Однако атаки так и не последовало. Петр сам пошел навстречу врагу.

Столкновение продолжалось всего полчаса и около полудня все было кончено.

Урон россиян составил 4635 человек — немногим более десяти процентов армии. Шведы потеряли 9234 человека и еще 18746 человек попало в плен. В качестве трофеев было захвачено 137 знамен и штандартов, 32 орудия. Антон Керс-новский, анализируя Полтавское сражение, отмечает, что оно стало классическим примером активной обороны, излюбленного способа действия Петра.

Петр предполагал дать наступательный бой, но ему пришлось принять оборонительный. Также автор «Истории русской армии» отмечает отличную фортификационную подготовку поля сражения, что было редким для этой эпохи явлением.

Итак, половина шведской армии была перебита либо взята в плен, другая половина, настигнутая драгунами Мен-шикова, сдалась 28 июля у Переволочны. Карлу XII удалось бежать к туркам. После Полтавского сражения в течение двух столетий германские завоеватели ни разу не ступали на русскую землю. «Все славяне, где только ни сходились с немецким племенем, покорялись ему, — писал немецкий историк Коль. — Германский дуб гордо распускался на их развалинах и они мирно почили под его тенью. Был один день и навсегда решилась бы судьба славянского племени, но этот день решил противное — это день Полтавской битвы. Петр I со своими русскими за всех славян одержал эту вечно славную победу».

НАЧАЛО ТРЕТЬЕГО ПЕРИОДА ВОЙНЫ

Армия Карла XII перестала существовать, а сам король бежал под покровительство турецкого султана.

Естественно, подчеркивает А.Керсновский, что у России при этих обстоятельствах сейчас же опять нашлись друзья и союзники. Август II, едва получив известие о полтавской победе, поспешил объявить «продиктованный» ему Альт-ранпггадтский договор недействительным и двинулся в Польшу возвращать себе корону.

Станислав Лещинский бежал. Датский король, в свою очередь, не замедлил воспользоваться успехами русского оружия и.в конце сентября 1709 года высадил свои войска в Шонии (однако был разбит в феврале 1710 года шведским полководцем генералом Стенбоком).

В конце февраля воюющие державы приняли в Гааге конвенцию, согласно которой шведские и датские войска в северной Германии обязывались не участвовать в военных действиях.

Тем временем Петр, разделавшись со шведской армией, решил из-под Полтавы идти в Прибалтику, чтобы закончить завоевание Балтийского побережья.

Его армия прибыла из Украины в Лифляндию еще до наступления распутицы, и в ноябре Репнин осадил Ригу.

У Репнина было до 32 тысяч войска. Шведы защищались до последней возможности. Из 11 тысяч человек гарнизона спаслось пять тысяч с пятьюстами шестидесятью четырьмя орудиями.

Чума произвела большие потери среди осажденных и осаждающих. От нее в течение трех месяцев умерло девять тысяч восемьсот русских — почти треть всей осадной армии.

В 1710 году была окончательно покорена Лифляндия. Пали последние оплоты шведов — Рига, Пернов, Динамюнде (Усть-Двинск). В Финляндии взятием Выборга на Финском заливе и Кексгольма на Ладожском озере был создан плацдарм, надежно прикрывший Петербург. В Выборге взято было четыре тысячи пленных.

Кампания 1710 года носила характер крепостной войны н кавалерия, которой в осадных работах нечего было делать, собралась под начальством своего гроссмейстера Меншикова в Польше; «возведения паки на престол» Августа II и наблюдения за шведами в Померании.

В случае несоблюдения ими Гаагской конвенции, Ментиков должен был атаковать шведов.

Однако дальнейшие успехи русского оружия временно были приостановленны. Происки Карла XII в Турции увенчались успехом и Порта в ноябре 1710 года объявила войну России.

ПРУТСКИЙ поход

Зимой 1710 — 1711 гг. русские полки выступили с Невы па Днестр.

Петр заручился союзом господарей Молдавии — Кан-|емира и Валахии — Бранкована, а также,содействием Польши. Кантемир обязался выставить 10 тысяч войска, Бран-кован — 50 тысяч (из них 20 тысяч сербов).

Август двинул в северную Болгарию 30 тысяч человек, на усиление которых отправлен был русский корпус Долгорукова (12 тысяч человек).

Всего у Петра было около 50 тысяч человек. Со ста тысячами, обещанными союзниками, вспомогательных войск, это должно было составить внушительную силу — «более чем достаточную для удержания за нами победы» — по словам самого царя.

Кроме этой главной армии, были образованны еще две: одна — графа Апраксина в составе 20 тысяч регулярных войск, 40 тысяч казаков и 20 тысяч калмыков — должна была идти Муравским шляхом на Крым, другая — князя Голицына (15 тысяч регулярных войск, 30 тысяч казаков) от Чигирина двигалась на Очаков.

Таким образом для войны с Турцией Россия выставила до 90 тысяч регулярных войск, 80 тысяч казаков и 20 тысяч калмыков — с силами, обещанными союзниками, это составит до 300 тысяч войска.

В конце мая 1711 года русская армия подошла к Днестру. Авангард Шереметева дошел до Прута, где соединился с Кантемиром.

Здесь русские узнали, что в Молдавии никаких запасов нет, а набор молдаванской армии производится туго: в 17-ти полках, организованных по русскому образцу, не было более семи тысяч человек; обозы с продовольствием для армии, шедшие из Киева, были перехвачены в Подолии татарами.

Положение становилось серьезным.

Перейдя Днестр у местечка Сороки, Петр 20 июня созвал военный совет, на котором было решено двинуться вперед. Только генерал Галард заметил, что русская армия находится в том же положении, в котором был Карл XII, вступая на Украину.

Испытывая большие затруднения из-за недостатков припасов, преодолевая сильный зной, русская армия вступила в Бессарабию. Надеясь на союзников — поляков и валахов, Петр смело шел вперед.

Однако польская армия и корпус Долгорукого, дойдя до молдавской границы, остановились в Буковине и заняли выжидательную позицию.

Тем временем Великий визирь Балтаджи-Паша приблизился к Дунаю с 300 тысячами войска и пятистами орудиями.

Переоценивая силы русского царя, он остановился в нерешительности у Исакчи. v

Султан, опасаясь общего восстания христиан, предложил

II (тру мир при посредничестве патриарха Иерусалимского и Бранкована (который перешел на сторону турок).

Турция предлагала России все земли до Дуная: Новороссию с Очаковым, Бессарабию, Молдавию и Валахию.

Петр I ответил отказом, совершив крупнейшую ошибку своего царствования. Заняв Яссы, Петр двинулся правым берегом Прута к Дунаю, отрядив вперед авангард генерала Ренне, куда вошла почти вся кавалерия, и приказал ему овладеть Браиловым.

Ренне быстро двинулся в Валахию, взял Браилов и занялся закупкой продовольствия и формированием валахских войск. Однако его донесение было перехваченно, и Петр так и не узнал о взятии Браилова.

Великий визирь, перейдя Дунай с главными силами, быстро двинулся вверх по Пруту на Яссы.

8 июля произошло первое столкновение его с русско-молдавским авангардом, причем молдаване бежали. Ночью вся русская армия отступила на соединение с арьергардом Репнина, придав огню лишние тяжести. Турки не преследовали.

9 июля русская армия соединилась в Станилештах и стала укреплять лагерь, но турки повели яростную атаку и захватили часть обозов, не успевших въехать на территорию лагеря. Нападение это, а также два следующих, были отбиты с большим уроном для турок. Русских было ,'{8 тысяч при 122 орудиях, турок — 170 тысяч и 479 орудий. Урон россиян составил 2882 человека, у турок выбыло до 7 тысяч человек.

Тем не менее положение русской армии стало отчаянным: позиция ее представляла собой четырехугольник, задний фас которого упирался в реку.

Турки, установив артиллерию на командных высотах, могли громить русский лагерь безнаказанно. Массы турецких • трелков делали даже невозможным пользование водой.

Армия была окружена в пять раз превосходящим про-I ивииком. Участь России была в тот день в руках великого ми:шря. Даже если бы русским удалось пробиться сквозь кольцо врагов, отступление превратилось бы для них в ка-мстрофу — все переправы через Прут были в руках турок. Остатки армии очутились бы в Молдавии, как в мышеловке, и их постигла бы участь шведов у Переволочны.

По мнению Антона Керсновского, величие Петра сказалось в эти трагические минуты в полном блеске.

Готовясь к последнему бою, он заготовил указ сенату: «в случае пленения его государем не считать и его распоряжений из плена не выполнять». Но Бог хранил Россию. Визирь Балтаджи согласился на переговоры и не использовал своего исключительного стратегического положения.

Уступчивость визиря объясняют различно: одни полагают ее следствием откупа (драгоценности Екатерины), другие объясняют ее бунтом янычар. Последняя гипотеза гораздо правдоподобнее. Кроме того, на визиря должна была произвести впечатление стойкость русских войск в бою 9 июля и чувствительные потери в лучших турецких войсках.

Интересы Швеции и ее беспокойного короля не трогали флегматичного азиата, решившего заключить мир, раз его предлагали на условиях, приемлемых и даже выгодных для Турции. Переговоры велись неспешно (дабы предупредить Карла XII, скакавшего в турецкий лагерь с требованием не уступать) и И июля привели к Прутс.кому договору.

Россия возвращала Турции Азов с его округом, и обязывалась срыть укрепления на Днепре и Дону, а также — Таганрогскую крепость. Кроме того, Петр обязывался не вме-шиватся в польские дела и давал Карлу XII щюпуск в Швецию.

Трудно представить себе, отмечает Антон Керсновский, что было бы с Россией, если бы Петр погиб на Пруте... При несчастном Алексее Петровиче ей бы пришлось пережить новое смутное время. Все старания и достижения Петра пропали бы даром.

Вообще же Прутский поход — это война пропущенных возможностей. Согласись Петр на предложение султана — и граница России тогда же пошла бы по Дунаю. Исполнена была бы мечта Святослава... Не надо было бы проливать потоки крови под Очаковым, Измаилом, Рущуком, в Си-листрии, и вести пять войн за сто лет. Однако ошибку примерно такого же порядка совершил и Балтаджи-паша. Этому визирю мы обязаны многим.

ЗАВЕРШЕНИЕ СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ

Карл XII не признал Гаагского договора о ненападении шведских и датских войск в северной Германии, и поэтому датский и польский короли напали на Голштинию и Померанию. Несогласованные их действия не имели успеха пи в 1711, ни в 1712 годах.

В конце 1712 года Петр 1 снова смог принять участие и войне (Ментиков оставался в Киеве до 1713 года, наблюдая за турками).

Желая одержать победу без русских, союзники 9 октября атаковали при Гадебуше шведскую армию Стенбо-

ка, но потерпели полное поражение.

Подоспевший Петр вступил в командование соединенными русско-датско-саксонскими силами (46 тысяч человек) и 12 февраля 1712 года при Фридрихштадте разбил 16-тысячную армию Стенбока, который после того, будучи загнан в крепость Тененген, сдался.

Не будучи более в состоянии за отсутствием войск защищать свои владения в Германии, шведы заключили так называемый секвестрационный договор, по которому передавали их Пруссии.

Один лишь комендант Щецина отказался признать этот договор и сдал свою крепость только после двухмесячной осады летом 1713 года.

Гарнизон Щецина состоял из четырех тысяч двухсот человек. Треть их была перебита, 2800 солдат гарнизона сдались.

За два с лишним месяца осады с 11 июля по 21 сентября русские лишились 184 человек убитыми и 365 ранеными.

Ликвидировав армию Стенбока и выручив союзников, Петр осенью 1713 года перенес военные действия в Финляндию. 14 июля 1714 года была одержана морская победа при Гангуте. В конце 1714 года Карл XII внезапно явился в Штральзунде в шведской Померании, и отказался признать секвестрационный договор.

Он потребовал от прусского короля сданных ему, что называется «под расписку» шведских земель, и, не имея привычки считать своих врагов, — объявил войну и этому правителю.

Однако неравенство сил было слишком велико. Шведы потеряли зимой 1714 — 1715 годов последние свои владения в Германии — Штральзунд и Висмар.

К союзникам присоединилась также Англия (король британский был в то время курфюрстом ганноверским и расчитывал округлить свои владения за счет Швеции).

В Дании собралось свыше 35 тысяч русских войск. Петр I командовал на Балтийском море флотом четырех держав. Союзники решили было высадиться в Швеции, но среди них возникли разногласия и раздоры.

В 1717 году Петр вывел все свои войска из Дании и Германии. Царь предложил шведскому королю союз. Россия должна была получить от Швеции балтийские провинции и южную часть Финляндии, взамен чего русская армия, соединившись со шведской, должна была помочь Карлу XII вернуть владения в Германии и Норвегии.

В самый разгар русско-шведских переговоров Карл, уже изъявивший согласие на союз с Россией, был убит в Норвегии. Сестра и наследница Карла Ульрика Элеонора прервала переговоры. Заключив в 1719 году мир со всеми союзниками и заручившись поддержкой Англии, она решила продолжать борьбу с Россией.

Так, начавшись на суше, Северная война кончалась на море...

Желая настоять на своих условиях, Петр I выставил сильный флот, не обращая никакого внимания на выс.ланый на помощь Швеции английский флот.

Петр в 1719— 1720 годах опустошил десантами весь восточный берег Швеции, внеся войну в шведские пределы. 27 июня 1720 года, в 11-ю годовщину Полтавы, Голицын разбил шведский флот у Гренгамна. Это было последнее сражение двадцатилетней войны.

Мир был подписан в Ништадте 10 сентября 1721 года. Ништадтский договор явился огромным успехом для России. Устанавливался «вечный истинный и нерушимый мир» и дружба между Россией и Швецией.

В «вечное владение» и «собственность» России переходили Ингрия, часть Карелии, Эстляндия, Лифляндия с морским побережьем от Выборга до Риги и островами Эзелем, Даго и Мооном.

Россия обязалась возвратить шведам Финляндию, уплатить два миллиона серебряных денег и отказывалась от поддержки претендента на шведский престол — голштинского герцога, жениха дочери Петра I Анны.

Швеция в результате подписания ништадтского договора утратила значение великой державы.

Ништадт закрепил успехи России, достигнутые победами в длительной и тяжелой войне.

Была решена важнейшая задача внешней политики России, поставленная еще в XVI —XVII веках — обретен выход к Балтийскому морю. Россия получила ряд первоклассных портов и благоприятные условия для торговых отношений с Западной Европой.

Весьма велико значение ништадтского мира для укрепления обороноспособности страны: северо-западные границы России отодвинулись далеко на запад и из сухопутных стали морскими; на Балтийском море появился мощный русский флот.

Перед переговорами в Ништадте, Меншиков говорил французскому представителю Компрадону: «Мы не хотим больше иметь столкновения со своими соседями, а для этого надо, чтобы нас разделяло море».

Впоследствии Компрадон, ставший французским послом в Петербурге, отмечал, что «ништадтский договор сделал его (Петра I) властелином двух лучших портов на Балтийском море».

В 1723 году Швеция, отказавшись от союза с Англией, заключила союзный договор с Россией с обязательством взаимной помощи при нападении другой державы (за исключением Турции). В дальнейшем попытки Швеции вернуть прибалтийские провинции были неудачными.

В 1721 году Петра 1 провозгласили императором. Отныне русское государство стало именоваться Российской империей.

Еще в 1717 году кризис Северной войны благополучно миновал. Царя все больше занимал вопрос отекания сухого пути в Индию.

Один из ревностных сторонников этого похода, князь Бекович-Черкасский, отправился с северного берега Каспийского моря пустыней Усть-Урт вдоль сухого русла Амударьи с отрядом в три тысячи человек.

Кстати, Антон Керсновский также отмечает, что в состав отряда Бековича входил эскадрон из пленных шведов. Содержась в различных городах России, пленные помогали при случае местным гарнизонным войскам справлять караульную и гарнизонную службу.

Шлиппенбах, взятый в плен под Полтавой, занимал ответственные административные должности и был даже возведен Петром в баронское достоинство...

Увы, отряд Бековича был разбит хивинским ханом под самыми стенами Хивы. Немногим счастливее, по свидетельству А. Керсновского был и другой отряд — капитана Бух-гольца, насчитывающий 1400 человек.

Он двинулся на Индию из Сибири — от Тобольска вверх по Иртышу, и был остановлен враждебными киргизами и недостатком продовольствия.

Оба эти отряда, не имевшие даже карты, были слишком многочисленны для мирного посольства и слишком малы для успешной военной экспедиции.

Идею проникновения в среднюю Азию пришлось оставить. Петр решил пройти в Индию другим путем.

В 1718 году был заключен торговый договор с Персией, оставшийся, однако, мертвой буквой вследствие несоблюдения его персами.

В этой стране царила анархия, от которой сильно страдала русская торговля. Чтобы положить конец бесчинствам, подать руку помощи законному шаху Тамаспу, и, конечно же, поиметь свою выгоду, решено было предпринять против персов поход.

В приготовлениях к этому походу прошла зима 1721-1722 годов — первая зима после заключения Ништадтского мира.

Весной 1722 года назначенные в «персидскую акцию» войска собрались у Астрахани. Пехота и артиллерия (22 тысячи человек) были взяты на корабли, конница и регулярные войска (9 тысяч драгун, 20 тысяч донских ка-

1лков и 30 тысяч калмыков и татар) следовали на Персию берегом моря — через Дагестан.

Сколько-нибудь значительных столкновений в эту войну не произошло.

В конце лета и осенью было занято все Каспийское побережье, и вся северная Персия превратилась в русскую область.

Присоединив к России северную Персию, Петр занял исходное положение для движения на восток. Однако ближайшие преемники Петра не видели особой выгоды в существовании Русской Персии. Видели они лишь невыгоду содержания дорого обходящихся гарнизонов и администрации на далекой беспокойной окраине с нездоровым климатом.

Сразу после смерти Петра начались переговоры с персами об уступке этих завоеваний обратно и в феврале 1732 года был заключен договор.

В ноябре 1735 года русские войска были окончательно оттуда выведены.

АРМЕЙСКИЙ БЫТ ВО ВРЕМЕНА ПЕТРА I

Характерным для устройства российской армии было то, что служба всегда начиналась с нижних чинов.

Кандидаты в офицеры поступали рядовыми в один из гвардейских полков — Преображенский или Семеновский. Спустя 5 — 6 лет, смотря по способностям, они получали звание гвардии капрала либо сержанта и переводились в армейские полки прапорщиками либо подпоручиками.

Преображенский и Семеновский полки являлись своеобразным питомником офицеров для всей армии, своего рода военными училищами. В кавалерии роль военного училища играл так называемый лейб-регимент.

Гвардейские офицеры, по утверждению Антона Керс-новского, исполняли не только военную службу, часто они получали ответственные поручения по другим ведомствам, например, дипломатического характера.

В обязанности оберофицеров входило присутствие в качестве «фискалов» на заседаниях правительствующего Сената и наблюдение за тем, чтобы сенаторы не занимались посторонними делами.

«История русской армии» отмечает, что петровский офицер, гвардейский в особенности, был мастером на все руки. Петру удалось поднять значение офицера в стране, царь всячески старался дать ему привилегированное положение.

Иноземцы, поступая на русскую службу, прикомандировывались к генералам и штаб-офицерам, при которых несли ординарческие обязанности, присматриваясь к службе и овладевая языком.

По окончании этого стажа они зачислялись на действительную службу. Оклады иноземцам в среднем были двойные, как и подобает наемникам.

За особые заслуги военные награждались орденами. В 1698 году был учрежден орден святого Андрея Первозванного, который долгое время оставался единственным русским орденом. В конце царствования Петра был учрежден орден святого Александра Невского.

Управление войсками в мирное время сосредотачивалось в руках военной коллегии, учрежденной в 1719 году и имевшей три отделения — армейское, гарнизонное и артиллерийское.

К концу царствования Петра I в армии насчитывалось 70 тыс. пехотинцев при 200 орудиях полковой артиллерии, 33 драгунских полка, насчитывавших 37850 человек и 100 орудий конной артиллерии, 4190 солдат артиллерийских войск с 20 полковыми и 160 осадными орудиями, а также 2 саперные роты.

Всего в действующих войсках были 112 тыс. человек и 480 орудий. Кроме этого, имелось 68 тыс. гарнизонных войск, 10 тыс. войск ландмилиции и 35 тыс. казаков. По подсчетам Антона Керсновского, это составляло всего 225 тыс. человек, а считая личный состав флота, 250 тыс. пожизненных профессионалов.

Каждый пехотный полк имел две трехфунтовые пушки. Канониры носили форму полка и подчинялись полковому пехотному начальству.

Орудия сопровождения петровской эпохи весили 20 пудов и перевозились парой лошадей. Каждая пехотная и драгунская рота имела свое знамя.

Знамя первой роты считалось полковым и было белым. 11вет остальных был по выбору полковника (чаще всего чер-иым). Срок службы знамен был пять лет, и они считались амуничными вещами, хотя потеря их уже тогда считалась позорной, и части могли быть лишаемы знамен по суду.

Вся конница была драгунской. Каждый драгунский полк также имел 2 трехфунтовые пушки, а также 20-фунтовую гаубицу весом менее 30 пудов.

Вооружение пехотинца составляли фузия (ружье) и шпага. Штык вставлялся в дуло, так что стрелять с примкнутым штыком было невозможно.

Гренадеры имели помимо всего две гренадные сумки (по одной шестифунтовой «Гренаде» в каждой).

Унтер-офицеры вместо ружей имели алебарды. Недостаток в ружьях вынудил Петра вновь взять на вооружение пехоты пики в 1707 году. Пикинеры одно время составляли более четвертой части всей пехоты. Служили они преимущественно для прикрытия артиллерии.

Драгуны имели ружье, пистолеты и палаш. Пехотинцы носили ружье на плече, а драгуны приторачивали ружье к седлу, ремней на ружьях в те времена не было.

Обмундирование состояло из длинного однобортного кафтана зеленого цвета, камзола, коротких штанов до колен, зеленых чулков и низких башмаков.

На время похода и во время несения караульной службы выдавались сапоги, а драгунам — ботфорты. Зимой надевалась епанча — род плаща. Со времен Петра и до начала XX века на протяжении двухсот лет зеленый цвет являлся традиционным цветом обмундирования русских войск.

Антон Керсновский утверждает, что довольствие солдат не оставляло желать лучшего. Ежедневная порция состояла из фунта мяса, двух фунтов хлеба, двух чарок вина и кварты пива (в то же время француз А.Журдье отмечал, что русский солдат «носит небольшую жестяную коробку; у него есть маленький флакон уксуса, несколько капель коего наливает он в воду, которую пьет. А когда попадается ему немного чеснока, он его съедает с мукою, замешанной на воде. Голод он переносит лучше любого другого, а когда выдают ему мясо, он такую щедрость рассматривает как награду». Фернан Бродель также отмечал, что армейские склады частенько бывали пусты, и тогда царь объявлял постный день — и все было в порядке).

Как свидетельствует «История русской армии», царь сам испытывал на себе в продолжение месяца солдатский паек, раньше чем утвердить его.

Годовое жалование солдата составляло 24 рубля, из которого, впрочем, половина вычиталась за обмундирование.

Казарм тогда не было, и войска располагались постоем у обывателей. «Устав воинский» требовал одной кровати на трех человек из расчета, что двое будут на ней спать, а третий занят караулами.

Отсюда следует, что третья часть наличного состава войск в петровские времена была занята караульной службой.

Дисциплина была суровой: под арест сажали в оковах, телесные наказания были часты, но особенной жестокостью не отличались. Разжалование практиковалось широко, офицеры, иногда и старшие генералы, такие как Репнин, «писались в солдаты». Нижние же чины «писались в извозчики» (то есть в обозные).

Вот что писал Петр в одном из своих воинских артикулов: «Полки или роты, которые с поля сражения побегут, судить в генеральном военном суде. Если найдется, что начальники тому причиной, то их шельмовать и, преломив над ними чрез палача шпагу, повесить.

Если виновные офицеры и рядовые, то первых казнить, как сказано, а из последних по жребию десятого или как повелено будет, также повесить — прочих же наказать шпицрутенами и сверх того без знамен стоять им вне обоза, пока храбрыми деяниями загладят преступление. Кто же докажет свою невиновность, того пощадить».

Однако, как замечает Керсновский, к подобного рода наказаниям прибегать не пришлось. Тем не менее эта грозная сентенция сослужила свою службу, наставив на путь истинный не одно робкое сердце.

«Краткий артикул» 1706 года вводил наказание шпицрутенами, до тех пор применявшееся (как иноземное на-ь • i. I«' 111 не) лишь к иноземцам, служившим в русской армии. Шпицрутены назначались исключительно по суду и виновного и]югоняли сквозь строй (наибольшее количество шпиц-pv генов — прогонка сквозь строй полка — назначалось за рецидив грабежа).

Строевые рапорты петровских полков, донесения всякого рода, отчетность и переписка позволяют судить о быте русского войска.

«История русской армии» отмечает прежде всего размеры дезертирства. Например, в Бутырском полку, считавшемся одним из самых лучших в армии с 1712 до 1721 гг. бежал .И) 1 человек. Объясняется это явление новизной для русского народа суровой и тяжелой рекрутской повинности, бывшей к тому же пожизненной.

Призванный иод знамена даточный крестьянин первое время не мог свыкнуться с мыслыо, что он никогда больше не увидит своей семьи, родного села, родных полей.

Отсюда и большинство побегов. Часто беглые уносили с собой амуницию и оружие. Все это отнюдь не служило спокойствию на больших дорогах. Характерно, что из всего указанного в Бутырском полку числа побегов лишь один состоялся непосредственно перед сражением.

Но мало-помалу подневольный профессионал свыкался со своей участью. С каждым годом оставленные близкие становились все более далекими, а постылый вначале полк — все более близким. Всю свою привязанность солдат переносил на него.

Территориальная система комплектования, введенная Петром (при которой земляки попадали в один полк), окапала тогда громадную услугу русской армии: рекрутчина переносилась легче — «на миру и смерть красна» — и молодые полки скоро приобретали необходимую спайку.

Полки принимали из своего округа комплектование в среднем ежегодно 80—100 новобранцев и полностью меняли свой состав* за 10 — 12 лет.

В списках рекрутов не указывалось ни возраста, ни физических данных. Принимались они без осмотра, отмечалась только грамотность.

Например, из рапортов Бутырского полка (имевшего столичный округ комплектования, Бутырскую слободу в Москве) видно, что грамотных было 2 — 3 человека на сотню. И других полках — и того меньше.

Принимая во внимание тяжелые потери в боях и походах первой половины Северной войны, мы можем утверждать, что в продолжение всей этой 25-летней борьбы русская армия переменила полностью свой состав три раза. Потери россиян приблизительно составляют 300 тыс. человек.

ЛИЧНОСТЬ ПЕТРА

Петровские реформы, так же, как и его личностные качества, встречали у современников и потомков не только различные, но и диаметрально противоположные оценки. Одни из его современников, кто близко знал Петра и работал с ним, до небес восхваляли царя, называли его «земным богом».

Другие, кто не знал Петра лично, но чувствовал тяготы, взваленные на народ, считали его «мироедом» или самозванцем (которым немцы подменили подлинного царя во время его заграничного путешествия).

Наконец, раскольники считали Петра антихристом...

Столь же различные оценки и столь же непримиримые противоречия во взглядах на Петра мы находим и в последующее время. В XIX веке «западники» пели Петру восторженную хвалу. «Славянофилы» порицали его за искажение русских самобытных начал и порчу национального характера Святой Руси. Кто же прав в своих оценках и как должна беспристрастная история оценивать Петра и его дело?

С.Пушкарев, приводя широкий спектр мнений о царе, предлагает прежде всего отметить, как великую заслугу Петра, его непрерывное и самоотверженное служение русскому народу, которому он действительно посвящал все силы в течение своей жизни...

Он служил как солдат, — утверждает автор «Очерков русской истории», — как офицер, как генерал, как организатор вооруженных сил и как начальник генерального штаба, вырабатывавший планы кампаний и руководивший ими.

Он заботился о снабжении армии всем необходимым, начиная от пушек и боевых припасов и кончая провиантом, фуражом и конскими подковами.

Во флоте Петр служил корабельным плотником, матросом, капитаном и адмиралом. Он, по сути, и создал русский военный флот.

Он служил как законодатель, составляя или редактируя множество указов, регламентов, инструкций для всех 111>авительственных учреждений.

Петр служил высшим администратором, контролером, судьей и прокурором, надзирал за правильностью и законностью подчиненных органов, преследовал злоупотребления и наказывал виновных. Он руководил развитием промышленности, входя во все организационные и технические подробности производства.

В области культуры Петр работал как издатель, как редактор, как переводчик, как корректор и наконец как создатель «упрощенных» литер гражданского шрифта.

Однако, оговаривается С.Пушкарев, служа сам, Петр требовал от всех сословий русского общества добросовестного и усердного служения государству.

В государственном управлении он стремился ввести и укрепить принцип законности.

В самом начале своего правления (в 1700 году) царь указал боярам составить новый свод законов. Те, по выражению Пушкарева, долго сидели, но ничего не высидели п Петр должен был позаботиться о составлении отдельных регламентов или уставов для разных правительственных учреждений.

Он ввел форму присяги на верность государю «и всему государству» и все время внушал своим чиновникам необходимость «хранения прав гражданских», соблюдения законов и заботы об интересах государства.

Петр жестоко наказывал за взятки, казнокрадство и служебные злоупотребления вплоть до смертной казни таких высоких чиновников, как сибирский губернатор князь Гагарин и обер-фискал Нестеров.

Много неудач и разочарований испытал Петр, велики были жертвы, которые он требовал от своего народа, но велики были и достижения.

Он открыл России морские пути для сношения с другими народами и ввел Россию в среду европейских народов. Созданием первоклассной армии он сделал Россию великой державой. Он создал далекий от совершенства, но все же более пригодный аппарат государственного управления, чем была до того устарелая сложная и запутанная система московских приказов.

Созданием крупной промышленности и особенно успешным развитием горного дела, Петр сделал Россию экономически самодовлеющей и независимой от иных стран.

Наконец, он заложил основы светской русской культуры, которая дала богатые плоды в девятнадцатом столетии.

Но тот же Пушкарев отмечает и немало негативного в деятельности и личности Петра.

К примеру, проводимая Петром европеизация имела насильственный, спешный, малопродуманный, — и потому поверхностный характер, она прикрывала немецкими кАф-танами и париками старые московские слабости и пороки.

С другой стороны резкая и внезапная европеизация общественной верхушки оторвала эту последнюю от народной массы, разрушила то религиозно-моральное и общест-венно-бытовое единство народа, которое существовало в Московской Руси, сделало дворянство и чиновничество иностранцами в собственной стране.

Будучи поклонником законности, справедливости и правового порядка, Петр, однако, не проявлял достаточно выдержки и дисциплины, мало уважал личное достоинство окружающих, а иногда, отдаваясь припадкам раздражения и гнева, проявлял дикую и совершенно излишнюю жестокость, как в дни массовых казней московских стрельцов.

Отношение Петра к церкви и религии было двойственным. Вот как оценивает личную религиозность Петра Антон Карташев: «Хотя... в Петре немедленно обнаружился интерес к наукам реалистическим, иллюстрированным иностранным книгам, взятым из царской библиотеки, и страстное увлечение военными потешными играми, но в области его личной религиозности навсегда остался стиль традиционного церковного благочестия... В письме 1698 года к патриарху Адриану... Петр оправдывает свое вдохновение к морскому делу религиозным идеалом:

«Мы в Нидерландах, городе Амстердаме, благодатию Бо-жиею и Вашими молитвами при добром состоянии живы. И, последуя Божию слову, бывшему праотцу Адаму трудимся. Что чиним не от нужды, но доброго ради приобретения морского пути, дабы, искусясь совершенно, могли, возвратись, против врагов имени Иисуса Христа победителями и хри-стиян тамо будующих свободителями благодатию Его быть, все до последнего издыхания желать не престану».

Когда в 1721 году после торжественного молебна по случаю Ништадтского мира, венчавшого успехом его большую северную программу, Петру подносили титул императора он сказал: «Зело желаю, чтобы весь наш народ прямо узнал, что господь Бог прошедшей войной и заключением сего мира сделал. Надлежит Бога всею крепостью благодарить. Однакож, надеясь на мир, не надлежит забывать

0 воинском деле».

Бесспорно, Петру близок был утилитарный взгляд на роль религии в деле государственном, но последний не исключал в Петре глубокого и живого понимания религии.

Один из его заграничных учеников, молодой инженер п затем знаменитый историк В.Н.Татищев, заразившись за

1 раницей бурным рационализмом, развязно болтал, издеваясь над Библией и разными церковными непорядками. Петр вызвал его для личного выговора. При этом фигурировала и знаменитая дубинка.

Петр прикрикнул: «Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? /1а ты же не с должным еще уважением касался до неких мест Святого Писания — чем уже ты, бездельник, преуспел соблазнить многих бывших с тобой в компании. Я тебя научу как должно почитать оное и не разрывать цепи все в устройстве содержащей».

И, ударив дубинкой, прибавил: «Не соблазняй верующих честных душ; не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству. Не на тот конец старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви».

Здесь мотивировка религии звучит утилитарно — это характерно для теоретического мировоззрения Петра.

Но его религиозная психика была живая и полная. Не терпя невежественного культового суеверия, Петр сам привычно любил богослужебное благолепие.

С увлечением часто сам читал апостола и интересовался деталями церковного чинопоследования. Он был достаточно умен и талантлив, чтобы модный и свойственный ему рационализм и утилитаризм могли исказить в нем полную православную религиозность».

Мнение С.Пушкарева несколько отличается от суждений А.Карташева. Автор «Очерков русской истории» отмечает, что, будучи лично религиозным человеком, Петр, однако, позволял себе в глупом и неприличном шутовстве «все-шутейшего и всепьянейшего собора» подвергать публичному осмеянию церковные обряды и священные предметы.

Упразднением патриаршества и учреждением Духовной коллегии (под надзором обер-прокурора) Петр лишил церковь ее самостоятельности, превратил ее в «духовное ведомство» и способствовал той бюрократизации русской церкви, которая происходила в восемнадцатом-девятнадцатых веках и которая, внеся в церковную организацию внешний порядок и «благочиние», способствовала падению духовного авторитета церкви среди народа.

А.Керсновский, в свою очередь, отмечает, что достоинства Петра проявились в области внешней политики и на войне, недостатки же отразились на внутренней политике.

Двумя фатальными ошибками великого преобразователя называет Керсновский чрезмерное форсирование европеизации и «вавилонское пленение» церкви.

Первая из этих ошибок невольно влекла за собой раболепство перед всем иностранным и недооценку и хулу всего русского, как бы недоверие к собственным достоинствам.

Качества эти совершенно отсутствовали у Петра I лично, но на протяжении двухсот лет они явились самой скверной чертой русского характера — считать каждого малограмотного иностранца «барином», а каждого сколько-нибудь грамотного уже «авторитетом».

Особый вред преклонение перед иностранщиной, по мнению Керсновского, принесло в военном деле.

Что касается второй ошибки — упразднения патриаршества, — то она оказалась роковой для России. Подчинение церкви государству привело при Павле I к «цеза-репоппизму» (император — глава церкви) — полному порабощению власти духовной властью светской со всеми отрицательными явлениями, с этим сопряженными.

ПЕТР КАК ПОЛИТИК И ВОЕНАЧАЛЬНИК

Внешняя политика Петра, как отмечается в «Истории русской армии», кроме отклонения турецких предложений в Прутском походе, безупречна. Выгода России — вот единственный критерий, руководивший первым русским императором в его сношениях с иностранными державами.

Петр выказывает себя на протяжении всей войны лояльным союзником. Он не любит связывать себя заранее обещаниями и договорами, но, раз дав слово, сдерживает его свято.

Союзники не раз выручались русскими в различные периоды войны, однако, лишь только царь увидел, что они совершенно не платят взаимностью и стремятся в действительности лишь эксплуатировать Россию, — он немедленно порвал с ними все отношения и в дальнейшем вел войну совершенно отдельно.

Гений Петра сказался полностью в военном деле, в устройстве вооруженных сил и в предводительствовании ими. Гениальный организатор и крупный полководец, по мнению Керсновского, Петр значительно опередил во всех отношениях свою эпоху.

13 реорганизации армии главное место Петр отвел элементу качества, которого он добивался наибольшим при-нлечением в гвардию того сословия, которое наиболее хранило воинские традиции и издревле предназначалось к отправлению ратной службы.

Это касается петровского указа, вводящего обязательную, личную и пожизненную службу дворян. Установив для дворянства личную воинскую повинность, Петр I придал рекрутской повинности других сословий общинный характер. Каждая община, сельская или мещанская, обязывались поставить по одному рекруту с определенного числа дворов, решив своим приговором, кому идти на службу.

Рекруту должно было быть от 20 от 35 лет, ничего другого от него не требовалось: военные приемщики должны были принимать «кого отдатчики в отдачу объявят и поставят».

Община собирала поставленному рекруту деньги, обычно 50 — 200 рублей, что по тем временам представляло крупную сумму, раз в пять больше премий западноевропейских наемников.

Служба избавляла от рабства и при Петре являлось много охотников служить из беглых крепостных крестьян. При царице Елизавете беглых перестали принимать, а являвшихся секли и отсылали обратно к помещикам, что являлось, по мнению автора «Истории русской армии», громадной психологической ошибкой.

Итак, Петр сохранил основной принцип устройства русской вооруженной силы — принудительный характер обязательной воинской повинности, резко отличавшийся во псе времена от наемно-вербовочной системы западных стран. 1>олее того, принцип этот был еще ярче оттенен Петром: повинность была объявлена пожизненной и постоянной (тогда как в Московской России она носила лишь временный характер).

Система комплектования носила определенно территориальный характер. В 1711 году полки были расписаны по губерниям и содержались за счет этих губерний. Каждый полк имел свой округ комплектования — провинцию, да-павшую полку свое имя. В Псковском полку служили псковичи, в Бутырском — солдатские дети Бутырской слободы. В Ингерманландском — жители северных новгородских владений.

Петр оценил значение развитого в русском народе чувства землячества. К сожалению, после смерти Петра на сохранение территориальной системы не было обращено надлежащего внимания. Полки непрестанно меняли свои квартиры и свои округа комплектования, ходя из одного конца России в другой.

К середине XVIII века система эта совершенно заглохла и в результате Россия — единственная страна, имевшая в начале XVIII века территориальную систему, в XX веке явилась единственной страной, системы этой не имевшей.

К достоинствам Петра I, как организатора русских вооруженных сил, Антон Керсновский относит то, что сухопутные вооруженные силы в петровской армии разделялись на действующую армию и местные войска — гарнизонные войска, ландмилицию и казаков.

Ландмилиция была сформирована из остатков прежних войсковых сословий (пушкарей, солдат, рейтар) в 1709 году и поселена на Украине для защиты южных границ. После бунта Булавина Петр не особенно доверял казакам, но, понимая большое значение казачества в жизни государства, селил казаков на окраинах.

Неудачный поход Бухгольца в Среднюю Азию имел следствием учреждение Сибирского казачьего войска, а результатом персидского похода явилось переселение части донских казаков на Терек, где впоследствии образовалось Терское войско.

Генерал Леер утверждал, что Петр был «великий полководец, который умел все делать, мог все делать и хотел все делать». Полководческое дарование явилось у Петра лишь одной из сторон его многогранного гения.

Антон Керсновский не подвергает никакому сомнению наличие у Петра ума государственного масштаба. Царь, по его мнению, совмещал в себе политика, стратега и тактика — большого политика, большого стратега, большого тактика. Это редкое в истории сочетание встречалось после него лишь у двух великих полководцев — Фридриха II и Наполеона.

Карл XII являл собой в этом отношении полную противоположность Петру. Карл был блестящим тактиком, вождем, увлекающим за собой подчиненных, но это не стратег и не политик. Шведский король вел войну лишь из любим к войне, и эта «физическая» любовь к войне, в связи с полным отсутствием государственного ума, привела в конце концов его армию к гибели, а его страну к упадку.

В 1706 году Карл имел полную возможность кончить войну почетным для Швеции миром, но не захотел ею воспользо-плться, а восемь лет спустя, уже после Полтавы, когда положение Швеции сделалось отчаянным, своим необузданным

упрямством восстановил против себя нового врага — Пруссию.

Анализируя политику шведского короля, А.Керсновский находит у него отсутствие стратегического глазомера.

Четыре года подряд шведский король блуждал в Польше, гоняя Августа II с места на место (и давая ценный отдых русской армии, учившейся тем временем воевать за счет злополучного Шлиппенбаха), вместо того чтобы ударом по Саксонии сразу обезоружить своего противника.

Организаторских способностей у молодого короля не наблюдалось, понятие организованной базы отсутствовало. Он не умел сохранить за собой завоеванную территорию, и потому все его победы оказывались бесплодными.

Едва лишь он покидает какую-нибудь местность в Польше — ее тотчас же занимает противник, вернее она снова погружается в анархию, стихия которой начинается сейчас же за пределами шведского лагеря.

Получив от своего отца небольшое, но замечательно организованное и обученное войско ветеранов, Карл XII блестяще употребляет его, но совершенно не щадит.

Зимой 1707 — 1708 гг. с плохо одетой и плохо снабженной армией Карл бросается в глухие литовские леса и затевает совершенно бессмысленную партизанскую войну с населением, исключительно для удовлетворения своей жажды к приключениям и совершенно не жалея войско.

В начале войны Карлу было 19 лет, это был пылкий юноша, упрямый и несдержанный, обладающий незаурядными способностями и не принимающий ни от кого советов. Примером для подражания юного шведского короля был Александр Македонский.

Однако Вольтер заметил, что Карл «не был Александром, но достоен был быть первым солдатом Александра».

Если Карл ведет войну «ради войны», то у Петра ведение войны всецело подчинено его политике. Он ничего не предпринимает даром, руководствуясь всегда одними лишь интересами «государства, Петру вверенного».

Карл XII получил свою армию от отца готовой, Петр I создал свою собственными руками. Умея требовать от войск, когда придется, сверхчеловеческих усилий (до переноса кораблей на руках за сотни верст), Петр никогда не расходует их сил попусту. Стремления полководца, по собственным его словам, должны быть направлены к одержанию победы «малой кровью».

Как талантливый тактик Петр далеко опережает свою эпоху. Он заводит конную артиллерию за 100 лет до Наполеона и зЛ полстолетия до Фридриха. Во всех его инструкциях войскам красной нитью проводится идея взаимной выручки и поддержки частей — «секундирование единого другим» — и согласованность действий различных родов оружия.

В первый период войны Петр действовал в высшей степени осмотрительно. Качество шведской армии было еще слишком высоко, и Петр понимал тлавную причину тактического превосходства шведов над русскими — их «сомкнутость». Петр не без успеха противопоставляет шведам свою полевую фортификацию, которая обеспечила ему успех Полтавского сражения.

Антон Керсновский обращает также внимание на устройство петровской конницы. При Петре вся она исключительно была драгунского типа и великолепно обучена как конному, так и пешему строю. Драгуны были излюбленным родом войск Петра. В общем, в тактике Петра преобладал элемент активной обороны, что отвечало обстоятельствам той эпохи. Чисто наступательное начало в русскую тактику было введено лишь в Семилетнюю войну Румянцевым.

РОССИЯ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА


БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ.

ВЕРХОВНЫЙ ТАЙНЫЙ СОВЕТ

Как мы уже говорили выше, Петр I не успел перед смертью назначить себе преемника. Этим вопросом должны были заняться «Сенат, Синод и генералитет», то есть чиновничество и офицерство, круг ближайших сотрудников Петра. В него входили люди из старой московской знати, такие, как князья Голицыны и Долгорукие.

Были также представители среднего слоя дворянства: Апраксины, Головкин, Толстой. Были люди «без рода и племени», такие как, например, любимец Петра князь Меншиков.

Старая знать хотела воцарения маленького Петра, сына несчастного царевича Алексея. Группировка Меншикова и Толстого не хотела отдавать власть в руки высшей аристократии и желала провозгласить императрицей вдову Петра Екатерину.

Меншиков знал, что гвардия, преданная Петру, любила Екатерину, и решил этим воспользоваться.

Во время споров о наследнике престола под окнами дворца вдруг раздались звуки барабанного боя и громкие крики в честь императрицы Екатерины: это были два гвардейских полка, которые по вызову Меншикова явились ко двору, чтобы принять участие в голосовании вопроса о престолонаследии.

Голос гвардейцев оказался решающим, Сенат провозгласил Екатерину императрицей, а легальным основанием для этого была выставлена ее коронация в 1724 году.

Однако фактически правителем государства стал Меншиков, первый в ряду временщиков, стоявших в XVIII веке у русского престола.

Формально высшим правительственным учреждением при Екатерине был сделан Верховный Тайный Совет, состоявший из шести членов (только князь Голицын в их числе принадлежал к старой знати). При подобном составе Совета императрица находилась в полной зависимости от Меншикова, сосредоточившего в своих руках фактическую власть в государстве.

В мае 1727 года Екатерина умерла. Императором, согласно ее завещанию, был провозглашен внук Петра I 12-лет-ний Петр II Алексеевич. Функции регента перешли к Верховному Тайному Совету, который в действительности оставался послушным орудием Меншикова.

Князь пытался играть при Петре Алексеевиче прежнюю роль. Так он обручил Петра со своей дочерью Марией, впоследствии собираясь женить их, однако, всесилие Меншикова и его неограниченное честолюбие вызвали недовольство даже у его недавних союзников.

Еще накануне смерти Екатерины I против него возник заговор, возглавлявшийся Толстым. Победу тогда одержал Мен-шиков, заговорщики поплатились ссылкой, но число сторонников временщика уменьшилось, что подготовило его падение.

Вскоре на смену князю явились новые любимцы, князья Долгорукие, а Меншиков со своей семьей был сослан в Березов, где он и умер в 1729 году.

Состав Верховного Тайного Совета при Петре II получил вполне аристократический характер: в нем было 8 членов, в том числе четверо князей Долгоруких и двое Голицыных. Всем в государстве распоряжались Долгорукие: император был теперь обручен с одной из княжон Долгоруких. Он мало интересовался учением, еще меньше — государственными делами. Юный царь был поглощен шумными забавами и удовольствиями. Особенно Петр любил псовую охоту. В январе 1730 года он тяжело заболел и умер в Москве на пятнадцатом году жизни.

ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ АННЫ ИОАННОВНЫ

Члены Верховного Тайного Совета решили пригласить на русский престол вдовствующую герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну, племянницу Петра I, проживавшую в Митаве.

При обсуждении вопроса о кандидатуре Анны, князь Голицын заявил, что «надобно нам себе полегчить», «чтоб воли себе прибавить», и члены Совета, согласившись с ним, решили представить Анне так называемые «пункты», весьма существенно ограничивавшие власть государя.

Все управление государством — назначение высших должностных лиц, командование армией, решение вопросов о войне и мире, распоряжение государственными финансами и казенным имуществом должно было находиться в руках Верховного Тайного Совета*

«Пункты» были посланы в Митаву, и Анна согласилась принять и подписать их («По сему обещаю все без всякого изъятия содержать»), так как, несмотря на все ограничение и ласти, ей все же представлялось заманчивым превращение из захолустной курляндской герцогини в российскую императрицу.

Между тем в Москве (куда при Петре II переехал двор) среди дворян и офицерства происходило сильнейшее волнение, особенно после того, как члены Верховного Тайного Совета объявили о согласии Анны принять «пункты», предложенные ей.

Огромное большинство дворянства было недовольно затеей членов Совета установить в России аристократи-чески-олигархическое правление кучки представителей высшей знати.

Однако в политических планах и пожеланиях самого дворянства не было единства: одни хотели полного восстановления традиционного самодержавия, другие составляли проекты ограничения верховной власти, но не в пользу кучки боярских олигархов, а в пользу более широких кругов дворянства, в частности предлагалось, чтобы члены Верховного Тайного Совета или другого, нового высшего правительственного учреждения, а также сенаторы, губернаторы и президенты коллегий избирались «генералитетом» и представителями дворянства.

15 февраля 1730 года Анна торжественно въехала в Москву, и ей была принесена присяга. Однако противники Верховного Тайного Совета вошли с ней в тайные переговоры. На большом приеме, объявленном царицей 25 февраля, они прямо предложили Анне «принять самодержавство таково, каково ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные к Вашему Имераторскому Величеству от

Верховного Совета и подписанные Вашего Величества рукою пункты уничтожить».

Анна не заставила себя долго просить: она приказала принести «пункты», «и те пункты Ее Величество при всем народе изволила, приняв, разорвать», и манифестом 28 февраля объявила о «восприятии» ею «самодержавства как издревле родители наши имели».

Так, по выражению Ключевского, «кончилась десятидневная конституционно-аристократическая русская монархия XVIII века».

По словам С.Пушкарева, Анна была грубой и необразованной женщиной, лишенной высших интересов и чувства долга и мало интересующаяся государственными делами. Анна отдала управление государством в руки окружавшей ее кучки немцев, среди которых первое место занимал обер-камергер Йоган Эрнест фон Бирон.

Ее фаворит Бирон был сыном придворного конюха герцогов курляндских, превратившийся по милости Анны в «сиятельнейшего графа», а потом в «светлейшего князя Курляндского».

В компании с Бироном Россией правили двое из сотрудников Петра — Остерман и Миних. Немцы заняли множество должностей в дипломатии, в армии и гражданском правлении. А русские вельможи, особенно из старой знати, не только были отодвинуты на задний план, но подверглись прямым жестоким гонениям. Казни, ссылки и заключения в крепости постигли князей Долгоруких и Голицыных. Казнен был среди других и Волынский, осмелившийся критиковать действия всемогущих немцев.

Канцелярия тайных розыскных дел работала вовсю. По подозрениям и по доносам она хватала, пытала, ссылала и казнила людей, которые осмеливались выражать недовольство правлением Бирона и его приспешников.

В это время сама императрица развлекалась роскошными празднествами и забавами (вроде знаменитого «Ледяного дома», построенного в 1740 году для празднования свадьбы придворного шута). На устройство этих празднеств и на подарки любимцам Анна щедрою рукою тратила казенные деньги, которые собирались с крестьян при помощи военных экзекуций.

Сестра Анны Екатерина была замужем за герцогом Мекленбургским. Их дочь Анна Леопольдовна вышла замуж за принца Антона Брауншвейгского и в 1740 году родила сына Иоанна.

Хотя требование дворянства о восстановлении прав Се-11л га было удовлетворено, и Сенат вновь стал называться правительствующим, однако фактическая власть находилась в руках Кабинета Министров. Он состоял из доверенных чип Анны Иоанновны, а руководство его работой осуществлялось Бироном.

Между тем кабинет-министр Волынский с кружком гдпномышленников разработал «Проект о поправлении Iосударственных дел». Волынский требовал дальнейшего расширения привилегий дворянства, заполнения всех должностей в государственном аппарате от канцеляриста до сенатора дворянами, командирования дворянских детей за границу для обучения, «чтобы свои природные министры со временем были».

Впоследствии резкие отзывы об Анне Иоанновне («государыня у нас дура, и как ни докладываешь, резолюции никакой от нее не добьешься»), протест против за-( илия Бирона и его окружения привели Волынского на млаху.

Антон Керсновский, например, сетует на то, что правление императрицы Анны обычно характеризуется «засильем немцев». Оно, конечно, было так, — говорит он, — и это составляет отрицательную сторону ее царствования.

Официальная история клянет «бироновщину», трактуя лот вопрос, как кажется, слишком односторонне и недостаточно глубоко. Прежде чем обвинять Бирона, Керсновский иризывает посмотреть на его противников — «спесивую и раболепную знать», вчера делившую Россию «в свой профит», а сегодня заискивающих и наперебой доносящих друг на друга всесильному курляндцу.

Это обстоятельство в очень большой степени объясняет (по, конечно, не оправдывает) презрение, которое Бирон питал к русским. Он судил их по «сиятельным скоморохам» императрицы.

Как бы то ни было, со всеми своими недостатками (жестокостью и любостяжанием, что отнюдь не являлось отличительными чертами его одного), Бирон оказал России большую услугу, укрепив центральную самодержавную власть, сильно поколебленную в предшествующие годы.

В октябре 1740 года императрица Анна умерла, назначив перед смертью двухмесячного внука наследником престола, а Бирона регентом российского государства.

Вскоре после смерти Анны фельдмаршал Миних с помощью караула преображенцев арестовал Бирона, который был отправлен в ссылку в Сибирь, а правительницей государства была провозглашена мать младенца императора Анна Леопольдовна.

Однако фактическое управление государством оставалось ио-прежнему в руках немцев — Миниха и Остермана. А муж правительницы, принц Антон Брауншвейгский, был сделан генералиссимусом русской армии.

Продолжающееся господство немцев вызывало все большее недовольство в русском обществе, особенно среди офицеров и солдат гвардейских полков, чьи взоры обращались на дочь Петра Великого цесаревну Елизавету, которая при Анне жила в удалении от двора, находясь под подозрением и под надзором властей.

РЕФОРМА РУССКОЙ АРМИИ ПРИ МИНИХЕ

Миних в значительной степени сроднился с Россией и правильно понимал ее интересы. Он понимал и любил военное дело, хотя и был рутинером. Отличаясь славолюбием и властностью, он «сгорал честолюбием, брался за все, не щадил трудов, еще меньше слов для прославления трудов».

Миних реформировал русскую армию достаточно широко, хотя и не всегда удачно. Как сапер в прошлом, он всячески стремился поднять значение корпуса инженеров и передал ему функции генерального штаба.

При участии Миниха в 1731 году был учрежден Кадетский корпус. Причиной его учреждения послужили недостатки офицеров, производившихся из нижних чинов, отличавшихся слабой образованностью и грубостью манер.

Программа Кадетского корпуса была чрезвычайно разносторонней. Сама организация очень напоминала имперские «рыцарские академии».

Корпус был рассчитан на обучение 200, а затем — более 300 человек. В программу корпуса входили: богословие и юриспруденция, латынь, один из иностранных языков, география, математика, артиллерийское дело, фортификационное дело, верховая езда, фехтование и танцы.

Миних принял также строгие меры для отсеивания из русской армии иностранных авантюристов. Он велел принимать лишь офицеров, «кои в знатных европейских ар-ммях служили» и имеют какие-то рекомендации. Миних заботился о том, чтобы привилегии иностранцев были упразднены, а их оклады были уравнены с окладами русских сослуживцев.

Наряду с этим Миних ввел в армии немецкие порядки: умножил штат канцелярий и усложнил делопроизводство. Появились букли и парики с косами (причем у солдат сало и мука заменяли косметические принадлежности). От немцев ■/КС были переняты и наказания фухтелями (шомполами; а в коннице — саблями плашмя).

В 1730 году был учрежден 3-й гвардейский полк — Измайловский. Немецкая группировка в правительстве, таким образом, хотела создать противовес двум петровским полкам.

Затем Миних составил новые штаты для армии, заменившие старую «табель» Огильви 1704 года. В пехотных и драгунских полках были упразднены гренадерские роты и гренадеры распределены по остальным ротам полка.

В пехоте выведены из употребления пики, ротные знамена отобраны и выданы новые, по два знамени на пехотный батальон и конный полк.

В 1733 году русская конница перестала быть чисто драгунской: было сформировано 4 кирасирских полка. В конце !Ю-х годов XVIII столетия появились первые гусары (преимущественно из сербских выходцев).

Было сформировано 5 гусарских полков. Их поселили па южной границе империи, на Украине.

Раньше в Московском государстве было несколько гусарских рот. В 1681 году их, например, насчитывалось около 2,5 тысяч, однако при преобразовании армии в конце XVII века гусары были упразднены.

Стараниями Миниха также была значительна усилена русская артиллерия. Пехотные и драгунские полки получили по одной пушке дополнительно и теперь каждый из них располагал тремя орудиями вместо двух.

Полевая артиллерия была значительно усилена и но сравнению с петровской эпохой выросла в три раза. На вооружении, в основном, состояли 8-фунтовые пушки.

Три бомбардирских корпуса существовало в Петербурге, Киеве и Белгороде.

В 1731 году ландмилиция была учреждена на западной и восточной окраинах империи. Пять лет спустя южная ландмилиция составила Украинский ландмилицкий корпус.

В 1734 году в подданство России были приняты запорожцы. Астраханское казачье войско было переименовано в Терское.

В 1736 году была смягчена для дворянства личная рекрутская повинность. Единственным сыновьям, либо одному из братьев разрешено было оставаться при хозяйстве «буде того пожелаю». С другой стороны, было облегчено десятилетним сроком выслуги производство в офицерские чины унтер-офицеров не из дворян.

Стараниями Миниха русские драгуны получили голубые кафтаны, а кирасиры — белые лосиные колеты.

Помимо париков, кос ,и пудры были введены белые галстуки, красные епанчи и белые кокарды на головных уборах. Гусары, по описанию Антона Керсновского, имели длинные висячие усы и носили с каждой стороны головы по тонкой косе (большей частью природных волос), в которые вплетались ружейные нули. Обмундирование для гусар выписывалось из Венгрии.

Миних требовал от армии «самоокупаемости». Согласно распоряжению Миниха, солдаты стали изучать всевозможнейшие ремесла: столяриое, сапожное, портняжное и разные иные, что влекло за собой упущение в главном ремесле — военном.

Уход на вольные работы, преимущественно — полевые, наблюдался особенно в полках, расположенных в провинции: солдатские артели большую часть года проводили у помещиков. На квартирах оставалось ничтожное количество людей.

В городе основным занятием солдат были караульная служба и выполнение полицейских обязанностей. Полиции в те времена, утверждает А.Керсновский, можно сказать, совсем не водилось, и столичные города, в особенности Петербург, по ночам были чрезвычайно опасны.

Для поддержания порядка снаряжались «пристойные партии драгун и фузелеров». Караулы содержались всюду — у Сената, в иностранных посольствах, в Кунсткамере. В ведомости караулов Бутырского полка, стоявшего тогда в Петербурге, есть следующая запись: «В Кунсткамере у слона — ефрейтор один (1), рядовых — семь (7)».

Естественно, что когда две трети солдат уходило на вольные работы, а оставшаяся треть расписывалась по караулам, никого не оставалось для обучения воинскому искусству.

В трех пехотных полках Московского гарнизона — Ин-германландском, Архангелогородском и Астраханском в 1736 году по штатам числилось 6500 человек. 4500 из них на-ходплось в «отлучке», 1300 человек несли караульную службу. Оставалось всего 700 человек, половина из которых были нестроевыми.

В 1732 году в самовольной отлучке, считая дезертиров петровских времен, числилось 20 тысяч человек.

Громадный некомплект не мог быть заполнен рекрутскими наборами, более частыми в этот период, чем в последние годы царствования Петра I.

С 1719 года было рекрутировано 53928 человек. В среднем — по 6-7 тысяч в год. С 1728 по 1736 год эта цифра возросла до 140418 человек (14-15 тысяч рекрутов ежегодно). В 1740 году прусские шпионы доносили, что в случае новой войны Россия, при всем напряжении, будет не в состоянии выставить более чем 140 тысяч человек.

НОЯБРЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ 1741 ГОДА

Осенью 1741 года в пользу Елизаветы составился заговор (в котором принял участие французский посол, заинтересованный в перемене ориентациии петербургского правительства в сторону дружбы с Францией).

В ночь на 25 ноября 1741 года Елизавета явилась в казармы Преображенского полка. Она была восторженно принята офицерами и солдатами и двинулась во главе преоб-раженцев ко дворцу.

Войдя во дворец с ротой солдат (которую она впоследствии объявила «лейб-комианией», а себя — ее капитаном), Елизавета арестовала «брауншвейгскую фамилию» и была провозглашена императрицей.

Как гласил манифест о воцарении, «Елизавета вступила на родительский престол по единогласному прошению наших верных подданных, а наипаче и особливо лейб-гвардии».

Малолетний император со своими родителями был сослан на север России (и впоследствии, когда вырос из детского возраста, заключен в Шлиссельбургскую крепость).

«Государственные преступники» Мишгх, Остерман и Головкин, приговоренные первоначально к смертной казни, были сосланы в ссылку в Сибирь.

Падение немецкого правительства и воцарение Елизаветы было встречено с восторгом.

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ.

ПОПЫТКИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ

Начало нескончаемых административных изменений было положено в 1726 году, когда Екатерина 1 учредила Верховный Тайный совет «в шести персонах», которые были «но должности своей яко первые министры».

Сама Екатерина возглавляла этот Совет. В круг обязанностей Совета входило решение всех важнейших государственных дел и надзор над всеми коллегиями.

Петр II внес свои изменения в его работу. При нем Верховный Тайный совет был «доукомплектован» до восьми членов. Неудачная попытка «верховников» формально ограничить императорскую власть привела в 1730 году к уничтожению Верховного Тайного совета.

В 1731 году при дворе был учрежден кабинет, состоявший из трех министров — «для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел», подлежащих решению императрицы.

Елизавета также внесла свою лепту в административное обустройство и упразднила кабинет. В конце царствования Елизаветы образовался особый совет, «конференция при высочайшем дворе», преимущественно для решения вопросов, касающихся внешней политики. «Конференция», однако, не приобрела характера правильно и постоянно действующего учреждения.

Преемники Петра считали введенную систему местного управления слишком сложной, а также обременительной для казны и для населения. Потому делались неоднократные попытки удешевить и упростить ее.

Указом 15 марта 1727 года было велено «как надворные суды, так и всех лишних управителей и канцелярии, и их конторы, камериров и земских комиссаров, и прочих тому подобных, вовсе отставить, а положить всю расправу и суд по-прежнему на губернаторов и воевод. От губернаторов апелляции в Юстиц-коллегию, чтобы подданным тем показано быть могло облегчение и вместо бы разных многих канцелярий и судей знали токмо одну канцелярию»...

В конце царствования Петра I Украиной управляла Малороссийская коллегия. В 1727 году, при Петре II, на Украине было восстановлено гетманство: на Раде в Глухове гетманом был выбран Данила Апостол.

Затем был учрежден генеральный суд (из трех русских и трех украинцев), который был возглавляем гетманом. В to же время гетман был подчинен командующему армией на Украине, фельдмаршалу князю Голицыну.

В 1734 году Данила Апостол умер. Гетманство на Украине снова было признано ненужным, однако при Елизавете в 1747 году вновь велено быть на Украине гетману «но прежним правам и обыкновениям», и в 1750 году последовал указ об утверждении Кирилла Разумовского на должности гетмана, согласно «учиненному в Малой России от всего тамошнего народа вольными голосами избранию» .

Елизавета делала неоднократные попытки улучшить экономическое состояние страны, однако эффект от этих попыток был двоякий.

В 1754 году открылся государственный заемный банк, которому было предоставлено выдавать ссуды под залог имени из 6 процентов годовых (процент очень льготный для того времени). В то же время все более возрастала судебно-полицейская власть и хозяйственная опека помещиков над их крестьянами.

В 1731 году помещикам или их приказчикам было поручено собирать казенную подушную подать с крестьян. Указ 1734 года обязывал помещиков в неурожайные годы кормить своих крестьян и снабжать их семенами, однако указ 1736 года предоставил помещику определять, по своему усмотрению, меру наказания крепостному за побег.

Указ 1758 года обязывал помещиков наблюдать за поведением своих крепостных. Указ 1760 года предоставил помещикам право ссылать своих крепостных «за продерзости» в Сибирь на поселение.

Указом 20 декабря 1753 года Елизавета предприняла важное мероприятие экономического характера, а именно — отмену внутренних таможен. Как отмечает С.Пушкарев в своем «Обзоре русской истории», русское государство, политически объединившееся уже в XV — XVI века, в экономическом отношении продолжало быть раздробленным на бесчисленное множество отдельных мелких областей, в каждой из которых взимались пошлины с продаваемых и провозимых для продажи товаров. Существовало множество всяких «мелочных сборов»: «мыты», «перевозы», «мостовщина» и т.д.

По инициативе II.Шувалова в 1753—1754 годах внутренние таможни и все таможенные «мелочные сборы» (всего пх было около 17-ти) были отменены и заменены единообразной таможенной пошлиной на границах государства.

С этой поры пошлина должна была взиматься со всех ввозимых и вывозимых товаров в портовых и пограничных таможнях в сумме 13 копеек с рубля стоимости.

Мера эта была удачной и выгодной для России, так как вывозилось из России, главным образом, сырье, за которое платил пошлину иностранный потребитель, а ввозились главным образом предметы роскоши, приобретаемые и оплачиваемые богатыми людьми.

Изменения в положении сословий в этот период сводились главным образом к улучшению правового и социального положения дворянства.

Что же касается крестьян, то их разорение, характеризуемое современниками как «крайнее, всеко-нечное», вызванное продолжительной Северной войной, ростом повинностей и сильными неурожаями 1723—1726 годов, стало настолько очевидным, что о нем заговорили в правительственных кругах уже в следующем году после смерти Петра I.

Бегство крестьян приобрело массовый характер.

Вместе с тем росли недоимки и дефицит государственного бюджета. Все это ослабляло силу дворянского государства, ибо по словам Меншикова, «солдат с крестьянином связан, как душа с телом, и если крестьянина не будет, то не будет и солдата».

Пришлось изменить порядок взыскания подати, раньше собиравшейся расквартированными по уездам воинскими частями. Офицеры этих частей, а также многочисленные чиновники провинциальной администрации, даже членами правительства представлялись «волками, в стадо ворвавшимися».

После смерти Петра I продолжалась широкая раздача земель и крепостных дворянам. Князья Долгорукие присвоили себе при Петре II сорок тысяч десятин земли. Принимавшие активное участие в перевороте в пользу Елизаветы леибкомпанцы — гвардейские роты, несшие при дворе караульную службу, — получили в дар от новой императрицы М тысяч душ мужского пола.

Брату фаворита Елизаветы, графу К.Разумовскому, было пожаловано около ста тысяч душ.

В 1731 году правительство Анны Иоанновны возвратило дворянству право распоряжения вотчинами, ограниченное законом Петра о единонаследии. Дворянам снова разрешалось делить их имения между всеми детьми, при этом предписывалось «впредь с сего указа, как поместья, так и вотчины именовать равно одно недвижимое имение - вотчина».

Этим указом юридически упразднялись поместья, как особая категория условных земельных владений, собственником которых считалось государство. Все имения признавались полной собственностью своих владельцев и слово «помещики» стало отныне означать земельных собственников.

Вместе с тем, целым рядом указов (1730,1740,1758 гг.) владение населенными землями и крепостными людьми было признано монопольным правом дворянского сословия.

Таким образом, дворянство постепенно обособлялось от остального населения в привилегированное сословие и для ('го оформления и учета в 1761 году велено было составить «родословную книгу о дворянах».

В 1731 году в Петербурге был учрежден Кадетский корпус для обучения дворянских детей в возрасте от 13 до 18 лет. Состав учащихся сначала был установлен в 200 человек, однако уже через год повышен до 360. Учившиеся в корпусе сыновья дворян получали и военное, и общее образование, п но окончании его поступали в армию офицерами, минуя тягостный период солдатской «лямки» и муштры.

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ

Наиболее прогрессирующей отраслью промышленности в России была металлургия.

К середине XVIII столетия выплавка чугуна увеличилась (всего за четверть века) в 2,5 раза и составила 2 миллиона и удов. Экспорт железа за границу достиг рекордной цифры в 1,2 миллиона пудов.

Русская медь стала поставляться на экспорт и, естественно, внутренние потребности страны в меди к тому времени удовлетворялись полностью.

Для металлургической промышленности второй четверти XVIII века характерно дальнейшее увеличение удельного веса частного капитала. Десятки новых частных заводов были построены на Урале и в других частях империи.

К середине века в России действовало около сотни металлургических предприятий.

Легкая промышленность также прогрессировала. За вторую четверть века количество мануфактур значительно увеличилось. К 1753 году их насчитывалось 153, в том числе 16 суконных, 29 шелковых и 51 полотняная.

Уже в середине тридцатых годов XVIII века правительство отмечало, что многие мануфактуры и фабрики в России в состоянии удовлетворять спрос без ввоза иностранных товаров. Российская столица в первой четверти XVI11 столетия была крупнейшим центром легкой промышленности. В последующее время большое количество суконных, полотняных, стекольных и прочих мануфактур было построено на периферии — ближе к источникам сырья.

Как уже отмечалось выше, начало XVIII века в России характеризовалось тем, что среди промышленников редко встречались дворяне-предприниматели. Как правило, предпринимательством занимались купцы, а также разбогатевшие ремесленники и даже некоторые предприимчивые крестьяне. В середине века началось строительство мануфактур дворянами, первоначально — в легкой промышленности. В 1749-1751 годах дворяне построили 13 полотняных мануфактур, обслуживавшихся трудом крепостных крестьян.

Увеличивалось и число людей, привлеченных для работы на мануфактурах. К середине столетия их число увеличилось в два с половиной раза по сравнению с 1725 годом и составляло пятьдесят тысяч крепостных и наемных, работных и мастеровых людей. На металлургических заводах, кроме того, работало около ста тысяч приписных и купленных крепостных крестьян.

Политика меркантилизма и после смерти Петра I продолжала оставаться в силе. Казенные ссуды и привилегии были доступны лишь для промышленников и крупных купцов.

Обеспечение крупных предприятий рабочей силой во второй четверти восемнадцатого столетия осуществлялось такими же способами, как и во время Петра 1: путем вольного найма и использования принудительного труда; однако удельный вес принудительного труда значительно повысился.

В 1736 году за крупными предприятиями навечно были закреплены все занятые на производстве рабочие и их семьи.

13 30-40-х годах широкое распространение также помучила приписка государственных крестьян к частным заводам. На какое-то время в 1731 году были снижены ввозные пошлины и самая высокая теперь составляла не более 20 процентов цены товара. Это способствовало росту внешнеторгового оборота.

В 1749 году было вывезено за границу русских това-

ров на 6,9 миллиона рублей, а ввоз из-за границы составил 5,7 миллиона рублей. Таким образом торговый баланс оставался активным. Вместе с тем превышение вывоза над ввозом заметно уменьшилось.

В 1727 году, после упразднения главного магистрата, городовые магистраты стали подчиняться воеводам. Это было одной из мер, принятых для проведения реорганизации учреждений, ведавших торгово-промышленным населением.

В начале 30-х годов Берг-коллегия и Мануфактур-коллегия были слиты с Коммерц-коллегией под тем предлогом, что «одно дело в разных руках обретается». Жестокие и принудительные меры, характерные для эпохи первоначального накопления капитала, привели к тому, что в первой половине XVIII века в России была создана крупная промышленность, выросла внутренняя и внешняя торговля.

Однако следует отметить, что процесс первоначального накопления проходил в России в условиях господства феодально-крепостнических отношений. Методы феодальнокрепостнической эксплуатации были распространены и на крупную промышленность. Наемные рабочие па крупных мануфактурах были превращены в крепостных.

В течении всей первой половины XVIII века число крепостных и приписных крестьян, работавших на мануфактурах, продолжало увеличиваться. Налоговый гнет в первой половине XVIII века давил на трудовые массы с гораздо большей силой, по сравнению с концом XVI[ века, разоряя крестьян и посадских людей.

Вместе с тем в России имелись и предприятия капиталистического типа, основанные на труде наемных рабочих. Им удавалось успешно конкурировать с привилегированными дворянскими и посессионными мануфактурами.

КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО

Утверждение о том, что XVIII век явился веком расцвета русской культуры, стало своего рода аксиомой. Несмотря на обвинения в «западничестве» и космополитизме, которые выдвигались Петру со стороны его оппонентов, именно во время его правления русская национальная культура пережила (увы, с некоторым запозданием) эпоху ренессанса.

В первые годы столетия русский литературный язык был неразвит, неуклюж и тяжеловесен, чрезмерно заполнен цер-ковно-славянскими оборотами. Стихотворная форма еще только находилась в стадии становления. Но даже через эти устарелые формы в литературе начала века отражаются новые веяния, рожденные преобразованиями Петра.

Кроме апокрифов и благочестивых повестей, появляются «гистории», а вместе с ними и новые герои — «матросы» и «кавалеры» (представители, как тогда говорили, «русской европии») — энергичные и предприимчивые люди.

В 30-50-е годы выдвигается целая плеяда представителей русского классицизма: А. Кантемир, В. Тредиаковский, А. Сумароков, М. Ломоносов.

Родоначальники классицизма ставили во главу угла государственные интересы, долг перед отечеством, которые должны были преобладать над частными, личными интересами. В противовес религиозному, средневековому мировоззрению высшим в человеке они считали его разум, законам которого должно полностью подчиняться и художественное творчество.

Русские классицисты старались строго следовать образцам античного искусства, что порой стесняло творчесский

процесс, отрывало литературу от жизни, а писателя — от современности... И, тем не менее, они, русские классицисты, были первыми, кто вплотную приступил к созданию литературного русского языка — такого, каким мы его знаем.

Девизом основателей новой русской литературы было служение обществу.

Какая польза тем, что в старости глубокой И в тьме бесславия кончают долгий век!

Добротами всходить на верх хвалы высокой И славно умереть родился человек.

Так писал Ломоносов, человек необъятного и многогранного таланта. Широта его знаний и интересов позволяет поставить этого русского мыслителя и ученого в один ряд с Леонардо да Винчи, Ньютоном, Лейбницем.

Ломоносова недаром прозвали «Петром Великим русской литературы». Он почувствовал огромные, еще никем не использованные возможности русского языка, и стремился сблизить громоздкую литературную и живую, разговорную речь. Работы Ломоносова в области русского стиха и языка имели исключительное значение для всего дальнейшего развития национальной литературы.

Кроме литературы, Ломоносов успешно работал в области химии, математики, астрономии, физики, геологии, механики, философии, истории, географии и ботаники.

«Твердо помнить должно, что видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии был с начала создания, как нынче находим, но великие происходили в нем перемены, что показывает история и география»... В эти слова Ломоносов вложил смысл своего научного и творческого метода: чтобы правильно судить о явлении или предмете, следует рассматривать его в развитии.

Ему принадлежит право открытия закона сохранения вещества и энергии; Ломоносов является изобретателем первого прибора ночного видения, отражательного зеркального телескопа и др. Свои научные открытия ученый внедрял в металлургию, горное дело, производство стекла, фарфора, красок.

Но Ломоносов не был бы Ломоносовым, если бы не соединял в себе дар ученого и литератора. Свое научное видение мира он стремился выразить с поэтической силой...

Тогда б со всех открылся стран Горящий вечно Океан.

Там огненны валы стремятся И не находят берегов,

Там вихри пламенны крутятся,

Борющись множество веков;

Там камни, как вода, кипят,

Горящи там дожди шумят.

Так Ломоносов описывает солнце, каким оно должно было предстать человеческому взору, приблизившемуся к светилу вплотную... Пожалуй, никогда — ни до, ни после Ломоносова — не рождался в России человек, столь полно наделенный даром познавать мир во всех его проявлениях, используя методы ученого и поэта.

XVIII век стал также эпохой расцвета русской архитектуры. Никогда до этой поры в России не отмечался столь бурный взлет градостроительства. В начале века была про-мгдоиа реформа строительного дела, которая воплотилась в новых сооружениях: административных зданиях, верфях, фабриках, каналах и т.д.

В Москве в это время были построены Меншиковский дворец (1707 — 1708 гг.), здание Арсенала в Московском Кремле (1702 — 1736 гг.), Меншикова башня (церковь архангела Гавриила в Потаповском переулке, 1704 — 1707 гг.), возведенная по проекту Ивана Зарудного, талантливого архитектора и скульптора. Зарудный также, по предположению многих исследователей, является автором церкви Знамения в Дубровицах.

В июне 1703 года началось строительство Петропавловского собора в Петербурге — спустя всего месяц после заложения северной русской столицы. Собор был сначала деревянным, и только в 1712 году, после официального объявления Петербурга русской столицей, будет перестроен в каменный. Автором этого проекта был Доми-инко Трезини.

Тогда же на левом берегу Невы была построена Адмиралтейская верфь, к которой лучом сходились три магистрали: Невский проспект, Гороховская и Вознесенская улицы. В 1730 году Адмиралтейство перестраивалось Иваном Коробовым, талантливейшим русским архитектором.

В петровскую эпоху в России пробудился живейший интерес к портретной живописи. Наиболее известными портретистами той поры были Андрей Матвеев, Иван Никитин (автор знаменитого портрета Петра I в круге).

Из художников-графиков начала столетия выделялся Алексей Зубов — превосходный гравировщик, автор серии листов с видами Петербурга.

Русские художники много и плодотворно работали над росписью интерьеров зданий — ведь то было время большого строительства.

Этим объясняется и особый интерес к скульптуре, которая должна была украсить собой новую столицу. В ряду скульпторов, работавших в Петербурге в первые годы после основания города, почетное место, безусловно, занимает Карло Растрелли, автор памятника Петру, установленного перед Михайловским замков в Петербурге.

Особенно полно талант скульптора раскрылся в портретном жанре. Парадный бронзовый бюст Петра I, созданный Растрелли в 1723 году, по свидетельству современников Петра, имел поразительное сходство с оригиналом, выразившееся прежде всего в передаче характера русского царя, в наполненности его энергией.

ГЛАВА 2

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги