Всемирная история. Том 6 Римский период

Гражданская война 193–197 гг. н. э

В последние десятилетия II века н. э. Римская империя вела изнурительные войны, в которых Рим часто терпел поражения. Эти внешние события совпала с глубоким кризисом рабовладельческого общества и во многом были обусловлены этим кризисом.

В этот период экономика империи переживала трудное время. Приходили в упадок и разорялись рабовладельческие виллы и латифундии, что приводило к запустению земель, сокращению урожаев, падению стоимости денег. Уменьшалось количество рабочей силы из-за эпидемий в империи в эти годы. Хозяйственный кризис обострил социальные противоречия, привел к политической нестабильности и ослаблению военной мощи империи.

Непосредственным проявлением социально-экономических противоречий явилась борьба за императорский трон, которая вылилась в гражданскую войну 193–197 гг. После того как был убит в Риме император Коммод, в разных провинциях империи были провозглашены несколько императоров: Пертинакс, а после него Дидий Юлиан в самом Риме; командующий дунайской армией Септимий Север; командир сирийских легионов Песценний Нигер; в Британии провозгласили императором Клодия Альбина.

Каждый из этих претендентов на императорский трон имел не только возглавляемые им армии, но и поддержку определенных кругов провинциальных рабовладельцев, которые также стремились занять руководящую роль в империи и стремились захватить власть и богатство. Эти провинциальные рабовладельцы часто принадлежали к местной древней аристократии и мало чем уступали италийской знати. Теперь они владели огромной массой земли, на которой работали тысячи принадлежавших им рабов и зависимых колонов. Они обладали роскошными городскими и загородными дворцами, контролировали руководство городов, имели большое влияние на провинциальных наместников. Кроме этого, представители провинциальной знати составляли уже большую часть римского сената.

Наиболее опасными для императорской власти были тесные контакты между наместниками тех провинций, в которых были сосредоточены большие группы римских войск: в Сирии — б легионов; на Дунайской границе — 8 легионов. Эти римские войска пополнялись в основном из числа местных уроженцев. Некоторые из них имели римское гражданство. Другие звались перегринами, и были привязаны к местам своего расположения и становились выразителями настроения господствующих кругов провинциальных рабовладельцев.

Хоть Римская империя во II веке н. э. была государством всех рабовладельцев средиземноморской цивилизации, но это не означало, что интересы всех групп провинциальной знати совпадали. Это было следствием того, что восточная аристократия, которая состояла из представителей местной знати восходящей еще к эллинистическим и ахеменидским временам, а также богатое купечество и торговцы, могущественное жречество отличались от рабовладельцев дунайских Провинций, являвшихся потомками племенной верхушки, а также римских богатых колонистов, выслужившихся военных. Те в свою очередь сильно отличались от романизированной знати западных провинций. Все они представляли собой крупные фракции и, несмотря на общность интересов Господствующей верхушки империи, имели свои собственные Интересы, свои программы внешней и внутренней политики. Каждая фракция стремилась навязать свой взгляд на политику и принять его в качестве общегосударственной. Как видно из всех вышеперечисленных фактов, в политической жизни империи значительно уменьшилась роль италийской аристократии, которая раньше занимала доминирующее политическое положение в государстве.

В этом выражается главное отличие гражданской войны 193–197 гг. От гражданской войны 68–69 гг. н. э., когда провинциальные рабовладельцы боролись за политическое равенство с италийской знатью.

Внутренняя жизнь империи

Общий кризис государственного устройства выражался в том, что начался активный процесс разложения двух основных классов римского общества — рабов и рабовладельцев. Множество рабов теперь было отпущено на свободу, а другие — получали пекулий или превращались в колонов. В то же время множество средних и мелких землевладельцев и рабовладельцев, которые составляли значительную часть населения городов, разорились. Имения их за долги забирались императорским фиском или попадали во владение кредиторам, которые превращали бывшего владельца в колона. Притом подобный колон уже не пользовался защитой закона, так как считалось, что новый собственник, позволяя колону возделывать его прежний участок, оказывает ему благодеяние, и закон вмешиваться не имеет права. Нередко декурионы, стремясь избавиться от обременительных повинностей в пользу городов, продавали по дешевке большую часть своих земель, отпускали рабов и превращались в мелких землевладельцев, сами обрабатывая оставшийся небольшой участок земли. Другие сами отдавали свое имение крупным землевладельцам, переходя добровольно на положение колонов. Особенно часто они становились колонами императорских земель, так как в III веке такие колоны получили освобождение от муниципальных повинностей.

Все это привело к тому, что города, ранее считавшиеся оплотом свободных землевладельцев и рабовладельцев, перестали быть основой империи. В то же время утратила свое значение в экономической и социальной жизни фамилия, так как императоры, боясь восстаний рабов, постепенно ограничивали власть ее главы. Земля, которая ранее принадлежала городам, переходила теперь в частные руки и, если в Африке к началу III века еще продолжалось развитие городского строя, то в остальных западных провинциях он приходил в упадок. На востоке крупные города оказались более устойчивыми благодаря развитию торговли, ремесла и меньшему распространению рабства. Но здесь с каждым годом усиливалась оппозиция против господства Рима.

С упадком городов ускорился рост латифундий, владельцы которых увеличивали свои земельные наделы за счет владений городов и за счет обедневших соседей, скупая, забирая за долги или просто захватывая их имущество. Это привело к тому, что в латифундиях сконцентрировалась значительная часть земледельческого населения — посаженные на землю рабы, вольноотпущенники, колоны и клиенты. Постепенно различия между ними стирались. Каждый из них имел участок земли, который обрабатывал собственным инвентарем, полученным от хозяина, и был обязан отдавать ему часть урожая и исполнять для него определенные работы. Постепенно такое имение превращалось в обособленный от внешнего мира органам, который являлся замкнутым целым. Латифундии имели собственные рынки, обладали собственным штатом ремесленников-рабов, которые обслуживали ее нужды.

Императоры были заинтересованы в сохранении свободного сельского населения, которое могло бы обрабатывать землю и служить в армии, а поэтому они не желали усиления земельных магнатов и запрещали требовать с колонов больше, чем было установлено договором или обычаем. Но это не помогало. Если в различных указах подчеркивалась разница в положении свободного колона и раба, то в сознании людей эта граница все более стиралась.

К этому времени накопилось множество технических усовершенствований, достижений агрономической науки, Которая требовала тщательного ухода за растениями и животными и определенных знаний от земледельца, но применить это можно было лишь в том случае, когда работник был заинтересован в собственном труде. Но ни рабы, ни свободные по своему положению колоны и клиенты, во многом сближавшиеся с рабами, такой заинтересованности в собственном труде не имели, а поэтому производительность труда падала, земли пустели. Многие уходили в леса, пустыни и за границы империи или к разбойникам, что привело к хронической нехватке рабочей силы. Теперь борьба за Рабочую силу стала такой же острой, как во времена республики и ранней империи борьба за землю. Кроме этого, существование огромных императорских доменов, где рабы и колоны получали всевозможные льготы, создавало опасную конкуренцию для владельцев латифундий. Но в то же время на императорских землях руководили управители и чиновники, нередко превышавшие свои полномочия. Это вынуждало императорских колонов искать защиту у крупных земельных собственников. Последние умело использовали в своих целях подобное недовольство, так как нуждались в рабочей силе. В ее поисках они нередко прибегали к разным ухищрениям. Например, выкупали пленных с тем, чтобы они работали на них, пока не возместят выкуп, либо брали у должников детей в качестве залога, а также покупали свободных бедняков, которые предпочитали рабство голодной смерти. Все эти сделки противоречили основам римского права, которое не признавало продажи свободного человека в рабство, и неоднократно запрещались императорами. Но бороться с подобными процессами было уже почти невозможно.

Все это привело к крайнему обострению социальных противоречий. Империя жила под постоянной угрозой восстания городского и сельского плебса. Кроме этого, муниципальные землевладельцы хотели, чтобы правительство защитило их от земельных магнатов и помогло городам сохранить автономию. В то же время крупные землевладельцы добивались передачи в их руки императорских сальтусов. Император им теперь нужен был только в качестве военачальника, который бы держал сильную армию и постоянно воевал, обеспечивая за счет пленных варваров империю рабочей силой, и удержал бы в повиновении чернь. Особенно острой эта проблема была в восточных провинциях, где аристократия жила в постоянном страхе. «Свобода черни — гибель лучших», — писал историк начала III века Дион Кассий, крупный землевладелец из Вифинии, сенатор и консуляр. В своем труде по римской истории он изложил программу крупных землевладельцев: полностью уничтожить городскую автономию, подавить всякую самостоятельность мысли с помощью однотипного обязательного государственного образования, изгнать философов и религиозных проповедников, расправиться со всякими мятежниками, установить посильную власть императора, опирающегося на «лучших».

В то же время знать западных провинций, которая не испытала к началу III века такого сопротивления масс, наоборот, была против укрепления центральной власти и предпочла самостоятельность. Она постоянно находилась в поисках благоприятных условий, для того чтобы восстановить собственную независимость.

Все это вызывало ослабление связей между отдельными частями империи. За два столетия многие провинции развили собственное земледелие и ремесло настолько, что были независимыми от ввоза. Кроме этого, к упадку торговли вел рост латифундий, где ремесленники обслуживали нужды господ и колонов. Всё это привело к возрождению местных языков, оживлению местных культур и традиций. В Галлии роскошная керамика, повторявшая арретинскую, уступила место изготовлению посуды старого кельтского образца, в Дакии повсюду родители, которые сами носили римские имена, стали называть своих сыновей в честь старых дакийских царей Регебалами и Децебалами; в Сирии и Египте стала возрождаться литература на местных языках. В восточных провинциях начали крепнуть проперсидские симпатии. Это было выгодно и плебсу., который у персов искал защиты от римского гнета, и богатым купцам, которые надеялись получить от этого торговые выгоды.

Каждая из этих партий желала видеть у власти такого императора, какой осуществлял бы их собственную программу, поэтому в III веке н. э. происходила чрезвычайно быстрая смена императоров, причем все они погибли насильственной смертью. Некоторые из императоров, продолжая политику Флавиев и Антонинов, стремились опираться на городских средних земледельцев и рабовладельцев, но вследствие упадка городов они вынуждены были искать новых путей. Императоры пытались поднять экономический уровень городов, но все эти попытки оказались бесплодными. Сами же правители, нуждаясь в деньгах, совершали множество ошибок: они переобременяли декурионов новыми поборами и повинностями, принуждали продолжать выполнять их свои обязанности, насильно возвращая в родные города тех, кто пытался перейти на положение колонов, стать солдатами или просто бежать. Это привело к тому, что единственной надежной опорой императорской власти в III веке н. э. стала армия.

С этого времени армия становится не только вооруженной, но и социальной силой. Ветераны и даже солдаты, значительная часть которых были сыновьями ветеранов, по своему социальному происхождению оказались наиболее близки к средним землевладельцам. Обычно ветеран имел участок земли, равный имению среднего декуриона. Эти земельные наделы, которые обрабатывались рабами, принадлежали им на таких же правах полной собственности, как и имения декурионов. В то же время земля крестьян-общинников считалась собственностью государства. Большое, по сравнению с другими слоями населения, жалование, а также постоянные подарки, которые солдаты получали во время службы, составляли значительную сумму. Это позволяло им, выйдя в отставку, содержать рабов и вести хозяйство, которое было тесно связано с рынком. Юридически ветераны также были приравнены к декурионам. Подобное привилегированное положение, а также преданность Риму, которая была воспитана в них за время двадцатилетней службы, делали их надежной опорой империи. Поэтому именно за счет усиления ветеранского землевладения временно мог возродиться социальный слой средних рабовладельцев, господствовавший в империи I–II вв. н. э.

Но в тех провинциях, где латифундии постепенно поглотили мелкие и средние хозяйства, осталось мало населения, которое могло бы идти в армию. Теперь основными поставщиками солдат были прирейнские и придунайские области, где мелкое земледелие оставалось почти нетронутым и практически отсутствовали латифундии. С III века римская армия была укомплектована солдатами, которые в основном выходили из этих областей, сюда же они возвращались и получали землю после своей отставки. Переход земли в руки ветеранов ускорил процесс разложения общины, из которой выделился слой частных землевладельцев. Повсеместно на этих землях росли виллы, развивалось ремесло, которое обслуживало потребности земледельческих хозяйств. Это привело к тому, что прирейнские и придунайские области стали последним очагом рабовладельческих отношений в империи, последним ее оплотом. Но процесс общего упадка, который переживала империя, сказался и на этих провинциях.

Здесь уже мало создавалось новых городов и даже такой значительный центр, как Могонтиак на Рейне (Майнц), был лишь большим селом вплоть до поздней империи. Рабовладельческие отношения здесь развивались медленно и в основном на земле трудились разорившиеся общинники. Кроме того, рост провинциального сепаратизма приводил к тому, что солдаты, несмотря на их преданность императору и римским богам, в первую очередь были патриотами родной земли и почитали своих местных богов. Даже когда они служили в Риме, уроженцы Паннонии или Мезии, которые были в одной воинской части, собирались вместе и сооружали алтарь своему местному богу. Еще во II веке каждый солдат считал своей родиной Рим, а своей семьей — товарищей по оружию, но уже в III веке солдаты твердо помнили, что они по рождению фракийцы или паннонцы и не порывали связей со своими земляками. Этот факт привел к тому, что армия являлась в это время слабой вооруженной силой, но зато была значительной силой социальной. Кроме того, армия симпатизировала средним и мелким землевладельцам, среди которых, как мы уже говорили, было много ветеранов, а поэтому разделяла их ненависть к земельным магнатам. По этой причине войска поддерживали сильную центральную власть, которая была единственным противодействием власти крупных землевладельцев.

Это привело к яркому противоречию, которое выражалось в борьбе сената и армии, «сенатских» и «солдатских» императоров. Первые пытались уменьшить влияние армии. Они делали попытки набирать солдат за пределами империи и вводили систему военной колонизации на границах, где солдат-землевладелец не мешал собственникам латифундии. Эти императоры проводили агрессивную внешнюю политику, чтобы пополнить за счет пленных количество поселенных на пограничных землях солдат-колонистов и колонов, а также не мешали магнатам увеличивать свои владения.

«Солдатские» императоры, наоборот, всячески поддерживали города, проводили массовые конфискации латифундий, увеличивали свои земли и земли солдат, повышали налоги, чтобы увеличить жалование солдатам. Они предпочитали откупаться от внешних врагов контрибуциями, поскольку солдаты и горожане не нуждались в большем количестве рабов, чем они имели. «Солдатские» императоры под видом защиты простого народа от «сильных» пытались сохранить свободное население и не дать ему превратиться в подданных крупных землевладельцев.

Септимий Север

Процессы, о которых мы говорили выше, обострились уже при сыне и преемнике Марка Аврелия императоре Коммоде (180–192 гг. н. э.). С первых же дней своего правлений он восстановил против себя сенат, после того как купил за большие деньги мир с племенами, которые не были побеждены его отцом. Ходили упорные слухи, что он собирался конфисковать все земли сенаторов и раздать их солдатам. Сразу же начались сенатские заговоры. Это вызвало ответные репрессии со стороны императора, кроме того, начались волнения в самой армии. Легионы Британии были возмущены той исключительной и привилегированной ролью, которую играли при Коммоде избалованные императорскими милостями преторианцы. В Галлии начались крестьянские волнения, в Египте восстали буколы, что поставило под угрозу снабжение Рима хлебом, и повлекло за собой волнения столичного плебса. Неспокойно было также в Испании и Дакий. В Африке неоднократно восставали колоны, теснимые кондукторами, что едва не стоило жизни проконсулу Африки Пертинаксу.

Пытаясь усмирить римский плебс, Коммод построил специальный флот для перевозки хлеба в Италию из Африки. Для того, чтобы успокоить африканских земледельцев, он запретил кондукторам увеличивать повинности и платежи колонов. Коммод всячески пытался прослыть защитником крестьян. Он объявил себя Гераклом — покровителем земледельческого труда и ради этого носил на плечах шкуру леопарда. С сенатом же он абсолютно не считался, давая всем понять, что власти удостоился по нраву своего рождения, а не по милости сенаторов. Все это привело к крайнему обострению его отношений с аристократией.

Сеть заговоров, которая плелась против Коммода, сужалась с каждым днем — его убили и императором провозгласили Пертинакса. Тот был сыном разбогатевшего вольноотпущенника и сделал себе карьеру благодаря протекции патрона своего отца. Он являлся крупнейшим землевладельцем, а поэтому был приемлем для сената. В свое время Пертинакс скупил массу земель у обедневших соседей на средства, которые нажил во время управления различными провинциями.

Пертинакс возвратил сенаторам конфискованные Коммодом имения и даже раздал желающим часть императорских земель. Он отменил алиментарную систему Траяна и собирался возобновить войну на Дунае.

Но планам его не суждено было сбыться. Через полгода его убили преторианцы, которые устроили своеобразный аукцион, предлагая императорскую власть тому, кто больше им заплатит. Победителем этого аукциона стал сенатор Дидий Юлиан, который предложил преторианцам, по словам Диона Кассия, по 6350 драхм на человека. Но Дидий Юлиан оказался не единственным претендентом на императорскую власть. Свои права заявили легат Сирии Песценний Нигер, легат Британии Клодий Альбин и легат Паннонии Септимий Север. Последний из них был родом африканец и, как обнаружилось впоследствии, оказался более дальновидным и энергичным. Кроме того, его армия являлась самой боеспособной и находилась ближе всех к Италии. Он объявил себя мстителем за Пертинакса и обеспечил себе таким образом поддержку сената. Не встречая серьезного сопротивления, его войска дошли до Рима. Там, узнав о приближении Севера, солдаты убили, Дидия Юлиана. Заняв Рим, Септимий Север разоружил и распустил преторианцев, после этого он заключил союз с Клодием Альбином, которому даровал титул цезаря, и выступил против войска Нигера. К этому времени последний успел захватить не только всю восточную часть империи, но даже Грецию и Македонию. Его главной опорой были жители восточных городов, которые вступили в его войско. Наиболее популярен был Нигер в Антиохии. Кроме этого, ему предложила помощь Парфия. Но ему оставалась враждебна землевладельческая знать. Также позицию Нигера ослабляло соперничество между азиатскими городами, некоторые из которых примкнули к Септимию Северу.

Между войсками Нигера и Севера произошло два крупных сражения, в которых войска Нигера были разбиты, а сам он погиб. Многие его солдаты и городские ремесленники бежали в Парфию, после чего активно участвовали на ее стороне в войсках против Рима. Север, который стал императором, наложил на города, поддерживавшие Нигера, тяжелую контрибуцию, а Византий, сдавшийся лишь после трех летней осады, был и вовсе лишен прав города, такая же кара постигла Антиохию.

После победы над войсками Нигера Септимий Север начал войну с Парфянским царством и его вассалами. В это время началось восстание Альбина, которого поддерживала знать Испании и Галлии, но ему не удалось добиться поддержки в прирейнских областях, где армия осталась на стороне Севера. В битве при Лугдуне Альбина убили, а сторонников его затем казнили. Земли, конфискованные у них, перешли во владение императора.

Победа над Альбином явилась переломным пунктом в политике Севера. Он решительно выступил против римской знати. Он приказал объявить Коммода богом, а себя стал называть его братом, давая понять таким образом, что является династическим преемником Антонинов. Наследниками он объявил своих сыновей — Бассиана, который принял имя Антонина, и Гету. Это играло на руку тем кругам, которые хотели иметь независимых от сената императоров. В годы правления Септимия Севера в сенате получили перевес выходцы из восточных провинций и Африки. Их было теперь больше не только по сравнению с уроженцами западных провинций, но и по сравнению с италиками. Особым покровительством императора пользовались города Африки и дунайских провинций, многие из которых стали колониями и муниципиями. Александрия в годы его правления впервые получила городской совет, а главные города египетских номов — муниципальное устройство. Пытаясь поддержать город и предотвратить его упадок, Септимий Север приказал возвращать городам проданные земли после смерти их покупателей.

Но четырехлетняя гражданская война, в которой принимали участие практически все основные римские армии — сирийские, дунайские и галло-британские легионы, ослабила римские границы. Наиболее опасным было положение на востоке, где парфянский царь Вологез IV воспользовался благоприятной для него ситуацией и поддержал, как мы уже знаем, одного из претендентов на императорский престол — Песценния Нигера. Войска парфян стали вторгаться в союзную римлянам Армению и даже в провинцию Сирию, кроме этого, они угрожали римскому господству во всей Малой Азии.

В связи с этим Септимий Север вынужден был начать войну против Парфянского царства. С небольшими перерывами эта война продолжалась четыре года (195–198 гг.). Северу удалось отразить вторжение парфян и, кроме этого, он даже захватил всю Месопотамию, а также обе парфянские столицы — Селевкию и Ктесифон. Из захваченных земель была организована новая римская провинция Месопотамия. Это привело к тому, что Рим был ввязан в длительные войны с Аршакидами, а затем со сменившими их на царском престоле в Парфии Сасанидами.

После того как он укрепил внешние границы империи, Септимий Север приступил к укреплению института императорской власти. Им был организован четкий бюрократический аппарат, проведено реформирование армии — в этом Север видел решение главных проблем, которые стояли перед рабовладельческой империей начала III века. Его деятельность на посту императора (193–211 гг. н. э.) была направлена на укрепление основных принципов полной монархии. Отныне император являлся единственным источником власти, а его воля была высшим законом. Это привело к изменению юридического положения сената и магистрата, которые традиционно были носителями власти, вручаемой им народом. Теперь сенат не имел права издавать законы и выбирать магистратов: это было исключительным правом принцепса.

Кроме этого, Септимий Север направил свои усилия на укрепление фамилии. Он повторил закон о прелюбодеянии, а также поощрял фамильные культы, покровительствуя одновременно коллегиям «маленьких людей», которые по своей организации были близки к фамилии. Он усилил меры по розыску беглых рабов и борьбу с разбойниками. Для того, чтобы город тщательно следил за рабами, он стал привлекать к ответственности хозяев, рабы которых были осуждены за преступления. Он запретил самовольное введение налогов городскими магистратами, продажу за долги имений Малолетних владельцев, укрепил права патронов на труд вольноотпущенников, освободил от муниципальных повинностей членов ремесленных коллегий, что отвечало интересам средних и мелких землевладельцев и ремесленников.

Септимий Север сильно реформировал государственный аппарат. Отныне исчезли различия между традиционными, восходящими еще к временам республики, магистратурами (консулы, преторы и др.) и бюрократическими должностями. В годы его правления значительно был увеличен бюрократический аппарат. Умножались штаты старых и образовывались новые ведомства, расширялась компетенция чиновников, вплоть до наделения их высшими правами уголовной юрисдикции. Между различными категориями чиновников установилась строгая система подчинения различных титулов и рангов. В организацию государственного аппарата были внедрены структурные принципы, которые были характерны для римской армии. Это привело к милитаризации имперской бюрократии. Изменились функции префекта претория, которые теперь часто назначались из числа опытных юристов. Такие известные римские юристы как Папиниан, Павел, Ульпиан были префектами претория при Севере и его преемниках. Таким образом, из командующего императорской гвардии, префекты стали ближайшими помощниками императора по управлению империей. Они вели наблюдение за работой бюрократии и ходом государственных дел. Кроме этого, возросла роль государственного совета, в состав которого теперь входили не только друзья и приближенные императора, но и начальники общеимперских ведомств. Именно в составе принцепса, а не в сенате, который превратился отныне в почетный орган, решались важнейшие государственные вопросы.

Но Септимий Север, который встретил жесткую оппозицию в сенате в начале своего правления, не оставил без внимания этот государственный орган: часть сенаторов по подозрению в оппозиционности была казнена или сослана, а состав сената был пополнен сторонниками Севера, главным образом из военных и выходцев из восточных провинций и Африки.

Завершилась организация провинциальной администрации. Теперь ее штаты и компетенция были намного расширены, для контроля за управлением в отдельных городах назначались особые императорские наблюдатели — кураторы. В то же время сама Италия, в которой Север поставил один из трех образованных им легионов под командой префекта из всадников, стала по положению близка к обычной провинции. Все это вызывало ярость среди аристократии и только энергичная борьба Севера с народными движениями примиряла с ним сенаторов. Следует отметить, однако, что репрессии мало помогали и число «разбойников» постоянно росло, особенно были заметны их предводители — Клавдий, который действовал в Палестине и Булла Счастливый, приводивший в ужас богачей в самой Италии, о его храбрости, неуловимости, благородстве слагались легенды. Казалось, поймать его невозможно, но его все же удалось схватить из-за предательства его возлюбленной.

Основные свои усилия Септимий Север направлял на повышение боеспособности и оздоровление обстановки в римской армии. К концу II века в армии возникло недовольство тяжелым положением легионеров и значительным падением престижа этого, ранее почетного и выгодного, звания. В течение двадцати лет тяжелой службы легионер не мог приобретать имущество, иметь семью: он получал лишь небольшое жалование и был практически исключен из нормальной общественной жизни. По установленной еще при императоре Августе системе, рядовые легионарии, даже самые талантливые, не имели возможностей получить старших и высших командных постов, на которые назначались лишь представители аристократии. Все это привело к тому, что добровольцев для службы в легионах становилось все меньше и меньше.

Септимий Север своими реформами хотел решить эти проблемы. В первую очередь он собирался повысить престиж военной службы: так было увеличено жалование легионариям и преторианцам. Воины получили официальное разрешение приобретать землю и вступать в законный брак. Была усовершенствована система повышений, по которой должность первого центуриона (примипила), до которой мог дослужиться рядовой легионер, была объявлена всаднической. Отсюда следовало, что рядовой солдат, вступив таким образом в высшее сословие, мог сделать карьеру вплоть до командира легиона и командующего армией.

Подверглась реформированию и преторианская гвардия, которая продолжала играть значительную роль в жизни императорского двора. Теперь она комплектовалась не из узкой группы привилегированных жителей Италии, а из лучших воинов всех легионов.

Кроме того, было увеличено число штатных мест младших командиров. Это привело к возрастанию их роли в армии и делало более реальной карьеру для рядовых легионеров.

Так как римских граждан для укомплектования войск уже не хватало, теперь в армию стали брать в широких масштабах жителей провинций, которые не имели прав римского гражданства, и даже варваров — уроженцев тех областей, которые были лишь недавно присоединены к римским владениям. Это постепенно вело к провинциализации и к варваризации римской армии.

Легионеры, которые вступили в законные браки, купили землю и заводили хозяйство, отныне они могли жить вместе со своими женами и детьми в поселках (канабах), которые располагались возле легионных лагерей, и должны были являться на сборы для несения военной службы.

Реформы армии повысили привлекательность службы, но в то же время привели к тому, что легионы потеряли свою подвижность. Отныне они обрастали хозяйством и прочно оседали в местах своего расположения. Перед командиром легиона стояли новые, чисто гражданские задачи. Это вело к усложнению управления легионами, росту легионных служб и канцелярий, увеличению штатов военной бюрократии, которая занималась не только чисто военными, но и другими функциями. В армии наблюдался процесс бюрократизации.

Бюрократия, а также бюрократический стиль управления, которые были характерны отныне для всех звеньев государственного аппарата и даже армии, стали доминирующим элементом в политической и военной жизни империи.

Таким образом принципат, установленный императором Августом и достигший своего завершения при Антонинах, после реформ Септимия Севера превратился в бюрократизированный принципат и это было важным этапом на пути превращения принципата и структуры ранней Римской империи в доминат — абсолютную монархию IV–V веков.

И все же, несмотря на все «минусы», реформы Септимия Севера упорядочили систему управления и привели к повышению боеспособности армии, что укрепило в целом внешнюю безопасность и внутреннее положение в империи. Император покровительствовал городам, особенно в африканских провинциях, что привело к интенсивному строительству в них. Александрия, которая ранее управлялась императорскими префектами, наконец получила самоуправление. Многие города Север вовсе освободил от налогов и повинностей. Септимий Север более щедро, чем все его предшественники, раздавал права римского и латинского гражданства.

Но в то же время большое внимание Септимий Север уделял столице империи — Риму. Здесь была улучшена работа ведомств, которые снабжали столицу зерном, маслом и другими продуктами, а также питьевой водой. Отпускались большие средства на благоустройство города. Возводились такие постройки, как Триумфальная арка, дворец на Палатине, знаменитый Септизодий — большие ворота в юго-восточной части Палатинского холма, которые были украшены статуями, мозаикой и колоннами, огромный комплекс бань, строительство которых было закончено при сыне императора Севера — Каракалле — и получивших название «термы Каракаллы».

Незадолго до своей смерти Септимий Север отправился в Британию, где вел войну против племен пиктов и скоттов, которые прорвали линию пограничных укреплений, построенных при императоре Адриане, и опустошали северные части Британии. Он восстановил систему оборонительных укреплений и отразил нападение горных племен Шотландии. Император Септимий Север умер от болезни в Британии в 211 году. Римский историк Дион Кассий пишет, что, умирая, он высказал своим сыновьям пожелание: «Дружите между собой. Обогащайте солдат и не обращайте внимания на остальных».

Династия Северов

После того как Септимий Север умер, императорами были объявлены два его сына — Марк Аврелий Антонин, по прозвищу Каракалла (каракалла — вид плаща с капюшоном), и Гета. Несмотря на завещание отца, братья ненавидели друг друга. Еще при жизни Септимия Севера они составили себе партии из своих сторонников при императорском дворе и в преторианской гвардии.

Вернувшись из Британии в Рим, старший из сыновей Севера — Каракалла — убил Гету (212 год) и истребил всех его сторонников, в том числе и префекта претория, который был ближайшим сотрудником его отца, — выдающегося юриста Папиниана.

Каракалла передал управление империей своей мачехе Юлии Домне, а сам выступил с войсками на дунайскую границу. Он мечтал о славе Александра Македонского, а Поэтому всячески стремился завоевать симпатии воинов. Он значительно повысил жалование легионерам, доведя его до 750 денариев в год, и плату гвардейцам увеличил до 2500 денариев. Ему удалось отразить вторжение германцев в пределы верхне-дунайских провинций, после чего Каракалла направился в Сирию, где планировал начать широкомасштабную войну против Парфии.

Огромные расходы на содержание все увеличивающейся армии и администрации, а также постоянная утечка благородных металлов в виде монет за восточные границы империи, постепенно привели к тяжелому финансовому кризису. Новые непосильные налоги не могли покрыть все растущие расходы империи. С этой проблемой столкнулся уже Септимий Север, который начал выпуск монет с меньшим содержанием золота и серебра при сохранении старого номинала — так называемая «порча» монет. Это мероприятие имело самые губительные последствия для экономического развития государства. В период правления императора Каракаллы к этой мере стали прибегать еще чаще, но уловки не спасали от финансовых затруднений. И тогда Юлия Домна и ее приближенные приняли новое решение. В 212 году от имени Каракаллы они опубликовали эдикт, согласно которому все свободные жители провинций, исключая детей и дедитиций («сдавшиеся на милость победителя» — низший, лишенный всяких политических прав, слой империи), объявлялись римскими гражданами, но при этом теряли свои привилегии в отношении освобождения от налогов. Этим законом завершился процесс уравнивания прав населения провинций Римской империи с собственно римлянами. Но этот эдикт не улучшал, а ухудшал положение граждан и поэтому он почти не упоминается современниками.

В 125 году Каракалла, который узнал, что среди населения Александрии Египетской распространяются насмешливые высказывания о нем, пришел в город со своей гвардией. Он пригласил молодых граждан Александрии в цирк, после чего окружил здание и велел перебить всех собравшихся. После этого несколько районов города он отдал на разграбление своим воинам.

В следующем году Каракалла, предложив парфянскому царю мир и дружбу, неожиданно напал на парфян и перебил многих из них, включая парфянскую знать. Он ворвался в Ассирию и разгромил город Арбелы, не пощадив при этом даже гробницы некоторых царей династии Аршакидов, погребенных в этом городе. После этого Каракалла отвел армию в Сирию. Весной 217 года, когда заканчивались приготовления к войне с Парфией, Каракалла был убит заговорщиками.

Во главе этого заговора стоял префект претория, вольноотпущенник Марк Опеллий Макрин, который, якобы, мстя за убитого императора, расправился с убийцами и сам был объявлен легионами императором.

Макрин, продолжая действовать по планам Каракаллы, выступил против большой парфянской армии, которая вторглась в Северную Месопотамию, но войска его были разбиты и он был вынужден заключить мир на тяжелых для римлян условиях. Согласно этим условиям, римляне уступали парфянам спорные территории и выплачивали большую контрибуцию. Поражение в войне, а также задержка выплаты воинам подарков подорвали популярность Макрина. Этим не преминула воспользоваться родственница Каракаллы Юлия Мэсса — сестра Юлии Домны — и низвергла его. У нее были две дочери, сыновей от которых она хотела женить на дочерях Каракаллы. Старший из этих двоих мальчиков, четырнадцатилетний Авит Бассиан, был жрецом храма солнечного божества Элагабала в Эфесе. Его выдвинули в качестве претендента на императорский престол. От его имени Юлия Мэсса раздавала воинам сирийских легионов богатые подарки и, таким образом, склонила войска на сторону своего внука. Но войска, которые поддержали Макрина, были разбиты, а сам он погиб в 218 году.

Новый император, который принял традиционное имя Марка Аврелия Антонина, известен в истории как Элагабал. Он был фанатичным поклонником почитаемого им бога и не думал ни о чем другом, кроме празднеств и богослужений, которые сопровождались дикими изуверскими обрядами и невероятным расточительством. Во время торжественного въезда в Рим Элагабал шел впереди колесницы, на которой везли изображение божества, а сам все время вертелся колесом, после этого в Риме каждый день приносили в жертву быков и сотни овец. Элагабал заставлял присутствовать при этих обрядах, которые сопровождались дикими оргиями, сенаторов и преторианцев. За четыре года правления Элагабал вызвал всеобщее презрение и ненависть. Видя это, Юлия Мэсса, которая хотела сохранить власть своей семьи, сама возглавила заговор против собственного внука. В 222 году Элагабала убили, а императором провозгласили его двоюродного брата, также внука Юлии Мэссы — Александра Севера (222–235 гг. н. э.).

Александр Север был человеком мягким и нерешительным, а поэтому стал орудием в руках окружающих его лиц и в первую очередь своей бабки Юлии Мэссы, а после ее смерти — своей матери Мамеи. Уступив их влиянию, он окружил себя представителями сенатской аристократии и ничего не предпринимал без согласования с сенатом. На руководящие должности префекта претория, консулов, наместников теперь вновь назначались знатные сенаторы или известные юристы. Под влиянием сената он провел реорганизацию ремесленных коллегий, которые были взяты теперь под строгий надзор. Резко сократились затраты на зрелища и на подарки воинам. Это вызвало недовольство среди солдат. Таким образом, положение Александра Севера и его советников было непрочным. Оно еще больше осложнилось после того как на границах империи вновь вспыхнули войны. В Иране произошел государственный переворот и древняя парфянская монархия Аршакидов рухнула под натиском южно-иранских династов, во главе которых стоял Ардашир Сасанид из Персиды. В 226 году последний из Аршакидов был убит в битве с восставшими. Вследствие этого Ардаширу удалось объединить под своей властью весь Иран и он стал правителем Ново-Персидского царства. Он чувствовал себя настолько сильным, что отправил в Рим посольство и потребовал от Александра Севера возвратить все земли, которые входили когда-то в состав державы Ахеменидов, то есть передачи персам всех восточно-средиземноморских провинций.

Само собой, что Александр Север ответил на это наглое предложение отказом, после чего началась война (231–232 гг. н. э.). Мать императора Мамея и другие советники Александра Севера решили, что он лично должен возглавлять армию на Востоке. Но это было неудачное решение, так как присутствие императора и его двора только стесняло проведение военных действий, которые были начаты успешно. Но наступление легионов развивалось медленно.

Вследствие этого персам удалось сконцентрировать свою конницу и успешно атаковать римлян. Римским войскам пришлось отступить из Армении и отойти в Сирию с большими потерями. Среди воинов начался мятеж и только щедрые раздачи позволили его предотвратить. Это было явное поражение, но тем не менее в Риме отпраздновали триумф в честь «победы» над персами.

В 234 году Александр Север отправился на германскую границу, где соседние племена угрожали вторжениями в пределы империи. Ему удалось собрать большую армию, но его мать Мамея и другие советники всячески стремились избежать войны. Поэтому они отправили к германцам послов с обещанием выплатить огромные суммы, если варвары сохранят мир. Подобное известие возмутило воинов, которые и раньше были недовольны Александром Севером. В легионах вспыхнул мятеж и непопулярный император, его мать и советники были просто растерзаны в 235 году. С гибелью Александра Севера закончилось управление императоров династии Северов, после чего римское общество и государство вступили в период экономического и социально-политического кризиса — глубокого кризиса III века, который привел к сильным структурным изменениям всего античного общества.

Политический кризис империи III века н. э

После того как войска расправились с Александром Севером и его приближенными, они провозгласили императором уроженца Фракии Маскимина. Некогда горный пастух, он был человеком гигантской силы и исключительной храбрости. Его завербовали в войско Септимия Севера и Маскимин прошел путь от рядового воина до командующего армией. Человек этот был исключительно популярен среди воинов.

После того как он стал императором, Максимин (235–238 гг.) почти все свое внимание уделял нуждам воинов. Он даже не поехал в Рим, а просто уведомил сенат о своем провозглашении императором и разослал легатов по различным провинциям, отдав приказ обеспечить его денежными средствами, которые были необходимы для содержания войск. Сам Максимин выступил во главе армии против германских племен, которые все еще угрожали римским границам и нанес варварам жестокое поражение. Но римская знать и провинциальные крупные земле- и рабовладельцы были весьма недовольны господством в империи «фракийского варвара». С того момента как Максимин получил власть, в империи, по выражению современников, началась эпоха правления «солдатских» императоров. Недовольство знати возрастало в связи с насилием и жестокостью наместников Максимина, которые собирали налоги и дерзко подавляли любой протест.

Это привело к тому, что в 238 году римский сенат провозгласил императора и двоих сенаторов. В это же самое время провинции в Африка богатые землевладельцы потребовали, чтобы императором был объявлен местный проконсул — богатый землевладелец Гордиан, который объявил своим соправителем сына — Гордиана II. Но захватить власть им не удалось, так как при столкновении с войсками легата Максимина оба Гордиана погибли.

После того как Максимин фракиец получил известие о восстаниях в Риме и Африке, он двинулся с войсками в Италию. Это вызвало недовольство не только знати, но и италийского населения, большинство которого оказало сопротивление императору. Города закрывали перед ним ворота и вскоре в лагере Максимина стал ощущаться острый недостаток денежных средств и продовольствия. Чтобы получить все необходимое для своих войск, Максимин осадил богатый город Аквиалею, но взять его так и не смог. В его лагере начался голод, чем воспользовались противники Максимина и усилили враждебную ему агитацию. Воины, недовольные лишениями, восстали и сами расправились с Максимином и его сыном (238 год).

Но гибель Максимина Фракийца не принесла желанного спокойствия. Преторианцы в Риме, а также массы плебса потребовали от сената провозгласить императором малолетнего Гордиана III, который был внуком старшего Гордиана. Напуганный сенат вынужден был пойти на уступки, но вскоре после этого преторианцы, которые были весьма озлоблены попытками сократить денежные раздачи, восстали и расправились с двумя сенатскими императорами. Таким образом, юноша Гордиан стал единственный правителем Римской империи (238–244 гг.).

Он был молодым и неопытным, а поэтому оказался в полной зависимости от окружавших его приближенных, в первую очередь от префектов претория. Вначале эту должность занимал Тиместей, который женил молодого императора на своей дочери и полновластно управлял империей от его имени. Но после того, как Тиместей умер, войска принудили Гордиана назначить на пост префекта уроженца Аравии военачальника Филиппа. Тот вынудил Гордиана III провозгласить себя соправителем, а чуть позже, во время войны с персами, организовал искусственный недостаток продовольствия, чем спровоцировал расправу воинов с императором и провозгласил себя единовластным правителем (244 г.). После этого Филипп Аравитянин поспешно заключил мир с персами, уступив им спорные территории в Месопотамии и заплатив большую контрибуцию. Сам же он отправился в Рим. Филипп стремился побороть неприязнь сената и массы римского плебса, которые были недовольны господством чужеземца. С этой целью в 247 году Филипп Аравитянин организовал роскошное празднование «тысячелетия» города Рима. Однако и это не придало ему популярности в сенате и среди плебса.

В 249 году начались восстания в легионах, которые стояли на нижнедунайской границе. Чтобы навести порядок, Филипп Аравитянин отправил туда энергичного сенатора Деция. Когда же уполномоченный императора прибыл на место, восставшие воины, угрожая ему расправой, потребовали согласия Деция на то, чтобы провозгласить его императором и повести войска против непопулярного Филиппа. Децию не оставалось ничего другого как вторгнуться в Италию вместе с армией. Близ Вероны он разгромил войска Филиппа Аравитянина, который погиб (249 г.).

Так правителем империи стал император Деций. Он при Поддержке римского сената пытался укрепить административный аппарат империи. Кроме этого, Деций старался укрепить государственный культ почитания «гения» императора, объявив его обязательным для всех подданных Римской Империи. Подобные шаги предпринимались до него иными императорами, но Деций пошел дальше своих предшественников. Он запретил все другие культы и религиозные общины, а открытое исповедование или проповедь какой-либо иной религии были приравнены к государственному преступлению (250 г.). Это привело к массовым репрессиям по отношению к последователям различных восточных культов, особенно жестоко пострадали члены христианских религиозных общин: многих из них бросили в тюрьмы, а некоторых казнили.

Через несколько месяцев после начала своего правления император Деций вынужден был направиться к дунайской границе, чтобы защитить Балканские провинции империи. К середине III века н. э. в Центральной и Юго-Восточной Европе сложились крупные племенные объединения, которые стремились расширить свои территории. В это время германские племена готов передвинулись с берегов Балтийского моря и расселились на полуострове Херсонесе Таврическом (в Крыму) и на северо-западном побережье Понта Евксинского — Черного моря. Отсюда готы совершали набеги на Южное и Западное побережье моря. В 250 — начале 251 года готы объединились с другими племенами в огромное ополчение. Они перешли Дунай и стали опустошать Мезию и Фракию.

Борьба войск Деция с готами и их союзниками была упорной и шла с переменным успехом. Вначале Деций потерпел поражение в битве под Наисом (совр. Ниш), после этого он реорганизовал войска и нанес удар по противнику, который был вынужден отступить к Дунаю. В ходе кровопролитного сражения римским войскам удалось одержать победу, но в бою погиб сам император и его сын (251 г.).

Гибель императора Деция спровоцировала новую ожесточенную борьбу за власть. За последующие два года (251–253 гг.) в империи трижды менялись императоры.

В 253 году рейнские легионы провозгласили императором одного из сторонников Деция — знатного сенатора Валериана, которого признал римский сенат и провинциальные рабовладельцы. Он же объявил своим соправителем собственного сына Галлиена. Годы правления Валериана (253–260 гг.) и Галлиена (253–268 гг.) были периодом максимального углубления кризиса и внутренней анархии в империи.

В эти годы резко ухудшилось положение на границах. Готы и другие племена непрерывно вторгались из-за Дуная в Балканские провинции. Многие из них (Мезия, Фракия, Македония, Паннония) были жестоко разорены. Готы сожгли много городов и множество сельских поселений. Кроме того, осложнилось положение на рейнской границе. Это произошло из-за того, что среди германских племен к этому времени сложилось два крупных племенных союза — франков и алеманнов. Их войска стали постоянно совершать набеги не только на пограничные провинции (Верхняя и Нижняя Германия), но и вглубь Галлии, доходя до Пиренейских гор и Северной Испании. Не лучшее положение складывалось в Северной Африке, которая страдала от набегов кочевников Мавретании, а Египет — от нашествия кочевых племен блеммиев. На восточной границе все больше и больше активизировались персы, которые в конце 50-х годов III века под предводительством персидского царя Шапура вторглись в Месопотамию и разгромили местные легионы, а также овладели рядом городов.

Положение было настолько серьезным, что Валериан оставил Галлиена управлять западной частью империи, а сам вынужден был отправиться на восток. Ему удалось вытеснить персов из Сирии, но вскоре после этого его армия возле города Эдесса в Западной Месопотамии была окружена и уничтожена, сам он попал в плен (260 г.).

Пленение Валериана вызвало политическую анархию. В Египте, Галлии и других провинциях местные военачальники стали провозглашать себя императорами. Фактически власть Галлиена признавалась только в Риме и Италии, положение его было невероятно хрупким, так как усилились набеги готов, которые громили уже прибрежные города Малой Азии и Греции, алеманны прорвались в Северную Италию и угрожали самому Риму. Не дождавшись помощи от центральной власти, население Греции, Малой Азии, Сирии, а также других провинций само стало организовывать оборону. Таким образом в 262 году правитель города Пальмира Оденат разбил персидское войско, которое вторглось в Сирию и Каппадокию, отбил у него добычу и пленных. После этой победы Оденат был фактическим правителем восточных провинций Римской империи (264 г.). Таким образом, римская держава как политическое целое в этот период не существовала.

Положение внутри страны осложнилось рядом восстаний. На острове Сицилия вспыхнуло крупное восстание рабов, Кроме того, восстали жители в горной Исаврии и на юго-востоке Малой Азии, а также колоны в ряде областей Галлии. В Средиземном море вновь появились разбойники-пираты, о которых торговцы фактически уже успели забыть.

Казалось, сама природа противится существованию империи — в разных провинциях произошли землетрясения, повсюду вспыхивали эпидемии.

Галлиен вынужден был прибегнуть к чеканке неполноценных монет, чтобы покрыть потребности пустой казны. Это сразу же отразилось на торговле: деньги настолько обесценились, что торговый обмен вновь стал чисто натуральным. Дошло до того, что натуральными продуктами стали выплачивать жалование воинам и чиновникам. Натурой же собирали налоги.

Все это привело к тому, что в 268 году Галлиена, который потерял всяческий авторитет, убили заговорщики. Они провозгласили императором иллирийца Клавдия.

Хочется поподробнее остановиться на личности императора Галлиена, потому что подобный бесславный конец был отнюдь не следствием его отрицательных личных черт, все дело в том, что править ему пришлось в неблагодарное и жестокое время. На самом деле он является одной из интереснейших фигур своего времени.

Идеалом Галлиена был император Август, а его целью — возрождение империи на старой основе, но при учете нового положения. В армии и в муниципальных кругах Галлиен был исключительно популярен. При нем вновь появились исчезнувшие при предшественниках муниципальные надписи, ряд городов получили новые привилегии, оживились ремесленные коллегии. Галлиен пожелал стать афинским архонтом, подобно «филэллину» Адриану. Он был посвящен в элевсинские мистерии и покровительствовал философу-неоплатонику Плотину.

Галлиен пытался возродить старую римскую религию, хотя, в то же время отменил преследование христиан, которое уже широко распространилось в поддержавших Галлиена кругах. Борясь со знатью, он запрещал повышать повинности колонов и закрыл сенаторам доступ в армию: отныне они не могли быть не только легатами легионов, но и наместниками провинций, в которых стояли легионы. Зато перед солдатами теперь был открыт путь к высшим военным постам. Галлиен провел реформу армии, соединив конные отряды под одним командованием, что было вызвано возросшей ролью кавалерии у германцев, сарматов, персов и значительно подняло боеспособность римской армии в борьбе с ними.

Знать ненавидела Галлиена. Все его мероприятия осмеивались и осуждались ею. Мятежи в провинциях всячески поощрялись и даже возглавлялись аристократией, которая желала заменить Галлиена своим ставленником или вовсе отпасть от империи, образовав из провинций независимые государства. Так в Сирии был провозглашен императором сын ближайшего советника Валериана Квиет. Он был одним из богатейших людей империи и обещал содержать войско за свой счет, но преданные Галлиену солдаты быстро его разбили. Следует отметить, что за Галлиена и против Квиета активно сражались христиане.

Подобные Квиету узурпаторы появлялись и во многих других провинциях, так что этот период получил в истории название времени «тридцати тиранов». В большинстве случаев они удерживались недолго: с некоторыми расправлялись сами солдаты, иногда их покидала выдвинувшая их знать. Когда, например, была сделана попытка к узурпации и отрыву от империи провинции Африка, в ней развернулось мощное восстание колонов, которое возглавлял Фараксен. Он вступил в союз с мавретанскими племенами бавариев и бакватов. Следует отметить, что в эти времена мавретанские племена переживали период своего роста. Они начали разводить верблюдов, что способствовало улучшению военного дела. Мавретанские стрелки, которые сражались, сидя на верблюдах, представляли в те годы значительную силу. Кроме того, развитие производительных сил и военного дела обусловили возникновение племенных союзов, главы которых принимали титулы царей. Мавры, ранее постоянно теснимые римлянами в пустыню, теперь сами перешли в наступление. Многие мавретанские и нумидийские города были разрушены, а богачи обложены данью.

Местная знать была вынуждена организовать самооборону. Создавались отряды из коллегии юношества. В подобных условиях порвать с Римом провинциальная знать не решалась. По-видимому, по этой причине потерпели неудачу узурпаторы в Малой Азии и Греции, где вторжения готов сочетались с восстаниями бедноты.

Иначе развивались события в Галлии, Испании и Британии, которые отпали от империи и, провозгласив императором Постума, просуществовали самостоятельно пятнадцать лет. Воссоединены с империей они были лишь через пять лет после смерти Галлиена.

Ненависть западных магнатов к Галлиену была особенно сильной, но, тем не менее, прирейнские области и армия, как при Клодии Альбине, долго оставались верными центральному правительству. Постум и его преемники пользовались услугами наемной германской конницы, а Галлиен, занятый войнами с франками, алеманнами и готским союзом, фактически не мог бороться с Постумом и примирился с существованием «галльской империи».

Пришлось Галлиену признать и возникшее на востоке Пальмирское царство, о котором уже сообщалось выше.

Немного позже, чем в Африке, в конце правления Галлиена и Постума, началось обширное восстание колонов и крестьян Галльской империи. К восставшим примкнул город Августодун, где было много императорских оружейных мастерских. Галльские повстанцы получили название «багаудов», что на языке галлов обозначало «борцы». Они захватывали крупные имения, убивали или изгоняли из них владельцев. К повстанцам нередко переходили и солдаты. Знать в панике бежала. Впоследствии ее представители с ужасом говорили об этом страшном для них времени, когда «пахари превращались в пехотинцев, а пастухи — во всадников». Все большие и большие массы земледельческого населения примыкали к восстанию.

Так же как африканские магнаты, теснимые мавретанскими колонами, галльские магнаты, напуганные движением багаудов, стали искать союза с Римом. Последний галльский император Тетрик, сам крупнейший землевладелец Аквитании, тайно обратился к правившему тогда императору Аврелиану, прося его «завоевать Галльскую империю» и обещал сдать ему свою армию, приняв бой лишь для вида. Аврелиан удовлетворил его просьбу и Галльская империя была воссоединена с Римом. Следует отметить, что Тетрик получил за это большие богатства и наместничество на юге Италии.

Восстановление единства Римской империи

Серьезные социально-экономические изменения в римском обществе, которые произошли в III веке н. э. были причиной ослабления императорской власти, политической анархии, произвола в армии и бюрократии. Все эти события можно охарактеризовать как глубокий политический кризис, который был вызван, в конечном итоге, кризисом рабовладельческого способа производства, исчерпавшим все потенциальные возможности для развития хозяйства и культуры. Экономический кризис III века проявился в сокращении рабочей силы из-за эпидемий, мобилизации в армию, которая требовала все больше и больше солдат, а также в запустении посевных площадей, падении урожайности, отказе от интенсивных культур винограда и оливок в пользу экстенсивного хлебопашества, в ухудшении качества ремесленных изделий, разорении ремесленных мастерских и общем сокращении их продукции. Все это вело к упадку торговли, который усугубляется расстройством денежного обращения из-за «порчи» монет и их обесценивания вследствие этого.

Кризис в сельском хозяйстве, ремесле и торговле нанес сильный удар по городам экономическим и культурным центрам, — что привело к затуханию их хозяйственной жизни, к сокращению населения и запустению. Обеднение городов и разорение их жителей принесло тяжелое бремя налогов, которое вызвало массовое бегство в сельскую местность, где в III веке н. э. господствовали латифундии, обрабатываемые колонами. Они, как уже говорилось выше, были слабо связаны с городским рынком. Владельцы латифундий, как правило, были влиятельными сенаторами, высшими чиновниками или военными, которые добивались от императоров независимости своих поместий от власти имперских чиновников и городских властей. Подобные владения назывались экзимированными, то есть освобожденными от налогов. К увеличению числа латифундий и возрастанию их хозяйственного значения привело сокращение торговли, разорение городов и гибель связанных с ними средних землевладельческих вилл. Латифундисты стали окружать свои сельские виллы крепкими стенами, превращая их в укрепленные резиденции. Из рабов и зависимых людей они стали создавать вооруженные отряды и принимали на свои земли бежавших горожан, сажая их на участки земли в качестве колонов.

Все это постепенно подготавливало почву для перемещения центра социально-экономической жизни из города в деревню и свидетельствовало о серьезных изменениях хозяйственной и социальной структуры римского общества. Начало утрачивать свое значение муниципальное рабовладение — основа рабовладельческого строя. На первый план вышли крупные латифундисты — земельные магнаты, которые контролировали обширные земельные владения и их население.

Все это привело к уменьшению роли рабов в производстве, в частности в сельском хозяйстве и ремесле. И хотя в середине III века рабов было еще очень много, но все они, в основном, использовались в обслуживании и домашнем хозяйстве, к производству их уже не допускали. Те же рабы, которые работали на земле, постепенно превращались в колонов (квазиколонов).

Классическая рабовладельческая социально-экономическая система постепенно стала уступать место феодальным отношениям. Всеобщий кризис рабовладения охватил и культуру, закладывая основы для формирования нового мировоззрения. Теперь на первый план вышла новая система ценностей, которая, в отличие от презрения к физическому труду как позорному занятию рабов, противопоставлению свободного человека, наделенного правом жить за счет других, с уважением относилась к физическому труду, провозглашала равенство людей, хотя и в мистической религиозной форме, призывала к отказу от роскоши и паразитизма. На роль подобной мировоззренческой системы претендовало распространяющееся христианство, которое активно использовало наивно-демократические концепции своих основателей.

Правление императора Клавдия II, который получил почетное прозвище Готского, было кратковременным и явилось началом восстановления политического единства и военного могущества Римской империи (268–270 гг.).

Когда Клавдий II пришел к власти, единой империи практически не существовало. Положение осложнялось новыми вторжениями восточноевропейских племен во главе с готами. Они теперь обладали флотом, который состоял из более чем двух тысяч небольших гребных судов. Этот флот прорвался через проливы в Эгейское море. Теперь готы грабили береговые селения и города от мыса Афона до Крита и Кипра. Осадили они даже большой город Фессалонику.

С большим трудом Клавдий II собрал кое-какие войска и отправился на помощь населению разграбленных провинций. Главный бой с готами произошел возле города Наисса (Ниш). После кровопролитной схватки римлянам удалось разгромить превосходящие по численности дружины готов и их союзников. На поле боя осталось около пятидесяти тысяч трупов врагов. Десятки тысяч воинов, женщин и детей были захвачены в плен и проданы в рабство. Эта битва является одним из крупнейших сражений древности.

Победа над готами принесла римлянам богатую добычу и огромное количество рабов, что значительно пополнило казну империи. Побежденные готы десятками тысяч поступили на службу в римские войска и были поселены на опустевших землях в качестве колонов. Но римляне совершили роковую ошибку, не предав погребению огромные горы трупов, которые остались на месте сражения. Их разложение вызвало вспышку эпидемии чумы, которая стала опустошать Мезию и Паннонию. От чумы умер и сам император Клавдий II (270 г.). Умирая, он назвал своим преемником военачальника Аврелиана.

Аврелиан был сыном простого паннонского земледельца, но благодаря мужеству и военному таланту прошел все звания от рядового воина до военачальника. Он был провозглашен войсками императором и был признан римским сенатом. В течение своего пяти летнего правления (270–275 гг.) император Аврелиан не только отбил несколько крупных вторжений в пределы империи, но и восстановил ее политическое единство, за что сенат преподнес ему почетный титул «восстановитель мира».

Аврелиан, отразив новое вторжение готов на территорию дунайских провинций, принял решение очистить Дакию, чтобы укрепить границу. Он приказал отвести войска из Дакии на правый берег Дуная, а также выселиться римским колонистам, которые жили на дакийских землях.

Часть римского населения Дакии выполнила приказ императора и ушла из страны, но значительное количество поселенцев йе пожелало переселяться и осталось. Эти римские поселенцы впоследствии смешались с расселившимися на землях Дакии племенами. Укрепив таким образом дунайские границы, Аврелиан отправился в Северную Италию, куда вторглись алеманны (271 г.). Они жестоко опустошили земли между Альпами и рекой Падуе.

Борьба с этими германскими племенами была очень напряженной. Алеманнам удалось нанести римлянам тяжелое поражение недалеко от Плаценции. После этого они угрожали Средней Италии и самому Риму. Ценой невероятных усилий императору Аврелиану удалось отбросить алеманнов за Альпы.

Это нашествие алеманнов, которое создало угрозу столице государства, заставило Аврелиана принять меры по обеспечению безопасности Рима. Вследствие того, что город уже давным-давно вышел за пределы древних городских стен, Аврелиан начал строительство новой оборонительной линии, которая состояла из высоких кирпичных стен и мощных башен. Общая протяженность этой линии укреплений достигала 18 км. Часть этой «Аврелиановой стены» (272 г.) сохранилась до настоящего времени.

Затем Аврелиан начал борьбу с отпавшими провинциями. Сначала он направился к Галлии и Испании, которые находились под властью местного землевладельца Тетрика, об этом событии мы уже упоминали выше. Аврелиан уничтожил в бою армию галлов и взял город Лугдун (совр. Лион). Так Галлия и Испания были вновь поставлены в зависимость от Рима.

После того как был наведен порядок на западе государства, Аврелиан отправился на восток, где большая часть провинций Рима находилась под властью пальмирского династа Одената, а после его смерти — под властью его жены Зенобии. Она была умной и энергичной женщиной и сумела распространить свое влияние на все восточные провинции. Зенобия отказалась признать господство Аврелиана. Тогда в 272 году Аврелиан, вытеснив войска Зенобии из Малой Азии и Сирии, осадил Пальмиру и принудил ее к сдаче. Зенобия пыталась бежать в Иран, но была взята в плен.

Аврелиан ограничился сбором контрибуции и наказанием советников правительницы. Но, когда после его ухода на запад жители Пальмиры вновь восстали, Аврелиан вернулся и, подавив восстание, приказал истребить население, а сам город разрушить (273 г.). После этого Аврелиан быстро овладел Египтом.

В ходе этих энергичных действий к 274 году политическое единство Римской империи было восстановлено.

Теперь главные усилия Аврелиана были направлены на укрепление внутреннего положения Римской империи и установление спокойствия в столице. Император изменил систему раздач хлеба плебсу: теперь вместо зерна ему выдавали печеный хлеб с добавлением оливкового масла и соли. Для того чтобы обеспечить регулярность подобных раздач, Аврелиан возложил на коллегии судовладельцев обязанности по доставке зерна в столицу, а на коллегии торговцев — обязанности по выпечке и заготовке других продуктов питания. Таким образом сложилась система натуральных повинностей, возложенных на городское население Римской империи.

Аврелиан попытался также провести денежную реформу и установить новые правила чеканки монет. Это вызвало большое восстание «монетариев» — свободных ремесленников и рабов, которые работали на римском монетном дворе. К восставшим примкнул беднейший плебс. Подавить это восстание удалось с большим трудом.

Окрыленный своими успехами император Аврелиан стал называть себя «господином» и «богом», чем полностью уничтожил старую республиканскую традицию. Это вызвало недовольство среди сенаторов, которые организовали ряд заговоров. С заговорщиками императору удалось расправиться, но в 275 году, во время похода на Восток, он был все же убит.

В 276 году войска провозгласили императором одного из ближайших соратников Аврелиана иллирийца Проба (276–282 гг.). Новый император сумел успешно отразить вторжение германских племен, франков и алеманнов в Галлию. После этого он перешел с войсками за Рейн и восстановил римское господство в области «декуматских полей».

После того как германцы были изгнаны с территорий римских провинций, Проб восстановил систему пограничных укреплений и заселил военнопленными опустевшие поля. После этого он отправился в Египет, где подавил восстание и изгнал из Верхнего Египта вторгшихся туда блеммиев.

Проб поддерживал с сенатом спокойные, деловые отношения, но в 282 году он погиб во время бунта воинов, которые были раздражены тем, что император заставлял их в мирное время воздвигать огромное количество оборонительных сооружений.

В 284 году войска провозгласили императором иллирийца Гая Валерия Аврелия Диоклетиана. С его приходом к власти в истории Римской империи началась новая эпоха.

Установление домината. Император Диоклетиан

Правление, так называемых, «иллирийских» императоров привело к тому, что к 80-м годам III века политический кризис в государстве был практически преодолен, Кроме того, были остановлены внешние вторжения в пределы Империи, которая, в свою очередь, вновь объединилась. Отныне большое количество пленных было расселено на императорских и частных землях в качестве колонов. С некоторыми племенами заключили договоры, по которым они Получали места для поселений в пограничных районах империи, за что должны были служить в пограничных военных частях. Это способствовало временному возрождению военной мощи империи и укрепило ее экономическое положение.

Но восстановление империи происходило параллельно со значительными изменениями в ее социальном и политическом строе. События III века нанесли тяжелый удар по муниципальной знати и городским землевладельцам, которые были опорой принципата. Все это привело к тому, что значительная часть городского населения переместилась в сельские местности. В то же время разорившиеся городские землевладельцы нередко сами становились колонами у богатых латифундистов. Это привело к тому, что территории, принадлежавшие некогда городам, особенно в западных провинциях, уменьшились в несколько раз.

Императоры многократно пытались приостановить процесс упадка городов, но все попытки оказывались тщетными. Подобный процесс менял соотношение сил внутри империи. Постепенно она из органа господства широкого и неоднородного сословия рабовладельцев Средиземноморья превращалась в орган господства рабовладельческой верхушки — крупных земельных магнатов и небольшого слоя городской знати, которая сохранилась, главным образом, в восточных провинциях. Поэтому, являясь теперь представителями их интересов, императоры действовали как машина подавления не только в отношении рабов, но и в отношении свободного населения страны — колонов, крестьян, поселенцев-варваров, городского плебса.

Таким образом вынужден был действовать и император Диоклетиан (284–305 гг. н. э.). Сам он был сыном далмата-вольноотпущенника и, как и его предшественники, сделал карьеру в армии.

Как только Диоклетиан стал императором, он начал свое правление с подавления восстания багаудов и африканцев, чем вызвал большие симпатии со стороны провинциальной знати. Таким образом его правление открыло собой последнюю стадию развития римского рабовладельческого общества и государства — эпоху поздней Римской империи, которая продолжалась около двухсот лет, со времени прихода к власти Диоклетиана в 284 году до свержения последнего римского императора Ромула Августула в 476 году. По своему историческому значению период поздней Римской империи можно охарактеризовать как период социальной революции, в ходе которой окончательно потерпел крах рабовладельческий строй и родилась новая формация — феодальная.

Не осталось ни одной сферы общественной жизни империи, не пережившей последствий глубокого кризиса III века, который поставил римское государство на край гибели. К концу III века кризис стал ослабевать, хотя к моменту прихода к власти Диоклетиана, социально-политическая обстановка в империи была достаточно сложной. В Галлии бушевало восстание багаудов. Войска повстанцев состояли из галльских земледельцев, колонов, беглых рабов, а также представителей местных племен, которых поддерживали воинские части, укомплектованные из местных жителей. Они контролировали значительную часть Центральной Галлии, а также создали собственную организацию управления и даже избрали императоров — Аманда и Элиана. Багауды полностью уничтожили римскую администрацию, разгромили виллы галльских и рижских магнатов.

Воспользовавшись тяжелым положением, которое сложилось в Галлии, начальник римского флота в Британии Караузий в 287 году объявил себя императором. Он захватил Британию и северо-западное побережье Галлии.

Но и это еще не все: неспокойно было в Мавретании, где взбунтовались местные племена берберов, а также бедные земледельцы и колоны. Кроме того, племенные союзы франков и алеманнов вновь угрожали прорывом на рейнской границе. На Евфрате хозяйничали персидские войска.

Вот в какой обстановке приходилось Диоклетиану принимать власть.

Для подавления восстания багаудов и восстановления римского господства в Галлии и на рейнской границе Диоклетиан послал опытного полководца Максимиана, который в 286 году был провозглашен Августом и стал полномочным соправителем Диоклетиана с правом управлять западными провинциями империи, резиденция его находилась в Медиолане. В качестве своей резиденции Диоклетиан выбрал Никомедию, которая была расположена близко от непрочных границ на Дунае и Евфрате, отсюда он управлял восточной половиной империи, включая Балканский полуостров. Подобное разделение империи между двумя соправителями стало началом целого ряда крупных реформ, которые провел Диоклетиан. Они привели к серьезным изменениям в государственной и социально-экономической структуре римского общества в IV–V веках.

По свидетельству некоторых римских историков, именно размах народных восстаний принудил Диоклетиана разделить власть с Максимианом. Он чувствовал, что один не сможет справиться со всеми восставшими, так как волнения происходили во всех концах империи. Для подавления батудов Максимиан вызвал легионы с Востока, потому что местные войска он считал уже ненадежными. Но, к его удивлению, вновь прибывшие солдаты также отказались сражаться с повстанцами. С большим трудом Максимиану удалось заставить солдат воевать. Карательные экспедиции Максимиана опустошали галльские села. Многие жители этих земель укрылись в крепости на Марне, где Элиан и Аманд готовились к обороне. Максимиан начал осаду и штурм этой крепости не раньше чем истребил значительную часть сельского населения. Лишенные всякой поддержки, осажденные были вынуждены сдать город.

Такой же тактики Максимиан придерживался в борьбе против африканских повстанцев, хотя последние защищались с невероятным мужеством. Взятие крепостей багаудов и неприступных замков в горах Атласа, где укрывались африканские колоны, стоило римлянам огромных жертв и в этой войне было перебито много восставших, память о которых долго чтили на этих землях. Тех восставших, кто остался в живых, раздали в качестве рабов без права освобождения.

Провинциальная знать, которую войска Максимиана избавили от угрозы со стороны восставших, в напыщенных панегириках восхваляла победы новых Юпитера и Геракла, потомками которых называли себя Диоклетиан и Максимиан, над новыми гигантами — «мятежными сынами земли».

Вся аристократия империи была довольна установлением сильной центральной власти. Императора признавали божественным. Отныне каждый, кто был допущен к нему на прием, обязан был падать ниц при появлении Диоклетиана. По напыщенности и лицемерию придворный этикет стал напоминать персидский. Отныне император назывался уже не принцепсом, а господином (dominus). От этого слова вся система, которую создал Диоклетиан, в отличие от принципата, стала называться доминатом.

Император Диоклетиан провел экономические, административные и военные реформы. Все они были порождены насущной необходимостью. Империи нужна была боеспособная армия и разветвленная администрация, чтобы держать в повиновении подданных и защищать имперские границы. Все это требовало больших средств, которых недоставало, поэтому, прежде всего, Диоклетиан попытался нормализовать денежное обращение, прекратив выпуск низкопробных монет. Уже в 286 году он приступил к проведению денежной реформы. Сутью ее был выпуск полноценных золотых монет. Была выпущена в обращение и новая медная монета. Однако реформа эта не удалась, так как реальная стоимость золота в слитках не соответствовала объявленной — заниженной стоимости новой золотой монеты. Это привело к тому, что выпускавшиеся новые золотые и серебряные монеты быстро исчезали из обращения и Диоклетиану пришлось возобновить чеканку низкопробных монет.

Для того чтобы изменить систему сбора налогов, Диоклетиан приказал взимать их не деньгами, а натурой. Для точной раскладки налогов в 289–290 гг. Была произведена всеобщая перепись населения империи. Ежегодная сумма налогов устанавливалась на пять лет, но по истечении этого срока вносились соответствующие поправки. Через пятнадцать лет всеобщая перепись должна была повториться. Сумма налогов исходила из количества земли и количества людей, которые ее обрабатывали. После проведения всеобщей переписи была введена поголовная подать (капитация), которую обязаны были платить все жители империи. Исключением были лишь южные ее территории, которые приписывались к городу Риму. Жители его по-прежнему освобождались от уплаты налогов. Были установлены единые размеры налогов по всей стране и способы их взимания.

Жители городов (ремесленники и торговцы) вместо поземельного налога платили подушный налог в тех же размерах, что и плательщики анноны. Подобная система налогообложения на основе подробного учета всех налогоплательщиков при помощи скрупулезно составленных описей (кадастров) была заимствована из практики восточноэллинистических государств, прежде всего Египта.

Землевладельцы несли материальную ответственность за поступление налогов с колонов и помещенных на их землю рабов. За налоги городских жителей отвечали куриалы — члены городских управлений (курий).

Реформа налогов, которую провел император Диоклетиан, способствовала прикреплению основной массы городского и сельского населения (колонов и ремесленников) к Месту жительства и к профессии. Подобная прикрепленность налогоплательщиков гарантировала полное поступление налогов в казну, а магнатам — постоянную рабочую силу.

Для того, чтобы укрепить центральную власть, Диоклетиан присвоил себе и Максимиану имена Иовия и Геркулия — сыновей Юпитера и Геракла. Этим подчеркивав лось божественное происхождение императорской власти Кроме этого, Диоклетиан провел ряд реформ, которые были направлены на усиление государственного и военного аппарата. Проявившийся во время кризиса III века раскол империи теперь был оформлен разделением ее на четыре части, которые внешне сохраняли единство, но были подчинены четырем правителям. Одного из своих высших командиров — Гая Галерия — Диоклетиан провозгласил своим помощником и соправителем и присвоил ему звание цезаря. Из восточной половины империи Галерию был выделен в управление Балканский полуостров (кроме Фракии) с резиденцией в городе Сирмиуме. Одновременно Максимиан в Медиолане провозгласил своим помощником и соправителем, также с титулом цезаря, Флавия Констанция Хлора. Он передал ему в управление Галлию и Британию. Резиденцией Хлора был город Августа Треверов (совр. Трир). Кроме этого, Хлор управлял Испанией и Мавретанией. Сам же Диоклетиан вместе с Максимианом сохраняли за собой звание августа и поделили управление государством следующим образом: Диоклетиан избрал себе азиатские провинции, Египет и Киренаику, Фракию и Нижнюю Мезию; Максимиан же управлял Италией, Африкой, Рецией и Нориком.

Всех своих соправителей Диоклетиан выбрал из среды выслужившихся солдат дунайского происхождения. Старые провинции были поделены на более мелкие части. Таких провинций было более ста, причем Италия окончательно приравнялась к другим областям империи и, подобно им, ее разделили на провинции. Десять — двенадцать провинций объединились в диоцезы, во главе которых стояли викарии. Таким образом, военная власть окончательно была отделена от гражданской. Подобное новое деление должно было облегчить оборону провинций, контроль за ними и ослабить провинциальных наместников, которые были склонны к узурпации.

Гай Галерий и Флавий Констанций Хлор были провозглашены цезарями в один и тот же день. Августы их женили (один на своей дочери, а другой на падчерице) и усыновили. Предполагалось, что по истечении двадцати лет со времени прихода к власти Диоклетиана и Максимиана оба августа отрекутся от престола и возведут в этот сан своих цезарей, которые в свою очередь должны были провозгласить цезарями двоих других полководцев. Подобная система центральной власти в империи получила название тетрархии (власть четырех). Вместе с обожествлением августов подобная систем предполагала сочетание абсолютизма с военно-административной оперативностью. Кроме этого, обожествление императоров, доступ к которым был теперь намного сложнее, чем во времена правления их предшественников, затрудняло покушение на них, что было обычным явлением в III веке. Разделение верховной власти между четырьмя полководцами, двое из которых имели перспективу стать августами, сокращало также возможность появления узурпаторов. Все это делалось для упорядочения преемственности центральной власти.

Но несмотря на подобное разделение власти, Диоклетиан себя не забыл: он обладал высшей властью как старший август. Современники описывают случай, когда Галерий, потерпев поражение от персов, был вызван Диоклетианом на доклад и прежде чем его выслушать, он заставил Галерия, который был одет в императорское одеяние, усыпанное алмазами, на виду у всех пробежать более полутора километров за своими носилками.

Административная система, введенная императором Диоклетианом, себя оправдала. Теперь администрация новых провинций тщательно следила за населением, быстрее предупреждала или подавляла волнения, а также лучше собирала налоги. Создание новых провинций, которые не совпадали с исторически сложившимися границами, подорвало усилившийся в III веке сепаратизм старых провинций, что также способствовало укреплению единства империи.

Рим по-прежнему сохранял свое устройство, но фактически перестал быть столицей, а сенат окончательно превратился в совет города. Теперь по всей империи была установлена единообразная бюрократическая система с множеством инстанций и строгой субординацией перехода от низших канцелярий и должностей к высшим. Подобная политическая система способствовала нормализации внутренней жизни в стране, укрепляла центральную и местную власть в стране, Что не преминуло сказаться на жизни империи. Уже в 296 году Диоклетиан подавил восстание в Египте. В 298 году удалось оттеснить персов, хоть и с большим трудом, за пределы Империи. Максимиан же в 297 году жестоко подавил затянувшееся восстание в Африке и в Мавретании.

Потеря подвижности пограничных армий, которые теперь состояли из воинов, проживавших со своими семьями в пограничных деревнях, а также постоянное напряжение на границах, требовали срочного проведения военной реформы.

Император Диоклетиан приступил к реформирование армии сразу же после своего прихода к власти, но завершить преобразование в армии удалось лишь его преемнику Константину.

Теперь, кроме старой, организованной еще императором Септимием Севером пограничной армии, были сформированы подвижные маневренные войска. Их расквартировали в городах и по приказу императора могли из личного состава формировать малые или большие действующие армии. Общее количество легионов было доведено до 72. Правда, это были уже не старые легионы, по шесть тысяч человек личного состава, которые вместе со вспомогательными войсками достигали количества в десять тысяч человек в каждом. Новые легионы были значительно меньшего размера, но, тем не менее, общее количество солдат всех категорий в империи было доведено до шестисот тысяч человек.

Так как количество войск было увеличено, а условия службы в армии ухудшились, то добровольцев для ее пополнения не хватало. Император Диоклетиан обязал землевладельцев поставлять в армию четко определенные, в зависимости от размеров их земельных владений, количества воинов из числа проживавших на их землях колонов и сельскохозяйственных рабочих. Это привело к тому, что военная реформа еще больше способствовала прикреплению колонов к земле, так как магнаты теперь стали более жестоко пресекать их попытки покинуть хозяйство. Кроме того, это привело к дальнейшей варваризации армии, которая началась еще во II веке и значительно прогрессировала в III веке.

Военные пограничные поселения, которые образовывались из местных армий, кроме своей малоподвижности, были неудобны еще и тем, что местные военачальники часто провозглашали себя императорами. Именно для того, чтобы предотвратить подобные действия командующих были введены маневренные армии, которые укрепили центральную власть. Опираясь на них, Диоклетиан и Максимиан сумели подавить восстания внутри империи и достичь успехов в войне с персами.

Содержание огромного военно-бюрократического аппарата империи требовало все больших и больших расходов. Население страдало от увеличившихся налогов, а также продолжавшегося роста цен на товары и неустойчивости денежной системы. Все это сказалось на поступлении налогов. Так как проведение денежной реформы в целях повышения стоимости денег не дало ожидаемого эффекта, правительство императора Диоклетиана перешло к взиманию основных налогов натурой. Лишь ремесленники и торговцы обязаны были платить налог деньгами. Для земледельческого населения натуральный налог — аннона, — был установлен из комбинированной единицы, состоявшей из рабочей силы одного взрослого мужчины, свободного или раба, и земельного участка размером от 5 до 6 югеров (в зависимости от плодородия земли и разводившейся на ней культуры). За уплату налогов отвечали декурионы городов и владельцы латифундий, что чрезвычайно увеличивало их власть над зависимыми людьми. Все это не преминуло сказаться во время проведения переписи населения (ценза). Так детей записывали как взрослых, покойников — как живых.

Как и Септимий Север, Диоклетиан много говорил о защите «маленьких» людей. Он запрещал предрешать судебные дела в пользу знатных, обременять сельское население какими-либо дополнительными повинностями, категорически запрещал продажу в рабство свободных людей и детей свободных за долги отцов. Император приказал «клеймить бесчестием» людей, которые взимали «бесстыдные проценты».

Особое место в ряду, социально-экономических мероприятий, которые проводил император Диоклетиан, занимает известный эдикт о максимальных ценах. Он вводил законодательное регулирование цен в целях борьбы со спекуляцией и предотвращения голодных бунтов. Подобные мероприятия проводились и раньше, но регулировались главным образом, лишь цены на муку, иногда на мясо. Эдикт же Диоклетиана устанавливал цены на все сельскохозяйственные продукты, ремесленные изделия, перевозки и заработную плату. За превышение установленных цен или сокрытие товаров назначалась смертная казнь.

Издание этого эдикта мотивировалось тем, что спекулянты, которые наживались на урожаях, разоряют народ и солдат. Перечень цен был составлен предельно детально. В нем было упомянуто, например, тридцать сортов зерна, пятьдесят сортов мяса, сто шестнадцать сортов льняных изделий и т. д. Наемным работникам определялась поденная плата, кроме этого, наниматель был обязан кормить своих наемных рабочих. Так, согласно этому эдикту, пастух получал 20 денариев в день, батрак — 25, пекарь, каменщик, столяр, кузнец — по 50, маляр — 75, а художник — 150 и т. д.

Расценки эти были довольно большими, если их сравнивать с ценами на продукты питания. Например, фунт говядины стоил всего 8 денариев, но, по сравнению с ценами на товары ремесленного производства, цены эти часто были смехотворно малыми. Так, обувь в те годы стоила 100–120 денариев, солдатский плащ — 1000, куртка из заячьего меха — 6000 денариев. Цены были установлены произвольно и не удовлетворяли никого. Этот эдикт не принес пользы бедноте, хоть он преследовал цель облегчить положение широких масс населения империи путем приведения в соответствие рыночных цен и реальной заработной платы. Эдикт Диоклетиана вызывал негодование со стороны богатых хозяев, которые всячески старались его обойти. Несмотря на жесткие меры, он с самого начала выполнялся плохо и после Диоклетиана был отменен официально.

После того как были разгромлены восстания багаудов и других повстанцев, было сделано все для того, чтобы народное недовольство не могло вылиться в мощное движение. Все это привело к тому, что часть населения вынуждена была искать прибежище в религиях, которые протестовали против официального культа. В восточных провинциях и Африке было распространено манихейство, которое проникло в империю из Ирана. Объявив манихеев орудием враждебной Персии, император Диоклетиан приказал казнить их проповедников и сжечь их книги.

Но гораздо опасней для него было христианство, которое распространилось теперь не только в восточных, но и в западных провинциях, а также среди всех слоев общества. Поэтому последним значительным мероприятием Диоклетиана была борьба с христианством, которое к этому времени было распространено в городах и частично даже в армии, имело разветвленную и хорошо организованную церковную администрацию. Следует отметить, что христианство исповедовали часть императорских вельмож и даже жена Диоклетиана и его дочь.

Христиане оказывали посильное сопротивление утвержденному культу двух августов, выступали против почитания древних богов — против тех основ, которые, по мысли Диоклетиана, приверженного к древнеримским традициям, должны были объединить подданных с трудом воссоединенной империи.

Нередки были случаи, когда христиане отказывались вступать в армию или подчиняться военной дисциплине. Кроме того, христианские писатели перешли от обороны к наступлению: теперь они осмеивали и обличали «ложных богов». В подобных трудах они использовали, надо отметить, цитаты из языческих философов. Христиане доказывали неизбежность конца мира и власти Рима, который должен пасть, как пали царства ассирийцев, персов и македонян. «Золотой век» Диоклетиана они называли веком нечестивых, а божественных римских императоров — разбойниками.

Все это не могло нравиться Диоклетиану и его соправителям. Так Галерий заявил, что христиане отвращают от империи милость оскорбляемых ими богов. Но все же главной причиной жестокого гонения против христиан была хорошо налаженная и обладающая большими средствами церковная администрация во главе с епископами. По-видимому, Диоклетиан усмотрел в ней организацию, параллельную государственной, которая, следовательно, мешала окончательному укреплению единства государства, а поэтому подлежала уничтожению.

По-началу Диоклетиан потребовал только всеобщего жертвоприношения, но когда в некоторых местах вспыхнули волнения христиан, которые отказывались поклоняться идолам (в Никомедии был даже подожжен дворец, что дало возможность Галерию обвинить в поджоге христиан), начались повсеместные аресты, пытки и казни. В феврале 303 года был обнародован первый эдикт против христиан, за которым последовали еще три. Они запрещали отправление христианского культа и приказывали разрушать церкви и сжигать христианские книги. Имущество христианских общин конфисковывалось. Каждый христианин должен был публично отречься от своей веры и принести жертвы божественным императорам и языческим богам. В числе других это вынуждены были исполнить жена и дочь Диоклетиана. Христиане, которые отказались выполнить эти эдикты, подвергались преследованиям, пыткам, тюремному заключению и даже смертной казни. Их имущество конфисковывалось.

Менее интенсивными были гонения в западных провинциях. Как и при предыдущих гонениях, многие богатые и знатные христиане легко жертвовали верой, но христиане из плебса поднимали настоящие восстания. Все это разжигало ненависть христиан по отношению к правящей власти, а поэтому преследования своей цели не достигли. Организации христиан с этого времени приобрели еще больший авторитет. Этому способствовало то, что римская религия, Которая возникла в незапамятные времена, несмотря на все модернизации, уже не могла соответствовать уровню и характеру социально-экономическому и идеологическому развитию народов и государств, входящих в империю.

В 305 году, через 21 год после вступления на престол, Диоклетиан и Максимиан выполнили свое обещание и в торжественной обстановке отказались от власти и ушли в отставку. Закончил жизнь Диоклетиан частным лицом в родной Далмации. Августами были провозглашены бывшие цезари — в восточной половине империи — Галерий, а в западной — Констанций Хлор. Как этот было задумано в свое время Диоклетианом, новые августы избрали себе заместителей-цезарей. Однако не прошло и года, как вся система тетрархии была нарушена тем, что в разных местах империи вновь стали провозглашаться новые августы и цезари, между которыми началась ожесточенная борьба за власть. Победителем в этой борьбе вышел Константин — сын Констанция Хлора от первого брака. Его выдвинула аристократия западных провинций и победа Константина привела к окончательному разрыву с традициями принципата.

Культура Римской империи III века

Кризис III века отразился не только в экономике и политической жизни империи, но и в ее идеологии. Старые идеи и представления уходили в прошлое, уступая дорогу новым. Все это знаменовало собой глубокий упадок культуры. В области науки, литературы и искусства в III веке не было создано ничего сколько-нибудь значительного, и лишь одна область культуры представляла исключение — право, которое интенсивно разрабатывалось префектами претория (Папинианом, Ульпианом и другими знаменитыми юристами). Именно в эти годы система римского права была приведена в соответствие с нуждами мировой империи. Теперь римское право включало элементы правовых норм, которые действовали в провинциях. Оно явилось результатом и сильным оружием уравнения отношений во всех частях империй и воздействия на эти отношения.

Борьба между религиозными и философскими течениями, которая велась в III веке, была причиной того, что в условиях резкого ухудшения положения населения, неустойчивости ситуации, беспрерывных войн и обострения социальных противоречий в значительной мере занимало умы мыслителей. Они задумывались о причинах, которые породили все эти бедствия о том, как выйти из этого тяжелого положения. Только религия и философия могли дать на эти вопросы хотя бы видимость ответа. Общая ситуация в стране выразилась в том, что религиозно-философские течения приняли пессимистически-упаднический характер.

Познание материального мира ушло в прошлое: философы теперь думали в основном о мире потустороннем, о силах, которые управляют судьбами мира, о боге, демонах, о предопределении свыше и свободном волеизъявлении, о грехе и очищении… Познание мира отошло на второй план. Наука находилась в упадке, ее сменили скептические утверждения о том, что мир не познаваем для человека, а Секст Эмпирик и другие представители школы философов-скептиков, более того, утверждали, что мир не существует вне представлений человека, что реальная жизнь — это лишь плод чувственных восприятий. Все еще большую роль, как и при императоре Августе, продолжала играть идея «золотого века», который, якобы, должен принести подданным империи «хороший император». Именно для укрепления этой идеи, Септимий Север с размахом отпраздновал секулярные (столетние) игры, наподобие тех празднеств, которые устраивали Август и Клавдий. Как это не раз повторялось позднее в жизни других народов, чем тяжелее становилась жизнь и чем кратковременное правление императоров, тем более настойчиво требовали они от своих подданных признания «золотым веком» своего правления. На медалях, которые выдавались военным, чеканилась надпись: «Мы видим золотой век». Упоминание о наступлении «золотого века» содержалось в руководстве для составления речей произносимых перед императорами, которые составил в III веке ритор Менандр. Выражение это было настолько обязательным, что даже колоны, которые писали жалобы императорам на притеснения прокураторами, обязательно начинали свои письма с заверения, что с приходом к власти данного императора все обрели счастье и только они одни составляют случайное исключение.

Само собой, что подобные заверения не могли никого обмануть, люди все больше и больше искали утешения в религии. Это привело к тому, что единственный литературный жанр, который продолжал развиваться в III веке — роман — приобрел религиозно-философскую окраску. Такие романы писал Апулей, о котором мы рассказывали выше, Гелиодор из Эмесы, в романе которого «Эфиопика» банальный для античного романа сюжет — приключение двух влюбленных, которые соединяются после тяжелых испытаний, — сочетается с прославлением покровительствующего им солнечного бога по имени Аполлон, но под которым, по-видимому, автор подразумевал императора — эмесского Элагабала.

Наиболее примечателен в этом отношении религиозно-философский роман известного софиста Филострата, который повествует о мудреце и чудотворце I века н. э. Аполлонии из каппадокийского города Тианы. Сам Филострат принадлежал к кругу богемы, который собрала вокруг себя Юлия Домна — жена императора Септимия Севера. Юлия Домна стояла в некоторой оппозиции к мужу, а затем к сыну, и допускала в этом кругу интеллектуалов свободу мысли и высказываний. Поэтому Филострат с ободрения и даже по совету императрицы осмелился дать в своем романе новый идеал. Его Аполлоний, которого противники христианства противопоставляли Христу, является совершенным образом античной мудрости и добродетели. Эти качества он приобрел за годы праведной жизни, следуя заветам Пифагора, и в общении с философами Эфиопии и Индии. Но Аполлоний не замыкается в себе, а ставит свою мудрость, на службу обществу: он поучает граждан, реформирует и восстанавливает религиозные обряды, усмиряет мятежи, обличает корыстолюбцев, изгоняет демонов, дает императору Веспасиану советы как лучше устроить империю. В своем романе Филострат устами Аполлония сформулировал свою программу монархии, которая основывалась на городской автономии, свободе мысли и мирной политике. Все это выражается в активной борьбе Аполлония против тирана Домициана.

Образ Аполлония, а именно его беззаветное служение обществу, близок к идеалу мудреца в учениях философов-стоиков и киников. Они выступали за всеобщее гармоническое единство мира. Стоики считали высшим началом разум, который диктует неизбежное подчинение законам природы, исполнение долга и т. п. Аполлоний же, исходя из положений неопифагорейцев и платоников, учил, что выше разума стоит некое идеальное начало — общее всему и все объединяющее. Его нельзя познать разумом — к нему следует стремиться, так как только в соединении с ним заключается высший смысл жизни.

С каждым годом идеологическая борьба становилась все острее. В среде аристократии из западных провинций процветал культ Антонинов — идеальных правителей, которые, якобы, явятся и устроят мир без солдат, без варваров, без тиранов и передадут всю власть сенату. Среди них появились пророки, которые предвещали грядущее пришествие подобного сенатского «мессии». Очень часто он представлялся в образе Геракла — доброго царя, грозы тиранов, укротителя черни. Такого Геракла почитали правители Галльской империи — император Проб, который искал союза с западной знатью, а также император Максимиан, который подавил восстание багаудов.

Аристократия восточных провинций чтила солнечные культы. В образе Солнца подразумевался единственный верховный бог, который являлся покровителем императора и был таким же великим и недосягаемым на земле, как солнце на небе. Подобное солнце избрал своим богом Аврелий, который стремился наладить отношения с Востоком после своей победы над Зенобией.

Но в самой армии и в кругах военных почитали Юпитера — бога римской мощи и славы. В среде плебса и солдат не могли прижиться сложные религиозно-философские культы, а поэтому среди них была распространена примитивная магия и вера в демонов. Лишь культ спасителя Митры, который ясно и четко давал ответ на вопрос, что такое зло и как от него избавиться, а также христианство получили здесь широкое распространение.

Но наиболее остро ощущался идеологический кризис в среде муниципальных рабовладельцев и городской интеллигенции. Здесь большое распространение получили христианские и нехристианские гностические системы. В основном они были созданы уроженцами Сирии и Египта, главным образом, в Александрии. Широко развивались религиозно-философские школы, которые были близки к платонизму. На философов-гностиков сильно влияли египетские, сирийские и персидские мистерии, учения которых излагались в форме тайных откровений.

Но сколь бы немногочисленным было количество религиозно-философских течений и верований, всех их объединял крайне пессимистический взгляд на мир и человечество. Все они проповедовали бегство от общества, аскетизм, популярность которого все больше возрастала. Гностики делили человечество на немногих избранных, которые живут духом, и массы черни, которая обречена на погибель, так как предается одним лишь материальным интересам. Глубокий общественный кризис заставлял людей приходить к мысли, что зло неизбежно присуще материальному миру, что материальный мир — греховный и испорченный, ни улучшить, ни перестроить его нельзя, так как он обречен на гибель. Отсюда следовало, что мудрый не должен и не может служить благу человечества, государства, города. Он обязан заботиться лишь о собственном спасении, познавая высшие тайны мира духов, чтобы попасть в область высшей свободы.

Подобный беспросветный пессимизм был настолько распространен, что оказал сильное влияние на христианских писателей того времени. Христиане вынуждены были отвечать на занимавшие в те времена умы вопросы и это побудило их создать собственную философскую систему. Первыми христианскими писателями, поставившими перед собой подобную задачу, были александрийцы Климент и Ориген, который обучался у платоника Аммония и многое заимствовал у платоников и гностиков. Однако, в отличие от них, он пытался обосновать идею не всеобщей гибели, а всеобщего спасения. Впоследствии официальная церковь не признала его сочинения, но в свое время Ориген был весьма популярен в среде христиан.

Из школы платоника Аммония вышел и создатель последней значительной языческой философской системы, получившей название неоплатонизма — Плотин. Его взгляды формировались в годы правления императора Галлиена, когда общественные слои, которые не переставали мечтать о реставрации империи Августа и Антонинов, в последний раз собрав все свои силы, активно выступили в области политики и идеологии. Сам Плотин прибыл в Рим, где читал курс лекций. Их посещали представители интеллектуальных кругов, а также некоторые из сенаторов и даже сам император Галлиен. Современники утверждают, что Галлиен мечтал основать город философов Платонополь. Создав его по образцу государства Платона.

На первый взгляд философия Плотина абстрактна, сложна и совершенно оторвана от реальной жизни, но, как и всякая другая философская система, она была порождена окружающей действительностью. Как и для всех людей в те годы, для Плотина наиболее важными были вопросы о добре и зле, о боге и мире, о месте и смысле жизни человека. Являясь последовательным идеалистом, Плотин связывал зло с материей, презирал людей, глубоко уходя в мистику, астрологию и магию. Но при этом, Плотин пытался спасти то, что еще оставалось от свойственного античности активного и оптимистического отношения к миру. Попытаемся вкратце изложить его взгляды.

Плотин считал первопричиной начала всего непознаваемое разумом верховное благо, которое он отождествлял со светом.

Подобное благо, по его представлениям, являлось первоисточником всего сущего, присущее всему и именно оно делало мир единым, стройным во всех его частях, взаимосвязанным целым. На ступеньку ниже верховного блага стояли мировой разум и мировая душа, частями которых являлись умы и души богов, светил, людей и животных. Верховный свет, пройдя через разум и душу, постепенно меркнет и совершенно погасает в материи. Отсюда основной задачей человека являлось слиться с верховным благом путем совершенствования своей души и выделения притаившегося в ней света.

Плотин был противником крайнего проявления аскетизма. Как и стоики, он считал, что мудрец должен жить в обществе, выполнять все свои обязанности по отношению к нему и не забывать, что он только часть прекрасного и совершенного целого, блага которого выше блага его части. Определяя задачи человека, Плотин пользовался образами стоиков. Согласно его представлениям, человек являлся актером мировой драмы, бойцом в мировом воинстве. Он высмеивал тех, кто, сложа руки, полагался на богов или пришествие божественного спасителя, жалуясь при этом на жизнь. Он утверждал, что когда люди становятся подобны робким овцам, их пожирают сильные волки — богачи и тираны. Плотин стремился приспособить этику стоиков к индивидуализму своего времени. Он считал, что добродетель — не самоцель, а лишь путь к слиянию с верховным благом. В отличие от стоиков, он не признавал конечной мировой катастрофы и неоднократно возражал гностикам, для которых эта катастрофа являлась одной из основ пессимизма. Плотин считал, что мир вечен и прекрасен, как вечна и прекрасна его первопричина. Мир лишь движется по неизменным законам, которых не могут изменить ни пришествие спасителя, ни заклинания: демонов, ни молитвы бога. Плотин не отрицал религии, он считал, что к богам надо обращаться с определенными, строго установленными формулами, что было характерно для старой римской религии, которую, кстати сказать, стремился возродить император Галлиен и которая еще была сильна в армии поддерживавшей его. Но неудача реставрации прежней модели империи, которую предпринял император Галлиен, пагубно сказалась на школе Плотина. После смерти императора Плотин и большинство его учеников покинули Рим. Один из его ближайших друзей — философ Лонгин — бежал к Зенобии, впоследствии его Казнил Аврелиан. Все это не могло не сказаться на самом неоплатонизме. Уже ученик Плотина — сириец Порфирий — отвергал оптимистическую оценку мира и призывы к активной жизни в обществе, проповедуемые его учителем. Порфирий считал, что мудрец должен бежать от толпы в пустыню. Отныне главную роль в неоплатонизме стали играть аскетизм, магия и астрология, а также учение о демонах. Все это привело к тому, что позднейший неоплатонизм постепенно слился с теми религиозно-философскими течениями, против которых боролся сам Плотин.

Но учение Плотина, как мы уже замечали, было сложным и неоднозначным. Наиболее же простым, доходчивым и массовым учением было христианство, которое получило широкое распространение. Причина этого наиболее ярко отражена в трудах христианского писателя конца III века Лактанция, который, возражая философам, писал, что благо не может заключаться в знании. Он утверждал, что благо должно быть общим для всех — и для рабов, и для крестьян, и для женщин, и для варваров, не имеющих возможности заниматься наукой или будучи неспособными это сделать. Кроме того, христианство поощряло личную активность и вместе с тем давало верующим перспективу: личную — в загробном блаженстве и общую — во втором пришествии и наступлении царства праведных. Подобное царство по-разному понималось богатыми и бедными, но это не мешало привлечению в ряды христиан различных слоев населения, а даже, наоборот, усиливало привлекательность учения Христа. Кроме того, в III веке христианство постепенно утратило свою оппозиционность к правительству. Сложилась общая церковная организация для всей империи. Церковная иерархия все больше приобретала монархические черты. Все это привело к союзу церкви и империи и впоследствии христианство стало единой государственной религией.

Средняя Азия

Как уже говорилось выше, в III веке н. э. начался постепенный распад Кушанской империи. Первым шагом к этому был захват юго-западных областей Средней Азии сасанидским Ираном. После этого кушанские цари потеряли значительные территории в Индии. Власть кушанских царей Индостана сохраняется лишь на небольшой территории в долине Кабула. По-видимому, кушанские шахи Согда, правители города Кушании на Заравшане уже никак Не были связаны с Кушанским царством. В IV веке кушанские шахи Кабула заключили союз с сасанидами и закрепили его брачными связями. Окончательно Кушанская империя Прекратила свое существование на рубеже IV и V веков, Когда Средняя Азия подверглась новому завоеванию кочевников. Это привело к тому, что Средняя Азия снова распалась на большое количество городов-государств. Они были разделены бескрайними степями, пустынями и труднопроходимыми горами, а поэтому оазисы и плодородные долины Представляли собой самостоятельное государства. Доходило до того, что на территории одного оазиса возникало сразу несколько государств. Иногда, наоборот, несколько мелких городских царств объединялись под властью более крупных, что приводило к федерации городов.

Постепенно стала меняться карта Средней Азии. Бактрия теперь называлась Тохаристан. Гиндукуш отделял Тохаристан на юге от Кабульского царства, а Гиссарский хребет на севере — от Согда. На восток от Тохаристана простиралось Памирское нагорье, на котором жили независимые кочевники, а на западе — оазисы Мургаба и Герируда. Сам Согд (у античных авторов — Согдиана) представлял собой раздробленное царство: собственно Согд — бассейн Заравшана от Пенджикента до Кермине, федерация городов-царств во главе с Бухарой в западной части долины Заравшана, княжества Маймург с центром в Ривдаде и многие другие. Наиболее значительным из них было княжество Маймург (район современного Самарканда), так как на его территории находились главные сооружения ирригационной системы, с помощью которой орошались земли к югу от Заравшана. Город Самарканд (в древности — Мараканда) в III–IV веках был незначительным городом. После того как пало Греко-Бактрийское царство, он впервые упоминается в китайских источниках с V века. В это время наметился его рост как торгового и культурного центра. Ниже Самарканда по Заравшану находилось государство Иштихан и Кушания, столица Согда при кушанах, один из обломков некогда великой империи. У истоков Заравшана располагалась область Осрушана, а на левом берегу Амударьи — небольшое владение Амуль (Чарджоу). Фергана, исключая Ходжент (в древности — Александрия Эсхата), тоже была федерацией городов-государств с центром в Касане. Ниже по течению Сырдарьи, в долине Чирчика, был расположен Шаш (Чач), центром которого являлся Бинакент (совр. Ташкент). Далее по Сырдарье, в бассейне Арыси, располагалось Исфитжабское царство с центром в Исфитжабе (недалеко от совр. Чимкента). Ниже по течению Сырдарьи, располагалась Фараба (Отрара), которая являлась самостоятельным царством.

Лучше других областей Средней Азии известна история Хорезма III–IV веков. По сравнению с остальными среднеазиатскими областями, в Хорезме существовала значительная политическая централизация. После упадка Кушанской империи в III веке н. э. Хорезм стал независимым и, хотя Сасаниды претендовали на господство над ним, фактически государство это им не было подчинено. В III веке Хорезм переживал свой расцвет pi являлся могущественным государством.

Столицей Хорезма в III веке был город Топрак-кала. Этот город представлял собой вполне правильный прямоугольник. В северо-западном углу стоял дворец правителя — огромный трехбашенный замок. От него шла длинная улица, которая разрезала город на две половины. От нее расходились переулки, разделявшие гигантские дома-кварталы. Здесь процветали искусство и культура. Археологи обнаружили на территории Топрак-кала архив из 116 документов, которые были написаны на дереве и коже.

В 305 году Хорезм-шах Африг перенес столицу в город Кят на правом берегу Амударьи, где он построил себе величественный замок Фир. Он явился родоначальником династии Афригидов, которая правила в Хорезме на протяжении нескольких веков. Отсюда культура Хорезма этого периода называется афригидской.

Основой экономики Средней Азии являлось ирригационное земледелие. Наивысшее развитие ирригационная система получила в период Кушанской империи. В годы ее существования были прорыты оросительные системы с широкими каналами, по которым крупные речные суда проникали на десятки километров вглубь страны. На орошенных землях выращивались пшеница, просо, ячмень, люцерна, хлопок, виноград, огородные и бахчевые культуры — дыни, плодовые деревья, тутовое дерево и т. п. Также было значительно распространено животноводство — разведение лошадей, крупного и мелкого рогатого скота, домашней птицы, особенно оно преобладало в горных районах.

Кроме этого, было высоко развито ремесло — гончарное, металлургическое, стекольное, кузнечное, ткацкое (особенно в области Бухары). В горах на востоке Средней Азии было сильно развито горное дело, которое зародилось еще в глубокой древности. Так китайские историки сообщают, что в горах Ферганы и Согда добывали железо, золото, серебро и нефрит; в Илаке добывалось серебро; в Карамазаре — медь; в Бадахшане — рубины; в Бактрии — Лазурит.

В III–IV веках н. э. среднеазиатские города занимали обширное пространство, которое было обнесено кольцом мощных глинобитных стен и пересечено арыками. Вокруг находились укрепленные усадьбы дехкан, обнесенные садами и посевами. Каждый город имел свой рынок, который, почти всегда, находился за воротами. Кроме этого, здесь было много храмов и монастырей самых различных религий — зороастрийских (дома огня), буддийских, манихейских и христианских. Вокруг города простирался рустак — сельская местность, которая находилась под его влиянием и границы которой определялись размерами ирригационной сети. Здесь также были расположены укрепленные усадьбы, как и в городе. Вообще следует заметить, что неукрепленные поселения существовали только в отсталых горных местностях. Обычно даже населенные пункты, которые позднейшие арабские историки называют деревнями, имели стены, цитадель правителя, храмы и рынки. Несмотря на то, что эти правители были лишь полусамостоятельными, часто они носили громкие титулы. Укрепленные поселения также были неодинаковы. Так замки крестьянских семейных общин были довольно скромными по сравнению с крепостями богатых землевладельцев.

Именно наличие укрепленных поселений является характерной особенностью Средней Азии, что всегда удивляло иноземных путешественников и давало им основание говорить об огромном количестве среднеазиатских городов. Но укрепленные поселения были не прихотью местных жителей, а насущной необходимостью. Дело в том, что рядом с оазисом жили племена кочевников. И хотя оживленный обмен с ними способствовал возникновению центров торговли и ремесла, но их постоянные набеги не позволяли оседлому населению жить вне укреплений.

Как и в Римской империи, в Средней Азии в III в. н. э. рабовладельчество приходило в упадок. Это выражалось в ослаблении государственной власти и постепенном закабалении крестьян, что не преминуло сказаться на упадке ирригационной системы. В деревнях получило преобладание замкнутое хозяйство, которое развивалось в поместьях крупных землевладельцев. Ослабевали внешнеэкономические связи. Торговля, достигшая своего расцвета в период существования Кушанской империи, ослабевала и, хотя обмен с кочевниками, транзитная торговля между Ираном, Индией, Китаем и Восточной Европой сохранялись, но они были теперь гораздо менее интенсивные и оживленные. Постепенно богатые купцы начинали скупать землю и по своему социальному положению приближались к земледельческой знати. Они имели свои укрепленные замки, клиентов и рабов. В ремесленных мастерских в городах также трудились в основном рабы — свободных ремесленников было мало. Лишь в некоторых городах, например, в Антиохии Маргиане существовали ремесленные кварталы.

Политическая жизнь в Средней Азии мало чем отличалась от жизни среднеазиатских государств в древности. Власть царя, по-прежнему, была ограничена советом старейшин. Царь был также верховным жрецом и участвовал в религиозных церемониях. Его особа считалась священной, с ней связывались магические представления. Так, например, цари в некоторых городах не имели права показывать народу свои волосы, чтобы не навлечь несчастий. При дворах поддерживался придворный этикет. Цари некоторых городов и государств чеканили собственные монеты: в Хорезме это были в основном мелкие бронзовые монеты, в Согде монеты чеканились по образцу китайских с квадратным отверстием в середине. Кроме того, археологами в Средней Азин найдено множество монет, происхождение которых до сих пор не установлено.

Как уже сообщалось, города-государства часто объединялись в конфедерации, во главе которых стоял сильнейший из них. Управлялась такая конфедерация съездом царей и знати. Основную массу войска составляла аристократическая конница. Кроме того, по сведениям китайских историков, города выставляли отряды вооруженных рабов — чакиров.

Культура, которая существовала в Средней Азии в рассматриваемый период, была высокоразвитой, особенно письменность и литература — религиозная, историческая и астрономическая. В данный период времени в Средней Азин существовало много различных видов письменности, так на основе арамейского алфавита было создано согдийское письмо. До нашего времени дошла переписка между матерью, которая жила в Самарканде, и ее дочерью из согдийской колонии Дуньхуан (Восточный Туркестан), которая датируется началом IV века. Благодаря ей историки имеют представление о семейном быте, согдийцев, об их грамотности и состоятельности женщин. Переписка эта — наиболее древний памятник согдийского письма.

В Хорезме получило развитие хорезмийское письмо, которое с V века эволюционировало в сторону курсива. К III–IV векам относятся такие памятники древнехорезмской письменности, как архив из Топрак-кала и ранние монеты афригидов. В Тохаристане получили распространение несколько алфавитов индийского происхождения. Существовало своеобразное письмо и у кочевников. Но письменных памятников того времени сохранилось очень немного. Арабский историк X–XI веков Бируни упоминает о хрониках и религиозных трактатах из Хорезма, которые впоследствии были уничтожены арабами.

О развитии искусства Средней Азии на рубеже древности и средневековья говорят терракотовые статуэтки Афрасиаба, скульптурные украшения погребальных ящиков, серебряные чаши с изображением царей, всадников и божеств, которые происходят из Хорезма. В архитектуре значительное развитие получило строительство оборонительных сооружений, благодаря большому количеству замков. Гражданские постройки Хорезма в III веке имели простые формы в сочетании с обработкой поверхности стен в виде полуколонн, соединяемых наверху полукруглыми арками.

Религия в Средней Азии в III веке была представлена самым широким разнообразием религиозных систем, которые здесь наслаивались одна на другую. Древнейшими формами религиозной идеологии были местные культы, которые еще продолжали играть довольно значительную роль, хотя и в виде пережитков, а также, возникший на территории Восточного Ирана и Средней Азии, зороастризм. В период существования Кушанской империи распространился буддизм. Позлее сюда проникли иудаизм, манихейство и христианство.

Сасанидский Иран

Ослабление Парфянской империи в борьбе с Римом и распри внутри этого государства привели к тому, что в 20-х годах III века Парфянское царство пало под ударами новой политической силы, которая вышла из коренной персидской области под названием Парс (иранская форма, у греков Персида). Это была область на юго-западе Иранского плоскогорья. Некогда вокруг нее сложилось государство Ахеменидов, но так получилось, что экономическими и культурными центрами государства Ахеменидов впоследствии стали западные области — Элам, Западная Мидия и Месопотамия, а после того как Парс был разорен во время походов Александра Македонского, политическое значение этой области было сведено на нет. В течение многих веков, от разгрома державы Ахеменидов и до падения Парфянской империи, Парс жил самостоятельной экономической и культурной жизнью.

Мы уже знаем, Парфянское государство не было однородным и устойчивым объединением. Отдельные его области находились в отличном положении друг от друга. В них иногда население принадлежало к одной народности или к близким родственным племенам, которые имели общий язык, общие материальную и духовную культуру. Именно такой областью являлся Парс. Здесь с III века до н. э. и по II век н. э. даже чеканились свои монеты. По именам правителей, которые выбиты на них, можно предположить, что они имеют связь с Ахеменидами. Эти монеты имели хождение на территории Парса, что свидетельствует о значительном развитии товарно-денежных отношений в этой области.

В начале III века представители знатного рода Сасанидов с помощью военной силы стали объединять вокруг себя земли Парса. Так происходило до тех пор, пока представитель этого рода Ардашир не подчинил себе весь Парс. Затем он принялся за области Центрального Ирана — Джей (позднее Исфахан) и Керман, а также, лежащий к западу от Парса Хузистан (древняя Сузиана). Парфянский царь Артабан V, обеспокоенный успехами Ардашира, выступил с войском против Него, но в битве при Ормиздагане в Мидии (апрель 224 года) он потерпел полное поражение, а сам был убит на поле боя. Это привело к тому, что в 226 году Ардашир венчался на царство и оказался главой большой, но находящейся в полном упадке и распавшейся на части, Парфянской империи.

Основные сведения по истории Парфии III–IV веков содержатся в сохранившейся части сасанидского сборника юридических казусов «Матиган и хазар дадестан». Из него следует, что на этой территории Азии в указанный период сохранялся рабовладельческий строй: рабы продавались и покупались — средняя цена раба равнялась 500 драхмам, кроме этого, рабов можно было дарить, посвящать храму, отдавать в залог. Отдавали в рабство и за некоторые преступления. Существовала, кроме этого, сложная система вольноотпущенничества. Рабы при определенных условиях могли иметь собственность и даже заключать сделки. Вполне возможно, что в IV веке н. э. уже существовала практика частичного освобождения раба, что выражалось в предоставлении рабу права пользоваться частью произведенного им продукта. Все еще сохранялся обычай обращения в рабство жителей захваченных городов и территорий, что доказывает широкие масштабы рабовладельческих отношений. Рабы трудились не только в доме или в качестве ремесленников, но и обрабатывали землю. Поместье — дасткарт — могло продаваться и дариться вместе с рабами. Все сказанное выше нельзя соотносить со всем Парфянским государством. Подобная практика была характерна для Месопотамии, которая, как и в предыдущие времена, сохраняла значение экономического центра государства. Жизнь в некоторых горных областях Ирана оставалась весьма архаичной и там все еще преобладали первобытнообщинные отношения.

Кроме рабов, в обществе существовали и другие категории производителей — свободные ремесленники и свободные крестьяне-общинники в деревне. Особенно в Иране общесемейная домовая община играла важную роль. В упомянутом выше юридическом сборнике имеются термины дудак (дым), который обозначал общину и хамду-дакан (однодымцы), который обозначал членов большесемецной общины, владевших совместным имуществом (нирмат). Однако в IV веке уже далеко зашел распад большесемейной общины, она почти окончательно растворилась в общине соседской, которая существовала в Иране еще в I веке до н. э. Это привело к изменению термина катак-хватав (позднее кед-худа), который первоначально обозначал главу большесемейной общины, а в IV веке уже означал сельского старосту, выделившегося из среды односельчан. Он нес определенные административные и финансовые функции. Иначе представляется структура населения в Месопотамии. Здесь среди крестьянства различались свободные земледельцы-габры (мужья) и зависимые колоны — палахи. В указанный период времени в Месопотамии уже происходил процесс прикрепления рабов к земле и превращения их в колонов. Это происходило параллельно с процессом закабаления свободных крестьян и приводило к постепенному стиранию различий между ними и колонами.

Аристократия здесь состояла из рабовладельцев и землевладельцев, как мелких так и крупных.

Влиятельные роды земельной аристократии во главе дома Сасанидов имели обширные земли в разных областях страны.

Обычно большая часть земель одного рода располагалась в одной области.

Например род Сурен был связан с Сакастаном, род Спандиад — Реем, род Карен — с Мидией. Известный государственный деятель Михр-Нарсе из рода Спандиад владел в Парфии огромными земельными угодьями в округах Ардашир-Хварре и Шапур. Там у него были деревни, в которых он строил храмы огня и разбивал парники. Большие земельные наделы также принадлежали храмам и духовенству. Но, кроме подобных крупных землевладельцев, существовали и более мелкие. Низший их слой составляли азаты (свободные). По-видимому, это понятие распространялось и на дехкан и кед-худов — верхушку, которая выделилась при обнищании и закабалении сельской общины. Часто дехкане, вероятно, сами обрабатывали землю с помощью членов своей семьи и рабов. Крестьяне облагались государственным поземным налогом и подушной податью.

В сохранившемся документе о продаже виноградника, который датируется I веком до н. э., заметно стремление парфянской государственной власти для обеспечения интересов фиска ввести принудительную обработку земли, учредив круговую поруку общины за уплату налогов. Это было первым шагом на пути закабаления общинника крупными землевладельцами и государством, по этому же пути следовало и сасанидское государство, Закабаление свободного общинника, превращение его в зависимого крестьянина являлось главным признаком зарождения феодальных отношений в Иране и соседних областях в III–V веках.

Несомненно, что земельный налог был весьма обременительным. Размеры налогов историкам не известны, но об их тяжести можно судить по сообщению источников, в которых говорится, что при вступлении на престол царя Бахрама V недоимки по земельному налогу достигали 70 млн. драхм. В результате междоусобной войны в Иране во второй половине V века, а также неурожая и крестьянских восстаний, царь Пероз вынужден был «объявить при помощи писем всему своему народу, что он всех освобождает от поземельного налога, подушной подати, общественных работ и барщины». Из этого документа можно наглядно проследить, из чего скалывались основные повинности крестьян. Само собой, налоги поступали в основном натурой. Государство построило специальные зернохранилища.

Сохранилось много изделий ремесленников, которые говорят о большом их мастерстве. Они предполагают уже далеко зашедшее разделение труда, наличие специализированного ремесла, отделившегося от сельского хозяйства. Но тем не менее положение ремесленников в Сасанидском государстве плохо изучено. В источниках встречаются упоминания о ремесленниках и даже об их организациях, но характер их недостаточно ясен. Государство Сасаиидов было сословно-кастовым, вследствие чего все население делилось сначала на три, а после — на четыре сословия. Первые три сословия принадлежали к господствующему классу. Это были воины, духовенство и чиновничество. Четвертое сословие было податным и в него входили крестьяне, ремесленники и купцы. Как и везде, переход из податного сословия в высшее был невероятно труден и практически невозможен.

Привилегированные сословия делились на ранги. Следует отметить, что переход из одного ранга в другой также был весьма затруднен. Так главой воинов считался главнокомандующий войском, главой духовенства — верховный жрец зороастрийской религии, являвшейся господствующей в государстве, а главой чиновников — «великий писец». Главой податного сословия был чиновник, который назначался царем II играл большую роль в административном аппарате, он назывался вастриошансалар.

Особое положение имел занимавший пост царя. Он обязательно должен был происходить из дома Сасанидов, но строгого порядка наследования престола не существовало, поэтому обычно цари еще при жизни стремились закрепить престол за угодными им царевичами. Светская и духовная знать иногда принимала участие в выборе царя и это приводило к тому, что царь выбирался под давлением той или иной группировки знати. Единственным правилом, которого строго придерживались, было требование, чтобы царь не имел телесных недостатков. Теоретически его власть не была ограничена ничем.

Во главе администрации царя стоял сановник, который именовался «великим распорядителем». Центральное правительство ведало, главным образом, финансами и армией. Финансами страны распоряжался глава четвертого, сословия — вастриошансалар, так как его основной функцией являлся сбор налогов. Под его началом стояли амаркары — сборщики налогов в отдельных областях. Провинциальное управление осуществлялось посредством местных царей и князей, которые покорились Сасанидам, но сохранили относительную самостоятельность, если же таких не имелось, управление осуществлялось через наместника, который назначался из представителей высшей персидской и парфянской аристократии. Иногда наместниками важнейших, а особенно часто пограничных со Средней Азии, провинций назначались члены дома Сасанидов.

Армия государства состояла из ополчения и вспомогательных отрядов союзных варварских племен. Ядром ее являлась тяжелая конница азатов, а пехота играла лишь вспомогательную роль. Отдельные отряды были значительно больше преданы приведшему их представителю местной аристократии, чем главе армии — эранспахбаду, который назначался центральной властью. Такое войско было опасно не только для врагов, но и для самого царя, а поэтому он вынужден был уделять ему огромное внимание, чтобы держать армию в повиновении и пользоваться ею в соответствии со своими интересами.

Активно способствовала укреплению власти персидской аристократии государственная религия — зороастризм. Только в сасанидское время он окончательно сложился в религию с письменно зафиксированными догмами, с подробно разработанной обрядностью и строго определенным культом. Корнями своими зороастризм уходит в древние иранские культы, которые стали складываться в единый культ еще во время существования государства Ахеменидов, но после заглохли под натиском эллинистических синкретических учений. Возродились они лишь в позднепарфянское время (I век до н. э. — II век н. э.). Зороастризм сасанидского времени отошел от первоначального учения легендарного пророка Заратуштры довольно далеко. Учение это зафиксировано в древнейших частях священной книги зороастрийцев — «Авесты». Теперь в основе зороастризма лежала дуалистическая идея борьбы в мире светлого и темного начал. Человек обязан был всей своей жизнью помогать светлому началу — Ормазд, в борьбе с темным — Ахриман. Отсюда следовало, что все земные существа делятся на творения Ормазда и творения Ахримана. Все это порождало множество обрядов и предписаний, исполнение которых должно было охранять верующего от осквернения и от общения с темными силами. Такой сложный и детально разработанный культ божеств — Ормазда, Михра, Анахез (Анахиты), Зрвана — стихий и сил природы (солнца, огня, звезд) требовал огромного количества жрецов — мобадов («начальников магов») и хербадов. Службы происходили в многочисленных храмах, где горел неугасимый огонь и совершались обряды, которые сопровождались песнопениями и чтением священных текстов. Храмы эти, как уже говорилось, владели обширными земельными наделами. Им делались богатые приношения. Высшее духовенство было одной из наиболее могущественных частей господствующего сословия. Кроме того, духовенство получало немалые доходы, исполняя за верующих сложные ритуалы, которые были недоступны и невыполнимы для непосвященных. Существовала система штрафов за несоблюдение религиозных правил обрядов, за вольное и невольное осквернение стихий, осквернение себя, соприкосновение с нечистыми творениями и предметами. Вся жизнь простых людей проходила под неусыпным контролем жрецов, которые извлекали из этого и материальные выгоды. Кроме того, в руках духовенства находились образование и суд, что еще увеличивало то влияние, которое имел зороастризм в государстве Сасанидов.

Неудивительно поэтому, что социальный протест в стране неизбежно принимал в подобных условиях религиозный характер. Это порождало множество различных религиозных движений в государстве Сасанидов, важнейшим из которых было манихейство.

Основателем манихейства являлся сын знатных родителей из Вавилонии Мани, который родился в 215 году. Свою проповедь он начал еще при царе Ардашире I — основателе династии Сасанидов, но известность к нему пришла, когда правил уже преемник Ардашира — Шапур I.

Мани развивал такое учение, которое должно было стать универсальной религией и могло заменить все существующие религии и культы, поэтому он перенял внешние формы из известных ему религий — зороастризма и христианства. Мани создал сложную религиозную систему, которая видоизменялась в зависимости от места и времени. Проникая на запад, в Римскую империю, манихейство сближалось с многочисленными христианскими ересями, распространяясь же на восток, оно принимало ряд черт, которые были свойственны буддизму. Но основной идеей манихейства, как и идея зороастризма, была идея дуалистическая. Мир, по мысли Мани, являлся ареной борьбы светлого и темного начал. В земном мире светлые и темные элементы смешаны и цель мирового развития — освобождение светлых частиц. Человек всем своим поведением, всей своей жизнью должен содействовать освобождению светлых частиц своего существа и окружающего мира, помогать светлому началу в борьбе со злом, поэтому человек не должен убивать себе подобных, обязан воздерживаться от мясной пищи и вести нравственную жизнь. Еще строже были требования к «избранным», которые отличались от рядовых мирян тем, что не должны были вступать в брак, потреблять мясо, срывать растений, идущих в пищу. «Избранные» обязаны проповедовать манихейское учение и распространять его в мире.

Учение манихеев, которое было направлено против порабощения, угнетения и, в каком-то смысле, против государства, быстро получило широкое распространение, в основном у городского населения. О широком влиянии манихеев доказывает обширная христианская полемическая литература, направленная против нового религиозного течения, а также собственно манихейская литература на коптском, парфянском и других языках.

Манихейство оказалось весьма живучим течением: его отголоски прослеживались в целом ряде антиклерикальных сект, которые возникали в период средневековья.

Вначале Сасаниды не противодействовали распространению манихейства и иногда даже поддерживали Мани. Однако когда стал абсолютно ясен антигосударственный и антиклерикальный характер манихейской проповеди, против манихеев начались жестокие гонения. Сам Мани был казнен, а его приверженцы вынуждены были скрываться. На западе — в Римской империи, куда стало проникать это учение, манихеи подвергались не меньшим преследованиям. Лучше их встречали только на Востоке. Это учение быстро распространилось в Средней Азии, особенно в согдийских городах.

Царство Сасанидов во многом продолжало, политику Парфянской империи. Царь Ардашир I (226–241 гг. н. э.), который захватил почти все области Парфии, проиграл войны в Мидии, Атропатене и Армении, тогда он отправился на восток, где находилась пришедшая в упадок некогда могущественная Кушанская империя. Здесь ему сопутствовала удача, Ардашир сумел подчинить себе все области до Хорезма на северо-востоке и до долины реки Кабул на востоке. Возможно эти сведения позднейших арабских историков преувеличены, но бесспорным является тот факт, что Сасаниды сумели прочно укрепиться в Хорасане и Мервском оазисе, который на несколько веков стал опорой их владычества на востоке. Сын и преемник Шапур I (242–272 гг. н. э.) возобновил жестокую борьбу с Римом, которая велась практически на протяжении всего существования Парфянской империи. Как и прежде, основная борьба шла за Месопотамию и Армению, а также за влияние в Передней Азии. Эта длительная борьба закончилась полным поражением римлян в 260 году и пленением императора Валериана. Кроме победы над Римом и усиления позиций персов в Закавказье, Шапур I сумел добиться успехов и на востоке.

Он совершил поход в Среднюю Азию, где дошел до области Чач (окрестности современного Ташкента). По данным археологических раскопок можно предположить, что в III веке границей империи Сасанидов на востоке были Мервский оазис, горные районы к востоку от Герата и Сакастан.

После смерти Шапура в Иране за двадцать лет сменились четыре царя. Это говорит о неустойчивости политического положения в стране и междоусобицах. В эти же годы римский император Карр совершил поход в Месопотамию, в результате которого был заключен мир в 283 году. Армения была снова утрачена для персов. Это поражение было осложнено восстанием на востоке, которое поднял один из царевичей, пользуясь поддержкой среднеазиатских племен. В самом конце III века римляне нанесли еще ряд поражений Сасаниду Нарсесу (293–302 гг.) и заставили его заключить весьма выгодный для Рима Нисибинский мир (298 г.).

Лишь в годы правления царя Шапура II (309–379 гг.) произошло укрепление государства Сасанидов. В годы его правления борьба с Римом вступила в новую фазу, что было следствием появления новой политической силы — христианства. В первые годы царствования Шапура I христианство стало господствующей религией в Римской империи. Это привело к изменению отношения к христианам и в государстве Сасанидов. Когда христиане подвергались гонениям в Римской империи, царь Персии охотно давал им убежище на своей территории, надеясь найти в христианах союзников в тылу у римлян. Теперь же, когда христианство стало официальной религией враждебного персам Рима, в Иране стали преследовать христиан. Отныне наоборот, поддерживали представителей различных еретических учений, Которые были оппозиционными по отношению к Римской империи и господствующей в ней церкви. Новый конфликт с Римом произошел вновь-таки из-за Армении, где шла сложная борьба между представителями различных группировок. Одни из них склонялись к власти Рима, другие стремились присоединиться к Ирану, для того, чтобы свергнуть римское господство. Это породило активность самого Рима и Сасанидов. Обе стороны стремились перетянуть армянскую знать в свой лагерь. Дипломатические интриги привели к тому, что в 359 году вновь началась война. Боевые действия проходили в основном в Северной Месопотамии и на востоке Малой Азии. Эта война развивалась Успешно для персов. Шапуру II удалось захватить несколько важных крепостей, которые были основным звеном в обороне римлян, но в 361 году их положение резко изменилось. Римский император Юлиан добился ряда военных успехов. Но затем его убили и римляне вновь вынуждены были отступить. Таким образом, персы снова одержали победу. Но, несмотря на это, Армения продолжала еще долго служить ареной боев между Римской империей и царством Сасанидов. В конце концов оба государства пришли к решению о разделе Армении.

В начале V века глухая борьба началась между царем и его окружением с одной стороны и могущественными родами земельной аристократии с другой. Аристократы пытались разорвать государство на части. Кроме этого, в середине V века произошло несколько народных восстаний, начались враждебные действия между группировками аристократии и участились нападения на Иран кочевых племен со стороны Кавказа и Средней Азии.

К тому времени союз племен, который возглавляли эфталиты, создал в Средней Азии сильную кочевую державу. Она подчинила себе все важнейшие земледельческие оазисы и города. Эфталиты вторглись в пределы империи Сасанидов. В двух войнах царь Пероз потерпел поражение. Первый раз он заплатил большую контрибуцию и до полной ее уплаты оставил у эфталитов заложником своего сына. В следующий раз войско его окончательно было разбито, а сам он погиб в бою. В результате этой войны эфталиты захватили несколько восточных областей Персидской державы и обложили Сасанидов тяжелой данью, которую те вынуждены были выплачивать на протяжении долгих лет.

Вследствие военных поражений, непомерных расходов и экономического кризиса, спровоцированного этими причинами, в стране начался голод и поднялись народные восстания. С огромным трудом подавили восстание в Закавказье в 483–484 гг. Но намного опаснее оказалось начавшееся в конце V века масштабное христианское восстание в Иране и соседних областях, которое было вызвано увеличением податей и закабалением свободных общинников. Восстание это вошло в историю под названием движение маздакитов и было важнейшим историческим событием в Западной Азии на разделе рабовладельческой и феодальной эпох.

Армения

В III–IV веках произошли значительные сдвиги в социально-экономическом развитии Закавказья и в частности Армении. Рабовладельческие отношения, которые здесь так и не достигли своего полного развития, стали постепенно разлагаться и вытесняться феодальными отношениями, рост которых совершался в значительной мере на основе не изжитых еще родоплеменных и общинных порядков. Как мы уже знаем, Армения в этот период сыграла большую роль в борьбе между Римом и Сасанидским Ираном. Но тем не менее история Армении III века известна плохо и главным образом по отрывочным сведениям из греко-римской литературы. Лишь в V веке появилась местная армянская историография. Армянские историки Фавстос Бузанд, Лазар Парпеци, Мовсес Хоренаци и Агафангел подробно осветили историю государства в IV веке. Но предыдущие эпохи описаны ими скудно и не всегда достоверно.

Положение Армении резко изменилось с возникновением в 20 г. III века государства Сасанидов в Иране. До этого Армения была одним из уделов династии Аршакидов и ориентировалась в своей политике на Парфию. Хоть зависимость от нее в начале III века была лишь номинальной. Подобный союз с Парфией гарантировал Армении независимость от Рима, в то же время Парфия была слишком слаба для того, чтобы реально господствовать в Армении. После того как Парфянская империя пала, армянские Аршакиды оказались естественными соперниками Сасанидов. В ходе этой борьбы Армения снова сблизилась с Римом, который был для нее теперь не так опасен, как раньше из-за затяжного кризиса III века Римской империи. Кроме этого для борьбы с Сасанидами Армения сблизилась с иберами, образовав союз народов Закавказья, которые стремились сохранить свою независимость от царства Сасанидов.

Борьба с Римом, которую начали Сасаниды в Месопотамии, складывалась для них удачно. Кроме этого персидский царь Шапур I стремился устранить армянского царя Хосрова I, который выступал в союзе с римлянами против персов. Хосров не прекратил войны даже после того, как в 244 году Рим и Иран подписали мирный договор. Тогда персы подкупили своего наемника, служившего при дворе армянского царя и тот убил Хосрова во время охоты. Это привело к тому, что его сын Тиридат вынужден был бежать.

На армянский престол Шапур возвел перешедшего на его сторону представителя династии Аршакидов Артавазда V (253–273 гг.). Это было большой удачей для персов, отныне Армения перестала угрожать им.

Но споры за влияние в Армении между Римом и Ираном на этом не прекратились. В конце III века с помощью римского императора Диоклетиана царем Армении стал Тиридат III (287–330 гг.). В результате этого персидский царь Нарсес в 296 году был вынужден начать войну с римской империей и Арменией одновременно. Но он потерпел тяжелое поражение. После этого в городе Нисибине в Месопотамии между Ираном и Римом был заключен мир сроком на 40 лет. Согласно этому договору персы уступили римлянам Месопотамию и 5 областей в бассейне Верхнего Тигра, которые некогда входили в состав Армении, а также признали римский протекторат над Арменией и Иберией. Это было большим успехом армянской политики. Так как ей фактически удалось отстоять свое самостоятельное существование.

Длительный мир, который господствовал на землях Армении на протяжении сорока лет способствовал укреплению царства и его экономической стабилизации. В IV веке в Армении образовалась новая аристократия, которая опиралась на независимое от царя крупное землевладение. В источниках представителей этой знати называли нахарарами. Они стремились избавиться от подчинения царям. Уже самому Тиридаду пришлось бороться против них с целью укрепления своей власти. Главным его союзником в этой борьбе была христианская церковь, которая появилась в юго-западных областях Армении еще во II веке, а в III веке получила в Армении широкое распространение. В начале своего правления Тиридат III проводил против христиан политику репрессий, но уже в начале IV века его политика по отношению к ним резко изменилась и он стал ревностным сторонником новой веры. Это объясняется тем, что древняя армянская религия была тесно связана с религией Ирана, а для того чтобы укрепить свои позиции в борьбе с Сасанидом, Тиридат вынужден был порвать со своей древней религией и перейти в христианство. Таким образом Армения — одна из первых стран, в которой христианство стало государственной религией. Тиридат III издал указ, по которому христианской церкви передавались земли древних религиозных святилищ. В стране были организованы епископства, причем должность епископа передавалась по наследству. Во главе армянской церкви стоял архиепископ, который позднее стал называться католикосом. В годы правления Тиридата III и его преемника Хосрова II должность архиепископа передавалась по наследству представителям дома Григоридов.

По-началу народ Армении и ее знать враждебно встретили появление новой веры. Широкие массы населения крепко держались старых верований, они не доверяли всему, что исходило от государства. А знать видела в церкви союзницу царя, властью которого она тяготилась. На протяжении всего своего царствования Тиридату пришлось вести упорную борьбу с нахарарами и остатками языческого жречества. Эта борьба кончилась для него гибелью. Он пал жертвой заговора, который организовала знать, поддерживаемая Сасанидами.

В Армении уже давно, еще в годы правления первых Аршакидов, знать стала наступать на земли христианских общин и даже на земли царя. К IV веку уже значительная часть царских земель находилась в руках нахараров и жречества, а позднее — в руках христианской церкви. Это привело к тому, что большая часть Армении распалась на княжества — на нахарарства. Целые области с их населением подчинялись нахарарским родам, таким как Сюни, Мамиконян, Камсаракан, Аматуни и другим. Держателем области и одновременно с этим слугой царя был глава нахарарского рода — Танутер. В пределах своей области он, подобно царю, считался владыкой и осуществлял в своем лице администрацию и суд. Подобно царю, Танутер имел штат собственных чиновников (гордзакалов), которые занимались сборов налогов, а также он имел собственное войско и знамя. У каждого нахарара был замок, где во времена войн собирались все члены нахарарского рода, а также зависимое от них население. Вокруг замка располагались многочисленные поместья — дастакерты и агараки.

На землях нахараров трудились мелкие землевладельцы — азаты. Из них составлялась основная масса конницы нахараров. Владения азатов выделялись из общинных земель, но были такие азаты, которые отличались от обычных крестьян лишь тем, что владели оружием и конем. Сами же нахарары не платили почти никаких налогов. Обязаны они были лишь «добровольно приносить золото царю». Этот обычай долго сохранялся в Византийской Армении под названием «коронное золото». Азаты, которые были наделены поместьями, платили поземельный налог, но так как почти все они получали жалованье за службу, то налог засчитывался на счет жалования и фактически не взыскивался.

Несмотря на то, что незначительная часть царских земель перешла к нахарарам царь все же оставался крупнейшим землевладельцем, его удел — востан — охватывал Араратскую область с Арташатом и Валаршапатом, а также окрестности Тигранакерта и некоторые другие земли. Часть земли востана передавалась в условное владение востаникам — мелким владельцам, которые были обязаны царю военной службой. Эти востаники имели большие привилегии. Именно население востана и привилегированных городов составляло опору царской власти в борьбе с нахарарами.

Формы землевладения, которые сложились в Армении в IV–V веках характерны для раннефеодального периода. Земли, которые находились в собственности нахарара назывались хайреник (вотчина). Они сложились большей частью на землях племенных вождей, а поэтому находились преимущественно на окраинах Армении, кроме этого существовали и другие формы землевладения. Например, земля, дарованная за службу, была фактически владением азата, но считалась собственностью нахарара или царя. Землю обрабатывали крестьяне и рабы.

Крупные землевладельцы постоянно стремились превратить свои поместья в независимые от царской власти владения, цари же наоборот стремились удержать в повиновении нахараров, используя условный характер землевладения. «Условное» владение землей было введено Аршакидами, которые нуждались в постоянном увеличении войска для укрепления своей власти и вынуждены были для этого раздавать свои земли. Но так как эти земли постепенно начинали передаваться по наследству результаты подобной политики оказались абсолютно противоположными — раздача царской земли в конце концов привела к ослаблению царской власти.

Все общество Армении делилось на три сословия: азатов, духовенство и аназатов (неазатов). «Азат» и «аназат» представляют собой древние иранские социальные термины, которые довольно рано перешли в Армению. Они означали «свободный» и «несвободный». Подобные термины в первую очередь употреблялись по отношению к рабовладельцам и рабам, но постепенно их применение становилось более широким. Так аназатами назывались и другие категории независимого населения. С зарождением феодализма азатами стали называть мелких землевладельцев — вассалов нахараров и всех феодалов вообще. Аназатами теперь считались не только рабы и зависимые люди, но и свободные крестьяне и даже население городов, вплоть до богатых купцов. В конечном итоге под аназатами подразумевался простой народ, а под азатами — знать. Термин плебс соответствовал названию раник (толпа, масса).

Кроме азатов, привилегированным сословием являлось духовенство, которое располагало обширными земельными владениями и, как правило, не платило налогов. Единственной обязанностью азатов была военная служба. В ведении же духовенства находились церковные дела, суд и школа. Аназаты были податным сословием — они обязаны были платить налоги и отправлять принудительные повинности.

За проступки азаты и духовенство карались только штрафом, в то время как аназаты могли быть подвергнуты и телесным наказаниям, а особо тяжелые преступления осуждались на многолетние принудительные работы. Знать и высшее духовенство были неподсудны общим судам, так как их судил либо царь, либо католикос.

Внутри знати существовала своя строгая иерархия. Выше всех находился царь, за ним шли четыре бдешха — правители окраинных областей — Нор-Ширакан, Алдзник, Цопк и Гугарк. За ними следовали нахарары, которые были вассалами царя и бдешхов. Они играли значительную роль при дворе и занимали важнейшие государственные посты, которые передавались по наследству. Во дворце нахарары занимали места также согласно иерархическому порядку, который поддерживался особым «разрядным списком». Здесь даже одежда, головною уборы и обувь строго соответствовали наследственному и служебному рангу: у царя были сапоги красного цвета, у бдешхов — один красный, а один зеленый, у нахараров — оба зеленые. Но даже нахарары не были равны. Различие между ними определялось по количеству всадников, которых они могли выставить на случай войны (свыше 10 тыс. всадников, 1 тыс. всадников или менее). Внутри нахарарских родов также сохранялась строгая иерархия. Главы родов назывались танутерами, а рядовые его члены сепухами. Ниже их стояли азаты.

Особое место в социальной структуре Армении стала занимать церковь. Первые христианские цари, особенно Тиридат III и его преемник Хосров II, покровительствуя церкви, щедро одаривали ее землями из своего востана и землями, конфискованными у мятежных нахараров. Кроме этого, сами нахарары дарили церкви земли и другое имущество на помин души и по другим поводам. Все это привело к тому, что на протяжении IV века церковь постепенно превратилась в мощную социальную силу, которая была почти независима от царской власти. Внутри церкви, как и во всех других сферах общества, также существовала строгая иерархия. Главой ее, как мы уже знаем, являлся архиепископ (позже католикос). Он был сильнее любого нахарара, так как являлся епископом востана. Ему подчинялись епископы, находившиеся по отношению к нему в таком же положении, как нахарары находились по отношению к царю. Епископы также имели обширные земельные владения. Вскоре в каждом нахарарстве было организовано собственное епископство. Ниже всех в церковной иерархии стояли сельские священники, положение которых было сходно с положением мелких азатов.

Основную массу населения Армянского царства составляли крестьяне-шинаканы (от слова шэн — деревня). Они также находились на разных ступенях зависимости от землевладельцев. Крестьянство в Армении занималось земледелием и скотоводством, выращивало ячмень, пшеницу, просо и рис. Земля обрабатывалась деревянной сохой с железным сошником. Кроме этого, широко было развито садоводство, виноградарство и виноделие. В наиболее отсталых областях страны продолжали существовать полукочевые скотоводческие племена. Остальные крестьяне жили общинами. Между ними производились периодические переделы земли, которые делались при помощи длинной веревки. Земля распределялась по жребию. Все это делалось потому, что крестьянский надел — вичак — был величиной переменной и изменялся в соответствии с количеством душ в крестьянской семье. Кроме надела земли, крестьянин имел свой дом, скот и орудия производства. Пастбища и леса оставались в общинной собственности.

Первоначально шинаканами называли свободных крестьян, которые сидели на царской земле и составляли вместе с востаниками опору царской власти в ее борьбе с нахарарами. Но постепенно положение это менялось в связи с непрерывной раздачей царских земель. Знать превращала временно полученные земли в свои наследственные владения, присваивала земли крестьянских общин, вследствие чего сидевшие на ней шинаканы опускались до положения зависимых от знати и прикрепленных к земле арендаторов. Это привело к сокращению числа свободных земледельцев, а поэтому позже термин «шинакан» стал обозначать «зависимый крестьянин». В разных областях страны процесс закрепощения шел неодинаково, это привело к возникновению большого количества категорий крестьянства. Появились карчазаты (полуазаты), которые отличались от азатов тем, что ими становились шинаканы, служившие в ополчении всадников и получавшие впоследствии некоторые привилегии. Постепенно в деревнях стала появляться местная знать — сельские старосты, которые следили за выполнением крестьянских повинностей, их семьи, приходские священники, должность которых, наряду с должностью старосты была наследственной, а также просто сельские богачи. Кроме этого, существовали разорившиеся шинаканы, которые работали на господской земле. Их положение мало чем отличалось от положения посаженных на землю рабов.

Кроме работы на земле, зависимые от крупных землевладельцев шинаканы участвовали в постройках замков, городов, монастырей. Натуральная рента представляла собой часть урожая, приплода скота. Церкви полагалось отдавать десятую часть урожая (десятина), а также «добровольные приношения». Кроме этого, часто шинаканы обязаны были отрабатывать в церковных хозяйствах наложенные на них церковные наказания. Отдавали налоги и отрабатывали повинности шинаканы также в пользу государства, существовал натуральный поземельный налог, который взыскивался с урожая, и подушный, либо подымный налог, который взимался приплодом скота и шерстью. Кроме этого, шинаканы обязаны были выполнять общегосударственные работы — строительство крепостей, мостов, проведение дорог и каналов, насаждение лесов. Также крестьяне снабжали провиантом должностных лиц и содержали местные военные гарнизоны. Во время войны из них составлялись пехотные части, а также охрана обозов. Но все же шинаканы имели право приобретать недвижимое имущество и иметь особые, купленные ими земли.

Кроме свободных крестьян, в Армении IV века продолжало существовать рабство. Рабов имели исключительно слои знати — нахарары, азаты, духовенство, а также государство. В положении рабов к этому времени произошли значительные изменения. Теперь их сажали на землю, давали жилье, инвентарь и скот. Постепенно посаженные на землю рабы сливались с низшими категориями зависимого крестьянства. В государственном хозяйстве рабы в основном эксплуатировались на строительстве и в рудниках.

В III–IV, веках городов в Армении было, немного. Наиболее значительными из них считались Арташат, Тигранакерт и Валаршапат. Все они находились в царском востане. Там же возник город Двин, который позже стал столицей Армении. На холме Двин, в лесу недалеко от Арташата, царь Хосров II построил себе дворец, вокруг которого постепенно стала селиться знать. В связи с изменением русла Аракса с заболачиванием окрестности Арташата в Двин постепенно переселилась основная масса жителей древней столицы.

Большинство других городов представляли собой укрепленные пункты с замком нахарара в центре и посадов вокруг него. Коренное население армянских городов по роду занятия мало чем отличалось от шинаканов. Оно занималось хлебопашеством и скотоводством. Вокруг стен располагались сады и посевы горожан. Вместе с земледелием горожане занимались ремеслом, которое главным образом было направлено на внутренний рынок. Лишь металлические изделия и ткани вывозились за пределы страны.

Города были центрами торговли. В Арташат, например, прибывали караваны из Римской империи и из Ирана. Тесными торговыми связями Армения была связана с Ираном, Месопотамией, Малой Азией, портами Черного моря, с Картли и ее столицей Мцхетой. Цари всячески покровительствовали торговле, так как государство получало большие выгоды от взыскания таможенных пошлин. Рынки чаще всего устраивались под стенами замков, где купцы были защищены от насилия и грабежей, но тем не менее торговля не затрагивала основной массы населения — деревня в ней почти не участвовала.

Главную роль в жизни Армении играли иноземцы. Это были сирийцы и иудеи — купцы и ростовщики, а также ремесленники-иранцы. Как и везде на Востоке, иноземцы составляли этническо-религиозные общины. Жили в особых кварталах и имели своих старейшин, которые подчинялись царскому градоправителю. Но усобицы и иноземные нашествия, которые начались со второй половины IV века, препятствовали торговым отношениям, усиливали разобщенность отдельных областей страны, что привело к упадку городов и торговли.

Крестьяне всячески противились своему закрепощению и оказывали упорное сопротивление, опираясь на общинную организацию. Это приводило к массовому бегству крестьян от своих «наследственных обязанностей», они бежали в царские привилегированные города и, пополняли монашеские общины, религиозные секты. Сектанты подвергали церковь критике и противопоставляли ей свои организации. Это привело к тому, что еретические движения стали одной из форм борьбы закрепощаемого крестьянства против складывавшихся феодальных отношений. В IV веке в Малой Армении, где христианство распространилось раньше, чем в других землях, появились секты мессалиан и борборитов. Они отвергали церковь, провозглашали равенство людей, убеждали рабов и крестьян покидать господ и соединяться в общины по образцу первых христиан. В этих общинах все были равны, а частная собственность считалась смертельным грехом. В связи с этим богатые, которые желали вступить в подобную общину, должны были сначала раздать свое имущество. В IV–V веках учение мессалиан и борборитов получило распространение и на территории всей Великой Армении.

Подобные движения приобрели настолько широкий размах, что заставили объединиться знать с духовенством. При царе Аршаке II по инициативе архиепископа Нерсеса был созван собор в Артишате. Его постановления призывали господ и слуг жить в мире. Господам предлагалось не обременять слуг непомерными повинностями, а слугам — оказывать полную покорность своим господам.

Все эти сдвиги в социально-экономическом развитии Армении отразились и ее политическом строе. Верховная власть по-прежнему была сосредоточена в руках царя, который принимал и отправлял послов, объявлял войну и заключал мир. При царском дворе находились все высшие правительственные органы, бюрократический аппарат которых был довольно сложен. Считалось, что страной управляет царь с помощью своих чиновников, на самом же деле власть царя была уже ограничена, так как все важнейшие вопросы, связанные с внешней политикой, царь обязан был обсуждать в совете нахараров. Попытки царей нарушить их привилегии вызывали вооруженное сопротивление. Нахарары возглавляли высшие государственные ведомства и удостаивались почетных должностей и привилегий. Должности эти передавались по наследству в наиболее видных нахарарских родах. Одной из самых важных должностей была должность спарапета (военачальника), которая являлась наследственной в роде Мамиконянов.

Кроме постоянного войска, которым располагал царь, основные военные силы выставляли нахарары. Численность армии во время войны могла доходить до 100–120 тыс. человек. Нахарары распределялись по рангам в зависимости от количества выставляемых ими воинов. Наиболее сильными после царей были князья Сюни. Количество воинов, выставляемое каждым хараром, определялось особой воинской грамотой. Основным родом войск являлась конница азатов. Пехота, в которой служили шинаканы, имела лишь второстепенное, вспомогательное значение. Следует отметить, что армянская конница считалась самым сильным войском во всей Передней Азии.

Во время правления наследника Тиридата III — Хосрова II Армения снова была втянута в длительную войну. В 338 году истекал срок сорокалетнего мира с персами, после чего снова начались непрерывные римско-персидские войны, которые шли с переменным успехом. Принятие христианства в качестве государственной религии сблизило Аршакидов с Римом, кроме этого, Рим теперь был менее опасен для Армении, чем Иран. Используя поддержку римлян, армянские цари пытались укрепить свою власть, которая расшатывалась постоянной персидской угрозой и все возрастающей независимостью нахараров. Продолжая политику своего отца, Хосров II повел непримиримую борьбу с нахарарами, большая часть которых, предавая интересы страны, искала союза с Шапуром. Они надеялись на подчинение Армении Ирану, что могло обеспечить им безраздельное господство на собственных землях.

Еще до истечения Нисибинского договора в Армению постоянно стали вторгаться персы. К ним присоединились мятежные нахарары и бдешх Алдзника. Но с помощью римских войск Хосров II вытеснил персидские войска из Армении. После этого персы снова вторглись в Армению и на этот раз одержали победу. Отныне царем Армении стал сын Шапура, который однако правил недолго, его свергли. Он сделал попытку во второй раз захватить престол Армении, но и на этот раз правление его было кратковременным. Внутри страны началась ожесточенная война против персов pi изменников-нахараров. Она закончилась поражением персидских войск. С этого момента на армянском престоле стал царствовать представитель династии Аршакидов Аршак II (60-70-е года IV века). Он тоже был вынужден вести ожесточенную войну против нахараров, в которой пытался опереться на городское население. С этой целью Аршак II основал у южного подножия Арарата на скрещении торговых путей из Малой Азии в Иран и из Закавказья в Месопотамию, город Аршакаван (совр. Старый Баязет). В нем он предоставлял убежище убежавшим от своих хозяев рабам pi закрепощенным крестьянам, а также неоплатным должникам. Городскому населению Аршакавана были предоставлены всяческие льготы. Это привело к повальному бегству из окрестных владений. Нахарары, земли которых находились по соседству, в особенности род Камсараканов и архиепископ Нерсес I, были несказанно возмущены. Это привело к тому, что церковь все чаще стала выступать вместе с нахарарами против царской власти. Так нахарары, заручившись поддержкой архиепископа Нерсеса I, во главе с Нерсесом Камсараканом напали на Аршакаван, разрушили его до основания и перебили все его население. Это привело к тому, что Аршак II вынужден был искать себе союзников за границами своего государства. Заручившись поддержкой царя Картли (Иберии) Мириана, он начал войну с мятежными нахарарами, которая была прекращена лишь непосредственным вмешательством Нерсеса I. Но вскоре эта борьба снова возобновилась. На этот раз Аршак напал на владения Камсараканов, захватил крепость Артагерс и перебил весь их род. В ответ на эту расправу началось всеобщее восстание нахараров. Уже не только сторонники Ирана, но и сторонники Рима, которые раньше в той или иной мере поддерживали царя, выступили против Аршака. Во главе нахараров стояли архиепископ Нерсес I, который в знак протеста отрекся от своей должности, и спарапет Васак Мамиконян.

Положение Аршака усложнилось после того, как римский император Иовиан заключил мир с персами, уступив им Месопотамию. Кроме того, он обязался не вмешиваться в дела Армении. Оказавшись перед угрозой персидского нашествия, проримская партия и се вождь Васак Мамиконян примирились с царем, по персы все же вторглись в Армению. Они разрушили Тигранакерт и ряд других важнейших городов, заняли западные области страны. Но в битве на Араратской равнине войска Васака Мамиконяна нанесли им тяжелое поражение. Последующие набеги персов не имели успеха, так как армянская конница каждый раз одерживала над ними верх. Тогда сасанидский царь Шапур II решил действовать хитростью. В 367 году он под предлогом заключения мира призвал к себе в Ктесифон Аршака II и Васака Мамиконяна, где их пленили. Васак впоследствии был убит, а Аршак II умер в «замке забвения» в Хузистане. На этот раз персы беспрепятственно захватили Армению. В наиболее важных пунктах они поставили свои гарнизоны, обложили население непосильными податями, проводили кровавые репрессии. Все это привело к тому, что даже многие иранофилы из нахараров перешли на сторону проримской партии. В Армении началась настоящая народная война. Гарнизоны крепостей упорно сопротивлялись персам, особенно долго боролись воины Антагерса — крепости, которую персам удалось взять лишь через год осады. Армения подверглась страшному опустошению, население городов в массовом порядке угонялось в Персию. Тех, кто сопротивлялся, убивали, детей бросали под ноги боевым слонам. Все это привело к упадку городов, ремесла и торговли.

В самый разгар вторжения персов в Армению в 69 году сюда явился с римскими войсками наследник Аршака II Пап. Ему удалось после кровопролитной войны изгнать персов.

После одержания победы Пап и спарапет Мушел Мамиконян победоносно вступили в Арташат. Шапур не желал примириться со своим поражением. Весной 371 года он снова начал войну против Армении и Грузии, но его удалось разбить с помощью отряда, который прислали на помощь римляне. Шапур вынужден был признать Папа царем Армении. Персидская агрессия была временно приостановлена.

Царь Пап стал продолжать политику своего отца. Как и Арташат II, он стремился к укреплению царской власти. Конница, которая находилась в его распоряжении была увеличена в 9 раз (с 10 тыс. до 90 тыс. человек). Кроме этого, он всячески пытался поднять благосостояние страны. При нем велось активное строительство. С помощью Мушела Мамиконяна и нового войска он без труда подавил мятеж нахараров и вновь подчинил царской власти окраинные земли.

Еще более решительно повел он себя по отношению к церкви, которая в условиях непрестанной борьбы между нахарарами превратилась в мощную независимую силу. Этому способствовала наследственность епископских должностей. Церковь владела обширными земельными владениями, с которыми не могли сравниться владения ни одного нахарара. Кроме того, армянская церковь поддерживала тесные связи с христианской церковью Римской империи, а через нее — с императорским двором.

Для того, чтобы сломить могущество архиепископа, царь Пап лишил Григоридов права на те должности, которыми они пользовались свыше 70 лет. Кроме того, Пап стремился изолировать армянскую христианскую церковь от христианской церкви Римской империи. Именно со времени его правления берет начало самостоятельность армянской церкви. Ее глава отныне стал называться католикосом. У церкви было конфисковано пять седьмых ее земель, были упразднены десятины, что принесло облегчение крестьянам и нанесло удар по благосостоянию церкви, более того, царь Пап повел ожесточенную борьбу с монашеством. Он закрыл большинство монастырей, заставлял монахов работать и значительно сократил общую численность духовенства. Все эти мероприятия, проведенные Папом, способствовали укреплению царской власти в Армении.

Почувствовав свою силу, Пап стал проводить опасную политику. Несмотря на то, что он пришел к власти с помощью римлян, Пап стал поддерживать отношения с Шапуром II. Таким образом он хотел еще более укрепить независимость Армении. Но подобная политика вызвала резкое недовольство нахараров и римлян, которыми он был убит в 374 году при содействии земельных магнатов.

После убийства царя Папа вновь возобновилась борьба Рима и Персии за влияние в Армении. Но теперь в этой борьбе активно участвовали и нахарары. В результате почти пятнадцатилетней войны Армения была разделена между Римом и Персией по договору 387 года. Согласно ему окраинные области Армении были присоединены к владениям соперничавших государств. Оставшаяся «Срединная страна» также была разделена. Но в обеих ее частях продолжали править вассальные цари, которые зависели от Римской империи и Персии в таком соотношении: ⁴/₅ достались Персии, ¹/₅ — Риму. Царская власть продолжала существовать в римской Армении до 391 года, а в персидской — до 428 года. После этого власть над Арменией окончательно перешла в руки нахараров, которые опирались на иноземные владычества.

Эпоха III–IV веков н. э. явилась переходным периодом для армянской культуры, в которой нашли отражение социальные сдвиги, произошедшие внутри страны. Наибольшее значение в культуре армянского народа теперь стало играть христианство. Но наиважнейшим событием в развитии новой культуры стало возникновение письменности. Армянский алфавит был изобретен на рубеже IV и V веков. Его создателем был Месроп Маштоц (361–440 гг.) — сын свободного крестьянина из Тарона. Его алфавит был создан на основе греческого. Однако число букв было увеличено до 36 вместо 24. Он был основан на тонком понимании фонетики языка, для которого создавался. Алфавит Маштоца существует до сих пор почти без изменений. Армения получила систему письма, которая не только отличалась от иранской, но и была более доступной, чем иранская, которая вследствие своей сложности могла быть понятна лишь профессиональным писцам. Отчасти этим объясняется богатство армянской литературы по сравнению со среднеперсидской. На основе армянской письменности сложился классический язык армянской литературы — грабар, который оставался нормой армянского литературного языка до начала IX века.

В IV веке н. э. в Армении были созданы школы, где преподавались греческий и сирийский языки. Армяне ездили учиться в Антиохию и Эдессу. В V веке в армянских школах было введено преподавание на родном языке. Эти школы предназначались в основном для духовенства, но все же они способствовали расширению грамотности и среди простого народа, о чем свидетельствует пример того же Месропа Маштоца.

В указанный период времени в Армении произошло коренное изменение архитектурного стиля, построек, на котором сказалось влияние христианства. Христианские церкви не были похожи на древние храмы, в начале их строили в виде продолговатых помещений с плоским деревянным, а затем сводчатым каменным потолком, позже план подобных построек усложнился, появились обширные залы с двойными рядами колонн, которые поддерживали своды. Иногда вокруг здания снаружи шли сводчатые галереи. Христианские храмы должны были вмещать всю местную религиозную общину, которая собиралась к службе, поэтому они изначально были рассчитаны на большое количество народа, что повлияло на изменение плана сооружений. Под влиянием церкви также практически исчезла круглая скульптура, которую церковники связывали с идолопоклонством. Дальнейшее развитие в культуре получил лишь плоский рельеф. Каменотесы, как и раньше, покрывали поверхность камня тончайшим резным орнаментом как растительным, так и геометрическим. Помимо этого на стенах церквей высекались сцены религиозного и светского содержания, которые отражали жизнь знати: торжественные выходы, выезды, охоты и т. п. Все это доказывает, что, несмотря на потерю государственной самостоятельности, народ Армении продолжал развивать свою культуру, расцвет которой пришелся на следующее столетие.

Картли и Албания

Начиная с IV века область Иберия стала называться Картли, причиной чему явилась местная историческая традиция. О том, что здесь происходило в III веке, историкам почти ничего не известно, по-видимому, борьба державы Сасанидов с Римом оказала на Картли гораздо меньшее воздействие, чем на Армению, так как Карт ли была расположена далее к северу. Повидимому, Картли оставалась зависимой от Рима областью. Об этом косвенно указывает текст Нисибинского мирного договора, по которому персы признали за римским императором право давать внешние знаки власти иберским царям.

Начиная с IV века ситуация внутри Картли была схожей с ситуацией, которая сложилась в Армении. Здесь происходило усиление знати и возросла опасность персидского нашествия. Для сближения с Римом и укрепления своей власти картлийские цари перешли в христианство. Христианские общины в Иберии существовали и раньше, но их превращение в государственную религию произошло в 30 — 40-х годах IV века. После того как царь был крещен, крестили и всех жителей Мцхеты. Этот шаг имел большое значение и важные последствия для царей Картли. Принятие ими христианства укрепляло их союз против персов с Римской империей, где к тому времени также окончательно победило христианство, а также давала царям возможность начать решительную борьбу со жречеством, которое обладало в это время в Картли исключительным могуществом. В руках жрецов были сосредоточены обширные земельные владения и несметные богатства. Историк Страбон рассказывает о богатейшем храме Левкотеи на юге Иберии. В то же время владения царя сильно сократились из-за дробления царской земли между царскими родичами и из-за раздачи земель царского домена знати, состоящей на военной службе. Поэтому конфискация жреческих земель, которые отошли частично царю, а частично христианской церкви значительно укрепляла их власть.

Христианская религия была встречена в разных слоях населения Иберии по разному. Картлийская знать отнеслась к ней благоприятно, так как, в отличие от армянской, она сохраняла военно-служилый характер и была теснее связана с царской властью. Кроме того, знать была также заинтересована в борьбе со жречеством. Народные же массы, наоборот, встретили новую религию враждебно. Особенно упорно сопротивлялись горцы. Их древняя религия была тесно связана с сохранившимися еще первобытнообщинными порядками, а поэтому проповедников христианства вынуждены были сопровождать эриставы (военачальники, которые помогали им с оружием в руках). Военные уничтожали изображения древних богов и силой принуждали народ к крещению.

Но принятие христианства, хоть и укрепило союз с Римом, не помогло защитить Картли от персидского нашествия. В 368 году Шапур II вторгся в Картли и низложил царя Саурмага. Он провозгласил царем его родственника Вараз-Бакура (Аспакура), взяв себе в заложники его сына. Но Саурмагу удалось бежать в Римскую империю, откуда он вернулся с войсками. Вараз-Бакур вынужден был пойти с ним на соглашение, благодаря которому Картли была разделена. Земли по левому берегу Куры и по правому берегу Арагвы получил сторонник Рима Саурмаг, а остальной частью Картли продолжал управлять ставленник Ирана. Обоих царей поддерживали определенные круги местной знати, но, в отличие от Армении, двоевластие в Картли продлилось недолго, так как уже в V веке страна полностью подчинилась персидскому влиянию.

В конце IV — начале V веков картлийские цари еще пытались лавировать между Римом и Ираном, но Римская империя, которая была значительно ослаблена варварскими нашествиями, не могла защитить Картли от персов. Это привело к тому, что во второй четверти V века картлийский царь стал вассалом Сасанидов. Он номинально продолжал править Картли, но отныне здесь назначался персидский наместник — «картлийский питиахш». Очень скоро эта должность стала наследственной в одном из южно-картлийских знатных домов. В руках питиахшей находилась почти вся территория Нижней Картли, южнее Триапетского хребта и города Тбилиси, и представляла собой своеобразное государство в государстве. Картлийские цари продолжали жить в Мцхете, куда они перебрались из Армази, по-видимому, еще в III веке. Питиахши выбрали своей резиденцией Тбилиси, в котором сходились важнейшие торговые пути — путь в Персию, а также путь через реку Куру. Сам город Тбилиси возник в глубокой древности и к IV веку он являлся уже значительным центром. Особенное развитие он получил после того, как в нем стали селиться питиахши. Это привело к тому, что со второй половины V века и картлийские цари сделали Тбилиси своей второй столицей, которая постепенно оттеснила Мцхету на второй план.

Так же как и в Армении, в Картли в III–IV вв. н. э. Начался процесс зарождения элементов феодализма. Однако он развивался медленными темпами. Причиной этого являлось большое количество пережитков первобытнообщинного строя, которые все еще сохранялись в раннерабовладельческом обществе Картли, поэтому картлийское общество III–IV вв. можно охарактеризовать как переходное. Еще в древней Иберии существовала привилегированная группа населения, которая состояла из царского «рода» и «рода» жрецов. Основная масса населения называлась эри (народ-войско). Внутри эри сохранялось относительное равенство, но в III–IV веках ситуация эта стала меняться. Если раньше царский «род» владел зависимыми крестьянами (лаой) сообща, то теперь происходило дробление царского домена между царскими детьми, из которых образовывался высший слой знати. Кроме этого, стала появляться и новая аристократия, которая возникала за пределами царского рода. Это происходило вследствие того, что среди свободных стали выдвигаться богатые семьи. Они захватывали лучшие земли и сосредоточивали в своих руках большее, чем у других, количество рабов. Так же, как и в других рабовладельческих государствах на ранних стадиях их развития, в Картли каждый вооружался за свой счет. Так как основная масса свободных крестьян разорилась, то далеко не каждый мог приобрести полный комплект металлического оружия и коня (иберы славились своей конницей). А поэтому богатые стали продвигаться вперед и на царской службе. Это привело к тому, что рядом со старой знатью и жречеством сформировалось новое — служилая знать. Она захватила в свои руки военное дело, переложив производительный труд на зависимых от себя людей. Представители этой знати с юных лет получали военное воспитание, а поэтому из их среды назначались правители областей — мтавары и военачальники — эриставы. Для того, чтобы военно-служилая знать была опорой царской власти, царь раздавал ей земли с сидящими на них земледельцами.

Так как издавна существовали зависимые крестьяне на царской земле, которых по-грузински называли глехами, то постепенно они превратились в крепостных, которых вместе с землями царского домена раздавали старой и новой знати. В то же время шел обратный процесс превращения рабов, посаженных на землю и проданных за долги свободным, в крепостных. Это привело к тому, что слой эри постепенно исчез и преобразовался в цврили эри — «мелкий люд».

Все эти процессы привели к тому, что к V в. в Картли сложились ранние феодальные отношения. Теперь представители господствующей знати именовались азнаури (грузинская форма от иранского «азат»). Азнаурам противостояли уазно — не азнаури, которые соответствовали аназатам. К ним причислялись в первую очередь глехи, но слой азнауров тоже не был единым. Он делился на великих и малых азнауров. Великими считались мтавары и эриставы, которые, приобретя политическую власть на местах, постепенно превратились в полусамостоятельных правителей наподобие армянских нахараров. Малые азнауры соответствовали по своему положению мелким азатам. Кроме этого, между азнаурами и цврили эри стояли мсахуры — слуги, — свободные, которые находились на службе у царя и крупных азнауров. Самым низшим сословием были рабы.

Вся Картли была разделена на отдельные области — сахли, — во главе каждой из которых стоял один из знатных родов. И хотя большинство населения этих областей еще не было закрепощено и удерживало свои общинные и частновладельческие земли, могущество знатных домов стало уже значительным. Отныне общественные должности передавались по наследству в знатных родах. Их носители распоряжались общинной собственностью, заставляли делать себе «добровольные» подношения, принуждали общинников выполнять общественные работы, такие как постройка крепостей, рытье каналов, проведение дорог, также сопровождать их на войну.

Важную роль в формировании феодальных отношений играла картлийская церковь, которая превратилась в мощную организацию. Во главе церкви стоял мцхетский архиепископ, который жил в резиденции самого царя. Епископские епархии соответствовали эриставствам — административным округам. Церковь владела обширными землями, которые она получала от царей и знати или приобретала на свои деньги. На церковных землях также работали зависимые крестьяне. Уже в V в. высшие посты церкви находились в руках знати. Так же как в Армении, картлийский архиепископ в конце V в. стал католикосом, что обеспечивало определенную независимость картлийской церкви.

По мере того как развивались феодальные отношения, царский домен распадался на владения родовой и военнослужилой знати, это приводило к ослаблению царской власти. Раздача земель в условное владение представителям знати на первых порах укрепляла могущество царя, обеспечивая ему поддержку. Теперь же привело к противоположным результатам. Конфискация жреческих земель могла задержать этот процесс, но не приостановить его. Если в IV в. знать поддерживала царя против жречества, что сказалось на ее положительном отношении к христианству, то уже в V в. она открыто выступала против власти царя.

Как и в культурной жизни Армении, важнейшим событием в культурной жизни Картли было формирование собственной грузинской письменности. Древнейшая датированная надпись на грузинском языке, дошедшая до нас, относится к 492–493 гг.

Как возникла грузинская письменность на основе грузинского алфавита сейчас точно сказать нельзя. Некоторые древнеармянские писатели приписывали создание и грузинского и албанского алфавита вышеупомянутому Месропу Маштоцу — изобретателю армянского алфавита. Но это не соответствует действительности. Грузинский алфавит генетически никак не связан с армянским и грузинское письмо, скорее всего родственно армазскому и восходит вместе с ним к арамейскому письму.

После того как в Картли была принята христианская религия, получила свое развитие грузинская христианская литература. Вначале это были исключительно переводы, но в IV в. уже появляются оригинальные сочинения. До настоящего времени памятников древнегрузинской письменности сохранилось очень мало, так как в последующие века основная их масса была уничтожена во время борьбы с ересями.

В то же время развивалась архитектура. В основном в качестве церковного зодчества, памятники которого — базилики дошли до наших дней.

По названию племени лазов Западная Грузия с III–IV вв. стала называться Лазикой, что привело к исчезновению древнего наименования «колхи». Правда Лазикой эту область именовали греко-римские авторы, местные же жители называли ее Эгриси. Именно это название перешло в ряд соседних языков и в древнегрузинскую литературу. Отсюда происходит и племенное наименование «мегрелы».

В I–II вв. н. э. на территории Колхиды существовали местные княжества, среди которых во II–III вв. особенно выдвинулось княжество лазов. Центром его являлась плодородная Рионская низменность, в которой выращивались виноград и плодовые деревья. Она являлась наиболее богатой частью Колхиды, возможно этим и объясняется возрастание роли княжества лазов, в стране которых было много городов: Вард-Цихе(Родополь), Кутаиси и др. Столицей княжества лазов был город Цихе-Годжи на реке Техури (Археополь), развалины которого сохранились до сих пор. Кроме этого, в стране лазов была хорошо развита морская торговля, центром которой был порт Фасис. Она способствовала развитию культурных связей Колхиды с восточными провинциями римской империи. Все это привело к тому, что в IV в. царь лазов подчинил себе местные племена. Во второй половине IV в. его власть признали апсилы и абасги, которые жили на территории Абхазии, а в конце столетия — сваны. Эти племена продолжали жить по своим собственным обычаям и управлялись наследственными царями. Но все они подчинялись царю лазов. Это привело к созданию царства Лазика, которое охватило всю Западную Грузию и простиралось от ущелья Бзыби в Абхазии на севере, до Аджаристана на юге. На востоке Лазика граничила с Картли.

Долгие столетия в Колхиде властвовали римляне, но в связи с глубоким кризисом империи в III в. Колхида, в результате восстания местного населения, приобрела независимость. Уже в середине III в. она, наряду с малоазийскими и балканскими областями империи, подверглась жестоким набегам северочерноморских племен, среди которых главную роль играли готы. После того, как кризис Римской империи был преодолен, с конца III в. Лазика превратилась в зависимое от Рима царство. Время от времени эта зависимость ограничивалась лишь военным союзом (особую важность для империи представляла охрана царем лазов горных проходов Кавказа), а временами она принимала более жесткий характер, тогда Лазика вынуждена была платить дань, а в городах стояли римские гарнизоны. Но Проримские настроения в Лазике были весьма слабыми и ее цари постоянно стремились освободиться из-под власти Рима, ища поддержки у северных варваров и в сасанидском Иране.

Как и в Картли, в Лазике в II–IV вв. шел процесс формирования раннефеодальных отношений. Византийский историк IV в. Агафий утверждал, что лазы — не варвары и что у них существует развитая государственность и правопорядок. Но тем не менее, насколько можно судить об этом сейчас, Лазика сильно отставала от Картли в развитии своего общественного строя.

Христианство проникло в Лазику довольно рано, оно распространилось поначалу среди эмринского и эллинизированного населения приморских городов. В начале IV в. здесь уже были значительные христианские общины с епископами во главе. Питиунтский епископ Стратофил участвовал в Никейском соборе. Позднее, в IV–VI вв. христианство проникало в Лазику уже из Картли, посреди самих лазов оно распространялось гораздо медленнее, потому что в их быту значительную роль играли пережитки первобытнообщинного строя. Все это привело к тому, что государственной религией Лазики христианство стало лишь в VI в.

Несмотря на то, что мегрельский, лазский и другие диалекты грузинского языка, а также абхазский язык, не имели своей письменности, города Лазики, особенно прибрежные, жили интенсивной культурной жизнью. В Лазике в IV в. уже существовала высшая риторическая школа, подобная школам римской империи, в которой преподавание грамматики, риторики и философии велось на греческом языке. Эта школа пользовалась такой славой, что, наряду с местными жителями, в нее поступала молодежь из Восточных провинций римской империи. По мере того, как крепли связи Картли с Лазикой, тут стал распространяться грузинский литературный язык, сформированный на основе одного из восточно-грузинских диалектов — картльского (карталинского). Получила распространение здесь и грузинская письменность.

Последним государством Закавказья, о котором мы сейчас поведем речь была Албания. Ее общественный строй в III–IV вв. известен очень плохо, так как вся албанская литература погибла и соответствующие материалы историкам приходится черпать из иноземных источников, в основном из армянских. Одно можно сказать с уверенностью — по своему уровню общественного развития Албания в древности значительно уступала Армении, Иберии и Колхиде. К тому времени, как стали возникать раннефеодальные отношения здесь все еще существовали элементы первобытнообщинного строя. Население Албании занималось главным образом скотоводством, совершая сезонные передвижения с летних пастбищ в горах на зимние, которые располагались в низменностях и долинах рек. В некоторых местах этой страны продолжали жить настоящие кочевники. На берегах Куры и Аракса жители занимались рыболовством. По-видимому, хозяйственная отсталость Албании объясняется тем, что она менее других стран Закавказья была связана с внешним миром. Даже отдельные части Албании не были объединены между собой и их правители постоянно враждовали друг с другом.

Большое влияние на развитие Албании оказали ее соседние государства — Армения и сасанидский Иран. Особенно сильным было армянское влияние, так как юго-западные части Албании долго входили в состав Великой Армении и были организованы как нахарарства. Кроме этого, в зависимости от Армении находилась и Каспиана, центр которой был в Пайтакаране и правители которой считали себя Аршакидами.

На протяжении IV в. все эти области отпали от Армении, а после смерти Тиридата III некто Санатрук присвоил себе корону, овладел Пайтакараном и заявил о захвате всей Армении. В 60-х гг. IV в. от Армении отпали и другие албанские земли, которые также попали под влияние персов. Но тем не менее связь этих областей с Арменией продолжалась. Албанская знать роднилась с армянской, в Западную Албанию, которая находилась под защитой гор, часто переселялись, спасаясь от репрессий, армяне, здесь распространился армянский язык. А между армянской и албанской церквями поддерживались тесные связи, культура Армении оказала на культуру албанов большое влияние.

Но, кроме этого, большое влияние на Албанию имела экспансия Ирана в страны Закавказья. Сасаниды были весьма заинтересованы в подчинении себе Албании, так как без этого они не могли контролировать горные проходы Кавказа — аланов и гуннов, — которые были для сасанидов очень опасны, являясь потенциальными союзниками римской империи. Персидские цари не только пытались отражать напор кочевников, но и вербовали их в свои войска.

До тех пор пока Армения была независимой державой и даже претендовала на влияние в Албании, путь в Албанию для Ирана был закрыт. Однако по мере того, как Армения ослабевала, армянские области отпадали от нее, постепенно подчиняясь Ирану. А после раздела Закавказья между Ираном и Римской империей почти вся Албания подчинилась власти Сасанидов. Сасанидские цари, опираясь на Пайтакаран, уделяли большое внимание обороне Дербентского прохода. Здесь были построены укрепления, основаны военные поселения. С установлением иранского господства возросло значение албанской аристократии, а царская власть ослабела. В середине же V в. она и вовсе была уничтожена и страной стали управлять персидские наместники.

По мере разложения рабовладельческого строя, уходила в прошлое древняя религия албанов, вместо нее распространялись христианство и зороастризм. Первые проповедники христианства были посланы в Албанию еще по инициативе армянского царя Тиридата III, но после того, как Пайтакаран отпал от Армении, христианство стало подвергаться преследованиям. Позже, однако, оно снова укрепилось в Албании. Как и в Картли, христианство приняла здесь прежде всего знать. Была создана албанская церковь, которая находилась под армянским влиянием.

Тем не менее у христианства в Албании существовал сильный соперник — зороастризм, который стал распространяться в Албании, как и в других странах Закавказья еще в парфянский период. В III–IV вв. он утвердился в Албании сильнее, чем в других областях Закавказья. Причиной этого была географическая близость Ирана. После же того, как в Римской империи христианство стало государственной религией, борьба двух империй за господство в Закавказье постоянно проходила в виде соперничества между христианством и зороастризмом. Но после того, как Албания была окончательно подчинена Ирану, позиции зороастризма значительно окрепли. Власть Ирана над Албанией была сильнее, чем над Арменией и Картли, так как здесь были сосредоточены значительные военные силы Сасанидов для борьбы с северными кочевниками. В связи с этим, идеологическое и культурное влияние Ирана здесь оказалось гораздо сильнее.

Известно, что в Албании существовала богатая письменность на родном языке. Албанский алфавит, по-видимому, был изобретен в V в… В основу литературного языка было положено наречие Гаргарейской равнины (ныне Карабахская степь), где находился большой город Партав и жило племя утиев. Создание албанской письменности способствовало культурному развитию. Переводились сочинения с греческого, сирийского, армянского и других языков. Но, к большому сожалению, от албанской литературы не сохранилось ни одного текста. Позже, правда, в Валаршапатской рукописной библиотеке был найден албанский алфавит с армянскими соответствиями и в настоящее время известны несколько надписей на предметах, которые предположительно считаются албанскими. Это все, что сохранилось от богатой некогда литературы.

Северное Причерноморье

С 30-х г. III в. во всех городах Северного Причерноморья начался экономический кризис, который привел к упадку городов, сокращению торговых связей, регрессу в ремесле и искусстве. Как и в других областях, в этот период здесь шли процессы разложения рабовладельческих отношений. По-видимому, в Северном Причерноморье средние рабовладельческие хозяйства все более вытеснялись крупным землевладением, основанном на использовании труда, прикрепленного к земле сельского населения. Это приводило к разорению основной массы городского населения Кроме того, в III в. велись почти беспрерывные войны между рабовладельческими городами и союзами племен, что также разрушительно действовало на торговлю, игравшую значительную роль в экономике этого региона. Даже по материалам археологических раскопок можно судить о том, как упало благосостояние рабовладельческой греко-сарматской знати. В III в. почти исчезли роскошные гробницы, которые были характерны для предыдущих периодов. Окончательно опустели мелкие города, такие как Нимфей и Мирмекий. Ремесленные изделия стали грубее, снова появилась грубая лепная керамика сарматского типа, которая, по-видимому, изготовлялась в хозяйствах для собственных нужд. Пришло в упадок и процветавшее некогда искусство. Роскошные мраморные саркофаги, украшенные сложным орнаментом и рельефными изображениями, уступили место простым гробам, а многоцветная живопись, сочетавшая греческие и местные традиции, — условным, схематическим изображениям людей и животных или геометрическим орнаментам, которые исполнялись почти исключительно одной краской.

Продолжали существовать некоторые отрасли хозяйства, такие как соление рыбы, о чем говорят материалы раскопок из Тиритака. Но их масштабы значительно сократились в связи с почти полным прекращением внешней торговли. В связи с тем, что прекратились поставки привозного оливкового масла, использовавшегося для освещения, жители Северного Причерноморья в III в. стали применять для этой Цели местную нефть, которую они извлекали из ям и колодцев. Уже в 235 г. прекратилась чеканка монеты в Тире и Ольвии. Монеты Боспорского царства в это же время содержат все меньший процент золота. В 60-х гг. III в. содержание золота достигло всего полпроцента, а с 275 г. «золотые» монеты чеканились уже из одной чистой меди В 30-х г. IV в. выпуск боспорских монет прекратился.

В первых десятилетиях III в. в соседних с Причерноморьем областях появились готы — германский народ, который первоначально жил на острове Готланд, а затем переместился на южное побережье Балтийского моря, откуда постепенно продвигался далее к югу. Готы постепенно ассимилировали местное население и усваивали его культуру, вскоре они стали во главе сильного племенного союза, который включал абсолютно разные этнические элементы. По мнению многих исследователей в него входили и славяне. Как бы там ни было, но уже в III в. н. э. славяне стали проникать в Северное Причерноморье, о чем свидетельствует появление славянских имен на надгробиях того времени.

Племена готского союза постепенно продвигались к побережьям Азовского и Черного морей. Несмотря на то, что в Ольвии стоял римский гарнизон, окрестности города уже в 30-гг. III в. были опустошены готами. В то же время они взяли и разрушили находившийся в устье Дона Танаис. В сохранившейся надписи, относящейся к 237 г. говорится о приготовлении к обороне города. По-видимому, отстоять его не удалось, так как с этого времени надписи из Танаиса прекратились.

В связи с общим упадком, в котором находились города Северного Причерноморья, понизилась боеспособность их армий. Возможно, что и тут, как и в других провинциях Римской империи, местное население сочувствовало и даже активно помогало вторгавшимся племенам. Империя же, окруженная со всех сторон врагами, раздираемая гражданскими войнами, больше не могла поддерживать города Северного Причерноморья. Только Херсонес получал еще некоторую помощь в виде оружия, флота и продовольствия в III и IV вв. Возможно, это и было причиной того, что город не подвергся нападению готов и даже наоборот Херсонес участвовал в войне против них на стороне Рима. Из Боспорского же царства римские гарнизоны были выведены еще в 40-х г. III в. Цари Боспора после этого не смогли сопротивляться готам. Историк Зосим рассказывает, что в это время старую Боспорскую династию, которая поддерживала дружбу с Римом, сменили «недостойные и презренные люди», которые «предоставили скифам (так античные историки называли все кочевые племена Северного Причерноморья) проход через Боспор в Азию, переправив их на собственных судах».

Вторжение готов привело к обострению социальной борьбы внутри Боспорского царства, в результате которой враждебные Риму круги населения сумели возвести на престол своих ставленников. Это предположение подтверждается тем, что в 253–254 гг. наряду с монетами царя Рескупорида V появились монеты царя Фарсанза. Скорее всего, он продержался недолго, так как монеты эти чеканились всего два года. В 267 г. выпуск монет вообще прекратился и возобновился лишь в 275 г. Скорее всего к этому времени относится найденная в Пантикапее надпись царя Хедосбия. Его имя, а также имя царя Фарсанза — «варварские», — что подтверждает предположение о том, будто они являлись представителями местного населения. По-видимому, эти цари заключили союз с готами и, действительно предоставили в их распоряжение боспорский флот, который дал готам возможность совершать разрушительные набеги на побережье Кавказа, Малой Азии и Греции. Но какого бы ни были происхождения, Фарсанз и Хедосбий, договор этот вынуждены были соблюдать и цари, которые принадлежали к старой династии, — Рескупорид V, который устранил Фарсанза в 254 г. и Савромат IV, который пришел к власти в 275 г. Во времена их правления готский союз также пользовался для своих экспедиций боспорским флотом. С середины 70-х гг. III в. готы, которых разбили римские войска, прекратили набеги на империю, но остались в степях Северного Причерноморья. После этого они постепенно сходят с исторической арены. Они не оказали какого-либо влияния на культуру местного населения, о чем свидетельствуют археологические раскопки. Культура эта все больше приобретала сарматский характер и не содержала в себе каких-либо чуждых примесей. Не привели готские вторжения также к значительному сокращению территорий Боспорского царства. В конце III в. в его состав по-прежнему входили Феодосия и область Аспургиан на азиатской стороне Боспора. Феодосия оставалась пограничным городом в начале IV в., о чем свидетельствуют надписи, относящиеся к 306 г.

Как только прекратились набеги готов, сразу же укрепилась старая династия, цари которой по-прежнему выражали свою преданность империи и сохраняли титул «друга кесаря и других римлян». Восстановление мира способствовало кратковременному оживлению торговли с Малой Азией, хотя она уже не могла достичь своего прежнего уровня. И хотя археологи обнаружили немногочисленные богатые погребения, которые относятся к концу III–IV вв., они значительно беднее гробниц I–II вв. В гробницах IV в. было найдено серебряное блюдо с портретом императора Констанция II, которое, очевидно, он прислал видному представителю местной знати, а также значительное количество богатого оружия и конского снаряжения, золотые вещи местного производства и привозные стеклянные сосуды. Все это говорит об укреплении отношений с империей. Возможно, что в начале IV в. правящие круги Боспора пытались даже поставить свою страну в более тесную зависимость от Рима.

В это же время здесь получило распространение христианство. В Боспорском царстве оно появилось в конце III в., а в Херсонесе несколько позже. На первом вселенском соборе, который проходил в 325 г. в Никее, боспорская христианская община была представлена епископом Кадмом.

Однако этот подъем Боспорского царства длился не долго. Постепенно прерывались регулярные сношения с империей. Историк Аммиан Марцеллии сообщает, что в 362 г. к императору Юлиану обращались за помощью боспорцы, он говорит о них уже, как о далеком малоизвестном народе.

Так как Боспорское царство находилось в глубоком упадке, то гунны, которые вторглись на его территорию в 70-х гг. IV в. без труда завладели им. Они пришли по двум путям: часть — со стороны заселенных аланами степей, другая часть — через Таманский полуостров, переправившись через Боспор Киммерийский. Нашествие гуннов произвело жестокие опустошения в стране. Значительная часть населения была истреблена, а города разрушены и разграблены. Археологические раскопки показывают, что население в панике бежало из домов, не успевая даже захватить свое имущество. После гуннского нашествия Боспорское царство уже не смогло возродиться. Сильно был разрушен Пантикапей, пострадал от нашествия и Херсонес, который все еще продолжал существовать, постепенно попадая во все большую зависимость от Римской империи.

Кочевники азиатских степей

Хотя падение рабовладельческого строя было предопределено в результате глубокого кризиса рабовладельческих империй, немалую роль в этом сыграли внешние вторжения варварских племен, усугубившие этот процесс.

Рабовладельческий мир накануне своего падения представлял собой полосу, которая тянулась через весь евроазиатский материк вдоль его субтропического пояса. К северу и югу от этой полосы обширные территории Европы и Азии практически не были охвачены рабовладельческими отношениями. И, хотя империи оказывали влияние на жившие рядом с ними племена, вовлекая их в круг рабовладельческой экономики, ускорение развития в свою очередь толкало эти племена к нападению на соседей.

Все чаще пограничные племена в поисках добычи и новых земель стали вторгаться на территории рабовладельческих империй, могущество которых было подорвано глубоким социально-экономическим кризисом. Эти нашествия опустошали империи и довершали их упадок. Сами по себе разрушить империи эти нашествия не могли, но они ускоряли падение. Соприкосновение варварских племен с обществом, которое находилось на конечной стадии развития рабовладельческих отношений, ускоряло разложение первобытнообщинного строя и приводило не к рабовладельческому, а к феодальному пути развития. Поэтому варварские нашествия играли знаменательную роль в истории окончательного разложения и гибели рабовладельческого строя.

В середине II в. за гуннами на территории Монголии появились сянь-би — кочевники тунгусо-манчжурского происхождения. Под их властью оказались огромные территории от Ляодунского полуострова до пустыни Гоби. Это привело к тому, что часть гуннов вошла в сянь-бийский союз, а часть отступила вслед за своими соплеменниками, которые ушли на запад еще в I в. до н. э.

В III в. н. э. происходили непрерывные передвижения в кочевом мире. На востоке гунны и сянь-би постоянно вторгались в Китай. В Средней Азии под воздействием внутренних противоречий и варварских нашествий распадалась Кушанская империя. На западе кочевники-сарматы, а также и славянские племена опустошали провинции Римской империи. Этот напор ослаб только в конце III в. В Китае военачальник Сыма Янь захватил власть в государстве Вэй и основал династию Дзинь. В это же время произошло новое укрепление Римской империи. Оба эти государства смогли на время остановить напор кочевников. Города-государства Восточного Туркестана под угрозой завоевания сянь-би отошли под защиту Китая. В то же время на протяжении первых трех четвертей IV в. Римская империя успешно сдерживала натиск варваров на своих границах. В Северном Причерноморье снова укрепилось Боспорское царство, восстановились связи между двумя империями, расположенными на противоположных концах Восточного полушария. В 284 г. в Китай через бассейн Тарима прибыло посольство из Да-Цинь (так китайцы называли римскую империю). Возможно, это были всего-навсего купцы, которые самовольно выдавали себя за послов, но тем не менее этот факт является показательным. Однако, несмотря на затишье, натиск кочевников продолжался постоянно, хоть и не с тем напором, как раньше. Это привело к тому, что китайская империя, например, нуждалась для обороны от кочевников в помощи кочевников. Так, отступившие под напором сянь-би гунны, селились на территории Китая, даже к югу от Великой Китайской стены и, подобно римским «федератам», обороняли ее границы. Это привело к тому, что на протяжении III в. гуннские вожди получали высшие посты в китайской армии и были наделены громкими китайскими титулами. Подобные же процессы, хотя немного позднее, происходили в Римской империи (IV–V вв.) В 304 г. один из гуннских полководцев Китая — Лю Юань, — провозгласил себя шаньюем всех гуннских «федератов», а в 308 г. — императором всего Китая. В 311 г. его сын Лю Цун выступил против империи Цзинь и захватил через несколько лет ее столицу Лоян. Он взял в плен последнего цзиньского императора. Это послужило своеобразным сигналом для остальных варваров. Кочевые племена, в первую очередь гунны и сянь-би, буквально набросились на обессилевшую империю. Они грабили и делили между собой провинции Китая. Богатые области Северного Китая — современные провинции Чжили, Шаньси, Шэньси, Шаньдун, Хэнань — были буквально наводнены кочевниками. Это привело к временному ослаблению напора кочевников на Западе.

Во второй половине IV в. в Центральной Азии на границе Китая возникла кочевая держава жуань-жуаней (жужаней). Ее образование явилось завершением грандиозных передвижений кочевников, которые происходили в Центральной Азии в III–IV вв. В державу жуань-жуаней вошли монгольские племена, которые кочевали на территории Восточной Монголии и Западной Маньчжурии. Возникло это государство после восстания рабов против китайского императора Мо-Ди (345–361 гг.). Рабы соединились с окрестными варварскими племенами и образовали тот костяк, вокруг которого сложилось государство жуань-жуаней. Подобно другим кочевым объединениям, оно быстро росло и оказалось опасным для Китая. Однако китайцы в конце III в. нанесли жуань-жуаням несколько поражений, хоть те и заключили союз с тангутами (тибетское население северо-восточного Тибета и китайской провинции Ганьсу). Это поражение заставило жуань-жуаней отступить на север, где они покорили племена уйгуров и двинулись в сторону Семиречья, вытеснили усуней с равнин Семиречья в горы Тянь- Шаня и Памира и подчинили своей власти эфталитов. В результате этого под властью жуань-жуаней оказалась огромная территория, которая простиралась от Семиречья до Кореи и от Байкала до пустыни Гоби. В начале V в. они покорили племена, которые жили в районе Алтая и Саян. Подчинились жуань-жуаням и алтайские тюрки, которые добывали для них железо. Это государство жуань-жуаней просуществовало около двух столетий, до середины VI в. Жуань-жуани были кочевниками. По-видимому, земледелие им было неизвестно, так как наряду со скотоводством они занимались лишь охотой. Жуань-жуани поддерживали экономические связи с Китаем, так как были заинтересованы в продуктах земледелия и городского ремесла. Из Китая они вывозили рис, просо, ткани, одежду, лак, оружие.

Политическая структура союза жуань-жуаней напоминала структуру других кочевых союзов центральной Азии. Как и гунны, они делились на две части — восточную и западную. Западная была сильнее восточной. Правители жуань-жуаней, чтобы показать свое превосходство над правителями гуннов, отказались от гуннского титула «шаньюй» и назывались «каганами» и «ханами». В общественной жизни большую роль Играла знать. Ханская ставка находилась в районе Хингана. Жуан-жуанский племенной союз был неравноправным. Подчиненные племена подвергались жестокой эксплуатации и обременялись тяжелой данью, поэтому вся история жуань-жуаней наполнена борьбой подвластных племен за свою независимость, особенно упорно сопротивлялись уйгуры. В этом была основная слабость государства жуань-жуаней, которое погибло в результате восстания алтайских тюрок. На его развалинах образовался тюркский каганат.

К северу от Средней Азии в степях в IV в. сложилось несколько племенных союзов, которые впоследствии объединились под названием эфталитов. Упоминания о них в письменных источниках многочисленны. О них говорят латинские, греческие, армянские, сирийские, китайские, арабские, средне- и новоперсидские источники, поздние части «Авесты», хотя в большинстве эти известия относятся к господству эфталитов в Средней Азии (V–VI вв.). Происхождение эфталитов весьма сложное. В источниках имеются несколько наименований, которые относятся к кочевым племенам Средней Азии рассматриваемого периода. Важнейшими из них являются эфталиты, хиониты, кидариты, белые гунны. Неизвестно, каковыми были взаимоотношения этих племен и народов между собой, а также с Кушанской империей. Несомненно, что эфталиты связаны своим происхождением с местным кочевым поселением в Средней Азии. По данным китайских источников владетельный дом «еда» (эфталитов) происходил от одного рода юэчжи. По сведениям китайских авторов эфталиты обитали на юге от Алтая и к востоку от Хотана — на крайнем востоке территория расселения юэчжи. Существует и другая версия происхождения эфталитов, согласно которой они были ответвлением гаогюйского племени (уйгуров), но древние авторы замечают, что язык их был непохож ни на гаогюйский ни на тюркский (совр. монгольский и тюркские языки). Поэтому современные историки делают предположение, что эфталиты представляли собой группу наиболее отсталых восточно-массагетских племен, которые говорили на восточно-иранских наречиях. Но эфталийский племенной союз состоял по-видимому не только из иранских племен. Уже в составе юэчжи, вместе с иранскими существовали и не иранские элементы (тибетские, тюркские). Среди эфталитов роль подобных элементов была еще более значительна. Позже, в середине V в. эфталийский племенной союз объединился с племенным союзом хионитов (белых гуннов), который сложился на основе объединения местных массагетских племен с гуннами. После их объединения названия «эфталиты» и «белые гунны» употреблялись по отношению и к тем и к другим.

Второй племенной союз составляли кидариты. По-видимому они также были смешением гуннов с массагетами. Кидариты заняли Тохаристан и вначале были независимы от эфталитов, но после того, как их разбили сасанидские войска, они частично ушли в Гандхару, а затем в Индию. Частично они вошли в эфталийский племенной союз.

О социально-экономическом строе эфталитов сведений практически нет. Китайские источники говорят о них, как о кочевниках. Это подтверждается тем, что эфталиты не имели городов и жили в местах с обильной растительностью, в войлочных кибитках. Перед тем, как они вторглись в Среднюю Азию, у них господствовал первобытнообщинный строй, их брачные обычаи отличались архаичностью. Среди широких масс свободного населения господствовала полиандрия (многомужество).

Китайские источники сообщают, что несколько братьев иногда имели одну жену, число мужей, которое имеет женщина, можно было узнать по количеству углов на ее шапке. Однако, первобытнообщинный строй у эфталитов уже разлагался. Постепенно стала выделяться аристократия, которая вместо полиандрии стала практиковать полигамию (многоженство). Жены одного владетеля жили, по китайским источникам, на расстоянии 200–300 ли друг от друга, а муж, объезжая их, проводил у каждой по месяцу. Расслоения в обществе заметно и по погребальным обрядам. Богатых хоронили в каменных склепах, а бедных зарывали в землю. Для периода разложения первобытнообщинного строя, был характерен институт «собирающих», о которых упоминает византийский историк Прокопий. Знатные эфталиты имели дружины по 20 и более человек. Дружинники его обедали вместе с вождем, участвовали с ним в сражениях, имели одинаковые с ним права на добычу. В случае его смерти их хоронили вместе с ним.

Процесс становления классового общества ускорился после того, как они завоевали Среднюю Азию. Развитие общества пошло у них по пути феодализации, в отличие от тохаров, которые завоевали Среднюю Азию на несколько столетий раньше. Таким образом, эфталийская держава явилась первым раннефеодальным объединением на территории Средней Азии.

Жизнь кочевых племен и племенных союзов, которые непосредственно соприкасались с великими рабовладельческими империями — древним Китаем и древним Римом, благодаря сведениям историков этих государств, достаточно хорошо изучена. Гораздо меньше сохранилось сведений о племенах, которые жили в центре азиатских степей и плоскогорий. Но, между тем, именно здесь готовились великие события, которые в последующие времена абсолютно изменили облик Европы. Эти события получили впоследствии название «великого переселения народов». Хорошо известно, что импульсом к переселению послужило нашествие гуннов. На пути своего движения в Европу они столкнулись с племенами, которые жили на границе Европы и Азии. Как известно, в III–IV вв. н. э. здесь жили аланы, которые занимали огромную территорию от Дона до Аральского моря и от Кавказа до предгорий Урала. Первые упоминания об аланах в античной литературе встречаются в середине I в. н. э. О них обстоятельно писал в 70-х годах I в. Иосиф Флавий, по сведениям которого аланы проживали на берегах Танаиса и Меотиды. Иначе о них сообщают китайские источники. «История младшей династии Хаиь», которая была написана в V в. и для написания которой использовались источники II в., сообщает, что владения Яньцай, которые согласно Сыма Цяню, были расположены вокруг большого озера с пологими берегами (Каспийское море) было переименовано в Аланья. Так, в I в. н. э. возникло наименование аланы, которое с самого начала охватывало население обширных территорий. Античные историки Кассий Дион и Аммиан Марцеллин связывают их с более древними племенами, которые жили в тех самых землях, где впоследствии расселились аланы, — с савроматами и массагетами. Знаменитый географ Птолемей называл их алано-скифами. По-видимому, аланы являлись союзом ряда племен, большей частью кочевых, которые ранее причислялись к сарматам и массагетам. Об этом говорил Аммиан Марцеллин, отмечая, что аланы состоят из множества племен, которые постепенно приняли имя аланы. Это доказывает, что кочевники-аланы появились в северокавказских степях значительно раньше, чем само наименование «аланы» появилось в письменных источниках. Племена которые вошли в состав аланов, жили на этих землях издревле.

На указанной территории в I веке н. э. произошло образование племенного союза аланов. Аммиан Марцеллин говорит, что аланы, побеждая соседние племена, принуждали их вступать в свое племенное объединение, а поэтому этнический состав аланского племенного союза был разнородным. Лукиан писал, что в долине Кубани вместе с аланами жили синды, сарматы, махлии и скифы. Есть предположение, что именно из этих племен, во всяком случае частично, сложился аланский союз. Большинство этих племен говорило на диалектах иранской группы, но, возможно, здесь были племена, которые говорили на кавказских языках (например, синды). Племя же, которое объединяло вокруг себя остальных и которое впоследствии стало называться аланами, скорее всего, было племенем аорсов, упоминания о которых прекратились со второй половины V века н. э.

Аммиан Марцеллин описывал аланов как высоких, белокурых воинов, суровых и подвижных, по образу жизни напоминающих гуннов, однако гораздо более цивилизованных, чем они. Сейчас нельзя сказать с точностью, относилась ли подобная характеристика ко всем аланам, либо к какому-нибудь из племен, входивших в этот племенной союз.

Аммиан Марцеллин утверждает, что аланы были типичными кочевниками и сопоставлял их с гуннами, но китайские источники утверждают, что аланы жили оседло. По-видимому, это объясняется тем, что в составе аланского союза имелись и оседлые, и кочевые племена, кроме этого, некоторые племена Северного Кавказа вели полукочевой образ жизни: они сочетали скотоводство с примитивным земледелием — это подтверждается и данными археологических, раскопок. Были найдены богатые керамикой городища, которые располагались по берегам Кубани, Терека и Сунжи. В них встречаются жернова и зерновые ямы, в которых изредка находят остатки проса. Это указывает на наличие оседлой жизни и земледелия у аланов. Сама же архаическая культура проса являлась типичной как для кочевников вообще, так и для горских народов Кавказа.

Хотя традиции первобытнообщинных отношений у аланов были еще достаточно сильны, но тем не менее в III–IV вв. н. э. они претерпели процесс разложения. Аммиан Марцеллин замечает, что аланы не знали рабства в своей среде, но постепенно разложение первобытнообщинных отношений отразилось в окончательной победе патриархата у этих племен. Этим они отличаются от сарматских племен Юго-Восточной Европы и Северного Кавказа, у которых когда-то были сильны пережитки матриархата. У их потомков — аланов — женщины были уже совершенно бесправны, это доказывает исследование могильников: жену убивали на могиле мужа и хоронили вместе с ним. Эти же археологические раскопки доказывают, что в среде аланов началось постепенное расслоение людей на бедных и более богатых, в погребениях которых встречаются золотые украшения со вставками из полудрагоценных камней, а также другие предметы роскоши. Погребения раннеаланской знати, которые в большей части были разграблены еще в древности, повсюду встречаются на Северном Кавказе.

Большое место в жизни аланов играли военные набеги и грабеж. Они сражались в конном и пешем строю, вооружены аланы были длинными железными мечами, похожими на сарматские. Конные дружины аланов упоминаются в античных источниках, а также в армянских и грузинских летописях. Основные свои набеги аланы совершали на Закавказье и прилегающие к нему области Ирана и Передней Азии, особенно они были частыми в III веке, когда началось наступление сасанидского Ирана на Закавказье. Тогда аланы часто нанимались на службу к армянским и иберским царям, поэтому узкий проход между долинами Терека и Арагви, который именовался раньше Кавказскими, Сарматскими, Каспийскими воротами, стал называться впоследствии Аланскими воротами. Но, кроме этого, аланы совершали далекие походы на запад. Уже в I веке встречается упоминание об их появлении на Истре (Дунае). Во времена правления императора Антонина Пия Римская империя вела войну с аланами, а при Марке Аврелии они участвовали в великом союзе племен Средней и Восточной Европы против Римской империи, с которым римляне вели многолетнюю борьбу (германская и сарматская войны — первая Маркоманская война 167–175 гг.; и вторая война 178–180 гг.) Как известно, римляне в этих войнах оказались победителями, но в 242 году аланы под Филиппополем (Фракия) нанесли поражение войскам императора Гордиана III.

В первые столетия н. э. на запад совершали набеги лишь отдельные дружины аланов, которые, захватив добычу, уходили назад. Позже стали приходить целые племена, которые подолгу оставались в придунайских степях.

В VI веке появились европейские аланы, которые жили к западу от Танаиса и составляли значительную часть населения степей Северного Причерноморья, хотя, основными территориями аланов продолжали считаться степи к востоку от Танаиса.

Образование аланского племенного союза имело и положительное значение. Оно способствовало безопасности торговых путей, что облегчило торговые связи между Восточной Европой, Центральной Азией и Китаем. Так дела обстояли вплоть до середины IV века, когда на восточной границе владений аланов появился страшный враг — гунны.

Продвижение гуннов на запад началось еще в I веке до н. э., но уже в середине I века до н. э. часть гуннов признала себя зависимыми от Китая, а другая часть откочевала в Южный Казахстан. На рубеже новой эры гунны отправились дальше на запад и вскоре появились на берегу Аральского моря, где смешались с местным племенным населением. Таким образом, уже с I в. н. э. гунны соседствовали на востоке с аланами. Но после того, как в III веке тунгусо-манчжурские кочевники сянь-би оттеснили гуннов к укрепленным границам Китая, в степи Казахстана, гунны вынуждены были двинуться дальше на запад. Поначалу это движение было немного задержано, потому что гунны вторглись в Китай и занимались разделом богатых провинций Китайской империи, но после этого они снова устремились на запад. Гуннам удалось быстро разгромить закаспийских аланов. Они перешли Урал, Волгу, и вторглись на территорию западных аланов, которые именовались танаитами, так как жили на берегу Танаиса (Дона). На своем пути гунны жгли все селения и истребляли всех, кто сопротивлялся им. Почти все городища, расположенные вдоль Терека, Кубани и особенно Нижнего Дона, в эти времена прекратили свое существование. Оседлое население аланов в большинстве своем было перебито, а кочевые племена вынуждены были войти в состав гуннского племенного союза. Независимыми остались лишь небольшие племена аланов, которые жили в степях за Тереком и в горных районах Кавказа. После того как гунны победили аланов, они напали на грейтунгов (остготов). Затем гунны в союзе с аланами вторглись на территорию Римской империи.

Племена Европы

С первых десятилетий III века Римская империя, подобно остальным рабовладельческим государствам, переживала острый и глубокий кризис, который делал ее легкой добычей для вторгавшихся извне племен. Это привело к усилению натиска на империю племен Европы, а также Аравии и Африки. Кроме того, в III веке выступили на историческую арену новые, ранее неизвестные племена, которые выдвигались из областей лишь косвенно подверженных римскому влиянию. Складывались племенные союзы, которые послужили основой для формирования народностей будущих средневековых государств.

Начиная с маркоманских войн императора Марка Аврелия, войны между империей и племенами Северной, Средней и Восточной Европы не прекращались почти весь III век н. э. Они были следствием не столько внутреннего положения в империи, сколько изменений, которые происходили у этих племен. Так, если сравнить германцев времен Тацита, подробно описанных этим великим римским историком, с германцами, которые жили в III веке, доказывается, что между ними существовала огромная разница. Германцы III века имели сильную и богатую племенную знать, кроме этого, большого развития достигло местное ремесло: германские мастера изготавливали тонкие ткани, изящную утварь, драгоценные украшения, дорогое оружие. Это еще раз доказывает богатство племенной знати, которая нуждалась в предметах роскоши, а также в больших количествах золота и серебра. О подобном положении вещей можно судить по находкам в Шлезвигских болотах, где вещи, которые относятся к середине III века, хорошо сохранились из-за того, что были занесены торфом. Все эти находки показывают, что местное германское ткацкое, кожевенное, керамическое, стекольное, металлургическое производства находились на весьма высоком уровне. Они основывались на римской технике, которая была освоена и развита местными ремесленниками. Особенно больших успехов германцы достигли в обработке металлов, из которых теперь изготавливалось вооружение, а также многочисленные ювелирные изделия. Развитая торговля с племенами Прибалтики и Скандинавии привела к тому, что германцы из Средней Европы стали хорошими кораблестроителями и мореплавателями. В тех же Шлезвигских болотах были найдены дубовые ладьи на четырнадцать пар гребцов. Германцы использовали свои суда не только для торговли — они совершали пиратские набеги. Морской грабеж приносил богатую добычу, а также рабов для продажи. Усовершенствовались земледелие и скотоводство. Последнее позволило вывести превосходные породы лошадей, благодаря этому германцам удалось создать конницу, которая стала их главной военной силой.

Разложение первобытнообщинного строя достигло у германцев той стадии, когда большое значение приобрели военные походы для захвата добычи и новых земель. Появились большие массы людей, которые не нашли применения своим силам на родине и были вынуждены искать свое счастье в других землях. Очень часто они стали вербоваться в римские войска. Охотно пользовались услугами германских воинов и особенно конницы римские императоры и узурпаторы во время бесконечных междоусобных войн III века. Для них важны были не только высокие боевые качества германцев, но и тот факт; что они не имели, подобно римским солдатам, тесных связей с местным населением империи. Многие германцы, которые служили Риму, получали землю в пограничных областях империи. Они обязаны были обрабатывать ее и защищать. За службу в армии командиры германцев наделялись правом римского гражданства, а их земельные участки переходили к сыновьям в том случае, если те тоже поступали служить в римскую армию. Часто императорское правительство снабжало их зерном и скотом, инвентарем и даже рабами, чтобы помочь им наладить свое хозяйство. Эта система все больше и больше развивалась и постепенно заменила прежнюю систему клиентских царств, которая к III веку окончательно изжила себя. Опыт маркоманских войн показал императорам, что первыми выступают против владычества империи те народы, которые больше других страдали от непомерной дани. Но к III веку ситуация в корне изменилась: теперь, наоборот, императоры вынуждены были платить соседним племенам большие подати, чтобы купить мир с ними, если же выплата таких субсидий задерживалась, племенные вожди являлись в империю вместе с войсками, чтобы с оружием в руках потребовать своевременную плату.

В III веке н. э. германские племена объединились в прочные племенные союзы, в которых главную роль играли выходцы из внутренних областей Германии.

Один из наиболее сильных племенных союзов возник в Скандинавии. Тацит писал, что обитателями Южной Скандинавии было племя свионов. Он характеризовал их как искусных мореплавателей и, кроме этого, отмечал, что у них в чести были богатство и «царская власть». Под царями, по-видимому, он подразумевал племенных вождей. Власть их была сильней, чем у германских племен, что подтверждается данными археологии. Они показывают, что в первые века новой эры, в результате торговли с Римской империей и соседними с нею племенами, племенная знать свионов была весьма состоятельна: богатые погребения найдены в Ютландии, где пересекались торговые пути Балтийского, и Северного морей. В этих погребениях обнаружены привозные драгоценные ювелирные изделия, а также металлическая, глиняная и стеклянная посуда. Но вывезенные из империи предметы, а также римские монеты, в большом количестве были найдены и в других частях Скандинавии, однако о тесной торговле с Римской империей указывает и тот факт, что древние норвежские весовые единицы совпадают с римскими.

Высокого уровня достигло в Скандинавии местное ремесло. Здесь по римскому образцу изготавливалось превосходное оружие (широкие обоюдоострые мечи, щиты, копья), а также различные металлические орудия — топоры, ножи, ножницы. С начала III века наблюдается спад ввоза римских изделий и монет, таким образом, местное ремесло освободилось от влияния римской провинциальной культуры и далее развивалось самостоятельно, хоть и находилось под воздействием стиля, который сложился в Северном Причерноморье в III–IV веках и быстро распространился по всей Европе. К этой эпохе относятся найденные в Скандинавии изделия, украшенные цветной эмалью, полудрагоценными камнями и филигранью. Археологические находки, датируемые III–IV веками, показывают, что, несмотря на упадок торговли с Римской империей, богатство сосредоточенное в руках племенной знати в это время возрастало. Увеличивалось количество и вес редких в прежние времена золотых изделий. Уникальными находками являются два золотых рога для питья: один — шириной в 53 см, а другой — в 84 см, украшенные фигурами людей и животных. Они были найдены в Северном Шлезвиге на территории Дании. На одном из них имеется руническая надпись, которая гласит: «Я, Хлевагаст, сын Холтеса, сделал рог». Следует отметить, что руническая письменность, прежде имевшая чисто магический характер, получила на территории Дании широкое распространение после того, как был изобретен алфавит на основе рун, что также говорит о высоком уровне развития: Хочется отметить, что оба золотых рога были украдены из музея в XIX века и дальше их следы утеряны, предполагается, что преступники переплавили их, таким образом, для культуры была потеряна одна из самых уникальных археологических находок Скандинавии.

Не исключено, что свионы в III–IV веках участвовали, в походах на Римскую империю и богатства племенных вождей и предводителей войск являлись, главным образом, захваченной добычей.

В III–IV веках особенно активизировались племена Северо-восточной Германии, которые были сильнее остальных германских племен в военном отношении. У них была довольно развитая торговля, которую они вели с империей, со Скандинавией и ближайшими областями Восточной Европы. В восточной части Германии и на берегах Балтийского моря укрепились союзы вандалов, которые еще во времена правления Марка Аврелия начали свое продвижение на юг и были частично поселены императором в Дакии, а также бургундов, которые в начале III века продвинулись в район реки Майна. На запад от них, между Одером и Эльбой, возник союз алеманнов. В районе устья Эльбы жили лангобарды, а на юге полуострова Ютландия — англы, саксы и юты, которые были хорошими мореплавателями и жестокими пиратами, нападавшими на Британию и западное побережье Галлии. Племена, которые жили вдоль долины Рейна — батавы, хатты, — образовали племенной союз франков. В III веке все эти племенные союзы начали свое наступление на империю.

Но они были не единственными врагами Рима в Европе. Подобные же изменения в экономике и общественном строе происходили у племен, которые жили вдоль реки Дунай, в Прикарпатье, в Северном Причерноморье, в Поднепровье и Поволжье. Торговые отношения этих племен с римскими провинциями и городами Северного Причерноморья способствовали развитию местного ремесла и сельского хозяйства, а также росту имущественного неравенства и совершенствованию военного искусства. Здесь тоже сложились новые, более сильные племенные союзы — свободных даков, карпов, которых римские писатели иногда называют гетами, аланов и мощный союз ряда племен Причерноморья — готов.

Последние сыграли большую роль в истории империи IV–V веков и ее гибели. Поздние римские историки считают, что готы руководили племенным союзом, который напал на Рим в середине III века. Историки Кассиодор и Иордан, которые жили при дворах позднейших готских королей, чтобы польстить им, прославляли издавна существовавшее могущество готов. Как бы там ни было, но в III веке готы были одной из составных частей племенного союза, в который, кроме них, входили еще геты, даки, сарматы и славянские племена. Античные историки III века, в подражание греческим писателям классического периода часто называли их одним общим названием — скифы. С середины III века начались опустошительные набеги на империю этого племенного союза. Поначалу они вторглись в Дакию и Нижнюю Мезию, но постепенно круг земель, входивших в их интересы, увеличивался. Уже в 251 году готы взяли фракийский город Филиппополь, разграбили его, а многих жителей захватили в плен. Император Деций вышел им навстречу со своей армией, на им удалось завлечь его в непроходимые болота — готы нанесли страшное поражение римской армии. Почти все солдаты были перебиты, а сам император погиб в бою. Новый император Галл не имел никакой возможности воспрепятствовать готам уйти со всей добычей и пленными. Кроме того, чтобы остановить нашествие, он вынужден был выплатить готам «субсидию». Но это помогло ненадолго, уже через три года они снова вторглись во Фракию и дошли до Фессалоники, а с 258 года начались опустошительные морские экспедиции готов, которые продолжались около десяти лет. За это время они опустошили и разрушили многочисленные города Греции и Малой Азии, такие как Эфес, Никея, Никомедия и многие другие. Античные авторы сообщают, что в самом крупном походе готов (267 год) участвовало около пятисот судов и несколько сот тысяч человек. Трудно даже представить масштабы подобной экспедиции. Но уже в 269 году император Клавдий II разгромил войска готов возле города Наисса, кроме этого, он уничтожил их флот, который действовал у берегов Греции. Начиная с этих пор, натиск готов на империю постепенно ослабевает. Они осели в причерноморских степях и разделились на остготов (восточных готов) и вестготов (западных готов). Границей между их владениями служила река Днестр.

Кроме вышеуказанного племенного союза, в III–IV веке н. э. набеги на границы Римской империи совершали и славяне, как в составе племенного союза готов, так и самостоятельно. Выше уже рассказывалось о развитии производительных сил у восточных и западных славян в III–IV веках н. э. Археологи отмечают, что в этот период резко сократились экономические связи с Римской империей и ее дунайскими провинциями, что подтверждается уменьшением числа импортированных в славянские земли римских вещей и сокращение количества находок римских монет. В то же время усилились связи в Северным Причерноморьем, главные древние центры которого — города Ольвия, Тир и другие, — находились в руках варваров. Кроме этого, укреплялись связи между отдельными славянскими племенами и их соседями, в первую очередь, с племенами сарматов. Сохранилось много свидетельств участия славян в борьбе с Римской империей. Их племена участвовали в маркоманских войнах второй половины II в. н. э., принимали они участие и в так называемых скифских (готских) походах III IV веков. Но кроме Римской империи, противниками славян были племена готов и гуннов. О столкновении между ними рассказывает историк готов Иордан (середина VI века). По его словам, венеды оказывали сопротивление вождю готов «риксу» Германариху, который считался непобедимым и потерпел поражение только от гуннов. Когда же в конце IV — начале V веков один из преемников Германариха — Винитар — попробовал подчинить антов, они нанесли ему поражение. В ответ на это Винитар вторично вторгся в земли антов и распял их вождя Божа, а также его сыновей и семьдесят антских старейшин. Но тем не менее с каждым годом натиск славян возрастал, особенно крупные походы они совершали против империи в конце V — начале VI веков. В этот же период южнославянские племена подверглись нападению гуннов. Данные историков подтверждаются данными археологических раскопок, в ходе которых выявлены оставленные, по-видимому, в страшной спешке многочисленные поселения славян, в том числе и вышеупомянутый гончарный поселок у Иголомни на Верхней Висле, а также множество зарытых кладов, которые в большом количестве находят в Повисленье и на Волыни. Нашествие гуннов заставило славянское население покинуть свои места и искать спасения в дремучих лесах и болотах Полесья. Нашествие это положило начало тем передвижениям, которые с особой силой развернулись в последующие времена.

Поначалу племена Средней и Восточной Европы нападали на Римскую империю лишь с целью захвата добычи, но постепенно эти набеги превратились в борьбу за новые места для поселений, что особенно ярко проявилось во второй половине III века. Поход готов в 267 году, в который они отправились с семьями и имуществом, по-видимому, блестяще подтверждает это. Уже в IV веке варвары расселились в захваченных ими областях. В III веке перевес военной техники и организации войск был все еще на стороне империи и, несмотря на победы варваров, в планомерных сражениях их войска чаще терпели поражение. Варвары не умели брать города, которые были хорошо укреплены: осадная техника у них еще только зарождалась. Поэтому во время нашествия окрестное население сбегалось под защиту городских стен, которые могли выдержать длительную осаду. Но постепенно ситуация изменилась: отныне наступающей стороной был уже не Рим и форпосты империи, а те племена, которые в предыдущие века являлись объектами грабежа и эксплуатации. Теперь уже они сами наносили Риму и его союзникам удары, которые усугубляли общий кризис в государстве.

Изменилась ситуация и внутри самих племен. Если в предыдущие столетия римляне искали поддержку среди знати тех племен, которые они завоевывали, то теперь эта знать окрепла настолько, что больше не искала дружбы с правителями клонящейся к упадку империи. Теперь все происходило наоборот. Племена, которые вторгались на территорию Рима, встречали сочувствие, а иногда и прямую помощь со стороны городского плебса, рабов, колонов, которые видели в лице варваров своих освободителей. Были случаи, когда рабы или колоны служили проводниками войскам, вторгавшимся на территорию империи, кроме этого, они создавали собственные отряды и присоединялись к этим войскам и вместе с варварами разоряли земли крупных землевладельцев и рабовладельцев. Далее союз этот креп, что и обусловило к конечном итоге падение рабовладельческой империи. Тяжелое положение рабов и колонов, которое делало их союзниками врагов империи, было одной из наиболее важных причин успеха варваров. Кроме того, быстро сменявшиеся императоры и их соперники часто искали помощи у варваров: открывали им границы и сдавали целые города. Основными объектами наступления на империю были обширные районы между Дунаем, Эльбой и Рейном, а также Северное Причерноморье.

Император Константин

Как уже сообщалось выше, после того как в 305 году императоры Диоклетиан и Максимиан в торжественной обстановке отказались от власти и ушли в отставку, августами были провозглашены бывшие цезари — Галерий (для восточной половины империи) и Констанций Хлор (для западной половины империи). По заведенной Диоклетианом традиции, августы избрали себе заместителей — цезарей. Однако не прошло и года, как вся эта система тетрархии была нарушена, после того как в разных частях империи началось провозглашение новых августов и цезарей, между которыми сразу же началась ожесточенная борьба за власть.

Во время этой борьбы удалось выдвинуться на первое место сыну Констанция Хлора от первого брака — Константину, мать которого, Елена, в молодости была простой служанкой в солдатской таверне. Еще юношей он отличался смелостью, считался рассудительным воином и командиром, снискал себе популярность в войсках, которыми командовал его отец. После неожиданной смерти Констанция Хлора в 306 году, британские легионы провозгласили Константина цезарем, а август Галерий, который опасался недовольства сильной западной армии, был вынужден признать это провозглашение. Вслед за этим вспыхнула борьба за власть над всей империей между Галерием и Максимианом, который вернулся к управлению государством вместе с сыном Максенцием. Константин не стал ввязываться в эту борьбу и выжидал истощения сил воюющих сторон, в то же время наращивая свои силы и политическое влияние. После смерти Галерия в 311 году старшим августом стал Лициний Лициан. Константин заключил с ним союз направленный против Максенция, управлявшего в то время центральной областью империи — Италией, — и африканскими провинциями. Дождавшись удобного момента, Константин повел свои галльские войска Италию. Решающее сражение между ним и войсками Максенция произошло под Римом, недалеко от местечка Красные скалы, в 312 году. Христианская легенда сообщает, что в самый решающий момент битвы над легионным значком, под которым сражался Константин, появился христианский крест с надписью «Сим победишь». Как бы там ни было, но войска Максенция были разбиты, а сам он утонул в Тибре во время отступления. Это привело к тому, что Константин стал правителем западной половины, а его союзник Лициний Лициан, которому удалось разгромить своих противников на Востоке, стал августом ее восточной половины.

Но новые августы ненавидели и даже боялись друг друга. Поначалу объектом их острых разногласий был вопрос о том, кто будет управлять провинциями Балканского полуострова. Между ними разгорелась война за эти спорные территории (314–316 гг.), в результате которой Константин добился перехода Балканского полуострова, кроме Фракии, под свою власть. После этого он и Лициний Лициан подписали мирный договор. Но теперь равновесие сил было нарушено и Константин уже претендовал на положение старшего августа, с чем, в конечном счете, Лициний вынужден был смириться. Когда же Лициний оказался в затруднительном положении из-за нападения готов на Фракию в 323 году: Константин под предлогом борьбы с готами захватил Фракию. Когда же Лициний попытался вытеснить со своей территории вероломного союзника, между ними опять началась война, во время которой войска Лициния были разбиты, а сам он низложен с престола и вскоре убит. В 324 году Константин стал единственным правителем всей Римской империи.

В своей внутренней и внешней политике император Константин продолжал политику реформ императора Диоклетиана. За те годы, которые прошли между этими двумя реформами, удалось вычислить более точную стоимость золота в слитках, в результате чего была выпущена новая золотая монета, солид, весом в ¹/₇₂ часть римского фунта. С этого времени солид стал основной монетой и единицей расчета сначала в западной половине, затем и во всей империи. Стабильность этой новой денежной системы укреплялась еще и тем, что в ее основу было положено одно золото, из серебра стали чеканить лишь мелкую разменную монету. Стабилизация денежной системы дала возможность восстановить некоторые денежные сборы, которые были заменены в прошлом натуральными повинностями. Это привело к оживлению в денежных сделках и на рынке, но по-прежнему, кроме монеты, в обращении продолжали ходить слитки золота и серебра с клеймами финансовых чиновников, удостоверявших их вес и качество, а внутри общинных императорских хозяйств натуральные отношения не изменились вовсе.

На протяжении всего своего правления император Константин издавал эдикты, которые были направлены на упорядочение поступления в казну налогов и обеспечение рабочей силой сельского хозяйства и ремесла. Он продолжал начавшуюся при Диоклетиане политику прикрепления к месту жительства и работы куриалов, ремесленников и колонов. Куриалам (материально-ответственные за поступление налогов от горожан) запрещалось переселятся из одного города в другой и уклоняться от выполнения муниципальных повинностей. Если же куриалам удавалось все-таки бежать и поступить в армию или имперскую администрацию, то его, в случае обнаружения, немедленно возвращали в свою курию так, как его обязанности были не только пожизненные, но и наследственные, а так как куриалы обязаны были погашать цз собственных средств недоимки по сбору налогов, они очень часто разорялись. Тогда их ряды в принудительном порядке пополнялись новыми состоятельными людьми, в том числе сыновьями ветеранов, которые по какой-либо причине не поступали на военную службу. Одновременно с этим наблюдался процесс прикрепления к профессиональным коллегиям ремесленников. Отныне коллегии стали наследственными, а в 317 году своим эдиктом император Константин прикрепил к профессии мастеров монетного дела. Позже прикрепили к своим профессиям и других ремесленников, которые, в первую очередь, обслуживали армию, флот, транспорт и население больших городов (оружейники, кожевники, ткачи, плотники, пекари и др.). Постепенно в подобную зависимость стали попадать и самостоятельно работавшие мастера.

Прикрепление к земле колонов, которое началось еще в годы правления императора Диоклетиана, продолжалось и получило законодательное оформление в конституции императора Константина «О беглых колонах», которая была издана в 332 году. Это было сделано потому, что уход колонов приводил к запустению или ухудшению обработки огромных участков земли. Все это вело к затруднениям при сборе налогов, так как налоги могли поступать полностью только при условии обработки всех земель. Своим указом император приказывал возвращать беглых колонов в имения, к которым они были приписаны, и в наказание за побег заставлять их работать закованными в цепи, как рабов. Лица, которые принимали и укрывали беглых колонов, обязаны были выплатить налоги, которые задолжал колон. Все это делалось для того, чтобы обеспечить землю, пригодную для сельского хозяйства, рабочей силой. Правительство и магнаты были заинтересованы в том, чтобы вся пригодная земля возделывалась.

Увеличилось количество колонов за счет военнопленных варваров, которые поступали в империю в ходе успешных пограничных войн, проводимых императором Константином, но в то же время процесс этот вел к постепенной варваризации империи. Кроме того, высокие налоги и злоупотребления имперских чиновников привели к возрождению издревле известного в Риме социального явления — патрониция (патроната), так называлось пребывание под покровительством сильного человека, теперь же он принял совершенно иные формы и распространение. Отныне мелкие свободные крестьяне в деревнях, а также ремесленники и куриалы в городах, спасаясь от административного и налогового гнета, добровольно переходили под патрониций местных магнатов и становились их колонами. Они отдавали магнатам свои земельные участки и получали их снова уже в прекарное владение. За это колоны получали от принявших их под патрониций господ защиту от властей.

В годы правления императора Константина была завершена успешно начатая при императоре Диоклеткане, военная реформа. Как мы уже говорили, войска теперь делились на пограничные и маневренные. Подобное деление было сохранено, но император Константин пошел дальше: теперь уже маневренные войска, которые сделались военной опорой домината, были разделены на две категории. Из всей массы маневренных войск были выделены привилегированные воинские части — дворцовые войска, которые располагались в Риме и других столицах империи. В связи с этим отряды преторианцев были расформированы и их место заняли отряды дворцовой стражи.

В годы правления императора Константина в еще большей степени, чем при императоре Диоклетиане, армия стала пополняться отрядами из варварских племен, так как римское государство испытывало большие трудности при вербовке воинов из местного населения, которое все больше и больше прикреплялось к месту жительства и профессиям. Отныне профессия воинов тоже стала наследственной. Но обычная плата за военную службу — наделение земельными участками — перестала привлекать жителей империи в связи с упадком среднего и мелкого землевладения. Варваризация же армии отразилась на ее структуре: отныне размеры легионов были уменьшены, а число начальников соответственно увеличилось, это было сделано для того, чтобы усилить контроль за рядовым составом войск. Варвары, поступавшие на римскую военную службу, приобретали римское гражданство, а за заслуги они получали повышения — могли переходить на службу в дворцовую стражу и достигать значительных чинов. Таким образом был открыт доступ выходцам из варварских племен к высшим должностям империи, который сыграл важнейшую роль в дальнейшей истории домината.

В годы правления императора Константина продолжалось развитие сложной политической и административной системы домината. В конце его правления организация домината, которую начал еще император Диоклетиан, в значительной мере была уже завершена, а поэтому в дальнейшем она функционировала без принципиальных изменений до самого падения Западной Римской империи. Кроме того, ряд черт домината унаследовала Византия. Несмотря на то, что тетрархия императоров была упразднена, сохранилось деление империи на четыре части для удобства управления. Части эти отныне назывались префектурами и управлялись они высшими чиновниками, которых назначал сам император — префектами претория. Отныне должность префекта претория была превращена из военной в гражданскую, командование армией было изъято из рук префектов и передано военным магистрам, которых также было четыре: два начальника пехоты и два начальника конницы. Подобное разделение военной и гражданской магистратур проводилось при доминате последовательно, для того, чтобы ослабить самостоятельность местных властей, которые к тому же были обязаны контролировать друг друга и обо всем подозрительном доносить в вышестоящие инстанции.

Сохранилось деление на диоцезы и провинции. Последние состояли из нескольких небольших округов. Вся эта громоздкая административная система была основана на подчинении низших чиновников высшим по рангу и наконец, префектам претория своей префектуры, за исключением военных магистров. Префекты претория и военные магистры подчинялись непосредственно императору — самодержцу и непогрешимому источнику законов, также они были его советниками и членами «священного дворца», который состоял из родственников императора и группы вельмож, возглавлявших различные звенья бюрократического аппарата. Гражданские и военные должности среди придворных также были строго разделены. При священной особе доминуса находился высший совещательный совет — консисториум, который заменил существовавший ранее совет — консилиум. Совет этот назывался консисториумом, потому что его члены во время совещания стояли — они не имели права сидеть в присутствии императора. Сам доминус по своему усмотрению назначал всех членов консисториума, только он один имел в этом совете решающий голос. Высшие чины в государстве, как и любые другие звенья бюрократического аппарата, были разделены на шесть категорий. Самой низшей из низ являлась категория мужей «выдающихся», пятую категорию составляли мужи «совершеннейшие», четвертую — «светлейшие», третью — «почтеннейшие», вторую — «сиятельные» и, наконец, первую — «благороднейшие». Как правило, выходцы из средних слоев могли дослужиться только до низшей — шестой категории. Следующие пять категорий были доступны, почти исключительно, лицам сенатского сословия, которые занимали высшие должности в имперской бюрократии. Также все высшие управления назывались «священными», поскольку непосредственно зависели от «священного дворца» и доминуса. Иногда доходило до откровенного издевательства, так, например, управление сбором налогов с населения называлось «священной щедростью императора».

Все это привело к тому, что римское государство, которое ранее выполняло функции подавления огромной массы населения, превратилось, по словам Фридриха Энгельса, в «машину для высасывания соков из подданных». Отныне государство приобрело форму законченной бюрократической монархии. Высшие должностные лица были вместе с этим высшими придворными чинами, таким образом, империя сливалась с императорским хозяйством. Так «квестор священного дворца» являлся председателем императорского совета — «священной консистории», а «магистр должностей» ведал личной канцелярией императора, его стражей, которая состояла из отрядов варваров, и вместе с тем ему принадлежал верховный совет над всем управлением, так как под его началом стояло настоящее войско тайных полицейских агентов, которых называли «любопытные». Дворцовые же должности, названия которых указывали на обслуживание личности императора, например «начальник священного ложа», считались наивысшими в империи. Количество придворной челяди, среди которой особенно выделялись многочисленные евнухи, было крайне велико, одних брадобреев существовало до тысячи человек и все они получал жалование натурой и деньгами. Роскошь и торжественность дворцового обихода, введенные Диоклетианом, еще больше усилились при Константине, который к драгоценной одежде доминуса добавил еще диадему.

Доминус оставался, прежде всего, верховным военачальником, а поэтому он в каком-то отношении зависел от армии. В периоды военных конфликтов эта подоплека доминатов становилась более ясной, хотя власть доминуса, кроме армии, подкреплялась еще развитой и централизованной бюрократией, которая контролировала армию. Императоры поощряли доносы, считая, что они укрепляют их власть. При преемнике Константина, Констанции, один знаменитый доносчик получил насмешливое прозвище «комит сновидений», так как специализировался на доносах о неблагоприятных для императора снах, якобы виденных высокопоставленными лицами. Частыми были взаимные обвинения в колдовстве и гаданиях, направленных, якобы, во вред правителю.

Несмотря на то, что в области государственной деятельности император Константин был последовательным продолжателем реформ императора Диоклетиана, в области религиозной политики он явился его принципиальным противником. В отличие от Диоклетиана, Константин сумел оценить силу церковной организации и авторитет христианства среди самых различных слоев населения империи и особенно армии, тогда как император. Диоклетиан видел в христианской церкви своего рода государство в государстве и полагал, что оно ослабит власть самого римского императора — доминуса и бога. Константин усмотрел в учении христиан мощную церковную организацию, которая могла стать прочной опорой абсолютной власти императора. Кроме этого, император Константин был блистательным политиком-практиком. Он видел всю безрезультатность религиозных преследований, которые лишь накаляли внутреннюю обстановку в империи, а поэтому Константин принял решение о примирении с христианской церковью и о ее поддержке. Уже в 311 году август Галерий отменил гонения на христиан, а в 313 году, после того, как Констанций и Лициний победили соперников за власть, они в городе Медиолане издали свой знаменитый эдикт, который впоследствии получил название Медиоланского (Миланского) эдикта. Согласно этому эдикту, христианская религия объявлялась равноправной со всеми другими религиозными системами. Конфискованное или разграбленное во время гонений церковное имущество было возвращено христианам или за него выплачивалась компенсация. В дальнейшем император Константин оказывал христианам особое покровительство. Так из гонимого учения христианство стало государственной религией, из «церкви борющейся» — «церковью торжествующей».

Еще до появления Медиоланского эдикта Константин издал указ, по которому христианское духовенство было освобождено от всех личных повинностей в пользу государства. Кроме этого, Константин даровал христианской церкви ряд значительных привилегий: она получила право принимать в наследство и дарение, что учитывая большие успехи христианства, менее, чем за столетие превратило ее в обладательницу ¹/₁₀ всех земель империи. Сам Константин и его преемники давали церкви богатые пожертвования. Клирики были освобождены от муниципальных повинностей, третейский суд епископов был приравнен государственному, а епископы получили право узаконивать отпуск на волю рабов на основании того, что они проверяли «достойные» ли получают свободу. Представители христианской церкви и церковной общины получили права юридических лиц: они могли приобретать и отпускать на волю рабов, получать вклады и наследство, свободно распоряжаться своим имуществом. Христианские церкви получили право убежища. Было запрещено привлекать христиан к участию в языческих празднествах, но, с другой стороны, если христианин занимал должность, которая предполагала участие в таких празднествах, то это ему не возбранялось. Сам Константин продолжал оставаться язычником. У него во дворце справлялись языческие и христианские праздники. Он почитал Солнце Непобедимое, Аполлона-Гелиоса, Христа и других богов. Однако часть языческих храмов Константин закрыл и упразднил жреческие должности в этих храмах, были конфискованы и храмовые ценности.

В признании Константином христианства главную роль сыграли политические соображения. Он увидел, что, хотя в начале IV века христианскую религию исповедовали лишь ¹/₁₀ часть населения, христианство успело создать исключительно крепкую организацию, которая умела влиять на массы. Широкая благотворительность и надежда на загробное блаженство привлекали бедноту, проповедь смирения и покорности умеряла ее сопротивление. Языческая же религия, которая требовала лишь соблюдения внешних обрядов, оставляла простор для свободы мысли, христианство требовало полного подчинения, безоговорочного признания установленной догмы. Именно такая религия была наиболее подходящей идеологической базой для монархии, которую возглавлял «святейший» император.

Но среди христиан в это время усилились разногласия, которые были порождены изменениями социального состава христианских общин. Усиление взаимных связей между ранее разобщенными христианскими общинами выявили разные варианты вероучения. Недавние гонения также сказались на положении различных групп христиан. В годы преследований далеко не все христиане оказались, стойкими, среди колебавшихся были и епископы. Так в Африке возникло мощное течение против карфагенского епископа, которого обвиняли в нестойкости. Движение это возглавил пресвитер Донат и оно получило название донатизм. Популярность Доната в Африке была настолько велика, что впоследствии его самого избрали епископом Карфагена. В этом течении в религиозной форме отразился сепаратизм африканских провинций, который так и не удалось полностью ликвидировать. Социальный состав последователей Доната был весьма пестрым. К донатистам примкнули как низшие слои африканского населения, которые в религиозной форме выражали свой стихийный протест против социального неравенства и возникшего союза церкви с империей, так и христиане из более состоятельных слоев населения. Бедняки, которые являлись сторонниками Доната, стали объединяться в отряды и нападать на местных богачей, главным образом, на ростовщиков и на представителей разбогатевшего высшего духовенства, впоследствии им дали название циркумцеллионов (бродящие вокруг жилищ). Циркумцеллионы считали себя хранителями раннехристианской добродетели, когда христианская религия была религией бедняков. Официальная церковь осудила движение донатистов, а правительство Константина отнеслось к донатизму и вовсе враждебно.

Медиоланский эдикт привлек на сторону Константина христиан Востока, в то время как он боролся за власть с другими претендентами. Ему легче было пойти на союз с церковью, так как на Западе христианство распространилось позже, чем на Востоке, и преимущественно среди аристократии, ставленником которой являлся император Константин. О настроении западных христиан можно было судить по постановлениям («Канонам») двух епископских съездов — соборов, которые состоялись на Западе в 306 и 314 годах. Из этих «Канонов» видно, что рабы и колоны христианских господ еще оставались язычниками и активно защищали своих богов, что епископы позволяли христианам занимать общественные должности, в том числе и жреческие, и карали пожизненным отлучением христиан, отказавшихся служить в армии, тогда как женщина, засекшая до смерти рабыню, отделывалась пятилетним покаянием. Как видно, христиане из числа знати были вполне готовы к союзу с государством и Константин, запретивший преследовать господина, запоровшего до смерти своего раба, был для них подходящим союзником. Поэтому в западных провинциях религиозная политика Константина среди знати оппозиции не имела. Лишь римские сенаторы, которые продолжали держаться тысячелетних традиций республиканского и раннеимператорского Рима и были недовольны возвышением Константинополя, оставались верны старым богам и демонстративно восстанавливали их храмы.

Часть недовольных общей политикой императора Константина куриалов и интеллигенции, среди которой господствующим учением был неоплатонизм, на Востоке придерживались прежних культов, но и в рядах христиан Востока не было единства. Социальные противоречия приняли теперь религиозную окраску, а поэтому проявились в ожесточенной борьбе различных направлений. Наиболее значительным из них было арианство. Его основателем был живший в Египте александрийский пресвитер Арий, который утверждал, что Христос неизвечен, так как сотворен богом-отцом, а следовательно, он ниже отца и неравен, а только подобен ему. Отсюда следовало, что он является не богом, а лишь посредником между богом и людьми. Против этого положения восстали правоверные христиане, которых возглавлял Афанасий, вскоре ставший епископом Александрии. Они доказывали, что Христос вечен, равен и единосущен богу-отцу, а возникший из этого тезис о противоречии объявляли недоступной разуму божественной тайной. Разгоревшийся спор грозил церкви расколом. Арианство быстро получило распространение в империи, так как фактически оно было попыткой компромисса между христианством и античной идеологией неоплатоников с их учением о промежуточном существе, осуществляющем связь между богом и людьми. Эта была одна из попыток осмыслить христианство с точки зрения интеллигентного античного язычника.

Император Константин, поддерживавший христианскую церковь, естественно был противником раздоров в ее среде, так как только единая церковь могла быть ему надежно союзницей. Он стремился к примирению группировок, потому что полемика ослабляла церковную организацию. Слабо разбираясь в христианском учении, Константин отстаивал традиционную точку зрения о полном равенстве Христа и бога-отца, к тому же это равенство укрепляло и возвеличивало власть доминуса, который, таким образом, опирался на божье покровительство, а не на покровительство божьего посредника, как это выходило согласно учению Ария. Кроме того, Константин заподозрил в арианстве проявление египетского сепаратизма, тогда по желанию Константина, в 325 году, в городе Никея был собран первый, так называемый, вселенский собор епископов. Он выработал обязательный для всех христиан символ веры, который утверждал единую сущность Христа и бога-отца и осудил положения Ария.

Но это не положило конец арианству, а, напротив, с новой силой разожгло борьбу внутри церкви. В течение всего IV века ариане и никейцы (православные) искали компромисс, обсуждая на многочисленных соборах новые символы веры, набрасываясь друг на друга с яростью, превосходившей, по словам Аммиана Марцеллина, ярость диких зверей. Епископы враждебных направлений обвиняли друг друга в растрате церковных средств, в разврате, подлогах, государственной измене, добивались ссылки своих противников, их низложения и отлучения от церкви. Арианская партия, к которой под конец жизни стал склоняться сам император Константин и которую поддерживали его преемники, временно одержала победу в восточных провинциях. К ней примкнули придворное чиновничество и городская верхушка — те, кто был слишком эллинизирован, чтобы отказаться от привычных философских категорий, даже приняв христианство. Вместе с тем они поддерживали сильную императорскую власть и были готовы полностью подчинить ей церковь. «Что я прикажу, то вам и канон», — заявил однажды сын Константина Констанций съехавшимся на собор арианским епископам, которые приняли это заявление без возражений.

Тогда же все оппозиционные церковные элементы собрались под знаменем никейского православия, которое возглавлялось епископом Афанасием, не раз побывавшим в ссылке, отчего его популярность только росла. Из его лагеря постоянно раздавались требования независимости церкви и яростные обличения «антихриста» Констанция. Кроме этого, никейцы получили сильную поддержку со стороны численно возраставших монахов и отшельников. Основателем монашества считается египтянин Антоний, его примеру следовало множество сельских и городских жителей Египта и Азии, которые бежали в пустыню, где первоначально жили в строгом, аскетизме, питаясь приношениями верующих и продуктами своего земледельческого и ремесленного труда. Они были ярыми врагами эллинистической знати, ее культуры и философии, это была одна из своеобразных форм посильного протеста против гнета империи.

В то же время в Африке продолжал существовать донатизм. Осужденный официальной церковью, он имел многочисленных сторонников, особенно в Нумидии и Мавретании. К нему примкнули элементы, настроенные против центрального правительства и желавшие самостоятельности Африки, этим объясняется то, что донатизм просуществовал более столетия. С ним было связано и движение так называемых «агонистиков» («борцов») Это были крестьяне, посаженные на землю рабы и колоны, которые боролись против крупных землевладельцев и ростовщиков, как и их предшественники — повстанцы III века. Среди них значительную часть составляли мавры, которые собирались в большие отряды и, вооружившись дубинами, захватывали крупные имения, сжигали долговые обязательства, которые служили закабалению, уничтожали списки рабов. Один из противников донатизма писал, что из-за агностиков ни один землевладелец не чувствует себя в безопасности в собственном имении и не смеет взыскивать долги, что собственники униженно просили милости у агностиков и готовы были на любые материальные потери, лишь бы сохранить собственную жизнь. Он рассказывает, что, встречая на дороге богатую коляску, агностики выбрасывали из нее владельца и сажали на его место рабов, так как считали, что господа и рабы должны поменяться положением. Донатистский епископ города Тамугади заставлял купцов делиться выручкой с бедняками и производил переделы земли. Особенно большой размах приняло это движение в 30-40-х годах IV века, когда его возглавили мавры Аскидо и Фасир. Оба они погибли в бою, но во главе агностиков тогда стал епископ Донат. Против них была организована карательная экспедиция, которая закончилась кровопролитной битвой. Агностиков разгромили при городе Богаи, но и это не помогло положить конец их движению. Агностики снова собирали рассеянные отряды, заменяли убитых вождей новыми и продолжали борьбу.

В борьбе с донатизмом Константин собирал съезды — соборы епископов, — еще тогда, когда он был правителем западной половины империи. Существование донатизма повлияло и на его решение о созыве «вселенского» собора, но, несмотря на решение никейского собора, донатизм, как и арианство, продолжал существовать и достиг своего наибольшего распространения уже после смерти императора Константина.

Кроме религиозных споров, никейский собор вошел в историю как собор, на котором был принят церковный христианский календарь (распределение христианских праздников по месяцам и числам), а также была уточнена схема христианской иерархии. Отныне епископы Рима, Александрин и Антиохии получили звание патриархов, а первые два — почетные звания пап. Во главе клира провинций были поставлены архиепископы, а в городах его возглавляли епископы, которые обязаны были выполнять указы имперской администрации.

Пока император Константин вел ожесточенную борьбу за власть, все это время у него не было постоянной резиденции. Дело в том, что еще в конце III века н. э. Рим уже перестал быть резиденцией императоров. Теперь же, когда порядок в империи был восстановлен, этот вопрос стал наиболее остро.

Восточная часть империи в это время гораздо меньше, чем западная, подвергалась набегам варварских племен. Она, кроме этого, была более однородна по своей культуре и гораздо более развита в экономическом отношении. На европейском берегу Боспора Фракийского находился древнегреческий город Византий. Он стоял на пересечении морских и сухопутных путей, на полуострове, который был надежно защищен самой природой. Сюда и решил перенести император Константин столицу империи и дал этому городу новое название: Новый Рим — Константинополь. Уже в 328 г. здесь началось расширение городской территории древнего Византия. Строились роскошные здания, дворцы, стадион и ипподром, термы и библиотеки. В 330 г. состоялось торжественное освящение и провозглашение города новой столицей империи. Это торжество сопровождалось христианскими и языческими обрядами. Самого императора Константина обоготворили в качестве Гелиоса, а город Константинополь посвятили богине Тюхе — благоприятной судьбе.

В новую столицу государства свозились произведения искусства из разных городов. В Константинополе был создан свой сенат, отчасти сенаторы были переселены из Рима, а остальных назначил на должность сам император Константин. Как и в Риме, здесь была утверждена должность городского префекта. А константинопольский плебс стал пользоваться такими же льготами, как и плебс римский.

Однако новая столица не была связана со старыми римскими традициями. Это было весьма удобно для развивающегося домината. В последние годы своей жизни император Константин жил в Константинополе и его окрестностях. Он умер в 337 г. Незадолго до своей смерти Константин стал христианином, приняв крещение от сочувствовавшего арианам епископа Евсевия. По древней традиции сенат обожествил умершего императора. Сам факт принятия Константином крещения и последующего его обожествления, говорит о той сложной идеологической обстановке, которая царила во все время правления императора. В его лице как бы произошло слияние двух религий: божественный доминус одновременно был императором милостью христианского Бога. Для большей части населения, которое привыкло жить в условиях многобожия в подобной двойственности не было противоречия, скорее всего не ощущал его и сам Константин. Своим отношением к христианству он исправил ошибки религиозной политики императора Диоклетиана. Все же античная религиозно-философская идеология, хоть и угасала, была еще достаточно сильна, особенно в восточной части Римской империи. А поэтому компромиссы между античным и христианским мировоззрением оказали влияние и на самого Константина, что особо ярко отражается в его отношении к Арию, который был поначалу его непримиримым противником, а позже, перед смертью, Константин принял крещение от епископа, который сочувствовал арианам.

Годы правления императора Константина доказали, что система доминуса выдержала проверку времени. При Константине она получила еще большую стойкость и единообразие, как в центральном аппарате, так и в провинциях. И хотя по-прежнему доминус оставался лишь военачальником, который опирался на зависимую от него и на верную ему армию, но в дополнение к этой традиционной и основной опоре римской императорской власти теперь действовали еще две разветвленные и мощные силы — бюрократия и христианство. Организационно они были отделены от армии и друг от друга. Отныне эти три силы являлись постоянной опорой домината, они также были той связующей силой, которая должна была заменить практическое отсутствие социально-экономического единства. До тех пор, пока светские и духовные магнаты, а также верхушка господствующего класса поздней Римской империи, идущей к феодализму, нуждались в поддержке центральной власти, пока бюрократический аппарат мог получать свое содержание за счет относительно исправного поступления налогов, а армия еще не была полностью варваризована, система домината оставалась единственной силой, способной удержать власть в разваливающейся буквально на глазах империи.

Упадок городов. Варваризация армии

Доминату лишь на время удалось отсрочить глубокий кризис рабовладельческого строя, который с большой силой проявился в Римской империи в III веке. Изменение методов управления государством, усиление бюрократического и военного аппарата империи, повлекли за собой глубокие изменения во всех остальных сферах социально-политической жизни. Отныне выступления рабов подавлялись без всякой пощады. Хотя империя пробовала приспособиться к возникающим зачаткам феодальных отношений, на самом деле вся ее политика имела следствием консервацию отживших рабовладельческих отношений. Все это привело к тому, что экономические противоречия были загнаны вглубь. Они обязательно должны были проявиться с новой силой.

Вследствие проведения политики домината более других ухудшилось положение рабов. Император Константин дважды повторил закон, который фактически восстановил право господина убивать своего раба. Этот закон гласил: если господин засечет раба до смерти, он может не бояться судебного преследования, так как он проявил лишь законное право исправлять плохих рабов. Отныне подстрекательство раба к бегству каралось уже не штрафом, как III в., а розгами и пыткой. Рабов, которых поймали при попытке перейти к варварам, не возвращали, как раньше, своим господам, а ссылали на рудники. В некоторых случаях им отрезали ногу. Свободная женщина, которая вступила в связь с рабом, приговаривалась к костру, причем, если сам раб доносил на нее, его награждали свободой. Император Константин официально узаконил продажу в рабство детей бедняков их родителями, а также при нем был издан закон, который позволял вернуть в рабство вместе с его детьми дерзкого вольноотпущенника. Подобные жестокие законы, направленные против рабов, имели своей целью подавить малейшее сопротивление и в других слоях населения. В первую очередь среди колонов, количество которых, занятых в сельском хозяйстве, с каждым годом стало возрастать. Увеличился удельный вес и в сельскохозяйственном производстве, а в силу этого увеличилось и их значение. С сельском хозяйстве поздней империи колон стал уже гораздо более характерной фигурой, чем раб в классическом понимании этого термина. Об этом свидетельствует такой факт: любой нищий бродяга, происхождение которого не было установлено, по законам III в. считался беглым рабом, а по законам IV века — беглым колоном. Отныне пленные, захваченные во время военных действий, становились не рабами, как раньше, а колонами. А поэтому не удивительно, что новое законодательство большое внимание уделяет именно колонам, а не рабам. Независимо от того, был колон первоначально посажен на землю рабом, пленником, неоплатным должником или наследственным арендатором, в IV в. он уже был обязан землевладельцу натуральной рентой и отработками на его земле.

Но так как Римская империя в основе своей была рабовладельческим государством, колонат не мог развиться в систему феодальных отношений. Это приводило к тому, что нормы рабовладельческого общества накладывали свой отпечаток на положение колонов, фактически приближая их к рабу. Уже император Константин обложил значительным штрафом любого, кто укрывает чужого колона, а самого беглого колона предписал возвращать на его место жительства закованным в цепи. В дальнейшем этот закон неоднократно подтверждался, причем сфера действия его с каждым годом расширялась. Законы о прикреплении колонов к земле касались не только их, но и их потомства. Отныне сын не мог покинуть участок земли, переходивший к нему от отца, а дочь не могла вступить в брак с колоном из чужого имения. Браки колона со свободными были запрещены. Колон не имел права подавать в суд на господина, поступать в армию без его разрешения, не имел права продать что-либо из своего инвентаря или урожая, так как закон не признавал за колоном имения любой личной собственности. В конце. IV в. один из императоров писал: «Можно смотреть на колонов, обязанных годовыми работами и платежами, почти как на рабов… они и сами принадлежат господам, и все их достояние принадлежит господам… и какое может быть у них право, если закон ничего не признает их собственностью». Таким образом, постепенно колоны превратились в неполноправное и прикрепленное к земле сословие.

Закон в IV в. уже запрещал продавать как колонов, так и сельских рабов без земли, к которой они были приписаны по земельной описи — цензу. Поскольку землевладелец был обязан податями и повинностями в соответствии с количеством принадлежащей ему земли и приписанного к ней населения, прикрепление к земле колонов и сельских рабов было использовано государством в фискальных целях. Императоры вынуждены были один за другим издавать эдикты, которые были направлены против попыток обойти этот закон (фиктивная продажа, представление подставных колонов, покупка большого числа работников с малым количеством земли и т. д.). Отныне всякий, взявший к себе рабов, которые разбрелись из заброшенного имения, обязан был вносить подати за ту землю, на которой они жили прежде.

Положение других категорий населения также определялось потребностью государства в рабочей силе и его фискальными интересами. Замкнутые корпорации были превращены в былые ремесленные коллегии, отныне их члены и их потомки не могли покинуть свою коллегию, ни даже вступить в брак за ее пределами. Коллегия в целом отвечала за наложенные на ее сочленов поставки и повинности. Некоторые коллегии были прикреплены к императорским мастерским, которые назывались фабриками. В них для армии, двора и чиновничества изготавливалось оружие, ткани, одежда и т. п. Все, кто работал на подобных фабриках, будь-то члены коллегии, либо другие лица, клеймились. Это делалось для того, чтобы пресечь их попытки к бегству. Работали они в мастерской, но чаще получали работу на дом. Кроме того, ремесленники и торговцы, в отличие от земледельцев, которые вносили подати продуктами, были обложены денежным налогом. Он взимался раз в четыре года и, как сообщают современники, год сбора налога являлся годом траура и стенаний. Но ремесленники были зато освобождены от муниципальных повинностей.

Остальная же часть городского населения буквально стонала от все возраставших муниципальных повинностей, к которым добавлялись еще и общегосударственные. По мнению тогдашних юристов, повинности делились на имущественные — которые требовали затрат, и личные — которые требовали труда. К первым причислялся сбор налогов с сограждан, а также устройство зрелищ и раздач для городского плебса, доставка перевозочных средств и фуража для войск и чиновников. В личные повинности входили ремонт дорог, общественных зданий, водопроводов, надзор за перевозками натуральных поставок для города и государства, производство ценза, вербовка рекрутов и т. д. Кроме этого, существовало много экстраординарных повинностей. Они были связаны с военными экспедициями, государственной почтой, посольствами к императорам и т. п. За уклонение от этих повинностей или недостаток в сумме податей членов городских советов, которые отныне назывались куриалами, сажали в тюрьму и нещадно били. Впоследствии могли даже казнить. Отныне, начиная с IV в., включение в число куриалов стало рассматриваться как несчастье, равное ссылке на рудники. Куриалы пытались поступить на должность чиновников или в армию, бежали в крупные имения, где становились колонами, или, женившись на рабынях, даже рабами, но их искали и возвращали в родные города. Однако, это не спасало ситуацию, курии стали катастрофически пустеть. В течение IV в. число куриалов уменьшилось в 10 раз и более. Несмотря даже на то, что в их ряды в середине IV в. стали автоматически зачисляться любые граждане, которые имели более 25 югеров арендованной земли. При создавшемся положении выгоду имела только небольшая группа самых богатых куриалов, которые пользуясь своими связями и, подкупая чиновников, умели переложить всю тяжесть повинностей на своих менее состоятельных коллег. А после скупали по дешевке их имущество и использовали их труд в качестве неоплатных должников. Нажим государства на городских землевладельцев привел к тому, что рабы и колоны, подвергаясь еще более жестокой, чем прежде, эксплуатации, в свою очередь бежали к крупным собственникам. Они искали покровительства, которое называлось патроницием, у сильных людей, чиновников, военных. Если такой человек становился патроном, то за соответствующее возмещение деньгами или натурой он защищал их от бывших господ. Все это привело к еще большему разложению средних хозяйств, увеличило концентрацию земли и рабочей силы в руках немногих собственников.

Подобное положение куриалов повлияло на положение солдат и ветеранов, из которых раньше пополнялись ряды декурионов. Правда, император Константин и его преемники подтвердили и даже расширили привилегии ветеранов. Отныне они получали на пустующих землях имения, освобождались от большого числа повинностей. Им отдавалось зерно, инвентарь, деньги или рабы из заброшенных имений. Подобные условия были бы весьма выгодными, когда имение с 10–20 рабами обеспечивало владельцу достаточный доход и почетное положение в городе. Но в тот период, когда рабовладельческое хозяйство приходило в упадок, ветераны могли извлечь мало выгод из подобных имений. Уже при императоре Константине редкий ветеран мог дать своему поступавшему в армию сыну двух коней или коня и раба, что обеспечило бы ему службу в более привилегированной части. А сын и преемник императора Константина — Констанций писал, что многие ветераны, бросив свои хозяйства, обратились к разбою. К тому же сыновья ветеранов, если они не шли в армию, зачислялись в курию и тогда все полученные их отцами привилегии аннулировались.

Это привело к тому, что военная служба утратила свою былую привлекательность. Участились случаи самоувечья рекрутов, а случаи дезертирства становились распространенным явлением. Отныне добровольный набор в армию был в основном заменен обязательной поставкой землевладельцами рекрутов из числа своих колонов. Землевладельцы часто старались отдать вербовщикам самых малосильных и нетрудоспособных людей, а многие предпочитали вносить установленную за рекрута денежную сумму. Солдаты, которые набирались из числа презираемых колонов, не могли теперь рассчитывать дослужиться до командных должностей и разница между командиром и солдатом, которая начинала стираться в III в., стала снова очень велика. Командиры присваивали солдатское жалование, распродавали отпущенный на армию провиант и обмундирование, использовали солдат для личных услуг. Все это крайне отрицательно повлияло на боеспособность римской армии.

Отныне императоры предпочитали нанимать солдат из германских и сарматских племен. В качестве командиров зачисляли племенных вождей, что привело к постепенному увеличению их роли в жизни империи. Отныне племенные вожди приобретали большое значение, так как становились высшими военачальниками, сановниками и консулами. Целые племена селились на землях империи под условием службы в армии. Они получали название летов и федератов. Античные историки сообщают, что в конце III в. уже менее одной четверти армии составляли уроженцы империи. Остальные же три четверти являлись представителями варварских племен. Создавшееся положение очень сильно пугало некоторых деятелей поздней империи, они указывали правительству, что опасно держать армию из соплеменников римских врагов и римских рабов, т. е. варваров. Они пытались доказать, что рано или поздно варвары, занявшие высшие посты в государстве, найдут мощную поддержку в рабах, которые ненавидят своих господ, и с помощью их смогут покорить империю. Люди эти призывали приложить все силы, чтобы возродить подлинно римскую армию из солдат, набранных на территории империи. Но советы эти оставались без последствий, так как в обстановке внутреннего напряжения в стране императоры больше доверяли чужеземным наемникам, чем своим согражданам. Кроме того, население, которое было бы пригодно к военной службе, с каждым годом становилось все меньше.

Правда, императорским правительством делались несмелые попытки сохранить свободное крестьянство придунайских областей в качестве резерва для армии. Рядом указов было запрещено привлекать крестьян к экстраординарным повинностям, уводить за долги рабов-пахарей и быков, принуждать свободных крестьян работать на землях «сильных людей». В середине IV в. с этой целью был создан особый институт «городских дефенсоров» (защитников) для наблюдения за соблюдением законов и правосудия. Дёфенсорам городов дунайских провинций было предписано защищать крестьян, но это помогало очень мало. Налоги, повинности и долги с каждым годом все больше и больше разоряли крестьян. Даже узаконенный процент при займе продуктами равнялся трети долга, а фактически был еще выше. В придунайских областях до середины III в. также стало расти крупное землевладение в связи с наделением землей местных жителей, которые сделали карьеру в армии и при дворе, богатые собственники всячески закабаляли свободных крестьян, заставляли их отрабатывать долги в своих имениях. Здесь также сложился колонат, узаконенный императорами в конце IV в. Во всех областях империи крестьяне, которые еще сохраняли независимость, спасаясь от сборщиков налогов, целыми селами шли под патрониций крупных землевладельцев, хотя те за защиту отнимали у них землю и обращали их в колонов.

В конце IV в. патрониций принял такие гигантские размеры, что императоры стали вести с ним жестокую борьбу. Отныне они налагали на патронов штраф в 25–40 фунтов золота за каждого принятого ими крестьянина. Несмотря на это, свободное население продолжало быстро исчезать. К крупным частным землевладельцам уходили не только крестьяне, но и рабы и колоны императорских сальтусов, хотя императоры предоставляли им некоторые льготы. Например, они могли вступать в законный брак со свободными, которые при этом не теряли свободы; их могли судить только императорские управляющие — рационалы или судьи в присутствии рационала; они были освобождены от экстраординарных повинностей и налога на торговлю. Наряду с этим штраф за удержание беглого императорского колона равнялся одному фунту золота, что более чем вдвое превышало штраф за удержание колона частного. Тем не менее, бесконтрольное, жестокое управление рационалов, которые наживались на своих должностях, делало положение императорских колонов невероятно тяжелым. Вследствие этого они старались перейти под патрониций частных магнатов.

Так получилось, что земельные магнаты были единственным сословием, которое процветало в годы правления дрмината. Отныне все крупные землевладельцы, высшие чиновники и высший состав армии входили в наследственное привилегированное сословие сенаторов, причем принадлежность к нему предполагала, в отличие от времен ранней империи, обязательного участия в делах и заседаниях сената. В число сенаторов император Константин включил и богатейших куриалов, чем нанес большой удар по платежеспособности курий. Сенаторы были свободны от всяких повинностей, от всяких связей с городами. Они вносили непосредственно в казну земельный налог, который определялся в зависимости от их состояния и составлял от 2 до 8 фунтов золота в год. В юбилеи императоров они были обязаны делать им богатые подарки, кроме этого, на них возлагались значительные затраты (до 4 тыс. фунтов серебра) на игры, постройки и другие мероприятия в связи с отбыванием ими претуры.

Но тем не менее расходы эти были не столь уж велики, если учесть, что ежегодные доходы некоторых сенаторов исчислялись в несколько тысяч фунтов золота. Принадлежащие им в различных провинциях земельные владения, нередко значительно превышающие территории, приписанные городам, были населены тысячами посаженных на землю рабов и колонов. Виллы были укреплены и окружены селами и хуторами рабов и колонов, из которых составлялись вооруженные отряды для борьбы с разбойниками и варварами. Все необходимое, вплоть до водопроводных труб производилось и обменивалось внутри имения, на внутренних, освобожденных от налогов на торговые сделки рынках. Такое имение было замкнутым целым, недоступным для императорских чиновников. Даже провинциальные наместники боялись раздражать владельца, либо каким-то образом затронуть человека, числившегося под его защитой. Члены крупных сенаторских родов обычно занимали высшие государственные должности, что обеспечивало полную безнаказанность как им самим, так и их близким. Подобная автономия сенаторских имений стояла, как только что было доказано на примере патрониция, в противоречии с императорской властью.

Процесс развития кризиса, общий для всей империи, имел свои особенности в отдельных областях государства. Различия между провинциями, которые несколько сгладились в период расцвета империи, когда широкое развитие получило муниципальная организация, отныне снова проявились со своей прежней силой. Особенно велики были различия между западными и восточными провинциями, хотя каждая из этих частей империи была далеко не однородна.

В части западных районов, где рабство было развито менее сильно, чем в других провинциях, большую роль продолжало играть свободное крестьянство (сумевшие сохранить общинное устройство Британия, придунайские провинции, северо-восточные части Галлии, Нумидия, Мавретания). С наступлением кризиса рабовладельческого способа производства разложение общины стало приводить уже не к закреплению рабства, а к закабалению крестьян крупными землевладельцами. Формирование элементов феодализма шло здесь прямым путем. Оно вызывало резкое ухудшение положения сельского населения, которое повсеместно поднималось на борьбу. Здесь быстрее стали развиваться не связанные с городами крупные имения, владельцы которых сами создали аппарат принуждения для подавления эксплуатируемых и начинают все меньше нуждаться в ослабевшей империи. Отныне в ней видели лишь бесполезного претендента на часть прибавочного продукта, который создавался колонами и рабами. Постоянные восстания народа и оппозиция земельной знати римскому императорскому правительству, которая проявилась во все учащавшихся с середины IV в. мятежах, делали общую позицию империи весьма непрочной.

Районы, где рабство достигло высокого развития — юго-восточные части Галлии, Испания, проконсульская Африка и сама Италия — значительно сильнее пострадали от кризиса и приходили во все больший упадок. Города, которые все еще сохранялись на этих землях, отныне влачили жалкое существование. Курии быстро пустели. Императорское правительство пыталось найти опору в более состоятельных куриалах, давая им некоторые привилегии. Оно стремилось во что бы то ни стало сохранить города, которые служили его фискальным интересам. Но было бессильно восстановить их былое значение. Такие города Запада как Медиолан (Милан), Августа Треверов (Трир), Арелата (Арль) были обязаны своим процветанием лишь тому, что служили императорскими резиденциями или центрами торговли, удовлетворявшей потребность знати в импортных предметах роскоши. В этих областях значительная часть колонов состояла из посаженных на землю рабов. Все институты рабовладельческого общества и сама Империя сохраняли здесь глубокие корни, но вследствие прогрессирующей экономической деградации этих областей они не могли на долгое время обеспечить ей прочную базу.

Еще более сложным было положение восточных провинций. Развитие некоторых областей, таких как, например, Ахайя и западные береговые районы Малой Азии, где господствовал античный рабовладельческий полис и где рабство еще до римского завоевания вытеснило все другие отношения, зашло в тупик. В ряде глубинных частей Малой Азии, Египта, Сирии, а также в большинстве районов Фракии и отчасти в Македонии, городская организация и рабство существенной роли никогда не играли, а поэтому колонатные отношения здесь развивались на основе разложения сельской общины и старых, переживших эллинизм, форм эксплуатации.

Особое место занимали те из областей Малой Азии, Сирии, Египта, где высокое развитие рабства сочеталось со значительной ролью в производстве свободного населения (арендаторов земли и ремесленников). Города, земли которых возделывали колоны, оказались более устойчивыми. Причем огромную роль играл тот факт, что города восточных провинций были важнейшими центрами ремесла и торговли не только внутренней, но и внешней. Между тем, в то время как торговые связи населения западных городов с зарейнскими и задунайскими народами почти совершенно прервалась, торговые сношения восточных провинций с Персией, Аравией и другими соседними странами в первый период домината вновь оживились. Этому оживлению способствовали временное умиротворение на восточной границе и проведенная императором Константином денежная реформа, как уже знаем, более удачная, чем реформа его предшественников. Жизнь таких центров, как Антиохия, Никея, Никомедия, Александрия, а также более мелких городов, была интенсивной и оказывала значительное влияние на весь строй провинций. Так античная культура была прежде всего культурой городской, она не претерпела на Востоке такого упадка как на Западе, хотя развитие кризиса, нанесло ей и здесь существенный удар и значительно модифицировало ее. Таким образом экономический и культурный центр империи стал перемещаться на Восток.

В то же время социальные противоречия в восточных провинциях были намного сложнее. Здесь, наряду с борьбой между сельским населением и землевладельцами, чрезвычайно острыми были столкновения между различными социальными группами в городах — между более и менее состоятельными куриалами, между городскими землевладельцами и окрестными колонами, которые обрабатывали их земли и земли городов, между купцами, которые делали себе состояния на дороговизне товаров и городским плебсом, который требовал дешевого хлеба, а также владельцами мастерских и обслуживавшими их ремесленниками и рабами. Кроме того, города противостояли земельным магнатам, которые стремились захватить городские земли и подчинить себе сидевших на них колонов. Таким образом, лавируя между этими группами, опираясь то на одну, то на другую, императорское правительство чувствовало себя здесь прочнее, чем на Западе, где его социальная база постепенно исчезала.

В результате всех вышеперечисленных причин, как уже отмечалось, столица империи отныне была перенесена на Восток. Уже Диоклетиан жил в Никомедии. Император же Константин в 330 г. превратил в столицу старый торговый город на берегу пролива Боспор — Византий, который получил название Константинополь. Город этот отличался выгодным географическим положением и естественными укреплениями, которые сделали его практически неприступным. Как уже говорилось, здесь с размахом велось строительство. Постепенно Константинополь, являясь императорской резиденцией, затмил собою старый Рим.

Возвышение Константинополя было внешним выражением того факта, что империя уже не составляла единого целого. Различные пути развития кризиса в ее отдельных областях, которые были обусловлены разницей в их экономическом и социальном строе, привели к фактическому расколу империи сначала на восточную и западную половины, а затем и на более мелкие части.

Констанций и Юлиан

Социально-экономические и политические реформы Диоклетиана и Константина на какое-то время вывели римскую империю из кризисного состояния, они укрепили римское средиземноморское государство, возродили на короткий срок былое политическое могущество.

Римское государство в IV в. продолжало сохранять высокий международный престиж, была стабилизирована обстановка на римских границах. Варварские отряды, которые состояли из племенных объединений, образовавшихся на границах, переходили на службу в империю в качестве наемников. Целые племена переселялись на границы империи и оседали в качестве колонов или федератов на пограничных землях. Они пополняли ряды налогоплательщиков.

Происходило и экономическое возрождение. Укрепление авторитета центральной власти, создание огромного государственного аппарата, обеспечение внутренней безопасности наряду с удачно проведенной денежной реформой, не могло не создать благоприятных условий для нового оживления внешней и внутренней торговли. Возрождались римские города как торгово-ремесленные, культурно-административные центры. Императоры в IV в. рассматривали городскую верхушку как социальную опору, а поэтому провели ряд мероприятий в пользу муниципальной знати и сословия куриалов.

Городская верхушка была представлена владельцами небольших рабовладельческих поместий в окрестностях города, собственниками ремесленных мастерских, оптовыми торговцами, которые были наиболее связаны с рабовладельческой системой эксплуатации, с активной городской жизнью и торговлей. Трактат римского писателя Палладия, который написал в IV в. показывает, что в это время рабовладельческие поместья еще существовали наряду с огромными латифундиями, обрабатываемыми колонами и основанными на принципах натурального производства. Особенно, как уже отмечалось, оживилась городская жизнь восточной части империи, которую кризис III в. затронул в гораздо меньшей степени, чем западную. Эфес, Антиохия, Александрия, Никомедия, Фессалоники, Никея, не говоря уже о быстро растущей новой столице Константинополе, были благоустроенными, многолюдными и процветающими городами империи. На Западе империи возрождались Медиолан, Равенна, Лугдун, Карфаген и другие города.

Вместе с тем анализ социально-экономических отношений IV в. показывает их двойственность и переходный характер. Рабовладельческий способ производства исчерпал последние возможности для развития хозяйства и культуры. Отныне шло вызревание новых отношений, которые возникали на основе разлагающихся рабовладельческих структур.

Важнейшими особенностями экономического положения империи в IV в. было существование с одной стороны обширного государственного хозяйства и прежде всего императорского землевладения, широко представленного во всех областях империи, с другой — магнатского и церковного землевладения, которые были мало связаны с городами и представляли по своей внутренней организации другие социально-экономические организмы в отличие от рабовладельческих вилл. Подобный процесс исторического развития проявлялся в постоянном укреплении крупного землевладения, в увеличении хозяйственного, социального и политического веса римской землевладельческой знати за счет разлагающегося муниципального рабовладельческого землевладения. К концу IV в. рабовладельческие формы хозяйства, связанные с муниципальными слоями, так же, как и города античного мира, временно ожившие в IV в., стали деградировать и уступать место новым протофеодальным отношениям. В этом противоборстве крупной магнатской собственности и муниципального землевладения играла немалую роль и императорская собственность. Огромное императорское землевладение было одной из экономических опор римской абсолютной монархии — домината. Располагая огромными земельными ресурсами и обширным государственным хозяйством (включая налоговые поступления), императоры IV в. могли: проводить свою великодержавную политику, содержать разбухший бюрократический аппарат и армию, которая обеспечивала поддержку муниципальных собственников. Однако ослабление императорской власти в западной части империи привело в IV в. к постоянному сокращению государственного хозяйства, императорского землевладения в пользу крупного магнатского и церковного землевладения, в рамках которого активно развивались новые — протофеодальные — отношения.

Движение агонистиков и религиозные распри на Востоке показали, что достигнутая напряжением всех сил видимая стабилизация империи при императорах Диоклетиане и Константине была крайне непрочной. Совершенно очевидно это выявилось при преемниках императора Константина. Рассматривая римское государство как свою вотчину, император Константин в завещании разделил империю между своими сыновьями: Константином, Константом и Констанцием (337–361 гг.) и между двумя племянниками. Последние сразу же после его смерти были перебиты вместе с другими родственниками Константина во время вспыхнувшего в Константинополе военного мятежа, который был вызван происками Констанция. Он стремился избавиться от возможных соперников. Констант, который отнял у своего брата Константина придунайские области, 13 лет правил Западом и погиб в борьбе с объявившим себя императором военачальником Магненцием. Констанцию удалось разбить Магненция и снова воссоединить империю под своей властью. Таким образом, в 351 г. власть оказалась сосредоточенной в руках одного правителя — Констанция. Это был коварный и подозрительный человек, активный последователь Ария. Он жестоко преследовал так называемых ортодоксов (никейцев) — сторонников решения Никейского собора. Религиозные споры отныне приобрели большое политическое значение и часто кончались настоящими побоищами, что еще больше накаляло политическую обстановку внутри страны.

В годы правления императора Констанция опять усилился натиск варваров. Франки и аламаны, которые еще не умели брать города, захватывали сельские местности Галлии и размещались здесь со своими семьями. Население, которое было истощено непомерными налогами и в значительной мере разбежалось по лесам и болотам, и даже солдаты, оборванные и голодные, почти не оказывали им сопротивления.

На Дунае вновь начали наступать сарматы. Одно из сарматских племен, покоренное другим племенем, восстало против своих поработителей. Те просили помощи Констанция, который, будучи верен римскому принципу поддерживать господ против рабов, в помощи не отказал и был втянут в неудачную для него войну. В это время на Востоке началась война с Персией из-за Армении и Месопотамских областей. В этих сложных условиях, Констанций сделал цезарем Востока одного из своих уцелевших во время константинопольской резни двоюродных братьев — Галла, которого, однако, вскоре казнил. После этого он возвел в звание цезаря брата Галла — Юлиана и отправил его очищать Галлию от варваров.

Многие считали, что подозрительный, ревностно относящийся к собственной власти Констанций послал молодого цезаря, последнего из рода Констанция Хлора, в Галлию в расчете на то, что он оттуда не вернется: так мало он дал ему войска и таким бдительным надзором стеснил его действия.

В Галлии новый цезарь достиг неожиданно значительных успехов, он добился большой популярности среди солдат заботами об их нуждах и одержал ряд побед над франками и аламанами, из которых особенно знаменита победа при Аргенторате (Страсбург), когда в плен был взят вождь франков Хнодомар. Юлиан трижды переходил Рейн. В провинциях он, несмотря на ограниченность своей власти, старался улучшить положение мелких и средних землевладельцев, снизив и более равномерно распределив налоги, отстраивал разрушенные города. Все это, конечно, создавало ему популярность среди куриалов Востока.

Кто-то из языческой партии Востока, встречавшийся с Юлианом в Афинах и Эфесе, где он оканчивал свое образование, знал, что воспитанный в христианской вере Юлиан втайне придерживается неоплатонизма и поклоняется Солнцу. Это делало нового цезаря желанным кандидатом на императорский трон в глазах довольно значительной части населения восточной провинции. В правление императора Констанция язычники терпели гонения. Многие храмы были закрыты, их имущество отобрано в казну. Обшириые земли храмов в Каппадокии и Коммагене были выделены в особые округа и обогащали управлявших ими придворных. Конфискация собственности богатых городских храмов, которой распоряжались курии, еще более ослабила платежеспособность последних. Свою ненависть ко всей системе домината куриалы переносили на христианство и мечтали о возрождении прежних порядков и прежней религии. Они с надеждой смотрели на Юлиана.

Между тем Констанций, который терпел поражение от персов, приказал отослать к нему часть войска. Солдаты, в большинстве местные уроженцы из провинциалов и варваров, отказались покидать родину и семьи, они подняли мятеж и провозгласили августом Юлиана. Западные провинции признали его без сопротивления. Готовясь к неизбежной войне с Констанцием, Юлиан рассылал письма по городским куриям, принимал делегации городов, обещая им помощь и удовлетворяя их просьбы. Столкновение с Констанцием было предотвращено смертью последнего. Вследствие этого Флавий Клавдий Юлиан (360–363 гг.) стал правителем всей империи.

Ситуация на Западе стабилизировалась. Взятые в плен германцы были поселены в качестве колонов на заброшенных землях Галлии и превратились в налогоплательщиков империи. Были оттеснены за Рейн франки и саксы, восстановлена оборонительная система рейнского лимеса. Стремясь упрочить свои тылы, Юлиан навел порядок в имперской администрации Галлии. Здесь был усилен контроль за чиновниками, отменены недоимки по налогам, снижен подоходный налог, (с 25 солидов до 7 с «головы»).

Авторитет Юлиана среди галльской армии и населения был весьма высок. Оказавшись повелителем римского государства, Юлиан прежде всего пытался укрепить общее положение империи. Он стал покровительствовать городам, муниципальным землевладельцам, сословию куриалов. Родам были возвращены отнятые у них земли, расширены права городских курий, часть налогов шла на благоустройство городов. Юлиан стремился облегчить налоговое бремя, он резко сократил затраты на придворные нужды, приступил к сокращению дворцовой и некоторых других высших звеньев имперской бюрократии. Однако центральным пунктом всей государственной деятельности Юлиана была его религиозная политика. В условиях ожесточенной борьбы внутри превратившегося в господствующую религию христианства, которая ослабляла церковную организацию, была сделана попытка возродить гибнущее язычество, с которым были связаны великое прошлое Рима, его блестящая культура и могущество. Юлиан отказался от христианства как от государственной религии, лишил клир всех привилегий и приказал восстановить языческие храмы и языческий культ. Стремясь привлечь на свою сторону бедноту, он организовал больницы и убежища для нищих, проводил большие раздачи и старался дать стройную организацию языческому жречеству. Рассчитывая, что внутренние распри ослабят христиан, он вернул из ссылки еретиков всех толков и устроил собор представителей всех учений и сект, наслаждаясь их взаимной грызней. Прямому преследованию христиане при Юлиане не подвергались, но он удалил их с высших должностей и запретил им преподавание в школах. Превосходно зная священное писание, он выступал с его опровержением. Покровительствуя язычеству, Юлиан вместе с тем сделал попытку его некоторой реформации. Он стремился создать некое подобие христианской церкви в язычестве, пытаясь объединить жречество разных храмов в определенную организацию. Юлиан поощрял благотворительность храмов, рекомендовал устраивать при них дома призрения для неимущих. Он хотел придать традиционно формальному язычеству этический характер, рассматривал старых римских богов как средство морального обновления Рима.

Юлиан прекрасно понимал, что внутренние распри ослабляют христианскую церковь, однако попытки вернуться к прежней религиозной системе, сломить христианскую церковь Юлиану не удались. Выросшее из самых глубин социально-экономических и культурно-политических отношений, христианство отвечало историческим потребностям своего времени и его нельзя было искоренить несколькими декретами. Политика Юлиана, названного впоследствии Отступником, вызывала недовольство различных слоев римского населения. А социальная база реформатора оказалась очень узкой, поэтому мероприятия Юлиана не встретили широкой поддержки, так как не только христиане, высшие чиновники и придворные, но и богатые куриалы были им недовольны. Среди богачей Антиохии вызвал негодование закон о максимальной цене за муку. Чтобы поддержать этот закон, Юлиан приказал за свой счет привезти дешевое зерно из Египта, но богатые купцы раскупили и спрятали его, что привело к голоду и волнениям плебса. Не удалось возродить и не имевший уже реальной базы языческий культ во всем его былом великолепии. Недолгое правление Юлиана закончилось его походом против Персии. Военные операции сначала протекали довольно успешно, так как Юлиан в армии был очень популярен за борьбу со злоупотреблениями командиров. Но, заведя свое войско далеко в глубь пустынной вражеской территории, Юлиан погиб в бою.

Преемник Юлиана Иовиан (363–364 гг.) вынужден был отдать персам пять областей Месопотамии, чтобы получить возможность вернуться в империю с остатками войска, сильно пострадавшего от жары, голода и жажды. Христиане ликовали по случаю гибели Отступника. Неудача Юлиана показала, что сословие куриалов, язычество окончательно отжили свой век. Она показала также всю невозможность возрождения римской военной мощи, к чему стремился Юлиан. После его смерти стало очевидно, что империя уже не может обходиться без помощи варваров ни во внешних ни в междоусобных войнах.

Иовиан отменил все постановления Юлиана по религиозным вопросам, полностью восстановив господствующее положение христианства. Вскоре Иовиан умер.

Разделение империи на Западную и Восточную

Племенные союзы германцев, славян, сарматов, мавров все более крепли и расширялись. В их среде росла социальная дифференциация и все более укреплялась власть вождей. Некоторые из этих вождей, поступив на римскую службу, получали высокие чины и большие богатства, другие вели свои отряды на империю ради захвата новых земель для поселений. Рядовые варвары, которые селились в империи в качестве пленных летов и федератов, жестоко страдали от эксплуатации землевладельцев, государства и собственных вождей, по дешевке продававших их работорговцам, которые затем перепродавали их в провинции. Правительство, желая изолировать новых поселенцев, запрещало подданным империи вступать в браки, вести торговлю. Родственные связи варваров не признавались законом, поэтому понятно, что они охотно переходили на сторону своих соплеменников, которые вторгались в империю.

В это время за Дунаем сложились сильные готские союзы, с которыми воевали сарматские и славянские племена. Среди готов, которые находились в тесных отношениях с империей в IV в. стало распространяться христианство в форме арианства. Его проповедником был Ульфила, который стал первым епископом готов и перевел библию на готский язык. Постепенно среди готов выделились две ветви, разделенные Днестром, — остготы и вестготы. В 70-х г. тяжелое поражение готам было нанесено продвинувшимися до причерноморских степей гуннами. Покоренные гуннами остготы вошли в их племенной союз.

Гунны выступили совместно с некоторыми сарматскими и славянскими племенами против вестготов. Они оттеснили вестготов к Дунаю. Тогда вестготы обратились к правительству империи с просьбой предоставить им убежище на их территории.

Положение в империи было очень напряженным. Рано умершего Иовиана сменил выдвинутый высшими военными и гражданскими чинами Валентиниан (364–375 гг.), который снова разделил империю и назначил августом Востока своего брата Валента (364–378 гг.). При правлении Юлиана незавершенные и затем отмененные реформы ввергли империю в крайнее расстройство. К тому же император Валент был ревностным арианином (его брат проявлял известную терпимость к религиозным спорам) и начал преследование никейцев.

Писатели IV в. отмечают, что в годы правления Валентиниана и Валента вымогательства и злоупотребления чиновников достигли высшего предела. Неисправных налогоплательщиков уже не бичевали, а казнили. Тюрьмы были переполнены куриалами, ремесленниками и крестьянами. Население и солдаты массами бежали, некоторые пытались укрыться в больших городах, другие уходили в леса и пустыни. Многие переходили к варварам. Несмотря на повторные приказы без суда предавать смерти дезертиров и разбойников; колоны и рабы охотно скрывали их в имениях. В Сирии возникли целые поселения обратившихся в разбойников беглых крестьян, рабов и колонов, которые захватывали богатые имения и даже нападали на города. В Малой Азии снова восстали исавры, совершавшие набеги на соседние области. Города раздирались религиозными распрями между православными и арианами. Выборы епископов давали повод к кровавым столкновениям между сторонниками различных кандидатов на эту должность, приносившую теперь огромные доходы, власть и влияние. Так, при выборе константинопольского епископа Македония было убито более 3 тыс. человек.

В западных провинциях все более четко обозначался угрожавший знати союз масс с внешними врагами империи. Современники вынуждены были признать, что народ ждал варваров как освободителей. В Британии восстание местного населения совпало со вторжением живших на территории Каледонии пиктов, скоттов и германцев-саксов, которые были отважными мореплавателями и пиратами… В Галлии снова началось движение багаудов, их отряды соединялись с аламанами, бургундами, франками, захватывали земли богатых собственников и убивали их самих. Карательные экспедиции Валентиниана сжигали и истребляли все на своем пути, но были бессильны подавить это движение.

В Африке движение местных крестьян, рабов и колонов, несмотря на временные поражения агонистиков, никогда не прекращались. При Валентиниане это движение возглавил мавр Стахаон, который призывал к восстанию всю провинцию. Его схватили и казнили, это всколыхнуло широкие слои местного населения. Восстание разрасталось, все новые мавретанские племена примыкали к нему. Восставшими руководил теперь Фирм — вождь одного из мавретанских племен. На его сторону перешла и часть римских солдат. Восставшие захватили и сожгли крупнейший город Мавретании Цезарею и овладели многими латифундиями.

Но основной слабостью этого восстания было отсутствие единства. Главы племен были крупнейшими землевладельцами и размах движения их напугал. Некоторые из них, такие как, например, брат Фирма, Гильдон, все время сохраняли верность императорскому правительству. Сам Фирм то пытался договориться с посланным на подавление восстания магистром конницы Феодосием, то снова начинал военные действия. Феодосий, силы которого были невелики, предпринимал экспедиции против отдельных племен и вел тайные переговоры с вождями других. После нескольких кровопролитных сражений, Фирм вынужден был бежать под защиту одного из племенных вождей, но, узнав, что тот собирается выдать его Феодосию, повесился. Феодосий жестоко расправился с остатками повстанцев, но окончательно все же движение подавить не сумел. То затухая, то снова разгораясь, оно тянулось до завоевания Африки вандалами в V в.

Самым значительным из восстаний этого времени было восстание готов на Дунае. Придунайские провинции, где как раз тогда особенно быстро шло разорение, закрепощение крестьянства, находились в крайне тяжелом положении. По свидетельству Аммиана Марцеллина эти некогда цветущие области обнищали и запустели, а жители их томились в тюрьмах, скрывались, кончали жизнь самоубийством. Страдали равно и исконное население и многочисленные переселенцы из числа карпов, сарматов и вестготов, количество которых непрерывно росло с середины III в.

Вскоре после прихода к власти императора Валента против него поднял восстание племянник Юлиана Прокопий. Он долго скрывался после смерти Юлиана и, воспользовавшись отсутствием Валента в Константинополе, проник в столицу и объявил себя императором. Перебравшись затем во Фракию, он нашел здесь активную поддержку среди солдат и населения, к нему стекались рабы, колоны, переселенцы из числа варваров. Задунайские готы прислали ему три тысячи солдат. Прокопий провозгласил продолжение политики Юлиана, направленной на поддержку городских курий, на более строгий контроль за бюрократией и облегчение налогового бремени. Ему удалось захватить Константинополь, однако господствующие круги восточной половины империи в конечном итоге не поддержали политику Прокопия. Движение перекинулось на Малую Азию, где повстанцы взяли крупный город Кизик. Знатных приверженцев Валента Прокопий казнил. Возможно, сам того не желая, в глазах знати он превратился в разбойника и возмутителя черни. Лишь с большим трудом, воспользовавшись предательством нескольких военачальников Прокопия, Валенту удалось разгромить его движение. Карательные экспедиции, пытки, казни обрушились на его участников. В 366 г. сам Прокопий был казнен.

Стремясь успокоить низшие слои населения и разрядить напряженную обстановку, Валентиниан и Валент провели ряд мер. Они издали несколько эдиктов, которые защищали «маленьких» людей от «сильных», учредили особую должность дефенсора (защитника) плебса, боролись с коррупцией чиновников. Вместе с тем были ограничены права городских курий, в частности сбор налогов с колонов был передан землевладельцам, а не городским властям.

В области внешней политики в 60–70 гг. IV в. особую остроту приобрела проблема готов. Некоторые готские отряды, как мы уже говорили, принимали участие в восстании Прокопия. Валент в 366–369 гг. вел с готами войну, которая закончилась победой империи и заключением выгодного для нее мира. Однако обстановка на Дунае резко обострилась в середине 370 г.

Валент и Валентиниан начали постройку укреплений за Дунаем. Это привело к столкновению с квадами и сарматами, которые напали на Мезию. Во время войны с ними умер Валентиниан. Правителями западной половины империи стали его братья — Грациан, который еще раньше был его соправителем (367–383 гг.) и малолетний Валентиниан II (375–392 гг.). В этот напряженный момент на Дунай явились вестготы с просьбой принять их на римскую землю. Теснимая гуннами и аланами основная масса вестготов, которая жила к северу от Дуная, попросила у императора Валента разрешение на поселение в границах империи, обещая взамен служить римским интересам в качестве вспомогательных войск. Им дали такое разрешение в 376 г. и вестготы поселились во Фракии. Однако притеснения римских чиновников, искусственно вызванные трудности с доставкой продовольствия (готы не занимались земледелием и были вынуждены покупать продовольствие у местных жителей) вызвало общее восстание против римской власти. Восстание было поддержано беглыми рабами, рабочими с рудников и беднейшим населением. Повстанцы убивали или угоняли за Дунай знать, забирали и запахивали ее земли. Города, не оказавшие им сопротивления, они оставляли свободными, не облагая никакими налогами. Так как на сторону восставших переходили массы солдат, правительство не могло справиться с этим движением. Небольшие римские отряды, посланные против восставших, были разбиты. Готское восстание ширилось и приобретало грозный характер. Постепенно стихийные действия повстанцев, во главе которых встал готский вождь Фритигерн, превратились в планомерную войну против Рима. Опасность оказалась столь велика, что император Валент был вынужден снять несколько легионов с восточного фронта, прибыл из Антиохии в Константинополь и лично возглавил армию, выступившую против готов. На помощь Валенту двигалась из Италии армия западного соправителя Грациана. Около Адрианополя в кровопролитной битве римская армия была полностью разбита, а сам Валент погиб (378 г.) 40 тыс. римских солдат пали на поле боя.

Гибель императора и его армии поставила восточную половину империи в очень тяжелое положение. Вестготы безнаказанно опустошали провинции Балканского полуострова, движение их быстро крепло, все новые отряды готов, сарматов, славян переходили Дунай и присоединялись к Фритигерну. На западе его отряды доходили до Альп, на востоке подошли к Константинополю, но саму столицу взять не смогли. Это было первое торжество объединенных сил варваров и угнетенных масс. Знать была в панике. Грациан вызвал из Испании Феодосия, сына победителя Фирма, назначив его августом Востока и поручил ему подавление государственного восстания. (379 г.).

Новый император принял энергичные меры по укреплению римской армии, он объявил большой рекрутский набор, в армию призывались все боеспособные мужчины, кроме рабов, слуг и поваров. Вместе с тем Феодосий вел политику заигрывания с готской знатью, соблазняя их заманчивой перспективой влиться в ряды господствующего класса империи. Вскоре ему удалось собрать достаточно боеспособную армию, благодаря этому, а также щедрым обещаниям готской знати, подкупа и договоров с вождями отдельных племен, среди которых после смерти Фритигерна начались раздоры, ему удалось заключить с ними мирный договор (382 г.). Часть готов перешла на сторону Феодосия, который сумел польстить им роскошными приемами в константинопольском дворце и высокими чинами в войске. Готы были признаны федератами империи, они были размещены сначала в Мезии, Фракии, а затем в Иллирике. Они получили зерно, скот и земли, сохраняли племенную организацию, племенных вождей, им выплачивалось жалование из имперской казны. Они были освобождены от налогов, могли исповедовать свою религию (как мы уже говорили, готы были ариане), подчинялись не имперским чиновникам, а своим племенным вождям. Взамен они должны были выставлять вооруженные дружины по приказу императора.

Основные условия этого договора говорят о больших изменениях в имперской политике по отношению к варварам. Разрешение целому варварскому союзу жить по своим законам и со своей администрацией положило начало создания на территории империи инородных образований — прообразов будущих варварских королевств.

В правление императора Феодосия (379–395 гг.) было достигнуто последнее, по существу уже эфемерное, объединение империи. Он сам в значительной мере зависел от готских войск и их вождей. Правительство же Западной империи еще больше зависело от своих варварских военачальников. Здесь вновь нарушилось политическое равновесие. Это выявилось в появлении узурпаторов. Грациан был свергнут и убит узурпатором Магном Максимом (382–387 гг.), которого сменил брат Грациана Валентиниан II, разбивший с помощью Феодосия Максима. При нем фактическим правителем был командующий галльской армии франк Арбогаст, в конце концов заменивший Валентиниана императором Флавием Евгением (392–394 гг.). Евгений сделал попытку продолжить религиозную политику Юлиана и покровительствовал язычеству, поэтому его, кроме войска варваров, поддержали остатки языческой партии Рима и на его знамени монограмму Христа заменило изображение Геракла. Лишь благодаря крайнему напряжению сил гото-сарматской армии Феодосия, в которой, между прочим, находился готский вождь Аларих, впоследствии взявший Рим, и которой командовал вандал Стилихон, удалось разгромить франков Арбогаста. Последние три года своей жизни Феодосий был единоличным правителем всей империи. После его смерти в 395 г. восточная и западная империя окончательно разделились.

Сложное внутреннее и внешнее положение государства заставило императорское правительство Феодосия принять ряд мер по укреплению империи. Был объявлен строгий розыск беглых колонов и рабов и они были возвращены землевладельцам, были увеличены льготы для тех землевладельцев, которые приступали к возделыванию пустующих земель. В интересах сенаторского сословия была учреждена должность защитника сенаторов, который следил за охраной привилегий этого сословия.

Являясь опытным политиком, Феодосий понимал, какую напряженность в государстве создают ожесточенные споры, в частности ариан и никейцев, столкновения монахов и различных еретиков. И Феодосий решил покончить с этим. Являясь правоверным католиком-никейцем, он в своем эдикте «о католической вере» (380 г.) объявил об обязательности католического вероисповедания. Арианство после этого стало жестоко преследоваться. Арианство, бывшее религией готов и дунайских повстанцев, оказалось скомпрометированным в глазах знати. Ересь и язычество также были идеологическим оружием ее врагов и врагов императорского правительства, поэтому Феодосий запретил все религии и вероучения, кроме никейского православия. Понимая, что церковь может быть сильным союзником, только имея сильный авторитет, он и сам оказывал ей всяческое уважение и покровительство.

Особенно беспощадным, было отношение к язычеству, которое усугубилось языческой политикой узурпатора Евгения. По приказу Феодосия языческие храмы разрушали, статуи богов разбивали, языческие обряды запрещались под страхом жестоких наказаний. В 393 г. были проведены последние Олимпийские игры — символ античной языческой религии и культуры, а олимпийские храмы разрушены. Стремясь показать свое благочестие, Феодосий — абсолютный монарх, доминус римлян, подчинился церковному отлучению архиепископа Милана Амвросия, наложенному на него за беспричинное, избиение жителей города Фессалоники.

Теперь церковь стала могущественнейшей и богатейшей организацией, десятки тысяч людей содержались на ее счет. Высшее духовенство жило в роскоши, удивлявшей даже придворных сановников. Епископы Антиохии, Александрии, Константинополя, считавшиеся главами клира подчиненных им территорий, имели огромную власть и влияние. Особенно велики были притязания римских епископов, которые считали себя преемниками одного из наиболее близких, по преданию, учеников Христа — апостола Петра.

Скандальная роскошь высшего духовенства вызывала протест многих рядовых христиан. Несмотря на все запрещения возникали новые секты, проповедовавшие аскетическую, простую жизнь, общность имущества, простой труд. Росло количество монахов и монастырей, но постепенно и монашеское движение теряло характер протеста против существующего положения. Щедрые пожертвования обогащали монастыри и их настоятелей. Крайний аскетизм стал постепенно ослабевать, вместе с тем рядовые монахи были обязаны повиноваться настоятелю и трудиться на монастырских землях.

В 395 г. Феодосий, который был прозван Великим, умер. Согласно завещанию империя была разделена между его сыновьями: Августом Запада стал одиннадцатилетний Гонорий, а Августом Востока — восемнадцатилетний Аркадий.

Таким образом, в 395 г. произошло окончательное политическое разделение рабовладельческого государства на два государственных образования: Западную Римскую империю и Восточную Римскую империю (Византию). Хотя во главе той и другой стояли родные братья и сыновья Феодосия, а в юридической теории сохранялась идея единой империи, управляемой лишь двумя императорами, фактически и политически это были два самостоятельных государства со своими столицами (Равенна и Константинополь), своими императорскими дворами, которые стояли перед императорскими правителями и, наконец, с равными социально-экономическими базами. Процесс исторического развития на западе и в Византии стал приобретать разные формы и пошел по разным путям. В Восточной Римской империи процессы феодализации сохраняли черты большей преемственности старых общественных структур, проходили медленнее, совершались при сохранении сильной центральной власти императора в Константинополе.

Иным оказался путь к феодальной общественно-экономической формации на западе. Его важнейшей особенностью является ослабление центральной власти римского императора и ее уничтожение как политической надстройки рабовладельческого общества, которое сохраняло и консервировало рабовладельческие порядки. Другой его особенностью является постепенное формирование на территории империи самостоятельных политических образований — варварских королевств, в рамках которых процесс развития феодальных отношений приобретает отличные от Византии формы, в частности форму синтеза новых отношений, которые формировались в недрах разлагающихся рабовладельческих структур, и отношений, развивающихся среди завоевателей, варварских племен и племенных союзов.

Постепенное ослабление центральной власти Западной Римской империи объясняется серьезными социально-экономическими изменениями, которые произошли в римском обществе IV–V веках. Кризис рабовладельческого способа производства стал особо острым, в этом же состоянии находилось и связанное с ним хозяйство. Приходили в упадок города, сокращалось товарное производство и торговля, постоянно усиливалась натурализация экономики, что привело к перемещению центра экономической жизни из городов в деревню — необъятные латифундии, которые превращались в центры не только сельского хозяйства, но ремесла и торговли.

Все более стали укрепляться социальные позиции крупных земельных магнатов — собственников огромных земельных массивов с самым разнообразным населением. Они располагали большим запасом продовольствия и ремесленной продукции, имели особую охрану и укрепления, виллы. Слабые западно-римские императоры наделяли могущественных магнатов рядом привилегий: они освобождались от налогов, от обязательств по отношению к ближайшему городу, наделялись элементами политической власти над населением поместий. Как правило, магнаты принадлежали к высшему социальному слою империи — сенаторам. Они занимали важные посты в армии, в провинциальной администрации, при императорском дворе. Помимо императорских благодеяний, они самовольно (в ряде случаев с согласия населения) распространяли свою власть (патрониций) на соседние независимые деревни, в которых проживали свободные землевладельцы.

Постепенно укреплялось и церковное землевладение. Епископы теперь располагали огромными земельными участками, на них жили и трудились разные категории работников — колоны, рабы, зависимые и свободные земледельцы. В V веке на Западе получило широкое распространение монашество. Повсюду организовывались монастыри, которые также владели обширными землями. Укреплению церковного и, в частности, монастырского землевладения способствовали и добровольные пожертвования верующих крестьян, а также щедрые подарки императоров и более благоприятные условия существования, поскольку церковные земли были освобождены от налогов. Между светскими магнатами и церковными иерархами началось постепенное сближение. Часто члены одной и той же сенаторской семьи становились высшими чиновниками и занимали епископские кафедры. Так, например, семья знатного галльского аристократа Сидория Аполлинария сконцентрировала в своих руках и светскую, и церковную власть. Нередко случалось, что представители знати начинали свою карьеру к качестве императорского чиновника, а затем принимали священнический сан и становились церковными деятелями, как, например, Амвросий Медиоланский.

Особенно важным фактором, влияющим на экономическое положение в Западной империи в IV и V веках, стала налоговая политика государства. В целом резко возросли налоги и теперь превышали экономические возможности налогоплательщиков. Это постепенно погружало их в нищету, подрывало их хозяйства. Содержание роскошного императорского двора, разветвленного бюрократического центрального и провинциального аппарата, армии требовало огромных средств. В то же время общеэкономический упадок и сокращение материальных ресурсов хозяйств, а также натурализация империи, изъятие из-под налогового пресса церковных земель и многих магнатских латифундий, разорение обширных пространств варварскими набегами сокращали возможности налогоплательщиков. Тяжесть налогового бремени усугублялась хищениями и произволом бюрократического аппарата, а также непосредственно сборщиков налогов.

Произвол бюрократии и невыносимый фискальный гнет задевали даже интересы провинциальной знати, которая с местными церковными общинами, во главе с епископами, всячески боролась за свои привилегии, а также требовала от слабеющей империи более энергичных мер по поддержанию безопасности границ, а также подавлению социальных движений народных масс — колонов, рабов, зависимых и просто обнищавших людей. С каждым десятилетием в V веке имперское правительство все хуже и хуже могло выполнять эти важнейшие для государства задачи. Это означало, что постепенно оно утрачивало свое право на существование. Провинциальные землевладельцы и местная церковь, опираясь на огромные земельные владения и обширные средства, постепенно брали в свои руки функции подавления восстаний, отражения варварских вторжений. Они игнорировали распоряжения императоров, вступали в сепаратные контакты с предводителями пограничных варварских племен. Произошло сужение социальной опоры Римской империи. Все это говорило о том, что началась ее медленная, но неуклонная агония.

Важным фактором социально-политического развития в западно-римском рабовладельческом обществе V века, доказывающим его постепенную деградацию, стало усиливающееся расхождение интересов западной христианской церкви, которая объединилась вокруг Папы, и императорского правительства. Западная церковь, которая располагала разветвленной организацией, огромными богатствами и сильным моральным воздействием на жителей государства, приобрела исключительное политическое влияние. Западным римским императорам не удалось парализовать это влияние и поставить его под собственный контроль, как это сделали императоры Византии. Способствовало этому также и формальное разделение резиденций. Центром западной церкви стал город Рим — символ римской мощи и культуры, а центром императорского двора — Медиолан, а с 402 года — Равенна. С ростом политического влияния западной церкви стала возрастать и поддержка со стороны провинциальной знати, а также широко развитая благотворительность среди низших классов, которая реализовалась за счет огромных запасов продовольствия и материальных ресурсов церкви. Все это резким контрастом выступало на фоне усиливающегося налогового пресса со стороны центрального правительства. По мере того как падал авторитет империи и ее бюрократического аппарата, все больше возрастало социально-экономическое и политическое влияние церковной организации.

Общая деградация Западной Римской империи ярко выразилась в ее военной мощи. Реформированная императорами Диоклетианом и Константином, римская армия к концу IV века обнаружила свою слабость и малую боеспособность. При сокращении материальных ресурсов и населения империи, а также массовом уклонении от военной службы возникли огромные трудности с комплектованием армии. Пограничные войска превратились в слабо дисциплинированные поселения военных колонистов, которые больше занимались своим хозяйством, чем воинской службой.

Римская полевая армия также потеряла свои боевые качества, потому что она была составлена из насильно набранных рекрутов. Часто ими становились колоны, завербованные преступники и другие сомнительные элементы. Все чаще римские воины становились орудием честолюбивых планов своих командиров или грабителями своего собственного населения, а не средством защиты государства от внешнего врага.

Огромная римская армия, которая насчитывала порядка ста сорока тысяч пограничных и около ста двадцати пяти тысяч полевых войск, требовала колоссальных средств для содержания. С каждым десятилетием она все хуже и хуже выполняла свои прямые функции. Ослабление римской армии не было секретом для императорского правительства, укрепление армии стало для них первостепенной задачей. Для укрепления военной организации западноримские императоры пошли по пути, который был известен еще с IV века: заключение договоров с вождями варварских племен, но которым последние объявлялись союзниками (федератами империи) и получали от императоров места для поселения, продовольствие, снаряжение, а также регулярную плату. Таким образом, они превращались в наемные соединения римской армии.

Однако каждый понимал, что это был наиболее опасный путь усиления военной мощи. Подобные варварские войска во главе со своими конунгами (королями) далеко не всегда повиновались императорских приказам. Они проводили самостоятельную политику и нередко обращали оружие не столько против внешнего врага, сколько против мирного населения с целью грабежа. К тому же возможность контактов с варварскими дружинами со стороны провинциальной знати усиливала наряду с другими причинами провинциальный сепаратизм и создавала условия для союза провинциальной знати и варварских предводителей. Все это, понятно, противоречило интересам императорского двора.

Одним из решающих факторов исторического развития римского общества и государства стали постоянные восстания и движения сельскохозяйственных работников и городского плебса. Внутри общества шло формирование новых слоев предводителей, что осложнялось наличием рабовладельческого государства, которое тормозило развитие более мягких форм зависимости, чем рабство. Все это привело к тому, что всеобщее закрепощение, установленное при доминате в IV веке, являлось системой, которая выливалась в различные формы социального протеста. Положение усугубилось невыносимым фискальным гнетом, а также произволом чиновников и армии, включая наемные варварские дружины. Все это происходило на фоне общего оскудения, отсутствия внутренней безопасности и стабильности. Особенностью массовых народных движений V века был их разнородный социальный состав: в нем участвовали представители разных социальных Групп — рабов, колонов, разоряющихся свободных земледельцев, ремесленников, торговцев, низших городских и даже некоторых средних слоев, куриалов. Очень часто социальный протест переплетался с сепаратными настроениями и религиозными столкновениями. Не имея четкой программы действий, массовые движения V века объективно были направлены против рабовладельческого государства, против остатков отживших рабовладельческих отношений, которые мешали движению римского общества вперед.

Примером мощного и разнохарактерного по своему социальному составу народного движения является движение багаудов в Галлии, которое возникло еще в III веке. В V веке оно вспыхнуло с новой силой. Древнеримский автор Сальвиан писал: «Что же иное породило движение багаудов как не наши непомерные взыскания, нечестность правителей, проскрипции и грабежи, творимые людьми, которые превратили взимание общественных повинностей в источник собственного дохода, а налоги — в свою добычу?» Движение багаудов было настолько мощным, что охватило все центральные области Галлии, особенно сильным и организованным оно было в округе Арморика (совр. Бретань). Во главе со своим предводителем Тибаттоном багауды в 435–437 годах освободили от римских властей Арморику и установили здесь свое правление. После своего поражения в 437 году, полученного от имперских войск во главе с Аэцием, в состав которых входили гуннские отряды, движение багаудов вновь вспыхнуло в 440-х годах и продолжалось почти целое десятилетие.

Как уже отмечалось выше, в Африке социальный протест населения принимал форму религиозных движений. Уже в III веке африканские христианские общины проявили сепаратистские настроения, которые получили организационное оформление в учении епископа Доната. Одним из крыльев донатизма стали циркумцеллионы и агностики (борцы за истинную веру), в движении которых преобладали явления социального протеста. Противник агностиков, причисленный позже церковью к лику святых, Августин писал: «Какой господин не был вынужден бояться своего раба, если он прибегал к их покровительству, кто осмеливался бы хотя бы угрожать разорителю или виновнику, кто мог взыскать с разорителя винных складов, с должника, требующего помощи и защиты? Под страхом дубинок, пожаров, немедленной смерти уничтожались документы на худших рабов, чтобы они уходили в качестве свободных. Отнятые долговые расписки возвращались должникам. Всех, кто пренебрегал их грубыми словами, принуждали выполнять приказания еще более грубыми бичами… Некоторые отцы семейств, люди высокого происхождения и благородного воспитания, были принесены еле живыми после их избиений или, привязанные к жернову, вращали его, подгоняемые бичами, как презренный скот». Вплоть до конца 420-х годов агностики представляли серьезную опасность для местных рабовладельцев и римской власти в Африке.

Отныне ереси — религиозные течения, которые не признают догматы ортодоксальной церкви, — стали своеобразной формой социального протеста. Особенно получила распространение в V веке в Галлии ересь Пелагия — выходца из Британии, который отвергал основной догмат христианской церкви о греховной природе людей, обремененных первородным грехом Адама. Пелагий и его сторонники на основе этого отрицания отвергали рабство, угнетение и социальную несправедливость. Пелагианство, подчеркивая совершенную сущность человека, таким образом, через религиозные представления оправдывало различные формы социального протеста. Но каковы бы ни были формы проявления массовых народных движений, все они расшатывали отживающие свой век общественные отношения и государство — Западную Римскую империю, — которое стояло за ними. Кардинальные изменения социально-экономической структуры, государственной организации происходили в условиях усиливающегося притока варварских племен к римским границам, их постоянных прорывов и грабежей приграничных и глубинных территорий. Племенные федерации франков, свевов, алеманнов, бургундов, вандалов, готов и других племен, которые жили вдоль римского пограничного лимеса, переживали процесс разложения родового строя, который был ускорен мощным влиянием римской цивилизации. Происходило выделение слоев племенной знати процесс разложения родового строя, который был ускорен мощным влиянием римской цивилизации. Происходило выделение слоев племенной знати, которые объединяли вокруг себя воинственные дружины своих соплеменников и для которых военное ремесло было единственным родом занятий. Все это приводило к тому, что росла воинственность приграничных варварских племен. Агрессивность их подогревалась ослаблением военной мощи империи и в то же время несметными богатствами, которыми обладали римские провинции.

В конце IV века началось так называемое «великое переселение народов», которое было вызвано движением огромной коалиции племен во главе с гуннами из прикаспийских степей в западном направлении. Во время этого «великого переселения народов» конца IV–V веков в невиданных ранее масштабах произошли перемещения многочисленных народов, племенных союзов и племен Восточной и Центральной Европы. Они оказали огромное влияние на социально-экономические отношения и на политическое положение как в Европе, так и во всем Средиземноморье, на падение рабовладельческого римского общества, на падение всей античной цивилизации.

Таким образом, произошла фактически социальная революция, которая привела к разрушению рабовладельческого общества, основой и оплотом которого являлась Римская империя, произошла смена двух социально-экономических формаций.

Падение Западной Римской империи

Пути исторического развития Восточной и Западной империй, после того как они окончательно разделились в 395 году, существенно отличались друг от друга. Восточная империя, которая впоследствии стала называться империей Византийской, превратилась в результате сложных процессов в феодальное государство, какое смогло просуществовать еще целую тысячу лет, вплоть до середины XV века (1453 год).

Иначе сложилась историческая судьба Западной Римской империи. Крушение рабовладельческого строя в ее пределах протекало особенно бурно, это сопровождалось кровавыми войнами, переворотами, народными восстаниями, окончательно подорвавшими былое могущество одного из крупнейших государств древнего мира.

После того как императором стал малолетний Гонорий (395–423 гг.), во главе императорского правительства, в начале V века, стоял вандал по происхождению Стилихон. Ему пришлось решать две важнейшие задачи: во-первых, отражение варварских вторжений в саму Италию и, во-вторых, подавление сепаратистского движения в Галлии.

Лишь с огромным трудом удалось отразить нашествие вестготских дружин во главе с Аларихом в 401–402 годах и возобновить с ним договорные отношения. В 404–405 годах Италия подверглась вторжению из-за Восточных Альп войск гота Радагайса, который дошел до самой Флоренции, но был все же разгромлен недалеко от этого города. Все эти вторжения показывали, что самая серьезная опасность угрожает центру государства — Италии и непосредственно столицам — исторической столице городу Риму и резиденции императора, которой отныне была сильно укрепленная, окруженная труднопроходимыми болотами Равенна.

Для того чтобы защитить императорскую столицу, Стилихон перевел в Италию часть маневренных полевых войск из Британии и Галлии. Этим он ослабил оборону рейнских границ и всей Галлии. После того как части войск были отведены, это фактически означало, что империя оставляет западные провинции на произвол судьбы. Этим не преминули воспользоваться племенные коалиции аланов, вандалов и свевов, которые в 407 году прорвали рейнскую границу и, форсировав реку, ворвались в Галлию, опустошая все на своем пути. Пришлось провинциальной аристократии, которая состояла из галло-римской знати, руководить обороной своих провинций, не надеясь на помощь императорского правительства. Все это привело к тому, что стоявшие в Британии и в Галлии войска провозгласили императором Константина (407–411 гг.). С большим трудом ему удалось восстановить положение на рейнской границе: он оттеснил вандалов и свевов в Испанию и смог стабилизировать внутреннюю обстановку в Галлии, подавив восстание багаудов.

Бездействие центрального правительства, которое было занято отражением нового набега войск Алариха, вторгшихся в Иллирию, способствовало укреплению позиций узурпатора Константина в Галлии. Неспокойно было и в самой императорской столице. В 408 году был отстранен от власти и убит казавшийся всемогущим Стилихон. К власти пришла группировка, которая сразу же разорвала союзные отношения с Аларихом, его войска вновь двинулись в Италию. На этот раз Аларих выбрал целью своего похода вечный город Рим, который он осадил осенью 408 года. Заплатив огромный выкуп, жители Рима добились снятия осады и отхода войск вестготов. Аларих пытался договориться с императорским правительством в Равенне о приемлемом мире, но переговоры были вновь сорваны придворной группировкой и для того чтобы надавить на императорский двор, и ускорить принятие выгодных для себя решений, Аларих повел свои войска на ослабевающий Рим опять. На пути следования к готам стали присоединяться беглые рабы. Город Рим был брошен на произвол судьбы императором, который укрылся в хорошо укрепленной Равенне. Не получивший никакой поддержки, Рим не смог сопротивляться войскам вестготов и 24 августа 410 года городские ворота Рима были открыты рабами. Вестготы ворвались в город и жестоко его разграбили.

Падение Рима произвело огромное впечатление на современников. Рим продолжал существовать и после вторжения вестготов, однако его мировое значение было утрачено. «Вечный город» пустел, на римском форуме, где раньше решались судьбы народов практически всего цивилизованного мира, теперь росла густая трава и паслись свиньи. Падение и жестокое разграбление Рима у всех культурных людей Средиземноморья вызвало понимание обреченности римского государства вообще. Теперь никто не сомневался в близости заката Западной Римской империи, ее культуры и общественного устройства. Под влиянием предчувствия катастрофы один из крупнейших деятелей христианской церкви начала V века епископ города Гиппона Регия Августин начал работу над своим знаменитым произведением «О граде божьем» (412–425 гг.), в котором он размышлял над причинами взлета и падения земных царств, в том числе и Римской империи. Августин развивал свою теорию божественного города, который должен прийти на смену земным царствам.

Осенью 410 года императорское правительство в Равенне оказалось в очень тяжелом положении. Вестготы, которые разграбили Рим, и предводителем которых после неожиданной смерти тридцатичетырехлетнего Алариха в 410 году стал его племянник конунг Атаульф, фактически блокировали Италию. В Галлии правил узурпатор Константин, а в Испании хозяйничали прорвавшиеся туда племенные союзы аланов, вандалов и свевов. Начался постепенный процесс развала империи, остановить который было уже невозможно. В подобных условиях правительство в Равенне было вынуждено изменить сбою политику по отношению к варварам: римляне пошли на новые уступки. Отныне отряды варваров не только нанимались на службу империи, как это практиковалось с IV века, императоры были вынуждены согласиться на создание полусамостоятельных варварских государств на территории империи, которая сохраняла лишь видимость власти над ними. Так, в 418 году, для того чтобы удалить вестготов из Италии и отстранить от власти узурпатора, вестготы во главе с королем Теодорихом подучили для поселения Аквитанию — юго-западную часть Галлии.

Вестготы поселились здесь на постоянное жительство всем своим племенем, они пришли с женами и детьми. Воины их, а также знать, получали земельные наделы за счет конфискаций у местного населения. Вестготы тут же приступили к налаживанию собственного хозяйства, используя действующие в их среде правовые нормы и обычаи. С местными жителями, римскими гражданами и землевладельцами, у которых продолжали действовать нормы римского права, тут были установлены определенные отношения. Вестготы рассматривались как завоеватели, хозяева всей территории, хоть и считались союзниками (федератами) императорского двора. Таким образом, в 418 году возникло первое варварское королевство на территории Западной Римской империи.

Но еще в 411 году императорское правительство признало в качестве федератов империи племенные союзы свевов, которые теперь прочно осели в северо-западной части Испании. Был признан и племенной союз вандалов, которые не смогли закрепиться в Испании и воспользовались приглашением африканского наместника Бонифация, переправились в 429 году в Африку и образовали там свое вандальское королевство во главе с королем Гензирихом. В отличие от вестготов, которые поддерживали мирные отношения с местными жителями, вандалы в своем королевстве установили жестокий режим по отношению к местному римскому населению, в том числе и к землевладельцам, и к христианским иерархам. Они разрушали города, подвергали их грабежам и конфискациям, превращали жителей в рабов. Местная римская администрация делала слабые попытки принудить вандалов к покорности, но это не приводило, ни к каким результатам. В 435 году империя была вынуждена была признать официально Вандальское королевство как союзника империи, формально это королевство брало обязательство вносить ежегодную подать Равенне и защищать интересы императора, но на самом деле значительная часть африканских провинций для императора была потеряна.

Из других варварских государственных формирований на территории империи можно назвать королевство бургундов, которое возникло в Сабаудии (юго-восточная Галлия) в 443 году, и королевство англосаксов в юго-восточной части Британии (451 год).

Новые полусамостоятельные королевства подчинялись распоряжениям императорского двора лишь в том случае, если это соответствовало и их интересам. На самом деле они проводили собственную внутреннюю и внешнюю политику, императоры были бессильны привести их к повиновению. В подобной сложной политической обстановке императорский двор всякими маневрами поддерживал видимость существование Западной Римской империи в 420-450-х годах. Варварские королевства и области лишь считались ее составными частями. Последнее относительное объединение Западной Римской империи произошло в годы страшной опасности, которая угрожала ей со стороны гуннских племен.

В 377 г. гунны захватили Паннонию и в конце IV — начале V веков не представляли серьезной опасности для Рима. Как мы знаем, наоборот, римляне охотно вербовали гуннские отряды для достижений своих военно-политических целей. Так Флавий Аэций — один из известнейших римских политиков, пользовавшихся большим влиянием при дворе императора Валентиниана III (425–455 гг.), часто использовал наемные гуннские отряды против других племен — бургундов, вестготов, франков, багаудов и т. д. Однако в начале 440-х годов произошло резкое усиление гуннов во главе с их предводителем Аттилой (433–453 гг.).

Гунны присоединили к своему союзу ряд племен и, пользуясь слабостью как Западной Римской империи, так и Византии, которая в это время вела тяжелые войны с вандалами в Африке и с персами на Евфрате, начали опустошительные набеги на области Балканского полуострова. С помощью откупа, а также успешных боевых действий византийцам удалось отразить нападение гуннов и тогда в начале 450-х годов они вторглись на территорию Галлии, грабя и сжигая все на своем пути. Полчища гуннов представляли смертельную опасность не только для галло-римлян, римских граждан и землевладельцев, но и для многочисленных варварских племен, которые жили в Галлии на территории империи и уже успели вкусить блага римской цивилизации. Против гуннов была создана сильная коалиция, которая состояла из франков, аланов, армориканцев, бургундов, вестготов, саксов, а также военных поселенцев. Антигуннскую коалицию возглавил Флавий Аэций, который ранее охотно использовал их наемные отряды в интересах империи.

Решающая битва между коалицией и гуннскими племенами произошла на Каталаунских полях в июне 451 года. Эта была одна из крупнейших и кровопролитнейших битв в истории человечества. Готский историк Иордан утверждает, что потери с обеих сторон составили огромную цифру в 165 тысяч человек, существуют сведения, что количество убитых доходило до 300 тысяч человек. В результате битвы на Каталаунских полях гунны потерпели поражение. Их обширное и непрочное государственное образование стало распадаться, а вскоре после смерти предводителя Аттилы (453 год) оно окончательно развалилось.

На некоторое время гуннская опасность сплотила друг с другом разнородные силы вокруг империи, но сразу же после Каталаунской победы и после отражения гуннского вторжения процессы внутреннего разъединения империи усилились. Варварские королевства одно за другим переставали считаться с императорами в Равенне и начинали проводить самостоятельную политику.

Вестготы предприняли завоевание большей части Испании. Они расширили свои владения за счет имперских областей Южной Галлии. В это же время вандалы захватили значительную часть африканских провинций и построили собственный флот, после этого они стали совершать опустошительные набеги на Сицилию, Сардинию и Корсику. Пользуясь бессилием равеннского двора, вандалы напали на историческую столицу империи — город Рим (455 год), который оставался резиденцией главы Западной Римской церкви — папы. Вандалы взяли и подвергли невиданному в истории 14-тидневному разгрому «вечный город». Они бессмысленно уничтожили все, что не могли увезти с собой. С этого времени слово «вандализм» стало нарицательным.

В Галлии все больше и больше укрепляло свое положение королевство бургундов. Сюда усилился приток франков, которые прочно обосновались в ее северных областях. Местная знать Испании и Галлии считала, что ей выгодней установить отношения сотрудничества с варварский королями, которые являлись реальными хозяевами захваченных ими областей, чем поддерживать отношения с далеким и бессильным равеннским императором.

Итогом развала Западной Римской империи стала грызня за призрачную императорскую власть, которая началась среди различных группировок придворных и командиров отдельных армий. Группировки одна за другой стали возводить на равеннский престол своих ставленников, с которыми уже никто не считался и которых быстро сбрасывали с престола.

Исключение составлял лишь император Юлий Майориан (457–461 гг.). Он пытался найти среди всего хаоса и разрухи средства для внутренней и внешней консолидации империи. Майориан предложил несколько важных реформ, которые должны были упорядочить само налогообложение, а также укрепить городские курии и среднегородское землевладение. Все это должно было оживить городскую жизнь и восстановить города, освободить от задолженностей жителей оставшихся римских провинций. Кроме этого, Майориану удалось стабилизировать сложную внутреннюю обстановку в Галлии и Испании, где он на какое-то время укрепил римское господство.

Могло создаться впечатление, что могущество империи возрождается. Однако восстановление сильной Западной Римской империи было уже не выгодно ни представителям провинциальной знати, ни, тем более, варварским королям. Император Майориан был убит, а вместе с ним похоронили последнюю попытку восстановления империи. Отныне престол Западной Римской империи стал игрушкой в руках вождей варварских дружин. Марионеточные равеннские императоры быстро сменяли друг друга в зависимости от влияния той или иной придворной группировки.

В 476 году командующий императорской гвардией, которая состояла из германских наемников, Одоакр, сам по происхождению из германского племени скиров, низложил 16-ти летнего императора, который по иронии судьбы носил имя мифического основателя города Рима и римского государства, Ромула. За свое малолетство Ромул был прозван не августом, а августулом. Таким образом Одоакр уничтожил сам институт западно-римской империи, а знаки императорского достоинства отослал в Константинополь. Он образовал в Италии собственное королевство — государство Одоакра. Западная Римская империя перестала существовать, на ее развалинах стали возникать новые государства, новые политические образования, в рамках которых формировались феодальные общественно-экономические отношения. И хотя падение власти западно-римского императора, который уже давно потерял престиж и влияние, не воспринималось как крупное событие, во всемирной истории 476 год стал тем рубежом, когда прекратил существование древний мир — рабовладельческая социально-экономическая формация. В истории наступил новый период — средневековье.

Таким образом всемирно-историческое значение падения Западной Римской империи заключается не в самом факте ее гибели, а в том, что крушение Западной Римской империи ознаменовало собой гибель рабовладельческого строя и рабовладельческого способа производства вообще. Вслед за разложением рабовладельческих отношений на Востоке, которые рухнули ранее всего в Китае, пала главная цитадель рабовладения на Западе. Получил развитие новый, исторически более прогрессивный способ производства.

Говоря о гибели рабовладельческого общества Западной Римской империи, следует, прежде всего, иметь в виду глубокие внутренние причины, которые привели к этому. Рабовладельческий способ производства уже давно изжил себя, он исчерпал возможности своего развития, что привело рабовладельческие отношения и рабовладельческое общество в тупик. Рабство стало помехой для дальнейшего развития производства.

В римском обществе времен поздней империи наблюдались сложные противоречивые сочетания старых рабовладельческих отношений с элементами новых отношений — феодальных. Эти отношения и формы порой причудливо переплетались со старыми: они сосуществовали, ибо старые устои были еще достаточно стойкими и живучими, а зарождающиеся новые формы были окутаны густой сетью тех же старых отношений и пережитков.

В те годы началось разложение рабовладельческой формы собственности. Как уже не раз говорилось выше, мелкое и среднее землевладение, связанное с городами и сохранившее в наибольшей степени черты рабовладельческого хозяйства прежних времен, переживало в период поздней империи глубокий упадок. Вместе с тем происходил рост крупных поместий (сальтусов), которые уже не были связаны с городами. По мере своего развития эти поместья превращались в замкнутое целое и в экономическом, и в политическом отношении. Они становились фактически независимыми от центральной власти. Такие поместья уже существенно отличались от классической рабовладельческой латифундии и предвосхищали в своей структуре некоторые черты феодального поместья. Однако в условиях позднеримской империи эта новая форма собственности не могла получить беспрепятственного и полного развития и поместья римских магнатов IV–V веков должны были стать лишь эмбрионом новой формы собственности.

Кроме этого, нельзя недооценивать удельный вес мелкого и среднего землевладения в экономике поздней империи. Хозяйства мелких земельных собственников и куриалов не были полностью поглощены крупными поместьями. Ряд юридических (в первую очередь — кодекс Феодосия) и литературных (Сидоний Аполлинарий, Сальвиан) источников недвусмысленно подтверждает существование курий и связанных с ними форм земельной собственности вплоть до разрушения Западной Римской империи. Это обстоятельство приобретает тем большее значение, что упадок городов нельзя представлять себе как явление одновременное и повсеместное, не говоря уже о важной роли городов восточной части империи или Африки. Следует отметить, что города западных провинций в отдельных случаях продолжали сохранять значение местных экономических и политических центров, особенно в прирейнских и междунайских областях.

Серьезным препятствием для развития новой формы собственности было то обстоятельство, что в позднеримском сальтусе эта новая форма была опутана густой сетью еще неизжитых рабовладельческих отношений. Использование труда колонов и рабов, посаженных на землю, не приобрело еще характера феодальной эксплуатации — в этом заключается принципиальное отличие позднеримского сальтуса от феодального поместья.

Несмотря на сохранение больших масс рабов и использование их труда как в крупном, так и в среднем землевладении, ведущей фигурой сельскохозяйственного производства поздней империи, бесспорно, стали колоны. Это особенно верно для последних двух столетий существования Западной Римской империи, когда происходила определенная нивелировка положений всех категорий зависимого населения. Своеобразный характер этой нивелировки заключался в том, что она как бы объединяла два идущих друг другу навстречу процесса: наряду с общим ограничением свободы, закрепощением различных категорий зависимого населения произошло распространение на все эти категории, в том числе и на колонов, правового статуса, который нес в своей основе экономические отношения рабовладельческого общества.

Значительная близость колона ко всей системе рабовладельческих отношений, промежуточный характер его положения между классическим рабом и средневековым крепостным крестьянином определяется, в частности, тем, что он, как и другие категории зависимого населения, не получил собственности на орудия производства. Из античных источников хорошо известно, что в период ранней империи собственник земли давал колонам в пользование все орудия труда. В последние века существования империи права земельных собственников на инвентарь, которым пользовались колоны, и вообще на все имущество колонов, были закреплены законодательно. Так, например, в законодательстве времен Аркадия и Гонория (конец IV века) указывается, что все имущество колона принадлежит его господину, в кодексе Феодосия говорится, что колон не имеет права отчуждать землю и вообще что-либо из своего имущества без согласия господина. В начале VI века кодекс Юстиниана законодательно подтвердил, что все имущество колона принадлежит его господину. Таким образом, колон, хотя он и вел самостоятельное хозяйство, не пользовался никакой имущественной правоспособностью и не имел собственности на орудия производства. Это и было существенной чертой, которая отличала колона от феодального крестьянина. Отношения к орудиям производства и те формы распределения продуктов производства (оброки и повинности колонов), которые господствовали в позднеримской империи, в значительной степени сближали колона и раба в смысле их малой заинтересованности в результатах собственного труда. Одно из наиболее характерных противоречий рабовладельческого способа производства, таким образом, сохранилось и при этой новой форме эксплуатации и в труде новой категории непосредственных производителей.

Отсутствие права собственности колона на орудия производства было одновременно той особенностью, которая отличала позднеримский сальтус от феодального поместья. Наиболее характерной и определяющей чертой последнего следует считать то, что в нем наряду с феодальной собственностью на землю существует единоличная собственность крестьянина на орудия производства и на свое частное хозяйство, основанное на личном труде. Имущественная неправоспособность колона, приближавшая его в этом смысле к рабу, исключала подобную возможность. Так над всеми этими новыми формами более прогрессивного общественного строя (новая форма земельной собственности, новые формы зависимости) тяготели старые отношения рабовладельческого общества, которые тормозили и ограничивали развитие элементов феодального способа производства.

Господствующая аристократия позднеримской империи также находилась в состоянии разложения. Выделялась верхушка земельных магнатов, которые были связаны с крупным землевладением — владельцы сальтусов. Определенное значение сохранила довольно узкая прослойка денежной и торговой знати. Положение куриалов-рабовладельцев в последние века существования Римской империи катастрофически ухудшилось, но все-таки курии, как это сказано, сохранялись, а, следовательно, куриалы представляли собой еще определенную социальную и политическую силу.

Господствующий класс римского общества и в период ранней империи, и даже в период республики никогда не представлял собой единого целого, однако новое заключалось в том, что позднеримские земельные магнаты владели своими огромными поместьями на иных основах, чем крупные землевладельцы эпохи республики или ранней империи — не на правах членов коллектива свободных рабовладельцев и землевладельцев. В свое время принадлежность к подобному коллективу, как известно, было необходимым условием владения земельной собственностью. Позднеримские земельные магнаты, наоборот, выделились из этих коллективов, отделились от городов, а в ряде случаев, и от центральной власти, и поэтому нередко чувствовали себя в своих огромных поместьях самостоятельными правителями и независимыми царями. Но перерождения этой правящей верхушки в класс феодалов не произошло и не могло произойти, так как в основе их экономического и политического могущества лежала еще не феодальная форма собственности.

Следует также подчеркнуть консервативный характер надстройки позднеримского общества и, в первую очередь, его политической надстройки. Превращение римского государства в гигантскую машину для выкачивания налогов и поборов достаточно ярко свидетельствует о его тормозящей роли, о том, что оно было серьезным препятствием для развития более прогрессивных отношений. Так, например, закрепляя юридически отсутствие у колона права собственности на орудия производства, государство по мере своих сил препятствовало превращению их в производителей типа средневековых крестьян.

Императорская власть в Риме в IV–V веках пыталась лавировать между новыми земельными магнатами и старыми рабовладельцами-куриалами. Если, как нетрудно убедиться из вышеизложенного, правительство императора Константина открыто поддерживало крупных земельных магнатов, то в более позднее время, а именно при императоре Юлиане, наблюдается стремление возродить городские курии. В этом лавировании также проявлялась известная консервативность римского государства, оно теряло свою социальную опору. Возможно, оно продолжало быть необходимым куриалам, но они, постепенно все более и более ослабевая, сами не могли служить ему достаточно прочной опорой. Для земельных же магнатов, которые все более отходили от центральной власти, государство с определенного момента, а именно с середины IV века, стало помехой. Правда, в тех случаях, когда речь шла о подавлении восстаний, крупные земельные магнаты оказывались заинтересованными в существовании государства и его помощи. Римское государство даже в последние столетия своего существования в основе оставалось рабовладельческим, ибо оно было продуктом развития именно рабовладельческих отношений, охранялось и поддерживалось чисто рабовладельческим правом (юридическое закрепление отсутствия права собственности у колонов на орудия труда) и чисто рабовладельческой идеологии — воспитание у свободных граждан презрения к рабам.

Однако и в области идеологии произошли существенные изменения, крупнейшим из них была победа христианства. Христианское учение, которое возникло в форме социального протеста городских плебеев, превратилось затем в государственную религию рабовладельческой империи, но это произошло уже в период разложения рабовладельческих отношений, в период кризиса полисной идеологии — античной философии, морали, права. Именно потому, что христианство было наиболее ярким выражением этого кризиса, впоследствии оказалось возможным приспособить его к нуждам того общественного строя, который пришел на смену рабовладельческому. В целом же элементы нового, те феодальные институты, которые возникли в зародыше в римском обществе, не имели перспектив свободного развития и тормозились стойкими, еще неизжитыми рабовладельческими отношениями. Подобное положение вполне закономерно и понятно, так как все эти институты формировались в Римской империи в обстановке гибнущей цивилизации, в обстановке рабовладельческого общества, которое находилось в состоянии глубокого кризиса.

Единственным средством, которое могло бы обеспечить свободное развитие новым силам, была «коренная революция», способная окончательно похоронить рабовладельческое общество с его еще достаточно мощной политической структурой. Однако этот переворот не мог быть произведен только внутренними силами римского общества. Широкие народные движения III–V веков, какими были восстания багаудов, движения агностиков, несомненно расшатали Римскую империю, но оказались не в состоянии ее окончательно разрушить.

Для этого потребовалось сочетание борьбы внутри общества с таким внешним фактором как вторжение варваров на территорию империи. В результате объединенного воздействия этих исторических факторов наступила гибель Западной Римской империи, гибель рабовладельческого строя.

Письменные источники по изучению истории Римской империи

Цитирование произведений древних авторов в больших количествах, сотни имен, дат и специфических терминов создают у человека непросвещенного впечатление огромного богатства дошедшей до нас древней литературы. На самом деле все далеко не так…

Литература древности дошла до нас в более чем неудовлетворительном состоянии. Количество сохранившихся древних рукописей ничтожно. Рукописей, которые старше XII столетия, насчитывается не более сотни. Остальные же оригиналы, которыми так часто оперируют историки, погибли, в основном, еще в древности и известны нам по отрывкам и переводам, цитируемым в сочинениях других авторов.

Масштабы книгоиздания в древности поражают воображение. Тем более больно сознавать, сколько человечество утратило из-за войн, внутренних распрей и просто из-за неприятия взглядов и позиций противников.

Несмотря на то, что основная масса населения Римской империи была неграмотна, и отсутствовало книгопечатание, которое появилось лишь через тысячу лет после того, как империя прекратила свое существование, в древнем Римском государстве существовало развитое книгопроизводство. Каждый экземпляр книги, который представлял из себя рукопись в виде свитка, переписывался от руки. Это делало книгу необычайно дорогим товаром, доступным лишь избранным. Книга, помимо источника информации, была предметом роскоши. Правда, существовали обширные мастерские по изготовлению рукописей, такие, как, например, предприятие по изданию рукописей, которое принадлежало другу Цицерона Аттику. Благодаря им уже в древности существовали государственные и частные библиотеки, которые хранили в своих фондах громадное количество подобных рукописных свитков. Так например всемирно известная Александрийская библиотека, которая была основана еще в III в. до н. э. содержала около 700 000 экземпляров книг. Составленный ученым-библиотекарем Каллимахом каталог Александрийской библиотеки, который он написал в 250 г. до н. э., представлял собой огромный научный труд в 120 томах.

Но такие книжные коллекции хоть и имели исключительную роль в распространении знаний, не могли заменить книгопечатания, а поэтому отсутствие массового книгопечатания наносило невосполнимый урон научным знаниям во времена войн и восстаний. Так основной фонд Александрийской библиотеки погиб во время страшного пожара еще в первом веке до н. э. Довершили дело войны III–IV столетий. В VII веке были уничтожены остатки библиотеки. Таким образом богатейшее хранилище человеческой мысли прекратило свое существование и было утрачено навсегда… Трудно даже вообразить масштабы подобной утраты.

И все равно, несмотря на существование подобных собраний, книга — рукописный свиток — оставалась огромной редкостью, доступной лишь немногим. Но и эти античные библиотеки уничтожались в последующие века ортодоксами христианской церкви, которые методично разрушали все языческое.

Но традиция продолжала существовать, и переписка произведений древних авторов, хоть робко и тайно, но все же велась. Кроме того, вплоть до 529 года в Афинах продолжала существовать Платоновская академия, которую окончательно закрыл лишь император Юстиниан. Но даже после того, как пал этот последний оплот язычества, не прекращались исследования греческой и римской литератур, правда в основном в качестве школьных предметов. Но оставались отдельные люди, которые продолжали ревностно хранить древние манускрипты и копировать их. В «Библиотеке» Фетия, написанной в XI веке, дается обзор 280 книг и многочисленные выдержки из них. Труды Евстафия, Свида и Константина Багрянородного доказывают, что древняя литература продолжала иметь собственных читателей и поклонников. Не прекращалось и научное изучение времен античности, о чем свидетельствуют многочисленные схолии (примечания и комментарии) к трудам Гомера, Гесиода, Вергилия, Лукиана, Платона, Аристотеля, Плавта, Аристофана, Сенеки и многих других.

Благодаря подобным исследователям последующих веков мы сегодня в основном и имеем возможность судить о произведениях многочисленных античных авторов, подробно описывать события той далекой эпохи. Кроме этого, многие тексты дошли до нас благодаря той экономии, которую соблюдали средневековые монахи при использовании дорогостоящего пергамента. Переписывая Библию и теологические рукописи, они часто использовали старые «языческие» пергаментные рукописи, с которых тщательно соскабливали и смачивали первоначальный текст. Но к счастью эти пергаменты сохранили на себе следы древних рукописей. С помощью сложных химических реакций и химикатов удается восстановить первоначальный текст. Таким образом мы имеем возможность познакомиться с комедиями Плавта, «Инструкцией» Гая, «Республикой» Цицерона.

Но даже то, что сохранилось, дошло до нас в ужасном состоянии. От многотомных некогда трудов чаще всего остались лишь небольшие отрывки, которые к тому же в процессе многократной переписки подверглись на протяжении веков бесчисленным искажениям. Дело в том, что редакторской работе, имеющей хоть какую-нибудь научную ценность, древние рукописи подвергались весьма редко. Такие издания, как произведения Гомера, над которыми трудились целые поколения александрийских ученых-библиотекарей (Зенодот, Аристарх, Аристофан, Дидим и др.) были лишь исключением. Обычно каждый переписчик по небрежности либо невежеству неизбежно вносил в рукопись свои искажения. Иногда это делалось сознательно. Кроме этого, читатели часто делали пометки на полях рукописи которые последующий переписчик автоматически вносил в текст. Если же переписчик считал себя весьма грамотным человеком, он не стеснялся «исправлять» автора по своему усмотрению.

Наиболее распространенным искажением древних текстов является интерполяция — вставка переписчика или редактора, которая делалась с целью приписать автору по тем или иным соображениям то, чего он в действительности не писал. Грубые интерполяции обнаружить несложно, но там, где интерполятор сделал свое дело тонко и умело, выдержав стиль автора и избежав анахронизмов, интерполяцию вскрыть крайне сложно. В подобных случаях все зависит от того ученого, который изучал данный текст. Так, например, когда Плиний Младший в письме к императору Траяну по поводу христиан сообщает, что вследствие бурного роста христианства совершенно прекратилось отправление официального римского культа, то ученый-теолог (богослов) не замечает в данном тексте интерполяции. Он свято верит в официальную церковную версию о том, что уже в I в. христианство было распространено во всей империи. Но историкам доподлинно известно, что в начале II века, когда Плиний написал свое письмо (следует отметить, что сам факт существования этого письма отрицается рядом историков), христианство не получило широкого распространения в империи, а поэтому не могло завоевать таких прочных позиций, чтобы подавить все местные культы. А поэтому даже если допустить подлинность письма Плиния, преувеличенное изображение христианства как грозной силы — позднейшая вставка христианского переписчика.

Оригиналы древних текстов чаще всего сохранились в виде надписей, папирусов, черепков и других памятников древности.

В настоящее время обнаружено великое множество греческих, латинских, коптских, сирийских и иероглифических надписей на гробницах, статуях, алтаря, памятных досках, стенах храмов и дворцов, на триумфальных колоннах. Их так много, что они с трудом поддаются систематизации. В 1828–1874 гг. был издан Свод греческих надписей, но он успел устареть до своего выхода в свет. С 1873 г. берлинская Академия наук стала издавать свой свод.

Латинские надписи были собраны в свой свод, который непрерывно пополняется новыми находками.

По своему содержанию подобные надписи охватывают самые различные стороны жизни жителей древних государств. Наиболее знаменитые — Fasti consulates, — списки консулов, которые были составлены по распоряжению императора Августа и были высечены на мраморных плитах. во дворце императора; Monumentum Ancyranum — завещание Августа, которое предназначалось для его мавзолея; эдикт префекта Египта Тиберия Юлия Александра; указ императора Клавдия о придании прав римского гражданства варварам (Lapis Lugdunensis); указ императора Диоклетиана о предельных ценах на товары; статут императорского имения — ad exemplum legis Mancianae; «Паросский мрамор»; на котором высечена греческая хроника от мифического Кекропса до 264 г. до н. э.

Эти надписи представляют собой бесспорно подлинные памятники древнего слова, хоть и не лишены дефектов. Дело в том, что каменщики, которые высекали надписи в камне, само собой были людьми малограмотными, а поэтому вносили множество искажений в сам текст. Так, недостаток места, либо трудность работы заставляли рабочих часто делать пропуски, что извращало смысл текста. Подобное стремление к экономии заставляло рабочих заменять отдельные слова и целые фразы инициалами, которые далеко не всегда удается теперь расшифровать, несмотря на то, что когда-то они были понятны, по-видимому, каждому. Кроме того, оказывает свое влияние разрушительное действие времени, из-за чего надписи невозможно прочитать ни при каких условиях. Поэтому воспроизводимые в печати надписи очень часто прерываются многоточиями.

Другим по значению источником для изучения времени античности служат папирусы. Свое название они получили от названия болотного растения, которое растет в Египте. Из сердцевины его стебля в древности изготавливали гладкие листы, которые использовались вместо писчей бумаги. В условиях египетского климата, следует отметить, они обладают необыкновенной устойчивостью. Благодаря этому до наших дней сохранились папирусы глубочайшей древности. Древнейший из известных сегодня папирусов датируется 2600 г. до н. э. Но предметом пристального изучения папирусы сделались относительно недавно.

Произошло это так. В 1778 году один антиквар купил впервые папирусный свиток у египетских крестьян, которые на его глазах сожгли еще примерно пятьдесят таких же, чтобы насладиться ароматным дымом. Так папирусы попали в поле зрения ученых. С этого момента они стали предметом изучения специальной науки. Отныне папирусы добываются путем специальных раскопок в древних городах Египта — Оксиринхе, Файюме, Сиене, Фивах и др. Они написаны на греческом, латинском, коптском, еврейском, арамейском, персидском и эфиопском языках, иероглифические и демотические.

Кроме литературных произведений, каким, например, является знаменитый папирус с единственным экземпляром «Афинской политики» Аристотеля, среди папирусов находятся документы о личной и общественной жизни населения античных государств, об экономике, финансах, праве, суде, политике, технике, педагогике за период в несколько столетий. Но разбирать и читать папирусы нелегко. Тысячелетиями они пребывали в земле, мусорных ямах, среди развалин, в могилах, отчего сильно пострадали. Кроме этого, неодолимые иногда трудности при расшифровке папирусных текстов представляет разнообразие каллиграфических почерков, многочисленные сокращения, стенографические знаки, неизвестные диалектные слова, коверканье греческого и латинского языков разноплеменными жителями Египта. Кроме того, язык подобных текстов настолько отличается от современного ему разговорного греческого языка, на котором в основном составлены папирусы времен империи, не говоря уже о классическом греческом языке, что вызвало необходимость издания специального словаря для чтения папирусов. Первоначальный текст приходится восстанавливать путем догадок и домыслов.

Близко к папирусам по характеру письма и по содержанию находятся черепки — остраки. В Греции и в империи они служили материалом для письма, а также в качестве бюллетеней для голосования во время проведения выборов, откуда пошел термин «остракизм» — голосование на черепках об изгнании того или иного политического деятеля. Кроме этого, остраки являлись единым доступным писчим материалом для бедноты: на них писали короткие заметки, расписки, счета и т. п. Их использовали и в государственных учреждениях в качестве квитанций об уплате налогов.

Наиболее замечательным свойством папирусов и остраков является то, что они содержат в своих текстах даты. Отсюда можно без труда восстановить систему летосчисления, которая применялась в различных государствах.

На латинских текстах летосчисление ведется по римским консулам, годы правления которых определяются, как правило, по другим источникам. На Востоке годы обозначались по царствованию императора, причем в Египте с 1-го дня месяца «тот» (thoth), следующего за воцарением нового императора, считается 2-й год его царствования, даже если это событие произошло всего за несколько дней до этого (до 1-го тота).

Египетский календарь имел 12 месяцев по 30 дней, к которым в конце года прибавлялось 5 прибавочных дней (epagomenai). Таким образом, зная хронологию царствования римских императоров, а также египетский календарь, можно совершенно точно установить дату написания документа.

В латинских текстах годы даются обычно по правлению консулов, которые переизбирались ежегодно, поэтому они хорошо известны по другим источникам, в частности по fasti consulates (консульские списки). В то же время римский юлианский календарь хорошо известен. Он делился на 12 месяцев: январь, февраль, март, апрель, май, июнь, квинтиль(июль), секстиль(август), сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Квинтиль и секстиль были впоследствии переименованы в честь Гая Юлия Цезаря и Октавиана Августа. Но иногда августом называли не только 8-й, а по римскому исчислению 6-й месяц, но и любой другой, если на него приходился день рождения царствующего императора. Первый день каждого месяца назывался календами, 5-й — нонами, 13-й — идами. Счет дней велся применительно к этим трем числам — дни отсчитывались по отношению к будущему основному числу. Приведем, для примера, список дней в январе, по которому нетрудно восстановить весь юлианский календарь:

Как мы уже упоминали выше, в отличие от юлианского календаря в египетском календаре все месяцы имели по 30 дней, а в конце года прибавлялось пять дней — hai ераgomenai. Год начинался с первого числа месяца thoth:

В Риме годы считали от мифической даты основания Рима (753 г. до н. э.). В Египте годы считали со дня воцарения фараона или (впоследствии) римского императора, причем ближайшее 1-е число месяца тот считалось началом 2-го года. Наряду с этим применялось понятие финансового года, который не совпадал с календарным — hai prosodoi. Кроме этого, на Востоке и в Египте в частности применялись еще понятия эры:

Кроме вышеперечисленных источников, данными для изучения истории Римской империи служат монеты. Но изучение монетной системы империи сталкивается с большими трудностями. Во-первых, в разных частях империи были в обращении разные монеты. Во-вторых, реальная стоимость денег подвергалась постоянным резким колебаниям. Устойчивая валюта отсутствовала, особенно в годы, когда происходила фальсификация монет фиском. В-третьих, монеты обозначались по весу, и стоимость их зависела от того, из какого материала они были сделаны, и от того, каково соотношение стоимости различных металлов, что тоже постоянно изменялось. Так, например, статер равнялся по весу 2 драхмам, но золотой статер был равен фактически 20, 24, 25 и более серебряным драхмам. Сестерций соответствовал 2,5 ассам, но с 43 г. до н. э. он стал равняться 4 ассам. В то же время 4 сестерция равнялись 1 динарию.

На Востоке основной денежной единицей была драхма. Она делилась на 6 оболов, обол делился на 8 chalkoi. Но так как обол являлся медной монетой, то при переводе его к серебряной драхме часто считали по 7–7 ¹/₄ и т. д. оболов в драхме. 100 драхм составляли 1 мину, 60 мин — 1 талант.

Мерами площадей в Римской империи служили югер, который равнялся 0,252 гектара, а в Египте арура, равная 0,2756 гектара. Мерой зерна на Востоке служила артаба, которая являлась единицей неустойчивой и колебалась между 24 и 40 литрами.

Все эти данные, которые мы перечислили выше, необходимы для историков, которые занимаются изучением истории Римской империи, а также для всех, кто интересуется первоисточниками античной литературы.

Кроме этого, для понимания земельных отношений, которые часто упоминаются в античных текстах, необходимо знать следующее. В эпоху империи в Египте существовали следующие категории земель:

1. Бывшая царская земля (де basilike), которая впоследствии слилась с государственной землей.

2. Государственная земля (де demosia, ager publicus).

3. Частная земля — де idiotike, которая приобреталась путем покупки и наследования или раздавалась солдатам.

4. Ousiai (saltus) — императорские земли, которые приобретались путем конфискаций.

Сальтусы принадлежали лично императору либо членам его семьи. Для управления этими землями существовал особый департамент — ousiakos logos (ratio usiaca).

Все категории земель, кроме третьей, в эпоху императоров обрабатывались преимущественно мелкими арендаторами, которые, как правило, были с самого начала должниками за землю, а поэтому привязаны к земле. Впоследствии они образовали сословие колонов, которое явилось прообразом средневековых крепостных крестьян. В некоторых текстах говорится, о том, что часто брать землю в аренду заставляли насильно, в порядке повинности, крестьян перебрасывали по мере надобности на работу в другие деревни, где не хватало рабочих рук.

Жители империи облагались самыми всевозможными налогами. Но кроме подушного, земельного, подоходного и многочисленных косвенных налогов, существовала своеобразная обязательная служба — литургия. В Древней Греции давно существовала подобная система обязательной службы, которая была связана с определенными расходами: триерарх должен был за свой счет снарядить судно, хорег — организовать спектакли и т. д. В эпоху Римской империи литургии давали бесплатных и отвечающих своим имуществом чиновников для огромного бюрократического аппарата, в первую очередь финансового. Подобные литургии были чрезвычайно тяжелым бременем для населения.

Критика христианства античными авторами. Древнехристианская литература

В первые годы возникновения новой религии, каковой явилось христианство, образованные жители крупных культурных центров не обращали на них внимания. Полемика с христианами велась в основном в иудейской среде. Здесь рассматривали учение Христа как ересь, а поэтому всячески препятствовали его проповедям в синагогах. Возможно, что именно эти споры между правоверными иудеями и христианами привлекли к последним пристальное внимание жителей городов в восточных провинциях империи. Основная масса населения видела в христианах чужаков, враждебных основным устоям общества, греко-римскому образу мышления и образу жизни. В «Деяниях апостолов» рассказывается о том, что в Македонском городе Филиппы люди привели Павла вместе с его спутником Силой к властям и сказали: «Сии люди, будучи иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которые нам, римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять». (16:20–21). Как видим, в восприятии римлян христианство было зловредным суеверием, так как они не поклонялись статуям императоров, статуям богов-покровителей города, не приносили жертв.

Образованная часть населения империи поначалу просто не принимала христианства всерьез. В «Деяниях апостолов» описывается случай, как члены Ареопага (совета, древнейшего судебного органа Афин) в Афинах насмехались над словами Павла о воскресении из мертвых (17:32). Тацит, скорее всего, резко отрицательно относился к христианам, так как верил в слухи об их страшных тайных обрядах. Плиний Младший, который сам, будучи наместником Вифинии, проводил дознание о христианах, отмечал, что не обнаружил ничего, кроме «безмерно уродливого суеверия», о сути которого он даже не стал сообщать императору.

Но постепенно о христианах стали писать все больше, хотя еще во II веке для критиков оно было лишь одним из многих ложных учений, которые античные авторы не могли принять. Христианство отнюдь не занимало центрального места в их внимании. Так Лукиан гораздо злее насмехался над древнегреческими богами и лжепророками и прорицателями, к христианам же он проявлял некоторое снисхождение, что видно из его произведения «О кончине Перегрина». С его точки зрения христиане просто невежественны и наивны. Да и само христианское учение Лукиана не интересовало. Он говорил о христианах как последователях распятого мудреца, который внушил им, что они братья.

Но неприязнь к новому религиозному течению не ослабевала. О христианах продолжали распространяться всевозможные слухи. Они становились тем злобнее, чем больше сторонников находило себе христианство. С каждым годом люди эти становились все заметнее: они не признавали древних богов, избегали занятия избранных должностей, не участвовали в общественных празднествах.

Бытовавшее представление о христианах мы встречаем в романе Апулея «Метаморфозы». Так автор написал об одном из персонажей: «Презирая и попирая священные законы небожителей, исполняя вместо этого пустые и нелепые обряды какой-то ложной и святотатственной религии и утверждая, что она чтит единого бога, всех людей и несчастного мужа своего вводила она в обман, сама с утра предаваясь пьянству и постоянным блудом оскверняя свое тело». Так в произведении Апулея нашли отражение слухи о таинстве причащения вином и хлебом, что давало основание обвинять христиан в пьянстве.

Подобные мотивы прослеживаются в трактате «Октавий» Мунция Феликса, где собраны воедино все обвинения языческой толпы против христиан, в которых высказывается ненависть к новому учению. Мунций Феликс — сам сторонник и защитник христианства, вложил все эти слова в уста Цецилия возможно для того, чтобы нагляднее показать их абсурдность. Тут есть все — и обвинение в пьянстве, и в разврате, и в ритуальных убийствах детей, а также в почитании головы осла. Это последнее было весьма распространенным обвинением. О нем написал в своей «Апологии» Тертуллиан, ослов часто рисовали на карикатурах, направленных против христиан. То же можно прочитать в «Истории» Тацита: «В своих святилищах они поклоняются изображению животного, которое вывело их из пустыни».

Отношение к ослу было различным у разных религий: в одних он почитался как животное нечистое, в других — как священное. В библейском пророчестве Захарии о грядущем царе сказано, что он явится верхом на ослице и на молодом осле. Согласно Евангелию от Луки, Иисус действительно въехал в Иерусалим верхом на молодом осле (19:35). Возможно благодаря этим преданиям возникли слухи о поклонении ослу. Враждебная христианству молва подхватила эти слухи, так как для римлян осел был символом низости и глупости. Недаром легкомысленный и развращенный Луций в «Метаморфозах» Апулея был превращен именно в осла.

Не стоит думать, что сами христиане лишь безропотно выслушивали обвинения в свой адрес. Они сами активно выступали в своих произведениях в защиту собственной веры, пытались опровергнуть слухи, разъяснить основные принципы своей религии. Одним из первых подобных авторов был Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан. Он был сыном римского центуриона, принял христианство и стал пресвитером в Карфагене. Тертуллиан был одним из крупнейших христианских апологетов. Кроме этого, он написал большое число богословских трактатов, в которых давал разъяснения по самым различным вопросам христианской догматики, культа и нравственности. Его литературная деятельность относится к концу II — началу III веков. Его фанатизм сформулирован самим Тертуллианом: «Распят сын божий — не стыдно, ибо это постыдно. И умер сын божий — это вполне достоверно, ибо нелепо. А погребенный, он воскрес — это верно, ибо невозможно».

Приведем еще несколько цитат из Тертуллиана, из которых становится ясным его мировоззрение, а равно и мировоззрение древних христиан:

Но споры вокруг христианства еще долго не утихали. В конце II века развернутую критику нового учения дал философ Цельс. Он задался целью образумить заблуждающихся христиан, показав им абсурдность их учения. Критика Цельса оказалась настолько серьезной, что отец церкви Ориген в своем апологетическом труде «Против Цельса» перефразировал и процитировал практически всю книгу неизвестного автора, тем самым сохранив ее для потомков.

Цельс в своей книге использовал уже достаточно разработанную критику христианства иудеями, которые стремились доказать, что Иисус не мог быть сыном божьим, а также Мессией, о котором так много предсказывали иудейские пророки. Существовал антиевангельский (иудейский) вариант биографии Иисуса, который основывался на перетолковании христианских рассказов. Таким образом всем основным этапам биографии делалась попытка дать логическое объяснение. Например, непорочное зачатие трактовалось как прелюбодеяние, пребывание в Египте после бегства от преследований царя Ирода толковалось как приобщение к магии и колдовству, с помощью которого впоследствии Иисус воскрешал из мертвых и совершал другие чудеса.

К собственным аргументам Цельса можно отнести попытку сведения христианских догматов к абсурду, а также установление связи важнейших этических положений христиан с учениями древних философов, в первую очередь, Платона. Цельс доказывал, что сами христиане плохо осознали эту связь, а поэтому не должны призывать к несоблюдению традиционных обрядов.

Цельс не был атеистом, но во всех утверждениях поклонников новой веры он пытался найти рациональное зерно. В споре о христианском откровении он утверждал, что божество невозможно познать чувством и призывал «воззрить умом». Хотя в реальном существовании Иисуса Цельс не сомневался, он представлял его как человека, которого рисует его разум. Это и не удивительно. В древности существовали культы правителей. Так в Греции почитали культ Александра Македонского и его полководцев, в Римской империи — императоров. Но при этом в восприятии большинства людей они сами оставались людьми, несмотря на их обожествление, за их здоровье приносились жертвы древним богам. Для того, чтобы подчеркнуть разницу между античным и христианским обожествлением человека, Цельс приводит в пример культ рано погибшего любимца императора Адриана Антиноя. Его почитали, но даже египтяне не стали бы равнять Антиноя с Аполлоном или Зевсом, хотя их верования казались Цельсу наиболее приемлемыми. Отсюда ясно, что при всем заимствовании христианство не было суммой заимствований из древних верований, как считали представители так называемой мифологической школы критики христианства (они отрицали историчность личности Иисуса).

Для Цельса человек был лишь частью космоса, в котором все живые существа существуют на равных условиях, а поэтому ему был чужд христианский антропоцентризм. Его фраза: «Все видимое — не для человека, но для блага целого все возникает и погибает», является типичной для античного мыслителя, который не мог представить себе существование вне общности, будь то полис, либо космос.

Воззрения христиан противоречили и эстетическим идеалам Цельса. Он утверждал, что если бы божество захотело воплотиться в человека, то выбрало бы для этого красивого и сильного представителя рода людского. В то же время согласно преданиям древних христиан Иисус был маленького роста и некрасивый. Не мог понять Цельс и обращения христианских проповедей к представителям социальных низов, которые лично у него вызывали отвращение. Не понимал он смысла утверждения христиан, что нужно спасать грешников, а не праведников. Презирал он и необразованность основной массы последователей новой религии.

Цельс противопоставлял христианству почитание древних богов, хотя для него лично это был вопрос вовсе не веры, верности традиции, так как городские культы являли собой единство гражданского коллектива. И хотя в годы жизни самого Цельса подобного единства уже не существовало, основной массе людей требовалась хотя бы его видимость, чтобы не чувствовать себя изолированными в огромной державе, которую представляла из себя Римская империя. Таким образом языческие культы, мифы и легенды служили для связи ныне живущих с поколениями предков.

Кроме этого, Цельс считал, что обязательным условием нормального существования гражданина является повседневная включенность его в освященную веками традиционную религиозную практику и в общественную жизнь. Он утверждал, что участие в государственных делах необходимо «ради пользы законов и благочестия».

Произведение Цельса ценно не только тем, что показывает разницу восприятия человека античной культуры и христианина, но и тем, что дает фактические сведения о социальном составе христианских религиозных общин, повествует о существовании внутри самого христианства различных течений, в первую очередь гностических, против которых направлена значительная часть его аргументов.

Приведем три цитаты из Цельса, которые, как уже говорилось выше, дошли до нас благодаря книге Оригена:

Но, как мы уже говорили выше, сами христиане не относились пассивно к нападкам. Уже в третьем веке появилось большое количество защитников новой веры, которые выступали не только с опровержением фантастических слухов жизни христианских общин, не только опровергали рационалистические аргументы против своей веры, но и сами выступали с резкой критикой античной культуры. Они издевались над греко-римскими мифами и часто использовали при этом их критику античными мыслителями. Так Арнобий, живший в конце III — начале IV веков осуждал безнравственность языческих богов, высмеивал поклонение статуям. Еще до него Афиногор утверждал, что статуи не являются богами, а всего лишь совокупностью «земли, камня и тонкого искусства».

Так же резко критиковали христиане поведение язычников, в которых они видели людей развращенных, пристрастившихся к грубым и кровавым зрелищам — гладиаторским боям, травле зверей и т. п. Карфагенский епископ Киприан, живший в III веке, негодовал от того, что люди, наблюдая бесчеловечные представления, не смущаются тем, что их жажда развлечений является главной причиной кровопролития и убийств. Он утверждал, что из-за несправедливости судопроизводства погибают невинные, потому что «свидетели боятся, а судьи покупаются».

Подобным нравам противостояла христианская этика, несмотря на то, что она являлась максималистской, трудноисполнимой в реальной жизни, но, тем не менее, привлекала своей непримиримостью к аморальности и цинизму.

Подобные, активные выступления христиан против язычества, а также все большее распространение нового учения среди населения, в том числе и среди привилегированных слоев, требовали со стороны противников христианства более аргументированной критики. Возможно наиболее крупным и эрудированным критиком христиан стал философ-неоплатоник Порфирий, бывший учеником и биографом основателя неоплатонизма Плотина.

От него осталось немало материалов для его биографии — послание к жене Марцелле в «Жизнеописании Плотина» и др. Кроме этого, подробные сведения о нем сообщает лексикограф Свида, софист Евнапий. Но тем не менее в биографии Порфирия есть много легендарного, потому что христиане старались его очернить в то время как Евнапий, со свойственной тому времени пустой риторикой, сильно разукрасил в ущерб исторической истине образ Порфирия. Для примера сообщим, что к христианским легендам относится сообщение историка церкви Сократа, будто Порфирий был христианином, но, избитый однажды христианами, воспылал к ним ненавистью и из мести выступил с книгой против христианства.

Порфирий был сирийцем, родом из Тира, поэтому часто его называли «тирийцем». Его сирийское имя — Малх (Царь), которое переделал Плотин в греческое Порфирий. Родился он в 232–233 г., а умер около 304 г. Порфирий получил хорошее образование, после чего долго слушал лекции знаменитого филолога Кассия Лонгина, от которого он перенял склонность и способность к литературной критике и экзегетике. В 262 году он переехал в Рим и примкнул к школе Плотина и вместе с тем, пытался внести новое в систему своего учителя, увязывая ее с формальной аристотелевской логикой.

Порфирий писал очень много. Наиболее значительными его произведениями считаются «Жизнеописание Плотина» и введение к изданным Плотином «Эннеадам», а от его «Истории философии» сохранилась лишь глава «Жизнь Пифагора».

Неоплатоновская философия была философией упадка. С утратой политической независимости провинции Римской империи утратили собственный язык и культуру. Право римского гражданства, широко раздаваемое варварам, утратило свою ценность, оно отныне означало лишь уравнивание в бесправии.

В результате этого в обществе проявилась полная деморализация. Отсюда возник расцвет мистики, магии, стремление оправдать зло, для борьбы с которым не хватало ни сил, ни желания, романтические мечты о потустороннем мире.

Подобные религиозно-философские идеи нашли свое завершение в книге «Эннеады» Плотина. Порфирий пошел дальше своего учителя — он пытался найти формы приложения неоплатоновской философии на практике. Поэтому центром его внимания была мораль, нормы поведения, а осуществить в жизни идеи Плотина он пытался путем пропаганды магии (он ее называл теургией), мантики и аллегорическим толкованием эллинской мифологии и религии.

В сущности, христианство шло по тому же пути. Учение неоплатоников о Логосе заняло центральное место в христианском богословии; разработанная ими демонология вполне подходила к христианской догматике.

Но если неоплатоники пытались сохранить старую религию, утратившую свою социально-экономическую базу, то христианские богословы и апологеты III–IV вв. были идеологами новой, идущей к власти знати, которая не помнила своего родства. Поэтому христиане и неоплатоники говорили вроде одно и то же, но как будто на разных языках.

Порфирий, проявляя идейную близость к христианству (в своей «О философии без оракулов» он фактически признал божественность Иисуса: «Таким образом назвал его (Христа) благочестивейшим и сказал, что душа его, как и других, после смерти обрела бессмертие, и ей поклоняются невежественные христиане… Итак, сам он праведник и, как все праведники, удалился на небеса; поэтому его не надо хулить, а надо сожалеть о неразумии людей»), выражал ожесточенную ненависть к этой религии.

Труд Порфирия «Против христиан» в 15 книгах, судя по отзывам церковников и по сохранившимся отрывкам, представлял собой выдающееся произведение. Пожалуй среди аргументов Порфирия не найдется ни одного, который бы не использовался критиками евангелий, вплоть до настоящего времени. Кроме этого, Порфирий подверг детальному анализу весь Ветхий Завет. Судя по сохранившимся у Иеронима скудным цитатам и намекам, Порфирий установил и доказал, что книга «Даниил» написана при Антиохе Епифане (около 165 года), а поэтому ее пророчества относятся к истекшим уже событиям. Автор впервые указал, что так называемые книги царя Моисея написаны спустя 1180 лет Ездрой и его учениками; что это не догадка, а результат серьезных исследований, можно понять из отрывков из Евсевия и Феодорита. Возможно, Порфирий имел доступ к источникам по древней истории евреев, которые не дошли до нас.

Столь же детально Порфирий разбирал новозаветную литературу. Следует отметить, что Порфирий, по-видимому, не прибегал к приему опорочивания личности отдельных христиан или христианской организации в целом. Его аргументация была достаточно убедительной и без такого рода доводов.

Неудивительно, что отцы церкви наделяли Порфирия самыми оскорбительными эпитетами. Его книга вызвала целый шквал ответных работ, с которыми выступали Мефодий Тирский, Евсевий, Аполлинарий и Филосторгий, причем Евсевий посвятил опровержению Порфирия 20 книг, а Аполлинарий — целых 30.

Но наиболее сильным было опровержение императоров Валентиниана III и Феодосия. В 448 году они издали указ, который гласил: «Императоры Феодосий и Валентиниан Августы — префекту претория Гормизду. Предписываем все, что Порфирий (или кто-либо другой), гонимый своим безумием, написал против благочестивой веры христианской, где бы оно ни было обнаружено, предать огню. Ибо мы хотим, чтобы всякие произведения, вызывающие гнев божий и оскорбляющие душу, не достигали даже до слуха людей».

Указ этот был проведен в жизнь срочно и неукоснительно. В результате от огромного труда Порфирия ничего не осталось. Не лучшая участь постигла книги его противников: их опровержения были слишком слабы, чтобы их сохранить, да и сочли за лучшее уничтожить все упоминания о таком сильном противнике, как Порфирий, на сокрушительные аргументы которого богословы смогли ответить лишь апелляциями к «Писанию».

Книга Порфирия сгорела в огне. Был сокрушен последний оплот идеологии Римской империи. Сама империя просуществовала после этого лишь 28 лёт.

Завершить рассказ по истории Римской империи хочется словами знаменитого немецкого историка XIX века Теодора Моммзена: «На извилистых берегах Средиземного моря, которое и разделяет и соединяет три части Старого Света, издревле жили народы разного происхождения, в историческом смысле представлявшие одно целое, так как они были в постоянных и близких отношениях между собою. История культуры этих народов и составляет то, что называется древнею историей. В самой глубокой древности началась цивилизация у коптского или египетского племени в Африке, затем у арамейской или сирийской нации в западной части Азии и, наконец, у эллинов и латинов в Европе. Народы каждого из этих четырех племен достигли путем самобытного развития высокой степени цивилизации, затем вступили между собой в самые близкие, оживленные сношения и всесторонне и блестяще разработали все стороны человеческого развития прежде, чем новые племена, германские и славянские, влились огромною волною в государства древнего мира, разрушили прежнюю общность жизни его народов, разделили исторические судьбы северного и южного берегов Средиземного моря и самый центр исторической жизни перенесли на берега Атлантического океана. Этим изменением в составе народов, действующих в Европе, и перемещением исторической жизни в новые страны началась новая история, т. е. создание новой культуры. Глубокими и многоразличными связями соединяется она с тою, на смену которой явилась: человечество неизбежно многое черпает из цивилизации древнего мира, как и он, в свою очередь, черпал многое из древнейших, ему предшествовавших, цивилизаций. В свою очередь и народы нового мира переживут эпоху развития, эпоху полной силы и время одряхления, переживет счастливые периоды творчества в области религии, государственной деятельности и искусства, эпоху спокойного пользования накопленными умственными благами, а затем и период падения. Падение это будет преходящим: самая грандиозная цивилизация рано или поздно должна себя изжить и прекратиться, но не прекратится духовная деятельность самого человечества, ибо едва человеческий дух как бы достигает разрешения высших задач — он снова ставит себе те же задачи, но еще шире и выше».