Всемирный следопыт, 1928 № 02

ОЗЕРО-ПРИЗРАК

Приключения орнитолога[44]) в лесах Карелии

Рассказ Виталия Бианки

Молодому ученому Дятлову надо было сделать открытие. Непременно надо было сделать! Потому что — какой же он тогда ученый, коли ничего нового не узнал! Не пересказывать же, в самом деле, всю жизнь то, что давно в книжках напечатано.

И вот Дятлов с двумя товарищами отправился лесом в Карелию: будут пролетать птицы, вдруг удастся подметить что-нибудь новое. Даже пустяк какой-нибудь, которого раньше не знали. Можно сделать доклад, напечатать статейку, заметку, а то, чорт возьми, и целую работу!

Товарищи-ботаники собирали растения, а Дятлов с охотничьим ружьем бродил по болотам, по лесам, по кочкам.

Целыми днями он выслеживал, подкарауливал, стрелял птиц. Вечерами снимал с них шкурки, записывал дневные свои наблюдения. Не доедал, не досыпал, мок под дождем, мерз на холодном ветру, дважды тонул в озере, много раз подвергался самым неожиданным опасностям.

Однажды он возвращался в деревню после целого дня утомительных поисков редких птиц. Давно уж потерял тропинку и теперь ломил прямиком через чащу. Там, за чащей, по его расчету, поле, а за полем — деревня.

По лесу пошел голубоватый сумрак: начиналась белая ночь. Дятлов сильно устал. За плечами в корзинке — десяток птиц, а натерло, будто пуды повешены.

Дятлов измаялся, «Ну, — думает, — приду и бухнусь спать. Товарищи уж дома и чай греют». Очень хотелось чаем погреться, озноб в спине чувствовал Дятлов.

Вот и чаща кончилась, а поля все нет: стоит перед ним пригорок, а на пригорке белый камень, совсем, как конская голова.

«Что такое? Никогда тут не был. Заблудился! В какую сторону итти? — растерянно подумал он, — разве по звездам?»— Глянул в небо. Ни одной звезды в белесом небе. Надо зари ждать.

— Вот чорт! — воскликнул Дятлов, влез на пригорок, примостился под камнем, скинул корзину и решил, что остался в дураках, и придется сидеть здесь до утра.

Спать нечего было и думать: туча комаров гудела над головой, а с собой не было даже спичек, чтобы развести костер.

Внизу из чащи медленно вытягивались тени. Сизым туманом вставала ночная сырость, всползала по склону пригорка.

«Еще лихорадку схватишь» — с тревогой подумал Дятлов, отмахиваясь от комаров.

Так просидел он с полчаса, смотрел, как рос туман, и прислушивался к резким ночным звукам. Привычное ухо его ловило тихую, точно спросонья, песню зарянки и отдаленный быстрый хрип снующих над вершинами вальдшнепов.

Вдруг из глубины леса ухнул кто-то страшным голосом. У другого бы поджилки со страху затряслись, а Дятлов не вздрогнул даже. Каждый звук в лесу был ему понятен. Он знал, что это кричит филин.

Дятлова клонило ко сну. Он все ленивей помахивал на комаров. Чорт сними, пусть едят. Глаза стали слипаться.

Когда Дятлов очнулся, в лесу была полная тишина. Даже комары куда-то исчезли.

«Должно, полночь!» — подумал он. Взглянул на лес — и не узнал его. Внизу плотной мутной массой лежал туман. Черными крестами из него торчали вершины елей. А сверху — холодное небо с мутным блеском.

Было так тихо, что Дятлову стало чуть жутко. «Да вымерло все живое, что ли?» — подумал Дятлов и стал вслушиваться в тишину, и вот в тишине еле-еле услыхал тихий плеск. Будто шопотком вода журчит.

«Ручей, верно» — подумал Дятлов. А куда же подевалось все живое? Но в эту минуту из лесу послышался тихий костяной стук.

Рявкни из чащи медведь, Дятлов не растерялся бы так. А вот такого звука он никогда не слыхал. Схватил ружье, вскочил и приготовился стрелять.

Стук между тем продолжался. Он становился все громче, и стало похоже, будто кто на бегу трещит хворостиной по частоколу.

Потом стук начал утихать, стал еле слышным: теперь точно кузнечик стрекотал далеко в траве. Потом непонятный звук стал снова расти, затрещал деревянной трещоткой, раскатился жутким костяным стуком — и оборвался.

Опять настала тишина. Дятлова взял страх. Кто ж это ходит кругом и постукивает? И Дятлов стал себя уговаривать: ерунда, просто дерево трещит или что-нибудь такое… Но уговорить себя не удавалось.

Он знал наверное, что звук этот издавало живое существо, и существо это двигалось. И боязно было. А вдруг это существо сразу из лесу встанет перед ним!..

Тут донесся до него далекий крик журавлей.

«Значит утро близко» — обрадовался Дятлов.

Небо уже розовело. Дятлов ободрился. Храбро сказал вслух.

— Что ж, пойти да выяснить, только и дела!

Вскинул за плечи корзинку и решительными шагами спустился с пригорка— и сразу холодный пар тумана обдал его с ног до головы, вымочил платье. Сырость заструилась по телу, и Дятлова опять ударило в озноб.

«Сдуру полез сюда! — сообразил Дятлов, — надо бы солнца дождаться».

Но тут снова раздался таинственный стук.

— Вот чорт! — выругался Дятлов. — Как будто скелет на своих костях наигрывает. — И, чувствуя, что страх снова одолевает его, упрямо двинулся вперед.

Он прошел с полсотни шагов, и темные громады деревьев расступились над ним. Дятлов понял, что вышел из лесу, и остановился. Впереди он явственно расслышал спокойный плеск воды. С минуту он стоял, стараясь справиться со своими зубами, выбивавшими дробь. Его трясла и била лихорадка. Потом в лицо ему пахнул первый утренний ветерок. Туман впереди бесшумно задвигался, заклубился. Белые облачка отрывались от земли и, тая на глазах, медленно стали подниматься вверх. Туман, разлетаясь, словно снижал чехлы с ближних кустов.

Дятлов увидел, как впереди неожиданно возникла плоская тень. Она быстро росла, приближаясь. Скоро в середине ее обозначилось темное туловище. По бокам его медленно взмахивали громадные крылья.

«Птица, просто птица!» — мысленно успокаивал себя Дятлов, стискивая челюсти. И сам себе не верил.

Птица, но какая птица? Ведь он знал их всех! В один миг перебрал он самых больших из тех, что могли ему встретиться здесь, в Карелии.

Ворон? Нет, он мал! Гусь, лебедь, журавль, орел? Но ни один из них не походил на эту фантастическую тень.

А тень приближалась. Дятлов различал уже длинные, вытянутые вперед ноги с растопыренными пальцами.

«Сейчас схватит!» — мелькнуло у него в голове. Он вскинул ружье. Легкая двухстволка плясала в руках. Навскидку, не целясь, он спустил курки. Глухим громом ухнул в тумане выстрел. В плечо больно стукнуло прикладом.

Одно мгновение Дятлов видел еще над собой черное крыло. Потом и оно скрылось за деревьями. Только две маленькие узкие тени, крутясь и покачиваясь в воздухе, медленно опускались с высоты.

«Перья вышиб! — сообразил Дятлов. — Ну, хоть узнаю теперь, что это за таинственная птица!»

Через минуту, однако, лицо у него вытянулось. С недоумением вертел он в руках два великолепных черных, с фиолетовым отливом пера.

Птицы с такими перьями он не знал. Он только и мог сообразить, что это— два верхних кроющих пера[45]) какой-то очень большой нехищной птицы.

«Во всяком случае, сделано, — утешил он себя. — Неизвестный вид найден. В городе сделаю другую половину открытия: по этим перьям легко будет определить, что это за птица». И, аккуратно завернув перья в бумагу, спрятал их на самое дно корзинки.

Рассматривая перья, Дятлов стоял лицом к лесу. Теперь он обернулся — и чуть не вскрикнул от изумления и неожиданности.

Туман совсем растаял. У самых ног Дятлова лежало небольшое круглое озеро. Деревья подымались прямо из воды.

«Не чудится ли? Не мираж ли это?.. Какой, к чорту, мираж в лесу!» — спохватился Дятлов, быстро отломил веточку от соседнего куста и кинул ее вниз.

Легкие круги пошли по воде.

С высокого дерева за озером беззвучно отделилась тень, медленно махая крыльями, повернулась в воздухе и скрылась за вершинами.

— Вот раззява, — обругал себя Дятлов. — Ведь тут их пара была!

В этот раз он ясно разглядел белую грудь и черную спину птицы. Она уже не казалась ему такой громадной, как в тумане.

«Она меньше журавля» — решил Дятлов. — Сделаю вот что: вернусь на стан, высплюсь, а к вечеру опять приду сюда. Они, верно, опять тут будут».

Солнце уже взошло. В лесу звонко пели зяблики.

Дятлов вспомнил, что вчера целый день шел на запад от деревни Хохряковой, где расположилась экспедиция, по направлению к большому озеру — Ковшезеро. До него отсюда, вероятно, ближе, чем до Хохряковой. На берегу Ковшезера есть деревня. Там можно нанять подводу и на ней вернуться в Хохрякову.

Дятлов повернулся спиной к солнцу и, весело напевая, пошел через лес по намеченному направлению. От вчерашней его усталости не осталось и следа. Пол-открытия в сумке! — и Дятлов веселыми ногами шагал через лес.

Только через час Дятлов начал испытывать странное ощущение: точно легкие облачка тумана налетали на него, на мгновение застилали глаза и снова бесследно исчезали. Но Дятлов не распускался, подтягивая себя и подгоняя дальше…

— …большой барин, — слышал Дятлов неторопливую старческую речь, — богатый и до гостей ласковый. Сойдутся к нему с соседних озерков-ламбушек водяные, — тут у них пир горой, пляска. А после усядутся за столы каменные и давай в картишки резаться. Лютая у них игра идет.

«Кто это бормочет! — думал Дятлов, открывая глаза. — И отчего так кости болят?»

Вставать не хотелось. Он опять закрыл глаза. И сразу опять забубнил дряхлый старческий голос:

— …Только с нашим-то куда уж мелкоте тягаться! Был еще в кое время лесного озера хозяин, так этот ему все свои деньги спустил. Стал на рыбу играть — и рыбу всю проиграл. Стал на воду — проиграл и воду.

А ну, говорит, получай, хозяин, и меня в придачу! Какой я без воды да без рыбы водяной! Стану, говорит, их у тебя отрабатывать. Проигрался тот водяной и стал нашему водяному отрабатывать.

«Прорыл ламбушкин водяной ход под землей, чтобы люди не увидели, и ходит к нашему долг оправдывать. Сохнет в те поры лесное озеро Ламбушка, а людям дивно: куда рыба, куда вода подевалась? Отработает свое — и назад…

«Да не сплю же я!» — понял вдруг Дятлов.

Порывисто поднялся он и разом сбросил с себя покрывавшую его с головой душную овчину.

Был ясный полдень. На песке перед Дятловым тлел грудок золотистых углей. Рядом, вытянув худые ноги в лаптях, сидел древний старик. Запрокинув ему на колени русую головеньку, лежал голубоглазый мальчишка. Набегая на песок, мерно плескались позади них волны большого озера.

— Где я? Вы кто такие? — изумился Дятлов.

Старик повернулся к нему.

— Очнулся? Да ты не бойсь: рыбаки мы. Свалился ты, видать, с устатку в лесу, а мы, вишь, подобрали от греха.

— Что за озеро? — добивался Дятлов, смутно припоминая, что он куда-то шел, что стало ему дурно в пути, и вот, верно, он потерял сознание.

— Наше озеро, — сказал старик, — Ковшезеро называется. А ты откеда будешь?

— Мне в Хохрякову. Отвезти можете?

— Отчего не отвезти, отвезти можно, — согласился старик. — Бежи-ка, внучок, в избу, скажи мамке, пущай кобылу закладает.

Дятлов шарил глазами вокруг себя. Память вернулась к нему. Он искал корзинку с драгоценной своей добычей.

Корзинка стояла в стороне. Она была раскрыта. Мертвые птицы валялись на песке. Ветер далеко вокруг разнес бумажки, в которые они были завернуты!

— Перья! — воскликнул Дятлов. — Где мои перья?

Старик даже вздрогнул. Недоуменно посмотрел на взлохмаченного незнакомца, спокойно ответил.

— Черные-то? Да, вишь, внучок баловался, паруса на кораблики прилаживал.

Дятлов схватился за голову.

Старик еще внимательней на него поглядел, и, верно, окончательно убедившись, что перед ним слабоумный, ласково стал говорить;

— Да ты не горюй, мил-человек. У нас на деревне этаких черных перьев сколь хошь. Вороньи. Мы те наберем.

Дальше Дятлов не слышал. Он снова впал в забытье…

В городе, в своем кабинете Дятлов готовился к докладу.

«Необходимо попытаться, — решил он, — определить птицу по тем признакам, что сохранились у меня в памяти».

Он взял чистый листок бумаги и написал:

«Рост — немного меньше журавля. Оперение — сверху черное, снизу белоснежная грудь и живот. Верхние кроющие перья — черные с фиолетовым отливом.

«Ноги — прямые, длинные, как у журавля или цапли… Голос…»

Дятлов задумался.

«Голоса ее я не слыхал. Но тот странный звук, надо полагать, подавала она».

И он дописал:

«…напоминает своеобразный костяной треск».

Он достал из шкафа две толстых книги с выдавленным на корешках названием «Птицы России» и стал медленно перелистывать первый том.

Долго слышался только сухой шелест переворачиваемых страниц. Вдруг Дятлов прочел вслух:

— «…не издает крика, но пользуется совершенно особенным способом для выражения своих чувств, а именно, закидывает голову и шею назад и начинает щелкать половинками клюва, то усиливая, то ослабляя силу звука, то делая его резким, то более глухим»…

А вот и названье птицы, о которой шла речь: аист белый.

Дятлов увидал рисунок всем хорошо известной большой длинноногой, длинноносой белой птицы.

«А как же черные верхние кроющие?..» изумился Дятлов.

Но, не докончив мысли, хлопнул себя ладонью по лбу.

— Да это же был черный аист!

Черный аист! Только два вида аиста и водятся во всей Европе — белый и черный. Белого знает всякий, он стал любимцем человека, для него втаскивают колеса на крыши, чтобы на колесе устроил он свое громадное гнездо.

Черного же не знает почти никто. Редкая птица и такая скрытная, такая осторожная, что случайно разве попадется на глаза человеку в лесу или на болоте, а к жилью людскому никогда близко не подлетит.

Но до сих пор еще никто не встречал его северней Ленинградской губернии. Дятлов действительно сделал открытие!

Спеша и волнуясь, записал он в свой доклад все, что вспомнил о своей встрече с парой черных аистов. Тут ему потребовалось точно указать место интересного наблюдения.

Дятлов раскрыл подробную карту Карелии, живо разыскал на ней деревню Хохрякову и Ковшезеро. Где-то между этими двумя точками было озеро, на берегу которого он стрелял по аисту.

«В тот раз, выйдя из. деревни, я ни разу не пересек речек. Пригорок с камнем, где я просидел ночь, должен быть вот здесь, в треугольнике, — рассуждал Дятлов. — Тут же рядом и озеро».

Напрасно, однако, искал он на карте синее пятнышко: озера в треугольнике на карте не было.

— Вот здорово, — удивился Дятлов, — выходит, что я еще и озеро открыл! Отлично, отлично!

В ученом обществе Дятлов сделал доклад о своем открытии.

— Итак, наблюдения, мои в указанном уезде Карелии, — заканчивал он гордо свой доклад, — только лишний раз подтверждают уже имеющиеся у науки сведения о птицах этого края. Неожиданной явилась только находка здесь черного аиста. Кроме того, мною обнаружено лесное озеро, до сих пор не отмеченное на карте.

Только Дятлов сказал это, как в задних рядах собрания началось какое-то движение. Возбужденный шопот заставил Дятлова насторожиться.

— Должны же мы его опровергнуть! — услыхал Дятлов раздраженный голос. — Прошу слова! — И из задних рядов поднялся один из тех ботаников, что ездили с Дятловым в Карелию.

— Должен заметить, — жестким голосом начал ботаник, получив от председателя слово, — что одно из сведений, сообщенных сейчас докладчиком, резко расходится с истиной. Никакого озера в упомянутом зоологом Дятловым треугольнике между деревней Хохряковой и озером Ковшезером, никакого озера, повторяю, в этом месте нет.

В зале поднялся шум. Председателю пришлось дважды позвонить в колокольчик, чтобы восстановить тишину.

Председатель сам обратился с вопросом к ботанику:

— Какие доказательства можете вы привести, что сведения, изложенные докладчиком Дятловым, неверны?

— Мы двое работали в той же местности, где и докладчик. Мы посетили пригорок с камнем, напоминающим мертвую лошадиную голову, с такой точностью описанный докладчиком, меньше чем месяц после гражданина Дятлова. Мы не раз обходили этот пригорок кругом. В том направлении от пригорка, которое указано докладчиком, находится не озеро, а луг. На этом лугу нами собран небольшой гербарий. Этикетки на растениях удостоверят мои слова.

Председатель повернулся к Дятлову.

— Какие у вас доказательства?

Сдавленный голос Дятлова ответил.

— Никаких…

Произошла глухая заминка. Дело походило на скандал. Председатель объявил перерыв на пять минут.

Дятлов сжал руками голову и отвернулся к стене. Щеки его горели, точно он только что получил пощечину. Кругом него громко разговаривали, несколько раз его окликали — он ничего не слышал. Получить обоснованное обвинение во лжи — для честного имени ученого — это смерть. В словах ботаника невозможно усомниться. Карта за него. Озера не было: был туман, был бред в жару. Озеро — призрак!

А может, и черного аиста тоже не было? Как глупо было доверяться смутным воспоминаниям.

Но память его точно повторила те же картину: пригорок с камнем, туман, громадную птицу в тумане, внезапное появление озера, путь по лесу, пробуждение на золотом берегу Ковшезера, старик-рыбак… Все это он ясно помнил.

— Заседание возобновляется! — услышал Дятлов голос председателя.

Первым взял слово ботаник — не тот, что говорил до перерыва, а второй.

Он рассказал, как Дятлов тяжело заболел именно в тот день, когда пригрезилось ему несуществующее озеро. Но больной в жару легко может принять покрытый туманом луг за озеро. А характерный костяной треск аиста действительно слышали и они в лесу.

Очень бледный, но спокойный поднялся Дятлов со своего места. Он попросил ботаников показать ему собранный ими на том лугу гербарий, объяснив, что только при этом условии может рассеять неожиданное для него самого недоразумение.

На осмотр его Дятлову потребовалось не больше трех минут. Затем молодой ученый вернулся на свое место и совсем спокойно начал заключительное слово:

— Ботаники правы. Но прав и я. Предлагаю всем, кто сомневается в существовании открытого мною озера взглянуть на эти травы, собранные в этом самом месте на лугу.

Никто не поднялся с места, чтобы осмотреть гербарий. Сдержанный ропот прошел по рядам. Кто-то громко сказал:

— Что за издевательство!

Дятлов продолжал, возвысив голос:

— Пять минут назад я сам был уверен, что озера нет, что оно существовало только в моем горячечном бреду. Теперь, когда я осмотрел гербарий, я утверждаю — озеро было, и было оно на том самом месте, где месяц спустя ботаники собрали вот эти наземные травы. Осмотрите гербарий. Вы не найдете ни одного растения старше трех недель.

Дятлов смолк. В зале наступила тишина. Потом резкий голос первого ботаника отчетливо произнес:

— Это странно, но это — факт! Но какое отношение это имеет к вопросу?

Дятлов обратился к нему с вопросом:

— А рядом, например, на пригорке с камнем, не попадались вам такие же травы другого возраста?

— Удивительно, но так, — ответил ботаник.

— Удивительно не это, — улыбаясь сказал Дятлов. — Удивительно то, как наивная народная сказка может иногда помочь ученому понять истину. Понять истину сейчас помогла мне именно сказка, услышанная мною на берегу Ковшезера. — И молодой ученый словами старика-рыбака передал сказку о проигравшемся водяном маленького лесного озерка.

— Ботаники собирали свой гербарий на дне озерка, — добавил Дятлов от себя, — Когда «водяной» ушел в Ковшезеро. А я попал на это место в то время, когда он был дома… В рыбачьей сказке простая истина: озеро Ламбушка с Ковшезером соединено подземным ходом. Вода уходит из Ламбушки, когда уровень воды в Ковшезере становится ниже, чем уровень воды в Ламбушке. Вы собирали как раз — когда вода в Ковшезере спала, а мне удалось туда попасть, когда из подземного хода она выступила наружу и залила ход. Так ли это — должна выяснить особая экспедиция. Я кончил…

Через год в том же зале ученого общества новая экспедиция подтвердила предположение Дятлова.

Сказка о водяных попала в ученые книги.

Озеро, синее озеро-призрак, было названо именем Дятлова.