Всесилие страсти

ГЛАВА ВТОРАЯ

Корт проник в дом тихо, как только мог, прислушиваясь, не плачет ли Джош. Нет, все спокойно: редкое благословение!

Войдя в кабинет, щелкнул выключателем и сразу же выключил свет — под визг невестки. Он застал их с братом в самый неподходящий момент..

— Извините. — Смущенный, он заторопился в кухню. Через несколько минут туда же вошел и брат.

— Прости, я нечаянно, — сказал Корт.

Патрик налил себе стакан воды.

— Ничего, она успокоится… Ты рано сегодня. Я и не слышал твоего грузовика.

— Меня подвезла Трейси Салливен. Боялась, что я засну за рулем. Как Джош?

— Он утих с час назад. Беспокойный малый.

Опять не давал тебе спать всю ночь?

— Ага. Думаю, он и вам не давал спать.

— На то он и младенец.

— Твой не такой.

— Мэтту уже два года, и к тому же он не терял мамы и никто не тащил его на другой конец страны. А Джошу пришлось все это пережить только на прошлой неделе.

— Думаешь, в этом дело? Я-то про маленьких ничего не знаю.

— Ну, значит, проходишь сейчас ускоренный курс обучения. У тебя трое братьев и шестеро племянников и племянниц, и они с охотой научат тебя всему, что знают сами. Разберешься в конце концов.

— Надеюсь, ты прав — ради Джоша надо постараться.

— А я надеюсь, то, что ты сегодня выбрался отдохнуть, тебе поможет. Говоря по правде, ты выглядел довольно скверно.

Корт провел рукой по волосам.

— Я просто не привык…

— Ты был ловкий парень, и все тебе доставалось легко. Что такое прилагать старания, чтобы получить что-нибудь, ты не испытал.

Знал бы братик, как он лез из кожи, чтобы быть принятым в медицинский колледж и получить хоть какую-то стипендию. Он в большом долгу перед Трейси — за то, что не позволяла отлынивать от занятий.

Патрик подошел к доске для сообщений, висевшей на противоположной стене, и снял с нее визитку.

— Доктора Финни помнишь?

— Еще бы. Сколько раз он меня штопал! А как я надоедал ему: ходил хвостом и выспрашивал про его работу. И мой первый заработок был за мытье полов в его больничке.

— Я понимаю, что твоя главная забота сейчас Джош, но Финни нужна помощь с его больными.

То есть старший брат решил, что младшенький должен платить за стол и квартиру.

— Я ведь приехал только на лето. Думаешь, я его заинтересую?

— Спрос не беда, и для тебя это была бы полезная практика.

— Зайду к нему завтра. — Корт повернулся, чтобы уйти, но остановился. — Патрик, если мы здесь мешаем…

Патрик хлопнул его по плечу.

— Здесь твой дом. Ты никому не мешаешь, но в следующий раз, когда будешь входить, предупреждай. Какой-нибудь подозрительный шумок, ага?

Три беды на этой неделе уже нагрянули. Так почему теперь Корт Лэндер стоит на ее пороге с малышом на руках? И почему ее сердце забилось сильнее под взглядом темных глаз?

— Комната все еще сдается?

Широкие плечи закрывают весь дверной проем, черный костюм великолепно подчеркивает красоту смуглого лица, галстук — цвета черного кофе, как и глаза…

— Да, комната все еще свободна.

Круглое личико младенца покраснело, глаза наполнились слезами, нижняя губа дрожала. Чей это чудесный малыш и почему его поручили Корту?

Ведь тот явно не представляет себе, как обращаться с ребенком.

— Сдашь ее нам?

— Кому — нам? — У Трейси упало сердце. Он говорил, что не женат, но может быть, у него кто-то есть? Она взглянула через плечо гостя: нет, в кабине грузовичка никто не ждет.

— Джошу и мне. И я бы еще хотел нанять тебя в няни на это лето.

Удивленная, Трейси снова поглядела на ребенка и заметила на сей раз сходство между ним и Кортом. Те же самые темные волосы, темно-карие глаза, прямой нос.

— Это твой сын?

— Да. Комната — с мебелью? — Он потряс мальчика, но это только растревожило его.

Почему где-то внутри у нее просыпается и застревает комочком зависть? Трейси не собиралась заводить детей: хватит с нее того, что воспитание шестерых братьев и сестер легло на ее плечи. Да и вообще, о чем беспокоиться, если у нее нет никого, чтобы встречаться, не говоря о муже.

— С мебелью. Дай его мне. Когда он ел? О… Все стало ясно, когда рука нащупала промокшую попку. — Надо его переодеть. Памперсы есть?

— В машине.

— Принеси.

Она достала из бельевого шкафа полотенце.

Расстелив его на ковре, положила ребенка на пол.

— Бедняжка мой. Весь обделался, правда? А какой ты сладкий!

Большие темные глаза внимательно смотрели на нее, пока она разворачивала махровую ткань.

— Ты точная копия своего папы.

— Это комплимент мне или оскорбление ему? Рядом с ней появился пакет с памперсами.

— Сам догадайся.

Джош потянулся к ней, и как тут удержаться?

Трейси подула на толстенький голый животик, мальчик хихикнул и замахал ручками.

— Как ты это сделала? — изумился Корт.

— Что? Подула на него?

— Нет, рассмешила. У меня он только плачет.

Он не шутил, напротив, говорил с волнующей искренностью. Жена бросила его? Оставила ему ребенка? Почему-то это беспокоило Трейси, как она ни убеждала себя, что личные дела Корта ее вовсе не касаются.

— Обычно с ним занимается мать?

— Она умерла. А я и не знал, что Джош есть на свете, до прошлой недели. Она не сообщала мне о своей беременности.

— Вы не были женаты?

Он присел на корточки и вытащил из пакета памперс и салфетки.

— Не были. Расстались, когда она получила юридическое образование и поступила работать в чикагскую фирму.

— А почему не сказала тебе про этого красавца?

Трейси сняла с ребенка грязный памперс, надела свежий и принялась натягивать на малыша чистые ползунки.

Корт придвинулся совсем близко, следя за ней с таким вниманием, точно она производила очень тонкую хирургическую операцию.

То, что он так близко и следит за ее малейшим движением, заставляло нервничать.

— Соседка сказала, что Кэйт промолчала о ребенке, потому что не хотела рушить мои планы стать хирургом. Она знала, что меня воспитывали братья, а отец работал по восемнадцать часов в день и я ни за что не хотел повторять такую жизнь.

— Но не сообщить о сыне… — Она потянулась к Корту, желая утешить, но отдернула руку, так и не коснувшись. Достаточно того смятения чувств, которое обрушилось на нее прошлой ночью.

— Не надо меня жалеть. Лучше пожалей мальчика. Ему достался неуклюжий отец, разве что я… —Он встал и засунул руки в карманы.

— Разве что ты — что?

У него заходили желваки, и он отвернулся.

— Ничего.

— Корт? — Она медленно поднялась. Встретив его взгляд, задержала дыхание — такую боль в них увидела. — Ты ведь не собираешься отдать его?

— Все время думаю, не будет ли ему лучше с двумя родителями. Или даже с одним, но не работающим по семьдесят два часа кряду. Ему со мной плохо. Я ведь даже не знаю, когда менять памперс.

На этот раз Трейси не противилась своему желанию. Она вцепилась в его бицепс и, откинув голову назад, взглянула ему прямо в глаза.

— Ты никогда еще не терпел неудачи ни в чем.

Научишься и как быть папой.

— Мне уже это говорили. Если согласишься быть няней на лето, может быть, научишь меня.

Быть няней? Видеть Корта каждый божий день? И чтобы он жил наверху и спал в кровати, которая стоит как раз над ее кроватью? Господи!

Как же пережить такое и не влюбиться в него заново? И выжить после того, как он во второй раз ее покинет?

Во имя здравого смысла необходимо отказаться но вместо этого так хотелось прижать его к себе, что Трейси едва сдержала свой порыв.

— А твои родные? Они не могут помочь?

— Братцы думают, что это очень весело — наблюдать, как я маюсь. Говорят, что они точно так же во всем путались. Теперь-то они стали настоящими умельцами. Невестки помогают больше, но все три беременны, у них свои дети и свои служебные карьеры.

— Все три беременны?

— Так у них запланировано, — Корт пожал плечами, — стараются родить примерно в одно время.

Джош улыбался, пускал слюнявые пузыри.

Очевидно, вполне наслаждался свободой на полу.

Корт опустился на колени и осторожно, нерешительно пригладил своей большой рукой мягкие темные волосики.

— Мы одни с тобой, малыш. Не повезло. Если кто и сумеет научить меня, как с ним обращаться, так это ты, Трейси. — Корт выпрямился и достал из пиджачного кармана бумажку. — Сегодня утром я был в больнице. Столько док Финни предлагает мне платить за работу. Я составил список всех расходов, но еще не знаю, сколько ты возьмешь как няня и еще за квартиру. Как это, нам с ним по средствам?

Нервы ее напряглись. Жить с Кортом в одном доме — значит снова мучить себя. Но как же ему отказать? Его сын только-только потерял мать. Без ее помощи он может потерять и отца. Она никогда себе этого не простит.

Джош перевернулся на живот и пополз по полу.

Трейси не мешала ему. В ее доме все было готово к встрече маленьких гостей — племянники и племянницы бывают часто.

Непослушной рукой она взяла у Корта листок.

Даже через десять лет этот почерк остался знакомым. Изучив цифры, пришла к выводу, что этим летом придется обойтись меньшей суммой, чем обычно. Выставить Корта и Джоша она не могла.

— Да, вам это по средствам.

— Прекрасно. Когда можно переезжать?

— Спрячь свои деньги. Я и сам могу оплатить свое жилье в Дареме, — ворчал Корт на брата воскресным днем, уже в верхней комнате Трейси. Его уши горели от унижения.

— Тебе надо заботиться о ребенке, а теперь еще — платить за две квартиры сразу. Разреши мне помочь.

Патрик понизил голос, но Корт был уверен, что Трейси, стоящая с ребенком в нескольких шагах от них, все слышит.

— Черт возьми, я тебе не благотворительный случай. Со мной в квартире живут еще трое, так что можешь не бояться, что меня выставят за неуплату.

— Тебе вообще не надо было уезжать.

— Еще чего! Мне…

— Джентльмены, — Трейси перешла на учительский тон, и Корт автоматически встал по стойке «смирно», — Джош хочет спать. Вы не можете отложить препирательства на потом, а сейчас собрать его кроватку?

Патрик только пожал плечами:

— Извини, Трейси. Сама знаешь, каково быть старшим в семье.

— Да, знаю, но тебе не мешало бы помнить, что Корту двадцать восемь, а не восемь. Если Корт в чем-то и нуждается, он достаточно зрелый человек, чтобы просить кого-то о помощи.

Корту стало тепло от ее понимающего взгляда.

Она тронула его за плечо.

— Корт, ты бы не мог найти Джошу чистую пижамку? Я его искупаю, пока вы занимаетесь с кроваткой.

— Конечно. — Он полез в коробку и отыскал нечто бледно-зеленое. Их пальцы встретились, когда Трейси брала находку.

Корт проводил взглядом удаляющуюся белую футболку, затем его взгляд переместился на область пониже спины, затем на ноги. Отведя глаза, он заметил, как братец ехидно улыбается. Впрочем, он сразу же повернул к двери, ведущей на наружную лестницу, и уже через плечо бросил:

— Возьму из машины инструменты.

Услышав ласковое бормотание и плеск воды, Корт отвлекся от распаковывания и заглянул в ванную. Джош сидел в воде, явно наслаждаясь тем, что его моют. Такого не бывало, когда ребенка мыл он сам. Соображает парень. У Трейси он не выскользнет из рук, сколько ни крутись.

— Он любит воду, — сказала, не поворачиваясь, Трейси. Джош плеснул на нее водой, и она взвизгнула. Джош удивился, потом засмеялся и хлопнул по воде уже двумя руками, обрызгивая все вокруг.

Отец загрустил. Сын никогда не улыбался ему где уж там до веселого смеха.

Взяв с вешалки полотенце, он шагнул в ванную, намереваясь вытереть Трейси мокрое лицо.

— Я бы тоже полюбил ее, если бы прекрасная леди терла мне спинку.

На бледной шее и щеках девушки появились красные пятна.

Корт опустил крышку унитаза и, сев, сообразил, что в помещении слишком тесно. Трейси оказалась между его коленями.

Он тихо выдохнул и сосредоточился на ее волосах. Она опять безжалостно их скрутила. Он чуть не поддался импульсу вытащить шпильку, удерживающую волосы, и посмотреть, как пряди рассыплются у нее по плечам.

Как и отец, Джош тоже хотел, чтобы эти волосы были распущены. Как он играл с ними вчера, пока ему меняли памперс! И сам Корт не прочь бы погрузить руки в сияющую массу, чтобы проверить, так ли они мягки, как выглядят.

— Ты хорошо умеешь обращаться с детьми и любишь их. Почему не обзавелась своими?

— У меня все детство прошло в заботе о младших. Время подумать и о себе. Дети в мои планы не входят.

Интересно, возмущала ли братьев Корта необходимость нянчить его? Патрик и Калеб были ему родителями в большей степени, чем отец. Матери он не помнил, она уехала, когда ему не исполнилось трех.

Так вот и Джош не будет помнить о своей матери.

Он отбросил грустную мысль.

— Так ты теперь эгоистка? А по словам Либби выходит, что ты так и осталась сержантом пополам с матерью Терезой.

— По словам Либби много чего выходит. Разверни полотенце и прими этого вертуна.

Она вынула малыша из воды и повернулась.

Промокшая ткань льнула к кружевам бюстгальтера и к нежной, точно персик, коже, и это страшно отвлекало от порученной Корту работы. Сладкий аромат духов Трейси смешивался с отдушкой детского мыла — такой запах вызвал у него в мозгу что-то вроде короткого замыкания.

— Корт?

Он поспешно схватил полотенце и развернул его. Передавая ему Джоша, Трейси провела кончиками пальцев по его груди. Корт вздрогнул, как от удара током. Какое у нее высокое напряжение!

Ужаснувшись, что может уронить ребенка, он завернул его в полотенце.

— Расслабься, Корт. Твое волнение передается ему.

Он отдал мальчика Трейси и при этом нечаянно задел ее грудь. Она ахнула, и их взгляды встретились.

Как обидно видеть эти карамельные глаза настороженными. Он сглотнул и убрал руки в карманы.

— Прости.

Соблазнять Трейси он не собирался. В Техасе он будет три месяца, даже меньше, а Трейси заслуживает большего, чем короткая временная связь. А больше он не может ей дать. Да и не такой он дурак, чтобы предоставить еще одной дамочке возможность вытереть об него ноги.

— Я крикну, когда кроватка будет готова. — И он поспешил выбраться из крошечной ванной.

Плач Джоша разбудил Трейси в два часа ночи.

Она лежала в темноте, дожидаясь, пока малыш успокоится, но он только больше возбуждался.

Вчера, перед тем как лечь спать, они с Кортом договорились, что будут сменять друг друга. Сейчас была очередь Корта, но Джош плачет уже почти полчаса.

Откинув одеяла, Трейси влезла в халат, поднялась по внутренней лестнице и постучала. Ответа не было. Не может же он спать, когда ребенок плачет? Она повернула ручку, обнаружила, что дверь не заперта, и вошла.

Корт, в одних рабочих штанах врача-хирурга, низко сидевших на узких бедрах, ходил взад и вперед по комнате, а Джош плакал, уткнувшись в его плечо. Мышцы плеч танцевали, когда отец неуклюже шлепал ребенка по напряженной спинке и растирал ее.

— Все путем, малыш. Скоро научимся. Все так говорят. Потерпи немного, хорошо?

Корт, дойдя до конца комнаты, повернул и остановился как вкопанный, увидев ее.

— Черт. Извини, что мы тебя разбудили.

— Не ругайся в присутствии ребенка, — машинально упрекнула его Трейси.

Освещение было слабым, но все равно она заметила четко очерченную мускулатуру широкой груди и плеч. В темных волосах на груди поблескивал маленький золотой медальон. Она не хотела думать, что у него надето — или не надето — под тонкой тканью брюк. Корт всегда был сильным, но десять лет назад он был восемнадцатилетним подростком. А сейчас… Трейси облизнула губы.

— Ты сменил ему белье и дал бутылочку?

— Белье — да. Бутылочку — нет. В книге сказано, что девятимесячному ребенку ночью следует выдерживать перерыв в питании не меньше шести часов. — Корт поморщился. — Там еще сказано, что надо оставить ребенка поплакать, и он сам заснет.

Я попробовал. Не могу выносить его крик.

— Иногда лучше не обращать внимания на то, что написано в книгах, и поступать, как самому кажется лучше. Приготовить ему бутылочку?

Он покачал головой.

— Спасибо, Трейси, но если надо, я сам этим займусь. Иди ложись.

— Я помогу.

Пройдя в крохотную кухоньку, она открыла холодильник, достала бутылочку. Охлажденный воздух ласкал ее горящие щеки. Боже милостивый, она и в мечтах не могла представить себе такого мужчину!

Ожидая, пока смесь согреется в специальном подогревателе, Трейси подошла поближе к отцу с сыном и провела пальцем по влажной щечке мальчика.

— Агу, малыш!

Джош заныл и потянулся к ней. Помедлив секунду, Корт передал ей ребенка. Джош немедленно уткнулся лицом ей в шею и обеими руками вцепился в волосы.

Корт осторожно освобождал ее от маленьких пальчиков, прикасаясь при этом к ее плечам и шее.

Только бы он не заметил, как она дрожит!

— Ты ему больше по вкусу. Ничего удивительного.

Ее сердце сжалось. Пульс бился как сумасшедший — ведь Корт, полунагой, стоял так близко.

— Наверно, он привык, чтобы о нем заботились женщины.

Он положил руки на бедра, и мускулы заиграли при этом самым завлекательным образом. Хотелось пригладить эти растрепанные волосы, потрогать эластичную кожу, провести пальцем по темным завиткам, делящим его живот на две половины. Но она не поддастся этому желанию.

Когда Корт отвернулся, чтобы взять бутылочку, она прижала руку к непослушному сердцу и постаралась собраться, привести в порядок разбежавшиеся мысли.

Я спокойна. Я все контролирую. Я веду себя профессионально. Я теперь няня и веду себя, как положено няне.

Здравый смысл понемногу одерживал верх.

— Потряси хорошенько бутылочку и попробуй на своем запястье, не слишком ли горячо, иначе он обожжется.

Он так и сделал и затем протянул ей бутылочку, но она покачала головой: "

— Сядь. Тебе надо учиться. Дай ему бутылочку.

Корт уселся в кресло, и Трейси положила ему на руки Джоша, следя за тем, чтобы не коснуться голой кожи мужчины. Корт ткнул соской в губки ребенка, но тот отказывался пить.

— Давай, приятель. Заправляйся.

Джош завизжал. Оба они были как натянутая струна. Трейси сжала виски пальцами и подняла глаза.

Почему это все свалилось на мою голову? Очередное испытание?

Она медленно, с трудом выдохнула.

— Расслабься, Корт, так он не успокоится.

Зная, что, скорей всего, раскается в этом, она шагнула за кресло и начала разминать шею Корта.

Тепло его кожи через пальцы передавалось ей и растекалось по телу. Напряжение Корта переходило от него к ней — в ее грудь, в живот. Она едва не застонала в голос, когда поняла, что это такое: она хотела Корта!

Так она и не выросла из своей влюбленности в Лэндера. Напротив, влюбленность только усилилась, и это взрослое коварное чувство мутило ей теперь разум и перехватывало дыхание.

По мере того как мускулы Корта расслаблялись, успокаивался и Джош. В последний раз пискнув, мальчик жадно присосался к бутылочке.

Корт облегченно вздохнул.

— Правильно, парень. Сейчас я бы и сам выпил.

Опустив руки, Трейси тщательно вытерла их о халат, будто могла стереть этим из своей памяти только что испытанные ощущения. Ей алкоголь не требовался. Голова кружилась и так.

Ей захотелось недостижимого. Любить Корта Лэндера.

— Не забудь, дай ему срыгнуть.

И ушла, чтобы не натворить глупостей.

И кто бы мог подумать, что практичная, можно сказать, приземленная Трейси обладает пальцами, творящими чудеса, а волосы ее мягкие, как шелк!

Корт подавил зевок и моргнул. Глаза жгло от усталости, будто в них насыпали песок. После того как она ушла, он, возбужденный, долго не мог заснуть и в результате проспал.

— Давай, парень, попробуем еще раз.

Он засунул ложку детской каши Джошу в рот, и тот тут же плюнул, незамедлительно обрызгав кашей папочку. О черт! Придется переодеться, а это значит, что он, скорее всего, опоздает в первый же свой день на новую работу.

— Понимаю тебя. Эта дрянь и выглядит, и пахнет как гипс для повязок.

В дверь постучали: пришла подмога!

— Заходи!

Ступившая через порог Трейси выглядела крайне соблазнительно: в облегающих бедра джинсах и розовом топике под цвет румянца на свежевымытых щеках. Толстая коса перекинута на грудь.

С первого взгляда оценив ситуацию, Трейси покачала головой.

— У меня есть крендельки.

Корт не успел возразить, как она исчезла. Но буквально через секунду вновь появилась и бухнула на стол кучу разных вещей. Он был готов расцеловать ее за то, что она не оставила их надолго.

Но в то же время все же усомнился относительно банана и желтой коробки с сухим завтраком.

— В книге ничего не говорится про обычную еду — Поверь мне разочек, а? — Белые зубы закусили нижнюю полную губу, и, глядя на нее, он подумал, что согласится, пожалуй, на все что угодно.

Рядом с ним на столе возник флакон пятновыводителя, а на столике перед Джошем — колечки сухого завтрака. Джош сразу схватился за них, отправляя в рот со скоростью регбиста, заглянувшего в буфет. С тем же восторгом он отнесся к банану — Тебе надо переодеться и идти, — сказала Трейси незадачливому папе.

Поднявшись, он стянул с себя рубашку. Услышав вздох Трейси, замешкался. Значит ли это, что ее, так же как и его, мучает неумолимое влечение?

Или он оскорбил ее? Он начал натягивать рубашку обратно.

— Все в порядке. Я и раньше видела мужчин без рубашки. И тебя видела без рубашки, — вспыхнула она.

И не только без рубашки — тогда, на реке, когда она застала его врасплох. Помнит ли она об этом?

Этот тающий взгляд, сладкий, как карамель.

Она что, не понимает, как такие взгляды действуют на мужчин? Задержись он тут еще немного, и…

Он отошел от стола.

— Погоди, — потянулась к нему Трейси. Она выбирала крошки каши из его волос, ушей, бровей, и легкие, точно перышко, прикосновения мутили разум.

Корт упрямо сжал губы и постарался дышать ровно. Она так близко, что стоит только приподнять руки, и они лягут на ее талию. Но он не будет этого делать. Пусть страсть рычит внутри, как стая голодных волков. Страсть, которая останется неутоленной.

Трейси встретила его взгляд, и улыбка на ее губах медленно угасла. Она сглотнула раз, второй, и темный румянец облил ее скулы.

Кашлянув, она занялась посудой.

— Завтра я покормлю его завтраком сама.

— Спасибо, — пробормотал он и, заторопившись, ушел.

Ему нужно перестать чувствовать себя неудачником. Работать, и побольше. Он прекрасно справляется с больными, а его умение ставить диагноз можно ставить в пример. Так, по крайней мере, ему говорили преподаватели в университете.

Жаль, но, кажется, Джош этого не понимает.

Чем больше Корт старается, ухаживая за ним, тем хуже выходит. Взять, например, книги о воспитании грудничков. Он выучил почти наизусть все, что нашел у Кэйт на полках, а тут Трейси советует начихать на них и делать так, как самому кажется лучше.

Это у него не выйдет. Он доверял своему инстинкту в работе с пациентами, но когда дело касалось его собственной личной жизни, инстинкт исчезал и оставался один страх.