Встреча с границей

Николай Зайцев ОЖЕРЕЛЬЕ ТУМАНА

Вы о нем, наверное, читали. Помните, несколько лет тому назад москвич Вячеслав Дунаев поехал служить на западную границу со своей овчаркой Туманом, у которой на ошейнике целое ожерелье медалей, завоеванных на различных состязаниях. В поступке Славы советские люди увидели патриотическую заботу об охране границы. Он получил сотни писем, в которых пионеры и школьники, рабочие и ученые, пенсионеры и комсомольцы желали ему успехов в службе.

На первых порах он был в недоумении: чем, собственно, заслужил такое внимание людей? Разве его поступок не естественен? Почему он так взволновал их?

Но вот Вячеслав вскрывает очередной конверт и в письме находит ответ на эти вопросы.

Что же сталось с нашим героем на границе? Оправдал ли Слава надежды советских людей? Сумел ли он проявить себя как пограничник? Об этом и пойдет рассказ.

Ночью Вячеслав Дунаев был поднят по тревоге. Вместе с другими пограничниками он выехал на розыск опасного нарушителя, имевшего при себе оружие. Вячеславу было приказано прикрыть на Н-ском участке железную дорогу. Ночь прошла спокойно. Под утро поступили сведения, что нарушитель укрывается в скирде. Вячеслав с помощью Тумана осмотрел ее. Там никого не было. Вскоре Дунаев получил приказание выдвинуться к хутору. На подступах к одинокой усадьбе его встретил командир.

— Нарушитель забаррикадировался в доме, — сообщил он Вячеславу. — Предложили сдаться — ответил угрозой открыть огонь по первому же, кто осмелится подойти к дому.

— А если в окно пустить Тумана? — предложил Дунаев. — Вслед за собакой прыгну я. Обязательно захватим.

— Нет, так рискованно, — возразил командир. — Убьет собаку, да и для тебя опасно.

— В нашем деле без риска не обойдешься.

— Это верно. Но риск риску рознь.

Командир задумался. Затем подозвал к себе хозяина дома. Они отошли в сторонку и о чем-то долго говорили.

Дунаев тоже не терял времени. Он изучал подступы к хутору. Дом стоял на высоком, крепком фундаменте. У его основания можно проползти прямо к двери. Если нарушитель услышит шорох, фундамент прикроет от пуль.

Командир подозвал к себе Дунаева.

— Вот план дома. Главная опасность со стороны окон. У правой стены печка. Отсюда можно проскочить к дому. Дальше, прикрываясь фундаментом, можно пробраться к двери. Подбери трех солдат и действуй. Твою группу на всякий случай поддержим огнем.

— Есть! — ответил Дунаев и тотчас направился к группе пограничников, прикрытых еловыми лапами.

— Идешь со мной, — шепнул Дунаев Платонову. Тот так же тихо, но с какой-то подчеркнутой готовностью, ответил: — Есть!

Вместе с Платоновым и ефрейтором Андреевым Дунаев подполз к редкой изгороди, залег под ней, прислушался. Оттуда он подал условный знак, и пограничники один за другим перебежали открытое место, тесно прижались к фундаменту. Взглянул на окна. По стеклам, как слезы, торопливо бежали капли оттаявшего снега. В доме было тихо. Дунаев подполз к входной двери. Тронул ее рукой. Подалась. Вместе с Платоновым он вошел в сени. В полумраке виднелась еще одна дверь в хлев. На всякий случай около нее поставил Платонова, а чтобы предотвратить побег через чердак, сам полез наверх. Вперед пустил Тумана. Овчарка быстро вскарабкалась по шаткой лестнице. Едва пограничник ступил на скрипучий потолок, как в комнате раздался выстрел. Пуля просвистела совсем рядом и впилась в стропилу, оставив на ней черную с подпалиной завихренную дырочку. Дунаев остановился. До него донесся откуда-то снизу приглушенный голос Платонова:

— Жив?

Вячеслав понимал: отвечать Платонову нельзя. Получишь очередь на голос. И молчать тоже нельзя: товарищи могли подумать, что стряслась беда и открыли бы огонь.

Он неслышно пробрался к люку и, высунув голову, кивнул Платонову: «Все в порядке». В это время внизу скрипнула дверь. Нарушитель держал наготове пистолет, решил, видимо, разведать, кто мог пробраться в дом. Дунаев прильнул к люку и замер. Потом одним движением руки толкнул собаку вперед и резко скомандовал:

— Фас!

С трехметровой высоты с тигриной ловкостью овчарка прыгнула на преступника. Раздался скрип половиц, хриплое, отрывистое дыхание, яростное рычание собаки. Туман зажал нарушителя в угол.

Сразу же вслед за Туманом прыгнул в люк и Дунаев. Судорожно рванулся к нему враг. Глаза у него были злые, казалось, неподвижные. Вячеслав поймал и крепко, словно тисками, сжал его руку. На помощь бросился Платонов, точным ловким ударом выбил у преступника оружие.

...Обо всем этом нам рассказывал в скромной московской квартире сам Вячеслав Дунаев, приехавший в краткосрочный отпуск. Это было поощрение за проявленное мужество.

Вячеслав одет по-домашнему. На нем желтая в крупную клетку рубашка. На стуле аккуратно сложена с множеством нагрудных знаков гимнастерка. Мать Елизавета Петровна задумчиво слушала рассказ, пристально всматривалась в лицо сына. Да, оно возмужало. Суровые морщинки легки на лбу. А глаза радостно смеются.

С тех пор, как Слава на границе, Елизавету Петровну постоянно волнует тревожная жизнь пограничников. Утром развернет газету, обязательно поищет, а не написано ли что-либо про воинов границы. Заметит на улице зеленую фуражку — и для нее нет милее этого цвета.

Отпуск пограничнику на то и дается, чтобы он отдохнул, повидался с семьей, встретился с товарищами и с новыми силами вернулся на границу. И Вячеслав прикидывал, что посмотреть в театрах. Ему непременно хотелось побывать в театре имени Маяковского и увидеть «Гамлета», послушать в консерватории «Неоконченную симфонию» Шуберта. И еще хотелось поплавать вместе с «моржами» у Крымского моста. Ведь до службы на границе он всегда участвовал в массовых зимних заплывах на Москве-реке. И на границе Вячеслав всю зиму купался.

Но Слава так и не успел побывать ни в театре, ни поплавать в Москве-реке. Личные дела оказались вытесненными другими, общими, пограничными делами. Ну как, скажем, быть в Москве, и не зайти к своим добрым знакомым — ядерным физикам из института имени И. В. Курчатова. А от них скоро не уйдешь, одним днем не отделаешься.

На первый взгляд может показаться, какие могут быть общие интересы у сотрудников этого института, работающих над раскрытием тайн атома, и пограничниками. Оказывается, они давно дружат с воинами границы. «Родоначальником» этой дружбы, как выяснилось, был Слава Дунаев.

Как-то Вячеслав по служебным делам приехал в Москву. Во дворе одного дома он увидел красивую, рослую овчарку. «Такую бы на границу», — подумал Вячеслав. — Была бы не хуже Тумана». Он познакомился с ее хозяином. Им оказался один из сотрудников института имени И. В. Курчатова инженер — страстный любитель овчарок.

Вячеслав знал, что трудно будет уговорить хозяина расстаться с овчаркой. Беседовали они долго. Вячеслав оказался умелым «дипломатом».

— Такой собаке, как ваша, место на границе, — как бы мимоходом сказал он.

— Что вы, — замахал руками инженер. — Разве мои домашние отдадут Найта? Жена и дочь так к нему привыкли...

— Найт — ночь, — мечтательно проговорил Дунаев. — А у меня Туман. Вроде родственны по кличкам. Туман на границе. Пользу приносит.

— Читал я о вашем Тумане. Замечательная собака.

— Так я вот хочу, чтобы и Найт был знаменитым. На границе такой собаке цены не будет. А здесь? Ну, скажем, изредка вас будет тешить: принесет тапочки или газету...

Инженер заколебался, затем решительно произнес:

— Пойдем ко мне, вместе будем моих женщин уговаривать.

Уговор начался издалека и длился долго. Жена, Лидия Кирилловна, и дочь Женя ни за что не хотели расставаться с собакой. У Вячеслава оставался последний шанс: попробовать купить Найта. Он выложил на стол деньги: «Это вам от государства за собаку. Она нужна границе».

В комнате внезапно установилось молчание. Первая всплеснула руками Лидия Кирилловна: — За кого вы нас принимаете? — Она решительно собрала со стола деньги и вернула их Дунаеву: — Раз нужен Найт границе — берите бесплатно. Ведь он и нас там будет защищать.

Она выбежала на кухню и вскоре принесла пакет. — Это для Найта, на дорогу — котлеты и бутерброды.

Вскоре Вячеслав увез на границу двух великолепных овчарок — Найта и Дика, подаренных сотрудниками института.

С каждым днем крепло и росло служебное мастерство Вячеслава Дунаева. Он — участник многих пограничных поисков. Не раз ему пришлось преследовать нарушителей. Но не думал, что его знания и опыт, воспитанная им овчарка принесут огромную пользу нашему правосудию.

...Ровными грядками ложилась трава из-под кос. В нагретом воздухе пахло хвоей и грибами. И тем сильнее ощущался этот запах, чем ближе косцы приближались к лесу. Один из них остановился, потянул ноздрями воздух.

— Ребята, чем-то несет...

Косцы остановились.

Все почувствовали мутящий запах.

Кто-то шагнул вперед и увидел страшное. В траве лежал мальчик лет четырнадцати с разбитой головой. Рядом с ним обрывок газеты и камень... Косцы онемели, слышно было только, как над головами тонко-тонко попискивали комары. Кто-то побежал за милиционером.

Три дня не могли установить личность убитого. Объявили по местному радио. Пришла женщина — опознала сына.

Но все эти три дня шло следствие. Оно, собственно, ничего не дало. Ни одна из многих выдвинутых версий не подтвердилась. Следствие явно зашло в тупик. Тогда кто-то надоумил подключить к расследованию убийства пограничников.

К месту убийства пробирались по глухой проселочной дороге следователь Безруков и старшина Дунаев со своим Туманом. Они не рассчитывали, что собака возьмет след. Их интересовало другое — собрать хоть какие-нибудь вещественные доказательства, улики. Безруков и Дунаев склонились над местом убийства. Сперва обследовали обрывок газеты. Затем шприцем откачали от нее запах. Эту небольшую порцию воздуха задули в стеклянную банку. Ее герметически закупорили. Осмотрели камень — предмет, которым был убит мальчик. И вновь откачали запах. Он стал главной уликой, главным вещественным доказательством. Теперь по запаху предстояло найти преступника.

Слава Дунаев вместе со следователем Безруковым совсем недавно заинтересовались одорологией. Это наука о запахах. Их заинтересованность не случайна: на границе порой между обнаружением следов и поимкой нарушителя проходит несколько часов. За это время следы под воздействием атмосферных явлений, солнца разрушаются. И расшифровать, «прочитать» их иногда не представляется возможным. И пограничникам не хватает вещественных доказательств, чтобы уличить лазутчика в переходе границы. Но в таких случаях их выручает одорология. Оказывается, с помощью специального устройства (условно назовем — прибором отбора запаха) можно взять запах человека со следа или оброненной, оставленной вещи и сохранить его надолго.

Собака может обнаружить и выделить преступника из группы людей не позже, чем через 20 часов. Это не раз испытал Слава Дунаев. Но овчарка не возьмет след большой давности, как же быть? Неужели исчерпаны природные возможности Тумана?

Дунаев вместе с Безруковым проводит массу экспериментов. Был взят запах с груди человека. Спустя три месяца открыли сосуд и дали понюхать Туману. Затем подвели его к группе людей. Собака безошибочно выбрала того, кому принадлежал этот запах.

...Безруков и Дунаев бережно везли баночки с запахом. Потрясенные зверским убийством, они промолчали почти всю дорогу. Но каждый думал об одном и том же: как разыскать преступника? Рождались различные версии. Несомненно одно — ребенок или много знал о каком-то преступлении, или убит в ссоре со сверстниками, или кому-то надо было от него избавиться, он просто мешал. Безруков тщательно проверил все эти версии. Первые две вскоре отпали. Осталась третья. Кому он мешал? С кем паренек мог выехать за город? Или с товарищами, или с близкими ему людьми, ну, скажем, с родителями. В этот день никто из товарищей не встречался с ним. Тогда, возможно, с родителями или родственниками выехал из города? Но отцу такое обвинение сразу не предъявишь.

Следователю надо быть особенно осторожным, чтобы случайно еще раз не поранить человека, перенесшего большую душевную травму. Но долг обязывает проверить все улики. Следователь изучает окружение отца: с кем работает, где он бывает в свободное время?

Отец мальчика — человек занятый. Характеристика безупречна. Начальство им довольно. Такой не подымет руку на собственного сына. Но следователь человек беспристрастный. Он должен проверить все: глубоко, обстоятельно. Когда беседовали в учреждении, следователь обратил внимание на случайно брошенную фразу: «Человек он хороший, но вот есть у него страстишка — женщины...»

Надо проверить и эту сторону личной жизни. Нашли ту женщину, с кем встречался подозреваемый.

— Он бывает у меня.

— Говорили ли вы о совместной жизни?

— Да.

— Спасибо.

Это уже подозрение. Пусть не прямое, но и косвенное надо проверить. Иногда ведь не только вино и алчность, но и влечение к женщине толкает людей на преступление.

Не помешал ли мальчишка уйти отцу из семьи? — об этом сейчас думал следователь. Возможно, мешал. Отец и решил избавиться от него. В голове рождалась новая версия, хотя и не верилось, что она правильна, что она имеет под собой хоть малейшую почву. Все существо вставало против такой мысли. Но следователь обязан и се проверить. И если она не состоятельна, то тут же с радостью отбросить.

— Пришло время действовать Туману, — думал Безруков.

Небольшая комната. На столе две банки с запахами. Под столом лежит Туман, изредка поглядывая на своего хозяина. Безруков из шкафа достает рубашку. Это рубашка отца убитого мальчика. Ее через близких людей нелегально, чтобы не встревожить отцовских чувств, добыл следователь.

— Что ж, приступим?

Дунаев подзывает Тумана. Собака молнией выскакивает из под стола. Вся — внимание. Что ей прикажет хозяин? Тем временем Безруков незаметно для собаки прячет в угол рубашку.

Слава открывает одну из банок:

— Нюхай, Туман, нюхай!

Банку быстро закупоривают. Новая команда: — Ищи!

Собака покрутилась на месте, зарыскала по комнате. Метнулась в угол и стала зубами рвать рубашку.

С суровым прищуром следит за собакой Дунаев. Запах из банки тождественен запаху рубашки. Это серьезная улика. Но еще не победа. Ведь запах сына и отца могут быть идентичными. С обвинением отца в тяжелом убийстве выступать трудно, да и несерьезно. Нужно все хорошо проверить, чтобы доказать истину. А как проверить?

Задумался следователь. Выглядел он сейчас бессильным и беспомощным. Зацепка неожиданно вывела его из тупика. Да, пожалуй, запах отца и сына одинаков.

На столе стояла вторая банка. В нее и уставился следователь. На нее смотрел и Дунаев. Безрукову хотелось схватить ее и бросить в окно, чтобы она больше ничего не напоминала: не подымет же отец руку на сына.

«Психологии людей не знаю, — в душе упрекал себя Безруков. — Надо же выдумать версию — отец убил сына». А Иван Грозный? Поднял же...

Словно угадывая мысли следователя, Дунаев пододвинул банку к себе.

— Надо задержать на сорок восемь часов отца, — посоветовал Слава. — Проверим запах из этой банки. Тогда станет все ясно.

— Говоришь, арестовать?

— Иного выхода не вижу.

— А если он не виновен?

— Туман же показал...

— Туман — собака. С нее спрос не велик. А с нас спросят, если мы незаслуженно обидим человека.

Следователь посмотрел на Тумана. Положив голову на передние, лапы собака мирно дремала. «Вот и исчезли все улики. Формы ради придется подождать некоторое время, а потом отказаться от дальнейшего ведения дела. Преступление не раскрыто и вряд ли кто раскроет».

Дунаев вертел в руках банку, всматривался в нее, чтобы больше не отвлекать своими разговорами следователя. Безруков еще раз взглянул на собаку.

«Дунаев все же прав. Надо до конца проверить улику...»

Он встал и коротко бросил: — Задержим на 48 часов.

...Вдоль стены стоят пятеро мужчин. Среди них отец убитого мальчика. По команде они повернулись лицом к стене. Дунаев вводит Тумана. Открывает банку и дает овчарке обнюхать запах. Напряженная тишина. И в этой тишине раздается короткая команда: — Ищи!

Туман, нагнув голову, какие-то доли секунды принюхивается. Затем натягивает короткий поводок. Дунаев подводит собаку к людям, стоящим у стены. У первого овчарка не задерживается. У второго — тоже. У третьего... Дунаев наметанным глазом замечает, как у овчарки начинает постепенно дыбиться шерсть. Чувствует искомый запах. На четвертого она рванулась. И старшине пришлось двумя руками сдерживать собаку.

Это был отец убитого мальчика.

— Спасибо, товарищи, за помощь. Вы свободны.

У стены остался стоять лишь отец.

Следователь сел за стол, взял лист чистой бумаги и жестом приглашает обвиняемого сесть на табурет. Задает ему сперва общепринятые вопросы: ваша фамилия? Год рождения? Где проживаете?..

— Вы обвиняетесь в убийстве сына...

Плотно сжав губы, следователь разглядывает обвиняемого, наблюдая, какое впечатление на него произвели эти слова. А тот сидит на табуретке сгорбившись, тяжелые плечи опущены.

— Рассказывайте, — строго произносит следователь.

— Все это она, — всхлипывая и еще ниже опуская голову, дает показания обвиняемый. — Не хотела, чтобы я платил алименты на содержание сына...

— Уведите, — приказал следователь часовому.

Сколько бессонных ночей провел в дозоре со своим Туманом Вячеслав! Сколько раз он слушал, как рассыпала тоску кукушка в пограничном лесу! Сколько раз старшина бросался в жаркую погоню! Сколько сочных и крутых капель, которыми можно напиться и умыться, упало на его плечи! А кроме того — сколько им раскрыто самых запутанных и тяжелых преступлений!

Все это и есть пограничный труд старшины. Труд опасный, требующий постоянного душевного напряжения, отваги, зоркости, воинского умения, но так нужный Родине.