Встреча в Багдаде

Глава девятнадцатая

На раскопках работа была в полном разгаре. Спустившись вместе с одним из рабочих в траншею, доктор Понсфут Джонс осторожно орудовал лопатой, освобождая обломок древней стены. Появление младшего коллеги, похоже, не слишком удивило его.

— Вернулся уже, сынок? Не знаю, почему, но я ждал тебя только во вторник…

— Но ведь сегодня и есть вторник!

— Ты уверен?

Не вступая в спор, поскольку подобная деталь явно не представляла для него никакого интереса, доктор продолжал:

— Иди-ка сюда! Хотелось бы знать, что ты об этом думаешь… Всего два метра глубины, а уже появились остатки стен… И даже, по-моему, со следами росписи. Вот посмотри!

Ричард спрыгнул в траншею, и следующие четверть часа разговор двух увлеченных археологов состоял почти из одних научных терминов.

— Между прочим, — вспомнил наконец Ричард, — я привез сюда девушку.

— Девушку? Какую еще девушку?

— Говорит, что она ваша племянница.

— Моя племянница?

Доктор попытался хоть на минуту оторваться мыслями от раскопок, а затем проговорил:

— Не припоминаю, чтобы у меня была племянница…

Слишком категоричным тон его не был. Старый ученый не слишком доверял своей памяти. Кто знает, может быть, у него все-таки есть племянница, о которой он как-то позабыл.

— Насколько я понял, — заметил Ричард, — она приехала работать вместе с вами.

Лицо доктора прояснилось.

— Все ясно… Это, должно быть, Вероника.

— По-моему, она назвала себя Викторией.

— Ну, значит, Виктория! Эмерсон — тот, что из Кембриджа — писал мне о ней. Очень способная, по его словам, девушка, увлекающаяся антропологией. Не понимаю, между нами, как можно увлечься этой наукой!

— Та самая специалистка по антропологии, которую вы ожидали?

— Ну да, только приехала она чуть рановато. Пока что у нас для нее ничего нет. Мне казалось, что она должна приехать только через пару недель, но письмо я прочел наспех… а потом куда-то сунул его, так что, честно говоря, не очень помню, что там в точности было сказано. По-моему, она должна была выехать вместе с моей женой, а та приезжает через неделю… или через две, может быть… Надо будет, кстати, и ее письмо найти… Короче говоря, я был уверен, что Вероника приедет вместе с нею, но, вполне возможно, что-то перепутал… Как бы то ни было, чем ей пока заняться, мы найдем. Поможет разбирать находки…

— Эта девушка, — поинтересовался Ричард, — случайно… не с причудами?

Понсфут Джонс нахмурился.

— С причудами?.. В каком смысле?

— Ну… не было у нее нервной депрессии или еще чего-нибудь в этом роде?

— Эмерсон писал, что она очень много работала, готовясь к экзаменам, но насчет какого-то нервного расстройства речи, насколько я припоминаю, не было… А почему ты об этом спрашиваешь?

— Господи, да потому что я подобрал ее рядом с тропой; прямо посреди пустыни. Она была там совсем одна. Как раз у того небольшого телля, который вы осматривали в прошлом году…

— Ну как же, помню. Я нашел там осколок вазы, изготовленной явно в Нузи, хотя в этом районе никак нельзя было ожидать…

Ричард, избегая археологической дискуссии, поспешил вернуться к интересовавшей его теме.

— Она рассказала мне невероятную историю. Сказала, что отправилась помыть голову, а ее усыпили, похитили и увезли в Мандали, где держали под замком, пока среди ночи ей не удалось бежать. Более нелепой сказки я никогда не слыхал!

Доктор кивнул.

— Звучит и впрямь не правдоподобно. В стране царит спокойствие, полиция знает свое дело. В этих местах, пожалуй, никогда раньше не было так безопасно…

— Вполне с вами согласен. Как раз потому, что все эти приключения, разумеется, чистая выдумка, меня и беспокоит — не принадлежит ли эта юная особа к тем, кто, как говорится, доставляет беспокойство окружающим. Если она из породы девиц, воображающих будто исповедник сгорает от любви к ним, а врач покушается на их невинность, нам не обойтись без хлопот!

— Ничего, — с оптимизмом ответил доктор, — это у нее пройдет. Где она сейчас?

— Приводит себя в порядок. — Чуть поколебавшись, Ричард добавил:

— Она прибыла без всякого багажа.

— Да ну?.. Уж не рассчитывает ли она, что я уступлю ей свою пижаму? У меня их всего две… и то одна мало чего стоит! Странные все-таки существа современные девушки!

Рабочие начали складывать свои инструменты.

— Уже перерыв? — удивился доктор. — Впрочем, вполне возможно… Пойдемте, стало быть, завтракать!

Когда Виктория, отчаянно нервничая, встретилась наконец с доктором Понсфут Джонсом, она обнаружила, что он совсем не такой, как она ожидала. Невысокий кругленький мужчина с большой лысиной и морщинками в уголках глаз. К великому изумлению девушки, он направился к ней с протянутыми руками.

— Добрый день, Вероника… пардон, Виктория! Рад видеть вас… Для меня ваш приезд — небольшой сюрприз… Я почему-то вбил себе в голову, что вы прибудете только в следующем месяце. Тем более, очень рад, что вы уже здесь! Как поживает Эмерсон? Астма не слишком его мучает?

Виктории удалось произнести «нет, не очень» почти не дрожащим голосом.

— Слишком он горло кутает, — продолжал доктор. — Всегда говорил ему, что это грубая ошибка. Университетские профессора слишком уж пекутся о своем здоровье, а единственное средство его сберечь — это не трястись над ним!.. Поговорим, однако, о ваших делах! Начинайте понемногу обживаться здесь… Моя жена будет здесь через неделю… или через две, может быть… Обязательно надо будет отыскать ее письмо! Ричард сказал мне, что у вас пропал весь багаж. Как вы собираетесь устроиться? Раньше, чем через неделю, грузовик в Багдад нам послать вряд ли удастся…

— Ничего страшного. Все будет в порядке!

Доктор негромко рассмеялся.

— Мы с Ричардом мало что можем вам предложить. Зубную щетку — это само собой… У нас их целая дюжина… А что еще? Носки, вата, тальк, и носовые платки… боюсь, что это, практически, все!

Виктория улыбнулась.

— Не беспокойтесь! Я прекрасно устроюсь…

— И еще одно, — проговорил доктор. — Сразу же должен предупредить, что захоронений пока мы предложить вам не можем. Мы обнаружили очень приличные остатки стен, в некоторых траншеях попадаются гончарные изделия, но костей пока совершенно нет. Все впереди!.. Чем вам заняться, мы в любом случае найдем. Вы умеете фотографировать?

Виктория, обрадованная тем, что может хоть чем-то оказаться полезной, ответила, что умеет и совсем неплохо.

— Отлично! — воскликнул доктор. — Только я, знаете, старомоден и по прежнему пользуюсь фотопластинками. Что касается темной комнаты, то она не очень удобна и оборудование покажется вам несколько примитивным…

Виктория заявила, что это не имеет ни малейшего значения.

После завтрака Ибрагим проводил ее на склад экспедиции, где она обзавелась зубной щеткой, тюбиком пасты, губкой и коробочкой тальковой пудры.

Вернувшись к себе, Виктория постаралась привести в порядок свои мысли. Вне всяких сомнений, ее приняли за другую, за какую-то Веронику, специалистку по антропологии, прибытия которой ожидал доктор Понсфут Джонс. Честно говоря, Виктория крайне смутно представляла, что такое антропология, и пообещала себе немедленно выяснить это, как только ей под руку подвернется словарь. Эта Вероника должна прибыть не раньше, чем через неделю. Стало быть, Виктории гарантированы по крайней мере семь спокойных дней. До тех пор, пока не удастся уехать в Багдад, придется играть подвернувшуюся ей роль. С доктором Понсфут Джонсом при его столь симпатичной рассеянности все пойдет как по маслу. С Ричардом Бейкером не все так просто! Виктории не нравились ни его снисходительный вид, ни манера смотреть на нее, словно допытываясь, кто же она на самом деле. С ним надо держаться поосмотрительнее. По счастью, проработав какое-то время машинисткой в Лондонском институте, Виктория была поверхностно знакома с профессиональным языком археологов. Надо только осмотрительно пользоваться им, чтобы не «погореть» на первой же серьезной ошибке…

Виктория и впрямь нуждалась в этой неделе передышки, чтобы немного успокоиться и прийти в себя. В «Оливковой ветви», подумала она, задаются, должно быть, вопросом, что же с ней произошло. Ее враги знают, разумеется, о побеге, но почти наверняка потеряли ее след. Машина Ричарда не проезжала через Мандали, так что догадаться о том, что Виктория находится в Телль Асуаде с экспедицией доктора Понсфут Джонса, они никак не могут. Скорее всего, они думают, что она погибла от жажды, заблудившись в пустыне.

Жаль, что и Эдвард, наверное, не сомневается в этом! Но тут уж ничего не поделаешь. Придется ему пережить несколько невеселых дней. Будет мучиться, упрекать себя за то, что уговаривал Викторию подружиться с Катрин… до того, не так уж, впрочем, далекого дня, когда Виктория вернется к нему. Вот, должно быть, удивится, обнаружив, что она из шатенки превратилась в блондинку!

Кстати, этой детали Виктория никак не могла понять. Зачем кому-то понадобилось перекрашивать ее волосы? Какая-то причина должна быть, но какая? Виктория еще раз посмотрела на себя в зеркало. Ну и красавица! Ни пудры, ни помады, и видно, что волосы крашеные, потому что у корней они уже начали темнеть… Кошмар да и только!

— Ну и черт с ним. — проговорила она вслух. — Я жива, а это самое главное!

Уже вскоре Виктория поняла, что провести несколько дней с археологической экспедицией будет, скорее, даже приятно Надо лишь остерегаться оплошностей. Она старалась пореже высказываться, но зато потихоньку часами просиживала в библиотеке. Какую — то иллюзию ее познания, хоть и чрезвычайно, разумеется, поверхностные, уже могли создать. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. К своей новой жизни Виктория легко приспосабливалась. Вставала очень рано и сразу же отправлялась на раскопки. Там она либо делала вместе с Ричардом фотоснимки, либо помогала разбирать черепки, найденные в траншеях. Она научилась уже различать эпохи и боялась только одного — а вдруг будет обнаружена гробница. Все ее попытки обнаружить хоть какое-то пособие по антропологии оказалось тщетными, Виктория решила, что, если на гробницу все-таки наткнутся, она уляжется с приступом болей в печени.

Пока речи об этом не было. Из земли постепенно появлялись только стены древнего дворца. Виктория увлеченно следила за ходом раскопок, Ричард, хоть и продолжал временами иронически поглядывать на девушку, стал держаться с ней гораздо мягче и дружелюбнее, чем вначале. Энтузиазм Виктории явно забавлял его.

— Я был точно таким же, когда первый раз попал на раскопки, — заметил он однажды.

— Давно это было? Ричард улыбнулся.

— Давненько… Лет пятнадцать или шестнадцать назад.

— Должно быть, вы отлично знаете эту страну!

— И эту… и другие тоже. Сирию, Персию…

— При вашем знании языка вы легко могли бы выдать себя за араба. Вам только костюм понадобился бы…

Ричард покачал головой.

— Не заблуждайтесь. Мне известен всего один англичанин, который мог спокойно выдавать себя за араба.

— Лоуренс, наверное?

— Может быть, хотя в этом я не уверен. Нет, на мой взгляд, единственным человеком, способным, переодевшись арабом, обмануть даже глаз местного жителя, был один парень, которого я знавал и который родился на Востоке. Его отец был консулом в Кашгаре, так что с самого детства он овладел всеми диалектами и тонкостями произношения, обычно недоступными для европейцев. Полагаю, что все это он не забыл и когда подрос…

— И что же с ним сталось?

— После колледжа я потерял его из виду. Мы оба учились в Итоне. Его там прозвали факиром, потому что он мог целые часы проводить совершенно неподвижно. Что он делает сейчас, я не знаю… хотя кое-какие догадки на этот счет у меня есть.

— Вы больше не встречали его?

— Один раз встретил.

Однажды в Басре… при довольно странных, к слову сказать, обстоятельствах…

— Да?

Я не узнал его. Одет он был, как араб: на голове кефия, потрепанный военный китель. Пальцами он, как это часто делают арабы, перебирал четки, и я не обратил на него никакого внимания, пока не заметил, что в стуке четок слышится что-то знакомое. Это была азбука Морзе. Он выстукивал послание, предназначенное мне…

— Почему вы так решили?

— Он повторял наши имена, вернее, прозвища, а потом передал, что рассчитывает на меня, если дело дойдет до драки.

— И дошло?

— Да. Когда он встал и направился к двери, какой-то тип, похожий на коммивояжера, очень спокойный и мирный на вид, вдруг выхватил из кармана револьвер. Я ударил его по руке, и Кармайкл успел исчезнуть…

— Кармайкл?

Девушка произнесла это имя таким страшным тоном, что Ричард удивленно поднял голову.

— Да, Кармайкл… Вы знаете его?

Виктория подумала о том, как эффектно прозвучал бы ответ: «Он умер в моей постели».

— Да, — проговорила она, — я знала его.

— Знали? Значит ли это, что… Виктория кивнула.

— Да. Он умер.

— Когда?

— Несколько дней тому назад. В Багдаде, в отеле «Тио»…

Тут же она поспешно добавила:

— Об этом не сообщалось… Никто не знает о его смерти…

На несколько секунд воцарилось молчание. — В таком случае, — спросил наконец Ричард, — откуда вам об этом известно?

— Я оказалась замешана в эту историю… совершенно случайно.

Ричард долго смотрел на нее, не зная, что и думать. Неожиданно Виктория задала вопрос:

— Ваше прозвище в колледже было не Люцифер?

— Люцифер? Нет, меня звали Филином… Это из-за того, что я тогда уже носил очки…

— А в Басре вы не знаете никого по прозвищу Люцифер?

Ричард задумался.

— Нет… Люцифер, сын Утренней зари, падший ангел… Нет, никого подходящего я не знаю…

Его пристальный взгляд не отрывался от Виктории.

— Я хочу, — проговорила она решительно, — чтобы вы во всех подробностях рассказали о том, что произошло в Басре.

— Но я же все сказал!

— Не совсем. Где именно случился тот инцидент?

— В приемной консульства. Я оказался там, потому что хотел повидаться с Клейтоном, нашим тамошним консулом.

— Кто еще, кроме вас был в комнате? Кармайкл, тот коммивояжер… А кто еще?

— Еще двое, насколько я помню. Невысокий смуглый мужчина — француз, скорее всего — и старик перс.

— Вы сказали, что Кармайкл «исчез»… Куда он вышел?

— Сначала он побежал по длинному коридору, который ведет к кабинету консула. В конце коридора есть дверь, выходящая в сад…

— Знаю. Я была в консульстве. Приехала почти сразу после того, как вы уехали…

— Да? Любопытно…

Ричард продолжал смотреть на Викторию, но она уже не обращала на него никакого внимания. Перед ее глазами было консульство, широкий коридор и в самом его конце залитый солнцем прямоугольник двери.

— Стало быть, он побежал к саду?

— Да. А потом внезапно повернулся и бросился к другой двери — той, что ведет на улицу. После этого я больше его не видел…

— А комивояжер? Ричард пожал плечами.

— Рассказал, что накануне ночью его обокрал какой-то араб и что здесь, в приемной консульства, он узнал будто бы своего обидчика. Чем все закончилось, я не знаю, потому что улетел в Кувейт.

— Кто в это время гостил в консульстве?

— Некий Кросби, сотрудник нефтяной компании. Больше никого… Хотя… Там ожидали кого-то, кто должен был приехать из Багдада, но этого человека я не видел и не знаю, как его зовут…

Виктория думала сейчас о Кросби. Помнила его она достаточно хорошо. Коротышка с заурядной внешностью и, похоже, не очень умный. Он был в Багдаде в тот вечер, когда Кармайкл попал в «Тио». Не появившийся ли в конце коридора Кросби заставил Кармайкла передумать и броситься на улицу вместо того, чтобы бежать к кабинету консула?

Погруженная в свои мысли, Виктория вздрогнула, когда Бейкер, по прежнему не отрывавший от нее глаз, поинтересовался, есть ли у нее еще какие-нибудь вопросы.

— Последний, — сказала Виктория. — Лефарж. Говорит вам что-нибудь это имя?

— Нет… У меня хорошая память, но это имя мне ничего не напоминает… Мужчина это или женщина?

— Не знаю.

Мысли Виктории вновь и вновь возвращались к Кросби.

Не Кросби ли Люцифер?

В тот же вечер, когда Виктория ушла к себе, Бейкер попросил доктора разрешить ему взглянуть на письмо, полученное от Эмерсона.

— Хотелось бы знать, — объяснил Ричард, — что в точности он пишет об этой юной особе.

— Вся проблема в том, чтобы найти это письмо, — ответил Понсфут Джонс. — Я его не выбросил, потому что сделал несколько заметок на последней странице, но понятия не имею, куда его засунул. Во всяком случае, если память мне не изменяет, он очень доброжелательно отзывается о Веронике. По — моему, очаровательная девушка. У нее пропал багаж, но она, обратите внимание, не стала устраивать из этого историю! Другая бы настаивала, чтобы ради нее машину в Багдад послали на следующий же день. Нельзя не признать, что она к своему приключению отнеслась спокойно. Как, кстати, случилось, что у нее пропал багаж?

— Ее усыпили, похитили и держали в заключении, — сдерживая улыбку, ответил Ричард.

— Ах да, ты же говорил мне! Выглядит как-то не слишком правдоподобно!.. Напоминает приключение Элизабет Коллингс… Та пропадала две недели и, вернувшись, рассказывала, будто ее похитили цыгане… Обратное доказать было затруднительно… а учитывая, до чего бедняжка была безобразна, вряд ли речь могла идти о любовном приключении. С Викторией… то есть с Вероникой… в общем с ней дело другое… Она красива, очень даже красива… так что я бы не удивился, если бы, во всем этом был замешан какой-нибудь молодой человек!

— Во всяком случае, волосы ей лучше было не красить.

— У нее крашеные волосы?.. Быть не может! Ну, тебе виднее, ты в таких вещах лучше разбираешься!

— Что касается письма Эмерсона…

— Ты прав, обязательно надо будет найти его!.. Не помню, о чем были те заметки, но когда-нибудь они наверняка мне понадобятся, так что не хотелось бы их потерять. Поищем!..