Встретимся в морге

Глава 28

Когда мы подъехали к зданию суда, Эми Майнер уже закончила доказывать свою невиновность перед большим жюри. Ее освободили. Окружной прокурор вышел из зала заседаний, чтобы побеседовать со мной. У него сложилось впечатление, с которым согласились и присяжные, что Фред Майнер — виновен, а его жена — нет. Я не стал спорить а просто передал ему и Молли, и фотографию.

По словам бейлифа, Эми около двух часов дня вышла из суда свободным человеком. Около здания ее поджидала в «линкольне» Хелен Джонсон. Похоже, что они вместе направились во владения Джонсонов.

Было десять минут третьего. Я позвонил из кабинета Сэма Дрессена. Ответил Джейми и почему-то шепотом:

— Привет. Это ты, мамочка?

— Ты не знаешь, где она?

— Да-а, наверное, покататься поехала...

— А куда?

— Может быть, в Сан-Франциско. А ко мне бабуля приехала.

В этом месте разговора у него отняли трубку, и я услышал хрипловатый старушечий голос:

— Кто говорит?

— Ховард Кросс.

— А, да. Хелен упоминала о вас. Я ее мать.

— Она что, действительно поехала в Сан-Франциско?

— Разумеется, нет. У Джейми такая каша в голове. Хелен едет с миссис Майнер в Сан-Диего. Хотите что-нибудь передать? Думаю, к вечеру она будет...

— В Сан-Диего? А куда именно?

— В дом миссис Майнер. Хелен категорически этого потребовала. Я так поняла, что она хочет что-то выяснить о прошлом миссис Майнер...

— А адрес, адрес вам известен?!

— Боюсь, что нет. В любом случае они еще не добрались до места, ибо выехали совсем недавно. — В ее голосе вместо приятной хрипотцы прорезались грубоватые нотки. — На тот случай, если вы позвоните, мистер Кросс, Хелен просила передать, что ничего серьезного не было. И хотела бы добавить — как бабушка Джейми, что, если смотреть в будущее...

— Спасибо, — бросил я вместе с трубкой.

Не терявший времени Сэм достал справочник города Сан-Диего.

— Хов, тебе известна ее девичья фамилия?

— Вулф. Эми Вулф, — произнес я по буквам.

В справочнике оказалось несколько Вулфов. Мы оставили список у связистов и взяли радиофицированную машину. Проезжая Ла Джоллу, я услышал зуммер вызова, а затем на коротких волнах голос диспетчера. Нужный нам Вулф оказался Дэниэлом, который был владельцем бакалейной лавки в восточной части города.

«Соседский Рынок Дэнни» оказался магазинчиком на окраине рабочего квартала. Он находился на первом этаже древнего двухэтажного дома, который, судя по всему, был местным раритетом. На окне кто-то жирно вывел мылом: «Очень-Свежие-Яички-Прямо-С-Ранчо». Машины Хелен я не увидел. Кроме пары молодых мамаш, проветривавших детские коляски, да валявшегося на дороге пса, который при нашем приближении поднял морду с асфальта, на улице не было ни души. Пыльные пальмы пьяновато покачивались в полуденном бризе.

Я отослал Сэма с машиной за угол, а сам распахнул дверь. Звякнул колокольчик. Магазинчик был крохотный, света в нем было маловато, к тому же внутри довольно сильно пахло подкисшим молоком. В дальнем конце за мясным прилавком я увидел человека в замызганном фартуке, обслуживающего покупательницу — молодуху в тесных джинсах, с невероятными висюльками в ушах.

Она попросила четверть фунта болонской копченой колбаски. Мужчина аккуратно отрезал нужный кусок, взвесил и завернул. Ручищи у него были здоровые и с тыльной стороны покрыты черной шерстью. На макушке посверкивал розовый череп, а остатки волос над ушами приобрели сероватый оттенок. Брови были черные и густые, и на старом и тонком лице они держались с большим трудом.

Увидев за стойкой полку с комиксами и религиозными журнальчиками, я сразу же бросился их рассматривать. На прилавке кучей был навален всякий хлам: открывашки для бутылок и пластиковые пробки, пачки вяленого мяса, юмористические открытки, резиновые ящерицы, жевательная резинка, искусственные мухи в пластиковых коробочках, связки чеснока. На стене за прилавком висел ящичек с пешнями. В глаза бросались красные пластиковые рукоятки.

Человек в фартуке подошел к кассе за сдачей. Осчастливленная колбасой посетительница вышла из магазина.

Мужчина нагнулся вперед, оперся одной рукой о прилавок и опустил острое плечико вниз.

— Желаете чего-нибудь?

— Пешню.

Он развернулся и вынул одну.

— Лучше я вам ее заверну. А то еще проткнете себе что-нибудь.

— Не стоит. Сойдет и так.

Он передал пешню мне. По виду она была идентична той, которую я видел в шее Артура Лемпа.

— Не могу сказать, что торговля этими штуками идет чересчур бойко. — Голос был монотонным, напитанным горечью и пронизанный жалобным хныканьем. — Зачем я вообще их заказал... За последние месяцев шесть я продал, по-моему, штуки четыре. Хотите еще что-нибудь?

— Да нет, спасибо.

— С вас двадцать пять и один. Итого двадцать шесть центов.

Я дал ему два десятицентовика и шесть монеток по одному.

— Пригодится для сдачи, — сказал он.

— Как дела идут?

— Могло быть и лучше. А могло и хуже. Помню времена, когда было совсем плохо. — Он со стуком задвинул ящик кассы. — Не поймите меня превратно, я не хочу сказать, что сейчас дела идут как надо... Мой главный враг — супермаркеты. Люди, которым я годами продавал в долг, теперь проходят мимо, не обращая внимания на мой магазин. — Он посмотрел на меня жгучими карими глазками. — Проездом здесь?

— Не волнуйтесь, я не коммивояжер, мистер...

— Вулф. Дэнни Вулф.

— Меня зовут Ховард Кросс.

— Где-нибудь здесь живете?

— В Пасифик-Пойнте.

— Да ну? У меня в Пасифике замужняя дочка. Знаете ее? Эми Майнер? Она замужем за парнем по фамилии Майнер...

— Знаю, и очень неплохо.

— Да ну? Тогда можете ее подождать. Она как раз сейчас едет сюда. Так вы, стало быть, дружок Эми...

— Ее мужа я знаю несколько лучше.

— Фреда? — Он перенес свой вес на руки и перевалился на мою сторону. — Слушайте, а что с ним произошло? Я всегда считал его вполне уравновешенным... Еще когда он только обхаживать начал мою дочурку, то понравился мне, даже больше чем ей самой. Эми-то у меня чванлива была — не приведи Господь! Чтобы моряк, да еще с военного корабля — подобная перспектива была не для нее. Это у нее, знаете, еще с детства, закидоны-то, да, насчет того, что она там вся из себя, первая-распервая. Я называл ее герцогиней. — Он с большим трудом вынырнул из прошлого. — Но, судя по всему, я все ж таки ошибся. Во Фреде-то. Слыхал, что он воткнул себя головой в самое что ни на есть дерьмо. Наезд, слыхал, так что ль?

— Он убил человека.

— То-то я и слышал. И все-таки не пойму: как он такое сообразил? Когда весной Эми приезжала навестить меня, я ни слова не смог из нее вытянуть об этом деле. Стоило мне только заикнуться — все! Она словно с цепи сорвалась. — Он поскреб ногтем пробивающуюся на подбородке щетину. — Никогда не мог вытянуть из нее ни слова.

— Фред был просто пьян...

— Да ну? В последнее время я, конечно, не часто с ним встречался, но когда мы корешились, он почти не пил. Мне пару раз удавалось затащить его в компанию, но и там он не прикладывался. Эми только и знала, что долдонить, какой ее муженек тихоня. Ну и конечно, все эти месяцы, когда он валялся в госпитале со своей разломанной спиной, она так и сказала, так и...

Внезапно он поднял на меня глаза, и под сурово изогнувшимися бровями пролегла глубокая морщина. Он понял, что я что-то не договариваю.

— Послушайте, может, случилось очередное... происшествие?

— Фред вчера умер.

— Так я и знал! — выкрикнул он, словно поздравляя сам себя. — Так и знал, что что-то случилось, когда разговаривал с Эми по телефону. Чуял. Она мне, разумеется, не сказала, но я все равно понял. — Внезапно, сообразив, что ляпнул лишнее, он попытался переменить тему. — Я хотел сказать — безумная беда. Такой молодой... Он что, опять был пьян?

— На этот раз — трезв. А когда вам звонила Эми?

— Пару часов назад. Сказала, что возвращается домой. Больше ничего. Она всегда была скрытной девочкой... Я, если хотите знать, презирал ее за фальшивую гордость и тщеславие. С чужими она вообще никогда не разговаривала.

— А Керри Сноу?..

Глазки и рот моментально превратились в узенькие щелочки. Он окинул беспокойным взглядом пустой магазин и даже выглянул на улицу.

— Вы, наверное, неплохо знаете Эми, да?

— Лучше, чем многие другие.

— А что, Керри — все еще в Калифорнии? Я не видел его чертову уйму времени.

— А в последний раз когда?

— Году в сорок пятом. Вы-то должны знать, что он в то время навещал Эми. Не хотелось бы мне об этом трепаться, но раз уж вы все равно знаете... Эми тогда возвернулась домой, чтобы заняться хозяйством: жена моя как раз померла, а Фред валялся со своей спиной в госпитале. Ну, в общем, знаете, как это... Я не мог ее винить за то, что она маленько сошла с тропки, а Керри был такой видный из себя парень. Вы знаете Керри?

— Слегка.

— Тогда должны понять, что я имею в виду. Он был из тех, от которых бабы пухнут: сам-то я не пришей к штанам рукав. Но Эми я всегда упреждал, мол, дочка, не обманывай ты себя. Парень-то был моложе ее, а она — замужняя женщина. Я говорил: раз ты мужняя, то и держись своего законного супруга. Но она прямо как взбесилась, совсем спятила и стала все денежки проматывать на платья да на салоны красоты. Знаете, по-настоящему, я видеть не могу всю эту красильню. Говорил ей: если волосы у тебя мышачьи — значит, так тому и быть. Я сам был такого цвета лет до двадцати пяти, а Эми чисто в меня пошла. — Он нежно потрепал себя по макушке. — А что, Керри до сих пор где-то здесь ошивается?

— Постоянно.

— Да ну? — Лицо Вулфа как-то скукожилось от нахлынувших воспоминаний и смутных надежд. — Может, теперь, когда Фреда больше нет, у них с Эми что-нибудь и сладится?

— Сомневаюсь.

— Никогда не знаешь наверняка. Тогда-то, в сорок пятом, она уже точно решила бросить Фреда и расписаться с Керри. — Он доверительно наклонился ко мне над разбросанным на прилавке барахлом. — Я лично положил этому конец, а то ведь что удумали — Эми с Керри — удрать же хотели!

— Вы?

— Ну так! — Его огромные руки хлопнули. Мне показалось, что это два барана стукнулись лбами. — Понимаете, не хотелось, чтобы вспыхнул скандал там, то, се... Мы с матерью и так намучились, когда она сбежала, чтобы выйти замуж за Фреда. Так что родительский долг и все такое. В то время я был у нее и за отца, и за мать. — И он впервые как-то грустно улыбнулся. — Так вот, намекнул я, значит, Фреду и с тех пор не видел в округе больше никаких Керри Сноу.

Улыбка раздвигалась все шире. Затем он понял, что опять проговорился, тогда улыбка опала, а зубы щелкнули, словно у старой собаки, дерущей и так уже порядком потрепанное одеяло жизни.

— Может, мне и не надо бы вам все это рассказывать. У Эми своя жизнь, у меня — своя. А вы что, значит, Эми интересуетесь?

— Очень.

— Тогда забудьте, что я сказал, лады? И ради Бога, не рассказывайте Эми! Когда она злится, то становится сущей мегерой.

— Это точно.

— Вы когда-нибудь видели ее в ярости?!

Я ничего не ответил. Наблюдал за улицей. Искал Хелен. Уж слишком долго они добирались. Похоже, что можно было до бесконечности прочищать извилистые закоулки памяти Вулфа.

— Она скоро приедет, — сказал он. — Не беспокойтесь. И можете не волноваться из-за Керри Сноу. Между ним и Эми никогда не было ничего серьезного. Он всего лишь несколько раз прикатывал из Эл-Эй, чтобы отвести ее в киношку, на танцульки и все в таком же духе. Корабли, разошедшиеся в ночи.

Теперь он рассматривал меня в упор, оценивая степень доверчивости и интереса, которые я испытывал к его дочери. Ситуация становилась невыносимой. Пришлось положить ей конец.

— Заранее прошу прощения, мистер Вулф, но Эми разыскивается по подозрению в убийстве и грабеже.

— По подозрению в убийстве? Вы что, полицейский?

— Полицейский стоит снаружи. Я офицер по надзору за условно осужденными, и Фред состоял под моим наблюдением.

— Так, значит, вот, что произошло с Фредом, — проговорил он про себя. — Она его убила. Так, что ли? Не могу сказать, что безумно удивлен. — Его лицо напряглось и засияло, словно белый полированный камень. — Я знал, что она плохо кончит. В ней было слишком много дерзости. Она даже меня не раз пугала до смерти.

Он внезапно трусцой побежал к мясному прилавку. В возникшей из-под стойки руке словно меч сверкнул огромный сияющий мясницкий нож.

— Она угрожала мне вот этим! Прямо здесь, в магазине! Своему собственному отцу!

На мгновение Вулф так и застыл. Выглядел он вполне рехнувшимся: этакий карикатурный крестоносец, безуспешно пытающийся взять штурмом неприступное прошлое.

— Мистер Вулф, опустите-ка ваш ножичек. — Сколько на свете людей, столько и послешоковых реакций. Я не хотел становиться свидетелем харакири.

Он выронил нож и на негнущихся ногах засеменил ко мне: на абсолютно белом лице карие глаза полыхали как две коричневые электрические лампочки:

— Вы сказали — грабеж?.. Что же она стащила? Что?

— Пакет денег.

— Такой? — Его руки вывели в воздухе прямоугольник.

— Примерно.

Сделав несколько неверных движений, Вулф нырнул под прилавок. Не зная, что от него можно ожидать, я на всякий случай вынул пистолет из кармана пиджака.

Вулф снова появился из-за прилавка. В руках он держал посылку, завернутую в коричневую оберточную бумагу. Вулф отпихнул ее от себя, словно в пакете была какая-то зараза. — Вы ищете это?

На пакете оказалась желтая почтовая наклейка. Посылка была на имя Эми Майнер, адресованная в «Соседский Рынок Дэнни». Я разорвал веревку и бумагу. Из дырки посыпались пятидесятидолларовые бумажки.

Его руки непроизвольно дернулись к деньгам, но, увидев мой пистолет, мужчина отпрянул и вытер ладони о перед фартука.

— Когда это доставили, мистер Вулф?

— Этим утром. С утренней почтой. Я понятия не имел, что там внутри. Богом клянусь, мистер. Не знал я, что там. Она не имела никакого права посылать это ко мне домой. Я в жизни не конфликтовал с законом.

Снаружи лязгнула дверца машины. Выглянув в окно, я увидел «линкольн», сидящую за рулем Хелен, а также Эми Майнер, спешащую через тротуар. Дверь магазина распахнулась. Звонок бешено рявкнул.

За моей спиной послышалось стрекотание отца:

— Уберите ее отсюда! Она мне вообще не дочь!

Эми застыла в дверях: шея вытянута, локти высоко подняты. Ее внимание было сосредоточено на пистолете, который я держал в руке. Быстро и бесшумно за ее спиной возник Сэм Дрессен. В его ладонях блеснула голубоватая сталь наручников. Он перегнулся через нее, и я услышал, как щелкнули замки «браслетов».

Эми очень громко закричала:

— Это нечестно! Деньги мои! Ворье! Бандюги!

Позже она сказала:

— Я сделала это не из-за денег. Просто подвела итог своей жизни.

Дэниэл Вулф запер магазинчик и через дверь за прилавком провел нас в гостиную. Жалюзи были спущены, и скупые полоски света лежали на желтых занавесках, выношенном пыльном половике, кушетке козьего меха с лысеющими подлокотниками и старом кабинетном радио. На нем стояли фотографии, на которых были изображены две женщины. Одна фотография — в деревянной рамочке — студийный портрет улыбающейся девушки с мутоновой муфтой и в матросской шапочке, как я понял — матери Эми. Вторая — увеличенный отпечаток фотографии, сделанной Керри Сноу.

Вулф сквозь пронизанный пылью воздух переводил взгляд с одной на другую, а затем сел спиной к ним. Кресло казалось для него слишком большим. В глубоких морщинах, избороздивших его лицо, поблескивали слезы. А вот в глазах его дочери слез не наблюдалось. Она села напротив меня на кушетку. Сэм и Хелен пристроились по бокам. Луч высветил эту троицу, тронув огнем волосы Хелен, украсив куртку Сэма почетной желтой лентой и тускло отсвечивая от наручников на запястьях Эми. Во время монолога ее руки постоянно двигались взад-вперед, пытаясь провернуться в накрепко затянутых «браслетах».

— Мне не оставили выхода, — сказала она. — В конце января меня отыскал Керри. С ним вместе приехал этот самый Арт Лемп. Именно Лемп дал Керри наводку насчет моего местонахождения, и он же придумал план похищения Джейми. Керри сказал, что я должна им помочь, — это будет расплата за все те годы, что он провел в тюрьме. Он не поверил, когда я сказала, что его выдал Фред, который, по-видимому, следил за нами в тот последний уик-энд, который мы провели вдвоем. И навел копов на его квартиру. Керри просто не захотел меня слушать, зато, если бы я отказалась помочь, он бы запросто меня порешил. Что я могла? Вот и согласилась. Они сказали, что приедут в следующую субботу и тогда все обсудят. Лемп так и говорил: «обсудим». Всю неделю я была как в тумане — боялась до смерти; тупо соображала, как бы устроить так, чтобы Фред не унюхал о возвращении Керри. Предстоящее похищение меня не пугало. Мне-то казалось, что это так, психопатическая мечта, что дальше слов дело не пойдет. Хотя, когда я впервые увидела Керри Сноу, поняла сразу, что с ним — хоть на трон, хоть на плаху. Не чувство вины заставило меня согласиться помогать им. Я чувствовала себя так, будто воспоминания окружили меня со всех сторон, будто все, что было между мною и Керри тогда, в сорок пятом, вернулось, и мне предоставлен шанс пережить нашу любовь еще раз. Как в первый раз...

В ту субботу я напоила Фреда. Это была его первая выпивка за два года, но реакция на алкоголь не менялась с течением времени. Так вот: после ужина он до такой степени насосался из той бутылки, которую я купила, что перестал соображать, на каком свете находится и что происходит. Тогда я села в «линкольн» и поехала на встречу с Лемпом и Сноу. Они назначили «обсуждение» на десять часов вечера. У меня и в мыслях не было убивать Керри. Я ничего такого не планировала. Просто чувствовала себя в кольце, обложенной со всех сторон. Все получилось чисто автоматически, когда я увидела их обоих на дороге: двоих маленьких мужчин в свете фар «линкольна». Лемп заметил надвигающуюся машину; он успел отпрыгнуть в сторону и откатиться под их автомобиль. А вот Керри... Я почувствовала удар, двойной удар. Мне уже было все равно. Я так его любила... а он... разлюбил меня.

Я отъехала от города и поднялась по перевалу. Остановилась. Попыталась сосредоточиться. В ту ночь сияла луна. Помню, как она сверкала, отражаясь в зеркале моря. Такая симпатичная. Я сидела, любовалась ею и думала: «Я убила Керри, и теперь спокойна и холодна, как вот эта луна». Больше в тот миг я ничего не чувствовала.

Мне пришлось развернуться и поехать обратно. Тогда я увидела, что их машины больше нет. И сказала себе: «Я напугала тебя, Арт Лемп. Я круче тебя, Арт Лемп». Керри валялся на дороге. Мертвый. Он был похож на черно-белую в свете сияющей луны фотографию. Я не остановилась. Мне не хотелось быть рядом с ним. Таким манером я убедила себя, что он никогда не жил.

Приехав домой, я увидела, что Фред мертвецки пьян. Высосал целую бутыль и требовал продолжения. Я сказала, что ехать слишком далеко, но он ничего не желал слушать. Бедняга так надрался, что действительно ничего не видел и не слышал. Таким его и подобрали в городе — до сих пор не представляю, как он смог дотуда добраться. Что мне было делать? Я позволила ему взять вину за смерть Керри Сноу на себя.

— Что мне было делать? — вопрошала она нас и терла, терла запястья о стальную пасть наручников. — Если бы я призналась в том, что совершила, то мне бы приписали злостное намерение и предумышленное убийство. На свет бы выплыло все, что касалось единственно Керри и меня: о его побеге с корабля ко мне, о тех днях, что мы провели вдвоем, о том, как из-за ревности Фреда Керри упекли в тюрьму. Я не могла ничего рассказать. Как не могла признаться в этом Фреду. Мой муж был законопослушным и очень честным человеком. Он бы ничего не утаил, и эта история стала бы известной всем.

Фред так никогда и не узнал, что человек, на которого он якобы наехал, — Керри; так же как остался в неведении насчет истинного виновника преступления. Он получил условный срок, я начала надеяться, что плохие времена для нас прошли. Затем, как-то вечером, вновь объявился Арт Лемп. По его поведению я поняла, что он меня боится, но, к сожалению, недостаточно. Он думал, что умнее меня и может перехитрить и заговорить мне зубы. Я не стала его разубеждать.

Лемп поведал о том, насколько мне посчастливилось, что он дично избавил Керри от вещей, а его одежду от меток, по которым тело могло быть опознано. И теперь, сказал он, настала пора отплатить добром за добро. Ему не терпелось привести в исполнение план похищения Джейми. Он прямо трясся. Говорил, что — всему голова, что будет словно оператор с дистанционным управлением и что его никогда не поймают — намекал, гад, на то, что меня, меня должны поймать! Я должна была все точно разузнать: составить распорядок дня Джонсонов — по часам; проверить чековую книжку мистера Джонсона на предмет того, сколько всего денег на текущем счету. Но в ту, последнюю, неделю я выработала свой личный план.

— Лемп даже не собирался мне заплатить! — внезапно заорала она в приступе злобы. — Ни копейки! Разве такая дешевка не заслуживает смерти?

— Он ее и получил, — произнес я.

Это ее немного успокоило. Она продолжила:

— Именно я должна была выполнить всю самую сложную часть работы в то субботнее утро: так солгать Фреду, чтобы он мне поверил. Мне пришлось сказать, что миссис Джонсон плохо себя чувствует и что она страшно беспокоится за Джейми. В последнее время кто-то угрожал похитить мальчика, так что Фреду необходимо отвезти Джейми в пустыню и провести с мальчиком уик-энд в домике Джонсонов.

Фред без труда глотнул наживку. Я была рада. Не за себя, конечно. Потому что знала: пока Фред дышит, мальчику ничто не грозит. Он ведь заботился о Джейми, правда?

— Намного лучше, чем о себе, — сказал я.

Ярко-рыжая голова Хелен упала в сложенные руки.

Эми вновь заговорила:

— Фред всегда был хорошим. Даже после того, как узнал обо мне и Керри. Сказал, что я должна полюбить его, что даст мне еще один шанс. Я старалась быть доброй к нему. Смешно: после того, как я прикончила Керри Сноу, я действительно стала любить Фреда, но было уже слишком поздно.

Ее отец подался вперед:

— Ты уничтожила Фреда.

— Заткнись, Дэнни.

Его голова и шея по-черепашьи втянулись в развалюшное кресло. Время, тяжело повисшее в пыльной комнате, разрезанной надвое единственным солнечным лучом, навалилось и стало душить присутствующих. Я постарался представить себе детство, проведенное в этих стенах, семейную жизнь, из которой Эми выскочила, словно пробка из бутылки, и стала яростно разрушать этот невыносимый мир своими маленькими, крепкими кулачками.

Хелен подняла голову. Ее лицо было спокойным и серьезным. Она сказала:

— Фред Майнер был хорошим человеком. Самым порядочным из всех, кого я знаю. Спасибо за то, что вы вернули его нам.

— Вы благодарите меня? — спросила Эми недоверчиво.

— Только за это и за то, что вы старались не причинить вреда моему ребенку. Все остальное я вам простить не могу.

— Я и не надеялась на прощение; и даже на то, что смогу остаться в живых. Если бы Фред не поверил в вашу «просьбу», то пришлось бы мне самой похищать мальчика: Лемп заставил бы. Мне были не известны его планы. Он никогда и ничего мне не рассказывал. Но стоило мне увидеть письмо о выкупе, как я быстро сообразила, что именно надо делать. Мой внутренний голос сказал: «Арт Лемп, дни твои сочтены». — Фраза зависла в тишине. — У меня была та самая пешня. Я сперла ее у Дэнни, когда приезжала сюда в последний раз.

— Воровка, — прошипел Вулф.

Ее рот презрительно искривился.

— А что лучше: воровка или дешевка? Что я видела от тебя, кроме побоев, которыми ты награждал меня по любому поводу?

— Надо было лупить тебя сильнее и чаще.

— Продолжайте, миссис Майнер, — сказал Сэм.

Она сильно, со свистом втянула в себя воздух:

— В общем, как только мне удалось улизнуть, я сразу же вскочила в автобус и поехала на вокзал. Из окошка в женском зале ожидания можно было наблюдать за стендом возле газетного киоска. Я видела все: как мистер Джонсон оставил чемоданчик; как затем посыльный забрал его и как Лемп с чемоданчиком вышел из «Пасифик-Инн». Я пошла следом. К пляжу. Был такой прелестный ясный денек. Я тогда подумала: «Ты достаточно пожил на этом свете, Арт Лемп. Без тебя солнце станет светить ярче». Он пытался завести мотор и выехать на дорогу. Я подошла к боковому окошку. Спросила: «Помощь не нужна, мистер Лемп?» И прежде чем он успел ответить или отодвинуться, я протянула руку и заколола его пешней. Как он удивился! Видели бы вы его лицо!..

— Я видел его, Эми.

— Но не в момент смерти!.. Я наблюдала за тем, как он умирает. Арт Лемп лежал на переднем сиденье, и глаза его были открыты. Это совсем не походило на убийство Керри, когда никакие чувства меня не согревали. С Лемпом все обстояло иначе — меня просто колотило от возбуждения. Это было именно то, чего я добивалась. Мне хотелось увидеть, как подыхает этот старик.

— Нет, — выдавил из себя ее отец. — Ты не должна так говорить. Какое впечатление...

— Заткнись, Дэнни.

Он замолчал.

В рассеянном свете вместо лица Вулфа виднелись лишь брови, взлетевшие к верхушке расплывчатого белого пятна, а вместо тела — пара острых коленок, сжатых огромными волосатыми ручищами.

Эми сказала:

— Я сделала лишь то, что обязана была сделать, — избавилась от него. Вот и все. Забавно, когда выясняется, что это именно то, чего ты на самом деле хотела. А затем — деньги. Я привезла с собой оберточную бумагу и веревку. Подумала: если у меня действительно хватит мужества и я смогу его прикончить, то почему бы мне не воспользоваться деньгами? У мистера Джонсона их много. А у меня за всю жизнь ни разу не было приличной суммы.

Но я не могла допустить, чтобы меня с ними поймали. Тогда я вынула их из чемоданчика, завернула в бумагу и отослала сюда. Деталь: я забыла свою ручку; зато она оказалась у Лемпа. Потом я вытащила все, что у него было в карманах, и зарыла в песке, за рекламным щитом. Затем пошла на почтовое отделение и отправила посылку самой себе. Я ведь не знала, что меня посадят в тюрьму. Думала, что смогу улизнуть в субботу, в крайнем случае в воскресенье, и приехать сюда задолго до того, как прибудет посылка. Но в первую очередь я нуждалась в надежном алиби.

— И вы пришли ко мне, — сказал я. — Вы неплохая актриса, Эми.

— Я всегда мечтала об актерской карьере. Только у вас в офисе я не играла. Я действительно волновалась, что Фреда могут пристрелить. И мне надо было выяснить, что он сказал вам, ибо понимала: будет худо в том случае, если он успеет приехать раньше, чем я успею убежать, и поймает меня на вранье. Так что я действительно дергалась; к тому же у меня начался чудовищный отходняк после убийства Лемпа. Солнце не стало светить ярче, а, наоборот, потускнело. В глазах было темно. Мне казалось, если я буду продолжать думать о деньгах, то точно свихнусь.

Ее взгляд уперся в разорванную посылку, лежащую у меня на коленях. Потом с огромным трудом Эми оторвалась от созерцания денег.

— Прошу прощения, мистер Кросс, — произнесла она деревянным голосом. — Вы были мне хорошим другом, как и вы, миссис Джонсон. Я не хотела причинять вам боль. Темное прошлое схватило меня за глотку. Я не видела выхода из создавшегося положения. Зато, усмотрев реальный шанс прикарманить денежки, — не смогла удержаться. Вот и вся история.

Но она тут же снова оглядела комнату, словно не был взят последний аккорд, а из-за этого самое главное вдруг оказалось упущенным. Комната ждала.

— Теперь я никто и ничто, — сказала она. — Они мертвы, оба: Керри и Фред. И у меня никогда не будет собственного ребенка.

Все-таки у Эми остались слезы — Хелен обняла ее за плечи. Отец смотрел на дочь из пыльной и безопасной глубины кресла. Через какое-то время Эми перестала печалиться и Сэм отвел ее в машину. Он был с нею вежлив, но наручников не снял.

На тротуаре ко мне подошла Хелен.

— Ховард, пожалуйста, отвезите меня домой. Боюсь, что я переутомилась.

— Пожалуйста, можно и не говорить.

— А мне очень хотелось...

Она заглянула в сумочку, пытаясь найти ключи от машины.

— У меня свои, — сказал я. — Со вчерашнего дня...

— Я помню.

И, не упуская полицейскую машину из виду, мы двинулись через пригород. Хайвэй под крутым углом завернул к морю. Шоссе, как молочная река, уносилось вдаль сквозь надвигающиеся сумерки.

— Мне передали ваши слова, — сказал я. — Так, значит, не было ничего серьезного?

— Все еще можно переиграть. Я не могу себе позволить быть гордой. Столько потеряно...

— А я столько нашел...

— Вы сделали мне больно вчера.

— Себе тоже. Вся разница в том, что больно мне сделали не вы.

— Забудем. Но вы должны обещать, что всегда будете мне верить.

Ее тело было от меня слишком далеко, на другом сиденье, и напоминало таинственную страну, о которой я мечтал всю свою жизнь.

— Я, наверное, должен испытывать чувство вины за деньги вашего мужа...

— Нет, ни в коем случае. Все эти проблемы в прошлом.

— Уже?

— Мы взрослые и должны говорить друг другу правду. Вчера, когда мы ругались, я влюбилась в вас, наблюдая за тем, как вы влюбляетесь в меня. Шесть лет жизни я отдала Эйбелю. Конечно, он определенным образом за это заплатил, но я отнюдь не собиралась маяться с ним остаток жизни. Он шел своим путем и даже смерть выбрал себе сам. Большая часть денег перейдет по наследству к Джейми.

— А мне нужны вы. И я не чувствую за собой вины. И никогда не чувствовал.

— Я рада. Конечно, придется подождать...

— Я сумею.

Ее рука тихо коснулась моего плеча. Совсем тихо.