Всячина

Зиц

Звонок в дверь застал известного писателя М. за утренним кофе.

Вообще-то для большинства давно уже наступил день, и народ в своих офисах поглядывал на часы, прикидывая, когда начнется обед. Но писатель М. работал по ночам, а спал, когда все шли на работу. И завтрак у него, получается, начинался в одиннадцать-двенадцать часов дня, а то и позже. Он всегда и всем говорил, что ночью пишется намного лучше: нет постоянного назойливого уличного шума, который слышен даже через тройные стеклопакеты. Никто не шаркает ногами над головой. Внизу никто не болеет громко за футбол… Что, футбол по вечерам, а не ночью? Ну, тем более — вот и вечером ведь не поработать из-за этого футбола. Ему, писателю М., нужна была тишина и темнота за окном.

Позвонили второй раз. Уверенно и долго. Без всяких там перерывов и фигурного выделывания какой-нибудь мелодии, как иногда получалось у кого-то из друзей. Правда, друзей давно не было. Потому что когда они были свободны, писатель М. работал. Рано или поздно они понимали, что, приходя к нему в свое свободное время, они убивают его музу, отнимают часы вдохновения, ломают настроение и в конечном итоге, отнимают деньги. Да, вот. Именно так — отнимают деньги. Это у них — твердая зарплата, разные там авансы и получки, премии и надбавки. А писатель М. зарабатывал именно тем, что сидел ночи напролет за клавиатурой компьютера и сочинял очередной роман из жизни очень среднего человека, попавшего в необыкновенные обстоятельства и в тех обстоятельствах вдруг возвысившегося и ставшего… Ну, кем он стал — это еще надо придумать. Но главное, потому возвысившегося, что душа у него была чистая и стержень какой-то внутри. Вот об этом набивал черные буквы на белом фоне писатель М.

Третий звонок.

— Кого это в такую рань несет? — возмутился писатель М., открывая стальную дверь.

У него было две двери. Когда всем ставили тяжелые стальные, он потребовал, чтобы старую не убирали. Теперь получался такой маленький тамбур — только ботинки поставить на порог — и полная звукоизоляция от лестничной площадки.

— Здравствуйте!

Дверь еще только открывалась, а хорошо поставленный голос уже произносил нужные и правильные слова об уважении и даже любви к автору многих бестселлеров. Но дело, мол, не терпит отлагательства. И дело это, между прочим, взаимовыгодно. И что никаких сетевых маркетингов, что вы, не подумайте чего, и не фанат никакой, нет, автографа или книгу просить не буду, и даже не молодой талантливый и многообещающий автор, пришедший к мэтру за помощью…

— Я не писатель, я — юрист по образованию…

— Ну и что? Я вот по образованию инженер, — буркнул писатель М., непроизвольно делая шаг назад и впуская незнакомца в прихожую.

Лет тридцати, хотя, может и больше — сейчас разных средств много, чтобы поддерживать себя в форме. Строгий костюм. Брюки отглажены. Ботинки сияют. Рубашка не белая, а чуть в голубизну. И галстук правильный, не выбивается из общего ансамбля. На вид — какой-то «штабной» из крупной корпорации. То есть, не самый главный, но и не из последних.

— Да вы не подумайте чего. Вот мой паспорт можете поглядеть.

— Зачем мне ваш паспорт? — удивился писатель М., а сам уже полистал бордовую книжицу, даже посмотрел почему-то прописку. — Понимаете, вы не очень вовремя… У меня…

— Знаю! — кивнул отрывисто, как в фильмах о белогвардейцах, незнакомец.

Хотя, какой он незнакомец? Очень даже знакомец. Вон и паспорт, и все данные там.

— У вас как раз новый роман. А еще два сценария в работе. И статья в журнал. Сроки сдачи, кстати, уже поджимают. А также кредит. И в «Полдень» просили рецензию. И еще звонили из газеты и просили интервью. А издательство требует своего… У меня все записано!

— Вы из органов, что ли? — вяло забеспокоился писатель М.

Он просто еще не до конца проснулся и с тоской думал о стынущем на кухонном столе кофе.

— Что вы, что вы! Какие еще органы? Я лично от себя. Я — ваше спасение! Вам же просто необходим человек, который переведет на себя многое рутинное и ненужное для вас, кто освободит ваше время для творчества! И этот человек — перед вами!

— Так вы помощником наниматься пришли, что ли? Я вроде не давал никаких объявлений…

— Никаких помощников, никаких объявлений, никакой зарплаты, никаких трудов! — энергично воскликнул этот странный, как там его — писатель М. опять полистал паспорт — Константин Александрович. Фу, как длинно и неудобно!

— Зовите меня просто Костей. Я все же чуть моложе вас, да и ваш дар писательства ставит вас выше, — скромно сказал тот, вынимая паспорт из пальцев писателя М. и пряча его в свой карман. — Дело, собственно, вот в чем. Я могу объяснить прямо тут, не раздеваясь и не проходя в комнаты.

И Костя все объяснил. Да так доходчиво, что писатель М. пригласил его в комнату, усадил к журнальному столику, а сам бегал из угла в угол, кидал реплики, задавал вопросы, и понимал все больше и больше, что вот оно — спасение! Вот тот человек, который освободит ему время для творчества! И как только раньше никто до этого не додумался? А ведь читали, все читали в детстве «Золотого теленка». И не додумались… А вот Костя просто молодец. Он читал и понимал.

— Но в отличие от Фунта я не буду требовать никакой заработной платы, — продолжал вещать Костя. — Мой доход будет именно в той сфере, где вы раньше только теряли деньги, отдавая свое время ненужным встречам, разговорам, интервью, автограф-сессиям всяким, концертам, выступлениям в библиотеках, конвентам — да, да, еще и конвентам! Там же теряется до недели времени! А неделя — это повесть, если сесть вплотную. А повесть — это деньги, между прочим. Да, цинично, но практично и честно! У вас просто отнимают эти деньги, вынимают из кармана. А я вам их возвращаю. И при этом не прошу от вас лично ничего взамен. Свой гонорар, свою выгоду я получу от тех, кто раньше на вас наживался. Подумайте сами: вы сидите в большом книжном магазине и подписываете сотни книг. Стоит очередь. Люди ходят по проходам, покупают еще что-то. В том числе и ваши книги, между прочим. А как магазин расплачивается с вами? Да никак! Хорошо, если еще арендную плату с вас не спросят за такое. Ничего, ничего, теперь мы все изменим. Вы будете писать. Я буду спасать ваше время!

— Но это же надо нотариально… А я как-то не в настроении никуда…, — задумчиво, уже соглашаясь, но упираясь немного, чуть-чуть, для виду, попытался промычать писатель М.

— Ну, что вы такое говорите? — Костя уже нажимал кнопки на своем мобильном телефоне. — Нотариус уже здесь. В машине внизу. И не беспокойтесь, ему все оплачено!

Еще через полчаса, подписав все необходимые бумаги, писатель М. с улыбкой закрывал дверь. Он теперь был свободным от всех обязательств, не дающих никакой прибыли. Теперь — писать, писать и писать. Романы, повести, рассказы, даже сказки — их всегда берут в детских издательствах. Этот Костя прав — сколько же времени просажено зря, сколько же можно было сотворить «нетленок»! Писатель М. усмехнулся внешне, порадовался внутренне своему здоровому цинизму и пошел на кухню, приготовить еще кофе.

…

«Только один вечер в нашем книжном магазине будет проведена одновременная автограф-сессия известных писателей! Покупайте книги и подписывайте!»

Объявление в местной газете вызвало ажиотаж. Молодежь читала именно это. И вот теперь — получить автограф из рук мэтров! Не одного, целых троих сразу! В том числе — от известной писательницы средневекового фентези. Это было впервые в истории небольшого городка, где и магазин-то книжный был всего один.

Вечером за столиком в углу большого зала проходило объявленное действо. Перед Константином стояли в ряд штампы с факсимиле известных писателей. Он брал левой рукой очередную протянутую книгу, смотрел на обложку, выбирал правой нужный штамп и ставил четкий оттиск:

«Любимому читателю от автора». И подпись внизу со всеми крючками и загибами.

Улыбался, говорил пару слов, жал руку, затем принимал следующую книгу — и опять штамп, улыбка, пара слов.

Ошалевшие почитатели отходили, рассматривая яркую сочную подпись, шептались у входа, тыкая пальцами в столик и неслышно споря о чем-то за толстым витринным стеклом.

Вдруг в наступившей тишине прозвучало долгожданное для многих:

— Документики ваши предъявите, будьте так добры.

Константин поднял голову: перед ним стоял милиционер со звездами на погонах, а за ним — стайка уже получивших свои автографы пацанов и совсем молоденьких девчушек.

— Та-ак, Константин Александрович, значит? А в книжке, написано — Роман Владимирович? А вот тут и вовсе — Ольга Николаевна? Это как же понимать?

Константин, вежливо улыбаясь, вытащил из стоящего под столом портфеля пластиковую папку с резинками на углах, открыл ее, пошуршал, листая, вынул три страницы, испещренные синими печатями и подписями, протянул для ознакомления представителю органов.

— Я чту уголовный кодекс, — сказал со значением.

— «Двенадать стульев»? — тут же откликнулся, понимающе кивнув, милиционер.

— В данном случае — «Золотой теленок»!

Еще через пару минут, прочитав и изучив все написанное и подписанное, капитан, (четыре звезды на погонах — это же капитан?) отдал честь, возвращая бумаги:

— Извините, ошибочка вышла. Все по закону. И даже нотариально. Может, подпишете и мне?

— Конечно! О чем разговор! Кстати, — Константин снизил голос до шепота, — Скоро у меня будет подпись самого Л. Представляете, какая будет ажиотация? Так вы приходите, я вам тогда — без очереди!

…

Очередной всероссийский конвент фантастики проходил в этом году в Сочи. Гостиница была заказана заранее. В трех номерах люкс поселились официальные представители всей верхушки российской фантастики. Остальные номера были сняты верными фэнами, приезжающими на конвенты каждый год. В прессе сообщали, что в отличие от прошлых конвентов, на настоящем можно будет поговорить со всеми из первой двадцатки. Никто не пропустил, никто не отказался. И интервью — с любым и в любое время. Предлагались даже не интервью, а «свободные дискуссии под запись». Только платите. И готовые фотографии предлагались журналистам. Правильные фотографии, подписанные и заверенные нотариально. А не кто там и что там захотел и смог. Тут уж никаких обид от авторов не будет.

…

А еще через год Константин в Риме принимал приз «Лучшему фантасту Европы», раскланивался во вспышках, махал рукой, посылал воздушные поцелуи, улыбался, жал руки мужчинам, целовал ручки дамам, был весел и раскован.

В телевизионной передаче по этому поводу его вдруг неудобно спросили о литературных неграх. Как, мол, он к ним относится, а то, знаете ли, ходят слухи…

— Понимаете, — объяснял он красиво и звучно. — Зачастую написать абзац или страницу, или даже главу — это не основной труд. Поправить, наполнить мыслью, придать авторский блеск, узнаваемый миллионами, наконец, предъявить книгу публике — вот что не могут многие и многие, кого вы так пренебрежительно назвали неграми. Настоящие литературные негры — они же на самом деле пишут анонимно. Никто их не берет в соавторы. А я, обратите внимание, честен со своими друзьями по литературному труду до конца. Если эту книгу в основном писал М., я так и пишу на обложке — М., если Р., то значит, его имя будет стоять. А о себе я скромно напишу сверху: «Константин Зарядько представляет новую книгу». И все. Но сработает именно мое имя, мое лицо, моя аура, мой, можно сказать, брэнд, понимаете? Так что разговор здесь не о литературных неграх, нет, скорее — о настоящем и плодотворном сотрудничестве и соавторстве!