Вторая попытка

3

Очнувшись, он обнаружил себя лежащим навзничь и первым делом посмотрел, сколько осталось воздуха. Получалось, что обморок длилсяот силы две-три минуты. Да и сознание отключилось, видимо, не от страха, а от общего переутомления. Какие могут быть страхи, когда едва таскаешь ноги?

Вокруг — никого. Кем бы ни был напавший, он не справился с гермошлемом, намертво пристегнутым к горловине скафандра. Шея осталась цела, ну и скафандр, конечно, тоже. Однако стекло гермошлема украсилось трещиной.

Человек знал: это не страшно. Но все же проверил герметичность констатировал отсутствие утечки. Лишь после этого с кряхтеньем встал, или, скорее, воспарил над полом, медленно приземлился и, поворачиваясь всем корпусом, огляделся по сторонам. Никого. Тогда он пробормотал несколько формул самовнушения. Соберись! Работай! Кряхти, но функционируй! Что бы ни происходило вокруг тебя, все это будет иметь смысл лишь после того, как ты запустишь реактор и задействуешь основные системы. Пока только это, остальное — потом.

Уже приходилось подстегивать себя приказами. Обычно он обходился без этого и сейчас был недоволен собой. А что делать? Человек не машина.

Может, это и хорошо, подумал бы он в другое время. Машина либо работает, либо ломается от излишней нагрузки, а человеческое тело отказывает постепенно. Ему кажется, что уже невмоготу, а на самом деле его еще можно понукать и понукать. Будет толк.

Так, понукая себя, он добрался до реактора и, против ожидания, сразу запустил его от резервной батареи. Запуская одну за другой системы жизнеобеспечения, он уже не удивлялся тому, что они оказались работоспособными, а попросту задыхался. Но включившийся индикатор сразу показал вполне приемлемое содержание кислорода в воздухе, и человек, торопясь, отстегнул гермошлем. В течение нескольких секунд он жадно дышал с выпученными глазами, после чего коротко рассмеялся: оказывается, расстаться с прозрачным шаром на голове можно было и раньше, не мучая себя. Правда, тогда тот, кто пытался свернуть ему шею, наверняка преуспел бы в задуманном...

Ровный матовый свет, заливший зал, не позволил бы укрыться никакому маньяку. На всякий случай человек побродил среди оборудования, исследуя каждый закуток. Пусто, как и ожидалось. Но кто-то ведь напал сзади, схватил и попытался убить. Спятивший человек? Животное? Механизм? Может, дух?.. В потусторонние силы человек не верил. К тому же, согласно мифам, духи бесплотны и голов людям не откручивают.

Следующие двадцать часов он потратил на отдых и поиски всего, что поможет выжить, если помощь придет не скоро. Отдых был коротким, а поиски принесли результаты. В покинутой колонии нашлись солидные запасы воздуха, воды и консервированной пищи. Мощности реактора хватило на прогрев всех ярусов и аварийное освещение. Система регенерации воздуха и воды нуждалась в отладке, но с этим можно было не торопиться. Яснее ясного: во время Освободительной войны эта колония, не в пример многим другим, была эвакуирована сравнительно организованно — наверное, находилась вдали от направления главных ударов флотов Лиги. Конечно, силы вторжения все равно долбанули по астероиду, как же без этого, но долбанули лишь легким тактическим оружием, и пострадали лишь наружные постройки.

Оружия не нашлось. Покинув скафандр, вооружившись железным прутом, человек искал того, кто напал на него, и не находил. Попадались следы недавней деятельности, но чьи — неясно. Да и что означает «недавно» для места, покинутого людьми столетие назад? Десять лет для такого места — это в общем-то недавно.

Кого-нибудь другого пугали бы бесконечные полутемные коридоры, неврастеник с чрезмерно развитым воображением беспрестанно оглядывался бы, шарахаясь от собственной тени. Человек лишь напряг зрение, обоняние и слух. Он нашел временный дом и собирался прожить в нем столько времени, сколько необходимо. Прут в руке придавал уверенности.

Найти того, кто напал, и разобраться с ним — вот чего хотелось в первую очередь. А кто он? Может, сто лет назад нескольких человек забыли при эвакуации и теперь тут бродят их одичавшие потомки? Чепуха: дикари оставили бы следы разгрома и на складе, и вообще везде. Вариант второй, чуточку более реальный: какой-то бедолага посетил астероид несколько лет назад, застрял тут и до сих пор слоняется по коридорам, ополоумев от одиночества. Однако же следов его деятельности и в этом случае маловато. А главное, как он обходился без света и тепла при заглушенном реакторе? Грыз твердые, как базальт, пищевые брикеты? Отрастил себе меховую шубу, а заодно обзавелся хоботом со встроенным подогревом, чтобы не отморозить легкие? Невозможное — невозможно.

Но что было, то было. Не почудилось же! И человек не переставал напрягать органы чувств. Прут он тоже не бросил — напротив, время от времени перехватывал его поудобнее.

Три часа спустя он вернулся в машинный зал утомленным и сильно недовольным. Он никого не нашел, хотя несколько раз ему мерещились какие-то тени, исчезающие раньше, чем удавалось их рассмотреть, а главное, не покидало ощущение: все это время кто-то наблюдал за ним. Чертова психика! Как ни дави в себе атавистические страхи на пустом месте, они все равно так и лезут. Не хватало еще принять ошибочное решение, руководствуясь страхами! Для чего нужен мозг? Большинству людей — для более или менее логичного обоснования эмоций, проистекающих от всяких идиотских гормонов, а уж никак не от рассудка. Большинство не осознает своего неразумия и не тщится осознать, а потому даже не стыдится. Человек не причислял себя к большинству. Он — не они. Лишь долг службы может выбить из головы дурь, а он все еще на службе. Придет ли спасение, нет ли — неизвестно, но долг велит повысить его вероятность. И первое, что надо сделать, — выйти наружу и исправить антенну радиомаячка.

Он заправил баллоны скафандра, залез в него и сделал это. Маячок заработал. Пусть его сигнал слаб, пусть он будет прерываться из-за вращения астероида, но все же рано или поздно он, вероятно, будет услышан. Этого пока достаточно. Остается просто ждать. Кто-нибудь другой добавил бы: «И не свихнуться», — но на то он и другой. Человек не верил, что это ему грозит. Пусть сходят с ума слабаки и неврастеники, а его психика под железным контролем.

Так думал он до тех пор, пока, вернувшись, не увидел на потолке зала нацарапанный рисунок: человек, каким его изображают дети лет примерно трех, и бок о бок с ним нечто бесформенное, не то амеба, не то клякса. И психика едва не дала сбой. Пришлось убеждать себя в том, что рисунок просто не был замечен раньше. Почти получилось.

Допустим! Допустим! Пусть рисунку сто лет. Но потолок высок, до него не допрыгнешь и при малой здешней тяжести, на нем не удержишься, и нет никаких сооружений, по которым можно было бы вскарабкаться. Антиграв? Возможно. Но кто позволил бы ребенку баловаться с антигравом в машинном зале? Никакого ребенка сюда вообще не допустили бы. А приди в голову взрослому дикая фантазия царапать не стену, а именно потолок, он, надо думать, изобразил бы что-нибудь более реалистичное и, вероятно, похабное...

На всякий случай человек перетащил найденный в жилом секторе тюфяк в подсобку и забаррикадировал дверь. Железный прут лежал рядом.

Спалось все равно плохо. Не раз настороженный слух ловил слабые, возможно, кажущиеся шорохи. Да что же это за хрень такая! Не хватало еще слуховых галлюцинаций! Яснее ясного: где-то в глубоких штольнях осыпается порода, и шуршащий звук, передающийся по телу астероида, обычен и безопасен...

Черта с два оседанием породы объяснишь рисунок на потолке! И главное, напал-то кто?

Невыспавшийся и злой, человек разбаррикадировал дверь и, выйдя (прут в руке) в машинный зал, цепким взглядом оглядел помещение. Никого. Тогда он поднял глаза вверх.

Рядом с рисунком красовалась надпись. Всего одно слово корявыми печатными буквами.

«ПОГОВОРИМ?»

— С запуском реактора не было проблем?

– Серьезных — нет.

— А с системами регенерации?

— С воздухом разобрался быстро. С водой пришлось повозиться.

– Долго возился?

– Не спешил. Меня больше интересовала работа маячка.

– Разумно. Охранные системы?

– Некоторые были неактивны. С другими я справился.

– При эвакуации подобных объектов почти всегда оставляются сюрпризы: мины-ловушки и тому подобное.

– Имел это в виду. Не встретил.

– Неужели совсем ничего?

– Совсем ничего.

– Некоторым везет. Продолжай.