Второго шанса не будет

Глава 36

Тикнер припарковал машину рядом с домом Сайдмана. Место еще не было ограждено, но он насчитал шесть полицейских машин и два телевизионных автобуса. «Стоит ли подходить? – подумал он. – Камеры ведь включены, а Писцилло ясно дал понять, чего хочет». Тем не менее, Тикнер решил, что ему, пожалуй, ничего не грозит: даже попади он в кадр, всегда можно сказать – и при этом правду, – мол, явился предупредить полицию, что в расследовании больше не участвую.

Тикнер отыскал Ригана на заднем дворе, рядом с трупом.

– Кто это?

– Документов при нем не оказалось. Сняли отпечатки пальцев, сейчас проверяют. Посмотрим, может, что и выяснится.

Оба, как по команде, опустили взгляд.

– Вроде совпадает с описанием, которое в прошлом году дал нам Сайдман, – сказал Тикнер.

– Похоже на то.

– И что из этого следует?

Риган пожал плечами.

– А что удалось узнать?

– Сперва соседи услышали выстрелы. Затем последовал скрип тормозов. На газон выехал «БМВ». Снова начали стрелять. Откуда-то выскочил Сайдман. Одному из соседей показалось, что с ним была женщина.

– Наверное, Рейчел Миллз. – Тикнер в раздумчивости посмотрел на утреннее небо. – Итак, что все это значит?

– Возможно, убитый работал на Рейчел и она убрала свидетеля.

– По-вашему, она застрелила его прямо на глазах у Сайдмана?

– А тут еще этот «БМВ», – не отвечая на вопрос, продолжал Риган. – Это наводит на кое-какие мысли. Видите ли, я вспомнил, что машина принадлежит коллеге Сайдмана, Зии Леру.

– Это, должно быть, та самая особа, что помогла ему выбраться из госпиталя?

– Машину мы, во всяком случае, установили.

– Да, но они наверняка поменяли ее.

– Скорее всего. – Риган вдруг замолк. – Что я вижу?

– А что?

– Куда подевались ваши очки?

– Дурной знак? – улыбнулся Тикнер.

– Да нет, учитывая то, как продвигается расследование, не исключаю, что добрый.

– На самом деле я искал вас, чтобы сказать: я этим делом больше не занимаюсь. И не только я лично. Бюро. Если удастся доказать, что девочка жива…

– А мы оба знаем, что это не так.

– …или что ее переправили в другой штат, не исключено, что я снова окажусь в упряжке. Но пока для нас это дело не первостепенное.

– Снова за террористов принимаетесь, Ллойд?

Тикнер кивнул и устремил взгляд в небо. Неуютно было ему как-то без очков.

– Ну а что понадобилось вашему боссу?

– Он сказал мне то же самое, что я только что сказал вам.

– И это все?

– Ну, еще он объяснил, – Тикнер пожал плечами, – что гибель агента Джерри Кэмпа стала результатом несчастного случая.

– Неужели такой большой начальник вызвал вас в шесть утра только для того, чтобы сообщить это?

– Выходит, так.

Риган присвистнул.

– Да, еще он добавил, что лично занимался тем делом. Они с Кэмпом были друзьями.

– Следует ли из этого, – поинтересовался Риган, – что у Рейчел Миллз есть влиятельные друзья?

– Ни в коей мере. Если вам удастся прищучить ее за убийство жены Сайдмана или похищение ребенка – вперед.

– Но только смерть Джерри Кэмпа не имеет к этому никакого отношения?

– В десятку.

Ригана кто-то окликнул. На соседском участке был обнаружен пистолет. Даже беглый осмотр показал, что пользовались им совсем недавно.

– Подходит, – сказал Риган.

– Да. Какие-нибудь мысли?

– Какие могут быть мысли, Боб? – повернулся к нему Риган. – Это ваше дело. И всегда было вашим. Удачи.

– Спасибо.

Тикнер отошел.

– Эй, Ллойд! – окликнул его Риган.

Тикнер остановился. Пистолет был аккуратно уложен в пластиковый пакет. Риган посмотрел на него, затем перевел взгляд на труп.

– А ведь мы так и не знаем, что здесь происходило, а?

– Это уж точно, даже следов никаких нет, – сказал Тикнер и направился к машине.

– Это правда, он действительно мертв? – Катарина сложила руки на коленях.

– Точно, – заверила ее Рейчел.

Верн стоял, тяжело дыша и скрестив руки на груди. Он пребывал в этой позе с того самого момента, когда я сказал ему, что Перри – тот самый ребенок, которого я видел в «хонде».

– Этого человека зовут Павел. Он мой брат.

Мы молча ожидали продолжения.

– Это был дурной человек. Жестокий. Правда, Косово многих сделало такими. Но похитить младенца? – Катарина покачала головой.

– Так как же все это произошло? – спросила Рейчел.

Но Катарина смотрела на мужа.

– Верн…

Он отвел глаза.

– Я лгала тебе, Верн. Много лгала.

Он откинул волосы назад, устало прикрыл глаза и быстро облизнул губы. Но смотрел все еще в сторону.

– Родилась я вовсе не на ферме, – начала Катарина. – Отец умер, когда мне было три года. Мать перебивалась случайными заработками, денег всегда не хватало. Мы были очень бедны, настолько бедны, что объедки в мусорных ящиках подбирали. Павел просил милостыню на улице и подворовывал. В четырнадцать лет я пошла работать в секс-клубах. Тебе трудно представить, каково нам было. Могу только сказать: коль скоро уж тебя затянет в такую жизнь в Косово, выбраться практически невозможно. Знал бы ты, сколько раз я хотела покончить с собой.

Она так и потянулась к Верну, но тот по-прежнему избегал ее взгляда.

– Посмотри на меня, – взмолилась она.

– Речь не о нас идет, – отрезал он. – Просто расскажи этим людям все, что им требуется знать.

Катарина со вздохом вновь сложила руки на коленях:

– Как поживешь так какое-то время, о чем-то другом вообще перестаешь думать. Вроде животного становишься. Охотишься, чтобы выжить. Наверное, инстинкт срабатывает, потому что даже сейчас спроси меня, почему я так жила, не отвечу. Но однажды Павел сказал, что знает, как выбраться из этой ямы.

Катарина замолчала. Рейчел подвинулась к ней. Я был только «за». Пусть играет первую скрипку, благо имеется опыт допросов. И вообще, даже рискуя нарушить политкорректность и обидеть феминисток, скажу: Катарине было легче откровенничать с женщиной, чем с мужчиной.

– И как же? – спросила Рейчел.

– Павел сказал: если мне удастся забеременеть, он достанет деньги на билет в Америку.

Мне почудилось (или нет, надеюсь), что я ослышался. Верн резко повернулся к жене. Катарина оказалась к этому готова – она посмотрела ему прямо в глаза.

– Не понимаю, – сказал Верн.

– Как проститутка я кое-чего стою. Но ребенок, добавил Павел, стоит дороже. Если я забеременею, найдется кому переправить меня в Америку. Меня и его. И нам будут платить.

В комнате повисла тишина. Со двора доносились детские возгласы, но будто издали, будто эхо. Первым заговорил я.

– Вам платят, – я слышал собственный голос, и в нем звучали страх и недоверие, – вам платят за ребенка?

– Да.

– О Господи! – выдохнул Верн.

– Ты не понимаешь.

– Да чего уж тут не понять. И так оно все и получилось?

– Да.

Верн резко отвернулся, точно его ударили. Уцепившись за занавеску, он посмотрел на детей.

– У нас, – продолжала Катарина, – новорожденного в таких случаях помещают в приют. Жуткое место. А многие американцы хотели бы взять ребенка на воспитание. Но это непросто. Процедура занимает много времени. Иногда год, иногда больше года. А ребенок тем временем живет в полном убожестве. Родители же платят чиновникам. Вся система настолько прогнила…

– Ясно, – перебил ее Верн, – ты сделала это для блага человечества.

– Нет, я сделала это для собственного блага. Только ради себя, понимаешь?

Верн болезненно сморщился. Рейчел положила ладонь на колено Катарине:

– И потом вы прилетели в Америку?

– Да, мы с Павлом.

– И что же дальше?

– Мы остановились в мотеле. Там мне было велено найти некую блондинку. Она оплатит мое пребывание, позаботится о том, чтобы я хорошо питалась. И действительно, она дала мне денег на еду и одежду.

– И где же родился ребенок? – Рейчел поощрительно кивнула Катарине.

– Даже не знаю. За мной приехал фургон без окон. Со мной была эта блондинка, она сработала как акушерка. Помню детский крик. И все. Ребенка я не видела, не знаю даже, мальчик это был или девочка. Потом меня отвезли назад в мотель, и блондинка дала мне денег.

Катарина пожала плечами.

У меня буквально кровь в жилах застыла. Я попытался представить, каково все это было, стряхнуть с себя весь этот ужас, и, взглянув на Рейчел, уже собрался выступить, но она предостерегающе покачала головой: мол, сейчас не время заниматься дедукцией, сейчас время собирать информацию.

– Мне понравилось здесь, – вновь заговорила Катарина после некоторого молчания. – Вы считаете, что живете в прекрасной стране. И все-таки не цените ее по-настоящему. Мне так не хотелось никуда уезжать. Однако денег оставалось все меньше, и я не знала, что делать. Тут я познакомилась с одной женщиной, она рассказала мне про сайт в Интернете. Заводишь свое имя, и тебе начинают писать мужчины. «Шлюхи им не нужны», – сказала мне эта женщина. Вот я и придумала себе биографию, ферму и все такое прочее. Кое-кто откликнулся, я дала свой электронный адрес. Через три месяца мне написал Верн.

Он сильнее понурился:

– То есть ты хочешь сказать, что все то время, что мы переписывались…

– Я была в Америке, да.

Он покачал головой:

– Хоть что-нибудь из того, что ты мне говорила, – правда?

– Из того, что имеет значение, – все правда.

Верн печально усмехнулся.

– Ну а что Павел, – вернулась к существу дела Рейчел, – он куда отправился?

– Понятия не имею. Знаю только, что время от времени он ездил домой. За другими девушками. На это и жил. Время от времени он связывался со мной, и если ему нужно было немного денег, я давала. Так, по мелочам, даже говорить не стоит. Но вчера все было иначе. – Катарина перевела взгляд на Верна. – Дети проголодались, наверное.

– Ничего, подождут.

– И что же было вчера? – спросила Рейчел.

– Павел позвонил мне во второй половине дня и заявил, что надо срочно увидеться. Мне это не понравилось. Я спросила, в чем дело. Он ответил: «Не волнуйся, все объясню при встрече». Я растерялась, не знала, что сказать…

– Почему бы просто не сказать «нет»? – резко бросил Верн.

– Так я ответить не могла.

– Почему?

Катарина промолчала.

– А, ясно, ты боялась, что он расскажет мне все, как было. Так?

– Не знаю.

– Как это прикажешь понимать – «не знаю»?

– Да, конечно, я боялась, что он откроет тебе правду. – Катарина в очередной раз посмотрела на мужа. – И в то же время молилась, чтобы он это сделал.

– И что же было, когда ваш брат появился здесь? – Рейчел неуклонно шла к главному.

У Катарины глаза наполнились слезами.

– Катарина?

– Он сказал, что хочет взять с собой Перри.

Верн гневно посмотрел на нее.

Грудь у Катарины бурно заколыхалась, словно ей перестало хватать воздуха.

– Я сказала: «Нет. Ни за что. Оставь моих детей в покое». Он начал кричать. Грозил, что все расскажет мужу. «А мне наплевать, – сказала я, – только Перри я тебе все равно не отдам». Тогда он меня ударил. Я упала на пол. Он сказал, что заберет Перри всего на несколько часов, что все будет в порядке, если только я буду держать язык за зубами. Ну а если проговорюсь Верну или сообщу в полицию, он убьет мальчика.

У Верна сжались кулаки, лицо налилось кровью.

– Я пыталась унять его. Поднялась было, но Павел снова пнул меня в живот. А потом, – голос Катарины совсем сел, – он уехал. Следующие шесть часов были самыми длинными в моей жизни… – Катарина исподтишка посмотрела на меня.

Я знал, о чем она подумала. Шесть часов провела она в страхе. А я переживаю тот же страх в течение полутора лет.

– Я не могла найти себе места. Мой брат – дурной человек. Я всегда это знала. Но я не могла поверить, что он способен обидеть моих детей. Ведь это его племянники.

Я подумал о Стейси. По сути, Катарина повторила мои слова о кровных родственниках.

– Я не отходила от окна. Наконец около полуночи не выдержала и позвонила ему на мобильник. Он сказал, что возвращается. Перри, говорит, чувствует себя превосходно. Ничего не произошло. Он пытался говорить спокойно, но что-то в его голосе меня насторожило. Я спросила, где именно он сейчас находится. Он сказал – недалеко от Паттерсона. Я не могла заставить себя просто сидеть дома и ждать. «Встретимся, – говорю, – на полдороге». Я сгребла Верна-младшего в охапку и кинулась в машину. Когда мы добрались до автозаправки у поворота на Спарту… – Катарина посмотрела на Верна. – С ним действительно все было в порядке. С Перри. Я такое облегчение испытала, не поверишь.

Верн теребил нижнюю губу и смотрел куда-то в сторону.

– Уже уезжая, Павел грубо схватил меня за руку и притянул к себе. Только тут я увидела, насколько он напуган. «Что бы ни случилось, – сказал он, – никому ни слова. Если все выйдет наружу, если им станет известно, что у меня есть сестра, мы погибнем».

– Кому это «им»? – спросила Рейчел.

– Не знаю. Тем, на кого он работает. Тем, кто покупает младенцев. Так, наверное. По его словам, это безумцы.

– Ну и что было дальше?

– Я отправилась в супермаркет, – не сразу и вроде как со смешком заговорила Катарина. – Купила сока в банках. Дала детям попить, пока делаю покупки. Просто хотелось, чтобы все было как обычно. И чтобы тот ужас остался позади.

Катарина посмотрела на Верна. Я проследил за ее взглядом и внимательно оглядел человека с длинными волосами и дурными зубами. Наконец-то он повернулся к жене.

– Ладно, – сказал Верн непривычно мягким голосом. – Понимаю, ты перепугалась. Ты ведь всю жизнь чего-то боялась.

Катарина заплакала.

– Я хочу, чтобы отныне ты перестала бояться. – Он подошел к Катарине и обнял ее.

– Павел сказал, что эти люди не оставят нас в покое. Всю семью. – Катарине достало сил выговорить эти слова.

– Ничего, я сумею постоять за нас, – просто сказал Верн и бросил на меня взгляд через плечо. – Они забирали у меня ребенка. Угрожали семье. Слышите?

Я молча кивнул.

– Стало быть, теперь это и мое дело. Мы будем вместе, пока все не закончится.

Я заметил, что Рейчел поморщилась и прикрыла глаза. Не знаю, надолго ли ее еще хватит. Я подошел к ней и взял за руку.

– Катарина, нам нужна ваша помощь. Где в Америке жил ваш брат? – спросил я.

– Не знаю.

– Не торопитесь. Подумайте. Может, у вас есть какие-нибудь принадлежащие ему вещи, вообще что-нибудь, что могло бы привести к людям, на которых он работал.

Верн провел рукой по волосам жены, и мне стало завидно. Ему удалось вложить в такой простой жест и ласку, и силу. Я повернулся к Рейчел и подумал: «А я способен на то же самое?»

– Павел только что вернулся из Косово, – сказала Катарина. – Наверняка не с пустыми руками.

– Думаете, – кивнула Рейчел, – он привез беременную женщину?

– Раньше, по крайней мере, всегда было так.

– Как вы думаете, где она сейчас?

– Такие женщины всегда останавливаются в одном и том же месте, там же, где я в свое время. Это Юнион-Сити. – Катарина посмотрела на нее. – Хотите, чтобы она помогла вам?

– Да.

– В таком случае я еду с вами. Вряд ли она говорит по-английски.

Я посмотрел на Верна. Он кивнул:

– За детьми я присмотрю.

Несколько минут все пребывали в неподвижности. Надо было собраться с силами, приготовиться. Мы будто вступали в зону, где не действуют силы земного притяжения. Я вышел из комнаты и позвонил Зии. Она взяла трубку после первого же звонка и не дала мне ни слова вымолвить.

– Скорее всего, нас прослушивают. Так что давай покороче.

– Ясно.

– Ко мне приходил наш общий друг детектив Риган. Он сказал, что, по его мнению, ты воспользовался моей машиной, чтобы удрать из больницы. Я позвонила Ленни. Он велел мне ни подтверждать, ни оспаривать это предположение. Об всем остальном ты без труда догадаешься сам.

– Спасибо.

– Надеюсь, ты действуешь достаточно осторожно.

– Можешь не сомневаться.

– Хорошо. Между прочим, в полиции не одни дураки работают. Они считают, что коль скоро ты воспользовался машиной одного из своих друзей, то способен обратиться с подобной просьбой и к другому.

Я понял: она советовала избавиться от машины Ленни.

– Ну а теперь довольно. Целую. – Она повесила трубку.

Я вернулся в комнату. Верн отпер шкаф с оружием и принялся перебирать винтовки. У противоположной стены стоял ящик с патронами. Огневой мощи у него хватило бы на войну с небольшой европейской страной.

Я передал содержание своего разговора с Зией. Верн ни секунды не колебался. Хлопнув меня по плечу, он сказал:

– Для вас у меня как раз найдется лишняя колымага.

Десять минут спустя Катарина, Рейчел и я погрузились в «камаро» и отъехали от дома.