Второй арап Петра Великого

Сцена вторая Толмач детей боярских

Ну вот, предыстория рассказана. Интрига задана. Можно переходить к основному действию, где появляются пока ещё ни о чем не догадывающиеся, главные герои.

События, описываемые в нашей истории, относятся к тому времени, когда вопрос: «Кой черт занёс вас на эти галеры?» — не имел иносказательного смысла. Женщины были не только коварны, но и прекрасны, а разницу между дипломатией и шпионажем мог распознать только самый изысканный интеллектуал. При этом, указанный выше интеллектуал, управлялся со шпагой не хуже чем с пером. Наступал галантный восемнадцатый век. Европа уже не так боялась многократно побитую Турцию, а стареющая Османская империя с опаской поглядывала на набиравший обороты христианский мир. Война запада с востоком ещё не была выиграна, но перевес сил явно клонился на запад.

В это время, когда военная граница стремительно откатывалась на юго-восток, а морские атаки на приморские города турецких владений, стали обычным делом, моряки из венецианского города Пераст подобрали где-то мальчугана по имени Хасан из Мистры (город на Пелопонесском полуострове Греции). Дело было в 1685 году, а пареньку на вид было не больше десяти, значит, родился он около 1675 года. Кто он был? Турок, грек, араб… Доподлинно не знал никто, даже он сам. Единственный его портрет говорит лишь о том, что он не был негром, хотя и имел довольно тёмную кожу. В те времена, когда наука антропология ещё только зарождалась в детских головах будущих энциклопедистов, такие мелочи как национальная принадлежность, никого не интересовали и мальчика записали в арапы — собирательное название всех темнокожих представителей рода человеческого.

Мальчишка оказался смышлёным и очень весёлым. Он быстро полюбился своим освободителям, и его взяла под покровительство дворянская семья Змаевичей, глава которой — Крсто Змаевич, был тогда капитаном города. На иерархической лестнице Венецианской республики эта должность сочетала в себе полномочия военного коменданта и градоначальника. Тогда-то Хасан был крещён в католичество и стал Иваном, фамилию — Крушала, он получил по своим крёстным родителям.

Помимо веры, имени и фамилии Иван получил ещё и блестящее образование. Змаевичи определили его на обучение в Рим, в одно из учебных заведений при папском престоле. Там он принял сан, вступил в орден иезуитов и начал церковную карьеру, получив назначение на должность аббата монастыря Святого Георгия, расположенного на малюсеньком островке в ста метрах напротив Пераста. Так появился в городе новый и очень полезный гражданин Венецианской республики.

Город Пераст, как и весь Бока-Которский залив, был жемчужиной республики Святого Марка. Богатый, весёлый город, место жительства отчаянных капитанов и авантюристов, людей самостоятельных и не признающих чужого диктата. Они прекрасно помнили, как ещё совсем недавно, зажатые между воинственной Черногорией и подпавшей под турецкое владычество Герцеговиной, бокельские города, почти в одиночку отбивались от турок и алжирских пиратов. Конец XVII века был расцветом города. Торговые корабли под командованием его капитанов бороздили все моря мира, а их грозная слава, добытая в боях с турками, была надёжной защитой даже от самых наглых джентльменов удачи, стремительно менявших курс при виде бокельских кораблей.

Так бы и жил аббат Крушала на своём островке, писал бы стихи и возможно даже сделал бы блестящую церковную, или научную карьеру, тем более, что человек он был умный, образованный и имел талант к знанию иностранных языков. Но в двери уже настойчиво стучался XVIII век, а вместе с ним огромные перемены.

Назревала большая война. Две ведущие державы Европы — Франция и Австрия готовились схватиться за Фландрию и Северную Италию. Турция, под натиском победоносных войск Евгения Савойского отступала за Дунай. Но главные перемены происходили где-то на северо-востоке, где появился новый игрок. Смешав все карты европейского политеса, с энергией разбуженного зимой медведя, на мировую арену ввалилась Россия. Загадочные московиты, возглавляемые молодым царем Петром, сначала разбили турок, отобрав у них крепость Азов. Потом затеяли войну со Швецией. И теперь собрались строить свой флот. Всё это было, конечно, очень далеко, и совершенно не касалось нашего аббата, пока в 1698 году в Пераст, в навигационную школу капитана Марко Мартиновича, не приехали на учебу семнадцать русских бояр.

По фильмам и книгам складывается впечатление, что Пётр послал учиться в Европу боярских недорослей, почти детей. Но, на самом деле, всё было совсем не так. Война со Швецией была не за горами, и выиграть её силами двух гвардейских полков было невозможно. Нужна была новая, профессиональная армия. А главное, свои, обученные офицеры. Иностранным наёмникам Пётр не слишком доверял. И правильно делал. Сокрушительное поражение под Нарвой полностью это недоверие оправдало. Пётр посылал учиться людей верных, проверенных и способных. Большинство из них он знал с детства. Первые российские студенты были люди опытные и по тем временам немолодые — около тридцати лет. А вводящий в заблуждение термин «дети боярские» обозначал совсем не возраст, а только то, что их отцы бояре — были ещё живы.

Но вернёмся к нашим офицерам. Вообще-то поначалу они были направлены Петром I в Венецию для изучения науки мореходства и правит морского боя. Но, то ли венецианское правительство решило их удалить подальше от любопытных глаз, которых в городе Святого Марка было в избытке. Толи их смущал русский буйный нрав, а может быть «Наутика» — школа Марка Мартиновича, действительно была лучшей в республике.

Так или иначе, сыны боярские попали в Пераст и приступили к занятиям. Но была одна проблема: языком обучения морскому делу был итальянский. Очень скоро Марко Мартинович понял, что скорее кто-нибудь из местных жителей выучит русский, чем московиты итальянский, и тогда его взгляд обратился на нашего ученого аббата.

Предположение старого капитана полностью подтвердилось: аббат Иван Крушала молниеносно выучил русский и стал для бояр переводчиком, другом и учителем. От того времени сохранилась в музее Пераста картина, изображающая Марко Мартиновича и его русских учеников, с перечислением всех имен и титулов. Своеобразная групповая фотография того времени.

Русские пробыли в Перасте три года, а потом вернулись в Россию. Шла Северная война, нужны были профессиональные кадры и все учившиеся за границей военному делу были отозваны домой. Они вернулись, и именно с их возвращением наступил перелом в, казалось бы, уже проигранной войне.

Но вернулись не все. Один из учеников перастской школы — Дмитрий Михайлович Голицын получил предписание направиться в Стамбул, в качестве посла, с целью добиться свободного плавания русских судов по Чёрному морю, с правом прохождения через проливы Босфор и Дарданеллы. За два года до этого Россия и Османская империя подписали мирный договор но, похоже, турки выполнять его не спешили. А с началом Северной войны торговый путь по Балтике стал слишком опасен. Одним словом, задание было очень сложное, а учитывая то, что ни Турция, ни европейские державы, совсем не мечтали увидеть русские корабли в Средиземном море, и деликатное.

Чем было вызвано решение, поручить это сложное дело гвардейскому капитану, к дипломатии отношения раньше не имевшему — трудно сказать. Возможно, тут сыграли свою роль княжеский титул Голицына, что для турок имело принципиальное значение, или личное доверие к нему Петра, — к этому времени они были знакомы уже больше двадцати лет. А возможно и то, что дело было срочное, а князь был не так далеко от Стамбула… Итак, Голицын отправился в Турцию, взяв с собой в качестве переводчика и секретаря Ивана Крушалу.

Что заставило нашего аббата пуститься в путь? Авантюрный характер, жажда перемен или нечто другое — неизвестно. Но, справедливости ради, надо отметить, что не в правилах иезуитов было, просто так отпускать своих аббатов шататься по свету, сопровождая русских офицеров. Возможно, что папский престол счёл для себя полезным иметь в турецкой столице ещё одну пару очень наблюдательных глаз.

Как и можно было ожидать, миссия русского посольства оказалась невыполнимой. Турки всячески игнорировали требования русских. Дело затягивалось, а результата не было. В конце концов, Дмитрий Голицын был заключен в знаменитый Семибашенный замок — тюрьму, специализирующуюся на содержании надоевших Султану иноземных послов. Место популярное, особенно среди русских дипломатов — до Голицына там уже успел побывать предыдущий российский посол Емельян Украинцев. Стало понятно, что миссия Голицына не увенчалась успехом, и его отозвали с дипломатического поприща, отправив заниматься более привычным делом, а именно, командовать русскими войсками, направленными выручать союзника — польского короля Августа, уже изрядно побитого шведами. Из своей поездки Голицын вынес впечатление, что османцы очень недоброжелательно относятся к России и готовы воспользоваться всяким удобным случаем, чтобы вернуть себе назад все уступленные, по последнему мирному договору, земли. Такое положение дел могло создать большие затруднения для России, ввиду войны со Швецией. Двух войн сразу Россия вести не могла. Для работы в Стамбуле требовался человек совсем иного склада, и Пётр отправил туда одного из сильнейших дипломатов своего времени — графа Петра Андреевича Толстого. Задание у него было более тонкое: собрать самые точные сведения об Османской империи в отношениях политическом, административном, военном, экономическом и даже бытовом. К этому времени торговля на Балтике была восстановлена самым неожиданным образом — в дело вмешался британский флот. Хотя Англию никак нельзя было назвать союзницей России, скорее, наоборот: в большой европейской политике Россия поддерживала её заклятого врага Францию, но торговые интересы английских купцов были куда важнее. И в балтийское море вошла английская эскадра. Таким образом, вопрос о черноморских проливах отпал сам собой ещё на полстолетия.

Толстого встретили в Константинополе очень подозрительно, а к дому его был приставлен караул. Тем не менее, ему удалось выведать, кто при дворе султана интригует против России. А раз уж дело дошло до политических интриг, тут графу Толстому не было равных, и ему удалось при помощи матери султана свергнуть великого визиря, сторонника войны с Россией.

Так началась дипломатическая карьера Ивана Крушалы. Какова была его роль во всех этих событиях — судить не берусь. Но из своего пребывания в Стамбуле, он вынес много полезных знакомств и большой опыт Знакомство с Толстым было событием, фактически изменившим всю его жизнь. Событием, пустившим аббата по бурным волнам европейской дипломатии. И, забегая вперед, хочу отметить, что учеником он оказался отменным. Старый граф вполне мог бы им гордиться. Вторым важным событием стало знакомство, а потом и дружба, с ещё одним бокельцем — отчаянным авантюристом по имени Савва Владиславич, хотя было ли это его имя подлинным, сказать сложно, уж больно много этих имен у него было. В то время он называл себя Савва Рагузинский (от итальянского наименования города Дубровник — Рагуза). Савва был шпион. Только вот чей — не ясно. Русский, дубровацкий, венецианский или даже французский и испанский, а может быть ещё чей-нибудь? Хотя вполне возможно, что и всех их вместе взятых. При русском посольстве он состоял ещё с конца XVII века, выполняя неофициальные поручения российских послов Украинцева, Голицына и Толстого. Какие это были поручения догадаться не сложно. К примеру, он где-то раздобыл для Украинцева тексты договоров Турции с Францией, Венецией, Англией и Австрией. Эти документы во многом способствовали заключению перемирия России и Турции. Или, по поручению Голицына он составляет и привозит в Россию труд: «Изучение дороги Чёрным морем в Москву», В котором подробно описывает порты, гарнизоны, их вооружение и места базирования флота. У этого парня тоже было чему поучиться.

Было в то время в жизни аббата Крушалы ещё одно событие. Ему пришлось выполнить небольшое и, наверное, далеко не самое сложное в его карьере поручение, но как оказалось, имевшее для будущего России очень большое значение. В 1705 году Пётр Великий, ухаживавший за Мартой Скавронской — будущей Императрицей Екатериной I, решил преподнести ей в подарок что-нибудь модное при европейских дворах. Но, не имея времени заняться подарком, он поручил подобрать таковой графу Толстому. Далее, сей презент следовало приобрести и незамедлительно доставить в новую столицу России — город Санкт-Петербург. Толстой, погруженный в плетение дворцовых интриг при дворе Султана Мустафы II, переложил это задание на Савву, а тот, занятый кражей секретных документов — на аббата Крушалу, как, наверное, самого осведомленного в вопросе, что лучше дарить даме. Аббат задание выполнил. И на этом — пути трёх наших героев временно разошлись. Иван отправится в Италию, Савва повёз подарок в Россию, а граф Толстой — отбывать срок в Семибашенном замке, куда его так давно и страстно мечтал засадить Султан Мустафа II.

Будущая Императрица — подарком осталась довольна. Император — тоже.

Картинка. Иван Крушала идёт в чёрной сутане по восточному базару. Вокруг муэдзины, арбузы, верблюды, невольники и всё такое. Взгляд через тюремное оконце Семибашенного замка: в небе, цвета бирюзы с позолотой, летят почтовые голуби по своим неотложным делам… Съемки в стиле Стивена Спилберга. По-моему, красиво. Даже очень…