Второй шанс

Глава третья. Лидия

Это началось с йогурта.

Звучит драматично или глупо? В книге «Как написать книгу», которую я читаю, говорится, что историю нужно начинать с драматической фразы, чего-то, что привлечет читателя. Но проблема в том, какую драматическую фразу выбрать, если с тобой никогда ничего особо драматичного не происходит. Просто череда мелких происшествий, которые вызывают намного больше беспокойства, чем следовало бы, если посмотреть на них с другой стороны.

Что ж, была трагедия, которая произошла с папой. Но меня там не было.

В любом случае это началось с йогурта, так что с этого я и начну свой рассказ. Я стояла в очереди за обедом, пытаясь выбрать между клубничным и абрикосовым йогуртом. Абрикосовый мерзкий, но обезжиренный, а клубничный был необезжиренным. Лично мне побоку, обезжиренный йогурт или нет, но Аврил занимается тем, что проверяет на упаковке всего, что ест, содержание жира, сахара и углеводов, а потом вводит данные в какое-то приложение на телефоне. Эрин, Софи и Оливия так делают потому, что у них пищевое расстройство, и Аврил тоже на это подсела из-за какого-то воображаемого целлюлита на ногах. Это ненадолго. Она не может устоять перед шоколадным драже «Maltesers».

Но сейчас они одержимы, и я знаю, что, если вернусь за стол с необезжиренным йогуртом после того, как съела все свои бутерброды, они будут следить за каждым моим глотком, представляя, как это тут же сказывается на моих бедрах. Меня не сильно заботит мнение друзей булимии. Я ем, когда голодна, как и любой нормальный человек.

Но Аврил… Так что я потянулась за абрикосовым.

– Эй, лесби, двигай своей толстой задницей.

Это был Даррен Реймонд, который стоял передо мной в очереди, – я узнала его по прыщам на шее, приятный вид на которые открывается мне на каждом уроке математики. Он обращался к кому-то, стоящему перед местом раздачи. Высокая, грузная девочка держала перед собой пустой поднос. Это та новенькая, со смешным именем.

– Да, давай двигайся, ты задерживаешь всю очередь, – сказал другой мальчик.

– Некоторые из нас голодные не только в плане кисок.

Очередь разразилась смехом. Лицо новенькой стало ярко-красным. Она искала глазами кого-то из взрослых, кого-то, кто мог бы что-то сказать, заставить мальчиков перестать хамить, но работницы столовой куда-то исчезли.

– Я… я жду свой обед, – пробормотала она. – Мне нужен… Это специальный обед без глютена.

– «Это специальный обед без глютена», – передразнил один из мальчиков, я не видела, кто именно. Но я видела трясущиеся руки девочки с побелевшими костяшками. Я не знала, как ее зовут, но было ясно, как она себя чувствует.

– И с запахом киски, – добавил Даррен, очень остроумно.

– Ой, повзрослей уже! – крикнула я ему. – Тебе никогда не узнать, что такое киска, разве что во сне!

Ревущий хохот. Прыщавая шея Даррена Реймонда порозовела. С другой стороны раздаточной показалась работница столовой с единственной тарелкой еды в руках. Она оглядывалась с улыбкой на лице, пытаясь понять, в чем заключалась шутка. Я вышла из плотной очереди и пошла платить за йогурт (кстати говоря, 1.40 фунта – слишком дорого для маленькой баночки бактерий с фруктовым запахом).

За столом Аврил складывала из салфетки маленького журавля. Она устроила его у меня на ладони, когда я села рядом: он был легким, как пушинка. Что-то в наклоне его головы напоминало мне Аврил.

– Пока что это твой лучший, – сказала я.

– Это тебе. Маленький подарочек, чтобы отметить твое возвращение.

– Спасибо, дорогая.

Мы обменялись понимающими взглядами. Только ты и я против всех этих идиотов.

Дорогая…

Эрин скручивала соломинку в непонятную угловатую конструкцию.

– Не представляю, как ты столько ешь и остаешься стройной, Лидс.

– Колдовство, – ответила я, сдирая фольгу, закрывавшую йогурт.

На самом деле не нужно быть гением, чтобы понять, что я много ем и остаюсь худой, потому что каждую неделю пробегаю энное количество миль.

Эрин просто хотела, чтобы я смутилась, потому что именно так она себя чувствует, если съест в обед больше одного яблока. Будто все мы не знали, что она каждый вечер съедала столько же чипсов, сколько весит сама, перед тем как вырвать все это в туалете.

Как бы то ни было, я сняла фольгу с йогурта и погрузила в него пластиковую ложку, потому что они не доверяют нам нормальные столовые приборы – мистер Грэхем все время болтает об экологии, так что ему стоит поговорить со службой школьного питания о том, что у них все пластиковое, – и тут заметила, что возле меня кто-то стоит.

Это была новенькая, как там ее зовут, что-то на «Б». На ее подносе стояла тарелка с какой-то оранжевой гущей, щеки все еще были покрыты румянцем. Или, может, она всегда так выглядела. У нее была короткая стрижка, но из-за длинной челки волосы лезли ей в глаза.

– Я просто… просто хотела сказать… – выдавила из себя новенькая. – Ну, знаешь, спасибо.

Остальные девочки за столом смотрели на нас. Я практически чувствовала, как они подсчитывают стулья: на пяти стульях сидят, еще один завален книгами, пеналами и джемперами. Пробор новенькой выглядел слишком светлым на фоне темных волос. Ее джемпер был слишком новым, а юбка над белыми носками до икры – слишком длинной.

Я пожала плечами:

– Ребята вели себя глупо, а мне хотелось взять свой обед.

Новенькая кивнула и на секунду остановилась, будто собиралась попросить нас подвинуть вещи, чтобы она села. Но потом пошла дальше и села за пустой стол в дальнем конце комнаты.

– Что произошло? – спросила Аврил. – За что она тебя благодарила?

Я рассказала им о происшедшем. Аврил рассмеялась, а остальные девочки захихикали и посмотрели на Даррена Реймондса и компанию за его столом, которые бросались друг в друга кусочками булочки. Даррен – самый настоящий зануда, ботаник в математике и компьютерах и с ног до головы покрыт прыщами. Тот тип людей, которым нужно кого-то задирать, чтобы скрыть, насколько они на самом деле социально неадекватны.

– Боже, они такие невежды, – сказала Эрин, нарочито вздохнув. – Видно же, что она не лесбиянка.

– Правда? – спросила я, облизывая ложку из-под йогурта. Я не могла понять, какой он на вкус. – Откуда ты знаешь?

– Она совсем не похожа на Джорджи и Уитни.

– Я, конечно, не эксперт, но не думаю, что все лесбиянки выглядят одинаково, – сказала Аврил.

– Все-таки у нее странное имя, – продолжила Софи. – Мальчиковое.

– А эта стрижка, – добавила Оливия. – Ей не помешало бы накраситься.

– И сбросить пару десятков килограммов.

– То, что она страшненькая, не говорит о том, что она лесбиянка, – сказала Эрин. – Джорджи и Уитни не страшные. Ну, Уитни не страшная.

– Ох, тебе нравится Уитни, – прыснула Софи.

– Заткнись.

– Я бы очень не хотела, чтобы меня называли лесбиянкой, – сказала Аврил. – Я все еще голодна, Лидс, можно поесть твоего йогурта?

Я подвинула баночку к ней:

– Доедай. Я уже наелась. – Я взяла бумажного журавлика, которого она сделала.

Новенькая сидела одна, поедая похожий на месиво обед. Я не смотрела в ее сторону, но знала, что она там. Я ее чувствовала и продолжала думать о ней весь остаток дня, почему сейчас и пишу о ней.

Это было глупо с моей стороны. Я установила между нами связь и теперь буду замечать ее повсюду, хотя до сих пор пребывала в блаженном неведении. Буду замечать, что у новенькой нет друзей; то, как ее белые носки почти сливаются по цвету с ногами; как люди перешептываются и отворачиваются. Я стану слышать смешки, когда учителя будут произносить ее странное мальчиковое имя. Оно, как оказалось, даже не такое странное. Кто-то потом сказал мне, что ее зовут Бейли. Девочек все время называют мальчиковыми именами. Никто не дразнит Тайлер или Билли. Если бы новенькая была более крутой, то точно смогла бы с этим справиться.

Но она не крутая. Она таскает за собой это имя, так же, как и лишний вес, отсутствие макияжа, безглютеновый обед. И эти носки, как у маленькой девочки.

Господи, если бы ты могла просто убедить этих людей. Слиться с ними. Смотреть и копировать. Это намного проще. Люди постоянно смотрят на тебя. Они составляют о тебе мнение. Лучше самому решать, что они увидят.

Но этого не расскажешь. Не тому, кто не понимает этого на инстинктивном уровне. Не тому, у кого отсутствует чувство самосохранения.

Сегодня я сидела за тем обеденным столом, крутя в руках журавлика, ощущая рядом Аврил, которая ела моей ложкой, чувствуя людей, окружающих меня своей болтовней и безопасностью. Мыльный пузырь, такой же хрупкий, как бумажный журавль.

Я провела пальцем по крыльям журавля – медленно, по одному сложенному крылу, а потом по другому, – глядя, как они сгибаются от моего прикосновения.

Он до сих пор у меня. Прямо сейчас сидит на моем столе и смотрит на меня. Это звучит драматично или все-таки глупо?

– Давай, Лидс, отправь нам фотку, – сказал Гарри Картер. Он стоял, прислонившись к стене, будто позировал для обложки альбома какого-то бой-бенда.

Лидия продолжила бы идти, но коридор в том месте был ýже, и ей пришлось притормозить из-за того, что Гарри Картер стоял на проходе. Она остановилась и встала в позу.

– Конечно, можешь фотографировать, – ответила она.

Он надулся.

– Ты знаешь, что я не такую фотографию имею в виду.

– О, привет, Гарри, – поздоровалась Аврил.

– Я наверняка знаю, какое фото ты имеешь в виду, – сказала ему Лидия. – Я разве выгляжу как глупая девочка, которая отправила бы тебе фото, чтобы ты поделился им в интернете со всеми своими жалкими друзьями?

Гарри заулыбался шире. У него были ровные белоснежные зубы, и его улыбка напоминала улыбку поп-звезды. А его ямочку на подбородке мечтала потрогать половина старшей школы. Софи написала его имя на последних страницах дневника не меньше тысячи раз.

– Я слышал, что ты сказала в обед, – продолжил он. – Ты рассказала Даррену Реймонду все о своей киске.

– Я сказала, что он не подберется ни к моей, ни к чьей-либо другой даже через тысячу лет.

– Я думаю, ты горяченькая.

– Думай что хочешь, это бесплатно.

«Вливайся, смотри и копируй». Хотя в данном случае Лидия больше копировала увиденное по телевизору, потому что никто в реальной жизни не отшивал Гарри Картера.

Он наклонился вперед и прошептал:

– Сделай фотку в ванной после школы и пришли мне. Я не буду никому ее отправлять, обещаю.

– Размечтался, – сказала она и подмигнула, прежде чем отвернуться.

– Прямо как Даррен Реймонд! – крикнул Гарри им вслед, повернулся к друзьям и рассмеялся.

Она взяла Аврил за руку:

– Пойдем, или мы опоздаем и не сядем вместе.

– Ты сделаешь? – спросила Аврил, когда они дошли до отделения английского.

– Сделаю что?

– Отправишь Гарри фото?

– Господи, с чего мне делать что-то подобное?

Они пришли достаточно рано, в конце класса еще оставались свободные места рядом.

– У него хорошая фигура, – сказала Аврил, – и мне кажется, что ты ему нравишься.

– Не мой тип.

– Он может отправить тебе ответное фото.

– Фу!

– Он тебе правда не нравится? О, у тебя есть карандаш?

Лидия дала ей карандаш.

– Почему ты продолжаешь говорить о Гарри? Он же тебе не нравится, правда?

– Нет, я не говорила, что он мне нравится. Я думала, что он может подойти тебе.

– Просто я думала, что тебе нравится Зейн.

Аврил пожала плечами:

– Он немного… не знаю, скучный.

– Как ты поняла, что он скучный? Он же все время молчит.

Зейн, по правде говоря, был слишком толстым для Аврил. И абсолютно безопасным вариантом.

– Мы переписывались в Facebook вчера вечером, – сообщила Аврил.

– Зейн умеет печатать? Вот это сюрприз!

– Он пишет неграмотно.

Лидия засмеялась от облегчения.

– Тебе нужен живой орфографический словарь?

– Я просто хочу быть с кем-то, с кем есть о чем поговорить, понимаешь?

– Как Гарри?

– Я этого не говорила.

– Насколько все плохо с его правописанием?

Аврил достала из сумки телефон, чтобы показать ей. Лидия наклонилась через парту.

– Мисс Толлер? Мисс Левинсон? – окликнула мисс Дрейтон, входя в класс, и Лидия моментально села на свое место. – Это твой телефон, Аврил? Ты не могла бы выключить его и передать мне на время урока? Осталось всего несколько недель до экзаменов, и я бы хотела, чтобы вы полностью сосредоточились на занятиях. А потом достань свой экземпляр «Вдали от обезумевшей толпы» Томаса Харди и начинай читать со страницы 115, с начала главы.

Аврил покосилась на Лидию и передала телефон мисс Дрейтон. Затем достала потрепанный экземпляр романа с комментариями в мягкой обложке, в то время как мисс Дрейтон положила конфискованный трофей на стол, словно напоминание всем, кто надумает переписываться или писать в Twitter во время урока английского.

– Лощина посреди папоротника, – начала читать Аврил.

Лидия заложила пальцем место в книжке и наблюдала за Аврил.

Когда проводишь с кем-то бóльшую часть времени, редко доводится по-настоящему увидеть человека. Вы слишком заняты совместным наблюдением за другими вещами. Даже когда говорите, вы никогда на самом деле не смотрите друг на друга. Ты просто бросаешь взгляд, смотришь в сторону, рассматриваешь другие вещи.

Возможность смотреть на нее сейчас была похожа на украденный кусочек шоколадки, спрятанный в закрытом рту и тающий у Лидии на языке.

У Аврил были густые каштановые волосы, настолько темные, что казались черными. Сегодня она их выпрямила, и они спадали по плечам. Она всегда убирала волосы за уши. Ногти у нее были обкусанные и короткие. Она носила крошечное серебряное кольцо с ракушкой, которое Лидия привезла ей с Наксоса, когда ездила туда на выходные, до того, как мама с Ричардом расстались.

Ее длинные ресницы были темнее волос. На скуле была родинка, а на щеках веснушки, появлявшиеся с весенним солнцем. В каждой мочке было по две дырки – мать Аврил еще их не обнаружила. Они совпадали с пирсингом Лидии. Они прокололи их с разницей в половину семестра. Пистолет для пирсинга застрял в левой мочке Аврил, и дырка начала кровоточить. После этого они пошли в «Макдоналдс», и Лидия приложила кусочек льда из кока-колы к маленькой ранке Аврил. Капли тающего льда текли по ее голой руке, и Аврил вытерла их пальцем.

– Он поцеловал ее, – читала Аврил, четко и негромко, но выразительно.

У Аврил всегда был выразительный голос. В седьмом классе она выходила к доске и читала свои книжные обзоры – в те дни, когда она носила косички, а Лидия просила маму сделать ей такую же прическу, хотя все время вырывалась и получалось небрежно. Они носили одинаковые школьные туфли с ремешком. Когда Аврил читала, Лидия закрывала глаза и слушала ее голос.

Они сделали друг друга теми, кем были сейчас. Волосы Аврил, смех Лидии; выходные Лидии, палец Аврил. Они покупали одинаковые вещи в одно и то же время, хотя выглядели в них по-разному. Их истории были написаны на телах друг друга.

Так будет всегда.

– Лидия Левинсон?

Смех в классе вернул ее к реальности. Она сидела за последней партой в классе мисс Дрейтон, и все, повернувшись, уставились на нее.

– Я знаю, что Аврил очень красивая, – сказала мисс Дрейтон, – но теперь твоя очередь читать.

Аврил улыбнулась, закатила глаза и покрутила пальцем у виска. Кто-то хихикнул.

Ненавистный румянец быстро поднимался вверх по шее.

– Со следующей главы. Особенности сумеречной прогулки, – предложила мисс Дрейтон.

Лидия пролистала страницы и, откашлявшись, начала читать.