Введение в этноархеологию: Учебное пособие для студентов исторических факультетов высших учебных заведений

1. Понятие этноархеологии

Истории интеграции археологии и этнографии, формирования и развития этноархеологического направления в науке в данном учебном пособии посвящена вторая глава. Поэтому здесь подробно не освещается вопрос о разных подходах к этноархеологии, а даются лишь общие сведения. Большее внимание уделяется точке зрения авторов пособия и ученых, поддерживающих представление об этноархеологии как особом научном направлении, отстаиваемое группой этноархеологии омского научного центра.

До 1960‑х гг. консолидация археологии и этнографии выражалась в обращении археологов к этнографическим материалам, как правило, с целью выявления аналогов в культурных явлениях для изучения процессов культурогенеза и этногенеза. Археологи, работающие в области социальной археологии, также привлекали этнографические данные о социуме и социальных отношениях, используя здесь в основном метод сравнительно-исторического познания. Этнографы, в свою очередь, с помощью археологических материалов и артефактов (артефакты в данном случае — это сконструированные из археологических остатков либо даже созданные искусственно конституированные предметы, вещи, инструменты, явления) расширяли возможности науки в исследовании проблем культурогенеза, социогенеза и как части последнего — этногенеза.

В 1960—1970‑е гг. в англо-американской археологии этноархеология стала развиваться как направление, связанное прежде всего с методикой современной археологии. Этноархеологию стали определять как «археологию действия», «живую археологию», акцентируя внимание на анализе механизмов археологизации «живой культуры». Цель основного метода этноархеологии в западной науке была определена как достижение умения проводить более объемные или даже почти полные реконструкции социокультурных явлений. А основной задачей здесь стало изучение закономерностей и механизмов превращения «живой» культуры в «мертвую», иначе сказать: этнографической культуры в археологическую. Познание этих закономерностей и механизмов резко увеличивало возможности обратного действия — воссоздавать на археологических материалах «живой» социокультурный облик древнего населения.

Каково отношение отечественных ученых к такому пониманию этноархеологии на современном этапе? Буквально лишь единицы ученых России работают в области этноархеологии. Совершенно справедливо А. В. Кенигом в 1997 г. отмечалось, что «… в отечественной археологии отсутствует сколько-нибудь обобщенный опыт этноархеологических исследований как в историографическом, так и в археолого-этнографическом плане».

И. Г. Глушков пишет, что возникшая в конце 1950‑х — начале 1960‑х гг. в англо-американской археологии этноархеология базировалась «… на целенаправленном изучении живой культуры для целей археологической реконструкции». Складывается впечатление, что этот известный уже сибирский ученый-археолог склонен придерживаться такого же понимания этого научного направления. И уже совсем конкретно только с методической стороны определяет этноархеологию А. В. Кениг, когда под этим научным направлением предлагает «… понимать метод экспериментального моделирования, проводимый на „живой“ этнографической культуре». Интересно, правда, что этот же ученый приводит мнение американских ученых, внесших наибольший вклад в этноархеологическую проблематику, о том, что этноархеология «… призвана выявлять не только общие закономерности развития древних обществ, но и их особенности», тем самым закрепляя за этой сферой науки не только методику, но и теорию культуры, общества и их динамику.

Из отечественных этнографов на эту тему более подробно высказывается В. А. Шнирельман. Освещая развитие зарубежной этноархеологии 1970‑х гг., он в целом справедливо, на наш взгляд, еще в 1984 г. обратил внимание на то, что западные этноархеологи на том этапе не смогли «… найти необходимый „баланс“ между организующей ролью теории и корректирующей ролью методики». И далее он стремится точнее определить суть работы этноархеологов, «… которые ищут пути совершенствования процедуры исторических реконструкций, стремясь глубже понять органичность связи между культурными остатками и функционирующими культурными системами».

В. А. Шнирельману принадлежит и определение этноархеологии. Оно выстроено следующим образом: «ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ (Ethnoärcheologie, Ethnoarchaelogy, Ethnoarchéologie; синонимы — археологическая этнография, археология действия, живая археология) — направление исследования, появившееся на стыке археологии и этнографии и широко распространившееся в 1960—70‑е гг. Объектом исследования Э. служит материальная культура современных народов, а предметом — специфика отражения в ней особенностей поведения людей и их социальных взаимоотношений».

Здесь же В. А. Шнирельман определяет виды работы этноархеологов:

— этнографические наблюдения, раскопки поздних памятников (поселков и стоянок), сопоставление этнографической информации с материалами раскопок и вскрытие взаимосвязей «… между материальной культурой и ее остатками, с одной стороны, и живой социальной действительностью, с другой», построение гипотетических моделей для использования их археологами, изучающими древние памятники;

— корректировка этнографической картины (из опроса информаторов) археологическими данными;

— раскрытие роли материальной культуры в функционировании общества, изучение хозяйственной, социальной, символической и других функций материальной культуры, выявление ее пространственного распространения и влияющих на него факторов;

— выявление и исследование особенностей материального производства на всех его этапах, процесса «умирания» материальной культуры «… после ее выхода из употребления и т. д.».

В оценках В. А. Шнирельмана в связи с определением этноархеологии важны два момента. Во-первых, этноархеология определяется как научно-исследовательское направление, которое не только сложилось на стыке археологии и этнографии, но и существует как субдисциплина в археологии и этнографии.

Второй момент — это достаточно широкая проблематика, разнообразные виды и методы работы в этноархеологии. И, действительно, в область научных знаний и опытов этноархеологии ученые включают внедрение, интерпретацию и исследование этнографического материала в сфере археологии, в том числе путями археолого-этнографических аналогий (прямых или скорректированных), этнографическими осмыслениями археологических остатков и археологических ситуаций, внедрением системного подхода, анализа и синтеза функциональных связей с целью воссоздания археологического бытия, изучением процессов «археологизации живой культуры» и др. Налицо стремление этноархеологического направления к новым научным поискам, к расширению своей проблематики и к разработке новых методов исследования.

Вот что по этому вопросу писала в 1998 г. исследовательница из Ижевска О. М. Мельникова «… целостное восприятие этноархеологии как научной дисциплины сформировалось у специалистов, чьи исследования изначально строятся на понимании объекта этноархеологии как социокультурной системы, реконструируемой путем интеграции археологических и этногеографических знаний (Томилов Н. А., 1997)… По всей видимости, этноархеология трансформируется из метода исследования (как способа познания материальной культуры через традиционные методики источниковедческого анализа археологии и этнографии) к исследовательскому направлению с широкой предметной сферой — от древней ископаемой материальной культуры до современной материальной культуры (археологии самих себя), от него — к самостоятельной дисциплине, генетически связанной с археологией, этнографией посредством источника, а в широком смысле с историей в целом — со всеми структурными компонентами научной дисциплины — объектом, предметом науки, познавательными установками, теорией, методами исследования, понятийным аппаратом и т. п.».

Ученые — археологи и этнографы Омска, в том числе и авторы данного учебного пособия, приступившие к этноархеологическим работам, — в ходе их все более убеждаются, что масштаб этноархеологических исследований и проблематика достаточно объемны и даже гораздо объемнее, чем это им представлялось в начале работы. Они считают, что вести речь об этноархеологии следует все же не только как о методике реконструкции древних культур и обществ, а как об особом научном направлении. Определение ее, которое дается ниже, видится в следующем виде.

ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ — научное направление (или даже отдельная формирующаяся наука), возникшее и развивающееся в результате интеграции археологии и этнографии в XX в., призванное решать круг проблем по генезису и динамике общества и культуры человечества, а также их элементов разных хронологических периодов на основе сопряжения археологического и этнографического видения этих проблем.

И более краткая дефиниция этого направления: ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ — отрасль научного знания о культуре и обществе, интегрирующая их археологическое и этнографическое познания.

Основой такого подхода к выработке определения этноархеологии является методологическое положение, сформулированное В. А. Тишковым, о том, что совокупность человечества «… есть некое культурное многообразие, мозаичный, но стремящийся к структурности и самоорганизации континуум из объективно существующих и отличных друг от друга элементов общества и культуры». В этом плане смысл этноархеологических знаний — это познание процессов структуризации и системоорганизации (появления структуры и системы) социокультурных явлений в археологической и этнографической действительности. В конце концов все сводится к поискам, реконструкции, конструированию и исследованию социальности, социума общества, организующими свои отношения в соответствии с культурными артефактами, иначе говоря, к выявлению и изучению моделей социокультурной действительности и их динамики.

2. О формировании отечественной этноархеологии

Теперь вопрос о том, является ли этноархеология в российской науке особой дисциплиной. Пока большая часть тех ученых, которые высказывались и высказываются на эту тему, предпочитают вести речь о направлении. При этом некоторые ученые говорят об этом нейтрально по отношению к археологии и этнографии, подчеркивая, что это направление сложилось или складывается на стыке этих двух наук. Другие ученые прямо относят этноархеологию к археологии, а некоторые из них называют ее методом археологии. Наконец, встречается понимание этноархеологии как субдисциплины этнографии. Такое разночтение связано с определенной этапностью возникновения и дальнейшего развития этноархеологических знаний. Первоначально этноархеология осмыслялась более как направление археологии и даже как ее субдисциплина методического характера. А несколько позднее возникло представление, что этноархеологические исследования — это те, которые проводятся более в традициях этнографии.

Для формирования новой научной дисциплины необходимы определенные условия и факторы. Среди них основными являются: 1) социальная потребность в знаниях нового научного направления, 2) научные наработки, методы, накопленные знания и пр., 3) уровень дисциплинарной организации науки, взаимодействие между учеными и т. д., 4) подготовка специалистов данного профиля (наличие специальности, учебных курсов, учебников, кафедр и т. п.).

Относительно социальных и научных условий для формирования отечественной этноархеологической дисциплины можно ответить положительно — такие условия складываются, о чем говорится во «Введении» данного учебного пособия и ниже, во второй главе. А что касается третьей и четвертой позиций, то здесь пока обнаруживается явный недобор, хотя и имеется положительная динамика.

Дисциплинарная организация этноархеологии как науки только намечается. Так, имеются сектор этноархеологии в Институте этнологии и антропологии РАН (Москва), небольшие группы по этноархеологии в Сибири (Кемерове, Омске, Сургуте, Томске) и других регионах России (даже сведения по ним еще не обобщены) и небольшое число специалистов, работающих почти в одиночку в области этноархеологии. Недавно в Омском государственном университете при кафедре этнографии и музееведения создана научно-исследовательская лаборатория этноархеологии. То есть пока явно недостаточно научно-исследовательских учреждений или их отдельных подразделений в сфере этноархеологических знаний, чтобы можно было бы считать этноархеологию частной научной дисциплиной.

Также недостаточна здесь частота и плотность взаимодействия между учеными. Проблемы этноархеологии, конечно же, обсуждаются на разных международных, российских и региональных научных конгрессах, конференциях, семинарах и симпозиумах, проводимых в России. Омские ученые связывают надежды на проведение ими в разных научных центрах страны ежегодного всероссийского научного семинара «Интеграция археологических и этнографических исследований» и возведение его в ранг международного мероприятия. Такие семинары проведены ими, начиная с 1993 г., в ряде городов России, планируется организация их в соседних странах — в Казахстане, на Украине и других. Но пока в России нет общественной соорганизованности специалистов в этой области в виде ассоциации, научно-координационного совета или какой-либо другой организации.

Нет и научного журнала по этноархеологии, объединяющего ученых. Научные труды в этой области печатаются в различных сборниках, результаты этноархеологических исследований публикуются и в отдельных монографиях Омскими учеными издаются книги многотомной научной серии «Этнографо-археологические комплексы. Проблемы культуры и социума», и уже часть ученых разных научных центров страны публикуют в этой серии работы этноархеологической направленности.

Что касается подготовки специалистов данного профиля, то здесь предпринимаются лишь первые шаги в рамках либо археологии, либо этнографии. Нет выделенной специальности этноархеологии в вузах, нет кафедр, аспирантуры. И все же разрабатываются учебные курсы по этноархеологии и по ее отдельным разделам, готовятся специалисты высокой квалификации, подготовлены и защищены первые диссертации по этноархеологической тематике.

Этноархеологии как отрасль научных знаний продолжает формироваться в России. И это подтверждает тот общий факт, что современные научные дисциплины, как пишет Л. С. Сычева, «… отнюдь не находятся в застывшем, статическом состоянии» и что «в науке происходят, как принято выражаться, „бурные“ процессы дифференциации и интеграции». В связи с этим на данном этапе важно определить возможное место этноархеологии в системе гуманитарных наук, наметить направления и программы исследований.

Этноархеология в случае ее формирования определяется как научная дисциплина обществознания — семейства наук, в которое входят такие частные науки, как история, социология, психология, экономика и др. Последние относятся к традиционным, классическим наукам. Но в истории выделяют также частные традиционные науки, среди них археологию и этнографию. Видимо, такой же научной дисциплиной может стать и этноархеология. Ее цель, так же как и археологии и этнографии, — получение новых знаний.

Сегодня вопрос о предмете формирующейся в отечественной науке этноархеологической дисциплины дискуссионен. Он связан в свою очередь с вопросом об объекте исследования — что нужно изучать: действительность или методы или то и другое? И ответ на этот вопрос будет иметь практическое значение. Если этноархеология будет сведена к разработке методики, то она окажется в ряду так называемых нетрадиционных дисциплин, связанных с предписаниями (созданием проектов, технологий и т. п.) и разработками методик исследования. Это верное направление, именно здесь имеются определенные этноархеологические наработки не только в зарубежной, но и в отечественной науке.

Но видны и перспективы этноархеологии в изучении социокультурной действительности прошлого. Возникают и, видимо, будут и в дальнейшем возникать новые конкретные исследовательские программы. Имеются возможности создания программ новой систематизации уже десятилетиями накопленных и известных в археологии и этнографии знаний. А единство исследовательских и коллекторских программ может открыть горизонты получения качественно новых знаний в этноархеологии, которые существенно пополнят исторические знания. Сегодня есть потребность и в методологических исследовательских программах этноархеологического исследования. Конечно же, важное место должно быть отведено программам по разработке методик исследования этноархеологического объекта.

Поиск есть поиск. И нет необходимости опасаться, что представления (версии) ученых о новой формирующейся дисциплине «этноархеология» сегодня не совпадают. Это и естественно, так как процесс становления любой научной дисциплины отражается в самосознании ученых по-разному. Главное — не сузить горизонты и проблематику этноархеологических исследований. От этого зависит и подготовка кадров в сфере этноархеологии. Здесь могут возникать разные научные направления, а в будущем, возможно, и различные научные школы (как это бывает в любой научной дисциплине). Это нормальное явление. Но некоторая опасность при явной зауженности проблематики этноархеологии из-за разных трактовок ее объекта и предмета видится в подготовке специалистов с односторонним уклоном знаний.

3. Объект, предмет и проблемы этноархеологии

Переходя к вопросу об объектно-предметной области этноархеологических исследований, необходимо отметить еще одно обстоятельство. Это направление формируется на стыке археологии и этнографии, а вернее даже — путем интеграции археологии и этнографии, или, как еще говорят, путем «скрещивания» наук. В связи с этим естественен и «захват» этноархеологическим направлением некоторых исследовательских задач археологии и этнографии. При выделении новых научных направлений в любой области научных знаний — это общее явление. Так, в истории возникло много частных научных дисциплин (археология, генеалогия, историография, источниковедение, этнография и т. д.), и, естественно, что значительную часть задач исторической науки эти дисциплины взяли на себя. Поэтому нет ничего странного, что этноархеологическое направление в объектно-предметной области имеет и будет иметь некоторое пересечение с археологией и этнографией. Важно определить специфику объекта и предмета этноархеологии, которая позволит установить круг исследовательских проблем, углубляющих в целом исторические познания.

Объект этноархеологии составляют, исходя из предложенного выше ее предназначения, социокультурные системы с их сложной структурой и связями, конструируемыми или реконструируемыми путем интеграции археологического и этнографического познаний.

Предмет этноархеологии в общем виде составляют свойства социокультурных явлений отражать историческую действительность и исторические процессы, а также свойства сопряжения этих явлений в одну систему, которые позволяют конструировать или реконструировать социокультурные системы прошлого, их внутренние функциональные связи и взаимоотношения с другими системами. В таком объемном и несколько длинноватом виде определения исследовательского объекта и предмета этноархеологии приводятся нами с 1997 г., хотя и ранее (с 1994 г.) были попытки Н. А. Томилова обозначить содержание этих дефиниций, но в менее полном виде.

Что касается более кратких сущностных определений, то они также должны быть получены. Однако это наиболее трудное дело. Пока только относительно предмета этноархеологии мы можем предложить такой более краткий вариант определения: это свойства социокультурных систем и процессов отражать в системе сопряжения археолого-этнографических познаний историческую действительность.

Исходя из предложенных определений, мы видим, что круг проблем теоретического и эмпирического уровня у этого научного направления достаточно широк. Их решение, как нам представляется, может существенно продвинуть познание человечеством своей истории. Но даже если рассматривать этноархеологию как научное направление, связанное только с методикой реконструкции явлений прошлого, то и в этом случае все равно возникают методолого-теоретические аспекты этой методики.

И все же этноархеология, по нашим представлениям, в будущем выделится в отечественной науке как особая научная дисциплина, имеющая в своей структуре методологию и теорию конструирования и истории моделей прошлого (в нашем понимании — этносоциокультурных систем), историографию интеграции археологии и этнографии, этноархеологическое источниковедение, методику конструирования и реконструкции (для более ранних периодов истории человечества) моделей прошлого и фактические (эмпирические) исследования методами этноархеологии социумов и культур разных исторических эпох и их динамики.

При этом следует исходить из того, что при изучении социокультурных и как одного из их типов этнокультурных процессов, которые являются чрезвычайно важными в системе этнических и этносоциальных процессов, для ранних периодов этнической истории историко-культурных общностей, несомненно, большое значение приобретают археологические материалы. Что касается, например, конкретно такого региона, как Сибирь, то и для периода русских письменных источников, особенно XVII—XVIII вв., роль археологических материалов при изучении культуры коренного населения и в целом истории бесписьменных народов продолжает оставаться довольно значительной. Конечно, письменные источники — архивные материалы, опубликованные документы, записки путешественников, труды ученых разных профилей и т. д. — содержат немало сведений этнографического характера, но в описании культурных, а порой и социальных явлений имеется все же часто много поверхностности и мало конкретности, а некоторые стороны культуры иногда и вообще бывают не затронуты документами такого рода. Отсюда и необходимость обращения к другим видам источников, и в первую очередь к материалам археологии.

Что касается Сибири, то о важности изучения археологических памятников средневековья и нового времени постоянно пишется в нашей литературе (См., например, работы А. М. Илюшина, Л. Р. Кызласова, В. И. Молодина, Ю. С. Худакова и др.). Именно при изучении памятников этих эпох появляется перспективная возможность непосредственного использования этнографических материалов. Следует еще раз отметить, что вплоть до настоящего времени в такого рода исследованиях чаще всего проявляется одностороннее обращение археологов к этнографическим материалам и этнографов к данным археологии лишь для поисков параллелей. Мудрый московский исследователь И. С. Гурвич верно, на наш взгляд, подмечал, что «…декларируемый почти в каждой работе, посвященной этногенезу, комплексный подход к этой проблеме по существу остается благим пожеланием». Недостаточное овладение теоретическими положениями и методикой смежной науки нередко приводит специалистов этих двух профилей к ошибочным выводам или просто к поверхностным утверждениям. В целом фиксируется положение, при котором без взаимопроникновения теории и методики археологических и этнографических исследований дальнейшее разрешение проблемы этнической интерпретации археологических комплексов, изучения социокультурных процессов в древности не представляется достаточно перспективным. В результате на современном уровне науки выявляется относительно малый выход совокупности археологических и этнографических данных в область исторической информации и прежде всего в изучение истории социокультурных, в том числе этических, образований. В решении этой проблемы заинтересованными сторонами в одинаковой степени являются как археология, так и этнография.

Представляется, что одна из первоначальных задач при работе в этом направлении состоит в ликвидации своеобразного разрыва между этими двумя науками. Следует подчеркнуть, что археологию и этнографию связывает прежде всего то, что культура в широком ее понимании и социум являются их общими объектами изучения. Отсюда и целый круг общих вопросов этих двух наук: изучение природно-средовых и социально-экономических процессов, хозяйственно-культурных типов, явлений материальной, соционормативной и духовной культуры, хода исторических событий, выявление функций предметов, реконструкция семейных и общественных отношений и т. д. При решении многих из этих вопросов археология и этнография пользуются, как правило, своими научными методами, а нередко имеют и свой строго очерченный круг проблем, не связывающих эти две науки. Но именно нарастающая в последние годы в отечественной науке интеграция археологических и этнографических исследований приводит к качественно новому этапу в изучении генезиса и динамики социокультурных явлений и систем путем внедрения этноархеологического познания.