ВВЕДЕНИЕ В ОБЪЕКТИВНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ (ЧАСТЬ II)

К украинскому вопросу

Даже поверхностный обзор политической борьбы на Украине показывает, что основные силы, выступающие за украинизацию и самостийность, за политическое противостояние с Россией, идут во власть из Западной Украины. Что же это за регион, отчего он столь откровенно антирусский по массовым настроениям, почему западные украинцы лелеют в себе такие настроения?

Этому есть культурно-исторические предпосылки и основания. На Украине вообще значительно число носителей болезненных комплексов культурно-исторической неполноценности, но на Западной Украине они встречаются чаще, и духовная болезнь эта проявляется там очевиднее. На Западной Украине, как нигде в другом месте, осознаётся и чувствуется, что украинская культура, украинское мировосприятие есть в чистом виде культура и мировосприятие деревенские, а городская культура, архитектура исторических городских центров, создававшаяся при господстве польских колонизаторов, как будто откровенно выпячивает чужеродное религиозное и культурное высокомерие, цивилизаторское, панское. Центры городов Западной Украины постоянно напоминают украинцам об унизительном прошлом, холопском и рабском, в котором не было ни собственной государственной истории, ни собственного дворянского сословия, ни собственных городских культуры и традиции цивилизованности, ни собственного городского мировосприятия.

Вопрос не в том, что русским надо в отместку испытывать от этого желчное удовлетворение. После Преобразований Петра Великого представления об определённой неполноценности укоренились, болезненно проявляются и в русском самосознании, самосознании городском и государственном, опирающемся на великие дворянские и боярско-аристократические традиции служения собственной империи, самосознании, питаемом памятью о выдающейся государственной и народной экспансии, о беспримерных исторических победах над самыми яркими мировыми завоевателями с Востока и Запада. Если даже в среде русских проявляются мучительные комплексы неполноценности от осознания чрезмерно глубокого влияния западной цивилизации на наше прошлое и настоящее, то не могут быть не поняты причины болезненного характера таковых комплексов на Западной Украине. А понимание помогает делать правильные политические выводы.

На Восточной Украине, в Причерноморской Малороссии ситуация конечно же совершенно иная. Из-за общей многовековой истории русского и украинского народного казачества, духовно объединённого одной религиозной традицией, в этих регионах сложились объективные предпосылки естественной русификации. Русская экспансия происходила в Восточной Украине и в Причерноморской Малороссии без малейшего даже намёка на колонизаторство. Противоречие в этих регионах между русским, вернее великорусским культурным и политическим наступлением и украинским народным самосознанием сглаживалось православной религиозностью, проявляясь только, как противоречие между городской великорусской цивилизованностью и украинским деревенским мировосприятием.

По мере индустриализации и урбанизации, когда в городе вырастало второе и даже третье поколение украинцев, это противоречие неизбежно снималось, ибо неизбежно происходила культурная русификация, не вследствие политического давления, но вследствие усложнения городских экономических интересов, влиявших на повышение уровня и качества жизни. Поэтому нынешняя украинизация в этих регионах прошла вторичной волной, инспирированной из Западной Украины и подхваченной прежде всего крестьянской и не разорвавшей с ней связей средой, а так же той частью интеллигенции, которая жила на эксплуатации украинского деревенского сознания, а с сокращением его численности и значения заволновалась за собственное экономическое выживание.

Иное положение дел на Западной Украине. Регион этот самый отсталый, самый крестьянский, самый косный на всей Украине. Раскрестьянивание, урбанизация в нём начались лишь недавно, и городское сознание очень слабое, городская социальная психология ещё в очень значительной мере находится под гнётом традиций деревенской крестьянской культуры. С одной стороны, этот регион наименее промышленный на всей Украине, а с другой - его проблемы подогреваются демографической ситуацией. Из-за демографических проблем рыночные преобразования, рыночные реформы явно встревожили живущих в нём.

Несмотря на горную местность, регион этот был накануне Перестройки самым густонаселённый не только на Украине, но и в Советском Союзе. Полное отсутствие ценных сырьевых ресурсов, слабая урбанизация, тягостное господство крестьянских народных традиций, низкая квалификация рабочих и инженеров, общая нехватка кадров делают его малопривлекательным для широких инвестиций в промышленное производство. Говоря иначе, необходимые для промышленного развития инвестиции могут появляться только вследствие централизованной государственной накачки, за счёт других, уже промышленных регионов Восточной Украины и Причерноморской Малороссии, за счёт правительственных займов за рубежом. Значит, политический контроль над центральной властью в Киеве для Западной Украины очень важен, - чтобы с помощью политической власти осуществлять в свою пользу перераспределение правительственных доходов и займов. Раньше накачка денежными и материальными средствами шла из Москвы, - главным образом, за счёт сверхэксплуатации ресурсов России на Западной Украине, в городах и в сельской местности, строились предприятия, в том числе с импортной техникой, которые изначально предполагались нерентабельными. Теперь же экономически нерентабельная Западная Украина стремится пересесть на экономический хребет Восточной Украины и Причерноморской Малороссии. С чем очевидно, в конце концов, будут не согласны в восточных и южных промышленных регионах.

Реальный рынок с его капитализацией сельскохозяйственного производства неизбежно приведёт к появлению кулачества, фермеров, концентрации земли в их руках. Обезземеливание ожидает подавляющее большинство крестьян Западной Украины. Каждый, кто бывал там, проезжал по областям, видел это своими глазами. Острые проблемы нехватки земли и малоземелья имеют место уже сейчас. Поэтому реальный рынок, прекращение дотаций из России приведут к обнищанию этого региона с колоссальным переизбытком трудовых ресурсов, к массовой безработице. Можно полагать, что в ближайшем будущем капиталистические рыночные преобразования станут причиной постоянной политической нервозности на Западной Украине, подогревая экстремистские настроения против русских специалистов.

Крестьянская масса с её деревенской ментальностью, крестьянским языком, с деревенской общинной культурой, из Западной Украины вынуждена будет хлынуть к восточным и южным промышленным регионам, но сможет рассчитывать там лишь на малоквалифицированную, низкооплачиваемую, не престижную работу, - то есть она окажется на положении людей второго сорта. Озлобление от таких перспектив провоцирует украинизацию, как средство борьбы за вытеснение русских с промышленных предприятий, за захват рабочих мест посредством политики. Но она повлечёт за собой обвальное падение культуры производства по всей Украине, сделает производство совершенно не конкурентоспособным, вызовет упадок промышленного производства и его инфраструктуры.

Украинизация и самостийность есть в чистом виде проявление ожесточённой политической борьбы двух противоположных по культуре интересов. Идущего из России интереса цивилизационного, городского и интереса туземно-деревенского, крестьянского, который не в силах поспевать приспосабливаться к урбанизации Украины, которая происходила в последние десятилетия, и пытается экстремизмом насадить архаичное видение способов разрешения своих проблем современным реальностям. Этот крестьянский политический экстремизм, в частности, побуждает создавать “украинскую гвардию”, задача которой - силой заставлять промышленные регионы выплачивать Западной Украине, вообще украинской деревне налоговую дань, питать надежды на возможность осуществления бредовых военных прожектов о распространении такой дани и на некоторые регионы России.

В этих прожектах проявляется мировосприятие теряющей историческую перспективу крестьянской орды, абсолютно неспособной заниматься созиданием высокотехнологичной конкурентоспособной экономики, встраиваться в мировую систему разделения труда, чувствующей это и стремящейся остановить прогрессивный переход к рыночным отношениям, к рыночному капитализму. В ближайшие год-два живущие в промышленных регионах Украины начнут “на своей шкуре” чувствовать всю дикость проводимой ныне политики украинизации, осознавать, что у них реальных экономических и культурно-политических интересов с Россией гораздо больше, чем с самостийной Западной Украиной.

Забавный парадокс видится в том, что распространение крестьянской украинизации на Восточную Украину и на южную Малороссию в конечном итоге породит в этих регионах политическое и культурное отвращение к ней, развеет идеализм некоей самостийной общности интересов всех украинцев, породит самую серьёзную политическую конфронтацию этих регионов с Западной Украиной. Украинизация de facto ускорит окончательную и исторически бесповоротную русификацию в промышленных и самых развитых областях Украины. Она создаст предпосылки исторического восстановления утерянного много веков назад духовного, культурного и политического единства русских, украинцев и белорусов, но уже на основе городской современной цивилизованности, на основе экономических и политических интересов крупной промышленности, через создание нового исторического качества существования древнерусского этноса в форме русского национального общества.

У украинизации нет исторического будущего, потому что нет будущего экономического, потому что разрушение украинской деревни есть свершающийся исторический факт. Украинизация есть свидетельство начала агонии украинской деревни, которая пытается сопротивляться рыночным реформам в самых отсталых регионах, вроде Западной Украины.

17 июня 1993 г.