Вверх дном

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Что происходило у подошвы Килиманджаро в продолжение восьми месяцев этого памятного года

Страна Вамасаи лежит в восточной части Центральной Африки между Зангебарским берегом и областью Великих озер, где Виктория-Нианца и Танганайка являются настоящими внутренними морями. Некоторыми сведениями об этой стране мы обязаны англичанину Джонстону, графу Текели и немецкому доктору Майеру.

Эта гористая местность составляет владения султана Бали-Бали, правящего тридцатью-сорока тысячами негров. Под третьим градусом к югу от экватора тянется горная цепь Килиманджаро, отдельные вершины которой (между ними Кибо) достигают 5700 метров над уровнем моря. От этого массива на юг, на север и восток простираются равнины Вамасаи, граничащие с озером Виктория-Нианца.

В нескольких километрах на юг от первых кряжей Килиманджаро находится местечко Кизонго, обычная резиденция султана. В сущности, эта столица — не более как большая деревня. Население ее — очень способное, умное, умеющее работать. Под железным игом Бали-Бали им приходилось трудиться особенно усердно.

Этот султан по справедливости слывет одним из замечательных владык тех племен Центральной Африки, которые делают все усилия, чтобы избегнуть английского влияния, или, вернее, господства.

Сюда в начале января текущего года приехали председатель Барбикен и капитан Николь, в сопровождении всего десятка отлично знающих свое дело рабочих. Об их отъезде знали только Мастон и Еванжелина Скорбит. Они сели в Нью-Йорке на корабль, направлявшийся к мысу Доброй Надежды, где пересели на другое судно и переправились в Занзибар, на остров того же имени. Отсюда секретно нанятое судно перевезло их в город Монбаз, на африканском берегу, по ту сторону пролива. Тут их уже ждал конвой из местных воинов, высланный султаном, в сопровождении которого Барбикен с товарищами и рабочими пустились в дальнейший путь. Пройдя несколько сот километров по гористой местности, покрытой лесами, болотами, перерезанной руслами уже высохших потоков и небольших рек, путешественники достигли, наконец, резиденции Бали-Бали.

Еще задолго до этого путешествия, только что познакомившись с вычислениями Мастона, Барбикен, при посредстве одного шведского исследователя, проживавшего несколько лет перед этим в Центральной Африке, вошел в сношения с султаном Бали-Бали.

Бали-Бали, сделавшийся после смелого путешествия Барбикена вокруг Луны, — путешествия, весть о котором дошла и до этих отдаленных стран, — одним из самых горячих его поклонников, очень сошелся и подружился с дерзким янки. Не открывая своей цели, Барбикен легко получил от владетеля Вамасаи разрешение организовать главные работы у южного подножия Килиманджаро. За условленную сумму, около трехсот тысяч долларов, Бали-Бали обязался предоставить в их распоряжение весь необходимый персонал рабочих и дал разрешение делать с Килиманджаро все, что им вздумается. Барбикен мог поступать с огромной цепью гор по своему усмотрению: провести в ней тоннель, взорвать и, если сможет, даже увезти ее с собою. Обязавшись серьезным договором, который, очевидно, сулил немалые выгоды и султану, компания сделалась таким же полным собственником африканской горной цепи, как и северной Полярной области.

Прием, оказанный в Кизонго Барбикену и капитану Николю, был самый радушный. Два знаменитых путешественника, отважившиеся пуститься в неведомые области надзвездных сфер, внушали султану восхищение, близкое к обожанию. К тому же, ему очень нравились таинственные работы, которые предполагалось произвести в его владениях. Он дал американцам слово за себя и за своих подданных хранить эту тайну, как собственную. Ни один негр из работавших в мастерских Барбикена не имел права, под страхом казни, уйти с места работы хотя бы на один день.

Вот почему предприятие было окружено такой таинственностью, что ни одному из самых ловких агентов Америки и Европы не удалось проведать о нем. И если секрет был, наконец, открыт, то случилось это исключительно потому, что по окончании работ султан смягчил строгость, а может быть, еще и потому, что болтуны найдутся везде, даже и среди негров. Так или иначе, но американский консул в Занзибаре узнал о том, что творилось в Килиманджаро. Однако тогда — 13 сентября — было уже слишком поздно, чтобы помешать Барбикену осуществить его план.

Спрашивается: почему "Барбикен и K°" избрали именно Вамасаи местом своих работ? Во-первых, потому, что эта страна представлялась им подходящей по положению в мало известной части Африки и по своей отдаленности от посещаемых путешественниками мест. Затем, горы Килиманджаро по положению и по плотности породы отвечали всем требованиям предприятия. Кроме того, страна оказалась необычайно богатой такими ископаемыми, которые были всего нужнее для их работ и добывание которых не представляло никакого затруднения. За несколько месяцев до своего отъезда из Соединенных Штатов Барбикен узнал от шведского исследователя, сообщившего ему о неведомой никому стране Вамасаи, что у подножия горной цепи Килиманджаро железо и каменный уголь попадаются в изобилии даже на поверхности земли, вследствие чего не требовалось вовсе рыть шахт и отыскивать эти ископаемые богатства на глубине: стоило только нагнуться, чтобы найти железо и уголь в количестве, превышающем то, какое потребуется для подготовительных работ. К тому же, в окрестностях этой горной цепи находились огромные залежи селитры и железного колчедана, необходимые для изготовления мели-мелонита.

Итак, Барбикен и капитан Николь привезли с собой только десять человек, в которых были вполне уверены. Они руководили десятками тысяч негров, предоставленных Бали-Бали в распоряжение Барбикена, которые должны были изготовить огромную пушку и не менее огромный снаряд для нее.

Через две недели после приезда Барбикена и его товарища в Вамасаи у южного подножья Килиманджаро были выстроены три обширных помещения, или, вернее, мастерских: одна — для отливки пушки, другая — для отливки ядра и третья — для производства мели-мелонита. Каким образом Барбикену удалось разрешить задачу отливки пушки таких громадных размеров? Это сейчас будет нами объяснено.

Отлить пушку, в миллион раз превосходящую размерами двадцатисемисантиметровое орудие, это, конечно, сверх человеческих сил. Отливка сорокадвухсантиметровых пушек, стреляющих 780-килограммовыми ядрами, представляет уже очень и очень серьезные затруднения. Но Барбикен и Николь не собирались отливать ни пушку, ни мортиру, а намеревались прорыть просто галерею в толще Килиманджаро и заложить в ней нечто вроде мины.

Само собой разумеется, подобный тоннель с успехом мог заменить гигантскую металлическую пушку, сооружение которой было бы и дорого и затруднительно, не говоря уже о том, что для предотвращения возможности взрыва пришлось бы придать ей неимоверную толщину. "Барбикен и K°", задумывая это предприятие, остановились на мысли привести его в исполнение именно этим способом, и если в записной книжке Мастона и упоминалось о пушке, то исключительно потому, что в основание вычислений была взята двадцатисемисантиметровая пушка.

Вследствие этих соображении прежде всего был выбран пункт на высоте тридцати метров по южному склону горной цепи, у подножия которой тянулась необозримая равнина. Ничто не могло помешать полету снаряда из жерла, просверленного в толще Килиманджаро.

Прорытие этой галереи требовало чрезвычайной точности и упорного труда. Но Барбикену удалось соорудить сверла, сравнительно несложные, и привести их в действие сжатым воздухом, сгущенным энергией могучего горного водопада. Затем отверстия, просверленные буравами, наполнили мели-мелонитом. Только одно это взрывчатое вещество и было в состоянии взорвать скалу, представляющую собою необыкновенно твердую породу сиенита. Эта твердость имела свою хорошую сторону, так как скале предстояло выдержать страшное давление от взрыва газов. Во всяком случае высота и толщина Килиманджаро были вполне достаточны и обеспечивали от возможности образования трещины или расщелины.

Тысячи рабочих, руководимые десятью мастерами, под надзором самого Барбикена, принялись за работу с таким усердием и оказались настолько умелыми, что работа была благополучно окончена менее чем в шесть месяцев. Галерея имела двадцать семь метров в диаметре и шестьсот метров длины. Так как необходимо было, чтобы ядро скользило в совершенно гладком канале, то внутренность галереи была сплошь облицована литым металлическим полированным футляром.

Эта работа была совершенно другого рода, чем сооружение прославившейся на весь мир пушки, из жерла которой было выпущено на Луну алюминиевое ядро. Но разве есть что-нибудь невозможное для современных инженеров?

В то время как у подножия Килиманджаро происходило сверление, рабочие второй мастерской не сидели сложа руки: одновременно изготовлялось и громадное ядро. Чтобы приготовить этот снаряд, необходимо было отлить цилиндро-коническое тело в сто восемьдесят тысяч тонн весом. Надеюсь, всем понятно, что и речи не могло быть о том, чтобы отлить таких размеров ядро в одном куске. Его предполагалось приготовлять частями, по тысяче тонн каждая; одну за другой их втаскивали в отверстие галереи и укладывали перед камерой, предварительно заполненной мели-мелонитом. Скрепленные болтами части эти образовали цельный снаряд, который и должен был скользнуть по внутренним стенкам галереи.

Необходимо было также доставить во вторую мастерскую около четырехсот тысяч тонн руды, семьдесят тысяч тонн плавикового шпата и четыреста тысяч тонн жирного каменного угля, который после переработки в печах должен был дать двести восемьдесят тысяч тонн кокса. Но так как каменноугольные залежи находились буквально в двух шагах от Килиманджаро, то весь вопрос сводился только к доставке необходимого материала. Тут наибольшее затруднение, без сомнения, представляло сооружение доменных печей для плавки руды. Тем не менее через месяц десять домен в тридцать метров высоты были уже в состоянии выработать каждая по сто восемьдесят тонн в день. Это составляло в сутки тысяча восемьсот тонн, а в сто рабочих дней и все сто восемьдесят тысяч тонн.

В третьей мастерской, где изготовлялся мели-мелонит, работа шла вполне удовлетворительно и настолько секретно, что и в настоящее время состав этого взрывчатого вещества еще не определен окончательно.

Словом, все шло как нельзя лучше. Работа не могла бы идти успешнее в мастерских механических заводов Крезо, Биркенхэда или Вульвича. Огромное дело завершилось вполне благополучно, если не считать отдельных несчастных случайностей.

Можно представить себе восторг султана. Он с неутомимым вниманием и интересом следил за ходом работы. Когда Бали-Бали спрашивал, к чему поведет вся эта работа, он получал неизменно следующий ответ от Барбикена:

— Результатом нашей работы будет изменение наружного вида Земли!

— И вместе с этим она упрочит за султаном Бали-Бали, — спешил всегда прибавить капитан Николь, — неувядаемую славу среди государей Восточной Африки!

Излишне прибавлять, как это льстило гордости самолюбивого владыки Вамасаи.

29 августа работы были совершенно закончены. Галерея нужного диаметра была облицована гладкой обшивкой на протяжении шестисот метров длины. В глубине ее было заложено две тысячи тонн мели-мелонита, причем камера сообщалась с ящиком, наполненным взрывчатой смесью. Затем помещался снаряд, имевший пятьдесят метров длины. Исключив место, занимаемое взрывчатым составом и самим снарядом, последнему оставалось еще пройти до отверстия жерла расстояние в четыреста девяносто два метра, чем и обеспечивалось его полезное действие под влиянием расширившегося газа.

Возникал вопрос, касающийся исключительно баллистики: не может ли снаряд отклониться от траектории*, определенной для него вычислениями Мастона? Ни в коем случае! Вычисления были вполне точны. Они ясно указывали, насколько снаряд должен отклониться к востоку от меридиана Килиманджаро, вследствие вращения Земли вокруг оси, и в то же время точно определяли форму кривой, которую он должен описать, вследствие своей огромной начальной скорости. * Траектория — линия полета пули или снаряда.

Второй вопрос: будет ли снаряд видим во время полета? Нет, так как по вылете из галереи он будет погружен в тень Земли, да, к тому же, при очень значительной скорости полет его будет совершаться низко над Землей. Когда же он вступит в полосу света, то вследствие незначительных размеров перестанет быть видимым даже в самый сильный телескоп.

Несомненно, что Барбикен и капитан Николь имели полное право гордиться тем, что им удалось так счастливо довести свою работу до конца.

Недоставало только Мастона, чтобы полюбоваться прекрасным выполнением работ, достойных тех точных вычислений, которые вдохновили устроителей этого грандиозного предприятия… Да, было очень, очень жаль, что он будет так далеко в ту минуту, когда раздастся громовой выстрел, который отзовется эхом в самых отдаленных пределах Африки.

Думая о нем, оба товарища и не подозревали, что секретарь Пушечного клуба после бегства из балтиморской тюрьмы принужден был для спасения своей драгоценной жизни покинуть Баллистик-коттедж и искать более верного убежища. Им было также неизвестно, насколько общественное мнение возбуждено против инженеров "Северной полярной компании". Они не знали, что будь они сами пойманы, то, наверно, были бы убиты, растерзаны толпой или сожжены на медленном огне. Счастье для них, что в минуту, когда раздастся выстрел, их будут приветствовать только восторженные клики полудикого народа Восточной Африки.

— Ну, наконец-то!.. — сказал капитан Николь Барбикену вечером 22 сентября, когда они вдвоем обозревали свою работу.

— Да!.. Наконец-то… — повторил за ним Барбикен со вздохом облегчения.

— А если бы пришлось начинать сызнова?..

— Ну, что же!.. И начали бы!..

— Какое счастье, — продолжал капитан Николь, — что мы изобрели этот мели-мелонит!

— Его одного достаточно, Николь, чтобы прославить ваше имя.

— Я сам так думаю, Барбикен, — скромно ответил капитан. — А известно ли вам, сколько галерей пришлось бы прорыть в Килиманджаро ради того же результата, если бы в нашем распоряжении был только пироксилин, которым мы начинили ядро при полете на Луну?

— А сколько именно?

— Сто восемьдесят галерей, Барбикен!

— Ну что же, капитан! Если бы понадобилось, мы вырыли бы и сто восемьдесят галерей!

— А сто восемьдесят снарядов по сто восемьдесят тысяч тонн каждый?

— И с ними бы справились, Николь!

Подите, поговорите-ка с людьми такого закала! И то сказать: раз эти артиллеристы облетели вокруг Луны, как не признать, что они способны на все в мире!

И в этот самый вечер, всего за несколько часов до минуты, назначенной для выстрела, в то время как Барбикен и его товарищ радовались и поздравляли друг друга с успешным окончанием работ, Алкид Пьерде в своем кабинете, в Балтиморе, вдруг взревел, как обезумевший. Затем, вскочив из-за стола, заваленного листами алгебраических формул, он ударил кулаком по столу и закричал:

— И плут же этот Мастон! Экая скотина!.. Задал же он мне головоломную работу с этой задачей!.. Удивляюсь, как это мне не пришло в голову раньше?.. Клянусь косинусом!.. Знай я, где он обретается в данную минуту, я с удовольствием пригласил бы его поужинать вместе, и мы выпили бы по бокалу шипучки как раз в ту минуту, как раздастся выстрел из его чертовской всесокрушительной машины!.. Нет, старик спятил с ума, когда делал вычисления для своей килиманджарской пушки! Не иначе!