Вводный курс НЛП-тренинга

У П Р А Ж Н Е Н И Я

Подберите себе партнера, которого мало знаете или не знаете совсем. Один из вас будет – А, другой – Б. А будет задавать вопросы. Упростите себе задачу, группируйте вопросы так, как это сделал я. Начните с эйдетических визуальных вопросов. Какого цвета сиденья в вашей машине? Какого цвета глаза вашей матери? Все эти эти вопросы касаются того, что люди когда-то действительно видели.

Затем перейдите к вопросам о том, чего ваш партнер никогда не видел и должен сконструировать: Как вы выглядите с вашей точки зрения? Как бы вы выглядели, если бы были лысым?

Потом можно перейти к аудиальным вопросам. Какую музыку вы любите? Какая дверь в вашем доме хлопает громче всего? Попробуйте услышать, как вы поете песню «У Мэри был ягненок». Это все – вопросы, стимулирующие к оцениванию аудиального опыта. Невербальные ответы на них будут систематически отличаться от ответов на визуальные вопросы.

Теперь задайте несколько кинестических вопросов: Как вы чувствовали себя утром? Какова на ощупь шерсть вашего кота?

Женщина: Есть ли разница в движении глаз, если человек вспоминает реально слышенный звук, или когда он представляет себе, чтобы напомнить этот звук?

Когда вы говорите «представляет», то это предполагает «представление», картины, зрительные образы. Спрашивайте о звуках, которые партнер должен создать. Различия, о которых вы спрашивали, конечно, будут. Откройте их для себя.

Я хотел бы предостеречь вас от других ошибок. Вы можете подумать, что слово «думать» представляет собой одну репрезентативную систему. Но это не так. Слова «думать», «понимать», «осозновать», «верить», «чувствовать», «знать» являются НЕСПЕЦИФИЧЕСКИМИ. Не используйте этих слов, потому что ответ, который вы получите, будет случайным.

Вы всегда будете получать спутанные ответы, если спросите, например, «Помните ли вы свои ощущения, которые испытывали тогда, когда вам последний раз случалось плавать?» В этом случае вы требуете, чтобы человек сделал две вещи: вспомнил и почувствовал. Они могут вспоминать визуально, аудиально или непосредственно кинестетически. Это двухступенчатый процесс. Сначала человек вспоминает, следуя вашей инструкции, затем он действительно открывает для себя чувство, которое испытывает при плавании.

Если вы получаете ответ, смысла которых понять не можете, спросите человека, что он делал, отвечая на ваш вопрос. Ваша работа состоит в том, чтобы установить связь между тем, что вы непосредственно наблюдаете, и вопросами, которые задаете. Связывайте род информации, заложенный в ваших вопросах, с невербальными ответами, с движениями глаз собеседника. Если чего-то не понимаете, спрашивайте: Вот что я увидел снаружи. Как это соответствует вашему внутреннему опыту? Если собеседник не знает, попросите его угадать, предположить.

Визуальная оценка глазодвигательных реакций для нормального организованного праворукого человека.

Вс – визуальные сконструированные образы

Вэ – визуальные образы воспоминания или эйдетические образы

(Расфокусирование взгдяда и его неподвижность также говорят о процессе визуального оценивания).

Ас – аудиальные сконструированные Ав – аудиальные образы воспомина– образы ния

К – кинестетические ощущения А – аудиальные образы (т.ж. вкус и запах)

рисунок 1

Если вы не получите никаких реакций в ответ на ваши вопросы, сделайте вопросы более трудными. «Какого цвета туфли были у вашей матери, когда вы ее видели в последний раз?» Если вы спрашиваете, какого цвета глаза у вашей матери и не получаете никакого ответа, сделайте вопрос более трудным: «Глаза у вас тоже голубые. Но темнее или светлее, чем глаза матери?» Это более сложный, требующий провести операцию сравнения вопрос. Собеседник должен будет сформировать образ цвета своих глаз и цвета глаз своей матери и сравнить их.

Через 4-5 минут вы определите для себя, какие движения глаз делает ваш партнер, используя в этот момент определенную репрезентативную систему. Затем поменяйтесь ролями, так чтобы оба из вас имели возможность и задавать вопросы и наблюдать ответы. Если вы натолкнетесь на что-то непонятное – обратитесь к нам и мы подойдем к вашей паре, чтобы помочь вам уловить смысл того, что происходит. Мы предлагаем вам обобщения, а любое обобщение в определенном конкретном случае может оказаться неверным. Обобщение – это только трюк (как, впрочем, и многое из того, что мы здесь будем делать), используемый, чтобы привлечь внимание к определенному аспекту вашего сенсорного опыта, который вы обучались не замечать. Заметив же его, вы приобретете мощный источник информации о подсознательных процессах другого человека.

Вы встретитесь с людьми самой необычной церебральной организации, но в любом случае эта организация будет систематической. Даже человек, смотрящий прямо вверх, если он испытывает кинестетическое ощущение, и прямо вниз, созерцая внутренние образы, будет в этом постоянен. Важно, чтобы в вашем сенсорном опыте образовалось, кто что как делает. А сейчас приступайте к упражнениям и откройте для себя то, что вам удастся открыть.

ОК. Как идут упражнения? Многие из вас озадачены. У многих из вас возникли затруднения или вопросы, кто-то растерялся. Давайте разберемся.

Женщина: Мы пришли к выводу, что легче обучиться, наблюдая за тем, кто задает вопросы, нежели за тем, кто отвечает. По движению глаз задающего вопросы можно определить, какого рода вопрос будет задан.

Мужчина: Когда я задал моему партнеру аудиальный вопрос, он дал на него визуальную реакцию.

Помните ли вы свой вопрос?

Мужчина: Каковы первые четыре ноты в пятой симфонии Бетховена?

ОК. Встретился ли кто-нибудь с чем-то аналогичным? Некоторые из вас задавали аудиальные или кинестетические вопросы, замечая, что собеседник в ответ визуализирует, а затем выдает вам аудиальную или кинестетическую информацию. Понятно ли вам, что здесь происходит? Крис, что вы делали в ответ на вопрос о пятой симфонии? Читали ли вы нотные знаки? Или видели пластинку?

Крис: Нет, я слышал эти ноты.

Так, вы их слышали. Осозновали ли вы появление перед этим какого-нибудь зрительного образа? Тут мы имеем дело с одним из интереснейших несоответствий между сознанием и тем, что Крис предлагает невербально.

Крис, знаете ли вы, с каких четырех нот начинается пятая симфония? Да, вы знаете.

Женщина: Но это может быть для него чем-то пространственным.

Можете ли вы обеспечить сенсорным опытом слово «пространственный»? В тех случаях, когда мы будем слышать от вас слова типа «задумчивый» или «пространственный», мы будем просить вас до или после употребления таких слов просто сказать о том, что вы видели, слышали или ощущали, чтобы мы могли с вами согласиться или не согласиться. Слова же типа «пространственный» имеют для каждого свой смысл.

Женщина: Хорошо. Я услышала «та-та-та-та» и увидела какой-то кусочек пространства…, нет, я не видела.

Те из вас, у кого сейчас были подобные Крис партнеры, пусть проверят с ними то, что я скажу. С ними происходит следующее: они ищут и находят визуальный образ, который каким-то способом воспроизводит ответ на вопрос. Затем, просто имитируя этот визуальный образ, они слышат звуки, соответствующие данному визуальному опыту.

Cейчас мы должны указать на одно различие. Слова, которые человек употребляет, чтобы описать свою ситуацию, позволяют нам сделать заключение об осознанной части его опыта. Они указывают нам на ту часть сложного комплекса внутренних когнитивных процессов, которая является осознанной. Стереотипы же глазодвигательных реакций укажут вам на всю последовательность его внутреннего опыта, на стратегию его внутреннего опыта оценивания. «Ведущей системой» мы называем систему, используемую для поиска определенной информации. «Репрезентативная система» – это то, что уже введено в сознание и обозначено определенными словами. «Референтативная система» – это то, с помощью чего вы решаете, является ли известная вам информация истинной или ложной. Напримаер, как вас зовут?

Тед: Тед.

Так, Тед. Как вы об этом узнали? Смотрите – он уже невербально отвечает на этот вопрос. Это абсурдный вопрос. Тед это знает, но он ответил на него. Знаете ли вы, как вы об этом знаете? Если бы сейчас я к вам обратился «Джим», вы бы не ответили, не прореагировали.

Если я обращаюсь к вам «Тед?», вы реагируете. Это кинестетическая реакция. Сейчас, без всяких дополнительных внешних стимулов, если я просто задам вам вопрос: «Знаете ли вы, как вас зовут?», есть ли у вас на это ответ?

Тед: Да, есть.

Знали вы, что вы скажите, до того, что вы сказали?

Тед: Нет, не знал.

Таким образом, если я спрошу: «Как вас зовут?», а вы не ответите, вы не знаете как вас звать?

Тед: Я знаю, как меня зовут, потому что тогда, когда кто-то позовет «Тед!», я испытываю определенное чувство, потому что зовут меня.

Повторяете ли вы про себя «Тед!», как бы проверяя ответ на мой вопрос?

Тед: Да.

Таким образом, у вас имееется стратегия, позволяющая вам узнать, каким будет ответ на данный внешний стимул, так? «Тед», а не «Боб», но когда я вас спрашиваю: «Как вас зовут?», как вы узнаете, что мне надо ответить?

Тед: Никогда не думал об этом.

Итак, вы не осознаете процессов, которыми пользуетесь в данном случае, ОК. Заметил ли кто-нибудь из вас, что использует Тед, хоть он сам не может дать осознанного ответа на поставленный вопрос?…

Каждый раз его взгляд направляется влево, вниз и обратно. Он слушал свое имя. Я не знаю, каким тоном оно было произнесено, но он его слышал. И он знает, что имя «Тед» – действительно его имя, он чувствует, что оно правильно. В этом случае его ведущая система – аудиальная: вот имено так он ищет информацию, хотя не осознает того; осознал он свое имя так же аудиально, в этом случае репрезентативная система совпадает с ведущей. Его референтативная система – кинестетическая: когда он слышит, что произносится его имя (внутри или вне его), он чувствует, что это именно его имя.

Многие люди, прослушав вопрос, повторяют его внутри себя. Вот я сейчас сказал: «Люди повторяют про себя слова» и многие в нашей аудитории повторили себе: «Да, люди повторяют слова».

Встречались ли вы с людьми, чей второй язык был бы вашим родным языком? Первое их движение глаз отражает попытку перевести услышанное на родной язык. Их глаза будут перемещаться в аудиальных направлениях.

Некоторые люди берутся отвечать на любой вопрос. Обычно они имеют сложную неосознанную стратегию ответа. У одного парня была замечательная стратегия; я спросил его: «Когда первый раз ты встретил Джона?» Он углубился внутрь себя и сказал: «Когда я первый раз встретил Джона?» Его глаза направились вверх и он сконструировал образ Джона. Затем взгляд переместил влево, он посмотрел все возможные места, где он мог встретить Джона, одно из них вызвало у него чувство знакомости, затем он аудиально назвал это место, затем увидел себя, говорящего мне название этого места и представил себе, как он при этом выглядит. Он чувствовал, что, сделая это, он будет в безопасности, поэтому он сказал себе: «Иди и сделай это».

Существует целый набор стереотипов, которые вы можете использовать, чтобы рассмотреть структуру стратегии и изменить ее так, чтобы исключить лишние или избыточные шаги. Сюда входит рассмотрение стратегий, характерных для различных ограничений и проблем, а затем «выпрямление» этих стратегий, чтобы создать внутри вас эффективные программы, которые позволили бы вам добиться запланированных результатов.

Возьмем пример из терапии. Пациент приходит с проблемой ревности. Он говорит: «Ну, вы знаете, я… (смотрит вправо вверх), я действительно (смотрит влево вниз) испытываю ревность и (смотрит направо вниз) я говорю себе, что это сумашествие, ведь у меня нет на это никаких оснований, но чувство ревности все равно меня мучит». Он начинает с визуальных образов, конструируя образ своей жены, которая занимается с кем-то чем-то мерзким, но приятным. Потом он испытывает те чувства, которые он испытал бы, если бы находился в той же комнате и непосредственно наблюдал бы эту картину. Обычно это все, что он осознает. Эти чувства называются «ревность» и представляют собой репрезентативную систему, кинестетическую. Таким образом, ведущая система здесь – визуальная, репрезентативная – кинестетическая и еще у него есть референтативная система – аудиальная: он слышит, что его чувства неадекватны. Таким образом, три различных системы используются тремя различными способами.

Женщина: Хотите ли вы сказать, что работая с этим человеком, вы привязались бы к кинестетической репрезентативной системе?

Это зависит от того, к какому результату вы стремитесь. Мы считаем, что в коммуникации нет ошибок, а есть только результаты; чтобы ответить на ваш вопрос, я хотел бы уточнить, какого результата вы добивались бы. Если вы хотите установить рапорт, то будет полезно привязаться к его репрезентативной системе, на которую указывают глаголы, используемые клиентами. Он приходит и говорит: «Знаете, я ужасно ревнив, это так тяжело… не знаю, что делать». Вы можете сказать «Хорошо, я постараюсь помочь вам справиться с этим, так как я чувствую, что вы настроены на это. Давайте вступим в борьбу с этим чувством и выработаем новое». Это будет первый шаг, который поможет вам установить рапорт. Если же вы вместо этого скажете: «Я помогу вам по-новому посмотреть на ваши чувства». Вы не получите рапорта на уровне бессознательного, что является самым важным.

Когда этот человек приходит к вам с проблемой ревности и вы видите движение его глаз, то это дает вам достаточно информации о том, что за процесс внутри него происходит. Даже тогда, когда люди проникаются идеей, что подобные вещи могут происходить, они не учат людей, как чувствовать себя по-иному. Если ваш терапевт старается помочь вам создать более реалистические картины происходящего, он все равно работает на содержание, оставляя структуру процесса не тронутой. Чаще всего люди не пытаются изменить существующую структуру процесса. Они стараются сделать его «более реалистичным». Это означает, что пока они рассматривают определенное содержание, то все идет хорошо, но когда содержание меняется, тогда начинаются трудности.

Процессы мотивирования самого себя имеют ту же самую структуру, что и ревность: сначала вы создаете образ, на который реагируете положительными чувствами, а затем говорите себе, как этот образ сделать реальностью. Если это так, то до тех пор, пока у вас не появится новый способ самомотивироания, вы будете продолжать проигрывать эту стратегию, как бы неприятно это ни было. Даже самая плохая стратегия лучше, чем никакая.

Мужчина: Какого рода различия между полушариями головного мозга связаны с доминирующей рукой и доминирующим глазом?

Каждый раз на наших семинарах кто-нибудь задает этот вопрос. Насколько это мне известно, исследований, которые подтвердили бы идею ведущего глаза, не существует. Если бы даже они и были, я не знал бы, какое отношение они могут иметь к межчеловеческой коммуникации, так что для меня этот вопрос не представляет большого интереса. Каждый глаз связан с каждым полушарием. Тенденция смотреть в микроскоп преимущественно одним глазом статически значима, но я не знаю, как сейчас я мог бы использовать эту информацию.

Мужчина: Что вы можете сказать по поводу той ситуации, когда один глаз видит значительно лучше, чем другой? Один глаз практически не видит, а другой видит.

ОК. Если здесь какая – либо связь с ведущей рукой? Я не знаю и опять таки не вижу, какое отношение имеет это к организации коммуникации. Если вы видите какую-либо связь, скажите мне о ней.

Мужчина: Как вы считаете, в каком возрасте устанавливается устойчивое доминирование одной из рук?

Не знаю. Лингвисты считают что где то в 4,5 года. Явление ведущей руки – это такой параметр опыта который, как я знаю, существует в мире. Но я не когда не приходил к выводу, что это имеет какое-либо отношение к коммуникации. Здесь, в этой комнате, существует ограниченное количество материала для сенсорного опыта.

Мы постоянно осуществляем бессознательные выборы того, что будет воспринято. Если бы мы этого не делали, то были бы похожи на «идиотов

– ученых», которые не могут забывать, не могут не знать. Если их спросить о чем-либо, то они дадут целую мусорную кучу информации, которую они за всю жизнь собрали по этому вопросу.

Большинство психотерапевтических систем опираются на положение о том, что если будем знать причину возникновения явления, его корни, то это даст нам возможность и базу для изменения этого явления. Я считаю, что это положение явлется как точным, так и ограниченным. Да, это один из способов изменить поведение, но только один из бесконечного числа способов его понимания. Когда у человека определяется ведущая рука, действительно, насколько могу сказать, несущественно для процесса психотерапии и коммуникации, если только вы не ставите себе задачу изменения у детей ведущей руки.

Глазодвигательные реакции, указывающие, какую систему оценку опыта человек использует, формируются в онтогенезе достаточно рано, и это действительно является важным для нас. В последнее время появилось очень много «неспособных к обучению» детей. Многие из этих «неспособностей» являются следствием системы обучения. Например, мне предложили исследовать большую группу детей «со скрещенными полушариями», как будто бы нечто такое действительно существует в мире. Я обнаружил, что все эти дети пытались называть слова по буквам, пользуясь аудиальной системой. Когда я спрашивал: Как вы напишете слово «кот», их глаза направлялись влево вниз. На вопрос о том, что же они делают, они отвечали: «Произношу слово про себя», поскольку их так учили. Но поступая так, невозможно даже правильно написать само слово «фонетика»!

Кто из вас хорошо владеет правописанием? Как бы вы написали слово «феномен»?

Женщина: Я прочла его.

Она увидела его и прочла. И так бы она поступила с любым словом. Сейчас, когда вы визуализировали слово «феномен», вы каким-то образом узнали, что визуализировали правильно. А сейчас замените «е» на «и» и скажите, что вы увидели теперь.

Женщина: Это перестало быть словом.

Это перестало быть словом, как вы об этом узнали? По каким пере– живаниям?

Женщина: Все остальные буквы после «и» как бы упали …

Они действительно упали?

Да, они закачались, упали и исчезли из поля зрения.

Называние слова по буквам носит двухступенчатый характер. Одна ступень – это способность визуализировать слово, а другая – включение системы, проверающей точность визуализации. Сейчас попробуйте увидеть слово «были». А теперь замените «ы» на «и» и скажите мне, что произойдет.

Женщина: Слово стало «мягче» и это изменило его написание.

Заметил ли кто-нибудь ее реакцию? Что она сделала?

Женщина: Она вздрогнула.

Я попросил ее заменить «ы» на «и» и плечи ее пошли вперед, голова откинулась назад и вздрогнула. Были заметны изменения ее ощущения, где-то поблизости от средней линии туловища. Несмотря на язык и страну, любой человек, владеющий правописанием, пользуется той же самой стратегией. Они вызывают эйдетический, хранящийся в памяти образ слова, а затем проверяют правильность визуализации с помощью кинестетического ощущения в средней части туловища. Все люди, испытывающие трудности с правописанием, не владеют этой стратегией. Некоторые из них создают эйдетические образы, но проверяют их правильность аудиально.

Зная это, мы можем задать вопрос: «Как же тогда получается, что одни дети выучиваются визуализировать и кинестетически проверять, а другие – нет? Но меня он практически не интересует. Я бы задал другой вопрос: «Как вы научите ребенка, пишущего с оибками, использовать описанную стратегию?» Если вы хотите сделать это, то не должны никогда ставить себе цель «научить» ребенка писать правильно. Они научатся этому автоматически, если вы обучаете его определенному процессу, а не содержанию.

Мужчина: А как насчет взрослых? Можете обучать взрослых?

Нет, это безнадежно (смех). Конечно, можем. Разрешите мне сформировать ваш вопрос немного по-другому. Многие ли из вас ясно видят, что они являются зрительно ориентированными людьми? из вас чувствуют, что ориентируются в своих внутренних процессах кинестетически? Кто сказал себе, что: «Я – аудиально ориентированный человек?» Действительно, вы делаете все, о чем мы здесь говорим, и делаете все время. Вопрос состоит в другом: «Какую часть этого процесса вы допускаете в сознание?» Информация идет через все каналы все время, но только часть этого процесса оказывается осознанной.

На наших семинарах люди часто в перерыве идут обедать и обсуждают между собой свои ведущие системы, как если бы они представляли собой нечто определенное, патологически стабилизирующее все процессы. Люди стараются определить, кем же они «на самом деле» являются, вместо того чтобы использовать полученную информацию для того, чтобы увеличить пространство своих выборов. Люди приходят ко мне и говорят: «Я совершенно запутался в этих репрезентативных системах, потому, что вижу себя как весьма чувствующую личность». Это важное и глубокое изречение, если вы над ним задумаетесь. Мне довелось его услышать раз 150. Кто из вас слышал что-то подобное сегодня во время завтрака? Чем думать о том, как вы ориентированы – кинестетически, аудиально или визуально – думайте лучше о том, какая система у вас более развита и утонченна. Осознайте, что вы можете потратить свое время и энергию на то, чтобы развить до такой же утонченности остальные системы. Название

– это ловушка, один из способов, с помощью которого вы можете стабилизировать нежелательный фрагмент поведения – это называя его. Если же вместо этого вы заметите, что большинство фрагментов вашего поведения вписываются в категорию А, то разрешите себе развивать ваши навыки в категориях Б и В.

Я сейчас хотел бы вас предостеречь еще от одной вещи. В психологии принято считать (со времен Фрейда, который сделал это очевидным и что разделяют большинство современных терапевтов), что интраспекция является надежным методом проверки любого утверждения относительно психиатрии. Другими словами, если вы узнали что-то новое в поведении, то примените это прежде всего в себе. Я прошу вас, чтобы вы этого не делали на нашем семинаре, поскольку при этом есть опасность попасть в ловушку. Например, кто из вас легко визуализирующий, на что он был бы похож, если бы не визуализировал?…

Если вы попытаетесь ответить на этот вопрос, то испытаете головокружительное чувство. Многие из вас, наверное, во время наших упражнений уделяли внимание своим глазам – тому, как они движутся. Это один из примеров интроспекции, не полезных в данном контексте. Все наши приемы служат для экстраспекции, для сенсорного опыта, для выявления чего-нибудь в других людях.

Мужчина: Пригодны ли приведенные вами оценочные признаки для оценки поведения других культур?

Мы обнаружили существенные отличия лишь у басков, живущих в Пиренеях в Северной Испании. В Америке же, Восточной и Западной Европе, Африке – везде наши признаки работают. Возможно, для такого постоянства есть генетические неврологические основания. У Басков же скорее всего отличия обусловлены генетически.

Женщина: Отличаются ли глазодвигательные стереотипы у амбидекстров?

У них больше отклонений от той схемы, которую мы вам предложили. Например, у большинства амбидекстров зрительная система инвертирована, аудиальная и кинестетическая – нет.

Для меня интересен тот факт, что среди амбидекстров и леворуких гораздо больше «гениев», чем вообще в популяции, в нашей культуре. Человек с иной церебральной организацией вынужден находить новые выходы. Благодаря свой иной церебральной организации он обладает естественными способами, которыми «нормально организованный» правша не обладает.

Женщина: Вы говорили о детях, которые плохо владеют правописанием, потому что действуют с помощью аудиальной системы, а вы учите пользоваться их визуальной системой. А сейчас вы говорите об амбидекстрах, имеющих более широкие возможности благодаря своей иной церебральной организации. Стоит ли переучивать таких людей, если мы при этом лишаем их возможности делать что-то, что они могли бы делать?

Если я научу ребенка правильно писать, то ничего при этом у него не отниму. Различные выборы взаимно не исключают друг друга. Многие люди закрывают глаза, чтобы ощутить себя, но это уже утверждение о том, как они организуют себя. Необходимости в этом нет. Я могу ощутить в себе все, что захочу и с открытыми глазами. Подобно этому, если ко мне прийдет человек с иной церебральной организацией, я не разрешу ни одного выбора из тех, которые у него уже есть. Я только добавлю новые выборы. И в этом состоит вся функция моделирования. Мы принимаем во внимание, что вы истратили определенное количество денег, чтобы приехать сюда, что вы компетентна в своей области и в чем-то преуспели. Мы уважаем ваши выборы и возможности. Мы говорим: «Хорошо, давайте к вашим выборам еще добавим новые, чтобы расширить их репертуар», подобно тому, как хороший механик имеет полную сумку инструментов.

Мы призываем к тому, чтобы вы все время использовали все системы. В определенном контакте вы будете осозновать работу одной системы более интенсивно, чем работу других. Я думаю, что если вы занимаетесь спортом или любовью, то у вас возникает множество кинестетических ощущений. Если вы читаете или смотрите кинофильм, то преобладают визуальные впечатления. В своем сознании вы можете переходить от одной стратегии к другой. Существуют определенные признаки контекста, которые позволяют вам менять стратегию и использовать различные потребности. Тут нет никакого насилия.

Существует даже стратегия креативности, различные ее формы. Мы работаем как консультанты в одной из учреждений, где «планируются» психологически лучшие сотрудники. Мы определили стратегию, которой пользуются лучшие коммерческие работницы, и научили остальных сотрудников пользоваться этой стратегией на бессознательном уровне. Обученные научились пользоваться стратегией, но содержание в каждом случае оставалось уникальным. Некоторые из обученных даже улучшили эту стратегию.

Большинство людей имеют довольно мало стратегий для достижений чего-либо. Они используют ту же самую стратегию для достижения всего, и получается, что что-то у них выходит, а что-то – нет. Мы определили, что большинство людей имеет по три – четыре стратегии. Действительно гибкая личность имеет 12 стратегий. Вы можете посчитать, даже ограничив каждую стратегию до 4 шагов, что в последнем случае человек имеет около тысячи возможностей.

Мы делаем очень сильное утверждение. Мы утверждаем, что в чем вы нуждаетесь – это во вмешательстве моделирования, имеющего достаточный сенсорный опыт, чтобы понаблюдать, что в действительности талантливый человек делает (а не что об этом говорит) и сформировать это так, чтобы передать вам.

Мужчина: Мне кажется, что обычная цель терапии – осознание – у вас изменена представлением клиенту нового способа реагирования, который он бы мог использовать по своему выбору.

Если вы включаете сюда подсознательный выбор, то я согласен с вами. В своей работе мы опираемся на несколько положений, одно из них имеет прямое отношение к вашему вопросу: выбор всегда лучше, чем его отсутствие. Но я имею в виду как сознательный, так и бессознательный выбор. Я думаю, что каждый из вас знает, что такое сознательный выбор, эквивалент вариабильности моего поведения, дающий мне возможность добиваться нужных мне результатов. Если я несколько раз сталкиваюсь с одной и той же ситуацией, и замечаю, что моя реакция на нее варьирует так, что я каждый день добиваюсь нужного мне результата, то это означает, что я имею бессознательный выбор.

Но если вы на сходные ситуации реагируете одинаково и ваша реакция вас не удовлетворяет, то у вас, скорее всего, нет выбора. Важным вопросом здесь для меня является – какая структура (а существует множество структур) отвечает за это состояние, в котором у вас не оказалось выбора. И какие шаги вы можете предпринять, чтобы изменить состояние ? способов подобного изменения.

Мы предлагаем вам такую информацию, которая является универсальной для нас как для представителей вида, но для других людей остается вне сознания. Вы нуждаетесь в ней как в инструменте, поскольку вы работаете именно с бессознательными процессами, частями личности, с целью произведения эффективных изменений. Сознательная часть личности обычно уже исчерпала себя к моменту обращения человека к терапевту. Ее усилия могут быть полезными, но вы должны работать с остальными частями личности.

Пусть слова «сознательный» и «бессознательный» для вас не будут ловушкой – за ними не стоит ничего реального. Они просто служат способом описания событий, удобным в контексте терапевтических изменений. «Сознательный» определяется как нечто, в чем вы отдаете себе отчет в данный момент, а «бессознательный» – это что-то другое.

Конечно, можно найти и более тонкие отличия. Существует бессознательная информация, доступная нам в любой момент времени. Если я спрошу: «Что с вашим левым ухом ?», то вы тут же осознаете кинестетическое ощущение в нем. Тут переход от неосознанного к осознанному очень легкий. Если же я вас спрошу: «Когда вы в первый раз пришли в школу, какого цвета была обувь у вашей первой учительницы ?», то на этот вопрос вы тоже сможете ответить, но на это потребуется гораздо больше времени и энергии. Таким образом, существуют различия в доступности к осознанию бессознательного материала.

Обычно человек приходит к вам и говорит: «Помогите! Я хочу измениться. Мне трудно и больно. Я хочу стать иным, чем был до сих пор». Из этого вы можете заключить, что он уже использовал все ресурсы, доступные его сознанию, и потерпел неудачу. Следовательно, одна из предпосылок вашей эффективности – работать с бессознательными ресурсами личности. Ограничить себя сознательными ресурсами – обречь себя на длительную, скучную и, вероятно, неэффективную работу.

Кстати, здесь на семинаре вы ни за что не сможете успевать двигаться с нашими быстрыми вербализациями, если будете действовать осознанно. Это осознанная и систематическая попытка с нашей стороны – перегрузить ваши сознательные ресурсы. Мы понимаем, что обучение и личностные изменения осуществляются на бессознательном уровне, и это именно тот уровень, к которому мы хотели бы обратиться. 95% процессов, ответственных за обучение, являются бессознательными. Это все то, что в данный момент времени недоступно сознанию. Я хочу сейчас обратиться именно к этой части вас, чтобы там осталась полная и полезная запись всего, что здесь происходит, особенно это касается того, что мы прямо не комментируем. Мы верим, что все это вы используете для дальнейшего понимания того, что вы делаете как профессиональный коммуникатор. Сознательный же уровень оставьте для того, чтобы отрелаксироваться и получить удовольствие от того, что здесь происходит. Итак, мы остановились на вопросе: «Так что же дальше?». Мы в какой-то мере научились идентифицировать репрезентативные системы. Для чего это можно использовать ?

Один из способов использования этой информации – это возможность общаться с вами на бессознательном уровне и так, чтобы вы этого не осозновали. Я могу использовать неспецифические слова типа «понимаю», «верю», и показать вам невербально, через какой сенсорный канал я хочу вас «понять». Например: Я хочу убедится в том, что вы поняли (жест вниз налево), как далеко мы продвинулись. Мой жест на подсознательном уровне дает вам понять, что я хочу, чтобы вы меня поняли аудиально.

Вы можете так же использовать эту информацию, чтобы прервать процесс оценивания опыта. Все вы сознаете визуальные опыты, и видите, что происходит, когда их создают. (Он поднимет руки над головой наподобие арки и помахивает ими). Мой жест разрушает все ваши картины, взятые из воздуха, правда?

Тысячу раз в жизни вы задавали кому-либо вопрос и вам отвечали: «Хм, давайте посмотрим» и обращались внутрь себя, создавая визуальные образы. Когда человек поступает таким образом, он не может в то же время реагировать на внешние. Давайте представим себе, что мы оппоненты на конференции или на производственном собрании. Я начинаю говорить и стараюсь построить свое изложение и настроить себя так, чтобы вы поняли меня. После того, как я выложил вам уже определенный кусок информации, в какой-то момент вы начинаете оценивать свои ощущения от происходящего. Вы смотрите вверх и начинаете визулизировать или смотрите вниз и начинаете что-то говорить себе, или уделяете внимание вашим кинестетическим ощущениям. Какое бы внутренне состояние не было, важно, чтобы я сделал паузу и дал вам время для оценки информации. Если же я взял слишком быстрый темп и в этот момент продолжаю говорить, то этим только запутываю вас, раздражая.

Часто же происходит следующее: я замечаю, что вы смотрите в сторону, и думаю, что ваше внимание отвлеклось или что вы меня избегаете. Моя типичная реакция в стрессе, созданном условиями конференции – это ускорение темпа речи, увеличение объема представления информации, поскольку я хочу заставить вас быть внимательными и в конце концов доказать свое. Вы же реагируете так, как будто на вас нападают, потому что я не разрешаю вам понять, о чем говорю – просто не даю на это время. Вы в конце концов запутываетесь и ничего не понимаете в содержании. Если на конференции я являюсь председателем, то я могу заметить тот момент, когда слушатель начинает оценивать информацию и прервать или отвлечь доклачика в этот момент. Это дает слушателю время для поиска смысла того, что происходит, и для принятия решения о том, согласен он или нет.

Другой пример: Если вы знаете о том, каковы ведущие и репрезентативные системы у данного человека, вы можете строить сообщения так, что он не сможет сопротивляться. «Можете ли вы увидеть, что изменяетесь к лучшему ? По мере того, как вы увидите себя в этом процессе, ощущаете ли вы уверенность в себе и говорите ли себе, что все идет на лад ?» Если у вас приобладает стратегия построения визуальных образов, на которые вы реагируете чувствами, затем следует вербальный комментарий, то при таком построении фразы вы не сможете сопротивляться.

Однажды я преподавал математику в Калифорнийском университете, и преподавал людям, в математике неискушенным. Закончилось все это тем, что я начал преподавать математику как второй язык. Студентами моими были филологи. Я обнаружил общий уровень анализа языковых и математических систем. Таким образом, вместо того чтобы учить их математике с точки зрения математика, я просто использовал доступные им понятия перевода с языка на язык, и трактовал математические символы как слова. Так же, как в языке существуют хорошо сформированные предложения, так и в математике существуют хорошо сформированные последовательности символов. Я сделал так, чтобы весь мой отход соответствовал их модели мира, а не требовал от них достаточной гибкости, необходимой для того, чтобы они присоединились к моей модели мира.

Когда вы поступаете таким образом, то даете своим ученикам преимущества, которые заключаются в том, что вы подаете материал в наиболее доступном для них виде. Но тем самым вы оказываете им в то же время и плохую услугу, поддерживая ригидные стереотипы учебной деятельности. Тут важно понимать результаты тех выборов, которые вы делаете, формируя и подавая материал определенным образом. Если вы хотите принести им настоящую пользу, то, присоединившись к их модели, надо наложить на нее другую модель, чтобы расширить их возможности к обучению. Если вы обладаете подобной сензитивностью и способностями, то вы – незаурядный учитель. Если вы сможете дать им соответствующий опыт, то они будут иметь две стратегии обучения. Теперь они могут пойти к другому учителю, недостаточно чувствительному к коммуникативным процессам, но, являясь теперь благодаря этим стратегиям достаточно гибкими, они смогут приспособиться и к этому способу обучения. Множество школьников не успевают именно потому, что имеет место несовпадения первичных репрезентативных систем у ученика и учителя. Если ни ученик, ни учитель не являются достаточно гибкими, чтобы приспособиться, обучение не происходит. Зная теперь то, что мы знаем о репрезентативных системах, мы можем понять, почему ученик, который весь год числился в отстающих, на будующий год у другого учителя успевает нормально, и почему ученик может хорошо успевать по физике и математике, и очень плохо – по истории и литературе.

В супружеских парах вы тоже можете быть переводчиком языка одной репрезентативной системы на язык другой. Он приходит с работы домой и хочет уюта. Он садится в кресло в гостиной, скидывает обувь, берет сигарету и пиво из холодильника, обкладывается газетами и журналами и т.д. Тут заходит жена, которая очень визуальна. Она весь день убирала в доме, чтобы все выглядело красиво, желая заслужить одобрение мужа. Она видит вещи, разбросанные по всей комнате и взрывается. Его жалобы: «Она не дает мне места в доме, где я мог бы уютно расположиться. Это ведь мой дом. Я хочу комфорта!» Она ему в ответ: «Ты так неряшлив! Ты всюду разбрасываешь свои вещи, а когда все выглядит так, я знаю, что ты меня не уважаешь!»

В.Сатир в таких случаях находит кинестетические соответствия визуальным жалобам и наоборот. Она смотрит на мужа и говорит: «Вы не поняли, что она сказала, правда ? Вы действительно не понимаете, что она переживает. Представьте себе, что вы пришли вечером в спальню, чтобы лечь спать, а жена уже сидит в кровать, смотрит телевизор и ест печенье. Вы ложитесь и чувствуете, что крошки въедаются вам в кожу. Знаете ли вы теперь, что она испытывает, заходя в гостиную и видя разбросанные вещи?»

Тут нет никаких ошибок, никаких обвинений. Вы не говорите клиенту: «Вы плохой» или «Вы глупый» или что-то подобное. Вы говорите: «Вот как вы можете понять в своей репрезентативной системе».

Муж жалуется: «Когда мы бываем на людях, я хочу ей выразить свою привязанность». Она говорит: «Он всегда устраивает мне сцены при публике, все время хватает меня руками.» Конечно, он таким образом проявляет нежность, но ей надо видеть, что происходит. Он жалуется, что она отходит назад, а он чуть не падает. Тут вы можете найти соответствие и сказать ей: «Помните ли вы какой-либо случай, когда вам остро нужна была помощь, но вы вокруг себя никого не видели, как будто вы стоите посреди пустыни и смотрите вокруг, но совершенно никого не видите. Вы совершенно одна в этой пустыне, вот так себя чувствует и он, когда подходит обнять вас, а вы отстраняетесь.»

Дело здесь не в том, точны эти примеры или нет. Просто вы можете различать людей по репрезентативным системам, а затем осуществлять наложение этих систем с помощью поиска соответствующего прерывания ведущей репрезентативной системы человека. Таким образом, вы создаете нечто, что взято на вооружение даже крупными страховыми компаниями в нашей стране – «безошибочную политику». Семейные терапевты, во всяком случае, должны владеть этим приемом и способом его демонстрации.

Если я могу стоять рядом с ним, давая ей возможность видеть, что говорю, и могу стоять рядом с ним очень близко, то на подсознательном метауровне клиенты усваивают следующее: он может получать от нее такие реакции, которые ему понравятся и она может получать от него такие реакции, которые понравятся ей. Об этом никогда не говорят вслух, все это происходит на подсознательном уровне. Тогда они будут моделировать и присваивать мои поведенческие реакции, чтобы сделать свою коммуникацию более эффективной. Существует и другой путь: установить контакт с каждым в отдельности, а потом работать переводчиком между репрезентативными системами с целью более эффективной коммуникации.

Референтная система тоже очень важна. Допустим, кто-то к вам приходит и говорит: «Я не знаю, чего хочу». Он говорит тем самым, что у него нет референтной системы. Недавно на семинаре к нам обратилась одна женщина, которая переживала весьма трудный период своей жизни, она не могла даже решить, что ей выбрать из меню – у нее не было критериев, согласно которым она могла бы принять решение. Она сказала нам, что ситуация с меню напоминает ей всю жизнь – она не может выбирать и всегда не удовлетворена. Что сделали мы, так это буквально создали для нее стратегию принятия решения. Мы сказали ей: «Хорошо. Вот вы должны принять решение. Обратитесь внутрь себя и скажите себе, что вы должны решить, не важно что это будет. Скажем, вы пришли в ресторан. Скажите себе: «Я должна выбрать себе еду». Теперь снова вернитесь к сенсорному опуту и определите ваши выборы, другими словами, прочтите меню. Прочитав «Гамбургер», представьте себе его, проверьте, каков он на вкус, и определите, положительным или отрицательным для вас является это ощущение. Затем прочтите: «Яйца под майонезом» и представьте, что вы видите их перед собой, попробуйте их на вкус и определите, положительно или отрицательно для вас это вкусовое ощущение».

После того, как она попыталась проделать это несколько раз, она получила способ принятия решения, и начала принимать их быстро и бессознательно во всех случаях свой жизни.

Когда она прошла через этот процесс несколько раз, он «сгладился», как это происходит с вождением машины. Он опустился в подсознание. Представляется, что сознание занимается теми вещами, которые мы еще не можем делать хорошо. Когда мы знаем, как делать действительно хорошо, то делаем это автоматически.

Мужчина: Мы хотели бы узнать об оценке обонятельного опыта. Мы немножко занимались и пришли к выводу, что сначала люди визуализируют объект, затем ощущают запах.

Не обязательно. Это вы пользуетесь этой стратегией. Вы сказали нам: «Вы пришли к выводу, что люди поступают следующим образом…» и потом описали себя. Насколько мне известно, это широко распространенный стереотип в современной психиатрии, Томс Шаша сказал: «Вся психология – это биография, или автобиография». Большинство психотерапевтов проводят психотерапию с собой, вместо того чтобы проводить ее с другими людьми. Если прямо отвечать на ваш вопрос, то надо сказать, что люди подходят к оценке обонятельного опыта самым различным способом. Но всегда, когда люди оценивают запахи, у них расширяются ноздри. Это прямой сенсорный сигнал, позволяющий вам сделать заключение о том, что человек переживает. Этому ощущению могут предшествовать зрительные, аудиальные или кинестетические представления, но движения ноздрей вы увидите всегда.

Продемонстрируем это. От детства у вас осталось много впечатлений. Может быть, у вас была бабушка, которая жила в отдельной комнате, где пахло по-особенному, или вы помните какую-то особенную еду, которую вы ели только в детстве, или свою плюшевую игрушку. Возьмите какой-нибудь объект из своего детства, попытайтесь его зрительно представить, сказать себе о нем, или почувствовать его на ощупь. Потом глубоко вдохните и позвольте этому объекту перенести вас в прошлое. Это один из способов сделать запахи доступным осознанию.

Эту информацию можно использовать любым из способов, который подскажет вам ваша изобретательность. Если вы используете направляемую визуализацию, то вы замечали, что есть клиенты, где этот метод работает автоматически и весьма успешно. С иными же клиентами вы даже не пытаетесь этот метод применить. Знаете ли вы, какой критерий вы при этом используете ? Если они легко визуализируют, то вы применяете управляемую визуализацию, верно ? Мы вам рекомендуем сделать противоположное. Для людей которые не умеют сознательно визуализировать, управляемая визуализация может стать глубоким продуктивным переживанием, ведущим к изменениям. Для тех, кто визуализирует все время, этот опыт будет далеко менее полезен. Единственное, что вы должны сделать, чтобы визуализация работала у людей, которые не могут нормально визуализировать, это присоединиться к их репрезентативной системе, установить рапорт, и медленно, путем наложения перевести их в ту систему, в которой вы хотите, чтобы они фантазировали. И это будет весьма мощным средством к изменениям, гораздо более мощным, чем вы делали бы это с человеком, который уже умеет визуализировать.

Если вы имеете какой-то опыт, фрагмент переживания, то вы можете восстановить все переживание. Попытайтесь сейчас сделать следующее: наклоните плечи вперед, закройте глаза, и представьте, что кто-то или что-то толкает вас сзади в плечи. Возьмите эти чувства, интенсифицируйте их и разрешите им превратиться в картину. Что или кого вы видите ? Что в этой картине связано с какими-то звуками, которые могли быть раздаваться, если бы это произошло на самом деле ? А сейчас послушайте звук.

Это и есть принцип наложения. Вы всегда можете войти в репрезентативную систему, которая определяется глаголами,и произвести наложение на другую систему. Вы также можете научить человека делать это.

Ричард: Я знаю. Я сам это делал. Четыре года назад я не мог увидеть ни одного образа, фактически не представлял, как люди это делают. Я думал, что люди обманывают, говоря, что им помогает направленная визуализация. У меня и мысли не было о том, что они видят картины. Конечно, когда я впервые попытался создать образы, я пошел тем-же путем, что и все люди, которые испытывают трудности в этом плане. Они говорят себе: «Ну, еще упорнее смотри на это!», а потом чувствуют себя фрустированным. Конечно, чем больше я говорю себе, и чем больше чувств я испытываю, тем менее я способен что-либо увидеть. Я выучился делать это по принципу наложения: взяв чувство или звук, а потом добавляя к этому визуальное измерение.

Вы можете использовать принцип наложения, чтобы натренировать клиента работать во всех системах, что, я думаю, полезно для каждого человеческого существа. На себе вы можете заметить, какую систему вы используете утонченно и изощренно, а с какой у вас возникают трудности. Потом вы можете использовать принцип наложения, чтобы достичь такой же утонченности во всех системах.

Допустим, что у вас хорошо развитая кинестетическая система, но вы совершенно не можете визуализировать. Вы можете представить себе, какова на ощупь кора дерева. Тактильно исследуйте ее, пока не получите хорошую кинестетическую галлюцинацию. Затем визуализируйте вашу руку и посмотрите на нее, пытаясь увидеть, как выглядит кора дерева, базируясь на тактильных ощущениях (мягкости или твердости, шершавости или гладкости, температуры). Если вы легко визуализируете и хотите развить аудиальную систему, вы можете увидеть машины, заворачивающие за угол, а затем услышать соответствующие звуки.

Мужчина: Означает ли сказанное, что слепой психотерапевт находится в невыгодном положении?

Визуально оцениваемые признаки – это лишь один из способов получения информации. Существуют различные другие вещи, с помощью которых вы можете получить ту же самую информацию. Например, тон голоса человека тише при визуальной оценке и ниже при кинестетической. Темп речи выше при визуальной оценке и ниже при кинестетической. При визуальном оценивании дыхание скорее грудное, при кинестетическом брюшное. Таких признаков существует множество. Одновременно мы можем воспринять лишь немногое. Наше сознание одновременно может вместить 7(+,-2) единицы информации. Мы говорим: «Смотрите, обычно вы обращаете внимание на определенные моменты опыта, но имеется другой класс этих моментов – обратите на него внимание, и поймите, как вы можете его использовать весьма эффективно».

Ту же самую информацию я могу получить, оценивая тон голоса, темп речи, темп и глубину дыхания, изменение цвета кожи лица или тыльной стороны ладони. Слепой человек может получить ту же информацию другим путем. Движение глаз – самый легкий источник информации о репрезентативных системах. После того, как вы им овладеете, можно переходить к другим измерениям.

Вы думаете, что слепой психотерапевт находится в невыгодном положении, но слепота – это удел каждого из нас. Слепой человек имеет то преимущество перед другими людьми, занимающихся коммуникацией, что он знает, что он слепой и должен развивать другие чувства, чтобы компенсировать это. Например, на прошлом семинаре у нас присутствовал совершенно слепой человек. Год назад я научил его определять репрезентативные системы иными, нежели зрительными, признаками. Он научился делать это так хорошо, как любой зрячий человек. Большинство людей, которых я встречал, обладают весьма не развитыми сенсорными способностями. Огромное количество опыта проходит мимо них, так как они функционируют вне того, что для меня является гораздо более интересным, нежели «предвзятые мнения». Они функционируют внутри своего внутреннего мира, стараясь найти во внешнем мире то, что бы ему соответствовало.

Кстати, это хороший способ всегда быть разочарованным. Самый лучший способ разочароваться – это конструировать образы того, какими должны быть вещи, а затем делать все, чтобы они такими стали. Вы будете разочарованы всегда, когда мир не совпадает с вашими представлениями. Это безошибочный способ сохранения хронического разочарования – поскольку мир никогда не присоединится к вашим представлениям.

Существует еще один богатый источник информации – это наблюдение за оцениванием моторных программ в тот момент, когда человек думает о какой-либо активности. Энн, примите пожалуйста, «нормальную» позу, ноги не скрещивайте. Спасибо. Сейчас я задам вам предварительный вопрос. Видите ли вы машину ? (Да). Есть ли как-то машина, которой вы пользуетесь постоянно ? (Да). А сейчас я задам вам вопрос, на который прошу не отвечать вслух. Вы пользуетесь автоматическим переключением скоростей ? … Кто получил ответ ? Выскажите свой ответ и проверьте его.

Мужчина: Ручной переключатель.

ОК. Как вы об этом узнали ?

Мужчина: Я видел движение ее правой руки.

Теперь ответьте на вопрос вслух, Энн.

Энн: Автоматический переключатель.

Кто-нибудь еще видел ответ ?

Женщина: Да, переключатель должен быть автоматический, т.к. она маленького роста и ей трудно было бы пользоваться ручным.

Использовал ли кто-нибудь еще сенсорный опыт ?

Теперь я прямо отвечу на заданный вопрос. Если вы смотрели на ноги Энн, то получили бы ответ на заданный вопрос. Одной из различных моторных программ при пользовании ручным и автоматическим переключателем является необходимость нажатия на педаль, если бы вы внимательно смотрели, то увидели бы напряжение мышц ее правой или левой ноги, что дало бы вам ответ.

Если вы задаете человеку вопрос, в ответ на который он должен оценивать моторную программу, вы должны наблюдать за теми частями тела, которые он должен использовать, чтобы оценить информацию. Для ответа на вопрос он должен применить какую-то репрезентацию. И, хотя в сознании могут быть представлена лишь одна из систем, человек подсознательно пользуется всеми системами, чтобы собрать информацию, нужную для ответа на вопрос.

Энн: У нас две машина, я пользуюсь обеими. Вы спросили: «Какой машиной вы обычно пользуетесь?» Если бы вы спросили меня: «Есть ли у вас другая машина?» и затем спросили бы меня о ней, были бы мои ответы другими? Двигались ли бы мои ноги по-другому, если бы вы спросили меня о другой машине?

Да. Вы используете вашу левую ногу только тогда, когда есть педаль. Посмотрим, как вы ответите на следующий вопрос. Во всех ваших квартирах и домах есть внешние двери. Когда вы входите в квартиру, эти двери открываются направо или налево? Ну, как вы ответили на этот вопрос?.. Руки у всех задвигались. Теперь я задам вам другой вопрос. Когда вы приходите вечером домой, и внешняя дверь бывает закрытой, какой рукой вы открываете дверь?.. Следите за руками.

Люди всегда стараются создать словарь языка тела, как будто движение головой назад может означать сдержанность, а скрещивание ног аккуратность. Но язык тела не состоит из слов, он работает по-другому. Движение глаз и тела дают вам информацию о процессе.

Основная область профессиональных коммуникаторов, по нашему мнению, это процесс. Если вы вовлечетесь в содержание, вы неизбежно будете навязывать человеку, с которым общаетесь, свои убеждения и ценности.

Проблемы, которые беспокоят людей, обычно не имеют ничего общего с содержанием. Они связаны со структурной нормой организации опыта. Если вы начнете это понимать, то проводить терапию станет намного легче. Вы не должны вслушиваться в содержание, вы только должны понять, как строится процесс, а это действительно гораздо легче сделать.

Теперь давайте поговорим об еще одном распространенном стереотипе. Допустим, я – ваш клиент, и вы меня спрашиваете: «Ну, как прошла неделя?» а я отвечаю (голова опущена, тон голоса ниже, тяжелый вздох): «О, на этой неделе все было прекрасно (вздох, отрицательное покачивание головой, легкая насмешка), никаких проблем.» Ваш смех говорит о том, что тут была предложена неадекватная коммуникация . Для этого явления есть специальный термин: неконгруэнтность. То, что я предлагаю вам с помощью тона моего голоса, движения тела и головы, не соответствует моим словам. Какова будет ваша реакция на это, реакция профессиональных коммуникаторов? Какой выбор в этом случае у вас есть?

Женщина: Я скажу: «Я вам не верю» или: «Но вы не выглядите счастливым от того, что дела у вас идут хорошо».

Итак, вы используете метокомментарий, конфронтируя человека с противоречием, которое вам удалось заметить. Кто отреагирует по-другому?

Мужчина: Я постараюсь помочь вам выразить оба сообщения, возможно, попрошу усилить невербальные компоненты.

ОК. Гештальт-техника, обогащать невербальное сообщение, пока не возникнет соответствующее переживание. Да, это второй выбор. Понимает ли кто-нибудь из вас важность выбора, о котором я сейчас говорю ? Наша работа – выбор. Неконгруэнтность – это ключевая точка выбора, с которой вы постоянно встречаетесь, если занимаетесь коммуникацией. Вам полезно было бы иметь широкий репертуар реакций, и понимать (я надеюсь

– более подсознательно, нежели сознательно), какие последствия будут иметь применения того или иного приема или техники.

Метакомментарий – это один из выборов. И, я считаю, хороший. Но это только один из выборов. Когда я наблюдаю за терапевтами, то часто замечаю, что это – их единственный выбор в ситуации, когда они сталкиваются с неконгруэнтностью. Т.е. люди, работой которых является выбор, вообще не имеют никакого выбора. В ответ на неконгруэнтность вы можете заставить человека преувеличивать невербальный компонент, обозвать его лжецом, проигнорировать высказывания или просто использовать отражение, сказав, насмешливо и отрицательно качая головой: «Я так рад !»

Или же вы можете поменять местами вербальное и невербальное сообщение, сказав, улыбаясь и кивая головой: «Это ужасно!». Ответ, который вы на это получите, удивителен, поскольку люди не подозревают, что они вербализуют. В ответ на подобную вашу реакцию люди теряются либо начинают вербализировать сообщения, которые до этого были невербальным. Происходит так, как если бы они взяли бессознательный материал и сделали его сознательным и наоборот.

Или же вы можете отреагировать соответствующей метафорой: «Это напоминает мне историю, которую мне рассказал мой дед, О'Мора. Он был ирландцем, но в юности некоторое время скитался в Европе. Рассказал он мне об одной небольшой прибалтийской стране. У ее правителя были проблемы – министр внутренних дел не мог найти общего языка с министром иностранных дел. То, что делал министр иностранных дел, чтобы укрепить свои отношения с соседями, правильно организовать торговлю, мешало удовлетворению потребностей страны, а удовлетворить эти потребности, как чувствовал министр внутренних дел было необходимо…»

Как люди научаются неконгруэнтности ? Например, приносит ребенок из школы свою поделку и показывает ее родителям. Родители смотрят на нее и отец говорит (нахмурившись, отрицательно качая головой , резким голосом): «Как я рад, что ты принес это домой, сынок!» Что в ответ на это делает ребенок ? Может, он наклоняется к отцу и метакомментирует: «Папа, ты говоришь, что рад, но я не вижу…»? Одна из вещей, которые ребенок делает в ответ на неконгруэнтность – это гиперактивность. Одно из полушарий регистрирует визуальные и тональные впечатления, другое – слова и их значение, и одно несоответствует другому, максимальное несоответствие находится там, где полушария пересекаются – в области кинестетической репрезентации. Если вы увидите теперь гиперактивного ребенка, вы заметите, что триггером для гиперактивности является неконгруэнтность, и находится она у середины линии тела, расспространяясь затем на другие виды поведения.

А сейчас я вас о чем-то попрошу. Поднимите правую руку… Заметил ли кто-нибудь неконгруэтность?

Мужчина: Вы подняли левую руку.

Я поднял левую руку, но многие из вас сделали то же самое ! Другие подняли правую руку. Третьи вообще не заметили, какую руку я поднял. Суть состоит в том, что, будучи детьми, вы вырабатываете свой способ справляться с неконгруэнтностью. Обычно люди искажают свои опыт, чтобы он стал конгруэнтным словам. Есть ли здесь кто-то, кто услышал меня так: «Поднимите левую руку!» ? Многие из вас подняли левую руку, думая, что подняли правую.

Чтобы сделать свой опыт конгруэнтным, если поступают спутанные сообщения, один из путей состоит в том, чтобы буквально отрезать одно из намерений (вербальное, тональное, движение тела, прикосновения, визуальные образы) от сознания. И можно предсказать, что гиперактивный ребенок, отрезающий от сознания правое полушарие (продолжающее, однако, функционировать вне сознания) окажется преследуемым визуальными образами – мертвыми младенцами, плавающими над столом психиатра. Те, кто отрезает кинестетический опыт, будут чувствовать у себя под кожей ползающих насекомых, что будет буквально сводить их с ума. Они вам об этом скажут. Это – реальные клинические примеры. Те, кто отрезает аудиальный опыт, слышат голоса, раздающиеся из стен, поскольку они отдали этой системе все свое сознание, и информация, поступающая к ним через эту систему, защищает их от повторяющейся неконгруэтности.

В нашей стране большинство галлюцинаций являются слуховыми, так как люди здесь мало внимания уделяют своей аудиальной системе. В других культурах галлюцинации связаны с другими репрезентативными системами.

Женщина: Не смогли бы вы подробнее прокомментировать галлюцинаторные явления?

Галлюцинации, я считаю, это то, чем вы здесь занимаетесь целый день, формальных различий между галлюцинациями и теми процессами, которые вы используете, когда я прошу вас вспомнить что-нибудь – будь-то событие сегодняшнего утра, или запах аммиака – просто не существует. Насколько мне известно, однако, некоторая разница между обитателями психиатрических больниц и нормальными людьми все же существует. Одно из различий – это то, что больные и здоровые живут в различных зданиях. Другое – это отсутствие у больных стратегий различия между разделяемой (общепринятой) реальностью и неразделяемой. У кого есть щенок? Можете ли вы его увидеть сидящим на этом стуле?

– Да.

ОК. А теперь можете ли вы определить, чем отличается щенок от стула, на котором он сидит? Есть ли какое-то переживание, которое позволяет вам отличить тот факт, что вы поставили визуальный образ щенка, и тот факт, что образ стула был у вас перед тем, как вы поставили на него образ щенка? Есть ли различия? Его может и не быть…

Женщина: Различие есть.

ОК. Каково оно? Как вы узнаете, что это – реальный стул, но не реальная собака?

Женщина: Я реально вижу стул в моей реальности, здесь и сейчас. Собаку я вижу только в моей голове, внутренним зрением.

Так видите ли вы собаку, сидящую на этом стуле?

Женщина: Ну, только внутренним зрением.

Каково различие между стулом, который вы видите, и собакой, которую вы видите внутренним зрением? Есть ли разница?

Женщина:………………

Да, но как вы узнаете об этом?

Женщина: Ну, если я посмотрю назад или в сторону, стул я все равно вижу. А если я перестану думать о собаке, она тут же исчезнет.

ОК. Вы можете поговорить с собой. Правда, обратитесь внутрь себя и спросите, есть ли у вас на подсознательном уровне какая-то часть, которая могла бы так же ясно представить себе собаку, даже отвернувшись ? Можете ли вы после этого найти различие ? Потому что я догадываюсь, что у вас есть еще способы, которыми вы пользуетесь для определения различия между собакой и стулом …

Женщина: Разве что образ собаки не так ясен…

ОК. Это один из способов, которым вы проверяете реальность. Снова обратитесь внутрь себя и спросите, нет ли у вас в подсознании такой части, которая могла бы сделать образ собаки таким же ясным ?

Женщина: Нет, пока я бодрствую.

Я знаю, что сознательно вы это не можете сделать. Я об этом и не прошу. Можете ли вы поговорить с собой ? Можете ли вы сказать себе внутренне – Привет, Мари, как дела? – «Да». – ОК. Обратитесь внутрь себя и спросите: есть ли у меня на подсознательном уровне какая-то часть, которая может сделать образ собаки таким же ясным, как и образ стула ? Будьте внимательны к ответу, который вы получите. Ответ может быть вербальным, визуальным, чувственным. Пока она это делает, вопрос ко всем: заметил ли кто-нибудь на себе, как определяются различия между собакой и стулом ?

Мужчина: Ну, когда вы раньше двигали стулья, я слышал звук, а если бы вы двигали собаку, то звука бы не было.

В сущности, ваша стратегия состоит в том, что вы переходите в другую репрезентативную систему и наблюдаете, есть ли соответствие первой системе.

Женщина: Я знаю, что собаку сюда поставила я !

Как вы об этом узнали ?

Женщина: Я помнила, что я это сделала.

Да, но как вы помните об этом ? Это визуальный процесс ? Или вы себе что-нибудь говорите ? Сейчас я попрошу вас ту же самую операцию совершить со стулом. Поставьте стул сюда, несмотря на то, что он уже здесь. Пройдите со стулом через тот же самый процесс, что и с собакой, а потом скажите мне, в чем тут разница. Знает ли кто-нибудь, в чем тут дело ?

Мужчина: Все мы здесь шизофреники…

Конечно, все тут шизофреники. Фактически, Р.Лэниг был слишком консервативен, когда он говорил о шизофрении как о естественной реакции. Следующей ступенью, на которую мы все поднимаемся, является множественная личность. Существует только два различия между нами и теми, у кого стоит официальный диагноз «множественная личность»: 1) отсутствие амнезии на то, как вы себя вели в данном контексте – находясь в другом контексте, вы помните о том вашем поведении; 2) вы можете выбирать, как реагировать в зависимости от контекста. Если у вас нет выбора реакций на данный контекст, то вы – робот. Итак, у вас два выбора. Вы можете быть либо множественной личностью, либо роботом. Выбирайте же хорошо…

Мы сейчас постараемся подчеркнуть различие между кем-то, кто не знает, что его галлюцинации – это галлюцинации, и вами. Различие состоит лишь в том, что у вас есть стратегия определения того, что является разделяемой реальностью, а что – нет. И, если у вас есть галлюцинации, они касаются идей, а не вещей.

Если кто-то из вашей аудитории скажет: Смотрите, я действительно вижу здесь собаку и каждый может ее увидеть!, то кто-то возьмет его за руку и выведет из аудитории….

Но, когда Салли использовала слово «задумчивый», она проходила через тот же самый процесс, что и шизофреники. Например: один пациент посмотрел на меня и сказал: «Видите ли вы, что сейчас я выпью чашку крови?» Он сделал то же самое, что и Салли. Он взял какую-то информацию извне, интересным образом скомбинировал ее со своим внутренним ответом, и сделал вывод, что все пришло к нему извне.

Между госпитализированными людьми – шизофрениками, и людьми из вашей аудитории существуют только два различия: 1) вы имеете хорошую стратегию проверки реальности, 2) содержание наших переживаний социально приемлимо. Ведь все вы галлюцинируете. Например, вы галлюцинируете о том, в каком настроении находится человек – в плохом или хорошем. Иногда это соответствует той информации, которую вы получаете извне, а иногда – нет. Тогда это просто отражение вашего внутреннего состояния. А если, например, плохого настроения у вашего собеседника нет, вы можете индуцировать его: «У вас что-то не так ?», «Что вас беспокоит ?», «Я не хочу, чтобы вы беспокоились о том, что произошло сегодня днем, когда вас не было».

Пить кровь в нашей культуре не принято. Мне приходилось жить в стране, где это нормально. Члены восточно-африканского племени масаев только и занимаются тем, что садятся в круг и пьют кровь из чашки, и никаких проблем. Представителям этой культуры было бы странно, если бы кто-нибудь сказал: «Я вижу, что вы почувствовали себя плохо, когда я это сказал». Они начали бы удивляться вам.

Когда мы преподавали интернам-психиатрам, мы приходили в больницу пораньше и проводили много времени в палатах. У тамошних пациентов были проблемы, с которыми мы прежде не сталкивались. Мы дали им задание определить для себя, какую часть их реальности люди разделяют, а какую – нет; с тем парнем, который пил кровь из чашки, мы поступили так: «Немедленно присоединитесь к его реальности.» Мы присоединились к его реальности, так что он начал нам доверять. Затем мы дали ему задание – определить, какую часть его переживаний остальные люди в палате могут принять. Мы не говорили ему о том, что реально, а что нет, а просто попросили назвать те переживания, которые другие люди могли бы с ним разделить. И тогда он научился – как научается ребенок, говорить о тех частях реальности, которые являются либо социальными приемлемыми галлюцинациями, либо чем-то, что люди хотят видеть, слышать или чувствовать… И это – все, что ему было нужно, чтобы выписаться из больницы… Сейчас у него все нормально. Он все попрежнему пьет кровь из чашки, но делает это в одиночестве… Большинство психотиков именно тем и отличаются, что не умеют отличать разделяемую реальность от неразделяемой.

Мужчина: Но многие психиатры тоже не умеют делать этого, когда работают с психотиками.

Очень многие люди не умеют этого делать, насколько мне известно, единственное различие состоит в том, что у психиатров есть другие психиатры, которые разделяют их реальность, так что получается хоть немного, да разделяемая реальность. Я много раз подшучивал над тем, как гуманистические психологи обращаются друг с другом, когда собираются вместе. У них есть много ритуалов, которых нет, напрмер, в электронной компании. Электронщики, приходя утром на работу, не держат друг друга за руки, и не смотрят пристально друг другу в глаза в течении 5 минут. И когда кто-то из них видит, как другие это делают, то говорит: «Ну и ну! Странно!» И гуманистические психологи думают, что электронщики люди холодные, бесчувственные, бездушные. Для меня обе эти реальности – психотические, и я не знаю, какая из них является более сумасшедшей. Но если вы будете говорить о разделяемой реальности, то электронщики окажутся в большинстве.

Вы имеете выбор тогда, когда можете переходить из одной реальности в другую. И иметь взгляд на то, что происходит. Самые сумашедшие вещи происходят тогда, когда гуманистический психолог приходит проводить семинар в организации и не меняет своего поведения. Неспособность приспосабливаться к иной реальности является, насколько я знаю, самым ярким признаком психоза.

Терапевты также чувствуют буквы. Я не думаю, что это является более странным, чем пить кровь из чашки. Куда бы я не пошел, люди говорят мне, что они чувствуют себя О и К (ОK). Это действительно странно. Или же спрашиваешь человека: «Как ты себя чувствуешь? а он отвечает: «Неплохо». Вдумайтесь, это ведь очень глубокое утверждение: «Я чувствую себя неплохо». Но ведь это не чувство. Так и ОК.

Один из наиболее мощных инструментов для коммуникатора – это умение различать свое восприятие от своих галлюцинаций. Если вы можете с ясностью отличать, какую часть вашего опыта вы выносите изнутри наружу, в противоположность тому, что вы действительно получаете из нее с помощью ваших сенсорных аппаратов, вы не будете галлюцинировать тогда, когда вам это не полезно. В действительности, необходимым галлюцинирование не бывает никогда. Любой результат психотерапии вы можете получить, не галлюцинируя. Вы можете оставаться только при своем сенсорном опыте и быть очень эффективным, творческим и сильным психотерапевтом.

Чтобы добиться исключительных успехов в коммуникации, вы нуждаетесь только в трех вещах. Мы открыли, что в поведении психотерапевтических корифеев (и талантливых руководителей, продавцов) существуют три основных стереотипа: Первое, Они знают, какого результата хотят добиться. Второе. Они достаточно гибки в своем поведении. Вы должны уметь генерировать у себя множество поведенческих реакций, чтобы добиться от человека такого ответа, который вам нужен. Третье. Они обладают достаточным сенсорным опытом для того, чтобы заметить, получили ли они ответ, которого добивались. Если вы обладаете этими тремя способностями, то можете варьировать свое поведение до тех пор, пока не получите нужный ответ.

Здесь мы делаем вот что. Мы знаем, какого результата мы добиваемся. Затем мы вводим себя в состояние, которое называем «аптайм», в котором находимся всецело в своем сенсорном опыте и вовсе не имеем сознания. Мы не осознаем наших внутренних чувств, картин, голосов – ничего внутреннего. В таком состоянии я нахожусь в своем сенсорном опыте, связанном с вами, и слежу за вашими реакциями, и продолжаю менять свое поведение до тех пор, пока не получу от вас нужную рекцию.

В данный момент я знаю, что я говорю, потому, что слушаю себя извне… Я знаю, сколько смысла вы извлекаете из моих слов, узнавая об этом по вашим реакциям, сознательным и бессознательным. Я вижу это. Я не комментирую это внутренне, просто замечаю ваши рекции и соответственно приспосабливаю свое поведение. Я не знаю, как я себя при этом чувствую… что моя рука лежит в кармане. Это определенная измененная часть, состояние сознания, один из многих видов транса, кстати, весьма полезный, если вы ведете игру.

Женщина: Как вы приспосабливаетесь в состоянии «аптайм»? Вы сказали, что меняете свое поведение до тех пор, пока не получите нужный ответ. Какие приспособления вы делаете ? Не объяснили бы вы подробнее? Или…

Ну… я меняю все возможные параметры поведения. Наиболее явным для меня является тон голоса. Вы можете менять и выражение лица. Иногда вы можете сказать и то же самое, что уже говорили, но при этом поднять брови – человек вдруг понимает. Вы можете начать двигать руками… Для кого-то вы можете нарисовать картину. Иногда я объясняю одно и то же разными словами. Это все – доступные логические возможности. На самом деле существует огромное разнообразие возможностей.

Женщина: Ну, если вы меняете свое поведение, разве вы не должны сознавать каким-то образом то, что происходит внутри нас?

Нет, я считаю, что большинство людей стараются делать это рефлексивно, но большинство сознательных стратегий здесь не работает. Именно потому и складываются такие безобразные межличностные отношения. Если я хочу заставить вас действовать определенным образом и говорю вам, что я сделаю это, то все, что я должен делать потом – это действовать каким-то образом до тех пор, пока вы не будете вести себя так, как я хочу. Если я захочу проверить, достиг ли я намеченного результата и при этом обращусь к себе, к своим внутренним чувствам и голосам – то это никогда не скажет, что аптайм – плохая стратегия. По-моему, аптайм – единственная эффективная стратегия, которую я знаю, для действия с людьми в терминах вызывания реакций.

Вы хотите узнать, что вы думаете и что чувствуете, для того чтобы сказать себе об этом. Но я не думаю, чтобы это углубило вашу связь с другим человеческим чувством. Потому что, если вы это делаете, вы не уделяете внимания ему, а уделяете внимание себе. Я не говорю, что это плохо, я говорю только, что в результате этого вы не будете ощущать себя ближе к другому человеку. Вы не установите более близкого контакта с женщиной, которая сидит рядом с вами, если будете созерцать свои внутренние картины, говорить себе что-то и что-либо ощущать, а потом говорить ей об этом, так не установить контакт между ней и вами. Просто в ее сознании появится больше информации о том, что происходит внутри вас, тогда как вы не уделяете внимания ей…

У меня есть один знакомый адвокат, у которого есть замечательная стратегия для решения юридических проблем. Сначала он визуально констатирует проблему, которая должна быть решена. Затем он обращается к аудиальному ответу (А) и проверяет его с помощью визуального эйдетического ответа, затем – аудиальный ответ – проверяет его с помощью визуального эйдетического и так далее, пока аудиальный и визуальный ответы не сложатся в первоначальную визуальную конструкцию. Тогда он знает, что проблема решена. Это прекрасная стратегия для решения юридических проблем, она же ужасна, если ее использовать в межличностных отношениях, но он использовал ее и там. Сначала он создавал образ того, как он хочет взаимодействовать с кем-то, затем начинал искать образ того, как он взаимодействовал раньше с другими людьми. Таким образом, он не был способен ни на что новое во взаимодействиях, если это новое не состояло из уже знакомых старых кусков. Нельзя сказать, чтобы в межличностных отношениях эта стратегия страшно хороша. Когда он ее использовал, то полностью находился вне процесса взаимодействия.

Недавно по телевизору психолог учил людей, как лучше общаться. В сущности, она говорила следующее: «Сначала создайте картину того, каким вы хотите быть, а затем ведите себя соответственно этой картине». Но здесь нет ничего, чтобы говорило об этой связи от других людей. Вокруг нее стояли студенты, которые говорили: мы счастливы и мы можем общаться… как приятно вас видеть… Они даже не знали, пожимают друг другу руку или нет! У них вообще не было контакта, так как каждый был внутри себя и создавал себе образы. Быть может, они и вправду были счастливы, они улыбались, но нельзя сказать, что стратегия такого общения была хороша.

Однажды мы обедали с одним полковником в отставке, который решил стать коммуникатором. У него было 2 стратегии. Одна – выдавать команды, другая получать согласие. Стратегии, предназначенной для сбора информации, не было вообще, вся стратегия попросту завершалась получением согласия партнера. Независимо от того, что он говорил, если он получал ответ: «да, я согласен», он больше вообще не мог функционировать. Когда мы стали выражать ему согласия, он не мог больше генерировать никакого поведения! Он прекращал функционировать. Затем он сидел, не говоря ни слова, в течении 15 минут, пока не смог прицепиться к чему-то в нашем разговоре. Мы опять с ним согласились, он снова замолчал. Его стратегия выбора блюд состояла в том, чтобы заставить каждого из обедающих за нашим столом выбрать себе определенное блюдо. Целью его стратегии не было получение приятных ощущений от еды. Цель состояла в том, чтобы заставить выбрать каждого то, что он считает нужным. Быть может, эта стратегия и хороша, чтобы быть армейским полковником. Но вряд ли она годится для того, чтобы выбрать себе еду в ресторане или завести друзей, которых, кстати, у него не было.

Стать конгруэнтным своему сенсорному опыту – это дело всей жизни, но я не знаю, чтобы здесь существовали какие-то принципиальные стратегии. Сейчас я могу видеть, слышать и ощущать то, что два года назад казалось мне экстрасенсорной информацией. Это утверждение касается моего желания посвятить часть своего времени и энергии на выработку способности различия внутренней и внешней реальности, стимулов, поступающих по каждому сенсорному опыту и внутри каждой репрезентативной системы.

Нашу способность к зрительным различиям мы выработали благодаря М.Эриксону… Он является одним из самых совершенствованных в мире визуальных детекторов. Он видит то, что обычно для людей находится далеко за порогом восприятия, но оно действительно существует и воспринимается тем же самым человеческим зрительным анализатором. Когда вы делали упражнения, многие из вас звали меня на помощь: «Посмотрите, мой партнер не делает никакие движения глазами.» Но в конце концов вы говорили: «Нет, небольшие движения он все-таки делает!» Когда вы говорили «небольшие», это было утверждение о вашей различительной способности, а не о том, что происходило с вашим партнером.

Это подобно сопротивлению. Если терапевты будут воспринимать «сопротивление» как характеристику собственного поведения, а не поведения клиента, то я думаю, что психиатрия будет развиваться быстрее. Как бы не сопротивлялся клиент, все равно это утверждение касается того, что вы делаете, а не того, что он делает. Среди всех способов, которые вы использовали, чтобы установить контакт и рапорт, вы не нашли того одного, который бы сработал. Тогда вам надо стать настолько гибким в способах представления себя, пока не получите нужной вам реакции.

Следующее, что мы сделаем, это попробуем потренировать различие между сенсорным опытом и галлюцинациями. Упражнение состоит их 4-х частей.