Выбираю бег!

В поисках истины

Я сидел на балконе клиники госпитальной хирургии Смоленского мединститута и дышал. Вернее, пытался дышать, так как воздух никак не хотел входить в легкие.

Мутило, в глазах зеленые круги, рот наполнялся слюной. Полное йоговское дыхание — раз, еще и еще. Перила балкона постепенно опустились на свое место, небо снова стало голубым. Только где-то в самой глубине меня остался страх. Наутро вся клиника знала, что во время наркоза у Мильнера случился обморок.

А чему удивляться? Десять лет стопроцентной самоотдачи с полной выкладкой, не хуже, чем после марафона.

Первый и единственный анестезиолог в клинике на 120 коек, да и соседи — гинекологи не забывали. А разве мало было сдвоенных и строенных дежурств? А ночные вызовы через день? А одновременные наркозы сразу на двух столах?

А тут еще изобрели этот фторотан и детские наркозы с открытым контуром, когда весь выдыхаемый воздух прямо в лицо...

Детство тоже было не солнечным. Годы эвакуации на Крайнем Севере, тяжелый ревматизм, сердечная недостаточность и плевриты, плевриты, плевриты... Всю школу провел в постели, учился заочно, был освобожден от экзаменов и, конечно, от физкультуры. Каким-то образом я выжил и даже поступил в медицинский институт. К этому времени у меня сформировался порок сердца. Надо было иметь хоть каплю здравого смысла и заняться чем-нибудь другим, но я выбрал эту работу. Конечно, были в ней и великий смысл, и удовлетворение, и радость, было и горе.

И вот встал вопрос, могу ли я продолжать эту работу, вернее жить той жизнью, которой я жил последние десять из тридцати пяти лет. Казалось бы, ничего страшного не случилось — подумаешь, один обморок! Во всем виноваты бессонные ночи, голодный желудок и фторотан. Вот отдохну немного, отосплюсь, надышусь чистого, свежего воздуха, выпью крепкого чаю... Но отмахнуться было не так-то просто — перебои в сердце и постоянная нехватка воздуха, вечное недомогание и боли в правом подреберье. Плюс спондилолистез (соскальзывание) пятого поясничного позвонка, о чем, к счастью, я узнал значительно позднее...

Пришлось серьёзно задуматься. Менять работу было поздно: я ведь не умею ничего другого, кроме того, как давать наркозы, накачивать кровь в артерии и вены, делать искусственное дыхание. И я решил заняться физкультурой, для начала бросив курить.

1968 год. В руках у меня книга Г. Тенно и Ю. Сорокина «Атлетизм». «Это то, что мне нужно, — решил я. — Буду таким же здоровым и сильным, как эти симпатичные парни». Всего себя измерил и взвесил. Рост 176 см, вес 68 кг, окружность груди 86 см и живота такая же, бицепса — 28 см. Бывает хуже, но редко. В прихожей отлично разместились малогабаритная «народная» штанга с плоскими литыми «блинами» и коротким грифом и «шведская» стенка. Тренировался я с упоением. Даже летом, во время отпуска, в солнечной Ялте, на пляже, я поднимал большие валуны, вызывая изумление «дикарей». Ровно через год рост 175 см, вес 74 кг, бицепс 31 см. Не плохо! Только вот беда: сердце окончательно сдало — в груди теснит, одышка, боли, перебои.

«Здесь что-то не так», — подумал я. И вот на столе другая книга — «Бег к вершинам мастерства» Артура Лидьярда. Бег — это тоже, говорят, очень здорово! «Моя система — это ежедневный бег в большом объеме и с довольно приличной скоростью, — писал Лидьярд. — Всякая другая система — не моя система». Конечно, Артур, мы будем бежать к вершине, а как же иначе?! И бег начался.

Я начал с продолжительности бега 10 мин. и ежедневно прибавлял по 1—2 мин. Через 2 недели я уже бегал по 30 мин. в день со скоростью около 5 мин. на 1 км. Было очень тяжело, но я не сдавался — надеяться больше было не на что. И вдруг — о радость! В парке я встретил другого бегуна. Мы буквально вцепились друг в друга.

— Что ты делаешь? — сказал мне Миша Л. — Вышла новая книга, специально для таких, как мы — «Бег ради жизни» Г. Гилмора. Там сказано, что нужно бегать медленно!

И мы стали бегать медленно, но много: до 50 мин. в день. А через 2 недели после нашей встречи (спустя 2 месяца после начала занятий) было решено впервые пробежать 10 миль. Не километров, а именно миль — ведь так бегал великий Лидьярд! Мы пробежали по Витебскому шоссе до Красного бора и обратно — ровно 16 км за 1 час 40 мин.

На обратном пути сильно болели ноги, но мы терпели и добежали до конца. Для меня это была первая, а для Миши — последняя победа. У него обострились старые болезни, и он переключился на гимнастику йогов, а я потерял партнера. Вскоре и мое состояние ухудшилось: появилисьчастые приступы экстрасистолии, сонливость и сильная слабость — мне все время хотелось прилечь. Ночи превратились в какой-то кошмар. Я почти не спал, чего раньше никогда не было, а утром не мог подняться. Пришлось прекратить тренировки. Нужно было выбирать — или моя сумасшедшая работа или бег. Осложнилось и мое положение в клинике.

— В субботу сложная операция, ты даешь наркоз, — сказали мне.

— Но у меня выходной день!

— Не валяй дурака. Шеф оперирует — ты что, с луны свалился?

Я все прекрасно понимал, но почему все так привыкли к моей безотказности? Ведь у меня действительно выходной день. Человек я или машина?! Кроме того, в субботу я должен был бежать с Мишей 10 миль (в воскресенье я дежурил). И впервые за 10 лет я изменил своему делу, своему долгу ради бега. Бег вырастал на глазах, превращался в громаду, которая постепенно отодвигала и заслоняла все. И я уперся. К этому времени у нас уже было три анестезиолога, и я сказал: «Наркоз даст дежурный врач. У меня выходной».

Жена говорит, что я родился под созвездием овена, или барана, то есть я просто баран. И уж если я чего решил...

А решил я бежать с Мишей 10 миль, и мы бежали. Наркоз давал другой анестезиолог. Все прошло нормально, но мои отношения с шефом окончательно испортились. И я решился...

На кафедре физиологии института физической культуры требовался преподаватель с медицинским образованием.

«Институт физкультуры, — подумал я. — Буду изучать физиологию и бегать. Это мне подходит». Так я стал спортивным физиологом. Все нужно было начинать сначала.

Что было причиной моего ухода из клиники? Плохое состояние здоровья, конфликт с профессором или увлечение бегом? Скорее всего все вместе взятое, но бег сыграл решающую роль. Если бы не он, я бы никогда не смог этого сделать.

Теперь я мог бегать и спать сколько угодно. И через неделю я снова возобновил тренировки, уменьшив продолжительность бега до 30 мин. в день: бегать больше я просто не мог. Меня удивляло, что резко уменьшилась скорость бега — до 7 мин. на 1 км. Да и сон никак не налаживался, несмотря на то что меня никто никуда не вызывал. Как-то в парке я встретил Мишу.

— Ты очень медленно бежишь, — сказал он. — Здесь что-то не так.

Миша выглядел отлично.

— Йога великая вещь, — продолжал он, — все успокаивает и нормализует.

Да, было над чем призадуматься. Я и сам видел, что не все в порядке, но что?!

Весной я нашел себе нового партнера Женю Ю., в недалеком прошлом лыжника-разрядника, на 6 лет моложе меня. Однажды в воскресенье мы с ним пробежали 20 км за 2 часа — ничего, сошло. Через 2 недели еще столько же и через неделю еще. Все. Боль во всем теле, под глазами чёрные круги, губы и ногти синие, пульс всё время около 90.

Страшная слабость, трудно пальцем шевельнуть, апатия. По утрам по-прежнему выходил в парк, пытался бегать, но ничего не получалось: тошно, тяжко, противно. Сидел на скамеечке, руки за голову, смотрел в прекрасное синее небо, дышал полным йоговским дыханием, но ничего не радовало.

Я уже знал, что со мной происходит — перетренировка, или перенапряжение нервной системы, как теперь говорят.

Нужно было отвлечься, использовать активный отдых и т. д. И я ездил в лес, подолгу гулял, а потом поехал с семьей на месяц к морю. Но ничего не помогало — бегать я не мог, спал плохо, на душе тоска.

Неужели конец мечте?! Что же, бег для меня призрак, «летучий голландец», Аэлита с далекой планеты? Уже и лето прошло, и осень на исходе, а мне всё плохо. Конечно, я всё время мучительно думал, искал причину. И впервые я возроптал на Артура, на его систему.

— Ты что, с ума спятил?! — орал я на него. — Семь раз в неделю мастера спорта тренируются, а я кто?! По 20 километров каждое воскресенье — да это может быка убить!

И я решил, что у меня есть только два пути: или свергнуть кумира, или забыть про бег. Со всей очевидностью я понял, что система Лидьярда — Гилмора с ежедневным бегом и огромными воскресными нагрузками подходит кому угодно, но только не мне.

Я упорно боролся год, ровно 12 месяцев, слепо веря в своего идола. «Фанатик», — говорили мне. Так оно и было.

За год работы физиологом я познакомился с основами спортивной тренировки, и причина неудач была как на ладони: от лидьярдовского принципа «бегать каждый день» нужно было переходить к принципу «бегать через день».

Я почувствовал это еще осенью, когда впервые познакомился с её величеством перетренировкой, но слишком сильно было ещё гилморовское наваждение. Кстати, в сто первый раз перечитывая книгу Лидьярда «Бег к вершинам мастерства», я внезапно обнаружил место, где было написано, что первое время Артур бегал всего 3 раза в неделю и лишь значительно позднее перешёл на ежедневный бег. Причем 4 раза в неделю пробежки были очень лёгкими, и только 3 раза — настоящая тяжелая тренировка. Теперь всё было просто. Долой ежедневный бег, и воскресные пробеги по 20 км, и 300 км бега в месяц с прицелом на 100 миль в неделю! Все это для молодых и здоровых, я же старый инвалид, пора поставить точки над i.

Так начался долгий путь исканий новой системы, которая подходила бы лично мне и, возможно, кому-нибудь ещё.

Очень внимательно всматриваюсь в зеркало — старая привычка культуриста. Лицо сморщено, как у мартышки, под правым глазом огромный синяк, общий перекос слева направо. Лучше не смотреть. Жена говорит, что знакомые при виде меня пугаются, и советуют мне обратиться к врачу.

Может быть, может быть... Этот мимический симптомокомплекс получил название «рожа» и в дальнейшем служил мне верой и правдой в качестве первого признака перегрузки.

За первые 3 месяца занятий я потерял в весе 8 кг (!) и из цветущего культуриста превратился в обезьяну. Теперь-то я знаю, что при перетренировке вес прогрессивно падает и не восстанавливается. Что бы я делал, если бы не перешел в институт физкультуры?

Итак, начнем с нуля! Нет, даже с некой отрицательной величины. Ведь год назад у меня не было перетренировки.

Была скорость и неукротимая жажда бега, а теперь и этого не стало. И я опять начал все сначала. Смысл «новой» системы был очень прост. Во-первых, тренировки через день, а точнее 3 раза в неделю. Остальные дни — отдых, который со временем можно будет заменить легким бегом.

Во-вторых, я знал, что по воскресеньям должен быть длительный бег, по продолжительности близкий к предельному (околопредельная, или большая нагрузка). Дело в том, что такие нагрузки через 5—7 дней дают эффект суперкомпенсации (сверхвосстановления), в чем и состоит смысл тренировки.

«Как бы ни была утомительна воскресная пробежка, — пишет Лидьярд, — через 7—10 дней я всегда чувствовал себя значительно сильнее». Если же повторная нагрузка падает на фазу недовосстановления, развивается истощение организма, перетренировка. Так как шести дней для полного восстановления мне явно не хватало, я решил проводить длительный бег 1 раз в 2 недели, то есть через воскресенье. Так родилась идея двухнедельного тренировочного микроцикла — стандартной, повторяющейся схемы чередования дней нагрузок и отдыха. Новая система начала «работать», и через полгода я впервые за все это время почувствовал себя лучше и снова начал получать удовольствие от бега. Ещё через два года я понял, что нагрузки должны чередоваться не только по длительности, но и по интенсивности. И тогда после довольно напряженного кросса в среду я устроил себе «разгрузочный» день в пятницу — очень легкий и короткий бег. Теперь от воскресной пробежки я мог получать максимум удовольствия. На то, чтобы прийти ко всему этому, мне понадобилось около пяти лет.

«Мы — мужчины»

Я уже полгода проработал в институте физкультуры, но всё мне ещё кажется новым и странным.

— Нужно заниматься научной работой, — говорит мой новый начальник доктор биологических наук, профессор Владимир Михайлович Волков.

— Какая может быть наука? — возражаю я. — Ведь здесь нет наркозного аппарата. Я же анестезиолог!

— Надо, — настаивает он, — теперь ты физиолог, и не простой, а спортивный.

Да, нужно что-то делать, тупо соображаю я. Но что? Да ведь бег — это тоже мышечная деятельность, физкультура и спорт! Мы создадим клуб любителей бега и будем изучать влияние трусцы на организм. Сочетать приятное с полезным. И я буду в своей родной стихии. Шеф не против.

— Физиологическое обоснование физической культуры в пожилом возрасте — это актуально, — говорит он.

Так в марте 1970 года на базе Смоленского института физкультуры был создан клуб «Мы—мужчины». Назвать его иначе было просто невозможно, так как на объявление в газете откликнулось сто мужчин (и ни одной женщины).

Мы собирались 1 раз в неделю по воскресеньям на институтском стадионе и обучали наших мужчин бегу трусцой по системе Лидьярда — Гилмора, в основе которой лежит ежедневный бег с одной большой нагрузкой раз в неделю. Как раз в это время вышло второе издание книги Г. Гилмора «Бег ради жизни» (каждый получил по экземпляру), мой кумир был в расцвете сил, и о чем-нибудь другом просто не могло быть речи. Остальные дни недели члены клуба должны были бегать дома самостоятельно, что они и делали по мере сил и возможностей. А в воскресенье — общий групповой длительный бег! Всех занимающихся мы разбили на несколько возрастных групп.

С мая месяца начали выезжать в Красный бор — прекрасный лесопарк, как будто специально предназначенный для бега. В дальнейшем там вокруг нашей базы были проложены замкнутые трассы — от 3 до 20 км. Условия для занятий были отличные, и наши мужчины вскоре начали бегать по 40—60 мин. (6—10 км). Дальнейшего увеличения нагрузок мы не допускали, так как у меня был некоторый опыт в этом деле. К этому времени из ста человек осталась ровно половина. Пятьдесят прекратили занятия. Отсеялись ослабленные, пожилые, больные: они первые не выдержали ежедневных занятий. К осени большинство членов клуба стихийно стали бегать через день: 3—4 раза в неделю, что ещё больше укрепило мои подозрения в несовершенстве гилморовской системы. Так было покончено с ежедневным бегом.

За два года наши мужчины хорошо освоили азбуку оздоровительного бега и перешли на самостоятельные занятия, лишь изредка появляясь в институте для консультации и обследования, которые проводились под руководством заведующего кафедрой физиологии профессора В. М. Волкова. Но пять энтузиастов по воскресеньям по-прежнему собирались вместе для совместной тренировки.

С апреля и до ноября мы бегали по трассам Красного бора, а зимой по городским и загородным трассам, которые проложили по шоссе. Каждая трасса имела свое название, была промерена по спидометру и занесена на отдельную карточку, где ежегодно проставлялись результаты забегов.

Итак, нас осталось пятеро: я, Саша Р., Миша А., Толя Б., Игорь М., не считая Османа, собаки Игоря, точной фотографической копии Монмаренси из телевизионного фильма «Трое в одной лодке». Все с характером, упрямые, ни в чем не уступят, короче «овены» (бараны). Ребята уже не признавали во мне руководителя и видели только своего товарища и единомышленника. Они стали неуправляемы. Для них Лидьярд по-прежнему оставался единственным божеством, никого другого они слушать не хотели. А у меня уже была своя система. Так наши пути разошлись: они продолжали бегать каждый день, а я 3 раза в неделю. (Кое-чего я, правда, все-таки добился, и лет через 5 они начали отдыхать в субботу и понедельник.)

Ребята пришли в клуб тоже не от хорошей жизни. У Саши и Миши «юношеская» гипертония, у Толи — инфекционный полиартрит, сильные боли во всех суставах.

Профессора приговорили его к полной неподвижности, но недавно Толя сообщил мне, что окончательно «убежал» от полиартрита. И все же они были значительно сильнее меня, к тому же на 8—10 лет моложе. Бегать мне с ними было тяжело, и к финишу я отставал на 1—2 км.

Через два года ребята бегали по воскресеньям уже по 2 часа, а я только по часу. Игорь в одиночку пробежал марафонскую дистанцию.

Кроме того, ребята, за исключением Толи, занимались «моржеванием» — купались в Днепре почти круглый год.

До них мне было очень далеко, но я не унывал и медленно, но упорно полз к своей вершине. И вдруг захандрил Игорь. Появились вялость, сонливость, резко снизилась скорость бега. Он уже не мог бегать с ребятами и очень переживал. Снизил нагрузку до 20 мин. в день, но ничего не помогало. Он не мог понять, в чем дело. Я же хорошо знал, что это такое.

— У тебя перетренировка, — втолковывал я Игорю. — Бегай как я, через день.

Но он и слушать ничего не хотел.

— Я устаю на работе, — упрямо твердил Игорь.

— Тебя доконал ежедневный бег. Нет восстановления, — настаивал я.

Ничего не помогало. Игорь таял на глазах, он уже не бегал, а гулял с верным Османом, который пробежал с ним марафон. Так он мучился больше года: пытался бегать, бросал и опять начинал все сначала. Наконец, он сдался и пришел ко мне за советом. Начал бегать 3 раза в неделю.

Только через год он почувствовал себя лучше. Он по-прежнему бегал один, считая всему виною групповой бег с относительно высокой скоростью. А я понемногу начал подтягиваться. Уже не отставал от ребят, хотя мне с ними все еще было трудновато. Уже впервые пробежал с Саней 16 км за 1 час 30 мин. Уже не «валялся» сутками после воскресного бега, появились легкость и уверенность в себе.

И тут к нам пришел шестой мужчина, да еще какой! Мастер спорта СССР, член сборной России в тройном прыжке Костя И. Он тренировался со своими ребятами в Красном бору, и нам удалось увлечь его идеей длительного бега. Мы с Костей жили рядом и начали бегать вместе («Это даже не смешно», — говорили наши). И опять я нарушил одну из заповедей — не бегать с более молодым и сильным! А Костя был очень силен. Наш знаменитый 13-километровый круг в Красном бору («Солдат») он пробегал за 54 мин., а я только за 1 час. 10 мин.! Я знал, что совместный бег с ним равносилен для меня самоубийству, но соблазн был слишком велик. Правда, Костя вел себя благородно, бежал медленно, не давая мне отстать. Однако, когда он в конце дистанции непроизвольно увеличивал темп, было тяжело. Для него приятная прогулка, для меня — очередное испытание! До конца он этого так и не понял, считая, что я просто «нежничаю».

Спасало меня только то, что следующие 2 дня после воскресенья у меня был полный отдых, и к среде я неплохо восстанавливался. «Помогала» мне и язва желудка, которой страдал Костя. Во время бега у него часто появлялись сильные боли в животе, что не давало ему увеличивать скорость. Но он не сдавался —настоящий характер чемпиона! Он бы им и стал, если бы не его язва. Костя совершенно не переносил, чтобы кто-то был впереди него, забывая, что он мастер спорта, а мы «несчастные физкультурники».

И если кому-нибудь приходила в голову шальная мысль вылезти вперед хоть на «полброви», расплата была неизбежна: он изматывал нас рывками, играл как кот с мышью. Мы падали с ног, а он радовался! Иногда я его дразнил, делал вид, что догоняю, Костя делал рывок, а я оставался на месте. Так мы развлекались.

Каждая воскресная пробежка была для нас большим событием и надолго запоминалась, а некоторые сохранились в памяти на всю жизнь. Однажды Косте пришлось труднее, чем мне. Как-то зимой, после не так давно перенесенного гриппа, он был еще слаб и попросил меня бежать медленно.

Мы бежали 23 км по Витебскому шоссе до «Солдата» и обратно. Сначала медленно, а после поворота я постепенно стал прибавлять. Костя начал сопеть, но молчал. Я видел, что ему тяжело, и еще больше увеличил темп. Тогда он не выдержал и начал ругать меня последними словами:

— Договаривались бежать медленно, — возмущался он, — а ты что делаешь?!

«Ничего, — думал я, — потерпи, миленький, побудь хоть раз в моей шкуре!» Может быть, это было не совсем честно, но я был доволен. Последний километр мы пролетели в полную силу, и Костя выиграл «грудь».

А вот еще один пробег. Дело было в конце февраля, снег растаял, и мы решились на дерзкий план: прибежать в Красный бор с противоположного конца Витебского шоссе, через окружную дорогу и Гнездово. Всего 30 км. По столько мы еще не бегали. Назвали эту трассу «Марафон». Мы пригласили ребят, но у них уже был опыт, и они наотрез отказались.

— Холодно, — сказал Миша, — а на окружной сквозняк, как в вытяжной трубе. Не дорога, а сифон.

Но мы с Костей решили бежать. Стартовали при температуре +2°, моросил мелкий дождик. Костя надел лыжный костюм и штормовку, я — трикотажный костюм, футболку и курточку из болоньи. До окружной (10 км) всё было нормально, мы пели песни. Но как только повернули на трассу, ударил шквальный ветер с градом. Температура начала быстро понижаться, и мы превратились в сосульки.

Ветер швырял нас, пытаясь сбросить с шоссе. Мы бежали, тесно прижавшись друг к другу. Надо было как-то добежать до Гнездово, так как транспорта на окружной нет и останавливаться здесь негде...

Вот, кажется, и поворот на Витебское шоссе. Слава богу, ещё «десятка» позади. Руки, ноги не гнутся, но это ерунда, главное — конец ветру, вдоль шоссе с двух сторон тянется лесозащитная полоса. И вдруг Костя заявляет, что у него сильно болит правая стопа и предлагает прекратить бег. Мне стало обидно, оставалось пробежать немного, и я сказал:

— Разнюнился тут... Мужчина ты или нет?!

Тогда Костя понесся вперед огромными прыжками на одной ноге и пробежал так больше километра.

— Остановись, — кричал я ему вслед, — хватит!

Куда там!

— Чтобы я тебе проиграл! — орал он.

Внезапно я тоже скис. Продолжать бег не имело смысла, я остановился и заковылял к автобусной остановке. Увидев это, Костя тоже прекратил бег. Он опередил меня метров на 200. Мы не добежали до цели 1 км — первый и последний раз. У меня зуб на зуб не попадал, оказывается, уже было 15° мороза! А я в футболке... Был уверен, что заболею, но, как ни странно, даже не чихнул.

Через три недели мы опять бежали по окружной, но в другую сторону, налево, и возвращались домой через Миловидово. Всего 27 км («Дорога жизни»). Зимой это очень удобно. Но я еще полностью не отошел после«марафона», и мы решили бежать до трамвайной остановки. Всего 24 км. На этот раз ветра не было, но на трассе был сильный гололед, туфли проскальзывали. Я выбился из сил.

Появилась слабость, острое чувство голода и непреодолимое желание прекратить бег. В бедрах резкая боль — мышцы свела судорога. А Косте хоть бы что: привык к силовой работе. Кое-как дотащился я до трамвайной остановки и вздохнул с облегчением. Как вдруг Костя заявляет, что это не дело останавливаться посередине дороги и нужно бежать до самого дома. Еще 3 км.

— Мы же договаривались, — еле выдавил я.

Тогда он не выдержал и поинтересовался, к какому полу я принадлежу. И еще целых 18 мин. я бежал и хрипло ругал его сквозь сжатые зубы, а он смеялся... Потом он мне объяснил, что у меня был очень смешной вид: туловище резко наклонено вперед, голова и шея вытянуты, как у гуся, апрямые, негнущиеся ноги безнадежно оставались где-то далеко позади. Это была жалкая пародия на бег. Прохожие останавливались, а я бежал... Это был самый трудный забег в моей жизни, эти последние 3 км, даже хуже, чем марафон, который мне довелось потом пробежать.

Как ни трудно бывало с Костей, но когда приходилось бегать одному по далеким загородным трассам, вдали от жилья и людей, тоже иногда приходилось туго. И тогда я развлекался. Знойным летом представлял впереди себя, в прозрачном голубом мареве, легкую, парящую фигурку Татьяны Казанкиной. А морозной зимой, в снег и метель, это был неистовый Вирен с горящим взором, неудержимо влекущий меня вперед... Или стремительный Снелл... Легко бежать с чемпионами, все проходит: и боль, и страх.

Зимой наши мужчины бегали меньше, но зато очень много ходили на лыжах. Саша накатывал до 600 км в месяц.

— Плохо наше дело, — волновался я. — Летом они нас задавят.

— Не задавят, — успокаивал Костя. — Они разленились и отвыкли терпеть. Ты будешь на голову сильнее их.

И он оказался прав. Летом на трассах Красного бора Сашу и Игоря мы обходили, как «стоячих», они даже не пытались увязаться за нами. Пробовал сопротивляться лишь самолюбивый Миша, но бесполезно. Как-то в забеге на 16 км я очень легко, даже не желая этого, выиграл у них больше 10 мин. Меня поразило, что Саша показал результат пятилетней давности — 1 час 30 мин., а я пробежал за 1 час 18 мин. Не меньше меня были удивлены и ребята.

— Это его Костя натаскал, — заявил Миша.

— Вы ничего не понимаете, — горячился я. — Все дело в системе. У вас постоянная скорость, одинаковые нагрузки, бегаете каждый день. Адаптация у вас — вот что! Нагрузки должны волнообразно изменяться.

— Ты просто псих, — сказал Саша. — Совсем свихнулся со своим бегом. Бегать нужно для здоровья.

Он прав, конечно, невозмутимый Саша. Но я торжествовал. Это была настоящая, большая победа. Победа моейсистемы.

А Костя исчез. Побыл с нами 2 года, промелькнул как метеор, и нет его. Переехал к родственникам в Рязань. Боли в животе у него прошли. И язва зажила, даже на рентгене не обнаружили.

Снова, как и много лет назад, я остался один. Но со мной был бег. Это главное. И мои чемпионы!

Наша «Надежда»

— Если так пойдет и дальше, то скоро от нас останется один Осман, — сказал я. — Надо провести набор в группу.

И я дал объявление в газету с краткой заметкой об успехах нашего клуба. По странной иронии судьбы в группу записалось... 100 женщин и один мужчина, который вскоре выбыл. Эти женщины были в возрасте от 25 до 60 лет, почти все с отклонениями в состоянии здоровья. Пришли они с надеждой на лучшие времена. Поэтому новый клуб мы так и назвали — «Надежда».

Мы учли прошлые ошибки. Клуб был создан при парке культуры со штатным методистом, занятия проводились регулярно, 3 раза в неделю. Место для занятий у нас было отличное: рядом с парком чудесный городской сквер Блонье с отличной кирпичной дорожкой вдоль ограды длиною ровно 800 м. И с тренером нам повезло. Исключительно добросовестный и трудолюбивый, мастер спорта Саша Кононенко отлично знал свое дело.

Методика занятий сложилась легко и просто, сама собой. Наши женщины не могли бегать — только ходить. И они начали ходить по 2—3 круга вдоль Блонье (1600—2400 м).

Нас поразила частота пульса, которая у них была 20, а у некоторых даже 24 уд. за 10 сек. И это во время обычной «бодрой» ходьбы! О каком беге могла идти речь?! 800 м они проходили за 8—9 мин., а некоторые — за 10. «Они будут ходить до тех пор, — решили мы, — пока не смогут легко проходить круг за 7 мин. (максимальная скорость ходьбы по Куперу) при частоте сердечных сокращений (ЧСС) не более 20 уд. за 10 сек. Тогда можно будет разрешить короткие отрезки бега».

Мы сразу же обратили внимание на то, что наши женщины адаптировались к нагрузкам значительно медленнее мужчин. Всю весну и лето они только ходили и лишь к осени начали бегать по 20—30 м, да и то далеко не все. С точки зрения физиологии это было не совсем понятно, так как известно, что при работе на выносливость женщины очень немногим уступают мужчинам. Скорее всего это объяснялось плохим состоянием здоровья. У большинства артериальное давление было 150 на 90 и выше. Вот, например, Тамара Александровна Ч. — 60 лет, в медицинской справке двенадцать диагнозов, давление 180 на 110, через раз отправляем с занятий. Или Оля А. — всего 25 лет, а постоянно беспокоят колющие боли в области сердца с иррадиацией в левую руку. Она проходит 800 м за 10 мин. и бледная как полотно падает от усталости.

И все же черепашьими шагами, но мы двигались вперед.

Через год, к следующему лету, наших женщин уже было не узнать. Мы все еще чередовали бег с ходьбой, но длина дистанции уже достигала 3—5 км. Начиная с мая по воскресеньям мы регулярно выезжали в Красный бор, и наши женщины совсем расцвели. Зиму мы перенесли хорошо, а еще через год это уже была не группа здоровья, а настоящий КЛБ. Больше половины перешло на непрерывный бег.

Группа женщин в возрасте от 30 до 40 лет пробегала в Красном бору «десятку» за 60 мин., а Надежда Ш. и Ангелина М. (57 и 58 лет) 13 км за 1 час 15 мин. У Оли А. отличная ЭКГ после нагрузки, легко пробегает 5 км.

А ведь раньше она задыхалась после 100 м обычной ходьбы!

Про боли в сердце забыла. У Тамары Александровны Ч. артериальное давление стало 140 на 85, и она тоже легко пробегает «пятерку»!

У нас с Сашей на душе праздник. Все хорошо, все очень хорошо, просто здорово! Наша система работает четко, безотказно. Можно действовать смелее, увереннее, расширить группу, набрать еще сто, двести человек, начать тотальный поход на гиподинамию и физическую инертность, превратить Смоленск в бегающий город. Наполеоновские планы. Мне уже мерещится что-то вроде превращения Смоленска в Нью-Москву, а Москвы — в СтарыеВасюки.. Но вдруг произошел один случай...

«Бегом от инфаркта», — говорили мы. «Бегом к инфаркту», — говорили нам те, кому было лень бегать. Я знал, конечно, что инфаркт возможен, но сугубо абстрактно, так, например, как чума в Африке. «От инфаркта умерло еще два джоггера», — читаем в книге К. Купера «Новая аэробика».

Ну, это далеко, в Америке, не у нас. Бегают по дюнам, делать им нечего. В Смоленске нет дюн. И вот удар в сердце.

Умирает от инфаркта страстный любитель и пропагандист бега, известный ученый, киевский профессор В. С. Нестеров.

Умирает после бега на 20 км.

«Но Нестеров начал бегать поздно, в 54 года, был очень тучным, бегать было тяжело. Если бы не бег, он умер бы гораздо раньше своих 74 лет. Да и вообще можно умереть лежа в постели, без всякого бега», — говорили поклонники «трусцы». Да, конечно, все это так. И все-таки он умер после бега. Сразу после тренировки. От инфаркта! Вот и врачи против бега. Хотя сами-то они небось бегают.

Опять инфаркт. У бывшего мастера спорта В. Лобанова. Тоже, наверное, бегал как сумасшедший, резко увеличивал нагрузки. А у нас бег не спортивный, а всего-навсего «трусца». У нас вон какие достижения! Двое избавились от гипертонии, «старички» бегают по 10—15 км, и хоть бы что!

И вдруг мрачная новость: в группе здоровья стадиона «Спартак» умирает мужчина сразу после занятий. Ого! Это уже совсем близко, у нас, рядом! Наши приуныли. От чего он мог умереть? Обычная группа здоровья, нагрузки там небольшие — волейбол, бассейн, ОФП в зале. Бег только на разминке. Я отправляюсь туда.

— В чем дело, товарищи?

Оказывается, тренировка ни при чем. Возвращаясь домой после занятий, он увидел драку, пытался вмешаться, потом бросился бегом, что есть силы, обратно к стадиону, чтобы вызвать милицию, добежал до телефона, взялся за трубку — и все. «Острый инфаркт миокарда вследствие неадекватной физической нагрузки на фоне эмоционального стресса», — таково заключение медиков.

— Он нетренированный к бегу, потому и умер, — успокаивал я наших. — Они ведь там что делают — мяч гоняют. Разве это тренировка? Вот мы — да! К нам это никакого отношения не имеет.

Поверили, успокоились. Они, но не я!

— Срочно всем повторить углубленное медицинское обследование в физкультурном диспансере, — грозно объявил я. Гипертоников перевести в группу новичков (группу ходьбы), чтобы неповадно было бегать! Строгий контроль за пульсом — не больше 20 уд. за 10 сек. За пропуски занятий без уважительной причины — отчисление из группы.

Ну, кажется, все! Можно перевести дух.

...Рано утром телефонный звонок. В трубке долго молчали*

— Евгений Григорьевич, вы ничего не знаете..?

— Нет, конечно, я ничего не знаю, — ответил я бодрым голосом. И вдруг все оборвалось и похолодело внутри.

— Что случилось?! — закричал я.

Молчание.

— Да говорите же, наконец!

— Утром я бегала с Ангелиной, она сказала, что вчера кого-то из наших увезли на «Скорой помощи»..-. Какую-то полную женщину...

— Глупости! Этого не может быть! У нас этого быть не может!

У нас в группе три полных женщины с гипертонией.

Одну я недавно отправил с занятий: появились боли в сердце.

Вчера ее не было. Другой, Клавдии Ивановны 3., по-моему, тоже не было. Во всяком случае, я ее не видел. Возился с новичками. Н. И.? Была, бежала, сам видел! Позвонить, проверить! Нет, не могу, нет сил. Надо позвонить её подруге, Клавдии Ивановне, которой не было. Уж она-то должна знать. Не могу набрать номер. Страшно, но надо звонить.

— Попросите Клавдию Ивановну.

— Кто говорит?

— Это из группы здоровья.

— Клавдия Ивановна в больнице... Инфаркт...

В трубке плач. В глазах темно, опять круги, как когда-то... Противная, мелкая дрожь. Её же не было, я её не видел!

Но она, оказывается, была. Прошла 4х 800 м. На противоположной стороне сквера, где её было не видно, бежала.

Какой был пульс, никто не помнит.

Инфаркт бывает у джоггера, теперь я это знаю...

Клавдия Ивановна (56 лет), всегда веселая, жизнерадостная, с шуткой, прибауткой. Как это могло случиться? Пришла она в группу одной из первых. Не скрывала, что 4 года назад перенесла кровоизлияние в мозг. Принесла справку — врач разрешил занятия. Артериальное давление не очень высокое: 160 на 100, а то и 140 на 90. Диагноз — гипертоническая болезнь II стадии.

Не принимать в группу? Но у нас таких половина.

Правда, без инсульта в анамнезе. .

— Клавдия Ивановна, вам можно ходить, только ходить. Бегать — никогда! Запомните крепко — не бегать!

Ходить пять раз в неделю по часу — вот и все, что вам нужно.

— Не буду бегать, обещаю!

Летом Клавдия Ивановна редко приходила на занятия.

Как одержимая, она работала на даче — клубничка, огурчики, помидорчики, картошка — все это нужно.

В августе она потихоньку начала бегать — короткие отрезки по 20—30 м, не больше. Она делала вид, что не бегает, а мы делали вид, что не замечаем этого. Так не гласно, но с молчаливого нашего согласия, был снят запрет на бег, и началась эта безобидная, казалось бы, игра в прятки, которая закончилась трагически.

— Всё хорошо, — говорил я себе. — Клавдия Ивановна занимается второй год, гипертонических кризов давно не было, на ЭКГ ничего особенного, реакция на нагрузку, как говорят медики, адекватная. После тренировки артериальное давление снижается, пульс — 20—22 уд. за 10 сек. Всё нормально.

Но, оказывается, в сентябре у неё появились боли в сердце, делала инъекции папаверина, скрыла. 4, 6 и 8 ноября не была на занятиях. Восьмого была в гостях, легла спать в 2 часа ночи. 11 ноября пришла на тренировку последний раз.

Я её не видел, но она была!

Инфаркт бывает, теперь я это знаю. Нельзя всех принимать в группу. Бег не панацея от болезней, а лишь средство укрепления здоровья. Больного должен лечить врач.

«Не каждый может быть триммером », — пишет известный спортивный врач Эрих Дойзер. Недаром Купер так резко ограничивает программу занятий у гипертоников и сердечных больных. Крайне сдержан в рекомендациях и советский профессор А. Г. Дембо. Но запретить новое средство гораздо легче и спокойнее, чем широко и всесторонне его исследовать. А именно в этом и заключается наша задача.

Конечно, идею оздоровительного бега убить нельзя.

Известны случаи, когда удавалось предотвратить, казалось бы, неизбежный инфаркт миокарда именно благодаря медленному бегу, как, например, у москвича М. М. Котлярова. Но не всё так просто, как хотелось бы. И рисковать мы не имеем права. В каждом конкретном случае вопрос нужно решать строго индивидуально, самым серьёзным образом взвесив все «за» и «против», с полной ответственностью за судьбу человека.

Итак, перед нами во весь рост встал вопрос о противопоказаниях к бегу. Самая наболевшая проблема оздоровительного бега, которая ждет своего разрешения от спортивной медицины. Я все время пытался уйти от неё, сделать вид, будто её вообще не существует — слишком много было у нас больных и слишком мало здоровых. Но жизнь решила по-своему — взяла за горло и зажала в тиски.

И я иду в библиотеку и «рою» все, что можно «перерыть» и «перекопать».

Ясно только одно, что ясности нет. Если целесообразность использования медленного бега у здоровых людей с целью повышения их физической подготовленности и функционального состояния ни у кого не вызывает сомнений, то с использованием его в качестве оздоровительного и лечебного средства при различных заболеваниях дело обстоит значительно сложнее.

До настоящего времени не выработано единой общепринятой схемы показаний и противопоказаний для бега в зависимости от диагноза болезни. В качестве примера можно назвать некоторые заболевания, при которых бег безусловно не может быть рекомендован: большинство врожденных пороков сердца, клапанные пороки сердца по типу митрального стеноза, выраженные расстройства сердечного ритма, тромбофлебит нижних конечностей и т. д. Нельзя бегать в периоды любого острого заболевания (включая простудные) или обострения хронической болезни.

Однако в остальном такой ясности нет. Врачебно-физкультурные диспансеры не имеют даже методических указаний по этому вопросу, разработанных Минздравом СССР. Каждый врач руководствуется своимличным опытом и интуицией.

Профессор Р. Е. Мотылянская, которая 30 лет занимается вопросами физической культуры, пишет, что «бег может быть разрешен лицам среднего и пожилого возраста и при некоторых заболеваниях». Как видно из другого источника, к таким заболеваниям она относит атеросклероз аорты и коронарных артерий, кардиосклероз без признаков коронарной недостаточности, гипертоническую болезнь 1 стадии и некоторые другие. В этом списке нет недостаточности митрального клапана, например, хотя при данной патологии очень многие люди успешно занимаются оздоровительным бегом.

Есть противопоказания для оперативного вмешательства, для занятий спортом, но нет противопоказаний для занятий оздоровительным бегом!

С моей точки зрения, это объясняется тем, что медицина достаточно хорошо изучила организм больного и спортсмена, и в значительно меньшей степени функциональные возможности так называемых «практически» здоровых людей. Наиболее подробную классификацию показаний и противопоказаний для занятий бегом дают кандидат медицинских наук Н. Н. Макеева и доктор медицинских наук И. Б. Темкин в книге «Здоровье и бег». Правда, они несколько противоречат другим авторам. К противопоказаниям они относят митральный стеноз,нарушения сердечного ритма, блокаду ножек пучка Гиса и некоторые другие заболевания. В то же время считают возможным занятия бегом при таких довольно серьезных нарушениях деятельности сердечно-сосудистой системы, как ревматизм с активностью процесса I стадии с недостаточностью митрального клапана, недостаточность кровообращения I степени, ишемическая болезнь сердца и др.

Существенным недостатком этих рекомендаций, с моей точки зрения, является то, что они базируются на наблюдениях больных в течение очень коротких периодов времени — всего 24 дней их пребывания в сердечно-сосудистом санатории, что не позволяет делать серьезных выводов.

Наиболее солидными в этом отношении, по-видимому, следует считать данные Купера, полученные им на огромном статистическом материале в далласском аэробном центре.

К основным противопоказаниям для бега Купер относит: любой недавно перенесенный сердечный приступ; высокое артериальное давление, устойчивое к медикаментозной терапии; избыточный вес тела, превышающий норму на 20 кг; сахарный диабет, не контролируемый инсулином.

Относительными противопоказаниями он считает лечениегипертонической болезни и артрита и заболевания сосудов ног. В то же время Купер приводит примеры резкого улучшения и даже полного излечения с помощью быстрой ходьбы и медленного бега артритов, варикозного расширения вен и даже облитерирующего эндартериита благодаря улучшению кровоснабжения в ногах. Правда, были и больные с аналогичными диагнозами, для которых выполнение аэробических упражнений оказалось неэффективным.

Но даже если бы и существовали четко сформулированные конкретные данные по этой проблеме, в каждом отдельном случае вопрос о допуске к занятиям должен решаться строго индивидуально, поскольку нужно лечить больного, а не болезнь — известное положение, выдвинутоеосновоположником русской клинической медицины профессором С. П. Боткиным. Так как даже при наличии одинакового диагноза нет двух совершенно идентичных людей, тождественных по степени проявления и особенностям течения болезни.

Например, из 10 больных гипертонической болезнью II стадии в пяти случаях бег может быть разрешен, а в пяти — категорически запрещен. Это видно и на нашем примере. Так, Клавдии Ивановне 3. бег безусловно был противопоказан, тогда как Тамара Александровна Ч., имеющая такой же диагноз гипертонической болезни II стадии и значительно более высокий уровень артериального давления (180 на 110), с помощью медленного бега добилась прекрасных результатов и практически избавилась от своего недуга. Поэтому вопрос о допуске к занятиям должен решаться лечащим врачом, который хорошо знаком с анамнезом и всеми особенностями заболевания своего пациента, совместно со специалистами из врачебно-физкультурного диспансера. Обязательна проба с функциональной нагрузкой и запись электрокардиограммы сразу же после нее. Необходимо подчеркнуть, что самолечение бегом без консультации с лечащим врачом недопустимо.

В некоторых случаях бег может быть запрещен временно. После соответствующего курса лечения можно будет приступить к занятиям. Тогда тренировку нужно начинать с ходьбы, которая при соблюдении определенных условий (достаточная длина дистанции и оптимальная скорость, в данном случае соответствующая частоте сердечных сокращений в диапазоне 110—120 уд/мин), также может быть весьма эффективной. Не исключено, что через некоторое время состояние здоровья занимающегося настолько улучшится, что в дальнейшем ему будет можно приступить к беговым тренировкам. Не нужно только спешить. Прекрасные примеры в этом отношении показывают наши женщины — Тамара Александровна Ч., Алла Б. и многие другие.

При решении вопроса о выборе формы занятия неоценима роль методиста, который имеет возможность регулярно наблюдать своих подопечных, что не в состоянии делать лечащий врач. Уже на первых занятиях во время обычной ходьбы, сопоставив скорость передвижения и частоту пульса, можно получить ценнейшие данные о функциональных возможностях пациента, на этом основании решить вопрос о возможности занятий и подобрать оптимальную для него нагрузку. Также это позволяет выявить скрытые формы заболевания и своевременно принять соответствующие меры. Тренер-методист становится, таким образом, полноправным участником медицинского обследования и помощником спортивного врача. Только такое содружество и может быть эффективным в лечении и профилактике ряда заболеваний. Поясняю это примером.

Е. Н., 40 лет, в детстве перенесла ревматизм, на верхушке сердца прослушивается легкий систолический шум — признак недостаточности митрального клапана.

В настоящее время здорова, противопоказаний к бегу не имеет.

На первых же занятиях я обратил внимание на то, что она значительно отстает от других новичков, проходя 1 круг (800 м) за 10 мин., причем пульс при этом достигает 26 уд. за 10 сек. Отправляю её на повторный осмотр к врачу, после которого она вновь приносит справку с диагнозом «здорова».

В течение двух последующих недель адаптации на нагрузку (1600 м ходьбы) также не наступило, и я вновь направил её к врачу. Так продолжалось несколько раз, и в конце концов был установлен диагноз: хронический рецидивирующий миокардит ревматической этиологии, нарушение внутрижелудочковой проводимости, железодефицитная анемия. Не прояви мы должной настороженности и настойчивости, неизвестно чем бы это могло кончиться.

Или другой пример. Любовь Борисовна Т., 56 лет, в медицинской справке — диагноз «здорова». Регулярно посещала тренировки, занималась с большим желанием, всё шло хорошо. И вдруг мы начали замечать, что у неё заметно снизилась скорость ходьбы, а пульс во время нагрузки подскочил до 24—25 уд. за 10 сек. Жалоб не высказывала.

Отправил на осмотр к врачу. Ответ тот же — «здорова».

— Любовь Борисовна, пойдите в поликлинику и проверьте основной обмен, у вас что-то не в порядке.

— Евгений Григорьевич, уже проверяла, все нормально. Не волнуйтесь.

А адаптации на нагрузку по-прежнему нет. Уменьшили длину дистанции, скорость ходьбы — никакого результата, пульс частый, появилась одышка. Вскоре Любовь Борисовна уехала в санаторий на Кавказ, принимала там родоновые ванны, после чего наступило резкое ухудшение её состояния и был установлен новый диагноз — тиреотоксикоз. После соответствующего курса лечения Любовь Борисовна снова приступила к занятиям в группе.

Бывают случаи и другого плана: врач сомневается в целесообразности занятий, а методист решает этот вопрос положительно, как это было, например, у Тамары Александровны Ч. (60 лет). Диагноз: атеросклероз аорты и коронарных артерий, атеросклеротический кардиосклероз, ишемическая болезнь сердца без признаков коронарной недостаточности, гипертоническая болезнь II стадии. Показания к занятиям бегом сомнительны. Даем пробную нагрузку 1600 м ходьбы в течение трех недель. Уже на первых занятиях стало ясно, что функциональные резервы сердечно-сосудистой системы позволяют начать тренировку: при довольно высокой скорости ходьбы (800 м за 8 мин. 30 сек.) пульсу неё не превышал 18—20 уд. за 10 сек., что, по нашим наблюдениям, является вполне удовлетворительной для новичков реакцией на нагрузку.

Более низкие цифры пульса, приводимые некоторыми авторами (например, Р. Е. Мотылянской), по нашим наблюдениям, могут иметь место лишь во время прогулочной, плавной ходьбы «самотеком», обычно практикуемой пенсионерами. В дальнейшем наш вывод о возможности Тамары Александровны Ч. заниматься бегом полностью подтвердился, и, как уже говорилось, она добилась значительных успехов в беговой тренировке и укреплении здоровья.

В целом наш двенадцатилетний опыт работы с группами оздоровительного бега не дает повода для пессимизма. За эти годы под нашим руководством бегом занимались более 200 человек в возрасте от 20 до 70 лет. Основной контингент (больше половины) составляла группа женщин в возрасте от 40 до 50 лет. Это так называемый средний возраст, пора зрелости, творческого расцвета и профессионального мастерства, «золотой» фонд нашего общества. В подавляющем большинстве они являлись работниками умственного труда, были представителями «сидячих» профессий: служащими, инженерами, врачами, учителями и т. д., которые больше других испытывают на себе пагубное действие гиподинамии.

Почти все жаловались на плохой сон, быструю утомляемость, вялость, многих беспокоили головные боли, колющие боли в области сердца, боли в суставах и пояснице.

Лишь в редких случаях в медицинской справке стоял диагноз «здоров». Остальные страдали различными заболеваниями, среди которых на первом месте были различные формы вегетососудистой дистонии и гипертоническая болезнь I—II стадии. У некоторых были остеохондроз позвоночника, ревматизм в стадии ремиссии и недостаточность митрального клапана, полиартриты, гастриты и гепатохолециститы. У трёх человек была язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки, а двое пришли в клуб через месяц после выписки из больницы, где они находились по поводу острого приступа стенокардии.

У большинства пришедших в клуб (около 75%) артериальное давление колебалось: максимальное — от 150 до 160, а минимальное — от 85 до 100, а у некоторых даже достигало 180 на 110.

Первые месяцы занятий я регулярно измерял давление у всех гипертоников перед началом и после окончания тренировки. Как правило, через 5—10 мин. после бега или быстрой ходьбы наблюдалось снижение систолического давления в среднем на 20—30 мм, а иногда и больше.

У Н. А. (40 лет), например, артериальное давление после быстрой ходьбы снижалось со 180 на 110 до 140 на 100.

В дальнейшем у неё наступила стойкая нормализация давления.

У двух человек, страдающих гипертонической болезнью II стадии (артериальное давление 180 на 110), снижение давления после тренировки не наблюдалось, и они вскоре прекратили занятия. Как мы убедились в дальнейшем, отсутствие снижения давления после нагрузки является неблагоприятным признаком и обычно наблюдается у больных гипертонической болезнью с регуляцией кровообращения по кардиальному типу, когда высокий уровень давления зависит в основном от усиленной работы сердца. Целесообразность занятий оздоровительным бегом в этих случаях, по-видимому, сомнительна. Смешанный тип регуляции, и особенно сосудистый (поддержание артериального давления обеспечивается в основном за счет периферического сопротивления кровеносных сосудов), является, вероятно, более благоприятным для нормализации кровообращения благодаря выполнению циклических упражнений.

Я уже писал о том, что в самом начале нашей деятельности, когда членам клуба «Мы — мужчины» был предписан ежедневный бег, очень скоро половина бегунов прекратила занятия. Основная причина отсева заключалась в хроническом переутомлении, а также повышении артериального давления у гипертоников. Необходимо отметить, что в начале занятий оздоровительным бегом, даже, при правильно подобранной нагрузке, иногда может наблюдаться обострение различных хронических заболеваний. Возможен «подскок» артериального давления, появление ноющих болей в области сердца, обострение радикулита, язвенной болезни желудка и т. д. В этих случаях лучше посоветоваться с лечащим врачом, провести необходимое лечение и уменьшить нагрузку или же сделать перерыв в занятиях.

Однако, с нашей точки зрения, это вовсе не означает, что бег вообще недоступен этим людям. Конечно, не нужно лезть на рожон, но и не следует опускать руки после первых же неудач.

Нужно внимательно всё проанализировать и постараться выяснить причину срыва. Это может быть большая производственная или бытовая нагрузка, плохой сон, недостаточный отдых и т. д. Те из наших мужчин, которые продолжили занятия и перешли на 3—4-разовые тренировки в неделю, добились значительного улучшения состояния здоровья. Через 1,5—2 года занятий у них наблюдалось стойкое снижение систолического давления в среднем на 15—20 и диастолического на 5—10 мм.

У трёх больных гипертонической болезнью II стадии артериальное давление снизилось со 180 на 110 до 150 на 90.

Более редкими стали «подскоки» давления, все реже приходилось пользоваться лекарствами. Так, например, удалось остановить развитие гипертонической болезни у Тамары Александровны Ч.

Интересно, что при сосудистой дистонии по гипотоническому типу (артериальное давление понижено) уровень давления постепенно повышался до нормальных величин.

Так, у Оли А. давление в течение года повысилось с 90 на 60 до 110 на 80.

Таким образом, по-видимому, можно говорить о нормализующем действии бега на регуляцию сосудистого тонуса.

Пример стойкости и упорства в борьбе за здоровье показала староста нашей «Надежды» Алла Б. (36 лет). В медицинской справке у нее было записано: нейроциркуляторная дистония по смешанному типу; астено-невротический синдром; ревматизм в стадии нестойкости ремиссии, недостаточность митрального клапана. Беспокоили частые головные и загрудинные боли, слабость, головокружение.

У неё часто наблюдались резкие перепады давления: с 90 на 70 до 150 на 90, нередко приходилось пользоваться услугами «скорой помощи». На занятиях часто появлялись сжимающие загрудинные боли и головокружение. Я отправлял её с тренировок и запрещал приходить вновь. Объяснял, что нельзя рисковать. Но она приходила снова и снова. В конце концов она добилась своего.

Целый год Алла только ходила: 800-метровый круг она преодолевала за 9—10 мин. При малейшей попытке увеличить скорость ходьбы у неё появлялись боли в сердце, хотя частота сердечных сокращений была в диапазоне 18—20 уд. за 10 сек. Через 1,5 года она начала бегать короткие отрезки — по 20—30 м. А спустя 3 года после начала занятий Алла могла легко бегать в лесу со своими подругами 7 км за 48 мин., при этом пульс не превышал 20—22 уд. за 10 сек. «Скорая помощь» вспоминается лишь как кошмарный сон, боли в сердце прошли. Завидную твёрдость духа проявили также и многие другие наши женщины.

Светлана Николаевна Д., 46 лет, ассистент кафедры стоматологии, пришла в группу весной 1981 года в довольно плачевном состоянии. На первом занятии она смогла пройти всего 200 м, так как во время ходьбы появлялись боли в сердце.

— Светлана Николаевна, расскажите, что с вами?

— Да так, ничего особенного, немного переутомилась на работе. А вообще-то, у меня аллергия, гепатит...

Я чувствую, что она недоговаривает, но не настаиваю — понимаю, что это её последняя надежда, последний шанс в жизни. Не подумайте только, что я проповедую риск и безответственность. Просто я описываю то, что было.

В настоящее время медицина еще не располагает такими знаниями, чтобы чётко ответить на все наболевшие вопросы. Поэтому иногда и приходится балансировать на лезвии бритвы — искать выход там, где его, возможно, и нет. Ведь за каждым диагнозом, за каждым процентом отсева стоит судьба человека.

Светлана Николаевна ходит, ходит и ходит. Она не спешит— знает, что спешить нельзя...

Через 1,5 года занятий, летом 1982-го, она вместе с Аллой Б. пробежала 7 км в Красном бору. Не знаю, годится ли она теперь в космонавты, но её здоровье поправлено довольно основательно. Сейчас, когда все страхи позади,снова подхожу к ней и спрашиваю:

— Светлана, может быть, теперь вы назовете все свои бывшие диагнозы?

— Пожалуйста, — улыбается она. — Только сразу запишите, чтобы не забыть: хронический рецидивирующий гепатит после перенесенной болезни Боткина, язвенная болезнь желудка, пищевая аллергия, почечно-каменная болезнь (за полтора года вышло два небольших камня), ревматизм в стадии ремиссии, недостаточность митрального клапана, вегетососудистая дистония по гипотоническому типу, синдром Миньера. Ну как, достаточно?

Я смотрю на нее, а перед глазами Клавдия Ивановна 3., живая и веселая... Как же найти эту самую грань, которая отделяет реальное от нереального, возможное от невозможного? Как поймать жар-птицу и увидеть бригантину с алыми парусами? Как, в конце концов, быть с показаниями и противопоказаниями? Наверное, нужно действовать так, как поступил бы сам в данном случае. Но в том-то и дело, что это невозможно: ведь за себя ты отвечаешь сам, а за другого несешь тяжкий груз моральной ответственности.

Мы, тренеры-методисты и спортивные врачи, рисковать не имеем права. И мне кажется, что в сомнительных случаях окончательно вопрос должен решаться именно на тренировочной площадке по наличию или отсутствию адаптации в течение нескольких недель на нагрузку дозированной ходьбы. Но только в сомнительных случаях, а не там, где есть явные противопоказания к занятиям.

Не всем в нашем клубе, конечно, «трусца» давалась тяжело. Те, у кого не было существенных отклонений в состоянии здоровья, поднимались к вершине гораздо быстрее и легче. Вот, например, Ванда М. (40 лет), через 3 месяца занятий пробежала 5 км. Иди Валентина Т. (31 год) и Лидия Р. (36 лет), позанимавшись всего 1 год, пробегают с нашими мужчинами «десятку». Увы, таких у нас не много.

К нам идут пока в основном люди, которые поняли, что не могут рассчитывать на радикальную помощь медицины.

К сожалению, часто уже и физкультура бессильна. Здоровые же ждут, пока не грянет «гром».

Из 50 новичков нашей «Надежды», которые прошли ЭКГ-обследование в физкультурном диспансере, у 40 (80%) наблюдались те или иные отклонения от нормы: изменения миокарда — у тринадцати человек, снижение восстановительных процессов в миокарде — у двенадцати, гипертрофия миокарда левого желудочка — у семи, нарушение внутрижелудочковой проводимости — у троих, диффузные изменения в миокарде — у двух, нарушение ритма — у двух и нарушение восстановительных процессов в миокарде — у двух человек.

Неадекватная реакция на нагрузку (2-минутный бег на месте) выявлена в шестнадцати случаях. Улучшалась ЭКГ очень медленно, лишь спустя несколько лет регулярных занятий. Через 2 года патологические изменения ЭКГ зарегистрированы у одиннадцати из тридцати пяти обследованных женщин (31,1%), неадекватной реакции на нагрузку не наблюдалось.

Процесс улучшения ЭКГ особенно выражен у наших мужчин с 12-летним беговым стажем. У всех отличная ЭКГ, редкий пульс — 50—56 уд/мин. У меня же утром после сна частота сердечных сокращений 42 уд/мин — почти такая, как у великолепного Питера Снелла (38 уд/мин), новозеландского бегуна, трехкратного олимпийского чемпиона, воспитанника Артура Лидьярда. Всё это говорит о высоких функциональных возможностях сердца.

Были у нас и другие серьезные успехи. Толя Б. излечился от тяжёлой формы инфекционного полиартрита. В двух случаях из трёх наступила стойкая ремиссия язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, два человека бросили пить, избавившись от хронического алкоголизма, с которым не могли справиться врачи.

Помимо сложностей, связанных с проведением занятий с больными людьми, где требуется подчас ювелирная дозировка нагрузки индивидуально для каждого, были у нас трудности и другого плана. Ведь работа с таким контингентом требует серьезного медицинского обеспечения, а его-то как раз и не было. Участковые врачи поликлиник,загруженные своей основной работой, не могли оказать нам существенную помощь, а физкультурный диспансер был далекой призрачной мечтой — он обслуживал только членов сборных команд и ДЮСШ. И все приходилось делать самому: водить людей по больницам и поликлиникам, устраивать консультации доцентов, просить, чтобы сделали ЭКГ после нагрузки, и т. д.

Теперь все эти мытарства позади — мы полноправные пациенты врачебно-физкультурного диспансера, на членов нашего клуба заведена отдельная картотека, раз в 3 месяца мы проходим специализированное медицинское обследование.

Как видите, на пути к успеху у джоггера могут встретиться определенные трудности, которые не всегда легко преодолеваются. А ведь всего этого можно было бы избежать, начав тренировку в более молодом возрасте, не ожидая, когда стукнет 40 или 50 и соберется полновесный «букет» болезней. Ведь молодым и здоровым людям не грозит ничего из описанных мною неприятностей. И врач им не нужен. Необходимо лишь соблюдать общие принципы тренировки и не терять чувства меры — вот и все, что нужно для достижения крепкого здоровья.

Поэтому, дорогие читатели, начинайте занятия как можно раньше, не теряйте ни одного драгоценного дня — и все будет гораздо проще!

Что дальше! Цель — 42!

До каких пор можно увеличивать нагрузки, где предел джоггерской дистанции? Куда идти, к какому светлому рубежу стремиться? Эти вопросы неизбежно встали перед нами.

По воскресеньям наши мужчины уже давно бегали по 2 часа. Раз в 3—4 недели я регулярно бегал по 30 км (2 час. 40 мин.), а ребята с Костей как-то пробежали 35 км. Мы помнили, что Игорь однажды пробежал 42 км, но это было давно. Вопрос о марафоне повис в воздухе, как лондонский туман, но все молчали, так как среди нас не было единства: ребята были сторонниками лесов и полей, я же считал, что такую дистанцию можно пробежать только по шоссе.

И тут началось. В выпусках КЛБ «Советского спорта» только и разговоров, что о марафонской дистанции. Марафон очный, заочный, весенний, осенний. Все на марафон! Все бегут марафон! Если ты не бежишь марафон, значит, ты не марафонец, а если ты не марафонец, значит, ты не бегун. Настоящий марафонный бум. И отчеты, отчеты, отчеты... Оказывается, это очень легко и просто — бежать марафон. Бывает, правда, один неприятный момент, но он быстро проходит, и о нем лучше не вспоминать.

Клуб Московского Дома ученых 50-летний юбилей своего коллеги отмечает соответствующим пробегом. Одесситы идут дальше, и появляется новая формула бега — даешь 100 км за сутки! А почему бы и не давать? Американец Стен Коттрелл в 1979 году за 24 часа пробежал 276,6 км, а мы чем хуже?!

У меня в голове давно засела мысль о Всесоюзном пробеге памяти академика С. П. Королева. Почти единственное место в Союзе, где со всей страны собираются не спортсмены, а такие же любители бега, как и мы. Поехать бы посмотреть, пробежаться в компании! 700 человек в забеге — это же сила! Пишу письмо председателю знаменитого Калининградского «Муравья» Владимиру Волкову. И вот приходит вызов. Бегу к ребятам. Но они быстро охладили мой пыл.

— Сколько ты думаешь бежать?

— Я давно бегаю по 30 км, значит, на «двадцатке» буду чувствовать себя уверенно. Советовался со стайерами,сказали: «Разумно».

— Это не серьезно, — возразил Саша, — за «двадцатку» тебе никто спасибо не скажет. Вот если бы ты пробежал марафон на официальных соревнованиях!

Оказывается, и их поразил марафонный вирус.

— Но мы же к марафону не готовы!

— Вот поэтому мы и не поедем.

Как ушат холодной воды вылили. Я знал, что убеждать и спорить бесполезно. Ехать одному? Плохо. И я решил взять с собой двух наших женщин — Надежду Ш. и Ангелину М. Они довольно легко пробегали 13-километровый круг в Красном бору, значит, «десятку» выдержат.

А сам ходил и маялся: «Двадцатку» — не серьезно... вот если бы... но я же никогда не бегал больше тридцати километров, а марафон-то, говорят, только начинается с тридцать пятого...»

Однако я уже знал, что побегу. Пошел в диспансер и заполнил медицинскую карту на 42 км 195 м. Дома скрыл — мать сердечница.

И вдруг перед самым моим отъездом, 6 сентября, мои «бараны» бежали марафон сами, втихомолку. Этого следовало ожидать. Все, теперь мне отступать некуда.

Узнаю подробности, они не утешают. Всю дистанцию пробежали лишь Игорь с Османом (4 час. 15 мин). Саша после 30 км перешел на ходьбу, потом опять побежал и за 2 км до финиша остановился окончательно. Они бежали по лесу и проселку.

Миша бежал в то же самое время, но по шоссе (трасса «Марафон») и тоже не добежал 2 км. Ребята рассказывали странные вещи: Миша в конце дистанции хохотал как сумасшедший, а Саша то смеялся, то плакал. Говорит, терял сознание.

Я решил во что бы то ни стало пробежать дистанцию до конца. Но понимал, что это очень сложная задача.

Настроение — хуже некуда. И я составил единственно возможный для себя график бега. Первую «десятку» бегу в четверть силы — за 60 мин., так, чтобы её и не заметить, будто бы её и не было. А тогда-то уж свои 32 я пробегу! (О, святая простота!). Второй час — вполсилы 11 км. Итого 21 км — ровно половина. Вторую половину бегу, как привык, — 5 мин. 30 сек. на 1 км. Финиш накатываю. Итого получалось из четырех часов, а контрольное время 4 час. 15 мин.

— Все в порядке, — решил я.

Так закончилась психологическая подготовка.

И вот забег. 13 сентября 1981 года. Ухожу со старта последним — спешить некуда. За мной только семейный забег из калининградского «Муравья», человек шесть: папа, мама, дети. Трасса: 4 раза бежать туда-сюда десятикилометровый отрезок. Голова закружится! Первую «десятку» бежал совсем один: всё впереди. На контроле точно как в аптеке — 1 час. 00 мин.! Выпил чаю. Начал прибавлять чуть-чуть скорость. Ага! Догоняю целую группу: двоих ребят с девушкой из саратовского «Кристалла» и с ними Галю У. из «Муравья». Все бегут марафон. Незаметно, очень легко и весело пробежал вторую «десятку». Мы опять на старте, и всё начинается сначала. Еще раз повторить то же самое — и все! Делать нечего! Что значит бежать в группе!

Действительно марафон — развлечение, и как я до сих пор этого не знал! А время 2 час. 03 мин.! Как это?! Мы же так быстро и весело бежали!Весело, но не быстро. А на питательном пункте мы остановились и ждали не меньше трёх минут, пока женщины попьют. Настроение сразу падает, график под угрозой срыва. Если так пойдет и дальше, можем не уложиться в контроль. Я начинаю прибавлять: чувствую, сила еще есть. И вдруг Оля Н. резко сбавляет темп: свело бёдра.

— Мы остаемся, — заявляют ребята. — Мы заранее решили, что надо провести женщин — первый раз бегут.

Вот это да! Молодцы ребята, настоящие мужчины! Я бы на такое не решился.

Опять я один. Делать нечего, надо бежать. Потихоньку набираю скорость и бегу в своем привычном темпе.

И вдруг влетаю в какие-то узкие улочки, переулки-закоулки. Что это?! Проскочил поворот, заблудился!

Этого только не хватало! С трудом, с помощью велосипедиста, выбираюсь на трассу. Сколько я перебрал? Километра полтора, не меньше... Темп сбит, я весь в мыле, настроение ужасное. Контроль — двадцать пятый километр, но почему-то нет питания. Минут через десять я начал сдавать. Слабость, тошнота, повело в стороны. Руки не слушаются, трясутся, зубами разрываю пластмассовый пакетик с олимпийским медом. Ничего не понимаю. Это же двадцать седьмой, а не тридцать пятый. Я же бегаю «тридцатку», в чем дело?! Почему у меня всё не как у людей?!

Не исключено, что меня подвело очень неудачное время старта — 12 часов. Ведь хорошо известно, что наибольший уровень работоспособности у человека отмечается с 10 часов до 12 и с 17 до 19. У тех же, кто бегает по утрам, суточный стереотип сдвинут и пик наивысшей работоспособности приходится на период с 8 до 10 часов. А после 12 у них организм привык отдыхать, все процессы направлены на восстановление израсходованных энергетических ресурсов.

Вот и возникли физиологические «ножницы».

Время остановилось, я в каком-то другом, потустороннем мире, в другом измерении. И вот контроль — тридцать первый километр. Я думал, его никогда не будет!

Последний поворот, последняя «десятка». Хватаю два стаканчика с овсянкой, хотя и знаю, что это миф. Но голод одолел. Хватаю овсянку и пью. Райский напиток! А это что такое? Передо мной двое неизвестных делают какие-то странные телодвижения, трясут и переставляют ноги. Да это же марафонцы, они бегут! И я их перегнал! Так!

Прекрасно! Это последняя «десятка», и я кого-то обогнал!

Остальное дело техники — накатить. Потерпим! И тут что-то щелкнуло в моем мозгу. Я начинаю кричать сначала негромко, а потом во всё горло, на весь проспект Королева:

«Я выдержу!» Машины шарахаются в сторону, прохожие улыбаются, а я ору: «Выдержу!!!» Я уже ни секунды не сомневаюсь в том, что добегу.

Кто это там маячит впереди, совсем близко? Широкие плечи, тонкая талия, мощный, уверенный бег. Спутать невозможно, это же Костя! Откуда ты взялся, ты же в Рязани? Молодец, старик, что не бросил друга в беде! Тащи, милый, тащи, я же никогда не отставал! Что там говорит диктор? Самые трудные последние два километра? Ерунда!

Сильный накат, мощный финиш, не могу остановиться, смог бы пробежать еще 1,5—2 километра! Нет, все кончено...

Лицо скривилось, губы дергаются, не пойму — реву я, что ли?! Хочу спрятаться за машину. Не дают, тащат за руки, щелкают, фотографируют. Зачем я вам? Я же не первый. И не последний! За мной еще шестеро, и человек двадцать сошло... А время? 4 час. 17 мин. 38 сек. Всего 2 мин. 38 сек. лишних. Где я их потерял? Когда поджидал ребят на питательном пункте или когда заблудился? Ну да ладно. Всё! Победа!!!

Подбегают наши — Надежда Ш., Ангелина М., Люда А.(наш фотограф) — поздравляют, обнимают. Люба фотографирует нашу тройку — для «Надежды». Ладно, теперь можно.

А женщины выше всяких похвал: у Надежды на «десятке» пятое, а у Ангелины восьмое место. В женской команде мы седьмые из восемнадцати. Кто бы мог подумать об этом 2 года назад?! Минут через десять появляется пара, которую я обошёл на тридцать первом километре, а ещё через десять Оля с Гозом и еще через десять Галя с Юрой.

Дотащили всё-таки женщин! Возможно, это нельзя назвать подвигом, но попробуйте повторить то же самое. Юра Яковлев получает специальный приз «За мужество».

И вот мы дома, всё позади. Я марафонец, спортсмен-разрядник. Мог ли я мечтать о таком. Доказал всем остальным, и прежде всего себе самому.

Вскоре после возращения в Смоленск встречаю своего первого партнера по бегу Мишу Л.

— Говорят, ты пробежал марафон?

— Было дело.

— Счастливый!

— Но ведь и ты мог это сделать. А как твои йоги?

— Когда как. Занимаюсь понемногу. Я тоже иногда бегаю с работы и на работу — прямо так, в пальто и шляпе.

Миша явно завидовал и не пытался этого скрыть. Ну что же, мы сами выбираем наши дороги.

Конечно, самоутверждение —великая вещь, но какой ценой? Для себя я решил: бежал первый и последний раз.

И не потому, что тяжело. Дело в том, что марафон должен быть обеспечен соответствующей марафонской тренировкой — минимум 70 миль в неделю (по С. Брауну и Д. Грэхему), что составляет около двух часов медленного бега в день.

Плюс отдых (дневной сон) и полноценное питание. Такую роскошь себе может позволить лишь человек, не занятый на производстве. Статистика Бостонского и Нью-Йоркского марафонов показывает, что бывает при массовом участии в забегах неподготовленных бегунов: до 60% участников сходят с дистанции. А какой в этом смысл?

Нельзя не учитывать также ряд факторов, отрицательно влияющих на жизнедеятельность организма у людей старше 40 лет: сгущение крови в результате больших потерь жидкости (до 4—5 л), что затрудняет работу сердца; отравление организма продуктами полураспада — метаболитами; истощение углеводных депо и переход на энергообеспечение за счет окисления жиров, что резко увеличивает нагрузку на системы дыхания и кровообращения, приводит к накоплению молочной кислоты и развитию ацидоза; падение уровня сахара в крови со 120 до 40—50 мг%, опасное для клеток центральной нервной системы (это, по-видимому, и наблюдалось у меня и наших мужчин); большие потери с потом электролитов — натрия, калия, кальция и магния, что отрицательно влияет на сократительную функцию миокарда.

Таким образом, марафон может быть оправдан, видимо, лишь при спортивной деятельности.

Я думаю, что максимальная длина тренировочной дистанции в оздоровительном беге не должна превышать 20—25 км (2-часовой бег), так как именно после этого начинается истощение углеводных ресурсов и развиваются отрицательные биохимические сдвиги внутренней среды организма. Подкормка на дистанции полностью не решает этой проблемы: организм не может сразу использовать готовые углеводы, поступающие в кровь из кишечника, — для этого их необходимо сначала переработать в гликоген, а во время бега этот процесс нарушен. Кроме того, после двух часов напряженной мышечной деятельности полностью прекращаются процессы всасывания в желудке и кишечнике (за исключением воды). Поэтому, по-видимому, призыв к тотальному марафону вряд ли может быть оправдан.

А наиболее популярной могла бы стать традиционная «двадцатка», вполне достаточная и для укрепления здоровья, и для удовлетворения собственного честолюбия.

И в заключение несколько слов о соревнованиях. Не следует забывать, что они требуют предельного напряжения и мобилизации всех внутренних ресурсов и систем организма. Это — удел спортсменов, молодых и сильных!

Оздоровительный же бег — чисто физкультурное мероприятие. Для многих любителей бега старше 40 лет соревнования просто опасны. Мне кажется, что в них могут участвовать лишь люди, прошедшие многолетнюю спортивную беговую тренировку при наличии хороших функциональных показателей. Таких — единицы, пусть себе соревнуются на здоровье. Всем остальным — тысячам и миллионам — бег оздоровительный. Наша вершина — высокая физическая работоспособность, неистощимая энергия, бодрость, железное здоровье и удовольствие!