Выжившие

Глава 9 Тогда | ЛОРИ

Лори приникла носом к иллюминатору: не видно ни зги, только клочья облаков, похожие на дым, проносятся мимо.

Она мельком глянула на часы. Уже сорок пять минут в воздухе. Почти прилетели. Лори зябко потерла руками плечи: почему в самолетах кондиционеры всегда морозят на полную катушку? Она решила достать теплую кофту: встала, потянулась в багажный отсек… вдруг самолет дернулся, словно подскочил на препятствии. Из бутылки выплеснулась вода.

Турбулентность, ничего страшного.

Только сердце не унималось.

Загудел сигнал, и загорелась лампочка «пристегнуть ремни». Лори затянула ремень, вставила бутылку в карман впереди стоящего кресла и убрала откидной столик.

В проход вышла стюардесса.

– У нас на пути грозовой фронт, пилот обходит его по краю. Пока мы облетаем этот участок, лампочка «пристегнуть ремни» будет гореть.

«Турбулентность – обычное дело», – убеждала себя Лори. На прошлой неделе она поискала это слово в «Гугле»: «вихревые потоки воздуха, вызванные разными причинами, такими как полет над горами, близость к струйным течениям и грозам». И все бы хорошо, но в объяснении из Интернета упоминают: «по сводкам погоды и отчетам пилотов предсказать турбулентность не всегда возможно». Остается одно – затянуть ремень и ждать.

Снова удар! Самолет будто врезался во что-то твердое. Сердце бешено застучало в груди. В окне иллюминатора все так же проносились хлопья облаков.

Разбуженный ударом ребенок пронзительно закричал. Мать потянулась к люльке, но стюардесса громко предупредила:

– Пожалуйста, оставьте его там, пока не выйдем из турбулентности.

Самолет накренился: голову Лори отбросило на сиденье.

– Вот черт! – воскликнул парень в шапочке.

Лори судорожно вцепилась в подлокотники. Что происходит? Почему такая тряска? Явно не просто турбулентность.

За окном наблюдалась та же картина: стремительно летящие облака.

Хочу на землю! Прочь из этой консервной банки!

Самолет опрокинулся на левое крыло, что-то громко заскрежетало.

Вот это точно ненормально!

Дэниел повернулся к стюардессе – в лице ни кровинки.

– Что происходит? – спросил он, перекрикивая шум двигателя.

– Все в порядке! – заверила стюардесса, вцепившись в спинку кресла. – Ремни пока не отстегивайте. – Она изобразила улыбку и неуверенно двинулась в сторону кабины пилота.

Пассажиры не сводили с нее глаз: она добралась до кабины и открыла дверь.

– …сбой в левом двигателе! – выкрикнул пилот. – …переключаю на вспомогательный бак… – стюардесса захлопнула дверь.

– Что-то с двигателем! – вцепившись в руку мужа, прокричала американка.

Лори бросило в пот, грудь сжало, словно обручем.

Оглушающий рев и скрежет усиливались с каждой минутой.

Обвив руками люльку, молодая мать успокаивала малыша.

Американская пара снова молилась.

По салону пролетел запах паленого металла.

Из кабины опрометью выскочила встревоженная стюардесса.

– У нас неполадки в топливной системе, – громко произнесла она. – Будет аварийная посадка. Всем пристегнуться…

И вдруг самолет резко накренился и пошел вниз. В салон ворвался вихрь воздуха, будто стекла выбили. Стюардессу подбросило спиной к потолку.

Кто-то закричал.

Нестерпимая боль пронзила мозг, пламенея где-то в ушах и за переносицей. Волосы Лори заплясали над головой. Влекомые непреодолимой силой предметы полетели вверх. Поднялась книга. Телефон треснул о потолок, туфли пригвоздило к багажной полке.

Теперь в салоне кричали все. Мать сгорбилась над люлькой, накрыв малыша собой.

Грудь сдавило еще сильнее. Лори безуспешно попробовала дотянуться до кислородной маски.

Что-то дребезжало. Самолет трясло, он накренился, словно земная ось поменяла направление.

Дверь в кабину распахнулась: пилот сидел, остервенело вцепившись в штурвал, плечи напряжены, шея побагровела.

Через лобовое стекло мелькнула в облаках земля, потом море и небо.

Тело рвало на части от нестерпимого давления, глаза выталкивало изнутри…

Самолет падал.

«Конец», – шепнул внутренний голос.

Однако перед Лори не пронеслась вся жизнь. Она не думала ни о сестре, ни о Пите. Ее занимало другое: толком пожить не успела, ребенка не родила – фильм о ее жизни оборвется на половине.

А потом… показалась земля. Зеленая, ослепительная, она была близко-близко… ближе некуда.