Выживший

Глава 17

Колокольчик издал громкое «дзынь!», как только я толкнул дверь. Звук ударил по моим напряжённым нервам. Сейчас, после фиаско в торговом центре, переливчатый звон казался издевательством.

Я — фееричный осёл. Пытаюсь распутать паутину восьмилетней давности, но пока только беспомощно сучу ножками в пустоте, как пришпиленное к доске насекомое.

Переступил порог. Постарался придать лицу нейтральное выражение. Внутри всё клокотало. Хотелось вырвать этот гребаный колокольчик и забить его глубоко в глотку тому, кто придумал долбанные магические клятвы.

Следопыт сдох. Тварь. Сдох именно тогда, когда мы подошли к самому интересному. И я, придурок, совсем забыл, что работа наемников имеет вот такие сюрпризы.

Магическая Клятва — идеальный замок на особо болтливый рот. Стоит наемнику заикнуться о том, что клиент хочет оставить в тайне, невидимая удавка моментально затянется на его шее. Быстрее, чем он успеет произнести первое слово.

Наемники Изначального Града — это крысы. Грязные, живучие, вездесущие. Они прячутся в тенях, питаются сплетнями. Торгуют чужими жизнями и секретами. Они знают, чью башку закажут завтра и кто спит с женой Верховного мага.

Этот ублюдок точно был в курсе, кто такой Человек без лица. Он понял мой вопрос. И сдох. А значит, таинственный враг — не просто залетный клиент. Он — значимая фигура. Тот, чье имя защищено магическим контрактом высшего уровня. Сука!

Я чувствовал, как в висках пульсирует тяжелая, темная ярость. Каждая мышца ныла от остаточного адреналина, а мысли носились в башке, как стая ошалевших ворон.

Надо держать лицо. Ляле нельзя видеть, что я в шаге от того, чтобы начать ломать мебель.

Вдохнул, выдохнул. Попытался натянуть соответствующую маску. Обычный парень вернулся после шоппинга. Ну, немного промок под системой пожаротушения, с кем не бывает?

Ляля сидела за стойкой, уставившись в экран телевизора. Там, на фоне торгового центра, распиналась холеная блондинка с микрофоном. За ее спиной мигали проблесковые маячки полицейских машин, суетились пожарные, бестолковилась толпа зевак, жадно впитывая чужую беду.

— … предварительной причиной ЧП в торговом центре стало короткое замыкание в распределительном щите, — вещала девица с такой лучезарной улыбкой, будто сообщала о бесплатной раздаче мороженого. — Технический сбой вызвал панику и срабатывание спринклерной системы. Руководство объекта заверяет: пострадавших нет, ущерб минимален…

Я криво усмехнулся. Короткое замыкание. Ага.

В этом мире любые магические аномалии списывают на плохую проводку или утечку газа. Удобная ложь для счастливых овощей. Маги, они же такие хорошие, такие добрые.

В принципе, меня подобная версия устраивает. Значит, черную слизь, в которую превратился Следопыт, оставленный мной на парковке, просто смоют из шланга. Клининг приедет, зальет всё хлоркой, и через час от наемника не останется даже молекулы.

Любопытно — маги в нашем мире дохнут паскудно. Они почему-то рассыпаются на атомы буквально через несколько минут после смерти. Оставляют после себя вонючую жидкую дрянь, которую сама природа стремится переварить и выплюнуть как можно скорее. Чужеродная энергия.

— Эй, привет! — окликнул я Лялю. Она так внимательно слушала новости, что не заметила ни бесячьего звона, ни моего появления.

Девчонка резко повернула голову. В ее глазах на долю секунды мелькнуло что-то похожее на облегчение, но маска безразличия тут же вернулась на место. Мы с ней в этом похожи — оба не любим выставлять настоящие эмоции напоказ.

— Макс… Вернулся, — она натянуто усмехнулась, — А я смотрю новости и думаю — круто, че. Отправила парня прибарахлиться. Там реально такая жопа, как говорят?

— Вернулся. Ты уже начала присматривать нового помощника? — я поддержал тон, который выбрала Ляля. Сарказм, смешанный с иронией. Она волновалась за меня, но не хочет это показывать. Ок, — Да ничего там особенного. Суета, крики, вопли. Все побежали — и я побежал. Коротнуло что-то.

Девчонка окинула меня оценивающим взглядом. Ее брови вопросительно поползли вверх, при виде мокрых джинсов и такой же футболки.

— С потолка лило, как из ведра, — пояснил я, вешая куртку. — Система пожаротушения. Считай, принял внеплановый душ.

— Ясно. Надеюсь, ты купил не одни только штаны?

— Ага. Вот тут остальное, — я махнул пакетом, зажатым в руке. Успел забрать его из магазина перед тем, как свалил из торгового центра окончательно, — Но переодеваться не буду. Все почти высохло.

Ляля продолжала сверлить меня глазами. Ее взгляд зацепился за правую руку. Костяшки покраснели и опухли. Чертова регенерация. Раны она лечит едва ли не мгновенно, а обычный ушиб не захотела. Наверное, сочла что такая мелочь не стоит ее внимания.

Сбитые костяшки для человека, который «просто бежал» выглядят странно. Девчонка не дура. Как любой художник, она видит детали, понимает разницу между ссадиной от случайного падения и следом от хорошего удара в чью-то морду.

Ляля открыла рот, собираясь поинтересоваться, где я ухитрился разбить руку, но тут же сжала губы. Наверное, решила, если не тороплюсь рассказывать, значит, нечего задавать вопросы. Мне чертовски нравится эта девочка!

Она вдруг резко вскочила, стул с противным скрежетом отъехал назад. Оглянулась, зыркнула на него таким взглядом, будто несчастная мебель виновата во всех бедах этого мира.

Я остановился на полпути. Шел к раковине, чтоб помыть руки. Теперь настала моя очередь удивляться.

Девчонка явно заведена не меньше меня. С чего бы? Когда уходил, как-то не обратил внимания. Но сейчас ее напряженное состояние было заметно невооруженным глазом.

Она что-то еле слышно буркнула под нос и направилась к полке с красками. Движения были дергаными, рваными. Начала переставлять банки. Бессмысленно. С места на место. Будто думала о чем-то своем и не до конца понимала, что делает. Зацепила локтем подставку. Флаконы с пигментом с грохотом полетели на пол.

— Сука! — Ляля выругалась, села на корточки, начала собирать рассыпавшиеся бутылочки. — Твою мать, всё из рук валится…

Замерла. Сидела, сжимая в кулаке пластик с черной краской, и смотрела в стену пустым взглядом. Секунда, две, три… Потом тряхнула головой и продолжила собирать флаконы.

Я подошел к раковине. Ледяная вода приятно обожгла ссадины, смывая остатки грязи. Через зеркало продолжал наблюдать за Лялей. Она реально была на взводе. Нет, она была в шаге от взрыва.

— У тебя тут всё нормально? — осторожно поинтересовался я.

Ляля схватила спиртовую салфетку и начала с каким-то остервенением драить кушетку. Кожаное покрытие и без того блестело, но она терла так, будто пыталась срочно организовать пару дыр.

— Всё нормально, Макс. Просто работы завались, — бросила девчонка, не оборачиваясь. — Запись плотная, один за другим. Устала.

Врет. И врет паршиво. Вчера мы весь день занимались уборкой, сегодня клиенты еще не приходили.

— М… Понятно, — хмыкнул я.

Ляля была натянута, как струна, которая вот-вот лопнет. Интересно, с чего бы? Вчера была версия о проблемах в личной жизни. Однако именно эта девушка не похожа на истеричку, которая будет несколько дней париться из-за какого-то мудака. Она вообще не похожа на истеричку.

— А если честно? Говори как есть, — я взял бумажные полотенца, начал вытерать руки. — Что-то случилось?

Ляля замерла. Скомкала салфетку и швырнула ее в мусорное ведро. Открыла рот, чтобы ответить, но…

Колокольчик над дверью захлебнулся в металлическом кашле. Дверь распахнулась от удара ноги, с грохотом впечатавшись в ограничитель. Штукатурка посыпалась на пол мелким крошевом.

Мое нутро моментально среагировало. Оно знает, такие входы означают только одно — сейчас, возможно, будет мордобой.

В салон вплыл тип в костюме-тройке. Не вошел. Именно вплыл. Как грёбаный айсберг. На вид лет тридцать. Навскидку — абсолютный мудак.

Внешность у него была… специфическая. Зализанные гелем волосы, блестящие в свете лампы; тонкие губы-ниточки с такими же тонкими усиками; острый крысиный нос. Непропорционально большие уши довершали образ. На плечи придурок накинул шубу из натурального меха. Шубу, сука! Он выглядел как сутенер из дешевого кино, решивший поиграть в аристократа. Скользкий, мерзкий, отталкивающий.

На роже незнакомца сияла улыбка. Не та овощная, вызванная Благодатью, которую я видел на улицах. Этот скалился искренне.

Еще одна деталь сразу бросилась в глаза. Он вел себя как человек, у которого есть возможности. Смаковал свое превосходство. Я знаю подобный типаж. Ублюдочный Аларик из замка Лорда Риуса. Точь-в-точь. Тот тоже по статусу чуть выше обычного слуги, а по амбициям — чертов лорд. Не меньше.

Вслед за Скользким в дверной проем втиснулся «шкаф». Ему пришлось приложить усилия, чтоб попасть внутрь.

Рост под два метра, плечи — от одной стороны дверного косяка до другой. Больше сотни килограм живого веса.

В глазах — полное отсутствие интеллекта, на лбу — татуировка. Знак Дома Благодати. Похоже, один из безопасников, о которых говорил Медведь.

Скользкий посмотрел на меня. Буквально долю секунды. Тут же отвернулся. Я был для него фоном. Мебелью. Он сразу переключился на Лялю.

— Леночка, радость моя! — пропел этот придурок дребезжащим голосом. — Опять у тебя тут антисанитария? Вижу следы назревающего бунта и дешевой краски. Как негигиенично. Как несовременно.

Он высказался и заржал над своими же тупыми шутками. «Шкаф» услужливо загыгыкал. Очевидно, главный в этой парочке — Скользкий.

Ляля замерла возле кушетки. Стояла, вцепившись в спинку так, что костяшки ее пальцев побелели.

Я внимательно посмотрел на девчонку, потом перевел взгляд на мудака в шубе. Так вот оно что… Кажется, выяснилась причина Лениного напряжения и нервоза. Она знала, что у нас могут быть неприятные гости. А Скользкий ей явно неприятен. Девчонка даже не пытается скрыть брезгливое выражение лица.

— Я не приглашала тебя, Аркадий, — процедила она. — Зачем пришёл?

— Конечно не приглашала. Я всегда сам решаю, когда появиться, — напыщенно произнёс придурок в шубе, — Зачем же так официально, моя прелесть? Я пришел, как друг. Тебе вчера снова звонил один клиент, желающий получить определённую услугу. А ты снова отказала. Нехорошо, Леночка. Нехорошо. Спрос рождает предложение.

Аркадий по-хозяйски, в вразвалочку подошел к стойке.

Шкаф-безопасник остался у двери, перекрыв выход. Он скрестил руки на груди и смотрел на меня с ленивой насмешкой. Мол, гляди, пацан, как взрослые дяди дела решают. Периодически придурок гыгыкал, поддерживая своего «босса».

Аркадий протянул руку и начал брезгливо перебирать эскизы, лежащие на стойке. Брал листы двумя пальцами, морщился, а затем отшвыривал их в сторону, как использованные салфетки.

Я сжал зубы, мысленно уговаривая себя молчать и не двигаться. Это не мой салон. Это не моя жизнь. Влезу — могу сделать только хуже.

— Пришел узнать, созрела ли ты для цивилизационного сотрудничества, — Аркадий взял очередной эскиз, саркастично хмыкнул, глядя на набросок черепа. — Два предупреждения уже было, Леночка. Третьего не будет. Дом Благодати очень недоволен твоим упрямством. Мы намерены всех вольных мастеров взять под свое крылышко. И знаешь, почти уже взяли. Осталось несколько человек. Но у тех немного иные причины. Они сейчас заняты ремонтом, реорганизацией, все такое. Упрямишься только ты. Почему, Лена? Мы предлагаем системную работу. Система несет порядок. Твое неповиновение и отказ от сотрудничества рождает хаос. Если ты послала нас на хрен, значит, такая же мысль может прийти в голову кому-то еще. Непорядок. Хаос, моя прелесть, — это болезнь, которую нужно лечить. Или выжигать.

Ляля по-прежнему стояла молчала, но я видел, как ее распирает от злости.

— Наше предложение в силе, — продолжал Аркадий, сверкая подозрительно белыми зубами. — Франшиза. Мы даем тебе бренд, специальные материалы, поток правильных клиентов. Будешь работать под нашим управлением. Чисто, законно, безопасно. Тебе ведь всё равно, какую мазню колоть этим отбросам?

— Я не клеймлю скот, Аркадий, — спокойно ответила Ляля. — И работать на Дом Благодати не буду. Никогда.

Аркадий театрально вздохнул и развел руками.

— Какая досада. Знаешь, отсутствие гибкости всегда ведет к переломам. Сначала — моральным, а потом… — он многозначительно повел взглядом в сторону громилы.

Затем, как бы невзначай, повернулся и дернул локтем. Со стойки на пол посыпались флаконы с краской, которые Ляля не успела отнести в рабочую зону, и рамка с авторским рисунком.

Стекло разлетелось брызгами. Черный пигмент уродливой кляксой расплылся по светлому полу, мгновенно впитываясь в швы.

— Ой, — Аркадий даже не посмотрел вниз. Он наслаждался яростью на лице Ляли. — Какая грязь. Нарушение санитарных норм. Завтра на твоей двери будет висеть замок от муниципалитета. А послезавтра… техника такая ненадежная. Пожар, замыкание. Ты же видела новости?

Я не хотел вмешиваться, честное слово. Думал, перетерплю. Не смог.

Медленно скомкал бумажное полотенце, точным броском отправил его в урну. Пора заканчивать этот цирк.

— Слышь, улыбчивый, — мой голос был спокойным, даже приветливым, — Ты чернила разлил. Пол теперь мыть придется.

Аркадий медленно, с выражением крайнего изумления на роже, повернулся ко мне. Для него заговорил не человек, а мебель. Швабра для уборки.

— Это еще что за мусор, Леночка? — он окинул меня презрительным взглядом. — Ты же всегда работаешь одна. Что такое? Решила своего трахаря пристроить? А как же принципы, которыми так кичишься? Видишь, оказывается, можно их засунуть в свою симпатичную… — Аркадий мерзко усмехнулся, — Ну ты поняла, куда.

Я вздохнул. Посмотрел на Лялю виноватым взглядом, сразу извиняясь за то, что произойдёт. А потом двинулся к Акрадию.

Никаких предупреждений. Никаких красивых стоек. Дистанция — идеальная. Два широких шага и мудила в зоне доступа.

Аркадий не успел даже моргнуть. Моя левая рука вцепилась ему в загривок, сминая дорогой пиджак и мех. Правой схватил его кисть, с силой вдавил большой палец в нервный узел на запястье.

Аркадий взвизгнул. Ему было больно. Я потащил придурка к выходу, как мешок с дерьмом. Головой вперед.

Безопасник среагировал неплохо. Рефлексы были. Он уже тянул лапу к моему плечу, собираясь остановить меня. Я не стал тратить время. Не отпуская Аркадия, который болтался в моей руке как тряпичная кукла, вбил правый кулак «шкафу» прямо в челюсть.

Это был выплеск всего того бешенства, что копилось во мне с момента смерти Следопыта. Коротко, снизу вверх, с разворотом корпуса.

Смачный хруст его зубов пролился на мое сердце как бальзам. «Шкаф» не успел понять, что произошло. Его ноги подкосились, он сполз по косяку, пуская кровавые пузыри.

Я рванул на себя дверь, вывалился на улицу вместе с Аркадием. Холодный воздух ударил в лицо. Сделал шаг вперед, а потом пинком под жопу отправил Аркадия в грязь возле ступеней салона.

Он пролетел пару метров и приземлился точно в серую жижу. Сидел, нелепо открывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

Я вернулся в салон, схватил обмякшее тело охранника и выкинул его следом. Шкаф глухо шлепнулся рядом с хозяином.

Аркадий смотрел на меня снизу вверх, от его лощеной уверенности не осталось и следа. Ненависть, злоба и страх. Вот что теперь испытывал этот мудила.

— Ты… Ты… Тебе мандец! Понял? Ты кто такой, вообще? — конечно, Аркадий не мог обойтись без жалких попыток сохранить лицо.

— Я — трахарь. Забыл уже? А ты обидел мою девушку. Личная разборка. Усек? В следующий раз увижу тебя рядом с ней, что-нибудь сломаю. Я очень ревнивый, видишь ли.

Развернулся и зашел обратно. Замок щелкнул с приятным металлическим звуком.

Ляля стояла неподвижно. Она смотрела на меня пристально, изучающе.

С улицы донесся визгливый крик Аркадия, хлопок двери и бешеный рев мотора. Ублюдки свалили.

— Ты… Зачем? — наконец выдавила она. — Аркадий не в первый раз ведет себя так. Я привыкла. Он тебе этого не простит. Спасибо, конечно. На фоне того, как ты швырнул его мордой в грязь, про мой салон на некоторое время Аркадий забудет. Но… Я взрослая девочка, Макс. Сама могу постоять за себя.

— Давай работать, — отрезал я. — Говоришь, запись плотная. Клиенты скоро придут.

Взял ведро и швабру. Краска уже начала подсыхать. Если не оттереть сейчас — потом задолбаюсь мыть пол.

Ляля стряхнула оцепенение. Она медленно подошла ближе, изучая, как я методично размазываю черную жижу.

— Ты хоть понимаешь, Макс… тебе звездец, — сказала девчонка. — Аркаша, он «голос» Боцмана и его правая рука. Ты знаешь, кто такой Боцман? Дмитрий Сомов?

— Знаю, — я присел на корточки и принялся вычищать пигмент из швов. — Меценат, строитель, любитель «счастливых» людей. А, еще почетный гражданин.

— Это не шутки! Аркаша помешан на своей значимости. А ты его мордой в грязь. Он не успокоится, пока не сравняет тебя с землёй.

Я выпрямился, бросил тряпку в ведро. Посмотрел Ляле прямо в глаза.

— Он вел себя как конченая мразь. И он угрожал тебе.

Девчонка замерла. Мои слова явно выбили ее из колеи. Она нервно заправила прядь за ухо.

— Полиция у них в кармане, Макс. Суды, технадзор — их личные псы. Им нужны все тату-салоны в городе. Это часть плана по тотальному контролю.

— Зачем? Не справляются своими силами с желающими получить клеймо?

— Вроде того. Хотят, чтоб мы работали на них. Приходит человек, хочет сделать обычное тату. А я вбиваю ему тот раствор, который мне дали в Доме Благодати. А в нем добавки, которые делают людей… покладистее. Все. Клиент вообще не хотел такого. Но его никто не спросил. Аркадий уже месяц сюда таскается. Сначала вежливо говорил, потом пошли проверки и штрафы. А сегодня пришел ставить точку

Ляля подняла один из эскизов — тот самый, с черепом. На него попала черная капля. Девчонка посмотрела на рисунок и просто скомкала его. В ее жесте была тихая ярость.

— Спасибо, — тихо добавила она. — Но теперь ты для Аркаши — цель номер один.

— Пусть пробует, — я убрал ведро и снова пошел к раковине, чтоб вымыть руки. — Главное, «Кота» пока не тронут. Этого времени хватит, чтоб решить вопрос.

— Как? Как решить? — мгновенно насторожилась Ляля, уловив в моих словах подтекст.

К счастью, в салон вошел первый клиент. Мне не пришлось отвечать. День пошел своим чередом.

Клиенты действительно пёрли один за другим. Ляля работала со злой, сосредоточенной яростью. Машинка жужжала, будто рой рассерженных шершней.

Я наблюдал, как игла впивается в кожу, оставляя четкие, резкие линии. Этот звук сегодня действовал на меня успокаивающе. Он заглушил разочарование от неудачного разговора со Следопытом.

Я помогал девчонке. Где-то подавал, где-то поддерживал. Последнего клиента она вообще доверила мне. Мужику надо было «освежить» старую армейскую татуировку. Он хотел сохранить память.

— Давай, вот с этой стороны пробуй. Я рядом. Подстрахую, — Ляля поднялась со своего места, уступая его мне. Размяла затекшие руки.

Я уверенно взял машинку и начал вбивать пигмент в плечо здоровяка. Ничего сложного. Главное — правильный напор, угол, движение иглы. Монотонная работа успокаивала и позволяла голове анализировать ситуацию.

Аркадий — шестерка. Сомов — это уже масштаб. Чтобы Лялю, как и Медведя с его баром, оставили в покое, нужно переключить внимание Боцмана. На что-то глобальное. Чтобы он метался, спасая свои активы, и забыл про маленькую студию.

Сомов — делец. Бить надо по кошельку. Когда загорится склад на миллионы или рухнет стройка, которую задумали маги из Изначального Града, ему станет плевать на мелкие проблемы. И уж тем более на жалобы какого-то Аркаши. Ему придется спасать свою шкуру, чтоб ее заживо не содрали ублюдочные маги.

Второй Дом Благодати. Косой говорил, Боцман начал стройку. Огромный проект, который важен для Изначального града.

Если эта стройка внезапно превратится в груду обломков, Боцману станет очень не до нас. Маги-кураторы не прощают потерю ресурсов. Это выведет их из себя. А козлом отпущения станет, конечно, Боцман.

— Потерпи, — бросил я мужику, когда игла прошла по чувствительному месту. — Еще немного.

В голове уже вырисовывалась схема. Мне нужно точное место, где Сомов начал строительство второго Дома Благодати. Мне нужен список всех его складов, всех офисов и важных предприятий. Спрашивать у Ляли нельзя — она поймет. Это должна быть моя личная диверсия. Моя война. Прежде, чем мы встретимся с Боцманом, я до основания разрушу все, что этот ублюдок создал.

Косой. Надо его расспросить подробно.

Через три часа, когда последний клиент ушел, оставив пачку смятых купюр, Ляля рухнула на диван в углу комнаты. Она выглядела абсолютно выжатой.

— Всё, на сегодня хватит, — глухо сказала она, прикрыв глаза. — Иди отдыхай, Макс. Завтра будет тяжелый день.

Я в ответ молча кивнул и двинулся к вешалке за курткой.

Я уже чувствовал запах гари, который скоро окутает этот город. Тяжёлый день? Точно. Тяжёлый день, неделя, месяц. Но только не у меня.