Вынужденная посадка

6

За десять дней, что экспедиция отсутствовала, вырубка ощутимо расширилась. Рядом с кораблем выросли еще два или три небольших домика; а на краю вырубки небольшой участок земли был распахан, огорожен заборчиком, и маленькая табличка гласила: «Агрономический полигон».

— По крайней мере, с едой теперь будет полегче, — произнес Мак-Леод, но Джуди никак не отреагировала, и Юэн озабоченно покосился на нее. С Того Дня — так все они мысленно называли то, что произошло — Джуди пребывала в апатии, и Юэна это очень тревожило. Не будучи психологом, он все же понимал, что с ней что-то очень серьезно не в порядке. «Черт побери, а что вообще в порядке? Я позволил Марко умереть, я не могу вернуть Джуди назад к реальности…»

На их появление никто не отреагировал, и Мак-Арана кольнуло нехорошее предчувствие. Где все? Неужели эпидемия буйного помешательства докатилась и до долины? Неужели и здесь все до одного сошли с ума? Когда они с Камиллой спустились к базовому лагерю, Хедер, Юэн и Мак-Леод все еще до хрипоты спорили, пытаясь отыскать объяснение происшедшему, и… вспоминать об этом было не слишком приятно. Если планета заражена безумием, если над ними будет постоянно висеть угроза помешательства — как они сумеют выжить? И, может, здесь найдется что-нибудь похлеще? Мак-Аран обводил взглядом вырубку, чувствуя, что на лбу у него выступает холодная испарина; но тут откинулся полог госпитального тента, и оттуда появились несколько фигур в мундирах медслужбы, а возле корабля мелькнул кто-то из экипажа. Мак-Аран испустил вздох облегчения; на первый взгляд, все выглядело нормально.

«Но, на первый-то взгляд, и мы, пожалуй, выглядим совершенно нормально…»

— Ну, с чего начнем? — произнес он. — Первым делом доложимся капитану?

— Мне-то, по крайней мере, точно надо, — отозвалась Камилла.

Лицо ее заметно осунулось, под глазами залегли тени. Мак-Арану хотелось обнять ее, утешить — хотя он сам с трудом понимал, почему. С того дня на горе он ощущал по отношению к ней постоянно грызущий голод, острое, звериное желание защитить; она же, наоборот, всячески избегала его, замыкалась в своей прежней оболочке, при каждом удобном случае демонстрировала, что вполне способна обойтись без него. Мак-Арану было больно, обидно… и одиноко. Он не осмеливался и прикоснуться к ней, и это его страшно раздражало.

— Подозреваю, капитан захочет увидеть всех нас, — предположил он. — Мы должны еще доложить о смерти Марко, и где его похоронили… Вообще, у нас для него куча информации, Не говоря уже о кремневом ноже.

— Да. Если планета населена, это создает дополнительные проблемы, — отозвался зоолог, но развивать своей мысли не стал.

Капитан Лейстер был занят с экипажем внутри корабля, но дежурный офицер сообщил, что ему приказано в случае возвращения экспедиции немедленно доложить, и предложил им подождать в небольшом, недавно возведенном куполе. Там они и устроились, каждый про себя недоумевая, с чего начать доклад.

И вот в куполе появился капитан Лейстер; казалось, он еще постарел, на лице его пролегли новые морщины. Камилла вскочила на ноги, но он кивком приказал ей сесть на место.

— К черту формальности, лейтенант, — добродушно произнес он. — Вы все очень устали; нелегко было, да? Что-то я не вижу доктора Забала…

— Он мертв, сэр, — тихо проговорил Юэн. — Умер от укусов ядовитых насекомых. Попозже я напишу подробный отчет.

— Только лучше представьте его главврачу, — сказал капитан. — Я все равно не пойму ни слова. А остальные, пожалуйста, подготовьте свои отчеты к общему собранию — скорее всего, это будет сегодня вечером. Мистер Мак-Аран, вам удалось померить то, что вы хотели?

— Да, — кивнул Мак-Аран. — Насколько мне удалось прикинуть, планета чуть-чуть больше Земли; а масса, учитывая меньшую силу тяжести, должна быть немного меньшей. Сэр, попозже я представлю подробный отчет; но вот что я хотел бы узнать в первую очередь: за время нашего отсутствия здесь не случалось… чего-нибудь необычного?

Капитан недовольно нахмурился.

— Что вы имеете в виду — «необычного»? Вся эта планета необычна, и что бы тут ни случилось, едва ли может быть сочтено рутинным.

— Мы имеем в виду, — вмешался Юэн, — что-нибудь наподобие эпидемии или массового помешательства.

— Никак не возьму в толк, о чем это вы, — пожал плечами Лейстер. — Нет, ни о какой эпидемии медслужба не докладывала.

— Доктор Росс хочет сказать, — пояснил Мак-Аран, — что в горах со всеми нами случился приступ безумия. Это произошло после двух подряд ночей без дождя. Что бы это ни было, оно зацепило Камиллу… то есть, лейтенанта Дель-Рей… и меня у вершины — и группу в базовом лагере, почти на шесть тысяч футов ниже. Сэр, мы все вели себя… безответственно.

— Безответственно? — насупился капитан; глаза его недобро сверкнули.

— Безответственно, — подтвердил Юэн, не отводя взгляда; кулаки его были крепко сжаты. — Доктор Забал начинал поправляться; мы убежали в лес, оставив его без присмотра — тогда он поднялся и тоже убежал, и умер от разрыва сердца. Мы не отвечали за свои поступки; мы ели не прошедшие проверки фрукты и грибы. Не говоря уже о… некоторых чисто галлюцинаторных эффектах.

— Не все из них были чисто галлюцинаторными, — твердо произнесла Джудит Ловат.

Юэн покосился на нее и покачал головой.

— Боюсь, сэр, доктор Ловат не в состоянии адекватно оценивать происшедшее. Да и в любом случае… например, всем нам казалось, что у нас появились телепатические способности.

Капитан с болезненным присвистом перевел дыхание.

— Лучше представьте отчет главврачу, — повторил он. — Нет, здесь не было ничего подобного… Вот что я вам предложил бы: все подготовьте подробные отчеты и представьте руководителям соответствующих служб… или доложите сегодня вечером, на общем собрании. А вас, лейтенант Дель-Рей, я хотел бы заслушать лично. Остальные свободны.

— И вот еще что, сэр, — Мак-Аран извлек из рюкзака кремневый нож и протянул капитану. — Эта планета обитаема.

— Это к майору Фрэйзеру, — тут же сказал Лейстер, едва взглянув на нож. — Он у нас штатный антрополог. Передайте ему, чтобы подготовил свои соображения к сегодняшнему вечеру. А теперь, пожалуйста, если никто не возражает…

Джудит, Юэн, Мак-Леод и Мак-Аран откланялись, оставив Камиллу с капитаном. Рафаэль отправился искать антрополога; должно быть, он ожидал более энергичного приема, и теперь его грызла некая смутная неудовлетворенность. Порыскав по лагерю минут десять, он сумел, кажется, установить источник этой неудовлетворенности: ревность. Ну как может он конкурировать с Лейстером? Господи, какая чушь, тот по возрасту годится Камилле в отцы. Неужели он серьезно верит, что Камилла любит капитана?

Нет. Но эмоционально она очень привязана к Лейстеру, а это гораздо хуже.

Если равнодушие, с каким капитан встретил известие о кремневом ноже, разочаровало Мак-Арана, то майор Фрэйзер отреагировал куда как энергичнее.

— С самой аварии я говорил, что этот мир пригоден для жизни, — заявил он, вертя в руках нож, — и вот вам доказательство, что жизнь тут есть — и даже разумная.

— Гуманоиды? — поинтересовался Мак-Аран.

Фрэйзер пожал плечами.

— Откуда нам знать? Пока что разумная жизнь была обнаружена только на трех-четырех планетах — кошачьи, приматы и еще три формы, которые не удалось классифицировать; в конце концов, я не ксенобиолог. По одному артефакту нельзя сказать ничего; мало ли кто мог изобрести нож. Но под человеческую руку он вполне годится, хотя и несколько маловат.

Столовая для экипажа и пассажиров была оборудована под одним большим тентом, и на полднике Мак-Аран рассчитывал пересечься с Камиллой; но та явилась с опозданием и тут же подсела к группе космофлотцев. Мак-Аран никак не мог поймать ее взгляда, и у него было явное ощущение, что девушка его избегает. Пока Рафаэль заторможенно ковырялся в тарелке, к нему подсел Юэн.

— Рэйф, если ты не слишком занят, нас всех хотят видеть на совещании у главврача; там попытаются разобраться, что же с нами случилось.

— Ты серьезно думаешь, Юэн, что от этого будет какой-нибудь прок? Мы уже столько всего переговорили…

— Не мое дело обсуждать приказы, — пожал плечами Юэн. — Ты, конечно, главврачу не подчиняешься, но все равно…

— Как они там, очень сурово с тобой из-за Марко? — поинтересовался Мак-Аран.

— Нет, не очень. Хедер и Джудит подтвердили, что мы все были временно невменяемы. Но в Медслужбе хотели бы узнать поподробней, что там и как было у вас с Камиллой…

Мак-Аран пожал плечами и отправился вместе с Россом.

Созванное главврачом совещание проходило под тентом полевого госпиталя, уже полупустого — почти все тяжелораненые умерли, почти все легкораненые выписались. Кроме Юэна с Мак-Араном присутствовали четверо врачей, двенадцать медсестер и несколько представителей разных научных служб, явившиеся послушать доклады.

— Похоже на какую-то легочную инфекцию, — медленно произнес аристократического вида седовласый главврач Ди Астурией, выслушав по очереди все доклады. — Не исключено, что вирусную.

— Но в пробах воздуха не было ничего подозрительного, — возразил Мак-Леод, — а эффект больше напоминал наркотический.

— Легочный наркотик? Маловероятно… — сказал Ди Астуриен. — Хотя, судя по вашим рассказам, возбуждающий эффект был довольно значительным. Я правильно понимаю, что все вы в той или иной мере ощущали сексуальную стимуляцию?

— Сэр, об этом я уже упоминал, — отозвался Юэн. — Мисс Стюарт, доктор Мак-Леод и я — да, ощущали; доктор Забал, насколько мне известно, нет — но он был в критическом состоянии.

— А вы что скажете, мистер Мак-Аран?

Мак-Аран почему-то смутился; Ди Астуриен не сводил с него бесстрастного профессионального взгляда.

— Да, сэр, — наконец произнес Рафаэль. — Если вам угодно, можете справиться у лейтенанта Дель-Рей.

— Хм-м… Доктор Росс, насколько я понимаю, вы и мисс Стюарт, в любом случае, в данный момент, э-э… в браке; так что эффект нельзя считать чистым. Но, мистер Мак-Аран, вы и лейтенант…

— Она мне интересна, — неестественно ровным голосом проговорил Мак-Аран, — но, насколько могу судить, я ей абсолютно безразличен. Если не сказать антипатичен. Кроме… того единственного случая.

Вот он и сформулировал наконец; в Тот День она ничего сама по себе не испытывала. Просто на нее подействовал вирус или наркотик… в общем, то, что свело их всех с ума. Для него это означало любовь, для нее — безумие; и теперь она старалась обо всем забыть.

К величайшему облегчению Мак-Арана, главврач не стал развивать тему.

— А что скажет доктор Ловат?

— Ничего не скажу, — тихо отозвалась Джуди, не поднимая головы. — Я ничего не помню. То есть что-то помню, но это может быть… чисто галлюцинаторный эффект.

— Доктор Ловат, — сказал Ди Астуриен, — было бы лучше, если б вы все же оказали нам содействие…

— Нет, лучше не стоит.

Сложив руки на коленях, не поднимая глаз, Джуди вертела в руках какой-то камешек и на уговоры не поддавалась.

— Значит, — заключил Ди Астуриен, — примерно через неделю надо будет проверить всех вас троих на возможную беременность.

— Это еще зачем? — поинтересовалась Хедер. — Я, по крайней мере, регулярно делаю гормональные уколы. Не могу, конечно, гарантировать насчет Камиллы, но, вроде бы, по правилам Космофлота, это обязательно для всех от двадцати до сорока пяти.

Ди Астуриен неуютно шевельнулся.

— Да, это так, — наконец проговорил он, — но на сегодняшней утренней летучке выяснилось нечто… исключительное. Вам слово, сестра Раймонди.

— Я веду медицинский архив, — поднялась Маргарет Раймонди, — и отвечаю за выдачу противозачаточных средств всем женщинам репродуктивного возраста, как из экипажа, так и колонисткам. Всем, наверно, знакома стандартная процедура: каждые две недели, при менструациях и между менструациями, всем женщинам делаются гормональные уколы — или, в некоторых случаях, приклеивается гормональный пластырь, микродозами фильтрующий гормоны в кровь — что подавляет овуляцию. После аварии остались в живых сто девятнадцать женщин от двадцати до сорока пяти лег — то есть, если принять среднюю продолжительность менструального цикла за тридцать дней, каждый день ко мне должны были бы обращаться примерно четыре женщины — за тампонами или гормональными уколами, которые делаются через четыре дня после менструаций. С аварии прошло десять дней — значит, за тем или иным ко мне должны были бы обратиться около трети всех женщин. Скажем, человек сорок.

— И сколько женщин к вам обратилось? — задал вопрос Ди Астуриен.

— Девять, — мрачно отозвалась сестра Раймонди. — Девять! Значит, у двух третей женщин на этой планете нарушились биологические циклы — то ли дело в изменившейся силе тяжести, то ли в каких-то гормональных нарушениях. А поскольку все наши стандартные противозачаточные средства железно привязаны ко внутреннему циклу, мы никак не можем судить об их эффективности.

Насколько все это важно, Мак-Арану не надо было разъяснять. Нежданная волна беременностей была бы как нельзя более некстати — не говоря уже о том, что серьезно подорвала бы эмоциональный климат. Младенцы — и даже маленькие дети — не вынесли бы сверхсветового перелета; а после того как на перенаселенной Земле были приняты новые демографические законы и появились действительно надежные контрацептивы, аборты стали в общественном сознании чем-то совершенно немыслимым. Понятие «нежеланный ребенок» исчезло — контроль шел на уровне зачатия. Но будет ли у них здесь выбор?

— Вообще-то, — произнес Ди Астуриен, — на новых планетах женщины обычно стерильны первые несколько месяцев — в основном, из-за другой силы тяжести и состава атмосферы. Но не стоит слишком на это рассчитывать.

«Если Камилла беременна, — думал Мак-Аран, — теперь она меня просто возненавидит». Он представил себе, что их гипотетический ребенок может стать жертвой аборта, и по спине у него пробежал холодок.

— Что же нам делать, доктор? — очень серьезно спросил Юэн. — Не можем же мы потребовать с двухсот взрослых мужчин и женщин дать обет целомудрия!

— Разумеется, нет, — ответил Ди Астуриен. — С точки зрения психологического климата, это был бы наихудший выход. Надо обязательно предупредить всех, что мы больше не можем ручаться за эффективность наших противозачаточных средств.

— Понимаю… И притом немедленно.

— Сегодня вечером капитан созывает общее собрание, — подытожил Ди Астуриен, — и экипажа, и колонистов. Может быть, там и объявим нашу новость. — Он скривился. — Не могу сказать, что очень об этом мечтаю. Чувствую, большого энтузиазма она не вызовет. Как будто и без того забот мало!

Общее собрание проводилось под тентом полевого госпиталя; это оказалось единственное сооружение, достаточно большое, чтобы вместить и экипаж, и колонистов. В середине дня начали собираться облака; вечером уже моросил ледяной дождик, а над горами вспыхивали далекие зарницы. Джудит, Юэн, Мак-Аран и Мак-Леод устроились в первом ряду — на случай, если понадобится выступить с докладами об экспедиции. Камилла же предпочла появиться с капитаном Лейстером и остальными космофлотчиками; все они были в форменных мундирах, и Мак-Арану почудился в этом недобрый знак. С чего это им вдруг понадобилось так подчеркивать профессиональную солидарность?

Электрики соорудили небольшую трибуну и подключили простенький громкоговоритель — так, чтобы голос капитана, негромкий и хрипловатый, донесся до самых дальних уголков обширного помещения.

— Я созвал всех вас, а не только руководителей служб, — начал Лейстер, — чтобы на корню пресечь неизбежное в столь многочисленном коллективе, несмотря на самые строгие меры предосторожности, распространение всевозможных слухов и домыслов. Начну я с хороших новостей-г-которых, признаться, не больно-то много. Насколько удалось выяснить, здешние воздух и вода вполне для нас пригодны — по крайней мере, никаких болезнетворных эффектов не выявлено — а почва, вероятно, годится для выращивания земных культур, что позволит пополнять пищевые запасы в то время, что мы вынуждены оставаться здесь. Теперь новости похуже. Ущерб, причиненный аварией маршевым двигателям и астрогационному компьютеру, оказался гораздо более серьезным, чем предполагалось ранее, и надеяться на скорую починку не приходится. Хотя теоретическая возможность подняться в космос остается, с имеющимися в нашем распоряжении материалами и специалистами это практически нереально.

Он сделал паузу, и помещение наполнилось нервным гомоном; капитан поднял руку, требуя тишины.

— Я не хочу сказать, что наше положение безнадежно, однако ремонт корабля становится делом очень отдаленного будущего; делом, которое потребует существенных изменений всего нашего уклада и активного содействия всех до одного здесь присутствующих.

Повисла тишина. «Интересно, что бы это значило, — отстраненно подивился Мак-Аран, — что он все-таки хочет сказать — можно починить корабль или нельзя?»

— Вы можете подумать, будто я себе противоречу, — продолжил капитан. — Да, действительно, имеющихся у нас материалов недостаточно для ремонта. Но в нашем распоряжении имеется еще и знание — а также целая неисследованная планета, где мы наверняка сможем отыскать сырье и изготовить недостающие материалы.

Мак-Аран нахмурился, изо всех сил пытаясь вникнуть в сказанное; Лейстер тем временем пустился в подробные разъяснения.

— Многие ваши профессии, — он широко махнул рукой, имея в виду колонистов, — очень пригодились бы в обустроенной колонии, куда вы направлялись — но здесь совершенно бесполезны. Через день-другой начнет работать отдел кадров, и мы поточнее узнаем наш профессиональный состав; тогда тем из вас, кто зарегистрируются как фермеры или ремесленники, придется пройти переподготовку у наших инженеров и техников. Я требую поголовного содействия…

— Прошу прощения, капитан, — поднялся из задних рядов Морэй, — позвольте вопрос.

— Пожалуйста.

— Вы что, хотите сказать, будто мы, вот эти двести человек, в состоянии за пять или, там, десять лет развить технологическую культуру, способную построить — или отремонтировать — космический корабль? Что мы в состоянии отыскать необходимые металлы, добыть их, переработать и соорудить недостающую технику?

— Да, при содействии всех до единого присутствующих это в наших силах, — негромко подтвердил капитан. — Примерно за три — пять лет.

— Вы сошли с ума, — бесстрастно заявил Морэй. — Вы требуете, чтобы мы развили целую технологию!

— Что человек однажды уже сделал, он в состоянии повторить, — невозмутимо отозвался капитан. — В конце концов, мистер Морэй, напомню вам, что выбора у нас нет.

— Черта с два нет!

— Вы нарушаете регламент, — сухо произнес капитан. — Сядьте, пожалуйста.

— Еще чего! Если вы серьезно во все это верите, могу предположить только, что вы окончательно рехнулись. Или что мозг инженера или космонавта работает как-то совершенно по-другому, чем у любого нормального человека, и нам друг друга никогда не понять. Вы говорите, на это потребуется три — пять лет. Позвольте со всем уважением напомнить вам, что запасов пищи и медикаментов нам хватит на год — полтора. Позвольте также напомнить, что даже сейчас — в конце весны — климат здесь очень суров, и нам необходимы какие-то более серьезные жилища. Здешняя зима — учитывая, как сильно наклонена ось планеты — обещает морозы, какие ни одному землянину и не снились!

— Разве это не доказывает, что мы должны убраться отсюда как можно скорее?

— Нет, это доказывает, что мы как можно скорее должны отыскать надежные источники пищи и обустроить надежное жилье, — возразил Морэй. — Вот где необходимо поголовное содействие! Забудьте о корабле, капитан. Никуда он больше не полетит. Придите в себя. Мы колонисты, а не ученые. У нас есть все необходимое, чтобы здесь выжить… чтобы здесь поселиться. Но у нас ничего не получится, если половину сил тратить на какой-то безумный план вернуть к жизни вдребезги разбитый корабль!

Зал взорвался; перекрывая негодующие выкрики, капитан снова и снова призывал к тишине. Наконец стало тихо.

— Я требую голосования! — выкрикнул Морэй, и снова воцарился бедлам.

— Мистер Морэй, я отказываюсь даже рассматривать ваше предложение, — произнес капитан. — Это не тот вопрос, который решается голосованием. Позвольте вам напомнить, что в данный момент верховная власть на корабле принадлежит мне. Мне что, приказать вас арестовать?

— Как же, арестовать! — презрительно фыркнул Морэй. — Капитан, вы больше не в космосе. И не на мостике своего корабля. И ваша власть на нас не распространяется — разве что на экипаж, если они хотят вам повиноваться.

Возвышающийся над трибуной Лейстер стал белее собственной шелковой форменной сорочки; глаза его яростно сверкнули.

— Напоминаю всем, что экспедиция Мак-Арана обнаружила следы разумной жизни. А Экспедиционный Корпус категорически запрещает колонизировать обитаемые планеты. Если мы поселимся здесь, то аборигенам, в их каменном веке, будет не избежать культурного шока.

Зал снова взорвался.

— Вы что, — сердито выкрикнул Морэй, перекрывая гомон, — думаете, от ваших попыток развить тут целую технологию культурного шока не будет? Сэр, побойтесь Бога, — у нас есть все необходимое, чтобы организовать здесь колонию. Если мы станем тратить половину сил на ваш безумный ремонт, тогда не факт, что нам вообще удастся выжить!

Капитан пытался сдержать бушующую в нем ярость, но получалось это у него плохо.

— И что же вы предлагаете? — хрипло выдохнул он. — Вернуться к варварству?

Морэй внезапно помрачнел; он вышел к трибуне и встал рядом с Лейстером.

— Надеюсь, нет, капитан, — голос его звучал ровно. — Варварство — это не уровень технического развития, это состояние души. Может быть, нам придется обойтись и без новейших чудес техники — по крайней мере, первые несколько поколений; но это вовсе не значит, что не в наших силах обустроить для нас и наших детей приличный, цивилизованный мир. Существовали, в конце концов, цивилизации, которые веками обходились почти без техники. Представление, будто история человечества сводится к эволюции средств производства — грубая технарская пропаганда. Этому нет никаких оснований — ни в социологии, ни в философии.

— Мистер Морэй, — хрипло проговорил Лейстер, — меня не интересуют ваши социальные теории.

— Капитан, — поднялся доктор Ди Астуриен, — необходимо учесть вот еще что. Сегодня выяснился один очень тревожный факт…

В этот момент прогремел оглушительный гром, и весь тент содрогнулся. На скорую руку проведенное электричество отключилось, и стало темно, хоть глаз выколи. А от входа один из постовых службы безопасности закричал:

— Капитан! Капитан! Лесной пожар!