Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Введение

Судьбы человеческие… Как не похожи они друг на друга… Как глубоко индивидуальны, неповторимы… Как в большинстве загадочны. И как часто труднопостижимы.

Пожалуй, с юных лет каждый человек обязательно, пусть про себя, глубоко тайно, но все же мечтает о светлой, счастливой, прекрасной судьбе. И большинство не только надеются на чудо, но и в течение десятилетий стремятся быть хозяивами и кузнецами собственной судьбы. Затем, на склоне лет, каждый мысленно тщательно осматривает пройденный жизненный путь, по-разному оценивает оставленный след на земле. И, наконец, завещает потомкам непростую задачу – определять, оценивать его вклад в историю. Для одних, правда, это история собственной семьи, близкого окружения, а для других – история целого народа, а то и человечества, общественного прогресса.

Николай Алексеевич Скрыпник вступил на путь борца вполне сознательно. Вступил, неплохо представляя судьбу революционера в такой полицейской стране, как Россия. Однако никак не предполагал, что за ним пятнадцать раз со зловещим грохотом будут закрываться кованые ворота тюрем, семь раз он будет отправляться в ссылку – подальше от революционных центров (Екатеринослав и Онега, Туруханск и Енисейск, Красноярск, Якутск и Моршанск). Не знал, что будет осужден царским судом в общем к 34 годам лишения свободы (больше половины отпущенного судьбой жизненного срока), а однажды, заочно – даже к смертной казни. Несколько раз, хотя и с невероятным трудом, но все же в конце концов счастливо сможет вырваться из рук жандармов и снова и снова будет окунаться с головой в такую тяжелую, самоотверженную – до изнурения и потери здоровья (кто на это вообще обращал внимание!) революционную борьбу. Однако какой-либо другой судьбы он ни в юности, ни в зрелом возрасте, очевидно, не мыслил. Ведь не может быть большего удовлетворения, большего счастья для революционера, нежели осознание того, что все силы отдаются за лучшее будущее народа и торжество высоких, великих идеалов.

Звездным часом для Николая Скрыпника стала революция 1917 г. Он возглавил рабоче-крестьянское правительство Украины – Народный секретариат, стал у истоков создания невиданного еще, но выношенного в мечтах общества. Однако жизнь его не стала с тех пор менее тревожной или безоблачной, спокойной. В водовороте Гражданской войны, борьбе за преодоление ее разрушительных последствий, прокладывании путей к социализму он оказывался, как правило, на острие решения злободневных и едва ли не самых сложнейших задач – возглавлял Организационное бюро по созыву Первого съезда КП(б)У, был членом коллегии Всероссийской чрезвычайной комиссии, наркомом государственного контроля УССР, наркомом Рабоче-крестьянской инспекции, наркомом внутренних дел, наркомом юстиции, генеральным прокурором республики и народным комиссаром образования УССР, председателем Госплана и заместителем председателя Совета народных комиссаров республики. Начиная с IX съезда был делегатом всех съездов большевистской партии, состоявшихся при его жизни, всех съездов КП(б)У, членом ЦК ВКП(б), членом Политбюро ЦК Компартии Украины, был награжден Орденом боевого Красного знамени и Орденом трудового Красного знамени. Плодотворно проявил себя как ученый, талантливый публицист.

Его перу принадлежит более 600 печатных работ. Неоднократно его назначали редактором центрального органа ЦК КП(б)У – «Коммуниста», он неизменно входил в редколлегию журнала «Большевик Украины», был членом редколлегий ряда других периодических изданий. Николай Алексеевич возглавлял комиссию Истпарта при ЦК КП(б)У, руководил изданием Украинской энциклопедии, был избран членом Коммунистической академии СССР, академиком Академии наук Украинской ССР и Академии наук Белорусской ССР.

Переживая радости и тревоги, Скрыпник всегда был полон надежд и планов. Им вообще не было числа. Как и прежде, в юности, хотелось работать все больше, интенсивнее, добавляя к рвению приобретенный опыт, жизненный рассудок и непременно добиваться, чтобы как можно быстрее жизнь народа, страны улучшалась, становилась все полнокровнее, богаче. Хотелось, преодолевая все ошибки и просчеты (возможно, далеко не все из них можно было избежать на не изведанном еще никем пути), чтобы все четче становились очертания воплощенных в практику гуманистических идей.

А как хотелось воочию убедиться, насколько совершенным будет общественный строй, созданию которого отдано уже столько усилий! Как хотелось и самому творить в условиях того нового общества! Ведь иногда представлялось, что оно уже вот, рядом, до него, как говорится, можно рукой подать. Еще одно-два усилия…

И вдруг – выстрел. Выстрел в собственное сердце…

Что это? Почему затейнице-судьбе было угодно именно так, так бессмысленно, трагически подвести итог, казалось бы, наполненной, плодотворной жизни?

Что подняло руку, придало ей трагической решимости, безошибочности в тот роковой момент?.. Неужели мимолетное душевное расстройство?.. Малодушие?.. Разочарование?.. Отчаяние?.. Бессилие перед обстоятельствами?.. Страх завтрашнего дня?.. Измена самому себе?.. Делу?.. А может, стремление ценой собственной жизни привлечь внимание коллег, всех людей к определенным явлениям, сторонам развития общества и таким образом превратить даже смерть в акт борьбы?

Последний, но не пораженческий акт… И тогда выстрел в сердце выглядит не таким уж внезапным, а в чем-то понятным. И, как ни горько констатировать, в чем-то даже оправданным, конечно – исторически оправданным.

Вопросы… вопросы… Как на них ответить?..

Один из самых оптимальных вариантов – попытаться по возможности беспристрастно, страница за страницей, по документам перевернуть, переворошить всю летопись его жизни, пытаясь проникнуть в смысл каждого шага на пути к непоправимому – постараться проследить, понять ход, логику мыслей.

К сожалению, в этом отношении личности Николая Скрыпника явно не повезло. И сегодняшняя историография, посвященная его жизни и творчеству, слишком бедна.

Это не удивительно. Десятилетиями на Николае Алексеевиче лежал отпечаток (а может, точнее, клеймо) некролога, напечатанного 8 июля 1933 г. «Правдой», затем другими газетами.

Сообщая о смерти члена ЦК ВКП(б) Николая Алексеевича Скрыпника, последовавшей в результате акта самоубийства, верховный орган партии делал ударение на том, что погибший пал жертвой буржуазно-националистических элементов, которые, войдя к нему в доверие, использовали его имя для своих антисоветских националистических целей. А последний, запутавшись в своих связях с ними, якобы допустил ряд политических ошибок и, осознав упущения, не нашел в себе мужества по-большевистски их преодолеть…

А потом Николаю Алексеевичу предъявили еще более тяжкие обвинения: якобы он явился родоначальником националистического уклона в КП(б)У, способствовал шпионским и контрреволюционным элементам, агентам фашизма, поддерживал с ними связи. Так Скрыпник стал «врагом народа», а имя его исчезло со страниц исторических произведений. Его старательно пытались придать забвению.

С развенчанием во второй половине 50-х годов прошлого века культа личности И. В. Сталина о тяжелых, необоснованных обвинениях Н. А. Скрыпника больше не вспоминали, имя его стало все чаще встречаться в исторической литературе.

Появились и две небольшие специальные работы, изданные Политиздатом Украины в 1962 и 1967 гг.[1] Их авторы стремились к тому, чтобы читатель смог хотя бы в общих чертах представить жизненный путь Николая Скрыпника, привлечь внимание к творческому наследию революционера – деятеля ленинской когорты. Однако, как и любая работа, они несут на себе отпечаток своего времени: многие «острые» или «неудобные» вопросы в брошюре и книге только обозначены или, в силу определенных причин, опущены. Среди них – выяснение позиции Н. А. Скрыпника по поводу принципов образования КП(б)У, отношение В. И. Ленина к одному из виднейших деятелей Компартии Украины, взаимоотношения последнего с другими руководителями страны и республики, в частности с И. В. Сталиным, Л. М. Кагановичем, С. В. Косиором, Э. И. Квирингом, А. П. Любченко, П. П. Постышевым, В. П. Затонским, Д. З. Мануильским, А. Я. Шумским, Г. Ф. Гринько, о действительной или надуманной принадлежности Николая Алексеевича к национал-уклонизму, его связях с буржуазно-националистическими элементами и тому подобное.

Практически не проанализированными остались труды Николая Алексеевича по истории, экономике, партийному и государственному строительству, национальному вопросу, образованию, культуре. За исключением, возможно, одного вопроса – выяснения роли Скрыпника в процессе образования КП(б)У[2], другие аспекты его политической биографии и творчества так в последующем и не изучались. Да это и понятно. Ведь в 70 – начале 80-х годов было немало сделано для того, чтобы деформировать принципиальные подходы XX съезда КПСС ко многим страницам отечественной истории, вернуть их в прежнее русло. Многие благотворные процессы захлебнулись, так по-настоящему и не набрав силы.

В советской историографии вообще сколько-нибудь серьезно не изучался феномен национал-уклонизма в КП(б)У. Авторы и обобщающих, и специальных трудов, прибегая к использованию упомянутого в целом туманного термина, просто обращались к трафарету из арсенала тех же 30-х годов. Поскольку ни само явление, ни те, кто олицетворял его своими взглядами, деятельностью, не стали предметом глубокого научного анализа, а принадлежность к национал-уклониз-му считалась едва ли не самым страшным грехом, о Н. А. Скрыпнике было принято говорить все же с какой-то опаской, с обязательными оговорками и не всегда понятными, главное же – оправданными намеками. Такой подход был вовсе не диалектическим, всесторонним, объективным, как, впрочем, его нередко пытались представить. Он скорее, закрывал путь к подлинному исследованию и оценке жизненного пути и творчества опытного революционера, авторитетного партийца, чем открывал его.

Поэтому даже об издании хотя бы короткого сборника творческого наследия Николая Алексеевича речи не было (а в 20-х – начале 30-х годов выходил, хотя и не завершился, 5-томник его трудов). Точнее, робкие инициативы надежно блокировались[3].

И, как ни грустно и неприятно, все же придется признать справедливость замечания Ивана Кошеливца, который еще в 1972 г. выпустил в мюнхенском издательстве «Сучасність» («Современность») довольно объемную книгу «Николай Скрыпник»: долгие десятилетия в Киеве, в Украине не находилось историка, который бы попробовал детально, взвешенно описать и оценить жизненный путь этой крупной и одновременно противоречивой исторической фигуры[4].

В период горбачевской перестройки ситуация, казалось, начала меняться к лучшему. Кроме того, благоприятную атмосферу для пересмотра закостенелых обществоведческих концепций, схем, приближения к научной истине, значительный импульс для действительно объективного, всестороннего анализа жизненного и творческого пути таких личностей, как Николай Скрыпник, создала одобренная сентябрьским (1989 г.) Пленумом ЦК КПСС Платформа КПСС «Национальная политика партии в современных условиях». В ней было признано, что во времена культа личности И. В. Сталина «безосновательно обвинялись в национализме и преследовались многие партийные и государственные работники республик, представители национальной интеллигенции». Комиссии Политбюро ЦК по политической реабилитации поручалось «отдельно рассмотреть вопросы, связанные с обвинениями в так называемом «национал-уклонизме», дать им оценку, восстановить имена партийных и государственных деятелей, которые были политически ошельмованы и репрессированы по этой причине»[5].

Выполняя соответствующее поручение Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, Комиссия партийного контроля при ЦК Компартии Украины совместно с Институтом истории партии при ЦК Компартии Украины – филиалом Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС поставили перед Политбюро ЦК Компартии Украины вопрос о реабилитации Н. А. Скрыпника в партийном отношении, официальном признании безосновательными негативных оценок его деятельности. 29 марта 1990 г. ЦК Компартии Украины принял по этому поводу специальное решение. «Учитывая, что согласно заключению Института истории партии и Комиссии партийного контроля при ЦК Компартии Украины политические обвинения бывшего члена Политбюро ЦК КП(б) Украины, заместителя Председателя СНК УССР Скрыпника Н. А. в так называемом “национал-уклонизме” основываются на сфальсифицированных материалах и искаженных представлениях о его взглядах и деятельности, считать Скрыпника Н. А. реабилитированным в партийном отношении (посмертно)»[6].

Параллельно в периодике республики, а затем и в научных изданиях был опубликован ряд статей, материалов, в которых обращалось внимание на некоторые малоисследованные аспекты биографии и наследия революционера, партийно-государственного деятеля[7]. Участились упоминания о Николае Алексеевиче и в многочисленных материалах публицистов, литераторов, деятелей культуры, появившихся в республиканских художественных периодических изданиях. Правда, нередко при этом верх брали эмоции, а акт самоубийства позволял некоторым авторам таких публикаций подходить к изображению фигуры своего героя в неком мистическом ключе. Пренебрегая фактами, Н. А. Скрыпника наделяли такими чертами и оценками, которые вели к определенной идеализации его действительной роли в истории развития украинской нации, украинской культуры.

Своеобразным концентрированным отражением подобных подходов стала выпущенная издательством «Молодь» («Молодежь») в серии «Прославленные имена» биографическая повесть «Николай Скрыпник»[8]. Ее автор А. Мацевич построил рассказ о герое, следуя в основном известным важнейшим фактам его жизни. Правда, он прибег к попыткам их искусственной обработки, окраски логическими вымыслами. Немало усилий потрачено на художественное оформление бытовых деталей, воссоздание эмоциональных элементов семейных отношений и тому подобное. Безусловно, это позволяет разнообразить представление о некоторых чертах личности Николая Алексеевича, его богатых человеческих качествах, представить их рельефнее и эффектнее, привлечь дополнительный читательский интерес. Однако без должной тесной увязки с фундаментальными мировоззренческими позициями революционера – борца и государственника-созидателя, императивными нравственными принципами использованная палитра кажется явно бледной, недостаточной для адекватного изображения очень колоритной, действительно незаурядной, выдающейся исторической фигуры. Поэтому только под пристальным взглядом можно обнаружить подлинно глубинные, достаточно выразительные краски-характеристики. Одним словом, в итоге по-настоящему привлекательной картины все же, думается, не получилось.

На рубеже 90-х годов появились попытки использовать примеры судеб национал-коммунистов, к которым начали относить Н. А. Скрыпника, прежде всего как аргументы исторического оправдания изначально имманентных украинству центробежных предпочтений и ориентаций, как наглядное доказательство невозможности органического согласования марксистско-ленинской идеологии и национальных стремлений.

Тогда же достаточно отчетливо проявилась и несколько иная тенденция. В условиях нарастающего кризиса СССР как союзного государства, усиления очевидной эрозии многонационального государственного феномена в Украине начался поиск национальных кумиров, которые в прошлом решительно боролись с унитаризмом, великодержавничеством, тоталитаризмом, коммунистической идеологией и социалистической практикой вообще. На их фоне Николай Скрыпник – выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства (сомнений в этом быть не могло) – выглядел почти антигероем, во всяком случае человеком, объективно вредившим реализации украинской идеи, торжеству национального дела. Непростая конъюнктура привела к значительному затягиванию выпуска издательством «Украина» подготовленного Институтом политических исследований ЦК Компартии Украины (ранее – Институт истории партии при ЦК Компартии Украины) сборника трудов Николая Алексеевича[9] и срыву издания монографического документально-биографического очерка. Сразу же после известных запретов деятельности Компартии Украины руководство издательства «Украина» поспешило разорвать соглашение с автором рукописи монографии и этих строк, хотя настоятельная инициатива написания произведения незадолго до того исходила именно от издательства (ранее оно именовалось Политиздатом Украины).

Однако Николай Алексеевич Скрыпник явно не та историческая фигура, чей вклад в судьбу украинского народа, в исторический прогресс, чей благотворный след на земле можно легко перечеркнуть конъюнктурными соображениями и решениями.

Исследование любых проблем, связанных с историей украинского народа в XX в., особенно в революционную эпоху, 20-30-е годы, просто невозможно без обращения к деятельности Скрыпника, учета его роли в развитии социальных, национальных, государственных и других процессов.

Это стало очевидным в те же 90-е годы (возможно, многие в этом вообще никогда, ни на минуту и не сомневались). Едва ли не самое яркое доказательство тому – справочная литература по новой, модной отрасли современного обществоведения – этногосударствоведению. Ее создатели не допускают возможности выхода в свет работ, где бы замалчивалась, обходилась личность Николая Алексеевича, каким бы узким в конце концов не оказывался круг лиц, чья позиция и деятельность имели общественно-значимые последствия[10].

Логика развития исследований в условиях поиска путей выхода отечественной исторической науки из кризиса обусловила превращение теоретического наследия Н. А. Скрыпника, его практической деятельности в объект специального внимания[11]. Особого отличия, очевидно, заслуживает проведение Институтом истории НАН Украины «круглого стола» 24 января 1997 г. по случаю 125-летия со дня рождения Н. А. Скрыпника. Правда, участие в заседании приняли менее десяти ученых, а в соответствующий сборник статей подали материалы только 5 исследователей[12].

Несколько более широким и основательным оказалось обсуждение проблем, связанных с деятельностью и творческим наследием Скрыпника, проведенное в Украинском институте национальной памяти в связи с его 140-летним юбилеем[13].

Сюжеты, статьи автора данной монографии о выдающемся украинском деятеле появились в серии энциклопедических, справочных изданий[14], монографических трудах[15].

Большие или меньшие сюжеты и в дальнейшем посвящаются Н. А. Скрыпнику в публикациях о национал-коммунизме и опыте украинизации[16]. В данном случае, думается, не место для подробного выяснения правомерности рассмотрения деятельности Николая Скрыпника как олицетворения национал-коммунистического течения, или, в такой же степени, целесообразности безотлагательного стремления найти ответы на болезненные вопросы при попытке логического (а для оппонентов – абсолютно противоестественного) сочетания феноменов национал-коммунизма и украинизации. Достаточно ограничиться констатацией, что в обоих, а может быть, и во всех случаях постижение смысла деятельности незаурядной личности «вписывается» в контекст истолкования очень сложных, противоречивых явлений, а их (толкований) спектр сегодня очень широк, включает в себя наряду с продуманными, взвешенными подходами, беспристрастными поисками истины и откровенно низкопрофессиональные публикации ангажированных авторов[17].

К сожалению, немного добавляют к накоплению информации, к углублению понимания личности Н. А. Скрыпника, мотивации его идеологической политической деятельности, выработке комплексной оценки его вклада в поступь нации, УССР новейшие труды и публикации, в которых известный, авторитетный партиец и государственник с неизбежностью должен быть одним из главных действующих лиц[18].

Отдельно, очевидно, стоит сказать о трудах американского доктора истории Д. Мейса, который определенное время (до своей смерти) работал в Украине, выпускал в свет результаты своих исследований. Надо отметить, что еще в 1983 г., в условиях острейшего идейного противоборства советской и западной историографий – своеобразного проявления «среза» «холодной войны» (хорошо известно, что это накладывало свой негативный отпечаток на труды историков обоих лагерей), Д. Мейс подготовил монографию, посвященную украинскому коммунизму[19]. В более поздних публикациях[20], ориентируясь прежде всего на труды зарубежных коллег пройденного историографического этапа – в исследовании украинского коммунизма[21], автор, как правило, прибегал к повторению наработанных ранее стереотипов. Среди последних – подход к деятельности Н. А. Скрыпника как «личного агента Ленина»[22].

Естественным в отмеченных обстоятельствах является стремление теоретических кругов Коммунистической партии Украины еще раз вернуться к оценке одного из самых ярких представителей борьбы за идеалы коммунизма и украинского патриота, показать на примере его жизни и деятельности привлекательность и исторические преимущества марксистской, ленинской идеологии, диалектичность и жизненность осуществляемой на ее основе (а не на искривлениях ее) политики. Несколько публикаций самого Николая Алексеевича, материалов о нем в восстановленном журнале «Коммунист Украины», думается, подчиняются именно этой цели[23].

К имени Николая Скрыпника обращаются и те современные политические течения, которые еще находятся в поиске своих кумиров, идейных предшественников. В частности, об этом заявил в своих документах Украинский коммунистический союз молодежи[24]. Нетрудно предположить, что молодые политики вряд ли много и основательно знают о Н. А. Скрыпнике, его взглядах и деятельности. Речь здесь идет вовсе не о желании бросить хоть малую тень недоверия к новичкам или – тем более – вызвать пренебрежение к ним. Просто объективно для более или менее надежных знаний о видном деятеле советской эпохи нет соответствующей базы – серьезных, объективных исследований, публикаций.

Поэтому-то с учетом вышеупомянутого можно констатировать, что проблема оценки таких фигур, как Николай Алексеевич Скрыпник, имеет особое значение: и научное, и политическое, и моральное, и воспитательное.

В дискуссиях, которые не утихают вокруг проблем соотношения между революционными, радикальными и эволюционными, реформистскими путями общественного развития немало сделано, чтобы поколебать авторитет революционеров, романтиков (и не только большевиков), именно на них возложить ответственность за самые крупные проблемы и трагедии в истории.

На передний план сегодня выдвигают такие человеческие качества, как индивидуализм, эгоизм, корыстолюбие…

В жизнь, в политику приходят все новые поколения. И чтобы видеть неомрачненную перспективу, избирать надежные векторы деятельности, следует опираться на истинные знания о прошлом опыте. Возможно, кому-то поможет найти свой путь к правде и справедливости, к настоящей душевной гармонии и счастью знакомство с таким непростым, таким неординарным жизненным путем, который прошел Николай Скрыпник.

Все вышеизложенное и побуждает к новой попытке воспроизведения его политического портрета. Основными предпосылками осуществления такого замысла являются достижения современной историографии, наличие соответствующей источниковой базы, используемой пока явно недостаточно, богатое литературное наследие самого Николая Алексеевича, а также возможности нынешнего этапа развития общества, создающие благоприятную для подлинного научного поиска и творчества ситуацию.