Выстрелы на пустоши

Глава 7. Дракон

Мартин проезжает короткое расстояние между церковью Святого Иакова и «Оазисом», разворачивается и паркуется, следя, чтобы задний бампер не чиркнул по высокому бордюру. Тот в опасной близости, однако на сей раз все получается. Не забыть баварскую пивную кружку и книгу о путешествиях, купленную накануне. Кружка вымыта, книга прочитана до половины. Помогла скоротать «ведьмовские» часы ночи, когда самые проблемы со сном, а поиск новой позволит провести немного времени в магазине и спастись от дневного зноя.

Здесь не заперто, и хотя посетителей нет, приятно пахнет кофе и домашней едой. Словно по сигналу, из двери в дальнем конце появляется Мандалай Блонд и плывет по центральному проходу, привычно поддерживая рукой оседлавшего бедро малыша. Вид у нее одновременно материнский и сексуальный.

– Добрый день, Мартин! Говорят, вы теперь прямо герой.

– Да, не без того.

– Что ж, рада за вас. Город и так многие покидают, не хватало еще смертей для полного счастья. Вам что-нибудь принести?

Он протягивает кружку.

– Снова кофе, если можно. И чем это так вкусно пахнет?

– Маффинами. Яблоки с корицей и черничные. Сама пекла.

– Один с яблоком и корицей, пожалуйста.

– Вижу, вы принесли назад книгу. Очень хорошо. Положите ее на прилавок и на следующую получите скидку в пятьдесят процентов. Но сначала помогите мне кое с чем, ладно?

Проследовав за Мэнди по проходу, Мартин толкает вращающуюся дверь и оказывается в офисе, который одновременно служит складом. Дальше идет коридор, по сторонам двери: за одной – детская, за другой – спальня. Через щелочку виден угол старинной латунной кровати, книги, разбросанная одежда. В конце коридора – большая светлая кухня, где стоят широкий деревянный стол и две плиты – электрическая и рядом с ней старинная дровяная.

– Не возьмете? – Мэнди показывает на лоскутное одеяло посреди пола, придавленное детским манежем. – Отнесите, пожалуйста, в магазин.

Вернувшись, Мартин кладет одеяло на персидский ковер, туда же, где оно лежало вчера, и раскладывает манеж. Вскоре, прижимая к себе сынишку, появляется Мэнди и опускает его на одеяло.

– Приглядывайте за ним, Мартин. Кофе и маффин сейчас будут.

Сидя в старом кресле, он наблюдает за ребенком. Тот лежит на животике, силясь поднять голову, – получается что-то вроде младенческих отжиманий. Между бровей у малыша пролегла сосредоточенная морщинка. Мартин смотрит и невольно улыбается.

Мэнди возвращается с подносом. На нем пивная кружка с кофе, блюдце с маффином и кубиком масла и, как он и надеялся, ее собственный кофе. Будоража своей близостью, Мэнди ставит поднос на случайно выбранный столик рядом, берет свою чашку с кофе и садится напротив. Мартин в который раз дивится красоте новой знакомой.

– Как продвигается ваша работа? – спрашивает она. – Успехи есть?

– Пожалуй. Робби Хаус-Джонс дал интервью, и согласилась Фрэн Ландерс.

– Да, совсем неплохо. Убийца взбесившегося священника плюс убитая горем вдова. Великолепно. С кем еще вы успели пообщаться?

– Утром ездил в Пустошь. Поболтал с одним пожилым местным. Некто Дедуля Харрис.

– Дедуля Харрис? Ему было что сказать?

– Вы его знаете?

– Нет, но наслышана, что с ним случилось. Это ни для кого не секрет.

– Поподробнее можно?

– Ужасная история. Произошла много лет назад… еще до моего рождения, наверное. Харрис был управляющим банка в Беллингтоне. Забыла настоящее имя, вроде бы Уильям… не важно. Однажды его жена и маленький сынишка играли в парке у реки, прямо посреди города, а с дороги внезапно сошел грузовик и задавил жену Харриса. Кажется, у водителя сердце прихватило. Их сын, малыш всего трех-четырех лет, протянул в больнице день или два. Для Харриса потеря семьи стала концом всему. Пару месяцев он держался, а потом эффектно слетел с катушек. Спятил. Его заперли в психушку, подвергли шоковой терапии, накачали лекарствами. Прежним он не стал. Вышел и перебрался в буш. Старый Снауч дал ему немного земли, где Дедуля с тех пор и живет. Отшельник и чудак, однако и мухи не обидит. Люди за ним присматривают, привозят ему то-се… Такие дела.

– Старый Снауч? Кто это?

– Отец Харли Снауча, Эрик. Он умер несколько лет назад. Мой дедушка, если мама сказала правду.

– Вы, похоже, не так уж в этом уверены.

– О, мама никогда не врала, тем более в таких серьезных вопросах. Просто в детстве, когда я была недостаточно взрослой для правды, говорила, что где-то там есть мужчина по имени Харли, мой отец. Помнится, я мечтала, что он вернется в Риверсенд, и мы втроем станем настоящей семьей. Начнется идиллическая жизнь, и всякие гады заткнутся, выберут для насмешек кого-нибудь другого.

– Вас обижали в школе? Сделали из-за отца мишенью издевок?

– По сути, да. Снауч сидел в тюрьме, но многие были на его стороне. Мою мать обвиняли в том, что она все подстроила, задурила ему голову, вела себя как шлюха. Вы же знаете детей: кричат на людях то, о чем тайком шепчутся родители. В итоге матери пришлось мне рассказать, что произошло на самом деле, объяснить, почему меня обзывают.

Мартин не успевает ответить. Дверь магазина распахивается, и появляется Робби Хаус-Джонс, одетый в флюоресцентно-оранжевую спецовку. Он замирает на пороге и, неловко кивнув Мэнди, обращается к Мартину:

– Заметил твою машину. Рад, что ты здесь. Поехали, буш горит! – Разворачивается и уходит.

Мартин смотрит на Мэнди, та пожимает плечами.

Он следует за Робби на улицу, оставив маффин, но забрав кружку. Порывистый ветер приносит запах древесного дыма, как возле костра. Робби забирается в полицейский внедорожник, Мартин садится на пассажирское место.

– Ты ведь понимаешь, что я ничегошеньки не знаю о борьбе с пожарами?

– Не важно. Главное, держись поблизости, мы за тобой присмотрим. Нужна любая помощь. С прошлого года наши ряды поредели на добрый десяток.

– Как это?

Хмуро посмотрев на Мартина, Робби переводит взгляд на дорогу.

– А ты как думаешь? Байрон Свифт, Крейг Ландерс, Альф, Том и Аллен Ньюкирки, Джейми Ландерс, хозяин пивной. Плюс еще нескольких засуха с места согнала.

Робби сворачивает на шоссе, подъезжает к пожарному депо. Перед открытыми воротами стоит новенькая пожарная автоцистерна, над картой, разложенной на капоте, склонились трое мужчин и две женщины в светящихся жилетах.

– Привез пополнение, капитан, – ухмыляется Робби, вместе с Мартином выбираясь из машины.

– Отлично, молодец. Здорово, Мартин! Добро пожаловать в команду. – Эррол, бармен из клуба, обменивается с ним шершавым, как наждачка, рукопожатием. – Робби, выдвигаемся. Выдай Мартину экипировку.

Команда начинает загружаться в машину. Робби ведет Мартина в сарай и находит ему флюоресцентно-оранжевую спецовку, кожаные перчатки, шлем и очки. Еще две минуты теряется на поиски кожаных башмаков на замену городским туфлям. Закончив, оба возвращаются на главную улицу, Хей-роуд.

– Куда едем? – спрашивает Мартин.

– В Пустошь. Огонь на равнине, подбирается к деревьям. Не успеем оглянуться, будет здесь. Постараемся сдержать его на шоссе, а там должны подоспеть команды из Беллингтона.

– Что насчет Пустошей?

– Кому до них дело? Дерьмовое местечко.

– А люди, которые там живут?

– Эвакуируем, если им не хватило мозгов убраться самим. Знаешь что-нибудь о пожарах в буше, Мартин?

– Я уже говорил: ничего.

– Первое и единственное: береги себя. В курсе, отчего гибнут люди при таких пожарах?

– Задыхаются в дыму?

– Нет. Так происходит, если горит дом, при городских пожарах. В буше смерть жаркая, чистая и простая. Температура огненного фронта – сотни градусов. Если тебя застигло на открытом месте – зажаришься живьем. Поэтому, что бы ни делал, не вставай на пути огня. Ты наверняка слыхал, как прячутся в бассейнах, запрудах у ферм, баках с водой. Так вот, это не поможет. Вода не даст зажариться, но воздух настолько горячий, что невозможно дышать… легкие выгорят изнутри. Мы атакуем с флангов, не в лоб.

– Как отличить фланги?

Робби смеется:

– Смотри, где огонь. Откуда идет дым, куда дует ветер. Разберись, куда направляется пламя, не вставай у него на пути.

– Вроде довольно просто.

– Да, если не поменяется ветер. Огневой фронт может быть всего километр, а фланги растянутся на все пятнадцать. Стоит ветру повернуть на девяносто градусов – и у тебя пожар с пятнадцатикилометровым фронтом и флангом в один километр. Причем огонь направляется прямиком на тебя.

– Жуть.

– Не волнуйся, сегодня такого случиться не должно. Метеорологи обещают северо-западный ветер на протяжении всего дня. Если застигнет пожар, ищи укрытие. Люди спасались тем, что ложились на пол машины и закутывались в шерстяные одеяла. Главное, чтобы окна не лопнули – может повезти. Огненный фронт уйдет через пять-десять минут, температура снова понизится. Пережди, и останешься в живых.

– Здорово. Что-нибудь еще?

– Да, поглядывай вверх. Избегай деревьев в огне, даже тех, что вроде прогорели. Ветки с них падают безо всяких предупреждений. И пей побольше воды, не жди, пока почувствуешь жажду. Обезвоживание опасно.

Они пересекают мост. С небольшого возвышения видно, как на северо-западном горизонте в ясное голубое небо поднимаются клубы серого дыма.

Еще километров через десять начинается Пустошь – чахлые акации тянутся по обе стороны дороги. Вот и поворот – тот самый, которым несколькими часами раньше воспользовался Мартин, когда ехал к Дедуле. Автоцистерна уже заняла позицию, рядом Эролл и какая-то солидного вида женщина из его команды разговаривают с местными.

Робби с Мартином выпрыгивают из внедорожника.

– А этого ты на хрена притащил? – кивком головы показывает на молодого констебля мужчина с длинными седоватыми волосами, собранными в жидкий хвостик.

На нем дырявая футболка, замасленная бандана, рваные джинсы и сапоги. Сбоку по шее поднимается грозного вида татуировка, в ухе – толстая золотая серьга. Рядом стоит миниатюрная женщина с зататуированными руками, одетая в футболку и джинсы, а возле нее – чоппер[22] с удлиненной вилкой и гора сумок.

– Остынь, Джейс, – одергивает мотоциклиста Эррол. – Робби здесь, чтобы помочь.

– Ладно, но в мой дом без ордера чтоб ни ногой, пожар или не пожар.

– Договорились, – откликается Робби.

Эррол, покачав головой, продолжает:

– Как бы там ни было, вы умно поступили, что сразу уехали. Дедуля еще дома?

– Угу. Мы с Шаззой[23] заскочили предупредить, но не нашли для него места на байке. Вашим парням не помешало бы забрать старикана.

– Это мы первым делом. Что насчет Снауча?

– А что? У него машина есть, сам о себе позаботится.

Эррол поворачивается к Робби.

– Ты не мог бы съездить за Дедулей? Возьми Мокси. Только не валяйте там дурака. Бери Харриса и что он унесет, а остальное брось.

– И чтобы ко мне ни ногой! – снова встревает мужчина с мотоциклом.

– Отвали, Джейсон! – рявкает Робби. – Не то обыщу вон те сумки.

Джейсон затыкается.

Робби и Мокси уезжают, а Мартин прослушивает краткий инструктаж. Его приставили помощником к неразговорчивому молодому парню по имени Луиджи. Луиджи будет управлять одним из двух брандспойтов цистерны, Мартин – следовать в нескольких метрах сзади и тянуть пожарный рукав. Подъезжает фермерский грузовик с цистерной, чтобы восполнять запасы воды. Над головой пролетает легкий вертолет, Эролл разговаривает по рации в кабине грузовика.

Тем временем дымовое облако опускается и растет, бледная голубизна неба теперь проглядывает лишь на юго-востоке. Впереди, метров через двадцать, а то и меньше, из зарослей на дорогу с шумом вылетает стадо в полсотни кенгуру. Ветер на мгновение стихает, и хлопья пепла черными снежинками начинают падать на землю.

– Так, всем сюда! – орет Эррол. – Пожар будет у нас примерно через пятнадцать минут, беллингтонские команды – минут через двадцать. Пламя движется быстро, но фронт пока узкий. Мы постараемся встретить огонь по дороге и не дать ему распространиться. Беллингтонцы направятся по Глондиллис-трэк сразу в буш к востоку от шоссе и пустят встречный пал. Как здесь закончим, либо объединимся с ними, либо объедем Пустошь и не дадим огню перекинуться на равнину. Вопросы есть?

В ответ – тишина: солдаты перед боем. Снова поднимается ветер, сильнее, чем раньше.

Из кустов вырывается грузовичок Робби и, взметнув фонтанчик гравия, резко затормаживает перед автоцистерной. Мигалка на крыше рассыпает вокруг яркие всполохи.

– Снауч не появлялся? – выскакивая из машины, интересуется Робби.

– Не-а, – качает головой Эррол. – Уверен, что он не нажирается в городе?

– Нет, старый козел точно здесь. Проезжал мимо меня этим утром. – Дедуля Харрис выходит из внедорожника Робби. Одежда на старике разномастная и сидит скверно.

– Проклятье! – глядя на Эррола, говорит Робби.

– Проклятье! – Эррол, опустив голову, потирает лоб. – Черт бы его побрал!

– У Снауча есть машина. Сам выберется, – подает голос Шазза, сожительница Джейсона.

– Нет, так дело не пойдет, – качает головой Робби. – Я его привезу.

Констебль бежит к внедорожнику. А за ним, сам не зная почему, – Мартин. Распахнув пассажирскую дверцу, он забирается на сиденье. Робби возится с зажиганием.

– Мартин, вылезай. Вылезай немедленно!

– Нет, я с тобой.

– Ну тогда ты конченый придурок. Держись. – Робби заводит двигатель, огибает пожарный грузовик и по грунтовой дороге несется в буш. – Мы его вернем, закинем в багажник – хрен выберется!

Мартин согласно крякает, и оба снова замолкают, погружаясь каждый в свои мысли. Меж тем пейзаж за окном все больше напоминает сцену из Апокалипсиса, небо затягивают низкие клубы дыма, свет тускнеет, всюду падают клочья пепла, некоторые светятся оранжевым по краям. Сосредоточенно ведя машину по извилистой грунтовой дороге, Робби гонит во всю мочь, собственная безопасность отошла на второй план. За поворотом дорогу заступают два валлаби. Робби, не останавливаясь ни до, ни после, сбивает их с ног. Одно животное с грохотом отлетает от кенгурятника, второе сминают колеса. Руки Мартина впиваются в кресло, костяшки побелели. Робби с видом одержимого вглядывается сквозь сумрак. Небо черное, дымное облако висит так низко, что почти стелется по крыше грузовичка. День померк, света не осталось, они едут сквозь ночь, фары пронзают дым. Еще один поворот, и машина вырывается на расчищенное место. Мартин мысленно фиксирует детали: старенький «холден», приподнятый для ремонта, одно колесо снято. Сарай. Гараж. Насыпь у фермерской запруды. Дом. Снауч, который собрался поливать его из садового шланга, поворачивается при виде Мартина и Робби.

Они одновременно выпрыгивают из машины. Мартин бежит с молодым спутником плечом к плечу.

– В грузовик, живо! Уезжаем! – орет полицейский.

Снауч качает головой.

– Видишь? – Он показывает вверх.

Мартин поднимает взгляд. Вокруг бушует метель из пепла. Облака дыма, угольно-черные еще мгновение назад, превращаются в кроваво-красные, с каждым мгновением становясь все ярче, будто светятся изнутри, мир окрашивается в оранжевые тона. Издалека, перекрывая шум ветра, доносится грозный рев, точно прямо сюда направляется товарняк.

– В машину! – кричит Робби. – Заедем на середину запруды!

– Нет! – перекрикивает рев Снауч. – В дом. Он из кирпича и камня. Так сразу не займется!

Робби кивает, и мужчины бегом бросаются в здание: первым полицейский, вторым журналист, следом – старый преступник. Рев почти рядом. Мартин слышит взрывы – словно щелчки кнута или винтовочные выстрелы, а добравшись до веранды, замечает через кустарник, что траву за ним уже лижет своими оранжевыми огненными языками смерть. Последним в дверь влетает Снауч со шлангом, с конца которого капает вода. Все трое вбегают в широкий центральный коридор с комнатами по обе стороны. В доме темно, если не считать свечения впереди.

Это дом Снауча, и старик берет руководство на себя.

– Я как мог промочил задний фасад, закрыл ставнями окна, однако веранда деревянная и опоясывает все здание. Займется тут же, конечно. Крыша жестяная, но какие-то угли рано или поздно попадут внутрь. Зато стены из кирпича и камня, толстые охрененно, так что шанс уцелеть есть. Вот. – Снауч обливает их из шланга, засовывает его носик им под спецовки и выдает обоим по мокрому полотенцу, чтобы положили под шлемы. – Начнем с заднего торца, сразимся с огнем, а как прижмет, отступим. Если пойдет дым, прикрывайте рты и пригнитесь. Выберемся тем же путем, как вошли, но давайте оттянем это как сумеем, лады?

Огненный товарняк врезается в дом сзади, все окутано оранжево-красной мглой, словно в брюхе дракона. Снауч упорно продвигается вперед, выставив шланг и распыляя перед собой воду щитом. Он будто одолевает прилив, а Робби и Мартин идут следом.

Кухня похожа на видение из адского кошмара. Огонь снаружи кажется Мартину живым – это змей, дракон, который хочет вломиться и сожрать их. Раковина полна воды, на полу стоят ведра с водой – Снауч подготовился. Жар неописуем, невыносим.

Робби с полным ведром идет из кухни в одну из комнат. От полицейского валит пар. В буквальном смысле слова.

Мартин смотрит на себя. Тоже пар. Насколько сейчас жарко? Снова струя воды. Хорошо, пусть промочит как следует. Он вскидывает глаза. Снауч обливает себя, а потом и Робби, вернувшегося с пустым ведерком. Мартин тоже берет ведро, заходит в другую комнату и выплескивает воду на шторы, очень надеясь, что не разбил стекло. На окнах ставни, однако они кажутся прозрачными, словно огонь – это рентгеновские лучи, проникающие сквозь древесину так же легко, как обычный свет – через стекло и ткань занавесок. Быстрый взгляд вокруг. Опрятная комната: детская кроватка, кедровый комод, по стенам картины в золоченых рамах.

Снова кухня. Мартин раскидывает руки, подставляя себя под живительную струю из шланга. Сквозь окна и двери уже просачивается дым – от акаций в буше, от веранды. Пламя охватывает деревянные ставни, и Снауч плещет из шланга на оконные рамы. Другие ставни занимаются в яростной оранжевой вспышке. Снауч заходит сперва в одну боковую комнатку, затем в другую, быстро поливая их водой. Кухня начинает наполняться дымом. Все трое отступают к коридору: сначала Мартин, потом Снауч, который обливает дверь с внутренней стороны, и наконец Робби, который ее закрывает.

Снауч смачивает дверь со стороны коридора, затем снова засовывает шланг под спецовку Робби, после чего проделывает то же с Мартином и с собой, перекрикивая громовой рев огня:

– Пламя перекинется с кухни на крышу! Пойдем к выходу из дома, чтобы не завалило! – Снауч собирается сказать еще что-то, и тут шланг отрывисто чихает. Воды больше нет. Они обмениваются мрачными взглядами. Через закрытую дверь кухни все сильнее веет жаром. – Огонь добрался до насосной. Фронт идет мимо нас, по меньшей мере в полусотне метров.

Все трое отступают по коридору. Робби забегает вперед и захлопывает входную дверь, защемляя бесполезный шланг. Снауч более медлителен, заглядывает в каждую из комнат вдоль коридора, словно прощаясь, и плотно закрывает двери. Впервые Мартину выпала возможность приостановиться и поразмыслить о доме. Стены толщиной сантиметров в тридцать, высокие потолки, полы из древесины каури[24], круговая веранда – не типичная для буша лачуга, не импровизация из рифленого железа, а усадьба девятнадцатого века. Сквозь приоткрытую дверь видны чинная гостиная, большой стол из полированного дерева, с десяток кресел, огромный буфет. Хрустальный графин, высокие граненые стаканы, люстра. И горящие ставни. Дверь закрывается. Еще одна комната – кабинет. На широком письменном столе из красного дерева – бумаги, перьевые ручки, чернильницы, линейки, маркеры и лупа. На боковом столике – компьютер и принтер. Старинные карты на стенах.

Снауч захлопывает дверь.

Они собираются у входа. Мартин снимает перчатку, прикладывает ладонь к двери. Горячо, возможно, горит с той стороны. Коридор начинает наполняться дымом.

– Прислушайтесь! – командует Снауч.

Мартин старается уловить что-нибудь сквозь рев пламени.

– К чему прислушаться?

– Уже не так шумно. Огневой фронт уходит.

Трое мужчин снова обмениваются взглядами, еще полными отчаяния, но уже затеплившимися надеждой. Осталось недолго. Дракон двинулся дальше, впереди манящая безопасность. Возможно, все обойдется. И вдруг, словно испепеляя надежду, за их спинами раздается оглушительный грохот. Это начала исчезать кухня, обвалился потолок. Снова грохот, и кухонная дверь распахивается, будто врата в ад. Сквозь лавину дыма жар ударяет в лицо, словно кулак.

– Сюда! – рявкает Снауч и, заведя их в боковую дверь, захлопывает ее за собой. Здесь что-то вроде салона, мебель стоит в чехлах. – Долго здесь оставаться нельзя. Крыша рухнет. Коридор займется с минуты на минуту. Половицам лет сто тридцать. Будем судить по боковому окну, по коридору. Если ставни или дверь загорятся, выскочим через вот это окно. Ясно? Веранда здесь мощеная, однако навес, возможно, в огне. Бегите со всех ног на подъездную дорожку и ложитесь лицом в землю, и подальше от машин, дома и остального, что способно воспламениться. Усекли?

Робби и Мартин кивают.

Дом вопит, оплакивая свой скорый конец: скрежещет сталь, взрывается древесина, ревет огонь, заглушая шаги удаляющегося дракона. Мартин под спецовкой весь мокрый, но на лице кожа сухая, как бумага. Лица других покраснели, как от солнечного ожога. Ставни на боковом окне начинают дымиться и медленно, будто неохотно, загораются. Из-под закрытой двери в коридор тянет дымом. В горле саднит, Мартин давится безудержным кашлем.

Снауч срывает шторы, за которыми – путь к побегу. Сняв перчатку, на долю секунды прикасается к стеклу, затем – снова, уже дольше, и еще раз, теперь уверенно кладя на него руку. Затем оборачивается и ободряюще кивает.

– Когда я открою окно, сквозняком втянет огонь внутрь. Мешкать нельзя. Разбивайте ставни. Запор должен легко поддаться. Робби, ты первый, Мартин – следующий. Готовы?

Оба опять кивают.

Снауч готов поднять нижнюю створку, однако замирает. Затем бежит на другой конец комнаты за кожаной оттоманкой и ставит ее под окно. Похоже, он хочет что-то сказать, но ему мешает ужасный скрежет измученного дерева и железа, за которым следует оглушительный грохот: обрушилась еще одна часть крыши. Снауч дергает окно: застряло. Робби с Мартином бросаются на помощь, но второй рывок Снауча оказывается успешнее. Робби, перевесившись через подоконник, ударом ладони распахивает ставни. Смотреть не на что: просто стена из дымовых клубов, прорезанных вкраплениями оранжевого. Робби свешивает ногу в пустоту за окном, опирается на Мартина и свешивает вторую, после чего, поморщившись, прыгает в неизвестность и исчезает. Мартин, не теряя времени, встает на стул, шагает на подоконник и спрыгивает, почти падает, на веранду, обдирая спину. А затем, продолжая безудержно кашлять, бежит в дымное облако. Метра через три он плюхается на подъездную дорожку, перелетев на нее с края веранды через верхушку дымящегося куста. Опускает лицо и делает вдох, стараясь унять кашель. Овладев собой, бежит дальше на полусогнутых ногах. Мир за стеклами очков постепенно становится четче. Полицейский внедорожник объят пламенем. Мартин огибает его, выбирается на открытое место и, бросившись на гравий, утыкается лицом в обтянутые перчатками руки. Вокруг шумно, светло и дымно. Он лежит, не двигаясь, в голове от страха не осталось ни одной мысли.

Робби, пьяно покачиваясь, сидит на стуле в боулинг-клубе «Риверсенд» и болтает заплетающимся языком. Мартин Скарсден рядом, напротив, трезв, как стеклышко, хоть и пил вровень со своим более молодым собутыльником. Первое пиво словно испарилось, почти мгновенно исчезнув у них в желудках, а потом обоих было не остановить. Правда, никто и не пытался, ведь те, кто обвел смерть вокруг пальца, вправе расслабиться. К тому же остальная пожарная команда не отстает. Эррол, как капитан, собрал своих людей здесь для разбора полетов, а Эролл, как президент клуба, дал добро на бесплатную выпивку для героев из буша. Вначале все сидят тихо и задумчиво, затем воспоминания о дневных ужасах сменяются радостным возбуждением выживших, и пожарные шумят все сильнее.

– Черт, ребята, я думала, вам крышка, – в сто первый раз говорит Мокси, качая головой. – Огневой фронт достиг дороги, а вы так и не вернулись. «Ну все, хана», – подумала я.

Она ни к кому конкретно не обращается, и никто больше ее не слушает, но она все равно повторяет свой рассказ:

– Никогда не забуду, как мы подъехали к дому, а вы там, все трое, просто сидите и ждете. Никогда этого не забуду. Кто сказал, что чудес не бывает?

Робби наклоняется вперед и закидывает на плечо Мартину руку, а второй поднимает бокал.

– Вот, за Мартина, мать его, Скарсдена. Он приехал, чтобы спасти нас всех!

Рассмеявшись собственному тосту, констебль, причмокивая, отпивает еще пива, проливая себе на рубашку. Некоторые члены команды поднимают бокалы и со смехом пьют.

Наверное, на тост в честь герпеса они бы так же реагировали, думает Мартин: сегодня все пьют, никто не судит других.

Пожарная команда, до сих пор в огнеупорных спецовках, рассредоточилась вокруг пары столиков. Там и сям валяются сброшенные шлемы, перчатки и очки. В зале не только пожарные, но и горожане, прибывшие послушать о драматичных событиях дня. Дедуля Харрис, не пожарный и не горожанин, сидит один, тихо потягивая виски из большого стакана. Похоже, он плачет. Кто-то ободряюще хлопает его по спине, проходя мимо, однако поговорить не останавливается.

Гул становится громче, в зал вваливается команда пожарных из Беллингтона. Риверсендские борцы с огнем, пошатываясь, встают.

Улыбки, смех, обмен рукопожатиями и шлепками по спине, запах древесного дыма, затмевающий все. Столы сдвигаются, стулья и кресла подтягиваются. Эррол в баре заказывает бокалы для новоприбывших. Мокси снова заводит свой рассказ:

– Черт, я думала, этим ребятам крышка…

Мартин смотрит в окна, выходящие на пустую реку. Почему-то снаружи настала ночь, хотя еще миг назад был день.

Новоприбывшие прихлебывают пиво и рассказывают о собственных битвах с огнем. Оказывается, пожар замедлился благодаря шоссе, риверсендская команда сузила фланги, а беллингтонцы прибыли к Глондилис-трэк и пустили встречный пал, который успел остановить там огненный фронт, после чего ликвидировали большинство очагов возгорания в буше. Вторая команда сейчас заканчивает работу, еще одна будет присматривать за пламенем в ночи. Если не пойдет дождь, угли могут тлеть неделями.

Неожиданно для себя Мартин тяжело приваливается к барной стойке рядом с Робби.

– Думаешь, мы правильно оставили Снауча там на ночь?

– Конечно. Это его дело. Хотел бы, приехал в город. Ты сам его слышал.

– Угу, и все равно. Он лишился всего.

– Твоя правда.

– Кстати, а что с его домом? Ты обратил внимание? Хоромина была еще та.

– Да. Я знал, что у него в Пустошах есть усадьба. «Истоки». Вот уж не ожидал встретить такой дом. Тебе придется поспрашивать местных.

– А ты разве не местный?

– Еще чего не хватало! – смеется Робби. – Я здесь всего четыре года. Чтобы считаться местным, нужно десять. Для копов срок удваивается.

– А для журналистов удваивается еще раз, – улыбается Мартин. Он тянется к кувшину на барной стойке и наполняет бокалы. – А ведь старикашка не промах. Помнишь, как он нами руководил? Весьма неплохо для старого пьянчуги.

– Да, сам удивляюсь.

Оба отворачиваются от веселой компании к бару.

После долгого молчания Робби заговаривает снова, тихим голосом:

– Зачем Байрон так поступил? Почему застрелил тех людей? До сих пор не понимаю.

– Я тоже, Робби, я тоже.

– Как думаешь, мы когда-нибудь узнаем?

Мартин вздыхает.

– Может, и нет.

Они стоят молча, им больше не до пива, оба погружены в раздумья. Мартин бросает взгляд на полицейского. Уткнувшись в бокал, тот выглядит очень юным. Да Робби и в самом деле такой. Хочется как-то помочь, но, наверное, не стоит прерывать ход его мыслей.

В конце концов Робби поворачивается к Мартину. Опьянение с него уже слетело.

– Он кое-что сказал.

– Кто?

– Байрон. Перед тем, как я его застрелил.

– Ты говорил. Что-то вроде того, что он тебя ждал.

– Не только это. Было кое-что еще.

– Продолжай.

– Ты не вправе меня цитировать или ссылаться на полицейские источники, однако эта информация все равно через месяц-другой всплывет во время дознания. И в городе есть люди, которые уже знают. Рано или поздно ты и без меня выяснишь.

Мартин ждет.

– Перед тем как поднять винтовку и выстрелить, Байрон сказал: «Харли Снауч знает все».

– «Харли Снауч знает все»? Что именно?

– Не могу сказать, сам без понятия. Его допрашивали. Дотошно. Но, как я уже говорил, я не участвую в этом расследовании.

– Как думаешь, что Свифт имел в виду?

– Понятия не имею. Если старик что-то пронюхал, он не скажет ни мне, ни кому бы то ни было еще. Даже близко не догадываюсь, черт побери! – Молодой полицейский смотрит в свое пиво, Мартину сказать нечего.

В баре за спиной вдруг повисает тишина, Мартин оборачивается. Всего в нескольких шагах стоит Мэнди Блонд. На ней джинсы и белая блузка, чистоту которых подчеркивает грязная от сажи, прокопченная экипировка пожарных команд.

– Привет! – здоровается Мартин.

– Привет, Мартин! – отвечает Мэнди.

Робби поворачивается на ее голос.

– Привет, Робби! – Она шагает к ним, целует Робби в губы, а затем так же поступает с Мартином, и отступает, держа обоих за руки. – Спасибо вам! Спасибо, что его спасли.

Мартин через ее плечо бросает взгляд на столик, откуда на них, но не совсем на них, глазеет Дедуля. Похоже, он засмотрелся на попку Мэнди.

– Не Дедулю, Мартин, – поясняет констебль. – Харли Снауча.