Вызовите ведьму!

Глава 20

Джойс

За ночь, а точнее утро, мы просыпались несколько раз. И все из-за меня. Первый раз, когда Майк разбудил меня, сказал, что я скулила во сне. Мне снилась та самая подворотня и коренастый тип, распускавший руки. Позор ведьме даже со слабым даром сноходца, если позволила кошмару себя одолеть. Однако я была так измотана, что даже не подумала о своих силах, когда разум стал играть против меня. Майкл разбудил меня как раз вовремя. Прежде чем стало слишком поздно, и я напрочь потеряла самоуважение. После он прижал меня к своей груди еще крепче и, пока я судорожно втягивала в легкие воздух, стараясь успокоиться, шептал на ухо глупости о том, что он рядом и не оставит, что разорвет любого, кто посмеет подойти ко мне.

Я хотела ему верить, но совершенно не понимала. Зачем Майк со мной так возился? К чему все эти сложности, если еще в ресторане дал понять, что его интересовал только секс? Честно признаться, для этой цели он уже давно мог найти другую женщину, способную дать желаемое. Я же который раз только доводила до грани и… сбегала. Позорно. Я знала, что мужчинам присущ инстинкт охотника, тем более каттам, но неужели Майк настолько хотел заполучить именно меня по своей странной причуде, что мирился с отказами? Я ведь… доставляла ему неудобства? Лекс бы ни за что не стал терпеть подобного, тут же нашел себе другую. А Майк? Лежал, обнимал так, будто я была его плюшевой игрушкой, и делился своим теплом.

Мне показалось, что он уснул, его вздохи стали равномернее и глубже. Какое-то время я просто лежала и слушала его уверенное дыхание, теплый воздух приятно грел шею и ухо. Рука на моей талии потяжелела, но я не стала высвобождаться. Прислушалась к себе, взвесила все ощущения и поняла, что мне не противно. И не страшно. В его руках не было той неуверенности и паники, одолевавшей в объятиях пьянчуг. Значило ли это, что я тоже хотела нашей с Майком близости? Может, и хотела. Но не понимала, чего ждал от этой близости Майк. Что он ждал от меня?

В женских журналах, попадавшихся мне время от времени, я как-то наткнулась на статью о падших женщинах, чья дорога вымощена грехом в Преисподнюю. И температура ожидавших котлов была расписана с точностью до десятков в зависимости от количества половых партнеров девушки. Чем их больше, тем и водичка сильнее обжигала. Не то что бы я верила этим женским журналам, статья выглядела просто смешно, но… именно тогда я поняла, что не готова к отношениям на одну ночь. Я хотела длительных и серьезных. Если очень повезет, единственных и на всю жизнь. Но везло не всем, а потому я морально готовилась и к расставаниям — как к неизбежным результатам поиска «того самого». Только вот Майк подавал мне противоречивые сигналы.

— Майк? — шепнула я. — Ты спишь?

В ответ не раздалось ни звука, лишь тихие посапывания. Однако ночь ли тому виной или же нежелание снова проваливаться в забытье после неприятного сна, сказать было трудно, только вот мне захотелось поговорить. Поговорить и прояснить хотя бы часть мучавших меня вопросов и неопределенностей.

Я осторожно повернулась в объятиях Майка и уперлась локтями в матрас, разглядывая хоть и расслабленные, но сосредоточенные черты лица детектива. Этот мужчина сегодня спас меня. Причем дважды. Я не знала, насколько бы хватило моего дара, но точно бы не одолела толпу в несколько десятков человек. Похоже, когда мы уходили, единственный, кто остался неповерженным — это блондинистый главарь, уже приступивший к сочинению оды о жестокой битве в Крысином квартале. До меня тогда с трудом, но все же доходили его рифмованные причитания из окна, перемежавшиеся с ругательствами, тоже в рифму.

Какая-то другая ведьма, может, и освободит его от моего проклятия, но для этого следовало хорошенько попросить. Вряд ли доступный бандиту арсенал в заламывании рук сработает, скорее он получит еще парочку проклятий сверху. Да и мало ли ему попадется не столь добрая ведьма и стихоплетством не отделается. Впрочем, мне было плевать на него. Я видела его намерения, поблескивающие в глазах, и потому от одного воспоминания о нем становилось мерзко.

Единственное, что могло меня позабавить с его участием, так это будущий доклад Лексу. Наверное, я бы даже хотела его послушать. Гипотетически. От одной мысли, как блондин в красках станет рассказывать о драке, снабжая все красивыми оборотами и лирическими отступлениями, меня пробирало на смех. Лекс не любил долгие заходы, но сказать кратко и по теме у бедолаги не выйдет.

То, что в сложившейся ситуации я могла находить и смешные стороны, было хорошим знаком, верно? Знаком, что этой ночью меня не полностью сломили.

Я подняла ладонь и провела пальцами по уже внушительной щетине на подбородке Майка. Похоже, у каттов она росла активнее, чем у людей.

— Майкл? — снова позвала я, и на этот раз детектив неохотно, но все же приподнял веки.

— Что такое? — хрипло выдохнул он и сжал свою руку на моей талии.

— Почему я здесь?

— Почему? Мы пережидаем. Да и у отца безопаснее, чем…

— Нет, я не о том. Почему я здесь с тобой в постели?

Майк нахмурился, потер лицо и несколько раз моргнул, явно стараясь прогнать сон, чтобы вникнуть в разговор.

— Ты меня позвала.

— Да нет же, — с досадой отозвалась я и опустила лицо в раскрытые ладони, волосы тут же упали на глаза.

Майк убрал только возвращенную на мою поясницу руку и приподнялся на локтях.

— Не звала? — он выглядел несколько сбитым с толку.

— Нет. То есть да, звала, но ты ведь мог отказаться. И я бы не оказалась сейчас с тобой в одной постели.

Моя логика явно ввела его в тупик. Он помолчал несколько мгновений, а потом выдал то, чего я совсем не ожидала:

— Мне уйти?

Я замерла, уставившись на него с тоской и обидой. Если Майк сейчас уйдет, то все запутается еще больше…

— Нет, я никуда не уйду, — видимо, он прочел нарастающую панику в моем взгляде и снова обнял меня, уложив поверх своей груди. — Так что ты хотела узнать?

— Ты же у нас детектив. Разве не должен понимать всех с полуслова? — буркнула я.

Майк хмыкнул, принявшись поглаживать мои волосы.

— Знаешь, с женщинами всегда труднее уловить ход мыслей. Когда они приходят ко мне в офис, посещения затягиваются…

Я шлепнула его ладонью по груди, и он тихо рассмеялся. Грудь заходила ходуном, а я вместе с ней.

«Чудесно».

— Закончил?

— Пока да.

— Ты не замечал меня все эти годы, — шепнула я, положив ладонь ему на грудь. Получилось скорее под свою щеку, но я осталась довольна. Было тепло и удобно. По крайней мере, мне. Майк же напрягся, а его движения стали задумчивее. — В «Ритз» ты сказал, что хочешь привести наши отношения к интимным. Но раньше тебе этого не хотелось. Ты едва выносил мое присутствие, цедил слова и спешил уйти, как только я закончу рассказ о трансмиграции. Что изменилось, Майк? Почему ты сейчас лежишь со мной в постели?

Некоторое время он молчал, потом тяжело вздохнул.

— Простого ответа у меня нет, — аккуратно ответил Майкл, явно старательно подбирая слова.

А у меня не было простого вопроса. И почему он не мог понять, что я хотела от него услышать? Почему обнимал меня, целовал снова и снова, если я продолжала его отталкивать? Почему я украдкой вздыхала о нем все эти годы, а Майк изменился будто в одночасье? Всему виной чай и то, что я — фу ты, даже вспоминать стыдно — дернула его за хвост? У него там забытая эрогенная зона?

Неужели у меня снова истерика? Или просто странная ночная мысль, днем бы мне такое в голову не пришло.

А может, дело в Мяте, к которой Майк пристрастился и употреблял все чаще? Тогда я для него… замена наркотика? Попытка переключиться? Хотя нет, первая версия точно глупая. Не могла я заменять ему Мяту и дарить схожие ощущения, это чересчур даже для моей не сильно низкой самооценки.

— Руны сказали, что я отыщу родителей, если помогу тебе, — вдруг призналась я.

— Что? — он даже прекратил свои поглаживания. — Я думал, они погибли.

— Нет, — я качнула головой. — Ты знал, что я жила в приюте для одаренных?

— Думал, ты из спецшколы. В Аркене ведь есть такая. Для ведьм.

Его рука переместилась мне на спину и осталась лежать там, даря еще больше тепла.

Я готова была замурлыкать, как Майк когда-то в парке. Несмотря на все ужасные события, произошедшие ночью, в руках катта мне было так тепло, что мое состояние больше походило на негу. Никакого пробиравшего холода, с которым я успела сродниться. Рядом с Майком я чувствовала только его прикосновения и никаких посторонних.

М-да, наши отношения стали максимально странными. Мало того, что помощница в делах детектива не должна была день за днем оказываться в его объятиях — а тем более в одной с ним постели, — так теперь мы вообще оказались под одной крышей с его отцом. И Майк брал меня за руку при нем. Что про нас подумал мистер Олфорд старший? Что мы, вероятно, состояли в более близких отношениях, чем на самом деле. А что подумал про меня? Оставалось надеяться, что не счел охотницей за мужчиной со средствами. Наверное, редко сыновья круга Олфордов приводили кого-то из Крысиного квартала знакомиться с родней.

— Узнав, что у меня проявился дар, родители поспешили сдать меня в приют, — тихо начала я. — Перед отъездом подарили мне Ингу и напутствия сдерживать в себе ту чернь, что забрала их дочь. Чтобы я не выросла совсем уж чудовищем.

— У них не было дара?

— Нет, — я пожала плечом. — Кажется, они винили родню по папиной линии, но я уже плохо помню. Просто когда внезапно вылечила соседскую собаку, они очень испугались. Я так радовалась, что Серый теперь бегает, совсем как раньше, пока его не сбил мобиль, а когда рассказала родителям, они побледнели, потом закрылись от меня в комнате и долго спорили на повышенных тонах.

Я поежилась, вспомнив, как сидела тогда на кровати и смотрела в одну точку, сдерживая дрожь в пальцах.

— Когда вышли, мама рыдала, а папа ее успокаивал. На меня они старались не смотреть. Тогда я не понимала почему, но теперь думаю, что они оплакивали дочь, испорченную скверной. На следующий день они отвезли меня в приют и подарили гримуар. По их словам, самый безобидный, какой нашли. С того дня я их не видела.

— И… ты хочешь их найти?

Что-то в его тоне показалось мне подозрительным. Он будто говорил сквозь стиснутые зубы. Я не видела лица Майка, ощущая макушкой его дыхание, но показалось, что он едва сдерживал гнев.

— А разве любой ребенок не хочет найти родных? — я повернула голову, чтобы посмотреть на Майка. — Я выросла. И не стала чудовищем, как они боялись. Наверное, было бы неплохо их найти. Может, они тоже скучают.

— Джойс… — он вздохнул.

— Думаешь, им будет совсем не интересно хоть что-то узнать про меня? Или, эм, — я задумалась, — их напугает моя трансмиграция? Это темный дар, знаю. Но… — опустив глаза, я стала нервно поигрывать с пуговицей на его рубашке. — Может, ты и прав. Я зря надеялась. Сегодня я навредила трем людям, чего прежде себе не позволяла. Сдерживалась ради ковенов и самой себя, но… Мои родители пришли бы в ужас от того, что я в итоге натворила.

Я отстранилась и села спиной к Майку, обхватив руками колени, ткань домашнего платья приподнялась, обнажая бедра, но я даже не одернула подол, погрузившись в свои переживания.

Все это время я не думала о том, как посмотрю им в глаза, если вдруг встречу по пророчеству рун. Вернее, мне почти нечего было стыдиться, разве что самого факта работы на мафиози. Но оставить тех троих калеками… это серьезнее всех моих прошлых проступков.

— Джойс, — он приподнялся и сел позади меня, прижавшись грудью к моей спине и заключив в клетку из своих бедер. — Откуда вообще такие мысли? Ты не монстр и в тебе нет никакой… скверны. Что вообще за глупости? Они ведь хотели… — Майк угрожающе зарычал. — А, чтоб их к оркам.

— Я ведь уничтожила их. Наверное. Не знаю, смогут ли они теперь жить, как прежде.

— Эти уроды вообще больше не будут жить, — резче, чем я ожидала, припечатал Майк, и я вздрогнула.

— Ты проверил? Я… я убила их? Убила троих человек? — от переполнившего меня ужаса, я даже стала задыхаться. — Майк, о, Древо! — я зажала рот ладонью.

— Нет же, — он обвил ладонями мою талию и положил подбородок на мое плечо. — Ты их только вырубила. Но я все же подданный государства, хоть и в отставке. И слежу за чистотой улиц. Не хотел тебе говорить, но не могу видеть, как ты убиваешься по этим отбросам. Была бы моя воля, оказался бы возле тебя раньше и не допустил бы того, что тебе пришлось пережить.

— Но как же так? Ты ведь сам говорил, что любое убийство должно быть наказано, даже если не стало плохих людей.

— Да, я говорил, что самосуд — это неправильно. Но, Джойс, это касается гражданских, а я — служитель закона, военный, и давал присягу оберегать улицы Аркена от таких людей, как та банда. Я просто делал свою работу. Даже если она иной раз грязнее, чем мне бы хотелось. При задержании преступников всякое случается.

— Немного неправильно, тебе не кажется? — хмуро бросила я.

Он поднял голову и вздохнул.

— Не кажется. Джойс, давай закроем тему.

Я сглотнула вставший в горле комок и сильнее обхватила колени в каком-то защитном жесте. Молчала больше минуты, размышляя над его словами.

— Спасибо, — наконец, едва слышно выдавила я. — Меня пугало, что когда-нибудь я смогу встретиться с ними на улице, а никого не окажется рядом. Мне ведь и снилось именно это, — я поежилась. — Это плохо, знаю, но я сейчас чувствую… облегчение.

Майк склонился ко мне и тыкнулся носом в голову чуть подальше уха, а потом глубоко втянул воздух, будто наслаждался моим ароматом и запоминал его. По коже побежали мурашки, стоило ему оставить на шее — моей чувствительной шее! — сперва легкий, почти невесомый поцелуй, а потом и более глубокий, с давлением, от которого мне пришлось прогнуться и чуть склонить голову. Его большая ладонь легла на мое обнаженное бедро и стала выводить одному ему известные узоры, пока ползла вверх.

— Только ты могла так печалиться о судьбе своих несостоявшихся насильников, Джойс, — он снова поцеловал меня, на этот раз в надплечье, пока в живот потихоньку заселялся рой бабочек. — Ты ни капельки не чудовище. Твои родители ошиблись. И не тебе должно быть стыдно перед ними за парочку проступков, а им. Они же бросили собственную дочь. Чудесную, добрую, — каждый новый эпитет Майк сопровождал поцелуем, — сострадательную, отзывчивую, — в этот момент он сжал ладонью мою грудь, и я тихо ахнула. — Очень отзывчивую, — в следующем поцелуе я почувствовала его улыбку и фыркнула, закатив глаза. — А еще ты красавица, и любой мужчина был бы горд назвать тебя дочерью, если у него все в порядке с головой, конечно.

— И ты? — хитро протянула я.

— Что я? — не понял он, принявшись водить носом по моему плечу, отчего ткань рукава съехала, предоставляя ему больший доступ.

— Был бы горд назвать меня дочерью? — я едва удержалась от смеха.

Майк даже поперхнулся и укусил меня в шею в качестве отместки. Я вскрикнула.

— Ни за что, только не я. К тому же я слишком молод для этого.

— Ты молод… нужно записать где-нибудь, вдруг забуду в следующий раз, когда начнешь произносить подобные речи. Того и гляди, песок посыплется.

— Беру назад свои слова. Ты ужасно невоспитанная и дерзишь старшим. Самое настоящее чудовище, не дающее спать по ночам. Или по утрам, неважно.

— Конечно, в твоем возрасте уже нужно ложиться пораньше, иначе то спину ломит, то хвост отваливается…

— А ну иди сюда, — угрожающе рыкнул Майкл и повалил меня на спину, забравшись сверху.

Не успела я даже пикнуть — ну, разве что пикнуть, — когда он напрочь запечатал мне рот, захватив в плен своих губ.

Майк буквально набросился на меня с таким напором, что я задыхалась, едва успевая вдохнуть воздух между его жадными нападками. Его горячие руки, обжигая, скользили по всему моему телу, несчастный подол платья болтался уже где-то в районе талии, а соски от страстных и довольно бесцеремонных прикосновений загрубевших пальцев стали такими твердыми, что просвечивали сквозь тонкую шелковую ткань бюстгалтера и платья. От каждого касания его груди или пальцев, задевавших вершины, я ерзала, не в силах вытерпеть эти муки. Ох, грудь стала такой чувствительной, что вскоре я сдалась и тихо жалобно хныкала. Когда Майк принялся покрывать жаркими, буквально опаляющими поцелуями мою шею и двинулся ниже к вырезу платья, я запрокинула голову и выгнулась, предоставляя ему доступ.

— Майк, — шепнула я, когда он стал поднимать платье еще выше по моему телу, а потом и вовсе снял его мне через голову. Я уже была не в силах сопротивляться, да и сегодня он видел меня в гораздо более уязвимом виде. Сейчас на мне хотя бы осталось нижнее белье. Между ног стало зарождаться приятное томление, а внизу живота будто скручивалась пружина. — Что ты делаешь?

В этот момент он сдвинул меня так, что голова и плечи стали свешиваться с кровати, стало гораздо неудобнее и пришлось вцепиться в его плечи, когда он толкнул меня еще дальше.

— Я же упаду, — шепнула я, когда голова уже болталась в воздухе, а к щекам стала приливать кровь. Если до этого я была разгорячена, то теперь буквально пылала, как самая настоящая свечка. Наверное, волосы даже образовали похожий ореол вокруг головы.

— Так держись за меня, — ничуть не раскаиваясь проговорил Майкл, после чего стал целовать мой живот, нежно, но настойчиво, уделяя внимание как ребрам, так и впадинам между ними, а потом перешел к пупку, погрузив туда горячий шершавый язык.

Я сжала бедра, почувствовав себя так, словно по телу пронесся разряд и зажегся между ног самым настоящим пламенем. Пальцы Майка, оказавшиеся зажатыми, продолжили едва ощутимо поглаживать внутреннюю сторону бедра. Я почувствовала потребность, жажду, чтобы он прикоснулся ко мне… именно там, но на протяжении всей этой сладкой пытки Майкл старательно обходил это место.

— Майк, я больше не могу так висеть, — взмолилась я. — Верни меня на кровать.

— Это твое наказание.

— Какое еще наказание? — я всхлипнула, когда он очертил языком дугу вокруг пупка, а потом начал прикусывать кожу, глядя на меня исподлобья.

Я стала соскальзывать вниз по скользкой простыне и от страха стукнуться головой об пол, обхватила Майкла ногами, как смогла. Только вот он высвободился из моей неумелой хватки и сам перехватил сильными руками бедра, разведя мои ноги так широко, что мне стало неловко. Я все еще боролась с простыней и старательно напрягала шею, чтобы не лежать головой вниз, когда его губы коснулись края трусиков. Я попыталась оттолкнуть его руками, но он лишь поймал запястья и сжал вместе, припечатав своей рукой к моим же ребрам. Я осталась перед ним совершенно беспомощной, но всколыхнувшийся страх потонул в пучине эмоций и чувств, нахлынувших на меня, как только Майк прижался губами к моей промежности, начав посасывать и вылизывать тонкую светлую ткань.

Я уже дрожала, способная лишь мотать головой в этой ужасно неудобной позе и старательно сдерживала вскрики, кусая губы, когда его язык надавливал на самые чувствительные точки. Когда в ход пошли зубы и клыки, а тонкая ткань, которую едва ли можно было назвать преградой, совсем намокла, Майк начал то ли мурчать, то ли рычать, посылая вибрации по всему моему телу. Я все же не выдержала. Так туго затягивающая пружина сорвалась, пронзая все тело, перед глазами все потемнело, внутренние мышцы стали сокращаться, а Майк так и не успокоился, напротив, будто назло до боли прикусил кожу возле клитора, посылая меня за какую-то невиданную прежде грань.

Я все же вскрикнула, содрогаясь всем телом. Наверное, если бы Майк не отпустил мои руки, впиваясь пальцами в бедра, пока продолжал атаковать мою измученную плоть, я бы точно упала с кровати. Внутри по-прежнему пульсировало, когда он сдвинул теперь совсем бесполезную ткань и погрузил в меня язык. Такой длинный и широкий. Я хватала ртом воздух, запустив пальцы в его волосы и чуть оттягивая их. Майк тряхнул головой, отчего я снова содрогнулась, ведь его язык по-прежнему был глубоко во мне.

— Майк… пожалуйста…

Я даже не знала, о чем просила, но когда он начал быстро водить языком из стороны в сторону, то и дело задевая и так болезненно напрягшийся, набухший клитор, то не смогла больше выносить это зрелище и перестала держать голову. Шея ныла, потому я расслабилась, наконец, смиряясь с позой, которую Майк мне навязал, и зажмурилась.

Еще несколько особо сильных и глубоких толчков, укус, и я снова содрогнулась, всхлипывая и даже не сдерживая стоны, покоряясь его рукам и млея от наслаждения, смешанного с болью. Я уже плохо соображала, где мы, едва способная урывками втягивать воздух, чтобы не задохнуться. Мне казалось, что на этот раз Майкл все же отстранится, но он не поднял голову, пока не вылизал все выступившие соки.

— Ты еще вкуснее, чем во сне, — мурлыкнул он, наконец, и будто в знак благодарности нежно поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, оставляя влажный отпечаток.

Я не знала, щеки пылали от избытка крови или же от затопившего меня смущения, но не чувствовала в себе сил шевелиться, а потому так и лежала, свесившись с кровати, пока Майкл не притянул меня на матрас, уложив рядом с собой.

— Все хорошо, Джойс, я рядом, — он навис надо мной и поцеловал в шею, потом в щеку и кончик носа, обхватив ладонями мою талию и поглаживая большими пальцами живот. Когда он чуть подвинулся, явно пытаясь принять удобную позу, я ощутила бедром его твердую выпуклость, натягивавшую штаны.

С трудом приоткрыла глаза и встретила взгляд лихорадочно поблескивающих медовых глаз, сейчас зрачки были совершенно черными и круглыми.

«Все хорошо, я рядом».

Эта фраза повторялась в моей голове снова и снова, подпитывая решимость. И спустя несколько мгновений я все же подняла чуть дрожавшую руку и коснулась его штанов. Майкл вздрогнул и зажмурился, а потом снова посмотрел на меня и качнул головой.

— Не нужно, Джойс, не сейчас.

Я обвила руками его широкую шею и запустила пальцы в густые, такие приятные наощупь волосы и притянула его к себе, оставляя на губах нежный поцелуй. Вкус получился неожиданным, отличавшийся от того, что я чувствовала во сне, но не неприятным. Наоборот, он словно подстегнул меня, придавая смелости и разжигая еще горящие внутри угольки желания.

— Как насчет того, чтобы теперь тебе помолчать? — шепнула я и снова его поцеловала.

Майк держался совсем недолго, и когда я приподняла бедра, потершись о его член через ткань, застонал мне в губы и потянулся к завязкам на спортивных штанах, в которые переоделся после ванной. Я продолжала поглаживать его шею и ласкать язык, пока он стягивал штаны и устраивался поудобнее между моих ног. По позвоночнику прошла волна мурашек, стоило мне почувствовать твердую бархатистую головку возле самого входа, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, я обхватила ногами бедра Майка и притянула ближе, задыхаясь от своей внезапной смелости. Лицо, наверное, горело еще пуще прежнего, потому я поспешила спрятать его, уткнувшись Майклу в шею, когда он первый раз осторожно толкнулся. Проникнуть глубоко ему не удалось ни с первого раза, ни со второго, ни даже с третьего. Однако он осыпал легкими поцелуями плечо и приговаривал, чтобы я расслабилась, чтобы впустила его. В какой-то момент давление стало таким сильным, что я зажмурилась и едва не заплакала от переполнявшись меня эмоций, но легкие поглаживания Майка и его уверенные движения все же принесли плоды. С каждым мгновением он оказывался все глубже, а первые ощущения, будто меня пытались разорвать изнутри, сменились иными. Я чувствовала себя наполненной до краев, боль сменилась гораздо более приятным, тягучим чувством.

— Уверена, что не невинна? — проворчал Майкл, и я почему-то рассмеялась, немного нервно, попеременно всхлипывая. — Ш-ш-ш, ну, что ты, все хорошо. Слышишь?

Он нашел мою ладонь на своей шее и отцепил, прижав к матрасу над моей головой и переплетая со мной свои пальцы.

— Готова?

Я даже не сообразила, к чему, когда Майк вышел едва ли не до конца, а потом поспешил вернуться в горячее лоно. Толчок был таким мощным, что я едва не задохнулась, а изголовье кровати ударилось о стену. Наверное, если бы мне хватило воздуха, мой крик услышали бы во всем доме, но нам повезло, к этому моменту я могла только хрипеть и бормотать что-то несвязное. Мне казалось, что Майкл стал частью меня, с каждым новым, все более уверенным и сильным толчком, я выгибалась, царапала его спину, гладила по дорожке шерсти, ведшей к хвосту, запрокидывала голову, подставляя под поцелуи и укусы шею, и до крови кусала губы, поскольку ощущения были такими сильными, что я едва держалась в сознании. Он заполнял каждую частичку, проникая так глубоко, что задевал внутри какую-то невероятную точку, даровавшую целую бурю раздиравших меня ощущений. Трение, давление, толчок. Раз за разом, пока я окончательно не потеряла разум. И когда это все же произошло, Майкл укусил меня в шею, прокусывая кожу, толкнулся так резко и глубоко, как ни разу прежде, и замер. Тогда мой мир разлетелся на тысячи чаинок увеселительного сбора, которые я даже не хотела собирать.

Меня покачивало на волнах красивого корабля с белыми парусами. Бриз морского воздуха овевал разгоряченное тело, даря желанную свежесть и прохладу. Этот сон был куда лучше прежних, и мне совсем не хотелось просыпаться. Даже когда я почувствовала на губах настойчивые поцелуи и приятный голос с хрипловатыми нотками вдали.

— Джойс, просыпайся.

Я застонала и попыталась отвернуться от мешавших мне губ и забраться под подушку, где они меня не достанут.

Раздался смешок.

— Я бы и сам еще полежал с тобой рядом, но отец уже несколько раз подходил к двери и интересовался, почему мы еще не встали и все ли у нас хорошо. Уже полдень, Джойс. Обычно я встаю около пяти утра. Неудивительно, если он заволновался, что нас отравили.

— Пять утра? — это единственное, что уловило мое все еще дрейфовавшее на волнах сознание.

— Армейская привычка, — хмыкнул он.

— Ужасная привычка, — вынесла я вердикт.

Майкл рассмеялся, чмокну меня уголок губ.

«Приятно».

— Возможно. Но уже полдень, а у нас еще очень много дел.

— Не хочу.

— Нужно, родная, сегодня нужно.

— Не могу. Ты убил меня, — я снова попыталась залезть под подушку, но мне наглым образом сцепили в замок руки.

Майкл снова меня поцеловал, на этот раз куда глубже, но потом со стоном все же отстранился.

— Не убил. Только вырубил. Ты на проверку оказалась менее выносливой, чем катт, о возрасте которого так любишь зубоскались.

— Как грубо, — фыркнула я.

— Вставай, Джойс, ты слишком соблазнительно лежишь, я держусь из последних сил.

— О, нет, я еще не восстала. Как феникс возрождается из пепла, а я…

— А ты встаешь и немедленно, — он шлепнул меня по ягодице, так звонко, что я возмущенно распахнула глаза.

— Ты меня ударил!

— Глупости, — Майкл прикусил мою нижнюю губу, а потом рыкнул и поднялся, быстро натягивая штаны.

— Сколько сейчас времени? — я села, сонно потирая глаза, и поморщилась от боли в ноющих мышцах.

— Полдень.

— Уже?

— Так и знал, что ты ничего не слышала, — насмешливо отозвался Майк, поворачиваясь ко мне лицом и застегивая рубашку. — Отец заходил…

— Заходил? — в ужасе переспросила я, заливаясь румянцем.

— Он подошел к двери с другой стороны, если быть предельно точным.

— О, Древо, и что он теперь обо мне подумает? Он же не нашел тебя в твоей спальне и пошел в мою… Майк, я не выйду из этой комнаты. Никогда.

Я смотрела на катта широко распахнутыми глазами, полными тревоги и дикого стыда, но он лишь отмахнулся.

— Я не дам тебя в обиду. Пока одеваешься, я с ним поговорю, чтобы ничем тебя не смущал. Пойдет?

— Даже представлять себе не хочу этот разговор, — я закрыла лицо руками, готовая провалиться сквозь кровать.

Майк рассмеялся и направился к двери.

— Сбегай в ванную и оденься, будем ждать тебя в столовой.

Как только дверь за каттом закрылась, я оглядела себя, заметив кучу синяков и то, что в какой-то момент все же лишилась трусиков. Покраснев еще сильнее, побежала в ванную, а оттуда, быстро приняв душ и избавившись от следов недавней близости, обратно к кровати, возле которой так и лежал мой чемодан. Потянувшись за простым хлопковым платьем, я замерла, закусив губу и все же достала другое. Сегодня хотелось выглядеть как можно лучше, но не вычурно, а потому приталенное голубое платье из летящей ткани отлично подошло. Волосы я расчесала и с одной стороны убрала заколкой в тон с поблескивающим красивым камушком. Немного косметики и я, наконец, робко улыбнулась себе в зеркале. Образ вышел милым, но приковывающим внимание.

Бросив взгляд на дверь, я разгладила несколько едва видных залома на ткани от ночи, проведенной в чемодане, а потом шумно вздохнула, набираясь смелости спуститься.

Однако я не успела пройти в гостиную. На последней ступеньке лестницы услышала, как распахнулась входная дверь и с мистером Олфордом поздоровался знакомый, но невероятно взволнованный голос.

— Мистер Олфорд, молю вас, скажите, что он жив.