Взгляд с наветренной стороны

ГЛАВА ВТОРАЯ ЗИМНЯЯ БУРЯ

Обшивка старого судна расползлась во все стороны, отрываясь и нависая над головой. Там, где раньше был потолок, обнаружился свет, мягко отражавшийся в отполированном полу. Блики сверкали и сами по себе, и отражая остатки оборудования, назначение которого определить было уже невозможно.

Квилан попытался найти более или менее понятное место, отключил поля костюма и ступил ногой на поверхность. Пол, кажется, был стеклянный, хотя через подошву это чувствовалось плохо. Похоже, присутствовала и гравитация.

Он еще раз осмотрелся. Все сильно повреждено, всюду зияли круглые и овальные дыры, все симметричные и с гладкими краями: нигде ничего рваного. Единственное отверстие, которое вело наружу, располагалось справа на носу, в семнадцати метрах от него и более или менее в центре вогнутого, как ложка, пола. Дыра в два метра была вырезана в обшивке пару недель назад, чтобы иметь доступ внутрь после того, как все будет осмотрено и опечатано. Через нее-то он и попал сюда.

На поверхности, при свете заново установленного освещения, было видно много бесцветных полос, откуда-то свисали звенящие при касании трубки и проволочки. Он еще удивлялся, зачем так беспокоились об освещении, ведь все было вывезено, открыто космосу, и никто не решился бы прийти сюда без скафандра, внутреннее оснащение которого делает весь другой свет ненужным, бессмысленным. Он снова посмотрел на пол. Наверное, электротехники просто были людьми эмоциональными: ведь при свете место казалось не таким заброшенным и опустошенным.

Квилан понимал, что у чувствительного человека такое хождение без оружия запросто может вызвать ужас. Они нашли многое из того, что надеялись найти, и вполне достаточно для их миссии, которая может спасти тысячи душ. Но этого казалось недостаточно, чтобы сбылись его надежды. Он еще раз огляделся. Видимо, все сенсорное и мониторинговое оборудование, использовавшееся для исследования разрушенной «Зимней бури», было убрано. Но вдруг началась легкая вибрация, и, глянув вправо, он увидел, что вырезанная дыра исчезла. Он оказался закрытым в этом корабле смерти.

– Изоляция установлена, – прозвучало у него в голове, и компьютер в ранце скафандра слегка задрожал.

– Близость систем скафандра мешает. Выключите компьютер. Прошу, снимите ранец.

– И тогда мы сможем продолжить разговор?

– Вы и я сможем говорить друг с другом.

– Ладно, – вздохнул он, снимая ранец. – А огни не надо тушить?

– Свет есть свет и ничего больше.

– Куда же мне его положить… – Квилан огляделся в поисках подходящего места для ранца, но тот неожиданно стал совсем легким и выплыл из рук.

– Вам необходимо знать, что здесь имеется сила собственных мотиваций, – сообщил голос в голове.

– Ах, конечно, конечно! Тогда давайте побыстрее. Мы ограничены временем, поскольку рядом военный корабль Цивилизации, и пока мы тут болтаем, он уже подходит…

– И что это меняет, майор?

– Не знаю, но заодно будьте и повнимательней.

– Квилан, полагаю, нам надо делать то, что мы делаем, но если вы действительно хотите…

– Нет. Не хочу. Простите, не хочу.

– Я знаю, что вам это тяжело, Квил. Я оставлю вас ненадолго с самим собой.

– Благодарю.

Голос Хайлера пропал. Пропал и свист, постоянно сопровождавший разговор.

Какое-то время он рассматривал плавающего прямо перед ним навигационного дрона. Серебристая стальная машина напоминала ранец старинного скафандра. Она медленно проплывала неподалеку, держась в метре над полом, и, приблизившись к носу корабля, стала искать проход.

Квилан подумал, что расспрашивать бесполезно. Шансов очень мало. И так произошло небольшое чудо, чудо, позволявшее рискнуть этими душами во второй раз. Просить о большем – наверное, бессмысленно, хотя и естественно.

Что же остается делать разумному существу, наделенному чувствами и мудростью? Мы всегда желаем большего, мы всегда хотим, чтобы нам воздалось за наши прошлые успехи, и считаем их основой для будущих триумфов. Но на сердце универсума лежат не наши мечты и надежды, и представить себе, что на самом деле это не так, даже хотя бы мгновение, – совершить непоправимую ошибку.

Надеяться, как надеялся он, вопреки очевидности, вопреки статистике, вопреки самому универсуму – это значит почти наверняка прийти к поражению. Но животное в нем рвалось к чему-то такому, что отвергал высший разум. Это было нечто непонятное, прожигавшее его раскаленным железом. Низший разум с почти химической примитивностью боролся с его сознанием, не желая осознавать реальность. Никто не мог победить, но никто и не собирался сдаваться. И жар этой битвы полыхал у него в мозгу.

И он подумал: «А вдруг Хайлер, несмотря на свое последнее предложение оставить его в одиночестве, каким-то образом все же слышит хотя бы отголоски этой борьбы?..»

– Все наши испытания подтверждают, что конструкция полностью восстановлена. Все ошибки исправлены. Теперь конструкция доступна для взаимодействия, – объявила техническая сестра в его голове. Казалось, она старается говорить таким механическим голосом, каким никогда не говорит даже машина.

Квилан открыл глаза и поморгал. Уголком глаза он мог видеть край стеклянного щитка своего шлема. То, на чем теперь лежал Квилан, казалось жестким, но удобным. Он находился в госпитале корабля ордена Нищих сестер под названием «Пьета». Техническая сестра разговаривала с ним через ряды сверкающей, не имеющей ни единого пятна медицинской аппаратуры. Это была молодая девушка с серьезным лицом, темной пушистой шерстью и частично выбритой головой.

– Сейчас я посажу ее, – продолжала она. – Хотите вступить во взаимодействие немедленно?

– Да, хочу.

– Минутку.

– Подождите, есть ли у вас хотя бы какой-нибудь опыт?

– Не беспокойтесь. Все в допустимых пределах.

Сестра достала из шлема маленькую палочку и постучала ею по голове Квилана:

– Слышите, он будет проявляться как ваш внутренний голос. Продолжать?

– Да.

Послышалось тихое шипенье и сонный низкий мужской голос произнес:

– … семь, восемь… девять… Привет? Что? Где это? Что это? Где… Что случилось?

Голос словно очнулся от сна и внезапно сбился, запутался, но быстро пришел в себя и зазвучал гораздо моложе, чем вначале. Да и не из-за чего было ему быть старым.

– Шоулан Хайдеш Хайлер, – спокойно произнес Квилан. – Я приветствую вас.

– Кто это? Я не могу двигаться. – В голосе снова прозвучали нотки неуверенности и беспокойства. – Это не …

– Я майор Квилан из Айтарвейна, призванный к оружию из Данных. Приношу свои извинения за то, что вы не можете двигаться, но не надо ни о чем беспокоиться. Ваша персональная конструкция временно находится внутри субстрата, куда вы были помещены первоначально в институте военных технологий в Кравайнире на Аорме. В настоящий момент этот субстрат помещен на борт корабля «Пьета». Судно находится на орбите луны планеты Решреф-4 в созвездии Лука вместе с останками звездного крейсера «Зимняя буря».

– А, так это вы. Ага. Вы говорите, что у вас майорское звание. А я был генерал-адмирал. Получается, что я выше вас по чину.

Теперь голос полностью контролировал себя, оставаясь по-прежнему глубоким, но каким-то резким. Голосом человека, привыкшего отдавать приказы.

– Конечно, тот ранг, который вы имели в момент смерти, выше моего, сэр.

Сестра повернула что-то на стоявшей перед ней консоли.

– Чьи это руки? Выглядят как женские.

– Они принадлежат технической сестре, которая приглядывает за вами, сэр. Вы видите все через ее шлем.

– И она меня слышит?

– Нет, сэр.

– Попросите ее снять шлем и показать, как она выглядит.

– Сэр, неужели вы…

– Я приказываю, майор.

Квилан невольно вздохнул, но попросил сестру выполнить просьбу Хайлера. Она сделала так, но скрывать своего возмущения не стала.

– Честно говоря, не очень. В общем, не волнует. Так что же произошло, майор? Что я тут делаю?

– Произошли великие дела, сэр. После нашего контакта вам дадут полную историческую справку.

– Дата.

– Девятое весны 3455.

– Только восемьдесят шесть лет? Я думал, больше. Итак, майор, зачем меня восстановили?

– Если сказать честно, сэр, я и сам этого не знаю.

– В таком случае, откровенность за откровенность, майор, лучше вам побыстрей связать меня с тем, кто знает.

– Была война, сэр.

– Война? С кем?

– Внутренняя война, сэр. Гражданская.

– Что-то вроде столкновения каст?

– Да, сэр.

– Этого всегда можно ожидать. Так я вновь призван? Неужели и мертвых призывают как резервистов?

– Нет, сэр. Война закончилась. Теперь снова наступил мир, хотя многое изменилось. Была попытка освободить вас, и других, и этот субстрат в Военном институте еще во время войны – попытка, в которой участвовал и я, но она удалась лишь частично. До последнего дня мы думали, что не удастся достигнуть и этих пустяков.

– Так… Значит, я возрожден для того, чтобы отдавать новые приказы? Или переучиваться? Или быть наказанным за старые ошибки? Для чего?

– Наши наставники полагают, что вы сможете быть полезны в решении задачи, стоящей теперь перед нами.

– Перед «нами»? Ха-ха. Но какова же эта задача, майор?

– Сейчас я не могу сказать вам этого, сэр.

– Вы слишком легкомысленно относитесь к тому, кто напрягает сейчас все силы, майор.

– Прошу прощения, сэр, но думаю, что отсутствие информации в данный момент только обеспечивает безопасность. Одно могу с уверенностью сказать: ваш опыт относительно Цивилизации сослужит нам хорошую службу.

– Мои соображения относительно Цивилизации в мое время считались весьма непопулярными, майор. Это оказалось одной из причин, из-за которых я согласился на предложение: загреметь в хранилище на Аорме, вместо того чтобы просто банально умереть и отправиться на небеса или дать повесить свою голову на стене Комбинированных сил разведки. Неужели что-то изменилось с тех пор?

– Возможно, сэр. Возможно, ваше знание Цивилизации будет теперь действительно очень нужным.

– Даже если этому знанию восемьдесят с лишним лет? Квилан помолчал, а потом выдал то, над чем много раздумывал в те дни, когда готовили его субстрат к контакту:

– Сэр, для нашей задачи равно важны и ваше знание, и мои усилия, и я надеюсь, что ни мысль, ни усилие не пропадут впустую и будут направлены на общее дело.

– Но рядом со мной в Институте было еще около пятисот… Их тоже… вытащили?

– На самом деле их было около тысячи, и с ними действительно работают, но не на таком уровне, как с вами, сэр.

– Хорошо, солдат, тогда, может быть, мы перейдем непосредственно к задаче?

– Все, что знаю, я уже сказал вам, сэр. Могу сообщить лишь, так сказать, легенду. Потому что на данное время я вынужден забыть про настоящую цель миссии.

– То есть?!

– Это мера безопасности, сэр. Потом вам сообщат все в подробностях, и уж вы-то их не забудете. Сам я действительно знаю мало, но уверен, что вы в случае неблагоприятного развития событий будете возвращены в прежнее состояние.

– Они боятся, что кто-то может читать ваши мысли, майор?

– Думаю так, сэр.

– Но Цивилизация так поступать не будет.

– Мне говорили это. Значит, просто принимаются меры предосторожности вообще. Должно быть, дело действительно важное. Но если вы все же помните хотя бы то, что есть некая миссия, какая-то задача, то… то я знаю и то, что через пару дней забуду и это.

– Интересно, интересно… Но у вас есть легенда.

– У меня есть культурно-дипломатическая миссия в мир Цивилизации.

– Культурная миссия в мир Цивилизации? Ха-ха.

– Это фигурально, сэр.

– Ладно, это просто старая солдатская шутка, сынок. Расслабься, понял?

– Виноват, сэр. Но мне еще нужно получить ваше согласие на участие в миссии и на переход в другой субстрат вместе со мной. Это может занять некоторое время.

– Вы имеете в виду некий аппарат внутри вас?

– Да, сэр. Это устройство у меня под черепом, выглядящее как обыкновенный хранитель душ, но способное вместить и вас.

– У вас не слишком-то крупная голова, майор.

– Устройство не больше мизинца, сэр.

– А как ваш хранитель?

– Это устройство действует заодно и как хранитель, сэр.

– Неужели дошло до таких тонкостей?

– Да, сэр, возможности теперь большие. Но сейчас, наверное, не время вдаваться во все эти технические подробности.

– Хорошо, примите извинения от старого солдата, боевого генерала, но не забывайте и того, что от технических подробностей зависит немало. Кроме того, мы не на равных, сынок. Ты контролируешь ситуацию, а я восемьдесят с гаком лет просидел в неведении. Я даже не знаю, правда ли все то, о чем ты говоришь мне сейчас. Все звучит чертовски подозрительно. Особенно вся эта галиматья о переносе меня в твое устройство. То есть я даже не обрету своего старого, проклятого богом, тела?

– Извините, но больше у меня нет времени, сэр. Мы вообще думали, что потеряли вас. Потеряли дважды. И когда узнали, что ваш субстрат выжил, моя миссия была уже готова. Но, увы, ваше сознание действительно будет трансплантировано в меня, вы будете иметь доступ ко всем моим чувствам, можете общаться, хотя и будете неспособны контролировать мое тело, если только я не окажусь в глубоком обмороке или не получу серьезных повреждений мозга. Единственная техническая подробность, которую могу вам сообщить, это то, что все устройство выполнено в виде кристаллической матрицы, связанной с моим мозгом.

– Значит, я буду ездить на вас в одиночестве? Что за бредовая миссия!? И кто впутал вас во всю эту дрянь, майор?

– Это будет новый опыт для нас обоих, сэр, но привилегия, конечно, остается, за мной. Все верят, что ваше присутствие и конкретные советы увеличат возможность успеха. А что касается того, кто меня в это вовлек, то я проходил тренинг в команде под руководством Эстодина Висквила.

– Висквила? Неужели это чудовище еще живо? Надо же, черт побери!

– Он шлет вам свои сожаления, сэр. У меня есть для вас личное частное послание от него.

– Дайте же послушать.

– Но, сэр, мы полагали, что нужно немного больше времени для…

– Послушайте, майор Квилан, я гораздо более хитер, чем кажусь на первый взгляд. И… я буду откровенен с тобой, парень: еще неизвестно, соглашусь ли я участвовать в твоей дерьмовой неизвестной мне миссии даже после того, как прослушаю послание Висквила, – но я уж точно ни на что не соглашусь, пока не услышу, что скажет этот старый подонок. Поэтому чем раньше ты дашь мне его выслушать, тем лучше. Да сделай-ка, парень, звук почище.

– Слушаюсь, сэр. Сестра, пожалуйста, передайте письмо от Эстодина Висквила для Хайдеша Хайлера.

– Выполняю, – отозвалась сестра.

И Квилан вновь остался наедине со своими мыслями. Только теперь он понял, каким напряженным оказалось общение с призраком Хайдеша Хайлера, и осторожно расслабился, выпрямив спину. Его взгляд снова заскользил по сверкающим поверхностям медицинского оборудования, но перед глазами уже стояла внутренность корабля, шедшего рядом – звездного крейсера «Зимняя буря».

Он был там всего лишь раз и давно, когда они пытались найти и поймать душу Хайлера среди тысячи других таких же душ в спасенном субстрате, помещенном на крейсере специально адаптированным навигационным дроном. Ему обещали, что позже, если останется время, ему позволят вновь вернуться на крейсер с этим дроном и попытаться найти другие души.

Но время уходило быстро. На визит ему потребовалось брать разрешение, что заняло немало времени, да и техники, готовившие дрона, тоже не торопились. Тем временем сообщили, что военный корабль Цивилизации уже подходит и через несколько дней окажется совсем рядом. Тогда техники пожалели, что не успели наладить дрона, но было уже поздно.

А облик искореженного крейсера прочно засел у него в мозгу.

– Майор Квилан?

– Да, сэр.

– Сообщите о готовности, майор. Разрешение получено.

– Отлично, сэр. Сестра, перенесите субстрат Хайдеша Хайлера в меня.

– Слушаюсь. Выполняю.

Квилан гадал, что он при этом почувствует, но ощутил лишь легкий звон, а потом разлившееся тепло сзади шеи. Сестра постоянно держала его в курсе процесса; переход прошел хорошо и занял около двух минут. Лежа на своем жестком ложе, Квилан думал, какие странные судьбы уготовили им современные технологии: «Вот я лежу здесь, мужчина, внезапно забеременевший призраком старого мертвого солдата для того, чтобы путешествовать за пределами времени и выполнить некую задачу, для чего тренировался почти год, но о которой я по-прежнему так ничего и не знаю». Жар в шее прошел, но теперь ему показалось, что лоб стал чуть более теплым, чем обычно. Наверное, это жар двойного изображения.

– Ты теряешь свою любовь, свое сердце, свою душу, но получаешь разрушитель, – услышал он слова, как-то фальшиво-бодро и радостно прозвучавшие в его мозгу, и над головой у него вспыхнуло разрывами дождливое небо, и тяжелые гусеницы опять его все прижимали к грязной земле. Воспоминание о той боли и отчаянии выдавили на его глазах слезы…

– Процесс закончен.

– Пробуй, пробуй! – раздался сухой лаконичный приказ Хайдеша Хайлера.

– Здравствуйте, сэр.

– Ты в порядке, сынок?

– В полном, сэр.

– Это не повредило тебе, а, майор? Ты кажешься немного того… расстроенным.

– Нет, сэр. Просто старые воспоминанья. А как вы?

– Чертовски странно, честно говоря. Но, думаю, привыкну. Кажется, будто ты заперт. Вот дерьмо, эта техничка даже мужскими глазами выглядит не лучше, чем через камеру! – Ах, да, Хайлер видит то же, что и он сам. – Ты точно в порядке? – повторил генерал прежде, чем Квилан успел ответить.

– Точно, сэр. Я в абсолютном порядке.

Квилан стоял внутри «Зимней бури». Навигационный дрон разъезжал взад-вперед по гладкому, почти нереальному полу, ища электронные решетки, и наконец прошел в дыру, где находился субстрат, добытый на Аорме.

Два дня после обнаружения нужного субстрата Квилан упрашивал техников перекалибровать дрона, чтобы искать субстраты меньшие, чем тот, в котором заключался Хайлер, субстраты размером с хранителя душ. Все было приготовлено для стандартных поисков, но он почти убедил их по крайней мере попробовать поискать более тщательно. В этом ему здорово помогли сестры из ордена Нищеты: любая возможность освободить еще одну душу у них радостно приветствовалась.

К тому времени, когда дрон был готов, судно Цивилизации находилось уже слишком близко. Навигационный дрон теперь имел время лишь для единственной экспедиции. Единственной.

Квилан смотрел на его движения, обусловленные невидимой электронной решеткой в полу, и все пытался представить себе внутренность корабля еще до того, как тот был разрушен, и гадал, где же тогда стояла она, куда шла и где преклонила голову, чтобы забыться в обманчивой ночи внутри космического корабля.

Главный двигатель должен был находиться там, занимая едва ли не половину судна, а ангар флаеров – вот здесь, на корме; тут и там тянулись палубы; а личные каюты, должно быть, над этими блоками.

И он все думал о том, что, может быть, еще есть шанс, может быть, техники ошиблись, и здесь осталось еще что-то, что можно найти. Ведь держалась же до сих пор каким-то непостижимым образом обшивка! И еще много загадок таил в себе этот огромный богатый корабль. Может быть, где-нибудь прямо в обшивке…

Дрон подплыл к нему, звякнул, огни на потолке вспыхнули и отразились на его металлическом каркасе.

– Простите, что вмешиваюсь, Квил, но вам надо отойти.

– Ах, конечно. Извините. – Квилан сделал шаг в сторону. Это получилось у него довольно неуклюже из-за порванного скафандра.

– Я снова оставляю вас в одиночестве.

– А, все в порядке. Говорите, если вам так удобней.

– Хм… Хорошо. Я удивлен.

– Что?

– Мы провели столько времени, занимаясь калибровкой, но никак не учли того, что здесь можно слышать не только слова, но и мысли. По-моему, это чертовски важная деталь.

– Ах да, мне говорили об этом. А что, разве у вас есть какие-то намеки…

– Нет, просто когда ты смотришь на что-то как бы глазами другого и думаешь о своем, то в конце концов начинаешь сомневаться в том, что думаешь сам, и чувствуешь как будто истечение чужих мыслей.

– Кажется, я понимаю, о чем вы.

– Так, может быть, попробуем?

– Наверное, можно, сэр.

– Тогда попробуй увидеть то, о чем я думаю.

– Я не думаю, сэр… – хотел сказать он, но вдруг наступила неестественная тишина, словно исчезли его собственные мысли. Он подождал еще немного. Потом еще. Дрон ползал по полу в поисках, с каждым поворотом удаляясь все дальше и дальше.

– Ну, поймал что-нибудь?

– Нет. Я, сэр…

– Ты просто не знаешь, что пропустил, майор. Ладно, твоя очередь. Давай думай о чем-нибудь. О чем хочешь.

Квилан вздохнул. Вражеский корабль – нет, о нем думать не стоит. Корабль может быть уже рядом. Он чувствовал, что то, чем они занимаются сейчас с Хайлером, есть просто пустая трата времени. Однако, с другой стороны, они не могли теперь сделать ничего, что заставило бы дрона ускорить поиски, а посему на самом деле никакого времени не теряли.

«Что за странная пауза, – думал он, – находиться в этом герметичном мавзолее, стоять в пустоте с чужим разумом внутри себя и выполнять нечто, о чем ничего не знаешь».

И он вспомнил длинную улицу в Старом Брайрае, осень и ее, шуршащие среди янтаря опавших листьев, шаги. Как она подбрасывала их вверх, какими золотыми были эти взрывы! А он размышлял о брачной церемонии в роскошных садах, что находились в поместье ее родителей, о горбатом мостике над озером. Он вспомнил, как ветер с окрестных гор нагонял на воду рябь, дробя их отражения, срывал шляпы и заставлял священника придерживать полы сутаны. И как этот же сильный, пахнущий весной ветер бесцеремонно раскрывал бутоны цветов, и сверкающая белизна лепестков падала вокруг, словно снег.

Несколько лепестков так и остались на ее волосах и ресницах, и после окончания церемонии он повернулся, снял эти лепестки и поцеловал ее. Все закричали «ура» и стали бросать в воздух шляпы, которые новые порывы ветра уносили на островок посредине озера или просто опускали на воду, они плыли, как маленькая флотилия ярко раскрашенных лодочек.

Квилан снова увидел ее лицо и услышал голос тех последних мгновений. «Живи за меня», – сказал он ей тогда и заставил ее пообещать ему это. Откуда они могли знать, что она не исполнит этого обещания и жить за другого выпадет ему?

Его прервал голос Хайлера:

– Закончил, майор?

– Да, сэр. Поймали что-нибудь?

– Нет. Психологическая штучка. Кажется, мы по-прежнему сохраняем свою автономность. О, машина сообщает, что поиск закончен.

Квилан посмотрел на дрона, который остановился в дальнем конце судна.

– Что такое… Посмотрите, Хайлер, могу я обращаться к нему напрямую?

– Я думаю, что могу уйти в сторону, раз поиск закончен. Буду только слушать.

– И я…

– Попробуй.

– С машиной? С дроном?

– Да, майор Квилан.

– Есть здесь еще кто-нибудь?

– Нет. Только тот, кого я обнаружил раньше и кто теперь сотрудничает с вами – адмирал-генерал Хайлер.

– Ты уверен? – уточнил Квилан, надеясь, что связь не передаст ни его надежды, ни отчаяния.

– Да.

– А как насчет материала самой обшивки?

– Но это не относится к делу.

– Ты осмотрел ее?

– Я не могу. Она закрыта для моих датчиков.

Дрон был просто умен, но отнюдь не чувствителен и поэтому никак не мог прочитать в голосе Квилана никаких чувств, даже если связь и передавала их.

– Ты абсолютно уверен? Ты все обшарил?

– Уверен. Да. На корабле в форме, доступной моим датчикам, присутствуют только трое: вы, тот, через кого я с вами общаюсь, и я сам.

Квилан посмотрел под ноги, и голова у него на мгновение закружилась от умопомрачительного блеска пола. Значит, никакой надежды. Никакой.

– Спасибо.

– Рад стараться.

Она ушла. Ушла полностью и навсегда. Ушла новым путем, где нет сострадания и жалости. До этого мы верили, что душу можно спасти. Теперь наши технологии, наше глубокое понимание универсума и проникновение в прошлое отняло эту безумную надежду, и вместо нее определились свои правила, своя алгебра выживания и продолжения существования. Это подарило нам проблеск рая, но сделало реальность еще более отчаянной. Теперь мы окончательно поняли, что тех, кого мы так любили, никогда больше здесь не будет. Он включил параллельную связь. Его ждало послание. ОНИ ЗДЕСЬ – высветилось на маленьком экране. Послание пришло одиннадцать минут назад.

– Ну-ка посмотри, кто к нам пожаловал/

– Слушаюсь, сэр. Сейчас дам им знать, что мы готовы.

– Действуй, майор!

«Майор Квилан здесь, – передал он. – Я понимаю, что наши гости прибыли».

– Майор, – это был голос полковника Астрема из миссии КО, – все в порядке?

– Все отлично, сэр, – он еще раз посмотрел по сторонам и на пол. – Все отлично.

– Вы нашли то, что искали, Квил?

– Нет, сэр. Я не нашел, что искал.

– Простите, Квил.

– Спасибо, сэр. Вы можете снова открыть люк. Дрон закончил работу. Пусть техники посмотрят, что еще они смогут найти таким копанием.

– Открываю. Один из наших гостей хочет зайти и поздороваться с вами.

– Зайти сюда? – удивился Квилан.

– Да. С вами все в порядке?

– Надеюсь. – Квилан оглянулся на дрона, замершего там, где остановился: – Только прикажите машине отключиться.

– Приказываю.

Навигационный дрон опустился на пол.

– Хорошо, отправляйте их сюда, если они этого хотят. В черноте вновь поставленного и открытого люка появилась фигура. Она выглядела человеком, но все-таки им не была: никто из людей не смог бы выжить в вакууме без скафандра, а гость был без него. Квилан отключил зуммер, сразу же запищавший, едва только существо начало спускаться на палубу. У него оказалась угольно-черная кожа и яркое серое одеяние. Выглядело существо очень тощим, и ноги его скользили по гладкому полу, несмотря на то что оно старалось расставлять их при ходьбе пошире и раскидывало в стороны руки.

– Выглядит, как хищник, только жертвы не хватает.

Квилан не ответил. Он продолжал внимательно смотреть через щиток шлема до тех пор, пока не смог разглядеть существо во всех подробностях.

Лицо его оказалось заостренным и узким, нос тонким, а синие глаза на черном, как ночь, лице маленькими, живыми и обведенными белым.

– Вот дерьмо. Чем ближе, тем гаже.

– Майор Квилан? – уточнило существо. При этом задвигался не его рот, а кожа над глазами.

– Да.

– Как поживаете? Я аватар корабля Союза быстрого нападения «Цена досады». Рад с вами встретиться. Я пришел, чтобы начать ваше путешествие на Орбиту Мэйсак.

– Вижу.

– Ишь, какой шустрый! Спроси, как его называть.

– У вас есть имя, должность? Как вас называть?

– Я корабль, – ответило существо и пожало узкими плечами. – Называйте меня Досадой, если нравится. – Рот, наконец, дрогнул по краям: – Или Аватар. Или просто Корабль.

– Или просто гадость.

– Хорошо, Корабль.

– Прекрасно, – существо подняло руки: – Я просто хотел поприветствовать вас лично. Мы ждем вас. И сообщите, когда будете готовы отправиться. – Существо огляделось: – Мне сказали, что сюда можно прийти. Надеюсь, я ничему не помешал?

– Я как раз закончил дела, вел поиски и ничего не нашел.

– Какая жалость.

– Сам ты жалость, сраный червь.

– Ничего. Так идемте? – И Квилан двинулся к выходу. – Аватар пошел рядом в двух шагах, периодически поглядывая на потолок.

– Что случилось с этим судном?

– Точно неизвестно. Оно проиграло сражение, и что-то очень сильно по нему ударило. Обшивка чудом уцелела, но все внутри начисто разрушено.

– Да, вид как после взрыва. А команда?

– Мы по ней идем.

– Еще раз простите. – И существо немедленно зависло в метре от пола, прекратило движение и приняло сидячую позу, скрестив руки и ноги. – Я знаю, на войне всякое бывает.

Они подошли к борту и стали подниматься, и тогда Квилан, не оборачиваясь, бросил:

– Да, Корабль, но это случилось на вашей войне.